Для самою Петра путешествие было последним актом
самообразования. Он желал получить сведения по судост-
роению, а получил сверх того массу впечатлений, массу
знаний. Более года пробыл он за границей, всегда в тол-
пе, среди разнообразных лиц, среди разных национальных
культур. Он не только увидел культурное и материальное
превосходство богатейших стран Запада над своей бедной
Русью, но и сжился с обычаями этих стран, стал в них
как бы своим человеком и не мог вернуться к старому ми-
ровоззрению. Сознавая превосходство Запада, он решился
приблизить к нему свое государство путем реформы. Смело
можно сказать, что Петр как реформатор созрел за грани-
цей. Но все воспитание Петра, вся его жизнь в Москве
обусловили собой некоторую односторонность в его загра-
ничном самообразовании: покоритель Азова и создатель
русского флота, Петр далеко стоял от вопросов внутрен-
него управления Московского государства. И за границей
Петра завлекали морское и военное дело, культура и про-
мышленность, но сравнительно весьма мало занимало об-
щественное устройство и управление Запада. По возвраще-
нии в Москву, Петр немедленно начинает "реформы", окон-
чательно порывает со старыми традициями; но его первые
шаги на пути реформ не касаются еще государственного
быта. Он является с культурными новшествами по преиму-
ществу и с большой резкостью проводит их в жизнь. К ре-
форме государственного устройства и управления он пере-
ходит гораздо позднее.
Годы 1698 и 1699. 25 августа 1698 г. вернулся Петр
в Москву из путешествия. В этот день он не был во двор-
це, не видел жены; вечер провел в Немецкой слободе, от-
туда уехал в свое Преображенское. На следующий день на
торжественном приеме боярства в Преображенском он начал
резать боярские бороды и окорачивать длинные кафтаны.
Брадобритие и ношение немецкого платья были объявлены
обязательными. Не желавшие брить бород скоро стали пла-
тить за них ежегодную пошлину, относительно же ношения
немецкого платья не существовало никаких послаблений
для лиц дворянского и городского сословия, в старом на-
ряде осталось одно крестьянство да духовные лица. Ста-
рые русские воззрения не одобряли брадобрития и переме-
ны одежды, в бороде видели внешний знак внутреннего
благочестия, безбородого человека считали неблагочести-
вым и развратным. Московские патриархи, даже последний
-- Адриан -- запрещали брадобритие; московский же царь
Петр делал его обязательным, не стесняясь авторитетом
церковных властей. Резкое противоречие меры царя с дав-
ними привычками народа и проповедью русской иерархии
придало этой мере характер важного и крутого переворота
и возбудило народное неудовольствие и глухое противо-
действие в массе. Но и более резкие поступки молодого
монарха не замедлили явиться глазам народа. Не медля по
возвращении из-за границы, Петр возобновил следствие о
том бунте стрельцов, который заставил его прервать пу-
тешествие.
Бунт этот возник таким образом. Стрелецкие полки
по взятии Азова были посланы туда для гарнизонной служ-
бы. Не привыкнув к долгим отлучкам из Москвы, оставив
там семьи и промыслы, стрельцы тяготились дальней и
долгой службой и ждали возвращения в Москву. Но из Азо-
ва их перевели к польской границе, а в Азов на место
ушедших двинули из Москвы всех тех стрельцов, которые
еще оставались там. В Москве не осталось ни одного
стрелецкого полка, и вот среди стрельцов на польской
границе разнесся слух, что их навсегда вывезли из сто-
лицы и что стрелецкому войску грозит опасность уничто-
жения. Этот слух волнует стрельцов; виновниками такого
несчастья они считают бояр и иностранцев, завладевших
делами. Они решаются силой противозаконно возвратиться
в Москву и на дороге (под Воскресенским монастырем)
сталкиваются с регулярными войсками, высланными против
них. Дело дошло до битвы, которой стрельцы не выдержали
и сдались. Боярин Шеин произвел розыск о бунте, многих
повесил, остальных бросил в тюрьмы.
Петр остался недоволен розыском Шеина и начал но-
вое следствие. В Преображенском начались ужасающие пыт-
ки стрельцов. От стрельцов добились новых показаний о
целях бунта: некоторые признались, что в их деле заме-
шана царевна Софья, что это в ее пользу стрельцы желали
произвести переворот. Трудно сказать, насколько это об-
винение Софьи было справедливо, а не вымучено пытками,
но Петр ему поверил и страшно мстил сестре и карал бун-
товщиков. Софья, по показанию современника, была преда-
на суду народных представителей. Приговора суда мы не
знаем, но знаем дальнейшую судьбу царевны. Она была
пострижена в монахини и заключена в том же Новодевичьем
монастыре, где жила с 1689 г. Перед самыми ее окнами
Петр повесил стрельцов. Всего же в Москве и Преобра-
женском было казнено далеко за тысячу человек. Петр сам
рубил головы стрельцам и заставлял то же делать своих
приближенных и придворных. Ужасы, пережитые тогда Моск-
вой, трудно рассказать: С. М. Соловьев характеризует
осенние дни 1698 г. как время "террора".
