Хомутов плести,
На базар нести.
(вар.: Где собачка лает,
Тут ищи! - д. Исаково Вожег.)
(д. Наумовская).
- Пошла баба в кутъ
На ремённый путь,
Там дети играют,
Тебя поджидают!
(д. Федотово)
После этого ималко хлопали по спине и разбегались по сторонам. Часто хлопали водящего по спине и во время игры. В д. Гусиха при этом приговаривали: «Прошло светье не хлопано!», а в Вологодском у.: «Сухарь немазанный, не имай меня!» В д. Малыгинская бакуна хлопали по спине, а он должен был угадать, кто это сделал. Когда удавалось кого-либо поймать, водящий кричал: «Цюр!» (д. Куревино). Так же иногда кричали, хлопая водящего по спине (д. Ганютино).
Обычно пойманный сам становился видящим. Но в некоторых деревнях игра осложнялась мотивом выбора пары. Так, в д. Осаново во время игры в тёмную завязывали глаза парню, и он хватал девушек и наошупъ определял, его это девушка или нет. Ловил, пока не поймает «свою». В д. Кулёмкино водящий, когда ему удавалось кого-либо «соиматъ», кричал: «Цюр, моя дума!» В д. Дивково, поймав игрока другого пола, водящий должен был поцеловать его. В д. Середская кривой петух искал того, кто завязывал ему глаза (этот игрок садился на лавку среда остальных): ощупывал всех, кто попадался ему на пути. Подобный вариант детской игры иманки существовал в конце прошлого века в Васьяновской вол. Дети садились на лавку и передвигались по ней, пытаясь уклониться от преследующего их водящего.
В д. Холшевиково играли кырканкой; водящий с завязанными глазами преследовал игрока, у которого в руках было две палочки. На одной палочке были нанесены зарубки, поэтому когда игрок проводил по ней другой палочкой, получался звук («кырканъе»). Но нему-то водящий и определял, где ему искать своего соперника. Этот вариант игры известен и современным детям под названиями Маша и Яша, дед и Маша и др.
Поиск игроков сопровождался и другими репликами. Например, перебегая по избе, игроки могли оповещать о своем местонахождении:
- У печки штечки варю!
- На столике барашка колю!
- Под полатями коровушку дою!
(д. Виноград)
- В печке штечки варю!
- У лежаночки картошечку пеку!
- У окошечка коровушку дою!
(д. Холшевиково) (играли «вокруг печи»)
- Я у пецъки стою, щецьки варю!
- Я на завалинке картовоцъку рублю!
- Я на порожке сижу, барашка колю!
(дд. Мякинницино, Митихино)
В д. Ботово, если водящий подходил к опасному месту (к печи, к двери в подпол и т.п.), ему кричали: «Огонь, огонь!» В дд. Кошево и Щекотовская так кричали в начале игры, окружив «ималко», после чего разбегались по сторонам.
Необходимо отметить, что жмурки являются составным элементом многих игр, в том числе и тех, которые включены в эту книгу (см., например, варианты игр попом и суседушком).
ХЛОПАНЦЫ, ХЛОПУНЦЫ, ХЛОПАНЦОМ (д. Дор Нюкс., д. Белянкино), КОЛОТУХА, КОЛОТУШКАМ (д. Кокшарка, д. Сафроново), ЧЕКУША (д. Васильево), В ДОЛОШИ (д. Цибунинская), В ЧАХОРДУ, ЧЕХОРДОЙ (д. Сергиевская, д. Александровская), В ГЛУХАРЯ (д. Вакомино), ОВСОМ (д. Сивково), ИМЯЦЬКИ (Шемогодско-Николаевский прих.), НАШЕПТЫШЕК (Васьяновская вол.). Еще одной популярнейшей игрой, тесно связанной с имками, были хлопанцы. На тесную столовую взаимосвязь между этими забавами указывает и то, что они нередко одинаково назывались.
Вариант игры, более близкий к имкам общеизвестен и различается по районам -только названиями и небольшими отличиями в позе водящего и в том, по чему его били. Так в Дор. Сивково, Кокшарка, Васильеве, Цибунинская одному из играющих завязывали глаза. Он поворачивался спиной к играющим, наклонялся и убирал руки назад. Кто-либо из остальных игроков, стоящих сзади полукругом, ударял его по рукам, а первый игрок, сняв повязку, должен был определить, кто его ударил. В д. Торки при подобной забаве водящий становился на колени, а лицом утыкался в подушку, положенную на колени одному из игроков. В других деревнях (дд. Вакомино, Александровская, Сергиевская), когда играли парни, одну руку прикладывали ладонью к уху, а вторую просовывали под мышку.
В д. Белянкино девушку сажали на скамейку и завязывали ей глаза. Затем кто-нибудь хлопал ее рукой по колену. Девушка, сняв платок, должна была угадать по лицам товарищей, кто ее «хлопнул».
К концу прошлого века относятся описания очень близкой игры из Васъяновской вол. и Шемогодско-Николаевского прих. Вот как описывал ее в своей рукописи А.Неуступов. «Играют парни и девушки в комнате. Один из играющих (по желанию) - «слепой», другой - «нашептышок». «Слепого» сажают на лавочку и завешивают ему лицо платком. «Нашептышек» каждому из играющих шепчет на ухо имя, какое он должен носить во время игры. Причем парням дают женские имена и названия женской одежды, а девушкам - наоборот. Затем «нашептышек» встает рядом со «слепым» и вызывает кого-нибудь из игроков, называя его игровое имя. Вызванный подходит к «слепому», легонько ударяет его рукой (в Шемогодско-Николаевском приходе дотрагивались пальцем до головы) и возвращается на место. «Нашептышек» открывает лицо «слепому» и спрашивает, кто ударил. Тот по выражению лица старается угадать. В случае правильного ответа «слепой» и игрок меняются ролями, если же он ошибся, то продолжает водить».
В д. Копоргино маленькие девочки на своей беседке развлекались следующим образом. Одной из них закрывали платком голову, а кто-нибудь из остальных колол ее лучинкой до тех пор, Пока она не узнавала кто это делает.
КОМЯКАТЬСЯ (д. Фролове), КУЛИКИ КАТАТЬ (д. Кожинская), КУБАРЕМ (д. Кокино, д. Карманов Двор), ИЗ ПОРОСЯТ (д. Великий Двор). Некоторые незатейливые развлечения деревенской молодежи восходят к древнейшим земледельческим обычаям и обрядам. К таким, например, относится кувыркание по соломе (реже - сену) на Рождество или святки.
Первоначально этот обычай был, видимо, связан о представлением об особенной значимости момента начала нового года, о влиянии, которое оказывало все то, что происходило в Рождество, на события всего предстоящего года, d том числе на урожай и погоду. Отсюда стремление древнего земледельца оказать магическое воздействие на будущий урожай теми или иными действиями в рождественский сочельник или в первые дни после Рождества. Одним из таких магических приемов, влияющих на будущий урожай и приплод окота, сохранившихся в севернорусских деревнях в виде молодежной забавы, было кувыркание по соломе или сену. Очень во многих местах Никольского, Бабушкинского, Нюксенского и Тотемского районов вспоминают, что в святки «солому мяли», т.е. перекатывались или барахтались в ней. Это называлось куликаться или комякаться. При этом применялись разные приемы. Например, в д. Кокино, постлав сено на пол, разбивались на пары (девушка - парень) и, потушив свет, катались по сену кубарем. Техника кувыркания в этом варианте описана очень схематично: «парни» захватывали девушек обеими ногами».
В ряде мест катание по соломе дало название той неделе, когда оно устраивалось. «Соломенная неделя» (от Рождества до Нового года) проходила так. Парни натаскивали в избу, где собирались девушки, солому. Затем всех девушек по одной закатывали («завивали») в солому, несмотря на их сопротивление. Такое катание проводилось каждый вечер, причем необходимо было выкатать всех взрослых девушек (д. Кормакино). В д. Большой Починок парни выкатывали Девушек, обняв их за плечи и обхватив ногами, чтобы но задирались сарафаны. Катались обычно по 1-3 пары и, конечно, девушки предпочитали кататься со своим вечеровальником. В д. Кудринская во время «соломенной недели» парни обливали девушек водой из брызгалок, поджигали принесенную солому с одного краю и смотрели, кто из девушек быстрее потушит. Здесь также «выкатывали» всех девушек, причем их согласия на это не требовалось.
Кувыркались и в нежилых помещениях. Например, в д. Карманов Двор парни катали девушек по полу трепальни - помещения, где трепали зимой лен, - «и сами катались с ними».
Название куликаться для этой забавы, возможно, свидетельствует о том, что кувыркались в старину не со всеми парнями, а с парнями-ряжеными. Вообще сам этот глагол в русских говорах обозначает неупорядоченное или бесцельное движение туда-обратно, а среди однокоренных слов есть, например, слово кулик, которое обозначает не только «птицу с длинным клювом и хвостом» (ср. ряженых «журавлем» и «белой бабой»), но и «ряженого в Тихвинском уезде Новгородской губ.»Обрядовая эротика, разнообразная символика коитуса очень характерны для поведения ряженых. В этой связи можно указать, скажем, на то, что среди распространенных шуток ряженых-»медведей» было катание и «комканье» (ср. комякаться) на полу девушек.
КАРАВАИ КАТАТЬ (д. Мокиевская), КОЛЕСОМ (д. Кекуро). Интересный вариант забавы, название которой, возможно, отчасти проясняет ее обрядовый подтекст, отмечен в д. Мокиевская. Так обычно развлекались на средних (середовых) вечорках 13-16-летние девочки до прихода парней: наклонившись и перекрестив руки, захватывали большие пальцы ног, а затем катились по полу кубарем, пока не надоест. Это называлось катать караваи - ср. кулики катать (д. Кожинская) и известное в рус. говорах значение слова кулик «булка, ватрушка, свадебный пирог».
Насколько подобное сопоставление уместно, можно cудить по тому, что традиционные крестьянские свадьбы приходились как раз на период святок или близкий к нему. Катание ритуального хлеба по соломе или по столу известно и в рождественской, и в свадебной обрядности. В д. Вакомино караваи катала молодежь во время покоса: сев на землю по-турецки и обхватив ноги руками, катались о боку на бок - кто дольше прокатается.
КУЧЕРКОЙ (д. Трубовшина), КЛИНОЧКОЙ ПОДЫШЪ (д. Аксентьевская), ПО КАПУС(Т)КУ ВОЗИТЬ (д. Каплинская). Многие забавы с переворачиванием партнера через голову были развлечением не только одних парней, но и парней с девушками, причем они подчас устраивались без согласия последних.
Очень распространена была забава, в которой один игрок (часто девушка) садился по-турецки («кочерыжкой», «калачом») и хватался, скрестив руки, за пальцы ног. Второй сзади брал его за пояс и вскидывал на свое левое плечо спиной, так что игрок- «криночка», сделав о плеча кувырок, становился на ноги за его спиной. Такая забава особенно часто устраивалась парнями и молодыми мужчинами как на игрищах в святки, так и во время общественных праздников и пиров.
В д. Аксентьевская, когда в похожей забаве участвовала девушка, она садилась на пол и подбирала руками сарафан, а парень, взяв ее за ноги и перевернув вниз головой, поднимал к потолку. Похожая забава о «полукувырком» существовала в Мольском прих. у хлыстов. Там гнули оботья; «повалив человека на под, сгибают его, взяв за ноги и не подобрав платья».
Иногда кувыркались через лавку. Так, скрытно подобравшись сзади к какой-нибудь девушке, сидящей на лавке, парень, резко подняв ноги девушки вверх, перебрасывал ее через плечо (д. Каплинокая).
Были и другие формы этой забавы. Так, в д. Островская девушки до прихода парней иногда кувыркались через скамейку сами: упирались в нее руками и головой и перекувыркивались. Любопытно, «что по свидетельству сообщившей этот факт бабушки, к началу этой забавы девушек обычно побуждал дед, в избе у которого проходили вечорки. Он же быд единственным зрителем. То есть забава носила как бы «испытательный» характер».
МАСЛО БИТЪ (д. Падерино), СМОЛЬЕ КОЛОТЬ (д. Будринская), КОКОРУ ЛОМАТЬ, БИТЬ или ШЧЭПАТЬ (дд. Григорьевская, Юркинская, Мосеево Верхов.), РОССОХУ КОЛОТЬ (д. Бедяевская), СИДОРА БИТЬ или КОЛОТЬ (дд. Великая Тарн., Бурцевская, Александровская, Першинская, Тырлынинская). Еще одним вариантом этой забавы является опрокидывание игрока, стоящего на четвереньках: его сразмаху бьют пониже спины той же выдающейся частью тела другого игрока, которого приподнимают за руки и ноги и раскачивают двое или четверо товарищей. По описаниям, цели забавы могут быть различными. Иногда первому игроку нужно не упасть, устоять на четвереньках (д. Беляевская). Иногда, напротив, он должен после удара перекувырнуться. В некоторых местах это было наказанием для проигравших (дд. Харино, Кананьевская). Существуют упоминания и об обрядовой приуроченности забавы: в дд. Будринская и Мосеево (Верхов.) так развлекались подростки в святки («переваливали» стоящего на четвереньках через голову}.
Так могли забавляться как дети и подростки - в избе, в том числе и на беседах, или на улице, - так и взрослые во время гуляний.
КУЛИ или КУЛЬЁ ВОРОЧАТЬ (Мольский прих., д. Часовное, д. Лучкино). В деревнях Мосеевского (Тот.) и Верхневаржского с/с (В.-Уст.) кувыркание представляло из себя сложное акробатическое упражнение. Двое желающих из числа молодежи или детей становились друг против друга. Один наклонялся и, просунув голову между ног партнера, обхватывал его ноги руками. Тот же, в свою очередь, ложился, ему на спину и обхватывал его ноги обоими руками.
После этого нижний игрок выпрямлялся (верхний игрок прятал голову между его ног) и, присев, перекатывался на спину. Затем второй, опершись ногами об пол, кувыркался вперед и т.д.
В Мольском прих. в конце прошлого века в одной из деревень, где жили хлысты, КУЛИ ворочали так: двое становились на корточки на пол головами в противоположные стороны, потом «на спины их поперек ложится одна из играющих спиной же, а другой, забрав за талию, поднимает ее так, чтобы голова была вниз, и сам ложится на спине, так что у партнера ноги опять на пол встанут». Несмотря на неясность описания схему кувыркания вполне можно реконструировать до деталей. В окрестностях эту забаву считали неприличной и потому не употребляли.
ЛИСИЦЮ В КРЯЖ ИМАТЬ (д. Мокиевская), ЛИСИЦЯ В КРЯЖ ПОПАЛА (д. Островская), ЛИСОЙ ЗАПРЯГАТЬСЯ (д. Маслово, д. Телячье, д. Подволочье), ПЕТУХА ДЕЛАТЬ (д. Аистово), ЗАПРЯГАТЬ ПЕТУХА (д. Морилово, КОРОВУШКУ ДОИТЬ (д. Середская). Целый ряд развлечений на вечорках был связан с обрядами инициации — старших парней и девушек или взрослых. Подобные развлечения практиковались чаще всего как шутки над малоопытными несведущими новичками, хотя и заключали в себе довольно сложные, иногда почти акробатические трюки, то есть по существу являлись спортивными упражнениями. Упомянутое выше назначение этих развлечений обуславливало их употребление в очень интимном, узком кругу сверстников, как правило одного пола.
Одним из непременных составных элементов забав такого рода являлась и смеховая эротика – использование уязвимости и беззащитности испытуемого для разного рода мелких насмешек: заголения, щипков, толчков и т. п. Среди забав такого рода встречаются и забавы с кувырками.
В д. Мокиевская лисицю имали девочки 13-16 лет на вечорках до прихода парней. Для этого уговаривали одну, чаще неопытную, подружку быть лисой. Вторая - обычно девушка «в теле» - соглашалась быть «кряжем» (=охотничьим капканом из расщепленного бревна для ловли средних и крупных хищников). Ей связывали ноги и поднятые над головой руки и укладывали на бок. «Лисиця», усевшись напротив нее, просовывала свои ноги между ног и между рук «кряжа», «защемив» их, а затем, наклонившись вперед, и положив голову на бок «кряжа» захватывала руками пальцы своих ног.
Проделав все это, пара добровольных помощников слегка приподнимала «лисицу», отчего она пододвигалась еще ближе к «кряжу», а затем резко опрокидывали ее на спину. Одновременно «кряж» перекатывался на другой бок и «лисица» оказывалась прижатой к полу, не имея возможности двигаться или даже сопротивляться, что, наряду с ее отчаянными попытками освободиться, и служило поводом для веселья окружающих.
В д. Маслово лисой запрягались парни во время игр после помочей. «Лиса» просовывала между связанных рук и ног другого игрока свои руки и ноги, а затем этот игрок начинал вгибаться, причиняя «лисе» весьма неприятные ощущения.
Похожий вариант забавы был в д. Аистово. Игрок повзрослее со связанными руками и ногами ложился животом вниз, а второй игрок - «корова» - просовывал между его связанных ног и рук свои ноги, а голову ему помогали просунуть под живот товарища. Затем первый игрок вставал на четвереньки, а «корова» повисала под ним под хохот и насмешки приятелей: «Корову запрегли!» Так обычно забавлялись дети - отдельно мальчики и девочки.
