А. Рыбаков. Вологодская икона(9)

Жители восточной части Вологодской земли именовались по названиям рек двинянами и вычегжанами. Уже в XI веке добираются новгородцы до Двинской земли, их походы в Заволочье за данью с чудских племен с этого времени принимают регулярный характер. В XIII столетии на Двине и на Вычегде появляется ряд поселений новгородских выходцев, возникают славянские погосты, а позднее и городки. Новгородские бояре приобретали здесь в свое владение огромные территории, селили на этих землях крестьян, чувствовали и вели себя как удельные князья. Очень быстро двинское боярство набрало силу и стало экономически самостоятельным. Попытки выйти из сферы влияния мирских и духовных новгородских властей предпринимались двинянами уже в XII веке, но настоящая война с Новгородом в союзе с московским великим князем развернулась в конце XIV — начале XV века.

      На двинском Севере крупные монастыри формируются сравнительно поздно, в ранний же период, в XII—XIII веках, сведений об их существовании не имеется. Очевидно, новгородские бояре хорошо понимали опасность экономической конкуренции со стороны монастырей и не особенно охотно оказывали в тот период содействие монахам-миссионерам. Только в конце XIV столетия в нижнем течении Двины возникают два монастыря — Михайло-Архангельский и Николо-Корельский,— достоверные сведения о которых относятся, впрочем, только к 1419 году, когда по побережью Двины огнем и мечом прошли мурманы (норвежцы), разорив в том числе и оба монастыря. После этого набега Николо-Корельский монастырь впал в запустение и был возрожден лишь в 1471 году Марфой Исаковой Борецкой, которая восстановила Никольскую церковь над могилой своих утонувших в Белом море сыновей Антона и Феликса. Более счастливой оказалась судьба основанного в 1520 году в среднем течении Двины Антониева Сийского монастыря, который быстро превратился в крупный центр художественной культуры, возможно, потому, что сам основатель его Антоний был широко известен как искусный изограф.
      При всей удаленности северных уездов Русского государства от столицы бурные события XVII века затронули их самым непосредственным образом. Долго бродили по Северу в 1613—1619 годах польско-литовские отряды. До берегов Белого моря докатились глухие отзвуки восстания Степана Разина. Многие северные уезды оказались в орбите нового миграционного потока «за Камень», в Сибирь. Особенно же ощутимыми для крестьянства стали последствия антифеодального и антиклерикального движения раскола.
      Развитие внутренних торговых и хозяйственных связей в этом регионе, процветание «заморской» торговли, проходившей через архангельский порт, усиление социального неравенства и обострение классовой борьбы, вызвавшие очередную волну миграции населения на север и на восток, способствовали развитию в среде поморского крестьянства ростков новой гуманистической культуры, постепенно освобождающейся из замкнутого пространства теоцентрического мировоззрения. В сфере духовной культуры северное крестьянство все настойчивее заявляет о себе как об активном творце духовных ценностей общенародной значимости.
      Прежняя роль монастырей как очагов культуры на Севере в конце XVIII—XIX веках резко падает. Принципиально новым и важным фактором в общественной жизни явилось возникновение таких сугубо крестьянских ячеек духовной культуры, какими стали старообрядческие общины, скиты и моленные. Отвергая морально-этические ценности духовных и светских феодалов, тем выше ставили северные крестьяне собственные идеалы. Так, один из крестьян деревни Низовка Грязовецкого уезда Вологодской губернии в 1691 году заявил попу, предъявлявшему на них свои права: «Прежде сего без игумена и попа мы живали, и ныне их не надобно». При этом он оценивает как подвиг совершившиися в этих местах акт самосожжения пятидесяти крестьян, считая их «великими перед Богом».

Наряду с высокой оценкой и бережным сохранением своего культурного достояния в крестьянской среде живо воспринимались, осваивались и развивались в русле народных традиций те прогрессивные явления культурной жизни России, которые соответствовали новым представлениям о мироустройстве и отвечали менявшейся шкале духовных ценностей. В круг крестьянского чтения кроме канонической литературы активно включались апокрифы, агиографические сочинения, а также нравоучительные и развлекательные повести светского содержания. В интерьере крестьянского дома рядом с образами святых нередко появляются печатные «картинки» — лубки. Развивается и обогащается новыми формами песенно-музыкальная культура крестьянства. Ближе к жизни, демократичнее становится искусство живописи, творцами которого нередко являются сами крестьяне. XVIII век стал эпохой необычайного подъема в развитии на Севере деревянной скульптуры. Ее образы отражали глубинные пласты народного мировоззрения. С учетом менявшихся социально-экономических условий жизни продолжалось формирование ансамбля северной крестьянской усадьбы.

