Вероятно не грех было бы копировать такой подход к планированию и нашим реформаторам.
Попытки лесного планирования с раздельным участием Минпромэнерго по лесной промышленности, МПР РФ (а ныне МСХ РФ) – по лесному хозяйству, с ролью координатора и арбитра со стороны МЭРТ, как это было наглядно видно за 2005-2009 гг. пока не дали удовлетворительного результата.
Как бы это не казалось для некоторых спорным, но отвечать за государственную лесную политику и ее реализацию должен только один федеральный орган, в лице того министерства в составе Правительства РФ, которое уполномочено, как федеральный орган управлять лесами, как федеральным государственным имуществом. Но отвечать не просто за леса, а за все их общественно значимые ресурсы и услуги (полезности) и за рациональное их использование на протяжении всего жизненного цикла, т.е. от воспроизводства и заготовки ресурса до переработки на продукты потребления и их реализации на внутренних и внешних лесных рынках. Только в таком виде и следует понимать государственную лесную политику, а не в каком – либо другом, тем более усеченном и раздробленном по ведомствам не согласованным частям, в условиях нынешнего разгула черных лесорубов и многократно по числу их превосходящих посредников – перекупщиков, когда, как выразился Премьер В.А. Зубков на заседании Правительства (6.12.07) «всякая шпана крутится вокруг леса».
Конечно, для такой самой многолесной державы мира, как не раз на протяжении последних ста лет утверждали наши классики, в России должно бы быть самостоятельное министерство, которое отвечало бы за леса, за их использование, и замеры государственного регулирования хозяйствующих субъектов лесного сектора экономики, связанных с использованием лесных ресурсов. Сетования оппонентов на то, что в других странах нет де таких министерств, не является аргументом. Лидер в области лесоуправления и лесной экономики проф. М.М. Орлов таким оппонентам обычно отвечал, а где еще Вы найдете другую страну, которая бы обладала четвертью лесного покрова мира, имеющего глобальное значение?
Но до осознания такого идеала у наших верхних политиков мысли еще не дошли, потому мы и имеем усеченное по своим функциям федеральное агентство лесного хозяйства, которое лишено даже законодательной инициативы, не говоря уже о праве на формирование государственной лесной политики. Учитывая такое прискорбное положение, в котором оказался федеральный орган управления лесами, для слежения за деятельностью которого возвели даже Федеральную надзорную службу (творчеству бюрократов нет предела), первое что следовало бы сделать, это восстановить федеральную лесную службу хотя бы с тем набором функций, которые она имела до ее ликвидации. Тут, кажется, оппонентам не придется ссылаться на зарубежный опыт, так как такие службы существуют во всех промышленно развитых странах, независимо от характера тех министерств, в состав которых они входят.
Вот на такой будущий орган, расширив его функции, и следует возложить ответственность за формирование государственной лесной политики и ее реализацию в виде соответствующих программ развития в целом для всего лесного сектора экономики. Но в статусе такого органа Правительство должно учредить обязанность этого органа за организацию формирования стратегии и программ на корпоративной основе с участием соответствующих субъектов лесных отношений от всей триады – государства, бизнеса и общества.
Учитывая масштабы лесов и различие условий по регионам, на уровне Правительства должен быть принят порядок многоуровневой подготовки таких программ с определением соответствующей необходимой для этого институциональной инфраструктуры. В составе последней по предложению ответственного за леса федерального органа должна учреждаться и утверждаться распоряжением Правительства межотраслевая рабочая группа из представителей всех субъектов лесных отношений, включая и общественные организации, на которую возлагается методология и организация этих работ и право привлечения по конкурсу необходимых исследователей для их выполнения. Для подобного примера напомним, что в Финляндии в 1949 г. правительством был утвержден комитет по разработке программы улучшения лесов и развитию лесного дела в стране во главе даже не государственного чиновника, а ученого-лесоустроителя, академика Юрью Ильвессало. Именно с помощью такого комитета, а по существу межотраслевой рабочей группы из представителей разных субъектов лесных отношений и было положено начало первой в масштабе этого государства лесной программы под названием MERA-1. С тех пор было разработано несколько поколений сменяющих друг друга таких программ. Над одной из последних из них работало более 100 человек компетентных специалистов.
Но Финляндия – небольшая по территории страна. В России кроме федерального уровня придется по представлению полномочных представителей президента и глав субъектов РФ в каждом из федеральных округов учреждать соответствующие рабочие группы из компетентных специалистов, хорошо знающих конкретные условия данного для них округа. В данном случае нет необходимости предвосхищать состав таких рабочих групп и организацию их работы, что может квалифицированно решить совет ассоциации глав администраций субъектов РФ каждого из округов, которые выступят заказчиком, контролером и приемщиком такой работы, выполняемой под координирующим и методологически направляющим началом межотраслевой рабочей группы на федеральном уровне.
Качество представляемого продукта такой совместной многоуровневой работы будет зависеть и от организации ее обсуждения на разных этапах выполнения, используя все возможные средства связи и форумы с лесной и более широкой общественностью. Пройдя такое «горнило» проект соответствующих документов должен ответственным за леса федеральным органом представляться в Правительство.
Что может дать такой возможный порядок подготовки и принятия решений на государственном уровне в области управления лесами и развития лесного сектора экономики?
Во-первых, будет возможность выработать понятный для всех многосторонне взвешенный курс развития этой области общественного производства и на уровне федерации, а в рамках ее по КЭР или округам, а затем по субъектам РФ в составе их.
Во-вторых, не методом «тыка», как до сих пор, а научно обосновать экономические точки роста и приложения капитала, а на основе их и будущие инвестиционные проекты по каждому округу с учетом спроса и предложения в долгосрочной динамике развития на основные виды продуктов и услуг леса с учетом не только сохранения, но и улучшения природной среды.
В-третьих, определиться с общественным распределением труда в области лесного сектора по федеральным округам с учетом специализации и кооперации в рамках «поставщики -потребители», с определением долговременных связей между соответствующими субъектами, что позволит конкретизировать курс развития лесных дел в стране и «правила игры» для всех его участников, как отечественных так и для зарубежных.
В-четвертых, будет способствовать выработке оптимальных моделей развития крупных региональных лесных рынков и адекватных им эффективных структур корпоративных объединений для сбалансирования спроса и предложения на продукты и услуги леса в общественных интересах для нынешних и будущих поколений, при этом сохраняя и приумножая лесное богатство, как национальное достояние страны.
5. Состояние лесоустройства в России и возможные перспективы его возрождения
Сдвинется ли решение проблем лесоустройства с той «мертвой точки», на которой они застряли? Большой вопрос и решение его зависит отнюдь не от недостатка научной мысли или отечественного опыта, накопленного за 200 лет, а в основном от политической воли тех, от кого зависит законодательная инициатива исправить ошибку, допущенную в Лесном кодексе РФ (2006), ликвидировавшего лесоустройство с присущим ему главным предназначением.
Следует пояснить, что понимается под лесоустройством, чтобы не подменять его инвентаризацией лесов и мониторингом, что пытаются нередко делать, чтобы отвлечь внимание от проблем лесоустройства. Главным предназначением лесоустройства и в отечественной, и в зарубежной науке и практике всегда было планирование использования и воспроизводства лесов, не допуская истощения тех ресурсов и услуг леса, на которые ставились цели хозяйства. Именно это предназначение лесоустройства и представляло его, как важнейший инструмент лесоуправления, что давало основание лидеру отечественного лесоустройства профессору М.М. Орлову (1930) говорить (3, стр. 39), что: «лесоустройство без лесоуправления мертво, лесоуправление без лесоустройства слепо». Этот афоризм обычно всегда использовали руководители федерального органа управления лесами, подчеркивая значимость лесоустройства для всей системы государственного управления лесами.
