Чужеземь-нежить,
Что от рос дрогнет,
Кою так нежат:
Из руки кормят,
Из ковша мочат,
Кою луч – портит,
Теплый дождь – точит?
У тебя стебель –
Головой венчан!
А растешь с теми,
Кому знать нечем,
Как ты свеж, молод,
Запашист, розов,
Как цветешь в холод,
Как блестишь в росах!
У тебя листья –
Как фонтан в небо!
...Но пришли – чистят,
Чтобы ты не был.
За вихор тянут
Из земли милой,
Чтобы ты вянул,
Чтобы ты гинул.
Чужеземь-горю
Чтобы все сласти,
Твой талан-корень
Рубят на части...
Поделом, парень,
Чтоб в другой раз ты
Не всходил в паре
С неродной кастой:
Для тебя – поле,
Для нее – грядка!
Для тебя – воля,
Для нее – хатка.
1987
* * *
Было ношено, да брошено, –
Напялила опять!
Только мало в том хорошего –
Былое примерять:
Не наряд, а заскорузина!
Морщины вкривь и вкось,
Тут обвисло, там обузило,
А этам – разошлось.
Хорохорюсь: мол, чего ради
Снимать-переменять?
В огороде, чай, не в городе!
Полоть – не танцевать.
Еще как пристало в бусом-то
(И бусый – ал! – бывал...) –
Лишь бы гнус бы не прокусывал
Да жар не донимал.
Да и некому одёжину
Мою критиковать:
Ни досуже го-прохожего
В округе – благодать!
Ни прохожего досужего,
Ни гостя под окно...
Слабина ль моя отужина,
Немудрое рядно!
В этом ситцевом-сатиновом,
Нешелковом-простом
Я мила была для милого,
Да что теперь о том:
Разостались и не встретились, –
А платьишко нашла!
Ах вы, пуговички-петельки,
Рукавчики-крыла!
Ах вы, цветики-шиповники
По полю-полотну...
Я забыла, а вы помните
Далекую весну.
(И опять – весна! И снова те
Шиповники – в цвету!)
...Я – не знаю, а вы знаете,
Что милый где-то тут:
Не успеет ветер складочки
На платье разобрать,
А уж милому у грядочки,
Неузнанну, стоять!
И пытать с глазами грустными
(Чуб – редок! Бел – висок!)
У меня, не вдруг же узнанной,
Да мой же адресок.
(Убежать! Сменить одёжину!)
...Не двинусь: форс держу!
Было ношено да брошено, –
Ужели доношу?!
1989
* * *
Рано-рано приходил
Кто-то робкий:
Никого не разбудил,
Кроме кнопки!
Кроме кнопки да звонка –
В надзеркальи:
Звуки тихо с потолка
Вниз упали:
В подпорожный сор и хлам!
И – разбились,
И осколки по углам
Раскатились.
Раскатились – не собрать
В кругло-цело,
И о госте не узнать,
О несмелом:
Кто, откуда и к кому?
Млад ли, стар он?
За кусочком ли в суму?
Сам ли с даром?
Весть ли с родины принес,
За вестями ль,
Чтоб снести через мороз
Братьям, маме?
...Знаю – нечего гадать:
Счастье было!
Только я ему опять –
Не открыла...
1991
* * *
Тихо на-нет
Сходит мой свет:
Сумерки.
Тьма.
Мрак.
Свету вослед –
Вскид-безответ:
– Свете мой,
Мне –
Как?! -
Знала давно:
Будет темно!
Не запасла
Свеч.
Значит, одно
Мне суждено:
Что-то свое
Сжечь.
...Можно – мосты,
Ибо – пусты:
По берегам – мы!
В чувствах просты,
В мыслях чисты.
Строги, как гаммы.
Можно – мосты!
Ибо – не ты,
Я возвела их!..
В жерле звезды
Жгут бересты
Жгу-раскаляю.
Но береста –
То ли толста,
То ль сыровата...
Да и звезда –
Даже с моста –
Высоковата.
С шеей, как гусь,
В темень тянусь,
Словно к заре я, –
Сколько ни тщусь –
Не освещусь
И не согреюсь.
Ты – там, где свет,
Я – там, где нет
И – не забрезжит...
Клавиши лет:
Счастья и бед
Разнобережье.
1988
* * *
Играл архангел на трубе...
Прости, мой скромник:
Устала думать о тебе,
Устала помнить.
С чего взяла, что он трубил
В честь наших счастий?
(Ямщик, коней не торопи,
Ты в этом властен).