Рядом с казнями стрельцов и уничтожением стрелец-
кого войска Петр переживал и семейную драму. Еще будучи
за границей, Петр уговаривал свою жену постричься доб-
ровольно. Она не согласилась. Теперь Петр отправил ее в
Суздаль, где она, спустя несколько месяцев, была пост-
рижена в монахини под именем Елены (июнь 1699 г.). Ца-
ревич Алексей остался на руках у тетки Натальи Алексе-
евны.
Ряд ошеломляющих событий 1698 г. страшно подейс-
твовал и на московское общество, и на самого Петра. В
обществе слышался ропот на жестокости, на новшества
Петра, на иностранцев, сбивших Петра с пути. На голос
общественного неудовольствия Петр отвечал репрессиями:
он не уступал ни шагу на новом пути, без пощады рвал
всякую связь с прошлым, жил сам и других заставлял жить
по-новому. И эта борьба с общественным мнением оставля-
ла в нем глубокие следы: от пытки и серьезного труда
переходя к пиру и отдыху, Петр чувствовал себя неспо-
койно, раздражался, терял самообладание. Если бы он
высказывался легче и обнаруживал яснее свой внутренний
мир, он рассказал бы, конечно, каких душевных мук стои-
ла ему вторая половина 1698 г., когда он впервые расс-
читался со старым порядком и стал проводить свои куль-
турные новшества.
А политические события и внутренняя жизнь госу-
дарства шли своим чередом. Обращаясь к управлению госу-
дарством, Петр в январе 1699 г. проводит довольно круп-
ную общественную реформу: он дает право самоуправления
тяглым общинам посредством выборных Бурмистерских па-
лат. Эти палаты (а за ними и все тяглые люди) изъяты из
ведения воевод и подчинены московской Бурмистерской па-
лате, также выборной. В конце того же 1699 года Петр
изменяет способ летосчисления. Наши предки вели счет
лет от сотворения мира, а начало года -- с 1 сентября
(по старому счету 1 сент. 1699 г. было 1 сент. 7208
г.). Петр предписал 1 января этого 7208 года отпраздно-
вать как Новый год и этот январь считать первым месяцем
1700 г. от Рожд. Христова. В перемене календаря Петр
опирался на пример православных славян и греков, чувс-
твуя, что отмена старого обычая многим не понравится.
Так в виде отдельных мер Петр начинал свои рефор-
мы. Одновременно с этим намечал он и новое направление
своей внешней политики: Подготовительный к деятельности
период кончился. Петр сформировался и принимался за тя-
желое бремя самостоятельного управления, самостоятель-
ной политики. Рождалась великая эпоха нашей историчес-
кой жизни.
Внешняя политика Петра с 1700 года
С 1700 г. Петр начал шведскую войну (главное дело
его внешней политики). С 1700 г. Петр является уже
вполне созревшим правителем-реформатором. Хронологичес-
кий обзор его жизни, имевший целью проследить развитие
личности и взглядов Петра и обстановку этого развития,
мы можем теперь заменить систематическим обзором дея-
тельности преобразователя. Общеизвестность событий вре-
мени Петра избавляет нас от необходимости излагать под-
робности этих событий: мы будем следить лишь за общим
ходом, смыслом и связью их, обращая внимание преиму-
щественно на результаты, достигнутые Петром. Это. даст
нам возможность в целом отметить сущность преобразова-
тельной деятельности Петра.
Первоначально обратимся к внешней политике, затем
рассмотрим внутренние реформы и, наконец, попробуем
дать характеристику самого преобразователя и ту степень
успеха и общественного сочувствия, какой пользовалась
его деятельность.
Выше было сказано, что заграничное путешествие по-
казало Петру невозможность коалиции против турок и не-
обходимость коалиции против шведов. Сильно занятый до
своего путешествия мыслью об изгнании турок из Европы,
Петр затем постоянно мечтает о приобретении берегов
Балтийского моря (мечта эта привела Ивана Грозного к
тяжелой неудаче). Соблазнительным показалось Петру
предложение Августа о союзе против шведов, но он согла-
шался на него только принципиально, потому что не впол-
не надеялся на мир с турками, а турецкая война исключа-
ла возможность всякой иной.
Возвратясь в Москву, Петр хлопочет о мире с турка-
ми, чтобы не быть покинутым немцами-союзниками. В конце
1698 г. думный дьяк Возницын заключает с турками пере-
мирие, а летом 1699 г. другой думный дьяк Украинцев на
русском корабле отправлен в Константинополь для заклю-
чения мира. Но переговоры о мире затянулись почти на
целый год, и это обстоятельство связывало Петру руки.
Во время препирательств Украинцева с турками в Москву
явились послы от Августа Саксонско-Польского, чтобы
окончательно выработать условия коалиции против Швеции.
Инициатором коалиции был Август, искавший союза не с
одним Петром, но и с Данией. Соседние со Швецией держа-
вы желали лишить ее преобладания на Балтийском море и
земель, занятых шведами на восток и юг от Балтики. Эти
желания держав вдохновили шведского эмигранта Паткуля к
возбуждению коалиции против его бывшего правительства.
Будучи жертвой "редукции", т.е. конфискации дворянских
земель, предпринятой шведскими королями с целью добить
ослабевшую аристократию, Пат-куль эмигрировал и желал
отомстить шведскому правительству отнятием Лифляндии
(родины Паткуля). Думая не без основания найти поддерж-
ку у Августа, Паткуль к нему обратился со своим планом
союза против Швеции. Август ухватился за этот план,
привлек к союзу Данию и отправил Паткуля в Москву прив-
лекать Петра.
В Преображенском осенью 1699 г. происходили в глу-
бокой тайне переговоры о союзе. Результатом их явился
союзный договор Петра с Августом, по которому Петр обя-
зывался вступить в войну со Швецией, но оставлял за со-
бой право начать военные действия не ранее заключения
мира с турками. Такое направление дал Петр своей даль-
нейшей политике. Можно с достоверностью сказать, что
при самом начале войны со Швецией у Петра была единс-
твенная цель -- завладеть берегом Финского залива, при-
обрести море с удобной гаванью. Союзники Петра думали
эксплуатировать силы России в свою пользу, получить
русские войска в свое распоряжение и направить их для
завоевания южных шведских областей на восточном берегу
Балтийского моря; они не желали усиления России и боя-
лись, что Петр будет действовать на севере в своих иск-
лючительно видах. Боязнь их была основательной; верный
традициям родины, Петр немедленно после заключения до-
говора начинает военные разведки в окрестностях Нарвы,
важнейшей шведской крепости на Финском заливе (с этой
целью в марте 1700 г. послан в Нарву Кормчин). Очевид-
но, Петр думает о приобретении ближайших к Руси бал-
тийских берегов, а не о простой помощи союзникам.
Но, готовясь к войне, Московское правительство и
сам Петр настолько искусно скрывают свои планы, что
участие России в союзе против Швеции долго остается
тайной. Германская и шведская дипломатия могла ловить
только смутные слухи о намерении Петра объявить шведам
войну, а шведский резидент в Москве (Книперкрон) усерд-
но доносил своему правительству о миролюбии и дружеских
чувствах Петра. Петр ласкал Книперкрона, обещал ему,
если Август возьмет у шведов Ригу, "вырвать" ее у коро-
ля (не договаривая, в чью пользу); в то же время Петр
отправил в Швецию посла кн. Хилкова с дружественными
уверениями. Это было в июне 1700 г.; мир с турками еще
не был заключен.
Между тем Дания и Август начали военные действия;
датские войска заняли герцогство Голштейн-Готторп-
ское, союзное Швеции; Август осаждал Ригу. На шведском
престоле был молодой, 18-летний государь Карл XII, про-
являвший признаки государственных способностей в мень-
шей степени, чем охоту к шумным забавам. Для врагов
Швеции одна личность Карла представлялась уже хорошим
шансом успеха. Но, узнав о нападении врагов, Карл нео-
жиданно оставил свои мальчишества, тайно приехал к
войску, переправился с ними к Копенгагену и заставил
датчан заключить мир (в Травендале 8 августа 1700 г.).
Дания отпала от коалиции. Август не имел успеха под Ри-
гой. В эту-то минуту Петр начал войну, не зная еще о
Травендальском мире и о том огромном впечатлении, какое
произвели военные способности Карла.
18 августа Петр узнал о мире с Турцией, 19-го объ-
явил войну и 22-го выступил с войсками из Москвы к Нар-
ве. Петр решил трудиться для себя, а не помогать войс-
ками союзникам. Нарва была осаждена сильным русским
войском (35--40 тыс. человек). Но Петр начал кампанию
под осень, погода мешала военным операциям, бездорожье
оставляло войско без хлеба и фуража. Недостатки военной
организации давали себя знать: хотя войска, стоявшие
под Нарвой, были регулярные, нового строя, но сам Петр
сознавался, что они были "не обучены", т.е. плохи. Кро-
ме того, офицерами в большинстве были иностранцы, не
любимые солдатами, плохо знавшие русский язык, а над
всей армией не было одной власти. Петр поручил команду
русскому генералу Головину и рекомендованному немцами
французу, герцогу де Кроа. И сам Петр не отказался от
распоряжений военными действиями. Было, таким образом,
многоначалие. При всех этих условиях среди русских
войск естественно возникала боязнь столкновения с арми-
ей Карла, покрытой лаврами недавних побед в Дании.
А Карл после разгрома Дании шел на Петра. Русские
под Нарвой узнали о приближении шведов уже тогда, когда
Карл был всего в 20--25 верстах. Петр немедленно уехал
из войска, оставив команду де Кроа. Зная мужество и
личную отвагу Петра, мы не можем объяснить его отъезд
малодушием; вернее думать, что Петр считал дело под
Нарвой проигранным и уехал готовить государство к обо-
роне от шведского нашествия. 20 ноября 1700 г. Карл
действительно разбил русскую армию, отнял артиллерию и
захватил генералов. Петр спешил укрепить Новгород и
Псков, поручил Репнину собрать остатки возвратившейся
разбитой армии и ждал Карла на границах Московского го-
сударства.
Но ошибка Карла спасла Петра от дальнейших бед.
