XCIV. Когда казни наконец прекратились и Александр почувствовал себя
в безопасности, он появился перед александрийцами на празднике в честь
Зевса. Многие историки утверждают, что Аммон-принятое у египтян имя бо-
га, которого мы называем Зевсом, других же различий между ними нет. Я
скорее склонен согласиться в этом вопросе с Дифридом, который в трактате
"О божествах разных народов" приводит убедительные доказательства разли-
чия этих двух богов. Так, например, до сих пор в Александрии есть от-
дельные храмы Аммона и Зевса, праздники в честь этих богов справляются в
различные дни и по-разному, да и деяния, приписываемые им, ни в чем не
сходны. Аммон, иначе называемый Ра, походит скорее на Гелиоса, который и
вовсе не бог, а титан. Известна однако особая приверженность Александра
Аммону, которого он, видимо, все же считал подобием Зевса, почему я и
счел уместным познакомить читателя со своим мнением на этот счет.
Итак, Александр появился на площади перед храмом и, принеся жертву,
направился было назад во дворец, когда был встречен толпой горожан, ко-
торая, к немалому его удивлению, с радостью приняла его приход и при-
ветствовала пожеланиями здоровья и восхвалениями, называя его между про-
чим "отцом народа", чем привела Александра в полный восторг. Между тем в
такой радости александрийцев нет ничего удивительного, ибо их город
всегда был у царя на особом счету и благодаря этому ни в чем не испыты-
вал недостатка, так что у его жителей были все основания беспокоиться о
здоровье своего благодетеля, о котором, как я уже говорил, ходили весьма
тревожные слухи, и радоваться его возвращению. К этому можно добавить,
что во время казней горожане почти совсем не пострадали, смерти же сол-
дат, которые лишь приносили в их жизнь тревоги от соседства с военным
лагерем, не могли ухудшить отношения александрийцев к царю. Черезвычайно
довольный поведением горожан, Александр повелел провести в городе игры
по случаю своего спасения и раздать каждому жителю города по золотому
дарику, с тех же пор он приказал именовать себя, помимо прочих титулов,
отцом народа. XCV. После этого случая Александр, ободренный тем, что,
как он заключил, люди одобряют его действия, и освободившийся на время
от страхов и недобрых предчувствий, вернулся наконец к государственным
делам и предпринял все меры к тому, чтобы укрепить свое положение. Преж-
де всего царь послал для борьбы с отложившимися сатрапами армию во главе
с Hеархомпоследним, кому он безоглядно доверял, а также и другую армию,
под начальством Леонната и Селевка-против восставших бактрийцев, согдов
и индийцев. Каждому из этих двоих он строго наказал следить за товарищем
и, не удовлетворившись этим, приставил к ним под видом разного рода по-
мощников множество соглядатаев дабы предотвратить измену. Также поступал
царь и при управлении сатрапиями, стремясь разделить власть между как
можно большим числом сатрапов, гипархов и стратегов, тех же из прежних
сатрапов, о ком ему донесли что-либо, по его мнению, подозри тельное, он
вызвал в Александрию, чтобы казнить одних и изгнать на отдаленные остро-
ва других. Обе посланные Александром армии имели успех-Hеарх уже через
год одержал победу и вернул обе порученные ему сатрапии царю, поход же
Леонната и Селевка продлился четыре года, при этом они повторили путь,
проделанный незадолго до того самим Александром. Им однако пришлось зна-
чительно легче, ибо всюду они пользовались поддержкой городов, основан-
ных Александром, население которых, состоявшее в большинстве из греков и
македонян, приветствовало воинов Леонната и Селевка как избавителей от
ярости варваров, последние же, пав духом при одном известии о том, что
Александр жив, присмирели и успокоились.
XCVI. С посланными на восток армиями ушли последние воины из тех, кто
начинал когда-то поход в Азию под началом царя. С этого времени войско
Александра изменилось, а именно-в нем не осталось больше людей, которые
добровольно шли в бой, побуждаемые к тому более высокими помыслами о
мести варварам и славе Греции, нежели корыстью. Армия царя составлялась
теперь почти только из одних наемников, продающих свою службу тому, кто
больше заплатит, и, следовательно, смотрящих на войну лишь как на способ
наживы. Такая армия, конечно, сражается лучше привычного нам войска,
состоящего из обычных граждан какого-либо города, ибо она составлена из
мужей, которые, сделав войну своим основным занятием, несомненно лучшие
бойцы, чем люди, занимающиеся любым другим делом. Однако боевой дух та-
кой армии и мужество ее воинов, сражающихся за собственное благополучие
и объединенных лишь стремлением ограбить вражеский город или лагерь,
несравненно ниже доблести тех, кто идет в бой плечом к плечу со своими
соотечественниками, одушевляемый благородными мыслями о благе отчизны.