В д. Подволочье лису запрягали иначе. Для забавы выбирали «девку, какая побестолковее» и опрашивали ее: «Не желаешь ли взглянуть, как лису запрягают?» - «она и поохотицце». Любопытствующей приказывали присесть или согнуться и связывали ей руки под коленями веревкой, а затем просовывали между руками и коленями палку так, чтобы руки было невозможно освободить без посторонней помощи.
В д. Лышное «запряженная лиса» выглядела так. Игроку связывали кисти, он приседал так, что ему можно было просунуть палку в сгиб локтя и под коленями. После этого «лису» отпускали на волю и потешались над ее попытками освободиться, кувырками и падениями. Насладившись зрелищем, снисходи ли к мольбам и слезам, но при условии, что она, скажем, достанет ртом пятак, положенный ей на колено. Чтобы выполнить этот непростой трюк, испытуемой приходилось еще немало покувыркаться.
В дд. Аистово и Телячье так забавлялись дети, катая «лису» или «петуха» кубарем по полу, а в д. Островская «попавшую в кряж лисицу» чаще всего изображали 16-17-летние девушки на вечерованиях, когда не было парней. Одной из подруг привязывали скрещенные крест-накрест руки к ногам, а затем переворачивали ее на спину и, хохоча, рассматривали, щипали, толкали.
В д. Середская подобная шутка называлась коровушку доить: привязав руки к ногам, ставили «коровушку» на колени и начинали поталкивать и щипать в самые уязвимые места. Особенно при этом, конечно, усердствовали супостатки.
НАСТОЛЬНЫЕ ИГРЫ
Предлагаемые ниже игры, пожалуй, правильнее было бы назвать «напольными», так как чаще всего парни в ожидании плясок и других развлечений забавлялись ими на полу - посреди избы или под полатями. Реже использовался стол, и то обычно тот, который стоял в кухонном («кутнем») углу. Отметим, что в ряде мест играть на столе, особенно в карты, вообще запрещалось.
Многие из этих игр были некогда любимым досугом и старшего поколения, особенно мужской его части. Женщины тоже играли в лодыжки в отведенное для этого по обычаю время.
Настольных игр в традиционном репертуаре было немного и их немногочисленность компенсировалась эмоциональным словесным сопровождением и изысканностью наказаний для проигравших, которым придавалось важное значение. Некоторые картежные игры фактически сводились к определению, кого и как наказать. К сожалению, саму атмосферу игры невозможно передать в этих достаточно скупых и сухих описаниях хотя авторы и стремились по возможности сохранить игровую терминологию и другие детали и нюансы, помогавшие создавать атмосферу неподдельной радости и веселья, которой были наполнены традиционные деревенские вечерования.
ИГРЫ С ЛОДЫЖКАМИ
Эти игры являются ближайшими родственниками и предшественниками «костей» или «зерни», издавна хорошо известных многим народам Европы и Азии. В Вологодских деревнях еще в 40-50-е года нашего века были широко распространенными наиболее архаические их варианты - игры с необработанными овечьими косточками (лодыжками), которые, как и игра с обработанными косточками (в форме кубика), известны еще в Древней Греции и Риме. То, что эти формы игры тысячелетиями существовали параллельно, в том числе и на Руси, отмечали многие знатоки древностей. Причем игра в зернь была среди азартных развлечений, преследуемых и запрещаемых властями. Вот, к примеру, выдержка из работы известного историка Н.Н.Костомарова, посвященной общественной жизни Древней Руси (сведения относятся к XVI – XVII веку). «Зернью назывались, небольшие косточки с белою и черною стороною. Выигрыш определялся тем, какою стороною они упадут, если будут брошены; искусники умели всегда бросать их так, что они падали тою стороною, какою хотелось. Эта игра, как и карты, считалась самый предосудительным препровождением времени, и в каждом наказе воеводам предписывалось наказывать тех, кто будет ею заниматься».
И хотя были непродолжительные периоды послаблений по отношению к азартным играм (например, при царе Алексее Михайловиче, когда карты в Сибири в 1667 году были отданы на откуп), в цело это развлечение было незаконным, а потому чаще всего тайным. Как пишет Н.Н.Костомаров: «Пристанищем этих игр были корчмы или кабаки, где для игры в зернь и карты отводили тайные кабацкие бани».
Отголоски подобного отношения сохранялись в некоторых деревнях еще в 20-30-е годы нашего века: съехавшиеся на праздники мужики тайком собирались в бане и, запершись там, играли в карты или в лодыжки. Связь этих тайных собраний с баней, где еще до недавних пор проводились вое самые «языческие» и «нечистые» действа: лечебная магия, ворожба на святки, а несколько ранее - роды, где, по искреннему убеждению большинства даже очень верующих стариков, проживал банник и прочая «нечисть*, - очень показательна. Все это подтверждает народно-православное отношение к азартным играм, как к «нечистым» и «богомерзким».
Это отношение проявилось, в частности, в виде запретов играть на столе (д. Торки) или играть в лодыжки в другое время, кроме святок или Рождественской недели (дд. Зарубинская, Мякинницыно, Сычиха). Иногда играли только на масленицу (дд. Колнобово, Веретъево). В некоторых деревнях считалось грехом играть в лодыжки в воскресенье (д. Карповская Вожег.) и в пост (д. Матвеевская Вожег.). Впрочем, в отдаленных районах Вологодского края еще в предвоенное время широко бытовали и другие, более древние верования, связывавшие игру в лодыжки во время Рождественской или масленичной недели с представлением, что от этого «шибце овци заведуцця» (дд. Новоселове, Надеевщина). в д. Татариново лодыжки к святочным играм копили весь год, считая, что от этого «скот будет хороший». Потеря лодыжек считалась дурным предзнаменованием - «овцы не приведутоя» (д. Андроново). Именно такими суевериями, видимо, обгонялось очень бережное отношение к игральным костям, что отмечал в своих впечатлениях от поездки по р. Кипшенга Г.Н.Потанин: «Лодыжки хранятся от Рождества до Рождества и, переходя от игрока к игроку, существуют лет по 15». То, что такое отношение к лодыжкам было делом вполне заурядным, подтверждает и сообщение из Халезского (Старо-Георгиевского) прих. Байдаровской вол., относящееся примерно к тому же периоду: «лодыжками дорожат; сохраняют их для своих детей или продают...»Нередко из-за одной или двух штук бывают ссоры и даже драки не только между ребятишками, но и между мужиками».
Характерно, что иногда корзинку с лодыжками хранили в «сутнем» углу, под иконами (д. Писунинская), как обычно поступали только с очень ценимыми и почитаемыми вещами (например, туда же после дожинок ставили последний сноп - «Иванушку»).
В пережиточном виде столь почтительное отношение к игре в лодыжки встречается в Харовоком р-не, где она упоминается среди немногих развлечений, допускавшихся во время Великого поста.
Уже в прошлом веке игры в лодыжки начали вытесняться из активного игрового репертуара. Причем вытеснение шло в нескольких направлениях. Г.Н.Потанин в своем описании Кипшенги, относящемся к концу прошлого века, отмечая пристрастие «кипшеньжан» к картежным играм, в частности, замечает: «Старики не помнят, когда началась игра - всегда так было, только вместо карт играли в лодыжки. Теперь лодыжки утратили свое прежнее значение и превратились в деньги; ими расплачиваются во время игры в карты. Замечательно, - пишет далее исследователь, - что в карты играют каждое воскресенье, но всегда расплачиваются деньгами; лодыжки же употребляются вместо денег только один рай в году, именно во время святок. Пять пар лодыжек продаются по I копейке серебром».
В других случаях лодыжки вытеснялись игрой с деревянными чурочками («пешками»'), которая уже, как правило, не имела приуроченности к святкам и была исключительно детской забавой. Интересно, что хотя в некоторых местах лодыжки и пешки могут встречаться в одних и тех же деревнях, чаще все же там, где распространены «пешки», известны преимущественно простые и детские варианты «лодыжек» или игры с костями вовсе не известны. Лодыжки в этих деревнях использовались либо как детские кубики, либо как предметы в ролевых детских играх, обозначавшие обычно разных домашних животных («овечек», «коровок», «бычков»). Вепсы, которым лодыжки в начале века были не известны, в качестве таких детских игрушек использовали копытные косточки домашних животных. «Пешками», кстати, могли называться также небольшие деревянные кубики, употреблявшиеся как в детских играх, так и для игры типа «зернь» (в этом случае на стороны кубика наносились соответствующие цифры и метки).
Свои лодыжки игроки могли помечать. Для этого, например, «шоркали» о камень одной из боковых сторон косточки (серей), чтобы нанести на нее какую-либо отметину (д. Окуловская Тарн.). Иногда лодыжки окрашивали в синий, красный, зеленый цвета, используя для этого чернила, карандаши или опуская их в чан, где окрашивалась пряжа (дд. Горка Хар., Коковановская). Однако, в отличие от вариантов игры, известных некоторым народам Кавказа и тюркским народам, в Вологодском крае окрашенные или помеченные лодыжки не играли никакой особенной роли при игре. Единственным важным признаком, влияющим на ход игры, было различие между сторонами косточки, которые в разных районах и деревнях назывались по-разному.
