Источниками античной экономической мысли периода ее расцвета являются законы города-государства (законы Солона, так называемые законы Ликурга и др.), публичные выступления и трактаты философов, историков, знаменитых граждан. Лишь позднее появляются специальные, главным образом политические, произведения, в которых важное место занимают и экономические вопросы
33
(«Домострой» и «О доходах» Ксенофонта, «Государство» и «Законы» Платона, «Политика» и «Афинская Полития» Аристотеля и др.).
Необходимой предпосылкой существования античного полиса было сохранение равенства между его гражданами как независимыми друг от друга частными земельными собственниками. Однако в условиях имущественного неравенства и рабства такая предпосылка часто нарушается. Между бедными и богатыми постоянно воспроизводилось противоречие, от которого античный полис никогда не мог освободиться. Время от времени возникали проекты перераспределения земельной собственности путем ограничения крупного землевладения и расширения мелкого (проекты спартанских царей Агиса IV, Клеомена III, Набиса; реформы братьев Гракх в Древнем Риме и др.).
Важным достижением античной экономической мысли явилась разработка основ натурального («Домострой» Ксенофонта) и элементов товарного хозяйства, в частности вопроса о форме стоимости («Никомахова этика» Аристотеля), Последовательное разграничение натурального и товарного хозяйств привело Аристотеля к созданию учения об экономике и хрематистике («Политика» Аристотеля). Основу греческого общества в это время составляло натуральное хозяйство, поэтому Аристотель исходит из экономики, к которой относит и розничную торговлю, поскольку в ней решающую роль играла потребительная стоимость. Аристотель критически относится к хрематистике, считая, что «искусство делать деньги», функционирование торгового (оптовая торговля) и ростовщического капитала имеет «источником богатства обращение». Вот почему хрематистика, с точки зрения Аристотеля, противоестественна.
В центре римской экономической мысли находились вопросы организации частного рабовладельческого хозяйства и управления им и частной собственности. Римляне отличались практическим складом ума, и их практицизм проявился прежде всего в скрупулезной выработке разнообразных рекомендаций по организации рабовладельческой виллы и управлению ею — типичным хозяйством средних размеров зажиточных граждан. Наиболее полное развитие эти вопросы получили в трудах римских агрономов Катона («Земледелие»), Варрона («Сельское хозяйство») и Колумеллы («Сельское хозяйство»), в энциклопедическом сочинении Плиния Старшего («Естественная история», книги XIV и XV). Тема частной
34
собственности разрабатывалась римскими юристами. «Римляне, писал К. Маркс,— собственно, впервые разработали право частной собственности, абстрактное право, частное право, право абстрактной личности. Римское частное право есть частное право в его классическом выражении»[7].
Важнейшей проблемой, которой занимались ученые античности, было рабство. В трактовке рабства античное общество прошло длинный путь от оправдания его как «удела варваров», как «одушевленного орудия труда», как «имущества, приносящего доход» (в трудах Аристотеля) до критики этих положений и признания принципиального равенства между всеми людьми (в идеях первоначального христианства). Возникшее как религия отверженных, униженных и оскорбленных, раннее христианство впитало в себя мечты о равенстве и справедливости, о честной и трудолюбивой жизни. Христианская церковь явилась важным социальным институтом, способствовавшим становлению западноевропейского феодализма, сохранившим для него многие достижения античной культуры. Однако и гораздо более полном объеме античность была вновь открыта гуманистами, и ее экономическая мысль послужила важной идейной предпосылкой экономических взглядов нового времени — времени господства капитализма.
Раздел I
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ДРЕВНЕВОСТОЧНЫХ ОБЩЕСТВ
Глава 1
ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ
I. Материальные предпосылки возникновения и развития экономической мысли
Египет — одна из первых стран, на территории которых разложение первобытнообщинного строя привело к образованию государства. В результате объединения нижнеегипетского и верхнеегипетского царств в единое древнеегипетское в конце IV тыс. до н. э. возникло раннеклассовое общество, своеобразная государственная система земледельческих общин, для которой были характерны незавершенность процессов классообразова-ния, коллективные формы эксплуатации. В качестве объекта эксплуатации выступает земледельческая община, в качестве субъекта эксплуатации — ассоциация рентополучателей, непосредственно совпадающая с государством (государство и класс эксплуататоров в этом обществе совпадают).
В Египте, как и в других странах древнего Востока, возникают три основные отрасли управления: «финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ»[1]. Общественные работы были необходимы для постоянного регулирования режима Нила. Уже к началу III тыс. до н. э. была создана сложная общеегипетская система орошения, которую необходимо было постоянно поддерживать и улучшать. Ее организация явилась фактором, ускорившим формирование мощного бюрократического аппарата. В условиях большой централизации хозяйства, строгой регламентации процесса воспроизводства необходимы были многочисленные грамотные чиновники. Их подготавливали особые школы писцов, находившиеся при центральных ведомствах. Поэтому об экономических представлениях того времени мы можем судить прежде всего по произведениям, написанным государственными чиновниками.
36
Для того чтобы правильно понять место экономической мысли в общей системе древнеегипетских взглядов, необходимо хотя бы кратко остановиться на особенностях миросозерцания жителей Нильской долины. Прежде всего следует отметить, что экономическая мысль древних егип-1ЧМ была окутана религиозной оболочкой.
Главная особенность религиозного учения — вера в загробную жизнь. Значительная часть материальных и духовных ресурсов страны шла на «обеспечение» загробного существования (грандиозное строительство пирамид и заупокойных храмов, огромные затраты на содержание «дома вечности», расходы, связанные с обслуживанием заупокойного культа, и т.п.). Каждый мало-мальски зажиточный египтянин стремился еще при жизни построить себе гробницу (на что уходили годы и десятилетия). Кроме того, он обязан был поддерживать в надлежащем порядке гробницы предков, а также создавать специальный набор предметов, «необходимых» ему самому на том свете. Вполне понятно поэтому, что значительная часть дошедших до нас памятников письменности — это религиозная литература («Тексты пирамид», «Мемфисский богословский трактат», «Тексты саркофагов», «Книга мертвых», «Книга дыхания», «Книга прохождения вечности» и т. п.). Источники экономической мысли среди памятников письменности составляют ничтожное меньшинство. Основными из них являются: 1) для Раннего (ок. 3100— ок. 2800 до н.э.) и Древнего царств (ок. 2800—2250 до н. э.) — биографии вельмож (псевдоавтобиографии); 2) для Первого переходного периода (ок. 2250—2050 до н. э.) —«Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара», «Речения Ипусера» и «Пророчество Неферти»; 3) для Среднего царства (ок. 2050 — ок. 1750 до н. э.) и Второго переходного периода (ок. 1710— 1560 до н. э.)—«Повесть о красноречивом жителе оазиса», «История пастуха», «Поучение Ахтоя, сына Дуа-уфа, своему сыну Пиопи» и др.; 4) для Нового царства (ок. 1580—1085 до н. э.) —«Анналы Тутмоса III», дипломатический архив в Ахетатоне, должностные инструкции о служебных обязанностях верховного сановника, «Большой папирус Гарриса», «Папирус Вильбура», школьные поучения, юридические документы и др.; 5) для Позднего периода (ок. 1085—332 до н. э.) — архив арамейских документов из Элефантины, различные документы частного права (дарения земли храмам, договоры об аренде, найме и т. д.).
37
Задачей настоящей главы является не столько хронологический разбор отдельных памятников древнеегипетской мысли, сколько тематический, логический подход, основанный на выделении основных экономических проблем, которые были актуальны на протяжении всей истории Древнего Египта.
