Отъезд к венцу
Поезжайте, бояре,
Не боитеся ночи.
Господь на пути,
А Христос на дороге!
Выход жениха и невесты из избы также обставлялся как театрализованное действо. В селах, расположенных по берегам реки Пинеги, после застолья отец выводил невесту, закрытую покрывалом, к гостям, чтобы передать дочку жениху. Начинался такой диалог:
«– Что вы за люди, что за бояре?
– Мы люди Божьи-государевы!
– За чем приехали?
– За князем Федором Михайловичем.
– А ты, князь, за чем?
– Я за твоей кормленой, твоей поеной. Ты кормил-поил, а мне Бог судил.
– Ну так получай!»
Отец вручал жениху свою дочь, и тот выводил ее из избы.
 |
| Русская свадьба. Лубок. XIX в. |
Во Владимирской губернии отец подводил невесту к жениху со словами:
Хорошую тебе дочку отдаю,
Ласковую да пригожую,
Работящую и покорливую.
Люби, храни, береги,
Бога не гневи,
Детишек люби.
Жених выводил ее из избы за полотенце, которое она держала в руке. Поезжане осыпали жениха и невесту зерном, одна сваха разметала перед ними веничком дорожку, а другая сваха вслед кричала:
Отдаем тебе, сударь, лебедушку
Нещипаную,
Нетеребленую,
А ты ее сам щипай,
А другим не давай!
К свадебному поезду, увозившему жениха и невесту в церковь, теперь присоединялись новые участники: повозник невесты, свашка с ее стороны, ее крестные родители и ближайшие родственники. В церковь жених и невеста ехали в разных санях: невеста рядом со свашкой, а жених – с тысяцким. Невеста сидела в санях, закрытая платком, чтобы защититься от порчи. Она везла с собой дары священнику, дьякону и их женам. Свашка держала в руках икону, которой родители благословляли невесту.
Перед выездом дружка с восковой свечой или с иконой обходил весь поезд и, размахивая кнутом, приговаривал: «Встану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь; умоюсь студеной ключевой водой, утрусь тонким полотенцем; оболокусь я оболоками, подпояшусь красною зарею, огорожусь светлым месяцем, обтычусь светлыми звездами и освечусь я красным солнышком. Огражу вокруг меня и дружины моей с ослятами тын железный, почву укладну, небо булатно, чтоб никто не мог прострелить его, от востока до запада, от севера на лето, ни еретик, ни еретица, ни колдун, ни колдуница, годный и негодный, кто на свете хлеб ест. Голова моя – коробея, язык мой – замок» (Майков Л. Н. С. 139–140).
Вслед поезду мужчины стреляли из ружей, отгоняя от поезжан нечистую силу. Свадебный поезд ехал очень быстро, звеня колокольчиками и бубенцами, чтобы нечистая сила не успела испортить невесту и жениха. Шумом давали знать всем, кто ехал навстречу, о его приближении. По русскому обычаю, все встречающиеся на пути свадебного поезда подводы должны были уступать ему дорогу. Во время пути в церковь участники свадебного поезда проделывали определенные магические действия. Невеста, например, выехав за околицу родной деревни, открывала лицо, смотрела на удалявшиеся дома и выбрасывала в поле свой носовой платок, в котором «были собраны все ее горести». Бросая платок со словами: «Оставайся, горе, за чистым полем, белым камешком», она надеялась, что ее дальнейшая жизнь будет полна радости и счастья.
Венчание
От суда Божья - к чужому батюшке,
Ко чужому батюшке, ко неродному.
У суда Божья голова болит,
Под златым венцом ноги ломятся!
Обряд венчания проводился в храме священником и совмещался с юридической регистрацией брака в метрических книгах. В христианской традиции венчание считается таинством, во время которого происходит соединение мужчины и женщины в нерасторжимый божественный союз, продолжающийся и после смерти. Русскими крестьянами венчание воспринималось как принятие на себя ответственности перед Богом и людьми. В деревнях говорили, что идти под венец – это идти «на Божий суд, на страшный час».
 |
| К. Вагнер. Русская свадьба. Гравюра по рисунку Е. М. Корнеева. 1812 |
Обряд состоял из обручения, во время которого жених и невеста должны были дать согласие на брак и обменяться кольцами, и собственно венчания, то есть возложения на головы жениха и невесты брачных венцов, что осмыслялось как наложение Славы Божьей. Священник благословлял новобрачных: «Господи Боже наш, славою и честию венчайя». В обряд венчания входило чтение отдельных мест из Евангелия и Апостола, молитв, наставление священника, читалось послание апостола Павла, в котором говорилось о важности таинства брака и взаимных обязательствах мужа и жены. В завершение обряда молодые пили вино из одной чаши и троекратно обходили аналой. После этого священник снимал с них венцы и каждому говорил приветственное слово.
В народной среде обряд венчания сопровождался различными ритуально-магическими действиями, которые должны были обеспечить защиту от злых сил, счастливый, прочный брак, здоровое потомство, хозяйственное благополучие, долголетие. Так, невеста и жених, заинтересованные в добром согласии, по обычаю, должны были во время венчания одновременно встать на подножник, расстеленный около аналоя, одновременно креститься, одновременно задувать венчальные свечи. Верили, что обеспечить будущую согласную жизнь новобрачных можно с помощью воска с венчальных свечей, а также с помощью съеденного молодыми в брачную ночь «обвенчанного» куска хлеба, то есть хлеба, который невеста во время венчания держала под грудью. Некоторые обрядовые действия должны были предохранить молодых от измены. Так, запрещалось кому-либо стоять или даже проходить между женихом и невестой. Чтобы обеспечить здоровье молодым, следовало в момент, когда священник обводит брачующихся вокруг аналоя, тихонько произнести: «Хвори, боли, не привенчайтесь, а доброе здоровье привенчайся»; при словах «раба Божия венчается» сказать: «А у меня болезнь кончается».
Считалось, что предметы, находившиеся у жениха и невесты во время венчания, обладают большой магической силой. Так, воск венчальных свечей, вода, слитая с благословенной иконы, использовались для лечения младенцев. Венчальная рубаха якобы снимала боль, помогала женщине при родах. В некоторых деревнях хозяин дома надевал на себя венчальную рубаху в первый день сева, чтобы осенью собрать хороший урожай. Обручальное кольцо использовалось при гаданиях на Святках.
Приезд в дом новобрачного
Открывай, мати, двери,
Зажигай, мати, свечи!
Выйди к нам на встречи!
Твой сын-сокол едет,
Везет перемену.
После венчания священник поздравлял молодых, а жених приглашал его к себе «соли-хлеба кушать». Во многих селах существовал обычай устраивать угощение церковному причту сразу же после венчания в церковной сторожке, дарить женам церковнослужителей пироги. Затем молодожены отправлялись в дом новобрачного, где их уже ждали родители, и где должна была проходить их первая брачная ночь. В Южной России был иной порядок: там жених и невеста разъезжались после венца по своим домам. Вечером жених приезжал к невесте и оставался на ночь, а утром увозил ее к себе домой.
Новобрачных, возвращавшихся после венчания уже в одних санях, женщины встречали около въездных ворот в деревню, оповещая всех об их приезде песней:
Возъезжал Васёнок
На крутую гору,
Возъезжал Михайлович
На крутую гору!
Затрубил во трубочку
Во серебряную!
Подавал весточку
Родному батюшке,
Родной матушке!
«Батюшка мой, батюшка мой,
Я еду домой!
Еду домой с молодой женой,
С молодой женой!»
Встреча молодых в доме родителей жениха проходила очень торжественно. Свадебный поезд подъезжал к воротам, тысяцкий брал молодоженов за руки и вел в дом. Перед молодыми расстилали на земле шубы, кошмы, половики, холсты, сено, чтобы «жизнь была мягка», или же разметали им дорогу веником. Люди, встречавшие новобрачных около дома, стреляли из ружей, осыпали молодых хмелем и зерном, чтобы богато жили, выкрикивали пожелания: «Мохнатый зверь на богатый двор, молодым князьям да богато жить!», «Дай Бог вам совет да любовь!», «Здравствуйте, князь с княгиней, бояре, сваты, дружки и все честные поезжане!» Женщины, собравшиеся около дома, пели:
Выйди, мати, выйди, посмотри,
Что тебе ж бояре привезли:
Вот ёлушку, телушку,
Подушку, дерюжку,
И перину, и скрыню,
Привезли тебе княгиню,
Привезли тебе княгиню,
Да свет Марью сыну.
Так люби ж ты ее и жалей ты ее,
Как сродную дочку!
Родители жениха встречали молодых на крыльце, благословляли иконой и хлебом. После этого молодые должны были поклониться родителям в ноги, стараясь сделать это одновременно, чтобы жить дружно.
 |
 |
| После венчания. Фото. 1902. Тульская губ. | А. П. Рябушкин. Ожидание новобрачных от венца в Новгородской губернии. 1891 |
Вообще появление новобрачных в доме сопровождалось различными магическими действиями, которые должны были помочь молодой жене занять достойное положение в семье. Например, чтобы защититься от притеснений со стороны мужа и его родни, она должна была, подъезжая к дому, произнести: «Слава Богу, на свою улицу приехала, ко своему двору подъехала!» Когда входила по лестнице на крыльцо, то говорила про себя: «На первую ступеньку ступаю – мужа заступаю, на вторую ступеньку ступаю – свекра заступаю, на третью ступеньку ступаю – свекровку заступаю, на четвертую ступеньку ступаю – деверьев заступаю, на пятую ступеньку ступаю – золовок заступаю» (Русские заговоры и заклинания. С. 150).
Свадебный пир
Бог их свел, Бог их свел
За единый стол,
Бог им велел, Бог им велел
Одну соль-хлеб кушать,
Бог им велел, Бог им велел
Одну речь говорить.
Новобрачных, называвшихся во время свадебного пира «князем и княгиней», сажали за стол на почетное место под иконы: «Как у нашего сватушки впереди сидит почетный гость – князь с княгинею». Гости рассаживались, соблюдая мужские и женские места, в строгой последовательности родства: чем ближе родственник, тем ближе он садился к жениху или невесте. Ближе к дверям и на улице располагались «глядельщики» – зрители. Рассаживанием гостей, а также расположением зрителей занимались дружка, главный сват или свашки.
Свадебные столы обязательно накрывали белыми скатертями. По обычаю, в первую очередь на столы ставили хлеб и пироги. Хлеб клали на середину стола, одну буханку на другую, справа и слева от него находились две тарелки с пирогами, на каждой по три пирога. По краю стола, напротив определенного каждому гостю места, раскладывали ломти ржаного хлеба, а на них – по продолговатому пирогу. Перед молодыми ставили два круглых хлеба, положенных один на другой и прикрытых платком. После того как гости занимали свои места, начинали подавать напитки и еду. Блюда приносили попеременно, то есть сначала подавали одно блюдо, потом второе, третье и т. д., чередуя с напитками. Количество блюд должно было быть четным, так как с четными числами связывались обычно представления о счастье и удаче.
 |
 |
| Свадебный пирог | Л. Н. Барбарин. Свадебный пир. 1980-е |
 |
 |
| Край свадебного полотенца. Начало XIX в. Ярославская губ. | Л. Н. Барбарин. Повивают невесту. 1980-е |
Угощения различались по способу приготовления: холодные, горячие, жаркие, варева, похлебки, пирожные и т. п. В разных местностях России набор блюд для свадебного стола был свой. Так, например, во Владимирской губернии на стол сначала приносили холодные блюда: окорок, баранью голову, студень; потом горячие: похлебку из гусиных потрохов, жареное баранье плечо, поросенка, гуся, кашу, пшенник, сальник; затем сладкий пирог, пряник. В Вятской губернии сначала ставили рыбные пироги, потом щи, затем мясо, гуся, холодные блюда, а ближе к концу кисель и пирог. Подача очередной перемены сопровождалась разливанием пива, браги, водки, вина, кваса. Столовую утварь, еду и напитки выносили главные чины свадьбы – дружка, тысяцкий, сваха – и некоторые поезжане (хлебник, пивник, чашечник, ложечник, наливашник, стольник, погребенщица и т. п.). Последним блюдом свадебного пиршества был курник – пирог с куриным мясом – или свадебный каравай.
Свадебный пир проходил обычно в два этапа или, как говорили крестьяне, в два стола. Первый стол назывался свадебным, второй – горним.
Участниками первого стола являлись жених с невестой, поезжане, родители «князя молодого», его женатая и замужняя родня.
Свадебный пир начинался с так называемого открывания «молодой княгини», которая после венца входила в дом, закрыв платком лицо. Отец жениха или тысяцкий краюшкой хлеба или пирогом в руках поднимал ими платок невесты, затем брал платок в руки и трижды обводил им над головами новобрачных. Гости хором кричали: «Хороша молодая!» Этот обряд несколько напоминал смотрины просватанной девушки перед сговором и оформлял знакомство родственников жениха с новым членом их семьи.
Жених и невеста, сидевшие за свадебным столом вместе с другими женатыми мужчинами и замужними женщинами, не имели права прикасаться к еде и питью. В знак запрета миску перед ними ставили пустой, ложки связывали красной ленточкой или укладывали ручками к центру стола, а чарки для напитков переворачивали вверх дном. Этот запрет объяснялся древними мифологическими представлениями о том, что жених и невеста не могут принимать участие в общей трапезе с женатыми родственниками, так как пока еще не относятся к ним. За свадебным столом обычно звучали поздравления в адрес молодых, пожелания им счастья, богатства, девушки пели им величальные песни.
Во время свадебного застолья новобрачные должны были целоваться. Это происходило в игровой форме. Один из гостей пробовал водку и требовал ее подсластить, потому что она показалась горькой. Новобрачные просили «показать дорожку». Гость целовал свою жену, а после этого целовались и новобрачные. Или же молодым кричали: «Пала муха о четыре уха». В ответ на это жених и невеста целовались, держась за уши друг друга.
Свадебный стол заканчивался уходом молодых в особое помещение, где им подавали ужин. В некоторых деревнях молодую сразу нее после ужина «окручивали» («повивали»), то есть делали ей женскую прическу и покрывали голову женским головным убором – кокошником, сорокой, повойником. Окручивание проводилось чаще всего свашками и носило игровой характер. Например, в Воронежской губернии свашка начинала обряд такими словами: «Дружко с поддружьем, благословите молодому князю кудри расчесать, молодой княгине кудри расплесть». Дружко отвечал: «Бог благословлял, благословляем и мы!» Свашка брала дымку – тонкое покрывало и просила мужчин загородить новобрачных от присутствующих на пиру гостей. Затем она расчесывала невесту, заплетала ей волосы в две косы, укладывала их и надевала на голову сороку. Другая свашка причесывала жениха. В это время присутствующие в избе женщины пели:
– Сваха-репка, сваха-репка, повивай крепко!
– Я не репка, я не репка, повью крепко.
– Сваха-тетеря, сваха-тетеря, повивай теперя!
– А я не тетеря, а я не тетеря, повью теперя.
– Сваха 6...ка, сваха б...ка, повивай гладко!