Выпуклая, округлая часть косточки чаще всего называлась масло, масли, маска, маоляк или горка, горб. горбик, горбышка (В.-Уст., Кирил., Белоз., Тарн., Верхов., Хар., Кадн., Вожег., Сямж.). Нередко эту сторону называли также бык, бычок (Кадуй., Кирил., У.-Куб., Вашк., Шекс., В.-Уот., Нюкс.) или коровка, коровушка (Верхов., В.-Уст.) за выступы, напоминающие рожки. В Кич.-Гор. р-не к в некоторых деревнях Верхов, р-на было распространено название чиста, цистая, цис(т)ка. В д. Щекино эту сторону называли Дол, в д. Якунине – цуцинка, в д. Подгорная - брюшина.
Противоположная .часть косточки, с углублением, как правило, называлась дыра, дырка, дыроцька или яма, ямка, ямоцька, ямник (Верхов., В.-Уст., Хар., Кадн., Кирил., Вожег., Кадуй.). Встречался также вариант этого названия - лунка, луночка (Кирил., В.-Уст,). Довольно распространенное название для этой стороны – горя, гуря, гара, горё, горе (Кирил., Белоз., Сямж., Верхов., Ник., Кич.-Гор.). В д. Малиново эту сторону называли рак.
Боковая сторона, не имеющая углубления, чаще всего называлась быком (Кирил., Белоз., В.-Уст., Верхов., Ник., Кадн.) или полна, полно, повная, полонка, повник, полнушка, полница (В.-Уст., Кич.-Гор., Хар., Верхов.). Менее распространенные названия - белка (д.Хламово), ласка (д. Владыкина Гора), серя (д. Окуловская Верхов.), пустышка (д. Васино), попочка (д. Якунинская), масло (дд.Дивково, Липин Бор, Митихино), краюшок (с. Мякинницино).
И наконец боковая сторона с выемкой обычно называлась сак, сацёк (В.-Уст., Кирил., Белоз., Кадуй., Вашк., Верхов., Кич.-Гор., Хар., Ник., Вожег., Сямж.).
Боковые стороны играли важную роль при игре, поэтому встречается много разных вариантов их названий в зависимости от того, какая сторона считалась «главной» и различались ли эти стороны или нет. Вот еще несколько названий для боковых сторон (первым приводится название для стороны без выемки): набавок - сак (д. Писунинская), сак-полусак (д. Барабаново), повная - неповная (д. Селивано), королик - лягушка (п. Чебсара), слон - ухо (с. Заднее Село). У Г.Н.Потанина (Ник.) названия этих сторон противоположны общепринятым (сак - бык), и такая «путаница» подтверждается полевыми материалами (например, сацёк - повно в д. Телячье). Названия, приведенные А.Шустиковым (Кадн.) основаны на противопоставлении «мужского» (ровная сторона - бык) и «женского» (вогнутая сторона - телица) признаков, которые в старину, видимо, имели для игры ванов значение. Подобные названия (бык - телушка) в некоторых селах сохранялись вплоть до 30-х годов нашего века (п. Леваш).
Добавим также, что иногда встречались свои, местные обозначения сторон косточки, например: колобок - дырочка - масло - сало (д. Митихино). В тех деревнях, где при игре принимались во внимание лишь две стороны, другие две могли никак не называться, как это было, например, в д. Стрюково, где лодыжка, лежащая на боку, не имела названия и не принимала участия в игре, а верхняя и нижняя сторона назывались соответственно коровушка и лодочка. Нередко бока косточки имели одинаковые названия: бык (д. Ларионовская), козёл (с. Волокославинское), масло (д. Новая Бабаев.), жопка (с. Мякинницыно), боцьки (д. Якунине). В д. Новая (Бабаев.) две первых стороны назывались сало, а обе боковых - масло; при игре стороны с одним названием ценились одинаково.
БЫКОВ КАТАТЬ (с. Кипшенга), В ЧЕТЫРЕ ЛОДЫЖКИ (д. Веретъево), В ВЫХОД (д. Ваталово, д. Перекс). Некоторые игры с лодыжками целиком построены на противопоставлении разных сторон косточки, то есть очень близки к «зерни». Такова игра, существовавшая в Кипшенге (Ник.) в 70-х годах прошлого века. Вот что писал о ней Г.Н.Потанин: «Сохранилось предание, что прежде здесь катали лодыжками быков. «Быками» и теперь в некоторых острогах называется игра в кости, только «бычки» острожных игроков состоят из пары кубиков, хорошо выточенных из кости с очками на гранях.»
Игра сама по себе была очень простой. Каждый игрок (обычно играло двое) выбрасывал на стол по четыре лодыжки и подсчитывал выпавшее у него количество быков. Быком называлась лодыжка, упавшая вогнутой боковой поверхностью кверху; двум быкам равнялось масло (лодыжка, лежащая выпуклой поверхностью вверх), а рак (лодыжка, выпавшая ровным боком кверху) составлял половину быка. Четвертая сторона лодыжки, противоположная маслу, называлась горе в при подсчете не учитывалась. Тот, «у кого вышло больше быков», забирал себе все брошенные игроками лодыжки. Затем разыгрывали следующие четыре лодыжки и т.д.
Подобного рода игры, представляющие из себя вариации «зерни», встречались еще в 20-30-е годы. Такова, например игра в выход (д„ Баталове). Для этой игры также брали только четыре лодыжки. Каждый игрок по очереди выбрасывал их все сразу; если они падали все одинаково или все по-разному, это называлось выходом. Выигрывал тот, кто больше набирал выходов за установленное число бросков,
В д. Веретъево перед тем, как бросать свои четыре лодыжки, игрок объявлял, какой стороной они лягут, а после броска получал столько ударов деревянной ложкой по ладони, сколько лодыжек, выпавших объявленной стороной вверх, не хватало до четырех.
В д. Ефимово четверо игроков одновременно выбрасывали по одной лодыжке. Тот, у кого она легла главной стороной (полна) вверх, забирал по лодыжке у остальных игроков, Выбрасывали столько раз, сколько было участников. Если лодыжки падали на полна у нескольких игроков, то их перебрасывали.
Количество лодыжек в такого рода играх могло и не ограничиваться. Так, в д. Новоселове до начала игры договаривались, сколько раз будут выбрасывать лодыжки, и, установив очередность, бросали собранные со всех косточки (по 1-2 с игрока), отмечая, сколько каких сторон у кого выпало. Первым считался тот, у кого больше всех выпало повных, вторым - саков, третьим - цистых и четвертым - горя. Его и наказывали щелчками в лоб.
Похожая игра существовала и в дд. Маслово, Кашино, Рябьево. Договорившись перед началом, какую сторону считать главной, игроки бросали лодыжки и выбирали те, которые упали этой стороной вверх. Так проходили несколько кругов, а затем считали, кто больше набрал лодыжек. В д. Горбищево выбирали только косточки, упавшие вверх маслом причем тот, у кого их оказывалось наибольшее число, мог забрать себе лодыжки всех остальных игроков. В д. Зарубинская бросали 5-10 косточек. Тот, у кого в выпавшей комбинации было больше саков, забирал весь кон. Если у двоих выпадало одинаково (это называлось россак), то косточки перебрасывались.
СТРЕЧКИ, В СТРЕКИ, СТРОЧКИ, В СТРЕКАЧА (Верхов., Хар., Вожег., Ник., Кирил.), ВО ЩЕЛЧКИ, ШШОЛКАНЫ (Белов., Кадуй., Кич.-Гор.), ЧЕКУШИ (д. Кекуро). Однако чаще всего игры с лодыжками типа «зернь» встречаются в виде жребия (это называлось корицця) перед другой, более распространенной игрой, которая первоначально, видимо, имела «служебный», вспомогательный характер: в игре типа быков катать игроки старались перевернуть на '«главную» сторону дополнительное число косточек после того как те были брошены на стол. Вот несколько вариантов игры такого рода.
В д. Мякинницыно в Рождество играли только взрослые. Игра проходила в два круга. Сначала каждый игрок выбрасывал на стол 5 лодыжек и забирал легшие горбиком вверх мацюцьки (=«маслюцьки»?).
Тот, у кого мацюцек оказывалось больше, начинал второй круг игры. Он собирал все лодыжки (по 5 от каждого) в пригоршни и бросал их на стол. Отобрав все мацюцьки, щелкал («чигал») остальными косточками друг в друга, стремясь перевернуть их на мацюцьки. Если сделать это не удавалось, следующий игрок собирал оставшиеся лодыжки и снова бросал их на стол. Побеждал тот, кто первым набирал 5 мацюцек.
В д. Солонихино при аналогичной игре старались перевернуть лодыжки на полную, а в д. Косареве - на любую другую сторону по отношению к той, которая выпала. В д. Малыгинская игроки, выбросив предварительно на стол по 10 косточек, начинали стрекать одной в другую, стремясь перевернуть ее на сторону противоположную той, которой она упала вверх. Такую лодыжку можно было забрать себе.
В дд. Селиванову и Малиново сразу забирали лодыжки, легшие повной (или полонкой) вверх, а потом выбивали (цикали) только неповные; причем, если она выпала одна, го бросали заново. Выигрывал тот, кто больше «нацикает» косточек.
Встречаются и переходные варианты игры, в которых уже отсутствует столь характерный для «зерни» элемент, как «бросание жребия». В д. Мармугино игроки собирали в общую кучу все лодыжки (по 20-30 штук о каждого). Кто-нибудь кричал: «Я первый!» Затем этот игрок начинал разбивать кучу, щелкая в нее одной лодыжкой, и забирал себе те выбитые из кучи косточки, которые легли дырой вверх. Если таковых не оказывалось, то чекал следующий. Тот, кто больше всех набирал лодыжек, считался выигравшим и получал в награду весь кон. Играли так и подростки, и мужчины, порою и вся семья проводила за этой игрой зимние вечера.
Варианты игры, при которых одной лодыжкой щелкают (шшолкают, стрекают, струкают, цикают, чигают) в другие, были известны практически повсеместно, кроме тех районов и деревень, где преобладали аналогичные игры с деревянными чурочками (пешками). Начинались они, как правило, со жребия, кому начинать игру. Жребий был обычно близок к игре «зернь»: игроки бросали на стол по косточке и смотрели, на какую сторону они упадут. Право «щелкать» первым получал обычно игрок, чья лодыжка падала боковой гладкой стороной кверху (бык, повная, полнушка), вторым становился тот, у кого она упала боковой стороной с выемкой (сак), третьим - выпуклой частью (масло, горка, горбик) и четвертым - углублением (ямка, дырка, лунка, горе).
В дд. Дивково, Чарозеро, с. Заднее село очередность устанавливали, выбрасывая по 10 лодыжек и подсчитывая, у кого больше выпало быков. В дд. Петровское и Коковановская два сака приравнивалось к одному быку, в дд. Кекуро и Окуловская считали только саки или масло. а в д. Мякинницыно могли по уговору считать и другие стороны.
В д. Липин Бор игрок, у которого выпадала главной стороной (быком) вверх, назывался хозяином и руководил игрой.
Сама игра в стоечки (чаще всего она называлась просто в лодыжки) неоднократно и довольно подробно описывалась еще в прошлом веке. Два таких описания принадлежат, в частности, А.Шустикову и А.Неуступову. По свидетельству А.Неуступова, в Васьяновской вол. «играют обычно на столе. Один из играющих берет лодыжки в пригоршни и сильным движением раскидывает их по столу, после чего начинает выбивать щелчком пальцев одинако лежащие (т.е. горбок горбком и т.п.). Выбитую («убитую» по А.Шустикову) лодыжку берет себе.
Так он продолжает до тех пор, пока не останутся одни непарные или пока не сделает промаха. В первом случае игрок берет оставшиеся лодыжки в пригоршни, вновь бросает их на стол и выбивает парные. Во втором - очередь переходит к соседу справа. Так играют, пока не будут выбиты все лодыжки.
Затем каждый считает, сколько им выбито лодыжек. Причем игроки, у которых не набралось первоначального числа лодыжек, берут недостающее количество у товарищей, которые за это проигравших «стрекают» (=щелкают) в лоб пальцем. Игроки, которым не приходилось метать, считаются «постными» и брать лодыжки не обязаны» Последнюю фразу, возможно, несколько проясняет тот факт, что в Кадниковоком уезде «в лодыжки» играли во время Великого поста, отсюда соответствующая символика.
Игровые правила мало различаются по районам, несмотря на многочисленные мелкие вариации в деталях. Приведем здесь лишь некоторые местные особенности и характерные словечки, позволяющие почувствовать колорит и атмосферу игры. Так, в д. Окуловская, когда лодыжек набиралось столько, что они не помещались в пригоршнях, их для броска накладывали на руку, иногда по локоть. В д. Коковановская косточки перед броском терли между ладонями – кашу варили. Если после броска одноименные косточки оказывались близко друг к другу и между ними не было других (то есть они «ладно» упали), то это вызывало завистливый шепот у соперников: «Во какая у тебя ладня!» Если при щелчке задевали третью косточку, то это называлось попасть в треку (д. Окуловокая Верхов.) или притроить (д. Минчаково).
Для некоторых позиций косточек могли существовать
дополнительные правила. Например, если брошенные на стол лодыжки упали друг на друга, по ним ударяли сверху кулаком, пальцем или третьей лодыжкой, чтобы они разъединились. В д. Петровское такие лодыжки собирали и перебрасывали. Так же поступали, если косточка становилась на попа. Если одинаковые лодыжки оказывались разделенными другими («нет ладни»), можно было положить одну из них на кулак, то есть устроить своеобразный трамплин и стрекать уже с него.
Кроме того, существовали различные усложнения правил игры. Например, в д. Киюшево в свои лодыжки щелкали правой рукой, а в чужие - левой, щелчки давали только за выигранные чужие косточки их хозяевам. В д. Ульяница косточкой, упавшей саком вверх, можно было щелкать в любую иную (не только в одноименную). В д. Кекуро напротив брошенной на стол лодыжки мешали рукой, чтобы не было саком.
В д. Спирино все «щелкали» одной лодыжкой и только в ямки. Когда все ямки удавалось «выщелкать» (при смене игроков кон не перебрасывали), снова бросали оставшиеся косточки на стол и начинали выщелкивать ямки, но теперь каждый игрок к общественной лодыжке присоединял одну свою, выигранную в предыдущем круге, поставив их впритык так, чтобы при щелчке они двигались одновременно. Тот, кто не смог ничего выиграть, продолжал играть одной своей. В третьем круге щелкали уже тремя лодыжками и т.д., пока косточки не закончатся.
В д. Новоселки все лодыжки ставили быком вверх и чикали одной в другую; если та переворачивалась ямкой вверх, то в игру вступал следующий игрок, если же оставалась быком, то можно было ее забрать.
В д. Кожевино косточки ставили в ряд плашмя иди на ребро по 10 штук, ряды располагали друг напротив друга на небольшом расстоянии. Затем поочередно (до промаха) щелчками выбивали лодыжки соперника из ряда.
В д. Борисовская (Кирил.), расставив косточки на столе в ряд горбиком вверх, сшибали их грифельной пластинкой, которую толкали с условленного расстояния так, чтобы она скользила по столу. Лодыжки, которые оставались в положении горбиком вверх, можно было забрать себе.
В д. Пахомово выщелкивали е усложнялось необходимостью выбить одноименные косточки за черту круга, который обводили вокруг всех брошенных на стол лодыжек.
В д. Щекино перед игрой раздавали всем одинаковое число косточек (считали парами), а затем собирали вое лодыжки в общую казну. Игру начинал тот, кто сидел после раздающего, причем в попа (=горбик) не шчелкали. Тот, кто промазал, ставил на кон одну штрафную лодыжку. После каждого круга наказывали промазавших - давали столько щелчков, сколько игрок выставил штрафных.
Наказание проигравших щелчками вообще было самым характерным для этой игры. «Накрасят лоб», - говорили об этом в дд. Ганютино, Липин Бор. В д. Фоминская (Верхов.), когда «красили лоб», наказываемого держали за уши или за руки в случае большой неудачи дело могло дойти до «луковицы».
В ЛУНКИ (д. Коковановская ). Такая игра с лодыжками встречалась довольно редко. Разбросав косточки по столу, один из игроков нажимал пальцем на одну из них, лежавшую ямкой вверх, так, чтобы она прилипла к пальцу, а затем начинал чокать ею лодыжки, лежавшие вверх горкой.
Игрок мог забрать себе столько горок, сколько успевал «начокатъ», прежде чем лодыжка отваливалась от пальца. Затем в игру вступал следующий игрок. То же происходило, если все горки «вычокивались».
ХВАТКИ, ФАТКИ (д. Маолово, д. Киюшево, д. Веретьево), ЦАПКИ (Васьяновская вол.), В ВЫИМКИ (д. Насоново, д. Мякинницыно, д. Кекуро). Последняя разновидность лодыжек очень близка к хорошо известной и современным детям игре в камешки. Разница между ними фактически лишь в том, что в хватки играли в старину только на Рождество, в святки и в Великий пост, как и в прочие игры с лодыжками; причем так развлекались не только дети, но и взрослые.
Одно из старых описаний этой игры, относящееся к Васьяновской вол., принадлежит А.Неуступову. «Игроки, - пишет он, - кладут на стол по одинаковому числу лодыжек. Один из них берет лодыжки в пригоршни, подбрасывает их кверху и моментально поворачивает руки ладонями вниз. Какое-то количество лодыжек задерживается на руках. Эти лодыжки вновь подбрасываются игроком; руки же он поворачивает ладонями вверх и пойманные лодыжки откладывает в сторону, в кучу.
