Вадим Дементьев. Свет малой родины: отчина и дедина(9)

      Слово «отечество», по Далю, — это «родина в обширном смысле ». Но откуда произошел корень слова «родина»? Кстати, в индоевропейских языках эти слова-понятия также разнятся: Faterland по-немецки — калька нашего Отечества («страна отцов»), а родина — Haimat.
      Но нашенское слово «родина» имеет более интересную историю или, точнее сказать, предысторию. Академик Б.А. Рыбаков связывает ее с «самым загадочным и наименее изученным из всех славянских божеств» — Родом, божеством, известным только восточным славянам и не уцелевшим в этнографическом материале (Рыбаков. Язычество древних славян. С. 422). Рассматривая разветвленный комплекс слов, содержащих корень «род» (народ, родня, родина, родить, природа, урожай), известный исследователь язычества древних славян делал вывод: божество Род близок к христианскому Саваофу, Богу творцу и вседержителю, это был языческий бог Вселенной, один из главнейших в славянском пантеоне (там же. С. 584). Выходит, что родина — это вотчина Рода, «вдувающего в нее жизнь». И все, что окружало наших предков — народ, природа, родня, урожай (то есть ежедневное пропитание), самые главные для человека понятия, — всё брало происхождение от небесного Рода, Хозяина Мира, почитаемого только восточными славянами-земледельцами. Так как только он «устроил жизнь на земле», то и сами производные его «усилий» несли в себе очевидные самобытные, присущие только восточным славянам черты, особенности, а значит, и верования, которых нет у других народов. Тогда уже, во времена победившего патриархата наметилось интересующее нас разделение понятий, отразившееся в языке: Отчизна (отчина), как большая родина человека, и собственно родина, родная земля — святое место, устроенное божественным Родом для продолжения жизни (можно здесь смело добавить — рождения детей и уборки урожая на лоне родной природы). Также замечу, что в древнерусской живописи оригинальный иконописный сюжет, изображающий бога Саваофа с архангелами, носил название «Отечество».
      Читая работы Б.А. Рыбакова, можно прийти к выводу, что с космогонических верований древних славян берут начало многие чрезвычайно важные для нас этнические, психофизические, морально-нравственные, духовно-эстетические особенности русской нации. И родина для русского человека изначально, с давних, еще бронзового века времен имела глубоко сакральную сущность.
      Такую же сущность имела и земля. В фольклоре, в былинах она получила полное имя «мать сыра земля». От нее напитывались русские богатыри силой, она помогала им в их подвигах. «Он (Добрыня Микитьевич) убил эту змею проклятую; налилось крови от востоку до западу — не может он выехать из этой крови проклятые. Снова ему глас гласит с неба: «Бей копьём сыру землю. Раздайся, мать сыра земля! Обери кровь проклятую!» Раздалася мать сыра земля, ушла эта кровь проклятая» (Сказки, песни, частушки Вологодского края. С. 70). Земля, хранящая сакральную чистоту, всегда придет на помощь, спасет русского человека. В былине «Илья Муромец и царь Куркас» взял басурманский царь в полон нашего богатыря, закопал его в сыру землю, для верности «проколол ему буйну голову до мозгу ». Отряхнулся Илья Муромец, напитавшись силой великой от земли, скинул с себя железа немецкие и бился с Куркасом день до вечера. Одолел его в этой битве и теперь уж иноземного Куркаса закопал в землю, откуда тот так и не выбрался (там же. С. 68).
      Отвлекусь от фольклора, чтобы поведать об одной картине, свидетелями которой стали мои вологодские родственники Кирьяновы. В теплый весенний майский день копали они под картошку на своем огороде гряды. И вдруг, рассказывает Михаил Кирьянов, мы стали свидетелями, как земля вздохнула. Описать такое словами невозможно. Раздались не звуки, а грудь земли как бы приподнялась, и она сама, чудилось, испустила облегченный, радостный вздох.
      В исторических песнях мать сыра земля выполняет иногда роль хора в греческих трагедиях, она оправдывает или милует, наказывает или казнит героев, являясь как бы путеводительницей их судьбы.
      В известной песне о том, как Иван Грозный решил в городе Вологде основать престольный град и как на его мудрую голову на царскую упала плинфа красная, мать сыра земля от этого удара-знамения тряхнулась, горы превратились в болота топучие, река Вологда стала водою стоячею «и покрылася вся тиною, скверной зеленью со плесенью» (там же. С. 86).
