Но рядом с политической борьбой в Москве в то вре-
мя шла борьба религиозная: стало распространяться мне-
ние, что пресуществление Св. Даров совершается за ли-
тургией не во время молитвы Иерея, призывающей св. Ду-
ха, а во время произнесения слов И. Христа ("Примите,
ядите..."). Это католическое мнение, появившееся в Ма-
лороссии под польским влиянием, было принесено в Москву
известным С. Полоцким; затем поддерживалось его учени-
ком, русским ученым монахом Сильвестром Медведевым и
теми русскими, которые получили образование в южнорусс-
ких школах. Шумные споры, шедшие в Москве об этом пред-
мете при патриархе Иоакиме (1674--1690 гг.), перешли и
в литературу. С. Медведев написал в защиту своей "хле-
бопоклоннической ереси" книгу "Манна". В ответ на нее
представители православия, греки братья Лихуды, написа-
ли книгу "Акос". За этими трудами явились и другие. Бо-
гословский спор окончился только в 1690 г. церковным
собором, осудившим ересь, и гонением на малорусских
ученых, которые спешили уехать из Москвы. Следя за раз-
витием этого богословского спора, мы замечаем, что
представители ереси (С. Медведев и др.) очень близки к
царевне Софье, воспитанной в их же духе, к В. В. Голи-
цыну и другим лицам стороны Милославских. Близость к
правительству даже помогает еретикам распространять
свои взгляды. На против, православный патриарх стремит-
ся опереться в борьбе с ними на сторону Петра. Ересь
только тогда подвергается церковному осуждению, когда
власть с 1689 г. переходит к Нарышкиным. Таким образом,
различные религиозные направления примкнули в своей
борьбе к готовым политическим партиям и в них искали
себе опоры. С. Медведев поэтому пострадал одновременно
и как еретик, и как политический преступник, приверже-
нец Софьи. Спор о пресуществлении привлек внимание не
только русского общества, но и католической иерархии.
Желая торжества ереси, католичество послало в Москву
своих представителей иезуитов, которые высматривали по-
ложение дела, готовясь воспользоваться в своих целях
всяким удобным случаем. В Москве, вероятно, их старани-
ями, появились католические книги. Князь В. В. Голицын
дружил с иезуитами и старался добыть им позволение жить
постоянно в Москве. Трудно сказать в точности, каковы
были надежды католичества, но нет сомнения, что католи-
ческая пропаганда цеплялась за сильнейшую партию 80-х
годов XVII в., имея виды на Россию. В то же время юноша
Петр подпал иноземному влиянию совсем иного сорта. Да-
лекий от богословских тонкостей, он был враждебен като-
личеству, не интересовался протестантским богослужени-
ем, но увлекался западноевропейской культурой в том ее
складе, какой установился в протестантских государс-
твах. С падением Софьи католические попытки пропаганды
на Руси прекратились, иезуиты были прогнаны из Москвы,
а с реформой Петра протестантская культура стала широко
влиять на Русь.
Так, рядом с борьбой семейной, политической и цер-
ковной в конце XVII в. разрешился вопрос о форме воз-
действия на Москву западноевропейской культуры. Разре-
шили его те влияния, под которыми Петр находился в годы
отрочества и юности. Посмотрим на первые шаги этих вли-
яний.
"Потехи" Петра. В детстве, как мы видим, Петр не
получил никакого образования, кроме простой грамотности
и кое-каких исторических сведений. Забавы его носили
ребячески-военный характер. Обстановка жизни сообщила
ему несколько тяжелых впечатлений. Будучи царем, он в
то же время находился под опалой с 10 лет и с матерью
должен был жить в потешных подмосковных селах, а не в
Кремлевском дворце. Такое грустное положение лишало его
возможности получить правильное дальнейшее образование
и в то же время освобождало от пут придворного этикета.
Не имея духовной пищи, но имея много времени и свободы,
Петр сам должен был искать занятий и развлечений. Можно
думать, что мать никогда не стесняла любимого единс-
твенного сына и что воспитатель Петра, князь Борис Го-
лицын, не следил за каждым его шагом. Мы не видим, что-
бы Петр особенно подчинялся материнскому авторитету в
своих вкусах и занятиях, чтобы Петра занимали другие.
Он сам выбирает себе товарищей из тесного круга прид-
ворных и дворовых служителей царицына двора и сам с
этими товарищами ищет себе потех. Отрочество Петра от-
мечено самодеятельностью, и эта самодеятельность шла в
двух направлениях: 1) Петр предавался по-прежнему воен-
ным забавам, 2) Петр стремился к самообразованию.
С 1683 г. вместо "потешных ребяток" около Петра
видим "потешные полки" ("потешные", ибо стояли в потеш-
ных селах, а не потому, что служили только для потехи).
В ноябре 1683 г. Петр начинает формировать Преображенс-
кий полк из охочих людей (до последних лет своих Петр
помнил, что первым охотником был придворный конюх Сер-
гей Бухвостов). В отношении этого потешного полка Петр
был не государем, а товарищем-соратником, учившимся на-
равне с прочими солдатами военному делу. С разрешения,
конечно, матери и с одобрения, быть может, Б. Голицына
(даже, быть может, с некоторым его содействием) Петр,
как говорится, и днюет, и ночует со своими потешными.