Затем берет из этой кучи одну лодыжку, подбрасывает ее кверху, в это же мгновение берет одну лодыжку из общей кучи и подхватывает подброшенную. Таким же образом игрок старается выметать все лодыжки из общей кучи. Выметав, откладывает одну из лодыжек - «сынка» - к себе и снова начинает метать как раньше. Если игрок во время метания промахнется, то очередь переходит к другому.
Когда все закончат метать, то подсчитывают, у кого сколько «сынков». Выметавшие меньше, чем было поставлено в игру, набирают лодыжки у товарищей следующим образом. Выигравший подбрасывает вверх лодыжку, одновременно стараясь ущипнуть той же рукой руку проигравшего, и приговаривает: «Батюшка парит, матушка парит, кошки цапают, курицы клюют, знай навертывают».
Так подбрасывает до тех пор, пока не пробросит нужное количество лодыжек проигравшему. Так же поступают и остальные. Те из играющих, кому не приходилось метать, лодыжки не набирают».
Наши материалы показывают, что первая часть описанной А. Неуступовым игры являлась фактически игровым жребием. Так, в дд. Воронине, Маслово, Дуравинская и Кочурино перед началом игры все участники подбрасывали 5-10 лодыжек и ловили их на тыльную сторону «долони». У кого больше оставалось косточек, тот и начинал игру. В д. Мякинницыно, чтобы быть допущенным к игре, надо было вновь подбросить эти косточки и поймать их все в горсть. Кто ронял хотя бы одну (росшибся), вынужден был проделывать вою операцию заново (в д. Кекуро неудачник сразу выходил из игры). В остальном игра мало отличалась от описанной А.Неуступовым. Различия касаются в основном последовательности схватывания лодыжек и способов их раскладывания на столе. Например, в с. Волокославинское косточки перед игрой раскладывали по кругу. Однако чаще употреблялось не раскладывание, а разбрасывание лодыжек, то есть тот же прием, что и в игре в стоечки.
В дд. Дуравинская, Высотинская, Кочурино, установив очередность, подбрасывали лодыжку и, схватив со стола еще одну той же рукой, ловили подброшенную. Затем подбрасывали обе эти косточки и, снова подхватив со стола еще одну лодыжку, ловили в эту же руку обе подброшенные. Затем подбрасывали и ловили три и четыре косточки. Ноли игрок не допускал ни одного промаха, то повторял то же левой рукой.
В д. Барабаново, разбросив четыре лодыжки по полу, подкидывали с тыльной стороны кулака пятую и старались охватить со стола по одной остальные, не сдвигая их с места (нешевель). Проделав это, клали косточки по две на некотором расстоянии друг от друга, затем три и одну и, наконец все четыре вместе, и схватывали каждый pas сразу вое лежащие рядом (2+2, 3+1, 4).
В д. Маслово все игроки складывали по пять лодыжек в общую груду, и первый по жребию игрок начинал выхватывать из нее косточки. Причем можно было выхватывать любое количество косточек, но так, чтобы не задеть другие, лежащие с ним рядом. Если удавалось всю груду, то брали себе одну лодыжку в качестве выиграша и, свалив остальные в кучу, начинали выхватывать снова, и так до тех пор, пока не ошибались, затем начинал следующий игрок. После окончания игры давали по столько щелчков, сколько лодыжек каждый не добирал до пяти (в д. Кекуро щелкали по лбу наперстком).
В д. Кекуро число лодыжек не ограничивалось. Их раздавали (парами) всем игрокам поровну. После жеребьевки первый игрок разбрасывал косточки по столу, стараясь, чтобы они упали дирочкой вверх, так как если хотя бы одна яз них падала маслом, игрок сразу же выходил из игры; а если кроме ямок, были саки, то косточки перебрасывали. Если же были только дирочки и быки, то начинали выимывать лодыжки, упавшие ДИРОЧКОЙ вверх. Если удавалось внимать все ДИРОЧКИ из своей кучки, не задев быков, принимались за кучу соседа.
ВОЛЧОК, ВОВЧОК (д. Истомино, д. Кокино, д. Давыдовская, д. Ганютино), ВЕРТУШКА (д. Родионовская, д.Холкин Конец, д.Савино), PORGEIN S (д. Сюрга). Одной из самых популярных настольных посиделочных игр был волчок. Игра с ним является фактически разновидностью древней игры «в кости» («зернь»). Волчок представлял, собой кубик с гранью около 1,5 см и пирамидальной или конусообразной ножкой высотой около I см. Ручку волчка (длиной до 4 см) иногда вырезали из того же куска дерева, иногда ее заменяла палочка или спичка, воткнутая в выдолбленное сверху отверстие. На гранях кубика делали зарубки (от одной до четырех - д.Родионовская, от одной до трех и крестик - дд. Сюрга, Истоминj) или наносили на них цифры (1,2,3,4 - д. Сычиха, 1,2,3 и + или х - дд. Холкин Конец, Кокино, Давыдовская, Ганютино). В д. Савино, помимо цифры «1» и значка «х», рисовали и буквы «Н» и «П».
Все эти значки имели самое прямое отношение к ходу игры. Скажем, в д. Савино зимними вечерами играла в вертушку все от мала, до велика, включая стариков. По популярности игра успешно конкурировала даже с самой главной настольной игрой – игрой в лодыжки. Взрослые парни и мужчины играли на деньги, в дети - на спички или щелчки.
В начале игры все выкладывали на кон по 1-2 копейки - в зависимости от возможностей игроков. При этом прежде всего учитывали кредитоспособность самого бедного из них, так что испытать счастье могли все. Кроме того, каждый игрок выкладывал стопку монет (дом) рядом с собой. Затем крутили по очереди вертушку и смотрели, на какую сторону она упадет. Если падала вверх единицей, то игрок выставлял на кон еще одну копейку, если буквой «Н», то не ставил ничего, а если буквой «П», то должен был поставить на кон «из дому» сумму, равную имеющейся на кону. Зато если наверху оказывался крестик, игрок забирал с кона всю сумму себе, после чего все, кто желал продолжить игру, снова сбрасывались на кон.
В дд. Холкин Конец и Сюрга при падении волчка цифрой вверх игрок выкладывал на кон соответствующее количество копеек или спичек, а если наверху оказывался крестик - забирал весь кон себе. В дд. Родионовская, Аксентьевский Починок, Кокино и Сычиха игроки (дети до 10-12 лет) соревновались, кто больше наберет очков за один круг. Тот, кто всех опережал, давал отставшим столько щелчков, насколько они от него отстали. Если победителей было несколько, они крутили волчок до тех пор, пока не победит кто-либо один.
Этот вид волчка мог применяться и при гаданиях. Так, в д. Ведовская девушки, ожидая прихода парней на беседу, крутили вертушку и по тому, в какую сторону она падала, определяли, откуда придет парень.
В 40-50-е годы встречались и более сложные игры с волчком. В д. Спирино, например, деревянный или металлический волчок запускали на круглой или четырехугольной доске со стороной диаметром около 30 см, по периметру и в центре которой были углубления. Возле ямок были проставлены цифры: 1, 5, 10, 20, 30 и т. д., в зависимости от их количества, В какую ямку попадал волчок, столько очков и засчитывалось игроку. При попадании волчка в центральную ямку вое набранные очки пропадали. Играли до условленного количества очков, иногда на какой-нибудь приз: яблоко, конфету и т.п.
КУДЕСА, ЧУДИЛКИ, ОКРУТНИКИ
С наступлением святок на деревенских улицах появлялись веселые и шумные ватаги молодежи, переодетой в самые необычные наряда - это значило, что начались святочные обходы ряженых. В разных местностях они совершались по-разному и имели разные названия: кудесами ходить или ходить или баситься (Бабаев., Белоз., Кадуй., Тарн., Нюкс.), чудиками, чудом, чудилками, чудивками (Бабаев., Белоз., Вытег.), кудесами, кикиморами, мудрушками (Сямж.), святьём йиздить, наряжухами, нарядихами (Верхов.), куликами, окрутниками (Череп., Устюж. , Вытег.), беглецами, куляшами, гуляшами (В. -Уст. , Кич.-Гор.) и др. Существует много предположений о происхождении и смысле этих названий. Несомненно, что некоторые из них, довольно древние по происхождению, в более позднее время были переосмыслены и истолкованы по-новому. Тем не менее, можно рискнуть дать объяснения некоторым названиям вологодских ряженых. Например, названия, родственные словам «чудо» и «кудесник», подчеркивают в народном восприятии ряженых именно способность к неординарному, «чудному» поведению, начиная с их странного одеяния и кончая дерзкими, поров непристойными шутками и выходками. Нельзя, правда, сбрасывать со счетов и предположение о том, что названия типа «чудилки» связаны о названием легендарного народа, некогда обитавшего на обширных просторах Русского Севера -»чуди», «чуди заволоцкой», «чуди белоглазой». В пользу такой связи говорит то, что ряженые вообще довольно часто назывались словами, обозначающими «чужеземцев» или инородцев: «немцы», «ляхи», «литва» и т.п. Среди вологодских ряженых тоже есть такой собирательный тип - «цыгане».