С чего взяла, что обо мне
Та песнь слагалась?
(Не торопи, ямщик, коней,
Яви к ним жалость!)
Дорогу всю перемело –
Ни звезд, ни вешек...
А долгожданное село
С огнями – где же?
Пора б уж быть тому селу...
Не греют шубы!
Истосковалась по теплу,
Аж сводит губы.
Не улыбнуться и не спеть,
«Люблю» – не молвить.
(Себе наука: впредь не сметь
Равняться с Сольвейг).
Ты повода не подавал, –
С чего решила,
Что, коль архангел заиграл,
То песнь – не лжива?
Село осталось в стороне,
В какой – не знаю...
С чего взяла, что ты, что мне
Там свет оставил?
Село осталось в стороне.
Кричать? – Пустое!
Весь мрак, весь снег, весь ужас – мне!
...Того и стою.
Уж жилка, вижу, не дрожит,
Не бьется сердце.
Останови коней, ямщик:
Сойду – погреться.
По целине – не по тропе...
Ау, попутчик!
Ау, архангел! на трубе
Играй, голубчик...
1986
* * *
Разрумянился май:
Шапку, шубу – сымай!
После вьюги вчера
Вдруг сегодня – жара.
Не по дням – по часам!
Хлынул сок по усам,
И зеленый пожар
По лесам побежал.
На черемуху цвет,
Как разбойник, напал!
Ароматов – букет!
Птичья гомона – шквал!
Медуницы у ив –
Утопают в меду!
И весенний разлив
Широко на виду.
На буграх золотых
Мать-и-мачехи вспых!
Ветер к дубу ветлу
Клонит – ствол ко стволу.
И привету – привет!
И вопросу – ответ!
...А вон та ива – нет,
Не оттаивает.
На веселый ивняк,
На разлив – не глядит:
У нее на корнях –
Черный камень-гранит.
Камень мохом оброс
И не чует жары,
А под камнем – мороз
Из крещенской поры...
1991
* * *
Как зрелость опаслива
К добавочным хлопотам,
Так молодость счастлива
Отсутствием опыта.
Где юность встрепещется
Над свечкой влюбленности,
Там зрелость воздержится
От крыл опаленности.
Где молодость бросится
С врагом врукопашную,
Там зрелость укроется
За крепость вчерашнюю.
Ах, юным о смертушке
Задуматься некогда!
А зрелым пример таких –
Бывает за лекаря.
Равны на термометре
Отчаянья градусы,
Но молодость – в омуте,
А зрелость – под парусом.
Но молодость выплывет,
Держась за соломинку,
Из омута гиблого –
К шалашику-домику!
А зрелости парусник,
Образчик симметрии, –
Средь моря – опал и сник
При полном безветрии.
...Веками проверено:
Младое – сгибается,
А старое дерево
Не гни – изломается...
1986
* * *
На одной тропе –
Не одной тропой.
...У меня к тебе
Разговор был свой.
Не сказать – солгать,
А сказать – согнать...
Сколь тропа долга,
Не дано мне знать.
Сколь торна она, –
Знать не мне дано.
Не твоя вина –
Поперек бревно.
Поперек – валун,
Поперек – река...
Но топор-колун –
У кого в руках?
У кого – рычаг?
У кого – весло?
Разговор начать
Хорошо без слов.
А слова пришли б
За делами вслед!
...Ты меня не жди
На изломе лет.
У тебя права
Поиграть в слова:
«На дворе трава,
На траве дрова».
Разговор кружлив,
Хмелеват-кудряв.
Но – года прошли:
Не про нас заря!
Мы – не я к тебе,
Мы – не ты со мной:
На одной тропе –
Не одной тропой.
1991
* * *
Ты пока что еще на плаву,
Я пока еще мало что значу:
Слать – не слала, и звать – не зову,
Лишь в отчаяньи молча маячу.
На пустынном моем берегу
Ни надежной доски, ни лодчонки...
Как я, чем я тебе помогу,
Нареченный ты мой, обреченный!
На тебя за волною волна
Налетают – чем дальше, тем выше!
Глубина под тобою – без дна,
Вышина над тобою – без крыши.
Воля вольному: даже тебе!
Даже в гибели – вольному воля!
...Но слагаются руки в мольбе,
Но сжимается сердце от боли.
Знала глуби и ведала высь.
И, с тобою себя не равняя,
Все равно: оглянись и вернись!
Заклинаю: земного – земная.
1988
* * *
...И чай – не водка!
И кофе стынет.