– Я не 6...ка, я не б...ка, повью гладко.
– Сваха-курва, сваха-курва, повивай кругло!
После того как все было сделано, дымку убирали. Свашки садились перед молодыми, загораживая их от присутствующих:
Повили кукушечку,
Иванову игрушечку.
А вам не покажем!
Дадите золотых –
Покажем молодых.
Не дадите золотых –
Не покажем молодых.
Дружка с поддружьем наливали свашкам по рюмочке вина и бросали туда монетки. Свашки требовали: «Накройте рублем!» Дружки прикрывали рюмочки бумажными деньгами. Свашки выпивали вино и показывали гостям молодых. Иногда жениха и невесту просили посмотреться вместе в одно зеркало, чтобы «жить дружно». Окручивание совмещалось зачастую с магическими действиями, направленными на обеспечение плодовитости в браке. Так, например, у русских старообрядцев Латвии новобрачная во время окручивания сидела на квашне, «чтобы быть пышной». В северных деревнях Европейской России косы новобрачной плели две свахи. Невестина сваха приговаривала – «носи девиц», женихова – «носи молодцов». Переход к женской прическе, надевание головного убора считались очень важным обрядовым моментом русской свадьбы. Русские крестьяне говорили: «Подруги косу плетут на часок, а свахи на век». В дальнейшем молодой женщине не полагалось появляться перед родней мужа, особенно перед мужчинами, с непокрытой головой, или, как говорили тогда, «простоволосой».
Второй частью свадебного пира был горний стол. На нем присутствовали «князь молодой» и «княгиня молодая» в женском головном уборе и нарядной одежде. К этому столу приезжали родители и родственники новобрачной, которые первый раз садились за общий стол со своей новой родней. Горний стол предполагал одаривание невестой родственников жениха: мать, отца, сестер, братьев (деверей), а также всю остальную родню, включая самую дальнюю. Подарками здесь служили рубахи, платки, пояса, полотенца, куски тканей. Подарок укладывали на блюдо, молодая подходила к одариваемому родственнику и низко кланялась. Он должен был взять подарок и положить на блюдо отдарок: пряник, конфеты, деньги. Иногда просьба о подарках принимала форму маленького спектакля. В Пензенской губернии, например, крестный жениха с караваем обходил всех сидящих за столом и каждому говорил:
Сыр-каравай принимай,
Золотую гривну давай!
У нас дело нанове,
Денюжки нам надобны.
Гости давали деньги:
Дарю вам деньги медные,
Чтоб не были вы бедные,
Дарю вам серебра,
Пожелаю вам добра,
Дарю вам бумажки,
Чтоб не было в вашей жизни промашки.
Если отдаривались не деньгами, то делали запись углем на белой печи. Например: «Дарю барана на сырочки, чтоб у вас родились там дочки» (Русская свадьба. Т. 2. С. 299– 300).
Во время горнего стола молодые получали право участвовать в общей трапезе. Однако их трапеза отличалась от общего угощения. Прежде всего, молодым подавали определенный набор блюд: кашу, яйца, мед, масло, хлеб, пироги, молоко. Кроме того, молодые должны были пить молоко из одного стакана, есть хлеб или пирог от одного куска, пользоваться одной миской и одной ложкой. Это было необходимо для того, чтобы подтвердить единство молодых, их неразрывную связь.
Свадебное пиршество сопровождалось всевозможными развлечениями.
В Вологодской губернии, например, девушки из деревни жениха бросали гостям платок, свернутый «зайчиком», или подавали на блюде игрушечного коня с просьбой о выкупе. Все гости давали девушкам деньги. В разгар пиршества девушки приносили елочку и пели: «Раздайся, народ, дивья красота идет...»
Завершался свадебный пир проводами молодых на брачную постель. Дружка вставал со своего места и громко говорил, обращаясь к родителям новобрачных: «Отец да мати, благословите детей спати, на подклет вести, за хохол трясти» (Русский эротический фольклор. С. 158).
Брачная ночь
Молодые спать пошли,
Богу помолилися,
Чтобы пуще в одеяле
Ноги шевелилися.
Брачная ночь осмыслялась русскими крестьянами как один из основных свадебных обрядов, во время которого из «девицы рождалась молодица, из молодца – молодой».
Местом проведения брачной ночи всегда служило холодное помещение: подклет (нижняя часть дома), чулан, сенник, баня, амбар, иногда даже хлев или овчарня. Высокое брачное ложе сооружали на деревянном настиле. На доски укладывали мешки с мукой, ржаные снопы, несколько матрасов, набитых сеном, иногда перину. Все это покрывали белой простыней с вышитым подзором, спускавшимся до самого пола, красивым одеялом, укладывали подушки в нарядных наволочках. Для постели использовали вещи из приданого невесты. Постель для новобрачных застилали постельницы – свашки со стороны жениха и невесты, а также мать или сестра жениха.
После того как устройство брачного ложа было закончено, постельницы укладывали под него кочергу, сковородник, несколько поленьев и обходили постель с веткой рябины или можжевельника, которую потом втыкали в стену. Считалось, что кочерга, можжевельник, рябина, сковородник могут обеспечить новобрачным защиту от злых сил, мешки с мукой и ржаные снопы – благополучие в совместной жизни. Поленья же символизировали будущих детей: чем больше положить поленьев под ложе новобрачных, тем больше будет у них детей.
Уход молодоженов на брачную постель обставлялся довольно торжественно. Во главе процессии шел дружка, а в старину колдун или знахарь. Дружка нес в руках икону, за ним шли две свашки с венчальными свечами в руках, за свашками шли новобрачные, а за ними почетные и уважаемые люди. Остальные гости, провожая молодых, распевали песни довольно откровенного содержания:
– Меня молоду да на подклеть повели,
Ой девки да, ой бабы да,
Отымите меня да от чужа мужика,
Ой девки да, ой бабы да,
Вот чужой-от мужик на лавку валит
Да булавку улит,
Ой девки да, ой бабы да,
Подымайся, подол, разувайся, хохол,
Ой девки да, ой бабы да,
– Молодая, не бойсь: не железный гвоздь,
Не пройдет насквозь!
 |
 |
| Брачная постель | Фрагмент подзора свадебной простыни. Конец XVIII в. Вологодская губ. |
 |
 |
| Фрагмент подзора свадебной простыни. Конец XIX в. Европейская Россия | Фрагмент подзора свадебной простыни. Конец XVIII - начало XIX в. Костромская губ. |
Вслед новобрачным раздавались «срамные» частушки:
Как на горке, на притычке
Зайчик просит у лисички.
А лисичка не дает,
Зайчик лапкой достает.
Идет курочка
По проулочку.
Налетел сокол,
Растрепал хохол.
Таких песен и частушек в русском обиходе было очень много, и все они исполнялись для того, чтобы подготовить девушку и парня, хранивших целомудрие до свадьбы, к их первой брачной ночи.
Первым в брачную комнату входил дружка и несколько раз ударял по постели кнутом, отпугивая нечистую силу. В ряде мест России существовал обычай, по которому на постель ложилась крестная, требуя за место выкуп. Она пропускала молодых к постели только после того, как ей дарили полотенце. Сваха связывала ноги молодых пояском, чтобы «дружнее жили». После всего этого дверь спальной комнаты закрывали на замок и ставили снаружи клетника – охранника, в его задачу входило охранять новобрачных от нечистой силы, которая могла их испортить, и отгонять подзагулявших свадебников.