      Таким образом, можно очертить круг верований, космогонических представлений древних славян, связанный с матерью сырой землей: она и силу человеку придает, и является путеводительницей в его судьбе, и помогает ему в трудную минуту жизни.
      Обожествление родной земли не могло не родить и особый культ языческого почитания. Анализируя многие источники, хотя они отрывочны и кратки, Б.А. Рыбаков пришел к выводу, что у древних славян таким культом было почитание Макоши — женского божества, являющегося, как и Род, «одним из наиболее загадочных и противоречивых» (Рыбаков. С. 361). Славяне земледельцы мыслили ее как божество Матери-Земли, Матери-сырой-земли и в силу этого покровительницы урожая. Также она являлась божеством воды (не отсюда ли определение — «сырая» земля, то есть напитанная влагой, не убитая засухой, которая может и должна родить хороший урожай?). И что очень важно — богиней судьбы, «матерью счастья».
      Произнося «Макошь», мы особо не задумываемся, что от имени этой богини образовались многие знакомые нам слова. Дословно Макошь значит «Мать урожая». «Кошь» — это и большой плетеный кошель, который распространен на севере, и наш маленький кошелек, где мы храним деньги. Раньше слово «кошь» употреблялось для обозначения повозки для снопов, корзины для зерна, плетеного амбара для соломы, загона для скота. В любимой сказке русской детворы «Маша и медведь» девочка сидит в кошеле, или коробе на спине медведя и кличет, вспоминает матушку. Можно эту сказку расшифровать и так: девочка, которую уносят из родимой земли, зовет на помощь Макошь.
      Итак, «кошь» — это в совокупности понятий всегда нечто ограниченное со всех сторон, собранное в одном месте. В первородной своей сущности таковым всегда являлась родная земля, дающая урожай, значит, и жизнь. Празднества в честь Макоши, как доказал Б.А. Рыбаков, «свидетельствуют о ее значительной роли в славянском и праславянском пантеоне» (там же. С. 375), что говорит о высокой степени почитания древними русскими людьми родной земли как сакральной ценности и судьбоносной субстанции.
      Но, по мудрой русской пословице, «не земля хлеб родит, а небо». В некоторых северных крестьянских вышивках XVIII— XX вв., благодаря которым до нас дошли многие архаичные композиции, запечатлевшие древние верования, Макошь, обычно изображавшаяся с опущенными руками («сила моя в земле») представлена с воздетыми к небу руками, обращающаяся к небесному богу, «в котором следует видеть, — подчеркивает Б.А. Рыбаков, — Рода, «вдувающего жизнь» (там же. С. 584). Таковой она вышивалась и на композициях, связанных со встречей весны, с молением о хорошем урожае.
      Земледельческий культ славян мог бы показаться прикладным, специфически материализованным (моления об урожае, о плодородии, о богатстве), как у других народов, если бы не божество, близкое к Роду и отличающееся от него лишь своим описательным именем Святовит (Свет + жизнь). Вместе с богом природы Родом бог света Святовит, символ солнца, «бог богов», оплодотворяет Макошь, Мать-сыру-землю. Белый Свет, таким образом, не только освещает землю, но своим светом освящает ее, делает ее в глазах и в сознании славянского землепашца священной, святой. Важнейшее для нашего дальнейшего рассказа народное убеждение!..
      Вот из таких древних времен пришло к нам поклонение не только родной земле, но и ее обожествление. К началу христианизации Руси наш народ сформировал не только свои поэтические воззрения на природу, но и космогонические верования, выразил свои глубинные мировоззренческие представления. Христианство подняло их на высшую ступень, ввело нас в мировую культуру, где мы не потеряли своей самобытности и оригинальности. «Русь нарекла себя «Святой Русью», — констатировал русский богослов А.В. Карташов. — Ни нашей матери греческой «церкви-нации», ни православным сирийцам и арабам, ни нашим братьям-славянам, ни соседям-румынам, никому не полюбилось назваться так по крещению и вере. Англия охотно величает себя «старой», Германия «ученой», Франция «прекрасной», Испания «благородной». «Святым и избранным» назван был только библейский Израиль. Несмотря на инстинкты сребролюбия и материализма, даже и современный Израиль продолжает сознавать себя таковым. В этом самосознании Израиля и Руси бесспорно есть нечто дерзновенное и ответственное.