И ночь к рассвету,
Но эти – бдят:
Как два верблюда
Перед пустыней,
Что не допето –
Договорят.
Течет беседа –
От фразы к фразе,
Добро – не худо!
Накал высок!
Похоже, это
У них – оазис,
А дальше будет
Один песок.
Им как напиться –
Наговориться!
До гуда-звона
Налить горбы
Живой водицей –
Ах, из криницы
Среди зеленой
Мираж-травы!
А завтра будет
Жара за сорок,
И ни криницы,
Ни миража.
...Как два верблюда
Перед дорогой.
Пусть ночь их длится –
Не возражай!
1995
* * *
Вороные мои, ой вы ну ли!
Подхватили на пешем пути,
Поднесли-подвезли – и стряхнули,
И пропали – следов не найти!
И одна – бездорожно, тревожно,
Босоножно – по чаще иду,
Боязливо иду, осторожно,
В каждом шаге предвидя беду,
Птиц не чуя, деревьям не веря,
Звезд не зная, друзей не ища,
В каждом кустике хищного зверя
Ощущает душа, трепеща.
А ведь было вначале иначе:
Я вступала в незнаемый лес,
Ничего не тая и не пряча,
Ожидая счастливых чудес.
И они разве не были? – Были!
В развеваемых лентах, в пыли
Вороные меня подхватили!
Вороные меня понесли!
Нет, с себя не снимаю вину я:
Этой чащи могло бы не быть,
Не позарься я на вороную,
На красивую, вольную прыть,
Мне, наверное, было бы легче
Проторенной тропою шагать
Возле с детства знакомых крылечек,
Как прабабушка, бабушка, мать.
Только новые ветры подули,
Размалиновым звоном звеня...
Вороные мои, ой вы ну ли, –
Вы опять за плечом у меня!
1986
* * *
Капелька.
Но – не росы,
Что с рассветом испарится,
И не та, которой сыт
Шмель гудящий – медуница.
Капелька родной души.
Радость узнаванья. Ею
Не в тиши и не в глуши,
Принародно – володею!
Капелька.
Смиряю прыть:
Не стряхнуть! Не смять! Не ранить!
Чистую – не замутить!
Ясную – не затуманить!
– К нам! – усердствуют «фронты»
Справа!
– К нам! – взывают слева.
С капелькою высоты –
Прямо! – попирая «слепо».
Капелька.
Не расплескать.
Не уменьшить, не разбавить.
Жадному – не дать отнять.
Подлому – не дать ославить.
Кажется, не тяжела –
Капелька...
Но сколь весомей
Жизнь! (Как будто не жила
До нее: зерна в соломе
Не было!) ...Кто миг постиг,
Тот поймет, о чем вещаю.
Крохотный алмаз в горсти –
Капелька – РАСТИ БОЛЬШАЯ!
1989
* * *
Зыблется, полнится...
Надо опомниться.
Льется – без удержу...
Хватит же! Будет же!
Сеется, сыплется...
– Полно! – не крикнется.
Доверху, сверху...
Да где она, мерка-то
Счастья кошмарного,
В тару – бестарного,
Где помещается,
Все утрясается?
Дразнится, искрится.
Надо бы выспаться.
Нежит, ласкается...
Может, раскаяться?
– Чур нас! – попятиться,
Выскользнуть, спрятаться?
Выстегать вицею?
Вызвать милицию:
Мол, драгоценностей –
Выше потребностей, –
Требую, братцы, я
Экспроприации
Счастья случайного,
Необычайного,
Мол, не по сметушке...
Фигушки! Нетушки!
Выстала – настою:
Сыпь – заграбастаю!
Мне ж не затаривать –
Бедным раздаривать!
1987
* * *
Нежность твоя – из глубоких глубин!
(Зов? Или – отзыв на то, что любим?)
Нежная нежность: дыханье виска...
Выплеск? Случайность? Забыть – не искать
Больше? Душа – не бездонный сосуд:
Те наклоняют, и эти пасут,
Третьи колотятся, силясь разбить, –
Снится, бормочется, хочется – пить!
Всех напоишь иль откажешь кому?
Ведь наполнять – самому, одному!
Нежность твоя – у ладони ладонь:
Тронь – и в горсти запылает огонь.
Нежность... Покуда не колокол – звень,
Остановись. Не коснись. Не задень.
1987
* * *
Горим, горим!
...Ничто, что врозь!
Что – даль меж нами!
Бросаюсь вкривь,
Кидаюсь вкось –
Сбиваю пламя.
Вперед, назад,
Вираж, бросок –
Вне всяких правил!
Блестят глаза,
Трещит висок:
Огонь всеправен!
Поглубже – в снег,
В метель, в сугроб –
Вкопаться, вжаться:
Забыть твой смех,
Твой взгляд, твой лоб, –
Забыть! Расстаться!
Но что – снега?
И что – метель?
И что – сугробы?
Издалека
Видать отсель:
Пылаем – оба.
Горим – без встреч,
Без дров, без сил,
Светло и чисто!
...О кто, беспечный, заронил
Меж нами искру?
Кто – к уголёчку уголек –
И раздышал их?
Что твой чертог,
Что мой домок –
Кому – мешали?
...Не время
Следствие вести,
Искать пожарных:
Нам не спастись,
Нас не спасти –
Элементарно!
Меж нами насыпи и рвы,
Дома, деревья,
Вершины, пропасти...
Увы –
Друг друга – греем.
Гори, горимое!
...Гляди:
Вверху, где тихо,
Два сизых дыма
В жгут скрутил
Горячий вихорь.
1986
* * *
Молю: храни, судьба, храни,
Все, что ни связано с тобою!
...Стоят серебряные дни,
Подзолоченные листвою,
Стоит немыслимый октябрь
С теплом и трепетом апреля,
И вновь на веточки хотят
Те листья, что пооблетели...
В лазурном небе дерева
Так странно голы и высоки!
Она, возможно, неправа,
Природа, спутавшая сроки
Тепла и холода, – но мне ль
Свергать, не брать, не пить запоем
Неповторимый этот хмель,
Незримо связанный с тобою?
И ей-же-ей, совсем не зря
Задумал селянин степенный
Сушить под солнцем октября
В июле ставленное сено!
Перетерпеть – не стало сил:
Кажинный пласт тряхнув на вилах,
Он целый стог разворотил
Под солнцем, что не щедрым было
В июле, а теперь – дивись:
Жара! Ей-бо, купаться впору!
И голуба, безбрежна высь,
И широки, светлы просторы.
И, далека от миражей,
Теплу поверившая телом,
Слюдою крыл из камышей
Блеснув, стрекозка полетела, –
Вдаль – к перемётанным стогам,
В прозрачный трепет над рекою.
Что – завтра стужа и пурга,
Когда сегодня – есть такое!
1988
* * *
Единственный!
...Но сколь не долог
Сей наш мотивчик в унисон:
Вы – лиственный,
А я – из елок!
Увы, – из пихт да из сосен.
Ах, разницу
Замнем-забудем:
Мы – зелены! Но вот беда:
Вы – праздничный!
А я – из буден.
Вы – временем.
Я – так всегда.
Тополенько!
Минует лето,
И снова, с ивой заодно,
Вы – голенький!
А я – одета.
Вы – стволики!
А я – руно.
Вы – в выплески!
А я – в теченье.
Вы – в исповедь!
А я – в секрет.
...Не вы – близки.
А ослепленье,
Дай Господи, сойдет на нет.
Расстанемся.
Метет-морозит.
Безлистому –
Вам все равно,
Как, в сани взяв,
Меня – увозят:
Вы – дерево!
А я – бревно.
1991
* * *
Метет и морозит –
Совсем без ума:
По времени – осень,
По снегу – зима.
К зеленой сирени
Оранжевый клен
Сугробом-беремем
Принижен-согбен.
Березки, как свечи,
Желты-золоты,
По самые плечи
Одеты во льды.
И, выкруглив спины,
В низины с высот
Роняют рябины
Рубины в сумёт...
А помнишь, как было?
В конце октября
Так солнце светило,
Так млела заря,
Что, веря в погоду,
Шиповник зацвел
И выманил медом
Из улея пчел!
А помнишь, о чем ты
Тогда лепетал,
По чувствам – мальчонка,
Не то – по годам?
Но было, да сплыло!
Ни тропок, ни вех.
Прости меня, милый,
Родной человек:
Сердечному зною
Не все потакать!
Я осень весною
Не смела назвать.
Не смела. Не смею.
Не смею посметь!
Все злее, белее
На улице снег:
Идет и не тает,
Несет и валит,
Метет-заметает,
Морозит-знобит...
1992
* * *
Не по-нашему,
Все – по-вашему,
Как задумано, так и будь.
Терпко пахнет свечой погашенной –
Я решилась ее задуть.
Мрак в квартире. Метель на улице.
Одиночество – до утра.
Спите с миром: у вас все сбудется,
Новогодняя ночь щедра.
