Далее автор этих строк приводит характерный для облика Аветиса Айрапетовича штрих:
«Поскольку Калантару приходилось работать в прифронтовой полосе и иметь дело с воинскими частями, то ему было присвоено ношение военной формы. С момента назначения своего Главным уполномоченным, он стал носить военную форму, которая, кстати, очень не подходила к его сугубо штатскому, мирному облику. Особенно не подходило ношение сабли, которая постоянно ему мешала, надоедала и к которой он никак не мог привыкнуть» (20).
И вот в 1918 году с самого начала деятельности Чрезвычайной Комиссии, созданной на основании ленинского декрета, Калантар вместе с М. Ф. Ивановым, М. М. Щепкиным, О. В. Гаркави и другими передовыми учеными-зоотехниками входит в состав этой Комиссии и развертывает активную деятельность по сохранению племенного скота – этого золотого фонда всякого культурного животноводства.
Вскоре Чрезвычайная Комиссия поддерживает предложение Калантара об организации племенных рассадников в губерниях северной области, и один из таких рассадников устраивается им в Псковской губернии.
В конце 1918 года в связи с завершением работ по учету племенного скота Чрезвычайная Комиссия прекратила свое существование, но ее деятельность оставила немалый след в дальнейшем развитии зоотехнического дела в стране. Материалы по учету племенного скота во многих губерниях легли в основу составления так называемых племенных книг.
Для нашей страны учреждение племенной книги было новым делом. Правда, Калантар делал попытки создать такие справочники еще в дореволюционные годы. Так, например, в 1902 году на съезде молочных хозяев северных губерний в г. Ярославле он впервые поднял вопрос о том, чтобы выставочные комитеты завели племенные книги. «На первых порах, – указывал он, – хотя бы в элементарной форме, внося в них сведения о происхождении животного и его типических признаках» (21).
Однако попытки Калантара или не получали осуществления или же ограничивались случайными записями животных, принадлежащих помещичьим хозяйствам. Лишь в 1918 году, уже в порядке прямой директивы Наркомзема, во многих земледельческих органах были заведены первые племенные книги, куда заносились все животные данной территории независимо от породы, признаваемые по внешнему виду племенными.
Осуществление этого принципиального фактора явилось первым шагом к дальнейшему прогрессу отечественного животноводства после Октябрьской революции.
НА ЗАРЕ АРТЕЛЬНОГО ДЕЛА
Еще гремели пушки революции, еще шло формирование советской власти на местах, а Калантара мы уже видим среди организаторов нового дела, рожденного гениальными предначертаниями Ленинского кооперативного плана преобразования деревни.
...1919 год. В помещичьем имении под Петроградом создается коммунальное хозяйство – первая коммуна. Ее основала группа крестьян и городских интеллигентов. Одним из инициаторов этого дела был Калантар, по мысли которого коммуна должна была служить примером рационально устроенного сельскохозяйственного предприятия, основанного на свободном коллективном труде, без помещиков и капиталистов.
С. Г. Давыдов так вспоминает об этом начинании:
«Первая сельскохозяйственная коммуна была организована с участием Ав А. Калантара. Я же был одним из членов коммуны, которая была создана в небольшом помещичьем хозяйстве около Ораниенбаума. Работе в коммуне прекратилась в связи с наступлением на Петроград Юденича. Нам пришлось бежать оттуда» (20).
Можно ли считать участие Калантара в организации Петроградской сельскохозяйственной коммуны случайным эпизодом в его жизни и деятельности? Конечно, нет! Вспомним мотивы, которыми он еще в стенах Петровской академии руководствовался, избирая свой жизненный путь – путь служения на поприще сельского хозяйства вообще и молочного дела в частности. Вспомним так же, как много сил и энергии отдавал он распространению знаний среди крестьян, полагая, что «в труде и знании – мы найдем спасение».
Однако под влиянием назревающей революции 1905 года Калантар должен был убедиться, что бедствия деревни обусловлены иными пороками, заложенными в самих порядках существовавшего тогда строя. «Очевидно, что-то есть ненормальное в условиях русского хозяйства, что-то связывает руки русскому земледельцу», – писал он уже в 1902 году в одном из обращений к читателям своего журнала «Земледелец».
Жизнь показала, что наука в условиях помещичьего хозяйства, при пренебрежительном к ней отношении со стороны царских чиновников бессильна помочь бесправному и обездоленному земледельцу-крестьянину. Все же с трибуны съезда молочных хозяев Северных губерний в том же 1902 году ученый заявил, что «молочное производство нам можно увеличить в 5 – 6 раз» (21). Но для этого необходима, прежде всего, кооперация; он считал, что крестьяне могут «использовать науку и технику лишь на кооперативных началах» (6), что в развитии молочного хозяйства «кооперация должна играть крупную роль» (22).
Уже в 1901 году на Общесибирском съезде по маслоделию в Кургане, происходившем под председательством Ав. А. Калантара, ставится «опрос о мерах по развитию кооперативного маслоделия, а в 1903 году на Омском съезде деятелей молочного хозяйства, которым также руководил Аветис Айрапетович, по его предложению принимается решение о создании кооперативного союза в Сибири.
Делом дальнейших забот Ав. А. Калантара и его сотрудников стал вопрос о благоустройстве артельных заводов, улучшение техники производства.
«Все это, – указывал Аветис Айрапетович, – легче всего достижимо в более крупных, чем мелких заводах... Не может быть сомнения, что в крупном заводе и стоимость производства ниже, и качество масла выше» (23).
Однако преимущества крупных артелей, за которые Калантар повел пропаганду, ослаблялись целым рядом обстоятельств. Так, крестьяне, коровы которых давали более жирное молоко, стремились отделиться в мелкие коллективы. Разобравшись в причинах, тормозивших укрупнение артелей, Калантар пояснял, что крестьяне могут получать выгоды от излишка жира в молоке и без раздробления артелей, если ввести оплату молока по содержанию жира.
«Пора русским маслоделам, – указывал Аветис Айрапетович, – перейти к этой форме расчета за молоко, и справедливой, и устраняющей массу других недостатков. Справедливый расчет по жиру дает возможность собрать большое количество деревень в большие артели, с крупным производством» (23).
Предлагавшаяся Калантаром дифференцированная оплата как мера, способствующая укрупнению артелей, сохранила свою актуальность и на сегодня.
В беседе с колхозниками села Калиновки в октябре 1958 года товарищ Н. С. Хрущев, касаясь возможности укрупнения их колхоза с соседними заметил, что иные колхозники опасаются, что подобное укрупнение на какой-то период снизит их доходы. Но этого можно избежать, если оплату труда вести побригадно. Разъясняя принципы такой оплаты, Никита Сергеевич говорил:
«Вы, калиновцы, распределяете со своей земли, колхозники артели «Прогресс» или «Память Ильича» со своей. У вас лучше урожай, выше продуктивность животноводства – вы будете получать больше; у них меньше урожай, ниже продуктивность скота – они меньше получат... Такие расчеты, видимо, будут вестись год-два-три, а потом все пойдет, как в одной семье, ибо более слабые бригады подтянутся до вашего уровня» (24).
Вихрь революции снес старые, досоветские артельные организации и их союзы, но вслед за тем они быстро стали восстанавливаться. При поддержке советского правительства маслодельные артели стали снова возникать не только в Сибири, но и в Северной, Северо-Западной и других областях и районах СССР.
В двадцатых годах молочная кооперация стала самой популярной формой производственного кооперирования крестьянства. Сеть маслодельных и сыроваренных артелей и союзов, контрольных товариществ продолжала бы развиваться и дальше, отмечал Ав. А. Калантар, «если бы не явилось на сцену нечто, делавшее их уже ненужными: это – коллективизация самих хозяйств, где разрозненный крестьянский скот собирался в коллективированные стада колхозов» (6).
