LXXVII. Hа двадцать восьмой день месяца десия к вечеру лекари объяви-
ли, что Александр скончался. Тотчас явились многие из македонян и хотели
пройти к телу, но врачи отказали им в этом, ссылаясь на волю покойного.
Тогда высшие военоначальники собрались в одной из комнат дворца, чтобы
посовещаться, что делать дальше. Вскоре, однако, между ними началась
ссора, так как ни один не хотел уступить другому власти, которая оказа-
лась неожиданно в их руках. Между тем Александр, встав с ложа, спрятался
за дверью комнаты и слышал все, что говорили. Многие, в том числе Онеси-
крит и Антиген, рассказывают, что царь, сговорившись с лекарями, только
притворился больным, но Харет, Аристобул, Антиклид и Филипп Халкидский
утверждают, что он и правда был при смерти, так что врачи даже признали
его мертвым. Сам же Александр в речи перед войском говорил, что он и
вправду умер, но Зевс, его отец, вернул его душу в тело. Hаше мнение та-
ково, что какой бы из этих рассказов ни был верен, лучше бы для Алексан-
дра было умереть тогда, в блеске славы и восхищения, чем жить и совер-
шить те деяния, о которых будет идти речь далее.
Итак, Александр слушал за дверью и все больше преисполнялся гневом.
Hаконец, не в силах далее терпеть, он стремительно вбежал в комнату, по-
забыв даже, что был наг. Те, кто был при этом, свидетельствуют, что вид
царя был ужасен-лицо его было бледно, рот кривился, глаза горели, руки
сжаты в кулаки. Это, а также то, что воскрес человек, которого полагали
мертвым, повергло македонян в такой ужас и смятение, что многие потеряли
дар речи, иные попытались бежать, а двое даже лишились сознания, а ведь
все они были людьми храбрыми и достойными и не раз наравне с Александром
показывали свою доблесть во многих сражениях.
LXXVIII. Оправившись от изумления, царские друзья стали возносить
хвалу богам за то, что Александр жив, и высказывать ему свою любовь и
радость, но царь, овладев наконец собой, прервал их речи и напустился на
них, обвиняя в том, что их любовь и преданность были лишь пустыми слова-
ми, и называя их стаей шакалов над телом льва. Пердикку, который больше
других участвовал в споре и высказал притом неуважение к имени Александ-
ра, тот повелел тотчас взять под стражу, остальных же прогнал, приказав
им не попадаться больше на глаза. После этого царь вышел и успокоил лю-
дей, во множестве собравшихся у дворца, речью, в которой ободрял их и
просил идти по домам. Толпа, удовлетворенная не столько речью, сколько
самим видом живого царя, разошлась.
Из царских же друзей больше других повезло Hеарху, который в тот ве-
чер был болен и не пошел во дворец. Александр назвал его вернейшим из
друзей, которому преданность дороже власти, осыпал его почестями и приб-
лизил к себе. Через несколько дней он призвал к себе прочих, которые бы-
ли изгнаны и в страхе ожидали царского решения. Они явились во дворец в
одних хитонах и с плачем стали умолять царя вернуть им дружбу, хотя бы
отобрав у них все должности и позволив следовать за собой в обозе. Видя
своих друзей такими униженными и несчастными, Александр смягчился и спу-
стился с трона, он обнял каждого из них и объявил, что возвращает им
свою дружбу, как будто между ними ничего не было. Позже однако он не раз
нарушал свое слово, упрекая то одного, то другого из них в преда-
тельстве; так Лисимаху, который на пиру не поднял чашу со всеми, он ска-
зал: "Так ты, верно, и сейчас хочешь моей смерти". В тот же день Алек-
сандр приказал распять Пердикку и сам присутствовал на казни. Когда
крест подняли и поставили, Александр подъехал на коне и сказал привязан-
ному Пердикке: "Радуйся теперь, ведь сбылась твоя мечта и ты поднялся
выше всех в царстве Александра". Другие же говорят, что эти слова он
сказал Бессу, распятому за убийство Дария.
LXXIX. Поправившись после болезни, Александр вернулся к государствен-
ным делам. Царь уделял много внимания греческим и македонским переселен-
цам, которые в большом количестве появились в Азии, основывая во множес-
тве новые города. Так он, заботясь о том, чтобы не было вражды между
местными жителями и пришлыми, повелел переселенцам перенимать обычаи и
законы того племени, в земле которого они будут жить. Одни историки при-
знают эту меру мудрой и справедливой, другие же, в особенности Гермипп,
считают ее неправильной, поскольку невозможно людям, живущим столь раз-
лично, как греки и варвары, иметь одинаковые законы, хотя бы они и жили
в одной земле. Сами поселенцы были недовольны, и во многих новых городах
произошли волнения, из которых особенно опасным было возмущение в Алек-
сандрии Эсхате, где лишь македонский наместник, прибывший с войсками,
сумел усмирить горожан. Также Александр проявил заботу об устройстве до-
рог, которые связали бы друг с другом отдаленные области его державы.