      Никто не осмелится утверждать, что столь возвышенное до претенциозности наименование Руси «святой» есть искусственный плод литературных выдумщиков. Мы не встречаем его вплоть до XVI века ни под канцелярским пером тиунов и дьяков, ни в церковных актах, даже у писателей — монахов и вообще передовых людей. Просто вся наша древняя письменность, довольно богатая церковно-патриотическими произведениями, вплоть до XVI века не знает термина «Святая Русь». Он плод низового, народного творчества. Он родился и хранился в неписаном народном предании, «каликами перехожими», в так называемой народной литературе. Как «красное солнышко», «море синее», «мать сыра земля», так и этот алмазный самоцвет — «святая Русь» — «свято-русская земля» рассыпан по сказочным полям былин и духовных стихов. В нем нет ничего сочиненного «господами» — варягами. Наши культурные «варяги» дознались о нем только в XIX веке из народного творчества и до сих пор еще не научились обращаться с ним, не разгадали его. Явный знак, что это не их ума дело, что они только бессильные комментаторы того слова — откровения, которое они получили из недр народного сознания, что «Святая Руси» есть «глас народа» (Карташов. С. 29—30).
      Раскрою эту мысль богослова собственным пониманием.
      Русь — страна света. Славянский лингвист, академик О.Н. Трубачев считал, что название нашей земли и нашей национальной принадлежности произошло от древнеарийского понятия «белый»; Русь — Белая земля, находящаяся на западе, где свет удерживается, то есть не гаснет, дольше.
      Интересно, что на западе в наше Кубенское озеро впадает река Порозовица (в древности Порозобица), название которой чисто русское в отличие от большинства окрестных рек — с индоевропейскими и финскими корнями. Языковой аналог Порозовицы имеется в названии нашей местности — подозерица, земля, находящаяся под озером, в приозерье. Отсюда может быть дана и расшифровка имени Порозовицы как «реки с розовой водой», расположенной там, где долго не меркнет малиновая закатная заря. На запад по Кубенскому озеру к Порозовице плыли ладьи древних новгородцев, возвращаясь в воды родного Волхова, и небо приветствовало их вечерним закатным солнцем.
      Рядом находится и летописное Белозерье. Топонимы со словом «белый» встречаются у нас довольно часто, и еще потому, что в самый разгар навигации у нас стоят летние белые ночи, а тихая вода на огромных водных пространствах производит впечатление парного молока, настолько она бела, спокойна и недвижима. Не здесь ли и располагалось сказочное Беловодье? Не в наших ли краях народ нашел щедрую и счастливую землю, где текут молочные (розовые) реки и находятся кисельные берега-пожни, богатые травостоем?
      Это — в природном, материальном смысле, а в духовном? «Аз есмь свет!» — сказал Христос.
      Свет и свят — слова одного корня, но они таинственно не соприкасаются. «Святые праведники во светоявлениях, грешники во мраце бурном», — сказано в Евангелии.
      Где можно сегодня увидеть свет небесный? Свет дольний и горний? Он светит в русском мире — в Светорусье и в Святорусье. Понятия эти, по Далю, — синонимы. Только в имени Отчизны-матери слово «свет» переходит в понятие «свят».
      Отсюда — Русь Святая.
      ...Одиноко на пустынном побережье Кубенского озера. Только рыбаки появляются утром да вечером: снимают и ставят в озере сети. Старые лодки-кубенки догнивают в кустах ивняка, занесенные сюда высокой водой. Чайки истошно кричат над камнями, сброшенными здесь тысячелетия назад таявшим ледником. И только говорят в памяти эпизоды прошумевшей здесь русской истории и страницы современных книг.
      «Как странен свет надмирного огня!» — восклицал здесь вологодский поэт Сергей Чухин, родившийся в кубеноозерской деревне Бабцино и покоящийся ныне на городском погосте «при ногах брата своего» Николая Рубцова.
      «Видение на холме» с «пустынным светом на звездных берегах» испытал здесь и сам Николай Рубцов, приезжавший в деревню Дмитриевскую, молитвенно промолвивший в этот миг: «Россия, Русь! Храни себя, храни!»
      Здесь «сияли поля далеко и прозрачно» и для поэта Анатолия Передреева, гостившего у Василия Белова в деревне Тимониха, что невдалеке от реки Кубены в Заозерье: