ГЛАВА 7

ДЕРЕВНИ И СЕЛА МОЕЙ РОДИНЫ

ЧТО НИ ГОРУШКА — ТАМ И ДЕРЕВУШКА

      Порадовало меня сообщение, что в Усть-Кубенском районе создается летопись утраченных деревень и сел, а также нынешних населенных пунктов. Возвращается к нам историческая память, и этот интерес, надеюсь, необратим. К нему даже подключился небезызвестный институт «Открытое общество» (Фонд Сороса) с проектом «Малая родина: история и традиция». На деньги финансового спекулянта проводятся мероприятия в Новгородской и Псковской областях. Уж не знаю, зачем Фонду Сороса, известному, в частности, и тем, что он спонсировал выпуск учебников по русской истории, в которых она подавалась как сплошной мрак и невежество русских людей с рабской философией, изучение древних сел и деревень (не ради ли экзотики?)*[* В настоящий момент Фонд Сороса изгнан из России], но мне ближе конкурс по Интернету веб-сайтов исследовательских работ школ Иркутской области «Исторические памятники моей малой родины». Если бы подобный конкурс догадались провести в Вологодском районе, куда входит Кубеноозерье, то мне бы, наверно, не пришлось искать по библиотекам Москвы многие сведения, зачастую отрывочные, о прошлом нашего края.
      Вологодский уезд считался самым крупным населенным уездом на северо-западе Российского государства. На северных рубежах страны был создан форпост для дальнейшего освоения гигантских пространств Поморья, Урала и Сибири. Отсюда вышли известные нам землепроходцы и первооткрыватели новых территорией, благодаря которым Россия стала тем государством в географических границах, с людским потенциалом, природными ископаемыми и промышленной мощью, каковой она сегодня еще является. Уверен, не будь первоначального заселения и культурной колонизации Вологодского северо-запада, наш «прыжок» в Сибирь задержался бы на неопределенное время. «Берега Кубенского озера, — утверждает археолог А.В. Суворов, — были заселены достаточно плотно уже в конце X — начале XIII вв.». Крошечное, провинциальное Московское удельное княжество с его постепенным возвышением одним из первых осознало значение северо-западных земель и в стратегическом, и в торговом, и в промысловом плане. Экспансия Ивана Даниловича Калиты на территории за шестьсот-семьсот километров от Москвы показала, что «московский выбор» был сделан еще в начале XIV в. Именно туда, в глубь земель Великого Новгорода, пробив его вологодскую «крышу», начал взрастать русский государственный богатырь, который, по народной загадке, лежал, как брус, через всю Русь, а когда встал, то до неба достал.
      До 60-х гг. XVI в. земля в Вологодском уезде принадлежала черносошным (государственным) крестьянам и монастырям. Шесть веков она расчищалась, обрабатывалась и засеивалась свободным трудом многих поколений. Пейзаж, который мы сегодня видим, буквально создан русским крестьянством. С введением Иваном Грозным опричнины в уезде увеличивается доля дворцовых и поместных земель.
      Север любит традицию, он консервативен, воспитан на древней культуре и почитает старые правила. Даже административно-территориальное деление, несмотря на периодические реформы, идущие из Центра, сохраняло черты земельной преемственности, определенности в границах. Вологодский уезд здесь наиболее показателен. Исторически, со «старины» он делился на две половины — Первую и Заозерскую. Первая половина делилась на волости, часть из которых находилась на юго-западном берегу Кубенского озера: Кубенская, Воздвиженская, Сямская и другие. Заозерская половина первоначально делилась на трети, а внутри третей также на волости. Внутриволостное деление было разнообразным и не подчинялось одному стандарту. Многое, если не все шло от церковной топонимии. Сельские приходы административно разграничивали территорию. «В крае, — пишет профессор А.В. Камкин, — где почти не было крупных городов, а к XVI в. и боярско-дворянских гнезд, приходская сеть Севера была, таким образом, порождением народной воли, благословляемой церковной властью» (Камкин. С. 9).
      Показателен Усть-Кубенский район, центр исторического Заозерья. Он славится древними сельскими поселениями. Если средневековую Русь скандинавы называли Gardariki («Царством городов»), то по аналогии Заозерье можно назвать «Царством деревень». В докончании (договоре) от 19 июня 1447 г. «молодшего брата» князя Михаила Андреевича Верейского с великим князем Василием Васильевием Темным о разделе между ними земель, отнятых московским правителем у князей Заозерских, говорится: «...дал ми еси в вотчину и в удел половину Заозерья, вотчины Заозерских князей половина, и с селы, и со всем тем, как было за отчичи за князьями, да к той половине придал ми еси, господине, ис своей половины того же Заозерья сто деревень...» (Духовные и договорные грамоты... С. 128.) Выходит, что к своим деревням Михаил Андреевич прибавил еще сотню деревушек из половины великого князя.