Оставшись одни, новобрачные должны были выполнить ряд утвержденных традицией обрядовых действий, обеспечивавших, по поверью, согласную супружескую жизнь, богатство, здоровое потомство. Например, перед тем как лечь в постель, новобрачным полагалось съесть курицу и хлеб. Причем хлеб рассматривался как символ будущего богатства молодых, а курица – как знак их будущей плодовитости. Согласная супружеская жизнь, с точки зрения крестьян, достигалась покорностью жены мужу. Новобрачной приходилось продемонстрировать смирение, сняв сапоги с мужа. Этот старинный обычай упоминается еще в первой русской летописи – «Повести временных лет». Желание быть хозяином в семье новобрачный демонстрировал, заставляя невесту просить у него разрешения лечь с ним в постель. В одних селах она сразу получала разрешение: «Постель моя, воля твоя», а в других молодой должен был «поломаться», чтобы жена его боялась.
Во время брачной ночи к молодым несколько раз заходил дружка, справляясь о том, состоялся ли половой акт. По обычаю, распространенному почти во всех местностях России, дефлорация девушки в первую брачную ночь была обязательной. Если все заканчивалось благополучно, дружка оповещал об этом пирующих гостей, а молодых или выводил к гостям, или оставлял в спальне до утра. Обрадованные гости запевали «собольи» частушки, то есть частушки эротического содержания, в которых рассказывалось о событии, происшедшем между женихом-соболем и невестой-куницей:
Бежит соболь за куницею,
Бежит-бежит
Да все к себе манит,
Еще побежит – совсем утащит.
Лед трещит –
Вода сочится,
Я не знаю, как тебе,
А мне хочется.
Утром новобрачных будили и проверяли добрачное целомудрие девушки. Будили обычно те же, кто отводил молодых в спальню (дружка, свашки, иногда родители, свадебники), стуком в дверь, криками, звоном колокольчиков, битьем горшков о дверь или порог комнаты, сдергиванием одеяла, обливанием водой. Оповещение родни, гостей и всей деревни о том, что невеста сохранила или, наоборот, утратила до брака «честно-похвально девичество», происходило через обрядово-игровые действия. Так, например, в селах Пермской губернии в случае, если новобрачная оказалась «честной», дом молодоженов украшали полотенцами и скатертями с красными вышивками. Такие же полотенца дружка привязывал к дугам лошадей, отправляясь к родителям новобрачной. Во Владимирской губернии о целомудренном поведении девушки до свадьбы свидетельствовала брачная простыня, вывешенная в переднем углу избы. В некоторых деревнях свадебники во главе со свашкой и дружкой с гиканьем, криками, звоном и шумом ездили по деревне, размахивая, как флагом, рубашкой новобрачной. В станицах донских казаков всем гостям второго дня свадьбы прикалывалась гроздь калины. Нередко при благополучном исходе брачной ночи начинали бить горшки, приговаривая: «Сколько кусочков, столько сыночков, сколько в лесу кочек, столько дочек».
В случае «нечестности» молодой женщины, утратившей девственность до брака, ее родителям надевали на шею хомут, отцу новобрачной подавали пиво в дырявом стакане. Такому же унижению подвергалась и сваха: «Свахе первая чарка и первая палка».
Требование целомудрия от невесты, а в некоторых деревнях и от жениха, диктовалось представлениями крестьян о том, что превращение девушки в женщину, а юноши в мужчину могло произойти только в ходе выполнения обрядов, соблюдаемых в определенном порядке. Нарушение их последовательности рассматривалось как нарушение хода жизни, посягательство на ее основы. Существовало представление, что девушка, потерявшая девственность до брака, будет бесплодной, рано останется вдовой или оставит вдовцом мужа, что семье грозят голод и нищета.
Второй день свадьбы
Привыкай, красна девица,
Привыкай, Антонина Ивановна,
К моему уму-разуму,
К моему молодецкому.
Утро после брачной ночи начиналось для молодых с посещения бани, которая к их пробуждению была уже натоплена. Посещение новобрачными бани было очистительным обрядом, обусловленным представлениями о нечистоте полового акта. Вода смывала грех, освобождая молодоженов от скверны брачной ночи. Молодожены мылись в бане, в зависимости от местной традиции, вместе или раздельно. Проводы молодоженов прямо с брачной постели в баню превращались в настоящую церемонию. Перед этим в одних деревнях свашка «трепала рубаху» – размахивала рубахой молодухи, показывая всем, что та оказалась «честной». В других – дружка заставлял молодоженов сначала развязать банный веник, а затем снова его завязать, но только уже поясом или полотенцем молодухи. Затем дружка становился во главе процессии, он нес в руках банный веник, украшенный ленточками. За дружкой шли свашки, разметавшие вениками дорогу для новобрачных. За новобрачными следовала толпа родственников, поющих и выкрикивающих разные остроты. Посмотреть на новобрачных собиралось большое количество народа. Зрители провожали процессию до самой бани и оставались около нее, стараясь производить как можно больше шума и распевая песни эротического содержания.
В этот день молодую подвергали различным испытаниям, проверяя ее характер и хозяйственные способности. Это была своего рода презентация молодой женщины новым родственникам. Молодуха старалась также показать всем присутствующим, что в дом пришла умелая хозяйка:
По воду хожайка, щей варея,
Щей варея, хлеба печея.
Испечет – не сожгет,
Сварит – не прольет,
На стол принесет –
Поклонится,
Поклонится –
Не отворотится.
Она демонстрировала перед собравшимися свое умение прясть, ткать, вышивать – показывала полотенца, вытканные и вышитые ею в девичестве, покрывала столы привезенными с собой скатертями, иногда при всех садилась за прялку или ткацкий стан, чтобы оценили ее мастерство, дарила свое рукоделье родне мужа и гостям. Это проходило в разных местностях по-разному. В Тотемском уезде Вологодской губернии, например, она стояла с мужем посредине избы, кланялась в ноги гостям, целовала каждого и говорила: «Ножки с подходом, голова с поклоном, сват полюбой, дорогой, получай дары меньшие, почитай за большие, бери да невестку люби». Мать мужа в это время хвасталась родне: «Наша невестка не по бору ходила, не шишки собирала, не бродила, пряла, ткала, дары припасала. Смотрите-ко, какие дары-то» (цит. по: Макашина Т. С. С. 564). В Олонецкой губернии дружка, помогавший дарить, каждому гостю приговаривал: «Не спешись принять, изволь выслушать: сама княгиня молодая по подольчику сорочечку строчила, около ворота золотом обшивала, изволь принять, счастливо держать и честно почитать» [Барсов Е. В. С. 494).
 |
 |
| Русская свадьба. Лубок. 1880-е | Е. В. Честняков. «Свахонька, любезная, повыйди». 1920-е (?) |
 |
 |
| В. М. Максимов. Приход колдуна на крестьянскую свадьбу. 1875 |
«Зять у тещи в гостях. Теща у зятя в гостях». Лубок. XIX в.
|
Во многих русских деревнях невестка должна была показать также свое умение печь блины, шаньги, оладушки. В Вологодской губернии она просила на это разрешение у свекрови: «Матушка! Пусти меня к печке погриться!» – а та ей отвечала: «Погрийся, дитятко!» {Макашина Т. С. С. 562). Молодухе необходимо было также принести домой воду из колодца. Она отправлялась туда вместе с золовкой, а иногда и со всей родней. Придя к колодцу, молодая женщина бросала в воду деньги, кольцо или горбушку хлеба, которую держала за пазухой во время венчания, чтобы «вода ее признала», «вода ее полюбила». Придя домой, молодуха угощала водой свекровь: «Пей, мамынька, воду слаще меду!» (Там же. С. 562).