2. Вопросы организации и управления государственным хозяйством
Административно-хозяйственные документы, особенно хорошо сохранившиеся от эпохи Нового царства, являются важными памятниками экономической мысли. Они дают возможность глубоко и всесторонне охарактеризовать механизм управления государственным хозяйством в Древнем Египте, увидеть огромную бюрократическую машину в действии. Остановимся прежде всего на анализе тех документов, которые раскрывают особенности организации труда царских земледельцев и ремесленников — непосредственных производителей материальных
благ.
В Древнем Египте осуществлялся строгий учет материальных и трудовых ресурсов. С этой целью периодически проводились переписи населения, составлялись земельные кадастры, учитывался скот и другие материальные ресурсы. Приведем в качестве примера стенную роспись гробницы писца войска, относящуюся к концу XV в. до н. э. Сопроводительный текст росписи гласит: «Учитывает всю страну пред его величеством [и] творит смотры ока каждого (т. е. всех людей) и численность войска, жречества... хему царя, мастеров всех страны всей целиком (а также крупного рогатого) скота, птицы [и] мелкого скота всего, писец войска...» [2].
Следует обратить внимание на то, что переписи населения осуществлялись по определенным разрядам: воины, жрецы, царские земледельцы и мастера. Истоки этой классификации восходят к эпохе первобытности, для которой было характерно деление на возрастные классы: дети (отроки), юноши, зрелые мужи, старики. Об этом свидетельствуют многочисленные источники. «[Как] вышел человек из утробы матери своей,— читаем мы в школьном поучении (Анастаси II, 7, 3—4),— [так и] согнулся перед начальником своим: отрок сопровождает воина; юношу [отдают] в новобранцы; старика постоянно дают в земледельцы, [зрелый] муж (становится) воином»[3].
38
Каждый возрастной класс выполнял свои функции. Перевод в другой возрастной класс, распределение и перераспределение трудовых ресурсов по определенным профессиям являлись прерогативой представителей государственной власти. В ходе царских смотров часть прошедших соответствующую подготовку юношей становились чиновниками (писцами), часть пополняли ряды жрецов, часть становились воинами, часть — мастерами, оставшиеся превращались в царских земледельцев («старика постоянно дают в земледельцы»). Условием повышения социального статуса царских земледельцев было получение образования или профессии, поэтому важное значение для продвижения по службе имела грамотность.
В древнеегипетской литературе мы постоянно встречаемся с поучениями — произведениями, прославляющими карьеру писца. Наиболее известным из них является «Поучение Ахтоя, сына Дуауфа, своему сыну Пиопи». Появившееся еще в период Среднего царства, это сочинение пользовалось большой популярностью в последующие эпохи и дошло в списках иератических папирусов Нового царства времени правления XIX — XX династий. «...Неграмотность — ничто, она равносильна зависимости»,— утверждает Ахтой. Между тем «... [занятие писца] превосходит любое занятие; нет равного ему в Земле этой (т.е. в Египте). [Ведь] он (т.е. писец) начинает процветать еще ребенком...»[4]. Для обоснования этого тезиса профессия писца сравнивается с другими профессиями: медника, плотника, ювелира, гончара, строителя и т. д. Все они не идут ни в какое сравнение с профессией чиновника, писца. «Смотри,— заключает Ахтой,— нет занятий, свободных от начальников, кроме писца. Он — сам начальник... Смотри, нет писца, лишенного пропитания из имуществ Дома царя, да будет он жив, цел, здоров»[5].
«Поучение Ахтоя»— это не только обобщение житейской мудрости. Перед нами древнейшее описание социальной организации Древнего Египта. Дело в том, что противопоставление профессии писца другим профессиям, чиновничества — народу — не просто художественное сравнение или красивая метафора, направленная на приобщение молодежи к учебе и образованию. Ахтой показывает реальную альтернативу: если его сын не станет чиновником, ему придется заняться одной из указанных профессий. Как уже отмечалось, все население Древнего Египта было разбито на возрастные классы и социальные разряды, поэтому выбора — учеба или безделье, постижение
39
письма или праздное, беззаботное существование — не было. Чтобы занять высокое положение в государственном аппарате, мальчику необходимо было учиться. В противном случае его ожидала участь воина, жреца, ремесленника или земледельца.
В Древнем Египте учитывались не только трудовые ресурсы, но и материальные, прежде всего земля. До нас дошли документы, в которых представлены результаты периодически проводившегося учета государственных земель. Наиболее известным из них является «Папирус Вильбура»[6]. Это земельный кадастр, в котором в сжатой форме отразились результаты осмотра и обмера государственных (царско-храмовых) земель на левом берегу реки Нила в Среднем Египте, в 4-й год правления Рамсеса V (в июле — августе 1158 г. до н. э.). В «Папирусе Вильбура», составленном в период разлива Нила, даются оценки норм валового сбора зерна (эммера и ячменя) в зависимости от типов земли, величины засеянной площади, средних норм урожайности (для каждого типа земли) и числа ответственных за сбор урожая земледельцев. В этом папирусе выделяются три типа земли в зависимости от урожайности. Если урожайность худшей —«высокой» (каит) —земли взять за 1, то урожайность средней—«уставшей» (тени) —земли составит 1,5, а лучшей —«свежей, девственной» (нехеб) — земли — 2. Такое соотношение определяется степенью орошения и использования земли. Высокие (хуже орошаемые) земли составляют первую категорию, а низкие (хорошо орошаемые) земли делятся на две категории: старые и новые. Необходимо отметить, что часто ответственными за сбор урожая являлись не сами непосредственные производители, а специальные чиновники государственной власти —«агенты» фиска, которые осуществляли контроль за деятельностью царских земледельцев, следили за выполнением «семенного предписания». Важную роль в обеспечении государственных поступлений играли центральные и местные храмы. Сохранилась надпись, которая повествует о том, как Рамсес IX хвалит «первого жреца» Амуна-Ра Аменхотепа «за исполнение», которое он «осуществил [в отношении] урожая, налогов, повинностей... людей дома Амуна-Ра, царя богов», находящегося под его контролем: «Ты доставлял их соответствующими их заданиям, ты передавал... то, что они производили, ты повелевал, чтобы образовывали они поступления сокровищниц, хранилищ, двойных житниц дома... Амуна-Ра, царя богов, за те поступления
40
[с] голов [и] рук жителей хозяйства Амуна-Ра, царя богов... относительно которых ты распорядился, чтобы доставляли [их] фараону, твоему господину»[7]. По оценке советского египтолога И. А. Стучевского, за контроль над государственным (царско-храмовым) комплексом местные храмы получали 7,5 % урожая, тогда как централизуемая часть, поступающая в государственную казну, составляла 22,5 % [8]. Собранная с непосредственных производителей рента-налог использовалась в качестве материального обеспечения огромного культового строительства, осуществляемого государственной властью. На эти средства, в частности, содержались работники службы царского некрополя. О его функционировании можно судить по источникам второй половины II тыс. до н. э. из Дер эль-Медины (откуда до нас дошло свыше 19 тыс. древнеегипетских текстов). Документы царского некрополя рассказывают об особенностях планирования, организации и нормировании труда мастеров и вспомогательной рабочей силы (людей самдет). Как и все древнеегипетское население, работники царского некрополя были разбиты на возрастные классы и профессиональные категории. Каждая группа должностных лиц получала наряд на выполнение определенной работы в соответствии с общим планом. Существовали декадные и месячные нормы. Десятидневные нормы устанавливались, в частности, для горшечников, дровосеков, прачечников и т. д.; месячные — для садовников, рыбаков и др. Важную роль в организации труда непосредственных производителей материальных благ играли государственные чиновники — писцы царского некрополя. Они направляли на работу людей, устанавливали нормы труда, проверяли их выполнение, выдавали зерновой паек и другие продукты питания.
Такая сложная организация государственного (царско-храмового) хозяйства приводит к тому, что в центре внимания древнеегипетской литературы находятся вопросы управления. Среди них особое место занимают «Поучения»— своеобразные дидактические сочинения, в которых отразились вопросы управления государственным хозяйством на самых различных его уровнях. В древнеегипетских документах мы находим и перечисление экономических функций деспота (требования к идеальному правителю), и своеобразные должностные инструкции верховного сановника — чати (древнеегипетский предшественник средневековых арабских везирей), и биографии служащих, восхваляющих свои организаторские
41
способности и высокие должности, полученные ими по мере восхождения по служебной лестнице, и апологию должности писца — главного винтика в механизме бюрократической государственной власти. Рассмотрим их подробнее.
Экономические функции главы государства — фараона — особенно наглядно видны из «Поучения гераклео-польского царя своему сыну Мерикара» (XXII в. до н. э.). Фараон Египта обладал неограниченной экономической, политической и верховной религиозной властью, считался сыном и преемником бога Солнца (Ра) на земле. Согласно древнеегипетским представлениям, он рассматривался как деятельное начало, как конструктивная жизненная сила, действующая на благо государства. Поэтому идеальное представление о фараоне включало два аспекта. С одной стороны, он должен был контролировать жизнь страны и защищать ее от внешних врагов, с другой — он должен был заботиться о своих подданных, как «пастух о стаде» (характерно, что пастушеский посох выступал как один из самых ранних знаков отличия фараона). Конечно, это представление о деспоте как о власти карающей и милосердной сильно идеализирует реальную действительность. И это наглядно видно из «Поучения гераклеопольского царя»— наставлений старого царя молодому. Из его рекомендаций отчетливо проступает классовый характер древнеегипетской власти. «Подавляй толпу, уничтожай пламя, которое исходит от нее,— поучает отец сына.— Не возвышай [человека] враждебного. Тот, кто беден,— он враг. Будь враждебен к бедняку... Возвышай твоих вельмож, чтобы они поступали по твоим законам. Не пристрастен тот, кто богат в своем доме, он владыка вещей и не нуждается... Велик царь своими вельможами. Могуч царь-владыка, велик он богатством своих вельмож... Награждай вельмож податными списками, жрецов — участками земли. Работают для тебя, как один отряд. Не будет мятежников среди них»[9].
Египтяне на протяжении всей своей истории чувствовали относительную обособленность Верхнего и Нижнего Египта. Эта обособленность отразилась в двойственности административной системы. В Древнем Египте было два верховных сановника (чати), два казначея, а нередко и две столицы.
Важную роль в древнеегипетском государстве играл верховный сановник (чати). Уже в эпоху Древнего царства документы рисуют чати как главного помощника фараона
42
по управлению страной, которому подчиняются архив, судебные ведомства («6 судебных палат»), государственная сокровищница. Еще более расширяются его функции в эпоху Нового царства Сохранились предписания о служебных обязанностях верховных сановников Рехмира, Усера, Аменемопета — современников фараонов XVIII династии (XVI—XV вв. до н. э.). Эти сановники обладали огромной властью: распоряжались земельным фондом и оросительной системой, назначали и смещали чиновников, контролировали деятельность центральной (царской) канцелярии и местного управления. Им принадлежала высшая военная и судебная власть. Они следили за соблюдением церемониала во дворце и т. д.
Обращает на себя внимание высокая централизация большинства хозяйственных функций, прежде всего распределения земель, податей и сбора недоимок. «Ему будут докладывать все дела,— говорится в списке из гробницы верховного сановника Тутмоса III — Рехмира.— Это он будет устанавливать границы каждой области, каждого пастбища, каждого храмового хозяйства, каждого владения... Это он будет назначать всех подлежащих назначению в судебное присутствие. К нему будут поступать из дворца все дела. Это он будет слушать каждый приказ. Это он будет допрашивать о недоимках каждого храмово-1 го хозяйства... Это он будет взимать подати в пользу... управлений»[10]. Из этой должностной инструкции, как и из многочисленных биографий вельмож, сохранившихся на стенах их гробниц, видна высокая централизация управления. В то же время для нее характерна нерасчлененность экономических и политических функций, неразделенность законодательной власти и исполнительной, военной и гражданской, религиозной и светской, административной и судебной. Нередко военачальники становятся гражданскими чиновниками, а государственные чиновники начинают выполнять функции военных. В древнеегипетском обществе главным было не разделение на военные и гражданские функции, а степень приближения к центральной власти. Благополучие отдельных представителей господствующего класса всецело зависело от их места и иерархии государственной власти, от той должности, которую им удалось получить, продвигаясь по служебной лестнице. Это наглядно видно из жизнеописания вельможи Уны (XXV — XXIV вв. до н.э.). За свою жизнь он сменил самые разнообразные должности при трех фараонах VI династии — Тети II, Пиопи I, Меренра I: « [Я был
43
юноша], опоясавшийся поясом [зрелости] при величестве Тети, причем должность моя была начальник дома шена (мастерские или амбары.— Авт.). Я был смотрителем дворцовых хентиу-ше (вероятно, арендаторы царских земель.— Авт.). ...Старейшина дворца при величестве Пио-пи. Его величество возвел меня в сан друга и смотрителя жрецов города при своей пирамиде. Когда должность моя была... его [величество назначил меня] судьей и устами Нехена (судейская должность.— Авт.), так как он полагался на меня больше, чем на любого другого своего слугу... Его величество посылал меня пятикратно водить [это] войско и усмирять страну бедуинов каждый раз, как они восставали... Когда я был дворцовым ачет (придворная должность или чин.— Авт.) и носителем сандалий [фараона], царь Верхнего и Нижнего Египта Меренра, мой господин, который да живет вечно, назначил меня местным князем и начальником Верхнего Египта от Элефантины на юге до Афродитопольской области на севере, так как я пользовался расположением его величества, так как был угоден его величеству, так как его величество полагался на меня»[11] и т.д.
В обществе, которое не знало свободной личности, где не существовало надежной гарантии частной собственности, чиновники приобретают особое значение. Представители государственной власти имеют прямые и дополнительные доходы от выполняемых ими должностных функций. Многие должности превращаются в своеобразную синекуру, обеспечивающую безбедное и беззаботное существование. Характерно, что в «Поучении Ахтоя, сына Дуауфа, своему сыну Пиопи» ничего не говорится о содержании выполняемых прямых должностных обязанностей, но говорится о привилегиях, независимости, почете. Любопытно отметить, что уже в период обучения (а оно начиналось с пятилетнего возраста и продолжалось 12 лет) знатные школьники получали звания и чины, еще не выполняя никаких обязанностей по службе.
О привилегиях должности писца говорится и в многочисленных школьных поучениях, дошедших до нас от эпохи Нового царства (папирусы Саллье I, Анастаси II — V и др.). И хотя научиться грамоте в Древнем Египте было нелегко, тем не менее эти усилия (утверждается в этих школьных поучениях) окупятся в дальнейшем сторицей. Поэтому последовательно и методично проводится мысль о том, чтобы будущий чиновник поменьше пьянствовал
44
и танцевал в период учебы, а был прилежным и послушным учеником [12].
