А покуда они так стояли и беседовали, прискакал на поле сэр Тристрам на черном коне. И он с ходу, не дав себе передышки, поверг наземь одним копьем четырех добрых рыцарей с Оркнея, все - из рода сэра Гавейна. А сэр Гарет и сэр Динадан тоже сразили каждый по рыцарю.
      - А, Иисусе! - молвил Артур, - вон тот рыцарь на черном коне бьется на диво хорошо!
      - Погодите, - сказал сэр Гавейн, - рыцарь на черном коне еще и не начал.
      Между тем сэр Тристрам распорядился снова посадить на коней тех рыцарей, коих повергли наземь в самом начале сэр Эдвард и сэр Садук. А затем сэр Тристрам обнажил меч свой и ринулся в самую гущу рыцарей оркнейских, и он сокрушал рыцарей, срывал шлемы, отбрасывал щиты и многих поверг на землю. И так преуспел он, что и король Артур, и все рыцари дивились, как может один рыцарь свершить столь много бранных подвигов.
      И сэр Паломид на другом конце поля тоже от него не отставал, он так там отличился, что все кругом только диву давались. И король Артур уподобил сэра Тристрама, сидевшего на черном коне, бешеному льву, а сэра Паломида, что был на белом коне, он уподобил бешеному леопарду, сэра же Гарета с сэром Динаданом - двум свирепым волкам.
      А было у них там заведено, что ни один король не помогал другому, но все рыцари, сражавшиеся под одним знаменем, стояли друг за друга, сколько доставало сил. Но сэр Тристрам бился так, что под конец оркнейские рыцари изнемогли и отступили за стены Лонезепа.
      4
     
      И поднялся тут крик герольдов и всего простого люда:
      - Зеленый рыцарь сражался всех лучше, он одолел всех рыцарей Оркнея!
      И подсчитали герольды, что сэр Тристрам, под которым был черный конь, поразил копьями и мечами тридцать рыцарей, а сэр Паломид сокрушил двадцать рыцарей; и почти все из этих пятидесяти рыцарей были из Артурова дома и испытанные бойцы.
      - Ну, да поможет мне Бог, - сказал король Артур сэру Ланселоту, - великий позор нам смотреть, как эти рыцари вчетвером одолели стольких моих рыцарей. И потому готовьтесь к бою, ибо мы сейчас поедем и сами померимся с ними силой!
      - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - двое из них, уж конечно, превосходнейшие из рыцарей, и нам не много чести будет сейчас с ними сражаться, ибо они уже утомились после столь многих ратных трудов.
      - Пусть так, - сказал король Артур, - но все равно я желаю с ними сквитаться. А потому возьмите с собой сэра Блеобериса и сэра Эктора Окраинного, а четвертым буду я сам, - сказал король.
      - Хорошо, - сказал сэр Ланселот, - вы найдете нас готовыми: меня, и брата моего сэра Эктора, и кузена моего сэра Блеобериса.
      И вот, когда все четверо они были готовы и верхами, сказал король Артур сэру Ланселоту:
      - Теперь изберите, с которым из них вы желаете схватиться.
      - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - я выеду против зеленого рыцаря на черном коне. (А это был сэр Тристрам.) Мой кузен сэр Блеоберис померится силами с зеленым рыцарем на белом коне. (Это был сэр Паломид.) А мой брат сэр Эктор будет биться с зеленым рыцарем на гнедом коне. (Это был сэр Гарет.)
      - Тогда мне, - сказал король Артур, - достанется зеленый рыцарь на сером коне. (А это был сэр Динадан.)
      - Ну, а теперь пусть каждый следит за своим! - воскликнул сэр Ланселот.
      И они поскакали бок о бок рысью; и встретился сэр Ланселот с сэром Тристрамом и с такой силой ударил его по щиту, что и конь и всадник очутились на земле. Но сэр Ланселот, полагая, что бьется с сэром Паломидом, проскакал дальше.
      А сэр Блеоберис встретился с сэром Паломидом и так сильно ударил его по щиту, что и сэр Паломид вместе со своим белым конем покатился на землю.
      После него сэр Эктор поразил сэра Гарета с такой силой, что тот вылетел из седла. А потом и благородный король Артур съехался с сэром Динаданом, и сбил его король Артур прочь с коня на землю. И тогда стали кричать другое:
      - Зеленые рыцари повержены!
      Когда король Северного Уэльса увидел сэра Тристрама на Земле, он вспомнил, сколько славных подвигов они свершили, и изготовился к бою вместе со многими рыцарями. Ибо герольдами было возглашено там такое правило, что если рыцаря выбьют из седла и он не сможет снова сесть на коня ни сам, ни с помощью своих товарищей, тогда он на весь день становится пленником повергнувшей его стороны.
      Вот выехал король Северного Уэльса и поскакал прямо к сэру Тристраму. И когда он приблизился, то спешился поспешно, подвел к сэру Тристраму своего коня и сказал так:
      - Благородный рыцарь, я не знаю, кто ты и откуда родом, но за все те доблестные подвиги, что свершил ты сегодня, возьми моего коня и тем позволь мне отплатить тебе, насколько это в моих силах. Ибо, да поможет мне Иисус, ты более моего достоин сидеть на моем коне!
      - Грамерси! - отвечал сэр Тристрам. - И если я смогу, то в долгу не останусь. А сейчас смотрите не отходите далеко, и надеюсь, я скоро раздобуду вам другого коня.
      И с тем сэр Тристрам сел на коня и поскакал прямо на короля Артура и нанес ему по шлему удар такой силы, что король Артур не смог удержаться в седле. И тогда сэр Тристрам отдал королю Северного Уэльса Артурова коня. Тут бросились со всех сторон рыцари к королю Артуру, чтобы не оставить его пешим, но сэр Паломид не пожелал допустить, чтобы короля Артура снова посадили на коня, он разил рыцарей направо и налево и срывал с них шлемы, как подобает настоящему доблестному рыцарю.
      А тут и сэр Тристрам устремился в самую гущу боя и сокрушал рыцарей направо и налево и срывал шлемы, а потом ускакал к своим шатрам, оставив сэра Паломида пешим. И, скрывшись, сэр Тристрам сменил коня и облачился во все красное, и коня покрыл красным чепраком.
      5
     
      Королева же Изольда, видя сэра Тристрама повергнутым на землю и не зная, куда он скрылся, юрько плакала. Но сэр Тристрам, снова изготовившись к бою, примчался на полном скаку на турнирное поле, и тут Прекрасная Изольда его увидела. А он стал свершать еще новые подвиги, и одним тяжелым копьем он поверг наземь без передышки пять рыцарей.
      И тогда узнал в нем сэр Ланселот без труда сэра Тристрама и раскаялся, что сокрушил его раньше. Он отъехал в сторону передохнуть немного, прежде чем снова вернуться в гущу сражения.
      Сэр же Тристрам, ворвавшись в гущу схватки, великой своей мощью отбил коня для сэра Паломида, а также и для сэра Гарета и сэра Динадана, и они снова начали сражаться, так что диво было смотреть. Но ни сэр Паломид и никто из его товарищей не знал, кто таков этот рыцарь, оказавший им помощь. А сэр Тристрам сражался с ними бок о бок, ибо он-то их узнал, это они его не узнали, ведь он переменил на себе доспехи и был теперь весь в красном. Сэр же Ланселот пока был в стороне.
      А Прекрасная Изольда, увидев, что сэр Тристрам снова на коне, очень обрадовалась. Она сразу повеселела и засмеялась. И случилось так, что как раз в это мгновение сэр Паломид поднял на нее взгляд - она стояла в окне ложи, и сэр Паломид видел ее улыбку. И такой восторг охватил его, что он порубил и порасшвырял на землю ударами своего меча и копья всех, кто ни попадался у него на пути, ибо при виде королевы он воспылал такой любовью, что, будь в это время и сэр Тристрам и сэр Ланселот его противниками, все равно бы, кажется, им его не одолеть. И в сердце своем, как повествует Книга, сэр Паломид желал бы в этот час своей славы помериться силами с сэром Тристрамом ради Прекрасной Изольды.
      И удвоил сэр Паломид силу своих ударов, и он являл такую доблесть, что все вокруг только диву давались, он же все время бросал взоры на Прекрасную Изольду. И когда он видел, как она радуется, то разил, как лев, и никто не мог против него устоять. И сэр Тристрам, видя, как он скачет по полю, сказал сэру Динадану:
      - Да поможет мне Бог, сэр Паломид всегда был рыцарем отличным и стойким, но таких подвигов я не видел, чтобы он свершал, и не слышал, чтобы он когда-либо одержал столько побед за один день.
      - Сэр, ныне его день, - отвечал сэр Динадан, и больше он ничего не прибавил сэру Тристраму, про себя же проговорил так:
      - А если бы сэр Тристрам узнал, ради чьей любви свершает сэр Паломид все свои подвиги, он бы скоро положил конец его храбрости.
      - Увы! - сказал сэр Тристрам. - Как жаль, что сэр Паломид не крещен!
      И так же сказал король Артур, так же сказали и все остальные, кто его видел. И все в один голос присудили сэру Паломиду первенство, как лучшему в тот день рыцарю, превзошедшему даже сэра Ланселота и сэра Тристрама.
      - Ну, - сказал про себя сэр Динадан, - всей этой славой, которую сэр Паломид сегодня стяжал, он обязан королеве Изольде, ибо, не будь ее здесь, сэру Паломиду не завоевать бы первенства.
      В это время возвратился на поле сэр Ланселот Озерный, и он увидел и услышал, как все славили и восхваляли сэра Паломида. И он изготовился к схватке с сэром Паломидом, выставил копье свое, тяжелое и длинное, и хотел уж повергнуть его наземь.
      Но сэр Паломид, увидевши, что на него мчится сэр Ланселот, взял в шпоры своего коня и пустился во весь опор ему навстречу с мечом в руке. И сэр Ланселот не успел еще поразить его копьем, а уж он ударил сбоку по копью мечом и расколол его надвое. А затем сэр Паломид ринулся с мечом на сэра Ланселота, предвкушая победу. Он перерубил шею Ланселотову коню, и сэр Ланселот повалился на землю.
      Тут поднялся великий шум и крик, что сэр Паломид-Сарацин убил коня под сэром Ланселотом. И многие рыцари разгневались за это на сэра Паломида и были против него, они говорили, что это не по-рыцарски - убивать на турнире под рыцарем коня, это допустимо лишь в настоящем бою, лишь в поединке не на жизнь, а на смерть.
      6
     