Карл не воспользовался своей победой и не пошел на
Москву. Часть голосов в его военном совете высказалась
за поход в Россию, но Карл близоруко смотрел на силы
Петра, считал его слабым врагом -- и отправился на Ав-
густа. Петр мог вздохнуть свободней. Но положение
все-таки было тяжелое: армия была расстроена, артилле-
рии не было, поражение дурно повлияло на настроение ду-
ха внутри государства и уничтожило престиж России за
границей. Рядом с дифирамбами Карлу западноевропейская
публицистика разразилась градом насмешек над слабостью
Москвы и Петра. Была пущена в обращение медаль, изобра-
жавшая с одной стороны осаду Нарвы и Петра, греющегося
при пушечном огне (подпись взята из Библии: "бе же Петр
стоя и греяся"), а с другой стороны -- Петра и русских,
позорно бегущих от Нарвы (подпись оттуда же: "исшед вон
плакася горько").
Под свежим впечатлением поражения у Петра мелькну-
ла мысль искать мира, но Петр не нашел ни у кого за
границей охоты помочь России и взять на себя посредни-
чество между ней и Швецией. Однако и сам Петр недолго
останавливался на мысли о прекращении войны. Он дея-
тельно готовил новые войска; рекрутские наборы (со всех
сословий) дали ему много людей, страшная энергия помог-
ла ему устроить из них армию. Обруселому немцу Виниусу
Петр поручил изготовление новых пушек. Медь, которою
Московское государство было далеко не богато, достава-
ли, между прочим, из церковных колоколов, взятых в каз-
ну. В течение года Виниус успел изготовить 300 пушек. К
лету 1701 г. у Петра, таким образом, снова явились
средства продолжить войну.
В феврале 1701 г. Петр близ Динабурга в м[естечке]
Биржах виделся с королем Августом, на которого теперь
обратился Карл XII. Петр и Август условились продолжать
борьбу со Швецией, причем Петр обязался помогать Авгус-
ту войсками, отдавал ему в случае успеха Эстляндию и
Лифляндию, но оставлял себе свободу действий в Ингрии и
Карелии и в завоевании этих областей полагал свою ко-
нечную цель. Летом 1701 г. начались военные действия у
Финского залива и в Польше. В продолжение нескольких
лет Петр делил свои силы надвое: на севере он действо-
вал за себя, в Польше помогал Августу.
На севере у Финского залива дела шли удачно для
Петра. Слабые силы, оставленные Карлом для защиты Эст-
ляндии и Лифляндии, не могли отразить русских войск. В
1701 и 1702 гг. Шереметев с большой армией опустошил
эти области и два раза разбил шведского генерала Шлип-
пенбаха (при Эрестфере в декабре 1701 и Гуммельсгофе в
июле 1702 г.). Первые победы очень радовали Петра. Сам
он не принимал постоянного участия в военных действиях
против шведов. Он оставил на свою долю трудное дело ор-
ганизации государственной защиты и военных сил. Он ез-
дил из конца в конец по России: в Архангельске принимал
меры против нападения шведов с моря; в Москве следил за
общим ходом военных приготовлений; в Воронеже удостове-
рялся, годен ли недавно сооруженный флот для защиты юж-
ных областей в случае нападения турок. Ежегодно появ-
лялся он и на театре войны. В 1702 г. Петр из Архан-
гельска без дорог, через леса и болота прошел до Ла-
дожского озера и протащил с собой две яхты (следы руб-
леных им просек видны до сих пор). Явившись к истокам
Невы и действуя с корпусом Апраксина, Петр взял здесь
шведскую крепость Нотебург (древние новгородцы владели
им и звали его Орешком; Петр назвал его Шлиссельбургом,
т.е. ключом к морю). Весной 1703 г., после поездки в
Воронеж, Петр снова явился на Неве с войсками Шеремете-
ва, взял укрепление Ниеншанц (вблизи от устьев Невы) и
основал при море укрепленную гавань Петербург (в мае
1703 г.). Место было выбрано для первой русской гавани
не без расчета: во-первых -- восточный берег Финского
залива есть ближайший к Руси пункт Балтийского поморья
(о Риге Петр тогда еще не мог мечтать), а во-вторых --
Нева, на которой основан был порт, представляет конец
естественной системы водных путей, лежащих внутри Рос-
сии. Петр очень дорожил новой гаванью и все дальнейшие
военные операции на севере направлялись к тому, чтобы
обеспечить обладание Петербургом. С этой целью шло сис-
тематическое завоевание южного берега Финского залива:
были взяты Копорье, Ям (Ямбург), Нарва. В 1704 г. был
взят самим Петром Дерпт. На Финском заливе Петр немед-
ленно завел флот, а в новый порт приглашались иностран-
ные корабли, чтобы тотчас начать и торговлю с Западом
новым путем.