Большой интерес представляют предложения, сделанные Аветисом Айрапетовичем еще в 1919 году по вопросам коллективизации животноводства. Проф. И. А. Берзинь в своих воспоминаниях, присланных автору этой книги, например, пишет: «Первая личная встреча с Калантаром произошла в январе 1919 года на съезде по животноводству Северной области. Душой съезда, разумеется, был Аветис Айрапетович. Один из тезисов его доклада гласил:
«...Кооперативное начало в животноводстве должно найти самое широкое применение я широкое государственное поощрение» (25).
Далее проф. И. А. Берзинь подчеркивает:
«В связи с этим существенно отметить, что не сибирякам принадлежит идея создания колхозных ферм (как думали и, кажется, до сих пор многие думают), а Аветису Айрапетовичу, так как в постановлениях съезда значится:
«Принимая в принципе предложение Ав. А. Калантара об «Общественных скотных дворах», Съезд полагает, что детали организации таких дворов должны быть выработаны соответственно различным местным условиям и хозяйственному строю» (25).
На съезде Ав. А. Калантаром было высказано много таких предложений, которые верны и сегодня. В этом проявилась его огромная эрудиция по вопросам животноводства и молочного хозяйства и способности научного предвидения» (13).
ОРГАНИЗАТОР ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
Советский строй открыл широкий простор творческой энергии Калантара, особенно на поприще организации высшего образования и научных центров по молочному хозяйству. Академик В. С. Немчинов, отмечая эти заслуги Калантара, пишет:
«Он создал Вологодский молочно-хозяйственный институт и кафедру организации молочного хозяйства и технологии молока... Благодаря его усилиям, возникла кафедра молочного хозяйства и молочная лаборатория у нас в Тимирязевской академии, которые он возглавлял с 1921 по 1929 гг. С его именем связана организация научно-исследовательской работы, подъем высшего образования в области молочного дела в Армении, где проф. Калантар работал с 1929 по 1937 гг.» (1).
Тридцать лет мечтал Аветис Айрапетович об организации в стране высшего молочно-хозяйственного образования, и эту свою мечту он счастливо увидел осуществленной полностью лишь благодаря советской власти в 1919 году, когда на севере страны начало нормально действовать первое высшее учебное заведение по молочному хозяйству, ныне всем известный Вологодский молочно-хозяйственный институт.
Впервые мысль о создании такого института была высказана Александром и Аветисом Калантарами в 1889 году на совещании деятелей по среднему сельскохозяйственному образованию при Департаменте земледелия. На совещании этом Аветис Айрапетович внес разработанный совместно с братом проект открытия молочно-хозяйственного научного и учебного института. При этом главный довод, на который ссылался Калантар, был основан на глубоком понимании научных принципов и интересов Родины. Он подчеркивал, что без солидно обставленного института молочного хозяйства никогда не может быть «выращенных на русской почве специалистов-руководителей».
Но проект института постигла незавидная судьба. Будучи представлен Ученому Комитету Министерства государственного имущества, проект был одобрен по мысли, но признан преждевременным. Между тем жизнь шла своим быстрым темпом, молочно-хозяйственное дело в стране расширилось, рыночные условия усложнялись, все это ставило более высокие требования. И Аветис Айрапетович, по мере роста молочного хозяйства, все более усиливал пропаганду идеи института, каждый раз дополняя и изменяя проект. Он не пропускал ни одного съезда или совещания по сельскохозяйственному образованию, опытному делу, общеагрономическому и молочному, где выступал с докладом или предложением проекта организации высшего экспериментального и учебного института.
Вскоре за необходимость учреждения института высказался Всероссийский съезд молочных хозяев в Петербурге. Затем решения о его создании принимались в 1901 году съездом деятелей по агрономической помощи населению в Москве и съездом маслоделов и деятелей по молочному хозяйству в г. Кургане; в 1902 году съездом молочных хозяев в Ярославле; в 1907 году на съезде молочных хозяев в г. Омске и в 1908 году на третьем съезде молочных хозяев, происходившем в Ярославле.
Так все съезды и совещания одобряли и мысль, и проект института, а Министерство неизменно признавало его преждевременным. Тем не менее, под влиянием общественности идея института, наконец, вошла в пределы петербургских правительственных учреждений, кажется, впервые, спустя 13 лет после того, как она была высказана автором. Но тогда противники института решили сорвать проект окольным путем: они стали возражать против учреждения института в Вологодской губернии.
По вопросу о местонахождении института развернулась затяжная дискуссия. Департамент земледелия даже запросил Совет Московского сельскохозяйственного института (Петровская академия) о том, можно ли проектируемый институт учредить при нем, на что последовал следующий ответ: «Взять на себя исполнение тех разнообразных целей, которым должен по проекту удовлетворять молочнохозяйственный институт, Московский институт не может» (26).
В последний раз Аветису Айрапетовичу пришлось выступать с докладом о проекте Института в 1910 году и Ученом Комитете Министерства, который, наконец, утвердил проект, передал его на рассмотрение Государственной Думы.
Но оказалось, что в Думу чиновники послали проект в таком искаженном виде, что его могли легко отвергнуть.
Тогда автор проекта лично отправляется в Государственную Думу и представляет членам сельскохозяйственной комиссии, а затем и пленуму Думы свой настоящий проект. И он добивается утверждения этого необычного по тем временам законопроекта.
«Таким образом, – как отмечал журнал «Молочное хозяйство», – разрешился наконец вопрос, имеющий уже двадцатилетнюю давность, так как именно 20 лет тому назад мысль о необходимости учредить у нас высший институт молочного хозяйства вместе с проектом такого учреждения была высказана в С-Петербурге Аветисом Айрапетовичем Калантаром» (27).
Журнал, кстати сказать, не забыл напомнить и о своих «заслугах». Редакционная статья журнала с откровенностью, достойной подражания, указывала:
«Пусть, по крайней мере, потомки будут знать, что мы, насколько могли, протестовали против идеи устройства в Вологодской губернии высшего учебного заведения... Жить в глуши никому не охота, а научному работнику даже и рекомендовать этого нельзя» (?!) (27).
И все же победа была на стороне Калантара. Институт был учрежден в 1912 году в пункте, найденном им самим, недалеко от Вологды. Но и после этого Калантару пришлось немало претерпеть. Лишь в 1913 году удалось наладить научную деятельность института; что же касается учебной, то она началась только после Октябрьской революции.
В 1922 году, отмечая 40-летнюю научную, педагогическую и общественную деятельность Аветиса Айрапетовича Калантара, студенты и преподаватели Вологодского института в своем приветствии юбиляру с благодарностью писали:
«Тридцать три года назад Вы первый заявили, что молочное хозяйство и скотоводство настолько уже развились, что требуют к себе должного внимания, нуждаются в научно-подготовленных работниках, а потому необходимо учреждение высшего молочнохозяйственного института... Наконец Ваше чаяние и желание исполнилось – 3 июня 1911 года был издан закон об учреждении Вологодского молочно-хозяйственного института».
По идее Калантара в составе института подразумевалось иметь целый комплекс учреждений, друг друга дополняющих, а именно: 1) институт – специальное учебное заведение высшего разряда; 2) молочнохозяйственная опытная станция; 3) зоотехническая опытная станция; 4) низшая школа молочного хозяйства; 5) кратковременные курсы; 6) учебно-практическое хозяйство на 560 десятин.
Таким образом, Вологодский молочнохозяйственный институт представлял совершенно особый тип научно-учебного учреждения и напоминал собой те самые заводы-втузы, которые стали возникать у нас в годы первых пятилеток. В начале последнего десятилетия XIX века, когда выдвигался проект этого института, подобного учебного и научного заведения не было не только в России, но и во всем мире.
