5. Вениамин Николаевич Федышин (1953 г.р.), житель п. База сельского поселения Явенгское.
Юлия Сорокина,
ученица 10 класса МОУ «Девятинская средняя общеобразовательная школа» Вытегорского района. Научный руководитель - заместитель директора по воспитательной работе, руководитель школьного историко-этнографического музея Галина Егоровна Антонова.
СУДЬБЫ РОССИЙСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА
В КОНЦЕ XIX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКОВ
(ИЗ ИСТОРИИ СЕМЬИ ПАНФИЛОВЫХ ИЗ СЕЛА ДЕВЯТИНЫ)
Поводом для начала исследования послужило задание, которое я получила от музея школы. Мне нужно было найти старинный дом и рассказать о его истории. Район нашей школы - это старая часть села. На улице Архангельский тракт, в самом центре Девятин, обращает на себя внимание большой, добротный, с шестнадцатью окнами дом. Поинтересовались у хозяйки, Галины Кирилловны Федотовой, не знает ли она дату его постройки. Она ответила: «Знаю. Дом срублен в 1914 году». И с гордостью добавила: «Моим дедом - Александром Филипповичем Панфиловым».
Как выяснилось из дальнейшей беседы с хозяйкой, ее дед был не только известным плотником, но также бондарем и столяром, то есть мастером, изготовлявшим все необходимое для строительства и ремонта дома. В особенности знаменит был своей мебелью - стульями, столами, шкафами. Прославившись своим мастерством, он стал работать на дому; к нему постоянно приходили заказчики. Меня это заинтересовало, и я решила узнать как можно больше о судьбе этого человека с его очень необходимым ремеслом. Мой интерес был также обусловлен тем, что сейчас на территории Девятинского поселения Вытегорского района людей, занимающихся мебельным делом, не осталось (примерно до середины 1960-х годов еще оставались кустари-одиночки). И как следствие утрачены старые знания и навыки. Но и сегодня по-прежнему высоко ценится то, что сделано не машиной, а руками, так как в такое изделие мастер вкладывает мысли и душу. В ходе дальнейшей беседы обнаружились не менее интересные сведения о судьбе жены Александра Филипповича, Степаниды Петровны, а также об истории их семьи.
Учитывая значимость полученной информации, я предприняла попытку провести исследование, целью которого стало восстановление наиболее полной и достоверной картины жизни и трудовой деятельности семьи Панфиловых с конца XIX по первую половину XX веков.
Члены семьи, о которой пойдет рассказ, родились и жили на севере России, в Олонецкой губернии Вытегорского уезда (в наше время - Вытегорский район Вологодской области), в старинном селе под названием Девятины. Оно было основано более 500 лет назад. Впервые упоминается в 1496 году:
«Деревня в Девятине, во дворе Тимошка Федков...»1. Существует оно и по сей день: расположено вдоль Архангельского тракта и шлюзованной части реки Вытегры. В прежнее время, как и сейчас, село было оживленным местом: канал2 и тракт3 всегда давали местному населению возможность заработать и привлекали сюда жителей соседних деревень.
К началу XX века Девятины очень разрослись, экономически окрепли и превратились в красивое село (центр Девятинской волости). Здесь проходила Мариинская система, действовали казенные судоремонтные мастерские, лесопильный завод и картонно-бумажная фабрика. На производстве работало много приезжих людей4.
«Местное же население состояло в абсолютном большинстве из крестьян- хлеборобов, которые имели и обрабатывали земельные участки (из числа крестьян лишь некоторые работали на производстве)»5. Сеяли озимые, яровые хлеба, разводили лен для домашнего потребления. Но успехам хлебопашества препятствовали многие причины: суровый климат, каменистость почвы, недостаток удобрений6. Поэтому собственного хлеба хватало не более чем на 9 месяцев, остальное время приходилось жить покупным. Это заставляло крестьян искать заработок в неземледельческих занятиях. Уходили они на лесные заготовки, на земляные работы по каналу, работали на добыче полезных ископаемых. Мужчины катали валенки, сапожничали, плотничали, женщины занимались рукоделием: пряли, ткали, вязали, вышивали. По данным, например, 1909 года, во всем Вытегорском уезде промыслами занималось 16 336 человек, что составило более 60% взрослого населения7.
Крестьяне села прославились и как люди, тянувшиеся к культуре и образованию. Для обучения детей здесь было открыто два четырехклассных училища: мужское министерское (1871 год) и женское земское. Была и церковно-приходская школа8.
Особое место занимали две церкви: Успения Пресвятой Богородицы (1770 год)9 и Воскресения Христова (1822 год)10. Но нет больше этих церквей. Разрушили их в XX столетии (одну - в 40-е, другую - в 80-е годы).
Старожилы помнят, как гордились они целым архитектурным ансамблем, расположенным на правом берегу Мариинского канала. За каменной оградой стояли две церкви и колокольня, с которой, по мнению жителей, в ясные дни можно было разглядеть Онежское озеро.
В конце XIX века неподалеку от этих церквей и стояла старая избушка, топившаяся по-черному, именно здесь жил Александр Филиппович Панфилов (07.10.1870-26.10.1943 годы жизни) со своей женой (о ней сведений не сохранилось) и сыном Григорием (1896 год рождения). Жили бедно. Имели они небольшой земельный участок да личную свободу, потому как были они государевы крестьяне. В доме, кроме лавок, скамьи и самодельного стола, ничего не было. Спали на большущей печи, находившейся в центре избы. В 1898 году при вторых родах умерла жена. Ребенка спасли. Назвали его Павлом. Вскоре Александр Филиппович «посватал солдатскую вдову Степаниду Романову из соседней деревни Савиной, женщину гордую и работящую, у которой своих детей не было»11.
Степанида Петровна Федоткова родилась 24 ноября 1875 года в д. Белый Ручей Девятинской волости. Будучи маленькой девочкой, она стала свидетелем крупного пожара, тогда целиком сгорела д. Белый Ручей. Была Степанида старшим ребенком в семье и первой помощницей родителям. Она умела делать многое: молотила, вязала снопы, косила, жала. Хорошо шила, пряла, ткала, вышивала. Учиться ей много не пришлось, окончила только два класса церковно-приходской школы. Крестьянская девочка не имела возможности учиться дальше, хотя была очень способной и настойчивой.
С самого начала брак Александра и Степаниды был, насколько я могу судить, счастливым. Это подтверждается и тем, что в семье было много детей, и жили они дружно. Дети Александра и Степаниды: Екатерина (1900-1985), Евдокия (1903-1987), Кирилл (1909-1984), Иван (1913-1982), Александра (1915-1984). Сначала вся семья жила в старом доме, а как нажили богатства - поставили новый (на том же месте). Строил его Александр Филиппович семейным подрядом: со старшими сыновьями Григорием и Павлом.
Как же выглядело это строение? Одноэтажный дом-шестистенок расположен на улице Архангельский тракт. Он бревенчатый, под двускатной крышей, покрытой тесом. Все шестнадцать окон оформлены наличниками. К дому примыкают деревянные сени с основным входом, который дополнен крыльцом. В коридоре четыре двери: одна - в дом, состоящий из трех больших комнат и кухни, вторая - в столярную мастерскую, третья - во двор, а четвертая - в кладовую, где имелись большие лари для хранения съестных припасов. Обычно они доверху были заполнены мукой, солью, зерном и другими продуктами. До настоящего времени в первозданном виде сохранилась раздвижная дверь-стенка, ведущая в кладовую. Она отличается удивительной фантазией: при открывании уходит в левую сторону и принимает форму закрывшейся гармошки.
Во дворе был сарай и два хлева: отдельно для коров и лошадей. Двор, как и дом, был бревенчатый и большой (в конце XX века двор разобрали). Рассказывали, что через двухстворчатые двери с улицы во двор можно было въехать на лошади с телегой и, не распрягая ее, выехать обратно через другие двухстворчатые двери.
Труд был смыслом жизни семьи Панфиловых. Глава семьи, Александр Филиппович, был мастером на все руки. Он и бондарь, и столяр, и плотник. Когда старшие сыновья поженились и решили завести свои хозяйства, то и для них сообща был срублен дом. Земельный участок начинали обрабатывать с ранней весны. Сеяли рожь, овес, лен. На огороде сажали брюкву, лук. Картошки и репы нужно было много, поэтому «садили в поле, на Панфиловской поляне». Степанида Петровна вела домашнее хозяйство. Панфиловы держали двух коров, пару лошадей, овец с десяток, кур. На хозяйке лежали еще и такие обязанности, как стирка, уборка, приготовление пищи. Она славилась умением печь пироги и круглый хлеб. До сегодняшних дней внуки помнят ее «ржаные ягодники». Хлеб обычно пекла «прямо на поду». Позднее, уже в колхозные времена, как вспоминает Г.К. Федотова: «она пекла хлеб и для колхоза "Красный Октябрь" за трудодни. К дому подъезжала лошадь с фургоном, в него грузили хлеб и увозили в магазин. Хлеб ее любили»12.
Много пришлось потрудиться в жизни Степаниде Петровне. В советское время работала в колхозе «Красный Октябрь» в полеводческой бригаде И.Ф. Панфиловой. «Даже когда ей было 70 лет, по просьбе бригадира бегала на поле жать»13. Одевались опять-таки, главным образом, в свое. По воспоминаниям, Степанида Петровна шила одежду на всю семью. Фотоархив Панфиловых (дореволюционный снимок) позволяет нам увидеть одежду, сшитую этой женщиной. Кроме того, она владела ткацким мастерством, поэтому одеяла, половики, дорожки, скатерти тоже были свои. Степанида Петровна умела беречь деньги.
И мебель в доме была в основном самодельная. Это не только лавки да полати, но и раскладной стол, венские стулья, шкаф, кровать, зеркало, сундуки. Галина Кирилловна вспоминает: «Дед занимался изготовлением рам, граблей, санок, бочек. Но с особым увлечением делал мебель. Из соседних деревень приезжали к нему с заказами»14.
Как следует из документов, выделкой из дерева посуды, мебели, колес, саней в Вытегорском уезде занимались очень немногие. Например, в 1910 году таких людей было всего 160 человек. Каждый мастер мог за год заработать от 15 до 20 рублей15. Это был довольно высокий заработок, если сравнить его с заработками крестьян, занимающихся другими промыслами. Так, крестьяне Вытегорского уезда, занятые охотой, в 1909 году заработали всего лишь по 7 рублей16. Таким образом, изготовление мебели на заказ было хорошим приработком к доходам крестьянского хозяйства Панфиловых. Поэтому в доме была своя мастерская. Мы и сейчас можем увидеть столярный верстак, располагавшийся в ней.
Сохранившаяся на сегодняшний день в доме мебель очень удобна и практична. Кроме того, почти каждый образец ее украшен резьбой. Так, привлекает внимание обеденный стол с раздвижной столешницей, которая в раскладку достигает 4 метров. Это очень удобно, например, во время праздников, когда за стол садится большое количество людей. Точеные ножки стола выполнены с большим художественным вкусом. И до настоящего времени он хорошо сохранился, это свидетельствует о том, что мебель делалась мастером основательно, на века. Детей учили всему, что им могло пригодиться в жизни, в том числе и столярному ремеслу. Подтверждением этому служат сохранившиеся в доме образцы мебели, сделанные Кириллом Александровичем (средним сыном).
По рассказам внука, Авенира Александровича Клюнина, стало известно, что Александр Филиппович в 1930-е годы «плотничал при церкви у попа Филарета»17.
В работе исследователя И.М. Наумова приводится рассказ потомственного плотника П.И. Куркина из Архангельской области: «...среди хлебопашцев были всякие умельцы... А церковных дел мастер был и столяр, и плотник, и инженер, и художник в одном лице... Таким был дед мой, А.П. Морозов...»18.
Возможно, таким мастером был и А.Ф. Панфилов. К сожалению, мне не удалось выяснить, обучался ли Александр Филиппович ремеслу у отца, потому что о родителях его сведения не сохранились. А мог он быть и мастером-самоучкой.
Довольно интересные детали жизни мастера можно узнать и по оставшимся в семье письмам, написанным, кстати, очень грамотно. «Назначен я на операцию в четверг», - пишет из Петрограда Александр Филиппович 25 мая 1923 года19. В этом же письме он сообщает: «Теперь положился я на Господа Бога и его святую волю, что Бог даст то и будет». Очевидно, Александр Филиппович имеет в виду исход операции. Много строк в письме посвящено жене: «Стеня, не утруждай гораздо себя, побереги свое здоровье, помаленьку все справляй». Из письма видно, что он любит жену и заботится о ней. О какой же операции идет речь? В письме об этом не говорится.
По воспоминаниям, одним из любимых занятий Александра Филипповича была работа в столярной мастерской, где ему приходилось много строгать и пилить. Пыль от этих работ стала причиной заболевания глаз. Ему был поставлен диагноз - трахома. Последние годы жизни Александр Филиппович прожил совершенно слепым. Сначала был удален один глаз, затем второй. Г.К. Федотова вспоминает, что перед смертью ее дед не ходил, все лежал на печке: «...как упадет, так и не встать ему, надо поднимать». Прожил он 73 года.
Напряженный труд вознаграждался полноценным отдыхом. Галина Кирилловна хорошо помнит рассказы бабушки о праздновании Пасхи. Перед этим семья держала пост. Готовились к празднику заранее: мыли потолки, стены, драили полы в доме. Варили едкий щелок для мытья и стирки. Стирали даже одеяла. На церковную службу ходили всей семьей. Потом шли за праздничный стол. Поп с дьячком ходили по избам, с попом христосовались, одаривали яйцами. Так же широко (не по одному дню) праздновали Рождество, Крещение, Троицу, храмовый праздник Успенья Пресвятой Богородицы. На праздники приезжали купцы с товаром. «Торговали кренделями, «головами» сахара и другим лакомством. Все стоило копейки. Молодежь и дети катались на каруселях. Кругом веселье, смех»20.
А как же строились отношения между членами семьи? Александр Филиппович являлся главой семьи. Эта власть для него была символом ответственности за благополучие и авторитет в обществе. Но он не стремился единолично распоряжаться собственностью всей семьи. Его первым советчиком в принятии любого решения была Степанида Петровна. При любых невзгодах умела она сохранять присутствие духа. Рассказывали, что в годы войны очень долго не было известий от младшего сына Ивана. Хотели даже начать розыск, но Степанида Петровна не разрешила, сказав: «Если жив, то сообщит сам». Так потом и оказалось.
По отношению к близким она была требовательной, даже властной. Не умела хитрить и до конца жизни после смерти мужа чувствовала себя в доме хозяйкой, которой должны были подчиняться все. Был такой случай. Когда ее сын Кирилл Александрович привел в дом молодую жену, которая была родом из Куштозера, Степанида Петровна сказала с иронией: «В лесу родилась, пню молилась, а тебе пригодилась»21. И в то же время Степанида Петровна была радушной хозяйкой и много помогала нищим.
Эта женщина была долгожительницей: прожила до 96 лет. Умерла от старости 1 января 1970 года. Ее жизнь проходила и во времена правления двух царей, и в советское время. Она считала, что при царях жизнь была лучше. До самой смерти женщина не знала, что значит болеть, никогда не пользовалась лекарством, не употребляла алкогольных напитков. В 1960-е годы ее рассказы были записаны участниками московской экспедиции.
А как к власти родителей относились другие члены семьи? Вот один из примеров. Александр Филиппович и Степанида Петровна, как было принято в то время, сами устраивали браки детей. В д. Белый Ручей хорошо была известна семья Клюниных. Они жили в своем доме, имели крепкое хозяйство. Один из сыновей, Александр, работал председателем Девятинского сельпо. Ему приглянулась Евдокия Панфилова. Александр Филиппович и Степанида Петровна согласны были породниться с Клюниными, хотя сама Евдокия была против брака. Судьба Евдокии была решена без ее согласия. Но брак оказался счастливым. Евдокия и Александр прожили счастливо22.
Чего же достигли Панфиловы? Их семья считалась в селе состоятельной и добропорядочной. Были они крепкими середняками. Конечно, много работали, но совместным трудом добивались своего. Словом, жизнь устроилась. Но что ожидало впереди? После установления советской власти многое начало меняться. Стали появляться новые ценности и идеалы. Осуждались старые. Изменился и уклад крестьянской семьи. Вскоре большая семья Панфиловых распалась.
Григорий Александрович, покинув свой дом, уехал с семьей в Ленинград. Работал на заводе имени Егорова, где строил вагоны23. В годы Великой Отечественной войны голод блокадных дней не обошел стороной и его семью. Жена умерла в 1942 году. По Дороге смерти (позднее появилось другое название - Дорога жизни), спасались от голода их дети: Липа, Славик и Леля. Страшно истощенной пришла в Девятины одна Липа. Григорий не смог тогда уехать с детьми. Легко представить, насколько трудно ему было расстаться с ними, но перевесило желание спасти им жизнь. Из всех родных только он пережил блокаду, но сразу после войны умер. В семейном архиве сохранилось письмо, написанное детьми из блокадного Ленинграда родным в Девятины24.