      В Верхнем Подвинье и на Вычегде уже с XIV века была весьма сильной и устойчивой ростово-суздальская иконографическая традиция. Об этом свидетельствует в первую очередь широкое распространение здесь икон с изображением Спаса Нерукотворного — своего рода официальной святыни ростово-суздальских, а затем и московских князей, изображавшейся на боевых и парадных стягах. Таков Спас Нерукотворный начала XV века — самый ранний из ныне известных памятников живописи крупнейшего центра этого региона Сольвычегодска. Характерный коричневатый санкирь и слабое вохрение, смягченная трактовка образа убедительно свидетельствуют о возникновении этого памятника в сфере влияния ростовской художественной традиции. Иконы Спаса Нерукотворного на верхней Двине и Вычегде почитались особо как память о просветительской деятельности Стефана Пермского. В некоторых местных церквах имелись иконы Спаса Нерукотворного, легендой приписывавшиеся кисти самого Стефана[19][19. Верюжский, с. 52; Савваитов 1873, с. 11].
      Среди памятников сольвычегодского происхождения икона Прокопий Устюжский и Варлаам Хутынский конца XVI века может быть отнесена к кругу образцов строгановского письма. Фигуры святых стройные, подчеркнуто изящные. Их позы неустойчивы, особенно у Прокопия, шагающего навстречу Варлааму. С особой тщательностью написаны лики святых с правильными овалами, мелкой проработкой глаз, моделированные по зеленовато-коричневому санкирю плотным желтоватым вохрением. Одежды трактованы графично, рисунок складок носит линеарный характер. Ниспадая, складки образуют острые углы, что усиливает впечатление неустойчивости фигур и подчеркивает движение. Необычна и форма остроносых сапог с расширяющимся кверху фигурным голенищем.
      Большой популярностью в восточных областях Русского Севера в XVI столетии пользовалась икона Никола Великорецкий, оригинал которой стал палладиумом Вятской земли. По преданию, эта икона «явилась» в 1383 году на реке Великой, в 70 верстах от Вятки. В 1555—1557 годах ее торжественно возили в Москву на поновление, в знак особого царского внимания к вятчанам, и по этому случаю с нее сделали несколько «списков» — копий. Один из таких списков и оказался в Сольвычегодске[20][20. Белов 1988а, с. 202-206].

Сольвычегодская икона состоит из двух частей — рамы с 8-ю клеймами жития и вставного средника с изображением Николы. На тыльной стороне сохранилась подпись черными буквами по темно-коричневому фону с указанием имени иконописца «Андрейца Васильев» и даты — 28 мая 1558 года. Изображение Николы в среднике, по-видимому, дает представление о первоначальном виде чудотворной иконы. Святой написан на темно-синем фоне в обрамлении трехцветной рамки, в которой использованы яркие, светлые по тону, оранжевая, зеленая и лимонно-желтая краски. В верхних углах, в сегментах — поясные Христос и Богоматерь, подносящие Николе Евангелие и омофор. У него светло-охристая фелонь, желтовато-белый омофор с коричневыми крестами и плат с простейшим ромбическим орнаментом по краям. По контуру фигуры, нимба и фона идет «жемчужная» обнизь, написанная белилами. Светлые краски средника в клеймах как бы гаснут, но прослеживающийся одинаковый характер письма ликов средника и рамы дает основание предположить авторство Андрея Васильева и в житийных клеймах.

      Город Сольвычегодск приобрел особую известность как художественный центр Русского Севера, усовершенствованный и поддерживаемый в XVI— XVII веках знаменитой фамилией Строгановых. Основав в Соли Вычегодской столицу своей приуральской «империи», Строгановы возвели здесь свои хоромы и каменные храмы. Для их украшения они пригласили мастеров из ведущих художественных центров, создали иконописные и золотошвейные мастерские, деятельность которых определила целый этап в истории русского искусства. Иконы строгановских мастеров — «строгановские письма» — особенно высоко ценились у коллекционеров XIX — начала XX века[21][21. См.: Соскин А., с. 19—30; Макаренко 1918, с. 11-131; Введенский 1928, с. 55—65; Введенский 1962, с. 156—211; Бочаров, Выголов 1983, с. 10—88; Гра, с. 41—57; Искусство строгановских мастеров в ГРМ, с. 10—81].
      Столь громкой славой Сольвычегодск обязан нескольким поколениям иконописцев, работавших по заказам Строгановых и в их «иконописной горнице». Имена строгановских мастеров Прокопия Чирина, Никифора, Назария и Истомы Савиных, Стефана Арефьева входят в недлинный список русских иконописцев, чья известность с годами все возрастала среди ценителей искусства.
      Особый интерес представляют недавно отреставрированные иконы из Благовещенского собора Сольвычегодска. Поставленные в собор Никитой Григорьевичем и Максимом Яковлевичем Строгановыми в конце XVI — начале XVII века, они с новой стороны раскрывают творчество строгановских изографов, более известных в качестве авторов виртуозного «мелкого» письма[22][22. См.: Савваитов 1886, с. 7—33; Искусство строгановских мастеров, с. 8—86 и др.]. Из произведений строгановских иконописцев конца XVII века яркую, но во многом еще загадочную страницу отечественной художественной культуры составляют иконы Введенского собора в Сольвычегодске, написанные Стефаном Нарыковым. Этого мастера, пожалуй, с полным основанием можно назвать первым русским живописцем XVII века, наиболее органично освоившим приемы пространственной живописи[23][23. См.: Добрынин С. Иконостас Введенского собора в Сольвычегодске. Сольвычегодск, 1982].
      Необходимо признать, что, за исключением «строгановских писем», искусство иконы восточной части земли Вологодской остается наименее известной и мало исследованной частью художественного наследия всего региона. И в этой области нас еще ожидают интересные и неожиданные открытия.