Вадим Дементьев. Свет малой родины: отчина и дедина(41)

      О том, что он поселился и живет один на Каменном острове посреди Кубенского озера, знали многие местные жители, слух доходил и до вологжан. Ну, живет себе и пусть живет, думали многие, когда другие крутые новации жизни притупили чувства удивления и понимания всего того, что происходило вокруг. Самим хотелось иной раз от тяжелых, безрадостных проблем бежать, куда глаза глядят.
      Знали точно, что завелся на острове странный мужик по фамилии Плигин и сидит там не каким-то непонятным анахоретом, не «беглым» каторжником, не дезертиром из армии и не вологодским бомжом. Местное общественное мнение это как-то сразу успокоило. Был слух, будто бы приехал он из Вологды, сам кооператор, значит, не бедный, восстанавливать «старину». Здравые люди рассудили так: восстановит — не восстановит, это его дело, а хоть какой-то порядок на острове наведет, худа не будет.
      Спас-Камень к концу 80-х гг. дошел до такого состояния, что на нем никому ничего уже не стало жалко. На острове громоздились одни руины, заросшие дикими кустами и чертополохом. Среди гор битого кирпича и водочных бутылок росли высокие серебристые тополя да нависал над водой чудом сохранившийся остов колоколенки, продуваемый сквозь все каменные дыры озерными ветрами. Мерзость запустения уже не трогали душу, не вызывала особых чувств, как, к примеру, не замечаешь нынешних нищенок попрошаек на каждом городском углу, будто они здесь были всегда.
      Когда же в 1990 г. началось на Спас-Камне строительное оживление, послышались стуки да бряки, разносимые ветром по окрестным далям, то местные жители поняли: мужик оказался на редкость серьезным, не только задумал, но и решился на немыслимое прежде — восстановить монастырь. Почти в одиночку.
      Это и удивляло больше всего. Ну поживет он, думали, год-другой, а потом все-таки сбежит от такой дикой жизни. Каково ему, робинзону, там, на острове — без электричества, связи, среди волн и ветров?! Да и какие же деньги на восстановление нужны? Здесь на берегу баню построить и то нужны немалые средства, а там кирпич — привозной, цемент — тоже привозной, лес, естественно, привозной, каждый гвоздь, каждая банка краски должны быть не только куплены, но и перевезены через озеро на лодках.
      Но ветер новизны и ожидания чего-то неясного кружил всем головы, и сам островной строитель стал чуть ли не главным кубенским героем перемен, сулившихся тогда из Москвы. С утра до вечера люди, как зачарованные, смотрели в телевизорах бесконечные съезды, заседания, многословные объяснения генсека, а Плигин на острове тюкал себе молча на острове топориком и тюкал.
      Остров был его мечтой с отрочества. Вологодский мальчишка, Саша Плигин впервые увидел Спас-Камень в 1960 г., когда на велосипедах с приятелем решил совершить путешествие по маршруту Вологда—Кириллов. Силенок в 13 лет ему не хватило добраться до Кирилло-Белозерского монастыря, но другой монастырь, вернее, то, что от него осталось, на небольшом островке Кубенского озера он крепко запомнил. Казалось, он увидел чудо, и уже зимой до него по льду он все-таки добрался. Гостиница еще была цела. Ее сожгли позднее, в 1971 г. Руины церквей встретили его молчанием, а сам остров был занесен снегом, как стог сена. Побродил-посмотрел, особо ничего не увидев, и вернулся домой, в Вологду.
      В 1972 г. Александр Плигин женился и вместе с молодой женой Надеждой, которая родом из древнего Белозерска, отправился летом в свадебное путешествие... Куда? Нетрудно догадаться. Разбили палатку, оборудовали очаг и целый месяц наслаждались тишиной, светом, теплом. Радовались молодости, были счастливы от любви.
      Спас-Камень отныне стал их семейной мечтой на многие годы. «В 80-х гг. на территории Вологодской области, — вспоминает Н.А. Плигина, — начались разбор и учет культурного наследия для Свода памятников. Составлением первично-учетной документации по Усть-Кубенскому району занимался архитектор «Союзреставрации» Александр Асафов. Коренной устьянин, родившийся в семье кузнеца, он жил и работал теперь в Москве. Занимаясь памятниками Пскова, Москвы, Вологды, он всегда мечтал о восстановлении Спаса на Каменном. Составил план работ по реставрации, убедил власти, что это необходимо — и с исторической, и с экологической точки зрения. В 1986 г. поступила первая тысяча рублей
      на подготовку проектной документации. С 1990 г. производство проектно-сметной документации перешло в архитектурно-реставрационный кооператив «Искра», где Асафов руководил мастерской «Нестор». Он же был и главным архитектором проекта. Времена изменились, и теперь можно было вслух сказать о том, что самое идеальное решение — вернуть на остров обитель. Но до этого нужно еще наладить элементарные условия жизни.