Предпринимаются маневры и небольшие походы, на Яузе
строится потешная крепость (1685 г.), названная Прес-
бургом, словом, практически изучается военное дело не
по старым русским образцам, а по тому порядку регуляр-
ной солдатской службы, какой в XVII в. был заимствован
Москвой с Запада. Эти военные "потехи" требуют военных
припасов и денежных средств, которые и отпускаются Пет-
ру из московских приказов. Правительство Софьи не видит
для себя никакой опасности в таких "потехах марсовых" и
не мешает развитию потешных войск. Оно испугалось этих
войск позже, когда из потешных выросла солидная военная
сила. Но растил Петр эту силу беспрепятственно. Не сле-
дует думать, что Петр забавлялся с одной дворовой че-
лядью. Вместе с ним в рядах потешных были и товарищи
его из высших слоев общества. Стоявший вне придворного
эти кета, Петр мешал родовитых людей и простолюдинов в
одну "дружину", по выражению С. М. Соловьева, и из этой
дружины бессознательно готовил себе круг преданных сот-
рудников в будущем. Военное дело и личность Петра спла-
чивали разнородные аристократические и демократические
элементы в одно общество с одним направлением. Пока это
общество забавлялось, -- позже оно стало работать с
Петром.
Несколько позднее, чем организовались военные игры
Петра, пробудилось в нем сознательное стремление учить-
ся. Самообучение несколько отвлекло Петра от исключи-
тельно военных забав, сделало шире его умственный кру-
гозор и практическую деятельность. Лишенный правильного
образования, Петр, однако, рос в кругу, далеко не впол-
не невежественном. Нарышкины из дома Матвеева вынесли
некоторое знакомство с западной культурой. Сын А. С.
Матвеева, близкий к Петру, был образованным на евро-
пейский лад. У Петра был немец-доктор. Словом, не толь-
ко не было национальной замкнутости, но была некоторая
привычка к немцам, знакомство с ними, симпатия к Запа-
ду. Эта привычка и симпатия перешли и к Петру и облег-
чили ему сближение с иноземцами и их наукой. Сближение
это произошло около 1687 г. таким образом: в предисло-
вии к Морскому Регламенту сам Петр рассказывает, что
кн. Я. Долгорукий привез ему в подарок из-за границы
астролябию, и никто не знал, как сладить с иностранным
инструментом; тогда нашли Петру знающего человека, гол-
ландца Франца Тиммермана, который объяснил, что для
употребления астролябии нужно знать геометрию и иные
науки. У этого-то Тиммермана Петр "гораздо с охотою
пристал учиться геометрии и фортификации". В то же вре-
мя он нашел в селе Измайлове старый английский бот, ва-
лявшийся в амбаре. Тиммерман объяснил Петру, что на
этом боте можно ходить против ветра, лавировать (чего
русские не умели). Петр заинтересовался и нашел челове-
ка (как и Тиммермана -- из Немецкой слободы), голландца
Карштен-Бранта, который стал учить Петра управлению па-
русами. Сперва учились на узенькой Яузе, а потом -- в
селе Измайлове на пруде.
Искусство навигации так увлекло Петра, что стало в
нем страстью. К изучению этого дела от отнесся очень
серьезно. В 1688 г. недовольный тем, что негде плавать
под Москвой, он переносит свою забаву на Переяславское
озеро (в 100 с лишком верстах от Москвы на север). Мать
согласилась на отъезд Петра, и Петр принялся в Переяс-
лавле строить суда с помощью мастеров-голландцев. В это
время он ничего не хотел знать, кроме математики, воен-
ного дела и корабельных забав. Но ему уже шел 17-й год,
он был очень развит и физически, и умственно. Его мать
вправе была ждать, что достигший совершеннолетия сын
обратит внимание на государственные дела и устранит от
них ненавистных Милославских. Но Петр не интересовался
этим и не думал бросать свое ученье и забавы для поли-
тики. Чтобы остепенить его, мать его женила (27 января
1689 г.) на Евдокии Федоровне Лопухиной, к которой Петр
не имел влечения. Подчиняясь воле матери, Петр женился,
однако через какой-нибудь месяц после свадьбы уехал в
Переяславль от матери и жены к кораблям. Но летом этого
1689 г. он был вызван матерью в Москву, потому что не-
избежна была борьба с Милославскими.
Разрыв с Софьей. Переяславскими потехами и женить-
бой окончился период отроческой жизни Петра. Теперь он
-- взрослый юноша, привыкший к военному делу, привыкаю-
щий к кораблестроению, сам себя образовывающий, не бо-
гословски, как были образованы его отец и братья, а по-
лупрактически, полутеоретически, преимущественно в об-
ласти точных и прикладных знаний. У него нет привычки к
этикету, есть привычка к иноземцам -- его учителям, у
него демократический круг товарищества. Он привык к за-
нятиям и труду, но не дорос еще до общественной дея-
тельности; много обещая, как способная личность, он
возбуждает неудовольствие и беспокойство близких, пото-
му что занят только забавами, и странными для царя за-
бавами. Его интересы как государя берегут другие: дру-
гие выбирают минуты для последней борьбы с узурпаторами
его власти, другие руководят действиями Петра в этой
борьбе.
Эти другие были: Наталья Кирилловна, ее брат Лев
Нарышкин и, кажется, больше всего "дядька" Петра, князь
Б. Голицын. В 1689 г., когда Петру минуло 17 лет, он
мог уже, как взрослый, упразднить регентство Софьи. Не-
удача второго Крымского похода 1689 г, возбудила общее
недовольство и дала удобный повод к действиям против
нее. Соображая эти обстоятельства, партия Петра приго-
товилась действовать; руководителем в этих приготовле-
ниях, по довольно распространенному мнению, был князь
Б. Голицын.
