Мгновения жизни: Анатолий Семенович Дрыгин в воспоминаниях современников. – Вологда, 2006
СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ
Уважаемые вологжане!
Перед вами - уникальное издание, задуманное и воплощенное в жизнь коллективом авторов, близко знавших и работавших под руководством Анатолия Семёновича Дрыгина. Это имя хорошо известно людям старшего поколения, и теперь - с выходом в свет книги воспоминаний - память о первом секретаре Вологодского областного комитета КПСС, мудром человеке, патриоте, воине и созидателе будет сохранена для потомков.
Жизнь имеет свою историческую правду. Так сложилось, что мы, к сожалению, стали утрачивать многие идеалы, которые актуальны, востребованы и в наши дни. Отечество, Созидание, Любовь к малой и большой Родине - эти высокие понятия были святы для поколения, к которому принадлежал Анатолий Семенович. Его жизненный путь, мужество и героизм в годы Великой Отечественной войны, многолетний труд, отданный стране и Вологодчине, - пример, достойный восхищения и преклонения.
На посту первого секретаря обкома КПСС Анатолий Семёнович проявил себя как последовательный сторонник социально-экономических преобразований, направленных на эффективное развитие региона и реальное улучшение жизни людей. В этой большой и ответственной работе в полной мере были востребованы его опыт и талант руководителя, компетентность и энергия.
Государственному деятелю, человеку огромной работоспособности, душой и сердцем преданному Вологодчине, Анатолию Семёновичу выпало руководить регионом, сочетающим огромную инфраструктуру и обилие проблем, многие из которых успешно решались. Невозможно переоценить его личный вклад в развитие черной металлургии, химии, строительства, агропромышленного комплекса области.
Славный жизненный путь Анатолия Семёновича Дрыгина - прекрасный пример для молодежи. Пример служения интересам Родины и высокого профессионализма. Порядочность, мудрость, внимательное отношение к окружающим, - эти качества отмечают все, кому посчастливилось с ним работать. Занимая высокий пост, Анатолий Семёнович был доступен для подчиненных, не жалел для них сил и времени, воспитал и дал путевку в жизнь многим талантливым руководителям. Сегодня все они говорят о нём тепло и с чувством благодарности.
Многие жители области испытывают к Анатолию Семёновичу Дрыгину искреннее уважение и глубокую признательность. Он принадлежит к плеяде тех выдающихся деятелей, чьи свершения становятся зримыми вехами истории развития Вологодской области, сохраняются в памяти поколений. Пусть этой благородной цели послужит и замечательная книга «Мгновения жизни. Анатолий Семенович Дрыгин в воспоминаниях современников».
Губернатор области В.Е. Позгалев.
ГЛАВА I
СЕЯТЕЛЬ. ЗАЩИТНИК. СОЗИДАТЕЛЬ
Биографический очерк, пожалуй, самый трудный жанр публицистики. Строгие строки архивных документов держат автора в железных рамках. Хотя биография нашего героя - Анатолия Семеновича Дрыгина - настолько насыщена удивительными событиями и фактами, что вполне могла быть развернута в увлекательную многотомную эпопею о нем и его времени, но это был бы уже другой жанр. Задача же этого очерка - предельно кратко и строго документально представить читателю главные вехи жизненного пути героя.
Герой своего времени
Сергей Цветков.
Бывший комсомольский и партийный работник. С 1992 года по настоящее время работает директором Вологодского областного архива новейшей политической истории. Кандидат исторических наук. Автор ряда книг и многих научных публикаций по общественно-политической и военно-патриотической тематике. Член областной общественной редколлегии изданий «Ветераны Великой Отечественной войны» и «Вологжане - труженики тыла». Награжден почетными дипломами и грамотами Правительства РФ и Губернатора области.
В 2004 году вологжане торжественно отметили 90-летие со дня рождения видного государственного и общественного деятеля, Героя Социалистического Труда Анатолия Семеновича Дрыгина. И это не случайно. С его именем связана целая эпоха в развитии Вологодской области, почти четверть века возглавлял он областную партийную организацию.
Родился Анатолий Семенович 14 марта 1914 года в городе Балашове Саратовской области в многодетной семье. Отец Семен Иванович Дрыгин и мать Екатерина Федоровна Мигунова поженились, будучи вдовцами. У отца было трое дочерей, у матери - трое сыновей. Два сына Екатерины Федоровны погибли на фронте. Анатолий был третьим ребенком в совместном браке.
Мать имела очень властный и твердый характер, управлялась с девятью детьми. На окраине Балашова Дрыгины купили у цыган дом, отремонтировали его, привели в порядок участок. Все это делалось руками матери и детей.
Отец работал путевым обходчиком и с весны до осени жил в будке смотрителя путей. С раннего детства Анатолий проводил здесь лето с отцом. На участке земли около железной дороги они сеяли просо, пшеницу, выращивали цыплят. В городском доме разводили кроликов, мясо шло на питание, а шкурки продавали. Анатолий и его брат Алексей обеспечивали кроликов травой. Они ходили за город, рвали траву и в мешках приносили домой. На зиму сушили сено.
Старшие братья и сестры рано научили Анатолия читать. Он очень любил детские книжки, часто ходил в библиотеку. Особенно, как вспоминал сам Анатолий Семенович, любил книги Чуковского.
Его школьные годы были типичны для той поры: активный пионер, комсомолец. У него рано обнаружились хорошие математические способности. В 1931 году после окончания школы Анатолий поехал поступать в Московский университет, но поскольку туда принимали с 18 лет, документы у него не взяли. И чтобы не терять год, он прибыл в Мичуринск, поступил в институт плодово-ягодных культур.
С 1935 года с дипломом агронома высшей квалификации он работал младшим научным сотрудником Башкирского научно-исследовательского института социалистической реконструкции сельского хозяйства, а в следующем году стал старшим научным сотрудником - заведующим отделом селекции и сортоизучения плодово-ягодной опытной станции.
В 1941 году была опубликована его первая научная работа «Агротехника ягодных культур» объемом 7,5 печатных листа.
Вскоре мирный труд прервала война. Уже с июня он на Западном фронте - политрук роты 780-го стрелкового полка 22-й армии. В одном из августовских боев получил сквозное пулевое ранение левого плеча с повреждением кости и попал в госпиталь. После выздоровления воевал на Волховском фронте политруком роты 24-й ударной бригады. А в апреле 1942 года, окончив курсы и получив звание военного комиссара, Дрыгин был назначен комиссаром, а вскоре - командиром батальона 71-го гвардейского полка 24-й гвардейской стрелковой дивизии. Сражался на Волховском, Сталинградском и Южном фронтах. В декабре был вторично ранен, получил слепое пулевое ранение в шею и левое плечо и только в марте 1943-го вернулся в свой полк заместителем командира по строевой части, а в октябре был ранен в третий раз - сквозное пулевое ранение правого бедра с повреждением кости.
С 1943 года до конца войны Анатолий Семенович командовал полками Евпаторийской и Витебской стрелковых дивизий. Сражался на 3-м Белорусском и 2-м Прибалтийском фронтах. Гвардии майор Дрыгин закончил войну в Кенигсберге. В боях с врагом его отличали высокие комиссарские и командирские качества, твердость воли, храбрость и отвага. Он всегда был рядом со своими солдатами.
Еще в 1943 году Анатолий Семенович познакомился с младшим сержантом Антониной Мартьяновой, которая воевала связистом, затем была переводчиком. Их дружба переросла в любовь. Позднее они поженились, воспитали двух дочерей Галину и Ирину. Анатолий Семенович души не чаял во внуке, которого в честь деда тоже назвали Анатолием.