Не случайно еще в Древнем царстве появляется специальное сочинение о том, как выбиться в люди,— своеобразное (древнеегипетское) пособие для будущего карьериста. Оно предусмотрительно сообщает, как следует вести себя с начальством, с равными по положению коллегами и подчиненными. Предусмотрен «кодекс поведения» не только на службе, но и в домашней обстановке, показывается, как следует вести себя с родными и близкими. Суть сочинения — воспитание толкового чиновника, умело приспосабливающегося к иерархической древнеегипетской государственной системе управления.
Важными документами социально-экономической мысли являются «Речения Ипусера» (дошедшие до нас в более поздней копии, ок. 1300 г. до н. э.) и «Пророчество Неферти» (также известное по копии ок. XV в. до н. э.). Они описывают социальный переворот, происшедший, по мнению большинства современных исследователей, в Первый переходный период. Характер описания не вызывает сомнений в том, что изображены реальные, имевшие место в действительности события. Ипусер, в частности, дает глубокую и образную характеристику этому перевороту: «...земля перевернулась, подобно гончарному кругу... простолюдины страны стали богатыми. Собственники богатств стали неимущими». Автор детально описывает разрушение централизованной системы управления, уничтожение податных деклараций, свитков законов судебной палаты и т. д. «Воистину: вскрыты архивы. Расхищены их податные декларации. Рабы стали владельцами рабов. Воистину: [чиновники] убиты. Взяты их документы. О как скорбно мне из-за бедствий этого времени!— причитает Ипусер.— Воистину: писцы по учету урожая, списки их уничтожены. Зерно Египта стало общим достоянием. Воистину: свитки законов судебной палаты выброшены, по ним ходят на перекрестках»[13].
Однако возникает вопрос: почему сообщение о событиях, имевших место в XXIII — XXI вв. до н. э., донесли до нас документы, написанные несколько веков спустя? Возникает естественный вопрос и о социально-классовой природе документов. В этой связи целесообразно обратить внимание на тех, кто наибольшим образом пострадал от описываемых событий. Чаще всего в роли пострадавших и «Речениях Ипусера» упоминаются «неджесы» и «серы»— представители совершенно определенного слоя
45
господствующего класса. Это служилые люди, чиновники государственного аппарата, которые больше всего пострадали от разрушения государственной централизованной машины. Характерно, что высшим выражением бедствий страны, описываемых во второй части «Речений Ипусера», является нарушение строгой регламентации хозяйства, отсутствие контроля за деятельностью непосредственных производителей и бездействие писца. «Смотрите: сильным [знатным] не [докладывается положение] народа. [Все] приближается к гибели. Смотрите: все ремесленники, они не работают. Похитили враги страны ее ремесла. [Смотрите: тот, который собрал] жатву, он не получает ее. Тот, который не пахал [для] себя, получает жатву. [Жатва] созревает, [но] о ней не доносит [никто]. Писец сидит [в своей канцелярии], руки его бездействуют в ней»[14].
Ненависть народных масс была умело направлена сепаратистской номовой аристократией против представителей централизованной власти. В союзе с внешними врагами Египта они сумели разбить централизованную государственную машину. В «Речениях Ипусера» и «Пророчестве Неферти», наоборот, всячески отстаивается идея единого древнеегипетского государства — надежной основы порядка в стране и стабильности доходов служилой администрации. «Речения Ипусера» не случайно заканчиваются призывами к уничтожению «врагов благородной столицы», к восстановлению религиозного культа и описанием будущего благополучия и военной мощи страны. Поэтому «Речения Ипусера» и «Пророчество Неферти» как произведения, восхваляющие идею централизма, были чрезвычайно популярны в среде чиновников.
В условиях разросшегося бюрократического аппарата, отсутствия надежного контроля за деятельностью каждого чиновника и нерасчлененности их функций неизбежны были коррупция и злоупотребление властью. Об этом наглядно свидетельствуют «Повесть о красноречивом жителе оазиса», «История пастуха» и др. Взяточничество и коррупция были настолько велики, что это нашло отражение в «Указе Хоремхеба»: «Я наставлял их по пути жизни и направил я их на правду. Мое наставление для них: «Не якшайтесь с другими, не берите взятку от другого... На что это похоже, чтобы один из вас якшался с другими? Пристало ли вам творить неправду против праведного!»»[15]. Однако одними благими указами, не подкрепленными никакими экономическими санкциями, искоренить это зло было невозможно.
46
3. Представления египтян о частной собственности, товарно-денежных отношениях и рабстве
Уже в Древнем царстве наряду с царско-храмовым комплексом существовали хозяйства вельмож, занимавших высокие должности в государственном аппарате. Большое вельможное хозяйство включало в себя главную усадьбу, а также ряд владений, разбросанных по всей территории страны. Его обслуживали работники, получавшие довольствие и другие средства существования со складов господина. Вельможное хозяйство состояло из личного хозяйства и хозяйства, которым вельможа владел по должности. Именно оно составляло основу его благосостояния. Поэтому древнеегипетское понятие «собственность» (джет) включало не только предметы, находящиеся в личной собственности, но и те, которыми египтянин мог пользоваться или владеть благодаря своей службе. Необходимо отметить, что даже государственную собственность египтяне рассматривали не как личную собственность фараона, а как своеобразное должностное владение царя, как государственное достояние.
Понятие «собственность» возникло в Древнем Египте далеко не сразу. Первоначально, в эпоху Древнего царства, оно употреблялось не для обозначения отношений собственности как таковых, а для выражения принадлежности более общего порядка, в смысле пользования вещью определенным человеком. Важно отметить, что понятия частного пользования, владения и собственности складывались на базе государственной собственности и противопоставления ей.
Источники позволяют проследить соотношение государственной и частной собственности в отдельные периоды существования древнеегипетского общества. Было бы ошибкой представлять этот процесс как однолинейный: постепенное и последовательное сокращение государственной формы собственности за счет частной собственности должностных лиц. Как правило, расширение частной собственности за счет государственной осуществлялось в периоды ослабления центральной власти. Наоборот, в ходе нового усиления централизации нередко происходило поглощение частной собственности собственностью государственной.
Несомненно одно: в эпоху Нового царства существует уже довольно сложная процедура доказательства прав мастной собственности на тот или иной объект. Об этом свидетельствуют материалы из Дер-эль-Медины,
47
относящиеся ко второй половине II тыс. до н. э. Важно то, что эти материалы отражают экономическую деятельность царских ремесленников (мастеров) и земледельцев — непосредственных производителей материальных благ в древнеегипетском обществе.
В состав должностного владения древнеегипетских мастеров входили: постоянный дом в поселке, временное жилище в Долине Царей, гробница, место для отдыха (беседка?) и кладовая. Должностное владение могло перейти по наследству лишь в случае назначения сына на соответствующую должность. Естественно, что многие стремились превратить свои должностные владения, которыми они нередко пользовались из поколения в поколение, в собственность. Однако это удавалось далеко не всегда. Для того чтобы тот или иной предмет стал личной (частной) собственностью, необходимо было выполнение следующих условий. Во-первых, чтобы он был сделан своими руками и в свободное от служебных обязанностей время, в период, когда мастер не работал над сооружением царских объектов (в нерабочее время). Во-вторых, необходимо было доказать, что предмет (постройка, гробница) был сделан из собственного материала (а не из сырья, полученного с царских складов), и, причем собственными, а не принадлежащими царю орудиями труда. В-третьих, и это прежде всего касалось различных строений, что сооруженный объект находится не на царской, а на собственной или ничьей земле [16].
