Тамара Иванчич,
Universitat Pompeu Fabra, Barcelona, Spain
ДУЭЛЬ РОССИИ И ЕВРОПЫ
В "ЛЕГЕНДЕ О ВЕЛИКОМ ИНКВИЗИТОРЕ" ДОСТОЕВСКОГО
Дуэль России и Европы в "Легенде о Великом Инквизиторе" Достоевского
Символическая и антропологическая дуэль между Россией и Европой, которая увлекала Достоевского на протяжении всего его творческого пути, рассматривается в "Легенде о Великом инквизиторе" в историческом, религиозном и метафизическом аспектах. Этот текст - символическая концентрация представлений писателя о различиях между Западом и Россией.
Глубоко проникая в суть этих отличий, Достоевский перемещает свои идеи из сферы вертикального времени и пространства в хронологическое время и трехмерное пространство.
Первая часть предлагаемой работы посвящена историческому контексту западного сценария Европы XIX века, вызвавшего у писателя столь резкий отпор Западу. Архетипические идеи, связанные с образами Христа и Инквизитора, Достоевский помещает в хронологические и пространственные рамки инквизиторской Испании XVI века.
Глазами Хроноса и Эвклида
Достоевский переносит фабулу "Великого инквизитора" в XVI век, в инквизиторскую Испанию. На площадях Севильи вздымается пламя костров, ежедневно проглатывающее жизни сотен еретиков - "аЬ majorem gloriam Dei". Атмосферу этого древнего католического города, где "ночь лимоном и лавром пахнет"(1) Достоевский мастерски передает всего несколькими, фразами описания готических соборов и площадей и обращаясь к строкам Пушкина, вызывающим цепную реакцию ассоциаций.
Почему Достоевский выбрал именно Испанию, страну в которой он не только не бывал, но и не упоминаемую им в его резких нападках на Запад? Севилья была в то время городом, открытым для иностранного влияния, что позволило инквизиции прочно войти в ее жизнь (в 1552 году в городе арестовано 450 экземпляров Библии, напечатанных за пределами Испании) (2). Достоевский, безусловно, был детально знаком с историческими фактами о второй половине XVI века Испания из страны, открытой для идей европейского гуманизма, станет закрытым мрачным государством контрреформации. Суд инквизиции, который начал действовать в 1483 году под названием "Consejo de Suprema у General Inquisicion "учрежден в Испании по повелению римско-католической королевской четы Фердинанда и Изабель Риму.
Король Филипп II - политический символ этого периода. Религиозный фанатик, он слепо следовал заветам теологов о том, что долг короля "стоять на страже закона и порядка в государстве"(3). Ответственность за арест и смерть своего сына Дон Карлоса Филипп II объясняет "необходимостью служения Господу и общественному благополучию"(4). На этом историческом эпизоде строится драма Шиллера "Дон Карлос", откуда Достоевский позаимствовал для "Легенды" не только исторический фон Испании XVI века, но и образ девяностолетнего старца - Инквизитора: "Скорее за распад и гниение, чем за свободу"(5).
Так, период испанской инквизиции представляет собой архетип появления великой "ереси". Но, Большинство аллюзий из Легенды связаны с конкретными историческими событиями XIX века. Приходом в Ватикан папы Пия IX (1846) преображает христианскую веру в догматическое оружие государства, "взявши меч Кесаря". Кроме, того, Достоевский посещает Флоренцию в 1868 году, когда борьба, папства против итальянского национально-освободительного движения, находилась на пике своего развития. Здесь он имел возможность непосредственно познакомиться с деятельностью папы Пия IX, только что обнародовавшего энциклику Quanta Сига, осуждающую мирской характер существующей государственной власти, подчинение культов закону и свободу совести. О степени, в которой этот воинствующий католицизм, воплощенный в образе папы Пия IX, противился всяческой свободе, будь то свобода общественная, политическая или религиозная, свидетельствует приложение к энциклике, документ под названием Syllabus, содержащий около восьмидесяти. Syllabus отрицает философизм, либерализм и социализм, а также индифферентность, нейтралитет и попустительство государства в вопросах религии, в отношении к протестантской церкви и католическим объединениям либерального толка(6).
Достоевский о событиях в Европе узнавал из прессы. В январе-феврале 1878 года о папе Пие IX писали "Московские ведомости, "Новое время", "Голос", "Русские ведомости", "Отечественные записки", и "Русский вестник"(7). Во всех текстах о Пие IX говорилось как о личности, играющей решающую роль в политической и идеологической жизни Европы 60-70-х годов.