Но прямо начать дело против Софьи не решались. В
то же время и Софья, понимая, что время близится к раз-
вязке, что следует отдать власть Петру, и не желая это-
го, не решалась на какие-нибудь резкие меры для укреп-
ления себя на престоле. Ей очень хотелось из правитель-
ницы стать "самодержицей", иначе говоря, венчаться на
царство. Еще с 1687 г. она и Шакловитый думали достиг-
нуть этой цели помощью стрелецкого войска. Но стрельцы
не хотели поднимать новый бунт против Нарышкиных и тре-
бовать незаконного восшествия на престол Софьи. Лишен-
ная в этом деле сочувствия стрельцов, Софья отказывает-
ся от мысли о венчании, но решается самозванно имено-
вать себя "самодержицей" в официальных актах. Узнав об
этом, Нарышкины громко протестуют: раздается ропот и в
народе против этого нововведения. Чтобы удержать
власть, Софье остается одно: привлечь к себе народную
симпатию и в то же время возбудить народ против Петра и
Нарышкиных. Вот почему и Софья, и ее верный слуга Шак-
ловитый жалуются народу на своих противников и употреб-
ляют все средства, чтобы поссорить с ними народ, осо-
бенно стрельцов. Но стрельцы весьма мало поддавались
речам Софьи, и это лишало ее храбрости. Со страхом сле-
дила она за поведением Нарышкиных и ждала от них напа-
дения. Отношения двух сторон с часу на час обострялись.
Петр, вызванный матерью из Преяславля в Москву ле-
том 1689 г., начал показывать Софье свою власть. В июле
он запретил Софье участвовать в крестном ходе, а когда
она не послушалась, сам уехал, устроив таким образом
сестре гласную неприятность. В конце июля он едва сог-
ласился на выдачу наград участникам Крымского похода и
не принял московских военачальников, когда они явились
в нему благодарить за награды. Когда Софья, напуганная
выходками Петра, стала возбуждать стрельцов с надеждой
найти в них поддержку и защиту, Петр не задумался арес-
товать на время стрелецкого начальника Шакловитого.
Петр или, вернее, руководившие им лица опасались
стрелецкого движения в пользу Софьи. Находясь в Преоб-
раженском, они внимательно следил и за положением дел и
настроением стрельцов в Москве через преданных им лиц.
В то же время и Софья боялась дальнейших неприятностей
со стороны Петра и посылала в Преображенское своих ла-
зутчиков. Отношения к началу августа 1689 г. стали до
того натянуты, что все ждали открытого разрыва; но ни
та, ни другая сторона не хотели быть начинающей, зато
обе старательно приготовлялись к обороне.
Разрыв произошел таким образом: 7 августа вечером
Софья собрала в Кремле значительную вооруженную силу.
Говорят, что ее напугал слух о том, что в ночь с 7 на 8
августа Петр с потешными явится в Москву и лишит Софью
власти. Стрельцов, призванных в Кремль, волновали в
пользу Софьи и против Петра несколько преданных прави-
тельнице лиц. Видя военные приготовления в Кремле, слы-
ша зажигательные речи против Петра, приверженцы царя (в
числе их были и стрельцы) дали ему знать об опасности.
Но они преувеличили опасность и сообщили Петру, что на
него с матерью стрельцы "идут бунтом" и замышляют на
них смертное "убийство". Петр прямо с постели бросился
на лошадь и с тремя провожатыми ускакал из Преображенс-
кого в Троицкую Лавру. В следующие дни, начиная с 8 ав-
густа, в Лавру съехались все Нарышкины, все бывшие на
стороне Петра знатные и чиновные лица; явилась и воору-
женная сила -- потешные и Сухарев стрелецкий полк. С
отъездом Петра и его двора в Лавру настал открытый раз-
рыв.
Из Лавры Петр и руководящие им лица потребовали от
Софьи отчета в вооружениях 7 августа и присылки депута-
ций от всех стрелецких полков. Не отпустив стрельцов,
Софья отправила к Петру патриарха Иоакима как посредни-
ка для перемирия. Но преданный Петру патриарх не вер-
нулся в Москву. Петр вторично потребовал представителей
от стрельцов и от тяглых людей Москвы. На этот раз они
явились в Лавру наперекор желаниям Софьи. Видя, что
сопротивляться Петру невозможно, что в стрельцах нет
поддержки, Софья сама едет к Троице мириться с Петром.
Но ее возвращают с дороги именем Петра и угрозой, если
она приедет к Троице, обойтись с нею "нечестно". Возв-
ратясь в Москву, Софья пробует поднять стрельцов и на-
род на Петра, но терпит неудачу. Стрельцы сами застав-
ляют Софью выдать Петру Шакловитого, которого он потре-
бовал. Лишается Софья и князя В. В. Голицына; после вы-
дачи Шакловитого Голицын добровольно явился в Лавру и
ему от Петра была объявлена ссылка в Каргополь (позднее
в Пинегу) за самоуправство в управлении и за нерадение
в Крымском походе. Шакловитый подвергся допросу и пыт-
ке, повинился во многих умыслах против Петра в пользу
Софьи, выдал много единомышленников, но не признался в
умысле на жизнь Петра. С некоторыми близкими ему
стрельцами он был казнен (11 сентября). Не избег казни
и преданный Софье Сильвестр Медведев. Обвиненный как
еретик и государственный преступник, он сперва был при-
говорен к ссылке, но позднее (1691), вследствие новых
на него обвинений, казнен.