Павел Александрович попал под зоркое око всесильного НКВД. Его арестовали за якобы «антисоветскую агитацию». Случилось это в 1930-е годы. По воспоминаниям дочери Э.П. Родиной, он был сослан в Воркуту, где и умер25. Все три дочери Екатерина, Евдокия и Александра вышли замуж и жили на Вытегорской земле. Имели семьи, растили детей.
Иван Александрович окончил механический факультет Ленинградского института водного транспорта. Службу начинал на Балтийском флоте. Ходил в рейсы за границу. Сохранилось письмо, посланное Иваном из Лондона, которое без марки пришло в Девятины26. В годы войны он находился в Порт-Артуре. После ее окончания в разные годы назначался директором военных заводов и начальником порта в городах Владивостоке, Измаиле, Мурманске. У него на ремонте стоял атомоход «Ленин». Последние годы жил в Ленинграде, работал начальником конструкторского бюро. Службу закончил в звании подполковника.
После смерти Александра Филипповича и Степаниды Петровны в доме остались Кирилл Александрович и его жена Наталья Васильевна. Кирилл Александрович всю жизнь проработал в Девятинских судоремонтных мастерских старшим мастером токарного цеха. В годы войны у него была бронь, поэтому на фронт его не призывали. Занимался выпуском военной продукции (изготовлял ножи и другое). Наталья Васильевна в военные годы работала заведующей в Девятинской столовой. Можно сказать, что она день и ночь была на работе. Везли эвакуированных, шли беженцы. Всех надо было накормить. А продуктов не было, поэтому сами работники столовой выходили собирать щавель, грибы и другой «подножный» корм. Во время строительства Волго-Балта работала заведующей столовой в поселке Пахомово. За хорошую работу по организации общественного питания была отмечена правительственной наградой - медалью «За трудовое отличие»27.
В этом большом доме в 1939 году родилась их дочь Галина Кирилловна Федотова, которая и до сегодняшнего дня живет в нем, но в одиночестве. Она всю жизнь работала портнихой. Галина Кирилловна говорит, что в ее семье ничего не осталось от уклада семьи Панфиловых, но она унаследовала от них трудолюбие, мастерство, религиозность и стремление к личному благосостоянию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Писцовые книги Обонежской пятины. 1496 и 1563 гг. - Л., 1930.
2 Энциклопедический словарь / Брокгауз Ф.А., Эфрон И.А. Т.18. - СПб., 1896. - С. 621-623.
3 Мокина Г. Вытегорский погост. Крестьянские промыслы // Красное знамя (Вытегра). - 1996. - №96.
4 Девятинское общество // Олонецкие известия. - 1910. - №7. - С.5
5 Воспоминания О.Н. Федотовой (1904 г. р.).
6 Вытегорский уезд // Олонецкие губернские ведомости. - 1891. - №9. - С. 99.
7 Олонецкая губерния. Справочник. - СПб., 1913. - С. 51.
8 Девятинское общество // Олонецкие известия. - 1910. - №7. - С. 5.
9 Клировые ведомости. - 1879. - С. 38.
10 Там же.
11 Воспоминания Г.К. Федотовой (1939 г. р.).
12 Там же.
13 Там же.
14 Там же.
15 О заработках населения в Вытегорском уезде // ВОГЗ. - №12. - С. 36.
16 Олонецкая губерния. Справочник. - СПб., 1913. - С.52
17 Воспоминания А. А. Клюнина, 1931 года рождения (со слов Г.Ф. Громовой).
18 Наумов Ю.М. О мастерах плотниках и судостроителях Заонежья Карельского поморья // Мастер и народная художественная традиция Русского Севера. М., 2000.
19 Письмо А.Ф. Панфилова от 25 мая 1923 года.
20 Воспоминания Г.К. Федотовой.
21 Там же.
22 Воспоминания А.А. Клюнина.
23 Письмо А.Ф. Панфилова от 30 января 1937 года.
24 Письмо Липы, Славика и Лели. Дата не указана.
25 Беседа с Э.П. Родиной, 1938 года рождения.
26 Письмо А.Ф. Панфилова от 11 августа 1937 года.
27 Правительственная телеграмма на имя Н.В. Панфиловой.
ДЕРЕВНЯ МОЯ
Юлия Машьянова,
ученица 11 класса МОУ «Тарногская общеобразовательная школа» с. Тарногский Городок. Научный руководитель – старший научный сотрудник МУК «Тарногский музей традиционной народной культуры» Юрий Викторович Кузнецов.
ИЗ ИСТОРИИ ОДНОЙ ИСЧЕЗНУВШЕЙ ДЕРЕВНИ:
ДЕРЕВНЯ КОНАШЕВСКАЯ (РУСАНИХА)
(ПО МАТЕРИАЛАМ АРХИВА ТАРНОГСКОГО РАЙОННОГО МУЗЕЯ)
Как и во многих других районах Вологодчины и всего Русского Севера, деревни играли значительную роль в истории Кокшеньги, территории современного Тарногского района. В их истории много общего, но тем не менее каждая из них имеет и свои неповторимые страницы. Не исключение и д. Конашевская (Русаниха), которую до сих пор можно найти на карте района, хотя на том месте, где она находилась, давно уже нет ни одного дома.
Деревня располагалась в 1 км от д. Тюприха (центр бывшего Лохотского совета) и в 25 км к юго-западу от Тарногского Городка1. Деревня имела два названия: народное - Русаниха, официальное - Конашевская и стояла на высоком и красивом месте. Крестьянские дома были построены в две линии, образуя прямую улицу. В конце 1920-х годов в деревне было 27 крестьянских дворов: Е.Г. Величутина, И.В. Величутина, Т.И. Шумилова, М.Н. Величутина, Ф.М. Сверчковой, В.М. Попова, А.П. Попова, А.Е. Попова А.Т. Попова, М.А. Девятовского, В.М. Величутина, Е.В. Попова, Ф.И. Шумилова, М.И. Шумилова, И.Е. Попова, М.И. Шумилова, М.И. Машьянова, З.А. Девятовского, К.М. Шумилова, В.В. Попова, Ф.В. Силинского, Ф.М. Попова, М.В. Величутина; переселившихся в 1938-1939 годы лохтян: П.Ф. Силинского, И.В. Попова, И.Я. Девятовского.
От деревни шли крутые склоны на север, на восток и на южную сторону. Севернее деревни, в низине петлял ручей Поташиха - сенокосное угодье крестьян деревень Терентьевской и Русанихи. Ручей был границей между ними. В низине ручья родник с бревенчатым срубом, из которого пользовались водой и русановские, и терентьевские крестьяне. Родник был символом дружбы крестьян этих деревень. По утрам и вечерам сюда приходили и приезжали за водой жители обеих деревень. Здесь они делились новостями. Парни встречались с девушками и вели беседы. Женихи «засматривали» невест. Поэтому не случайно обе деревни были связаны между собой родством.
В палисадниках и на усадьбах у крестьян росли черемухи, рябины и ели. В конце деревни, на задворках усадьбы старого крестьянина Михаила Петровича Девятовского, росла высокая ель толщиной в два обхвата. Когда и кем посажена, никто из старожилов не помнил. Ель оберегалась всеми крестьянами. Деревья были украшением деревни. Особенно было приятно пройти по деревенской улице, когда цвели черемухи.
В дореволюционные годы в д. Русанихе имелось несколько старинных домов, построенных еще в начале XIX столетия. Передние избы, так называемые «переды», были пятистенными из толстых, задубелых от ветров и солнца бревен. В домах были маленькие окна, украшенные незамысловатой резьбой. Переды строились на высоких подвалах. Подвал служил местом хранения различной домашней утвари и продуктов. Часто в подвале устраивался погребок (облицованная и крытая яма), в который весной наметывали снег. В течение почти целого лета такой погребок служил своего рода холодильником для хранения мяса, молока и других скоропортящихся продуктов.
Крестьянский двор по тем временам был своего рода комплексом всех необходимых для хозяйства построек, подведенных под одну крышу. Почти у каждого хозяина имелось две-три избы: перед - для жилья летом, изба-зимовка - для жилья зимой и изба-скотнюха. Последняя была курная (черная), в такой избе кипятили воду для скота, стирали белье, содержали ягнят, телят и кур. В середине дома строился двор для коров и овец. Над двором надстраивались горенки и клети для хранения праздничной одежды и обуви. Сбоку дома пристраивалась конюшня с сеновалом наверху. На задворках стояли бани, а чуть подальше - гумна с овинами. Когда возникла Русаниха, никто из крестьян-старожилов не знает. Одни утверждали, что она существует со времен Ивана Грозного, другие говорили, что значительно раньше.