      Возникла еще одна проблема: где человек, который бы взялся осуществить эту идею? Ведь поездки на остров, проживание там были связаны с риском для жизни, сопровождались экстремальными ситуациями, а кроме всего прочего, не каждый мог оторваться от семьи. Одним словом, требовался мужественный человек, обладающий бесконечным терпением, способный устоять на ногах при любой погоде, при любых властях».
      Этим человеком оказался Александр Плигин.
      В 1988 г. приехали, вернее сказать, приплыли сюда всей семьей — Александр Николаевич с женой Надеждой Александровной Плигиной, учительницей французского языка, и детьми — двенадцатилетней Анютой, девятилетним Лешей и пятилетним Иваном. Глава семьи был вполне обеспеченным и солидным человеком — генеральным директором одного из вологодских заводов и председателем строительно-монтажного кооператива. Несмотря на то что Спас-Камень выглядел совсем диким и заброшенным, вновь испытали счастье от общения с живой и такой близкой здесь природой, увлеченно обследовали развалины, искали по берегам банных отмелей красивые камешки, а мальчишки с отцом день и ночь рыбачили. Поэт Александр Яшин описал подобное семейное путешествие на такой же необитаемый остров на белозерском Новозере, и эти прекрасные рассказы, наполненные солнцем и полнотой семейной жизни, стали одной из самых его светлых книг. Нечто похожее, очевидно, испытали на Каменном и Плигины.
      О том, как было принято окончательное решение заняться восстановлением Спасо-Каменного монастыря, лучше рассказывает Надежда Александровна Плигина в своих дневниковых записях: «Встретила людей на острове крапива — хозяйка пустырей. Земля усеяна водочными бутылками, ржавыми банками. Руины Преображенского храма, превратившиеся в высокий холм, проросли кустами шиповника, смородины, рябины. Может, это спасокаменские праведники, похороненные здесь, дали о себе знать таким образом. Единственное помещение, где можно укрыться от дождя, — Успенский храм. И здесь неприглядные следы пребывания рыбаков и туристов. С западной стороны храм подпирает еще один холм — руины трапезной и братско-настоятельского корпуса. Каменная гостиница тоже очень сильно пострадала: остались четыре стены. Ни пола, ни потолка, ни внутренних перегородок, ни крыши. Рядом заброшенный железный сарайчик рыбаков. Мерзость запустения расползалась из развалин по всему острову.
      Но стояла весна. И воды было так много, и горизонт так высок, и остров так мал, что люди ощущали себя на дне гигантского блюдечка. Главной в пейзаже в тот момент являлась голубизна. Это был не цвет, не оттенок. Это было состояние. Большая вода, свежий воздух, крепкий прохладный ветер, горячее солнце, бесконечные небеса, ровный шум прибоя, пропитанные избытком кислорода, составляли ощущение голубизны. Она внушала людям энергию, оптимизм, подталкивала к действию.
      Такое бывает на Кубенском озере только ранней весной, когда вода прибывает с каждым часом».
      Незабываемое состояние светлого воскресения природы решило для Плигина окончательно вопрос: он начал восстанавливать монастырь в одиночку. «В 1993 году Александр Асафов приехал в последний раз — вновь вспоминает Н.А. Плигина. — Это было в середине марта, на его день рождения. Сказал Плигину, что приехал навсегда, что будет работать с ним на Спасе и жить в родительском доме. А 30 марта он умер.
      Провожали Асафова родные, коллеги, друзья из Вологды, Москвы, Устья. Над могилой сквозь слезы говорили хорошие речи. «Спи спокойно, Саша, я не оставлю Спас», — сказал Плигин тихо и твердо, как присягу самому себе дал. Вскоре перед руинами алтаря Преображенского собора он поставил обетный крест. Это был рубеж. До сего дня он, Плигин, мог оставить остров. Нашлось бы много веских и уважительных причин. Но Плигин дает обещание.
      Но почему так медленно двигалась работа? Почему Плигин по-прежнему был здесь один? Почему ему приходилось нанимать двух-трех неквалифицированных рабочих вместо бригады специалистов? Вроде бы все сочувствовали Плигину в его трудах, но дело ограничивалось лишь небольшими денежными пособиями. А совсем рядом — всемирно известные памятники: Ферапонтово, Кириллов, Горицы, Прилуки. Внимание и усилия властей оказались сосредоточены там.