На другом театре войны, в Польше, дела шли не так
удачно. Летом 1701 г. соединенные русско-саксонские
войска были разбиты Карлом, который, тесня Августа в
Польше, добился "детронизации" Августа и возвел на
польский престол познанского воеводу Станислава Лещинс-
кого. Но многие паны держались Августа, и в Польше нас-
тало междоусобие. В 1705 г. Петр, после успехов своих
на Балтийском побережье, решился поддержать Августа
серьезно, чтобы не потерять с его падением и последнего
союзника. Русская армия в 60 000 человек вошла в Кур-
ляндию и Польшу. Но после некоторых успехов русских
Карл принудил главные силы русской армии отступить от
Гродно к Киеву, и только военный талант Меншикова, бе-
регшего солдат по приказу Петра, дал возможность русс-
ким сохранить артиллерию и боевой порядок. Саксонские
же войска (с вспомогательным русским корпусом) были
разбиты Карлом в Силезии. В 1706 г. неудачи продолжа-
лись:
Карл напал на Августа в самой Саксонии и принудил
его к заключению мира (в Альтранштадте), по которому
Август отказался от польской короны и от союза с Петром
(при этом Паткуль был выдан Карлу). Петр остался без
союзников, в единоборстве с таким королем, который при-
обрел в Европе славу непобедимого.
Положение Петра представлялось ему самому крайне
тяжелым: в письмах своих в то время он подписывался
"печали исполненный Петр". Но и с печалью в сердце он
не потерял своей энергии. Ожидая врага с юго-запада,
Петр укреплял границы и в то же время старался в самой
Польше найти опору против Карла и его союзника короля
Станислава. Петр вошел в сношение с панами, недовольны-
ми Станиславом, и искал человека, которого можно было
бы противопоставить Лещинскому в качестве претендента в
короли польские. Но эти старания не увенчались успехом.
После Альтранштадтского мира Карл в 1707 г. перешел в
Польшу и распоряжался ею.
Только в декабре 1707 г. начал он наступление про-
тив Петра и занял Гродно (через два часа после отъезда
из Гродно Петра). Русские отступали. Ясно было, что
наступал кризис войны, подходили решительные минуты.
Карл из Гродно мог двинуться или на север, чтобы отнять
у Петра завоевания на берегах Балтийского моря, или на
северо-восток, на Москву, с целью в корне подорвать си-
лы Петра. Петр не знал, чего ждать. Москву укрепляли
под руководством царевича Алексея Петровича, южная ар-
мия была поручена Меншикову, заботы о завоеванном При-
балтийском крае взял на себя Петр. Он удалился с юга в
Петербург в тяжелом, угнетенном настроении духа. Болея
телом и духом, тревожно ожидая развязки войны, он про-
сил Меншикова не вызывать его из Петербурга без крайней
надобности и требовал, чтобы Меншиков держался против
Карла с полной осторожностью. Однако Петр скоро сам ос-
тавил Петербург и принял деятельное участие в кампании
1708 г.
Эта кампания 1708 г. далеко не была проигрышем для
русских. Карл начал наступление к Москве, с боя завла-
дел переправой через Березину (при Головчине), дошел до
Могилева и ждал соединения с вспомогательным корпусом
Левенгаупта, который из Лифляндии шел на помощь к коро-
лю с большими запасами продовольствия. Но благодаря
стратегическим оплошностям Карла, часть его войска была
поражена при м. Добром кн. М. М. Голицыным, а весь кор-
пус Левенгаупта был наголову разбит Петром при деревне
Лесной 28 сентября 1708 г. Все запасы попали в руки
русских. Теперь вся надежда Карла была на Малороссию,
где он рассчитывал найти запасы и союзника в лице гет-
мана Мазепы. Победа при Лесной была большим успехом
Петра:
он называл день 28 сентября "начальным днем нашего
добра", и это была правда; перевес военного счастья
стал склоняться заметно на сторону Петра с этого 1708
года.
Карл и в Малороссии потерпел неудачу. Малороссия,
во второй половине XVII в. присоединенная к Москве, жи-
ла до времени Петра неспокойной внутренней жизнью; в
ней постоянно шло брожение, была рознь общественных
классов. Задачей Москвы было уничтожение этой розни, но
московские меры не всех удовлетворяли: если низшие
классы малороссиян были довольны сменой польского гос-
подства на московское, то высший класс -- казачья стар-
шина -- скорее желал занять место польского панства в
Малороссии и сочувствовал польскому строю жизни. Вместе
с тем стремление Москвы крепче взять в руки Малороссию
и получить больший контроль в малорусских делах не нра-
вилось многим малороссиянам. Малороссийские гетманы
всегда были в трудном положении: с одной стороны --
Москва, требующая строгого подчинения, с другой стороны
-- малорусское общество, требующее автономии; с одной
стороны -- Москва, требующая порядка, с другой -- внут-
ренний раздор, партии, стремящиеся к господству в стра-
не. Эти обстоятельства делали гетманов жертвой самых
разнообразных и противоположных влияний, происков, инт-
риг, -- ив результате "после Богдана Хмельницкого, --
как говорит С. М. Соловьев, -- не было ни одного гетма-
на в Малороссии, который бы спокойно кончил жизнь свою
в гетманском достоинстве". В течение десятилетнего гет-
манства Мазепа не только умел держать в руках малорусс-
кое общество, но успел и в Москве заслужить редкое до-
верие Петра. Петр не верил многочисленным доносам на
Мазепу, а сам Мазепа умел убедительно оправдываться от
обвинений. Когда Карл в 1707 г. решил идти на Россию,
то Мазепа был убежден, что Петру не справиться с вра-
гом, и рассчитывал, что если Малороссия останется вер-
ной побежденной Москве, то победители Карл и Станислав
Лещинский не пощадят ни Мазепу, ни Малороссию. Если же
Малороссия перейдет ранее на ту сторону, чья победа ве-
роятнее, то такой переход обеспечит в будущем и самос-
тоятельность внутренней жизни Малороссии, и высокое по-
ложение гетмана. По этим соображениям, как объясняют
наши историки, Мазепа решил отложиться от Московского
государства и стал союзником Карла. При таком шаге он
надеялся на сочувствие всех тех, кто был недоволен ре-
жимом Москвы. Гетман думал, что за ним пойдет вся Мало-
россия.