Вместе с участью друзей Софьи решилась и ее
участь. Расправляясь с этими друзьями, Петр написал
своему брату Ивану письмо о своих намерениях: "Теперь,
государь братец, настает время нашим обоим особам Богом
врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы
в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу,
сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами, в тит-
лах и в расправе дел быти не изволяем... Срамно, госу-
дарь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному
лицу государством владеть мимо нас". Так высказывал
Петр свое желание отстранить Софью и вступить во
власть; а немного позднее этого письма Софья получила
от Петра прямое приказание на житье в Новодевичий мо-
настырь (под Москвой), но в монахини не постриглась.
Так, осенью 1689 г. кончилось правление Софьи. Ца-
ри стали править без опеки или, точнее, при больном и
слабоумном Иване правил один Петр со своими близкими [*
О первых годах жизни Петра см.: 1) Погодин "17 первых
лет в жизни имп. Петра В.". М., 1875; 2) Шмурло "Крити-
ческие заметки по истории Петра В." и "Петр В. в оценке
современников и потомства" (оба труда -- в журнале М.
Н. Проев, за 1900 и 1911 гг.); 3) Забелин "Опыты изуче-
ния русских древностей и истории". 1. М., 1872; 4) Со-
ловьев "Ист. Рос.", XIII и XIV; 5) Щебальский "Чтения
из русск. ист. с исхода XVII в.". М., 1864--1868; 6)
Аристов "Моск. смуты в правление цар. Софьи Алексеев-
ны". Варшава. 1871.].
Годы 1689 - 1699
Продолжение "потех". С 1689 г. Петр стал самостоя-
тельным правителем безо всякой видимой опеки над ним.
Однако сам он не чувствует никакого вкуса к власти и
отлает ее другим. С падением Софьи главными лицами в
правительстве стали царица Наталья и патриарх Иоаким.
Иностранные сношения (Посольский приказ) были поручены
Льву Кирилловичу Нарышкину. Прежде влиятельный, Борис
Голицын потерял теперь свое влияние, благодаря тому что
его заподозрили в желании смягчить участь кн. В. В. Го-
лицына. Сам Петр, оставив дела на руки матери и родных,
возвратился к потехам и кораблестроению. Если же иногда
он и вмешивался в жизнь двора и государства, то при
столкновениях со взглядами своей матери и патриарха
должен был им уступать. Так, новое правительство обна-
руживало резкое нерасположение к иноземцам (вероятно,
под влиянием патриарха), несмотря на то что Петр лично
к ним благоволил. По смерти же патриарха Иоакима (1690
г.) на его место был избран Адриан положительно против
воли Петра, предлагавшего другое лицо.
Петр зато совершенно самостоятельно устраивал свою
личную жизнь. В эти годы он окончательно сблизился с
иноземцами. Прежде они являлись около него как учителя
и мастера, необходимые для устройства потех, и только.
Теперь же мы видим около Петра иностранцев -- друзей,
сотрудников и наставников в деле, товарищей в пирушках
и веселье. Заметнее прочих из таких иностранцев были
шотландец Патрик Гордон, в то время уже генерал русской
службы, и швейцарец Франц Лефорт, полковник русской
службы. Первый был очень умным и образованным инженером
и артиллеристом. Всегда серьезный, но любезный и остро-
умный, всегда следящий за наукой и политикой, Гордон
был слишком стар, чтобы стать товарищем Петру (в 1689
г., когда с ним познакомился Петр, ему было 54 года);
но Гордон привлек к себе Петра своим умением обхо-
диться с людьми и по своим знаниям и уму стал его руко-
водителем во всех серьезных начинаниях. Петр до самой
смерти Гордона выказывал ему свое уважение и привязан-
ность. Но ближе и сердечнее сошелся Петр около того же
1689 г. с Лефортом. Это был не совсем уже молодой чело-
век (род. в 1653 г.), но живость характера и редкая ве-
селость и общительность позволили Лефорту стать другом
юноши-царя. Далекий от серьезной науки, Лефорт, однако
же, имел некоторое образование и мог действовать на
Петра развивающим образом. Ему именно приписывают неко-
торые исследователи наибольшую роль в развитии у Петра
стремления к Западу. Думают, что Лефорт, доказывая царю
превосходство западноевропейской культуры, развил в нем
слишком пренебрежительное отношение ко всему родному.
Но и без Лефорта, по своей страстности, Петр мог воспи-
тать в себе это пренебрежение.
Преимущественно через Гордона и Лефорта Петр озна-
комился с бытом Немецкой слободы. Иноземцы в XVII в.
были выселены из Москвы в подгородную слободу, которая
и получила название Немецкой. Ко времени Петра слобода
эта успела обстроиться и смотрела нарядным западноевро-
пейским городком. Иноземцы жили в ней, конечно, на за-
падный лад. В эту-то европейскую обстановку и попал
Петр, ездя в гости к своим знакомым иностранцам. Ле-
форт, который пользовался в слободе большой извест-
ностью и любовью, ввел Петра запросто во многие дома, и
Петр без церемонии гостил и веселился у "немцев". Сло-
бода оказала на него большое влияние, он увлекся новыми
для него формами жизни и отношений, отбросил этикет,
которым была окружена личность государя, щеголял в "не-
мецком" платье, танцевал "немецкие" танцы, шумно пиро-
вал в "немецких" домах. Он даже присутствовал на като-
лическом богослужении в слободе, что, по древнерусским
понятиям, было для него вовсе неприлично. Сделавшись в
слободе обычным гостем, Петр нашел там и предмет сер-
дечного увлечения -- дочь виноторговца Анну Монс. Ма-
ло-помалу Петр, не выезжая из России, в слободе ознако-
мился с бытом западноевропейцев и воспитал в себе при-
вычку к западным формам жизни. Вот почему историки при-
дают важное значение влиянию на Петра Немецкой слободы.
