Особая христианская позиция
поэта в мире оказывается важной и для
установления родства между отвлеченными
понятиями: "В черносошной глубине // Есть
блаженная дубрава, // Там кручинятся по мне // Две
сестры: Любовь и Слава. // И вселенский день
придет, - // Брак Любви с орлиным словом; // Вещий,
гусельный народ // Опочиет по дубровам"43.
Образная семантика слова сестра формируется под
влиянием христианской мифологемы, связанной с
особым представлением о Любви, как божественном
просветлении, духовном влечении. В библейской
традиции Христос называется Сыном любви.
"Существо Бога - любовь, сын любви есть сын
существа Отчего, сосуществен-ный, единосущный,
сего ради и Сын весь есть любовь и Богу Отцу
возлюблен"44, Христос есть и Царь Славы, Христос
есть Слово, поэтому "Брак любви с орлиным
словом" - метафорическое изображение
творчества, осмысленное с точки зрения
христианских ценностей. Использование лексемы
сестра не случайно. Любовь и Слава определяются
как сестры через их отношение к Христу.
Наблюдения над функционированием терминов
родства в поэзии Н. Клюева показали, что
формирование образного значения терминов
родства в творчестве поэта определяется
традициями их использования в фольклорных,
мифологических, библейских, богословских,
философских, литературных текстах. Христианские
ценности наиболее значимы для поэта. В
поэтической системе Н. Клюева родство
осмысляется главным образом как духовная
близость, в основе которой лежат понятия
духовного происхождения и духовного брака.
Человек и все, что его окружает, рассматривается
как Божественное творение в Божьем мире.
Единство всего, что существует в мире,
определяется как родство, всеобщая духовная
любовь.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Дьяченко Г. Полный
церковно-славянский словарь. - М., 1993. - С. 341, 56.
2 Булгаков С. Свет Невечерний. -
М., 1994. - С. 188.
3 Дьяченко Г. Полный
церковно-славянский словарь... . - С. 394, 697.
4 Булгаков С. В. Православие:
Праздники и посты. Богослужение. Требы. Расколы,
ереси, секты. Противные христианству и
православию учения. Западные христианские
вероисповедания. Соборы Восточной, Русской и
Западной Церквей. - М., 1994. - С. 29.
5 Клюев Н. Песнослов. Кн.1. -
Петроград, 1919. - С. 113.
6 Кпюев Н. Стихотворения и поэмы.
- М., 1991. - С. 68.
7 Булгаков С. Н. Православие:
Очерки учения православной церкви. - М., 1991. - С. 275.
8 Булгаков С. В. Православие.
Праздники и посты... - С. 213.
9 Епископ Александр.
Православный катихизис. - М., 1990. - С. 84.
10 Клюев Н. Песнослов. Кн.2... - С. 153.
11 Там же. - С. 145.
12 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- Л., 1977. - С. 357.
13 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- М., 1991. - С. 203.
14 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- Л., 1977. - С. 322.
15 Там же. - С. 126.
16 Клюев Н. Песнослов. Кн.2... - С. 154.
17 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- М., 1991. - С. 128.
18 Там же. - С. 239.
19 Клюев Н. Песнослов. Кн.2... - С. 152.
20 Клюев Н. Песнослов. Кн.1... - С. 116.
21 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- Л., 1977. - С. 297.
22 Там же. -С. 120.
23 Клюев Н. Песнослов. Кн.1... - С. 237.
24 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- М., 1991. - С. 68.
25 Там же, С. 98.
26 Клюев Н. Песнь о Великой Матери
// Знамя. - 1991. - № 11. - С. 28.
27 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- Л., 1977. - С. 130.
28 Клюев Н. Песнослов. Кн.1... 1919. - С.
109.
29 Клюев Н. Песнь о Великой
Матери.. - С. 24.
30 Тресиддер Дж. Словарь
символов. - М., 1999. - С. 166.
31 Иеромонах Аристарх (Лоханов).