И вот, спустя тридцать лет, как только перед юношами и девушками молодой советской республики распахнулись двери нового высшего учебного заведения, Калантар в 1919 году покидает Петроград и спешит в Вологду, к своему детищу. Здесь он создает кафедру организации молочного хозяйства и технологии молока, с любовью принимаясь за подготовку первых отечественных специалистов молоковедов высшей квалификации.
Ко времени начала работы в Вологодском институте Аветис Айрапетович являлся уже одним из крупнейших организаторов сельскохозяйственного образования и имел 30-летний стаж педагогической деятельности. Едва ли можно ошибиться, если слазать, что педагогика была гласной в деятельности ученого. С нее он начал и ею же кончил свою практическую работу. Вступив на педагогическое поприще сейчас же по окончании академии, Калантар продолжал преподавать, как пишет об этом он сам, «почти без перерывов 55 лет».
В 1882 – 1889 годах он заведовал первой в России школой молочного хозяйства; с 1890 года читал лекции в сельскохозяйственном институте в Петербурге и после революции до 1919 года; с 1904 года читал курс молочного хозяйства и организации доходного скотоводства на основанных при его участии высших женских сельскохозяйственных курсах; с 1906 года читал лекцию на Каменоостровских курсах.
Интересно отметить, что эти курсы вместе с Московским Институтом (Петровская академия) являлись в те годы почти единственными в стране сельскохозяйственными школами высшего порядка. Однако за все долгие годы профессорской работы Калантар не был включен в круг официальных профессоров: в дореволюционной России это звание, как правило, определялось работой в университетах или в приравненных к ним институтах. Между тем по широте кругозора и глубине научных интересов едва ли кто из официальных ученых-зоотехников того времени мог с ним сравниться.
Лишь только в советское время в стенах Вологодского института Аветису Айрапетовичу впервые было присвоено звание профессора. Вместе с ним здесь нашли свое призвание и достойное место также его ученики и друзья: Г. С. Инихов, А. С. Крылов и другие.
В 1921 – 1922 учебном году институт работал уже как нормальное высшее учебное заведение и комплектовался студентами старших курсов или окончившими сельскохозяйственный институт. С 1930 года он начал комплектоваться окончившими среднюю школу. В списке первых его выпускников мы видим и армянскую молодежь: Ш. А. Зазян-Шафирян, Т. П. Малахалянц и др. С тех пор Вологодский молочный институт дал страна свыше 3000 инженеров-технологов, ученых зоотехников и агрономов, ветеринарных врачей и инженеров-механизаторов.
«Светлая память об Аветисе Айрапетовиче, как основателе нашего института, крупном специалисте и профессоре, работавшем в институте, – пишет доцент В. А. Ларчин, – продолжает жить и поныне. Труды его используются не только в специальных разделах курса маслоделия и сыроделия, но также и в вопросах организации молочного скотоводства. В недавно опубликованном труде – «Вологодский молочный институт» – указывается, что здесь проф. Ав. А. Калантар разработал научно-технические основы сыроделия и маслоделия» (28).
Полвека назад, когда учреждался институт, один из петербургских журналов горько оплакивает его судьбу: «этот институт загнали в дебри вологодских лесов». Да, тогда здесь были лесные дебри, но их будущее ясно видел Аветис Айрапетовяч. И он был прав, говоря, что Север, хотя и именуется пока районом лесным, но это наименование не может надолго оставаться в учебниках географии. Со временем район этот будет носить наименование «Молочного».
Предсказания ученого замечательно сбылись. Вологда стала прославленным молочным краем, и в этом не малую роль сыграл институт, созданный по инициативе ученого. Потому животноводы этого края до сих пор с любовью хранят память своего выдающегося друга. В 1957 году на областной сельскохозяйственной выставке, устроенной в Вологде, в галерее лучших деятелей области можно было видеть и портрет Аветиса Айрапетовича Калантара.
В ПЕТРОВСКОЙ АКАДЕМИИ
Когда на море разыгрывается шторм, не могут оставаться спокойными и его заливы, бухты, каналы, как бы они ни были отдаленными. Бушующее море Октябрьской Революции захватило и Московский сельскохозяйственный институт. Еще 30 мая 1917 года он вернул свое старое название – Петровская академия, а с 1 ноября 1923 гола переименовался в сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева.
За эти несколько лет многое изменилось и в самой академии. Ее консервативному высшему органу – Совету профессоров после длительного сопротивления пришлось уйти в отставку, на смену ему пришел новый руководящий орган, избранный из профессуры, преподавателей, студентов и рабочих.
Первые же шаги нового Совета академии ознаменовались решительным привлечением в ряды ее передовых ученых, активно участвовавших в строительстве молодой Советской республики. Одним из них был Ав. А. Калантар. Как выдающийся специалист он был избран Советом академии вне конкурса профессором на кафедру молочного хозяйства.
Как уже говорилось выше, Аветис Айрапетович приглашался в академию для преподавательской работы и раньше, еще в конце прошлого века, когда она была превращена в привилегированную школу классового, преимущественно дворянского характера. Такая академия, как отмечал сам Аветис Айрапетович, «не привлекала» его и он предпочел целиком отдаться практической работе по «реорганизации молочного дела в новом направлении».
В 1912 году Калантар вновь получил приглашение академии. На этот раз он прочитал лишь лекции по курсу молочного дела на курсах, устроенных для практикантов-зоотехников и групп студентов института. И только после демократизации академии, уже в советское время, Аветис Айрапетович с удовлетворением согласился работать в ней.
В связи с избранием его на кафедру молочного хозяйства Наркомзем РСФСР 7 декабря 1920 года обратился я Главпрофобр, в ведении которого находилась тогда академия, с предложением утвердить ученого к названной должности. «Одновременно, – указывалось далее в письме, – НКЗ имеет в виду использовать обширные познания проф. Калантара в целом ряде серьезных мероприятий по воссозданию сильно пострадавшего скотоводства и молочного хозяйства в республике. Предлагаемые мероприятия являются ударными, вместе с тем требующими особого авторитетного руководства» (15).
Однако Главпрофобр, утвердив Калантара профессором академии, не нашел возможным освободить его от работы в Вологодском молочном институте. Калантару пришлось совмещать преподавание в двух высших учебных заведениях.
Вскоре после этого Аветис Айрапетович выехал в Петроград для переговоров с руководством Главпрофобрл, имея на руках следующий мандат: «4 января 1921 года. Настоящий мандат выдан проф. Калантару А. А. в том, что он командируется в г. Петроград для выяснения вопроса о постановке преподавания животноводства...
Всем учреждениям и должностным лицам вменяется в обязанность оказывать т. Калантару всемерное содействие в интересах скорейшего беспрепятственного выполнения возложенных на него Наркомземом поручений» (15).
Работу в академии Калантар начал в 1920 – 1921 г. г. Со свойственным ему энтузиазмом он берется за организацию и оборудование кафедры, а также за преподавание курса молочного дела на зоотехническом и экономическом отделениях.
Занятия на кафедре проводились в отведенном для него помещении в северо-западной круглой башне здания фермы академии. Здесь перед любознательной студенческой аудиторией Аветис Айрапетович читал свои глубоко содержательные лекции, вызывавшие огромный интерес у всех, кто их слушал.
Теоретический курс молочного дела Ав. А. Калантар строил по двум разделам. Первый проводившийся в осеннем семестре, посвящался вопросам организации доходного молочного скотоводства, причем этот раздел дублировал в некоторой мере соответствующую часть курса общей зоотехнии, читавшегося проф. Е. А. Богдановым. Во втором семестре читался курс технологии молока и молочных продуктов. Экзамены по этому курсу студенты сдавали по учебникам Калантара.
В повседневных научных и педагогических буднях, среди забот чисто административного характера Аветис Айрапетович постоянно старался приходить на помощь студентам своим дружеским, безыскусственным отношением. Он выступал с такими интересными начинаниями, как создание студенческих хоров, драматических кружков, библиотек, проведения научных бесед и докладов, производственных экскурсий.