Ратные подвиги Дрыгина были отмечены четырьмя орденами и пятью боевыми медалями.
Демобилизовался Анатолий Семенович в мае 1946-го. Четыре года работал под Ленинградом директором экспериментальной базы «Красный пахарь» Всесоюзного института растениеводства, затем стал директором крупного плодопитомнического совхоза «Скреблово». В 1950 году Дрыгина избрали председателем Лужского райисполкома, а через три года - первым секретарем Лужского райкома КПСС. В 1956 году Анатолия Семеновича перевели заведующим сельхозотделом в Ленинградский обком партии.
Заметим, что он и в дальнейшем стремительно поднимался по служебной лестнице: через год стал первым заместителем председателя Ленинградского облисполкома, а в 1960 году - секретарем Ленинградского обкома партии. На этом посту за развитие сельского хозяйства области удостоен ордена Ленина.
В сентябре 1961 года Анатолия Семеновича пригласили на беседу в ЦК КПСС. Предполагалось рекомендовать его председателем Ленинградского облисполкома. Но случай круто повернул его судьбу. Виной тому был Н.С. Хрущев.
Во время обсуждения кандидатуры Дрыгина Никита Сергеевич просматривал свежие газеты. На глаза ему попалась статья в «Советской России» «Вологодское разнотравье». В ней говорилось, что уже ряд лет сельское хозяйство области топчется на месте. Главная причина - слабое партийное руководство. Действительно, Вологодчина сдавала позиции. По сравнению с предвоенным периодом посевные площади сократились на 180 тысяч гектаров. Поголовье крупного рогатого скота уменьшилось на 92 тысячи голов, коров - на 37 тысяч. Зерна производилось в 2,5 раза меньше. Хрущев спросил:
- А что, в Вологде мы давно не меняли первого секретаря?
- Меньше года работает на этой должности Вадим Милов, - ответили ему. - Правда, он не специалист сельского хозяйства, окончил лесотехническую академию.
- Придется поменять, - сказал Хрущев.
- Кандидатуры на замену пока нет.
- Как нет, а вот Дрыгин, как раз у него сельскохозяйственное образование, - показал Хрущев на стоящего за трибуной Анатолия Семеновича.
Затем ЦК КПСС специально рассмотрел положение дел в Вологодской парторганизации. На пост первого секретаря был рекомендован Дрыгин. Все делалось оперативно. 27 сентября 1961 года на XII областной партийной конференции его единогласно избрали членом обкома, на другой день на организационном пленуме так же единогласно - первым секретарем.
С этого времени вся трудовая жизнь Дрыгина была связана с Вологодчиной. Свои обширные знания, богатый жизненный опыт, блестящие организаторские способности он отдавал развитию экономики и культуры нашего края. Его отличали высокая компетентность, ответственность, исключительное трудолюбие и требовательность. Он был настоящим хозяином земли, стоял у истоков перевода сельского хозяйства области на промышленную основу. При его личном участии были построены крупные птицефабрики, молочные и откормочные комплексы, ускоренно велась мелиорация земель.
Дрыгин внес решающий личный вклад в создание Череповецкого и Вологодского промышленных узлов, в строительство предприятий в других городах области, в ускорение социально-экономического развития нашего края. Объем промышленного производства при Дрыгине увеличился в 4,5 раза, выросли урожаи, удвоилось производство мяса, резко повысилась производительность труда в молочном животноводстве, утроилось производство яиц. Выросли масштабы жилищного строительства.
Многочисленные документы областного архива новейшей политической истории красноречиво показывают, как этого непросто было добиться. Приходилось многократно обращаться с докладными записками, аргументированными обоснованиями в ЦК КПСС, правительственные органы, совершать многочисленные поездки в Москву, вести иногда нелицеприятные переговоры с министерскими чиновниками, чтобы получить необходимые капиталовложения, лимиты, фонды...
Документы говорят и о другом: как в конце концов это удавалось. Высокий авторитет и настойчивость Дрыгина, железная аргументация делали свое дело.
За успехи в развитии экономики и культуры наша область была отмечена высшей наградой того времени - орденом Ленина. Удостоены орденов Вологда, Череповец, Сокол и ряд трудовых коллективов. За выдающиеся достижения десяткам вологжан присвоены звания Героев Социалистического Труда, а М. Г. Лобытов, более тридцати лет возглавлявший колхоз «Родина» Вологодского района, удостоен этого звания дважды.
Во времена Дрыгина активно развивались международные связи вологжан. За опытом в нашу область приезжали делегации Болгарии, Румынии, Польши, Югославии, ГДР, Чехословакии, Кубы, Вьетнама и многих других стран. Было установлено сотрудничество вологжан с венгерской областью Боршод.
Анатолий Семенович высоко ценил людей труда. Часто он говаривал: «Людей надо ценить прежде всего по их делам». Очень уважал Дрыгин толковых руководителей. Умел быстро определить, отметить и поддержать инициативных, энергичных, деловых людей и смело выдвигал их на ответственные посты. У него учились, ему подражали партийные, советские и хозяйственные руководители. Он воспитал целую плеяду талантливых кадров, которые, пройдя «дрыгинскую школу», и сегодня успешно трудятся на многих высоких постах в нашей области и за ее пределами.
Нельзя не отметить таких его человеческих качеств, как душевная щедрость и забота о людях. Особое уважение и почтение питал он к фронтовикам. Они шли к Анатолию Семеновичу со своими нуждами, писали ему письма. Рассказывают, что на письме участника войны, просившего улучшить жилищные условия, Анатолий Семенович написал: «Он заслужил это право еще в окопах». Да, к ветеранам войны Дрыгин всегда был предельно внимателен и как партийный работник, и как фронтовик.
Анатолия Семеновича уважали вологжане, ценили в ЦК партии и Правительстве страны. Он был надежным, внешне суровым, но добрым в душе. Даже когда кого-то из руководителей крепко отругает за дело - это в большинстве случаев воспринимали как должное, знали, что он не помнил зла. За это любили его люди, называли «Наш папа Толя».
Дрыгин - видный партийный и государственный деятель. Многократно избирался депутатом областного Совета (как правило, по Рабоче-крестьянскому избирательному округу Вологодского района) и депутатом Верховного Совета СССР шести созывов, делегатом пяти съездов партии, кандидатом и членом ЦК КПСС.
Родина высоко оценила заслуги Дрыгина. 13 марта 1984 года ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Вот отрывок из многочисленных поздравлений, поступивших по этому поводу в его адрес.
«Дорогой наш боевой друг и товарищ Анатолий Семенович!
В рядах 24-й дивизии Вы прошли большой путь по дорогам войны боевым политработником батальона, а затем прославленным командиром гвардейского полка.
В жарких сражениях на Синявинских высотах по прорыву блокады героического Ленинграда, у стен Сталинграда и берегов Тихого Дона, гордости русской боевой славы - Севастополе, логове фашистского зверя Кенигсберге Вы храбро водили гвардейцев в атаку, показывали личный пример бесстрашия и презрения к смерти. В самых трудных условиях фронтовой обстановки Вы принимали грамотные, взвешенные решения и ставили конкретные, понятные бойцам и командирам боевые задачи, изучали и обобщали боевой опыт и передавали его личному составу части. Воины 70-го полка высоко ценили Вас как отважного командира, внимательного и заботливого старшего товарища.
Совет ветеранов-однополчан 24-й гвардейской Краснознаменной Евпаторийской стрелковой дивизии».
Дрыгин был награжден двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Суворова III степени, Отечественной войны I степени, двумя орденами Красного Знамени, пятнадцатью медалями. В июле 1985 года Анатолий Семенович ушел на заслуженный отдых. Его, персонального пенсионера союзного значения, избрали членом Всесоюзного Совета ветеранов войны и труда.
Он всегда был в окружении людей, жил их заботами, волнениями и радостями. Регулярно получая и читая областную газету «Красный Север», Анатолий Семенович был в курсе всех событий, происходящих на Вологодчине.
Последние годы, уже совершенно больной, Дрыгин жил в Москве. 19 ноября 1990 года на 77-м году жизни Анатолий Семенович скончался. Похоронен на Троекуровском кладбище в столице.
Вологжане его не забыли. Они с теплотой и благодарностью вспоминают добрые дела этого незаурядного человека. По постановлению Губернатора области В.Е.Позгалева имя Дрыгина увековечено мемориальной доской с бронзовым барельефом, которая установлена на доме № 10 по улице Октябрьской в Вологде. На ней начертано: «В этом доме жил Дрыгин Анатолий Семенович, видный государственный и общественный деятель, Герой Социалистического Труда». Его имя присвоено одной из красивейших и благоустроенных площадей областного центра.
Хотелось, чтобы будущие поколения вологжан помнили этого удивительного человека, вся жизнь которого без остатка отдана служению людям.
ГЛАВА II
И ДОЛГО БУДЕТ СНИТЬСЯ КАНОНАДА
Говорят, истинный характер человека лучше всего проявляется в экстремальных ситуациях. Великая Отечественная, самая жестокая война в истории человечества, была для Анатолия Дрыгина сплошным, бесконечным экст-римом. Командуя батальонами и полками, он сам водил солдат в штурмовые атаки, участвовал в рукопашных боях, выводил часть из окружения, среди первых под шквальным огнем врага форсировал Севастопольскую бухту, был не раз ранен и контужен. Любое мгновение могло стать роковым. Но геройский характер Анатолия Семеновича проявился в полной мере. Он был настоящим русским офицером, образцом для своих солдат.
Хроника огненных верст
Наталия Зверева.
Работала учителем в Бабаевском и Вологодском районах. С 1963 года трудилась на областной станции юных туристов руководителем кружков, педагогом-организатором при областном центре детско-юношеского туризма и экскурсиям. Более 20 лет возглавляет музей боевой славы гвардейской Краснознаменной Евпаторийской дивизии, в которой служил А. С. Дрыгин. Награждена медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «Ветеран труда».
Владимир Машанов.
По профессии - учитель. С 1970 года работал при областном центре детско-юношеского туризма и экскурсиям руководителем фотокружков, педагогом-организатором. Один из активных создателей музея боевой славы Евпаторийской дивизии. Много внимания уделяет патриотическому воспитанию населения, подготовке юных фотографов. Отличник народного просвещения РСФСР. Награжден серебряной медалью ВДНХ.
В январе 1942 года 111-я стрелковая дивизия, в которой начинал свой боевой путь младший политрук Анатолий Дрыгин, получила задачу - прорвать правый фланг фашистских войск, блокировавших Ленинград, затем вклиниться в оборону противника и тем самым облегчить положение защитников города на Неве. Дивизией командовал тогда Сергей Васильевич Рогинский.
Штурм Любина Поля начался на рассвете. Первыми заговорили артиллерия и минометы. На головы врага обрушились тонны раскаленного металла. Казалось, после такого мощного обстрела не могло остаться ничего живого. Но атака пехоты захлебнулась под шквалом вражеского огня. Основная роль в выполнении приказа отводилась саперам, которым необходимо было разрушить крупные инженерные сооружения, перерезать и заминировать все коммуникации, связывающие Любино Поле с тылами немцев. Мины, поставленные фашистами, были переставлены в другие места, и фашистские танки, спешившие на выручку осажденного гарнизона, подрывались на своих же минах. Блокирование Любина Поля завершилось 11 февраля. Это позволило нашим войскам значительно расширить прорыв.
Но с каждым днем фашисты все ожесточеннее контратаковали наши позиции западнее Мясного Бора. 19 марта противнику удалось перерезать «коридор». Более двух с половиной месяцев шли ожесточенные бои в этом районе. Ратный подвиг дивизии получил высокую оценку, и она была переименована в 24-ю гвардейскую.
В июле командование дивизией принял полковник Петр Кириллович Кошевой, впоследствии один из видных военачальников, Маршал Советского Союза. На новом участке Волховского фронта началось знакомство с местностью. Синявинские высоты, вставшие на пути, поднимались до 15 метров над болотами и давали возможность противнику просматривать местность на несколько километров.
Засевшие здесь фашисты старались сделать район неприступным. Здесь было множество узлов сопротивления и опорных пунктов, до предела насыщенных артиллерией и минометами, опоясанных мощными инженерными сооружениями. Гарнизоны опорных пунктов и узлов сопротивления размещались в прочных бетонированных блиндажах, соединенных глубокими ходами сообщения.
В ночь на 27 августа дивизия заняла рубежи. В первый эшелон встали 70-й и 71-й полки, дополнительно был придан танковый батальон. На рассвете началась двухчасовая артиллерийская обработка врага, завершившаяся мощными залпами «катюш». В первый день наступления передовые части перерезали железнодорожную линию Мга - Шлиссельбург. Хотя накануне Гитлер перебросил Манштейна для захвата Ленинграда, однако наступление на Волховском фронте вынудило гитлеровское командование направить на ликвидацию прорыва прибывшие из Крыма и с Запада части.
Как же складывалась обстановка в районе Синявихи?
Полки 24-й дивизии были построены в три эшелона. Первым поднялся в атаку 70-й, а вслед - 71-й полки. Воины с большим трудом форсировали Синявинские болота, отражая непрерывные контратаки, особенно опасные с флангов. Наступающие не получали достаточной поддержки от артиллеристов и авиаторов, и 70-й полк понес значительные потери еще при форсировании речки Черной. Выбыл из строя командир полка полковник Титов. Всю тяжесть кровопролитного боя принял на себя 71-й полк. Гвардейцы были в четырех километрах от станции Мга и слышали грохот орудий Ленинградского фронта. В этих боях отличились гвардейцы второго батальона 71-го полка (командир И. П. Проценко, комиссар А.С. Дрыгин), отразившие три контратаки противника и уничтожившие шесть танков и до батальона фашистских автоматчиков.
28 сентября поступил приказ отойти на восточный берег речки Черной. 70-й полк и 2-й батальон должны были прикрывать 71-й полк для успешного ведения боя и прорыва из окружения. Анатолий Семенович вспоминал о тяжелой рукопашной схватке 28 сентября. Под покровом ночи ему удалось собрать бойцов и вновь сколотить отряд. Однако несколько попыток вырваться из окружения в ночь на 29 сентября оказались безуспешными.
Нащупать слабые места в расположении противника помогло тщательное изучение его позиций. На рассвете 30 сентября политрук Дрыгин вывел из немецкого тыла более 200 воинов. С этого времени Анатолий Семенович стал командовать вторым батальоном 71-го полка.
Частям и соединениям Волховского и Ленинградского фронтов не удалось прорвать блокаду Ленинграда. Они с болью в сердце оставляли обильно политые своей кровью, отвоеванные метры родной земли, но несмотря на отступление наших войск, расчеты гитлеровского командования взять штурмом Ленинград потерпели окончательный крах. Все свои резервы, переброшенные с других фронтов, враг был вынужден израсходовать на Синявинских высотах. Если осенью нашим войскам не удалось прорвать блокаду, то в январе 1943 года 2-я ударная армия под командованием генерала Романовского эту задачу выполнила. 24-я дивизия в этот успех внесла высокую долю ратного труда.