Если без лесоустройства лесоуправление в России оказывалось «слепым», то почему же в течение последнего столетия оно дважды ликвидировалось: в 30-х гг. XX столетия в условиях социалистической плановой системы и законодательно в 2006 г. в условиях перехода к рыночной экономике. Удивительно, что хотя причины были и разные, но они приводили в конечном итоге к одинаковым на практике результатам.
В первом случае причиной явилось предположение, что принцип постоянства пользования лесом, ныне по Кодексу называемым требованием непрерывного, неистощительного пользования лесом (ННПЛ), якобы сдерживает форсированное развитие лесной промышленности в условиях хронического недостатка, как и сейчас, магистральных лесных дорог. Отброшенный на практике этот принцип привел к созданию временно действующих предприятий и истощению лесов со всеми последствиями, известными по литературе. Столкнувшись с этими последствиями только в 1977 г. этот принцип вновь был восстановлен законодательно, дав основания для восстановления и лесоустройства, но не в полной мере. Тогда считалось, что планированием могли заниматься только директивные органы, причем верхнего уровня. Планирование, как известно, тогда осуществлялось «сверху вниз». И лесоустройству при этом было отказано в правомочности заниматься планированием. На что оно могло тогда расчитывать, так это на составление лишь проекта организации и ведения лесного хозяйства с учетом, конечно, перспективных плановых показателей, спущенных для устраиваемого объекта сверху.
Чем же помешало лесоустройство «реформаторам» при переходе от планируемой к рыночной экономике? Главному идеологу новоиспеченного лесного кодекса (господину Грефу, бывшему министру МЭРТ) оно мешало по другой причине. Ставя изначально главной задачей передачу государственных лесов в частное владение через этап аренды, он полагал, что частный лесовладелец через его предшественника – арендатора не нуждается в государственном планировании, ибо он сам должен принимать самостоятельные решения без какого-либо вмешательства государства. Этого он не скрывал и на презентации первого (из тридцати последующих) проекта нового лесного кодекса, подчеркивая, что он хотел бы посмотреть на него глазами «большого бизнеса». При этом, по его мнению, не было нужды и в службе лесоустройства, как проводника государственной лесной политики, занеся его организации в список объектов, предназначенных для приватизации.
Только благодаря возмущению общественности и, как следствие, заявлению главы государства о преждевременности таких намерений, декларация о приватизации лесов и соответственно лесоустроительных организаций была снята с «повестки дня». Но содержание Кодекса по сути осталось таким же, как будто подготовленным для передачи лесов в частное владение, как только представятся для этого благоприятные условия. Главным индикатором последнего стала замена разрешительного на заявительный порядок лесопользования и усечение государственных функций управления лесами по всей федеральной вертикали. При этом была упразднена и главная функция лесоустройства – планирование лесопользования и ведения лесного хозяйства, заменив его совокупностью лесохозяйственных регламентов, которыми должен руководствоваться арендатор при подготовке им проекта освоения лесов, как составной части своего бизнес-плана.
Совершённая революция в лесном законодательстве подается как «инновация», которая должна развязать руки арендатору и быть одним из важных факторов для стратегического прорыва в развитии отечественного лесного сектора экономики.
В данной статье мы не собираемся вступать в дискуссии по поводу нового порядка пользования лесами в России, поскольку об этом достаточно было выступлений и в Госдуме, и в печати. Однако остановимся на тех основных положениях лесоустройства, которые безусловно потребуются и при новом порядке лесопользования, если руководствоваться не формально, а по существу требованием организации устойчивого управления лесами, продекларированного в Кодексе 2006 г.
Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что ошибочно, устно высказываемое, утверждение будто бы лесохозяйственные регламенты могут заменить собою лесоустройство. Наоборот, лесохозяйственные регламенты могут быть надежно обоснованы только в рамках оптимально сбалансированной среднесрочной (на 5-10 лет) программы использования и воспроизводства лесных ресурсов, формирование которой и должно быть функцией лесоустройства. При этом, разумеется, лесоустроительное планирование предполагается не на уровне существовавших до недавнего времени проектов организации и ведения лесного хозяйства, а в виде двухуровненных (субъекта и районного лесничества) и многовариантных, по сценариям программ развития многоцелевого использования лесов и ведения лесного хозяйства с выбором наиболее эффективного варианта при данных конкретных региональных и местных условиях и ограничениях. Концепция такого лесоустройства по заданию бывшей федеральной лесной службы группой ученых и специалистов была в свое время разработана и должна быть (рано или поздно) предметом рассмотрения и обсуждения с участием представителей всех субъектов лесных отношений. Из-за ограниченного регламента я не могу входить в её рассмотрение.
Разрабатываемые и утверждаемые по типовым формам лесные планы субъектов РФ (а в рамках их по лесничествам), конечно, не являются оптимальным аналогом предполагаемых двухуровневых лесоустроительных программ, в которых должны быть органически взаимосвязаны и сбалансированы не только во времени, но и в пространстве все производства, связанные с использованием лесов и хозяйством в них, а также транспортной сети, с экономическим обоснованием каждого из сценариев.
При нынешних весьма упрощенных взглядах на лесоустройство недооценивается требование оптимального размещения в пространстве способов рубок и лесовосстановления, а также др. лесохозяйственных мероприятий, без чего не мыслимо обеспечить устойчивость самих лесов и эффективности хозяйства в них. Об этом достаточно аргументированно написано в 3-х томном «Лесоустройстве» проф. М.М. Орлова (4). Именно оптимальное размещение во времени и в пространстве этих мероприятий с учетом экологических, социальных, экономических и культурных требований и может только поддерживать необходимый порядок в лесу. Лесоустройство благодаря функции планирования, как процедуре принятия хозяйственных решений на разных уровнях управления, и призвано обеспечить этот многоцелевой порядок в интересах всех субъектов лесных отношений, а не односторонних интересов только одного арендатора.
Сами по себе лесохозяйственные регламенты без лесоустройства, используемые затем арендатором при составлении им проектов освоения лесов, не смогут обеспечить организацию устойчивого пользования и управления лесами в общественных интересах. Следует заметить, что на данном этапе рыночных отношений в России не достает объективной оценки роли и качества самого арендатора, в общей своей массе далеко не подготовленного для организации многоцелевого пользования и управления лесами. При этом из-за последних реформ, связанных с передачей субъектам РФ функций управления лесами, весьма ослаблен и кадровый состав тех, кто должен осуществлять эти функции, особенно на местном уровне.
Распространенная практика составления лесных планов субъектов РФ по конкурсу, часто не компетентными организациями, в т.ч. разными «ООО», более чем наглядно показала необходимость передачи этой ответственной работы лесоустроительным организациям при условии совершенствования самого лесоустройства и повышения уровня подготовки кадров, которые должны быть специализированы на лесоустроительном планировании.
Итак, переход на заявительный порядок лесопользования даже в большей степени нуждается в лесоустроительном планировании, чем при разрешительном порядке.
Следует также особое внимание обратить не только на тесную связь лесоустройства с лесоинвентаризацией, но и направляющую роль первого по отношению ко второму. Дело в том, что лесоинвентаризация, её структура, показатели, степень детализации и достоверности должно определяться в первую очередь и главным образом целями и требованиями лесоуправления, а соответственно и его планирования при лесоустройстве. Сама по себе лесоинвентаризация без лесоустройства не выполнит той роли, которая на нее возлагается. Об этом достаточно и аргументированно написано и в отечественной, и в зарубежной специальной литературе, в т.ч. и связанных с ГИС технологиями лесоуправления (5).
И, наконец, следует сказать о зарубежном опыте, на который обычно ссылаются как противники, так и защитники отечественного лесоустройства. Лесному планированию, в т.ч. лесоустроительному, за рубежом уделяется гораздо большее внимание, чем даже в СССР при плановой экономике. Подробный анализ и обзор зарубежного опыта лесного планирования нами приведен в учебном пособии по экономике лесного хозяйства (6). Этим же вопросам была посвящена международная конференция ИЮФРО на тему «Планирование и принятие решений по управлению лесами в условиях рыночной экономики», проведенная на базе ФГУ ВНИИЛМ (7).
Ссылаясь на необязательность лесоустройства при достаточности одной только лесоинвентаризации, сторонники такой точки зрения обычно имеют в виду частные леса в отдельных зарубежных странах, распространяя их опыт у нас и на государственные леса. Мелкие леса, преобладающие исторически в отдельных странах, в т.ч. в США и Финляндии, всегда были «головной болью» для политиков этих государств, принимающих меры по более широкому охвату их лесным планированием, как средством оказания им не только необходимых консультаций, но и дотаций. Согласно данным (на 09.08.2006 г.) ТАПИО, как органа, курирующего частными лесами в Финляндии «лесоустройство является центральной частью системы управления частным лесным хозяйством (8). Это инструмент для стимулирования лесовладельцев к осуществлению рубок и лесоводственных мероприятий». При этом «по законодательству Финляндии составление региональных лесоустроительных планов, а также индивидуальных лесных хозяйств, находящихся в частной собственности, является обязанностью лесных центров». Силами последних проводится 90% работ по подготовке лесоустроительных планов, при этом половина необходимых средств финансируется государством. Последние годы охвачено такими планами 60 – 65% частных лесовладельцев. Ставится задача в ближайшие годы довести охват их не менее чем до 75%.
Аналогичная ситуация с охватом лесным планированием в частных лесах имеет место и в США, где также проводится политика повышения уровня ведения хозяйства в частных лесах через планирование, оказывая при этом финансовую помощь не только при составлении планов, но и датируя отдельные мероприятия на контрактной основе, предусматривая их в планах лесоуправления.
Выше мы остановились на частных лесах, поскольку они обычно используются для доказательства якобы необязательности лесоустройства вообще. Что же касается государственных лесов, то там лесоустройство уже давно стало обязательным инструментом лесоуправления. И для этой цели используются учебные пособия, например, в США – L.S. Davis and K.N. Johnson (9), в Великобритании – D.R. Johnston, A.J. Grayson, R.T. Bradley (10), в ФРГ – G. Speidel (11). Но при этом совершенствуется сама методология лесоуправления. Так, по мнению немецкого ученого Фон Гадоу, «традиционная система лесного планирования... становится устарелой», «основная задача планирования лесной отрасли заключается...в рассмотрении благоприятных сценариев развития», но «данная задача является наитруднейшей» (12). В данном случае автор имеет ввиду для организации устойчивого лесоуправления необходимость расширения в лесах центральной Европы несплошных рубок и их комбинаций, обоснования их размещения, необходимых затрат и доходов.
В последние годы усиливается внимание использованию геоинформационных систем в лесоуправлении через лесоустройство, как связующего сквозного инструмента между политиками верхнего уровня и специалистами, осуществляющими непосредственную деятельность в лесу (5, стр.3-6). По мнению Glen A. Jordan (университет Nev Brunswick) «Подход к применению ГИС... не должно отличаться от общепринятого подхода к разработке и применению способов лесоуправления», суть которых заключается в обосновании «оптимального плана действий для достижения поставленнных целей». Под последними понимается «конечный результат, а не хорошие намерения» (5, стр.35-38). Как видим лесоустройство за рубежом не стоит на одном месте, а развивается с учетом требований времени и конкретных условий в каждой стране.
Какие предварительные рекомендации в области лесоустройства назрели с учетом исходной ситуации в России. К числу их, по моему мнению, можно отнести следующие:
(1) следует принять меры к возрождению отечественного лесоустройства, при этом желательно, чтобы руководство федеральным органом управления лесами проявило законодательную инициативу и через поправки к Лесному кодексу в статью 68 вместо п. «6) проектирование мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов» принять следующую формулировку пункта: «6) разработка программы использования и воспроизводства лесных ресурсов на уровне субъекта РФ и входящих в него лесничеств»;
(2) рассмотрение и уточнение «концепции современного лесоустройства в России» с учетом отечественного и зарубежного опыта;
(3) разработка методики лесоустроительного планирования в России с учетом требований рыночной экономики;
(4) разработка новой методики расчета и организации устойчивого пользования лесами с учетом экономически доступных ресурсов леса;
(5) подготовка плана мероприятий по организации лесоустройства и повышения квалификации специалистов в области лесоустроительного планирования.
Литература
1. Проблемы и перспективы развития лесоустройства (тезисы докладов Всероссийского совещания по лесоустройству, г. Новосибирск, 18-21 октября 1999 г.), изд. Запсиблеспроекта, г. Новосибирск, 1999, 207с.
2. Современные проблемы устойчивого управления лесами, инвентаризации и мониторинга лесов(материалы международной научно-технической конференции), изд. Севзаплеспроект, СПб, 2006, 445с.
3. М.М. Орлов, Лесоуправление, изд. дом «Лесная промышленность», М., 2006, 476с.
4. М.М. Орлов, Лесоустройство, т.1, т.2, т.З, Л., 1927-1928гг.
5. G/S applications in natural resources, G/S world, Colorado USA, 1991,379р.
6. Н.А. Моисеев, Экономика лесного хозяйства, учебное пособие, изд. МГУЛ, М., 2006, 383с.
7. Planning and decision making for forest management in the market economy (JUFRO international conference at Pushkino Moscow region, Russia, September 25-29, 1996), Cuvillier Verlad, Gottingen, 1997,213р.
8. Ээро Аутере, Лесоустройство в Финляндии, ТАРИО, 2006.
9. Forest management, Third edition, Lawrence S.Davis, K.Norman Johnson, McGraw-Hill, inc. New Jork, 1987, 790p.
10. Forest planning, by D.R.Johnston, A.J.Grayson, R.T.Bradley, Faber and faber Limited, London, 1967, 541p.
11. Speidel, G, Forestliche Betriedswirtschafts Lehre, 2 Auflage, Verlad Paul Parey, Hamburg und Berlin, 1984. .
12. Klaus V.Gadow (universitat Bottingen), Forest planning in Europe with particular reference to central Europe, p.p.5-18. Proceedings of the international summer course Multiple use environmental values in forest planning. EF Proceedings, №4, 1995.
6. Лесная экономика в науке и на практике
«...Вот вы верите ещё, что существует такая наука – экономика? Я не верю абсолютно! Как могли тысячи экономистов не предвидеть кризис, не подозревать о том, что нас ждет ТАКОЕ?! Я уже не говорю о том, чтобы внятно предупредить...»
М.Жванецкий(1)
6.1. Общие положения
Конечно, может казаться несерьёзным такое начало серьёзной по заголовку статьи, которая предваряется эпиграфом известного сатирика-юмориста. Но представьте себе, что примерно тоже, но другими словами, говорят не кто-нибудь, а даже видные экономисты, в том числе и лауреаты Нобелевской премии в области экономики. Чтобы подтвердить это, воспользуемся образным выражением известного американского экономиста Р. Хайлбронера, касающегося места и роли экономики в системе общественных наук: «многие считают экономическую теорию первой дамой среди общественных наук, однако, возможно, её следует разжаловать в «валеты»». Его аргументы сводятся к тому, что экономика может претендовать лишь на роль одного из советников, слово, которого «не является ни решающим, ни окончательным» (2).
Данное предисловие отнюдь не умаляет роли экономики, как общественной науки, но ни в коем случае не допускает «эйфории» по поводу её якобы первостепенной значимости среди других наук и требует трезвого взгляда на её возможности и место в системе наук, как целостного поля знания человечества, которое постоянно расширяется и вряд ли когда-нибудь станет самодостаточным. Как говорил Сократ, по мере расширения круга знаний расширяется и круг непознанного того мироздания, которое старается осмыслить человек.