Таким образом, мы видим, что древнеегипетской экономической мыслью была выработана довольно стройная система взглядов не только на то, как вести сложное государственное хозяйство, обеспечивая его рабочей силой, средствами производства, а работников — продовольствием, но и на то, как преследовать расхитителей государственного имущества.
Экономические вопросы ведения частного хозяйства и организации рабского труда не были детально разработаны в эпоху Древнего и Среднего царств в силу неразвитости рабовладельческого уклада. По мере развития товарно-денежных отношений рабство находит все большее отражение в древнеегипетских документах, особенно начиная с эпохи Нового царства. В них говорится о купле-продаже рабов, найме рабов, отпуске их на волю, а также о преследовании беглых рабов. В документах, рассказывающих о покупке рабов, акцент делается на доказательстве
48
того факта, что рабы приобретены в оплату за продукты, созданные самим покупателем.
Древнеегипетское хозяйство было в основном натуральным. Для ведения государственного (царско-храмового) хозяйства деньги были не нужны, поэтому меновая торговля возникает прежде всего между отдельными производителями. Уже со времен Древнего царства известны случаи продажи движимого и недвижимого имущества и рабов. В древнейшем Египте преобладала меновая торговля. Постепенно отдельные товары стали фигурировать в торговле чаще других. В качестве наиболее распространенных эквивалентов сначала выступают зерно (ячмень, эммер) и медь, а позже — серебро. Исследование голландским ученым Й.Янсеном товарных цен эпохи Рамессидов (XIV — XI вв. до н. э.) показало, что стоимость товаров, как правило, выражалась в меди (72 %), зерне (15 %) и серебре (12 %). Лишь в период Позднего царства серебро в Египте становится всеобщим эквивалентом.
Дальнейшее развитие товарно-денежных отношений и рабства приводит к тому, что нередко выплатой долга служила отдача внаем (обычно на несколько дней) рабов или рабынь. Об этом, в частности, говорят документы из архива пастуха Дома Аменхотепа III Меси [17]. Однако высокая плата за наем раба (за месяц она достигала обычно средней рыночной цены раба) препятствовала широкому Развитию такого рода отношений. А «чем незначительнее та роль, которую в общественном воспроизводстве играет обращение,— писал К. Маркс в «Капитале»,— тем больше расцветает ростовщичество»[18]. Справедливость этих слов К. Маркса наглядно подтверждают документы эпохи Нового царства и Позднего периода, раскрывающие условия функционирования капитала, приносящего проценты. Долговые обязательства заключались как в натуральной, так и в денежной форме. Долг возвращался в размере в 1,5—2 раза превышающем ссуду. Приведем типичное долговое обязательство. Оно относится к XXII династии |(Х—VIII вв. до н. э.): «(Дата) Год 13,1 месяц шему, день 11 *. (Условия займа) Педихонсу, сын Джедхонсуифанха, сказал жрецу Амона, начальнику сокровищницы фараона Анхефенхонсу, сыну Наутаифнахта: «Ты ссужаешь мне
_____________________________
* Летосчисление в Древнем Египте велось по царствованиям фараонов, а сельскохозяйственный год делился египтянами на три части: ахет (половодье), перет (всходы) и шему (засуха) —по четыре месяца в каждой.
_____________________________
49
5 дебен * серебра из [сокро] вищницы [бога] Хоршефи. Я верну тебе их 10 [в] 14 году, первом месяце шему, 11 день, не споря с тобой ни одним словом» (Имя нотариуса) Учинена (буквально: «из рук» — Авт.) изготовителем документов, писцом Горсаиси, сыном Джедумонтуифанха, сыном Оефенмут (ниже идет перечень имен семи свидетелей займа)»[19]. Данное обязательство свидетельствует о том, что долг в 455 г серебра будет возвращен ровно через год в двукратном размере (910 г), т. е. норма процента составляет 100 %. За каждый просроченный месяц в Древнем Египте добавлялось обычно еще 10 %. Нередко обеспечением таких займов служило имущество должника (его зерно, скот, рабы, поле, серебро и т. д.) В случае его смерти долг должны были уплатить наследники. Высокая норма процента (50—100 %) и достаточно жесткие условия предоставления ссуды свидетельствуют о неразвитости обращения и господстве натурального хозяйства в стране фараонов в этот Поздний период. Действительно, «ростовщический капитал развивается тем больше,— пишет К. Маркс,— чем больше производство данной страны в массе своей остается натуральным, следовательно, ограничивается потребительной стоимостью»[20].
Подведем итоги. В древнеегипетской литературе нашли отражение многие вопросы организации и управления государственным хозяйством Периодически проводились переписи населения с учетом возрастных и профессиональных особенностей, составлялись земельные кадастры, осуществлялся расчет материальных и трудовых ресурсов, необходимых для грандиозного ирригационного и культового строительства. Благодаря налаженной системе планирования труда, оперативному перераспределению трудовых ресурсов стало возможным функционирование сложной системы государственного хозяйства. Была создана сложнейшая бассейновая система ирригации, значительные оросительные сооружения, построены грандиозные храмы и величественные пирамиды, которые греки причислили к величайшему из чудес света. В то же время этот огромный производственный потенциал, использовавшийся «для обслуживания» заупокойного мира, не способствовал дальнейшему экономическому развитию страны.
Важным достижением духовной культуры Египта было накопление и передача общих и специальных знаний,
_____________________________
* Дебен =91 г
_____________________________
50
профессионального мастерства, производственного опыта. Однако мелочная государственная регламентация деятельности, преклонение мастеров перед каноном с течением времени стали главным препятствием для творческого труда. Фискальные интересы государства мешали повышению роли частной инициативы, индивидуальной заинтересованности в качестве, количестве и результатах труда. Чинопочитание, зависимость от больших и малых начальников препятствовали развитию личности непосредственного производителя. Высокая централизация хозяйства тормозила разработку экономических вопросов частного хозяйства и товарно-денежных отношений. Организация рабского труда не получила значительного развития в древнеегипетской экономической мысли
Глава 2
ПЕРЕДНЯЯ АЗИЯ
Одним из древнейших очагов цивилизации является плодородная долина двух рек — Тигра и Евфрата — Двуречье, названное греками Месопотамией В VII — IV тыс. до н. э. здесь шло разложение первобытнообщинного строя, возникало раннеклассовое общество. В отличие от Египта Передняя Азия представляла собой конгломерат непрочных государственных образований, враждовавших между собой и нередко становившихся жертвами соседних кочевых племен. Имеющиеся в настоящее время источники не позволяют проанализировать экономическую мысль всех этих государственных образований с одинаковой степенью глубины и полноты. Поэтому it данной главе мы остановимся на характеристике наиболее известных памятников. К их числу, безусловно, относятся многочисленные документы хозяйственной отчетности Древней Месопотамии, законы Вавилонии, Хеттской державы и Ассирии, а также Ветхий завет Библии.
1. Древний Шумер: учет как основа организации
государственного хозяйства
С начала III тыс. до н. э. появляются первые юрода-государства в Шумере (Урук, Киш, Эреду, Лагаш, Ур, Шуруппак, Умма, Исин, Ниппур, Ларса и др.). Позднее происходит возвышение Аккада и образование первого
51
крупного государства (XXIV — XXII вв. до н. э.), которое, однако, просуществовало сравнительно недолго и пало под натиском кочевников-кутиев. Но и их власть оказалась непрочной. В конце XXII в. до н. э. возникает новое Шумеро-Аккадское царство с центром в Уре (III
династия Ура).
