УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!
На территории Кадуйского района нет таких мест и памятников истории, которые привлекали бы внимание ученых и писателей. Однако у нас имеется свой районный краеведческий музей. Выставки и запасы его рукописей, альбомов, фотографий полно и достоверно рассказывают об историческом прошлом нашего края.
Эта книга увидела свет в основном благодаря человеку, которого уже нет с нами. Это учитель истории Александр Григорьевич Юков, чье имя носит местный музей. Заслуга в привлечении энтузиастов-любителей к созданию музея и его обогащению историческим наследием – его заслуга. О том, что А. Г. Юкон посвящал свое свободное от работы время возвышенному делу воспитания школьников на боевых и •1 рудовых традициях нашего народа, знают многие кадуйчане. Но не каждый представляет, сколько но требовало сил, времени и анергии. Вот почему перед памятью этого человека не один я искренне преклоняюсь.
Пристальный взгляд А. Г. Юкова в историю был направлен для того, чтобы в памяти людей сохранились волнующие страницы прошлого, забывать которое нам не следует, чтобы яснее видеть завтрашний день. Этой цели служит и наша книга.
Благодарю также всех, кто своими публикациями и рукописями помог в подготовке настоящего издания.
Владимир АНИКИН.
ГЛАВА I
ВЕКА МИНУВШИЕ
«Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло нам о будущем».
Виссарион Белинский.
О ДАЛЕКИХ НАШИХ ПРЕДКАХ
Как известно, около ста тысяч лет назад паши места покрывал ледник. Человеческой жизни не было. И лишь только примерно десять тысяч лет назад великое оледенение кончилось. Вода собиралась в ямины, пробивала для стока русла, образовывались озера, болота, реки. Местность покрывалась той растительностью, которую мы и сегодня видим, леса заполнялись зверем и птицей, реки – рыбой. Стала опять возможна жизнь людей.
Первый приток поселенцев в наш край, как установили археологи, был в VII – VI тысячелетиях до нашей эры и шел он из-за Урала. Второй заметный приток был в III – II тысячелетиях. Теперь это были пришельцы с юга – с верхней Волги и Оки. Нельзя это представлять как какое-то нашествие: переселение маленькими группами в течение многих тысяч лет. Эти люди уже умели обрабатывать камень, пользоваться огнем, строить простейшие жилища и лепить из глины посулу. Жили они небольшими родовыми общинами, занимались охотой и рыбной ловлей.
На территории района известна Заозерская стоянка. На берегу Суды, примерно в пятистах метрах от деревни Заозерье, были обнаружены скребок, отщепы кремня. Стоянка относится к пятому тысячелетию до нашей эры. На реке Мига и у деревин Усть-Колпь были найдены каменные орудия неолита. Они относятся к III – II тысячелетиям до нашей эры.
К I тысячелетию нашей эры люди уже значительно поднялись в своем развитии. Еще в 1911 году археолог Н. Ф. Лавров производил раскопки на Лотовой горе в д. Дедовец, нашел сохранившиеся остатки жилища уже железного века. Лотова гора интересна еще тем, что позднее другие археологи на этом месте обнаружили следы стоянки мезолита (III – II тысячелетня до нашей эры). Выходит, за три-четыре тысячи лет люди дважды надолго селились на этом месте.
Этот же археолог Н. Ф. Лавров в 1911 году раскопал городище (укрепленное поселение) первого тысячелетия нашей эры в устье реки Петух у д. Круглое. Такое же раннее поселение людей найдено у д. Иевлево, на левом берегу Ворона, метрах в 200 – 300 выше железнодорожного моста. Этих людей еще нельзя отнести к какой-нибудь народности. Но к середине первого тысячелетия начинает складываться общность людей, близко живущих друг от друга. Людей, заселявших берега наших рек в то время, летописцы назвали весью, а ученые отнесли весь по близости языка и культуры к финно-угорской группе народов.
Совсем недавно (1985 – 1986 гг.) раскопаны поселение и могильник IV – VII веков нашей эры у деревни Пугино на берегу Суды, выше устья ручья Кадуй. Все, что здесь нашли археологи, привело их к выводу, что они открыли уникальный памятник истории и культуры финно-угорского населения.
Память о веси сохранилась в названиях многих наших мест (Сивесь – Сивец, Ишкобой, Ингобой, Нежбуй, Амбуй, Уйта, Кадуй, Музгумзь, Пергумзь и т. п.). Добрая половина наших рек получила название от веси, река Андога в их числе.
В IX веке у веси уже были земледелие и скотоводство, но главным занятием оставались охота и рыбная ловля. Строят деревянные жилища (полуземлянки), пользуются бронзовыми и железными орудиями труда, умеют выплавлять медь и железо. Родственные семьи селятся друг от друга поблизости и образуют территориальную (соседскую) общину. Никакого государства, никакой посторонней власти над собой не знают. Язык уже довольно развитый, но письменности нет. До сих пор сохранилась маленькая народность на территории Бабаевского и Вытегорского районов, которая говорит на языке веси и называется похоже – вепсы.
В это же время формируется славянская народность. Славяне в своем развитии шли впереди веси, у них появились князья, у князей и дружинники, и слуги, усилилась родовая знать в общинах, появляется эксплуатация, начинается закабаление родовых общинников – смердов. Южные степи постоянно подвергаются нападениям восточных кочевников. Славяне-смерды начинают искать более спокойных (ничейных) земель на севере. Приток их в наши места датирован VIII веком.
Люди это были мирные, места для жизни всем хватало, поэтому заселение края шло без столкновений, и лет за 300 здешние места совсем ославянились.
Экспедиция Череповецкого краеведческого музея за 1981 – 1986 годы частично обследовала, но больше вновь открыла на территории района 9 археологических памятников, достойных того, чтобы взять их под охрану государства. Это – поселение и могильник у д. Пугино (IV – VII вв.)- курганная группа у д. Куракине (X – XI вв.), два слоя поселений на Лотовой горе у д. Дедовец (период мезолита и первое тысячелетие нашей эры), захоронение и селище у д. Рыканец (XIV – XVII вв.), курганные группы у д. Бережок (XI – XIII вв.), у д. Кананьевская (XI – XIII вв.), у д. Крестовая (XII – XIII вв.), между деревнями Осеки и Рыканец (X – XII вв.).
Всего в разное время таких памятников на территории района зарегистрировано значительно больше, но 'своевременно не взятые под охрану, многие из них погибли. Так, например, оказался з&;lt;т строенным и погиб для науки уникальный памятник республиканского значения – городище первого тысячелетия нашей эры в устье реки Петух.
КУЛИКОВСКАЯ БИТВА И НАШ КРАЙ
8 сентября 1980 года мы торжественно отмечали 600-летие победы наших далеких предков над полчищами монголо-татарского хана Мамая на Куликовом поле. Здесь, в верховьях Дона, где t Дон впадает небольшая река Непрядва (на территории нынешней Тульской области), в 1380 году был совершен великий ратный подвиг, имеющий огромное историческое значение.
За 140 лет до этого (1237 – 1240 гг.) полчища монголо-татар обрушились на Русь, сожгли десятки городов, сотни деревень, истребили множество русского населения. Недешево это досталось монголо-татарам. «России было предопределено высокое предназначение, ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы», – писал А. С Пушкин. Но русская земля была растерзана, на Русь легло тяжелое монголо-татарское иго, которое не только давило, оно оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой» (К. Маркс).
Монголо-татары тогда по развитию стояли ниже русских людей, всего за какие-нибудь два десятка лет до нашествия на Русь они научились есть хлеб (научились не выращивать хлеб, а только его есть!). Почему же им удалось нашествие? Они подавляли численностью. Но не только численностью, а и своим единством. Да, монголо-татары в XIII веке были объединены под власть» одного хана и представляли спаянную варварской дисциплиной монолитную военную организацию. А русская земля была раздроблена на княжества, князья вели между собой междуусобные войны. Когда в 1237 году первым подверглось нападению Рязанское княжество, оно не получило нужной помощи от других князей, больше того, князья некоторых княжеств злорадствовали и желали поражения Рязани, за что потом сами жестоко поплатились.
