К. Н. Батюшков. Исследования и материалы(10)

      А. Е. ИЗМАЙЛОВ
      (публикация В. А. Кошелева)
      Поэт, прозаик и журналист Александр Ефимович Измайлов (1779 - 1831) был одним из ранних литературных знакомых Батюшкова и одним из первых его критиков: будучи «цензором» Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, Измайлов еще в 1805 году рецензировал «вступительное» сочинение Батюшкова (См.: Проскурин О. Литературные скандалы пушкинской эпохи. М., 2000. С. 47—80). Отношения между поэтами не были особенно дружескими, что не мешало спорадическому соавторству (как, например, при сочинении стихотворного памфлета «Певец, или Певцы в Беседе славянороссов»). В переписке Батюшкова имя Измайлова частенько упоминается с оттенком снисходительности: «Измайлов плетет, а не пишет» (II, 108).
      Публикуемое письмо относится к тому времени, когда Батюшков был активным вкладчиком журнала «Цветник», издававшегося в 1809 - 1810 годах Измайловым совместно с Александром Петровичем Бенитцким (1780 - 1809) и Павлом Александровичем Никольским (1790 - 1816). Из трех издателей «Цветника» Батюшков особенно ценил Бенитцкого; после смерти его (12 декабря 1809 года) он даже собирался прекратить сотрудничество с журналом (См. в письмах к Н. И. Гнедичу: II, 101, 104, 109). Из произведений Батюшкова, напечатанных в 1810 году в «Цветнике», известны лишь две эпиграммы: 1) «На перевод «Генриады», или Превращение Вольтера» (послана Измайлову в январе 1810 года (II, 119)): Цветник. 1810. Ч. 5. № 2. С. 229-230. Подпись: «Т.Н.Р.»; 2) «Рыцарь нашего века» («О хлеб-соль Русская...»; варианты заглавия: «Русской витязь», «Истинный патриот»): Цветник. 1810. Ч. 6. Mb 6. С. 360". Подпись: «Т.Р.К.».
      Как явствует из содержания этого письма, Батюшков послал в «Цветник» не одну, а несколько своих «пиэсок», до сиг пор не атрибутированных.
      Печатается по автографу: ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 34.

      16-е июня <1810>
      Милостивый государь мой
      Константин Николаевич!
      Извините меня, что я не благодарил вас до сего времени за присланные ко мне пиесы и не доставил 5-ro №. [Будучи постоянным сотрудником 4Цветника», Батюшков получал от издателей все номера журнала.] Болезнь, похороны и родины были тому препятствием. Более двух недель пролежал я в постеле, в это время умер у меня двоюродный брат, живший вместе со мною, а после того родилась дочь. Кажется, это самые законные причины, которыми можно в лености извиниться.
      Всех присланных от вас пиэс не мог я поместить в одной книжке, потому что в то время, как я получил их, отпечатывали уже 5-й №. Рыцаря нашего времени [В тексте «Цветника» эпиграмма носит заглавие «Рыцарь нашего века» (1810. Ч. 6. № 6. С. 360).] строгий Ценсор не хотел пропустить, потому что в нем упоминается о. Филарет, и он думал, что смеялись не над Глинкою, а над Филаретом. [В эпиграмме Батюшкова упоминается «прадед Филарет» - патриарх Московский и Всея Руси, в миру Федор Николаевич Романов-Юрьев (1555 - 1638), отец первого царя из династии Романовых. В этом упоминании скрыта насмешка над С. Н. Глинкой и журналом «Русский вестник»: в программном «Вступлении» к журналу Филарет был отнесен к числу «незабвенных мужей нашего Отечества» (Русский вестник. 1808. Ч. 1. № 1. С. 10).] О Просвещение!!! - Однако эта эпиграмма и все прочие доставленные вами пиэски уже напечатаны в июне и в июле [Анализ содержания указанных Измайловым июньского и июльского номеров «Цветника» позволяет предположительно атрибутировать Батюшкову три «пиэски»:
      - «Отказ на приглашение» (Цветник. 1810. Ч. 6. № 6. С. 370. Без подписи):
      Напрасно, Юлия, к себе ты приглашаешь.
      Нет, не хочу с тобою больше быть:
      Увидевши, тебя нельзя не полюбить,
      А ты сама любви не знаешь.
      - «Эпиграммы» (Цветник. 1810. Ч. 7. № 7. С. 91-92. Подл.: Т.Ф. Р....Щ):
      1
      И в прозе, и в стихах Тирсис привык вздыхать;
      Он без увы строки не может написать.
      А тот, кому Тирсис свой жалкой бред читает,
      Сперва твердит: увы! - а после засыпает.
      2
      Ага! плутовка-мышь! попалась, нет спасенья!
      Ты грызла Дмитриева том,
      Тогда как у меня валялись под столом
      Сизифа сочиненья!
      Последний текст известен как эпиграмма П. А. Вяземского на Д. И. Хвостова (в эпиграмме: Графова). В собраниях сочинений Вяземского указывается в качестве первой публикации этой эпиграммы текст «Собрания русских стихотворений» (М., 1811. Ч. 5. С. 221), хотя это «Собрание...» (в котором авторство Вяземского не обозначено и эпиграмма приведена без подписи) вышло годом позже данного номера «Цветника». При этом москвич Вяземский в петербургском «Цветнике» никак не сотрудничал. Поэтому последний текст, по традиции приписанный Вяземскому, может рассматриваться либо как принадлежащий Батюшкову, либо как плод коллективного творчества: в этот период Батюшков и Вяземский активно общались в Москве и жили в атмосфере «дружеской шутки».], которые вдруг теперь у нас набираются и выдут, один в конце нынешнего, а другой в начале будущего месяца.
      Пожалейте о Графе Хвостове. [Граф Дмитрий Иванович Хвостов (1757 - 1835) был излюбленным предметом насмешек современников. В письме пересказывается эпизод с постановкой на петербургской сцене его перевода трагедии Ж. Расина «Андромаха» (1794).] Уже назначен был день для представления его «Андромахи», как внезапно накануне Яковлев напился пьян [Алексей Семенович Яковлев (1773 - 1817), знаменитый трагический актер, пользовался репутацией пьяницы и скандалиста. См.: Куликова К. Алексей Яковлев. Л., 1977. С. 133-139.] и почти прибил князя Шаховского [Поэт и драматург Александр Александрович Шаховской (1777 - 1846) руководил драматической труппой и театральным училищем в Петербурге.], прочих разругал и нагрубил новому члену конторы Бельскому, прикомандированному из Кабинета. Говорят, что Яковлева выгонят вон; друзья его утверждают, что он сам не хочет оставаться на театре, но достоверно то, что он не играет, и вероятно, что играть не будет, а сколько приготовлено новых Трагедий!
      Повторяю еще покорнейшую мою просьбу о присылке стихов ваших в «Цветник»: право, они будут служить для него украшением.
      С душевным почтением имею честь быть всегда
      покорнейший слуга
      А. Измайлов.

      Е. Ф. МУРАВЬЕВА
      (публикация В. А.Кошелева)
      Жену (а с августа 1807 года вдову) своего «дядюшки» М. Н. Муравьева Екатерину Федоровну (урожд. Баронессу Колокольцову, 1771 - 1848) Батюшков воспринимал как вторую мать. Многочисленны примеры трогательной и нежной заботливости, которую проявили Муравьевы в отношении к своему племяннику и Батюшков в отношении к «тетушке» и «братцам». Публикуемое письмо - один из показателей этой заботливости.
      Печатается по автографу: ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 39.