Наряду с множеством событий на исторической сцене Италии, Франции и Германии, в которых принимал участие Ватикан, одно собие из области догматики добавило масла в тот огонь, который уже горел в Достоевском. Речь идет о Догме о Непогрешимости папы, провозглашенной в июле 1870 года на Первом Соборе в Ватикане. "Да будет известно, что Папа держит в руках своих ключи святого Петра и вера в Бога есть вера в Папу, которого сам Бог поставил на земле вместо себя... Я Царь Царей, Государь Государей, мне одному принадлежат людские судьбы на земле, время и дни, и, вот, я объявляю это пред всем миром посредством Догмы о моей непогрешимости"(8).
Достоевского особенно удручало, что европейская интеллигенция, как он полагал, никак не выражала свою озабоченность, не чувствуя опасности, которая крылась за этой Догмой, возвышавшей римского первосвященника на невиданную высоту. Миссия католических легионов началась в Германии. Однако там им противостоял Бисмарк, "единственный среди всех Дипломатов, которому достало остроты видения, чтобы осознать всю жизненность римской идеи"(9). В рукописях и набросках Достоевского за 1877 год(10) десятки раз появляется имя Бисмарка, часто и заглавными буквами. Бисмарк, который был прусским послом в Санкт-Петербурге до объединения Германии, занимает пост первого советника новой Германской империи и решительно противостоит римским претензиям на превращение Германии в один из бастионов своей мощи. Кульминацией Kulturkampf-a., борьбы против вмешательства католической церкви в государственные дела Германии, которую Бисмарк вел в 1872-1875 годах, стал его Майский закон, весьма радикальный по отношению к римской церкви. У Достоевского в образе католического инквизитора, мрачного владыки, который хочет управлять совестью, разумом и чувствами верующих, прочитывается тот гнев, который охватил Пия IX, бессильного завоевать власть над миром. Слова инквизитора, обращенные к Христу: "Зачем ты пришел теперь, чтобы мешать нам?", обращены ко всем тем немногим, кто выступил против насилия властей. Говоря о том, что Бисмарк "не против католической веры, но против римско-католического принципа этой веры", Достоевский отождествляет точку зрения германского государственного деятеля во своей собственной.
Потерпев неудачу в Германии, папа Пий IX порицает законы Бисмарка как "противоречащие божественно установленной церкви" и начинает свою католическую миссию во Франции, обращаясь непосредственно к народу. Достоевский считал, что опасная витальность идеи папства воплотилась в "Тайном союзе", основанном во Франции, где клерикалы ради достижения власти использовали антиреспубликанские круги, объединившись с ними. Этот "Тайный союз" между клерикалами и маршалом Мак Магоном, который уже совершил попытку государственного переворота во Франции, отстаивал новый государственный порядок, выступая против республики от имени монархо-религиозный кругов(11), что привело к роспуску республиканского парламента и объявлению новых выборов. "... и вот неожиданно появляются клерикалы, эти немощные, презренные клерикалы, и вызволяют из заключения генерала Мак Магона, демонстрируя миру такую мощь, которой от них никто не мог ожидать. Они дают понять всем партиям, что могут объединиться только под знаменем клерикализма..." (12).
Несмотря на то, что "Тайному союзу" не удалось реставрировать монархию. Поскольку на выборах победили республиканца, во Франции стало еще очевиднее, чем в Германии, сколь страшной силой была "Черная армия", подчинявшаяся Ватикану, державшая в повиновении многомиллионную массу верующих, - это "государство в государстве", воплощавшее авторитет "непогрешимого" пастора всех католиков(13). Мак Магон станет для Достоевского архетипом всех последующих личностей, объединяемых символической формулой: "J'у suis etj'y reste".
Хотя трудно говорить о непосредственных прототипах персонажей Достоевского, упомянем в связи с Легендой и его нападками на Запад еще одну историческую личность, которая определенным образом связывает два мира: Запад и Россию. Речь идет о Жозефе де Местре, французском контрреволюционере, который, покинув Францию, несколько лет провел в России, опубликовав там "Письма русскому дворянину об Инквизиции в Испании" (Москва, 1815) (14). "Прежде всего перед законом все должны быть послушны и смиренны, ибо ничто человеческая природа не приемлет столь легко, сколь единую, равнодушную волю толпы, которая способна заменить какую бы то ни было личную, страстную и сознательную волю индивидуума"(15) . Вспомним, как эта идея выражена у Достоевского: "...нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается" (С.232). Убежденный католик, противник рационального оптимизма и просвещения, Де Мест? провозглашал католицизм единственным оружием против Революции и Просвещения защищая тактику инквизиции, подчинявшей страхом: "Эта институция, призванная устрашать, должна обладать мистериозными, серьезными атрибутами..." (16). Де Местра восхищала идея преображения России в католичество, и с этой целью он "начал реализовывать программу обращения в свою веру двенадцати дворянок"(17), усиливая таким образом влияние Иезуитов в Российской империи. Несмотря на критические замечания, которые высказывал Де Местр относительно политики Александра 1 в начале его царствования, Де Местр виделся с государем в феврале 1816 года и говорил с ним о возможностях универсальной христианской церкви"(18).