      Они, эти деревни, конечно, были небольшие, малодворки — два, три или чуть больше дворов, но невольно поражает освоенность края: ведь, где деревни, там и земледельческие делянки и выпасы, пожни и езы на речках, и многое другое, что необходимо для хозяйственной жизни человека, особенно в древности. Крупнейший исследователь северной деревни, доктор исторических наук, профессор П.А. Колесников, занимавшийся, кстати, и родословием малой родины, в связи с этим писал: «По нашим подсчетам не менее 90 процентов всех деревень, что перечислены в писцовых книгах XVII в., были построены в XIV — начале XVI столетия» (Колесников. С. 22). Когда один из авторов книги «Междуречье. Очерки и документы местной истории (1137— 1990 гг.)» поделился с профессором Колесниковым догадкой, не на обжитые ли места явился преподобный Стефан Махрищский, Петр Андреевич убежденно воскликнул: «Да, конечно же, на обжитые!»
      Профессор П.А. Колесников, скончавшийся в 1996 г., составил крайне полезную для краеведов книгу «Родословие вологодской деревни. Список древнейших деревень — памятников истории и культуры», над которой он работал более 30 лет. В предисловии составитель насчитал в Вологодской области 5153 деревни, основанные в XII—XVII вв. В современном Вологодском районе из 1145 деревень упомянуты в письменных источниках за этот же период 545 (47,6 процента). Из них в XII— XV вв. — 34 деревни, в XVI в. — 69 деревень, в первой половине XVII в. — 442 деревни. По Усть-Кубенскому району такие данные: всего — 334 деревни; упомянуто в XII—XVII вв. 263 деревни, или 78,9 процента; из них в XII—XV вв. —14 деревень, в XVI в. — 4 деревни, в первой половине XVII в. — 245 деревень. «Прибавка» более позднего времени вызвана тем, что после Смутного времени проводилась по всей Руси перепись населения, результаты которой дошли до нас в Писцовых книгах.
      По документам ЮНЕСКО, все памятники, которые старше ста лет, необходимо относить к истории мировой культуры. По мнению историков А.И. Копанева и П.А. Колесникова, основная масса сельских поселений в Белозерском и Вологодском уездах возникает в XIII— XVI вв. Сельщина Кубеноозерья вполне может считаться историческим музеем под открытым небом. Только мы этого, к сожалению, до сих пор до конца не понимаем и не бережем, что оставили нам предки.
      Другой вологодский исследователь, Ю.И. Чайкина, составила «Словарь географических названий Вологодской области». В науке их принято называть ойконимами. Но лучше все-таки говорить об именах наших малых родин. У каждого имени должен быть паспорт истории, откуда есть оно пошло. У каждого имени должны быть предки. У каждого имени имеется свое описание. И хотя в словаре профессора Ю.И. Чайкиной содержатся «лакуны», незаполненные страницы биографий деревень и сел, не упомянуты и некоторые известные поселения, ибо серьезная работа над географическим родословием только начинается, тем не менее труд доктора исторических наук, профессора Ю.И. Чайкиной можно считать ценнейшим и крайне актуальным для многих людей, которые в наши годы увлеклись прошлым своей родины. Не отрадно ли открыть словарь и прочитать среди ее 1200 названий короткую запись об истории того места, где и ты родился?
      Я выбрал из словаря Ю.И. Чайкиной несколько рассказов о характерных кубеноозерских поселениях, чтобы показать, как занимательно и поучительно, даже в мелочах, прошлое моей малой родины.
      Белавино, деревня Филисовского сельского совета Усть-Кубенского района. В писцовых книгах 1627 г. упоминается деревня Белавино, состоящая из пяти дворов, владел ею сотник Оладьин. По соседству находятся озерко Белавинское и Белавинская пустынь, получившие название по деревне. В середине XIX в. деревня Белавино состояла уже из 10 дворов. Название — от личного мужского имени Белава (белокурый человек). Например, в документах конца XV в. упоминается крестьянин Белозерска Белава Якимов. Белавины — распространенная купеческая фамилия в Вологде XVII—XVIII вв.