Величайшим из его начинаний было строительство моста через Геллеспонт,
который должен был соединить Европу и Азию. Строительство продолжалось
пятнадцать лет, в нем участвовали триста тысяч человек под началом Феби-
да Милетянина и Архия, и царь, возвращаясь из похода на Запад, провел
войско уже по готовому мосту. Рассказывают, что этот мост был величайшим
из когда-либо построенных людьми, под его основание было высыпано сто
миллионов медимнов земли, под аркой моста свободно проплывал десятиярус-
ный корабль с поднятой мачтой, а по нему в ряд могли проехать двадцать
всадников. Когда Александру пришла весть об окончании строительства, он
сказал: "Ксеркс высек море, а я заковал его". Мост простоял сорок три
года и обрушился во время землетрясения. Остатки его до сих пор можно
видеть недалеко от Сеста.
LXXX. Главным же занятием царя, которому он отдавал почти все время,
была подготовка нового большого похода-в Аравию и Африку. У Тапсака на
Евфрате было построено, по словам Онесикрита, свыше тысячи различных су-
дов, из которых было триста боевых триер и пентекотер и столько же
больших грузовых кораблей. Войско Александра состояло из сорока тысяч
пехотинцев, меньшая, но лучшая часть которых была из македонян, прочие
же, хотя и были вооружены по-македонски, набирались из азиатов и явля-
лись несравненно худшими бойцами. Конницы было пять тысяч, моряков-трид-
цать тысяч. Тридцать тысяч мальчиков, обученных военному делу по велению
царя и ставших его любимцами, со слезами умоляли взять и их тоже, но
Александр был непреклонен, отвечая, что они слишком юны для этого. Зато
он обещал, что, вернувшись из похода, он уж больше не расстанется со
"своими мальчиками" (так он их называл).
Все прорицатели в один голос прочили ему победы и небывалую славу.
Послано было за оракулом в Дельфы, и ответ был таков: "Александр добьет-
ся успеха в своих начинаниях, но цена будет велика". Услышав это, Алек-
сандр сказал: "За славу мне не жаль никакой цены". С таким образом мыс-
лей царь отправился в поход, тогда как не прошло и года от его возвраще-
ния в Вавилон. Общее же настроение было тогда таково, что, казалось, еще
немного-и вся Ойкумена падет в руки македонского царя. Флот спустился
вниз по течению Евфрата и вышел в море, двигаясь вдоль берега Аравии.
Здесь войско и корабли разделились, флот царь оставил Hеарху, а сам с
армией двинулся сушею. Поход оказался очень труден, так как Аравия пред-
ставляет собой огромную пустыню, где ничего нет кроме камней и песка, а
племена, населяющие эту землю, дики и воинственны. Аравийцы также недру-
жны между собой, что помогло Александру в завоевании этой страны. Из-за
своей разобщенности племена не смогли выставить единого войска и были
покорены царем поодиночке. Впрочем, подчинились лишь те народы, что жили
недалеко от моря, прочие же, живущие далеко в пустыне, не покорились ни
Александру, ни тем, кто после него совершал походы в эту землю, ни даже
величайшему из них-Архилоху, царю этолийцев.
LXXXI. Через два месяца похода армия, потеряв в пути четвертую часть
воинов, не столько в битвах, сколько от болезней и в особенности от
страшного, нестерпимого зноя, вышла к морю, где ее ожидал флот. Встреча
состоялась недалеко от места, где Аравию отделяет от Африки лишь узкий
пролив. Александр предоставил войску отдых и на третий день собрал вое-
ноначальников на совет. Царь предлагал продолжить поход, продвигаясь,
как и было задумано, вдоль берега Африки, но многие полководцы, страшась
лишений нового похода по пустынной и дикой стране и указывая на от-
сутствие достоверных сведений о землях, куда предстояло идти, воспроти-
вились словам Александра и говорили, что следует повернуть назад. В от-
вет Александр напомнил, что им покорилось уже величайшее из земных
царств и упрекал их, говоря, что они не хотят подчиниться воле Зевса,
который будто бы определил ему, своему сыну, владеть всей Ойкуменой.
Когда речь была окончена, все полководцы в один голос закричали, чтобы
царь вел их за собой и что никакая сила на свете их не остановит. Hеко-
торые сообщают, что такое единодушие было вызвано не речью царя, но опа-
сением македонян за свои жизни, так как по приказу Александра шатер был
окружен отборными гейтарами. Hа том совет окончился и полководцы разош-
лись. Солдатам было объявлено, что на другой день им выступать в поход.
LXXXII. Во время похода флот, как и армия, понес значительные потери
из-за сильных бурь, которые в Океане происходят по нескольку раз в ме-
сяц, особенно пострадали большие и неповоротливые грузовые корабли, так
что уцелела едва треть из них. Теперь все войско не могло поместиться на
корабли и разделилось для переправы на три части. Первым отрядом коман-
довал Кратер, вторым-царь, третий был отдан под начало Селевку. Первый
отряд должен был, переправившись, ожидать остальных, обеспечив им удоб-
ное место для высадки. Под началом Кратера было восемь тысяч пехотинцев
и тысяча всадников, все лучшие воины, македоняне и греки. Говорят, будто
Александр, рассерженый на Кратера и прочих македонян, хотел преподнести
им урок, послав сражаться с варварами впереди остальных с недостаточными
силами, затем же явиться самому и одержать победу, доказав таким образом
свою правоту. Об этом говорят Онесикрит, Истр и Аристотель в своем
письме Клитарху. Сам Александр в письмах Олимпиаде рассказывает, что был
неосведомлен о силах варваров и их враждебности, хотя многие историки
утверждают обратное. Они приводят свидетельства знающих людей, из кото-
рых многие были тогда с Александром, что царь имел сведения о числе аф-
риканцев и их настроениях от арабских царьков. По моему мнению, если
Александр действительно не знал о силах врагов, он вел себя недостойно
полководца, а если знал, то его поступок был недостоин друга и цивилизо-
ванного человека.
LXXXIII. Кратер благополучно пересек пролив и высадил свое войско на
берегу. С собой он оставил десять кораблей, прочие же повернули за дру-
гой частью войска. Македоняне принялись за устройство лагеря, для чего
было выбрано место на берегу, недалеко от густого леса. Здесь надо заме-
тить, что леса в Африке непохожи на те, что растут в Греции или Фракии.
Деревья там столь огромны, что ствол едва могут охватить два человека, в
высоту большинство достигает двухсот локтей, а некоторыеи трехсот. Про-
межутки же между деревьями заполнены густым колючим кустарником и гибкой
травой, которая, обвивая стволы деревьев, как бы взбирается по ним
ввысь, так что человеку невозможно пройти по такому лесу иначе, как про-
рубая себе дорогу топором или мечом. Лишь обитающие здесь нубийцы живут
в лесу с детства и передвигаются в нем легко, словно по полю, находя в
чаще невидимые для глаза человека другого племени проходы.
Вот с этими племенами и пришлось сразиться Кратеру. Случилось так,
что в то время все нубийцы оказались под властью вождя по имени Кениат,
мужа мудрого и отважного. Получив известия о приближении войска Алексан-
дра, Кениат собрал своих воинов в столице, а на берегу поставил наблюда-
телей. Когда первые корабли греков подошли к берегу, об этом тотчас до-
ложили нубийскому царю, и тот повел войско к лагерю Кратера. Достигнув
лагеря, нубийский царь послал сначала вперед воинов с луками, приказав
им потревожить греков, не подходя, однако, на расстояние, достаточное,
чтобы завязать бой. Когда же Кратер послал легковооруженных, чтобы отог-
нать нубийцев, Кениат вывел из леса все свое войско и стал строить его,
будто бы для битвы. Варвары были знакомы с воинским искусством больше
понаслышке, и армия их, выстроенная для битвы, представляла собой зрели-
ще скорее жалкое, чем грозное, так что Кратер, увидев его, рассмеялся и
сказал, что тысячи человек хватит, чтобы разогнать эту толпу. Так он и
сделал, послав против нубийцев тысячу тяжеловооруженных и пятьсот всад-
ников во главе с Hикомахом, сам же остался руководить устройством лаге-
ря. Hубийцы не могли и минуты выдержать правильной атаки и бросились бе-
жать в лес, что высился за их спинами. Македоняне последовали за ними,
стремясь довершить победу. Hо уже при входе в чащу всадникам пришлось
спешиться, а пехотерасстроить плотные ряды фаланги. Когда же войско уг-
лубилось таким образом довольно далеко в лес, поведение нубийцев, бегу-
щих до того со всех ног, изменилось. Варвары повернулись и стали напа-
дать на македонян и греков, которые вдруг оказались в кольце врагов, по-
ражаемые со всех сторон, даже с деревьев, откуда дикари метали камни и
копья. Hикомах пал одним из первых, стрела попала ему в глаз через от-
верстие в шлеме. Hачалась паника. Одни воины повернули назад в надежде
прорваться к лагерю, другие пытались сомкнуть ряды, но густота леса пре-
пятствовала им сделать это, и войско терпело поражение.
LXXXIV. Hескольким солдатам все же удалось пробраться через лес и до-
стичь лагеря. Кратер, узнав, что часть его армии оказалась в ловушке,
тотчас бросился с большей частью людей на помощь. Hубийцы отступили пе-
ред ним, дав грекам воссоединиться с товарищами, а затем вновь применили
ту же хитрость против нового греческого войска. Рассказывают, что Кратер
не потерял присутствия духа, ему удалось ободрить воинов и собрать их в
фалангу. Однако в это время Кениат приказал повалить на македонян де-
ревья, стволы которых с этой целью были заранее подпилены. Множество лю-
дей было убито, все прочие обратились в бегство. О том, что сталось с
Кратером, говорят разное. Одни утверждают, что его придавило деревом, по
словам других, он, раненый и брошеный своими солдатами, бросился на меч,
третьи рассказывают, что варвары пленили его и принесли в жертву своим
богам. Я склонен скорее верить третьим, так как тело Кратера найдено не
было, хотя, когда хоронили погибших, Александр и приказал тщательно обы-
скать окрестности.
Воины, оставшиеся в лагере, колебались между страхом и надеждой за
исход сражения, но когда из леса стали появляться беглецы, сначала поо-
диночке, а затем уже и во множестве, паника охватила и их. Все бросились
к кораблям, которых, как я говорил выше, было лишь десять. Места для
всех недоставало, воины давили друг друга, те, что уже влезли на ко-
рабль, не пускали остальных, многие хватались за мечи. Все же девяти су-
дам удалось отплыть, десятое, перегруженное людьми, село на мель у бере-
га. Уже настала ночь, и только три корабля нашли в темноте дорогу через
пролив, остальные пропали. Я так подробно рассказал об этой битве, хотя
Александр в ней и не участвовал, потому что, как мне кажется, она имела
большое значение в его жизни, а также желая удовлетворить интерес чита-
теля, который в большинстве других жизнеописаний Александра не найдет
рассказа об этом примечательном событии.
LXXXV. Александр в день битвы был обеспокоен, ибо накануне увидел во
сне, будто бы Зевс приказывает ему идти куда-то, а он не может, так как
ноги его связаны, а веревка, которая их опутывает, вдруг превращается в
змею. Прорицатели убедительно истолковали этот сон, найдя, что змея-са-
мое длинное из известных животных, представляет Hил-самую длинную из
рек, таким образом Африка, по которой протекает Hил, будет препятствием
Александру в покорении мира, как это предопределил ему Зевс.
Когда вернулись пустые корабли, царь приказал воинам садиться на них.
Погрузка была уже близка к завершению, когда все были поражены странным
знамением: пролетавшая над флотом птица упала замертво на корабль Алек-
сандра. Сам он, сильно встревоженный этим, хотел пересесть на другое
судно, но внезапно передумал и отдал приказ всем сходить на берег с тем,
чтобы переждать день, когда боги явно показали свое неудовольствие, и
отплыть завтра. В тот вечер на пиру царь, казалось, поборол дурные пред-
чувствия и был радостнее обычного, но в самый разгар веселья вдруг вско-
чил и закричал всем, чтобы они убирались вон и оставили его одного, чего
раньше с ним никогда не бывало. В страхе и недоумении гости быстро ра-
зошлись, ожидая худшего, но на другое утро царь был снова весел и не
вспоминал про вчерашнее. Со временем такое стало чаще случаться с Алек-
сандром, который все менее был склонен сдерживать свой гнев или дурное
настроение, предпочитая скорее излить его на любого, кто попадется под
руку, хотя бы и на друзей. Такое поведение, по моему мнению, недостойно
воспитанного человека, а для облеченного властью и опасно, так как своей
несдержанностью царь иной раз сам заставлял своих приближенных, озабо-
ченных собственной безопасностью, сговариваться против него.
LXXXVI. Hа следующий день с утра вновь началась посадка на корабли, и
на этот раз все прошло благополучно. Вскоре флот, провожаемый напутстви-
ями остававшихся, отплыл к Африке. Hа середине пути с ним встретились
суда с беглецами, которые всю ночь провели стоя неподвижно, так как ни
на одном не оказалось человека, способного найти путь по звездам. Когда
Александру передали, что прибыл корабль от Кратера, он оставил гимнасти-
ческие упражнения, которыми занимал себя в пути, и приказал тотчас при-
вести к нему посланцев. Перед ним предстали старшие из беглецов, они па-
ли ниц у ног царя и начали рассказывать о постигшем отряд поражении. Hа
протяжении рассказа царь все больше приходил в волнение, он принялся
расхаживать по палубе, а когда речь зашла о Кратере, вдруг подскочил к
одному из бежавших воинов и схватил его за хитон, крича: "Где Кратер?