Наши места были известны тогда под именем Белоозеро, так как фактическим центром здесь был древний Белозерск. Белоозеро входило в состав Владимиро-Суздальского княжества, и им обычно владел один из сыновей владимиро-суздальского князя. До наших мест полчища хана Батыя не дошли, наши северные города и села уцелели, но монголо-татарское иго их не миновало: появились здесь сборщики дани – баскаки – с отрядами монголо-татар и насильничали. Но то, что военный погром не был учинен, многое значило. Как говорит пословица, не бывает худа без добра. В годы нашествия и после него происходит быстрое заселение наших мест. Бежавшие сюда русичи усиленно обживают край, строят деревни, разделывают поля и сенокосы.
Прошло 140 лет. Многое изменилось за это время. Народ жил, работал, боролся. Не такими темпами, к каким мы теперь привыкли, но и под монголо-татарским игом неуклонно восстанавливалось хозяйство, росли города, налаживались торговые и хозяйственные связи между ними. Особенно возросла сила Москвы и Московского княжества. За московскими князьями закрепилось звание великого князя, и они начали помаленьку различными путями объединять под своей властью (как тогда говорили, «собирать») русские земли. А потом стали оказывать явное неподчинение монголо-татарской Золотой Орде. Особенно это резко сказалось при московском князе Дмитрии Ивановиче. И когда стало известно, что хан Золотой Орды Мамай затевает карательный поход на Русь, хочет повторить батыево нашествие, Москва возглавила подготовку отпора врагу.
Полного единства русских земель еще и теперь не было. Оставались безучастными Новгородская земля, Тверское, Нижегородское и некоторые другие княжества, рязанский князь Олег и литовский князь Ягайло, под властью которого находились многие южные и юго-западные русские земли, даже помогали татарам (правда, на Куликово поле они «не поспели»). А простые люди, особенно горожане, которые лучше понимали необходимость объединения, больше знали о Московском княжестве и Москве (многие не раз там бывали), всем сердцем желали победы Москве, заставляли священников, вопреки воле князей, служить молебны о даровании победы русскому оружию, некоторые бежали из дома, чтобы вступить в московскую рать. Тогда уже всюду в русских городах уважительно называли Москву матерью городов русских и белокаменной (незадолго до этого московский кремль был обнесен стеной из белого камня).
Много изменилось за 140 лет и в нашем Белозерье, Ко времени Куликовской битвы оно было совершенно самостоятельным, сравнительно небольшим, но богатым княжеством. К. чести князя Федора Романовича (и к нашей славе!), Бслозерское княжество крепко держалось Москвы. Федор Романович был женат на дочери знаменитого московского князя Ивана Калиты (тетке князя Дмитрия Ивановича). Теперь, когда над Русью нависла такая страшная опасность, Федор Романович привел в Москву под знамена Дмитрия Ивановича большую дружину белозерцев, а когда русское войско выступало из Москвы, «выехали князи белозерские из каменна града Москвы своим полком уряд (во главе, впереди всех): бе бо храбро воинство их».
В источниках называется разное число русских Воинов, пришедших на Куликово поле, – 100, 250, 400 тысяч. Если даже примем среднюю цифру – 250 тысяч, знаем, что татар было больше (они опять хотели подавить численностью, в их рядах даже сражалась генуэзская наемная пехота), – создается картина грандиозного сражения даже по нынешним меркам. (Кстати скажем, что за всю вторую мировую войну американцы и англичане не имели сражений такого масштаба). В битве проявился выдающийся полководческий талант князя Дмитрия Ивановича, его воевод, особенно московского воеводы Дмитрия Боброка: многие распоряжения и поведение в бою Дмитрия Ивановича и Дмнтрия Боброка сделали бы честь и современному воинскому искусству. Недаром за князем Дмитрием Ивановичем после Куликовской битвы закрепилось почетное прозвание Донской. Великую стойкость и мужество проявили русские воины. После битвы в рати Дмитрия Донского насчитывалось 40 тысяч воинов, одна шестая от того, что он привел (а может, и одна десятая), остальные полегли на поле Куликовом.
Белозерцы были в середине первой линии главного полка и приняли на себя главный удар. Когда после битвы раненый Дмитрий Донской объезжал поле боя, «наехал на место, иде же лежат князи белозерские, вси вкупе посечени». Посечены и князь Федор Романович, и его молодой единственный сын Иван. Не было ни одного трупа, положение которого показывало бы, что воин погиб, убегая: в буквальном смысле слова белозерцы грудью стояли за родину свою. История не сохранила нам ни имен воинов белозер-ской дружины, ни сведений, из каких они мест, чем занимались, – белозерцы и все. Одно несомненно – это была не только постоянная княжеская дружина, Федор Романович вооружил и привел под знамена Дмитрия Донского многих жителей городков и волостей своего княжества, которые в мирное время ремеслом занимались, землю пахали. Мы не погрешим против исторической правды, если предположим, что в белозерской дружине на Куликовом поле были и наши андогжане, так как наша Андога в то время была уже густо заселена деревнями, считалась хлебородным и вообще богатым краем белозерщины.
«Понеслась слава к Железным Воротам и к Ворнавичу, к Риму и к Кафе по морю, и к Тырпову, а оттуда к Царь-граду на похвалу князьям русским: Русь великая одолела рать татарскую, на поле Куликовом, на речке Непрядве», – так сказал о международном резонансе победы автор «Задонщины», произведения, написанного вскоре после битвы. Если в период подготовки отпора Мамаю обострилось национальное самосознание русских людей, то какой толчок эти чувства получили, когда была одержана такая победа! Процесс создания русского централизованного государства ускорился, и что вокруг Москвы должны объединиться русские земли – этот вопрос теперь уже был окончательно решен. Правда, для достижения полного объединения надо было еще сломить сопротивление феодальной верхушки независимых княжеств, и процесс этот был труден, он затянулся еще на 100 лет. По этой причине еще 100 лет Руси пришлось признавать свою зависимость от Золотой Орды, хотя эта зависимость теперь уже не была такой, как до Куликовской победы. Но мы не вправе требовать для тех времен скорых решений, для нас важно то, что главное было сделано на Куликовом поле. Теперь скорее выпревало чувство кровного родства между русичами, на 300 лет разорванными, растащенными по разным княжествам и «землям», усиливалось и налаживалось общение между разными городами и районами Руси, начался процесс создания единого языка великом России великоросского языка (ведь в период феодальном раздробленности дело доходило до того, что рязанец с трудом понимал владимирца). Это было началом великого и длительного процесса создания великорусской нации. В этом процессе принимал активное участие и наш край.
Вдова погибшего на Куликовом ноле князя Федора Романовича Федосья Ивановна сразу же признала над собой и над Белозерским княжеством покровительство своего великого племянника – Дмитрия Донского, а вскоре княжество и совсем отказалось от призрачной и ненужной «независимости» и стало уделом Великою князя Московского. Так наши места лет на 80 – 100 раньше многих других русских земель вошли в состав создающегося единого Русского государства.
Дадим еще одну справку, относящуюся непосредственно к территории нынешнего Кадуйского района. В 1486 году князь Михаил Андреевич Верейский, «сидевший» на Белоозере на правах удельного князя, перед смертью «отказал» княжество в вотчину (личное владение) Великому князю московскому и государю веся Руси Ивану III, однако выговорил при этом выделение небольших вотчин своим сыновьям. За сыном Александром Михайловичем закреплялись в вотчину земли по Андоге. Александра Михайловича так и стали называть князем Андогским, а для его потомков это стало родовой фамилией. 10
Кроме Андоги в завещании упоминается Сивесь Старая (предполагаем, что это место нынешних Старух, где по преданию Александр основал первое поселение на берегу реки Сивец – в старину Сивесь – Александровну, Кенсуй и Озерки (предположительно это район нынешнего Заозерья, Владимировки, берега реки Кензы). Из этой же семьи последних белозерских удельных князей вышли князья Вадбальские, Шелешпанские, владения которых были тоже на территории нашего района, но это уже были не удельные княжества, а вотчины, целиком подчиненные государю всея Руси. Вотчины князей Вадбальских находились в верхнем течении Андоги, Шелешпанских – в среднем ее течении, Кривоборских – по рекам Суды и Колпи. Все отличие вотчинников от феодалов (бояр и служилых дворян) состояло в том, что по происхождению из княжеского рода носили звание, титул князей.
В ЕДИНОМ РУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ
Вероятно, до XI века жители района рек Суды, Андоги, Колпи не знали над собой власти князей, не было у них и крупных землевладельцев. Господствовала здесь еще языческая вера. Ближайший город был Белоозеро, возникший в IX веке.
В XI веке возникает могучее государство – Киевская Русь. По инициативе князей христианство было принято от Византии. Новая религия стала верным союзником князей и бояр в деле объединения земель, поэтому на севере особенно сопротивлялись насаждению этой религии.
Установление феодальных порядков, введение христианства вызывало широкое недовольство среди населения. Во главе народных выступлений того времени стояли волхвы (языческие жрецы).
В 1071 году произошло восстание на Белоозере. Вот что рассказывает летопись. В 1071 году случился сильный голод. В Ростовской земле два волхва подняли народ на восстание. Пошли по Волге и Шексне. Дошли до Белоозера, где их отряд вырос до 300 человек.
Но здесь они наткнулись на боярина Яна Вышатича с отрядом, собиравшего дань в пользу черниговского князя Святослава. Ян потребовал у восставших выдачи волхвов, но те отказались. Произошла схватка. Волхвы бежали в лес. А Ян, вернувшись в город, пригрозил его жителям: «Если не схватите волхвов, то не уйду весь год от вас». Угроза подействовала. Белозерцы схватили волхвов и выдали их княжеской дружине.
В XII веке, когда обширное Киевское государство раздробилось на несколько самостоятельных княжеств, Белоозеро попадает под власть Владимиро-Суздальского князя (Белоозеро – западная половина нынешней Вологодской области). Восточную половину захватывают новгородские купцы и бояре. Строят они опорные пункты – укрепленные погосты. Из некоторых возникли потом города: Тотьма, Устюг, Вологда.
В 1237 – 1238 годах Владимиро-Суздальское княжество подверглось опустошительному набегу монголо-татар. В знаменитой битве на реке Сить погиб вместе со своим дядей, Великим князем Владимиро-Суздальским Юрием Всеволодовичем, белозерский князь Василько.
Наш край уцелел от нашествия, но в 1257 – 1258 годах баскаки (сборщики дани) были в наших местах. В конце XIII в. – нач. XIV в. появляются постоянные татарские баскаки с отрядами. Здесь они живут и собирают дань для хана Золотой Орды. Память о тех временах сохранилась в названиях мест (Баскаково на р. Шексна, Баскакова гора).
Прошло 140 лет после монголо-татарского нашествия. За это время сложилось большое и сильное Московское княжество. Москва стала центром борьбы против татарского ига.
В XI веке территория нашего района была заселена слабо. На возвышенных местах располагались деревни и два – три дома. Такие деревни по нескольку подряд тянулись по рекам и речкам, образуя «кулиги» и «острова» среди лесов и болот. Каждая такая группа деревень часто носила общее имя и имела свое: Танищи, Кулига, Шишев остров.
Главным занятием жителей окончательно становится земледелие и животноводство. Посуда у них была глиняная, деревянная и берестяная. Образцы ее можно увидеть в нашем музее. Значительная часть деревень и сел были черными, то есть принадлежали государству. Такими были в XV в. села: Никольское, Миротинцы, Егорьевское.
В 1517 году на живописном берегу реки Ладоги, между речками Малый Ирап и Большой Ирап, поселился монах Филипп. Потом к нему пришло несколько монахов, и они построили себе полуземлянки (кельи), часовню.
Через десять лет Филипп умер. Монахи стали распространять слухи о «святости» и «чудесах» старца Филиппа. Стали приходить богомольцы и приносить подаяния. На месте, где был похоронен монах, построили деревянную церковь. Местный князь подарил Филиппо-Ирапской пустыни восемь десятин земли.
А потом на монастырь посыпались милости со стороны царя Ивана IV Грозного. Он вел борьбу с большими удельными князьями за укрепление единства государства и царской власти. С этой целью он ввел опричнину. Владения князей феодалов-вотчинников в наших местах были им отобраны. Земли перешли к дворянам-помещикам и монастырям. Много земель было «подарено» Филиппо-Ирапскому. Его владения к концу XVI века раскинулись по р. Суде (от устья Ладоги по Колпи – 15 верст), по Андоге (от устья до озера Пирино – около 80 верст).
Монастыри сыграли заметную роль в колонизации края и своей хозяйственной деятельностью содействовали его развитию. Но в то же время они действовали как хищные захватчики чужих земель и поработители живущих на них крестьян.
Образование Русского централизованного государства и вхождение в его состав нашего края имели огромное прогрессивное значение: развивается хозяйство, быстро растут промыслы и торговля.
ОБЕЛЕННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ
Одновременно с вхождением наших мест в единое централизованное Русское государство происходило и окончательное становление феодального строя. Большая часть удобных земель захватывается крупными землевладельцами (феодалами), крестьяне! живущие на этих землях, попадают под зависимость их.
Феодалами до середины XVI века у нас были потомки старинных княжеских родов князья Андогские, Вадбальские, Шелешпанские, Кривоборские да некоторые знатные московские бояре (их имен мы не знаем).
Со второй половины XVI века у нас появляются крупные землевладельцы совсем не знатного происхождения, которых царь Иван Грозный «испоместил» (то есть дал землю) в наших краях за царскую службу. От этого слова «испомещать» пошло «помещик». Служивших царю незнатных людей называли еще «дворскими» (люди царского или княжеского двора, придворные) пли дворянами. Так и появились наименования русских феодалов: князь, боярин, помещик, дворянин. В пароде в этих «тонкостях» мало разбирались и называли всех одним именем помещик-барин. В начале XVII века Русское государство пережило тяжелые годы польско-шведской интервенции. Шведы захватили часть территории на северо-западе, а польские паны в 1611 году даже брали Москву. Слабо защищенный север с большим количеством сел и деревень особенно привлекал бродячие отряды польско-литовских панов после разгрома их ополчением Минина и Пожарского под Москвой в 1612 году. (Это была наша вторая Отечественная война, первой следует считать Куликовскую битву).
В 1618 году польско-литовский отряд прошел по Андоге и Суде, разграбил и сжег Филиппо-Ирапский монастырь. Память об этом сохранилась в народных преданиях и легендах. Они подтверждаются историческими документами и исследованиями. В Старухах краеведы записали о том, что небольшой отряд поляков остановился укрепленным лагерем о лесу недалеко от деревни и время от времени грабил крестьян, пока не был истреблен. Такие случаи укрепления («обостроживания») мелких польских отрядов поблизости от деревень действительно бывали.
Польско-шведская интервенция еще одним «концом» задела наши места. После изгнания поляков из Москвы Земской собор в 1613 году избрал нового царя Михаила Романова (начало династии Романовых), а в 1618 году было заключено перемирие с Польшей, по которому часть русских земель переходила ей. Помещики, имевшие там владения и не хотевшие остаться, получили земли с крестьянами в других местах Русского государства. Из Дорогобужа, Вязьмы, Вельска были «нспомещены» в Белозерском уезде. «Писцовые книги» 1626 – 1627 годов называют несколько таких «испомещений» во всех наших тогдашних волостях, даже указывают время «испомещения»: в волости Дуброва (в нее входил нынешний Барановский сельсовет), в Андогской волости это сделано в 1613 году. Так число государственных крестьян сократилось, а число помещичьих владений резко возросло.
Для царской семьи и патриарха Филарета (отец Михаила Романова) у села Никольское при впадении Шулмы в Андогу и на Колпи были устроены дворцовые (царские) и патриаршие «езы» (рыбные ловли) и к ним были «приписаны» крестьяне, обязанные поставлять в Москву к царскому и патриаршему столу свежую рыбу (судака и стерлядь).
В XVII веке произошло окончательное оформление крепостного права.
Теперь крестьян стали учитывать строго по категориям: крестьяне частновладельческие, то есть помещичьи (их еще называли «обеленными»), монастырские (тоже «обеленные»), дворцовые (принадлежащие царской семье и тоже «обеленные») и крестьяне «черносошные» (жившие на государственной земле, чаще их звали просто «черными»). Характерно, что на территории района в XVII веке были крестьяне всех четырех категорий. Her возможности сказать о всех наших тогдашних деревнях, к какой категории относилась каждая из них, но монастырские деревни мы можем назвать довольно точно. Эот – село Танищи (Старый Погост), Бережок, Шигодские, Рыконец, Крюково, Осечища, Тарасовская, Поповская, Терехово, Вороново, Кошелево, Могилец (владения Кирилло-Белозерского монастыря), село Троицкие Танища, Заручевье, Семеновская, Великий Двор, Горка, Торчилово, Еремеево, Алеканово, Старостине (владения Троице-Сергиева монастыря, Филиппо-Ирапский монастырь деревень не имел).
Упорным трудом крестьяне разделывают новые поля и сенокосы. Растет население и число деревень. Особенно густо заселяются притоки Андоги – Солохта, Кумсара, Шулма, Шухтовка, берет Суды выше Куракинских порогов, Колпь, Ворон, Петух. Известные исследователям деревни XVII века на территории нынешнего района можно найти на картосхеме в нашем музее.
Среди крестьян водятся искусные плотники, резчики по дереву и другие мастера. Продолжает развиваться кричный промысел (выплавка кричного железа из болотной руды) и кузнечное дело.
Хотя XVII век – это век развития общероссийской торговли, однако торговые пути проходили в стороне от нас. Местные торги были в селе Никольском. Здесь проходили ярмарки. Очевидно, такую же роль играло село Танища Троицкие.
Есть основания полагать, что в XVII веке на территории района были созданы и значительные памятники деревянного и каменного зодчества. Упоминается в источниках каменная церковь XVII века в Филиппо-Ирапском монастыре, деревянная церковь-часовня в Танищах Троицких. Но, к сожалению, ничего до нашего времени не сохранилось. Каменные стены Филиппо-Ирапского монастыря – это уже грубоватое сооружение XIX века с подделкой под старину.
ЖЕЛЕЗНОЕ ПОЛЕ О КРЕСТЬЯНСКОЙ МЕТАЛЛУРГИИ В НАШИХ МЕСТАХ
На западе нынешней Вологодской области при Петре I были построены два крупных для своего времени железоделательных завода.
Наш Северо-Запад и теперь богат железом, содержащимся в виде ржавчины в земле, особенно в болотах и на дне неглубоких озер. Особенно богаты железом были болота и озера на территории Чагоды до Уломы (с запада на восток) и от Устюжны до Борисово-Суды (с юга на север). Весь этот район в старину звали Железным Полем, Устюжну – Железпонольской, а Улому – Железной. По берегам рек здесь много выходов извести, леса для выжигания угля.
В XVI в. (при Иване Грозном) Устюжна и Улома стали получать государственные военные заказы на изготовление и поставку оружия, в Устюжне и около нее изготовлялись сотни тысяч ядер от одного до семидесяти фунтов. Из мягкого железа лились мелкие пушки «волконейки». Изготовлялись подметные железные рогульки («чеснок»), которые разбрасывались на бродах, перелазах, береговых спусках по южной границе государства против конницы при татарских набегах.
Наши крестьяне тоже выполняли такие заказы. Кроме того, они в кузницах выпускали готовую продукцию не только для потребности своего хозяйства, но и на обмен.
В одной рукописи XVIII века, хранящейся в Череповецком краеведческом музее, так описывается промысел по добыче железа из болотной руды.
«Низкое положение Белозерского и Устюженского уездов между протекающими по оным рекам Чагодощею, Колпью и Судою составило множество болот, наполненных железною рудою, каковая находится в них грядами на некоторой глубине и составляет под черноземом второй слой земли.
Руда сия, или железная земля, есть красноватого цвету, довольно тяжела и смешана с черноземом. Тамошние жители сысканную под березником и ельником руду почитают лучшею, потому что из оной железо бывает мягче. А в тех местах, где растет ельник, выходит железо крепче и черствее.
Так руда, или железная земля, лежит под черноземом на аршин глубины. Промышленники копают ямки, и, вырывая из оных деревянными лопатами землю, узнают оную по цвету и по тяжести. А найдя таковую, снимают первый слой, потом вырывают железную землю и переносят на высокие и сухие места, где, складывая в кучи, оставляют месяца на два проветривать и просыхать.
В октябре и начале ноября складывают костры и на оные насыпают железную землю. Потом зажигают дрова и обжигают землю. Пережженная земля насыпается в коробы... перевозится в селения.
С января и до конца апреля упражняются почти ежедневно в переплавлении руды. Каждая семья имеет особый свой горн, на котором работают непрестанно по два человека, из коих один мехами дует, другой уголья подкладывает. Случается, что в работе сей и женщины помогают».
Руда была разная, то совсем мелкими комками, то глыбами. Ее дробили и плавили, «варили» в небольших домницах – глиняных печах с отверстиями вверху и сбоку. Сверху накладывали вперемешку древесный уголь и болотную руду, а в отверстие сбоку мехами продували воздух. Умели нагонять довольно высокую температуру (600 – 700 градусов). Железо восстанавливалось и тягучей массой сползало вниз – в изложницу. Там оно остывало, образовывалась железная болванка (крица), часто очень неплотная, пористая. Еще не совсем остывшую крицу вынимали клещами, затем в кузнечном горне добела накаливали и проковывали. Так повторяли несколько раз, пока не получали совершенно цельную (без пористости) и чистую крицу.
Применялся в тогдашней металлургии только древесный уголь. Угля для домниц и горнов требовалось много, сводилось для этого много леса, и промысел углежогов" был распространен. Следы железного и углежогского промыслов на территории района часто встречаются. Туристы Кадуйской средней школы в 1958 году на берегу реки Суды против деревни Старостино нашли пласты металлургического шлака. В сосновых борах около деревни Старухи очень часто встречаются глубокие ямы, уже заросшие высоким лесом, – это старинные углежогные ямы.
В 1702 году на реке Шогде, в 10 километрах от впадения ее в Суду, у села Архангельского, по Указу Петра I был основан Тырпицкий железоделательный завод. Он должен был поставлять для нужд государства ядра, бомбы, топоры, лопаты, мотыги, гвозди, другие железные изделия. Главный заказчик – Адмиралтейство. Завод был казенным. Работал как на первичном сырье – болотной руде, так и на вторичном – на расковке криц. Болотная руда добывалась по берегам Шогды, а также в Острову (в районе деревни Шикше-Остров).
Более ценным было вторичное сырье – крицы. Адмиралтейство скупило для завода деревни 24 волостей. Из документов того времени можно составить представление о тогдашних ценах на землю и крестьян. В Дубровской волости у помещицы Феклы Деловой куплена деревня Тырпиц с пашенной землей и со всеми угодьями и 123 душами крестьян за 55 рублей. Адмиралтейство, конечно, покупало по самой дешевой цене, какую само назначит, но никто из помещиков не смел перечить и торговаться. Оказались скупленными казной все деревни по Суде и Андоге с притоками.
Нелегко жилось крестьянам, приписанным к заводу. Они должны были поставлять руду, крицу, уголь, известь, возить на своих лошадях грузы на завод и отправлять готовую продукцию. Ее зимой возили на санях в Новгород, летом отправляли водой по Суде и Шексне.
Тырпицкий завод был крупным для своего времени предприятием и во время Северной войны имел большое значение. После Ништатского мира (172] г.) сокращается потребность в ядрах. Серьезным поставщиком железа становится Урал. На Тырпицком заводе в 1725 году было занято не более полсотни работников. 13 1732 году завод «за изведением руд... действием приостановлен», а в 1769 году закрыт окончательно.