После пополнения в Рассказово Тамбовской области дивизию перебросили на станции Иловля и Лог южнее Сталинграда, а далее к городу Калач-на-Дону. Затем дали приказ занять оборону вдоль реки Мышкова у хутора Нижне-Кумского. 25 декабря, развивая успех, части дивизии заняли населенные пункты Генераловский и Ново-Аксай. В этой операции отличился второй батальон под командованием гвардии капитана Дрыгина. Его бойцы стремительным броском с марша овладели хутором Генераловский, не потеряв ни одного человека. В бою Анатолий Семенович был ранен, пуля вошла в шею и застряла под левой лопаткой. Но, несмотря на это, он в течение суток оставался в строю. Батальон отбил три яростные атаки врага, а затем сам перешел в наступление. Лишь после этого комбат оказался в медсанбате, но через неделю был снова в строю. За умелое руководство, мужество и отвагу Дрыгина представили к ордену Красного Знамени. В боях за Генераловский и Ново-Аксай гвардейцы наголову разгромили вторую румынскую пехотную дивизию.
Примечателен и такой эпизод. После длительного преследования противника батальон капитана Дрыгина сосредоточился в балке в трех километрах севернее хутора Ведерниково. Батальон вел разведку и готовился к наступлению на хутор. С запада обнаружили лишь один пулемет. Двое бойцов засели в окопе и решили наблюдать, а если обстоятельства позволят, то и уничтожать фашистских пулеметчиков. Двое других пошли докладывать комбату. При обходе рот Дрыгин слышал разговоры, что неплохо бы сейчас внезапным ударом выбить противника с хутора и отдохнуть в теплых хатах. Комбат хорошо понимал желание солдат. Собрав командиров подразделений и обсудив план действий, по тревоге поднял батальон. Решили скрытно зайти в тыл противнику и в глухую полночь нанести внезапный удар. Батальон успешно совершил маневр. Ровно в 2.00 пятьдесят станковых и ручных пулеметов, сотни автоматов открыли ураганный огонь. По команде комбата бойцы атаковали противника и освободили Ведерниково. Было захвачено много автомашин, склады с боеприпасами и продовольствием, 16 орудий и 36 минометов. Гитлеровцы потеряли более ста человек.
А в районе реки Миус фашисты вводили в бой новые силы, не считаясь с потерями. На некоторых участках им удалось потеснить наши части. В одной из стрелковых рот 71-го полка развертывал в боевой порядок бойцов к тому времени уже заместитель командира полка майор Дрыгин. Группа решительно контратаковала гитлеровцев и восстановила положение.
Со 2 по 6 августа дивизия стойко удерживала занимаемые рубежи, отражая многочисленные атаки. Тяжелые бои здесь вел 70-й полк, командование которым вместо выбывшего из строя прежнего командира принял майор Дрыгин. Полк шаг за шагом продвигался вперед, расширяя плацдарм на западном берегу реки Миус. Главная полоса обороны противника проходила по правому высокому берегу, населенные пункты и отдельные высоты были превращены в мощные узлы сопротивления. Под прикрытием огня артиллерии стрелковые роты переправились на западный берег реки Кальмиус и завязали бой за первую траншею. Вскоре ее заняли. Командир полка Дрыгин все время был в гуще боя. Штаб обеспечивал ему непрерывное управление боем, готовил и передавал боевые донесения командира и штаба дивизии.
8 сентября войска 2-й гвардейской и 5-й ударной армий полностью очистили от захватчиков центр шахтерского Донбасса Сталино (Донецк), а 9 сентября 70-й и 71-й полки взяли большое село Старо-Игнатьевку, а затем выбили противника с высот западнее села. Освобождение Донбасса и выход войск Южного фронта на реку Молочную поставили под угрозу оборону фашистов в нижнем течении Днепра и на ближних подступах к Крыму.
Еще во время боев на Синявинских высотах новый командир дивизии присматривался к старшему политруку Дрыгину. Когда в тяжелой обстановке 2-й батальон оказался без командира, П. К. Кошевой без колебаний поручил ее командование комиссару Дрыгину. В дальнейшем во время боев под Сталинградом генерал не раз отмечал смелые и тактически грамотные действия комбата. В феврале 1943 года комдив назначил Дрыгина заместителем командира, а затем и командиром 70-го полка.
При освобождении Мелитополя Дрыгин был повторно ранен в бедро. Ранение сквозное, но пуля повредила кость. После первой перевязки Анатолий Семенович занял место на наблюдательном пункте и продолжал руководить боем. Военврач, осмотрев рану, категорически заявил, что командира необходимо эвакуировать в госпиталь.
В последние дни предстояли бои по прорыву второго оборонительного рубежа врага, прорыв его поставил бы под угрозу всю оборону противника на реке Молочной. Утром 13 ноября Анатолий Семенович узнал о высадке десанта противника на Кинбурнскои косе. Ему только что сняли гипс с раненой ноги и разрешили выходить из палаты, но он сразу же доложил в штаб медсанбата, что немедленно убывает в полк. Военврачи были категорически против, но удержать его так и не смогли.
На место Дрыгин прибыл только с наступлением темноты. Выслушав доклад командира 1-й стрелковой роты, он спросил:
- Что известно о противнике? Его численность? Вооружение? Есть ли пленные? Срочно нужен «язык».
Только благодаря проверенным данным «языка», 70-й полк стремительным броском достиг окраин Покровских хуторов, что облегчило освобождение Кинбурнскои косы и дальнейшее наступление на Перекоп для освобождения Крыма.
Во время последних боев под Никополем майор Дрыгин очень беспокоился за саперный взвод, которым командовал вновь прибывший лейтенант Александр Земков, скупой на слова, но знающий дело и уверенно державшийся. Тщательная подготовка саперов помогла войскам 2-й армии прорвать мощную оборону противника на Перекопе в течение 34 часов.
У майора Дрыгина было железное правило: любое дело начинать со сбора данных о противнике. Вот и на этот раз разведчики подсказали единственно правильное решение: без задержки нанести удар по северной окраине города во фланг группировке, отступающей на Евпаторию. Командир обратил внимание начальника артиллерии полка на дамбу, по которой проходила дорога через озеро на Севастополь. Подразделения 70-го полка перешли железнодорожную линию. Противник не ожидал удара с севера. Бой переместился на улицы Саки.
Когда стих бой, по радио был принят приказ Верховного Главнокомандующего, в котором 24-й дивизии объявлялась благодарность за освобождение Евпатории и присваивалось почетное наименование Евпаторийской. Москва салютовала освобожденной Евпатории 12 артиллерийскими залпами из 120 орудий.
22 апреля в дивизию пришел приказ выступать на юг к Севастополю, прорвать мощный оборонительный рубеж и выйти на берег Северной бухты. К исходу дня 7 мая подразделения 70-го и 72-го полков завязали бой за станцию Мекензиевы горы. Ночью передовые подразделения 70-го полка обошли станцию справа и в ночь на 8 мая прорвались на северную сторону Севастополя, выйдя к Северной бухте.
Командир полка Дрыгин обошел батальоны и поставил задачу: готовиться к форсированию бухты с использованием подручных средств. Гитлеровцы обнаружили выход наших частей на берег и открыли интенсивный огонь из пулеметов и зениток. Форсирование Северной бухты было назначено на 3 часа утра 9 мая. Скрытно, под покровом темноты бойцы несли к воде двери, оконные рамы из разрушенных домов, доски, бревна. Все это могло пригодиться для сооружения плотов.