Из писцовой книги 1685 года известно, что в это время в д. Конашевской (Русанихе) было пять крестьянских дворов 2. Столько же их было и в начале XVIII столетия: так гласит выписка из «Переписной книги 1709 года по Важскому уезду Кокшеньгской чети»3.
«Двор Василья Павлова, а он Василей умре, а ныне тем двором и жеребьем владеет по купчей Иван Никитин, а он, Иван, 40 лет. Тягла под ним пол-полтрети обжи. Да у него ж и описная домовая баня. Двор Никиты Петрова Шумилова, а он 60 лет, у него сын Констентин 30 лет... За ним ж замерного оброчного сена 37 копен с полукопною, а оброку платят по шти алтын по полторе деньге на год. ...Двор пуст Иева Степанова. После него владел и в пустее покинул Ермолай. А они высланы в Семерики под Петерберх и там умре и никого не осталось. ...Василей Павлов по скаске выборных людей запустел двор, а владелец збрел в мир скитаться»4.
В1857 году уже было 12 дворов с числом жителей 78 человек. По земской переписи 1903 года в деревне было 21 крестьянский двор и два двора бобыльских. Общее число жителей 101 человек5.
О деревне начала XX века мы знаем по воспоминаниям В.Е. Величутина (1909-1996), краеведа и старожила Лохотского сельского совета, чье детство прошло в Русанихе. Многие сведения записаны им со слов отца Елизара Григорьевича.
В дореволюционные годы многие крестьяне д. Русанихи имели большие семьи. В некоторых семьях число едоков доходило до 8-9 человек. В 1915-1917 годы в деревне насчитывалось детей 6-8-летнего возраста 15 мальчиков и 12 девочек6. Многие умирали от разных болезней (оспы, кори, и других) в раннем возрасте.
Крестьяне деревни жили по-разному: кто как мог и кто как умел. Большинство - середняки, которые несмотря на повседневный и упорный труд кое-как сводили концы с концами. В пяти хозяйствах жили настоящие бедняки и бедствовали не потому, что они не хотели работать, а потому, что имели очень мало земли. До нового урожая хлеба им не хватало зерна для посева. Гонимые нуждой, некоторые крестьяне почти ежегодно ходили на дополнительные заработки в Ярославскую, Владимирскую и Московскую губернии или в г. Архангельск. Работали на строительстве железных дорог землекопами, а также на лесобиржах и лесопильных заводах.
«Правда, жил в деревне некий В.М. Попов, по прозвищу Лиходей, пытавшийся выскочить в богатеи. Путь к этому он видел в торговле. Но так как был не очень грамотен и коммерческое дело понимал плохо, к тому же не пользовался со стороны крестьян доверием, то и дела с торговлей у него шли не блестяще. Так он в богачи и не вышел»7.
В долгие зимние вечера русановские мужики любили собираться в избе Михаила Арсеньевича Шумилова, которого очно и заочно все называли просто Арсентич. Арсентич жил бедно, все его состояние составлялось из избы, дырявого хлева, прикрытого соломой. Семья у него была из пяти едоков: сам с женой Ксенией Петровной да трое детей. Михаил Арсеньевич не был лентяем и беспечным человеком. Он был бескорыстный труженик и мастер на все руки: и плотник, и каретник, и, само собой, крестьянин-пахарь. Не было в деревне такой крестьянской избы, к которой бы не приложил своих рук Арсентич8.
В начале 1920-х годов в деревне появился новый житель. Это был Николай Гаврилович Пестерев. Он был взят в приемыши из соседней д. Тюприхи к девице-сироте. Николай Гаврилович был очень скромный, по тому времени грамотный молодой человек. Соседи к нему относились с уважением. Он сделался постоянным секретарем на всех деревенских собраниях. В свободное от работы время много читал, выписывал газеты, журналы9.
В конце деревни жил крестьянин Тимофей Иванович Шумилов с женой Надеждой Ивановной. Детей у них не было. Жили они, можно сказать, бедно, хотя тот и другой работали много. Тимофей был не только хороший хлебороб, но и хороший охотник и рыбак. А семьянин из него был плохой. Он нещадно бил свою жену, таскал за волосы. Но благодаря «дипломатическим уговорам» соседок он снова пускал, снова продолжалась их совместная жизнь. Но через некоторое время опять происходили скандалы и драки. Так они жили почти всю свою жизнь10.
В начале деревни в крайнем, маленьком и уютном домике жили Евграф Васильевич Попов и Татьяна Степановна. Оба они были тихие, скромные, трудолюбивые люди, без зависти и корысти. Евграф Васильевич был такой скромный человек, каких редко можно встретить. Он никогда не ругался скверными словами, никогда не скандалил с соседями и женой. Прожили они безмятежно свою супружескую жизнь. Татьяна Степановна умерла раньше мужа, а Евграф Васильевич жил до глубокой старости11.
Жил в деревне приемыш Федор Васильевич Силинский. Человек с какими-то некрестьянскими наклонностями. Жена его Дарья Прокопьевна была трудолюбивая женщина, далеко не под стать ему. Федор не любил заниматься сельским хозяйством и сидеть в деревне. Все хозяйство в деревне вели жена и его шурин Захар Прокопьевич12. Захар Прокопьевич - это старый холостяк, всю свою жизнь проживший в тяжелом крестьянском труде и беспросветной бедности. Жил он в маленькой избе, которая никогда не мылась и не ремонтировалась. Выбитые стекла в рамах были заткнуты тряпками, и в избе всегда царила полутьма. Он был человек среднего роста, со смуглым цыганским лицом и с густой черной бородой с проседью. Дед Захар с племянниками редко разговаривал мирно. В разговоре с ними всегда слышались строгости, ворчание и брань13.
Старше всех жителей этой деревни был Василий Львович Попов. Он многое видал в жизни, был участником Первой мировой войны, революционных событий 1917 года. Много лет работал в системе потребительской кооперации. Василий Львович был грамотный, простой и отзывчивый человек. От него многому полезному училась начинающая работать на государственной или кооперативной работе молодежь14.
На другом конце деревни, в стороне от деревенской улицы, одиноко жил в своей избе Зиновий Андреевич Девятовский. Он был по профессии столяр. Дети любили навещать его потому, что он давал им различные деревянные обрезки, которые были похожи на кубики, бруски и так далее. Кроме того, интересно было посмотреть, как он делает рамы, стулья, столы и табуретки. Работал он усердно, и его работа сопровождалась песней13.
Крестьяне жили между собой дружно. Хотя и бывали между ними иногда ссоры и драки, но это было редко. Еще один человек этой деревни - Михаил Девятовский. Он был здоровый, лобастый человек, с искалеченной правой рукой, за что в деревне все его называли «пахоруким». Это был настоящий деревенский горлан. С ним считались все соседи. В порыве гнева он до полусмерти избивал свою жену, которая из-за побоев преждевременно сошла в могилу. У него была очень странная особенность разговаривать вслух с самим собой. Умер он неестественной смертью (повесился)16.
До Первой мировой войны д. Русаниха жила замкнутой патриархальной жизнью, как и многие кокшенгские деревни, стоящие вдали от промышленных городов и больших дорог. В деревне были свои события. Такими событиями были: свадьбы, длившиеся целую неделю, проводы рекрутов в солдаты, традиционные праздники, людные веселые вечеринки с приезжими девушками-гостьями. К летним праздникам крестьянская молодежь ставила высокую качель, к масленице строили катки. Не обходилось без происшествий: драк на гуляньях и семейных раздоров.
Шел 1914 год. Во время страды, когда все жители от малого до старого работали в поле, до деревни долетело зловещее слово «Война!». А через несколько дней началась мобилизация. В числе первых мобилизованных на войну оказался 30-летний Варсанофий Михайлович Величутин. Уходя на войну, он оставил на иждивении жены старого тестя и троих детей. Вскоре стали призывать молодых парней, а затем крестьян 35-40 лет. Провожали призванных всей деревней далеко за околицу. Женщины причитали, мужики пели прощальные песни. Начиная с 1914 по 1916 год включительно, из деревни было призвано 17 молодых мужиков.