      В качестве дополнения к этой цитате из словаря Ю.И. Чайкиной могу добавить интересные сведения, что в этих местах подвизался преподобный Марко Белавинский. В архиве Вологодской духовной консистории имеется прошение постриженника Ильинского монастыря чернеца Марко на имя архиепископа Вологодского и Великопермского Варлаама от 1630 г. такого содержания: «Есть, государь, в Вологодском уезде, в Заднем селе Белавинское озеро и на том озере остров. Умилосердись, государь преосвященный Варлаам, архиепископ Вологодский и Великопермский, пожалуй меня, нищего царского богомольца и своего святительского, благослови, государь, на том острову келейцу поставити и потерпети Бога ради». Священник И. Верюжский правомочно считал, что сам Марко был родом из этих мест, ибо мало кто мог знать о небольшом озере и о существовании, как явствует из писцовой книги 1627 г., деревни Белавино на нем. Святой Марко на том же острове и погребен. На месте его духовного подвига была построена небольшая церковь Богоявления и позднее возник монастырь, в 1801 г. после пожара приписанный к Спасо-Каменному монастырю, отчего последний и получил название Белавинской пустыни, ибо его первоначальное историческое название перешло до конца XIX в. к Спасо-Духову вологодскому монастырю (Верюжский. С. 691—692). В связи с преподобным Марко мне хотелось бы заметить, что в любом европейском словаре-справочнике обязательно выделили бы как наиболее чтимый исторический факт, что рядом с тем или иным местом захоронен святой подвижник, выходец из этой округи, что у его могилы происходили чудесные явления, недоступные нашему разумению, а понятные только нашей вере, что сейчас здесь находится монастырь (церковь, часовня или поклонный крест) и место это особо почитается.
      Бильково, деревня Архангельского сельского совета Сокольского района. В период польско-литовского нашествия была разрушена, в писцовых описаниях начала XVII в. сообщается о «пустоши, что была деревня Бильково». До разорения деревня состояла из двух дворов, в которых проживала, по-видимому, чудь (Спирка Корела да Панка Корела). В XVII в. деревня принадлежала Глушицкому монастырю. Название произошло от прозвища Белько (Билько) — ребенок с белыми волосами. В XV в. в Новгороде проживал Левка Белков.
      Деревня Бильково — один из многих примеров страшного опустошения, вызванного Смутным временем, которое прокатилось огненным колесом по всему Кубеноозерью. В это время по всей Руси погибла половина населения — семь миллионов человек, а сколько потерял до этого благополучный наш край — неизвестно. Разбой и, как бы сейчас сказали, геноцид бандитских польско-литовских шаек против местного населения сменился тяжелейшими налогами на крестьянство, которое опять было вынуждено за счет своего труда вытягивать страну из последствий очередной смуты. В одной из челобитных кубеноозеров в апреле 1613 г., подписанной, в частности, игуменом Спасо-Каменного монастыря, на имя нового царя Михаила Федоровича говорится об одиннадцати разных сборах и повинностях только на один год. Такое повинное ярмо невозможно было тянуть даже местному трудолюбивому крестьянству. Куда было податься бедному кубянину? В те времена и начался массовый отток, а точнее, бегство крестьянских семей в Сибирь за лучшей долей, на вольные земли.
      До Москвы доходили тяжелые известия: «В волостях... ржи не сеют, а дожидаются санного пути и хотят бежать». «От двойных кабал и от ростов многие крестьяне... пометав свои деревни, разбредаются врозь». Писатель Иван Полуянов, из книги которого «Древнее — вечное» я взял эти факты, рисует картину северной деревни тех лет: «...Безлюдье, за околицей поля, забывшие пахаря, дичающие в мелколесье покосы. Одни дома разваливаются, другие заколочены, перед крыльцом крапива. Но вместе с тем в жилых избах скученность: молодым семьям не на что обзаводиться самостоятельным хозяйством, все поглощают налоги» (Полуянов. С. 57). Повинности с тех, кто уходил, бежал в Сибирь, перекладывалась на оставшихся. Получался замкнутый круг — выжить стало невозможно.
      Читаю в словаре Ю.И. Чайкиной скорбный перечень наших пострадавших деревень: «Деревня Косая Горка Кубенского сельского совета. Казаки в Смутное время сожгли в начале XVII в.»; «Деревня Митрополье Вотчинского сельсовета. После польско-литовского нашествия запустела»; «Деревня Никулинское Новленско-го сельсовета. В начале XVII в. находилась во владении московского боярина К.И. Михалкова*[* Один из предков рода Михалковых. Близкая от нас деревня Чашково Новленского сельсовета в начале XVII в. принадлежала другому представителю этой дворянской ветви — В.И. Михалкову. О том, наверно, не знал кинорежиссер Никита Михалков, когда в 1970 г. в кубеноозерской деревне Ирхино снимал свой первый фильм «Спокойный день в конце войны». В фильм вошли пейзажи Кубенского озера, кадры, показывающие кружевное ремесло, молевой сплав древесины по озеру. Почти ежегодно кинорежиссер приезжает в Вологодскую область по приглашению губернатора В.Е. Позгалева на охоту. Тянут к себе места своей бывшей вотчины?]. Подверглось нашествию польско-литовских отрядов»; «Деревня Останково Фелисовского сельсовета. Разорили польско-литовские отряды»; «Деревня Севастьяново — центр Вотчинского сельсовета. В польско-литовское нашествие запустела». Десятки деревень по всему краю...