Ей висеть еще, чуть позванивая,
Отраженьем светил мерцать.
Счастье – вам. Мне – одно название.
Фантик красочный – снять и смять.
Не сниму: пусть детишки празднуют,
Пусть глядят, затаив мечту,
На бумажку сусально-красную,
Обернувшую пустоту.
1986
* * *
Я по тебе оттосковала:
Ушло последнее тепло,
И стужей реки заковало,
И родники позамело.
В снегах дома, в сугробах крыши,
И на равнине – ни следа...
Никто не видит и не слышит,
Как подо льдом живет вода.
Не знай и ты, когда-то милый,
Что совершается в тиши
Моей – не то чтобы остылой, –
Приостановленной души.
По льду метет-переметает,
А подо льдом – журчит-струит,
Покатым камешком играет,
Песчинки гладит-шевелит.
...Никто не видит и не слышит,
Как я – до проруби по льду:
«Не жди-не жди» – снежок под лыжей.
Под сапожком: «Не жду-не жду».
Не ты (когда я припадаю
К воде, бегущей мимо губ) –
Меня хранит сосна седая,
И прячет ель под свой тулуп.
Над елью звезд ночных все боле,
И через звездное табло
Морозку спрашивать: «Тепло ли?»
Мне утешать: «Тепло! Тепло!»
1991
* * *
Елка, срубленное дерево
(В пору сна – ее ль вина?),
В январе в тепло поверила,
На этаж вознесена.
Отряхнув сугробы с лапушек,
Потянулась всем стволом,
И узнал про елку сразу же –
Так пахнуло! – целый дом.
Так пахнуло, так повеяло
Лесом, родиной, весной...
Елка, срубленное дерево,
Не кренясь, в ведерке стой.
Я не талой-подколодною,
Не родничной-ключевой,
Допьяна – водопроводного
Напою тебя водой,
Так согрею сердцевиночку,
Что повыступят, смелы,
Золотиночки-потиночки,
Янтарьки твоей смолы.
За твое дыханье свежее
На недолгий праздник свой
Ветки бусами увешаю,
Разноцветной мишурой.
И, затмив твои янтарики
(Что ни склянка, то и вспых!),
Шишки, шарики, фонарики
Закачаются на них.
Не обидясь, а обрадуясь,
Словно стайке снегирей,
Ты воспримешь как награду их
И – отдаривать скорей:
Торопливо распелёнывать
Будешь, добрая душа,
Ненаглядного, зеленого
Еленёнка-малыша,
Почку-дочку, почку-мальчика
И – еще, еще, еще,
Словно звездочки-сигнальчики,
В знак, что елке – хорошо!
...Потрясенно и растерянно,
Как над родственной судьбой,
Елка, срубленное дерево,
Я заплачу над тобой.
1988
* * *
Ну, – позади
Лес да гора.
Свет впереди:
В небо дыра
Руслом реки
Высверлена.
Лик запрокинь:
Ну, спасена!
...С вербой в руке –
Возле реки,
А на реке –
Забереги.
Полой воды
Полупора...
Шаг до беды
Было вчера.
Не приближать
Злую напасть,
Надо бы ждать,
Не шевелясь,
Ждать не дыша,
Спину согнув,
Телом дрожа,
Веки сомкнув...
Смела ступить:
Вишь, сколь смели!
Вышла, кабыть,
Вышагнула:
Звон да капель
На берегу!
...Как бы теперь
Мне – за реку?
Лодки-то нет.
Мост-то снесло.
Лед-то нагрет –
Легок на слом.
Глубь-то – без дна!
Быстерь-то – страсть!
Я-то – одна...
Нет, не попасть:
Кашей-шугой
Шамкнешь – не всплыть!
– Берег другой,
Как же мне быть?
Руку не дашь:
Пуст и далек.
...Строить шалаш?
Жечь костерок?
Глупо в глуши
Помощи ждать...
Плот гоношить?
Шест вырубать?
Хруст за спиной:
– Кто на тропе? –
...Милый ты мой,
Я ведь – к тебе!
Как ты узнал?
Кто упредил?!
– Щепку из сна
Взял – и приплыл.
– Милый ты мой,
Я ведь – с бедой!
– Что ж, что с бедой, –
Я-то – с тобой!..
1991
* * *
Поняв, что оба – не горим,
Я – не гореть – одна осталась.
И одиночеством своим
Вновь – ни к кому не примерялась.