Основным условием земледелия в Древней Месопотамии являлась ирригация. Работы по созданию и очистке каналов требовали больших, коллективных усилий. Если в Древнем Египте разливы Нила происходили ежегодно примерно в одно и то же время, и их последствия можно было более или менее точно предсказать, то разливы Тигра и Евфрата происходили нередко внезапно, нанося большой урон. Опасность непредсказуемых разливов усиливали морские приливы, возникающие под влиянием ветра с Персидского залива. Не случайно именно в Древней Месопотамии возникли истоки библейской легенды о «всемирном потопе». Справиться с разбушевавшейся стихией древние люди могли, лишь объединив свои усилия. Поэтому одной из материальных основ государственной власти в Древней Месопотамии было регулирование водоснабжения. Все население страны привлекалось к общественным работам по созданию и очистке каналов. Налаженная система ирригации способствовала получению высоких урожаев, обеспечивала накопление прибавочного продукта в руках господствующего класса.
Центрами социально-экономической и общественно-политической жизни шумерских общин в III тыс. до н. э. являлись храмы, в которых и сосредоточивалась основная масса прибавочного продукта. В каждом городе-государстве был храм, посвященный главному богу. Наряду с главным храмом города-государства существовали храмы супруги главного бога, их детей и других богов, так или иначе связанных с главным богом. В результате труда зависимого от храма населения в храме накапливался резервный фонд, который нередко использовался для обмена на металл, камень, строительный лес. Постепенно храмовые земли отделяются от общинных земель. Храм становится крупным земельным собственником, центром ремесленного производства, организатором ирригационных
работ.
Храмовая земля состояла из трех частей. Ее первую часть составляли земли, обрабатываемые рабами, разорившимися общинниками и другими зависимыми от храма людьми, которым за работу выдавалось натуральное
52
довольствие. Доходы с этой земли шли на нужды культа и храма. Вторую часть образовывали служебные наделы, являвшиеся своеобразной платой должностным лицам храма, ремесленникам и обслуживающему персоналу. Они владели этой землей без права отчуждения и наследования. Наконец, третью часть составляли земли, сдаваемые в издольную аренду за сравнительно невысокую плату. Обычно она не превышала1/5 урожая.
С укреплением государственной власти главной формой становится хозяйство верховного жреца и правителя города-государства — энси. Он руководит строительством ирригационных сооружений и храмов, организует работы во всем храмовом комплексе, осуществляет сбор налогов, утверждает отчеты по всем видам деятельности, является главнокомандующим. Более высокий уровень объединения храмовых хозяйств был достигнут при III династии Ура (конец XXII — начало XX в. до н. э.). В это время государственное хозяйство включает не только царское хозяйство столицы государства, но и энсиальное хозяйство местных центров. Отдельные энсиальные хозяйства являлись по существу филиалами единого государственного хозяйства. Многие храмовые хозяйства попадают в прямую зависимость от государственного.
Современный исследователь Древней Месопотамии располагает письменными источниками четырех видов: хозяйственными архивами, памятниками древнейшего законодательства, дипломатическими документами и текстами исторического содержания (надписями летописного характера и т.п.). Для анализа экономической мысли Древней Месопотамии III тыс. до н. э. наибольшее значение имеет первая группа.
Хозяйственные архивы Урука, Джемдет-Насра, Ура, Лагаша, Гирсу, Шуруппака позволяют проследить основные этапы развития храмового, энсиального и государственного хозяйств. Они содержат в себе прежде всего многочисленные документы хозяйственной отчетности. Хотя каждый документ несет весьма скромную и ограниченную информацию, тем не менее, взятые в целом, они позволяют г определенной точностью восстановить механизм функционирования экономического строя.
В рамках государственного хозяйства велся тщательный учет рабочей силы и средств производства. Периодически производились обмеры обрабатываемых полей, что находило отражение в специальных земельных кадастрах, в которых указывался не только перечень полей, но и
53
качество обрабатываемой земли, а также особенности ее местоположения. Рабочая сила также оценивалась с точки зрения ее качества и количества. В частности, выделялись работники полной и половинной силы, а в Ниппуре и Пуприждагане, как показал академик А. И. Тюменев, встречаются даже работники, которых оценивают в 1, 2/3, 1/2, 1/3 и 1/6 рабочей силы [1]. В государственном и храмовых хозяйствах эксплуатировался труд зависимых и рабов. Кроме того, помимо труда постоянных работников (зависимых и рабов) в государственном и храмовых хозяйствах применялся наемный труд. Объем выполненных работ исчислялся в человеко-днях.
В хозяйственных документах отражалось также движение материальных ценностей — средств производства и предметов потребления (выдача сырья, инструментов, поступление готовой продукции). Кроме этого осуществлялся ежемесячный и ежегодный учет хранящихся на центральном и местном складах материальных ресурсов. Выдача продовольствия, прежде всего зерна, храмовому персоналу производилась регулярно — раз в месяц. Периодически выдавались другие виды продовольствия (рыба, хлеб, растительное масло, финики, пиво и другие напитки), а также ткань или шерсть (на одежду) и даже небольшое количество денег (серебра).
Такое громоздкое государственное хозяйство просуществовало сравнительно недолго. С падением III династии Ура оно исчезло совсем. Однако крах жесткоцентрализованной системы организации государственного хозяйства не означал полного прекращения вмешательства государства в экономическую жизнь страны. Оно проявляется в форме высшего государственного контроля и регламентации за деятельностью непосредственных производителей. Эти новые формы получили свое классическое выражение в законах Старовавилонского царства (XIX — XVI вв. до н.э.).
2. Старовавилонское царство: формы государственного контроля экономической деятельности населения
Ликвидация крупного государственного хозяйства и раздача царско-храмовых земель (в качестве должностного пожалования либо для неотчуждаемой аренды царскими людьми) способствовала укреплению
54
частной собственности, распространению аренды и субаренды. Общинники все в большей мере втягиваются в товарный обмен. Некоторые из них попадают в сети ростовщиков, разоряются и становятся рабами. Возникает достаточно многочисленный слой неполноправных (зависимых) людей. Он пополняется за счет военнопленных и разорившихся свободных общинников. Все острее становится необходимость государственного регулирования частноправовых отношений с целью защиты свободных общинников от ростовщиков (охраны их собственности, законодательного оформления условий торговли, аренды, найма и т. д.). Были предприняты попытки решить эти задачи с помощью законодательства. С точки зрения экономической мысли наибольший интерес представляют законы царя Эшнунны (XX в. до н. э.), законы Липит-Иштара (XX—XIX вв. до н. э.) и законы Хаммурапи (XVIII в. до н. э.).
Текст законов из Эшнунны начинается установлением твердых цен на основные продукты: «1 гур (мера объема, равная, по одним данным, 300, по другим — 252,6 л.— Авт.) ячменя [должен продаваться] за 1 сикль (8,4 г.— Авт.) серебра... 3 ка (1 ка равен 0,84 л.— Авт.) первосортного масла [должно продаваться] за 1 сикль серебра. 1 сут (5 л, по другим данным — 8,4 л.— Авт.) и 2 ка кунжутного масла [должны продаваться] за 1 сикль серебра...»2 и т. д. и т. п. В первом параграфе устанавливаются цены на ячмень, масло, шерсть, соль, медь и другое в серебре (продукты берутся в таком объеме, чтобы стоимость их равнялась 1 сиклю); во втором параграфе даются цены на различные виды масла в ячмене. Таким образом, в качестве основного всеобщего эквивалента выступает серебро, в качестве дополнительного — ячмень. Причем между этими эквивалентами устанавливается строгое соответствие. Не случайно первой является цена ячменя, выраженная в серебре (§ 1). Утверждение твердых цен позволяет составителям законов определить уровень наемной и арендной платы, размеры штрафов (§ 3—11, М и др.), норму процента (§ 18а), плату за воспитание, хранение и т. д. Норма процента составляла 20% годовых и серебре и З3 1/3% в зерне. Напомним, что в Древнем Египте даже более позднего времени (X—VIII вв. до н. э.) норма ростовщического процента нередко достигала 100% (см. гл. 1). Более скромная норма процента в Старой Вавилонии не только свидетельствует о вмешательстве государства в хозяйственную жизнь страны, но и
55
отражает более развитый характер товарно-денежных отношений. Древнеегипетская экономика, несомненно, в большей степени, чем ближневосточная, была натуральной. Таким образом, перед нами не просто акт произвола нового царя, а попытка увязать платные услуги в соответствии с ценами, установленными на основные товары.