Разведчики 70-го полка разыскали небольшую лодку, которую нужно было срочно отремонтировать. С трудом в ней могли уместиться 6 человек.
- Нужно шесть добровольцев, - сказал Дрыгин разведчикам-саперам.
- Разрешите пойти мне, - обратился сержант Константин Висовин. - Я знаю Корабельную сторону, недалеко от госпиталя есть подходящее место для высадки.
- Переправляться через бухту и первыми вступить на землю Севастополя должны моряки. Прошу направить и меня в Севастополь, - обратился к командиру лейтенант Земков.
- Хорошо, будете командовать группой, - согласился командир полка. - Нужно высадиться на другом берегу бухты, вести разведку и сделать проходы в минных полях. Как только высадитесь, лодку отправьте назад.
Добровольцев оказалось больше десятка. По команде лейтенанта Земкова места в лодке заняли сержант Висовин, рядовые Соценко, Дубинин, Романов и Сидоренко. Смельчаки в темноте неслышно отчалили от берега и налегли на весла. Перегруженная лодка начала медленно удаляться и скоро скрылась в тумане. Медленно тянулись минуты, и вдруг на воде, ближе к противоположному берегу, начали рваться мины и снаряды. Противник обнаружил разведчиков и открыл огонь. Борта лодки во многих местах были пробиты осколками и пулями, но храбрецы упорно плыли к берегу. Наконец лодка ткнулась носом в каменистый берег. Лейтенант Земков вместе с четырьмя товарищами выпрыгнули на берег, а рядовому Сидоренко предстояло отправиться за следующей группой.
Против пятерых храбрецов немцы бросили в бой около роты солдат. Одна за другой следовали яростные атаки. Погиб Яков Романов. Александр Соценко гранатой уничтожил орудийный расчет. С последней гранатой Соценко пополз к фашистскому орудию, а Александр Земков, Константин Висовин, Иван Дубинин прикрывали его огнем из автоматов. Соценко ранило в левое плечо, но он упорно продолжал ползти к орудию. Когда до него осталось не больше 20 метров, Соценко, превозмогая боль, метнул еще одну гранату. После этого воины сами бросились в атаку. Но у гвардейцев на исходе патроны и гранаты. Тогда они подхватили автоматы убитых фашистов и продолжали бой.
Уложив более десятка фашистов, вскоре погиб Александр Соценко. Упал раненый лейтенант Земков. Теперь вели бой только Константин Висовин и Иван Дубинин. Изредка стрелял из немецкого автомата Александр Земков. Он лежал за камнем и слабел от потери крови. Но вот на Константина Висовина навалились несколько гитлеровцев. На помощь товарищу бросился Иван Дубинин.
В неравном бою Константин Висовин получил тяжелую рану и потерял много крови, но продолжал вести огонь. Ему становилось все труднее менять магазин у автомата. Моряк понимал, что это его последний бой. Кончались патроны, Константин отбросил пустой диск и нащупал нож.
- Рус, сдавайся!
- Нет, гады! Гвардейцы в плен не сдаются!
Константин выхватил нож и бросился в рукопашную. Ножом достал одного фашиста, прикладом автомата свалил на землю второго. Но тут сразу несколько пуль пронзили грудь моряка, и Константин упал, руки вразброс, словно хотел обнять и прижать к груди истерзанную и израненную родную его сердцу Севастопольскую землю.
Из пяти отважных гвардейцев продолжал бой только Иван Дубинин. Он отбежал в сторону и занял позицию в подвале разрушенного здания. Но у него уже кончались патроны, когда за своей спиной Дубинин почувствовал какое-то движение и близкие голоса. Он обернулся и увидел в сумерках подвала женщин. Женщины стали подносить ему немецкие гранаты, патроны. Дубинин во время артобстрела выскочил из подвала, быстро подобрал автоматы Земкова и Романова, прихватил еще два немецких. С этим арсеналом занял оборону, превратив оконце подвала в грозную бойницу, вел прицельный огонь короткими очередями, отправляя фашистов на тот свет.
Дерзкий десант группы Земкова отвлек на себя значительные силы противника, уничтожил несколько десятков фашистских солдат и офицеров и помог 70-му полку успешно форсировать бухту. Тем временем Сидоренко успешно пригнал лодку обратно и сразу же в ней разместилась новая группа и высадилась в районе Троицкой балки. Третьим рейсом переправился командир полка Дрыгин.
Всего за 50 минут форсировал 70-й полк Северную бухту и повел наступление на Корабельную сторону. К 19 часам усилиями 2-й гвардейской и 51-й Приморской армии Севастополь был освобожден.
В час ночи 10 мая Москва салютовала доблестным войскам 4-го Украинского фронта и кораблям Черноморского флота, освободившим город Севастополь.
Тем временем наступающие роты 70-го полка пробились на Большую Морскую. Улицу прошивали фашистские пулеметы, там и тут беспорядочно рвались снаряды и мины. В боевых порядках полка шел заместитель командира дивизии Герой Советского Союза подполковник Лев Илларионович Пузанов. Противник продолжал вести плотный орудийный огонь. Один из снарядов попал в стену здания, взорвался и осыпал воинов осколками. Несколько человек ранены, в том числе и командир полка Дрыгин, а осколком снаряда сражен насмерть Иван Дубинин, четвертый из пяти отважных, которые первыми форсировали Северную бухту.
После выздоровления Дрыгин 3 февраля 1945 года был назначен командиром 923-го стрелкового ордена Александра Невского полка 257-й Витебской дивизии. За образцовое выполнение боевых заданий полк в марте был награжден орденом Суворова, а в апреле - орденом Кутузова. Так закончился боевой путь Анатолия Семеновича Дрыгина.
За беспримерное мужество, проявленное в этом бою, воины-гвардейцы десантной группы Александра Земкова были удостоены звания Героев Советского Союза. В канун 30-летия Великой Победы жители Севастополя воздвигли на месте, где высадился десант отважных, гранитный монумент. На нем высечены слова: «Героям Советского Союза, отважным разведчикам 70-го гвардейского полка 24-й гвардейской Краснознаменной Евпаторийской стрелковой дивизии
гвардии лейтенанту А.Ф. Земкову,
гвардии рядовому К.Г. Висовину,
гвардии рядовому И.В. Дубинину,
гвардии рядовому А.Н. Соценко,
гвардии рядовому Я.А. Романову.
Они первыми 9 мая 1944 года форсировали Северную бухту.
Бесстрашными были они во время грядущей победы».
Перед нами – Днепр
Иван Стрельбицкий.
Генерал-лейтенант. Свыше сорока лет прослужил в Советской Армии. Прошел путь от курсанта до командующего артиллерией армии. Участник трех войн. Награжден многими орденами и медалями.
3 ноября 1943 года 2-я гвардейская армия вышла к Днепру...
Большинство наших дивизий растянулось тонкой цепочкой на 400 километров вдоль низкого левого берега Днепра, широкого в этих местах. Вместе с плавнями и протоками у Херсона он разлился километров на десять. 24-я гвардейская дивизия оборонялась на огромном участке в 200 километров. Противник делал попытки переправиться через Днепр и разведать боем наши силы.
Ночью меня разбудил продолжительный телефонный звонок:
- Какие у вас сведения о двадцать четвертой?