Экономика, как одна из представительниц общественных наук, тем и отличается от естественных наук, таких как, например, математика, физика, что здесь нет раз и на всегда установленных, незыблемых законов и тем более постулатов. Она относится к эмпирическим наукам, обобщающим развитие хозяйственной жизни, постоянно изменяющейся в динамике развития человечества в рамках его неустойчивых взаимоотношений и внутри себя, и с окружающей его природой, ограниченными ресурсами которой он пользуется, изменяя при этом и условия существования для самого себя. Конечно, и при таком характере экономической теории могут быть выявлены и определяются соответствующие закономерности развития человеческой деятельности, применительно к которым вырабатывается экономический инструментарий (методы и приемы) для экономической оценки принимаемых решений и выбора наиболее эффективной её организации на разных уровнях управления.
И вот тут для начала следует отметить, что экономика (и её теория) лишь только одна из составляющих сложной системы управления в широком его понимании – управления жизнеобеспечением людей и человечества в целом на разных исторических этапах его развития. При этом надо иметь ввиду, что и управление, как наука, ещё не сформировалась и носит пока эклектический характер, несмотря на наличие объемистых учебников по «менеджменту». И что это так, а не иначе, политологи, рассматривающие природу нынешнего системного кризиса, подчеркивают, что наступивший кризис далеко не только финансовый и экономический, а изначально кризис прежде всего управления, как на уровне отдельных стран, так и на мировом уровне. Авторы одного из докладов Римскому клубу приходят к выводу: « объяснение того, что многие мировые проблемы заведены в тупик, заключаются в плохом управлении»(3).
Само по себе управление охватывает широкий круг органически взаимосвязанных мероприятий, предпринимаемых для достижения поставленных целей, в том числе политических, социальных, экономических, экологических и культурных, при том, с учетом многих факторов – менталитета народов, их культуры, истории развития, выработанных традиций, накопленного опыта, уровня социально-экономического развития, институциональной структуры общества, прав собственности на природные ресурсы и, конечно, внутренней и внешней обстановки. В каждой стране исторически складывается своя комбинация перечисленных факторов и целей развития, а потому и адекватная ей система управления, которую не разумно спонтанно менять, копируя сложившиеся образцы в других странах. В качестве примера я обычно привожу две рядом расположенные страны, выделяющиеся в мировом лесном секторе – США и Канаду, которые тесно сотрудничают между собою, но почти ничего общего не имеют в системе управления лесами, различаясь и формой собственности на них, и взглядами народов этих стран на данный предмет.
Экономика, как одна из составляющих системы управления, разумеется, не может игнорировать характер последней, причем не только с учетом особенностей страны, но и тех цивилизаций, к которым она относится. Последнее до недавнего времени экономистами вообще игнорировалось.
Экономическая теория пережила большую историю и имела не мало направлений в своем развитии, включая, например, неолиберализм («пусть идет, как идет»), институционализм, кейнсианство и др. Но тем не менее она в основном зацикливалась на эволюции частнокапиталистической рыночной экономики. При этом централизованно планируемая социалистическая система хозяйства, имевшая место в СССР и сохраняющаяся в определенных формах в Китае и некоторых других странах, рассматривалась «как незаконно рожденное дитя». Но в мире ничего случайного не возникает. И ничто бесследно не исчезает. Даже применительно к рыночной экономике зародившийся, например, более ста лет назад институционализм ныне снова привлекает к себе внимание, особенно в России.
Но и взгляды на рыночную экономику претерпели существенные изменения, особенно в связи с монополизацией рынков, тем более на том этапе, когда трансконтинентальные корпорации (ТНК) стали все более влиять на характер функционирования глобальной экономики, вынуждая принимать межгосударственные меры по её регулированию.
Однако наступивший мировой кризис заставил и политиков, и экономистов взглянуть по новому на характер экономических взаимоотношений внутри – и межстрановых субъектов и вырабатывать новую парадигму взглядов на экономическую науку. Хотя и раньше было замечено, что далеко не одна только частнокапиталистическая рыночная экономика определяет вектор развития экономической теории. Ещё Питирим Сорокин, всемирно известный социолог, глубоко изучивший характер развития США, как лидера капиталистического мира, отмечал, что «только лицемеры могут называть экономику Соединенных Штатов экономикой свободного предпринимательства». «В настоящее время отход от капитализма зашел уже настолько далеко, что во всех евро-американских странах, включая США, подлинная «полнокровная» «капиталистическая» или «свободно-предпринимательская» («free-enterprise») система экономики превратилась лишь в один из секторов экономики этих стран, причем не всегда главный». Её всё более вытесняют «экономика корпораций» и «экономика, регулируемая правительством» – и та, и другая существенно отличаются от капиталистической системы» (4).
Общей же закономерностью развития является конвергенция, т.е. сближение противоположных экономических систем и выработка интегральной, смешанной экономической системы, в которой рыночный механизм целенаправленно в общественных интересах регулируется системой государственных мер, включая выработку экономического курса, планирование, законодательные меры и др. Признается, что большинство развитых и развивающихся стран ныне функционируют в рамках смешанной экономической системы с большим веером страновых и цивилизационных различий. Ограниченные рамки статьи не позволяют вдаваться в детали этой системы, которая также находится в развитии. Отметим лишь одну из особенностей этой системы. Если в идеале «свободно рыночной экономики» представлялись во взаимодействии лишь два субъекта («продавец» и «покупатель»), то в смешанной экономической системе добавляется третий субъект – государство, и ни в какой-то пассивной, а в активной роли, устанавливающего правила «игры» двух субъектов и осуществляющего регулирование их деятельности и контроль за нею.
Но и в этой системе субъект, осуществляющий бизнес, страдает теми же недостатками, которые связаны с частной, индивидуалистической деятельностью, руководствуясь погоней за прибылью, причем нередко любой ценой. Частные и общественные интересы никогда не бывали в гармонии, независимо от форм и масштаба бизнеса – мелкого, среднего или крупного. Но в данном случае мы хотим обратить внимание на то обстоятельство, что до недавнего времени в экономической теории незримо главенствовал тот взгляд, что экономика не касается морали и нравственности. Это де другая сторона дела, не относящаяся к экономике. Но наступивший мировой кризис, который, – предполагают, – превзойдет масштабы «Великой депрессии» 30-х гг. прошлого столетия, заставляет всех основательно перетряхнуть взгляды не только на экономику, но и на весь предшествующий этап хозяйствования человека на маленькой планете «Земля». Суммарно накопившиеся недостатки его хозяйственных воздействий на природу угрожают уже существованию всего человечества, причем не в какой-то отдаленной перспективе, а в ближайшие десятилетия, если не образумится род Homo sapiens (человек разумный), которого охватила болезнь «всеобщего помешательства» (3). И оказывается по признанию не только духовных лиц (5), но и многих политологов, в основе кризиса лежит утрата в человеческой деятельности нравственного начала, морали. И не случайно видный политик, мэр г. Москвы Ю.М. Лужков в своей обличительной статье по поводу нынешнего кризиса в мире и в России в качестве эпиграфа использует как никогда звучащие актуально слова известного лидера индийского народа Махатмы Ганди»: «Нас погубит – политика без принципов, богатство без труда,... бизнес без морали».. .(6).
В российской экономической мысли исторически от первого «Ломоносова» в экономике – Посошкова до многих и нынешних общепризнанных экономистов, включая главного редактора ж. «Вопросы экономики» академика Абалкина считают, что для развития экономики наряду с вещественными факторами производства (труд, капитал, природные ресурсы) важное значение имеют и невещественные факторы, такие, как честность, доверие и справедливость, которых, к сожалению, не хватает в нынешней системе экономических отношений. В унисон этому аспекту экономической мысли СМ. Миронов, председатель Совета Федерации часто напоминает, что без справедливости не может быть эффективной экономики.
В связи с углубляющимся экологическим кризисом все настойчивее звучат призывы к экономистам не ограничиваться односторонней экономической оценкой принимаемых решений, а руководствоваться эколого-экономическим подходом (7). Но не меньшей критике подвергаются и те экономисты, а также идущие у них на поводу политики, которые в орбиту рыночных отношений все шире вовлекают ресурсы и услуги нерыночного характера под видом их якобы желательной коммерсализации, что приводит к загрязнению социальной и духовной сфер и наносит непоправимый вред всему роду человеческому, опустошая души людей. Поэтому духовная элита народов всех наций призывает в человеческой деятельности руководствоваться тремя «Э» в следующей последовательности по их значимости: «Этика», «Экология», «Экономика». Эта последовательность означает, что прежде чем что-то предпринимать, вначале надо подумать об этической стороне дела; затем о том, не нанесет ли предпринимаемое дело ущерб людям и окружающей среде; и уже только после этих экспертиз, как фильтров, отсеивающих грязные проекты, предлагается приступать к экономической оценке предлагаемых проектов. Все эти три требования в указанной последовательности и должны быть в основе организации устойчивого развития человеческой деятельности, в том числе, и в особенности в управлении лесами и пользования ими.
6.2. Отраслевые особенности лесной экономики
Надо сказать, что лесной экономике не повезло в истории её развития, хотя она и старше на девять лет экономической теории, которая лежит в основе всех отраслевых наук. Её формированию помешал излишне потребительский взгляд на пользование лесными ресурсами, который хорошо выражается в известном афоризме: «нам не надо ждать милостей от природы, взять их – наша задача». И брали без всякой меры и расчета. Вплоть до половины XX столетия общей тенденцией эксплуатации лесов в промышленно развитых странах были опустошительные рубки девственных лесов самых ценных пород с высокосортной древесиной без должной заботы об их воспроизводстве. Лишь доведя свои леса «до ручки» ряд из этих стран, в т.ч. США, скандинавские и некоторые другие, спохватились и начали принимать меры по упорядочению лесоуправления и интенсификации лесного хозяйства. Россия не была исключением такого прошлого порядка лесоэксплуатации с тем только отличием, что отсутствие надлежащего порядка в её лесах продолжается до сих пор.
Должному взгляду на лес, как объект управления, и на отраслевые особенности лесной экономики, как составной части управления этим объектом, мешает недостаток понимания исключительной сложности этого объекта и особой многосторонней важности его для жизнеобеспечения всего человечества.
Особенности этого объекта управления заключаются, во-первых, в том, что он должен и может воспроизводить непрерывно расширяющийся, – по мере его познания,- ассортимент рыночных и нерыночных ресурсов и услуг, необходимых для всех сфер жизнеобеспечения человечества, включая экономические, социальные, экологические, духовные, которые несоизмеримы одним только денежным эквивалентом, на котором и зиждется рыночная экономика и её система ценообразования.
Во-вторых, для создания такого объекта управления, без которого немыслимо воспроизводство всего комплекса ресурсов и услуг, необходимых не только для нынешних, но и будущих поколений людей, требуются не годы, а десятилетия, а для наиболее ценных лесов даже и не одно столетие, что ставит всю отрасль лесного хозяйства, связанную с лесовыращиванием, в неконкурентное положение с другими отраслями в инвестиционном отношении. Эта «ахиллесова пята» лесной экономики является самой уязвимой стороной для сохранения лесов и интенсификации хозяйства в них, особенно при переходе на многоцелевое лесное хозяйство.
Во всей мировой истории лесоэксплуатации лесной бизнес никогда не радел за сохранение лесов, его биоразнообразия и тем более не руководствовался обременяющими его требованиями воспроизводства нерыночных ресурсов и услуг, потребности в которых растут опережающими темпами по сравнению с рыночными. Вся мировая история лесоэксплуатации сводилась к первоочередному изъятию самых ценных для рынка ресурсов леса, без заботы об их воспроизводстве, что вело к истощению их, разрушению сложных лесных экосистем, потере их биоразнообразия и сводке под другие виды землепользования. Многочисленные примеры такого отношения к лесам юридических и физических лиц, занятых лесным бизнесом, общеизвестны и здесь нет необходимости их описывать. Такое отношение бизнеса к лесам предельно четко выражено Норбертом Винером, основателем кибернетики: «В мире, связанном стремлением к выгоде, мы вынуждены эксплуатировать рощи секвойи, как шахты, не оставляя будущему ничего, кроме опустошенной земли»(8). Для тех, кто не знает, заметим, что секвойя, одно из самых высоких деревьев в мире (до 120 м, с диаметром до Юм), живущим до 4-5 тыс.лет, была на Западном побережье США нещадно вырублена и ныне в естественном виде сохраняется лишь в отдельных национальных парках. Уильям О.Дуглас, ветеран Верховного суда США, в своей книге «Трехсотлетняя война (хроника экологического бедствия)» заключает, что большой бизнес нанес непоправимый урон природе США, в особенности лесам этой страны (9). Мишель Монтень, труды которого высоко оценивал наш великий поэт А.С.Пушкин, в своей книге «Опыты» писал, что «нет такой выгоды, которая не была бы связана с ущербом для других»(10).
Все эти штрихи к общему рисунку отношения человека к природе и к лесу, как её экологическому каркасу, наши далекие (по времени) предшественники, постарались учесть при формировании науки лесоустройства, которая в 18 и 19 вв. во многих европейских странах и в России заменяла лесную экономику. Основатели её вкладывали в эту науку тот смысл, что при организации использования лесов и хозяйства в них надо создавать такой порядок, который бы обеспечил не сиюминутный эффект, а постоянный наивысший доход при сохранении самих лесов и даже улучшении их. Ниже назовем те отраслевые особенности, которые должны учитываться для организации такого порядка не только при лесоустройстве, как важнейшем инструменте лесоуправления, но и при формировании лесной экономики, ибо без учета их она не способна будет использовать экономический инструментарий, выработанный экономической теорией, применительно к специфике лесного хозяйства, как отрасли, связанной с использованием и воспроизводством всего комплекса ресурсов и услуг леса, как рыночных так и не рыночных (общественных благ).
Главной отраслевой особенностью, накладывающей отпечаток на всю лесную экономику и на лесоуправление в целом является беспрецедентно (по сравнению с другими отраслями) длительный по времени процесс воспроизводства самого леса, как объекта управления и основного средства производства в лесном хозяйстве, измеряемый десятилетиями. С учетом этой особенности основатели лесоустройства (Котта и Гартиг) при формировании этой науки и практики выдвинули непреложное требование – соразмерения во времени размера пользования ресурсами леса с масштабами и темпами их воспроизводства. Это требование было возведено в принцип постоянства пользования лесом, ныне называемым требованием непрерывного неистощительного пользования лесом (ННПЛ). Это требование должно быть стержневой идеей и для формирования науки лесной экономики. Но, к сожалению, не стало, к чему мы ещё вернемся.
Второй, соподчиненной к первой, особенностью леса, как объекта управления, является его многоцелевой характер, т.е. многообразие ресурсов и услуг, воспроизводимых этим объектом, как средством производства. Здесь следует пояснить трактовку этой особенности. Суть её заключается в том, что все ресурсы и услуги леса, как цели хозяйства, органически взаимосвязаны и не могут рассматриваться изолированно друг от друга в процессе их использования. Пользование каждым из них должно производиться с учетом других ресурсов и услуг леса, в общей системе целей, поставленных перед лесным хозяйством, с учетом их соподчиненности, но без противопоставления друг другу для каждой категории лесов. Такая трактовка этой особенности выдвигает соответствующие требования к организации производства в лесном хозяйстве и управлению лесами. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, для примера, что при таком понимании этой особенности, недопустимо передавать на одной и той же территории леса разным арендаторам для пользования разными ресурсами и услугами леса, и вряд ли допустимо в аренду вообще передавать ресурсы и услуги леса нерыночного характера, т.е. общественные блага, которые по самой своей природе не должны служить только частным интересам.