Другие названия ряженых напрямую связаны со словами, обозначающими злых духов, чертей, водяных - ср. диалектное слово куляш «чертенок, водяной» (Волог.). То же происхождение, видимо, имеют названия кулик и кулес, прямыми родственниками которых являются слова многочисленных финно-угорских языков Русского севера с корнями кол-/кул-, обозначающие злого духа, призрака, мертвеца (ср. вепс. Колли, колль «покойник»). Близкое значение и у слова кикимора («лесной или домашний дух», «злое существо, обитающее в подполье» и т.п.). Эти значения сохранились в вологодских говорах до сих пор.
Начало календарного года и «переходный» период от старого к новому - святки - связывались, по крайней мере, с двумя идеями, которые могли служить в древности объяснением необходимости рядиться в этот период. Во-первых, начало года знаменуется пришествием на землю всякой нечисти, алых духов в облике животных и людей-уродцев, «чужеземцев». «В страшные вечера (=святки) куляши ходят да вздорят - нециста сила да церти» (дд. Облупинский Починок, Подволочье). В пережиточной форме эти представления сохранились в традиционном запугивании детей «куляшами» или «кикиморами» во время святок. «Дети все боелись, убегали от кулесов. Было спрятываюцца: «Ой, бежат опетъ кулеса, - говорят, - бежат кулеса!» - и в подполье улезут. Кулеса в избу придут и давай детей пугать: «Под лёд уташшу! Бабе-Еге снесу! В лесу заблужу! Вовкам стравлю!» - да вот эдак, ерунду вот такую. А те в подполье сидят, не шелохнуцця» (д. Арганово).
Вторая идея была связана с верой в то, что на святки дом посещают души умерших родственников. Отсюда такие персонажи ряжения, как старики и нище. Встреча и выпроваживание «душек» (=душ мертвых) - один из самых распространенных мотивов не только святочного, но и всего календарного фольклора у славян. По мнению некоторых ученых, на этой идее построены вое обряды календарного цикла, начиная со святочных и кончая троицкими.
Вологодских ряженых можно условно разбить на две большие группы: «люди» (антропоморфные персонажи) и «животные» (зооморфные персонажи). Группа антропоморфных персонажей довольно разнообразна. В нее входили старик и старуха, цыган и цыганка, покойник, белая баба или смерть, нищий, становой пристав или урядник, кузнец, рыбак, мельник, солдат. Кроме того, у ряженых-»животных» нередко был хозяин - поводырь, вожак, цыган.
Наиболее популярными зооморфными персонажами были медведь, лошадь, бык. Нередко упоминаются гусь, журавль, курица или петух. Реже - коза, лебедь, собаки, овцы. верблюд.
Конечно, названия, которые даются этим маскам в разных местностях, довольно условны. Можно, однако, отметить, что большинство из перечисленных здесь животных либо играло заметную роль в мифологии, обрядах, верованиях, либо являлись распространенной обрядовой жертвой (например, медведь, коза, бык). Напомним, что в южной России, да и у восточных славян в целом, наиболее распространенной святочной маской была коза, которую «убивал» (приносил в жертву) ее хозяин («стрелок»). В Вологодском крае сцена «жертвоприношения» обычно разыгрывалась с маской быка.
Хотя ряженые чаще всего ходили в святые, страстные или страшные, вечера (с Нового года до Крещения), изредка встречалась и другая приуроченность этого обычая. Так, в с. Усть-Алексеево и д. Меркурьевский Починок ходили куляшами или гуляшами днем и вечером на Рождество: «Всего намотают, нарёдацця, попляшут». Такая приуроченность довольно необычна, так как церковный канон запрещал подобные развлечения до Собора, то есть праздника Собора Божьей Матери, на второй день Рождества. В д. Пеструха на Рождество ходили красивыми наряжонками, а после Собора - страшными. «В Рождество до Соборново нам не давали собирацця, штобы там плясать да играть - это грихом считали. Ак мы днем на Рождество убегали наряжухами в Ростово (соседнюю деревню): возьмем гармониста, оденимсе и там сколько домов есь - в редкой-редкой ни зайдем, ни попляшем, ни поиграем. Потом вёрнямсе домой. Уш тогда, на празник, нам родители не розришают: «Всё, хватит, роздивайтесь!» А в Собор – уш все собиремсе, все наряжаюцце красиво и весь вечер танцуют до часу и больше. И ряженые ходят – даже из других деревень приходят: смешно-смешно нарядяцце», - вспоминает столетняя бабушка.
Вообще до и после Нового года ходили, как правило, разные типы ряженых. Скажем, в дд. Юренино и Макарово куляши («страшные наряжухи») ходили сразу после Рождества вплоть до Нового года, а наряжонки («красивые») - с Нового года до Крещения. В дд. Бугра, Колтыриха, Кошево, напротив, выряжонками («красивыми») ходили только в первую неделю святок, а в д. Щекино рядились два дня: «Куляши ноцями бегают на Крешченье и Новые год».
В восточных районах обхода ряженых часто приурочивались к Крещению и масленице. «На Крещение вечером ходили по деревне, по избам наряженые старухами, стариками - лица в саже, плясали. «Вот, - говорили, - куляши идут!» (д. Колотовщина). В Кичменгско-Городецком и Никольском районах на масленицу ходили только страшные наряжухи. Они озорничали в домах, сыпали на пол золу и уголья и плясали на них, мазали сажей хозяев и т.п.
ОБХОДЫ ДОМОВ РЯЖЕНЫМИ
СТРАШНЫЕ НАРЯЖОНКИ, СТАРИКИ И НИЩИЕ. Итак, все ряженые делились на две группы - страшные или смешные (именно их чаще всего называли кулесами, кулешами или кикиморами) и красивые или баские. И те, и другие обходили все дома в деревне. Первые отличались от вторых прежде всего одеждой: «Раньше вырядятся кулесом - как смешнее вырядятся. Выряжухи - дак это когда баско вырядятся, а как тряпьё оденут, так это кулеса» (д. Монастырская). Вот еще несколько описаний «страшных» наряжонок: «Ходили куляшами - наредяцця в ряски (=тряпьё), худой пиджак, лицо завяжут платком, шалью - только глаза видать» (д. Биричёво). «Куляши наредяцца в шумноё (=шубное, то есть в меховое), с заплатами, рукава разные, на головах тюрики (остроконечные колпаки с рогами) да маски - и по деревне ходят по-под окошком» (д. Панове Кич.-Гор.). «В святые вечера ходили куляши - в полушубках; в туфлях на босу ногу, с бородой; лицо платком завязывали, чтобы одни глаза было видно; они в избе попляшут, а им за это роскоши дадут: конфет, орехов, пряников» (дд. Рябьево, Панкратове).
Весь наряд страшных наряжонок был построен на принципе «оборотничества»: переодевание в одежду другого пола (женщин в мужскую и наоборот), использование разных необычных, порой несовместимых элементов одежды и обуви («рукава разные», «шубу навыворот», «на одну ногу надевали лапоть, на другую катанок», «на голове корзина или горшок»). И, наконец, к этому можно добавить прямые указания на «звериный» облик («куляши выворачивали шубу и заходили в избу на четвереньках», «надевали колпак с рогами: набивали штаны соломой и приделывали к голове как рога»). Вообще все без исключения зооморфные персонаже ряжения относились к страшным наряжонкам.
Поведение страшных вполне оправдывало их название и устрашающий облик: они запугивали девушек и детей, заглядывая и стуча в окна; со стуком и звоном колокольцев, привязанных к одежде, врывались в избы и устраивали там шумные разудалые пляски, которые сопровождались опрокидыванием кадок с водой, а порой и попавшейся под руки квашни с тестом, обсыпанием домочадцев золой или пеплом и прочими выходками. Одним из непременных условий было стремление остаться неопознанным. Для этого не только прикрывали лица тряпками или платками, вымазывали их сажей, мукой, свеклой или клюквенным соком, навешивали бороды и усы из пакли или конского волоса, но и поколачивали тех, кто пытался приблизиться и опознать пришедших. Именно с целью не быть узнанными ватаги ряженых уходили в соседние деревни, а также изменяли голос при пении и общении друг с другом - «переменяли рець на грубу или тонку» (д. Кузьминская Тарн.).