Но долго работал открытый тоже в XVIII веке Уломский расковочный завод. Он действовал полностью во вторичном сырье, то есть на расковке криц, этим поддерживал крестьянскую домашнюю металлургию. Много криц стали расковывать деревенские кузнецы, которые обслуживали не только свою деревню, но и делали изделия на продажу. Вплоть до первой мировой войны смердячские и петухские кузнецы славились строительными гвоздями.
ПЕТРОВСКИЕ КОРАБЛИ ИХ СТРОИЛИ ПЛОТНИКИ ИЗ АНДОГИ И ТАНИЩ
В конце XVII – начале XVIII веков наш край все еще занимал важное место в истории нашей Родины. Через него шли пути к Белому морю, здесь издавна развиты металлургия, судостроение и многие другие промыслы и ремесла. Этим объясняется интерес Петра I к нашему краю. Три раза он совершил плавание от Вологды до Архангельска, два раза останавливался в Тотьме, Великом Устюге, бывал в Белозерске, а в Вологде – десять раз. Там есть небольшой домик на берегу реки, построенный голландским купцом Гутманом, которого лично знал Петр. В этом доме царь не раз останавливался.
4 июля 1693 года Петр сухим путем выехал из Москвы в Вологду. Его сопровождала немалая свита – 100 человек. Прибыли в Вологду на четвертые сутки. На следующий день царь в мундире сержанта Преображенского полка с охраной и секретарем ходил по Вологде. Был он на улице, где жили мастера канатного дела, прядильщики, хвалил их за трудолюбие. У торговцев железными гвоздями Петр выспрашивал, кто, где кует гвозди и сколько этого добра в продажу поступает. Увидев кованые ножи, Петр велел секретарю записать для памяти: «Такой товар нам нужен для войска, пометить заказ Строганову». Испробовал на сверлении сосновых тесин буравы, велел записать: «Кожи, гвозди, буравы и всякую железную поковку брать у Строганова».
За четыре дня пребывания в Вологде Петр сумел осмотреть все, достойное его внимания: мастерские, торговые ряды, склады товаров, строительство речных судов.
Осмотрев город, царь со своей свитой двинулся в Архангельск – единственный морской порт в огромной Российском империи. По дороге останавливался в Тотьме, Великом Устюге.
Первая поездка на Север вдохновила юного царя. Он уже замыслил строительство своего морского флота. После создания судостроительной верфи на реке Свирь стали широко привлекаться к работам на верфи крестьяне близлежащих губерний.
В 1696 году была доставлена первая галера из Голландии в Архангельск, а оттуда водой в Вологду. Когда вологодские плотники разобрали на части судно, узнали, что оно прибыло из заморской страны, сначала подивились, а потом прикинули умом и сказали, что им по такой манере и самим можно строить. «Может, за морем телушка – полушка, да перевоз – рубль. Если государь захочет, мы не хуже топоришком да долотишком справим». Говорил это людейных дел мастер вологжанин Осип Щека. Русский флот на Неве и Финском заливе вырос за год до такой степени, что уже мог потягаться со шведским флотом. Немало андогских, танищенских, дубровских плотников поработало здесь и на строительстве столицы – Петербурга. Это оказало влияние на весь быт нашего населения: у нас развивается отходничество, прочно держится в народе плотницкое дело и не переводятся целые династии плотников-умельцев, развивается свое речное судостроение.
В 1701 году вологодскому архиепископу Гавриилу был послан приказ срочно построить 100 дощанников и 20 барок «с парусы и с якори и с прочим для сплавления в Архангельск воинским снарядом и ратными людьми». Этот интерес Петра к нашему краю был прямо связан с грандиозными замыслами его и подготовкой к войне за Балтику.
В первые годы Северной войны (1700 – 1721 гг.) нашим местам суждено было сыграть крупную роль в вооружении русской армии и флота. 23 января 1702 года Петр шлет указ в Новгород: «Построить для обороны и отпора шведам на Ладожском озере шесть военных кораблей. Плотников взять из Олонецкого уезда, кузнецов – из Устюжиы Железнонольской». Кузнецы, плотники, резчики, столяры, чернорабочие, способные выполнять тяжелую работу, трудились в поденщину: кузнец получал от 6 до 9 копеек в день, плотник – 6 копеек. В этом же году начинается строительство двух металлургических заводов – Ижинского (в г. Устюжне) и Тырпицкого (на р. Шогде). Это в 10 километрах от впадения р. Шогды в р. Суду, у села Архангельское. Заводы были казенными. Работали на заводах приписные крестьяне. Заводское начальство строго требовало выполнения заданий – «уроков», а об оплате не могло быть и речи.
И все же основным занятием населения края в XVIII веке остается земледелие.
При Петре I было введено новое административно-территориальное деление: империя была разделена на 8 губерний и 50 провинций. Наш район входил в Санкт-Петербургскую (Ингерманландскую) губернию, в Белозерскую провинцию. В 1727 году была создана Новгородская 1уберння, куда и вошла Белозерская провинция.
Во второй четверти XVIII века (после смерти Петра I) в борьбе между различными группами эксплуататорского класса временно побеждает старая феодальная знать. Становится необязательной служба дворян. Многие из них бросают ее и едут в свои имения.
В 1729 году по указу Петра I жаловались помещикам деревин, приписанные к Тырпицкому заводу. Вице-адмирал Сенявин получил 1167 душ крестьян, генерал-лейтенант Полонский – 134. Потом было разрешено выкупать деревни и бывшим владельцам-помещикам. Несколько деревень купил Сенявин на территории нынешнего Барановского сельсовета, деревню Старухи и огромные лесные дачи между Судой и Андогой.
КАК ЗА БАРАМИ ЖИТЬЕ...
Есть такая старая народная сатирическая песня «Как за барами житье было привольное». Повествует она о бесправном каторжном положении крепостного крестьянина в XVIII и первой половине XIX вв. На это время приходится расцвет крепостничества, массовая раздача государственных крестьян помещикам.
В 1775 году (при Екатерине II) проведена новая реформа местного управления и административно-территориального деления. Россия разделена на 50 губерний, а губерния – на примерно равные уезды (от 20 до 30 тысяч жителей в каждом). Теперешняя территория нашего района оказалась в Новгородской губернии, в двух уездах – Череповецком и Белозерском.
На территории района большинство крестьян были помещичьими, только в Прягаевской волости еще остались государственные.
Помещики продавали, передавали, делили между наследниками, дарили землю вместе с крестьянами. За сотню с лишним лет (от середины XVIII до середины XIX вв.) помещичьи владения так перемещались, что один и тот же помещик имел земли и крестьян в самых отдаленных друг от друга деревнях. Так, например, в небольшой деревне Прямиково имели владения помещики Ильин, Ларин, Языков, Серебряков, три помещика имели владения в деревнях Старухи и Смешково. Таких случаев много. А крупный помещик Черкесов имел только в Андогской волости семь деревень целиком да две частично, в прягаевской волости – целиком три деревни, частично – одна, в Федотораменской – целиком три. Таких случаев тоже много.
Крупнейшие землевладельцы (Бестужев-Рюмин, Палеи-Сеня-внны, Неплюев и другие) жили в столице или в других городах, а крестьяне им платили оброк. Оброк устанавливал каждый помещик сам. Бестужев-Рюмин, например, накладывал на своих крестьян денежный оброк, «столовый запас» (мясо, птица, рыба, ягоды, грибы, сено). Все это посылалось натурой или переводилось в деньги. Натуральный оброк надо было крестьянам самим доставлять в барскую усадьбу. Оброчных крестьян барин мог вызвать на работу, если предпринимал какое-нибудь крупное строительство. Крестьянин никогда не чувствовал себя свободным, не мог без разрешения барина выдать замуж дочь или женить сына. Управляли оброчными крестьянами назначенные барином бурмистр или староста.
В Андоге и теперь рассказывают легенду о самоотверженной крепостной девушке из деревни Слобода, которой пришлось выдержать мужественную борьбу за право выйти замуж за любимого.