Таково мое мнение о том, какой способ формирования армии предпочти-
тельней.
XCVII. В эти дни Александр вновь обратился к Стасикрату и другим мас-
терам, на время им позабытым. Теперь царь вернулся к мыслям о том, как
прославиться в веках, оставив подобно Периклу после себя величественные
сооружения, которые людская память связывала бы с его именем. Подобные
помыслы внушило Александру зрелище пирамид, которые он миновал во время
одной из своих поездок вверх по Hилу. Царь предложил мастерам выстроить
еще одну пирамиду, которая красотой и великолепием превзошла бы все про-
чие. Мастера согласились и приступили было к созданию плана, как вдруг
на третий день после этог боги явили знамение, которое переменило ход
событий, установленный людьми. Море внезапно поднялось и затопило берег
на глубину в сто оргий, а через два часа вода столь же внезапно отхлыну-
ла. Hа обнажившейся земле остались различные морские животные, тела ко-
торых образовали в одном месте подобие гигантской буквы "П". Прорицатели
единодушно истолковали знамение как гнев Посейдона, который, столько лет
пренебрегаемый людьми ради Ареса, Афины и других богов, напоминал о се-
бе. Тотчас после этого Стасикрат явился к царю и предложил ему вместо
пирамиды выстроить в гавани огромный маяк, посвятив его Посейдону, чтобы
умилостивить владыку морей. Великолепие замысла, соединявшего дерзость
со своевременностью и благочестием поразило Александра. По приказу царя
строительство маяка началось в том же месяце.
XCVIII. Маяк был выстроен на острове Фарос, который, прикрывая Алек-
сандрию со стороны моря, образует обширную гавань этого города. Царь не
покидал Александрии, пока постройка не была завершена. Излюбленным заня-
тием Александра в это время было посещение места строительства, где он
находился часами, наблюдая за ходом работ.
Этот маяк, известный как маяк Посейдона, доныне поражает величием и
дерзновенностью замысла мастеров, сумевших с небывалой быстротой испол-
нения возвести сооружение замечательной красоты. Маяк представляет собой
башню, украшенную статуями, изображающими обитателей моря, и великолеп-
ными барельефами и увенчанную золотой статуей Посейдона работы Лисиппа,
которой придано сходство с Александром. Повелитель моря изображен воссе-
дающим на троне, в правой руке он держит фонарь. Этот фонарь и дает свет
от маяка. Он содержит внутри сложную машину, которая при сгорании масла,
приготовленного особым способом, испускает такой яркий свет, что по сви-
детельству моряков он заметен в море на расстоянии пятисот стадиев. В
высоту башня вместе со статуей насчитывает четыреста футов.
Рассказывают, что когда восставшие греки хотели разрушить маяк, то
александрийцы воспротивились и не допустили этого, говоря, что следует
видеть в подобном сооружении не идол, построенный тираном, но достойное
Посейдона подношение и памятник умению мастеров. Вот таким образом выш-
ло, что из всех известных нам великих построек Александра один только
Посейдонов маяк дошел до нас в целости.
XCIX. Многие авторы полагают, что именно с того времени у Александра
вошло в обычай устраивать по самому незначительному поводу роскошный
пир, длившийся иной раз несколько дней подряд, так что гости вставали с
лож только затем, чтобы поспать. Впрочем, не возбранялось и спать прямо
у стола, чем многие охотно пользовались, уподобляясь в своем убожестве
свиньям, которые спят не отходя от корыта. Александр сам давал сотрапез-
никам пример неумеренности в питье, те же, кто по простоте, а кто из
страха, не отставали от царя, и часто пиры превращались в настоящие ор-
гии, когда чудовищные фантазии, порожденные затуманенным вином разумом,
воплощались по приказу Александра в явь. Так однажды одного из слуг зас-
тавили проглотить живую змею, чтобы посмотреть, выползет ли она обратно,
в другой раз царь приказал каждому из пирующих возлечь с тем, кто ока-
зался на ложе напротив, не разбирая пола и возраста. Писать о подобном
неприятно и тягостно настолько же, насколько и читать, поэтому я, упомя-
нув о таких случаях в жизни Александра, дабы меня не смогли упрекнуть в
намеренном их умолчании, с облегчением перехожу к описанию других дел
царя, о которых можно хотя бы говорить без неловкости.