В себе собрав и схоронив
Тепла душевного остатки,
Я научилась – без родни
И без любимых – быть в порядке:
С непосрамленной головой,
Презрев поэта предсказанье, –
Ни «злой, готовой на разбой» [Из стихов Вас. Федорова.],
Ни «жалкой, ждущей подаянья»[ Из стихов Вас. Федорова.].
Юнец, ровесник и старик
Мне одинаково не нужны...
Я полюбила напрямик
Ходить и жить – без троп окружных.
С рассветной пташкою вставать,
С закатным солнышком ложиться,
Одежды темной не менять
На полыхающие ситцы.
Я полюбила свой покой,
Свою свободу – полюбила,
И никакой судьбы иной
И не ждала, и не молила!
...Ты неожиданно вошел
С той песней, что еще не пета,
И – сам собой на плечи шелк
Непозволительного цвета!
И если голос не исторг
Тех слов, которых устыдился,
Непозволительный восторг
В мои глубины поселился.
Ты с кем-то что-то говорил,
Острил, парировал, смеялся,
А для меня – в лучах парил
И до земного – не касался.
Я чувством – именно шестым,
Способным чуть и пульс гранита! –
Повещена: ты – не с простым
И не с единственным – визитом.
Встречь, – гордость двух свобод губя, –
Прозрачный бред полупризнанья,
В себе – тебя, в тебе – себя
Ознобный ужас узнаванья.
Узнать – и в стороны бежать
От невозможности расстаться...
Я не рискую продолжать!
Я только выговорю: счастье.
1985
* * *
Мне себя выгораживать –
Исповедуюсь – нечего:
Я живу по-вчерашнему,
Что ни день, то и к вечеру.
Что ни час, то и убыло,
Что ни год, то и вычтено,
Что не пыль, то и крупное,
Что не ложь, то и истина,
Не ловлю, что не ловится,
Не зову дальних в ближние,
Я живу по пословице:
«Чего нет, то и лишнее».
Моего горя гири-то –
Как у всех, не тяжелее!
Мои слезы все вылиты,
Слов осыпались желуди.
Мне не хвастать запасами,
Не кичиться пред бедными:
Мои сказки – рассказаны!
Мои клады – разведаны!
Что искать-перелистывать,
Рыть-лопатить искателям?
...А ты слушаешь истово,
А ты смотришь внимательно.
Моя Жар-птица – за морем:
Улетела – не вернется!
...А ты песню ту самую,
Под которую – верится.
Мои руки – не лебеди!
Мои волосы – россыпи
Черных дней в серебре беды!
...А ты с розами – Господи!
Мое солнце – закатное,
Под которым – не нежиться!
...А ты слово то главное,
За которое держатся.
Мое сердце вдруг замерло
(Оказалось – не умерло!):
Не Жар-птица ль из-за моря
Воротиться надумала?
Не судьбы ль моей досочка,
Потеряв равновесие,
Колыхнулась от розочек,
Потянулась на «весело»?
На «постой» со «скиталицы»?
Колос вырос – сбери, сожни:
Что текло промеж пальцами –
Собирается в пригоршни:
Что ни ночь, то и к угрею,
Что ни груз, то и сбросила,
Дождь да ветер мне кудри вьют,
На морозе я – розова!
...Тайно-необнаруженно,
Как Дитя в Богородице,
Новым кладом-жемчужиной
В сердце песня заводится...
1986
* * *
Красив, как Бог!
Увидела
Да только: «Ох» –
И выдала.
Столбняк. Озноб:
Что глазоньки,
Что нос, что лоб -
Из классики!
А рост! А стать!
А выходка!
Сказать – солгать,
Мудри хоть как!
Молчу. Гляжу.
И длинен миг.
«И то, – сужу, –
Не глинян ли?
Не гипсов ли?
Не мраморен?» –
А он с земли –
Да на море:
Плеснул легко,
Стремителен! –
...Да столь его
И видели
1987
* * *
Не приходи – такой красивый!
Такой нарядный – не кажись!
За весть, что – есть, что – здесь, – спасибо!
Но, сделав шаг, остановись!
Под жар и блеск – нельзя пока мне
С окаменелою душой...
Побудь лучом за облаками –
И это слишком хорошо!
Пади – дождем, повейся – ветром:
И это – слишком благодать!
Полунамек полупривета
Еще сумею ль – осознать?
Еще морозными ночами,
Еще при стынущей луне,
Еще со звездами-свечами
Мне лучше быть – наедине.
Глаза в глаза – возможно ль? Что ты!
...Мелькни в толпе меж дел и лиц
И пропади за поворотом
Пролетной птицей в стае птиц.