      6 чи<сла> ма<рта> 1812-го
      Письмо твое, мой любезный друг Константин Николаевич, я получила от Александра Ивановича Тургенева [В начале 1812 года Е. Ф. Муравьева жила в Москве, но перед тем, вероятно, была вместе с семьей в Петербурге. Батюшков отправил свое письмо оказией через Александра Ивановича Тургенева (1784 - 1845), литератора и государственного деятеля.], которому я очень обрадовалась, ибо молчание твое меня очень беспокоило. Знав, что ты был болен, когда я поехала, я благодарила за тебя Александра Ивановича, которой мне сказал, что он уверен, что ты пойдешь в службу, и так я от всей души моей желаю и надеюсь, что оно будет к твоему благополучию. Ты так еще молод, что конечно очень много можешь найтить службою; и сверх того, можешь быть полезен. Теперь скажу о себе. Я с самого приезду моего в Москву в беспрерывных огорчениях и ничего иного не делаю, как garde Malage (ухаживаю за больными (франц.)). Приехав в Москву, через несколько дней у Никотиньки сделался престрашной кашель, к Иполиту пришла ежедневно лихоратка, а ма<демуазель> Маер плюрези. [Никотинька - Никита Михайлович Муравьев (1796 - 1843); Иполит — Ипполит Иванович Муравьев-Апостол (1806 — 1826), младший сын И. М. Муравьева-Апостола, над которым после смерти матери (Анны Семеновны, урожд. Черноевич) Екатерина Федоровна взяла свое попечение; мадемуазель Майер - гувернантка в доме Муравьевых.] Ей ставили шпанские мухи, и она была отчаянно больна и до сих пор еще с постели не встает. Также и Иполит все еще очень болен, лихоратка продолжается и сверх того болело горло и чрезвычайной кашель. Сама я более недели с канапе не сходила - вот, мой друг, мое упражнение другой месяц. Через час давать со столовой ложки лекарство, а иногда для перемены ставить шпанские мухи, которая и теперь лежит на столе, прописана, готовая. Ты можешь представить после этого, как приятно я провожу свое время.
      Никотинька и m-г de Petra [Швейцарец, воспитатель Н. М. Муравьева.] усердно тебе кланяются. Они ездят в университет по обыкновению. Никотинька от кашлю более недели не выходил из комнаты. Саша [Александр Михайлович Муравьев (1802 - 1853).] и больной Иполит также кланяются.
      Теперь хочу, мой друг, дать тебе комиссии, пожалоста, выполни их умненько. 1-е, узнать как-нибудь от Ив<ана> И<вановича> Д<митриева> [Поэт Иван Иванович Дмитриев (1760 - 1837) был в этот период членом Государственного совета и министром юстиции.], не сердитца ли он на меня, что мне бы очень больно было. Я ему так много обязана за все его одолжение и участие, которое он всегда брал по всем неприятным моим делам; и я его чрезвычайно почитаю. И скажу тебе, от чего я это думаю. Когда я поехала из Петербурга, то он велел мне сказать, чтоб как возможно скорее прислала аттестат Никотиньки из университета. В дороге я была девять дней. Приехавши в Москву, я тот час просила Петра Михайловича, но Гейм был болен [Петр Михайлович Дружинин (1764 — 1827) и Иван Андреевич Гейм (1758 — 1821) — профессора Московского университета.], и я только через две недели после моего приезду получила аттестат. Следовательно, до И. И. дошел он слишком через месяц после моего отъезду. Посылаючи же аттестат, я к нему писала и благодарила его, что он взял Никотиньку под свою протекцию, но оно было немножко поздно. Тем более, что я не успела поблагодарить его в Петербурге, ибо за день только до моего отъезда он его принял. Теперь три недели как я к нему писала и от него ответу не получила. Ты знаешь, как он аккуратно всегда на мои письмы отвечал. Это и подало мне мысль, что не имеет ли он неудовольствия на меня, то и поручаю тебе это исправить.
      2-е, в бытность мою в Пе<тербурге> я просила Елизавету Марковну [Елизавета Марковна Оленина, урожд. Полторацкая (1768 - 1838) - жена А. Н. Оленина.], чтоб поместить m-r de Petra в библиотеку или куды-нибудь в другое место, что она мне и обещала непременно сделать. Но может она и забыть. То сделай одолжение, постарайся об оном. Ты не можешь представить, какие разные делают прижимки от полиции, а ты знаешь, как он чувствителен и как это его огорчает, также и то, что он мне очень нужен. [Через полтора месяца после написания этого письма швейцарец де Петра умер. См. письмо Батюшкова к сестре Александре от 1 мая 1812 года (II, 211).] Я надеюсь на тебя. Ежели бы я не столько тебя любила, то пожелала бы тебя в Москву: оно бы для меня было приятнее. Прощай, будь здоров и щастлив и не ленись писать. Я видела Карамзина [Николай Михайлович Карамзин (1766 - 1826).] и о тебе говорили.

      А. Н. ОЛЕНИН
      (публикация В. А.Кошелева)
      Алексей Николаевич Оленин (1764 - 1843), известный русский археолог, филолог, палеограф, график, автор многочисленных статей на самые разные темы, глава известного литературного салона, директор Императорской Публичной библиотеки (с 1811 года), президент Академии Художеств (с 1817), член Государственного совета, - был с начала XIX века добрым знакомым К. Н. Батюшкова. Батюшков сблизился с ним и с его семьей еще в 1803 - 1804 годах, когда служил у М. Н. Муравьева и активно общался со всеми, кто был близок его покровителю. Оленин, европейски образованный человек, Tausendk?nstler («тысячеискусник» - так называл его Александр I), был к тому же сановником, умевшим сделать блистательную карьеру. По отношению к Батюшкову он занял позицию друга-покровителя. Оленин неоднократно помогал Батюшкову устроиться на службу: в начале 1807 года Батюшков служил под его началом в канцелярии генерала Н. А. Татищева, начальника милиционного войска Петербургской области; в 1812 - был определен помощником хранителя манускриптов Императорской Публичной библиотеки, под начало Оленина же. По его заданию Батюшков выполнял различные поручения: в 1818 году обследовал развалины древней Ольвии, в следующем году выяснял условия быта пансионеров Академии Художеств в Италии и т.д. [См.: Майков Л. Н. О жизни и сочинениях Батюшкова // Батюшков К. Н. Соч.: В Зт. СПб.,1887. Т. 1. С. 48-57, 71, 166-168, 190.]
      И вместе с тем Оленин остался для Батюшкова не покровителем, а именно старшим другом. В письме к Оленину (от 24 марта 1809 года из Надендаля) Батюшков вспоминает о своей болезни зимой 1807 - 1808 годов: «Довольно напомнить вашему превосходительству о том, что вы для меня, собственно, сделали, а мне помнить осталось, что вы просиживали у меня, умирающего, целые вечера, искали случая предупреждать мои желания, когда оные могли клониться к моему благу, и в то время, когда я был оставлен всеми, приняли me peregrine errante (блуждающего странника (.итал.)) под свою защиту... и все из одной любви к человечеству». [Батюшков К. Н. Соч.: В 2т. М., 1989. Т. П. С. 84. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы.]
      Уже с ранней молодости Батюшков стал «своим» человеком в салоне Олениных и в его семье. Он был дружен с женой Оленина Елизаветой Марковной (урожд. Полторацкой, 1768 -1838), с его детьми. К 1813 - 1815 годам относится его увлечение воспитанницей Олениных Анной Фурман. Его раннее творчество, до «Видения на берегах Леты» включительно, носит на себе отпечаток эстетических устремлений оленинского кружка: наряду с Н. И. Гнедичем и В. А. Озеровым Батюшков был одним из ярких выразителей художественных поисков этого кружка в литературе первого десятилетия XIX века. Даже и позднее, когда Батюшков отошел от непосредственно «оленинской» ориентации, эти устремления его литературной молодости не исчезли вовсе. Достаточно указать, что, например, виньетки на обложке «Опытов в стихах и прозе» (1817) были сделаны И. Ивановым и И. Чесским по рисункам Оленина.
      Письма и записки А. Н. Оленина к Батюшкову публикуются по автографам: ИРЛИ. Ф. 19. Батюшков. Ед. хр. 41 (письма 1-5), 72 (записки 6-7). Два позднейших письма Оленина к Батюшкову: от 18 ноября 1817 года (РНБ. Ф. 50. Ед. хр. 5) и от 13 марта 1819 года (РГБ. Ф. 211. К. 3619. № 1-3) не публикуются, так как они уже давно (начиная с очерка Л. Н. Майкова) использованы в литературе о поэте.

      1
      С.П<етербург>. 25 июня 1808
      Любезный мой Константин, хотя не порфирородный, но пиитоприродный, конечно, должен сетовать на меня за глубокое мое молчание на все его дружеские вызовы. - Но когда мой молодой друг узнает, что во время его отсутствия я сам был отсутствен от здешних мест, что я успел побывать в Новегоро-де, в Торжке, Твери, Москве, Калуге, Туле, Веневе, Зарайске, Рязани, в Касимове и обратно приехал в Петербург, окончив 160 верст моего путешествия к Чухонской Столице по камням на перекладных. - Что, - приехав сюда, нашел я жену больную, всех приютинских [Приютино - мыза в 16 верстах от Петербурга, где была устроена летняя дача Олениных, любимое место времяпрепровождения гостей дома.] домочадцев в горячке. - Графа Татищева [Граф Николай Николаевич Татищев (1739 - 1823), начальник 1-го Земского войска, где в 1807 году служил Батюшков. Оленин был правителем канцелярии графа Татищева.], отъезжающего в отпуск. – Гурьева [Граф Дмитрий Александрович Гурьев (1751 - 1825), в 1808 году — товарищ министра финансов, ведавший делами по ополчению.] тоже... И что по новой моей должности помощника графа А. С. Строганова при императорских библиотеках [27 апреля 1808 года А. Н. Оленин был назначен помощником главного директора Императорских библиотек графа Александра Сергеевича Строганова (1733 - 1811).], должен я приводить тщетный десятилетний труд, при разборе Залузской библиотеки [Имеется в виду библиотека польских аристократов братьев Андрея и Иосифа Залусских, полученная русским правительством в качестве трофея после взятия Варшавы в 1794 году. Она составила основу фонда Императорской Публичной библиотеки.] употребленный, в порядок... Тогда, может быть, Константин Николаевич, по ложа гнев на милость, скажет мне, подняв правую руку в верх, протянув указательный и средний палец и сложив первый с четвертым пальцем, как древние ораторы делывали и как делают наши попы: Прощаю и разрешаю. А я ему - Чуфис! — Теперь будем говорить дело. Твои письма от 17 апреля и от 4-го июня с книгами получил по возвращении моем. - Много, премного благодарю — и прошу еще десятка три обещанных прислать, я в книгах никогда не отказываю, какого бы рода они не были. - Твое первое письмо меня очень порадовало, в нем видно действие вольного воздуха и сельской жизни. Второе письмо меня опечалило, - неужели это в порядке вещей, чтоб тем умирать, которые могут приносить нам утешение на земле, и тем жить, которые ее тело гнетут своим бытием? -Но Судьбы Божий неисповедимы. - Toit est prevayanse, recompense, ou punition, comme dit I'Hermite dans Zadig. [Все предвидится, вознаграждается или наказывается, как говорит Отшельник в Задиге (фр.). Неточная цитата из повести Вольтера «Задиг, или Судьба» (гл. 20).] -C'est le Cas de dire avec Moliere, ou la vertu va t'elle Le nicher? - Ou est ce que la sainte Morale est all?e Le nicher?.. dans Voltaire-Arouet - mauvais Calembourg. [Это тот самый случай, когда хочется сказать вместе с Мольером: куда же добродетель сумела тебя поместить? - и не святая ли мораль соизволила спрятать? У Вольтера-Аруэ скверный каламбур (фр.).] - А хорошо, если б это с ним за 60 лет перед его смертью случилось: многих бы не утопили, не расстреляли, не сожгли, не съели и проч. и проч. Не знали бы мы, что такое les noyades, les fusillades, les manages republicaines, - les bivaes, - les d?siccations, - les Marraudeurs - etc, etc, etc. [Потопления, расстрелы, республиканские свадьбы, перемещения, демонстрации, мародеры и т.д. и т.п. (фр.). Здесь перечисляются ужасы Великой Французской революции.] - Это я разболтался от избытка сердца, уста глаголят. - Только здесь не от радости, а от горя.
      Вчера встретил я твоего Филипа, только не Македонского, а приверженного твоего клеврета [Филипп, слуга Батюшкова, постоянно живший в Петербурге (упоминается в письмах поэта 1807 - 1811 годов).], - и обрадовался, что при верном случае могу к тебе выслать медаль, к которой я большую цену приписываю, особливо когда она висит на георгиевской ленте, как у тебя, с надлежащим свидетельством почтенного Старика нашего. [Имеется в виду орден «святыя Анны третьего класса», которым Батюшков был награжден императорским указом от 20 мая 1808 года (РНБ. Ф. 50. Ед. хр. 2). Под «Стариком» разумеется Н. Н. Татищев.] - Вот она, прошу любить да жаловать. - Теперь дело-то раскусили. Сперва от нее рожу отворачивали, - а теперь всякой ее хочет иметь, не можем от просьб избавиться. - За тем прощай, любезный мой Константин Николаевич, - будь здоров. Приезжай к нам, не принимай всего на сердце. - Время все перемелет. - Пиши к нам и будь уверен в нелицеприятной моей к тебе привязанности.
      Алексей Оленин.
      Жена на даче со всеми детьми. За нее тебе кланяюсь.

      ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 41. Л. 1-2. (Далее указываются только номера дела и листов.)
      Это письмо - ответ на письма Батюшкова к Оленину от 17 апреля и 4 июня 1808 года, до нас не дошедшие. В это время Батюшков находился в Вологде и в родовых имениях, где занимался делами по вступлению в права наследования.