Как руководитель кафедры Ав. А. Калантар очень много сделал для организации студенческой практики по молочному делу. Первое время она вводилась к работе в примитивной молочной. В 1922 году для устройства учебной лаборатории кафедра добилась получения нового помещения в химическом корпусе и кабинета для технологических занятий в полуподвальном этаже того же здания. Аветису Айрапетовичу, его ассистенту А. И. Солнцеву и доценту М. Б. Масленникову пришлось затратить немало труда и времени, чтобы наладить с начала 1924 года регулярные практические занятия со студентами по исследованию молока и молочных продуктов. Вскоре удалось создать экспериментальный зарод для переработки молока.
Весной 1921 года, когда Аветис Айрапетович в качестве руководителя кафедры впервые посетил ферму академии, ему глубоко запечатлелся убогий вид старого деревянного скотного двора. Плохая вентиляция, недостаток чистоты, света и воздуха – все это поразило ученого. Положение скотоводства академии было неудовлетворительным и особенно стало тяжелым после пожара, случившегося осенью 1925 года, когда половина старого скотного двора на ферме сгорела.
Сейчас же после пожара Калантар поставил на рассмотрение особой комиссии с участием всех специалистов академии вопрос о постройке нового двора. Он представил разработанный им самим проект, по которому предусматривалось придать скотному двору опытно-экспериментальный характер. Предполагалось осуществить все основные типы конструкций в целях сравнительного изучения различных приемов содержания и кормления. Однако, из-за недостатка средств многое из проекта не было осуществлено. Новый скотный двор вырос скромно и незаметно из кирпича, стекла и железобетона. Тем не менее, даже эта постройка с транспортом, автопоилками и электромашинами поражала основательностью и продуманностью во всех деталях.
Одновременно Калантар переработал учебные планы и программы, окончательно урегулировал целый ряд организационных вопросов производственной практики студентов. Его усилиями, в отличие от прошлой схоластики, высшее сельскохозяйственное образование тесно связывалось с жизнью.
Калантар лично руководил студенческими зоотехническими кружками и многочисленными дипломниками, выполнявшими при кафедре свои первые научные работы. Вокруг ученого собирались все те, кто был готов посвятить себя работе в области молочного животноводства, химии и физике молока, технологии молочных продуктов и т. д.
Только за период с 1924 по 1928 годы при кафедре молочного хозяйства Тимирязевской академии было выполнено около 70 дипломных работ, из них не меньше половины экспериментальных. Кафедра выпускала бюллетени своих научных достижений. Научно-педагогическая деятельность Ав. А. Калантара в стенах академии продолжалась до 1929 года и послужила крупным вкладом в развитие социалистического животноводства.
Дело, начатое Ав. А. Калантаром в Тимирязевской академии, продолжают его ученики и последователи. В настоящее время кафедру молочного дела возглавляет проф. Рубен Багдасарович Давидов. Под его руководством ведется дальнейшая разработка теоретических основ целого комплекса проблем, связанных с повышением питательности молока и молочных продуктов в связи с типом кормления коров. Изучаются также вопросы методики учебной и научной работы по молочному хозяйству.
ГЛАВНЫЙ СПЕЦИАЛИСТ СТРАНЫ
Каждый, кто встречался с Ав А. Калантаром, прежде всего, замечал в нем одно очень важное и ценное качество: врожденную любовь к живой организаторской работе. И, действительно, Аветис Айрапетович никогда не был кабинетным ученым, оторванным от жизни, тем более не был им он в советский период. Возглавляя кафедру и молочнохозяйственную лабораторию академии, он одновременно читал курс молочного дела в Вологодском институте и лекции в Московском зоотехническом институте, а также вел научные исследования. Несмотря на все это, ему все же было тесно в академических стенах, и Аветис Айрапетович со свойственной ему кипучей энергией отдавался практической работе в качестве ответственного специалиста Комиссариата земледелия.
В чем выражалась эта сторона деятельности Калантара? На этот вопрос отвечает в своих воспоминаниях проф. А. В. Озеров. Он пишет: «Помимо научно-исследовательской и целенаправленной новаторской педагогической деятельности, далеко выходящей за программные рамки его кафедры, Калантар уделял большое внимание внедрению достижений науки в широкую животноводческую практику» (32).
Отлично понимая, что для развития молочного хозяйства, прежде всего, необходим рост скотоводства и усиленное его развитие после войны и последовавшей разрухи в 1914 – 1920 годах, Калантар снаряжает новые, еще более крупные экспедиции по изучению животноводства страны, организует и часто сам лично проводит в селениях, непосредственно на крестьянских дворах показательные кормления коров, устраивает выставки и конкурсы скота, ведет массовую агрозоотехническую пропаганду, оказывает научную помощь молочным кооперативным артелям. Много весьма нужных деревне дел возникало и получало распространение по инициативе Аветиса Айрапетовича.
Его энергичная деятельность и организаторские способности вскоре обратили на себя внимание высших органов советской власти. В 1923 году правительство пригласило его занять пост начальника управления животноводства Наркомзема.
В ответ на высокое доверие, оказанное ему, беспартийному ученому, он принял это приглашение и немедленно приступил к исполнению возложенных на него обязанностей.
Первой и основной заботой его на посту начальника управления явился перевод животноводческого дела на научные рельсы. С этой целью он разрабатывает «Новый план улучшения животноводства», в корне ломавший систему старого времени и выдвигавший взамен организацию дела снизу, в толще крестьянского хозяйства.
Принципиальное отличие «нового плана» состояло в том, что в нем главное место занимали «общекультурные мероприятия по улучшению местного скота в массе, а не отжившая себя форма применения чужестранных кровей без предварительной подготовки соответствующих условий».
По крупному рогатому скоту в плане, например, намечались: а) увеличение продуктивности скота путем улучшения условий его содержания и кормления; б) организация сбыта и переработки продуктов путем восстановления молочных и сыроваренных заводов (до 8400), устройство районных ледников (до 300), организация молочно-испытательных лабораторий (до 21), устройство сети холодильников. Осуществление этих и других интересных замыслов должно было решительно поднять удельный вес животноводства в сельском хозяйстве.
Обосновывая необходимость поворота в сторону животноводства, Калантар в своей работе «Зерно или молоко?» спрашивал:
«Считал ли когда-нибудь крестьянин: что ему дает скотоводство и вообще хозяйство и какою ценою он добывает свои ничтожные удоя и урожаи полей?
Нет, никто никогда этим не занимался, да крестьянин и не умеет учитывать и считает это праздным занятием.
А между тем нельзя указать верных способов и путей поднятия крестьянского хозяйства до тех пор, пока не будут выяснены причины его малопроизводительности».
Рассматривая затем экономические возможности каждой отдельной отрасли хозяйства, Аветис Айрапетович приходит к выводу, что можно «создать большие доходы, не затрачивая средств, а лишь оборачиваясь в своем хозяйстве и продавая излишки урожая не зерном, а молоком».
Итак, утверждалось в статье: «На одном зерне далеко не уедешь. Чтобы вырваться из тисков нищеты и голода, необходимо сделать резкий поворот в сторону скотоводства. Скотоводство даст все: и деньги, и удобрение, и придаст устойчивость крестьянскому хозяйству» (33).
Проект «Нового плана развития животноводства», представленный Калантаром, получил высокую оценку коллегии Наркомзема. 18 января 1924 года он был внесен на рассмотрение сельскохозяйственной секции Госплана СССР, а затем и его президиума, который дал также высокую оценку плану. Между прочим, в принятом постановлении сказано: «Признать вполне правильным выдвигаемое НКЗемом общее положение, что намечаемая реорганизация хозяйства теснейшим образом увязана с усилением удельного веса животноводства в общем строе хозяйства» (62).