Она явилась для Петра первым уголком Европы и завлекла
его к дальнейшему знакомству с ней.
Но с увлечением слободой не прекратились прежние
увлечения Петра -- воинские потехи и кораблестроение. В
1690 г. мы видим большие маневры в селе Семеновс-
ком, в
1691 г. -- большие маневры под Пресбургом, потеш-
ной крепостью на Яузе. Все лето 1692 г. Петр проводит в
Переяславле, куда приезжает и весь московский двор на
спуск корабля. В 1693 г. Петр с разрешения матери едет
в Архангельск, с увлечением катается по морю и основы-
вает в Архангельске верфь для постройки кораблей. Море,
первый раз виденное Петром, влечет его к себе. Он возв-
ращается и в следующем году в Архангельск. Мать его,
царица Наталья, умерла в начале 1694 г., и Петр стал
теперь вполне самостоятелен. Но он еще не принимается
за дела, -- все лето проводит на Белом море и чуть не
гибнет во время бури по дороге в Соловки. В Архангель-
ске с ним теперь значительная свита; Петр строит боль-
шой корабль, Гордон носит название контр-адмирала буду-
щего флота; словом, затевается серьезный флот на Белом
море. В том же 1694 году мы видим последние потешные
маневры под деревней Кожуховом, которые нескольким
участникам стоили жизни.
Так кончил Петр свои потехи. Постепенно охота к
лодкам довела его до мысли о флоте на Белом море; пос-
тепенно игра в солдаты привела к сформированию регуляр-
ных полков и к серьезным военным маневрам. Потехи теря-
ли потешный характер, царь уже не только тешился, но и
работал. Мало-помалу складывались в нем и политические
планы -- борьба с турками и татарами.
В свои 20-22 года Петр многое знал и многое умел
сравнительно с окружающими. Самоучкой или под случайным
руководством он познакомился с военными и математичес-
кими науками, с кораблестроением и военным делом. Руки
его были в мозолях от топора и пилы, физическая дея-
тельность и подвижность укрепили и без того сильное те-
ло. Напряженные физические и умственные работы вызыва-
ли, как реакцию, стремление отдохнуть и повеселиться.
Нравы этой эпохи и особенности окружавшей Петра среды
обусловили несколько грубоватый характер веселых отдох-
новений Петра. Не довольствуясь семейными вечеринками в
Немецкой слободе, Петр любил кутнуть в холостой компа-
нии. Эта компания даже получила некоторую постоянную
организацию и называлась "всешутейшим собором"; предсе-
дателем ее был бывший учитель Петра Никита Зотов, но-
сивший звание "Ианикита, всешутейшаго пресбургскаго,
яузскаго и кокуйскаго патриарха". Служила эта компания,
как сама выражалась, "Бахусу и Ивашке Хмельницкому". С
этой компанией Петр устраивал иногда сумасбродные заба-
вы (например, публично в 1694 г. отпраздновал свадьбу
шута Тургенева с шутовским церемониалом). На святках с
ней Петр ездил веселиться в дома своих придворных. Но
жестокой ошибкой было бы думать, что эти забавы и ком-
пания отвлекали Петра отдела. И сам Петр, и его окружа-
ющие умели работать и "делу отдавали время, а потехе
час".
Однако дружба Петра с иноземцами, эксцентричность
его поведения и забав, равнодушие и презрение к старым
обычаям и этикету дворца вызывали у многих москвичей
осуждение -- в Петре видели большого греховодника. И не
только поведение Петра, но и самый его характер не всем
мог понравиться. В природе Петра, богатой и страстной,
события детства развили долю зла и жестокости. Воспита-
ние не могло сдержать эти темные стороны характера, по-
тому что воспитания у Петра не было. Вот отчего Петр
был скор на слово и руку. Он страшно вспыхивал, иногда
от пустяков, и давал волю гневу, причем иногда бывал
жесток. Его современники оставили нам свидетельства,
что Петр многих пугал одним своим видом, огнем своих
глаз. Примеры его жестокости увидим на судьбе стрель-
цов. Петр вообще казался грозным царем уже в своей мо-
лодости.
Азов. Таков был царь Петр, когда постоянные напа-
дения татар на Русь и обязательства, принятые в отноше-
нии союзников, вызвали в московском правительстве мысль
о необходимости возобновить военные действия против ту-
рок и татар. В 1695 г. война началась походом Петра на
крепость Азов. Мы уже видели причины, по которым в
Москве отказались от мысли вести нападения на Крым. Ви-
дели также, что еще в XVI и XVII вв. Азов считался
удобным пунктом нападения. Но мы не знаем, когда и у
кого явилась мысль об Азовском походе. В народе считали
виновником похода Лефорта, но насколько это справедли-
во, сказать трудно. Еще в 1694 г., во время "Кожуховс-
кого похода", австрийский дипломатический агент доносил
из Москвы цесарю, что Петр готовится к войне с Турцией.