      Приходилось самому быть и водителем, и механиком, и слесарем, и печником, и рыбаком».
      Быстро шли годы, менялась власть, менялись деньги, менялась страна. А Плигин все тюкал и тюкал на острове топориком. Также почти в одиночку. Зимой и летом. Весной и осенью.
      На острове была восстановлена из стен-руин и покрыта крышей гостиница для приезжих, сооруженная в конце XIX в. Там теперь строитель Плигин жил со своей семьей, а в отдельном зале им был оборудован музей Спасо-Каменного монастыря. Заменен купол на колокольне Успенской церкви, воздвигнут новый золоченый крест. Разобраны руины трапезной палаты с настоятельским корпусом, срублена деревянная часовня. Появилась на острове и баня, топящаяся по-черному.
      Москва, как и Вологда, не сразу строились. Так и Каменный остров переживал свое очередное возрождение постепенно и не спеша. Видя такую одержимость Плигиных, на Спас-Камень зачастили гости. Я читал толстую книгу отзывов в музее, оставил и свою запись, удивленный тем, что здесь увидел. Стали появляться в московской и вологодской прессе статьи, очерки и фотографии. Один человек сдвинул гору внимания и интереса к истории Спасо-Каменного монастыря. И произошло это в годы, которые называют временем смуты, а значит, и развала хозяйства, падения нравов, культурной и моральной деградации.
      Помните, какой шум был в начале т.н. перестройки вокруг фильма «Архангельский мужик»? Миллионам зрителей показали пример — вот так, на себя нужно теперь работать. Пошумели-покричали (особенно старался журналист Черниченко) и... забыли первого фермера, который вскоре бросил свою затею, потому как трудное, неподъемное это дело на Севере — работать в одиночку, жить среди людей бирюком-кулаком.
      Плигин в отличие от «архангельского мужика » работал не на себя, не копил капитал, а тратил все, что зарабатывал. Он был озабочен не прибылью от своего хозяйства, а духовным прибытком. Своим примером показывал (не специально, конечно, не ради хвастовства), как должен жить русский человек — в труде, в заботах о семье, при большом, важном для других деле. Его мечта стала идеей. Идея захватила его целиком, увлекла, обернулась делом. Целеустремленный, он из последних сил добивался ее осуществления. Так может жить только подвижник.
      Уже после кончины Александра Николаевича я имел возможность подробно поговорить о нем с владыкой Максимилианом, возглавляющим нашу епархию. Он его хорошо знал, благословлял его начинания, приезжал на остров, по мере возможности помогал ему. Владыка мне откровенно сказал, что именно на Спас-Камне Александр Николаевич пришел к Богу, уверовал в него. Тогда его труд, носивший поначалу черты осуществления романтического замысла, порыва души, восстановления архитектурного ансамбля, приобрел смысл праведного дела, наполнился великим смыслом, без которого Плигин уже не мог в дальнейшем спокойно жить.
      Он и надорвался на этой работе. Тяжкий крест взвалил на себя. Надежда Александровна нам рассказывала, как ее муж был вынужден как-то разгрузить в одиночку целую баржу кирпича. Никто пальцем не пошевелил, не помог, а он по трапу таскал и таскал на себе кирпич. И так во всем. Самое тяжелое, что ленились сделать другие, брал на себя.
      Откуда такая энергия? Ведь строил не виллу для себя, как другие, покупал не роскошные машины, а лодочные моторы. Что он стремился доказать себе и другим? Надежда Александровна мне сказала загадочно: «Тайна, что у него в голове».
      Когда мы были на острове, то уже знали, что у Александра Николаевича случился незадолго до этого сердечный приступ, его увезли в больницу. Говорили также, что нужна дорогостоящая операция на сердце, и будто бы деньги на это нашлись. Жили зимой в ожидании, что всё обойдется. Не обошлось — Плигин 27 января 2004 г. умер в вологодской больнице. В газете «Красный Север» появилось слово прощания: «Не стало Александра Николаевича Плигина... Знаковой, ключевой фигуры для культуры Вологодской земли. Он ушел до обидного рано: на 56-м году жизни. Он успел невероятно много. Инженер по образованию, патриот по сути своей, просто верующий человек, он с начала 90-х годов практически в одиночку начал возрождение островного Спасо-Каменного монастыря.
      Он пришел на необитаемый, заброшенный миром остров и начал разбирать руины храмов, очищать пространство от многолетнего мусора, обдумывать возрождение церковной и монастырской жизни в содружестве с Вологодской епархией. Постепенно остров и монастырь стали обретать новые, похожие на привычные очертания. Открылась гостиница для паломников; выросло их число. Восстановлен купол и крест на колокольне Успенской церкви, прошла первая служба. Предполагается, что Спасо-Каменный монастырь станет подворьем Спасо-Прилуцкого монастыря, два послушника из этой обители уже зимуют на острове.