Таким образом, принципиальная позиция Калантара в оценке животноводства как наиболее доходной отрасли сельского хозяйства и общекультурных путей его улучшения, которые отстаивались им сорок лет, впервые нашли полную поддержку при советском строе в лице его высшего планового органа.
Начало работы над выдвинутым планом улучшения животноводства совпало с подготовкой к организации первой Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Она же должна была явиться первой крестьянской выставкой на территории нашей страны.
Калантар стал одним из организаторов этой выставки, имея в виду использовать ее для целей и задач, поставленных в «плане развития животноводства». Взяв на себя обязанности заведующего Отделом животноводства выставки, он намеревался представить на всенародный смотр все разнообразие скотоводческих богатств страны, ценнейшие животноводственные коллекции, изучению и пропаганде которых он посвятил целые десятилетия.
Однако, как отмечал Аветис Айрапетович, он намеревался «не только их просто собрать и выставить напоказ, но подготовить и некоторый материал для характеристики продуктивных способностей каждой группы скота. С этой целью предполагал собрать по 10 голов от каждого отродья, поставить их на скотные дворы Лотошинской школы под общее наблюдение персонала школы и, установив правильный однородный кормовой режим, собрать почти за год данные об удоях, содержании жира в молоке, оплате корма – и все представить па выставку вместе с животными» (34).
Соответственную записку Калантар представляет в Главный выставочный комитет, который не только принял его предложение, но и постановил отпустить средства. В книге А. В. Леопольдова «Крупный рогатый скот на Первой Всесоюзной сельскохозяйственной выставке 1923 г.» по этому доводу говорится следующее: «На одном из совещаний Главного выставочного комитета по предложению профессора Ав. А. Калантара было решено: «По крупному рогатому скоту желательно дать с мест, главным образом, местный скот...»
Его идея нашла отражение на выставке. Гвоздем отдела крупного рогатого скота действительно стал местный скот. Если на дореволюционных выставках по животноводству преобладал иностранный скот (до 80 проц.), то на выставке 1923 года, первой крестьянской выставке, почетнейшее место заняли «ярославка», «владимировка», «бестужевка», «тагилка», «холмогорка».
Всего на выставку было доставлено 689 голов крупного рогатого скота 60-ти местных отродий. Таким образом, сорокалетняя пропаганда Калантаром местного скота здесь нашла блестящее воплощение. «И эта первая советская выставка, – пишет Аветис Айрапетович, – была и первым торжественным шествием русских отродий сельскохозяйственных животных» (34).
Большинство крестьян явилось на выставку вместе со своим скотом. Хозяин не мог примириться с мыслью, что его корова увидит Всесоюзную выставку, а он нет. Многие представили данные о продуктивности, подчас неожиданные по ее высоте.
Очень интересно организовал Калантар выдачу наград за лучшие живые экспонаты. Была назначена публичная экспертиза из самих крестьян, рабочих и экскурсантов, которая не раз повышала или понижала степень награды, предлагавшейся официальной экспертной комиссией, назначенной Главвыставкомом.
Вскоре после этого Калантар оставляет пост начальника Управления животноводства, но остается в Наркомземе в качестве консультанта. К тому времени восстановительный процесс молочного стада во многих районах страны в основном был закончен, однако продуктивность скота и выход молока все еще оставался низким. И Аветис Айрапетович занимается специально пропагандой вопросов правильного кормления с введением концентрированных и сочных кормов. Такие показательные кормления скота проводились под его руководством и десятках селений с сотнями и тысячами голов скота.
«Я помню, – пишет проф. А. В. Озеров, – в ряде подмосковных селений Калантар проводил лекции и беседы (с нашим участием), организовывал «показательное кормление», вводя правильные, научно-обоснованные кормовые рационы для коров, учет расхода кормов и получаемых удоев. Эти опыты, проводимые (в 1922 – 1924 гг.) в пригородных деревнях, были весьма наглядны и оказывали положительное влияние на улучшение молочного хозяйства в этих населенных пунктах.
С этой же целью Аветис Айрапетович организовал контрольно-ассистентский пункт, который обслуживал многие крестьянские хозяйства. В целях породного улучшения молочного скота пригородных районов, он устраивал выставки-выводки скота, что также оказывало влияние на улучшение скотоводства.
По тогдашним условиям трудно было проводить все эти комплексные мероприятия во многих районах, а приходилось ограничиваться отдельными селениями, но и это было важно» (32).
Нельзя не отметить, что ряд зоотехнических мероприятий, которые начинались Калантаром, в дальнейшем протратились в стройную систему подъема культуры колхозного и совхозного животноводства. Кстати, именно он провел первый в нашей стране конкурс на выращивание телят, а организованные им показательные кормления позже вошли в практику колхозов и совхозов под термином «массовый раздой коров».
Укрепляя повседневную связь с производством – колхозами, совхозами, молочными предприятиями, ученый-энтузиаст любил общаться с людьми и щедро передавал им свои знания и богатый опыт.
Непримиримую борьбу вел Аветис Айрапетович с ошибками и элементами упрощенчества в области развития и совершенствования научных основ правильного кормления. Он публикует статью «Как устранить недоразумения с нормами», в которой резко критикует ученых, допускающих формальный подход к вопросам кормления, когда на основе механических вычислений животноводам преподносились стандартные нормы кормовых дач на все случаи и при самых различных удоях.
«Такие стандарты, – отмечал Калантар, – лишь вводят в заблуждение и приводят либо к невыгодному кормлению, либо к разочарованию в данных науки».
Обращает на себя внимание интересное определение им правильного кормления: «Это такое кормление, которое, давая наивысший удой, является одновременно и экономически самым выгодным» (31).
Реорганизация молочного дела на новых началах индустриализации и механизации также проходила при деятельном участии Калантара. В частности, как говорилось, он выступает одним из инициаторов организации советского сепараторостроения. Несмотря на большую давность применения сепараторов, производство их в нашей стране до Октябрьской революции не прививалось; псе они завозились из-за границы.
В связи с этим Аветис Айрапетович замечает: «Слишком был силен предрассудок, что точные и сложные машины недоступны нашим специалистам и фабрично-заводской технике. Что это был предрассудок и что напрасно были затрачены многие миллионы валюты на выписку машин и оборудования из-за границы, тому служит доказательством советская практика, давшая нам сложнейшие машины, включительно с таким трудным и точным производством, как шариковые подшипники» (6). К выпуску отечественных сепараторов впервые приступил Уральский Совнархоз, открыв в г. Перми специальный завод, который преодолевая массу затруднений, начал осваивать новое производство.
Один из участников этого дела проф. И. А. Берзинь вспоминает: «Во второй половине 1924 г. Аветис Айрапетович совместно с профессором Тимирязевской с. х. академии Полетаевым, произвел испытание первого образца советского молочного сепаратора, построенного инженером А. В. Гутовским в Перми, по типу шведского сепаратора Альфа-Лаваль. Этот образец оказался непригодным для работы, о чем был составлен и подписан официальный акт. Надо думать, что Аветис Айрапетовпч дал А. В. Гутовскому какие-либо указания, так как последний не бросил мысли о создании советского сепаратора и в конце 1924 г. доставил другой экземпляр им сделанного сепаратора, который в чем-то был улучшен, но все же еще не годился для работы. И нам пришлось заниматься изучением еще около 140 экземпляров сепараторов, пока к концу 1925 года удалось начать их серийное производство под маркой «Звезда». Ав. А. Калаптар, приезжая на Урал, всегда интересовался успехами советского сепараторостроения» (13).
Деятельное участие принимает Калантар в конкурсе маслозаводов и маслохранилищ, объявленном правлением Маслоцентра совместно с Наркомземом. Он работает в комиссии по выработке правил конкурса и как представитель Тимирязевской академии входит в состав его жюри.