Но сам Петр писал в своих письмах, что у него под Кожу-
ховом "ничего более, кроме игры, на уме не было". Во
всяком случае мысль о походе явилась очень скоро после
кожуховских маневров: уже с самого начала 1695 г. гото-
вили дворянское войско к походу на Крым (этот мнимый
поход на Крым должен был отвлечь внимание неприятеля от
Азова). Весной же регулярные московские войска в числе
30 тыс. реками Окой и Волгой на судах дошли до Царицы-
на, оттуда перешли на Дон и явились под Азовом. Но
сильный Азов, получая провиант и подкрепления с моря,
не сдался. Штурмы не удавались; русское войско страдало
от недостатка провианта и от многовластия (им командо-
вали Гордон, Лефорт и Головин). Петр, бывший сам в
войске в качестве бомбардира Преображенского полка,
убедился, что Азова не взять без флота, который бы от-
резал крепость от помощи с моря. Русские отступили в
сентябре 1695 г.
Неудача, несмотря на попытки ее скрыть, огласи-
лась. Потери Петра были не меньше потерь Голицына в
1687 и 1689 гг. Недовольство в народе против иноземцев,
которым приписывали неудачу, было очень велико. Петр не
падал духом, не прогнал иноземцев и не оставил предпри-
ятия. Впервые показал он здесь всю силу своей энергии и
в одну зиму, с помощью иноземцев, построил на Дону, в
устье реки Воронежа, целый флот морских и речных судов.
Части галер и стругов строили плотники и солдаты в
Москве и в лесных местах, близких к Дону. Эти части
свозились в Воронеж и из них собирались уже целые суда.
Много препятствий и неудач преодолел царь, ставший в
это время единодержавным государем (брат Петра, царь
Иван, умер 29 января 1696 г.). На Пасху 1696 г. в Воро-
неже уже были готовы 30 морских судов и более 1000 реч-
ных барок для перевозки войск. В мае из Воронежа Доном
двинулось русское войско к Азову и вторично осадило
его. На этот раз осада была полной, ибо флот Петра не
допускал к Азову турецких кораблей. На суше под едино-
личным начальством боярина Шеина дела шли счастливо.
Петр сам присутствовал в войске (в чине капитана) и,
наконец, дождался счастливой минуты: 18 июля Азов сдал-
ся на капитуляцию.
Как тяжела была раньше неудача, так велика была
радость в Москве при получении известия о победе. Радо-
вался и сам Петр: в успехе он видел оправдание своей
предшествовавшей деятельности, своих "потех". Победа
была отпразднована торжественным вступлением войск в
Москву, празднествами и большими наградами. Торжествен-
но были извещены и союзники о русской победе. В Польше
и на Западе не ждали такого успеха Петра и были им по-
ражены. Слух о взятии Азова прошел по всей Европе.
Польские дипломаты плохо скрывали свой страх, внушаемый
им политическими успехами соседки -- Москвы. Сами моск-
вичи со времени царя Алексея не видали таких побед и
находились под обаянием взятия Азова.
И после победы, как после неудачи, Петр не опустил
рук. Зима 1696/97 г. прошла в заботах об укреплении
Азова и о построении флота для Азовского моря. В Азов
решено переселить 3000 семей из волжских городов и 3000
стрелецкого войска. Построение флота решено было совер-
шить силами и средствами всего государства: таким обра-
зом создалась своеобразная земская повинность: с каждых
10 000 крестьянских дворов, принадлежавших светским
владельцам, правительство желало получить снаряженный
корабль; с каждых 8000 крестьянских дворов духовных
владельцев -- то же самое. Городское сословие всего го-
сударства должно было снарядить 12 кораблей. Для этой
цели землевладельцы должны были съехаться в Москву, об-
разовать компании ("кумпанства"), разверстать издержки
и повинности и готовить корабли в 1698 г. Правительство
же снабжало кумпанства инструкциями и необходимыми чер-
тежами.
Заботясь о привлечении в Россию техников-иностран-
цев, Петр решился, для лучшего утверждения в России
морского дела, создать и русских техников, для чего
послал за границу знатную молодежь "учиться архитектуры
и управления корабельнаго". Пятьдесят молодых придвор-
ных были посланы в Италию, Англию и Голландию, т.е. в
страны, знаменитые тогда развитием мореплавания.
Высшее московское общество было неприятно поражено
этим новшеством; Петр не только сам сдружился с немца-
ми, но желает, как видно, сдружить и других. Еще больше
поражены были русские люди, когда узнали, что сам Петр
едет за границу.
Но раньше, чем царь успел собраться в дорогу, про-
изошел ряд тревожных событий. В 1697 г. простой монах
Аврамий подал царю рукопись, наполненную упреками. Ав-
рамий писал, что Петр ведет себя "печально и плачевно",
уклонился в потехи, а государством правят дьяки-мздоим-
цы. На эти упреки Петр ответил строгим следствием и
ссылкой Аврамия с его друзьями. Еще ранее Петр за
что-то пытал дядю своей жены П. А. Лопухина; другие Ло-
пухины были разосланы из Москвы. Очевидно, и они были
недовольны за что-то Петром. Так, ко времени возмужа-
лости Петра возрастало и недовольство им в разных слоях
общества. В некоторых же кружках недовольство перешло в
определенный умысел убить Петра. Следствие, произведен-
ное перед самым отъездом его за границу, выяснило, что
главными заговорщиками на жизнь государя были бояре Со-
ковнин и Пушкин, и стрелецкий полковник Циклер. Мотива-
ми покушения они выставляли жестокости и новшества Пет-
ра и желали возмутить стрельцов. Циклер оговорил в соу-
частии и Софью. По этому делу виновные подверглись каз-
ни. Поверив соучастию Софьи и видя в заговоре против
себя семя, посеянное Ив. Мих. Милославским, Петр отомс-
тил и Софье, и Милославскому (уже умершему в 1685 г.)