Выполняя все это, она должна была показать себя новым родственникам и гостям работящей, терпеливой и послушной. Эти качества проверялись, например, в такой игре. Дружка давал молодухе старый голик и просил подмести «хорошенечко» пол. Она старалась не оставить ни соринки, а гости подбрасывали ей мусор и монетки. Молодухе следовало не сердиться на веселящуюся родню, а спокойно подметать и собирать деньги. Затем она должна была подойти с собранными деньгами к свекру и сказать: «Батюшка кормилец, я издынечку мела да находочку нашла, не ты ли потерял?» – с теми же словами подходила и к свекрови. После отрицательных ответов спрашивала у гостей: «Сор из избы выносить?» (Там же. С. 562). Все эти действия были направлены на включение молодухи в ее новую семью.
Другим, не менее распространенным обрядом второго дня свадьбы были так называемые поиски ярки. Родственники молодухи, обрядившись «чучелами», приходили к ее мужу и заявляли о ее пропаже. Начинались поиски молодухи по всему дому и двору – пока «ярка» не находилась. Ее внимательно осматривали и отмечали все изменения, которые произошли в облике девушки: нет косы, на голове бабий убор, – и в конце концов отказывались от своих прав на нее.
Вот так парочка,
Баран да ярочка.
Вечером опять начиналось застолье, которое в разных областях называлось по-разному, княжой обед, большой, сырный, поклонный, поцелуйный стол, вечерние гости. Близкие родственники со стороны жениха и невесты приходили без приглашения, а дальнюю родню и соседей приглашали молодой и молодуха, обходя каждый двор. Появление молодоженов перед собравшимися гостями приветствовалось радостными возгласами, пожеланиями счастливой, дружной жизни. Новобрачные благодарили всех собравшихся «за любовь и привет». За стол с ними садились только состоявшие в браке женщины и мужчины. Для парней и девушек угощение подавали в другом помещении. На стол, как и во время главного свадебного пира, ставилось поочередно множество блюд, а все застолье сопровождалось обильным питьем хмельных напитков. По распространенному обычаю, гости приносили с собой разные «ества» – пироги, кулебяки, оладьи, мясо, дичь, которые передавали тысяцкому, а тысяцкий в свою очередь передавал их сватке, чтобы она поставила на стол. Руководили пиром дружка и тысяцкий, расхваливавшие молодых, их родителей и всех собравшихся. Молодых опять заставляли целоваться, выкрикивая им «солоно», «горько», «шаминка попала в горло».
Гости дарили новобрачным подарки, что обыгрывалось по-разному. Например, на Русском Севере молодая поочередно подходила к каждому гостю с подносом, на котором стояла рюмка водки, низко кланялась и предлагала выпить. Гость выпивал водку, целовал молодую в губы и клал ей на поднос деньги или подарок. В деревнях, расположенных по течению Волги и Камы, гости расплачивались подарками за угощение. Этот обряд назывался «разнесение сыров». Дружка вызывал по старшинству сначала родственников молодой, потом родственников молодого и просил их принять угощение от молодоженов – рюмку водки и закуску:
Просят вас князь молодой
С княгиней молодой
С княжева стола ковшом, да медом,
Да низким поклоном.
Сыры-то примите,
А на сыры-то положите
Не рубль, не полтину,
А золотую гривну.
У кого сила есть –
Так рубликов пять-шесть.
Они люди млады,
Им денежек надо
На семейное обзаведение,
На банное построение.
Гость клал на поднос подарок или деньги. Дружка приговаривал:
От кошечки – котеночка,
От овцы – ягненочка,
От коровы – теленочка,
От лошади – жеребеночка.
Преподнесение подарков, которое рассматривалось как помощь молодой семье, только начинающей строить свою жизнь, проходило повсюду очень весело. Каждый дарящий старался ответить дружке прибауткой:
Вот вам ромашка, чтобы была Наташка.
Вот вам горбушка, чтоб был Ванюшка.
Вот вам яиченьки, чтобы были кругленькими личики.
Как год, так Федот, как Пасха, так Параска.
После окончания застолья молодая кланялась гостям и приглашала всех в родительский дом на хлибины.
Хлибины
Я - раба, сударь, твоя,
Я послушаю тебя,
Буду вместе с тобой жить,
Стану век тебе служить.
Хлибины начинались сразу же после княжого обеда: молодые вместе с гостями вечером отправлялись в дом к родителям новобрачной. К родителям молодухи ехали в определенном порядке: впереди новобрачные, за ними свекор со свекровью, а за ними уже вся остальная родня: золовки с мужьями, дядья, тетки, двоюродные братья с женами, двоюродные сестры с мужьями. Холостым людям на хлибины ехать не полагалось. На хлибинах гостили столько дней, сколько было принято по местному обычаю.
Новобрачных родители молодой благословляли иконой, а гостей встречали хлебом и солью, угощали пивом. На хлибины молодая привозила рыбный пирог, хворост, пряники, каравай, которыми угощала в своем бывшем доме родителей, свекра и свекровь, всех находившихся в доме, каждому кланяясь в ноги. Родители новобрачной приглашали всех за стол, стараясь угостить получше. Обязательными блюдами на этом пиру были блины и яичница. Эти блюда теща преподносила сначала зятю. В Вельском уезде Вологодской губернии зять клал на поставленное перед ним блюдо с блинами деньги и возвращал его теще. Теща прибавляла к его деньгам свои деньги и приносила блины снова своему зятю со словами: «Наши блины не продажны, нам ваши деньги неважны!» Молодой забирал деньги и принимался есть блины (цит. по: Макашина Т. С. С. 567). В других селах зять брал блин и начинал есть его или с края, или с середины. Откусывая блин с края, он с благодарностью сообщал теще о том, что его невеста сохранила девственность. Та в ответ причесывала зятя, слегка смазывала ему голову маслом и приговаривала: «Баран, баран, не ходи по чужим дворам, люби свою ярочку!» Блин, откушенный с середины, был знаком того, что молодая оказалась «нечестной». Если все было в порядке, застолье и веселье продолжалось чуть ли не до утра. В избу приходили соседи посмотреть на новобрачных, прибывали местные мужики. Они пели новобрачным и гостям «Многие лета» и просили у молодого мужа денежный выкуп за жену, увезенную им из деревни. В некоторых деревнях мужики приходили покачать молодых, чтобы получить за это деньги на водку. Молодая на хлибинах принимала также своих бывших подруг, не вышедших пока еще замуж, угощала их, развлекала рассказами и просила поздравить ее с законным браком. После того как гости уезжали, молодые оставались еще на несколько дней, иногда даже на две-три недели.
Хлибины в большинстве сел были последним свадебным обрядом. Однако в некоторых местах взаимные посещения родственников новобрачных - перегости - еще какое-то время продолжались.
Масленицы до Фоминой недели (недели, следующей за Пасхальной), иногда до Троицы. Это время было выбрано не случайно: заканчивался зимний свадебный сезон, и в деревенском сообществе появлялось много новых брачных пар.
СОСЕДУШКИ, ГОЛУБУШКИ, МЕНЯ ЛЮБИТЕ, ЖАЛУЙТЕ!
Водою ли, водою ли ко двору приплыла,
Навою, павою ли я во двор зашла,
Я на лественку влетела перепёлышкой.
Я по сеням шла девицею,
А в высок терем зашла молодицею.
Свадьба, справленная со всей возможной пышностью и яркостью, еще не означала, что девушка стала бабой. Как правило, в первый год совместной жизни, до рождения первого ребенка, молодожены не прерывали связей с холостой молодежью: участвовали во всех развлечениях, появлялись на гуляньях и посиделках. Их называли не мужиком и бабой, а молодым и молодушкой (молодицей, молодкой, молодухой).