Утром мы получили исчерпывающую информацию из штаба 24-й дивизии. Оказывается, на западной оконечности косы сохранился небольшой гарнизон противника, хотя все считали, что немцев там нет. В трех километрах от этого гарнизона, в Покровских Хуторах, располагалась наша стрелковая рота с двумя полковыми пушками, входившая в 70-й стрелковый полк 24-й дивизии. Отсюда разведчики хорошо просматривали Днепро-Бугский лиман, по которому двигались немецкие караваны, вывозившие грузы из Николаева. Командир роты, беспокойный, инициативный старший лейтенант, поставил у берега два орудия и приказал открыть огонь. Два катера и несколько барж затонули. Окрыленные успехом, наши бойцы не давали спуску гитлеровцам и не пропускали ни одного судна без обстрела.
Тогда командир немецкой дивизии, расположенной на противоположном берегу лимана, решил оттеснить наши войска, чтобы обезопасить проход караванов. Командир румынского полка подполковник Пискулеску получил приказание переправиться через лиман и занять оборону на косе. Позже нам стало известно, что Пискулеску пытался отказаться от этой задачи, но гитлеровец был неумолим и обещал послать на помощь свою роту баварцев.
Ночью под прикрытием огня нескольких батарей румыны переправились на косу. Нашей роте пришлось отступить под натиском превосходящих сил.
Об этом стало известно командиру 70-го гвардейского полка майору Анатолию Семеновичу Дрыгину, который находился в госпитале. Врачи не выписывали его, так как простреленная нога еще не зажила. Но не таков характер был у майора, чтобы без дела отлеживаться на койке, и он тайно бежал в полк. И попал, как говорят, с корабля на бал!
Командир роты и его бойцы через несколько часов привели румынского солдата, который показал, что их полк должен удерживать захваченные хутора.
- Сбросить, сбросить противника в море! - рассуждал майор.
Но не так легко было решить эту задачу: его подразделения растянулись более чем на сто километров. Зная об этом, Дрыгин стал подтягивать свои роты из отдаленных гарнизонов.
В полдень я зашел к командарму. Он уже успокоился и поджидал, пока связисты установят прямую связь с командиром 70-го полка.
- Вы знаете, что просит генерал Саксеев для ликвидации десанта? - спросил Захаров.
- Два артиллерийских полка. Но мы ему не сможем их дать. Распутица и бездорожье мешают. Они смогут прийти туда дня через четыре.
- Это плохо. Впрочем, послушаем Дрыгина. Командир полка по телефону доложил: румынский полк, захватив Покровские Хутора, окапывается и занимает оборону. Немецкая рота в резерве у Форштадта. Майор решил к исходу дня сосредоточить сводный батальон и артиллерийский дивизион восточнее хуторов и провести разведку боем.
- Нужна ли вам помощь? - спросил командующий.
- Своими силами справимся, если удастся выполнить затею начальника политотдела.
- Какую еще затею? - удивился Захаров.
- Начполитотдела подполковник Ермоленко хочет распропагандировать румын...
На этом связь оборвалась. Захаров нервно заходил по комнате и, обращаясь к вошедшему начальнику политотдела армии А.Я. Сергееву, сказал:
- Черт его знает, что получается! Командир дивизии требует не менее двух артиллерийских полков, танковый батальон и штурмовую авиацию. А Дрыгин считает возможным выполнить боевую задачу своими силами. Он, пожалуй, правильно оценивает обстановку. Это тот самый Дрыгин, которого наши кадровики настаивают отправить на учебу. Майор не имеет военного образования, и отдел кадров боится доверять ему полк.
- Георгий Федорович, - прервал его Сергеев. - Кошевой - хитрый мужик, никуда Дрыгина из дивизии не отпускал. Помните, во время боев в Донбассе майора хотели послать на курсы. Кошевой упросил вас оставить его на месте. Дрыгин очень много работает над собой. На днях я был в госпитале. Встретил там Дрыгина. Он изучал карты, графики артиллерийского наступления, таблицы по переправочным средствам. Молодец, не теряет зря времени и готовится к боям. То же делали и другие раненые командиры.
В Донбассе, а потом и на реке Молочной мне иногда приходилось встречаться с майором А.С. Дрыгиным. Как-то на досуге Анатолий Семенович рассказал, что окончил сельскохозяйственный институт. До войны в армии не служил, прошел лишь месячные сборы. Поначалу был политруком роты, затем стал комиссаром батальона. Комдив генерал П.К. Кошевой, присмотревшись к боевому комиссару, назначил его командиром гвардейского батальона. А через год Дрыгин уже командовал полком. И вот сейчас отважный майор смело брался за решение новой боевой задачи на Кинбурне.
3 декабря после артиллерийской подготовки наши бойцы поднялись в атаку. 70-й полк атаковал хутора справа, а 71-й полк во главе с майором Т.И. Степановым обходил неприятеля слева. Парторг старший лейтенант П.И. Сизов подбежал к крайнему дому у берега лимана и увидел в лодке румынских солдат. С лодки сообщили, что командир 1-го батальона 12-го румынского полка майор Байкояну Ион согласен сдаться, если русский офицер гарантирует жизнь пленным. Сизов поклялся честью советского офицера, и вскоре к берегу подошли три шлюпки.
Старательный помощник командира полка по хозяйственной части угостил пленных хорошим обедом и даже водкой.
- Теперь можно приниматься за выполнение плана Ермоленко, - сказал инструктор политотдела капитан Юрий Иннокентьевич Кириленко, обращаясь к командиру полка. - Он считает, что можно и нужно перетянуть румынский полк на нашу сторону без потерь. Есть, знаете, такое мощное оружие, как политическая пропаганда. Вот мы его и используем.
- Не промахнемся? - словно сомневаясь в силе пропагандистского оружия, спросил командир полка.
- Будьте уверены, - строго возразил капитан, - промашки не будет. Наша агитация дойдет до сердец румынских солдат.
Убежденность капитана покорила Дрыгина, он проникся уважением к Юрию Кириленко и уверенностью в успехе задуманного мероприятия.
Капитан тут же взялся за дело. Он пришел к пленным, тепло, по-дружески рассказал им о благородной миссии нашей армии, несущей порабощенным народам освобождение от гитлеровского рабства.
- Мы отпускаем вас к своим, - как бы между прочим бросил Кириленко, будто речь шла о чем-то обычном в практике советского офицера. - Идите в полк и расскажите обо всем, что вы видели здесь, о нашем отношении к вам.
Солдаты переглянулись, капитан уловил на их лицах тень сомнения. И Кириленко постарался рассеять это недоверие.
- Можете не сомневаться, хлопцы, у нас слово не расходится с делом. Мы не только отпустим вас, но даже поможем перебраться через наш передний край.
Солдаты весело заговорили, их смуглые лица озарились улыбками.
После непринужденного разговора с румынскими солдатами Кириленко заглянул на огонек к майору Дрыгину. Анатолий Семенович о чем-то оживленно спорил с начальником оперативного отдела штаба армии полковником С.Б. Вольфманом. Умный, беспокойный полковник не мог усидеть в штабе, когда полки готовились к выполнению важной боевой задачи. Семен Борисович успел побывать в ротах, проверить состояние оружия, проинструктировать командиров о том, как лучше и успешнее очистить Кинбурн от противника. Оставалось лишь выслушать еще раз мнение политработника.
- Ну, что вы скажете, капитан? - спросил Вольфман.
- Дело сделано, убежден, что пленные расскажут правду о нас, и полк сложит оружие без боя, перейдет на нашу сторону.
- Цыплят, говорят, по осени считают, - тихо отозвался Дрыгин. - Ну да будем надеяться, что все будет хорошо.