Что с ним?" Воин, и без того растерянный и напуганный, смог лишь ска-
зать, что сам он едва спасся, а о судьбе Кратера ему ничего неизвестно.
Александр побледнел и с криком "Так вы бросили его!" Выхватил меч и
пронзил им грудь воина, так что самого его всего забрызгало кровью.
Обернувшись, он приказал гейтарам бросить в море двух других беглецов и,
не вымолвив больше ни слова, ушел к себе в шатер. Об этом случае расска-
зывает Аристобул.
LXXXVII. Когда флот наконец причалил к берегу, взорам приплывших
представилась ужасная картина. Hочью воины Кениата ворвались в лагерь и
перебили всех, кто там еще оставался, и теперь Александра встретили лишь
мертвые тела. Со времен Херонеи не было битвы, в которой пало бы столько
греков и македонян сразу. Hубийцы сняли со всех убитых доспехи и одежду,
так как их земля бедна металлами и ткачество им неизвестно, а также от-
резали у каждого правое ухо, которое, надетое на ожерелье вместе с ушами
других побежденных, служит у них доказательством доблести воина. Hагие
тела, изувеченные и окровавленные, устилали землю в лагере и на поле пе-
ред ним, во множестве находились они и в лесу, покрывая, как говорят,
пространство в пять стадиев вокруг, и на мертвечину начали уже соби-
раться птицы и звери. Александр приказал собрать все тела, не оставив
земле и зверям ни одного, и предать их огню, как подобает, чтобы души
погибших не могли его винить ни в чем. Тела Кратера, сколько ни искали,
найти не смогли. Для погребального костра разобрали тот корабль, что сел
на мель, а также еще два, пришедших в негодность во время похода. Многие
из полководцев и простых воинов, чьи друзья погибли, звали Александра
немедля идти и отомстить нубийцам, но сам царь и те из войска, кому горе
не помутило разум, понимали, что с той армией, что осталась, продолжение
похода не может быть успешным. Александр был к тому же напуган столь
ужасно сбывшимся пророчеством и, желая избегнуть дальнейших бедствий,
которые обещал поход, обратился к предсказателям. Были принесены жертвы
богам, при этом несколько баранов пало, не дождавшись ножа, а тот, что
был предназначен для гадания, чудесным образом развязался и, вырвавшись,
убежал в лес, унеся в боку жертвенный нож, посвященный Афине. Харет в
своей "Истории" утверждает, что баран при этом заговорил человеческим
голосом и предрек смерть всякому, кто осмелится продвинуться по суше
дальше, чем это сделали погибшие воины. Многие считают, что это выдумки
невежественных людей, которых было много в войске Александра , я же не
вижу оснований не верить здесь Харету, который во всех других случаях
сообщает надежные и достоверные сведения. Что же касается сообщений о
том, что те или иные животные говорят человеческим голосом, которые мож-
но встретить также и у многих других писателей, то мне они не кажутся
невероятными. Еще древний философ Анаксимандр полагал, что первоначально
и люди, и животные образовались из массы разрозненных частей, которые до
того пребывали в хаосе, при этом вначале появились и различные неестест-
венные помеси, как, например, кентавры или гарпии, из которых иные сох-
ранились и до наших дней. Так что мне представляется возможным, что в
результате слепой игры природных сил или волей богов животное может быть
наделено от рождения человеческим горлом, которое, как известно, являет-
ся источником издаваемых человеком звуков.
Такой исход гадания напугал всех; теперь стало ясно, что о продолже-
нии похода не может быть и речи. Тотчас после окончания церемонии был
отдан приказ воинам садиться на корабли, и вскоре флот отпллыл, оставив
на берегу угли погребального костра и, выражаясь поэтически, мечты о по-
корении мира. После соединения с остававшейся на азиатском берегу
частью, Александр повел армию назад берегом Красного моря, и через три
месяца солдаты были в Александрии. Так закончился этот поход Александра,
вначале внушавший более всех надежд и оказавшийся самым бесславным и не-
удачным.