Долго вел он тайные переговоры об отпадении с
польским двором и Карлом. Хотя в Москву и шли доносы об
измене гетмана, но Петр им не верил, потому что верил
Мазепе. Известный донос Кочубея (генерального судьи) и
Искры (полтавского полковника) кончился пыткой и казнью
их обоих в 1708 г. Но осенью того же 1708 года, когда
Карл с войсками пошел в Малороссию, Мазепа принужден
был открыть свою игру и прямо примкнуть к одному из
противников. Боясь неудачи задуманного шага, Мазепа
долго колебался и сказывался больным, когда получал
приказания от Петра действовать против шведов. Наконец,
когда притворяться было уже нельзя, он уехал из своей
столицы Батурина и с отрядом казаков пристал к шведско-
му войску. Его измена для Петра была неожиданна, и не
только для Петра, но и для массы малороссиян. Никто не
мог сказать, пойдет ли Малороссия за гетманом или оста-
нется верной Руси. В таких обстоятельствах русский
главнокомандующий Меншиков проявил замечательную лов-
кость: 29 октября 1708 г. Мазепа соединился с Карлом, а
уже 31-го преданный Мазепе Батурин был взят русскими
штурмом и сожжен. Центр предполагаемого восстания был
уничтожен, вся Малороссия почувствовала энергию и силу
русских. Через неделю в Глухове казаки избрали нового
гетмана (Ивана Скоропадского); Мазепа, как изменник,
был предан анафеме духовенством. Малороссия фактически
оказалась в руках Петра, а малороссийские крестьяне на-
чали народную войну против наступавших шведов. Так неу-
дачно окончился для Карла 1708 год.
Но шведы сохраняли престиж непобедимости и каза-
лись грозным врагом. Петр боялся, что турки воспользу-
ются пребыванием этого грозного врага на юге Руси и
начнут войну со своей стороны; на это твердо надеялся и
Карл. Поэтому Петр зимой 1708/09 г. принял все меры
обороны от турок, лично побывал в Воронеже и Азове, а к
лету 1709 г. прибыл к армии Меншикова. Хотя в действиях
против шведов Петр держался крайне осторожно, не рискуя
вступать в открытые столкновения с Карлом, однако он
решился открытым боем выручить осажденный шведами город
Полтаву; 27 июня 1709 г. произошло знаменитое сражение
при Полтаве. Эта генеральная битва кончилась полным
бегством шведов на юг, к Днепру. Сам Карл успел переп-
равиться через Днепр и уйти в Бендеры, в турецкие вла-
дения, но вся его армия у Днепра (у Переволочны) поло
жила оружие и была взята в плен.
Полтавская победа совершенно сломила могущество
Швеции: у нее не осталось армии, у Карла не стало преж-
него обаяния; раньше торжествовавший над всеми врагами,
а теперь разбитый Петром, он сразу передал Петру и Мос-
ковскому государству то политическое значение, которым
до тех пор пользовалась Швеция. И Петр сумел воспользо-
ваться плодами победы. Естественным образом, он перенес
военные операции к Балтийскому морю и в 1710 г. взял
Выборг, Ригу и Ревель. Русские стали твердой ногой на
Балтийском побережье, существование Петербурга обеспе-
чивалось. В то же время вместе с военными успехами Петр
сделал и большие политические успехи. Поражение Карла
подняло против Швеции всех ее врагов: Дания и Саксония
снова объявили Швеции открытую войну; северогерманские
владетели тоже стали принимать живое дипломатическое
участие в великой Северной войне, не вступая пока отк-
рыто в борьбу со Швецией. Среди всех союзников первое
место теперь стало принадлежать России и Петру. Петр
сделался гегемоном Северной Европы и сам чувствовал,
что он сильнейший и влиятельнейший монарх Севера. Ниже
мы увидим, что тревожный для союзников Петра вопрос о
его неожиданной гегемонии повел к охлаждению между Пет-
ром и остальными членами коалиции. Но политическое пре-
обладание России оставалось неизменным с 1709 г., нес-
мотря даже на неудачи Петра в Прутском походе.
Прутский поход 1711 г. получил свое название отто-
го, что развязка русско-турецкой войны 1710--1711 гг.
произошла на берегах реки Прут. Эта русско-турецкая
война была результатом дипломатической деятельности
Карла XII и дружественного ему французского двора. Карл
жил в Турции после полтавского поражения, и ему не раз
грозила выдача в руки Петра. Россия требовала выдачи
Карла, а он доказывал туркам своевременность и необхо-
димость для турок воевать с Петром. Результатом его
настояний был дипломатический разрыв Турции с Россией.
Петр объявил Турции (в ноябре 1710 г.) войну и задумал
вести ее наступательно. Он рассчитывал на помощь турец-
ких славян, на союз с вассальными турецкими владетелями
(господарями) Молдавии и Валахии и на поддержку Польши.
Весной 1711 г. Петр поспешил в поход, думая раньше ту-
рок завладеть Молдавией, Валахией и переправами через
Дунай. Но никто из союзников не явился на помощь вовре-
мя. Присоединение к Петру молдавского господаря Канте-
мира не спасло русскую армию от голода, переход через
степи истомил людей. К довершению всего турки ранее пе-
решли Дунай и на берегу Прута окружили громадными сила-
ми армию Петра. По недостатку провианта и воды (русские
были отрезаны от Прута) нельзя было держаться на месте,
а по сравнительной малочисленности войска невозможно
было с успехом пробиваться сквозь турок. Петр вступил в
переговоры о мире с великим визирем. Отправляя к нему
доверенных лиц, Петр дал им полномочие для освобождения
войска и заключения мира уступить Азов, все завоевания
на Балтийском море (если турки потребуют этого для Кар-
ла), даже Псков; но Петр желал, чтобы Петербург и вос-
точный берег Финского залива оставался во что бы то ни
стало в руках русских. Однако уступлено было гораздо
меньше того, на что готов был Петр. Случилось так бла-
годаря тому, что турки сами желали окончить войну, в
которую были втянуты посторонними влияниями. Кроме то-
го, делу пособили ловкость русского дипломата Шафирова
и богатые подарки, посланные Петром визирю. Мир был
заключен, и русская армия освобождена на таких услови-
ях: Петр отдавал Турции Азов и некоторые укрепленные
пункты близ Черного моря, отказывался от вмешательства
в дела Польши (необходимо заметить, что тогда уже были
проекты раздела Польши, пользовавшиеся сочувствием Пет-
ра); наконец, Петр давал Карлу свободный проезд в Шве-
цию. Хотя Петр возвратился в Россию "не без печали", по
его собственным словам, но его избавление от плена и
сравнительно легкие условия мира с Турцией могли ка-
заться даже удачей. Он дешево отделался от турок и про-
должал удерживать то высокое политическое положение в
кругу европейских государств, какое дала ему Полтавская
победа.
После кампании 1709 г. война со шведами в общем
шла вяло. Для Петра существовало два театра войны со
Швецией: как сильнейший член коалиции против Карла, он
участвовал в общих союзнических предприятиях на южном
берегу Балтийского моря, где были шведские провинции
(Померания), в то же время действовал и особо от союз-
ников, завоевывая Финляндию.
Приобретение Финляндии для Петра казалось важным
делом "двух ради причин главнейших (так писал он адми-
ралу Апраксину): первое -- было бы что при мире усту-
пить... другое, что сия провинция есть матка Швеции,
как сам ведаешь: не только что мясо и прочее, но и дро-
ва оттоль". В 1713--1715 гг. русские войска и флот ов-
ладели Финляндией и стали грозить самой Швеции. Таким
образом, на этом театре войны Петр имел положительный
успех.
Менее удачно шли дела с союзниками. Военные дейс-
твия против шведов на юге от Балтийского моря были,
правда, не без удач: шведы теряли свои северогерманские
владения. Но дипломатические недоразумения и столкнове-
ния мешали единству союзных действий. Когда, после
Прутского похода, Петр в 1711 и 1712 гг. приезжал в
Германию, ему удалось теснее сблизиться с Пруссией; но
прочими своими союзниками он уже был недоволен за их
неискренность и неумение согласно вести войну. Но в то
же самое время и дипломатия, и западноевропейская пуб-
лицистика были, в свою очередь, недовольны Петром. Они
ему приписывали завоевательные виды на Германию, в его
дипломатах видели диктаторские замашки и боялись вступ-
ления русских вспомогательных войск в Германию. И после
неудачи на Пруте Петр своим могуществом был страшен Ев-
ропе.
От союза с Петром, однако, не отказывались. При
участии русских союзники вытеснили шведов окончательно
из их германских владений в 1715 и 1717 гг. Не помогло
шведам и присутствие самого Карла, который в 1714 г,
вернулся из Турции. Одновременно со взятием у шведов
последней крепости в Германии (Висмара) союзники заду-
мали высадку в самую Швецию и отдали союзные флоты под
личное начальство Петра, но высадка не состоялась бла-
годаря крупным недоразумениям между Петром и союзника-
ми. Петр думал занять Висмар своими войсками, желая пе-
редать его герцогу Мекленбургскому, за которого выдал
замуж свою племянницу Екатерину Иоанновну. Но датская и
германская дипломатии воспротивились занятию Висмара,
ибо видели в этом желание русских овладеть и Мекленбур-
гом, и Висмаром. В то время (1716 г.) страх перед Пет-
ром на Западе достиг своего апогея. Петр действительно
держал себя с большим чувством собственного достоинства
и давал понять союзникам свои силы. Благодаря этому он
стал любимым предметом политических памфлетов, которые
приписывали ему самые чудовищные завоевательные планы.