Нужда и горе все чаще и чаще заглядывали в каждую семью. Экономика в крестьянских хозяйствах начала падать. Без мужских рук женщины-солдатки, обремененные детьми, не в силах были засевать такие площади, какие засеивались раньше, до войны. Поголовье скота сокращалось почти в каждом хозяйстве. Кроме того, правительство требовало для армии лошадей, коров, хлеб.
От солдат редко приходили письма. Они просили посылок с сухарями, махоркой, денег. Письма и посылки шли долго, а некоторые терялись.
О событиях на фронтах толком никто ничего не знал. Грамотных крестьян в деревне было мало. А в войну из них остался один, Василий Григорьевич Величутин, крестьянин пожилых лет, человек бывалый, в поисках работы он исколесил почти всю европейскую часть России. Холостым и женатым, гонимый нуждой, он до войны почти ежегодно ходил на дополнительные заработки за пределы Вологодской губернии. Жизнь простого народа он знал не только по газетам и книжкам, но и по своим личным наблюдениям. К царской власти относился без уважения. Со старшиной, попом, урядником избегал всяких контактов, особенно не любил приходского попа Василия Биляева, полного и жадного старика17.
Василий Григорьевич выписывал газеты «Сельский вестник» и «Утро России». Читая их, он ко многому относился критически, с недоверием. Деревенские старики иногда приходили к Василию Григорьевичу и просили почитать.
Наступил 1917 год. Война все еще продолжалась. И вот в начале марта до деревни дошли неожиданные вести: пало царское правительство, царь Николай II отрекся от престола, образовано Временное правительство.
На первых порах эти события многим крестьянам были непонятны. Они не знали, что происходило в столице и на фронте. Все с нетерпением ждали окончания войны. Время шло, а война не прекращалась. Экономические трудности росли.
Пока находилось у власти буржуазное Временное правительство, в деревне ничего существенного не произошло. Только и слышно было, что в уездном городе Тотьме был образован временный комитет, а в Заборской волости вместо старшины Скороходова был «избран» председатель временного комитета торговец А.Я. Шабанов.
Октябрь 1917 года принес в деревню новые и важные известия о том, что в Петрограде рабочие и солдаты свергли буржуазное Временное правительство, что там состоялся Второй Всероссийский съезд Советов. На съезде образовано Советское правительство - Совет Народных Комиссаров во главе с В.И. Лениным. На съезде приняты Декреты о мире, о земле и другие. Теперь все ждали и верили, что скоро кончится война. В ноябре-декабре 1917 года стали возвращаться домой солдаты. Они многое рассказывали о своей фронтовой и окопной жизни, о том, что они слышали от большевистских агитаторов на солдатских митингах, говорили о значении Октябрьской революции, о роли Ленина и большевиков, разъясняли Декреты о земле и мире. Особенно активно проводили агитацию за Советскую власть М.А. Девятовский, А.Т. Попов. Последним из солдат вернулся домой Варсанофий Михайлович Величутин. Он находился в плену в Германии.
Самым главным событием в деревне был весенний передел земли 1918 года. До начала посевных работ мужики ходили по полю и мерили землю саженными шестиками. Вначале измерялся каждый «пласт» земли («пласт» - площадь одинаковой по качеству земли), затем высчитывали, сколько приходилось саженей на едока и после этого нарезались полосы для каждого хозяйства. Теперь бедняцкие хозяйства получили землю в полном достатке.
С образованием волостных и деревенских Советов и комитетов бедноты социальная борьба в деревнях приняла острые формы. Подняли головы и оживились все приверженцы старого буржуазно-монархического режима. Против Советской власти повел агитацию торговец В. Попов. Он и после революции продолжал заниматься торговлей, часто ездил в уездный город Тотьму и там вступал в контакт с бывшими торговцами и чиновниками. В Тотьме он «заряжался» антисоветчиной и, приехав домой, распускал слухи о «злодеяниях» большевиков, о скором падении Советской власти. Такой агитацией занимались и старшие сыновья Попова.
Был один такой деревенский эпизод из времен гражданской войны (осень 1918 года). Е.Г. Величутин был избран деревенским председателем «в порядке очереди» (дом стоял на краю деревни), хотя и был неграмотным. В его обязанности входило созывать деревенские собрания в свой дом, содействовать выполнению всех мероприятий органов Советской власти. Василий был свидетелем собраний деревенских домохозяев, проходивших в избе Величутиных, наблюдая за происходившим с печки18.
Осенью 1918 года Заборским волостным исполкомом и волостным комитетом крестьянской бедноты в порядке продовольственной разверстки на д. Русаниху было назначено 200 пудов хлеба. Это падало в среднем по десять пудов на крестьянское хозяйство.
Получив предписание волисполкома о сдаче хлеба, Е.Г. Величутин созвал деревенское собрание. На собрание пришли все без исключения домохозяева. Пришел и Василий Попов. Сел он неподалеку от стола на широкую лавку на видное место. При обсуждении вопроса о сдаче хлеба не все крестьяне поняли сущность продовольственной разверстки. Некоторые полагали, что сдача хлеба дело добровольное, и сдавать можно, кто сколько желает. А торговец В. Попов и его брат Павел отказались от хлебосдачи. Причем В. Попов заявил: «Хотим - сдадим, не хотим - не сдадим, ничего с нами не сделают, «товарищи» обойдутся и так».
Более честные крестьяне, понимающие существо дела, стали записывать, кто 5, кто 6 пудов, а более прижимистые - по 2-3 пуда. В итоге набрали не больше пятидесяти пудов. Мероприятие о сдаче хлеба было сорвано.
На второй день Елизар Григорьевич пошел в с. Красное, в волостной исполком с докладом о результатах вчерашнего собрания. Посмотрели в волисполкоме на список сдатчиков хлеба и сказали: «Ступай, дед, домой. Пошлем в деревню продотряд. Разберемся». Через два дня снова собрали собрание. Все задание в количестве 200 пудов было разверстано по хозяйствам. Хлеб крестьяне вывезли в недельный срок в указанные склады. Сдал хлеб и В. Попов. Бедняки от продразверстки были освобождены.
Во время гражданской войны из д. Русанихи на защиту Советской власти ходило пять парней призывного возраста. Один из них, Петр Ефимович Попов, погиб на Северном фронте.
После Гражданской войны крестьянская жизнь в деревне началась на новой основе. Недостатка земли у крестьян теперь не было. Крестьяне увеличили посевы на распаханных переложных землях и землях, разработанных из-под леса. Вспомнили прадедовский метод земледелия - подсечную систему. Бывшие удельные земли, пахавшиеся лет 25-30 тому назад, заросли лесом. Теперь крестьяне делали подсеки этих лесов. Срубленный и подсохший лес на второй год вырубали (катили «новину»). На выпаленном месте сеяли лен и пшеницу. Обе эти культуры давали хорошие урожаи.
В последующие годы «новину» разрабатывали: корчевали, распахивали, сеяли рожь и овес. Недостатка в хлебе и семенах у крестьян не стало. Деревня больше стала давать товарного хлеба, увеличилось поголовье скота.
В культурной жизни крестьян тоже произошли перемены. Многие крестьяне стали выписывать газеты и журналы. В числе первых подписчиков на газеты и журналы были молодые крестьяне: Николай Гаврилович Пестерев, Михаил Николаевич Величутин, Александр Павлович Попов, Иван Васильевич Величутин, Василий Елизарович Величутин. Эти подписчики не только сами читали газеты и журналы, но прочитанное разъясняли своим соседям.
В 1925 году в центре сельсовета в д. Тюприхе открылась изба-читальня. Многие крестьяне, особенно молодежь, по воскресеньям и вечерам ходили в избу-читальню, читали там газеты, журналы, книги, принимали участие в собраниях. Василий Величутин также становится ее постоянным посетителем и активным читателем. В том же году ему впервые удается подписаться на «Крестьянскую газету», дешевое, но понятным языком написанное издание. У сельских почтальонов он покупает и журналы. Односельчане все чаще стали обращаться к любознательному человеку с просьбой рассказать о том, что пишут в газетах, и с большим интересом слушали его чтение и рассказы19.
Пользуясь советами волостного агронома и газетными статьями, крестьяне улучшали обработку земли, обзаводились сортовыми семенами. В 1925-1927 годах почти все крестьяне обзавелись плугами и железными боронами. Многие вступили в сельскохозяйственную кооперацию (в кредитное товарищество), почти все - в члены общества потребителей. Только В. Попов продолжал по-прежнему свою торговлю. Скупал у крестьян коров, отгонял их в г. Тотьму и там продавал. На вырученные деньги покупал рыбу, табак, семечки, а дома продавал все это очень дорого.