      Когда увидел сэр Эктор Окраинный, что сэр Ланселот, брат его, претерпел такое оскорбление и повергнут на землю, он схватил тогда копье и поскакал на сэра Паломида и так ударил его, что выбил его вон из седла. А сэр Тристрам, увидав это, ударил на сэра Эктора и выбил его из седла. Тут сэр Ланселот перетянул щит свой на плечо и с обнаженным мечом в руке выступил против сэра Паломида.
      - Знай, что ныне ты причинил мне оскорбление, какого еще ни один честный рыцарь не причинял мне ни на турнире, ни в поединке. И потому я желаю тебе отомстить. Так что теперь держись!
      - Помилосердствуй, благородный рыцарь! - отвечал сэр Паломид. - И прости мне, великодушный рыцарь, недоброе это дело, ибо у меня нет сил противостоять тебе. Ведь ныне я свершил столько, сколько никуда прежде и в будущем до конца дней моих тоже уж не свершу. И потому, о благороднейший рыцарь мира, я прошу пощадить меня сегодня, и клянусь, я, покуда жив, буду твоим верным рыцарем, ибо если ты отнимешь у меня ныне завоеванную славу, то лишишь меня величайшей чести, какую мне только случалось в жизни стяжать.
      - Ну что ж, - сказал сэр Ланселот, - правду сказать, вижу, что сегодня вы отличились чудесно, и я догадываюсь отчасти, из любви к кому вы это свершили, а уж я-то знаю, что любовь могущественна. И если бы моя дама присутствовала здесь, то, уж конечно, сэр Паломид, пришлось бы вам расстаться с вашей славой! Но остерегайтесь обнаружить вашу любовь, ибо, если сэр Тристрам об ней узнает, вы об том пожалеете. Но, поскольку дело это не мое, ваше первенство ныне останется при вас. Вы столько уж сегодня потрудились и постарались, что мне не много чести было бы отвоевать его у вас.
      И с тем сэр Ланселот отпустил сэра Паломида. А потом через великую свою мощь и силу сэр Ланселот добыл себе коня, победив при этом двадцать рыцарей.
      Когда же сэр Ланселот снова оказался на коне, он свершил множество дивных подвигов, и сэр Тристрам тоже, а также и сэр Паломид. Сэр Ланселот одним копьем поверг наземь сэра Динадана, и короля Шотландии, и короля Северного Уэльса, и короля Нортумберландии, и короля Листенойза. Так сэр Ланселот и его товарищи повергли вместе наземь чуть не сорок рыцарей.
      Потом выехали король Ирландии и король Низинных Земель на подмогу сэру Тристраму и сэру Паломиду, и завязалось тут большое сражение, и с обеих сторон было повержено много рыцарей. Но во все время боя сэр Ланселот не нападал на сэра Тристрама, а тот на него, и сэр Паломид избегал встреч с сэром Ланселотом.
      Налетали рыцари один на другого там и тут, кололи копьями, рубились мечами, король Артур выслал на поле много рыцарей Круглого Стола, но сэр Паломид все время сражался в передних рядах; сэр же Тристрам свершал такие богатырские подвиги, что король и все остальные только диву давались.
      Но вот король повелел трубить отбой, и первенство и честь победителя были присуждены в тот день королем Артуром и другими, королями сэру Паломиду, ибо он начал всех раньше, не покидал ни пешим, ни конным турнирного поля, но неустанно сражался либо верхом, либо на земле и всех более пробыл на поле.
      И повелел сэр Тристрам сэру Динадану привезти королеву Изольду Прекрасную назад к его шатрам у ручья. И сэр Динадан так и сделал, а когда сэр Паломид узнал, что рыцарь в красном - это и есть сэр Тристрам, он весьма тому обрадовался, и сэр Гарет с сэром Динаданом тоже, ибо они все полагали, что сэр Тристрам был взят в плен.
      И вот все рыцари разъехались по своим пристанищам. А у короля Артура и у других королей только и было речи, что о рыцарях, выступавших в тот день, но изо всех первенство они отдавали сэру Паломиду, и все рыцари, знавшие сэра Паломида, дивились его подвигам.
      - Сэр, - сказал сэр Ланселот королю Артуру, - что до сэра Паломида, если он и есть тот зеленый рыцарь, то ныне он, уж конечно, превзошел всех остальных, ибо он не передохнул ни разу и ни разу не переменил на себе одежды, а начал первым и держался всех долее. Но уж я-то знаю, - сказал сэр Ланселот, - на этом турнире выступал рыцарь еще лучший, нежели он, и жизнью поручусь, он еще выкажет себя прежде, чем мы расстанемся.
      Такие разговоры велись с обеих сторон, а сэр Динадан упрекал сэра Тристрама и говорил так:
      - Что за дьявольские чары наведены на тебя сегодня? У сэра Паломида силы за весь день не истощились, но лишь удвоились. А ты, сэр Тристрам, целый день был словно во сне, и потому я называю тебя трусом.
      7
     
      - Ну, сэр Динадан, - отвечал сэр Тристрам, - меня еще ни один смертный рыцарь не называл трусом до сего дня. И да будет тебе ведомо, сэр Динадан, я не считаю себя трусом, из-за того что сэр Ланселот выбил меня из седла, ибо сэра Ланселота я отличаю изо всех рыцарей. И можешь не сомневаться, сэр Динадан, если бы сэр Ланселог сражался всерьез, то с ним не сравнился бы ни один из ныне живущих рыцарей, а кроме того, и в кротости, щедрости, великодушии и учтивости я не знаю ему равных.
      И сэр Тристрам разгневался на сэра Динадана. А сэр Динадан говорил все эти речи для того, чтобы рассердить сэра Тристрама и тем пробудить в нем воинственный дух, ибо сэр Динадан отлично знал, что если сэра Тристрама всерьез распалить, то завтра уже первенство не достанется сэру Паломиду. И вот для того-то сэр Динадан и говорил сэру Тристраму все эти обидные речи.
      - Истинно, - сказал сэр Паломид, - что до сэра Ланселота, то по рыцарственному благородству и вежеству, по доблести и великодушию мне некого назвать ему равного. Ибо ныне, - сказал сэр Паломид, - я обошелся куда как неучтиво с сэром Ланселотом и совсем не по-рыцарски. Он же в ответ поступил со мною со всей рыцарской учтивостью, ибо, окажись он не более великодушен со мной, чем я с ним, мне бы сегодня не досталась честь победы. И потому, - сказал сэр Паломид, - я, покуда живу, буду верным рыцарем сэра Ланселота.
      И у всех королей тоже велись такие разговоры, и все короли, лорды и рыцари говорили, что по безупречному рыцарскому благородству, по чистой силе, по щедрости и учтивости всех рыцарей во дни короля Артура превосходят сэр Ланселот и сэр Тристрам, и не было во все Артуровы времена рыцарей вполовину столь же доблестных, как эти двое. Как повествуется в Книге, не было и десяти рыцарей, которые совершили бы вместе хоть вполовину столько подвигов, сколько они двое, и не было в те дни ни одного рыцаря, который бы вызвался оспорить у сэра Ланселота или сэра Тристрама право на подвиг, но их слава оттого не уменьшалась, что не было желающих с ними сразиться.
      8
     
      А на следующее утро сэр Ланселот поднялся рано, и сэр Тристрам тоже поутру собрался в путь, а также и Прекрасная Изольда с сэром Паломидом и сэром Гаретом. И вот, снова нарядившись во все зеленое, они углубились в лес. А сэра Динадана сэр Тристрам оставил спящим в шатре. И случилось, когда они ехали мимо, что король с сэром Ланселотом стояли у окна и заметили сэра Тристрама и Прекрасную Изольду.
      - Сэр, - сказал сэр Ланселот, - вон там едет прекраснейшая в мире дама, исключая вашу королеву леди Гвиневеру.
      - Кто же это? - спросил король Артур.
      - Сэр, - он отвечал, - это королева Изольда, не имеющая себе равных, за исключением госпожи моей вашей королевы.
      - Тогда садитесь на коня, - сказал король Артур, - в полном вооружении, как и я, и клянусь, - сказал король, - я ее увижу.
      Вот они облачились в доспехи, сели на коней и, взявши каждый по копью, тоже углубились в лес.
      - Сэр, - сказал сэр Ланселот, - не дело это, подъезжать к ним так близко, ибо знайте, двое из них - превосходные рыцари, каких только можно сыскать на свете. И потому, сэр, прошу вас, не будьте столь опрометчивы, ведь может статься, что кто-нибудь из них будет недоволен, если мы внезапно к ним приблизимся.
      - Что до этого, - сказал король Артур, - то все равно я желаю ее увидеть, и мне нет дела, понравится это кому-то или нет.
      - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - вы подвергаете себя большой опасности.
      - Ну, а что до этого, - сказал король, - то мы не уклонимся от опасности. - И с тем король подъехал к ней вплотную и сказал:
      - Спаси вас Господь!
      - Сэр, - она отвечала, - я вас благодарю. Король ее разглядел, и она ему очень понравилась. Но тут к нему как раз подъехал сэр Паломид и сказал так:
      - Чего ты ищешь здесь, неучтивейший из рыцарей? Ведь это неучтиво, так внезапно приближаться к даме. И потому удались!
      Но король и внимания не обратил на слова сэра Паломида, он продолжал смотреть, не отрываясь, на королеву Изольду. Тогда разгневался сэр Паломид, схватил копье и ринулся на короля Артура и выбил его одним могучим ударом из седла.
      Увидел сэр Ланселот столь непочтительный поступок сэра Паломида и сказал себе так:
      - Не по душе мне биться с этим рыцарем, и не из-за него самого, а из-за сэра Тристрама. Ведь в одном я могу быть уверен: если я сокрушу сэра Паломида, мне придется иметь дело с сэром Тристрамом, а биться подряд с ними обоими - это мне одному не под силу, ибо оба они отличные рыцари. Но как бы там ни было, погибну я или останусь жив, я непременно должен отомстить за моего короля Артура, и так я и сделаю, что бы мне ни угрожало.
      И крикнул сэр Ланселот сэру Паломиду: "Держись, рыцарь!" - и они ринулись что было силы друг против друга, выставив копья. И сэр Ланселот нанес сэру Паломиду столь могучий удар, что вышиб его вон из седла и поверг на землю.
      Увидел тут сэр Тристрам, что сэр Паломид повергнут, и крикнул он сэру Ланселоту:
      - Сэр рыцарь, защищайся, ибо теперь буду с тобой биться я!
      - Что до этого, - отвечал сэр Ланселот, - то я к вашим услугам, ибо я вас не боюсь. Но будь моя воля, я не стал бы с вами драться, ибо вам должно знать, что я обязан был отомстить за моего возлюбленного господина и грозного в бою товарища, который был столь не по-рыцарски, врасплох, выбит из седла. И потому, сэр, хоть я и отплатил за этот удар, не почтите мои действия за оскорбление, ибо товарищ мой мне так дорог, что я не в силах видеть, как он терпит поражение.
      А сэр Тристрам сразу же по его виду и по рыцарственным речам признал в нем сэра Ланселота Озерного и догадался, что это, верно, был король Артур, тот, кого сокрушил сэр Паломид. И отложил сэр Тристрам свое копье, а сэра Паломида вновь посадил на коня. А сэр Ланселот усадил верхом короля Артура, и они ускакали.
      - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Тристрам сэру Паломиду, - вы поступили не по чести, когда вдруг, врасплох, нанесли удар тому рыцарю. И знайте, вы жестоко опозорили себя, ибо эти рыцари подъехали сюда по своему вежеству, дабы увидеть прекрасную даму, а каждый рыцарь вправе любоваться прекрасной дамой, вам же вовсе не подобало затевать здесь кулачную расправу, да еще из-за моей дамы. Да будет вам ведомо, это еще обернется вам во зло, ибо тот, кого вы повергли, - король Артур, а второй - это славный рыцарь сэр Ланселот. Я никогда не забуду, - сказал сэр Тристрам, - слов сэра Ланселота, когда он назвал его знатнейшим господином, и я оттого и догадался, что это король Артур. Что же до самого сэра Ланселота, то, будь перед ним на лугу хоть сто рыцарей, он не отказался бы против них биться, и все же он сказал, что не хотел бы биться со мною. И по этому я узнал, что это - сэр Ланселот, ибо он всюду выказывает мне снисхождение и великую доброту. А ведь изо всех рыцарей - не исключая никого, что бы ни говорили люди, - сэр Ланселот - цвет рыцарства, ибо, кто ни выступит против него, если только он распалится всерьез и станет биться без пощады, не на жизнь, а на смерть, я не знаю такого рыцаря на свете, которого сэр Ланселот не одолел бы, что в конном, что в пешем бою.
      - Сэр, я не могу поверить, - сказал сэр Паломид, - чтобы король Артур разъезжал так попросту, словно бедный странствующий рыцарь.
      - А! - отвечал сэр Тристрам, - вы не знаете господина моего короля Артура, ибо у него все рыцари могут поучиться
      рыцарским правилам. И потому надлежит вам раскаяться, - сказал сэр Тристрам, - что вы столь неучтиво обошлись с благороднейшим из рыцарей.
      - Что уж сделано, сэр, того не переделаешь, - отвечал сэр Паломид.
      После того сэр Тристрам препроводил королеву Изольду в ее ложу возле монашеской обители, откуда она наблюдала турнир.
      9
     
      Между тем было возглашено повсюду, чтобы рыцари, лишь только услышат звук рога, принимались сражаться, как накануне. И как в первый день открыли турнир сэр Эдвард и сэр Садук, так на второй день турнир начали сэр Ивейн, сын короля Уриенса, и сэр Лукан Дворецкий.
      И в первом столкновении сэр Ивейн сокрушил короля скоттов, а сэр Лукан сшибся с королем Уэльса, и они оба обломали копья, но оба они были охвачены столь сильной яростью, что продолжали теснить один другого конями и рухнули под конец и тот и другой на землю. Но рыцари оркнейские снова подсадили Лукана на коня.
      Затем выехал на поле сэр Тристрам Лионский и поверг наземь и сэра Ивейна, и сэра Лукана, а сэр Паломид сокрушил еще двух рыцарей. Вслед за ними выехал сэр Гарет и тоже сокрушил двух рыцарей. И сказал тогда король Артур сэру Ланселоту;
      - А! взгляните, как славно бьются вон те три рыцаря, особенно же первый из них!
      - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - этот рыцарь еще и не начал, ибо вы увидите, какие он еще свершит чудеса.
      Между тем выехали на турнирное поле рыцари Оркнея и стали одерживать победу за победой. Увидел сэр Тристрам, кздр они взялись за дело, и сказал сэру Паломиду:
      - Как вы себя чувствуете? Сможете ли вы и ныне показать себя не хуже вчерашнего?
      - Ну, нет, - отвечал сэр Паломид, - я чувствую, что вовсе измучен и разбит после вчерашнего и не смогу явить такой же стойкости.
      - Это мне прискорбно, - сказал сэр Тристрам, - ибо сегодня мне вас будет недоставать.
      - Однако выступайте сами, а на меня не полагайтесь, - сказал сэр Паломид, - ибо я уже не способен так биться, как вчера.
      Но все эти речи сэр Паломид говорил, дабы обмануть сэра Тристрама. А сэр Тристрам обратился к сэру Гарету:
      - В таком случае мне придется положиться на вас, и прошу вас, держитесь от меня поблизости, дабы оказать мне помощь, если будет в том нужда.
      - Я не премину сослужить вам службу, - отвечал сэр Гарет, - насколько это будет в моих силах.
      А сэр Паломид тем временем от них отъехал и в насмешку над сэром Тристрамом затесался в самую гущу рыцарей Оркнея. И там он свершил столь чудесные подвиги брани, что все вокруг ему дивились, ибо ни один не в силах был выстоять под его ударом.
      Увидел сэр Тристрам, как бьется сэр Паломид, удивился и сказал себе:
      - Ему, наверно, прискучило быть моим товарищем. Так наблюдал его сэр Тристрам долгое время, ни о чем ином не помышляя, ибо кругом так шумно восхваляли сэра Паломида, что сэр Тристрам понять не мог, откуда взялось у сэра Паломида столько сил.
      - Сэр, - сказал сэр Гарет сэру Тристраму, - помните ли вы те слова, что сказал вам вчера сэр Динадан, когда назвал вас трусом? Клянусь Богом, он сказал их не во зло вам, ибо вас он любит больше всех на свете, и все, что он говорил, было для вашей же чести. И потому, - сказал сэр Гарет, - покажите ныне, кто вы такой. А сэру Паломиду не удивляйтесь, ибо он выбивается из последних сил, чтобы перебить у вас честь победы.
      - Этому я легко могу поверить, - сказал сэр Тристрам, - и, уж коль скоро я понял, какое зло и зависть питает против меня сэр Паломид, вы теперь увидите, пусть мне придется приложить много усилий, но все эти возгласы одобрения, что сейчас ему достаются, скоро утихнут.
      И сэр Тристрам устремился в самую гущу сражения, и стал он свершать столь дивные подвиги брани и так преуспел, что все кругом говорили, что сэр Тристрам вдвойне превзошел сэра Паломида. И люди вовсе перестали восторгаться сэром Паломидом, и теперь все кричали в честь сэра Тристрама, говоря:
      - Ах, Иисусе, ах, Господи! Взгляните-ка, скольких рыцарей поверг сэр Тристрам своим копьем! А скольких рыцарей, - говорили все, - он сокрушил мечом! И еще у скольких посрывал шлемы и щиты!
      Так он побил всех рыцарей Оркнея.
      - Ну как? - сказал сэр Ланселот королю Артуру. - Говорил я вам, что нынешний день кое-кто из рыцарей выкажет чудеса? И вон, поглядите, скачет всем рыцарям рыцарь; всем он взял: и силой богатырской, и мужеством.
      - Да поможет мне Бог, - сказал король Артур сэру Ланселоту, - истинно вы говорите, ибо лучшего рыцаря я не видал, ведь он далеко превосходит сэра Паломида.
      - Сэр, да будет вам ведомо, - отвечал сэр Ланселот, - что так и должно быть, ибо это - сам благородный рыцарь сэр Тристрам.
      - Этому я легко могу поверить, - сказал король.
      Но сэр Паломид, услышав, что в его честь больше уже не кричат и его не славят, отъехал в сторону и стал наблюдать за сэром Тристрамом. И, видя столь дивные подвиги сэра Тристрама, он прегорько заплакал от зависти, ибо понял, что в этот день ему уже не завоевать первенства. Ведь сэр Паломид отлично знал, что когда сэр Тристрам соберется с силами и мужеством, то уж на его, Паломидову, долю не много достанется славы.
      10
     
      Между тем выехали на поле король Артур, и король Северного Уэльса, и сэр Ланселот Озерный; и сэр Блеоберис, и сэр Борс Ганский, и сэр Эктор Окраинный - эти три рыцаря тоже выехали на поле вместе с сэром Ланселотом. И вчетвером они являли такие подвиги доблести, что теперь все только кричали и славили сэра Ланселота. И они оттеснили и отбросили далеко назад короля Уэльского и короля скоттов и принудили их покинуть турнирное поле.
      Но сэр Тристрам с сэром Гаретом оставались на поле и стойко выдерживали все, что ни приходилось, так что все кругом дивились, как может рыцарь выдержать столько страшт ных ударов.
      Но сэр Ланселот и его сородичи щадили сэра Тристрама и сэра Гарета.
      Вот спрашивает король Артур:
      - Это не сэр ли Паломид там выказывает столь чудесную стойкость?
      - Нет, - отвечает сэр Ланселот, - знайте, это славный рыцарь сэр Тристрам, а сэра Паломида вы можете видеть вон там, где он стоит и лишь следит за боем, сам же бездействует. И, сэр, вы можете догадаться, что сегодня сэр Тристрам задумал всех нас одолеть и изгнать с турнирного поля. Что же до меня, - сказал сэр Ланселот, - то я против него не выеду, пусть с ним бьется кто хочет. И еще, сэр, вы можете видеть, - сказал сэр Ланселот, - что сэр Паломид стоит точно сонный, ибо знайте, он тяжко опечален дивными подвигами сэра Тристрама.
      - В таком случае он не более как глупец, - сказал король Артур, - ведь сэр Паломид никогда не был ровней сэру Тристраму, и никогда ему с ним не сравниться доблестью. И если он завидует сэру Тристраму, - сказал король Артур, - а сам выступает с ним на одной стороне, тогда он нарушает рыцарскую верность.
      А покуда король и сэр Ланселот так между собой толковали, сэр Тристрам отъехал незаметно в сторону, так что ни один человек этого не видел, кроме Изольды Прекрасной и сэра Паломида, которые оба не сводили с него глаз. И сэр Тристрам возвратился туда, где стояли его шатры, и застал там сэра Динадана все еще спящим.
      - Проснитесь! - воскликнул сэр Тристрам, - ибо стыдно вам должно быть спать, когда другие рыцари сражаются! Сэр Динадан тут же поднялся и спрашивает:
      - Сэр, что вам угодно?
      - Собирайтесь, - отвечал сэр Тристрам, - вы поедете со мною на турнирное поле.
      Вот снарядился сэр Динадан и поглядел на шлем и щит сэра Тристрама и, увидев, как они иссечены и изрублены многими ударами, сказал так:
      - В добрый час я спал, а не то бы мне пришлось поехать вместе с тобою, больше из боязни позора, чем из доблести, и я только опозорился бы, ибо по твоему иссеченному шлему я вижу, что меня бы нещадно поколотили, как и вчера.
      - Оставь свои шутки, - сказал ему сэр Тристрам, - и поторопись, ибо мне пора быть снова на поле.
      - Как? - сказал сэр Динадан. - Значит, сегодня вы воспряли духом? Вчера-то вы ездили будто во сне.
      Между тем сэр Тристрам сменил доспехи и облачился во все черное.
      - А, Иисусе! - воскликнул сэр Динадан. - Что это с тобою? Сдается мне, что нынче ты настроен свирепее, нежели вчера.
      Тут сэр Тристрам засмеялся и сказал:
      - Следи все время за мною и будь готов вступиться, если меня станут одолевать, да смотри держись вплотную позади меня, и я тогда, с помощью Божией, проложу тебе дорожку.
      И с тем они уселись на коней.
      Но сэр Паломид видел и отъезд, и возвращение сэра Тристрама, и Прекрасная Изольда тоже, ибо облик сэра Тристрама был ей слишком хорошо знаком.
      11
     
      Увидел сэр Паломид, что сэр Тристрам скрылся под новым обличием, и задумал его опозорить. Он подъехал к одному рыцарю, который был тяжко ранен и сидел под кустом боярышника в стороне от поля.
      - Сэр рыцарь, - сказал ему сэр Паломид, - прошу вас, ссудите мне ваши латы и щит, ибо мои доспехи чересчур хорошо всем на этом турнире знакомы, и это мне приносит много вреда. Вы же получите от меня мои латы и щит, столь же надежные, как и ваши.
      - Я согласен, - отвечал рыцарь, - отдать вам мои латы и мой щит. Если вам от них будет польза, то я рад.
      И вот сэр Паломид облачился с поспешностью в доспехи того рыцаря и взял его щит, сверкающий, будто хрусталь или серебро. И поскакал он обратно на турнирное поле. И ни сам сэр Тристрам и никто из его рыцарей и из рыцарей короля Артура ни один не признал сэра Паломида.
      Но лишь только показался сэр Паломид на поле, как сэр Тристрам тут же у него на глазах выбил из седла трех рыцарей. Тогда сэр Паломид направил коня прямо на сэра Тристрама, и они ударили друг на друга тяжелыми копьями, да так, что копья обломились по самую рукоять. И тогда они ринулись друг на друга еще яростнее, поднявши мечи, и стали свирепо рубиться.
      И дивился сэр Тристрам: кто таков этот рыцарь, что так богатырски с ним бьется? И охватила сэра Тристрама могучая ярость, ибо он видел, что противник его силен и, может быть, из-за него одного не удастся ему одолеть остальных рыцарей.
      Так рубились они, осыпая один другого жестокими ударами, и многие рыцари кругом дивились, кто таков этот рыцарь, что так бьется с черным рыцарем - сэром Тристрамом? Но Прекрасная Изольда знала отлично, что это сэр Паломид рубится с сэром Тристрамом, ибо из своей ложи, где она стояла у окна, она видела, как сэр Паломид обменялся доспехами с тем раненым рыцарем. И от обиды на сэра Паломида она плакала так горько, что едва не лишилась чувств.
      Но тут выехал на поле сэр Ланселот с рыцарями Оркнея, и когда на противной стороне их увидали, то раздался крик:
      - Назад! Бегите! Это - сэр Ланселот!
      И подъехал один рыцарь к сэру Ланселоту и сказал:
      - Сэр, вам непременно должно сразиться вон с тем рыцарем в черных доспехах (а это был сэр Тристрам), ибо он того и гляди одолеет славного рыцаря, что бьется против него с серебряным щитом (а это был сэр Паломид).
      Тогда сэр Ланселот направил на них коня, остановился между ними и так сказал сэру Паломиду:
      - Сэр рыцарь, предоставьте теперь мне вести этот поединок, ибо вы нуждаетесь в передышке.
      Сэр Паломид сразу же признал сэра Ланселота, и сэр Тристрам тоже, но, зная, что сэр Ланселот много превосходит его силой и доблестью, сэр Паломид рад был уступить ему бой с сэром Тристрамом. Ибо он сразу понял, что сэр Ланселот не узнал сэра Тристрама, и потому надеялся, что сэр Ланселот побьет или опозорит сэра Тристрама, о чем сэр Паломид только и мечтал.
      И вот обрушил сэр Ланселот на сэра Тристрама множество жестоких ударов. Ибо сэр Ланселот не узнал сэра Тристрама, хотя сэр Тристрам и узнал сэра Ланселота. И так они рубились долго, и, глядя на них, Прекрасная Изольда от горя едва не лишилась рассудка.
      Но сэр Динадан открыл сэру Гарету, что рыцарь в черных доспехах - это их господин сэр Тристрам.
      - А тот другой, что с ним сейчас бьется, - это сэр Ланселот, и он непременно его одолеет, - ибо сэр Тристрам уже сегодня много потрудился.
      - Тогда давайте поскачем и сбросим его с коня, - сказал сэр Гарет.
      - Это будет лучше всего, - отвечал сэр Динадан. - Нам нельзя допустить, чтобы сэр Тристрам подвергся позору, ибо вон там выжидает случая неизвестный рыцарь с серебряным щитом, чтобы при первой возможности напасть на сэра Тристрама.
      И с тем, без дальних слов, сэр Гарет налетел на сэра Ланселота и с такою силой ударил его по шлему, что вовсе его оглушил. А за ним ударил и сэр Динадан своим копьем, и удар его был столь силен, что и конь и всадник рухнули наземь и жестоко расшиблись.
      - Стыд вам и позор! - сказал сэр Тристрам сэру Гарету и сэру Динадану, - отчего вы так обошлись с этим славным рыцарем, да еще в то время, когда я вел с ним поединок? А, Иисусе! Вы жестоко опозорили самих себя, а ему не причинили бесчестья, а ведь мы жарко бились и без вашей помощи,
      А тем временем подскакал туда сэр Паломид в чужом обличье и выбил из седла сэра Динадана. И тогда сэр Ланселот, которого сэр Динадан только что поверг наземь, набросился яростно на него пешего. Сэр Динадан защищался мужественно, но сэр Тристрам отлично понимал, что против сэра Ланселота ему не устоять, и сэра Тристрама это очень печалило.
      А сэр Паломид со свежими силами устремился на сэра Тристрама. Видит сэр Тристрам, как яростно нападает на него сэр Паломид, и решился он разделаться с сэром Паломидом с одного раза, ибо он торопился помочь сэру Динадану, которому приходилось совсем туго под натиском сэра Ланселота. И потому устремился сэр Тристрам навстречу сэру Паломиду, ударил его по шлему изо всей силы, а потом ухватил его в охапку и, вырвав из седла, сбросил под ноги коню.
      Сам же он, оставив так сэра Паломида, подбежал и встал между сэром Динаданом и сэром Ланселотом, и начался у них новый бой. А сэр Динадан привел ему коня и крикнул ему громко, так что сэр Ланселот услышал:
      - Господин мой сэр Тристрам, вот ваш конь! Услыхал сэр Ланселот, как он назвал его сэром Тристрамом, и воскликнул:
      - Иисусе! Что я наделал! Теперь я опозорен. - И сказал он: - Ах, господин мой сэр Тристрам, отчего вы приняли незнакомое обличье? Ведь вы подвергли себя великой опасности. Но я прошу вас простить меня, ибо, если бы я знал, что это вы, не было бы между нами этого боя.
      - Сэр, - отвечал сэр Тристрам, - вы уже не в первый раз выказываете мне доброту и великодушие.
      Тут они оба вновь уселись на коней. И на одной стороне все люди возгласили победителем сэра Ланселота, на противной же стороне честь победы признали за сэром Тристрамом. Но сэр Ланселот на это сказал так:
      - Нет, сегодня я не завоевал первенства, и все рыцари подтвердят, что сэр Тристрам долее моего пробыл на поле и сокрушил гораздо более рыцарей, нежели я. И потому я свой голос и свое имя подаю за сэра Тристрама и всех вас, лорды и други, прошу поступить так же.
      И тогда подняли дружный голос все короли, герцоги и графы, бароны и рыцари, что лучшим рыцарем в тот день выказал себя сэр Тристрам Лионский.
      12
     
      После того протрубили отбой. Королева Изольда со свитой отправилась назад к своим шатрам, но, уж конечно, она была жестоко разгневана на сэра Паломида, ибо она видела все его предательство от начала до конца. А ни сэр Тристрам, ни сэр Гарет и ни сэр Динадан так до тех пор ничего и не подозревали о предательстве сэра Паломида. Но потом вы узнаете о величайшей распре, что была у сэра Тристрама с сэром Паломидом.
      И вот, когда турнир был окончен, сэр Тристрам, сэр Гарет и сэр Динадан ехали, сопровождая Прекрасную Изольду к шатрам, и сэр Паломид тоже ехал среди их рыцарей, как был, в чужом обличье. Но когда сэр Тристрам заметил, что с ними скачет тот самый рыцарь с серебряным щитом, с которым ему сегодня так нелегко пришлось в схватке, сэр Тристрам сказал:
      - Сэр рыцарь, да будет вам ведомо, что здесь ни один не нуждается в вашем обществе. И потому я прошу вас, покиньте нас.
      А сэр Паломид говорит ему в ответ, словно бы и не зная, что это - сэр Тристрам:
      - Знайте, сэр рыцарь, что этой дружины я не оставлю, ибо мне приказано здесь находиться одним из лучших рыцарей в мире, и, покуда он не отошлет меня сам, никто меня не прогонит.
      Сэр Тристрам по его печи тут признал в нем сэра Паломида и говорит:
      - А, сэр, вот вы, оказывается, какой рыцарь? Неверно вас называют благородным рыцарем, ведь ныне вы поступили со мною куда как неблагородно, ибо из-за вас я едва не принял смерть. Что до вас, то я полагаю, что против вас я бы не сплоховал, но когда сэр Ланселот за вас заступился, это было уж чересчур, ибо я не знаю на свете такого рыцаря, которому было бы под силу сражаться с сэром Ланселотом, если сэр Ланселот начнет биться всерьез.
      - Увы, - сказал сэр Паломид, - так, значит, вы - мой господин сэр Тристрам?
      - Да, сэр, и вы это знаете отлично,
      - Клянусь рыцарской честью, - сказал сэр Паломид, - до сего мгновения я вас не узнал, я полагал, что вы - король Ирландии, ведь - вы носите ирландский герб.
      - Да, я ношу этот герб, - отвечал сэр Тристрам, - и буду носить его и впредь, ибо некогда я завоевал его в бою против достойнейшего из рыцарей по имени сэр Мархальт. Мне великим трудом досталась та победа, но иного пути не было. А сэр Мархальт умер из-за дурных лекарей, а мне так и не покорился.
      - Сэр, - сказал сэр Паломид, - я полагал, что вы перешли на сторону сэра Ланселота, и по этой причине тоже стал выступать на его стороне.
      - Добрые речи, - отвечал сэр Тристрам. - Я их принимаю и прощаю вас.
      И они подъехали к своим шатрам. А там, спешившись, они сняли доспехи, умыли лица свои и руки и уселись за стол обедать.
      Но Прекрасная Изольда, увидев сэра Паломида, переменилась в лице и от гнева не могла и слова вымолвить. Заметил это сэр Тристрам и говорит:
      - Госпожа, что за причина вам столь нерадушно нас принимать? Ведь мы сегодня немало потрудились.
      - О, мой господин, - отвечала Прекрасная Изольда, - ради Господа Бога, не гневайтесь на меня, ведь не моя в этом вина. Я видела сегодня, как вас предали и едва что не обрекли смерти. Истинно, сэр, я видела все - как это было, и когда, и что. И потому, сэр, как могу я терпеть при вас присутствие такого злодея и предателя, как сэр Паломид? Ведь я своими глазами видела, как он следил за вами, когда вы покинули турнирное поле. Он остановил коня и сидел в седле недвижно, покуда вы не возвратились. А тогда поскакал прямо к раненому рыцарю и обменялся с ним доспехами. И я видела после этого, как он разыскивал вас по всему полю, отыскавши же, тут же на вас напал и бился с вами нарочно, зная отлично, на кого поднял копье. Что до него, сэр, то сэра Паломида я не слишком испугалась, но я боялась сэра Ланселота, который вас не узнал.
      - Госпожа, - сказал сэр Паломид, - ваша воля говорить что хотите, я перечить вам не стану, но, вот клянусь моей рыцарской честью, я не знал, что это господин мой сэр Тристрам.
      - Как бы то ни было, - сказал сэру Паломиду сэр Тристрам, - я принял ваше извинение, но я отлично знаю, что от вас бы мне пощады не было. Однако это не важно. Что до меня, то вы во всем прощены.
      Но Прекрасная Изольда низко опустила голову и не сказала в тот раз более ни слова.
      13
     
      Тут подъехали к шатру два вооруженных рыцаря, спешились и вошли внутрь во всем вооружении.
      - Любезные рыцари, - сказал им сэр Тристрам, - неправильно вы поступаете, что во всеоружии являетесь ко мне, когда мы сидим за столом. Если вам надобно что-нибудь от кого-либо из нас, то там, на турнирном поле, следовала вам облегчить свое сердце.
      - Нет, сэр, - отвечал один из рыцарей, - не для того мы сюда прибыли, ибо знайте, сэр Тристрам, мы явились сюда как ваши друзья. Я приехал, дабы видеть вас, а вот он желает увидеть вашу королеву Изольду.
      И тогда сказал им сэр Тристрам:
      - Прошу вас честью, снимите шлемы, чтобы мне видеть ваши лица.
      - Сэр, так мы и сделаем по вашему желанию, - отвечали рыцари.
      И когда шлемы их были сняты, сэру Тристраму подумалось, будто их лица ему знакомы. И тут шепнул украдкой сэру Тристраму сэр Динадан:
      - Это - государь мой король Артур, а тот второй, что говорил с вами, - сэр Ланселот.
      - А, госпожа, прошу вас, поднимитесь навстречу гостям, - сказал сэр Тристрам, - ибо у нас государь мой король Артур.
      Тут король с королевой поцеловались, а сэр Ланселот с сэром Тристрамом заключили друг друга в объятья. И было там радости и веселья без конца. По просьбе Изольды Прекрасной король и сэр Ланселот сняли доспехи, и начались между ними веселые беседы.
      - Госпожа, - сказал король Артур, - уже давно я желал вас увидеть, ибо вашу красоту восхваляют повсюду. Теперь же я могу сказать, - что вы - красивейшая дама, какую мне случалось видеть, а сэр Тристрам - лучший и прекраснейший из известных мне рыцарей. И потому, мне думается, вы отлично подходите друг к другу.
      - Государь, да возблагодарит вас Бог! - сказали сэр Тристрам и Прекрасная Изольда, - нет равных по доброте и великодушию вам
      И так они беседовали о разных вещах и помянули обо всем, что происходило на турнире.
      - Но что за причина, - спросил король Артур, - вам, сэр Тристрам, выступать против нас? Вы ведь рыцарь Круглого Стола и по праву должны быть на нашей стороне.
      - Сэр, - отвечал сэр Тристрам, - это вот сэр Динадан и сэр Гарет, ваш родной племянник, побудили меня выступать против вас.
      - Государь мой Артур, - сказал сэр Гарет, - я охотно приму вину на мои плечи, ибо они достаточно широки. Но, правду сказать, это дело сэра Тристрама.
      - Клянусь Богом, я от души обо всем сожалею, - сказал сэр Динадан. - Этот неудачник сэр Тристрам заманил нас сюда
      на турнир, и из-за него мы получили немало жестоких ударов по голове.
      И король с сэром Ланселотом так смеялись, что едва усидели на своих местах.
      - Но кто был тот рыцарь, - спросил король, - от которого вам пришлось так много претерпеть?
      - Сэр, - отвечал сэр Тристрам, - вот он сидит за этим столом.
      - Что? - сказал король Артур. - Неужели это был сэр Паломид?
      - Сэр, знайте, это был он, - сказала Прекрасная Изольда.
      - Да поможет мне Бог, - сказал король Артур, - вы поступили недостойно рыцаря, да еще столь славного, ведь люди, я слышал, зовут вас учтивейшим рыцарем.
      - Сэр, - отвечал сэр Паломид, - я не узнал сэра Тристрама, ибо он переоделся.
      - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Ланселот, - это вполне возможно, ведь я и сам его не узнал.
      - Но я не понимаю, отчего вы перешли на нашу сторону?
      - Государь, должно быть, по той же причине, - сказал сэр Ланселот.
      - Сэр, что до этого, - сказал сэр Тристрам, - то я его простил, и мне было бы вовсе не по душе с ним расставаться, ибо я дорожу весьма его обществом.
      И они стали говорить о других вещах. А вечером король с сэром Ланселотом уехали к себе. Но знайте, что сэр Паломид всем сердцем страдал от ревности, и в ту ночь у себя на ложе он не ведал минуты покоя, плача и рыдая без удержу.
      Вот наутро сэр Тристрам, сэр Гарет и сэр Динадан поднялись пораньше и вошли к сэру Паломиду. И застали они его крепко спящим, ибо он не смыкал глаз всю ночь. А на щеках у него видны были следы горьких слез.
      - Не говорите ничего, - сказал сэр Тристрам, - ибо я уверен, что он рассердился и огорчился из-за упреков, которые высказали ему я и Прекрасная Изольда.
      14
     
      А вскоре сэр Тристрам послал будить сэра Паломида и наказал ему собираться в путь, ибо пора уже было выезжать на поле. Они все быстро вооружились и снарядились и облачились во все красное - и королева Изольда, и все ее рыцари, - и они проскакали с нею через все турнирное поле к той монашеской обители, где была возведена для нее ложа.
      И тут услышали все, как трижды протрубил рог, и все короли и рыцари выехали на турнирное поле. Первыми изготовились к бою сэр Паломид и сэр Кэй-Чужестранец, рыцарь Круглого Стола. И они затеяли бой. Но сэр Паломид ударил сэра Кэя с такой силой, что перебросил его наземь через круп его коня. А затем сэр Паломид поверг еще одного рыцаря и поломал при этом свое копье, и тогда он извлек меч и стал рубиться всем на диво. И стали повсюду раздаваться крики одобрения сэру Паломиду.
      - Взгляните-ка, - молвил король Артур, - вон как там сэр Паломид принялся за дело. Да поможет мне Бог, - сказал король Артур, - он - отличный рыцарь.
      Но пока они так стояли и говорили, вырвался на поле сэр Тристрам, подобно грому, и он схватился с сэром Кэем-Сенешалем и сокрушил его прямо на землю. После того он одним копьем поверг еще трех рыцарей. А потом обнажил он меч и стал рубиться так, что всем на изумление. И тогда народ перестал восхвалять и славить сэра Паломида, а все возгласы обратились на сэра Тристрама. Люди кричали:
      - А! Тристрам! Тристрам!
      Про сэра же Паломида было забыто.
      - Ну как? - спросил сэр Ланселот короля Артура. - Вон тот рыцарь и в самом деле являет собой дивное зрелище.
      - Да поможет мне Бог, - отозвался король Артур, - вы еще увидите сегодня, как оба эти рыцаря выкажут чудеса.
      - Сэр, - сказал ему сэр Ланселот, - из них один все время через силу тянется за другим и по ревности принуждает себя превзойти сэра Тристрама, а тот и не подозревает о тайной ненависти сэра Паломида. Ибо, государь, все, что делает сэр Тристрам, он делает из чистого рыцарства.
      В тот день и сэр Гарет с сэром Динаданом немало отличились, так что король Артур отозвался и о них с великой похвалой, и все короли и рыцари на стороне сэра Тристрама свершали славные боевые дела и преданно держались все вместе.
      А потом и король Артур с сэром Ланселотом сели на коней и, изготовившись к бою, выехали на турнирное поле в самую гущу жаркой схватки. И сэр Тристрам, сам того не ведая, выбил из седла короля Артура, а сэр Ланселот ринулся было ему на подмогу, но на него самого набросились противники в столь большом числе, что им удалось стащить его с коня. И тогда король Ирландии и король скоттов с их рыцарями затеяли, если удастся, захватить короля Артура и сэра Ланселота в плен. Но сэр Ланселот, услышавши такие их речи, стал разить всех, точно голодный лев, и сражался так, что ни один рыцарь не отваживался к нему приблизиться. Между тем выехал на поле сэр Эктор Окраинный, он ринулся, навесив копье, навстречу сэру Паломиду и сломал об него копье на мелкие куски. Тогда сэр Эктор разогнал коня снова и с такой силой поразил сэра Паломида мечом, что тот, оглушенный, поник головой к луке седла. А сэр Эктор тотчас же вытянул его из седла и швырнул под ноги коню, а затем подвел коня сэру Ланселоту и пригласил его подняться в седло. Но сэр Паломид подбежал прежде, ухватил коня за узду и сам прыгнул в седло.
      - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Ланселот, - вы более моего достойны сидеть на этом коне.
      Тогда сэр Эктор подвел сэру Ланселоту другого коня.
      - Грамерси, - сказал сэр Ланселот своему брату. Когда же он снова оказался верхом, он одним копьем сокрушил четырех добрых рыцарей, и добыл сэр Ланселот королю Артуру доброго коня. И стали король Артур и сэр Ланселот вместе с немногими рыцарями Ланселотова рода свершать чудесные подвиги; сэр Ланселот в тот раз, как повествует Книга, один поверг наземь и сбросил под ноги коням тридцать рыцарей.
      Но несмотря ни на что, противная сторона держалась так твердо, что король Артур со своими немногими рыцарями не мог их одолеть.
      15
     