Законы из Эшнунны допускают и продажу недвижимости. Тем не менее они предусматривают преимущественное право покупки дома со стороны предыдущего владельца в случае повторной продажи его (§ 39). Эта статья свидетельствует о сохранении традиционных, полупервобытных представлений об особом характере связи между собственником и собственностью[3].
Наибольшую известность приобрел сборник законов, подготовленный при шестом царе I вавилонской династии — Хаммурапи (1792—1750 до н. э.). Он не только воспроизвел ряд более древних правовых норм, но и стремился упорядочить социально-экономические отношения, сложившиеся к XVIII столетию до н. э. в Древней Месопотамии.
Законы Хаммурапи высечены на черном базальтовом столбе, в верхней части которого изображен бог Солнца и справедливости Шамаш, вручающий законы царю Хаммурапи. Текст законов состоит из введения, основной части, включающей, согласно принятой ныне классификации, 282 статьи, и заключения. На первый взгляд он кажется бессистемным сборником отдельных судебных казусов. Действительно, для большинства его статей характерна недостаточно абстрактная форма, многие из них носят частный характер. К тому же в сборнике не проводится четкого разделения частного и публичного права, уголовных и гражданских дел. Тем не менее говорить об отсутствии какой-либо системы нельзя. Другое дело, что в основу этой системы положен непривычный для нас ассоциативный принцип построения. Одна тема как бы незаметно переходит в другую[4].
Хотя законы Хаммурапи не отражают всего многообразия правоотношений в старовавилонском обществе (например, в них отсутствуют статьи о налогах и сборах, о политических и религиозных преступлениях граждан, об умышленном убийстве и т. д.), тем не менее они являются подлинной энциклопедией жизни жителей Вавилонии XVIII в. до н. э. В них отражены реальные случаи отношений между людьми во всей их конкретности и своеобразии.
56
Наиболее интересными для характеристики экономической мысли жителей Месопотамии XVIII столетия до н.э. следует признать группы статей, в которых рассматриваются вопросы защиты собственности вавилонских граждан, аренды, ростовщичества и найма.
Главным лейтмотивом законов является защита собственности граждан Вавилона, или, как демагогически говорится во введении к законам, создание условий, при которых бы «сильный не притеснял слабого». При этом особое внимание уделяется защите собственности дворца и храма, а также вавилонских граждан и государственных служащих, прежде всего воинов: редум и баирум (§ 26— 41). Законы Хаммурапи запрещают продажу их наделов, как и вообще служебных наделов. «Поле, дом и сад, принадлежащие редуму, баируму или плательщику дохода,— творится в § 36,— не могут быть проданы за серебро»[5]. Более того, вавилонские граждане, будучи куплены в качестве рабов за пределами своей страны, обретают свободу по возвращении на родину (§ 280).
Большая группа законов направлена против произвола ростовщиков (§ 66—96 и др.). В случае неурожая разрешалось продление долга на один год (без уплаты дополнительных процентов) (§ 48). Законы Хаммурапи запрещают ростовщикам самим, без разрешения должника, забирать урожай в счет уплаты долга (§ 113). Они строго регламентируют норму процента в денежной (20 %) и натуральной (ЗЗ 1/3 %) формах (§ 51).
В кодексе Хаммурапи предусмотрено даже наказание ростовщиков (в том числе и в законодательном порядке) зa плохое обращение с заложником (§ 116). Однако главным фактором, препятствующим широкому развитию ростовщичества, было ограничение долгового рабства фемя годами. «Если долг одолел человека и он продал за серебро его жену, его сына и его дочь или отдал их в кабалу,— говорится в § 117,— [то] три года они должны обслуживать дом их покупателя или их закабалителя, в четвертом году им должна быть предоставлена свобода» [6]. Непоследовательный характер законодательства против ростовщичества выражается, однако, в том, что освобождение должника не предусматривает наделение pro средствами производства или существования. Не имея никаких средств, освобожденный должник должен был снова обращаться к ростовщику.
Законы Хаммурапи составлены с учетом трех категорий населения: полноправных свободных граждан
57
(авилум), неполноправных свободных (мушкенум) и рабов. Классовый характер кодекса проявляется в том, что за один и тот же проступок для этих категорий установлены разные меры наказания: наименьшие — для свободных, наибольшие — для рабов (§ 196—208, 221—223 и др.). В рамках класса свободных также существует градация: на высших по положению и низших (§ 202). Необходимо, однако, обратить внимание не только на социальное неравенство, конкретные проявления которого отразились в законодательстве, но и на то обстоятельство, что мушкенум и рабы также обладали определенными правами. Мушкенум, в частности, могли иметь свое хозяйство, рабов и т. д. Рабы имели семью, разрешались браки свободных с рабынями и дворцовых рабов и рабов мушкенумов со свободными, причем их дети признавались свободными. Более того, оговаривались случаи, когда дети, появившиеся у свободного от рабыни, могут быть признаны законными наследниками движимого имущества наряду с родившимися от свободной женщины (§ 170). Сохранение элементов правоспособности у рабов свидетельствует о недостаточно высоком уровне развития рабовладения.
Большое внимание в законах Хаммурапи уделяется регулированию отношений найма. Рассматриваются самые разнообразные его формы (§ 215—277), и даже регламентируется размер оплаты за наемный труд (§ 274). В то же время, как и более ранние памятники законодательства, законы Хаммурапи не проводят различий между наймом людей и наймом движимого имущества.
Таким образом, в законах Старовавилонского царства предусмотрены различные формы государственного регулирования и контроля экономической деятельности населения. Развитие товарно-денежных отношений допускается в таких пределах, которые ограничивают процессы массового разорения свободных граждан, а также ставится надежный заслон на пути отчуждения недвижимой собственности царских служащих и работников. Однако защита частной собственности населения была в конечном счете не целью, а средством. Основной задачей являлось всемерное усиление экономической власти государства. Не следует преувеличивать и степень воздействия законодательства на ход реальных экономических процессов. В настоящее время трудно судить о том, насколько последовательно законы Хаммурапи проводились в жизнь. Кодекс Хаммурапи представлял из себя скорее всего свод идеальных рекомендаций, а не практическое пособие
58
каждого судьи, требовавшее от него строгого и неукоснительного выполнения всех его статей.