тем, что велел с бесчестием вырыть гроб Милославского и
подставить его под плаху так, чтобы при казни заговор-
щиков на него текла кровь казненных.
После этой свирепой мести, устранив из Москвы по-
дозрительных лиц для государственной и своей безопас-
ности, Петр отправился за границу.
Путешествие. Петр ехал инкогнито, в свите "велико-
го посольства", под именем Петра Алексеевича Михайлова,
урядника Преображенского полка. Отправление великого
посольства к западным державам (Германии, Англии, Гол-
ландии, Дании, Бранденбургу, также к Римскому папе и в
Венецию) решено было еще в 1696 г. Цель посольства сос-
тояла "в подтверждении древней дружбы и любви" с евро-
пейскими монархами и "в ослаблении врагов Креста Гос-
подня", т.е. в достижении союза против турок. Во главе
посольства стояли генералы Франц Лефорт и Федор Алексе-
евич Головин. При них состояло 50 человек свиты. Мы не
знаем, как тогда Петр объяснял цели своего собственного
путешествия. Современники судили о небывалой поездке
русского царя в чужие земли самым различным образом.
Одни говорили, что Петр едет в Рим молиться ап. Петру и
Павлу; другие -- что он просто хочет развлечься; неко-
торые думали, что Петра за границу увлек Лефорт. Сам
Петр впоследствии, вспоминая свою поездку, писал, что
поехал учиться морскому делу. Это объяснение, конечно,
всего вернее, но оно слишком узко. Не одному морскому
делу хотел учиться Петр, как мы увидим ниже.
Москву и государство Петр оставил на руки Боярской
думы. Это не было при нем неизведанной новизной: царь и
раньше подолгу не бывал в Москве, уезжая в Архангельск
и под Азов. Официально считалось, что государь не уез-
жал;
дела решались его именем, бояре не получали ника-
ких особых полномочий. Некоторые исследователи замеча-
ют, что единственной экстренной мерой при отъезде Петра
было удаление из Москвы подозрительных лиц (вроде Лопу-
хиных).
Для достижения цели союза против турок посольство
должно было отправиться прежде всего в Вену. Но так как
русский резидент в Вене как раз в это время успел про-
должить союз с императором на три года, то посольство,
минуя Вену, отправилось в Северную Германию морем через
Ригу и Либаву. В Риге, принадлежавшей шведам, Петр по-
лучил ряд неприятных впечатлений и от населения (кото-
рое дорого продавало продукты русским), и от шведской
администрации. Губернатор Риги (Дальберг) не допустил
русских к осмотру укреплений города, и Петр посмотрел
на это как на оскорбление. В Курляндии зато прием был
радушнее, а в Пруссии (тогда еще в Бранденбургском кур-
фюршестве) курфюрст Фридрих встретил русское посольство
чрезвычайно приветливо. В Кенигсберге для Петра и пос-
лов дан был ряд праздников. Между весельем Петр серьез-
но занимался изучением артиллерии и получил от прусских
специалистов диплом, признавший его за "искуснаго ог-
нестрельнаго художника". Русское посольство между тем
вело с бранденбургским правительством оживленные пере-
говоры о союзе; но русские желали союза против турок, а
пруссаки -- против шведов, и дело кончилось ничем. Пос-
ле некоторых экскурсий по Германии Петр отправился в
Голландию ранее своих спутников. На дороге туда встре-
тился он с двумя курфюрстинами (Ганноверской и Бранден-
бургской), которые оставили нам его характеристику. "У
него прекрасныя черты лица и благородная осанка, -- пи-
шет одна из них; -- он обладает большою живостью ума;
ответы его быстры и верны. Но при всех достоинствах,
которыми одарила его природа, желательно было бы, чтобы
в нем было поменьше грубости. Это государь очень хоро-
ший и вместе очень дурной; в нравственном отношении он
полный представитель своей страны. Если бы он получил
лучшее воспитание, то из него вышел бы человек совер-
шенный, потому что у него много достоинств и необыкно-
венный ум". Грубость Петра выражалась в отсутствии той
светской выдержки, к какой привыкли германские принцес-
сы. При начале беседы с принцессами Петр очень конфу-
зился, закрывал лицо руками. "Видно также, что его не
выучили есть опрятно", -- заметила другая курфюрстина.
Этой светской выдержкой Петр не овладел вполне, кажет-
ся, никогда, но впоследствии он потерял свою робость и
застенчивость.
В Голландии Петр прежде всего направился в городок
Саардам (Саандам); там были знаменитые корабельные вер-
фи, о которых он слышал еще в России. В Саардаме при-
нялся он плотничать и на досуге кататься по морю. Но
его инкогнито, плохо соблюдавшееся и в Германии, было
нарушено и здесь; в Петре Михайлове узнали царя Петра,
и весь город стремился посмотреть на диковинного гостя.