- Тогда начинаем, Анатолий Семенович, - спокойно сказал полковник.
... Майор Байкояну написал записку офицерам своего полка и подчиненным солдатам, сообщил о хорошем обращении русских с пленными и рекомендовал сдаваться. Вечером с этой запиской пленные солдаты Сакарьяну Танае, Хриско Григорий и Сюрарю Джерди ушли к своим.
На другой день у нас появились первые перебежчики. Они рассказали, что видели посланцев майора, которые призывали всех солдат сдаваться в плен, затем пошли к командиру полка подполковнику Пискулеску и отдали ему записку майора Байкояну.
Однако сопротивление румын не ослабевало. Неоднократно нам приходилось поднимать свои роты в атаку, но каждый раз сильный пулеметный огонь преграждал путь нашим солдатам. Потом стало известно, что командир эсэсовской роты автоматами подгонял румынских солдат, расстреливая тех, кто пытался уйти в плен.
Кое-кто уже стал сомневаться в «затее» начальника политотдела. Но тот стоял на своем.
- Стемнеет, и румыны сдадутся, - говорил подполковник Н.Д. Ермоленко. - Я уверен, что они будут с нами в одном строю.
И он оказался прав. 5 декабря, на рассвете, сдались в плен остатки румынского десанта во главе с подполковником Пискулеску. А небольшой гитлеровский гарнизон, окопавшийся на западной оконечности косы, был почти полностью истреблен.
Румынские солдаты до отправки в тыл успели подружиться с советскими бойцами. Многие пленные изъявили желание участвовать в борьбе с фашизмом за освобождение Румынии...
... Дальнейшие события показали, что командующий фронтом не ошибся, доверив 2-й гвардейской армии форсирование Северной бухты и разгром неприятеля на этом трудном направлении.
В момент переправы мы с командующим находились на передовом наблюдательном пункте, а совсем рядом действовал 70-й стрелковый гвардейский полк под командованием майора А.С. Дрыгина.
8 мая, еще до захода солнца, головной батальон, с боями прорвавшись через железнодорожную выемку и глубокую балку «Голландия», достиг высот у Северной бухты. К этому времени полк понес большие потери. Легкораненые уже не уходили в медсанбат и пусть медленно, но двигались за своими ротами, желая помочь товарищам.
- Золотой народ! - с восхищением говорил командир о своих бойцах, всматриваясь в противоположный берег бухты.
Майор Дрыгин с группой офицеров, не обращая внимания на непрерывный обстрел, проводил рекогносцировку местности, отыскивая подходящие места для переправы. К нему подбежал с картой в руках офицер штаба дивизии капитан Владимир Адольфович Бальбах, отважный эстонский патриот. Не успел он передать приказ комдива, как прямым попаданием малокалиберного снаряда в грудь был смертельно ранен. Карта покрылась алой кровью. Так погиб капитан Владимир Бальбах, человек большой души.
... Трудно рассказать о всех героях форсирования водной преграды. Тысячи солдат действовали смело, отважно и безупречно. Люди забывали об опасности, но зато помнили о главном: приказ командования надо выполнить во что бы то ни стало. С этими благородными думами шел в бой и младший лейтенант Г. Стрельченко. Он мог и не оказаться среди тех, кто находился в первом эшелоне атакующих, но был не в силах ждать, когда пойдут в бой резервы.
- Вы знаете, почему я должен быть в первых рядах! - убежденно сказал он командиру полка.
Да, Дрыгин отлично знал, что в 1942 году Стрельченко оборонял Севастополь, потом оказался в окружении, связался с партизанами. И теперь молодой офицер считал своим долгом отомстить врагу за разрушенный город, за те страдания, которые испытали севастопольцы под игом фашистов.
Стрельченко поплыл с тремя бойцами на плоту. Немцы заметили их и обстреляли из минометов и пулеметов. Бойцы погибли. Плот разбило. На обломках бревен офицер чудом добрался до своего берега. Неудача его не остановила, и Стрельченко сразу же приступил к изготовлению нового плота. Когда плот был готов, офицеру дали лодку. Под прикрытием артиллерийского огня усиленный взвод Стрельченко благополучно форсировал бухту, быстро захватил два домика и огнем из автоматов и пулеметов прикрыл высадку своего батальона.
С третьим рейсом поплыл на лодке и Дрыгин. Одновременно от берега отчалило множество плотов. Переправочных средств не хватало. И бойцы, неудержимо рвавшиеся вперед, плыли на досках, ящиках и бочках, ловко лавируя между разрывами мин и снарядов. Недаром в дни подготовки к наступлению они так настойчиво тренировались на озере возле города Саки. Когда полк заканчивал переправу, майор собрал старших офицеров и уточнил полученную от командира дивизии задачу:
- Правой группе под командованием моего заместителя майора Буткевича проскочить через железнодорожный тоннель, обойти Килен-бухту и вдоль железной дороги пробиться к вокзалу, оттуда - к панораме и выйти к Слободе Рудольфова. Я наступаю с левой группой к вокзалу, напрямик через высоты.
Вместе с Буткевичем направились начальник политотдела дивизии подполковник Н.Д. Ермоленко и инструктор политотдела капитан Ю.И. Кириленко.
Группа Дрыгина с боем продвигалась к высоте. Противник обстреливал. Частенько приходилось залегать в воронках и в окопах. Поднявшись на Татарскую гору, бойцы увидели вдали Южную бухту. Из воды тут и там выступали трубы затопленных кораблей, стрелы кранов, остовы баркасов и барж. С высоты отчетливо просматривались укрепления гитлеровцев, поспешно занимавших оборону на склонах Севастополя. Сопровождавшие Дрыгина командиры батарей 101-го гаубичного полка Болдин и Сирук немедленно по радио вызывали огонь своих дивизионов.
- Не накройте своих, - беспокоился майор. И для этого у него имелись все основания. В условиях массового преследования неприятеля порой было трудно понять, где наши и где враг, но все обошлось благополучно. Артиллеристы нанесли чувствительный удар по живой силе и технике противника.
В это же время успешно продвигалась вперед и группа с Н.Д. Ермоленко. Она преодолела тоннель и почти без препятствий достигла Килен-бухты. Как и всюду в районе Севастополя, перед бойцами предстало тяжелое зрелище: на дне бухты покоились эскадренные миноносцы, баржи. Однако солдатам некогда было созерцать эту печальную картину разрушения.
- Вперед! Вперед! - призывали командиры. На пути к вокзалу местами завязывались скоротечные схватки за освобождение отдельных домов, в которых засели гитлеровцы. Неоценимую помощь наступающим войскам оказывали севастопольцы. Хорошо зная каждый закоулок родного города, они стали незаменимыми проводниками и разведчиками. В те дни у всех на устах было имя девочки лет двенадцати, которая указала нашим солдатам на затаившихся в засаде фашистов. Группа женщин, воспользовавшись артиллерийским налетом с нашей стороны, забаррикадировала выход из подвала, где отсиживались гитлеровцы. Позже фашистам пришлось сложить оружие и сдаться в плен.
На подступах к вокзалу, у тоннеля, суетились немцы, вооруженные... проводами. Заметив нас, они кинулись в тоннель.