Неокольцован и беспечен,
Лети легко и высоко, –
Пусть целый год до новой встречи –
Она уже не под замком!
На тень привета отзываясь,
С окаменелостью в борьбе,
Я, изнутри отогреваясь,
Налажусь думать о тебе.
С весной – смирюсь, к теплу – привыкну,
В песчинки камень размелю
И соловьем тебя окликну,
Цветком дорогу заступлю.
Не осуди мои запреты,
Не уходи за окоём,
Мой ветер, дождь мой, снег мой, свет мой,
Любимый, солнышко мое!
1988
СОЛОВЕЙ НА СЕВЕРЕ
Не твое. Не мое. Не ее:
Безысходно не наше. Чужое.
Залетело – поет соловьем!
Не хотело – владеет душою!
Не гляди. Отчеркнись. Откажись.
Не внимай. Не вникай. Не прельщайся.
Что с того, что дороже, чем жизнь?
«Жизнь ведь тоже пройдет» – утешайся.
Есть «кар-кар», «чик-чирики», «ку-ку»
У тебя, как у всех, возле дома, –
Не кидайся к реке, за реку,
Незнакомою трелью влекома.
В молоньями расшитую ночь,
В ямы темные между громами
Не зови ни подругу, ни дочь,
Не кидайся с вопросами к маме.
Перед чудом – замри! Замолчи –
Без мечты: из-под неба в ограду
Залучить-заточить-приручить
И показывать в клетке – за плату!
Это бурей его занесло,
Не понятно, откуда, случайно.
Не замысли извечное зло,
Прячась в зарослях тех иван-чайных.
Сетки, петли, ловушки, манки –
Не хватай! Даже в мыслях – не трогай!
Нервной дрожи отдай позвонки,
Сердце – тайне щемяще-высокой.
...Лес в гипнозе. Знобит водоем.
Осиянно цветет бездорожье.
И над всем – не твое, не мое:
Соловьиное. Вольное. Божье.
1986
* * *
Цвет мой, алый мой розан!
...Стынь-дождей убоясь,
Нароняла береза
Желтых листьев на грязь.
Отсвистели, отпели
По весне соловьи,
Листопадной метелью
Замело колеи.
Грустной нотой скрипучей
Пустошь полых полей,
Немощь неба озвучил
Новый клин журавлей.
Потемневшие крыши
Дождь закончил толочь, –
Крыши звездами вышил
Иней в лунную ночь.
Ветер версты листает,
В стену ставнями бьет.
Иней – нет, не растает!
Снег на смену грядет...
Цвет мой, алый мой розан
Из весенних времен,
Ты навстречу морозам
Раскрываешь бутон.
Как на дерзкой картине
(Все каноны – глупы!),
Пламенеешь над иньем,
Ощетинив шипы.
Меж листов-похоронок,
Меж безлистых ветвей –
Сам себе жаворонок,
Сам себе соловей!
Дикарёночек! Кровник!
...Не служила, – служу:
Солнценосную кровлю
Над тобой возвожу.
1985
* * *
Нас жизнь обманывала, но –
Поверим песне!
И все, что сгинуло давно,
Опять воскреснет.
Нас жизнь обманывала, да,
Но и – дарила!
И с нами песня, как всегда,
Рядком ходила.
Не безымянною была
И не безродной,
Слезою жгла, на бой звала
С бедой народной.
И ликовала на щите,
Свободой вея,
И наряжала в нищете,
Как в сказке фея,
И вдохновляла на любовь,
И с нею крепла,
И возжигала вновь и вновь
Огонь из пепла.
...Она не ждет от нас даров,
Но, чтоб вскипела,
Давай и мы подкинем дров
В костер припева!
1985
* * *
Косили на лугу.
Она была строга.
Ругала: – Балагур!
А он другим моргал.
От той ее ругни
Он лишь входил в азарт:
Не искорки – огни
Взошли в его глазах!
Осталась дома – печь,
На пожне – солнцу быть!
Хотел он всех зажечь,
Согреть и осветить.
И молотил язык,
Что «льзя» и что нельзя.
Не действовал призыв:
– Глянь, люди-то косят!
Давай поотойдем,
Да и за дело тож! –
...Но хлынул ополдён –
Откуль и взялся? – дождь,
Да с громом! С молоньёй!
Ругаясь и визжа,
Старьё и молодьё –
Спасалось от «дожжа».
Поубежал народ!
Попрятался... А он –
Остался, как зарод,
Как стог! – недоумён.
И ливень полоскал
Его кудряшек горсть,
И по щекам хлестал
Водою – вкривь и вкось.