Третьей особенностью, хотя свойственной и другим отраслям, является органическое сочетание природных процессов роста и развития леса с направляющими их процессами приложения труда в виде системы хозяйственных воздействий с учетом целей их, экономических и зонально-типологических условий, в которых произрастают леса, как объект управления. Эта особенность тоже выдвигает ряд требований к организации производства и управления, без которых не мыслим системный экономический подход к оценке принимаемых решений. Суть этих требований сводится, во-первых, к тому, что при экономической оценке хозяйственных воздействий на управляемый объект следует учитывать не отдельные, порознь взятые мероприятия, а систему их, как целостную совокупность взаимосвязанных мероприятий, включая способы рубок, возобновления, ухода, защиты, охраны и иные, в т.ч. организационные и инфраструктурные меры (например, дорожную сеть). Системы мероприятий являются фундаментальной основой и в отраслях агропромышленного комплекса (АПК), связанных с земледелием и растениеводством.
Но системы мероприятий в лесном хозяйстве связаны с конкретными условиями произрастания леса и потому могут быть только региональными. Профессор Г.Ф.Морозов по этому поводу писал, что зональное и типологическое начало должно быть руководящим при планировании и организации лесного хозяйства, при этом не допуская «всеобщих рецептов» для всей России. Немецкие лесоводы это требование называли «железным законом места». Между тем, используемая на практике десятилетиями до сих пор существующая сметно-бюджетная, операционная система планирования отдельных разрозненных мероприятий в лесном хозяйстве, не связанных в систему (форма 10-ЛХ), находится в противоречии с вышеназванным должным системно-дифференцированным подходом к управлению лесами.
Ряд и других особенностей несет на себе рассматриваемый объект управления. По образному выражению писателя Л.Леонова «лес – это открытая кладовая», на которой не навешан замок. Поэтому она, эта кладовая, открыта для любых нарушений, если в общей системе лесоуправления не предусматриваются надежные меры по охране лесов от разного рода нежелательных воздействий, в т.ч. и от умышленных лесонарушений. Беспрецедентный масштаб так называемых «нелегальных» рубок явился следствием отмены разрешительного порядка и ликвидации лесной службы с постоянной лесной охраной, надобность в которых была подтверждена двухвековым опытом отечественного лесоуправления.
Можно было бы остановиться и на такой особенности, как сезонность многих мероприятий в лесном хозяйстве, что также выдвигает определенные требования к организации и планированию лесного хозяйства и отражается на его экономике.
Все перечисленные особенности безусловно должны учитываться при организации устойчивого пользования и управления лесами. Но они должны быть и макроструктурной основой содержания отраслевой науки «лесной экономики», и, конечно, на практике при организации и планировании лесного хозяйства и смежных, связанных с ним отраслей и производств, базирующихся на использовании ресурсов и услуг леса.
В действительности эти отраслевые особенности в основном лишь декларируются, но органически не вплетаются в общую системную связь лесоуправления и содержания лесной экономики, как его составляющей. При этом и учебные пособия по лесной экономике в своей содержательной части в основном представляют лишь механическое приложение экономической теории к отдельным фрагментам перечисленных особенностей, что лишает её конкретности и действенности.
6.3 Модели воспроизводства и экономическая природа затрат в лесном хозяйстве
Длительный период воспроизводства леса, как основного средства производства в лесном хозяйстве, должен изначально отражаться на содержании его экономики и на соответствующих моделях, раскрывающих природу затрат в этой отрасли. Однако со времени предложенной Фаустманом (1849 г.) формулы земельной ренты в лесном хозяйстве и основанной на ней финансовой спелости Пресслера (1856 г.) лесные экономисты разделились на два непримиримых лагеря по взглядам на процесс воспроизводства в лесном хозяйстве: сторонников земельной ренты и сторонников лесной ренты. Об этом подробно написано в трудах профессора М.М. Орлова, в томе 1 «лесоустройства» (12), в трудах проф. Шпайделя (13) и в нашем учебнике по экономике лесного хозяйства (14). Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что сторонники земельной ренты строят свои взгляды на основе модели периодического пользования лесом для каждого отдельного его участка с позиции голой земли. Вторые строят модели воспроизводства в лесном хозяйстве на основе той совокупности лесных участков, в рамках которых возможна организация непрерывного и неистощительного пользования лесом.
Социальной базой точки зрения первых явились мелкие частновладельческие леса (до 50-100 га), которые преобладали на ранних этапах развития капитализма и тогда ещё не были объединены в ассоциации, возникшие позже, во второй половине XX столетия. В рамках таких владений экономически эффективная организация ННПЛ была недоступна и потому мелкие лесовладельцы ограничивались формой периодического пользования лесом. Для такой вынужденной формы лесопользования строилась и соответствующая ей модель воспроизводства, в которой все затраты в лесном хозяйстве считались инвестициями, а для оценки их эффективности определялся чистый дисконтированный доход (ЧДД) на разных возрастных этапах древостоя с возрастом рубки в момент достижения его максимального значения. На таком подходе, как краеугольном камне, и сформированы в основном англоязычные учебники по лесной экономике. В трудах проф. М.М. Орлова и проф. Шпайделя отмечаются уязвимые стороны такого подхода, включая и необоснованность используемой процентной ставки, заниженные возраста рубки, а как следствие – сведение лесов к древостоям с преобладанием мелкотоварной древесины, упрощение структуры насаждений и обеднение биоразнообразия, что в целом противоречит организации устойчивого управления лесами.
В Германии, где и зародился такой подход, принесший непоправимый урон лесам этой страны, борьбу с ним возглавил выдающийся лесной экономист проф. Шпайдель, который в своих трудах доказывал необходимость другого подхода – на основе организации ННПЛ и определения возраста спелости леса на основе не земельной, а лесной ренты (13).
На практике в государственных лесах и в крупных частных лесных владениях использовался в основном второй подход.
В моделях воспроизводства леса на основе организации ННПЛ затраты в лесном хозяйстве разделяются на две категории: текущие, ежегодно окупаемые при реализации
лесоматериалов и др. видов лесной продукции, и единовременные вложения – инвестиции, используемые для повышения продуктивности лесов (интенсивный путь развития хозяйства) и для разведения леса на площадях, где он ранее не произрастал (экстенсивный путь), а также при освоении резервных лесов, требующих создания соответствующей инфраструктуры. Проф. М.М. Орлов и другие сторонники лесной ренты особо подчеркивали недопустимость смешения текущих и капитальных затрат при планировании, отчетности и оценке эффективности их в практике лесного хозяйства.
При таком подходе обычно обращалось внимание на ограниченность использования схемы нормального леса, как критерия для ориентации лесного хозяйства, далеко не всегда реализуемого в ближайшей перспективе. Мною была разработана теория воспроизводства леса, в которой сняты недостатки подхода на основе схемы нормального леса (11). На основе этой теории были предложены модели простого и расширенного воспроизводства (интенсивным и экстенсивным путем), которые логично увязываются в общих программах использования и воспроизводства лесных ресурсов с оценкой их эффективности. При этом раскрывается и экономическая природа затрат: модели простого воспроизводства функционируют на основе ежегодно используемых и окупаемых текущих затрат; модели же расширенного воспроизводства – на основе дополнительных капитальных вложений (инвестиций), при оценке эффективности которых следует учитывать фактор времени с помощью процентной ставки.