Петр сердился, жаловался, даже бил назойливых зевак, но
ему толпа не давала ни спокойно работать на верфи, ни
отдыхать в его скромном домике (этот домик в ноябре
1886 г. передан Нидерландами в дар России и принят на-
шим правительством). Рассерженный Петр, пробыв в Саар-
даме всего неделю, переехал в Амстердам, где оставался
с половины августа 1697 до января 1698 г., лишь на ко-
роткое время выезжая в Гаагу и другие города. В Амстер-
даме он учился кораблестроению на Ост-Индской верфи и
достиг значительных успехов, но остался недоволен гол-
ландским кораблестроением. Уже в России он научился
плотничать, в Голландии же искал изучить теорию кораб-
лестроения. Но голландцы строили суда навыком, не умея
составлять корабельных чертежей, не зная теории кора-
бельного искусства. Это-то и сердило Петра. "Зело ему
стало противно, -- писал он сам о себе, --что такой
дальний путь для сего восприял, а желаемаго конца не
достиг". Случайно узнал он, что теория судостроения вы-
работана у англичан, и решился поехать в Англию; в
Москву же послал приказ подчинить голландских мастеров
на Воронежской верфи мастерам венецианским и датским.
Неудачу потерпел Петр в занятиях морским делом,
неудачу потерпело и посольство русское в Гааге: Голлан-
дия отклонила от себя всякое участие в войне против ту-
рок. С чувством неудовольствия оставлял Петр Голландию,
но в ней тем не менее он многому научился. Одновременно
с работами на верфи он занимался математикой, астроно-
мией, рисованием и гравированием, он посещал разные му-
зеи, слушал лекции медицины, интересовался всеми отрас-
лями положительных знаний, присматривался к различным
механическим усовершенствованиям, знакомился с морскими
промыслами (например, китоловными). Привыкая к особен-
ностям блестящей, зажиточной и просвещенной голландской
жизни, Петр приобретал массу новых культурных впечатле-
ний, развивался и образовывался.
В Англии, куда Петр переехал без посольства в на-
чале 1698 г., повторилось то же самое, что и в Голлан-
дии. Петр учился теории судостроения и военному делу,
катался по Темзе и присматривался к английской жизни,
вращаясь в самых разнообразных сферах. Английские инже-
неры, техники, моряки производили на Петра лучшее впе-
чатление, чем голландские, и он усердно приглашал их в
Россию. Зато политическая и придворная жизнь в Англии
мало интересовала Петра (то же было и в Голландии), и
высшее английское общество имело основание считать Пет-
ра "мизантропом" и "моряком". Избегая придворных цере-
моний, Петр держал себя так свободно и странно для мо-
нарха, что встретил осуждение со стороны английского
двора, которому "надоели причуды царя", как писал один
дипломат.
В апреле 1698 г. Петр вернулся в Голландию, к по-
сольству, чтобы с ним ехать в Вену. До Вены он доехал
только в июне и прожил там около месяца. Встреченный
императором Леопольдом очень радушно, он осматривал Ве-
ну, а между тем деятельно шли переговоры русских и
венских дипломатов в войне с турками. С удивлением и
досадой видел Петр, что австрийские политики не только
не разделяют его завоевательных видов на Турцию, но да-
же не желают продолжения и той вялой войны, какую вели
до тех пор, Русские говорили, что если уже император
желает мира, то следует заключить его в интересах не
одной Австрии, а всех союзников. Но и эта мысль не на-
ходила в Вене сочувствия. Петр убедился, что коалиция
против турок, о которой он мечтал, невозможна, что сле-
дует и России мириться с Турцией, если она не хочет во-
евать с нею один на один.
В июле царь думал ехать из Вены в Италию, но полу-
чил известия из Москвы о новом бунте стрельцов. Хотя
скоро пришло донесение, что бунт подавлен, однако Петр
поспешил домой. По дороге в Москву, проезжая через
Польшу, Петр виделся с новым польским королем Августом
II (в то же время и курфюрстом саксонским); встреча их
была очень дружественная (Россия сильно поддерживала
Августа при выборах на польский престол). Август пред-
ложил Петру союз протиь Швеции, и Петр, наученный неу-
дачей своих противотурецких планов, не ответил таким
отказом, как ответил раньше Пруссии. Он в принципе сог-
ласился на союз. Так, за границу повез он мысль об изг-
нании из Европы турок, а из-за границы привез мысль о
борьбе со Швецией за Балтийское море.
Что же дало Петру заграничное путешествие? Резуль-
таты его очень велики: во-первых, оно послужило для
сближения Московского государства с Западной Европой,
во-вторых, окончательно выработало личность и направле-
ние самого Петра.
Пользуясь пребыванием за границей царя, европейс-
кие правительства спешили извлечь из сношений с ним
всевозможные выгоды для своих стран. Дипломатические
отношения России с Западом пошли гораздо живее со вре-
мени путешествия Петра. Русские дипломаты и учащаяся
молодежь, явившаяся на Запад вместе с посольством и от-
дельно от него, знакомили европейцев с Россией. В свою
очередь, иностранцы толпами потянулись на Русь вследс-
твие приглашения самого Петра и его уполномоченных. Не-
обычайный факт путешествия московского царя возбудил
любопытство всего западноевропейского общества и к лич-
ности царя, и к ею народу. В германских университетах
темой диспутов ставили поездку Петра и будущее просве-
щение России как результат этой поездки. Философ Лейб-
ниц составлял просветительные проекты преобразования
Руси. Европа, видя поведение Петра, догадывалась, что
результатом просвещения самого Петра будет просвещение
его государства. Поэтому поездка Петра стала весьма по-
пулярным предметом для политических и культурных рас-
суждении.