Во многих местах входящих в избу наряжонок встречали специальными песнями. «Как нарядихами придём в другую волость, так они песни нам пели, стрицяли с песнями как нарядих. Заинькой пели («Заинько по сенецькам гуляй таки гуляй!»): от прибежат да там народ сидат, да вот захватяцца руками, да вот пляшут около них, а они и поют, и мы поём вместе» (д. Кошево). «Прибегаем наредихами - вот тут народ, сидят. Дак от мы приходим, они встают - нам руку подают, здраствуицця. Мы пляшем, поём, они стоят, подпевают» (д. Калитинская). Нередко каждый из присутствовавших обязательно должен был поприветствовать пришедших нарядих. Так, в д. Дудинская игра «Заюшко» завершалась словами: «Заюшко, попытайся у ворот, / Серенькой, да поздоровайся!» - после чего все по очереди подходили к наряжухам и, взяв их за обе руки, говорили: «Здравствуйте!»
Во многих деревнях Верховажского и Тотемского районов каждый из пришедших наряжонок непременно выполнял несколько фигур пляски или хоровода с присутствующими в избе девушками. Церемония очень напоминала хороводную наборную игру, при которой «женихами» были ряженые. Сами ряженые, обычно пели короткие плясовые песенки.
К страшным наряжухам относились также «старики». Их костюм кроме вывернутого наизнанку полушубка мог включать привязанные к поясу или к шее старые лапти, пучки мятого, но не чесанного льна; на голову надевали берестяные туески, корзины, горшки или даже чугуны. Очень распространенными дополнениями к наряду были различные смеховые эротические элементы, возможно, привнесенные в более позднее время из нарядов свадебных ряженых, например, коровий колокольчик (колоколо) на шее, в руках или между ног (его подвешивали и к одежде - спереди или сзади), морковка или заячья лапка - символы плодородия, половой потенции. Иногда на шею вешали шаркуны - связку лошадиных бубенцов, которые некогда, видимо, помимо своеобразного «аккомпанемента» при пляске, выполняли защитную, отпугивающую нечистую силу функцию. Вероятно как замену колокольцев можно рассматривать подвешивавшиеся к одежде картофелины, луковицы, пришивавшиеся к рукавам «для басоты».
Действия стариков не отличались особым разнообразием, хотя встречаются упоминания об участии стариков в различных сценках ряженых. Одну из таких сценок, предшествовавшую игре «в женитьбу», описал крестьянин из д.Ягрыш в конце прошлого века. «Часу во втором-третьем приходили ряженые - «старички». Приходило ряженых двое, трое, много - четверо. Между ними всегда бывали «старик» и «старуха». На «старике» одежда - вывороченная шуба или кафтан; на лицо надета маска из бересты, с выведенными углем бровями, с бородой из кудели и с пришитым носом тоже из бересты. На спине у «старика» горб, но такой большой, что его можно принять скорее за котомку. На «старухе» - старый холщовый красильник; лицо закрыто тряпкой, и, кроме того, выпачкано сажей, к спине тоже приделан горб.
Сначала «старички» пугали своим нарядом девушек и нас, детей, а затем начинали «представление».
Обыкновенно изображали, что умерла «старуха». «Старик» плакал, говорил, какая у него жена была хорошая... «Старуху» вспрыскивали водой. Она, как бы очнувшись, вскакивала, наступало общее веселье «старичков» и пляска. «Старуха» рассказывала сон, который она видела во время «умертвия». Иногда рассказывала очень гладко и увлекательно.
На радости «старички» начинали «варить пиво», что всегда изображалось до мельчайших подробностей...
По кончают «варки пива», «старички» брали на себя обязанности женачей и начиналась «женитьба». После игры ряженые уходили и игрище прекращалось».
К концу XIX века на наиболее архаические и менее сохранившиеся мотивы (обход домов о благопожеланиями хозяевам, стремление быть не узнанными и стремление хозяев узнать пришедших, умирание и воскрешение и др.) наложились мотивы и верования, связанные с народным представлением о роли «убогих старцев», «калик перехожих». На Руси издавна утвердилось отношение к нищим и «каликам», как к «божьим людям», посланцам Бога на земле. Не случайно поэтому, что в некоторых легендах Бог или Иисус Христос появляются перед людьми в образе нищего странника. Те, кто не внимает его смиренной просьбе о подаянии или ночлеге, обязательно бывают наказаны за жестокосердие и скупость. Такого рода легенды формировали народное отношение к убогим скитальцам, в частности, осуждение тех, кто отказывается подать милостыню и пустить на ночлег странника. Приход группы ряженых - старцев - это еще и испытание добродетельности хозяев с точки зрения традиционной морали, искус на щедрость и гостеприимство, хотя размер и качество подаяния во время обхода ряженых, как правило, во внимание не принимались и носили часто символический характер.
В 20-30-е годы нашего века группа ряженых-стариков практически не отличалась по наряду и действиям от ряженых-нищих, хотя во многих деревнях оба типа масок продолжали существовать. Различие между этими персонажами можно уловить на примере вепсских ряженых («чудаков», «чудивок», «чудилок»), которые сохраняют немало архаических черт. Чудаки также рядились стариками и нищими. Придя в дом, старики плясали все вместе (дробили «русского» или плясали «по кругу»), а хозяева подыгрывали им на гармошке или постукивая палочками по заслонке. Старики обращались друг к другу, к хозяевам дома, говоря при этом измененными голосами, просили стопочку водки, чайку, и им обычно не отказывали. Приставать к чудикам, поднимать платок, наброшенный ими на лицо, запрещалось.
Нищие в Шимозере - сгорбленные, с надвинутым на глаза платком или в берестяных масках, с корзиной в руке - никогда не плясали, а лишь, зайдя в дом, просили у хозяев измененным голосом милостыню: «Ankad milostin!» - им подавали разных кусков, они благодарили и шли в следующий дом.
Святочные старики, как правилб, либо молчали, либо говорили «по-кудесьи». Например, в д. Паршино ряженые-»старухи» плясали под глубокий горловой звук: «О-о-о!» В д. Юркинская они брали в рот маленькую картофелину и о чем-нибудь говорили между собой («куда-то пойдем», «что-то сделаем»), подкрепляя свои намерения соответствующей жестикуляцией, которая в большинстве случаев и была их «основным языком». В д. Пяжелка кудеса (в том числе нищие и старики) также разговаривали о хозяевами и друг с другом сдавленным горловым голосом - просили поиграть для них, сплясать с ними, закурить и т.п.
Попытки остановить озорство ряженых, сдернуть с их лица платок были небезопасны. Скажем, в д. Бурцевская старики оборонялись от слишком любопытных шилом, в д. Малыгинская специально припасенными для этого камнями, обернутыми в тряпицу; чаще же в ход шли бадоги.
КРАСИВЫЕ КУДЕСА (Кирил., Белоз., Вашк.):, БАСКИЕ НАРЯДИХИ, НАРЯДИХИ, НАРЯЖУХИ (Верхов., Тарн,), ВОРЯЖОНКИ (У.-Куб., Кирил., Тот., Сямж.). В святки у девушек появлялось гораздо больше возможностей показать себя с наилучшей стороны перед женихами и их родней, ведь игрища привлекали множество зрителей, которые приходили для того, чтобы присмотреть себе жену или невестку. Но, кроме того, собравшись вместе, иногда довольно большой группой, девушки и сами обходили дома как своих односельчан, так и жителей соседних деревень. Среди них порой были и парни-гармонисты, также переодетые в женский наряд (д. Крохалево).
Отправляясь в такие обходы, надевали свои самые лучине наряды, отчего этих ряженых и называли обычно баскими, красивыми или наряжухами, наредихами, воряжонками. Иногда такого рода ряженых противопоставляли страшным (ряженым в зверей и нечисть), причем одно и то же слово в разных районах и даже деревнях могло обозначать и то, другое. Например, наряжухами в одних случаях, наоборот страшных наряжонок в противоположность красивым, а в других случаях, противопоставляли наряжух кулерам, то есть страшным наряжонкам. В Верховажье можно встретить и противопоставление наряжух («красивых») наряжонкам («страшным»).
Кроме желания привлечь к себе внимание, показавшись в праздничных, красивых (баских) нарядах, участницы обхода преследовали и сугубо практическую цель: своими собственными глазами увидеть семью и достаток своих возможных женихов, особенно если они были из других деревень. «Девки пойдут, набасяцца кудесом и идут в другу деревню посмотреть, какой дом у дроли» (д. Лучевник). Любопытство, для которого не были преградой даже суровые рождественские морозы, заводило порой воряжонок в деревни, отдаленные от их собственной на 10-15 км. Причем лошадей для этого использовали довольно редко, что подчеркивается и устойчивыми формулами типа: наряжухами бегать, воряжонками или красивыми ходить. Навещали обычно те деревни, с которыми существовали давние устойчивые связи, например, перегащивание во время свозов или в летние праздники. Часто указывают и на временную ограниченность подобных обходов: басками обычно ходили в первую неделю святок, до Нового года.