      Вечеслово, деревня Никольского сельсовета Усть-Кубенского района. В документах конца XV в. упоминается о Вячеславской земле, которую пожаловали князья Пенковы Спасо-Каменному монастырю. В грамоте царя Михаила Федоровича 1623 г. сообщается о селе Вечеславль. От древнего славянского мужского личного имени Вячеслав. Топоним возник до XIV в. В XVII в. двор монастырский, крестьян четверо, бобылей двое.
      Интересная все-таки у нас страна!.. Приобретала и теряла десятки тысяч километров своей территории, а у царей была нужда писать грамоты о заозерской деревеньке в шесть дворов, двое из которых бобыльские. О князьях Пенковых я расскажу в очерке «Межаковы из Никольского». Деревня Вечеслово находится от нас на другом берегу озера, через нее проходит шоссейная дорога из Устья Кубенского в село Никольское и далее в Бережное. Хорошая дорога, можно съездить в эти прекрасные пределы!
      Владышнево, деревня Березниковского сельсовета Вологодского района. Селение Владышня во второй половине XVII в. отнесено к вотчинам духовенства. В списке селений середины XIX в. отмечено, что деревня при речке Дилялевке состоит из 36 дворов. Названа по владельцу — владыке, то есть архиепископу или архирею.
      Владышнево находится через дорогу от деревни Дилялево, родины авиаконструктора Сергея Владимировича Ильюшина. Наша соседка, добрая и заботливая Ия Сергеевна Садомова также родом из Владышнево. На карте оно обозначено как поселок.
      Интересные все-таки названия вологодских деревень: Баклановская мельница, Березовая Слободка, Брусенец, Вахонин Починок, Веретье, Зыков Конец, Килейная выставка, Конь-Гора (здесь, на взгорке за околицей, находилось языческое святилище), Кочеватик, Никола-Корень, Меленка... Сколько в них поэзии, любви к родной земле!.. Какой богатой фантазией обладал русский народ, придумывая имена для своих отчин и дедин. К месту вспомнить четверостишие Александра Романова:

      Кто жил в селе, тот знает:
      Легко понять без слов
      Характеры хозяев
      По облику домов.

      И по названиям деревень можно понять характеры первопоселенцев. Возьму из списка интересных названий (хотя они все любопытны) деревню Кочеватик.
      Кочеватик, деревня Митенского сельского совета Усть-Кубенского района. В начале XVII в. деревня Кочеватик на Сухоне — три двора, владение Спасо-Каменного монастыря. Кочеватик — кочковатое место.
      Такое природное прозвище дано не без доли юмора. А вот название, учитывающее определенное свойство характера первопоселенца:
      Кулемесово, деревня Кубенского сельсовета Вологодского района. В начале XVII в. четыре двора. Кулемесить — молоть чепуху.
      Как-то с таким именем мирятся проживающие в Кулемесово жители?!*[* В Кубеноозерье, как, наверно, и по всей Руси шло соревнование-соперничество между селами и деревнями в шутках-прибаутках, посвященных соседям. В них подмечались чаще всего какие-то отрицательные стороны. С точки зрения народной педагогики это помогало: соседи знали, где у них больное место, хотя и не соглашались с этим, кипятились и в конце концов все-таки исправляли видимый всеми порок. По всему западному берегу Кубенского озера гуляли поговорки-присказки: «Пронеси, Господи, Кубенское, Никулинское да третье Новленское»; «В Кубенском не обедай, в Новленском не ночуй», вызванные агрессивным характером жителей этих мест. Я не знаю, насколько здесь преувеличена ситуация и утрированы нравы, но сегодня никому и в голову не придет следовать этим присказкам. Неужели кубяне и новленцы исправились?..]
      Отрицательные клички дополнялись и вполне благопристойными, положительными характеристиками, ставшими также названиями деревень. Например, близкое от нас Ласковцево в районе Вотчи.
      Ласковцево, деревня Вотчинского сельсовета. В начале XVII в. принадлежала стрелецкому голове М. Темкину, была разорена (казачье разорение). Имя-прозвище первопоселенца Ласковец — вкрадчиво ласковый.