И, остужая, тек
Вдоль тела по бокам,
Как в вёдра, внутрь сапог,
И оставался там.
И – слился он с дождем!
И стал неразличим...
Вдруг – сверк!
Да с треском – гром!
Кричи или молчи –
Обуглен и распят,
Лежал он на цветах:
То ль свят – на небо взят!
То ль червь – повергнут в прах...
1997
* * *
Не проповедуйте – ученая!
Не бабочка – лететь к костру!
...Мне нравится одежда черная –
Монашествованье в миру.
Мне нравится, что – не красавицей,
Что – Золушкой среди Принцесс.
Мне нравится, что Принц не явится
Средь Золушек искать невест.
Ах, тетушка с волшебной палочкой,
Коварна ты, как жизнь – судьба!
Не Золушка для Принца парочка:
Закончился в двенадцать бал.
И выглядит карета – тыквою!
И лошади – упряжкой крыс!
Подумаешь, печаль великая, –
Без Золушки остался Принц!
Утешится! При нем – затейники!
Затейницы! И не жалей,
Что Золушка – опять при венике,
Без золота и при золе.
Сколь туфелька жестка – хрустальная!
Как ноженьку брала – в тиски!
...На, Золушка, в дорогу дальнюю
Не туфельки, а лапотки.
Владеть тебе своей Державою,
Где глиняный – Царем – горшок!
На, Золушка, в ладонь шершавую
Черёмуховый бадожок,
По камню ли тебе, по щебню ли, –
Шагай себе, не пропадешь!
...А палочку – забудь! – волшебную:
Волшебное – обман и ложь.
1997
* * *
Смешаны в браке:
Враг! Но... сродни.
Волко-собаки.
Оборотни.
Ты к нему – с жалью:
Грязен! Оброс!
Он тебе: – Да, я –
Брошенный пес.
Ты ему: – На вот
Хлебца, пожуй!
Он тебе: – Право,
Я... отслужу...
Солью слезинка
К корке в зубах.
– Ах, сиротинка!
– Ваш уже...
– Ах!
...Праздник желудка.
Чёсана шерсть.
Будет и будка...
Ах – уже есть!
Кошку облаять,
Высосать кость...
Но: набегает
Из лесу гость.
Светятся очи
В ночь-полуночь:
Волк он. По-волчьи
Просит помочь.
Понята просьба.
(Лаять ли, выть?
Кровнику-гостю
Как не открыть?)
Спится хозяйке:
Сторож – добёр!
...Волк из сарайки
Бяшку попёр.
Бяшку – за ляжку,
Выйно – телка.
Стаей – не тяжко,
Хоть и быка...
Голосу долго
Звать-горевать:
– Сокол! Соколко! -
Волка погладь.
– Ну же! Поближе!
Свой. Подойдет:
Руку – оближет.
Горло – порвет.
1996
* * *
Мы всё еще – под гору, под гору, под гору!
...Не столь, однако, низенькой высотка была,
Та «мерзкая», та дерзкая гора, на которую
Нас «бывшая» советская власть завела.
Мы всё еще – к низинам, к низинам, к низинам
Нисходим, ниспадаем с «проклятых» высот,
Глаза закрыв от страха и рты поразинув,
Кто – в крике, кто – в надежде на жирный кусок,
Мы всё еще – лавиной, лавиной, лавиной,
Безвольным грязным оползнем скользим в «та-ра-ры»,
Вчерашние дворцы превращая в руины,
Безжалостно гася очаги и костры.
И радуется радио, и колокол звенит, и
«Всеобщечеловеки» кивают: «О' кей»!
...Но в контурах вершин проступают граниты
Тех самых, кто не трус, не подлец, не лакей,
Не жалкая шестерка, не пьянь, не обжора,
Не лодырь, не палач, не грабитель, не вор, –
Те мраморы и кремни, алмазы которых
Безмолвно, обнаженно глядят на разор,
На глупую пылинку, что с криком: «Свобода!»
Летит на дно ущелья в гремучий поток:
Не горного замеса, другая порода! –
И ладно, что отпала, – какой с нее прок?
И вновь в победу верится: чем оползень шире,
Тем менее доверия глине с песком.
И деревце, как знамя на горной вершине,
Зовет к себе октябрьским багряным листком.
1995
* * *
Мое окно – на уровне вершин
Березок – может быть, моих ровесниц.
Они в любое время хороши:
То – успокоят, то – навеют песню.
Меж их стволами раннею весной
Воды-снежницы озеро натает,