Что надо знать о православном церковном этикете.
- М., 1999. - С. 20.
32 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- Л., 1977. - С. 471.
33 Клюев Н. Песнь о Великой
Матери... - С. 29.
34 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- М., 1991. - С. 251.
35 Старообрядчество. Лица,
предметы, события и символы. Опыт
энциклопедического словаря. - М., 1996. - С. 265.
36 Там же. - С. 229.
37 Даль В Толковый словарь живого
великорусского языка. В 4 томах. - М., 1955. - Т. 2. С. 105.
38 Клюев Н. Песнь о Великой
Матери... - С. 15.
39 Там же. - С. 14.
40 Там же. - С. 14.
41 Клюев Н. Песнослов. Кн.1... - С. 208.
42 Клюев Н. Стихотворения и поэмы.
- Л., 1977. - С. 463.
43Клюев Н. Медный кит. - Петроград,
1919. - С. 90.
44 Дьяченко Г. Полный
церковно-славянский словарь... - С. 697.
Л. П. ПАНКОВА
Христианские хронотопы в поэзии
Н. А. Клюева
Поэтическое мышление Н. А.
Клюева глубоко хронотопично. Его стихи наполнены
знаками разных стран и эпох, символически
представляющими определенные идеи, культуры.
Среди них одно из главных мест занимают
христианские атрибуты, символы, антропонимы,
топонимы, некоторые тематические парадигмы
лексики, формирующие христианские хронотопы.
Исследуя культурное пространство поэзии Н. А.
Клюева, Л. Г. Яцкевич отмечает, что авторский
культурный хронотоп неразрывно связан "с
сакральной первоосновой бытия - миром
православных святынь" (7, 66):
О, Боже, сладостный, ужель я в
малый миг
Родимой речи таинство постиг,
Прозрел, что в языке поруганном
моем
Живет Синайский глас и вышний
трубный гром. ("Поддонный псалом", 1916)
В предсмертном стихотворении
"Есть две страны: Одна - Больница..." исходной
точкой поэтического созерцания и авторского
хронотопа является дом Христа, Рай, к которому от
земных скитаний и приходит душа поэта, в стихах Н.
А. Клюева являющаяся центром, связывающим
различные хронотопы (природа, человек, народ,
поэт, Россия, мир, Вселенная, христианство),
объединенные "христианским пониманием
природы как Божьего творения" (7, 133).
Христианский хронотоп не только
структурирует жизнь поэта, героев, России, всего
православного мира, но и дает темпоральную
оценку переживаемых и изображаемых им событий,
при этом Н. А. Клюев, как правило, не пересказывает
библейские сюжеты, а использует их в качестве
знака, актуализируя их концептуальное
содержание в поэтическом тексте:
Захмелеют камни и люди,
Кедр и кукуший лен,
И восплачет с главой на блюде
Плясея Кровавых Времен.
Легенда о казни Иоанна
Крестителя (Матф. 14, 6-12; Мк. 6; 21-29) в данном
стихотворении усиливает контраст между
"самоцветным, мужицким раем" и
"Вашингтонами", "смертоносным, железным
краем", страждущей святостью и глумливой
греховностью.
По данным Клюевского сборника
(6), наиболее частотными собственными именами,
встречающимися в творчестве поэта, являются
слова, называющие Родину (Русь - 90, Россия - 51,
Рассея - 14 словоупотреблений), и слова, называющие
Бога и Богородицу (Бог - 78, Христос/Христов - 54,
Спас/Спасов - 52, Божий - 47, Господь - 33, Богородица -
21, Иисус/Исус/Иисусов - 10), что свидетельствует о
глубоком духовном содержании поэзии Н. А. Клюева,
задача которой виделась поэту "в воссоздании в
художественных образах "нерукотворной
России", "Руси нетленной", "Ал-коностной
России", "Индии Руси", "Китеж Руси",
"Рублевской России" (7, 36): '
Русь течет к Великой Пирамиде,
В Вавилон, в сады Семирамиды,
Есть в избе, в сверчковой
панихиде
Стены Плача, Жертвенник Обиды.