      Видите, какой тонкий оттенок характера первопоселенца — вкрадчиво ласковый! Чувствуется женский взгляд.
      Имеются в наших краях и названия деревень, которые несут в себе древние имена, уже всеми забытые.
      Казариново, деревня Боровецкого сельсовета Сокольского района. Название восходит к древнерусскому мужскому личному имени Казарин (XV— XVII вв.). Это — от казарин (хазар).
      Как сюда попал хазар-казарин? Одному Богу известно, но древность бесспорна.
      Или село, сегодня, скорее, деревушка Никола-Корень, расположенная на другом берегу озера, напротив нашего дома. В тихую, ясную погоду за заозерскими лесами на расстоянии 18 километров видна белая, обезглавленная в 1930-х гг. церковь Николая Чудотворца и ряд придорожных изб. Колокольня ее тогда же была до фундамента, до «корня» разрушена. Интересна история ойконима Корень.
      Никола-Корень, село Устьянского сельсовета Усть-Кубенского района. В документах начала XVII в. упоминается погост Никольский, получивший название по церкви. Он располагался в волости Корня. Во второй половине XVII в. погост именуется селом Никольским в Корнской волости. Ойконим — название села и наименование волости, причем название села имеет разговорную форму. Этимология компонента Корень неясна. Возможно, от имени-прозвища Корень — угрюмый, суровый, неуступчивый человек.
      В Никола-Корень мы заезжали в 2006 году, путешествуя по Заозерью из села Устье в село Никольское. Тихое, сонное селение... Пустынная дорога, вдоль которой оно расположено... Видно, что село поставлено на возвышенности, оттого и хорошо просматривается с нашего берега озера. Жаль, конечно, порушенную колокольню — ну, кому она мешала?! А куб беленой Никольской церквушки хорошо сохранился, стоит закрытый, видно, оборудован под колхозный склад. Это всё, что осталось от стариннейшей Корнской волости, многократно описанной в писцовых книгах русской древности.
      Имеются у нас и деревни с «легкими» вроде бы для понимания названиями, но когда начнешь изучать их этимологию, первоначальные догадки частично, если не полностью отпадают. Рядом с нашим селом Новленским находится небольшая деревушка Телячьево. Я, грешным делом, считал, что в ней выращивали телят, продажей которых славились ярмарочные дни в Новленском. Из далеких сел и деревень приезжали крестьяне, чтобы выбрать и купить себе хорошего «новленского» теленка. В словаре у Ю.И. Чайкиной мое предположение не подтверждается.
      Телячье. В отдаленном прошлом поблизости от монастырей ставились монахами скотные дворы. (Коровья и Телячья — деревни.) В Вологодском районе — Телячьево. «В поместье И.А. Плещеева деревня Телячье пуста, двор пуст, а в ней братья Дурак да Кутыга сошли от казачья разоренья...» — как пишут в Дозорной книге за 1616 г.
      Неизвестно, в каком веке в этой деревне был скотный двор Спасо-Каменного монастыря и был ли он здесь вообще. Но благодаря таким коротким записям мы узнаем большее — имена тех, кто здесь жил, а это тоже немаловажно.
      В родных местах Василия Ивановича Белова многие деревни заканчиваются на формант -иха, та же Тимониха. В его трилогии «Час шестый », удостоенной Государственной премии России, главные события происходят в деревне Шибаниха. Очевидно, «прототипом» этой деревни послужили одновременно и Тимониха, и Шабаниха. Вот неожиданный «паспорт» последней:
      Шабаниха, деревня Кубенского сельсовета Харовского района. В XV—XVI вв. деревня именуется Шабаново. От мужского личного имени Шабан — арабское название восьмого месяца лунного календаря.
      А что такое Шибан — знает, наверно, только Василий Иванович Белов.
      Польско-литовское разорение надолго выбило Кубеноозерье из нормального хозяйственного развития. По мнению Я.И. Володарского, раны местной экономики начали залечиваться только к середине XVII в. С 1678-го по 1701—1702 гг. количество крестьян в Вологодском уезде увеличилось почти на 38 процентов. Сложилась и долговременная административная система. Например, наша Сямская волость в 1678 г. включала в себя следующие деревни, бывшие поместьями: Филютино, Демешково, Есманово, Березник, Строева, Дедялева, Шелохово, Виселкино, Исаево, Волшница; деревни-вотчины: сельцо Новленское (Михайловское), Телячья, Коробово, Каргачево, Андрюшино; вотчины духовенства: село Пучка, Перхурово (Александрово), Новое. Всего же в Кубеноозерье, согласно переписным книгам 1678 г. и Сводке 1718 г., имелось большое количество деревень (перечисляю лишь некоторые волости): в волости Никольское Заболотье и в волости села Богословское Заболотье — 99 селений с 1044 жителями; в Корнской волости — 51 селение с 784 жителями; в Кубенской волости — 185 селений с 2758 жителями; в Сямской волости — 332 селения с 5129 жителями.