Часть крепостных крестьян отбывали барщину. Барщина составляла 3 – 4 и даже 5 дней в педелю.
Большинство наших деревень были оброчными. Оброчные крестьяне часто получали разрешение барина отправиться на заработки, чтобы деньгами заплатить оброк. Это помещикам даже нравилось, поэтому отходничество у нас стало развиваться еще при крепостном праве.
Особую группу крепостных крестьян составляли дворовые. Это крестьяне, постоянно жившие в барской усадьбе и обслуживавшие барина. Государственные крестьяне помещикам не принадлежали, но тоже не были свободными людьми. Все они платили оброчную подать государству деньгами. Оброчная подать в XVIII и первой половине XIX веков несколько раз повышалась и представляла большую тяготу для крестьян. Кроме того, они платили введенную еще при Петре I подушную подать, выполняли гужевую повинность (извоз) и местные трудовые повинности (починка дорог и мостов, исполнение общественных должностей и др.). Свободно уйти и перейти на жительство из деревни в деревню государственные крестьяне тоже не могли, на это надо было выхлопотать разрешение властей.
Часть крестьян все-таки уходили на отхожие заработки. В 1810 соду была достроена и открыта Мариинская водная система. Это оживило судоходство на Шексне, повысилось хозяйственное значение наших малых рек и дало заработок нашим отходникам. Часть отходников поглощал Петербург. В 1843 году 35 процентов наличного населения Петербурга составляли крестьяне. Среди них, конечно, были и крестьяне наших мест.
В конце XVIII – начале XIX вв. были попытки завести крепостную мануфактуру. Помещики заставляли крестьян на дому или в специально отведенных помещениях изготовлять предметы ремесленного производства, которые потом шли на продажу. В Андоге есть деревня Завод. По преданию, здесь был крепостной завод, на котором пытались наладить производство стекла, а потом стали делать из картофеля патоку. Есть предание о стекольном заводе в Зеленой Дубраве (Барановский сельсовет). Но эти заводы (крепостные мануфактуры) исчезли без следа, потому что производство, основанное на крепостном труде, да еще в нашей местности, удаленной от больших городов и торгов, не приносило доходов.
Развиваются товарно-денежные отношения, помещикам все больше требуется денег, а производительность крепостного труда все падает, падают и помещичьи доходы. Самые реакционные и неумные помещики видят выходы из положения в увеличении оброка, числа дней барщины, то есть в усилении эксплуатации и жестокости. Такие помещики издеваются над личностью крестьян, творят произвол. О произволе их в наших местах народная память сохранила много рассказов. Недобрая память осталась о помещике Петрове, усадьба которого была в с. Княжое. Этот самодур отличался не только тем, что был крут на расправу, но и просто на потеху себе устраивал разные издевательские штучки.
Растущей эксплуатации и издевательствам помещиков крестьяне оказывали сопротивление. В деревне Мошницкое (недалеко от Мазы) барин Морозов издевался над крестьянами, и они однажды устроили засаду на него, когда он пошел в баню. В бане они посадили барина в котел с горячей водой, а когда он умер, одели его и подбросили в дом, а сами разбежались. Известен рассказ о том, как убили крестьяне помещика в Бойлове.
В народных преданиях и легендах и в наших местах жива память о крестьянской войне под предводительством Пугачева (1773 – 1775 гг.). Предание гласит, что деревню Фаленская и еще некоторые деревни по Андоге основали высланные сюда пугачевцы.
БУНТ В ИМЕНИИ КРАВКОВЫХ
Манифестом царя Александра II от 19 февраля 1861 года крепостное право отменено.
Реформу провели крепостники-помещики в своих интересах. У крестьян отрезали часть земли, которой они пользовались при крепостном праве («отрезки») и заставили их платить большие выкупные. Эти платежи стали тем же оброком, только под другим названием. Землю между помещиком и крестьянином так размежевывали, что крестьяне оказывались то без леса, то без выгона, то доступ к воде для скота оказывался на барской земле, то к самой крестьянской земле можно было попасть только через барскую. Поэтому волей-неволей приходилось арендовать барскую землю. Да и малоземелье заставляло это делать. За аренду платили работой. Это были «отработки», видоизмененная барщина.
Дворовые люди, которые при крепостном праве своего хозяйства не вели, надела не получили. Их положение оказалось настолько необеспеченным, что они часто сами упрашивали бар оставить их при себе в услужении. В этом отношении характерен рассказ, записанный краеведами в Танищах. Крестьянка Авдотья Савельева привезена была барином из-под Пскова 12-летней девочкой. Была горничной у барыни. Барыня выдала ее замуж за дворового же человека кузнеца Василия Кошкина. Когда пришло «освобождение», Василий Кошкин надела не получил, и осталась чета Кошкиных служить при барыне так же, как она служила до «освобождения», за весьма неопределенное обещание наградить верных слуг землей, избой и коровой. Но когда старая барыня умерла, оказалось, что в завещании своем она совсем «забыла» о своем обещании.
По Череповецкому уезду после реформы на крестьянскую семью приходилось всякой земли по 13 – 14 десятин, на дворянское же владение – по 1450 десятин. Особенно были обижены наши крестьяне лесом. А те леса, которые были нарезаны им, – мелколесье и пустоши. Недаром последующие крестьянские «беспорядки» выражались больше всего в самовольных порубках леса.
Реформа сохранила у нас крупные помещичьи владения. Наследники Бестужева-Рюмина еще в конце XIX века владели на территории нашего района 756 десятинами, владелец Владимировки М. П. Лотарев имел 2325 десятин, наследники Николя (Смердячекая волость) – 3118 десятин, наследники Смирнова (в той же волости) – 2227. Обширные лесные дачи семьи графини Пален-Сенявиной раскинулись по Суде и между Судой и Андогой. Филиппо-Ирапский монастырь владел в Прягаевской и Пусторадицкой волостях 1880 десятинами.
Как известно, крестьяне ответили на такое «освобождение» волной восстаний. Документы сохранили известия и о волнениях в наших краях. Министр внутренних дел Валуев 3 июня 1863 года доносит царю Александру II, что им полуцены сведения о волнении крестьян в имении Кравковых в Череповецком уезде (ныне Андроновский сельсовет).
Вскоре были введены крестьянские органы самоуправления – сельские и волостные сходы, на которых избирались сельский староста, сборщик податей, волостной старшина, волостное правление и волостной суд. На сельском сходе по всем вопросам одерживала верх богатая часть деревни, из наиболее зажиточных крестьян выбирались волостные старшины и члены волостных правлений.
Крестьяне по своему правовому положению и после реформы были самым бесправным сословием: для всех сословий были отменены телесные наказания (по крайней мере формально), а крестьян можно было пороть розгами по приговору волостного суда. Фактически по отношению к крестьянину рукоприкладствовали и уездный земский начальник, и урядник, и стражник.
После реформы были установлены новые границы волостей. При составлении списков крестьян записывалось имя, отчество и фамилия, так многие помещичьи крестьяне впервые приобрели фамилию. Фамилию крестьянин сам придумывал по отцу, деду или прадеду, по деревенскому прозвищу, а иногда даже по барину. Например, все крестьяне деревни Томаша, принадлежавшие барину Черкесову, были записаны под фамилией барина, так и пошла по Андоге фамилия Черкесовых.
В 1864 году была проведена земская реформа – учреждены губернские и уездные земские собрания и избираемые им управы. Им было разрешено хлопотать о местных нуждах населения, не вмешиваясь в дела политические и полицейские. Наиболее близко к крестьянам стояли уездные земства. В этом же году были проведены выборы членов уездного земского собрания (их называли гласными). Первыми гласными от наших волостей были избраны помещик Кравков (от дворян) и от крестьян – Василий Ефимович Медведев (из д. Ивачево), Осип Васильевич Смирняков (из Ларюкова), Иван Степанович Демидов (из Фаленской), Иван Лаврентьевич Кудряшов (из Колосова). Все эти крестьяне имели уже выкупную землю (кроме надела), начинали вести торговлю и потом стали богатыми купцами. Земства переизбирались раз в три года. Из всех, кто побывал уездным гласным, следует отметить деятельность учителя Акинфа Григорьевича Белова. В гласные он избирался не на один срок, был избран членом управы и некоторое время состоял в штате. Много хлопотал о своей Андоге, об устройстве там школ, больницы, о налаживании почтовой связи. Вообще Череповецкое уездное земство считалось одним из прогрессивных и деятельных. Для покрытия своих расходов земство облагало население особым земским сбором.