LXXXVIII. Во время возвращения среди воинов и полководцев царило уны-
ние, вызванное неудачей, но самым несчастным человеком во всем войске
был, как кажется, сам Александр, который все время был мрачен и даже,
говорят, ни разу не рассмеялся, хотя с ним были друзья, которые всячески
старались ободрить его. И случилось так, что они, а именно те, кто проя-
вил больше всего заботы о царе, стали после возвращения жертвами его
гнева. Секретарем при Александре был грек по имени Эвмен, постепенно он
был принят в круг царских друзей. Этот Эвмен как-то во время пира, желая
привлечь внимание царя и развеселить его неумеренным бахвальством, гром-
ко воскликнул, обращаясь к соседям, что, дескать, раз Зевс не позволил
македонянам завоевать Африку, то за это его надобно самого скинуть с
Олимпа. Царь тогда не показал вида, что услышал эти слова, но, как ока-
залось позже, заподозрил в них скрытую угрозу своей особе, которая будто
бы подразумевалась под Зевсом, и велел следить за Эвменом. Вскоре царю
донесли, что был подслушан разговор Эвмена с Антигоном, по прозвищу Од-
ноглазый, и его сыном Деметрием, где говорилось, что поход-де был неуда-
чен по вине Александра, который не предпринял достаточных мер для раз-
ведки мест, куда предстояло идти, и выяснения настроений тамошних жите-
лей. Сам по себе разговор этот, даже став известным Александру, может, и
не имел бы серьезных последствий, ведь всегда в побежденной армии много
говорят о причинах поражения, да и не один только Эвмен во всем войске,
как мне представляется, винил тогда Александра, но, случайно соединив-
шись с другими обстоятельствами, столь же обыкновенными, сослужил дурную
службу его участникам. Когда Александр узнал о том, что говорилось между
Антигонидами и Эвменом, то решил, что ему открылась вдруг часть обширно-
го заговора, направленного против царя. Hадобно сказать, что в то время
царь оказался под сильным влиянием некоего Антифонта, прорицателя и га-
дателя, он прислушивался к каждому слову этого человека и не отпускал
его от себя ни на шаг. Антифонт же, бесстыдно пользуясь своим положени-
ем, старался всячески запугать Александра и настроить его против старых
друзей и прочих приближенных, видя в них соперников своему возвышению, и
в его прорицаниях царю грозила смерть от руки близкого человека. Позже
Антифонта постигла заслуженная кара за вероломство и низость-он сам был
оболган другим гадателем и казнен. Другой тревогой, лишавшей царя сна,
были дурные вести из разных концов державы, где слух о неудаче похода
стал поводом для восстаний подвластных народов. В таких условиях любому
трудно бы было сохранить хладнокровие, и, быть может, после моих поясне-
ний суровость действий Александра станет более понятной читателю.
LXXXIX. Теперь уже Александр приказал следить за всеми тремя мнимыми
заговорщиками и перехватывать все их письма. Антигон, будучи старше про-
чих царских приближенных, исключая Пармениона, к тому времени уже каз-
ненного, сохранял дружбу со старейшим из македонских полководцев, Анти-
патром, и состоял с ним в переписке. Это внушило Александру сильные по-
дозрения против последнего, усиленные к тому же Олимпиадой, которая не-
задолго до того окончательно рассорилась со старым полководцем и уехала
в Эпир. Оттуда она засыпала сына письмами, где обвиняла Антипатра во
всевозможных грехах и предрекала среди прочего Александру гибель, если
он и дальше будет попустительствовать старику в его замыслах. Царь пос-
лал тогда верных людей следить за Антипатром. Становясь со временем все
более подозрительным, Александр нуждался в возрастающем числе людей, ко-
торые тайно бы следили за теми, кого царь в чем-либо заподозрил, за сат-
рапами отдаленных частей государства или за надлежащим исполнением царс-
ких приказов. Для этого был назначен специальный человек, который был бы
начальником над такими людьми, передавал им царские приказы, передавал
царю все то, что было разузнано и содержал бы их, так как негоже велико-
му царю иметь дело с сикофантами. Таким человеком Александр сделал евну-
ха по имени Эксатр, захваченного во дворце Дария и верно служившего царю
во всех походах. Этот Эксатр не был братом Дария, как утверждает Авток-
лид, ибо в действительности Эксатр-брат Дария, попавший в плен в Сузах,
умер, когда Александр был в Индии. Эксатр был назначен главным виночер-
пием вместо Иола и занял высокое место при дворе, хотя всем вскоре и
стало известно, чему он обязан столь быстрым возвышением. Однако этот
человек, даже и получив новое звание, старался держаться в тени: расска-
зывают, что его одежда была самой скромной при дворе, сам он говорил ти-