      Вологодский уезд, где издревле располагалось Кубеноозерье, считался самым северным районом Российского государства, где были распространены поместно-вотчинные владения. Он насчитывал в конце XVII в. 73 волости, сохранившиеся с весьма древних времени, и Городской стан, то есть город Вологду. 52 процента населенных пунктов принадлежали помещикам, 26 — вотчинникам, 22 — духовенству.
      Резкое увеличение населения уезда, особенно по берегам Кубенского озера и крупных рек (они в тяжелые годы могли хоть как-то прокормить население), привело к нехватке пахотной земли. Местное крестьянство было вынуждено искать побочные заработки. С конца XVIII в. в Кубеноозерье активно начали развиваться промыслы. Константин Коничев писал, что кустари-сапожники, роговых дел мастера, бондари, горшечники-гончары, рыболовы, кожевники, охотники составляют значительную часть населения по Кубене, Уфтюге и другим местам края. Только роговым промыслом в Устьянщине в конце XIX в. занимались 388 человек, в Закушье трудились 181 гончар.
      Особую славу Кубенскому краю принесло кружевоплетение. А. Варюхичев, написавший книгу о крестьянских промыслах «Сказы о самородках» (Архангельск. 1978), подметил, что искусство кубеноозерских мастериц рождалось от знакомых им морозных узоров на окнах, от трав и цветов на лугах вдоль озера. Природа вдохновляла человека, преображаясь, благодаря труду и таланту крестьян, в произведения народного искусства.
      Так было в XI в. в поселении Минино, так продолжалось в начале XX в. в селе Кубенском. Тысячелетняя, несмотря на разоры, тяжести крестьянского труда, традиция народного искусства. Она не прерывалась.
      В селах Кубенское и Новленское работали постоянные кружевные артели, женщины плели кружева по всем прибрежным деревням. Кружевоплетение было распространено здесь многие десятилетия и дожило до второй половины XX в. Традиция рождала мастериц высокого класса. В нашем селе Новленское* [* В селе и сейчас имеется несколько мастериц, которые занимаются кружевоплетением] заведовала производством в артели Виктория Николаевна Ельфина, назначенная позднее главным художником областного объединения «Снежинка». В 1968 г. В.Н. Ельфина с другими кружевницами стала лауреатом Государственной премии России им. И.Е. Репина, а потом и заслуженным художником России.
      Травы и цветы бескрайних лугов и пожней Кубеноозерья не только вдохновляли своей красотой, запечатленной в кружевных изделиях, но и служили более прозаическому делу — развитию молочно-животноводческой специализации края, тоже требующей своеобразного вдохновения и творчества. На кубенских пастбищах «производилось» чудесное вологодское масло. В рабочем поселке Молочное, возникшем на месте трех деревень — Ильинское, Фоминское и Агафоново, — в 1911 г. начал работу уникальный и единственный в мире Молочно-хозяйственный институт. Корма, поступавшие с заливных лугов на озере и окрестных полей, позволили вместе с новой технологией — кипячением сливок — выработать родоначальнику русского молочного дела Н.В. Верещагину масло с ореховым привкусом, которое сначала, по нашей традиции ценить зарубежное больше своего, назвали парижским и лишь в 30-е гг. XX в. вернули ему свое законное имя — вологодское.
      Один только наш берег озера — а какое многообразие и красота народного творчества, умение, хозяйственная смекалка, трудолюбие, любовь к своей земле. Не перестаю удивляться!.. Проезжаю совхоз «Майский» — знаменитый питомник северного садоводчества и ягодных культур. Сколько сортов, пригодных к возделыванию на трудных и холодных почвах, здесь получено, внедрено и дало богатейшие урожаи по всей области, по всему Русскому Северу!.. Проезжаю поселок Молочное — чудо из чудес мировой молочной отрасли. Помню, как один из профессоров молочного дела, рассказывая нам о госзаказе на изобретение крестьянского масла, вдруг расплакался: впервые ему и его коллегам пришлось не улучшать качество продукта, а искусственно его ухудшать, «бить молотком, — как сказал бы Леонид Леонов, — по прецизионному станку». Йогурты, густо нафаршированные химией, тогда еще и в страшном сне подвижникам молочного дела не снились!..