      И когда увидел сэр Тристрам, как потрудились король Артур и его рыцари, в особенности же - сколько бранных подвигов свершил своими руками славный рыцарь сэр Ланселот, тут призвал сэр Тристрам к себе сэра Паломида, сэра Гарета и сэра Динадана и сказал им так:
      - Любезные други, знайте, что я намерен перейти на сторону короля Артура, ибо я никогда не видел, чтобы в столь малом числе рыцари так сражались. И нам всем, рыцарям Круглого Стола, позор был бы смотреть, как терпят поражение государь наш король Артур и этот благородный рыцарь, сэр Ланселот.
      - Сэр, это будет правильно, - отвечали сэр Гарет и сэр Динадан.
      - Сэр, поступайте, как сочтете лучшим, - сказал сэр Паломид, - но я не сменю стороны, на которой начал выступать.
      - Это вы из зависти ко мне, - сказал сэр Тристрам, - но Бог да пошлет вам удачи!
      И на том сэр Паломид с ними расстался.
      А сэр Тристрам и сэр Гарет с сэром Динаданом присоединились к сэру Ланселоту. Сэр же Ланселот сшиб с коня долой короля Ирландского, сокрушил он и короля скоттов и короля Уэльского. Между тем король Артур пустил коня против сэра Паломида и выбил его вон из седла. А сэр Тристрам сокрушал всякого, с кем ни сталкивался, а также и сэр Гарет и сэр Динадан выказали себя там настоящими рыцарями. И вот противная сторона обратилась в бегство.
      - Увы! - сказал сэр Паломид. - Зачем дожил я до этого дня! Ведь теперь я утратил всю славу, мною завоеванную.
      И он поехал прочь, рыдая, и так доехал до ручья. Там сошел он с коня, снял доспехи и сидел, плача и рыдая, словно безумный.
      А на поле многие рыцари провозгласили победителем турнира сэра Тристрама, но многие другие посчитали первым сэра Ланселота.
      - Любезные лорды, я благодарю вас за честь, что вы хотите присудить мне первенство, но я прошу вас от души, отдайте голоса свои за сэра Ланселота, ибо, клянусь верою, мой голос я отдаю за него, - сказал сэр Тристрам.
      Но сэр Ланселот и слышать об том не хотел, и потому первенство разделили между ними обоими. И на том все рыцари разъехались с поля. Сэр Блеоберис и сэр Эктор поехали вместе с сэром Тристрамом и Прекрасной Изольдой к их шатрам.
      А мимо ручья, где сидел, рыдая и плача, сэр Паломид, проезжали, спасаясь бегством, король Уэльса и король Шотландии, и они увидели сэра Паломида, охваченного безумием.
      - Увы, - сказали они, - сожаления достойно, что столь благородный муж пребывает в столь жалком виде!
      Они поймали его коня, убедили сэра Паломида вновь облачиться в доспехи и сесть верхом, и так он поехал вместе с ними, сокрушаясь жестоко.
      Но когда сэр Паломид проезжал мимо шатров сэра Тристрама и Прекрасной Изольды, он попросил королей задержаться немного и подождать его, покуда он поговорит с сэром Тристрамом. И, подойдя ко входу в шатер, спросил сэр Паломид громким голосом:
      - Где ты, сэр Тристрам Лионский?
      - Сэр, - говорит сэр Динадан, - это сэр Паломид.
      - Как, сэр Паломид, разве вы не войдете к нам сюда?
      - Позор тебе, предатель! - отвечал сэр Паломид. - Да знай, что будь сейчас день, а не ночь, я убил бы тебя моими собственными руками! И где бы я ни встретил тебя, - сказал сэр Паломид, - ты умрешь за сегодняшнюю измену!
      - Сэр Паломид, - отвечал сэр Тристрам, - вы вините меня напрасно, ведь если бы и вы поступили по-моему, вам досталась бы честь победы. Но уж раз вы меня заранее предупреждаете, я теперь буду вас остерегаться.
      - Позор и стыд тебе, предатель! - еще раз воскликнул сэр Паломид и с тем удалился.
      Наутро сэр Тристрам с Изольдой Прекрасной и сэр Блеоберис, сэр Эктор Окраинный, сэр Гарет и сэр Динадан отправились в путь и, где сушей, где морем, доставили Изольду Прекрасную в замок Веселой Стражи. Там они отдыхали неделю, предаваясь всевозможным играм и развлечениям, какие могли измыслить. А король Артур с его рыцарями отбыл в Камелот.
      Сэр же Паломид ехал с двумя королями, предаваясь жесточайшей печали, какую можно вообразить, ибо он сокрушался не только из-за разлуки с Прекрасной Изольдой, но также еще и потому, что лишился дружбы сэра Тристрама. Ибо сэр Тристрам был так добр и великодушен, что, вспоминая его, сэр Паломид никогда уже не мог радоваться и веселиться.
      16
     
      А на исходе той недели сэр Блеоберис и сэр Эктор простились с сэром Тристрамом и его королевой. И они увезли с собой богатые дары. Но сэр Гарет и сэр Динадан навсегда остались с сэром Тристрамом.
      Когда же сэр Блеоберис и сэр Эктор приехали в замок на берегу моря, где в то время пребывала королева Гвиневера (а королева к этому времени, милостью Божией, оправилась от своей болезни), она стала спрашивать их, откуда они прибыли. И они ей отвечали, что едут от сэра Тристрама и Прекрасной Изольды.
      - А как поживает сэр Тристрам, - спросила королева, - и Изольда Прекрасная?
      - Истинно, госпожа, - отвечали двое рыцарей, - он живет во всем так, как подобает благородному рыцарю. А что до королевы, она несравненна среди дам, ибо о красоте ли ее будет речь или о щедрости, о веселости и добронравии - ни в чем не встречали мы ей равных, сколько ни ездили по свету.
      - А, помилуй, Иисусе! - сказала королева Гвиневера. - Так говорят все, кто ее видел и с нею беседовал. Хотелось бы мне, волею Божией, - сказала она, - обладать хоть частью ее достоинств! А тут мне еще пришлось проболеть все время, пока продолжался турнир, и теперь, сдается мне, я во всю мою жизнь не увижу более такого собрания благородных рыцарей и прекрасных дам.
      Двое рыцарей рассказали королеве, как в первый день победителем был возглашен сэр Паломид, а во второй день первенство досталось сэру Тристраму, в третий же день всех превзошел сэр Ланселот.
      - Ну, - сказала королева, - а кому же принадлежит первенство за все три дня?
      - Да поможет нам Бог, - отвечали двое рыцарей, - всех меньше поражений потерпели сэр Ланселот и сэр Тристрам. Но знайте, что и сэр Паломид выказал великую доблесть и мощь, но он выступил против своих, против рыцарей, с которыми прибыл на турнир, и по этой причине лишился части своей завоеванной прежде славы, ибо все могли видеть, что сэра Паломида терзает зависть.
      - Ну, если так, то он не много чести завоюет, - сказала королева, - ибо если завистнику однажды удастся отличиться, то дважды он потерпит поражение. И по этой причине все благородные люди не любят завистников и не выказывают им дружества, того же, кто учтив, добр и благороден, повсюду встречают с любовью.
      * XIII *
      1
     