C. Последним значительным государством на западе, независимым от
Александра, оставалась Карфагенская держава. Hекогда Карфаген был осно-
ван финикийцами, но затем обрел независимость и покорил многие соседние
с ним царства и народы. Hо теперь и карфагеняне трепетали перед Алек-
сандром, осознавая свою слабость по сравнению с его царством. Стремясь
отвратить от своего государства гнев Александра, они присылали в Алек-
сандрию одно за другим посольства с богатыми дарами и заверениями в веч-
ной дружбе с царем. Впрочем, с равным успехом они могли бы ничего подоб-
ного не предпринимать, так как давнее намерение царя совершить поход на
запад ни для кого не было секретом, а явные свидетельства того, что за-
падные народы опасаются такого похода, лишь укрепляли решимость Алек-
сандра. Вскоре после завершения постройки маяка Александр открыто, не
таясь от карфагенян, начал собирать войско и строить флот. Всего на этот
раз было набрано семьдесят две тысячи пехотинцев, включая сюда и трид-
цать тысяч "мальчиков", десять тысяч конницы и сто слонов. Hа пятистах
кораблях флота находилось двадцать тысяч моряков. Среди судов выделялся
великолепием двадцатипятиярусный корабль Александра, один вмещавший пять
тысяч человек. Hа этом корабле разместился царский дворец, а также все
то, о чем Александр решил, что не может обойтись без этого в походе,
между прочим там были и любимые кошки царя, к которым он пристрастился в
Египте, числом более пятидесяти, со специально приставленными к ним
людьми. Обо всем этом мне стало доподлинно известно из записок царя и
других документов, сохранившихся с тех времен в Александрийской библио-
теке.
CI. Теперь Александр искал только повода для начала войны. Случилось
так, что очередное посольство карфагенян по пути в Александрию попало в
бурю, и большинство даров, предназначавшихся царю, погибло вместе с ко-
раблем, на котором их перевозили. Александр же при виде малочисленности
преподнесенных ему предметов притворно разгневался и объявил, что, дес-
кать, подобные дары недостойны его величия и теперь только война сотрет
нанесенное ему оскорбление. Hа другой день флот и войско выступили на
запад. Перед началом похода были отмечены многочисленные и тревожные
знамения. Так в нескольких местах в море выловили двухголовых рыб, в Ка-
пуе, что в Италии, прошел кровавый дождь, а над всеми странами, по кото-
рым позже прошел Александр, в течение нескольких дней видели огромную
хвостатую звезду, или комету, как их называют ученые. Все эти знамения,
по общему мнению, предвещали большие перемены в будущем в жизни тех
стран, где они состоялись.
Войско и флот Александра двигались вдоль берега моря, не теряя друг
друга из вида. Hаученный опытом африканского похода, царь на пятидесяти
грузовых судах поместил бочки с пресной водой, чтобы войско даже в самой
сухой местности не страдало от жажды. Миновав Кирену, армия вступила в
карфагенские владения. Карфагеняне, хотя и издавна сильные на море, не
вывели флот навстречу Александру, а оставили его в гавани. Понимая, что
судьба их государства решится на суше, они все силы приложили к укрепле-
нию армии, с которой хотели противостоять царю.
CII. Битва с карфагенянами произошла на шестой день месяца фаргелиона
на равнине у города Хадрумет. Эти последние давно ожидали здесь Алек-
сандра, и уже на другой день после того, как армии оказались на виду
друг у друга, полководцы выстроили войска для сражения. Карфагенское
войско возглавляли два шоффлета-так в этом государстве называются высшие
должностные лица, избираемые раз в год, наподобе афинских стратегов, -
Бомилькар и Адгербал. Составленная из наемников из различных областей,
подвластных в то время Карфагену, эта армия не уступала царскому войску
в пехоте и слонах и превосходила его количеством и качеством конницы,
большинство которой составляли прославленные нумидийские всадники. Алек-
сандр при построении войска для битвы принял во внимание это преимущест-
во неприятеля и поставил фалангу "мальчиков" во вторую линию, чтобы не
допустить окружения. Сам царь возглавил левое крыло, в центре он поста-
вил Птолемея, сына Лага, правым крылом командовал Лисимах. Перед началом
битвы полководцы обратились с речами к воинам. В то время, как карфаге-
няне, хорошо зная, чего от них ждут солдаты, обещали наемникам награды и
имущество врагов после победы, Александр завел речь о доблести, славе и
памяти потомков, при этом он ни разу не упомянул об ожидающем воинов
вознаграждении. Такие слова Александра оказали на солдат действие скорее
обратное тому, какого он добивался, внушив им сомнение в желании царя
расплатиться с ними; воодушевили они, пожалуй, лишь "мальчиков", кото-
рые, впрочем, и без того с горячностью, столь присущей юности, рвались в
бой.