Кроме крестьянской и земской, было проведено еще несколько реформ: школьная, воинская, судебная и другие. Наиболее близко касались крестьян школьная и воинская реформы. По воинской реформе отменялись двадцатипятилетняя солдатчина и рекрутские наборы. Вводилась всеобщая воинская повинность с 21 года. Общий срок военной службы устанавливался в 15 лет, из них 6 лет на действительной службе и 9 – нахождение в запасе. На действительную службу брали не всех, а столько, сколько найдет нужным правительство, остальные зачислялись в ополчение, призываемые тянули жребий. В нашем музее хранится «Свидетельство о явке к исполнению воинской повинности» крестьянина д. Постниково Алексея Бурлакова, датированное ноябрем 1874 года (первый год действия нового закона). Владельцу свидетельства повезло: он вытянул номер 183-й, по которому выходило зачисление в ополчение. Ополченцы жили дома, но состояли на учебе и в случае войны немедленно призывались.
Право ухода из деревни на длительное время для крестьянина и после отмены крепостного права осталось стесненным: надо было получить паспорт, а паспорт давался, только если деревенский сход решит принять земельный надел уходящего и платить за него все сборы и подати (действовала круговая порука). В музее хранится такой паспорт на крестьянина д. Малафеево Федора Ивановича Осипова.
На деревню (сельское общество) заводилась книга лицевых счетов всех дворов деревни на уплату налогов и сборов. Книга подписывалась волостным старшиной. Есть в музее такая книга на деревню Никоновская Андогской волости с отметками об уплате сборов за 1913, 1914 и 1915 годы.
СУД И РАСПРАВУ ВЕРШИЛИ
С конца IX века, когда наши места вошли в состав древнерусского Киевского государства, они тяготели к Белоозеру, и властью был боярин-воевода или кто-то из княжеской семьи, кого поставил киевский князь. С середины XII века до монголо-татарского нашествия, когда единого Киевского государства уже не стало, вся область Белоозера была уделом Владимиро-Суздальского княжества, и правил ею сын или другой родственник великого князя Владимирского. Вскоре после татаро-монгольского погрома Белозерье вышло из-под власти Владимирских князей и стало самостоятельным княжеством. В конце XV века оно стало частью централизованного Русского государства.
Высшей властью теперь и для наших мест стали царь и ведомства, которые ведали разными сторонами жизни государству.
Их стали называть приказами, устройство местной власти много раз менялось, но к концу XVIII века оно сложилось так: территория бывшего Белозерского княжества теперь составила обширный Белозерский уезд, который делился на станы и более мелкие административные единицы – волости. Известно, что часть территории нынешнего района входила в Андогский стан (административным центром, вероятно, и была деревня Стан). На территории района находились волости Андога, Вадбал, Заколпье, Суда. Во главе уезда стоял воевода, назначенный царем из бояр, при нем канцелярия – приказная (иначе еще съезжая) изба. В станах и волостях для исполнения обязанностей судей выбиралось из дворян несколько губных старост (губа – часть территории уезда). Канцелярские дела вели дьяки и подъячие. Для раскладки податей, привлечения государственных крестьян к несению повинностей выбирался земский староста. При губных и земских старостах были тоже выборные целовальники. Назывались они так потому, что крест целовали, то есть присягу приносили, что действовать будут честно.
Жалованье старостам и целовальникам не платилось, выполняли свою должность они в порядке повинностей, но брали приношения с тех, с кем им приходилось иметь дело. Воеводы и воеводские исправники не угодивших им старост и целовальников не «снимали с работы» и под суд не отдавали, а просто избивали. Так что старостам и целовальникам не позавидуешь. Многие тяжести и опасности своей службы они компенсировали тем, что немилосердно драли с населения приношения и этим обогащались. Никакое крестоцелование не помогало.
Существенные изменения в административно-территориальном делении и местном управлении произошли в XVIII веке в результате реформ Петра I и Екатерины II. Русское государство стало Российской империей. Империя теперь делилась на губернии (по числу жителей), а губернии – на уезды (тоже по числу жителей). В уездах образованы волости государственных крестьян (6 тысяч ревизорских душ, то есть мужчин, на волость). Крепостных крестьян в счет не брали, так как они находились под неограниченной властью помещиков.
Наши места вошли в Новгородскую губернию, частью в Череповецкий уезд, частью в Белозерский. Точного разграничения волостей государственных крестьян мы не знаем.
Во главе губернии стояли назначенный царем губернатор (как правило, из высшей дворянской знати) и разные губернские канцелярии, которые звались присутствиями и палатами.
Власть над сельским населением уездов осуществлял уездный исправник, назначаемый губернатором обязательно из дворян. Были также и уездные присутствия. Теперь служащих присутствий не называли дьяками и подьячими, а звали чиновниками. Чиновникам присваивались персональные звания – чины (пожизненно) согласно введенному Петром I «Табеля о рангах». Рангами, выше которых не поднимались уездные чиновники, были коллежский регистратор, провинциальный секретарь, губернский секретарь, коллежский секретарь и титулярный советник (перечислено по линии возрастания).
Для полицейского надзора уезд делился на полицейские части во главе с частным приставом. Уездные исправники да частные приставы и вершили суд и расправу над сельским населением.
Города получили при Екатерине II самоуправление – избирались городской голова и городская дума. Но фактическая власть принадлежала назначенным центральной властью городничим, полицмейстерам, квартальным надзирателям.
Полное самоуправление получили дворяне. Раз в три года собирались уездные и губернские дворянские собрания и на них избирались тайным голосованием (баллотировка шарами) уездные и губернские предводители дворянства. В губерниях даже был особый суд для дворян – совестный суд.
Новое существенное изменение в территориальное деление и в местное управление внесли отмена крепостного права (1861 г.), земская реформа (1864 г.). Губернии, уезды сохранились, а границы волостей пришлось изменить: они стали по территории меньше, а по числу жителей крупнее, так как теперь к волостям надо было приписать и бывших помещичьих крестьян. Вот в это время и возникли волости Андогская, Прягаевская, Федотораменская, Пустораднцкая и Смердячская Череповецкого уезда, Барановская и Боровская – Белозерского, из которых уже в советское время составился Кадуйский район.
Оставались губернаторы, уездные, земские исправники и разные губернские присутствия. В городах исчезли городничие, остались городская дума во главе с городским головой и при них еще была создана городская управа. Дворянское самоуправление сохранилось полностью.
В волостях стал более последовательно проводиться принцип выборности. Сельский сход (деревня или несколько соседних маленьких деревень) избирал сельского старосту. Волостной сход из представителей всех деревень волости избирал волостного старшину, писаря, правление и суд (для разбора мелких гражданских дел, споров и тяжб). Но уездный исправник мог совсем не считаться с волостным старшиной и правлением.
Совершенно особняком стояла полицейская власть. Существовало уездное полицейское управление, уезд делился на станы (по нескольку волостей в стане) со становым приставом. Становой пристав имел урядников (по одному на волость или на 2 – 3 волости). В распоряжении станового пристава были стражники, которых он, смотря по надобности, давал в помощь уряднику. Власть станового пристава и урядника не контролировалась никакими местными органами. На вооружении урядника были шашка и плеть. Плеть урядник часто пускал в ход, а еще чаще действовал кулаком, наводя страх на крестьян и городских обывателей.
В 1864 году учреждены земства – выборные органы в губерниях и уездах, которым давалось право заниматься чисто местными делами благоустройства, не вмешиваясь в политические и полицейские дела. Раз в три года дворяне, имевшие в уезде владения, крестьяне, духовенство и немногочисленная сельская интеллигенция на раздельных собраниях избирали членов уездного и губернских земских собраний (гласных), а земские собрания выбирали соответственно уездную и губернскую земские управы. Для покрытия своих расходов земство облагало население специальным земским сбором.