К концу 1920-х годов в деревне подросло молодое поколение. В декабре 1928 года в местные Советы депутатов крестьяне родной деревни избрали Василия Величутина членом (депутатом) Лохотского сельского Совета. Среди избранных лохотских депутатов он был самым молодым. Старше его на два года был только Иван Гаврилович Пестерев, депутат от деревни Тюпринской, остальные - средних и пожилых лет20. Молодежь тянулась к новой жизни. Неграмотные женщины и девушки учились грамоте. Молодые замужние женщины снимали с головы старомодные кокошники (борушки), которые обязана была носить по обычаю каждая замужняя женщина. Начали менять и форму одежды.
Наступили тридцатые годы. Время первой пятилетки. Время коренного преобразования сельского хозяйства. В 1931 году крестьяне деревни Русанихи вступили в колхоз «Активист» - первый колхоз, организованный в то время в Лохотском сельсовете. Первая группа крестьян вступила в январе 1931 года. Это были: М.Н. Величутин, В.Е. Величутин, К.М. Шумилов, К.А. Попов, М.А. Девятовский, З.А. Девятовский, А.Е. Попов. Остальные крестьяне вступали во время весенней посевной кампании этого же года21.
В колхоз «Активист» объединились крестьяне деревень Конашевской (Русанихи), Терентьевской, Самсоновской, Тюпринской, Плошиловской (Алешихи) и хутора в количестве восьми хозяйств. Председателем колхоза был избран И.Е. Гвоздев, крестьянин-бедняк из деревни Терентьевской. Весной 1931 года перед началом сева в колхоз вступило еще много крестьян. С разными мнениями и настроениями крестьяне вступали в колхоз. Одни наивно верили, что с объединением в колхозы для крестьян наступит какой-то земной рай блаженства, с обилием средств и продуктов, при новом колхозном строе скоро все люди преобразятся: будут с высоким сознанием и честным отношением друг к другу. Другая часть не признавала этого и не верила в такие иллюзии. Перед вступлением в колхоз многие крестьяне прирезали часть своего скота, больше размололи зерна на муку, чем требовалось для семьи, чтобы не сдавать в колхоз семейное зерно и скот. Особенно упорно сопротивлялись вступлению в колхоз некоторые женщины. На этой почве они заводили немало скандалов со своими мужьями22.
В момент организации колхоз получил безвозмездно от Лохотского посевного товарищества зерноочистительный триер, двух быков-производителей ярославской породы. Первая колхозная весенняя посевная 1931 года прошла успешно. Посевная площадь колхоза составила 247 гектаров. Заготовка кормов и уборка урожая тоже прошли организованно.
В первые годы своего существования колхоз приобрел конную молотилку, жатки, приступил к постройке скотных дворов, конюшен и других общественных построек. В довоенные годы в колхозе содержалось ежегодно 60-70 лошадей, из них только 45-50 рабочих. Главной отраслью сельскохозяйственного производства было производство зерна. А животноводство в колхозе играло второстепенную роль.
Колхоз делился на шесть производственных бригад. Каждая деревня - бригада. Русановская бригада была одна из ведущих в колхозе. Рабочих рук было достаточно. Колхозники работали хорошо. В зимнюю пору многие трудоспособные работали на государственных лесозаготовках (в леспромхозах) в качестве рубщиков и возчиков леса. Колхоз «Активист» просуществовал почти 20 лет23.
22 июня 1941 года началась война. Она оставила тяжелые последствия и в тыловых районах. Все трудоспособное мужское население было призвано в действующую армию. Из деревни Русанихи было призвано 17 человек, а домой вернулись только восемь: Михаил Васильевич Величутин, Павел Васильевич Величутин, Александр Яковлевич Девятовский, Варсанофий Иванович Девятовский, Иван Яковлевич Девятовский, Василий Васильевич Попов, Константин Алексеевич Попов, Павел Федорович Силинский, из них четыре инвалидами24. Пали в боях за Родину: Попов Герман Александрович, Попов Михаил Александрович, Величутин Евгений Варсанофьевич, Шумилов Александр Федорович, Машьянов Дмитрий Васильевич, Попов Иван Федорович, Силинский Павел Федорович, Величутин Михаил Николаевич, Попов Василий Федорович25. Пятеро погибших были люди семейные.
Все работы, все заботы о семьях и производственных делах легли на женщин-солдаток. Государству для снабжения армии требовался хлеб, требовались и другие продукты сельского хозяйства. Были увеличены поставки государству зерна, мяса, молока и прочего. Колхозникам на трудодни хлеба причиталось мало. Не стало в продаже тканей, обуви.
Тем не менее, ни тяготы военных лет, ни человеческие потери не стали началом упадка деревни, в которой в 1947 году оставалось столько же жилых дворов, сколько и в 1930-е годы26.
С окончанием войны началось восстановление народного хозяйства. Увеличился спрос на рабочую силу в промышленность, на транспорт, на строительство городов. В силу этого начался отлив трудоспособных колхозников из деревни. Этот отлив происходил в порядке организованного набора людей в промышленность и самотеком. Вначале уезжали одиночки, а затем увозили своих сестер, братьев и родителей. Так выбыло несколько семей целиком. Теперь русановских уроженцев можно встретить в городах Тотьме, Соколе, Никеле, Череповце, Москве, Ярославле, Томске и других местах.
Произошло много перемен и в сельском хозяйстве. С 1950 года неоднократно проводились объединения колхозов в более крупные сельхозпредприятия. В 1950 году «Активист», «Боевик», «Будринская», «15-й Октябрь» и «Красный пахарь» соединились в колхоз «Лохта» (председатель А.В. Попов). В конце 1958 - начале 1959 года вновь проводится объединение колхозов. Согласно решению объединенного заседания бюро райкома партии и исполкома районного Совета депутатов от 12 января 1959 года к колхозу «Лохта» был присоединен колхоз «Большевик». В декабре того же года последовало новое соединение колхозов. «Лохта» и «Авангард» образовали колхоз «Дружба». Из 127 колхозов, существовавших на начало войны 1941-1945 годов, на 1 января 1960 года в районе осталось 17 колхозов и 1 совхоз27.
Вот эти-то перемены и стали роковыми для д. Конашевской и многих других деревень нашего края. Началось укрупнение и населенных пунктов. По плану сверху в Лохотском сельсовете, то есть в укрепленном колхозе «Дружба», предусматривалось иметь три главных населенных пункта. Колхозники из «неперспективных» деревень стали переселяться ближе к центру колхоза. Так произошло и с д. Русанихой. Находясь в километре от центра сельсовета она, тем не менее, попала в число неперспективных. Оставшиеся хозяйства переселились в деревни Будринскую, Тюприху, Плошиловскую и Самсоновскую, которые находятся вместе с центральной усадьбой колхоза «Дружба». Вернувшемуся в 1965 году на родину Василию Елизаровичу Величутину, также было предложено поселиться в д. Самсоновской, хотя место, где когда-то стоял дом его отца, пустовало28. В 1960-1970-х годах численность населения деревни неуклонно сокращается, а в 1983 году деревни совсем не стало28.
О последних жителях деревни мы узнаем из воспоминаний Э.В. Величутина. В 1970-1980 годы он неоднократно бывал в гостях у родителей со своей дочерью Ириной и внучкой Еленой.
Эдуарду Васильевичу принадлежат снимки, сделанные в д. Русанихе летом 1980 года, а также отзыв об одной из последних жительниц деревни Клавдии Павловне Величутиной (1903 г. р.), чью фамилию можно найти в списке исполнительниц свадебных песен для книги «Русская свадьба»30.
«Ну, а слушать русановскую Клавдию Павловну - одно удовольствие. Не раз приходилось дивиться ее речи. Как и у всех лохтян, речь ее краткая, точная, образная, янтарная. К месту пословицы, поговорки: окоротишь - не воротишь; без смерти не умрешь; где дыра - там прореха; пословица - век не сломится. Уж больно ладно кокшары слово к слову приставляют: то из двух одно сотворят, то из одного два. Не раз приходилось слышать словечко "паздирает", то есть пасть дерет, ревет во всю глотку. Кому-то из кокшаров вздумалось соединить два слова и огладить. Так и бытует. Клавдия Павловна никогда не употребила бы, казалось, краткое слово "удивляюсь". Ей по душе "диву даюсь".
На воле холод, ветер. Открывается дверь. Неслышно входит Клавдия Павловна. Мать убирает с лавки катаники, отец приглашает.
- Садись, Клавдия Павловна, клонись к печи. Эка стужа на дворе. Поди озябла?