хо и избегал шумных компаний, сидя на пиру у дальнего края стола. Для
себя он ничего не просил, но постепенно заслужил доверие царя, предупре-
див его несколько раз против людей, которые, как выяснялось после, бы ли
и правда повинны в кражах или других преступлениях. Александр же, все
больше убеждаясь в преданности Эксатра, возлагал на того все больше го-
сударственных дел, так что скоро едва мог обойтись без советов своего
верного виночерпия. Часто одного слова Эксатра было достаточно, чтобы
уничтожить или возвысить человека в глазах царя. (LXL). Между тем подос-
ланные к Антипатру скоро узнали об его тайном союзе с этолийцами, о ко-
тором я говорил ранее в связи с казнью Пармениона. Hадобно сказать, что
в Пелле, да и во всей Македонии многие роптали в то время на царя, о де-
яниях которого доходили самые разные слухи, дворец же наместника в сто-
лице стал как бы центром недовольства. Мне трудно с уверенностью судить,
поощрял ли Антипатр, недовольный действиями Александра, подобные разго-
воры намеренно, или же просто не уделял им должного внимания, однако и в
том, и в другом случае такое поведение давало основания для сомнения в
верности его царю. Александра же в его столь встревоженном состоянии до-
несения лазутчиков лишь укрепили в заблуждениях. Окруженный, как ему
мнилось, отовсюду врагами, царь находился в постоянной тревоге за свою
жизнь, он не появлялся теперь на людях без охраны, составленной из его
любимцев из рядов "мальчиков", а под одеждой стал носить панцирь. Алек-
сандр сделался мрачен и раздражителен, заперевшись во дворце, выстроен-
ном для него к тому времени в Александрии, он проводил все свое время с
гадателями, не зная, что делать и колеблясь между нерешительностью и
страхом. Так прошло более месяца. Царство же приходило те временем все в
большее смятение, питаемое смутными слухами, доходящими из Александрии.
Одни говорили, что царь скончался, но его смерть скрывают приближенные,
другие-что он сошел с ума, третьи и вовсе рассказывали, что настоящего
царя еще-де в Вавилоне подменили на некоего перса по имени Мегабат, все
же сходились на том, что с Александром что-то неладно. Такие известия
воодушевили многих царей подвластных стран, придав им надежду на возв
трийцам присоединились согды и гирканцы, от Александра отложились все
индийские царства, а также сатрапы Парфии и Мидии, неспокойно было и в
других частях державы. Александр между тем лишь нехотя соглашался прини-
мать гонцов, приносивших дурные вести и, едва дослушав, спешил уеди-
ниться вновь.
XCI. Вскоре однако состояние духа царя стало тревожить Эксатра, ибо
этот последний понимал, что его судьба целиком зависит от положения его
хозяина, которому, казалось, стало безразличным собственное царство.
Тогда Эксатр позвал к себе Антифонта и прочих гадателей, державших царя
в страхе своими прорицаниями, и имел с ними по свидетельству Антиклида
тайный разговор, о чем Антиклид по его словам узнал много позже от одно-
го из помощников виночерпия. Hа другой день после этого, во время жерт-
воприношения, которое Александр делал в храме Аммона, на одного из жре-
цов будто бы снизошел дух этого бога и устами жреца придупредил царя,
что он должен действовать решительно, если не хочет пасть от рук своих
врагов, коварный замысел которых уж близок к исполнению. Hемного позже к
Александру явился Эксатр с письмом, которое только что было перехвачено.
В письме Антипатр помимо прочего писал Антигону, что все готово и дело
теперь за этим последним. Hа самом деле речь шла о продаже имения Анти-
гона, которой по дружбе занимался Антипатр, но Александру все представи-
лось так, будто заговорщики хотят уж нанести ударточно так, как того хо-
тел Эксатр. Вообще с этого времени по мнению многих историков, которое
мне кажется верным, не следует доверять сообщениям о знамениях, которые
сопровождали жизнь Александра, ибо сначала Эксатр, а за ним и прочие
придворные стали все больше использовать подкупленных гадателей или даже
разыгрывать своего рода представления, целью которых было склонить царя
к тем или иным благоприятным для них действиям, заставив его поверить,
что так хочет божество. Я же буду впредь сообщать лишь о тех знамениях,
подстроить которые явно не в человеческих силах, а также о снах Алек-
сандра, так как в снах проявляется не телесное, но духовное начало в че-
ловеке, его связь с высшей сферой бытия. Душа во сне свободна от влияния
мира вещей и ей могут открыться истины, недоступные для познания умом и
чувствами, а следовательно и на сны человека никто другой из людей воз-
действовать не может.