Опасения прессы разделяла и дипломатия: английские
дипломаты делали представления германскому императору о
необходимости удалить русских из Германии; датчане же-
лали, чтобы Петр со своими войсками оставил Данию, где
он был в 1716 г.; в Германии требовали выхода русских
из Мекленбурга. Петр всюду видел страх и недоброжела-
тельство, то скрытое, то явное. Понимая, что при таких
условиях нет возможности действовать против Швеции ре-
шительно, и рассерженный недопущением русских в Висмар,
Петр пришел к мысли действовать отдельно от союзников.
Голштинский дипломат барон Герц взялся быть посредником
между Петром и Карлом, но, пока это посредничество не
привело еще к определенным результатам, Петр вступил в
оживленные сношения с Францией, которая до тех пор дер-
жала сторону Швеции, а к России была враждебна, потому
что Москва дружила с ее врагом -- германским императо-
ром. В 1717г. Петр предпринял даже поездку через Гол-
ландию во Францию с надеждой заключить и политический,
и брачный союз с французским королем (малолетним Людо-
виком XV). Но пребывание Петра в Париже, представляющее
любопытный эпизод в личной жизни Петра, не привело ни к
чему. Он добился только обещания Франции отступить от
дружеских договоров со Швецией. Возвратившись в Голлан-
дию, Петр возобновил переговоры с Герцем об отдельном
мире между Швецией и Россией. На 1718 год был назначен
русско-шведский конгресс на Аландских островах.
Конгресс этот состоялся (с нашей стороны были на
конгрессе Брюс и Остерман). Обе стороны желали мира, но
об условиях его не могли сговориться очень долго. Когда
же пришли к соглашению, смерть Карла XII помешала делу.
После Карла на престол Швеции была избрана его сестра
Ульрика-Элеонора, и правление перешло в руки аристокра-
тии. Переговоры о мире были прерваны, и возобновилась
война. Но теперь Петр стал действовать крайне решитель-
но. Несмотря на поддержку Англии, оказанную Швеции,
Петр ежегодно -- в 1719, 1720 и 1721 гг. -- посылал
русские корпуса в самую Швецию и этим принудил шведское
правительство возобновить мирные переговоры. В 1721 г.
состоялся съезд русских и шведских дипломатов в Ништад-
те (недалеко от Або), и 30 августа 1721 г. мир был зак-
лючен. Условия Ништадтского мира были таковы: Петр по-
лучил Лифляндию, Эстляндию, Ингрию и Карелию, возвращал
Финляндию, уплачивал два миллиона ефимков (голландских
талеров) в четыре года и не принимал на себя никаких
обязательств против прежних союзников. Петр был чрезвы-
чайно доволен этим миром и торжественно праздновал зак-
лючение его.
Значение этого мира для Московского государства
определяется кратко: Россия становилась главной держа-
вой на севере Европы, окончательно входила в круг евро-
пейских государств, связывала себя с ними общими поли-
тическими интересами и получала возможность свободного
сообщения со всем Западом посредством новоприобретенных
границ. Усиление политического могущества Руси и новые
условия политической жизни, созданные миром, были поня-
ты и Петром, и его сотрудниками. Во время торжественно-
го празднования мира 22 октября 1721 г. Сенат поднес
Петру титул Императора, Отца отечества и Великого. Петр
принял титул Императора. Московское государство, таким
образом, стало Всероссийской Империей, и эта перемена
послужила внешним знаком перелома, совершившегося в ис-
торической жизни Руси.
Русский государь, по сознанию русских современни-
ков, имел право именоваться Императором. Но западноев-
ропейские исторические традиции, вам, конечно, извест-
ные, признавали этот титул за одним лишь Императором
Священной Римской Империи (германским). Поэтому на За-
паде новый титул Петра не был признан сразу. Только
Пруссия и Нидерланды признали его немедленно; в 1723 г.
его признала Швеция; Австрия и Англия стали его призна-
вать только с 1742 г.;
Франция и Испания -- и того позже, с 1745 г.
Чтобы окончить обзор внешней политики Петра Вели-
кого, следует упомянуть об его отношениях к Востоку.
Всем известно, какое важное значение играл Восток в
экономическом развитии Европы, как упорно стремились
европейцы узнать пути к конечной цели торговых вожделе-
ний -- Индии. В XVI и XVII вв. в Москве являлись ино-
земцы, искавшие путей на Восток. Отчасти благодаря им,
отчасти благодаря собственному торговому опыту в Москве
умели ценить значение Востока и путей, туда ведущих.
Петр, высоко ставивший торговлю как рычаг общественного
благосостояния, не упустил из виду и торговли с Восто-
ком. С 1715 г. он старался производить разведки о вод-
ных путях в Азии, которые вели бы к Индии (с подобными
целями были посланы в 1715 г, Волынский в Персию, в
1716 г. Бекович-Черкасский в Хиву). В конце концов Петр
остановился на мысли о приобретении берегов Каспийского
моря как базиса для азиатской торговли. С этой целью,
как только окончена была шведская война, Петр объявил
войну Персии. В 1722--1723 гг. русские взяли Дербент и
Баку. В начале кампании Петр сам был на театре войны,
но в 1723 г. вернулся в Петербург, где и заключен был
осенью того же года мирный договор с Персией, по кото-
рому Россия приобрела взятые города и все западное по-
бережье Каспийского моря.