(1918)
Судьба России видится Н. А.
Клюеву продолжением Священной истории, что и
определило систему христианских хронотопов его
поэзии, формирующихся на базе 14 топохронов, шесть
из которых непосредственно связаны с библейской
топографией. Закономерно сосуществование в
творчестве поэта нескольких христиан-ских
хронотопов, различный характер взаимодействия
которых определяется сложностью исторического
пути Руси к христианству и мировоззрением Н. А.
Клюева.
Православие Древней Руси
формировалось на основе библей-ского
христианского хронотопа, отдаленного от нее во
времени и пространстве; и на Руси создается новый
христианский хронотоп - через хронотоп и
топохрон-посредник - Византию, что отражено в
текстах Н. А. Клюева.
Себя, певца Святой Руси, Н. А.
Клюев называет то Авраамом, то Саулом:
1) Три пшеницы, три солнца, и я -
Авраам, Словно ива ручью, внемлю росным словам...
("Песнь о Великой Матери");
2) Я, первенец Киса, свирельный
Саул...
("Белая Индия", 1916)
Таким образом, в поэзии Н. А.
Клюева формируются и взаимодействуют три
христианских хронотопа: 1) библейский; 2)
византийский и раннехристианский; 3)общерусский
православный. Отражение этого мы находим в
системе имен собственных, в которую Л. Г. Яцкевич
(7, 34-39) включены топонимы, антропонимы, названия
икон, священных книг. Это библейские
ветхозаветные'. Египет, Вавилон, Вифезда, Иерихон,
Иерусалим, Сарон, Саронские горы, Сион, Синай,
Стена Плача, Маврикийский (дуб), Харон; Бог, Адам,
Гавриил, царь Давид, Даниил, Ева, пророк Иона,
Левиафан, Саваоф, Саломея, Сатана, Саул;
евангельские: Вифлеем, Вифания, Генисарет,
Голгофа, Елеон, Иерусалим, Иордан, Кана, Назарет,
Палестина,
Сиам, Фавор; Апостол Андрей,
Богомать, Богородица, Креститель Иоанн, Христос,
Иисус, Иродова дщерь, Иродиада, Иуда, Апостол
Петр; византийские и раннехристианские:
Александрия, Византия, Солунь, Цареград, в том
числе святые обители за пределами Святой Руси -
Афон, Влахерна, Лидда; русские православные
святые места: Веркола, Гора Соколина, Кашин, Киев,
Коневец, Кострома, Кронштадт, Маточкин Шар,
Повенец, Толга, Успенский собор, София
Новгородская и Киевская, Спас-на-Бору, Тихвин,
Углич, Феодоров-ский собор, в том числе святые
обители России: Анзер-ский скит, Веркольск,
Верхотурье, Воскресенский монастырь, Выгов,
Горицы, Данилове, Дивеево, Желтые Воды, Задонск,
Звенигород, Ипатьев монастырь, Каргополь, Кижи,
Челмогорский (Кирилл), Кириллов, Крест, Лавра,
Лекса, Почаев, Радонеж, Сэров, Саровская пустынь,
Секир-гора, Соловки, Тихвинская, Хутынский; среди
них центры старообрядчества: Анзерский скит,
Выгов, Керженец, Лекса, Палеостров, Пустозерск,
Пустозерье; христианские святые: Аверкий,
Аграфена, Алексей ("Олексий"), Андрей
апостол, Антроп, Борис и Глеб, Власий, Гермоген,
Дмитрий Солунский ("Митрий"), Дмитрий
Донской, Дмитрий (царевич), Егорий (Георгий
Победоносец), Елеазар, Евфросинья Полоцкая, Зосим
(Изосим), пр. Илья, Ири-нарх Соловецкий, Кирилл
Челмогорский, Макарий на Желтых Водах, Михаил
Тверской, Никита Новгородский, Николай
(Святитель), Нил Столпник, Онорий, Парфений,
Протасий, Савватий, Сисентий, Федосия, Федор
(Феодор) Стратилат, Феодор Соловецкий, Фрол и
Лавр, Феодосии, Филипп; названия икон, фресок,
скульптуры: "Виденье Лица", "Дождевой
Илья", "Георгий Победоносец" (Егорий),
"Заклание", "Зачатья Образ"