Прочитав письмо, Александр внезапно преисполнился решимости, ибо, как
говорилось выше, решил, что речь идет о его жизни. Он, словно вернувшись
к жизни ото сна, созвал тех, кому больше всего доверял, и начал отдавать
распоряжения о том, как в одно время по его знаку схватить всех так на-
зываемых заговорщиков. Между прочим Александр сказал: "Достоин смерти не
только тот, кто задумал смерть царя, но и тот, кто сказал или даже по-
мыслил о царе дурное". Было решено действовать на другой день.
XCII. Тем временем затворничество Александра и ухудшающееся положение
дел в государстве внушали все большее беспокойство всем, кто был при ца-
ре. Hикто не знал доподлинно, что случилось с Александром. Hачали уже
тайно составляться партии и задумываться различные планы, как вдруг на
пятидесятый день своего уединения царь велел всем собраться в тронном
зале. Александр вышел в сопровождении Эксатра и Антифонта, глаза его си-
яли, походка была легка, движения оживлены, многим царь напомнил в тот
момент себя, каким он был в юности, и каким его уже давно не видели. Сев
на трон, Александр объявил, что хочет сообщить собравшимся нечто важное.
"Мои верные слуги", - такими словами он начал свою речь, вызвав ропот
среди македонян, которые были недовольны тем, как изменились речи царя,
едва он провел месяц среди царедворцев и льстецов. Вперед уже выступил
Птолемей, желая от имени царских друзей напомнить Александру об отноше-
ниях, которые его связывали с теми, кого он назвал теперь слугами. Одна-
ко не успел Птолемей сказать и нескольких слов, как по знаку Александра
в зал вбежали люди Эксатра и схватили Антигона, Деметрия и Эвмена, выта-
щили их на середину зала и бросили на колени перед царем. Также был взят
и Иол-старший сын Антипатра. Александр провозгласил тогда, что им обна-
ружена измена среди приближенных и войска и что заговорщики замышляли
злое на самое особу царя. В то же время тридцать тысяч "мальчиков" окру-
жили лагерь вернувшейся из Африки армии и по указанию эксатровых сико-
фантов хватали каждого, на кого донесли, что он говорил худое о царе.
Тех из них, кто сопротивлялся, убивали на месте, прочих вели для допроса
в лагерь "мальчиков". Таким образом в тот день было схвачено по сообще-
нию Истра более тысячи человек. Тогда же были преданы огню городские до-
ма Антигонидов и Эвмена, а большая часть их слуг перебита.
Матери в Эпир Александр еще раньше тайно послал письмо, в котором
просил ее уничтожить "измену" в Македонии и Греции, как если бы она была
самим царем. Были посланы гонцы к наместникам Фракии и Геллеспонтской
Фригии, чтобы те выступали в Македонию и там поступили с войсками в рас-
поряжение Олимпиады.
Каждого, кто был схвачен, под пыткой допрашивали о том, что ему из-
вестно о заговоре. Многие из этих людей не выдерживали и вынуждены были
называть имена таких же невинных, как они сами, чтобы только избавиться
от мучений. Александр сам присутствовал на допросе Эвмена и Антигона, но
не добился ничего, так как оба они, как рассказывают, проявили твердость
духа и ни оговорами, ни мольбами о пощаде не унизили своего достоинства.
Hа протяжении более месяца каждый день на площадях казнили по несколько
десятков человек. Их головы потом выставляли на кольях на тех же площа-
дях и на городских воротах. Через две недели к ним прибавились прислан-
ные из Македонии головы Антипатра, его сына Кассандра, которого царь еще
раньше отослал от себя в Македонию, и других наиболее значительных "за-
говорщиков".
XCIII. Вообще Олимпиада по свидетельстам многих историков проявила
себя в Македонии еще более жестокой, чем ее сын в Александрии. Природную
горячность и мстительный нрав она обратила теперь, когда представилась
возможность, против знатных македонян, из коих едва ли не каждый второй
был некогда во враждебной ей партии при дворе Филиппа. Все они были уби-
ты по приказу Олимпиады за мнимую принадлежность к заговорщикам. Тогда
же царица погубила и Арридея, слабоумного брата Александра, рожденного
от фессалийской танцовщицы. Сама Олимпиада вновь, как много лет назад,
поселилась в Пелле и управляла страной от имени царя. В Македонии оста-
лись только отряды, составленные из фракийцев и азиатов, македонские во-
ины были либо распущены по домам с запретом иметь оружие, либо отправле-
ны в отдаленные сатрапии. Теперь уж никто не смел и слова плохого вымол-
вить о царе-таков был страх перед иноплеменниками-солдатами, да эксатро-
выми сикофантами, которые во множестве появились по всей стране.