Принципиальным отличием взглядов сторонников упомянутых разных точек зрения на схему воспроизводства является и то весьма немаловажное положение, что если сторонники земельной ренты рассматривают в качестве исходного объекта управления в лесном хозяйстве «голую землю» изолированно взятого отдельного участка, то сторонники лесной ренты в качестве объекта управления и основного средства производства в лесном хозяйстве рассматривают леса в органическом единстве всех образующих их компонентов, включая и землю, в том понимании, которое в отечественной науке (В.Н. Сукачев) представлялось в виде лесных биогеоценозов, названных в зарубежной литературе – «лесными экосистемами». И когда ныне говорят об экосистемном управлении лесами, то очевидно имеют в виду управление не одной только «голой землей».
При этом чистый доход в лесном хозяйстве в определяющей степени зависит не от земельной, а от лесной ренты, как показателя умения управлять лесами, формировать соответствующие их структуры, используя целенаправленные хозяйственные воздействия. И стоимость лесов, вместе с землей, занятых ими, определяется путем капитализации отнюдь не фиктивной величины земельной ренты, а именно лесной ренты, в составе которой, если сравнивать величину первой от второй, она составляет от 1/5 до 1/10, а в низкобонитетных лесах она становится нулевой или отрицательной.
Что же касается возраста спелости леса, как основания для назначения возраста рубки, то в каждый отдельный период он определяется существующей структурой спроса, а не будущим непредсказуемым его характером, который будет к концу оборота рубки. Сам же прием дисконтирования не имеет никакого отношения к определению возраста спелости, а предназначен лишь для оценки эффективности инвестиций при сравниваемых сценариях в моделях расширенного воспроизводства лесных ресурсов.
6.4 Некоторые прикладные выводы рассматриваемой проблемы применительно к сложившейся ситуации с лесами и хозяйством в них
Как мы и ранее писали (15), лесное хозяйство, пожалуй, единственная из отраслей, которая до сих пор не имеет четких понятий о своей продукции, её себестоимости, цене и рентабельности. Тем же страдают и учебные пособия по лесной экономике. Но при таком положении вещей, как можно рассчитывать на эффективную организацию производства и на должный контроль за деятельностью в этой области? До сих пор действующие официальные наставления, правила, инструкции, по планированию и отчетности в лесном хозяйстве не дают ясного представления о целесообразности затрат в лесном хозяйстве, об их достаточности при до сих пор остаточном характере финансирования и эффективности их использования. О доходной стороне дела вообще не приходится распространяться. В нашей стране до сих пор размер платежей определяется в основном административным путем, по наитию чиновников, полагающих что существующие мизерные платежи за лесные ресурсы вроде бы надо увеличить или, по крайней мере, индексировать с учетом инфляции. Насколько и почему: – аргументация обычно страдает.
Было бы ошибочно полагать, что для исправления вышеназванных недостатков отсутствуют опыт прошлого. Нет недостатка и в научных рекомендациях ученых разных поколений. Главная беда в отсутствии преемственности имевшихся в разное время и опыта, и научных разработок. По этому поводу невольно вспоминается восклицание академика И.С. Мелехова «Ох уж эти Иваны, не помнящие своего родства!» по поводу тех «первооткрывателей», которые не удосуживаются узнать, что же до них было сделано.
Разнонаправленные реформы наложили свой отпечаток, ибо после каждой революции (а в России только в XX веке их было две) перестройка начинается с отрицания трудов предшественников. Ярким примером подобного является организованная в 30-х гг. прошлого века травля наших классиков – профессора Г.Ф. Морозова – создателя учения о лесе, и профессора М.М. Орлова – сформировавшего учение о лесном хозяйстве. Не является исключением в этом отношении и перестроечный период последних двух десятилетий. Руками некомпетентных составителей последнего лесного кодекса, подмененного земельным законодательством, была ликвидирована служба лесоустройства и разрушен федеральный орган управления лесами вместе с лесной охраной, расчистив дорогу беспрецедентному масштабу нелегальных рубок и прочих лесонарушений.
Не пора ли собирать разбросанные в беспорядке камни и упорядочивать постановку лесного дела в стране? По мнению А.Эйнштейна «вся наука есть не что иное, как упорядочение мышления», которое, по нашему мнению, позволяет привести в систему суммарно накопившиеся знания и опыт при условии их преемственной связи, историческая нить которой в результате социальных потрясений неоднократно обрывалась.
Прежде всего, определимся, с какой экономической системой должна быть связана лесная экономика. Учитывая, что ряд ресурсов и услуг леса, носит не рыночный характер и представляет общественные блага, значимость и потребность в которых возрастают опережающими темпами по сравнению с рыночными ресурсами, ответственность за воспроизводство их может обеспечить только государство, независимо от того, кто будет выполнять заказ по их воспроизводству. Такая установка на многоцелевое лесное хозяйство означает, что лесная экономика при нынешней ситуации (разброда и шатания) ближе всего должна быть связана со смешанной экономической системой, в которой, как уже отмечали, рыночный механизм должен целенаправленно регулироваться системой государственных мер с учетом общественных интересов.
А что при этом должна представлять наука лесной экономики и по её характеру, и названию, и содержанию? В связи с многоцелевым характером леса его ресурсы и услуги связаны по существу со всеми сферами жизнеобеспечения человечества, при том и по горизонтали (межсекторальная связь), и по вертикали (с рынками разных уровней – от местного до глобального). При таком характере структуры лесопотребления система лесоуправления и её экономическая составляющая не может замыкаться только на уровне микроэкономики. Она естественно должна быть связана и с другими уровнями – макро – и мезоэкономики, имея в виду и отдельные блоки мирового рынка, и крупные региональные рынки внутри страны. При этом правомерно признание лесов глобальным фактором, регулирующим и стабилизирующим многие природные, да и социально-экономические процессы в рамках биосферы.
При таком характере экономических связей лесную экономику не достаточно было бы замыкать в тех традиционных рамках, которые представлялись учебными пособиями по экономике лесного хозяйства. Не случайно и они, эти рамки, постоянно раздвигались, учитывая расширяющиеся экономические отношения с различного рода лесопользователями, тем более учитывая, что эффект от пользования лесами оседает во многих отраслях и секторах народного хозяйства, что само по себе уже обязывает при оценке эффективности использования лесов учитывать уже народнохозяйственный эффект, а в организационном отношении начинать налаживать межотраслевые хозрасчетные отношения с целью привлечения средств отраслей -потребителей для организации расширенного воспроизводства лесных ресурсов и услуг. При этом роль лесного хозяйства и его финансовая подпитка будет только возрастать.
С учетом вышеизложенного экономику лесного хозяйства, как отраслевую науку, целесообразно расширить, представляя её экономикой непрерывного, неистощительного, многоцелевого использования и воспроизводство лесов, их охраны и управления ими с учетом растущего спроса на ресурсы и услуги леса на внутренних и внешних рынках для повышения благосостояния народов Российского государства. При таком расширительном понимании такую дисциплину можно называть «лесной экономикой». При этом мы не открываем ничего нового. Этого названия придерживались и наши предшественники, например, профессор М.М. Орлов (12) и академик В.И. Переход (16). Но при этом не должна утрачиваться фундаментальная основа экономики лесного хозяйства с теми названными выше отраслевыми особенностями, которые должны учитываться ею. Когда говорят о сравнительной значимости лесных отраслей в общем объединяющем их лесном секторе, отдавая первенство то лесозаготовкам, то отраслям глубокой переработки, особенно целлюлозно-бумажной промышленности (ЦБП), которая действительно является ключевой на данном этапе, тем не менее не следует забывать, что все эти отрасли, и не только они, в своей исходной основе зависимы прежде всего от качества и количества тех используемых ими ресурсов, за воспроизводство которых ответственна отрасль «лесное хозяйство». Это тот «колодец», в который нельзя плевать, и от которого зависят жизнь и благосостояние тех, кто утоляет свою жажду из этого колодца.