Не менее активно Аветис Айрапетович включается в работу по подготовке кадров инструкторов, экспертов молочного хозяйства и технических руководителей производственными отделами молочных союзов. Те инструкторы, которых готовил он до революции, имели сравнительно узкую подготовку, – исключительно только по маслоделию. В новых условиях нужен был уже другой инструктор, который являлся бы проводником всех агрокультурных мероприятий в деревне, будучи и теоретиком и практиком. Наконец, при участии Калантара создается Московский зоотехнический институт. С кафедры этой новой кузницы кадров он читает спои живые, увлекательные лекции.
Одновременно восстанавливаются молочно-хозяйственные лаборатории, которые Калантар создавал еще в начале двадцатого столетия. Они вновь начали обслуживать нужды экспорта отечественного масла, «который, – как отмечает в своих воспоминаниях Калантар, – возродился, когда советская власть, окончательно укрепившись, начала новую созидательную работу» (6).
Впервые в революционное время экспорт масла начался в 1919 году. Первый пуд хлеба, первый стандарт леса, первый бочонок масла из советской страны произвели на весь мир огромное впечатление.
«Война и революция, – подчеркивал Калантар, – оторвав нас на 8 лет от мирового рынка, предоставили другим занять наше место, что и не преминули сделать не только старые наши конкуренты, но и новая страна – Аргентина, перешедшая от мясного к молочному скотоводству... Наши заботы в настоящее время, при наличии сильнейшей конкуренция на мировом рынке, более чем когда-либо, должны быть направлены в сторону улучшения качества нашего масла» (35).
Вместе со всеми советскими учеными Калантар практически помогал работникам молочной промышленности поднимать марку нашего масла. Он изучает пути улучшения технологии, участвует в организации конкурсов на лучшее масло и чистоту молока, разрабатывает стандарты на молочные продукты, выступает с проектами укрупнения маслозаводов и развития холодильного дела в стране.
Советская молочная промышленность быстро росла. В 1926 году на выставке, организованной в Париже в связи с международным конгрессом по молочному делу, советское масло удостоилось высшей награды – золотой медали. Она была присуждена за достижения по мощности производства и качеству продукции.
Полвека Аветис Айрапетович являлся крупнейшим поборником и проводником интересов отечественного молочного дела как внутри страны, так и за ее пределами. Трудно найти хотя бы один принципиальный вопрос науки и практики этой отрасли хозяйства, в котором не сказывалось бы его неустанное заботливое участие. Будь это вопросы разведения и кормления молочного скота, химии и физики молока, его технологии, производства сыра или масла, и их контроля, транспорта, торговли – повсюду ощущаются плоды многогранной деятельности этого замечательного организатора, ученого, новатора и патриота Родины.
СНОВА В АРМЕНИИ
«Ереванский житель», как сказано в паспорте и называл себя в анкетах Аветис Айрапетович Калантар, ровно полвека своей жизни провел вдали от родного края, на севере России. Тем не менее, его частые поездки на Кавказ, с которым он поддерживал научные связи и где жили почти все его родственники, позволяли ему не отрываться от армянской Действительности, к которой он проявлял всегда огромный, живой интерес.
Закладывая основы отечественного молочного дела, в чем он видел путь интенсификации сельского хозяйства Севера, Калантар все чаще и чаще задумывался также над судьбой далекой родной земли. Его волновала экономическая отсталость Армении, при наличии в ней огромных природных ресурсов. Ученый-патриот, однако, глубоко верил, что придет время, когда эти неисчислимые ресурсы будут поставлены на службу народу.
В этой связи нельзя не отметить, что работа Калантара – научная, просветительная и организаторская, как в сельскохозяйственных обществах, а также в департаменте земледелия, где он непосредственно руководил развитием молочного дела всей страны, оказывала большое влияние на распространение практических и теоретических знаний по молочному делу среди сельского населения Закавказья. Это его заботами в начале девятисотых годов в Эриванской губерния была создана инструкторская организация по молочному хозяйству.
Началом практической помощи населению Кавказа вообще и Эриванской губернии, в частности, в освоении техники приготовления молочных продуктов и распространении знаний в этой области, надо считать 1903 г., когда по примеру северных губерний, по инициативе Аветиса Айрапетовича здесь, на юге, организуются первые передвижные маслодельни. Работа их длилась несколько лет подряд и охватила основные животноводческие районы Армении.
Советская Армения получила в наследство совершенно разоренное хозяйство. Естественно, перед молодой советской республикой стала задача, наряду с восстановлением всей экономики, восстановить и в дальнейшем развить на новой индустриальной базе также молочное хозяйство, перейдя от мелких кустарных к механизированным, крупным заводам.
В 1923 г. Совет Народных Комиссаров Армянской республики приглашает Ав. А. Калантара познакомиться с состоянием животноводства с тем, чтобы наметить пути его развития. Прибыв в Армению, Калантар лично обследовал основные животноводческие районы, ознакомился с вновь организованными советскими хозяйствами, с состоянием молочных заводов, а затем представил правительству Армянской GCP подробную докладную записку, изложив в ней очередные задачи социалистического животноводства и молочного дела в республике.
Такое же правительственное поручение им было выполнено в 1928 году, когда в течение всего лета, разъезжая по различным районам, он изучал условия и возможности сельского хозяйства Армении.
В одной из своих записок Калантар отмечал, что еще до того, как исследовать сельское хозяйство республики, ему «неоднократно приходилось слышать от лиц, знающих Армению и высказывающих мысль о том, что население ее обречено на нищету вследствие недостатка земли» (36).
Калантар не разделял этих взглядов. По этому поводу он писал:
«Затруднительность и сложность положения далеко еще не говорят о безнадежности и безвыходности. Армения, наряду со многими вышеупомянутыми, а также и другими недостатками, имеет и много положительных сторон, которые и могут, и должны быть использованы. При том эти возможности так велики, что они же создадут необходимый материальный и культурный фонд для осуществления более сложных и дорогостоящих задач. Весь вопрос заключается лишь в том, с чего начать и как за него приняться» (36).
Какие же возможности увидел Калантар и с чего он предлагал начинать сельскохозяйственное строительство Армении?
«Из всех отраслей сельского хозяйства, в развитии коих нуждается Армения, – указывал он, – скотоводство, плодоводство и виноградарство занимают первенствующее место» (36).
Эти перспективные положения, выдвинутые Калантаром на заре социалистического строительства молодой армянской республики, как видим, полностью оправдывают себя и сегодня.
Он считал, что молоко ни в одной стране так не дорого, как у нас в Закавказье, и в Армении, в частности. Следовательно, по его мнению, нигде вопрос об изменении полеводства в сторону кормодобывания, мелиорации лугов и пастбищ не выступает с такой остротой, как у нас.
«Переход от зерновой культуры к кормово-скотоводственной системе, – отмечал он, – у нас находится еще в стадии выкрикивания лозунгов, не получивших реального выражения в массовых мероприятиях, обдуманных, планированных и снабженных соответственными сметными соображениями и обобщениями государственного масштаба» (36).
Полагая, что эта большая работа не может быть сделана «в порядке канцелярской работы центра», а должна быть разработана специальным совещанием всех агрономических сил, Калантар предлагал в ближайшее же время созвать агрономический съезд республики. Он находил, что «в планах и проектах должен быть взят соответственный размах. Не кустарничая, надо выбирать наиболее очередные мероприятия и проводить их в подобающем масштабе, а не по мелочам, теряющим силу и значение» (36).
В те первые годы социалистического строительства молодая армянская техническая интеллигенция выдвигала на первый план хозяйственных мер разработку вулканических лав – Артикского туфа. В связи с этим Калантар призывал экономистов не забывать и о других еще более ценных залежах Армении.
«А мощность и распространение залежей животноводческих богатств (сыр, масло, птица, свинина, мясо, яйца и т. п.), – отмечал он, – с каждым годом будут возрастать, удваиваясь, утраиваясь, удесятеряясь. В одно десятилетие количество скота может быть удвоено (созданием кормового фонда), а удои могут быть доведены (при смелых массовых мероприятиях) до 150 и, даже 200 пудов. Тогда молочный фонд составит 100 миллионов пудов.
И это все – фантазия, если в мероприятиях идти тем медленным темпом... как сейчас. Но если... пустить их полным ходом, то «фантазия» превратится в действительность» (36).
Одной из неотложных проблем сельскохозяйственного строительства Армении Калантар считал вопрос об увеличении кормового фонда развивающегося животноводства. И вот он входит в правительство с проектами о мероприятиях по мелиорации, поверхностному и коренному улучшению лугов и пастбищ, по охране их от чрезмерной и хищнической эксплуатации; он подчеркивает, что луг и луговое хозяйство должны быть предметом особых забот сельскохозяйственных органов. Большое внимание обращалось им на широкое внедрение в производство силосованных кормов, корнеклубнеплодов, сочных кормов и сеяных трав, на освоение травопольных севооборотов.
Вся значимость этих предложений Калантара особенно возрастала потому, что в то время в Армении начиналось усиленное скрещивание местного крупного рогатого скота с культурными породами. В связи с этим он утверждал, что без создания прочной кормовой базы скрещивание не может дать результатов. Поэтому он считал, что «во главу мероприятий по улучшению скота следует ставить не вопрос о породе, с крови, а основной вопрос об улучшении кормления и содержания, об изменении быта скота» (36).
В наметках Аветиса Айрапетовича мы видим важные меры по развитию «швейцарского и овечьего сыроделия», в связи с чем он предлагал всемерно развивать овцеводство и разведение коз, используя для этого обширные пастбищные пространства высших горных зон, недоступных для культурных растений. Он считал необходимым вести работу с местными белыми козами, поскольку, по его мнению, козы Армении отличаются высокой молочностью, не уступающей зааненской (швейцарской белой).
В продолжение многих последующих лет животноводство Армянской ССР развивалось на основе плана, разработанного Калантаром. Так, было начато строительство новых маслосыродельных заводов, отвечающих требованиям технологического процесса молочных продуктов и более мощной производительности. Первые десять таких заводов разместились в Дорийском совхозе, Красносельском, Апаранском, Гукасянском и других районах развитого молочного животноводства. В дальнейшем возник еще ряд новых заводов. Среди них Калининский – самый крупный в Советском Союзе, механизированный но «швейцарскому» сыроделию.
Быстрое развитие молочного дела вызвало необходимость организации соответствующих научно-исследовательских учреждений. Первым таким очагом науки явилась основанная в 1929 г. в Ереване зоотехническая горполуговая опытная станция с отделами животноводства, луговодства и молочного дела. Несколько позже (1930 г.) там же открылся Закавказский зоотехнический институт.
В целях развития науки Наркомзем Армянской ССР и ректорат Ереванского государственного университета еще в 1927 г. вступили в переговоры с проф. Калантаром о приглашении его в Советскую Армению на научно-педагогическую работу.
Калантар любил Армению и постоянно стремился к ней. Каждая поездка по родной земле, по ее долинам и взгорьям доставляла ему большую радость и удовлетворение. Однако неотложные дела не позволили ему в том же году переехать в Армению на постоянную работу.
Естественно, что Тимирязевская академия не могла лишиться своего лучшего знатока молочного дела, каким являлся Ав. А. Калантар.
В 1930 году Совет Народных Комиссаров Армянской ССР вновь приглашает Калантара на работу в Ереван в качестве консультанта Наркомзема и профессора зооветеринарного института. На этот раз он переезжает в Армению, не порывая, однако, своих связей с Тимирязевской академией, где се виднейшие деятели В. Р. Вильяме, Д. Н. Прянишников, В. П. Горячкин и другие по-прежнему оставались его близкими друзьями.
Вслед за переездом Ав. А. Калантара в Ереван, Комитет по делам высшей школы постановил открыть при Ереванском ветеринарно-зоотехническом институте кафедру молочного дела. Таким образом, Аветис Айрапетович явился основателем еще одной, третьей по счету кафедры молочного дела в стране. С присущим ему энтузиазмом он в кратчайший срок оборудовал кафедру, сделав ее одной юз лучших в стране.
Аветису Айрапетовичу шел уже восьмой десяток лет. Но он, как и прежде, с юношеской энергией продолжал развивать кипучую деятельность для подготовки кадров и организации научного дела в республике. Он отдавал любимой работе все время, все силы. В 1932 году по его инициативе в Ереване открывается Армянский филиал Всесоюзного научно-исследовательского института молочной промышленности (НИМИ). Возглавив этот институт в качестве директора и научного руководителя, Калантар, верный своим научным принципам, с самого начала близко связывает его с производством и переносит главные исследования в совхозы и колхозы.
В личном деле ученого сохранилась копия небольшого письма от 10 июня 1932 года, посланного директору Ереванского зооветеринарного института. В письме говорится: «К работе НИМИ привлекаются сотрудники Зооветинститута в лице проф. Калантара, В. Кюркчяна, З. Диланяна и М. Волковой. Вышеуказанным товарищам необходимо выехать для проведения работ на производство. Просьба отпустить их до начала занятий».
Письмо подписал сам Калантар, а спустя несколько дней он во главе своих сотрудников уже выезжает в Воронцовку* [Ныне с. Калинино, Калининского района, Армянской ССР], где создавался опорный пункт научного института. Причем из приказа № 87 от 16 июля 1932 года узнаем, что ради нового дела Калантар отказался от своего летнего отпуска. В приказе так и сказано: «Проф. Калантара А. А. полагать выбывшим в районы для ведения научно-исследовательской работы по молочной промышленности с совмещением 2-х месячного отпуска».
В 1934 году, с установлением в стране ученых степеней, постановлением Высшей Аттестационной Комиссии проф. Ав. А. Калантар одним из первых был утвержден в степени доктора сельскохозяйственных наук. В том же году он назначается ректором Университета культуры. С живейшим интересом собирает вокруг себя маститый ученый растущие в республике молодые научные силы, увлекая их исследованиями, которые должны были привести, как он говорил, «к изобилию молока и молочных продуктов для народа».
Интересные сведения о творческой деятельности Аветиса Айрапетовича в Армении приводят в своих воспоминаниях бывший его ученик, ныне зав. кафедрой молочного дела Ереванского зооветеринарного института проф. З. X. Диланян. В частности он подчеркивает, что основным направлением научных работ, руководимых Ав. А. Калантаром кафедры и филиала НИМИ было «изучение местных оригинальных сыров в их многообразии, физико-химических и микробиологических процессов, происходящих в этих сырах, изменения их технологии с целью промышленного производства, а также изучение отходов молочной промышленности.
Другая серия работ была посвящена сравнительному изучению технологии и готовой продукции сыров эмментальского типа жерновой и брусковой формы. Параллельно с этой работой изучались микробиологические процессы, происходящие при приготовлении и созревании кавказско-швейцарских и прямоугольных сыров. Было установлено преимущество жерновой формы перед брусковой в условиях Дорийской степи (Степанаванский к Калининский районы). Помимо этого, впервые правильно и детально была освещена динамика микробиологических процессов в этих сырах. Удалось установить, что смена микрофлоры в названных сырах происходит так же, как и в других европейских сырах лишь только с той разницей, что здесь смена эта происходит по времени несколько раньше, по сравнению с другими европейскими сырами. Таким образом, была выяснена роль Bact. Casei наряду с Str. Lactis в процессе приготовления и созревания вышеназванных сыров. Также изучалась технология швейцарского сыра. С этой целью проводилась как длительная, так и кратковременная пастеризация с применением хлористого и фосфорнокислого кальция.
Аветис Айрапетович особенное внимание обращал на увеличение ассортимента молочных продуктов в республике. Он ставил вопрос об изучении тех оригинальных продуктов, которые можно было бы внедрять в промышленное производство. Для этого была организована экспедиция по изучению даралагезского сыра. После экспедиционного изучения и стационарного исследования процессов приготовления и созревания даралагезский сыр был внедрен в производство и предложен объективный метод определения зрелости данного сыра в градусах буферности. Из кисломолочных продуктов изучен национальный продукт, имеющий повсеместное распространение в Закавказье – «мацун» (1). 116
Благодаря настойчивым трудам Калантара в Армении впервые появляется также оригинальная и переводная литература по молочному делу на армянском языке. Интересно отметить, что его важнейшее руководство «Выбор и кормление молочной коровы» впервые вышло на армянском языке еще около полувека тому назад, в 1912 году. В советский период эта книга переиздавалась в Ереване на армянском языке еще дважды, в 1926 и 1933 гг.
Когда Аветис Айрапетович узнал, что на ферме Ленинаканского техникума молочного хозяйства начали применять рекомендованный в его книге метод кормления скота, то он принял личное участие в организации эксперимента. В очень короткий срок годовой удой молока на ферме вырос в среднем в четыре с лишним раза и достиг 3800 килограмм.
Калантар тесно связывается с колхозами и совхозами республики, повседневно оказывает им практическую помощь в совершенствовании молочного производства. В 1932 году, когда Нор Баязетский* [Ныне район им. Камо] совхоз, став образцовым хозяйством, вышел победителем в республиканском соревновании, вместе с передовиками совхоза, приказам по Государственному Политическому управлению ССР Армении была объявлена благодарность и профессору Калантару «за активную помощь совхозу». Он был награжден также «Грамотой» и получил «почетное звание ударника, активно проявившего себя в борьбе за увеличение производства молочной продукции и улучшение его качества».
Правительство Армянской GCP в апреле 1937 г. отметило 55-летие научно-педагогической и общественной деятельности Калантара. Чествование ученого вылилось в подлинный праздник науки. Зал Армфилармонии, где происходил юбилейный вечер, был переполнен рабочими и инженерами, представителями научных и других учреждений. На юбилей прибыли также делегаты VIII пленума ветеринарной секции Академии сельскохозяйственных наук СССР им. В. И. Ленина, происходившего в те дни в Ереване.
Профессор А. З. Тамамшев рассказал о жизни и деятельности юбиляра. С приветствием выступили представители научного мира Армении, делегаты братских республик. Получено было большое количество поздравительных телеграмм со всех концов Советского Союза.
На торжественном собрании было оглашено следующее постановление Центрального Исполнительного Комитета Армянской ССР:
«Учитывая значительные заслуги в области разработки вопросов животноводства и 55-летие научно-педагогической деятельности профессора Аветиса Айрапетовича Калантара, присвоить ему звание Героя труда Армянской ССР».
В последние годы жизни Калантар много работал дома, много писал, обобщая свой богатый жизненный опыт, в частности им было задумано такое дело, как издание «Энциклопедии молочного хозяйства». По мысли ученого, она должна была содержать все, что было известно науке и практике о молочном хозяйстве.
По поручению Народного комиссариата снабжения СССР Калантар составляет популярное «Руководство по овечьему сыроделию» и следом приступает к подготовке «Предварительных очерков» по истории развития молочного дела в России и СССР.
«Этими очерками, – писал он в предисловии, – автор желал уплатить часть своего гражданского долга нашей сельскохозяйственной общественности. И если судьбе будет угодно даровать ему еще некоторый отрезок жизни, то он приложит все силы к дополнению предлагаемых очерков, в особенности в части новейших – совершенно отличных от старых форм реорганизации дела на принципах социалистической реконструкции животноводства и молочного дела» (6).
Однако почти все эти труды остались или неизданными или незаконченными.
Неумолимая смерть вырвала из рядов советских ученых одного из его ветеранов.
По свидетельству дочери Калантара, Тамары Аветисовны, в ту осень на 79 году жизни он впервые использовал свой отпуск для отдыха, съездил в Кисловодск, Москву и Ленинград. В конце ноября, возвращаясь в Ереван, Аветис Айрапетович простудился в дороге. Дома он пролежал больным всего несколько дней. 28 ноября 1937 года Аветис Айрапетович скончался.
В 1947 году общественность Советского Союза отметила 10-летие со дня смерти ученого. В Москве и Ереване состоялись памятные собрания.
Особо хочется отметить ту заботу, которую проявляет правительство Армянской ССР об увековечении памяти достойного сына народа. При Ереванском зоотехническоветеринарном институте построена новая образцовая лаборатория молочного хозяйства, где разместится учебно-опытный завод с производственными цехами для выработки всех видов молочных продуктов. Лаборатория оборудуется новейшими приборами и аппаратами вплоть до электронного микроскопа. Этому образцовому учебно-опытному учреждению, которое вступит в эксплуатацию ко дню столетия со дня рождения Ав. А. Калантара, присвоено имя юбиляра.
Следует отметить, что еще в 1947 году было дано имя Калантара Степанаванскому зооветеринарному техникуму, а также учреждена в Ереванском зооветеринарном институте аспирантская стипендия имени А. А. Калантара по кафедре молочного дела и две студенческие стипендии по зоотехническому факультету. Студенческая стипендия имени Калантара введена в Ленинаканском молочном техникуме и Степанаванском зооветеринарном техникуме. Наконец, Советом Министров Армянской ССР учреждена премия имени Ав. А. Калантара в 5 000 руб. за лучшую работу в области молочного дела, присуждаемая в два года раз, начиная с 1959 года.
III . Ав. А. КАЛАНТАР И СУДЬБЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО СКОТА
НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ
В Соединенных Штатах Америки имеется памятник со скульптурным изображением животного. На нем высечено: «Здесь жила и отдалась служению человечества Сегис Пьетерджи Проспект – мировой чемпион – молочная корова. За два года официальной записи она заслужила высшую славу для коров всех возрастов. В каждый из этих двух лет она давала свыше 15610 литров молока».
В мире бизнеса коровья слава полностью заслонила славу человека. Там знают о рекордистке Сегис Пьетерджи, но кто знает имя человека, который выпестовал это замечательное животное?
В Советском Союзе также имеются коровы-чемпионки. Одна из них «Послушница-2» за лактацию дала 16262 литра молока, затмив славу мировых рекордисток всех времен, в том числе и заокеанской знаменитости Сегис Пьетерджи. Правда, советской рекордистке не поставлен памятник. Но зато широко известны имена людей труда, которые вырастили «Послушницу». Это ученый зоотехник Штейман и доярка Баркова из знаменитого Костромского совхоза «Караваева»,
А ведь именно здесь, на берегах Костромы, Оки и Волги протекали годы больших исканий Калантара, когда он всю свою деятельность как теоретическую, так и практическую, посвящал проблеме преобразования отечественного молочного скотоводства в высокопродуктивное, культурное, когда он в поисках путей решения этой проблемы открыл замечательные особенности молока русских коров и их скрытые до того огромные производительные возможности. Именно здесь, как показывает пример караваевских животноводов, с наибольшей силой сбылись предвидения Калантара, что русский Север по производству молока перегонит самые передовые страны мира.
Однако, как ни талантлив был от природы русский мужик, как ни обливался он кровавым потом, он, конечно, не мог во времена молодости Калантара добиться таких успехов и того признания достоинств отечественного скота, какое имеется сегодня.
На том долгом пути к признанию, который прошло отечественное скотоводство, было много камней преткновения – от природы, от старого общественного строя, от тупости и равнодушия. И, пожалуй, в борьбе за признание русского молочного скота среди работ конца прошлого века сыграли решающую роль труды Калантара.