После Отечественной войны, пробудившаяся национальная гордость и возрожденная идея мессионарства России в мировой истории способствовали изгнанию Де Местра из России. Вернувшись на Запад, Де Местр опубликовал текст, посвященный папству и его взаимосвязям с миром, где провозгласил римского первосвященника вождем цивилизации. Де Местр в определенном смысле последний из плеяды представителей Запада, ставших в той или иной мере прототипами "Легенды о Великом Инквизиторе", но не единственный, как полагает Дж. Биллингтон(19).
В заключении исторический аспект Легенды о Великом Инквизиторе требует рассмотрения исторической ситуации в России 60-70-х годов XIX века. Однако, поскольку мы обращаемся к русской аудитории, нам показалось более целесообразным, вместо рассмотрения интеллектуальных и общественных движений в России того времени, сконцентрировать свое внимание на философских аспектах диалога России и Запада, отраженных в "Легенде о Великом инквизиторе" Достоевского.
IL Дуэль на поле kairos
Во второй части работы российско-европейская дуэль, в "Легенде о Великом инквизиторе" перенесена в сферу бесконечного времени и пространства. Горизонтальное, хронологическое время (Chronos) охвачено постоянным присутствием вертикального времени (Kairos), которое предсказано приходом Христа. Поэтому временные знаки в Великом Инквизитре не следует понимать в квантитативном, но в квалитативном виде. Слова Христа "Я скоро приду", которыми начинаются и завершаются оба эпизода, указывают на то, что термины "скоро" или "будущее", получают значение, которое вертикально падает и пересекает хронологическое время. Христос единственно ограничивает время и пространство, как в своей конечной, так и в своей бесконечной ипостасях. Kак в новозаветном Апокалипсисе, и в "Легенде о Великом Инквизиторе" Христос является Альфой и Омегой, Началом и Концом.
В религиозном плане Достоевскому важен не столько каждый отдельный образ, сколько взаимоотношения персонажей романа. Посредством первого треугольника (Алеша, старец Зосима и Христос) представлено трехступенчатое развитие религиозной идеи: принятие Бога, смирение в Боге и воплощение Божественного Идеала. Здесь можно провести параллель с "атеистическим" треугольником (Иван+Смердяков, старик Карамазов и Инквизитор). Образы Зосимы и Христа связывают и воплощают одни и те же идеи. Вместе с Алешей Христос и Зосима составляют треугольник, в котором заключен ключ религиозной идеи Достоевского - возможность прощения и покаяния, потребность внутренней свободы и жертвенной любви, которая спасет мир. Кроме того, через образ Христа в "Легенде", Достоевский дает русский идеал богочеловека. Богочеловек создается посредством синергеи - истинного переплетения божественного и человеческого. Синергея подразумевает свободу и дуализм между Богом и человеком. И Бог, и человек жертвуют собой; "Божеский принцип спускается, винимая вид раба", в то время, как природное человечество отказывается от себя в пользу божественного начала, не в смысле внешней силы, но в смысле внутреннего добра. (20) Силу такой любви, которая не подразумевает приятия и предавания, получаемых за хлеба, Достоевский передает в немом поцелуе, которым Христос отвечает в Легенде на монолог Инквизитора. Слова: "Вот и есть весь ответ", подчеркнутые Достоевским в первой печатной версии этого текста(21), ставят и нас, и Инквизитора перед той Истиной, о которой Понтий Пилат вопрошал Христа, не понимая в простоте своей, что Истина - перед ним.
Идеалам христианского треугольника (Апеша-Зосима-Христос) противопоставлен "антихристианский" треугольник (Иван+Смердяков-старик Карамазов-Инквизитор). Иван в определенной степени противоположность Алеше. Но его образ следует рассматривать в связи со Смердяковым; их отношения воплощают обратную сторону синергеи. Они губительно влияют друг на друга. Не случайно, что между изложением Легенды о Великом Инквизиторе и появлением Иванова черта, Смердяков появляется четыре раза. Их связь олицетворяет идею трагизма истории: "Любая идея рано или поздно находит своего Смердякова, который ее осуществляет, и в этом трагедия истории"(22). Эти слова Драгана Стояновича напоминают о комплексной идее о массе и силе. То, что Иван сделал со Смердяковым, транспонируется на общественную и политическую историю мира: все великие движения (терроризм, диктатура, фашизм) всегда имеют своих Иванов и Смердяковых. Для реализации идеи эта связь необходима.
Идеал веры
Идеал веры, связанный с оптимизмом, ностальгией и неизбывным страстным желанием верить, - один из ключей, которые дает Достоевский для понимания дуэли и разногласий между Россией и Европой. В Великом Инквизиторе он противопоставляет потребность в вере (и не только в Бога), воплощаемую в образе Христа (=Россия), скептицизму и мизантропии Инквизитора (=3апад), утратившего всякую веру. Ни здесь, ни в других текстах Достоевский не опирается на различия, базирующиеся на исторических фактах, напротив, он подчеркивает особенность, которая представляется ему типично русской - стремление пребывать в иррациональных рамках собственных иллюзий. Говоря о преимуществе России, он имеет в виду ее духовность и именно способность создать идеал и поверить в него. Его вера и переживание Бога представляли собой фактор живого опыта. В Легенде, описывая состояние верующих, к которым приходит Христос, Достоевский пишет: "Верь тому, что сердце скажет" (225). В этих словах сокрыт один из ключей к пониманию специфики догмы восточного христианства и веры Достоевского: нет ясной границы между миром идей и чувственным миром. "Кто не видел солнца, не сможет, слыша, как о нем говорят, представить себе солнечный свет"(23). - писал Исаак Сирин, чье учение было настолько близко Достоевскому, что, книга этого сирийского мистика VII века появляется в трех ключевых местах романа. В начале слуга Григорий, после того, как у него рождался ребенок ("дракон") с шестью пальцами, постоянно читает книгу изречений и проповедей Исаака Сирина, ничего не понимая в прочитанном. Во время третьей и решающей встречи Ивана и Смердякова книга "Проповеди Исаака Сирина" лежит на столе у последнего. В разговоре Смердяков прикроет книгой три тысячи Федора, а Иван затем перелистает книгу. Сам Достоевский отмечает в рукописи Карамазовых "Сирина, Дамаскина"(24). Христос из "Легенды" становится в творчестве Достоевского самым чистым и самым, полным выражением того, что он называл "личным переживанием Бога". Этот лик Христа концентрирует те христианские ценности, которые Достоевский считает типично православными: смирение, тихая и деятельная любовь, истина, абсолютная духовность. Святые отцы, чье учение отражено в "Братьях Карамазовых", говорят в своих проповедях об этих ценностях как о важнейших: Исаак Сирин, Иоанн Дамаскин(25), Франциск Асизский(26), Амвросий Оптинский(27).
С другой стороны, через образ Инквизитора Достоевский не только нападает на католицизм, но и на все те отрицательные черты, которые он считал типично западными и с которыми стремился бороться. Христос царствует в людях, а Инквизитор - над ними. Это практика прежде всего западной церкви, как считал Достоевский, и западное общественное мнение не нашло, что ей противопоставить. "Развитие и успех пессимистических воззрений на Западе есть доказательство крупного кризиса сознания западных людей", - сказал В. Соловьев в своих Лекциях(28), и поэтому "России предстоит стать основой будущей регигиозности"(29). Вера в идею есть уверенность в ее осуществлении.
Этот русский почти мистический оптимизм, который мы принимаем через произведения Достоевского, отсылает нас к апофатизму, или отрицательной теологии, наследию, которым православная теология обязана Дионисию Аэропагиту(30). Апофатизм, как путь к обожествлению, подразумевает абсолютную невозможность познания Бога, и в то же время вечную страсть, которую можно сравнить со страстью к Суламифи в "Песне Песен". Хотя апофатизм известен под названием "отрицательной теологии", он далек от "Мистической ночи", или западной концепции, означающей полную пустошь и мрак в душе человека. Мистическая теология Восточной церкви и русская мысль не приняли ни этот западный термин" ни ту нигилистическую идею, которую он несет в себе и которая противопоставлена вечной потребности в вере, составляющей неотьемную часть русской духовности. Именно то, что наш писатель выдвигал как русское преимущество, было его собственной внутренней движущей силой. Об этом над его могилой говорил В.Соловьев: "Именно в этом состоит значение, таких людей, как Достоевский, они не преклоняются перед силой факта и не служат ему. Против этой грубой силы они защищены духовной силой веры в истинну и добро... Люди факта живут чужими жизнями, не они создают жизнь, жизнь создают люди веры"(31).
1. А. С. Пушкин. Каменный гость. Собр. соч. в шести томах. М., 1969.Т.3. С. 382.
2. H. Катеп. La Inquisicion espanola,p.103., Barcelona, Critica,1992
3. Ibid., p.271
4. J.H. Elliott. La Espana imperial, Barcelona, Vicens Vives, 1980, P.272.; Слова, произнесенные Филиппом II в связи с арестом его сына Карлоса.
5. Шиллер. Дон Карлос. Действие V, явление 9.
6. J.-P.Hammen &; M.Ladriere. La culture hritages occidental dans ses racines religieuses, Hatier, Paris, 1990, P. 92-93.
7. Ф. Енвин. Достоевский и воинствующий католицизм 1860-1870-х годов. К вопросу о генезисе "Легенды о Великом инквизиторе", "Русская Литература" 1, 1967, Ленинград, С.38.
8. Дневник писателя. Март 1876. Гл.I,V.
9. Дневник писателя, май-июнь 1877. Гл.I,IV.
10. См. Дневник писателя за 1877. Наброски и отрывки на отдельных листах. ГБЛ (РГБ). F.93.12.14/1-11.
11. Там же, с.34.
12. Дневник писателя, май-июнь 1877. Гл.I,IV.
13. См. Ф. Энвин, с.34.
14. Ouevres, III,р.287-402.Цит. no:J.Bilington, Ikona i sekira, Rad, Beograd, 1988, р.ЗЗ6.
15. J.De Maistre. Cartas a un noble ruso sobre la Inquisicion en Espana, Zaragoza, Francisko Magal, р.30.
16. lbid.,p.35.
17. J.Bilington, р.334.
18. Ibid., Р.336.
19. СM. Ibid., р.р.331-336; 341-361.
20. Соловьев, "Лекции о богочеловечесте", Logos, Beograd, 1990, с. 159-160.
21. "Русский вестник", печатный оттиск с исправлениями Ф. М. Достоевского, кн.II, гл.V, Великий Инквизитор, 1879, ГБЛ (РГБ),F.93.I.2.3.
22. D.Stojanovic. Rajski um Dostojevskog, Beograd, SIC, 1994, s.117.
23. Isaac Le Syrien. Sentences. Цит по: Encyclopedie del mystiques. I, sous la dir, de M.-M. Davy. Paris, 1996. P.526.
24. Ф.М. Достоевский. Полное собрание в 30-ти томах. Т. 14-15. Л., 1976. Рукописные редакции.С.203
25. Иоанн Дамаскин (ок.675-ок.749) - христианский монах из Дамаска, оказавший существенное влияние на Восточную церковь и на Достоевского. Писал по-гречески, и уже в IX веке был переведен на старославянский язык. Его книга "Исповедывание православной веры" веками была основной и практически единственной книгой такого рода в русской церкви.
26. Св. Франциск Асизский (1181-1226) - итальянский проповедник, основатель Ордена францисканцев, весьма почитаем православной церквью. Образ старца Зосимы ассоциируется с этим католическим отцом-угодником. Иван называет Зосиму Pather Seraphicus, прозвище Франциска Асизского.
27. Встреча со знаменитым оптинским старцем Амвросием в значительной степени повлияла на создание образа старца Зосимы. Достоевский говорил с Амвросием трижды во время своего пребывания в Оптиной пустыни в июне 1878 года. Эти разговоры глубоко отразились в романе "Братья Карамазовы". Старец Амвросий ставил Истину превыше всех ценностей, которым человеку следует служить и которые должны быть его путеводной звездой. "Наш всемилостивый Господь хочет, чтобы все были спасены и пришли к Истине", - слова, часто повторяющиеся в его книге "Между страхом и надеждой".
28. В. Соловьев."Лекции о богочеловечесте". С. 17.
29. Там же., 17.
30. Дионисий Аэропагит или псевдоДионисий (вторая половина V века и начало VI века) проповедовал христианскую веру, и его "отрицательная теология", или апофатизм, повлияли в большой мере на учение Восточной православной церкви.
31. В. Соловьев. Собр соч. Т.III.С. 185.