Новобрачные уже не считались членами молодежной группы. Но их принимали на посиделках как почетных, дорогих гостей, старались посадить на лучшее место, обязательно приглашали в хоровод или игру, им говорили приятные слова, прислушивались к их мнению. Исследователь крестьянской жизни из Петербургской губернии рассказывал: «Спустя одну-две недели молодая приезжает гостить домой, собирает подруг-девушек и песней рассказывает им, как живет с мужем и как его любит» (АРЭМ, ф. 7, оп. 1, д. 1470, л. 28).
Молодожены пользовались большим вниманием и со стороны взрослого населения. К ним обращались по имени-отчеству, любовались ими как продолжателями «крестьянского рода-племени» и желали: «Вам, Иван Иванович, богатеть, а вам, Марья Ивановна, спереди горботеть». В календарные праздники во многих деревнях Русского Севера для них устраивали застолья-«пирушки», от посещения которых нельзя было отказываться. Женщины приглашали молодух на свои праздники (моргосья), где угощали сладким пивом, пирогами и давали полезные советы: как строить отношения с мужем, как угодить свекрови, как зачать мальчика.
Однако молодожены были пока еще «чужими» для людей, состоящих в браке. Чтобы стать «своими» в этой социально-возрастной группе, молодоженам полагалось пройти через игровые испытания, которые им устраивали обычно с Масленицы до Фоминой недели (недели, следующей за Пасхальной), иногда до Троицы. Это время было выбрано не случайно: заканчивался зимний Свадебный сезон, и в деревенском сообществе появлялось много новых брачных пар.
Смотры молодоженов
Люди женятся - не каются,
С молодыми женами не маются,
Только в саночках катаются.
На Масленицу обычно проводился обряд смотров молодоженов. Он бытовал вплоть до начала XX века фактически во всех деревнях и провинциальных городах России. Известны разные варианты этого обряда, но его смысл повсюду был одинаковым: молодожены демонстрировали себя деревенскому сообществу, чтобы оно их признало.
Смотры всегда устраивали в деревне, где молодая жила до свадьбы: по распространенному на всей территории России обычаю, молодожены должны были во время Масленицы находиться в деревне молодухи, куда они приезжали «к теще на блины». Молодые пары, щегольски одетые, медленно ходили, взявшись за руки, по главной улице или базарной площади или молча стояли на площади около церкви, как тогда говорили, «столбом», «на горке», «на кочке». По просьбе зрителей молодожены часто целовались. Молодушка должна была спросить мужа: «Что вам нужно?» Если он отвечал: «Рыбки!» – то молодушка кланялась ему и трижды целовала. Зрители могли потребовать большего усердия в поцелуях, выкрикивая: «Давай еще, давай еще!» В некоторых деревнях существовал такой обычай: молодушка появлялась на площади, надев на себя все рубахи, сарафаны, шубки и платки, которые она принесла в качестве приданого в дом мужа, тем самым демонстрируя богатство новой семьи. Если добра было слишком много и не представлялось возможным надеть на себя все, то оставшееся полагалось держать в руках «всем напоказ». Гуляющая публика с удовольствием рассматривала молодоженов и вслух оценивала их внешний облик, поведение, подшучивала над ними. Особенно придирчиво оценивали молодоженов старые женщины. Очевидец рассказывал, что они всегда «выходили глядеть, судить да рядить, чья молодушка лучше. Так и не выберут ни одной хорошей» (цит. по: Соколова В. К. С. 40).
 |
 |
| П. Н. Грузинский. Масленица. 1889 | Молодожены. Фото. Начало XX в. |
 |
 |
| Русская красавица. Фото. Начало XX в. | Б. М. Кустодиев. Зима. Вариант картины «Масленица». 1916 |
По деревенскому обычаю, молодые обязаны были участвовать во всех катаниях, проводившихся в Масленичную неделю. Выезд нарядных молодоженов всегда обращал на себя внимание гуляющих по улицам деревни людей, им кричали приветственные слова: «Ой-ле-лю, молодая, хороша молодая, красива молодая», требовали «поздороваться», «посолить рыжиков», то есть прилюдно поцеловаться. Публика постоянно требовала от молодоженов демонстрации супружеской любви. Сани с молодоженами могли остановить мужики, один из них подскакивал к молодому, сдергивал у него с головы шапку, пока остальные придерживали лошадь, а молодушка должна была «выручить шапку», то есть выйти из саней, поклониться зрителям, потом мужу и поцеловать его. Во время катания какой-нибудь развеселившийся мужик мог запрыгнуть в сани и прокричать: «Порох на губе, Анна Ивана не любит!» Анна должна была целовать своего Ивана, чтобы доказать свою любовь и «стереть порох с губ».
Известный этнограф XIX века С. В. Максимов в своем описании масленичных катаний подчеркивал: «...Больше всех катаются молодые супруги, обвенчавшиеся в предшествовавший мясоед, так как обычай налагает на них как бы обязанность выезжать в люди и отдавать визиты всем, кто пировал у них на свадьбе» (Максимов С. В. 1996. С. 360). Вот как проходило масленичное катание в 1897 году в Костромской губернии: «В известный день Масленицы все молодые (обвенчанные в этот мясопуст) на лошадях и в лучшей сбруе, а сами молодые в лучших одеждах, едут в назначенную деревню, так, например, в среду во Льгово, в пятницу в деревню Болотово, в субботу в деревню Антипино и здесь катаются вдоль деревни часа два-три. На эти съездки съезжаются молодые из всех соседних сел и деревень, так что катающихся бывает лошадях на полутораста и больше. Четверг же назначен на катание в городе Галиче. С раннего утра можно видеть, как тянутся целые вереницы лошадей к городу со всех сторон. Площадь города так бывает занята народом, что буквально яблоку упасть нельзя. Лавки торгуют как никогда. Первым долгом по приезде в город молодая накупает себе саквояж орехов и пряников, после этого эти пары отправляются в трактир, где пьют чаи, а иные и водку.
<...> Во время катания вдоль площади, по дороге, стоят шпалерами городские жители и зевают на катающихся, увидя знакомых, они кричат им:
"Молодые, оле-ле!" На этот крик из саней летят орехи и пряники, которые с криком подбираются мальчишками. Некоторые молодые, более состоятельные конечно, раскидывают в стоящих и вопиющих
"Молодые, оле-ле!" по ящику пряников и орехов. С ударом колокола к вечерне площадь пустеет: горожане идут по домам, а деревенские уезжают» (Русские крестьяне. Т. 1. С. 239-240).
В северных губерниях Европейской России был распространен обычай «прокатывания молодоженов» на катальных горках. В один из последних дней Масленицы в большое село из всех окрестных деревень прибывали нарядно одетые молодожены. Здесь же собирался деревенский люд, желавший посмотреть на это красивое и веселое зрелище. Парни и молодые мужики, расположившиеся на катальной горке, приглашали к себе всех новобрачных мужчин, а затем поочередно выкрикивали на горку их жен: «Молоду Анну Александровну на горку!» Молодушка, услышав приглашение, вставала из саней, кланялась в пояс на все четыре стороны, поднималась на горку, кланялась мужу и еще раз низким поклоном всем собравшимся. Затем садилась в салазки на колени к мужу и целовала его. Стоявшие на горке люди держали сани, требуя, чтобы молодые возможно дольше целовались: «Еще раз, еще раз подмажь, ходче пойдет». Скатившись с горы под крики «Давай, давай», молодые снова целовались.
Поцелуи молодоженов должны были продемонстрировать их любовь и согласие, готовность к брачной жизни. Кроме того, поцелуй считался ритуальным выкупом, который молодуха платила своим соседям за то, что она, выйдя замуж, покинула родную деревню.