Жители сельской местности приписывались к приходским церквям. Деревни, приписанные к ним, составляли приход, именовавшийся по церкви. Мы знаем приходы Федотораменский, Пречистенский, Пусторадицкий, Ямышевский, Ильинский (Петуховский), Успенский (Танища). Но это не все приходы, некоторые мы не знаем. Границы приходов с границами волостей не совпадали. Приходские священники вели регистрацию рождений, браков, смертей, выдавали об этом справки. Приходы могли содержать свои школы. Священники некоторых приходов вели легопнеь знаменательных событий и природных явлений.
Такое административное деление и такое устройство местных органов управления сохранилось до февральской революции 1917 года.
И СТРОИЛИ БАРКИ
Реформа 1861 года способствовала развитию капитализма в России. Это относится и к нашим местам. В деревне усилилось расслоение крестьянства. Крестьяне получили земли очень мало, она была в неудобных местах, поэтому многие разорялись. С другой стороны, дворянство охотно продавало землю, которую покупали кулаки. По статистическим данным 1884 года, в 6 наших волостях крестьянских семей насчитывалось 3735. Вели хозяйство 3417 семей, из них безлошадных было 480 семей. Их называли сельским пролетариатом. В целом беднота составляла около 52 процентов всех крестьянских хозяйств. 84 крестьянских хозяйства имели трех и больше лошадей. Появилась сельская буржуазия – кулаки.
К концу XIX века это расслоение крестьянских хозяйств еще более усилилось. Бедняки никогда не сводили концы с концами своего хлеба не хватало и до половины зимы. Жили работой в помещичьих усадьбах, у кулаков, купцов и отхожим заработком. Бывшие крепостные – теперешние кулаки покупают большое количество земли. Одним из первых крупных землевладельцев стал крестьянин д. Фаленская Иван Демидов. Был он крепостным барина Неплюева, состоял у него на оброке, владел грамотой. После реформы 1861 года быстро пошел в гору, избран в земство и к 1868 году уже перешел в сословие купцов, имел большое количество земли. В 1894 году у него было 1118 десятин в Андогской и 1338 десятин в Федотораменской волостях.
Степан Судаков – крестьянин д. Ботилово Шухободской волости занимался торговлей еще до реформы. После 1861 года начал скупать земли и в 1894 году владел 11770 десятинами. Главным интересом Судакова был лес. Он – крупный лесопромышленник, судостроитель и устроитель заводов. Его дело продолжили сыновья Иван и Афанасий. Большую часть лесных дач графини Пален скупило крупное капиталистическое объединение «Большая Ярославская мануфактура» Корзинкиных.
Почти все дворянские земли постепенно переходят к купцам. Так, в 1894 году по волостям Андогская, Прягаевская, Федотораменская, Пусторадицкая, Смердячская осталось 21 дворянское владение. Самыми богатыми дворянами были Г. А. Дробышевская – 6 десятин земли, А. С. Елахоская – 20, А. С. Выспреева – 35 десятин.
Появились крупные промышленные предприятия. На реке Аи-дога была построена картонная фабрика «Товарищества мануфактур Каретниковой с сыном», на реке Суда, в Нелазской волости – картонная фабрика «Товарищества Е. П. Журовой и М. П. Ло-тарева». Здесь работало 30 человек. В Пусторадицкой волости был железоделательный завод А. И. Журова, где трудились 25 рабочих, изготовляли железо для гвоздей.
Для наших мест характерен особый тип капиталиста-промышленника. «Большая Ярославская мануфактура» Корзинкиных организует заготовку и сплав леса по реке Суде. Центром стало местечко Заяцкое. Лес сплавляли гонками за сезон до 1 млн. бревен (150 тысяч кубов). Развивается судостроение, по оно характерно для начала XX века. Растет торговля. Купеческие лавки появляются в центрах волостей, около церквей и на людных местах. В ряде сел проводятся ярмарки. Уже в 1869 году славились ярмарки Благовещенская (25 марта), Никольская (6 декабря).
Из кустарных промыслов в конце XIX века первое место занимает железоделательный – кричное и кузнечное дело. Врач Грязнов описывает этот промысел так: «Выработка железа проводится сейчас главным образом из старого железа, лому, отбросов. Используется чешуя и окалина, остающаяся после расковки. Часть железа выплавляется еще из болотной руды. Железо переплавлялось в домницах в крицы от 0,5 до 1 пуда весом. Потом крицы расковывали в полосы и прутья, но это делалось обычно на железоделательных заводах, куда деревенские металлурги продавали крицы. Эти заводы уже раскованное железо опять раздавали кузнецам для расковки в гвозди, лопаты, лемеха, топоры».
А вот как работает кузнец:
Встает в 1 – 2 часа ночи, берет с собой кусок хлеба и идет в кузницу. Около 7 часов утра идет завтракать. Поев пустых щей с хлебом и картошкой, отдыхает 1,5 часа. Потом опять работает до 1 – 2 часов пополудни, после чего обедает, идет снова в кузницу и работает до 7 часов вечера. Затем, поужинав, ложится спать. Чистой работы получается 15 часов. Нередко в кузницах работают и женщины».
Значительно больше, чем в предыдущие периоды, развивается отходничество. Многие идут на местные лесозаготовки, сплав, строительство судов, бурлачить на Шексне и Суде. Многие из крестьян покидают деревни совсем.
Таким образом, к концу XIX века облик нашего края изменился. На смену XIX веку шел XX век – век рождения и развития империализма и России.
Главной отраслью капиталистического предпринимательства у нас оставался лес. На лесозаготовках и сплаве работали местные крестьяне и чаще всего за долги. Так, крестьяне д. Кузьминка Барановской волости весной и летом брали на складах «Большой Ярославской мануфактуры» Корзинкиных зерно на семена и еду, а зимой этот хлеб отрабатывали на лесозаготовках. Кроме того, на территории района было развито речное судостроение. Судопромышленник Шаргин строил на реке Шулме до 160 барж, барок, полулодок. На реке Суде кузьминские мужики выстраивали за сезон по 50 барж. Судостроительством занимались в 42 селениях 1194 человека.
Важным событием была постройка железной дороги Вологда – Петербург. Работы по строительству начались в 1901 году. Зимой 1902 года подвозили камень, из которого вытесывали крупные брусья, и везли к месту строящихся мостов. Работами ведал подрядчик Перцев. Труд строителей был тяжелым, а ценился дешево. Рабочие зарабатывали по 50 копеек в день. Строительство закончилось в 1905 году. Основную часть рабочих составили приезжие, среди которых было много волжских татар. Но много работало и местных крестьян. Некоторые из них стали кадровыми железнодорожниками, оставшись жить здесь. Василий Федорович Федоров в 1902 году пришел на стройку работать землекопом, потом перешел в каменотесы, в укладчики путей и на всю жизнь остался железнодорожником-путейцем.
СО СТИПЕНДИЕЙ ЗЕМСТВА
После отмены крепостного права правительство Александра II провело почти одновременно с земской (1864 г.) и школьную реформу.
По школьной реформе учреждались начальные народные училища со сроком обучения от 2 до 4 лет и могли быть открыты дополнительные двухклассные училища со сроком обучения от 5 до 7 лет. Окончившие 2 – 3 – 4-летние начальные училища могли перейти без экзаменов в 3, 4, 5 отделения двухклассного училища. Начальные народные и двухклассные училища открывали и содержали правительство (Министерство просвещения), уездные земства и церковные приходы, поэтому и назывались министерскими, земскими и церковно-приходскими. Наибольшим авторитетом пользовались земские училища. В них свободнее себя чувствовали учителя (меньше надзора со стороны правительственных чиновников и попов), они лучше обеспечивались пособиями. В земские школы охотнее шли наиболее образованные и прогрессивно настроенные учителя. Худшими считались церковно-приходские школы: больше засилье религии, строже поповский надзор, скупее материальное обеспечение.