- Не околела, не успела - от правды шла.
- Ты, Клавдия Павловна, все на ногах да на ногах, хотя бы днем отдохнула, полежала.
- Молодая была, не ляживала, а теперь-то и не легчи.
- Как жизнь-то идет?
- Не живем - дни доживаем, тельшим пока»31. Упоминание об экскурсии в д. Русаниху мы встречаем и в воспоминаниях Ирины Эдуардовны Булатовой: «Как к святым местам повел нас дедушка на Русаниху и на Погост. Первым делом пошли на Русаниху. Взобрались на угор, передохнули, полюбовавшись пейзажем окрестности, где в поле колосилась рожь. Остановились на дворище с остатками рощи из разных пород деревьев, когда-то посаженных моим прадедушкой Елизаром Григорьевичем, и где стояла его хоромина, построенная с помощью местных крестьян. Слушали рассказ дедушки: здесь жил род Величутиных, который весь крестьянский, отсчет от Степана (XVIII век) - удельного крестьянина, участника Отечественной войны 1812 года. Семьи предков были большими, они много трудились. Спускались к роднику утолить жажду кристально чистой холодной водой. На другой день - поход на Погост. Уже издали видно сооружение недействующей церкви. Правнучка забиралась по шатким ступенькам на колокольню церкви, построенной в 1805 году. Дедушка показывал место, где стояла школа. Здесь учился он, а потом учительствовала моя бабушка, которая в 1931 году окончила курсы учителей начальных классов Тотемского педагогического училища. При школе была комнатка, в которой жила семья дедушки, где родился мой папа»32.
Деревня стояла над кручей,
Ей было четыреста лет.
Теперь от деревни остался
Печальный и горестный след.
В деревне когда-то стояло
Семнадцать крестьянских дворов.
Крестьяне работали дружно,
Держали коней и коров.
Всегда в деревне были
И молодежь, и старики,
И были девушки - невесты,
И гармонисты - женихи.
Какие свадьбы в ней играли,
А вечерины - боже мой!
В деревне весело бывало
Не только летом - и зимой!
Стихотворение «Не стало родной деревни» В.Е. Величутин опубликовал в 1995 году, в самом конце своей жизни. Посвященное д. Конашевской (Русанихе), оно отражает судьбу многих деревень, как у нас в районе, так и за его пределами, хотя очень немногие из них удостоились такого своеобразного некролога.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Вологодская область: Административно-территориальное устройство на 1 января 2000 года: Официальный справочник / Администрация Вологодской области - Вологда: Арника, 2001. - С. 196.
2 Колесников П.А. Северная Русь. (Архивные источники по истории крестьянства и сельского хозяйства XVII века). - Вологда. 1971 - С.85.
3 Величутин Э.В. Об отце. Из воспоминаний старшего сына. Часть 2. - Томск, 2000. - С. 11.
4 Там же. - С. 12.
5 Величутин В.Е. Деревня Русаниха // Ленинец. - 1980. - 22 июля. - С. 3.
6 Величутин В.Е. Деревня Русаниха // Ленинец. - 1980. - 24 июля. - С. 4.
7 Величутин В.Е. Пройденный путь. Часть 1. 1909-1939 гг. (рукопись). - С. 3.
8 Там же. - С. 4.
9 Величутин В.Е. Воспоминания (рукопись) - С. 30.
10 Там же. - С. 18.
11 Там же. - С. 19.
12 Там же. - С. 20.
13 Там же. - С. 12.
14 Величутин В. Е. Пройденный путь. Часть 1. 1909-1939 гг. (рукопись). - С. 12.
15 Величутин В. Е. Воспоминания (рукопись). - С. 11.
16 Там же. - С. 12.
17 Величутин В. Е. Пройденный путь. Часть 1. 1909-1939 гг. (рукопись). - С. 3.
18 Кузнецов Ю. В. Пройденный путь (По воспоминаниям В. Е. Величутина). - Тарногский Городок, 2000. - С. 3.
19 Там же. - С. 5.
20 Там же. - С. 6.
21 Из письма Э.В. Величутина в музей от 10 января 1999 года.
22 Величутин В.Е. Лохта в старину // Ленинец. - 1978. - 8 июля. - С. 2.
23 Величутин В.Е. Первый колхоз в Лохте // Ленинец. - 1981. - 17 января. - С. 3.
24 Ветераны Великой Отечественной. Вологодская область Тарногский район / Сост. и авт. пред. И.Т. Ульяновский. - Вологда, 1994. - С. 67, 89, 90, 224, 227, 263.
25 Книга Памяти Вологодской области. Тарногский район / Сост. и авт. пред. А.А. Едемский. - Вологда, 1993. - С. 94, 119, 122, 124, 194, 270, 316.
26 Зыков М. П. Кокшеньга - Тарнога в XX веке: Очерки из истории Тарногского района. - Вологда, 2001. - С. 88.
27 Там же. - С. 103.
28 Кузнецов Ю. В. Пройденный путь. - С. 25.
29 Там же. - С. 104.
30 Балашов Д. М., Марченко Ю. И., Калмыкова Н. И. Русская свадьба. Свадебный обряд на Верхней и Средней Кокшеньге и на Уфтюге (Тарногский район Вологодской области). - Москва: «Современник», 1985. - С. 38, 45, 55-56.
31 Величутин Э. В. Об отце. Из воспоминаний старшего сына. Часть 3. - Томск, 2000. - С. 38.
32 Воспоминания о В.Е. Величутине его внучки Ирины Эдуардовны Булатовой в год 90-летия со дня его рождения. - 1999 год. - С. 23, 25.
Ксения Усова,
ученица 10 класса МОУ «Нижнеенангская средняя общеобразовательная школа» Кичменгско-Городецкого района. Научный руководитель - учитель истории Надежда Петровна Пономарева.
ИЗ ИСТОРИИ ДЕРЕВНИ ЛЕОНТЬЕВЩИНА
КИЧМЕНГСКО-ГОРОДЕЦКОГО РАЙОНА
Деревня Леонтьевщина расположена в восточной части Кичменгско-Городецкого района Вологодской области, на высоком берегу полноводной р. Юг. Река Согрова впадает в Юг, образуя при этом своеобразный угол внутри которого, в низине, и возникла в XVII веке эта деревенька. Во время весеннего половодья Леонтьевщина оказывается как бы «на острове».
Когда-то давным-давно по р. Юг жили племена чуди. В XV-XVI веках сюда пришли новгородцы и владимирцы - они заняли эти земли, оттеснив племена чуди в леса к Пинюге и Ентале. Примерно, в километре вверх по течению Юга есть холмы, старики в деревне говорят, что это - захоронения чуди. А Александр Александрович Усов уверяет, что ему еще отец рассказывал, как в реке был найден камень, на котором была выбита икона.
Леонтьевщина относится к числу старых поселений: в писцовых книгах 1622 года есть упоминание о ней под названием Ихотово. Также существует предание, что в XIX веке помещица Курочкина, владевшая окрестными землями, передала это место братьям Круговым. Братья выехали из д. Засорино (деревня Енангского поселения, сейчас там один жилой дом) и построились здесь. Одного из братьев звали Леонтий - так была названа и деревня в честь одного из первых поселенцев - Леонтьевщина.
Вся хозяйственная жизнь деревни и ее выход во внешний мир были связаны, главным образом с рекой. В конце XIX века от ближайшей пароходной пристани ее отделяло всего две версты. У пристани начинался дальний путь к Великому Устюгу, там, по воспоминаниям Капитолины Федосеевны Пономаревой, «мужики продавали масло и лен, покупая все, что нужно для семьи из одежды, обуви, головных уборов и продуктов - пряники, баранки, белый городской хлеб». От местного торгово-промышленного центра Кичменгского Городка деревню отделяло 40 верст. До уездного центра насчитывалось 106 верст, а до ближайшей железнодорожной станции 120 верст. Однако в пределах своей Езекиевской волости Леонтьевщина не была периферией. Ближайшими к ней поселениями были: Ивановщина (0,5 верст), Рудниково (3 версты) и Романово (1,5 версты).
Деревня всегда была небольшой, так в 1857 году в ней было 4 дворохозяйства и проживало 8 семей.
Но в 1912 году в деревне фиксируется уже 15 дворохозяйств, в которых проживало 26 семей. В деревне в этот период располагались дворохозяйства: Василия Александровича Усова, Николая Михайловича Усова, Василия Александровича Усова (старшего), Александра Григорьевича Усова, Тихона Григорьевича Усова, Михаила Анфиногеновича Усова, Павла Ивановича Усова, Павла Григорьевича Усова, Константина Павловича Усова, Василия Ивановича Усова, Александра Флегонтовича Усова, Михаила Васильевича Усова, Григория Петровича Усова, Ивана Павловича Усова, Степана Федотовича Пачезерцева.