Представление молодоженов деревенскому сообществу иногда принимало шутливую форму. В конце XIX века краевед П. В. Дилакторский наблюдал в Вологодской губернии такой «показ». После появления молодоженов на катальной горке один из мужиков «подбирает такую лошадку, чтобы гораздо не артачилась, и подгоняет к известному месту. Другие мужики уже ведут молодого к саням, приглашая сесть в них. Тот садится и ждет свою молодую подругу. Тут сани окружают бабы и молодые мужики, особенно первые. Бабы начинают посмеиваться, что у молодого, видно, жонка сбежала – один сидит, а иная бойкая бабенка сядет к нему в сани вместо жены. Молодуха сначала стесняется идти к мужу (ее не ведут, она сама должна пойти), но потом стыдливо подходит и просит усевшуюся к мужу бабу уступить ей место. Та еще артачится, но мужички тут вступаются за молодуху – выпроваживают непрошеную с саней с приговорами:
"Теби, старому черту, с эдаким молодцем сидить!" – и садят молодую. Теперь обступают молодых плотной стеной, берутся кто за узду, кто за вожжи, кто за оглобли, иной вскочит даже верхом на лошадь, иные пихают сани сзади; все кричат, понукают лошадь, а она, напротив, пятится. Оказывается, вся эта орава на словах только понукает лошадь идти вперед, а на деле все тащат назад.
"Што-то, робята, неходко, нейдет!" – кричат сзади передовым. Передовые (как будто и на самом деле неходко) осматривают, нет ли препятствий под полозьями или в другом чем. Понятно, находят все ладно, а лошадь не идет. Тут приступают к молодым – верно, от них задержка! Молодая смекает, в чем дело, – начинает целовать мужа.
"Пошло-о! Пошло, робята!" Причина задержки найдена, и санки двигают вперед на куриный шаг, и опять остановка. Снова оханье, понуканье, крик, шум, смех кругом: всем весело, любо-любо и молодым, хотя второй-то половине и стыдливо исполнять свою обязанность. Вытомив изрядно молодых (возятся около получаса с каждой парой), отпускают лошадь под управлением кучера, который, прокатив по деревне, возвращается к тому же месту. Тут летят шапки с криком:
"Ура! Хороша!" Молодые благодарят, кланяются и дают мужикам на водку, а женщинам на пряники. То же проделывают далее с другой, с третьей парой молодых. Прокатят всех, никого не обидят. Это считается, кстати сказать, честью для молодых» (цит. по: Морозов И. А., Слепцова И. С. С. 495-496).
Испытания молодоженов
Хороша была у девицах,
У девицах, люли, у девицах.
Лучше того в молодицах,
В молодицах, люли, в молодицах.
Молодоженов старались вовлечь в такие игровые ситуации, когда можно было проверить, умеют ли они себя вести, ладить с окружающими, оказывать почтение старшим по возрасту и др.
С этой целью молодоженов, например, вываливали из саней в сугроб или сталкивали с катальной горки так, чтобы молодые кубарем катились вниз, увлекая за собой кучи снега. Там их уже поджидали бабы, которые катали молодых по снегу, насыпали им снег за ворот одежды, обтирали лицо. Отряхнувшись от снега, молодым следовало поблагодарить всех за эту игру. В центральных губерниях России был распространен обычай зарывать молодоженов в снег. Описание этого обычая сделал в 1874 году тверской краевед П. Китицын: «В Прощеный день (Прощеное воскресенье. – И. Ш.) перед вечером один из крестьян наряжается цыганом и всех без изъятия молодых, которые обвенчаны были в продолжение последнего года, вызывает на улицу, а заупрямятся, вытаскивает из дому противу желания их. К этому времени ребята на улице выкапывают в снегу яму глубиной в полсажени, в которую попарно, то есть мужа с женой, кладут и зарывают снегом, где они должны пробыть около пяти минут, потом вырывают и отпускают домой» (цит. по: Соколова В. К. С. 40–41). Еще одно деревенское развлечение называлось «возить бобра»: молодоженов катали на санях, запряженных бабами и мужиками. Подражая коням, мужики ржали, рвали поводья, били ногами. Покатав по деревне, молодых опрокидывали в сугроб, из которого они выбирались сами, а иногда им приходилось тащить за собой и брошенные сани. Через некоторое время около их дома появлялись «кучер» и «лошади», требуя отблагодарить за катание: «Неплохо бы чайку попить?» Молодые всем подносили по чарочке водки. На Русском Севере развеселившиеся на Масленице мужики могли остановить сани с катающимися молодоженами, стащить в сугроб молодого, уложить на него сверху молодушку и, к общей радости, таскать их по снегу за ноги, приговаривая: «На белых детонек, на кудреватых да на хороших». Когда игра заканчивалась, молодушка должна была поблагодарить шутников: «Спасибо, мужички!» (Морозов И. А., Слепцова И. С. С. 489).
Молодушка в течение всей Масленицы и Пасхальной недели одаривала девушек и замужних женщин конфетами, пряниками, орехами, а молодой угощал мужскую часть села пивом, бражкой и водкой. На Масленице к ним приходили группы парней, молодых мужиков и баб, чтобы поздравить с браком. Молодушка обязана была их хорошо угостить, а в благодарность парни и мужики катали молодых по деревне на санях. Если же прием казался плохим, то молодых насильно возили по деревне на бороне, перевернув ее зубьями вверх, или долго валяли по снегу.
Особенно много испытаний выпадало на долю молодушки, которая должна была продемонстрировать свою покладистость, умение ладить с людьми. Молодушке полагалось на Масленице или Пасхальной неделе позвать к себе в гости замужних женщин и хорошо их угостить. В некоторых деревнях в доме молодых устраивали «перебаску»: «В известный день молодая постепенно переодевается в свою лучшую одежду и кажется пришедшим бабам, последние же соперничают с нею в изобилии костюмов, в их богатстве и убранстве. Та женщина, которая надела больше других костюмов,
"перебашивает" всех остальных. После етакой церемонии устраивается пир, на котором обыкновенно бывает водка. Перебаски устраиваются в первое воскресенье Великого поста» (АРЭМ, ф. 7, оп. 1, д. 117, л. 3). По довольно распространенному обычаю, во время Великого поста бабы приходили к молодушке с прялками. В Пермской губернии бабы вечером перед своим уходом валили молодушку на лавку и хлестали вениками, задрав подол рубашки, чтобы у нее рождались здоровые дети. На таких посиделках молодушку могли заставить «отдавать долг», то есть обнести всех собравшихся водой или пивом. Одна из бойких баб обращалась к молодушке: «От, давай-ка, молодая, неси попить!» Молодушка отправлялась за водой и возвращалась с ковшиком, который подавала с поклоном: «Пей на здоровье, Анна Александровна!» Услужив одной женщине, молодушка переходила к следующей участнице посиделки. Любая баба при этом могла сказать, что вода невкусная, и тогда молодушка обязана была принести ей свежей воды.
 |
 |
| Северянки (справа с платком в руке стоит девушка, остальные – замужние женщины). Фото. 1887. Архангельская губ. | За вышиванием. Фото А. О. Карелина. 1870-1880-е |
Весной молодушек могли вывалять в навозе, когда всем селом вывозили его на поля. Мужики отлавливали молодушек, притаскивали их к забору и «шшолкали» вениками по оголенным задам или обливали водой из ведер: «Надо молодую освятить! В нашу веру пришла» (Морозов И. А., Слепцова И. С. С. 499). В южнорусских селах в Всесвятское заговенье, в Иванов день молодушек обливали водой из колодца: это называлось «солить молодушку, чтобы не испортилась», то есть чтобы у нее наступила беременность.