("Зачатие"), "Звезда на Востоке", "Змея
и глава Иоанна" ("Креститель Иоанн"),
Мадонна, "Микола" ("Святитель Николай"),
"Митрий" ("Дмитрий Солунский"),
"Мокрообрадьш Христос", "Неопалимая
Купина", "Обрадованное Небо", "Образ
Суда" ("Страшный Суд"), "Одигитрия",
"Пирогощая", "Сладкое лобзание",
"Спас", "Сподручница грешных",
"Судилище Христово", "Троеручи-ца",
'"Умягчение злых сердец", "Утоли моя
печали", "Успение"; названия священных
книг: Библия, Евангелие, Коран, Минея, Писание,
"Поморские ответы", Список Вед, "Творение
Рая", "Шестоднев", Шолковая книга.
Например, изображение иконы, отсутствующей или
явленной в данное время, - своего рода
аксиологический индекс времени. Большая роль
иконы в творчестве Н. А. Клюева отмечена в работе
Л. А. Киселевой, считающей "божниц рублевских
лик" символом утраченного золотого века
крестьянской культуры" (3, 47); И. П. Сепсякова
называет икону у Н. А. Клюева "посредником
между миром видимым и невидимым,
восстанавливающим равновесие двух миров, их
изначальную связь" (5, 322). На временной оси
клюевского мира хронотоп современной поэту
России оказывается отмеченным отсутствием иконы
Богородицы в доме, что подчеркивается во многих
послеоктябрьских стихах:
Мы не знаем нынче покою,
Маета-змея одолела
Без сохи, без милого дела,
Без сусальной в углу Пирогощей...
("Деревня", 1926)
Формируются два
противопоставленных хронотопа: хронотоп Святой
Руси (прошлого - будущего России) как наследницы
христианских святынь и культуры (сополагаются
хронотопы "языческая Русь" и
"православная Россия", находящиеся на
временной оси в отношениях преемственности и
формирующие у Н. А. Клюева единый хронотоп) и
хронотоп современной поэту России как
замкнутого в себе пространства - времени,
выпавшего из христианского измерения и не
образующего с ним единого хронотопа. Так, в поэме
"Деревня" это противопоставление стало
композиционным принципом формирования
лексико-семантической системы, состоящей из
двадцати трех тематических парадигм,
большинство из которых состоит из двух
контрастных частей: 1) названия строений,
элементов устройства избы (изба, жилье, матица,
лежанка-единорог, детинцы, лавицы, овины,
печь-дымоход, сажа, сор, прах; М. В. Богданова
считает, что функцией слова "изба" в поэзии
Н. А. Клюева является выражение идеи центра мира
(1,102), а образ дымохода мифологически связан со
злыми духами (4, т. 2, 455)); 2) лексика со значением
"святое" и противостоящие ей слова, со
значением "отсутствия святости" (Бог,
Святогор, киноварь, канон, жемчуга, лучи,
Пирогощая, звон - черт, лысого черта рога); 3)
названия мифологических существ, охраняющих дом
и сохраняющих связь с душами предков (4, т.2,455):
деды, нежити, мавки - мифологизированные реалии
современной жизни: стальногрудый витязь; 4) слова,
связанные с земледелием: борозды, жито, соха,
коврига, хлебушек, - и противопоставленная ей
индустриальная терминология: кузов, железный,
трактор, традиционные символы веры и безверия,
"своего" и "чужого" в стихах Н. А. Клюева;
5) названия природных явлений (лучи - тучи, вихорь,
вьюга); 6) названия частей тела (борода, груди,
голова, ноженьки, плечо с накатом, утроба, зенки,
пупырь, желтые персты); 7) термины родства: мать,
матка, сынишка, внуки, воплощающие материнское
мировое начало (2,73), - теща, лексема, связанная с
выражением мотивов смерти, несчастья у Н. А.