- Что это за механики? - недоумевал майор Буткевич. Подошли к кювету, а там - большие авиационные бомбы и множество проводов. Внутри тоннеля виднелся вагон, к которому тянулся кабель. Произошла заминка. Каждый понимал, что в любой момент может произойти взрыв. И тут на выручку пришли политработники Н.Д. Ермоленко и Ю.И. Кириленко. Они первыми бросились вперед, увлекая за собой бойцов; пробежали тоннель и выскочили на открытую дорогу. Сразу же заговорили вражеские пулеметы и минометы, кое-кто из солдат попятился назад. Что делать? Позади - очень близко черная пасть тоннеля, начиненная взрывчаткой, а впереди - разрушенный вокзал, высокий западный берег Южной бухты и шквал огня противника. Медлить нельзя, и отважный Ермоленко вновь нашел выход из трудного положения.
- Впереди Севастополь! За мной, товарищи! - прозвучал звонкий голос начальника политотдела.
В едином порыве солдаты устремились за Ермоленко. Вскоре они вышли к подножию холма и панорамы. Здесь их встретил довольный и радостный командир полка майор Дрыгин.
(Фрагменты книги «Штурм», М., Воениздат, 1965 год).
ГЛАВА III
РАЗБУЖЕННЫЙ КРАЙ
Когда А.С.Дрыгин впервые увидел Вологодчину с иллюминатора самолета, его взору предстали неоглядные лесные пространства с редкими вкраплинами полей и лугов, синих озер и ниточками рек, с пятнышками малых городов и селений. Живописная, умиротворенная земля, равная трем Голландиям, подобно былинному богатырю, тихо и безмятежно дремала, набираясь сил в ожидании великих дел. Они вскоре начались и вершились все последующие двадцать четыре года, пока Дрыгин был руководителем области. За это время объем промышленного производства возрос в 4,5 раза! Вдумаемся в цифру: это равносильно тому, что на той же территории как бы разместилось четыре Вологодчины образца 1961 года. Это ли не экономическое чудо?
О том, как проходила индустриализация по-вологодски, как область из аграрной превращалась в индустриальную, рассказывают люди, работавшие под началом Дрыгина.
Рождение исполина
Евгений Надеждин.
Бывший партийный работник, первый секретарь Череповецкого горкома и завотделом металлургической и химической промышленности обкома партии. Делегат XXII съезда КПСС. Участник Великой Отечественной войны. Отмечен тремя орденами Трудового Красного Знамени и многими другими правительственными наградами.
Мои воспоминания об А.С. Дрыгине не носят системного характера. Они не связаны ни хронологией событий, ни единой тематикой. Их единственная цель - хотя бы частично показать большие дела этого незаурядного человека.
Знакомство
Буквально в первые дни после избрания меня первым секретарем Череповецкого горкома КПСС мне позвонили из обкома и поручили срочно выехать в аэропорт и встретить важную делегацию из Москвы. Было это 18 сентября 1961 года. Я пригласил председателя горсовета А.Е. Савонова, и мы на автомашине переправились на грузовом пароме через Шексну (тогда моста не существовало) и вскоре прибыли в аэропорт. Самолет спецрейсом уже прилетел, группа пассажиров стояла у здания диспетчерской, о чем-то разговаривая. Мы поздоровались с приезжими, представились. Узнали, что делегацию возглавляет заместитель председателя бюро ЦК партии по РСФСР Г.И. Воронов. Среди приезжих выделялся высокий, статный, плотного телосложения мужчина лет 45 с приятным лицом и немного задумчивым взглядом. При знакомстве он представился просто: Дрыгин. Никакой беседы у меня с ним тогда не состоялось.
Делегация прилетела на легком самолете, поскольку наш аэродром был с грунтовым покрытием и не принимал большие лайнеры. Самолету потребовалась дозаправка горючим, которую срочно проводили работники аэропорта. Часа через полтора он взял курс на Вологду. Вскоре мы узнали, что тот высокий мужчина рекомендован на пост первого секретаря обкома и поездка была для него ознакомительной.
Через пару дней, когда Дрыгин поездом уезжал в Ленинград, во время короткой остановки в Череповце я зашел к нему в вагон, кратко изложил обстановку в городе, пригласил приехать к нам. Он обещал посетить город в ближайшее время.
26-27 сентября на областной партийной конференции была поставлена окончательная точка с руководством обкома. А уже в начале октября Анатолий Семенович приехал в Череповец, подробно знакомился с делами на пусковых объектах. Необычно было лишь то, что он не нашел времени для посещения горкома, довольствовался моей информацией.
Через несколько дней делегаты во главе с Дрыгиным выехали поездом в Москву на XXII съезд партии. Хотелось бы обратить внимание на нестандартное поведение там нашего руководителя. Во-первых, проработав в новой должности меньше месяца, он набрал с собой столько деловых документов для министерств, что ему пришлось почти все большие двухчасовые перерывы в работе съезда тратить на поездки в правительственные инстанции. Мы все нормально обедали, отдыхали, а он мотался по различным ведомствам. Иногда прихватывал с собой и нас. Так вместе с ним были у председателя Госплана РСФСР К.М. Герасимова.
Во-вторых, на третий день работы съезда Анатолий Семенович подал в президиум съезда просьбу о предоставлении ему слова. Он привез с собой из Вологды подготовленный текст выступления. После каждого вечернего заседания, которые обычно заканчивались в 19 часов, наскоро поужинав, Дрыгин садился за внесение корректив в текст выступления. Нередко приглашал к себе и нас, чтобы обсудить какие-то фрагменты своего выступления, выслушивал наши пожелания и замечания. Но основную работу он делал сам. К сожалению, слова Дрыгину не предоставили, хотя это его нисколько не огорчило.
После более чем двухнедельного общения в Москве я в основном понял, что из себя представляет наш новый первый секретарь, и проникся к нему неподдельным уважением.
Откровенно признаюсь: у меня в то время не было ни малейшего предположения о том, что проработаю с ним почти четверть века, стану одним из его соратников. И я искренне горжусь этим, от души благодарен Анатолию Семеновичу за доверие.
Уроки у мартена
К 1961 году на Череповецком металлургическом заводе уже были введены в эксплуатацию первые мощности на всех переделах, предприятие работало по полному циклу. Осуществлялось второе по счету проектное задание развития завода, принятое в 1958 году. Напомню, до этого существовал первоначальный вариант, а в Директивах XX съезда КПСС на 1956-60 годы намечалось «закончить строительство». Если бы это случилось, то был бы построен рядовой завод, по современным понятиям он мог быть отнесен к разряду карликовых. К счастью, нашлись в стране умные, мужественные люди с широким государственным мышлением, которые первый вариант «Ленгипромеза» признали ошибочным, добились его переработки с увеличением мощностей почти в три раза.
В нашу область Дрыгин прибыл в самый пик реализации второго варианта развития завода, когда широчайшим фронтом шли строительно-монтажные работы одновременно на многих крупных комплексах. На стройке было сосредоточено огромное количество привлеченных из других городов рабочих и специалистов, строительной техники и автотранспорта, велось массовое комплектование и обучение кадров металлургов.
Анатолий Семенович с первых дней знакомства с трестом «Череповецметаллургстрой» и металлургическим заводом подробно вникал в ход строительства, охотно помогал решать трудные вопросы в министерствах и ведомствах. Одновременно он стремился познать металлургическое производство, с которым столкнулся впервые. На своей предыдущей работе директором совхоза он неплохо знал строительство. Но тут откровенно признавался: «Я - агроном. А приходится заниматься металлургией, поверьте, это непросто». Постигал новое дело самостоятельно, лишь иногда прибегая к услугам специалистов и ученых. А практическую сторону он познавал при частых посещениях цехов, в личных беседах с горновыми и сталеварами, непосредственно наблюдая за их работой. Со временем премудрости металлургии он познал превосходно.