      Проезжаю Семенково — музей под открытым небом, куда свозятся последние деревянные строения со всей округи (сейчас там возникла целая улица построек с берегов Сухоны и Кокшеньги). Там и церковь по древним плотницким лекалам собирают. Финансовые средства на ее строительство выделил Президент России.
      Проезжаю Кубенское, торговое село, в котором каждый крестьянский купеческий особняк — памятник архитектуры, в котором деревянные кружева соперничали с льняными кружевами местных мастериц. Проезжаю Воздвиженье — село, где восстанавливается на народные деньги храм, самый большой в Вологодском районе, построенный крестьянами, где прошли детские годы Валерия Гаврилина. Проезжаю Новленское — бывший центр рыбной торговли и артели копателей каналов и отсыпки полотна первых железных дорог. Последние оставшиеся крестьянские особняки-дворцы на центральной улице встречают и провожают заколоченными окнами. Проезжаю Дилялево — деревеньку в три двора, последний из которых с края дом, где родился Сергей Ильюшин, создатель знаменитой серии самолетов. Проезжаю канал герцога Вюртембергского — голубую дорогу на Урал и в Сибирь из центральной России. Проезжаю Минино — раскопки, известные всему археологическому миру... Стоп!.. Смотрю на спидометр: шестьдесят километров русской земли. Всего-то!..
      Не забыть бы еще упомянуть о таких кустарных промыслах, которые успешно развивались, как производство знаменитых кирилловских гармоней с фабрикой в селе Волокославино, как роговой промысел в Устьянщине, как гончарный промысел на реке Кубене, как выделывание и роспись прялок в Новленском... Местное крестьянство активно занималось разведением садов. Особенно славилось яблоневое садоводство. Сейчас же все увлеклись цветоводством. По шоссе едешь, как по цветочному рынку, за каждым палисадником — розы, пионы, гладиолусы, астры...
      Те, кто много и хорошо работал, и жили зажиточно. В сборнике «Вологодская губерния. Очерк кустарных промыслов по изделиям, собранным вологодским губернским земством» (Вологда, 1882), составленный Ф.А. Арсеньевым, рассказывается об одном из мастеров рогового кустарного промысла: «Производство кабинетных вещей, портсигаров и аптекарских принадлежностей из рога начал в Устьянщине кустарь Андрей Андрианович Глинкин. Он обучался гребенному мастерству в Петербурге. В 1862 г. Глинкин переехал из Петербурга на свою родину в Устьянщину, в деревню Борисово. Глинкины в настоящее время производят роговых изделий на 14 тыс. рублей. Работают круглый год (кроме указанных вещей, производят портсигары, разрезные ножи, пороховницы). Глинкины имеют немало земли пахотной, держат 20 коров, 3 лошади. Все обрезки рогов и роговые опилки и стружки идут у них на удобрение полей, вследствие чего урожаи получают превосходные».
      В том же редком сборнике интересно рассказывается и о начале гончарного промысла: «В Закушье зашел богомолец, странник Евстегней и научил здешних горшечников мастерить обливную посуду — кружки, тазы, рукомойники, миски, блюда, чашки, формы для студня, горшки, банки под варенье и соленье, плошки, молочники, чайники, чашечки для птичьих клеток (!) и, наконец, детские дудки с головками. Евстегней сделал особый, более удобный круг, вращающийся посредством ножного привода. Лет семь тому назад искусные мастера начали производить водоочистительные машины, вазы, глиняные самовары и в последнее время графины. В Закушье вырабатывается гончарных изделий на 28 тыс. рублей в год... Мелкие суда-кубенки (поднимают груза до 400—500 пудов) сплавляют гончарные изделия по Кубене, Кубенскому озеру, каналу Александра Вюртембергского, Шексною и Волгою до Костромы. С Череповца идет распродажа гончарного товара. Далее Костромы вниз по Волге с гончарною посудой торговцы плыть не отваживаются из-за городецких конкурентов в Нижегородской губернии».
      В тяжелые годы Великой Отечественной войны некоторые промыслы, которые развивались в других местах, получили распространение по всей округе. Одним из таких популярных занятий стал войлочный промысел, который свелся тогда к производству катаников или валенок. Екатерина Александровна Красикова, моя родственница, рассказывала, что в доме с ней по соседству на берегу Ельмы (нынче он сгорел) работали в военное время катальщицы, производившие валенки для фронта. Буквально каждый дом в Кубеноозерье стал тыловым хозяйством нашей армии — одни ловили рыбу, другие катали валенки, третьи шили ватники, четвертые заготавливали грибы, ягоды и лекарственные растения. Всем миром и победили.