Клюева, как пишет С. X. Головкина (2,73); 8)
наименования астрономических явлений: шелом (в
значении небо), звезды - небесный кузов; 9)
пространственная лексика (пути, броды, лес,
сыр-бор, луг, поле, водопой, гать); 10) названия птиц
и насекомых (щеглы, ласточки - змеи, осы); 11)
топонимы (Бухары, Алтай, Волга, Обь, Дон, Буян,
Путивль, Сибирь, Карела); 12) исторические события
(Куликово поле); 13) антропонимы (Иван Третий,
Полоцкая Евфросинья, Ярославна, Буслаевы Васьки,
Коловрат, Новгородский Никита, Васятка - Ленин); 14)
названия животных (жеребенок - морж, стальной
конь, волчьи); 15) названия утвари (ендова, кадка,
рогатина); 16) названия одежды (кафтан, лапотцы,
улусы - ордынская басма, ясак); 17) названия кушаний
и напитков (каша с кровью, щи с мозгами,
"намаслила кровушкой кашу", самогонка); 18)
наименования деревьев, архетипически
символизирующих чистоту, близость к Богу (береза,
вишня, черемуха, калина, малина, ель, кедр); в
хронотопе современной России поэт указывает на
их отсутствие; 19) фольклорные жанры (песни,
сказки, загадки, сны, "ушедшие" из хроното-па
современной России; 20) названия жителей (баба с
пузаном, девки, дети, детвора, мужики, олончане,
сибиряки); 21) лексика, связанная с прядением
(прялка, шейка, берды, льны), символизирующая
прядение нити жизни, связь поколений; 22)
темпоральная лексика (утро, зори, вечер); 23)
лексика, называющая действия, связанные с
разрушением, и их результат (отплакала, показала
течь, утопиться, разодрали в кровь, разбили,
надломятся, молчали, надломятся, пятясь, охая,
дивится, сломила, разбранились, ушла; маета, сонь,
течь, боль, волчья тоска, железная новь).
Однако в стихах, написанных
сразу после Октябрьского переворота, видим иную
картину взаимодействия этих хронотопов:
первоначально Н. А. Клюев принял Советскую
власть, включив ее в христианский хронотоп:
1) Есть в Ленине керженский дух,
Игуменский окрик в декретах, Как будто истоки
разрух Он ищет в "Поморских ответах"
("Ленин", 1918);
2) Озимый семнадцатый год -
Пшеничного солнца восход!
(1918)
Представление о России как о
наследнице Священной истории соответствует
христианским традициям древнерусской
литературы и фольклора; не случайно в поэме
"Деревня" появляется образ Пирогощей, иконы,
к которой в "Слове о полку Игореве" едет
князь Игорь, и не случайно рядом с иконой - соха,
символ, связывающий два хронотопа.
Хронотоп Древней Руси
разработан у Н. А. Клюева в народнопоэтической
традиции, в нем движется народно-историческое
время, являющееся сочетанием циклического
природного времени с бытовым земледельческим и
фольклорным временем, которое заполняется
различными событиями крестьянской жизни.
Темпоральная лексика, называющая суточный,
годичный циклы, имеет в своей основе архаичную и
фольклорную системы счета времени, что, однако,
не является у Н. А. Клюева самоцелью, а также
выполняет аксиологическую функцию: "березовый
златень", "Пермская весна"
противопоставляются "месяцу жадных волчьих
стай" как время жизни, духовного возрождения и
время смерти: Но не в березовый златень Родятся
матереубийцы. Есть время жадных, волчьих стай,
Погонь и хохотов совиных, Когда на пастбищах
ослиных С бодягой пляшет молочай.
("Песнь о Великой Матери")
Несколько иначе движется время
в православном хронотопе, где исторически оно
движется линейно от ветхозаветных времен к
будущему, одновременно в литургии
воспроизводится циклически библейский хронотоп,
и годичный цикл повторяет библейскую историю
(причем в поэзии Н. Клюева литургийность
совмещается с крестьянскими святцами и
мифологическим временем). Так, система лексем,
называющих части суток, отразила несколько
традиций: во-первых, фольклорную, крестьянскую,
где части суток называются по характеру
происходящих природных явлений (ее представляют
речевые поэтические номинации: заря-котенок,
утро-дитя, зори-куличи, зори-очи, закат-папаха,
закат-золотарь, закат-рогожа, заря-оси-нушка,
ночь-горбунья, глухарь-рассвет - и диалектные
слова: павечерье, сутемы, сутеменки, предутрие);
во-вторых, православную, где время измеряется
службами (заутреня, заутренняя, обедня);
в-третьих, традицию литературного языка (утро,
день, вечер, ночь): Спешите к нам, пока роса Поит
возжаждавшие травы И в заревые пояса Одеты
дымные дубравы. Служить Заутреню любви, Вкусить
кровей, живого хлеба... Кто жив, души не очерстви
Для горних труб и зовов неба!
(1911)
Взаимодействие этих хронотопов
может иметь и другой характер: в поэме "Каин"
противопоставляются хронотопы языческий и
православный:
Во греки ласковы дороги,
Речной немеренный простор!
Сегодня праздник не стрибожий,
Явился солнечный пригожий
К гагарьим заводям Христос...
Н. А. Клюев описывает "Руси
Крещение второе", трактовки которого различны
у исследователей творчества поэта, предсказывая
возрождение Святой Руси - возвращение ее в
христианский хро-нотоп:
К реке как в икрометье сомы
С холстов текут людские сонмы. -
Руси Крещение второе.
Ведут детей пчелиным роем,
Сребристой пены лен одежд...
Автор, как видится из сказанного
ранее, находится внутри христианского мира,
показывая и оценивая настоящее по заданным
оттуда критериям, с той точки зрения организуя
видение и понимание настоящего как чужого, а
христианскую культуру (в том числе и других
стран) как своего времени. Хронотоп настоящего
России исключен из христианского хронотопа, ибо
в нем разорваны связи с прошлым, он замкнут в
своем времени, в своей современности,
совмещается у Н. А. Клюева с "Кровавыми
Временами" и временем раскола как периодами
предательства и утраты веры. Клюев-ские же идеалы
концентрируются в Святой Руси; библейский,
византийский и общерусский православный
хронотопы представляют единство, общим
признаком которого является христианство.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Богданова М. В. Поэтическая
фразеология слова "печь" в творчестве Н.
Клюева // Проблемы русской лексикологии и
лексикографии: Тезисы докладов межвузовской
конференции 13-15 октября 1998 года. - Вологда, 1998.
2 Головкина С. X.
Лексико-семантическая система терминов родства
и свойства в поэзии Н. А. Клюева // Клюевский
сборник. - Вып. 1. - Вологда. 1999.
3 Киселева Л. А. Русская икона в
творчестве Н. Клюева // Православие и культура. -
1996. - № 1.
4 Мифы народов мира: В 2-х т. - М.,
1992.
5 Сепсякова И. П. Языческое,
старообрядческое и христианское начала в поэзии
Н. А. Клюева // Евангельский текст в русской
литературе XVIII-XX веков. - Вып. 3. - Петрозаводск, 1994.
6 Список наиболее частотных слов
в поэтическом словаре Н. А. Клюева // Клюевский
сборник. - Вып. 1. - Вологда, 1999.
7 Яцкевич Л. Г. Структура
поэтического текста. - Вологда, 1999.