      2
      14 нояб<ря> 1808. С. П<етербург>
      Сейчас вошел ко мне человек от Гв. Капитана Воейкова [Алексей Васильевич Воейков (1778 - 1825), офицер и литератор.] и принес ко мне письмо от любезного нам Константина Николаевича. - Сей час сел я писать и отвечаю, хотя не на морозе, а в теплой комнате, но однако ж дрожь меня пробирает. - Шельма Вольтер в Кандиде где-то сказал: le doge a ses peines, les gondaliers ont les leurs. [У дожа свои печали, а у гондольеров свои (фр.). Цитата из повести Вольтера «Кандид, или Оптимизм» (гл. 24).]- Так-то и между нами то же. - Ты, любезный друг, как дож Венецианской, хотя и на морозе, но пожинаешь лавры. - Хотя в колпаке и скорчившись, сидит, - но, может быть, пожинать их будет. — А я здесь, хотя в теплом углу, но Судьба привела меня плакать над бедным моим Николаем [Старший сын Оленина, Николай Алексеевич (1793 — 1812).], который вдруг у меня занемог, и такою странною болезнью, что мы и ума приложить не умеем. - Это не падучая - это не родимчик - это не конвульсии. - Но он, во всей памяти, так сильно все эти дни был терзаем корчами, что три человека едва могли его держать. - Вообрази ты наше состояние, это, право, стоит кучи шведов, которые вдруг вылезут, кричавши: Юра! - и которых потом, как бздунов, прогонят. - Теперь обращаюсь к вам, любезный друг, и к миленькой моей сторонушке, где я в первый раз нюхал неприятельский порох. [А. Н. Оленин с января по март 1789 года служил подполковником в Псковском драгунском полку, в составе которого принимал участие в военных действиях против Швеции на территории Финляндии.] - Не хорош он, проклятой, а для русского дворянина все-таки лучше должен быть самого лучшего нынешнего miel d'Angleterre - parfum a la made et tref Renomm?. [английского меда — духи модные и весьма респектабельные (фр.).] - Вот мой Символ Веры. - Очень рад, что шведов вы поколотили, - а все их жаль, се tour de braves genb. [все они - бравые ребята (фр.).] - А всего жалчее бедный Петин. [Иван Александрович Петин (1789 - 1813), близкий друг Батюшкова, офицер и поэт-дилетант, был жестоко ранен в ногу в сражении под Иденсальми 29 октября 1808 года.] - Что делать, это участь военного человека. - Что мне еще сказать, милый мой друг, хотя и безвременно, буду я тебе говорить о здешнем нашем житье-бытье. - Но я знаю, по крайней <мере>, мне это так казалось, что весьма приятно себя заглушить (если можно) под ядрами и пулями неприятельскими, разными известиями из родимой стороны. - Итак, я тебе скажу, что Катерина Федоровна [После смерти М. Н. Муравьева его вдова Екатерина Федоровна (урожд. Колокольцова, 1771 - 1848) переехала с детьми на жительство в Москву. Указанное письмо к ней Батюшкова не сохранилось.], не дождавшись морозов, уехала, а даже и переехала уже в Москву, а потому я твое письмо к ней туда завтра пошлю. - Потом скажу еще, что третьего дня получил я от Владислава Александровича Озерова пятой акт Поликсены [Имеется в виду трагедия В. А. Озерова «Поликсена» (1808).], который за домашними моими огорчениями я еще не читал. Потом, что еще тебе сказать? -
      Фуриозо танцует на веревке, а Дюпор прыгает на полу. [Под «Фуриозо» разумеется Фурро, династия французских канатоходцев. Луи Дюпор (1783 - 1853) — прославленный французский танцовщик, выступавший на петербургской сцене в 1808 - 1812 годах.] -Французских актеров наехала целая арава, один другова хуже. У нас в доме те же лицы и те же знакомые, давно только не видал я Гнедича, Бог знает, что с ним сделалось. [Письма Оленина к Н. И. Гнедичу см.: РГБ. Ф. 211. К. 3618.] За тем прощай, любезный друг Константин Николаевич. - Да поможет тебе Бог во всех твоих предприятиях. - Надейся на него, уверяя, что чему быть, тому не миновать, et alles vous coucher par la dehus. [оставьте меня в покое (фр.).] - Да еще пиши и люби преданного тебе душою и сердцем Алексея Оленина.
      Жена и все мои домашние всем сердцем тебе кланяются.

      Адрес: Его благородию милостивому государю моему
      Константину Николаевичу Батюшкову,
      Лейб-гвардии Егерского полка Г-ну прапорщику,
      В Финляндии, где обретается.

      №41. Л. 3-4.
      Письмо Оленина является ответом на не дошедшее до нас письмо Батюшкова из финляндского похода, куда он отбыл в начале октября 1808 года.

      3
      С. П<етербург>. 8 апреля 1809.
      Христос воскресе! Любезный друг Константин Николаевич, насилу-то мы от тебя весточку получили. - Долго ли мы будем аукаться, как будто в Лету? - Что делать, живи не так, как хочется, а так, как Бог велит. - Твои поручения меня сокрушают, везде искал Jerusalime Liberata и Petrarco, - но нигде их нет у книгопродавцев на италиянском языке [В письме Батюшкова содержалась просьба прислать ему «Освобожденный Иерусалим» Тассо и стихи Петрарки.], однако же, отчаиваться не надобно, или ты их скоро приедешь сам сюда читать, или я к тебе их доставлю, хоть из земли вырою. - Теперь поговорим о здешних делах. Сегодня приятель твой, любезный наш Н. И. Гнедич, в большой тревоге. - Сегодня играют в первый раз его Танкреда по-русски. [8 апреля 1809 года на петербургской сцене была представлена трагедия Вольтера «Танкред» в переводе Н. И. Гнедича с Е. С. Семеновой в главной роли.] - Ты можешь себе представить, как его теперь коверкает. - Я было хотел много писать, но, во-первых, я недавно выздоровел, а теперь вдруг попал в свадьбу. - Моя племянница, Фед<ора> Мар<ковича> Полторацкого [Полторацкий Федор Маркович - старший брат Е. М. Олениной.
      ] дочь, выходит замуж, и такая у меня кутерьма, - comme la cour du Roi petaut, ou personne ne j'entende. [как в бедламе короля нищих, где никто никого не слышит (фр.).] -
      Итак, я принужден кончить и отложить долгописание свое до другова времени. - За тем, во-первых, будь здоров, а во-вторых, не забывай истинно тебе душою преданных, мужа и жену - Алексея Оленина с Елизаветою.

      Адрес: Его благородию
      Константину Николаевичу Батюшкову,
      Лейб-гвардии Егерского полка г-ну прапорщику,
      в Новой Финляндии, где обретается.

      №41. Л. 5-5 об.
      Ответ на письмо Батюшкова от 24 марта 1809 года из Надендаля (II, 84-85).

      4
      С. П<етербург>. Декаб<ря> 3-го 1809 г.
      <...> получил, любезный, замы
      <...> и почтенный (хотя и молодой)
      <...> Константин Николаевич –
      <...> оценный для меня подарок!
      <...> - Я истинно был им порадо-
      <...> инному твоему здесь титулу.
      <...> но имени Забавного Сочинителя,
      <...> Видение на берегах Леты. –
      <...> и Патоса - de granurea!!!
      <...> ет и на нашей улице праз-
      <...> не было у нас Лафонтенов,
      <...> уг явились, Богданович! –
      <...> и Крылов. - Не думали мы
      <...> как является нам истинный
      <...> тель - du temple du Gout - He
      <...> об я льстил. - Ты знаешь,
      <...> нстантин Николаевич, что
      <...> делу не мастер. За тем
      <...> продолжение будет впредь, в
      <...> теперь дерленьденьдень! Почта
      <...> по всем по трем. - Навек
      тебе преданный Алексей Оленин.

      №41. Л. 7.
      Поврежденное письмо Оленина (сохранилась лишь правая половина разорванного поперек листа) представляет собой отзыв о сатире Батюшкова «Видение на брегах Леты». Эта сатира, написанная в Хантонове осенью 1809 года, была послана Н. И. Гнедичу с письмом от 1 ноября (II, 106-111). Тот прочитал сатиру в салоне Олениных, что вызвало недовольство Батюшкова (II, 112). Данное письмо Оленина - поздравление поэта, а также ответ на его письмо от 23 ноября 1809 года (II, 113-114).

      5
      7февра<ля> 1811.
      Каких бы я не приводил доводов к моему извинению, все однако ж молчать мне, как щуке, не должно было, хотя впрочем и писать много мне не можно. - Итак, в надежде только на старую русскую пословицу, которая говорит, что повинную голову и меч не сечет, начал я мое письмо к милому, любезному и упрямому моему Константину Николаевичу. - Милому и любезному по уму его и сердцу, — а упрямому по тому, что Бог знает, по каким причинам забился в Зырянское царство и нас всех, истинно его любящих, а может быть и вздыхающих, лишил удовольствия видеть его, говорить с ним и пользоваться вблизи его дружбою. - Ведь и за тридевять земель, как бы ни хотелось, рука об руку не ударишь, - обо всем не переговоришь, о том, о другом не поспоришь, в службу не войдешь - и проч. и проч. Между тем, лета уходят, болезни усиливаются. - А болезням иногда лекарство самое действительное бывает дружеская беседа. - Итак, приезжай к нам хоть на минуту, дай себя облобызать искренно тебя любящему и преданному тебе А. Оленину.
      Адрес: Его высокоблагородию милостивому г-рю моему
      Константину Николаевичу Батюшкову.
      В Вологде, в доме г. Шипилова

      [Павел Алексеевич Шипилов (1784-1856), вологодский помещик, муж сестры поэта Елизаветы. Дата рождения Шипилова установлена И. В. Чекаловой]

      №41. Л. 8-8 об.
      Это письмо написано в ответ на обиду, высказанную Батюшковым в письме Гнедичу из Вологды от 26 января 1811 года: «Я писал к Алек<сею> Ник<олаевичу> об иностранной коллегии, но не получил ответа; само собой разумеется, что просить с этих пор никого и ни о чем не буду» (II, 154-155). Вероятно, Гнедич рассказал Оленину об этой обиде поэта, - и тот отвечал. Батюшков в этот период собирался устраиваться на службу; Оленин, зная его непостоянный характер, предложил этим письмом встретиться и обсудить его проблемы в «дружеской беседе».

      6
      Я ожидал любезного Константина Николаевича рано, но дождаться не мог, ибо нужно мне было поранее отправиться, чтоб жену встретить на Пороховых. [Возле Пороховых складов под Петербургом находилась дача Олениных Приютино.] - Итак, посылая к Константину Николаевичу 22 экземпляра на лучшей бумаге и 3 экземпляра в переплете, да 600 на простой бумаге (которые бы надобно просушить, а то сопреются), желаю ему доброго пути, здоровия и на враги одоления. [Уезжая из Петербурга в Москву, Батюшков собирался сразу же вступить в действующую армию. См. в письмах его этого времени (II, 224-229).] - Если можно!
      Преданный А. Оленин
      15 авгу<ста> 1812.

      № 72. Л. 1.
      Записка Оленина датирована временем, непосредственно предшествовавшим отъезду Батюшкова из Петербурга в Москву в начале Отечественной войны. В Москву поэта настоятельно просила приехать Е. Ф. Муравьева. Как явствует из содержания записки, Оленин, предоставив Батюшкову отпуск от службы в библиотеке, поручил ему комиссию, связанную с доставкой какой-то только что отпечатанной в типографии книги.

      7
      <Первая половина 1813>
      Вот экземпляр прекрасного творения любезного и милого моего Константина Николаевича! - Куда бы хорошо было, если б он, отложа лень и сплин свой, поскорее бы выправил те места, которые он полагает исправить, и ко мне бы потом прислал экземпляр для переписки, совсем уж начисто. –
      Но когда ж это случится?
      После дождичка в четверг. —

      № 72. Л. 2.
      Записка датируется условно. Как явствует из ее содержания, здесь имеется в виду сатира Батюшкова «Певец, или Певцы в Беседе Славено-Россов. Балладо-эпико-лиро-комико-эпизодический Гимн» (1813). Именно такое заглавие носит список этой сатиры, принадлежавший Оленину (РНБ. Ф. 542. Ед. хр. 725).

      А. П. ПОЛОЗОВ
      (публикация В. А. Кошелева)
      Алексей Петрович Полозов (1785 - 1812) был сослуживцем Батюшкова и Н. И. Гнедича по Департаменту народного просвещения. Сохранившееся дело о его службе (РГИА. Ф. 733. Оп. 86. Ед. хр. 118) позволяет установить некоторые факты биографии этого, по-видимому талантливого, но рано умершего, человека. Полозов вступил на службу 24 декабря 1805 года «в числе положенных при департаменте дворян на собственном его содержании без произвождения ему жалованья». До этого он служил пажом (уволен «за слабостию здоровья»), затем был определен в Комиссариатскую экспедицию государственной военной коллегии. В министерстве народного просвещения Полозов дослужился до чина титулярного советника, был уволен по прошению 11 января 1810 года, собираясь «продолжать службу при С.Петербургском военном губернаторе». Весной 1812 года скоропостижно скончался; Батюшков был на его похоронах (II, 211).

      С<анкт> П<етер>бург. 14-го апреля 1811 года
      Спешу сообщить тебе, почтеннейший друг Константин Николаевич! приятнейшие новости, которые тебя верно порадуют. — Гнедич произведен в коллежские асессоры [Чин коллежского асессора был восьмым по «Табели о рангах» и приравнивался к воинскому чину майора; достижение этого чина было тем более важно, что означало преодоление некоего рубежа: большинство мелких чиновников так и оставались «вечными титулярными советниками».], и посмотри, какой прекрасной об оном указ:
      ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО по уважении отличных дарований находящегося в Департаменте Народного просвещения Титулярного Советника Гнедича, известного своими переводами и стихотворениями, Всемилостивейше пожаловать соизволил его в Коллежские Асессоры на основании 9-го пункта Высочайшего Указа от 14-го генваря сего года.
      № 1030 Подписал Г<раф> Алексей Разумовский.
      Апреля 10
      1811
      Слава князю Гагарину [Князь Иван Алексеевич Гагарин (1771 - 1832) управлял двором великой княгини Екатерины Павловны, принцессы Ольденбургской; через посредство актрисы Е. С. Семеновой (на которой позднее женился) покровительствовал Гнедичу.], нельзя не почитать его. Разумовский сам собою никогда бы этого не сделал. [Граф Алексей Кириллович Разумовский (1748 - 1822) был в 1811 году министром народного просвещения. В деле этого министерства о службе Н. И. Гнедича (РГИА. Ф. 733. Оп. 86. Ед. хр. 55. Л. 7) высочайшее соизволение на производство в коллежские асессоры датировано 7 апреля 1811 года. Аргументация следующая: «Он <...> известен своими переводами и стихотворениями и теперь занимается переводом Гомера на российский язык».] Князь настроил Великую княгиню, а она не давала покоя графу, и так дело сделано. Государь изъявил желание прочитать «Илиаду» [К 1811 году Гнедич перевел александрийским стихом 7, 8 и 9-ю песни «Илиады» (продолжая работу Е.И. Кострова, издавшего 6 песен своего перевода в 1787 году). В начале 1812 года он приступил к новому переводу всей «Илиады» гекзаметром.], и Разумовский ее представит. Дай Бог, чтобы при сем случае граф, хотя внушенный честолюбием, довершил свое благодеяние, испросив у Государя такую сумму, которая бы обеспечила состояние Гнедича на всю жизнь его. — Дай Бог, чтобы мы скорее его с этим поздравили, а между тем посмотри, что сделал для него Оленин. - Он определил его Помощником библиотекаря Императорской библиотеки, с оставлением при прежней должности в Департаменте просвещения. По сему новому месту он получает жалованья 900 руб. в год и весьма хорошую казенную квартиру. Оленин заслуживает всю нашу признательность; ты знаком с ним и переписываешься, и так не забудь поблагодарить его. - Надеюсь, что сии новости заставят тебя простить меня за долговременное мое молчание. - Именем дружбы заклинаю тебя не сердиться, если б ты знал, что со мною в это время делалось, какие тягостные обстоятельства были и теперь еще продолжаются (а кончутся Бог ведает когда), тогда б ты верно пожалел обо мне и не прерывал бы своего приятного ко мне писания. - Ради Бога пиши ко мне, и если не можешь часто, то хотя изредка, хотя по нескольку строчек. Ты теперь живешь в Москве и верно видаешься часто с Карамзиным, с Жуковским; напиши, что делают они, не написали ли чего-нибудь нового, а лучше пришли своих стихов, пришли что-нибудь из Тасса; ужели ты его оставил [Имеется в виду перевод на русский язык поэмы Т. Тассо «Освобожденный Иерусалим», над которым Батюшков работал в 1807 — 1809 годах. Были опубликованы лишь два отрывка из этого перевода (из I и XVIII песен (I, 360-366)).], тебе право грех, сам Аполлон тебя за то накажет. -
      Крылов печатает вторую часть своих басен [Первая книга басен И. А. Крылова вышла в 1809 году; в 1811 году появилось продолжение (под заглавием «Новые басни Ивана Крылова»). Всего Крылов успел выпустить 9 книг своих басен.], они все бесподобны, как скоро выдут из печати, я немедленно их пришлю тебе. - Ожидая с нетерпением твоего ответа, остаюсь навеки весь твой
      А. Полозов.



      И. В. Чекалова
      НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ РОДСТВЕННИКОВ К. Н. БАТЮШКОВА
      (по документам Государственного архива Вологодской области)
      [Печатается в авторской редакции. – Прим. ред.]
      Константин Николаевич Батюшков прожил долгую жизнь, но ровно половина ее была омрачена тяжелой душевной болезнью, которая исключила его из культурной и тем более литературной среды. Последние годы он провел в Вологде под опекой родных, ставших впоследствии наследниками его небольшого состояния.
      Теперь, когда прошло более 200 лет со дня рождения поэта, события его жизни и судьбы людей, близких ему, позволяют восстановить архивные документы. Несколько лет назад в Вологодском государственном музее-заповеднике была обнаружена машинописная копия письма, присланного в музей в 1926 году из Орла. Оно было написано внучкой Елизаветы Николаевны Шипиловой, родной сестры К. Н. Батюшкова, и подписано «...с почтением Е. Шейбер - член коллектива безработных учителей».
      Из текста письма следовало, что серьезные материальные трудности заставили автора обратиться в музей с предложением приобрести картины, некогда принадлежавшие поэту, а также портреты К. Н. Батюшкова и его родственников, уцелевшие после разгрома ее имения в 1918 году.
      «Вы спрашиваете меня, на каких условиях я согласна передать все эти вещи музею. Трудно мне Вам отвечать. Продавать и торговать этими памятниками моей семьи мне противно. Я всегда говорила моему мужу, ныне умершему, что в случае моей смерти я желаю, чтобы эти вещи были переданы Вологодскому или Ярославскому музею, конечно, в дар. Но тогда я была очень богата, а теперь, когда у меня отняли все, что я имела, я превратилась совершенно в нищую, и с большим трудом, живя впроголодь и оборванная, в коммунальном доме, в общей комнате, я зарабатываю свой кусок хлеба уроками иностранных языков, а мне уже 59 лет. И вот я бы желала, если это возможно, чтобы взамен этих вещей мне назначили бы пожизненную пенсию, как единственной оставшейся в живых и близкой родственнице К. Н. Батюшкова». [ВГИАХМЗ. Научный архив. Оп. 1. Д. 14. Л. 31 об.]
      Реакция музея на это письмо нам неизвестна, так же как неизвестна и судьба картин и портретов, которые, к нашему большому сожалению, в музей не поступали. Кроме того, фамилия Е. Шейбер, как оказалось, нигде в биографии К. Н. Батюшкова до сих пор не встречалась, несмотря на близкое родство с поэтом, которому она приходилась внучатой племянницей. Это удалось установить, исследуя генеалогическое древо рода Шипиловых. Павел Алексеевич Шипилов был мужем Елизаветы Николаевны Батюшковой, сестры поэта. К. Н. Батюшкова и П. А. Шипилова связывали не только родственные, но и теплые дружеские отношения. [Об этом свидетельствуют письма К. Н. Батюшкова к Е. Н. и П. А. Шипиловым, опубликованные В. А. Кошелевым в «Ежегоднике Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1980 год» (Л., 1984. С. 129-148).]
      Поиск подлинного письма Е. Шейбер в Государственном архиве Вологодской области пока не увенчался успехом. Но удалось обнаружить документы, представляющие интерес для уточнения отдельных фактов биографий родственников поэта и ранее не публиковавшиеся. Это копии свидетельств из Вологодской и Новгородской Духовных консисторий о рождении и крещении К. Н. Батюшкова и его сестер (кроме Александры), а также копии свидетельств о венчании старшей сестры поэта Анны с Абрамом Гревеницем и о рождении у них сына Григория.
      Эти документы были представлены в 1856 году в Вологодскую палату гражданского суда сестрой поэта Варварой Николаевной Соколовой и племянниками Григорием Гревеницем и Леонидом Шипиловым для подтверждения родственных связей с К. Н. Батюшковым при вступлении их в наследство после смерти поэта.
      В Государственном архиве Вологодской области обнаружена копия свидетельства о рождении К. Н. Батюшкова, которая подтверждает уже известную дату рождения поэта: 18 мая 1787 года. До сих пор эта дата приводилась со ссылкой на то, что сведения о времени и месте рождения поэта были сообщены его сестрой Александрой Николаевной Батюшковой Николаю Ивановичу Гречу и впервые указаны им в «Опыте краткой истории русской литературы» (СПб., 1819 - 1822).
      Вологодская Духовная консистория на основании записей метрической книги Екатерининской церкви города Вологды выдала свидетельство о том, что «у господина надворного советника Николая Львова сына Батюшкова родился сын Константин тысяча семьсот восемьдесят седьмого (1787) года мая восемнадцатого (18), а крещен июня восьмого (8). При крещении восприемником был Вологодского наместничества господин губернатор его превосходительство Петр Федоров сын Мезенцов». [ГАВО. Ф. 178. Оп. 6. Д. 1845. Л. 24.]
      В этой же церкви в 1791 году была крещена и младшая дочь Николая Львовича и Александры Григорьевны Батюшковых - Варвара. [Даты рождения Александры и Варвары Батюшковых были установлены В. А. Кошелевым по документам о разделе имения матери поэта А. Г. Батюшковой (ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 55. Л. 2 об.-З). См.: Кошелев В. Константин Батюшков: Странствия и страсти. М., 1987. С. 14. Запись о рождении В. Н. Батюшковой была обнаружена P. M. Лазарчук в метрической книге церкви «Св. великомученицы Екатерины, что во Фроловке». См. об этом: Лазарчук P. M. Новые архивные материалы к биографии К. Н. Батюшкова (о принципах построения научной биографии поэта) // Русская литература. 1988. № 4. С. 153.]
      Сведений, уточняющих или подтверждающих дату рождения Александры Батюшковой (1785) по данным метрических книг, пока не найдено. [Там же.]
      В копиях свидетельств, выданных из Новгородской Духовной консистории и составленных на основании метрических книг Устюжского уезда села Даниловского, указано: «...А за тысяча семьсот восьмидесятый год под № 3 апреля 25-го дня села Даниловского у помещика Николая Львова Батюшкова родилась дочь Анна». [ГАВО. Ф. 178. Оп. 6. Д. 1845. Л. 29.]
      И тут же: «...За тысяча восемьсот второй год под № 2 февраля пятнадцатого дня помещик Абрам фон Гревениц лютеранского исповедания повенчан первым браком с дочерью Устюжского помещика Николая Батюшкова Анной Николаевой». [Там же. Л. 29. Этот документ позволяет уточнить дату брака Анны Батюшковой с Абрамом Гревеницем (1801), называемую Л. Н. Майковым в примечании к 3 тому «Сочинений» К. Н. Батюшкова (СПб, 1886. С. 598).]
      Из Вологодской Духовной консистории представлена копия свидетельства, где значится, «что у статского советника Абрама Ильича Гревенца от жены его Анны Николаевой, проживавших в селе Закрышкино Вологодского уезда, родился сын Григорий 1803 года января 15 дня, который крещен при Николаевской Выколупкинской церкви <...> восприемником при его крещении был прапорщик Лев Степанов Бердяев и надворная советница Наталия Алексеева Бердяева». [ГАВО. Ф. 178. Оп. 6. Д. 1845. Л. 23.]