Молодому полагалось демонстрировать перед обществом свою власть над женой. Например, зрители требовали от молодушки поцеловать мужа, а он старался отвернуться от нее, поднять повыше голову. Радостные зрители кричали: «Поломайся, поломайся, покуражься, пусть пониже поклонится!» В Костромской губернии во время съездок молодоженов молодые мужья, выйдя из трактира в подпитии, «отбивали карахтер», то есть попросту били своих жен. По словам очевидца, «многие из пожилых теперь уже женщин еще и теперь вспоминают, как они гуляли в городе на Масленице и были трепаны своими мужьями» (Русские крестьяне. Т, 1. С. 240). Такое поведение молодого мужа вызывало у зрителей не возмущение, а, наоборот, одобрение.
Молодоженам полагалось подчиняться «обчеству». За неповиновение они бывали наказаны, иногда довольно жестоко. Если молодушка «выказывала гордость», то ее могли, например, при всех столкнуть в воду или посадить голым задом на муравейник.
Вьюнишник
Завтра рано поутру
Да окликальщики придут
Приокликати меня
да приузывати тебя.
Ну-ка будь, моя молодушка,
Окликанная.
Жители деревни приходили поздравить молодоженов с первой весной их брака. Этот обряд назывался «вьюнишник» («вьюнины»). Его смысл состоял в том, что вьюнишники, величая молодых, утверждали новую семью в составе деревенского сообщества, а молодые благодарили их за это хорошим угощением.
В своем полном виде этот обряд был известен только в деревнях Верхнего Поволжья (Костромской, Нижегородской, Владимирской и Ярославской губерний). Там он проходил или в субботу на Пасхальной неделе (окликальная суббота), или в Фомино воскресенье (кликушное воскресенье) – первое воскресенье после Пасхи. В назначенный день женатые мужчины и замужние женщины объединялись в небольшие группы, мужчины отдельно от женщин, и шли по домам молодоженов для окликания, то есть для поздравлений и пожеланий дружной жизни, богатства, многодетности. Они становились под окно и, обращаясь по имени и отчеству, просили «вьюна» и «вьюницу» появиться на крыльце. При окликании использовались традиционные формулы, например такие: «Еще дома ли хозяин со хозяюшкой? Он велит ли окликать, молодых величать?» Молодые появлялись, и для них пели специальные «вьюнишные» песни:
Есть у тя, хозяин,
Три угоды во дворе:
Уж как первая угода –
Соловей гнезда вьет,
Малых детонек взведет.
Как вторая угода –
Белояры пчелы,
Сладкий мед несли
Ко вьюнцу-молодцу
Со обручной своей.
Ох, уж как третья угода –
Есть тесовая кровать,
Ножки точеные,
Позолоченные.
Ох, на подушке парчовой
Лежит вьюнец-молодец
Со обручной со своей.
В песнях молодухе давались советы, как ей нужно вести себя в семье мужа:
Уж ты свекру нарови,
Почаще тятенькой зови,
А свекрови нарови,
Чаще дров в избу носи,
Уж ты мужу нарови,
Чаще банюшку топи.
В конце песни окликальщики требовали:
Молодая молодица,
Подавай нам яйца,
Не подашь яйца,
Заберем молодца,
В хлев запрем,
Помелом припрем
И не выпустим.
Молодушка выносила вьюнишникам подарки: крашеные яйца, пироги, угощала их пивом и брагой. За хорошее угощение пришедшие благодарили: «Дай те Бог, молодуха, чтоб у тя вдоволь всего было. Дай те Бог, чтоб у тя, молодуха, было сколько в лесу пеньков - столько у тя сынков, сколько в лесу кочек – столько бы у тя дочек».
В других регионах России этот обряд проходил проще. К новобрачным на Пасхальной неделе приходили замужние женщины, которых молодушка встречала как почетных гостей на крыльце дома со словами: «Соседушки, голубушки, меня любите и жалуйте, к себе примите в подруженьки», а после этого приглашала всех к столу. В других деревнях дома молодоженов обходили мужики. На пороге дома их встречала молодушка с чаркой бражки или пива. Пришедшие брали чарку, выпивали, а затем трижды целовались с молодой женщиной и благодарили ее за привет и ласку.
Обряд величания молодой мог быть одновременно и ее испытанием. Вот как он проходил в одном из сел Болховского уезда Орловской губернии: «В один из дней на Пасхальной неделе девушки, гулявшие по улице, решили повеличать молодуху. Они послали за ней одну из своих подруг, а парней отправили сообщить всему селу о событии. Молодуха, нарядно одетая, появилась вместе с мужем, когда зрители уже собрались. Девушки поставили ее в центр образованного ими круга, и молодуха приступила к выполнению старинного ритуала, который она знала наизусть. Она кланялась на четыре стороны: сначала в пояс, затем чуть ниже, а в третий раз делала земной поклон. Каждый поклон сопровождался словами:
"Низко кланяюсь красным девушкам, молодым молодушкам, парням холостеньким, дедушкам, дядюшкам, бабушкам и тетушкам! Сватам и свахам, всем одним махом! Прошу принять меня к себе, а не принять – отогнать от себя". Когда молодушка кланялась в третий раз, то хоровод начинал величание. Обычно исполнялось несколько песен, включавших обращение к молодой, величание ее по имени и отчеству. После каждой песни молодая должна была благодарить:
"Благодарю покорно, красные девушки, молодые молодушки, усех вас поравнено, усех вас за едино. За ваше угощенье сорок одно почтение! Маленький поклончик примите, а большой поболе подождите". При этом из публики раздавались реплики:
"Матушка, покорись да ниже поклонись!", "Чего спину-то не согнешь? Ай лом проглотила?". Молодуха должна была с точностью исполнить все детали обычая, знать все рифмованные ответы, присказки и прибаутки. Если она сбивалась, ей кричали:
"Не умеет", а с мужа брали штраф» (АРЭМ, ф. 7, оп. 1, д. 1109, л. 1).
 |
 |
| Крестьянки. Фото. Начало XX в. Орловская губ. | На крыльце. Фото. Начало XX в. Симбирская губ. |
 |
|
| П. И. Коровин. Крестины. 1896 | |
В некоторых деревнях обряд величания включал в себя прощание молодушки с девичьей группой, напоминая свадебные величания невесты и жениха. Этот обряд был подробно описан в 1898 году краеведом из Солигаличского уезда Костромской губернии: «В так называемое луговое заговенье, через неделю после Троицына дня, девушки и молодухи собираются из ближайших сел и деревень в деревне Новое Самылово.
<...> Собравшиеся, а их было 36 человек, встают в круг. Каждая из участвующих в хороводе имеет зонтик в руках. У большинства на руках бумажные перчатки, поверх которых одеты гладкие обручальные серебряные кольца (они не считаются принадлежащими замужней женщине или невесте, а часто носятся даже девочками 14–15 лет), или позолоченные, или с камнями, или в форме змейки, эти последние в особой моде теперь. Девушки и женщины стараются перещеголять одна другую туалетами.
<...> Когда собралось достаточное количество человек, запевала неимоверно высоким, пронзительным, точно сдавленным, и в то же время громким голосом начинает петь:
Ивушка, ивушка, зеленая моя,
Что ж ты, ивушка, не зелено растешь,
Хор подхватывает и продолжает:
Не лазорево цветешь? –
Как же мне, ивушке, зеленой быть?
Как же мне, ивушке, лазоревой цвести?
Сверху меня, ивушку, солнышком печет,
А сбоку меня, ивушку, дождичком сечет.
Под корешок ключева вода течет.