      Крестьянин должен владеть десятками профессий. Все деревни на Кубенском озере отличались и своими производственными возможностями. Не было и в помине монотонности и заданности в труде. Сам труд был в радость и соответствовал как характеру и способностям жителей, так и географически-природным особенностям той или иной деревни. Чего только тут не делали и не производили! Возьму небольшую по местным масштабам Грибцовскую волость на Кубене, состоявшую из 56 деревень, где проживали 2104 мужчин и 2531 женщина. Занимались они промышленно-земледельческой деятельностью, отличаясь предприимчивым и бойким характером. Никто не спал, как Емеля, на печи. Здесь, кроме валяльного промысла, в XIX в. существовали следующие крестьянские заведения: 5 каплунных ферм, в которых откармливалось более 5 тыс. пар петухов на 8 тыс. рублей; 7 кожевенных заводов с оборотом 14 тыс. рублей и до 4 клеевых — на 1200 руб. Это не считая водяных и ветряных мельниц, рыболовецких станов, пряжения и ткачества, чисто сельскохозяйственных занятий. «Коньком» грибцовских мастеров было, конечно, изготовление валенок. 20 семей и 200 работников одевали в удобную зимнюю обувь всё Кубеноозерье и сбывали свой товар в Вологду, в уездный город Кадников (где, по названию города, местные жители производили кадушки), Грязовец, Архангельск. На лодках доставляли валенки для продажи на все ярмарки по Сухоне и Северной Двине, за тысячу километров.
      Повторяю, что все эти товары, все рукоделья производила только одна маленькая волость. Воистину, трудолюбив был русский человек!.. Когда ты, читатель, приедешь на мою малую родину, а я думаю и надеюсь, что, прочитав эту книгу, многие захотят у нас погостить и на всё посмотреть своими глазами, то, подъезжая по Кирилловской дороге, обрати внимание на распахнутые поля на протяжении 50 километров, аккуратно засеянные, или на пастбища с большими стадами коров — на каждом метре здесь пролито десятками крестьянских поколений столько пота, сколько, может быть, воды в одной из наших рек. Тысячу лет назад здесь росли еловые и сосновые леса, их надо было вырубить, выкорчевать, поддерживать поля в культурном отношении столетиями, ежегодно удобряя землю, не позволяя зарасти мелколесьем и кустарником, осушая низинки и болотца. Это — настоящая земля-кормилица у праведного народа-труженика.
      Ничего в хозяйстве не пропадало. Обилие яблок и ягод требовало наладить их переработку. И закипела работа на ягодоваренных заводах, один из которых стоял многие годы на отворотке из Новленского к Коробову. Рыбу солили, сушили, но никак не скармливали скотине, как делают сейчас. Семенной материал берегли, не позволяя вырождаться сортам, думая о завтрашнем дне.
      Не то что сегодня потеряны трудовые навыки или народ разленился, но печально, что на современных возрожденных ярмарках местные товары составляют минимальный процент. Их практически не найти, кроме выпечки и домашних варений-солений. В основном, торгуют китайским и турецким ширпотребом низкого качества. Не развиваются в краю ни ремесла, ни промыслы, а те, что были, заглохли. Нет ни частных заводиков по переработке хотя бы даров природы, вообще отсутствуют мелкие производители. «Спит мужичок», — как грустно шутит Василий Белов. Пробираясь между палаточных рядов, думаешь о том, что или нужно перестраивать модель экономики, или еще что делать, нам пока не известное. Кубеноозерье, гремевшее славой своих товаров на ярмарках за тысячи верст, известное молочными фермами, мелиорированными полями, постепенно превращается в курортно-дачный пригород Вологды, где местному населению выгодно не работать, а «калымить » у городских застройщиков, строить дачи, бани, продавать на дороге рыбу или грибы. И многие, к сожалению, с этим смирились.
      А гостям мы всегда рады. Для туристов наш край действительно раздолье. Нет у нас фешенебельных отелей, но имеются простые крестьянские избы, куда пустят переночевать. Нет у нас ресторанов и саун, но зато можно отведать вкуснейшей ухи у костра и попариться в русской бане.
      Гостеприимство вологодское было известно еще в старину. Потчевали приезжих так, что те еле ноги уносили. Знаменитый историк XIX в. М.П. Погодин с юмором рассказывал о своем гостеванье в селе Кубенском: «Между тем самовар был готов, а за ним явились пироги, грузди, подъехала кубенская мадера. Затем пироги поскакали за нами, и все наши карманы, все углы в тарантасе наполнились всякой всячиной по милости гостеприимного хозяина и его любезной супруги... Тарантас наш покатился, а они все еще кричали вслед: а что ж ситничка-то не взяли!» (Вологда-2. С. 241.)
     

К титульной странице
Вперед
Назад