      О рождении Елизаветы Николаевны Батюшковой Вологодская Духовная консистория на основании метрической книги Спасской церкви, что на Угле, Грязовецкого уезда сообщает следующее: «У помещика сельца Глуповского Николая Львова Батюшкова родилась дочь Елизавета 1782 года апреля 21-го дня». [Там же. Л. 20.] По имеющейся в ГАВО метрической книге эту дату удалось перепроверить. [Там же. Ф. 496. Оп. 10. Д. 9. Л. 429.]
      Поскольку в документальном повествовании В. А. Кошелева «Константин Батюшков: Странствия и страсти» со ссылкой на «Русский провинциальный некрополь» (СПб., 1914. Т. 1) сообщаются другие данные о рождении Анны (1783) и Елизаветы (1784) [Кошелев В. Константин Батюшков: Странствия и страсти. М., 1987. С. 14. Мысль о том, что даты рождения сестер Анны (1783) и Елизаветы (1784) требуют проверки и уточнения, высказала P. M. Лазарчук (Новые архивные материалы к биографии К. Н. Батюшкова (о принципах построения научной биографии поэта). С. 163.], то из приведенных архивных документов следует, что установлены точные даты рождения двух старших сестер поэта.
      Документы, обнаруженные в ГАВО, также позволили составить генеалогическое древо рода Шипиловых до начала XX века и установить личность автора письма, присланного в музей в 1926 году.
      Павел Алексеевич Шипилов (1784 - 1856), муж Елизаветы Николаевны Батюшковой, происходил из небогатого дворянского рода. Его отец Алексей Никитич Шипилов (1731 - 1820) всю свою жизнь посвятил военной службе, начав ее в 1752 году. На долю военных людей в XVIII веке пришлось много походов и сражений. В чине премьер-майора Орловского пехотного полка А. Н. Шипилов участвовал в битве с турками за крепость Бендеры и проявил «...отличное мужество при штурмовании Бендерской крепости, на которую был первым вступившим по лестницам, с храбростию предводительствовал своею командою, отнимая у неприятеля бастионы, батареи и улицы». [Судравский В. К. Кавалеры Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия за 140 лет (1769 - 1909) // Военный сборник. 1910. № 2. С. 220.] За проявленную храбрость Алексей Никитич Шипилов был награжден 1 ноября 1770 года орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. [Список воинскому департаменту и находящимся в штате при войске, в полках, гвардии, в артиллерии и при других должностях генералитету и штаб-офицерам такожде кавалерам Воинского ордена и старшинам в нерегулярных войсках. На 1776 год. СПб. С. 282.]
      Этот орден, учрежденный Екатериной II в 1769 году, давался только за конкретные подвиги в военное время. В статуте ордена было сказано: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену св. Георгия за воинские подвиги; удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнил во всем по присяге, чести и долгу, но сверху сего ознаменовал себя на пользу и славу Российского оружия особенным отличием». [Кузнецов А. А. Награды: Энциклопедический путеводитель по истории российских наград. М., 1998. С. 48.]
      В «Списке по воинскому департаменту...», изданном в 1776 году, Алексей Никитич Шипилов значится подполковником Архангелогородского пехотного полка с 1773 года [Список воинскому департаменту... С. 100.], где в это время служил отец поэта Николай Львович Батюшков. [Кошелев В. А. К биографии К. Н. Батюшкова // Русская литература. 1987. М» 1. С. 171. (Со ссылкой на документы РГИА. Ф. 840. Оп. 1. Д. 52. Л. 3-3 об.)] А. Н. Шипилов вышел в отставку в чине полковника и поселился в своем имении Маклакове, в 12 верстах от Вологды. Из документов ГАВО следует, что в 1782 году Алексей Никитич Шипилов, «полковник и кавалер», занимал должность коменданта города Вологды. [ГАВО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 76, 82, 366.] Как и многие дворяне, посвятившие себя военной службе и походам, Алексей Никитич мог создать семью только после выхода в отставку. В возрасте 52 лет он женился на Параскеве Андреевне Брянчаниновой (ок. 1756 — 1785) [Дата рождения П. А. Брянчаниновой (ок. 1756) установлена по исповедной ведомости Христорождественской Степуринской церкви за 1778 год, где ей указано 22, а сыну Петру полгода (ГАВО. Ф. 496. Оп. 19. Д. 224. Л. 649). Дата смерти обнаружена в метрической книге Вологды на 1785 год (ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Д. 46. Л. 133 -об.).], вдове статского советника Александра Федоровича Брянчанинова (ок. 1729 - 1782). [Дата рождения А. Ф. Брянчанинова (ок. 1729) установлена по исповедной ведомости Христорождественской Степуринской церкви за 1778 год, где ему указано 49 лет (ГАВО. Ф. 496. Оп. 19. Д. 224. Л. 649). Дата смерти обнаружена в метрической книге Грязовца и уезда на 1782 год (ГАВО. Ф. 496. Оп. 10. Д. 9. Л. 351).] От первого брака у Параскевы Андреевны был малолетний сын Петр. В июле 1784 года у Шипиловых родился сын Павел. [ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Д. 41. Л. 126.] Восприемником при крещении Павла был грязовецкий помещик Семен Андреевич Брянчанинов. Через год после рождения сына Параскева Андреевна умирает. На попечении Алексея Никитича Шипилова остаются двое малолетних детей: сын Павел одного года и пасынок Петр восьми лет.
      Позднее Петр, а точнее Петр Александрович Брянчанинов (1777 - 1829) [Даты жизни П. А. Брянчанинова установлены Л. Д. Соколовой по надписи на могильной плите с кладбища близ села Степурина Грязовецкого района. См.: Соколова Л. Д. Родословие семьи Брянчаниновых // Городок на Московской дороге: Историко-краеведческий сборник. Вологда, 1994. С. 42.] получил в наследство сельцо Юрово Грязовецкого уезда Вологодской губернии и построил в нем большой усадебный дом. Он был женат на Елизавете Алексеевне Чулковой и имел десятерых детей: семерых сыновей и трех дочерей. И фактически от него пошла «юровская» ветвь рода Брянчаниновых. На одной из его дочерей, Елизавете Петровне Брянчаниновой (1812) [ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Д. 76. Л. 336.], женился в 1830 году Григорий Абрамович Гревениц, сын старшей сестры К. Н. Батюшкова Анны Николаевны. [Там же. Оп. 10. Д. 32. Л. 69.] Их семья стала последним приютом больного поэта на долгие годы.
      Павел Алексеевич Шипилов и Елизавета Николаевна Батюшкова, вероятнее всего, были повенчаны в конце 1802 - начале 1803 года, а не в 1801 году. [Л. Н. Майков в примечании к письмам в 3 томе «Сочинений» К. Н. Батюшкова (СПб., 1886. С. 598) пишет: «Шипилов - без сомнения, Павел Алексеевич, женившийся около того времени на Елизавете Николаевне Батюшковой». Поскольку письмо датировано 11 ноября 1801 года, вероятно, отсюда и появилась дата их брака - 1801 год.] В пользу этого свидетельствуют следующие факты:
      1. Только в конце 1802 года П. А. Шипилов вышел в отставку и возвратился в Вологду из Санкт-Петербурга. [Данные формулярного списка П. А. Шипилова впервые опубликованы: P. M. Лазарчук. Письма Н. Л. Батюшкова к К. Н. Батюшкову // Русская литература. 1992. №4. С. 80. (Со ссылкой на документы ГИАМ. Ф. 459. Оп. 1. № 2277. Л. 13 об.-14.)]
      2. В начале февраля 1802 года вышла замуж старшая сестра Елизаветы Николаевны Анна Николаевна.
      3. В рукописном отделе ИРЛИ хранится письмо Павла Шипилова к сестрам Батюшковым, датированное 9 февраля 1802 года, где он обращается к ним как к знакомым, не выделяя ни одну из них. [ИРЛИ. Ф. 19. Д. 75. Л. 1-2.]
      4. Сын Шипиловых, Леонид Павлович, посылая в 1856 году запрос в Новгородскую Духовную консисторию о выдаче ему свидетельства о браке его родителей, просит смотреть его на 1803 год. Но в ответе из консистории сообщается, что «...в метрической книге Устюжского уезда села Даниловского за 1803 год брака статского советника Павла Алексеева и Елизаветы Николаевой Шипиловых не записано, обыска в церкви села Даниловского <...> не найдено». [ГАВО. Ф. 178. Оп. 6. Д. 1845. Л. 34.]
      5. В начале 1803 года Елизавета Николаевна упоминается в документах уже под фамилией Шипилова. [Там же. Ф. 496. Оп. 8. Д. 60. Л. 86 об. В метрической книге Вологды на 1803 год есть запись: «30 апреля госпожи Елизаветы Николаевны Шипиловой у дворового человека Максима родился сын Николай».]
      Елизавета Николаевна была на два года старше мужа. Жили они в доме Шипиловых, который находился в начале Рощенской улицы, в приходе церкви Иоанна Предтечи, «что в Рощенье». [Впервые на этот адрес указал В. А. Кошелев (Вологодские адреса поэта // Красный Север. 1986. 11 мая. № 108. С. 4. Со ссылкой на «Городовую обывательскую книгу Вологды», составленную в 1792 году). Эти данные подтверждает и уточняет Е. Шейбер. Она пишет, что ее отцу принадлежали «дом в Вологде на Московской - ул. (еще в конце XIX века название первой части этой улицы было Рощенская. — И.Ч.) рядом с гостиницей «Золотой якорь», в котором К<онстантин> Н<иколаевич> часто жил, и село Маклаково» (ВГИАХМЗ. Научный архив. Оп. 1. Д. 14. Л. 32).] В их доме несколько раз останавливался К. Н. Батюшков, когда приезжал в Вологду. В послужном списке Павла Алексеевича Шипилова на 1828 год указано, что «за ним состоит в Вологодской губернии и уезда 136, Нижегородской губернии и уезда 97, Владимирской губернии и уезда 7 душ и деревянный дом в Вологде. За женой его родовое в Вологодской губернии того же уезда 48 и Вельского уезда 20 душ». [ГАВО. Ф. 438. Оп. 3. Д. 636. Л. 1 об.] Удалось установить шестерых детей в семье Шипиловых. Трое из них умерли еще в младенчестве. А имена сыновей Алексея, Леонида и дочери Александры, «которые, как видно из отношения Вологодской Духовной консистории, родились: первый 1806 ноября 9-го, Леонид 1819 октября 12-го и последняя 1808 марта 20 » [Там же. Ф. 32. Оп. 1. Д. 168. Л. 33. П. А. Шипилов с детьми был внесен в третью часть «Дворянской родословной книги по Вологодской губернии». Тот факт, что у П. А. Шипилова были два сына, Алексей и Леонид (а не один, как ранее предполагали исследователи), установлен P. M. Лазарчук по его формулярному списку (ГИАМ. Ф. 459. Оп. 1. № 2277. Л. 14) и опубликован: P. M. Лазарчук. Письма Н. Л. Батюшкова к К. Н. Батюшкову // Русская литература. 1992. № 4. С. 80. Даты рождения П. А. Шипилова и его сыновей уточнены по документам Вологодской Духовной консистории, составленным на основании данных метрических книг Вологды.], встречаются в документах 1848 года, представленных П. А. Шипиловым в Вологодское Дворянское депутатское собрание по прошению о внесении его с детьми в дворянскую родословную книгу по Вологодской губернии.
      Как складывалась судьба старших детей Шипиловых, Алексея и Александры, установить пока не удалось. Но к 1856 году единственным наследником Шипиловых остался их младший сын - Леонид Павлович. [Там же. Ф. 178. Оп. 6. Д. 1621. Л. 18-25.] Он же, наравне со своими тетушкой Варварой Николаевной Соколовой, младшей сестрой К. Н. Батюшкова, и двоюродным братом Григорием Абрамовичем Гревеницем, наследует имущество, оставшееся после смерти поэта. [Там же. Д. 1845. Л. 49-52 об.]
      Леонид Павлович Шипилов (1819 - 1900) получил блестящее военное образование в Санкт-Петербургском артиллерийском училище [РГВИА. Ф. 3670. Оп. 51. Л. 116-119.], а затем служил при штабе генерал-фельдцейхмейстера вел. кн. Михаила Николаевича. В отставку вышел в чине полковника гвардейской артиллерии.
      Женой Леонида Павловича была Ксения Николаевна Брусилова (1828 -1900) [ВИМАИВВС. Ф. 25. Оп. 100. Д. 5. Л. 102. Сведения из послужного списка Л. П. Шипилова на 1848 год. Дата рождения К. Н. Брусиловой установлена по метрической книге Вологды на 1828 год (ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Д. 123. Л. 59 об.).], младшая дочь Николая Петровича Брусилова, бывшего гражданским губернатором Вологды в 1821 -1834 годах. Вместе они прожили более пятидесяти лет и умерли в Швейцарии в январе 1900 года. У них было трое детей: сын, названный в честь деда Николаем, и дочери Мария и Екатерина.
      Николай Леонидович Шипилов (1848 - 1904) был кандидатом Императорского Новороссийского университета с 1874 года. Человек всесторонне образованный, он занимался историей, археологическими раскопками, физическими опытами, фотографией, много рисовал. Семью он создал довольно поздно. В феврале 1903 года в возрасте 55 лет «вступил в первый законный брак с девицею Меланиею 16 лет, дочерью крестьянина Орловской губернии, Трубчевского уезда, Красносельской волости села Скуратова Марка Сальникова...» [ГАВО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 1117. Л. 7.] В мае 1904 года у них родился сын Валентин, но, прожив немногим более года, он умер в августе 1905 года. Но еще ранее, 16 ноября 1904 года, в Керчи умирает и Николай Леонидович Шипилов. [Там же. Л. 7 об.] С его смертью обрывается мужская линия рода Шипиловых, если не считать усыновленных им крестьянских детей Клавдия и Зою Сальниковых — брата и сестру его жены Мелании Марковны. Дети Клавдий (1893) и Зоя (1896) Сальниковы были усыновлены Н. Л. Шипиловым еще в 1898 году после смерти их матери Степаниды и с согласия их отца Марка Сальникова. Через пять лет после этого Николай Леонидович Шипилов женился на их шестнадцатилетней сестре Мелании. Клавдий и Зоя Сальниковы получают звание личных почетных граждан и фамилию Шипиловы. По трем завещаниям Николая Леонидовича Шипилова, составленным в мае 1900 года в Вологде, в январе 1903 года в Керчи и в августе 1903 года в Евпатории, они наследуют в потомственное владение движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее ему. Как сложилась судьба Клавдия и Зои, установить пока не удалось, но именно им в своих завещаниях Николай Леонидович оставляет наиболее дорогие семейные реликвии.