Подворовые переписи, проведенные вологодским земством в 1912 году, позволяют достаточно подробно представить каждое дворохозяйство деревень. На основе материалов переписей и воспоминания Александра Петровича Усова, рассмотрим в качестве примера домохозяйство Павла Ивановича Усова, так как его потомки живут в деревне и сейчас.
Главе хозяйства 64 года, жене - 59. С ними живут 2 женатых сына, а также 2 холостых. В хозяйстве все трудоспособны. Ежегодно высевали ржи 24 пуда, ячменя - 8,5 пуда, овса - 33 пуда, пшеницы - 5,5 пуда, гороха - 0,5 пуда. Высевали также 3,5 пуда льна и 5 пудов картофеля. Сена накашивали 1 050 пудов. Держали трех рабочих лошадей и одну нерабочую, пять коров, телку, быка, двух овец и свинью.
Дом был большой: две горницы большие (10x10 м), изба, зимовка, над домом большой мезонин (потом уже в 1956 году построили дом Галине Ивановне Соловьевой, сейчас этот дом пустует), сени, два чулана. В одном из них хранилась носимая одежда, а в другом стан, на котором можно было ткать до 11 сортов ткани. Стан имел 8 педалей. В доме всегда было чисто. Все работы по уборке дома лежали на матери. Она мыла стены и потолок со щелоком (моющий раствор заваренного древесного пепла), а полы - дресвой (разбитый камень, который хорошо крошился). Еще была большая повить, такая, что на ней могла лошадь свободно развернуться. На повить вел взвоз, чтоб было можно заезжать туда на лошадях с сеном. Высота повити к коньку достигала 15-20 м. Около дома были овин, где молотили зерно, амбары мучной и хлебный. Отдельно был построен погреб, в нем всегда были бочки творога и масла. Зимой погреб забивали снегом, поэтому в нем всегда было холодно. К дому под одну крышу был пристроен санник, здесь хранились: инвентарь, телеги, сани. Двор был такой большой, что о его размерах можно судить по такому признаку: после коллективизации в нем стояло 50 колхозных коров и работало 3-4 доярки. У дома был колодец, очень глубокий, около 11 метров. Вокруг дома - забор тесовый, ворота под крышей.
Сейчас от того дома осталась только четвертая часть, дом был перестроен в 1962 году и переставлен на другое место, рядом осталась только баня, которой лет 200, но и она неоднократно ремонтировалась. Сейчас там живут Голыгины.
Таких добротных хозяйств было не одно, недаром большевики в ходе коллективизации назвали Леонтьевщину «кулацкой деревней». Старожилы деревни вспоминают, что в Леонтьевщине всегда были чистые узенькие улицы, по краям которых у домов росли: липы, рябины, черемухи, березы.
В деревне жили дружно, об этом говорит тот факт, что два раза в год, зимой и летом, устраивали помочи (коллективная помощь). Как вспоминает Миропия Александровна Усова, старейшая жительница деревни, на помочи обычно собиралось много народу со своими лошадями. Начинали помочь обычно с двух часов ночи с фонарями и пока всю работу не делали, не расходились. На лошадях сразу же навоз вывозили в поля, поэтому поля были хорошо удобрены и давали высокие урожаи. А еще, конечно же, праздники справляли вместе: Введение, Девятую пятницу, Пасху, свадьбы и тому подобные. В Леонтьевщине особенно уважительно относились к Девятой пятнице (девятая после Пасхи), даже предание было: «Наступил как-то в деревне сильный мор скота, и только когда отслужили в пятницу молебен, мор прекратился», - вспоминает Надежда Петровна Голыгина.
У семьи Павла Ивановича было около 10 га пашни и около 10 га сенокосов. Землю тогда давали по душам на взрослых людей, а на малых детей - полудушек, то есть половину. Каждые три года осуществляли передел земли, в зависимости от количества членов семьи. Всего в деревне насчитывалось около 100 га пахотной земли, в том числе около 15 на Раменьях (такое название обычно давалось подготовленному под посев участку леса), которые располагались в 3-4 км от деревни за р. Югом. Лидия Валерьевна Усова утверждает, что на Раменьях раньше был хутор, на котором жил Василий Иванович. Как была его фамилия, она не помнит. Самые лучшие земли по ее воспоминаниям всегда были на Коневике (такое название было связано с тем, что земля там была, как круп лошади). Земли на Коневике распахивались, и жители деревни выращивали там рожь, пшеницу, ячмень, горох, лен, лук, огурцы, голанку (брюкву), чеснок, свеклу, морковь. Картофель садили только на усадьбе, около дома. Его использовали только для еды и на семена, в корм скоту не давали.
«Лошадей кормили овсом и сеном, а коров - отрубями, мякиной, запаренным куколем (это околоченные головки льна). Сено для скота заготовляли на дальних покосах: на Раменьях, на Противановщине (название сенокосов, находившихся напротив д. Ивановщина, которая была за рекой). Сено метали в "зороды" по 1,5 м шириной. На землю клали жерди и перпендикулярно им ставили стожары (колья из жердей). Такие "зороды" были до 4 м высотой. Чтоб "зород" не упал, его подпирали подпорками, а если сено не совсем просохло, то и вторым рядом подпорок, более коротких. "Зороды" сверху закрывали осокой, а затем накладывали вицы, чтобы не сдувало. Такой "зород" не проливало дождем и не раскрывало ветром. Лен обычно сеяли на "новине", так называлась только что приготовленная для посева земля. Лен шел на изготовление ткани, из его семян отжимали льняное масло. В трех-четырех верстах на Лупачеве был маслобойный завод, владельцем которого был Николай Антонович Попов (его потом раскулачили в ходе коллективизации). Так вот у него и делали превосходное масло. То, что вырастили, не все съедали, частично продавали на ярмарке в Енангске. Особенно крупной была ярмарка на Пасху, когда съезжались купцы отовсюду: с Костромы, Иванова, Владимира. Лошадей было так много, что занимали все поле до Леонтьевщины», - рассказывал мне Петр Александрович Усов, уроженец деревни Леонтьевщина.
По словам Лии Алексеевны Митиной, в деревне раньше преобладала фамилия Брагины, это уж потом их вытеснили Усовы. Показательно, однако, то, что в 1858 году двор Усовых был необычным: он представлял собой многосемейную родственно-семейную корпорацию из 25 человек. Клан Усовых был влиятельным. Так, известно, что Воскресенская церковь в с. Нижний Енангск, построенная в 1792 году, начала строиться на деньги великоустюгского купца Нестора Иванова и крестьянина д. Леонтьевщины Матвея Усова.
В 1895 году при выдаче владенной записи на одну разверсточную душу в д. Леонтьевщине располагалось 10,9 десятины угодий, в том числе 2 десятины пашни и 1 десятина покоса. В соответствии с этим и была поделена общинная земля.
В деревне был достаточно высокий уровень грамотности. По данным 1912 года в деревне насчитывалось 30 грамотных мужчин и 15 грамотных женщин, что составляло 66% от всего населения деревни.
Уезжать из Леонтьевщины стали еще в годы Столыпинской аграрной реформы. Первым на Сушманово (сухие земли посреди болот) уехала семья Сергея Васильевича Усова. Затем, по воспоминаниям Петра Александровича Усова, уехало еще пять семей на хутора за реку, там, в Ивановщине, земля была очень хорошая. Все они очень много работали, чтобы распахать и возделать поля, а когда начали жить хорошо, их раскулачили.
Таким образом, важнейшим из всех дел в деревне было земледелие. Труд на земле имел в глазах крестьян великий смысл. Именно земледельцы кормили всех остальных, все Отечество и поэтому их считали сердцевиной святорусской земли: «Мужик - Богу свеча, государю слуга». А крестьяне старались во всем следовать многовековому опыту отцов и дедов. В народной памяти утвердилось правило, что каждый земледелец имеет право на свою долю земли. Ведь в деревне считали, что земля - Божья, и каждый, кто на ней готов трудиться, может ею пользоваться. Трудиться нужно было по совести, и при этом, как говорили, не выделяться из общего ряда: «Вперед не забегай, а от своих не отставай». Эта крестьянская пословица была не так проста, как кажется на первый взгляд. Во-первых, она призывала всех работать дружно. А во-вторых, она указывала на обычай совместного начала и завершения полевых работ.