      Теперь мы оставим все это и поведем речь о сэре Паломиде, который ехал вместе с двумя королями и с ними же стал на ночлег. Поутру же сэр Паломид распрощался с королями, и они тому очень опечалились. Король Ирландии дал сэру Паломиду своего человека и подарил ему могучего боевого коня. А король Шотландии одарил его многими богатыми дарами, и они оба очень уговаривали его с ними остаться, но сэр Паломид и слышать об том не хотел.
      Так он с ними расстался и поехал куда глаза глядят. Наступал уже полдень. И вдруг видит сэр Паломид, в лесу у ручья лежит раненый рыцарь, прекрасный собою, и конь его привязан поблизости. А рыцарь тот так горько стонет и плачет, что горше печали ему видеть не случалось, ибо тот рыдал не переставая и стенал без конца, словно наступал его смертный час. Подъехал к нему сэр Паломид, ласково его приветствовал и спрашивает:
      - Любезный рыцарь, о чем вы так плачете? Позвольте и мне лечь подле вас и тоже предаться горю, ибо, поверьте, я опечален куда жесточе вашего. Ведь думается мне, - сказал сэр Паломид, - что мое горе во сто крат больше вашего. И потому давайте же поделимся друг с другом нашими печалями.
      - Прежде всего, - сказал раненый рыцарь, - я прошу вас назвать мне ваше имя. Ибо если ты не из благородных рыцарей, тогда ты ничего обо мне не узнаешь, чем бы это мне ни угрожало.
      - Любезный рыцарь, - отвечал сэр Паломид, - каков уж я есть, таков есть, понравится это тебе или нет. Ибо знай, что я зовусь сэр Паломид, сын и наследник короля Асклабора, и сэр Сафир и сэр Сегварид - мои братья. И что до меня, то знай, что я не крещен, братья же мои приняли истинное крещение.
      - А, благородный рыцарь! - молвил раненый рыцарь, - благо мне, что я повстречал вас. Знайте же, что мое имя - сэр Эпиногрис, сын короля Нортумберландского. А теперь садитесь рядом со мною, - сказал сэр Эпиногрис, - и поведаем друг другу наши печали.
      Тут сэр Паломид спешился и привязал накрепко своего коня. И так начал сэр Паломид свою жалобу:
      - Сейчас я поведаю вам о горе, что выпало мне на долю. Я люблю прекраснейшую на всем свете даму и королеву, и знайте, что зовут ее Изольда Прекрасная, супруга короля Марка Корнуэльского.
      - Это весьма неразумно, - сказал сэр Эпиногрис, - любить королеву Изольду. Ведь ее любит один из лучших рыцарей в мире - сэр Тристрам Лионский.
      - Ваша правда, - отвечал сэр Паломид, - и никто на свете не знает этого лучше, чем я. Ибо последний месяц и даже более я провел в обществе сэра Тристрама, и Прекрасная Изольда тоже была с нами. И увы! - сказал сэр Паломид, - теперь я, несчастнейший из людей, навеки утратил дружбу сэра Тристрама и расположение Изольды Прекрасной и, верно, никогда уж ее больше не увижу! Теперь мы с сэром Тристрамом смертельные враги.
      2
     
      - Ну, - сказал сэр Эпиногрис, - вот вы любили Изольду Прекрасную, а видели ли вы от нее хоть в чем-либо ответную любовь и наслаждались ли вы когда-либо с нею?
      - О нет, клянусь моей рыцарской честью, - отвечал сэр Паломид, - я никогда не замечал, чтобы она любила меня больше прочих, и ни разу не насладился с нею, а в последний день она оскорбила меня так жестоко, как никто в жизни, и это ее оскорбление навсегда останется в моем сердце. А ведь я его заслужил, ибо поступил не по-рыцарски, оттого и утратил навеки дружбу ее и сэра Тристрама. А сколько раз я свершал ради нее подвиги, что были выше моих сил! Это ей обязан я завоеванной мною славой. И вот, увы! теперь я лишился всей славы, которую успел завоевать, ибо никогда уж мне больше не биться так доблестно, как я бился у сэра Тристрама.
      - Ну, нет, - сказал сэр Эпиногрис, - ваше горе - всего лишь шутка в сравнении с моим; ибо я завоевал мою даму своими руками и наслаждался ее любовью, а теперь вот ее потерял. Увы, что за скорбный день! Сначала же я завоевал ее так. Моя дама была графской дочерью, и вот, когда граф, ее отец, вместе с двумя рыцарями возвращался в свой замок с турнира в Лонезепе, я, ради ее любви, один напал на графа и двух его рыцарей на глазах у моей дамы. И мне посчастливилось убить графа и одного из рыцарей, второй же обратился в бегство. И в ту ночь я насладился любовью моей дамы.
      Но наутро, когда мы с нею предавались отдыху здесь, на берегу ручья, вдруг подъехал ко мне странствующий рыцарь по имени сэр Хелиор Храбрый, могучий рыцарь, и вызвал меня на поединок биться за мою даму. Мы стали сражаться, сначала верхами, потом пеши, но под конец сэр Хелиор ранил меня так сильно, что я упал замертво, и он так меня и оставил и увез с собою мою возлюбленную. Вот почему мое горе больше вашего, ибо я наслаждался любовью моей дамы, вы же нет.
      - Это правда, - отвечал сэр Паломид, - и раз уж со мною дела не поправишь, клянусь, что, если только смогу отыскать этого сэра Хелиора, я вам возвращу вашу возлюбленную или же потерплю от него поражение.
      И с тем сэр Паломид помог сэру Эпиногрису снова сесть на коня, и они доехали до обители отшельника, где сэр Эпиногрис расположился на отдых. А сэр Паломид ушел потихоньку в лес отдохнуть под сенью листвы и вдруг видит: скачет рыцарь со щитом, какой он прежде видел у сэра Эктора Окраинного. А за ним едут еще десять рыцарей. И остановились они под деревьями отдохнуть от дневного жара.
      Но вскоре подъехал туда еще один рыцарь - у него был щит с изображением белого льва по зеленому полю, а за собой он вел лошадь, на которой сидела дама. Тогда тот рыцарь со щитом, кто был предводителем над теми десятью рыцарями, ринулся во весь опор на сэра. Хелиора - ибо это был он самый, ранивший сэра Эпиногриса. И, приблизившись к сэру Хелиору, он крикнул ему, чтобы он защищал свою даму.
      - Я готов ее защищать, - отозвался сэр Хелиор, - сколько достанет у меня сил!
      И они пустили коней и сшиблись так яростно, что оба рухнули наземь, и кони со всадниками. Но тут же вскочили, обнажили мечи, перетянули наперед щиты и рубились друг с другом отчаянно без передышки целый час. Сэр же Паломид все это видел и примечал.
      Но вот наконец рыцарь со щитом сэра Эктора - а был он тяжелее и выше своего противника - поверг на землю сэра Хелиора. Он отстегнул на нем шлем и хотел уже было снести ему голову с плеч. Но тот воскликнул: "Пощади!" - и просил, чтобы он сохранил ему жизнь, а даму пусть увозит.
      Тут вышел вперед сэр Паломид, ведь он уже понял, что эта дама - возлюбленная сэра Эпиногриса, а он дал обещание ему помочь. И вот сэр Паломид подошел прямо к даме, взял ее за руку и спросил, знаком ли ей рыцарь по имени сэр Эпиногрис.
      - Увы, - она отвечала, - зачем только я узнала его, а он меня! Ибо по его вине я лишилась чести, а он жизни, и это печалит меня всего более.
      - Нет, нет, прекрасная леди! - сказал сэр Паломид. - Следуйте за мною, и вы найдете сэра Эпиногриса вон в той обители.
      - Ах, я буду счастлива, - отвечала она, - если он окажется жив!
      Но тут подъехал победивший рыцарь и спросил:
      - Куда это ты собрался ехать с этой дамой?
      - Куда мне заблагорассудится, - отвечал сэр Паломид.
      - Ну, знаешь, - сказал тот рыцарь, - что-то слишком ты расхвастался, верно, ты думаешь, что я тебе покорюсь, оттого что недавно сражался и устал? Напрасно ты понадеялся так легко увезти у меня даму. Но нет, и не думай! Будь ты даже рыцарь не хуже сэра Ланселота и сэра Тристрама или же сэра Паломида, и тогда ты завоюешь ее более дорогой ценой, чем она досталась мне!
      И они затеяли пеший бой и обрушили один на другого немало страшных ударов и жестоко друг друга изранили. Так рубились они целый час и еще больше, и сэр Паломид дался диву, кто таков этот рыцарь, что бьется так стойко, с такой силой и с таким ровным дыханием.
      И наконец спросил сэр Паломид:
      - Рыцарь, я требую, открой мне твое имя!
      - Знай, - отвечал рыцарь, - что я не побоюсь открыть тебе мое имя, если только ты назовешь мне свое.
      - Я согласен, - сказал сэр Паломид.
      - Истинно, - сказал тот рыцарь, - я зовусь сэр Сафир, сын короля Асклабора, и сэр Паломид с сэром Сегваридом - мои братья.
      - Я же, да будет тебе ведомо, - сэр Паломид! Тут сэр Сафир упал на колени и стал просить его о пощаде, и они отстегнули свои шлемы и, плача, поцеловались.

К титульной странице
Вперед
Назад