Тем не менее законодательство Старовавилонского царства оказало большое влияние на экономическую и правовую мысль других стран Передней Азии, прежде всего на законодательство Хеттского государства, Ассирии и Палестины
3. Хеттское общество: государственная регламентация экономической жизни страны
В XVIII в. до н. э. в восточной части Малой Азии возникает объединение хеттских племен — Хеттское государство. Главной отраслью их хозяйства было скотоводство, а особое значение имели овцеводство и коневодство. Земледелие (в том числе с применением искусственного орошения в долинах рек) играло подчиненную роль. В Хеттском государстве добывалось серебро, свинец, медь и железо, делали бронзовые и железные орудия труда и оружие. Верховным собственником всей земли считался царь, хотя сами царские владения составляли лишь часть территории страны. Основной формой царского хозяйства были религиозно-хозяйственные комплексы, возникшие вокруг «каменных домов» (т. е. склепов умерших царей). Укрепление царского хозяйства наблюдается в древнехеттский (XVIII—XVI вв. до н. э.) и особенно в новохеттский период (XIV— начало XII в. до н. э.), когда эти хозяйства поглощают храмовые хозяйства, существовавшие до этого изолированно от него.
Важнейшим памятником экономической мысли является свод хеттских законов (XVI в. до н. э.). Хеттское законодательство складывалось под большим влиянием Древней Вавилонии, тем не менее, хеттский кодекс заметно отличается от законов Хаммурапи как своей структурой, так и более дробной, более тщательной разработкой многих собственно экономических вопросов. В частности, в судебнике содержится развернутая характеристика государственных повинностей, которые несло основное население страны, большое внимание уделяется вопросам регламентации условий торговли, найма, фиксации товарных цен. В то же время вопросы, связанные с ростовщичеством, детально разработанные в кодексе Хаммурапи, не получили здесь такого отражения.
Если в законах Хаммурапи практически отсутствовала характеристика обязанностей земледельцев и ремесленников
59
перед государством, то в хеттских законах им посвящено несколько специальных параграфов (39—41, 46— 56, 112). Все население страны выполняло определенные повинности перед государством. «Если житель селения,— читаем мы в § 39,— завладеет полями другого [человека], [то] он должен нести повинность, [связанную с обладанием этими полями]. Если [эти] поля он оставит в запустении, то другой [человек] может взять поля [себе], но он не может продать их»[7]. Обладание земельной собственностью было связано с выполнением определенных повинностей, а несение повинностей являлось непременным условием владения наделом. Государство запрещало продажу земли, хотя земля могла переходить другим лицам при условии несения повинностей. Такое положение распространялось также на ремесленников и их помощников (§ 40).
Бегство налогоплательщика влекло за собой необходимость обработки поля и уплаты соответствующего налога жителями данного поселения. Кроме того, за царем оставалось право заселять пустующие земли людьми из числа военнопленных при условии, что они будут выполнять соответствующие обязанности. Это предусматривает и § 112 с тем лишь уточнением, что военнопленный начинает платить повинности с четвертого года. Первые три года составляют льготный период, необходимый, видимо, для организации собственного хозяйства.
Повинности определялись характером надела. Поэтому при дарении земли и ее покупке на нового владельца распространялись повинности, связанные с этим участком земли (§ 46—56) Характер повинностей определялся царем, он же обладал правом подарить землю, освободив от несения повинностей (§ 47). Существование такой практики подтверждают «иммунитетные грамоты» и царские дарственные на землю
Хеттскими законами предусмотрена широкая регламентация условий купли и найма (§ 145—165). Кроме этого значительное число статей посвящено фиксации конкретных цен движимого и недвижимого имущества. Законодательство устанавливает твердые цены на различные виды скота, мяса, продуктов питания, одежды, тканей и даже земли (§ 176 Б—186). Мы видим, что в хеттском обществе существует денежная форма стоимости и в качестве основного всеобщего эквивалента выступает серебро (§ 176 Б — 185 А). Масштабом цен является заимствованная из Древней Месопотамии денежная
60
единица — сикль серебра. Наряду с серебром сохраняется еще и такой эквивалент, как овца. В отдельных случаях, в частности при продаже мяса, в качестве всеобщего эквивалента выступает овца (§ 185 Б— 186), цена которой, согласно хеттскому законодательству, равнялась 1 сиклю серебра (§ 179). Сохранение второго эквивалента свидетельствует о пережитках развернутой формы стоимости. В законодательстве определены также размеры платы за обучение профессиям плотника, кузнеца, ткача, кожевника и валяльщика (§ 200 Б).
Хеттские законы являются важным источником и для характеристики социально-экономической структуры общества. Они свидетельствуют о сохранении круговой поруки не только в рамках большой патриархальной семьи, но и в рамках сельской общины. За совершенное преступление несли ответственность как общинник, так и то объединение, к которому он принадлежал (§ 49) В хеттском обществе существовали рабы. Часть из них (военнопленные) пополняла ряды войска, получая при этом земельные наделы (§40, 112). Другая часть, из числа покоренного мирного населения, становилась рабами, труд которых использовался главным образом в царском (§ 52) и храмовом хозяйствах. О социальном неравенстве свидетельствует, например, факт различной ответственности за совершенное преступление свободным и рабом (§ 1—4, 7—8, 11 —18 и др.). В то же время рабы обладали некоторыми правами. В частности, допускались браки свободных и рабов (§ 31—32), т е предполагалось, что раб может дать выкуп за свободную женщину (§ 34) и даже за свободного юношу, если возьмет его в качестве зятя §36).
Таким образом, мы видим, что хеттское законодательство сделало дальнейший шаг к еще большей регламентации экономической жизни населения, подчинив его целям создания военной монархии. Государство с рациональной деловитостью и мелочной заботливостью пресекает становление частной собственности, определяя строгие границы для развития товарно-денежных отношений. Регламентация цен, с одной стороны, отражает неразвитость товарно-денежных отношений, фиксирует давно сложившиеся натуральные пропорции обмена, с другой — препятствует стихийному развитию рыночного механизма. К сожалению, мы не располагаем данными, позволяющими судить о том, насколько объявленные цены соблюдались в повседневной практике Ясно одно, что возникающие
61
экономические проблемы Хеттское государство пытается решить главным образом административным путем. Об этом же свидетельствуют дошедшие до нас своеобразные служебные инструкции, которыми должны были руководствоваться царские чиновники («господа», «главные» и т. д.)[8]. В то же время отсутствовали попытки объединить страну с помощью экономических мер. Вопросы экономического управления страной также не получили необходимого развития в хеттской литературе. Новый шаг в этой области был сделан создателями Великой ассирийской державы.
4. Ассирия: вопросы управления военной державой
Возникнув еще в III тыс. до н. э., ассирийское государство прошло долгий путь исторического развития, в рамках которого для нас наибольший интерес представляют среднеассирийский (XV — XI вв. до н.э.) и новоассирийский (X — VII вв. до н.э.) периоды.
Ведущей отраслью хозяйства в Ассирии было земледелие. Искусственное орошение здесь играло более скромную роль, чем в Вавилонии. Тем не менее жители страны использовали периодические разливы Тигра, прокладывали каналы для орошения полей, садов и огородов. Большое значение имела транзитная торговля, так как Ассирия находилась на пересечении важнейших торговых путей. Ассирийские купцы вели активную торговлю с соседними народами, о чем свидетельствует «Торговый устав» мало-азийской фактории купцов в Канише (XIX в. до н.э.).
Власть ассирийских царей постепенно усиливалась. На царские решения первоначально оказывали сильное влияние жреческая верхушка и военная аристократия, а позднее и бюрократический аппарат. Характерно, что сред-неассирийские законы (XV — XIV вв. до н. э.) являются не судебником царя, как кодекс Хаммурапи, а волеизъявлением общины города Ашшура. До нас дошли 14 таблиц и фрагментов с текстами законов. То, что сохранилось,— это главным образом семейное право (табл. А, § 1 — 59), закрепляющее неограниченную патриархальную власть мужа внутри семьи. Да и в целом наказания, предусмотренные законами, отличались чрезвычайной жестокостью.