Теперь время вернуться к вопросу, что собою представляет лесное хозяйство, как отрасль, в чем заключается её продукция, какова себестоимость и цена её, а также рентабельность и продукции, и отрасли в целом. Внятных ответов на все эти вопросы в нынешних учебных пособиях мы не найдем. Тогда возникает вопрос, чему же мы учим студентов, нашу будущую смену?
Чтобы ответить на ряд из этих вопросов, для начала надо хотя бы перелистать труды наших предшественников, в том числе М.М. Орлова, А.Ф. Рудзского, Ф.К. Арнольда, В.И. Перехода, Д. Товстолеса, не перечисляя длинный ряд и других не только отечественных, но и зарубежных ученых и лесных экономистов.
Следует напомнить, что названные предшественники не отделяли лесное хозяйство от лесопользования, первое логично включало второе, аргументировано утверждая, что нет и лесного хозяйства, если нет лесопользования. Но при этом подчеркивая, что лесное хозяйство мыслится только при условии организации постоянства лесопользования или при нынешней терминологии – непрерывного неистощительного пользования лесами (ННПЛ), т.е.теми ресурсами и услугами, на которые предъявляется спрос. Без постоянства пользования или ННПЛ, как подчеркивали и М.М. Орлов, и его учитель А.Ф. Рудзский, будет не лесное хозяйство, а лесосводка.
Таким образом, если возвращаться к трудам наших корифеев, научную значимость которых при нынешнем состоянии лесной экономики мы не перешагнули (конечно, найдутся оскорбленные лица, полагающие что они впереди планеты всей), то лесозаготовки выделять из лесного хозяйства в какую-то самостоятельную отрасль не логично, несмотря на то, что она по статистике в нашей стране давно фигурирует в качестве самостоятельной и как бы самодостаточной отрасли. Но не будем в данном случае распространяться на эту тему, учитывая регламент статьи.
Однако следует вернуться к уточнению понятий, которые мы уже использовали в этой статье, и прежде всего связанные с лесом и его ресурсами. Трактовка их при всей кажущейся очевидности далеко не однозначна и определяется главным образом взглядами того или иного автора на схему воспроизводства в лесном хозяйстве. Сторонники земельной ренты, рассматривающие в качестве объекта управления отдельно взятый участок «голой земли» с позиций периодического пользования, представляют создаваемый на нем древостой одновременно в двух ролях: и как средство производства, и как продукт труда.
Сторонники лесной ренты, рассматривающие в качестве объекта управления лесной массив, в рамках которого возможна организация ННПЛ, представляют его в качестве основного средства производства в лесном хозяйстве, называемого «лесным капиталом» (12). Заметим, что в «лесном кодексе РФ» (1997 г.), в статье 6 лесной фонд и участки лесного фонда, как объекты лесных отношений, признавались «основным средством производства в лесном хозяйстве» (17,стр.15). Соответственно согласно назначению леса, как основному средству производства, по Гражданскому кодексу (статья 130) относились к «недвижимому имуществу», поскольку они « прочно связаны с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно» (17, стр.68). Составители лесного кодекса 2006 г. приложили все усилия, даже вопреки заключению Президента РФ В.В. Путина, чтобы разорвать эту прочную связь леса с землей и представить леса уже как движимое имущество, настояв и на последующей поправке в Гражданском кодексе об исключении лесов из категории объектов недвижимого имущества. Чем бы не руководствовались при этом составители последнего лесного кодекса, но предпринятый ими этот шаг можно рассматривать как диверсию, облегчающую последующий оборот лесных земель (в том числе и перевод их в частную собственность), руководствуясь уже не лесным, а земельным кодексом. Но полагаем, что история на этом не заканчивается, так же как и принятый Лесной кодекс (2006 г.) не является последним. И если найдутся достойные политические силы, они исправят этот махинаторский выверт.
Что касается лесных ресурсов и услуг, то сторонниками лесной ренты, они представляются продуктами труда в лесном хозяйстве, не отождествляя их с лесом, их воспроизводящим, как основным средством производства. Обычные вопросы в рассуждениях досужих авторов, был ли затрачен труд на их воспроизводство или они являются бесплатными дарами природы, снимаются требованием ННПЛ, выполнение которого возможно только через гарантию воспроизводства используемых ресурсов и финансирования необходимых для этого затрат, которые должны быть учтены в составе платежей за ресурсы леса.
О характере последних и нами, и др. авторами неоднократно уже писалось и говорилось. В цивилизованных условиях рыночной экономики они, конечно, должны определяться не административным путем, как это до сих пор делалось, а с учетом спроса и предложения на тех рынках, в зоне которых находятся леса. Стартовые же цены для аукционов должны устанавливаться на основе рентного подхода с учетом известных и неоднократно описанных в литературе рентообразующих факторов. Напомним, что лесная рента или чистый дифференциальный доход (ЧД) представляет собою остаточную стоимость, как разность между рыночной ценой лесоматериалов, реализуемых на рынке (Ц ), и суммой затрат (ΣС) по всей технологической цепочке, включая затраты на воспроизводство используемого ресурса (Св), на заготовку (Сз) и транспортировку (Ст) вместе с нормативной прибылью на эти затраты (Пн ):
ЧД=Црын-( ΣС+Пн)
В этом виде лесная рента играет многофункциональную роль: (1) она определяет экономическую доступность лесных ресурсов; (2) чистый доход собственника лесов (в России – государства); (3) рентабельность продукции и (4) индекс эффективности инвестиций, используемых для улучшения лесов и их доступности.
Что же касается платежей (Црес) за ресурсы леса, то они должны состоять из двух частей – (1) лесной ренты или чистого дохода и (2) затрат на воспроизводство используемого ресурса (Св):Црес=ЧД+Св
Для владельца лесов (и лесопользователей) далеко не безразлично распределение этих платежей согласно их структуры по финансовым потокам. В принципе, как должно бы быть, чистый доход или рента должна направляться в консолидированный бюджет, распределяясь между его уровнями по законодательному соглашению на заранее оговоренные цели в программах федерального, регионального (субъекты РФ) и местного (муниципальные образования) уровней.
Что касается финансирования затрат на воспроизводство используемых ресурсов, то источники их должны оставаться на счетах либо арендатора, по договору обязанного вести лесное хозяйство, либо местного государственного органа управления (лесничества) для финансирования лесного хозяйства на не арендованной лесной площади. Именно эти затраты должны предусматривать простое воспроизводство используемых ресурсов в рамках себестоимости их воспроизводства. При этом затраты на региональные системы лесохозяйственных мероприятий, обоснованные при лесоустройстве на зонально-типологической основе с учетом целевого назначения лесов, и представляют себестоимость воспроизводства используемых ресурсов, как составную часть лесных платежей, которая отражается в себестоимости производства лесоматериалов у лесопользователя (арендатора).
Нынешний порядок финансирования текущих затрат на лесное хозяйство через субвенции, представляет ту же порочную практику использования сметно-бюджетной операционной системы финансирования из федерального бюджета, не обоснованно претендующего на предвосхищение характера и размера затрат на отдельные лесохозяйственные мероприятия и операции их, которые зависят от многочисленных непредсказуемых факторов и условий хозяйствования на местном уровне (в числе этих переменных выступают и погодные, и меняющиеся, особенно в связи с кризисом, экономические условия, и т.д.).
Что же касается субвенций, то они должны относиться не к текущим, а к капитальным вложениям, которые и должны финансироваться из бюджетов разных уровней за счет аккумуляции лесного дохода по соответствующим сметам, как это и делается в практике капитального строительства. Например, уже сейчас достигнуто понимание необходимости строительства магистральных лесных дорог за счет государственных средств из бюджетов РФ и субъектов РФ в определенной пропорции.