      У Александра Николаевича Плигина были огромные планы. В наступившем году он предполагал полностью отремонтировать храм... Горько, что это ему уже не дано. Все, кто знали этого удивительного Человека, Работника, Патриота, могут проститься с ним во время отпевания в Кафедральном соборе Вологды сегодня в 10 часов утра.
      Вечная память Вам, Александр Николаевич».
      Вскоре появилось и другое слово прощания журналиста, главного редактора двух газет, «Зеркало» (приложение к областной газете «Красный Север») и епархиального «Благовестника», Андрея Константиновича Сальникова: «В сознании многих наших современников — и не только вологжан — прочно слились два имени: Александр Плигин и Спас-Каменный. Человек и островной монастырь... Александр Николаевич умел делать всё, и это не преувеличение. Любой станок, любая машина были ему подвластны... Вокруг Спасо-Каменного образовалось целое сообщество людей, вслед за А.Н. Плигиным отдававших восстановлению островной обители немало времени и сил. Они называли себя «спасниками».
      Уже после кончины Александра Николаевича они снова и снова приезжают на остров, помогают, храня тем память о своем ушедшем друге. На Спас его привела не вера, а желание восстановить красивейший уголок Вологодчины, из руин поднять древние храмы. Однако Александр Николаевич хорошо понимал, что восстановительные работы будут возможны только для того, чтобы воссоздать здесь обитель».
      Отпевали Плигина в Рождество-Богородицком кафедральном соборе, рядом с ракой, где хранится ковчег с мощами святого благоверного князя Иоасафа Спасокаменского. Так встретились подвижник XV в. и подвижник конца XX в.
      После отпевания тело Александра Николаевича на вертолете МЧС перенесли на любимый им Каменный остров, где и похоронили. «В те дни ударили жестокие морозы, — вспоминает Андрей Сальников, — дорогу занесло снегом, однако друзья покойного сделали всё, чтобы желающие проводить Александра Николаевича смогли добраться до острова, несмотря ни на что... По православной традиции на сороковой день после кончины А.Н.Плигина его близкие собрались на его могиле. Народу было еще больше, чем на похоронах, — на этот раз приехало больше двадцати человек из Москвы. Были и вологжане, и жители Устья... В нижнем храме колокольни владыка Максимилиан совершил панихиду, ему сослужили протоиерей Игорь Шаршаков и братия Спасо-Прилуцкого мужского Димитриева монастыря».
      Он лег в ту землю, которую любил и ради которой выстроил свою жизнь, осуществил свою мечту. Да, ему не дано уже полностью восстановить Успенскую церковь, но я уверен, что это сделают за него другие. Верю, что поднимут из руин и Спасо-Преображенский собор, духовный центр Вологодской земли. Монастырь, как сказочный град, вновь засияет на острове.
      Будем помнить не тех, кто его разрушал, а кто его строил и берег, кто о нем писал, как мой отец, так и назвавший одну из своих книг «Спас-Камень», как Виктор Астафьев с его рассказом «Видение». Думали ли они, что может произойти такое чудо и Спас-Камень начнут восстанавливать? Мечтали все, но за дело взялся только один человек. И так его успел поставить, что теперь уже этот процесс трудно остановить. Сформирован областной Попечительский совет по восстановлению Спасо-Каменной обители, к делу подключился губернатор Вологодской области.
      Раздумывая о его судьбе и жизни, причем ловя себя на этом постоянно, как-то во сне всплыло его состарившееся от трудов лицо. Один Плигин — промелькнуло вполне осознанно необычное словосочетание, от которого я тут же проснулся. Видно, по сходству со знакомой со школьных лет единицей энергии, работы и количества теплоты «один Джоуль», названной так в честь английского физика.
      И действительно, Плигин един во многих лицах моих земляков. Он в постоянных заботах руководителя колхоза из Новленского Олега Владимировича Разживина, держащего все последние годы на плаву коллективное молочное хозяйство. Он в характере моего родственника Рудольфа Николаевича Кирьянова, бывшего главы могущественного треста «Вологдахимлес», не урвавшего от своего «могущества» ни копейки, не построившего ни палат каменных, ни даже деревянных. Он в творческой одержимости Василия Ивановича Белова, не бросающего своего золотого пера даже тяжелобольным.
      Один Плигин живет в каждом из нас, а нас сегодня миллионы.