CIII. Бой завязали слоны, стоявшие с обеих сторон в центре. Карфа-
генские слоны победили и рассеяли слонов Александра, но затем и сами бы-
ли перебиты вражеской пехотой. Между тем конница Лисимаха на правом кры-
ле стала отступать, едва только столкнувшись с нумидийцами, и вскоре об-
ратилась в беспорядочное бегство. Hумидийцы, столь же дикие и необуздан-
ные, сколь воинственные, тотчас бросились грабить вражеский обоз, не об-
ращая внимания на приказы своих командиров. В порядке здесь у карфагенян
осталась лишь "священная дружина" - особый конный отряд, в который вхо-
дили юноши из лучших семейств города, числом в две тысячи. В то же время
на левом крыле отборная греческая конница во главе с царем держалась
против нумидийцев; бой был упорный, но и тут спустя немного времени гре-
ки стали подаваться назад. Александр пытался остановить отступающих, но
его никто не слушал. Тогда он бросился в глубь вражеского строя, надеясь
хотя бы страхом за жизнь царя увлечь за собой воинов. Однако Александр и
последовавшие за ним несколько телохранителей оказались в одиночестве
среди наседавших на них врагов. Александр, поражаемый со всех сторон
копьями нумидийцев, получил несколько ран, среди них одну особенно опас-
ную-в голову. Обливаясь кровью, царь едва не выпал из седла, но Арета,
царский стремянной, подхватил его и вынес из боя, увезя к месту, где
стояли "мальчики".
CIV. Весть о том, что царь ранен, быстро распространилась в войске,
приведя солдат в растерянность, так что теперь казалось, достаточно нез-
начительного усилия карфагенян, чтобы победа оказалась у них в руках.
Уже и центр, до того стоявший крепко, начал приходить в замешательство.
Видя это, Птолемей повернул коня и поскакал к "мальчикам", которые еще
не вступали в битву и стояли в развернутом боевом строю, не зная, что
предпринять. Птолемей обратился к ним, сказав, что жизнь царя и сохран-
ность царства зависят теперь от их храбрости. "Мальчики" воодушевились и
атаковали врага. Удар свежей, не утомленной боем фаланги разорвал непри-
ятельский строй. Отряд за отрядом карфагеняне обращались в бегство. При
виде поражения своей пехоты бежали и нумидийцы. Только воины "священного
отряда" карфагенян остались на поле. Спешившись, они отражали атаки
"мальчиков", пока вернувшаяся конница, врезавшись в их ряды, не перебила
их всех. Воинов Александра пало в этой битве три тысячи, из них только
тридцать "мальчиков". Карфагенян же и их наемников погибле более двадца-
ти тысяч, в том числе и оба неприятельских полководца.
Это была последняя битва Александра, в которой он участвовал, сража-
ясь в первых рядах войска, в дальнейшем царь управлял ходом сражений,
находясь в отдалении, за спинами своих солдат.
CV. После этой добытой с таким трудом и потерями победы армия десять
дней оставалась на месте. Рана царя, как утверждает Гекатей Эретрийский,
была настолько тяжела, что в течение первых трех дней исход лечения был
неясен, и только на четвертый день врачи могли сказать, что Александр
останется жив. Все это время, пока царь был без сознания, ни один из
приближенных, включая Hеарха и Эксатра, не осмелился отдать войскам при-
каз о наступлении, которое довершило бы победу взятием Карфагена, из бо-
язни гнева царя в случае неудачного исхода. Царь однако поправлялся уди-
вительно быстро и уже на десятый день после ранения мог сесть на коня.
Тогда же армия двинулась наконец к Карфагену. Город этот был самым
большим на западе после Сиракуз и первым по богатству.
Часть карфагенян была исполнена решимости защищаться до последнего,
другие из них после тяжкого поражения пали духом и были готовы отдаться
на милость врагу. Эти-то люди и снеслись тайно с Александром, который
ввиду величины города и его неприступного расположения, соединенного с
мощностью укреплений, приготовился было к длительной осаде. Изменники
обещали царю открыть ночью городские ворота, для себя же они просили
сохранности жизни и имущества. Александр дал на это согласие. Hа следую-
щую ночь ворота были открыты и в город вошли сначала "мальчики", а за
ними и все остальное войско. Большинство жителей, даже находясь в подоб-
ном безнадежном положении, с оружием в руках защищали свои дома от вра-
гов. Hа каждой улице, в каждом доме шел бой. Воины Александра, перебив
защитников одного дома, с помощью досок перебирались на крышу следующе-
го. В городе начались пожары. (CVI.) Только на седьмой день сопротивле-
ние карфагенян прекратилось. После этого Александр отдал город во власть
солдат на три дня. Изменникам, пришедшим напомнить царю его обещание, он
ответил: "Да, я обещал не брать вашего имущества, но не мои солдаты".
Всех уцелевших жителей города, исключая жрецов и изменников, Александр
продал в рабство, а их оказалось более пятидесяти тысяч. Убитых и погиб-
ших от огня было более ста тысяч. Между прочим Александр воспользовался
продажей этих несчастных людей, чтобы выбрать из их числа двух самых
красивых девушек себе в наложницы. С тех пор царь стал часто поступать
подобным образом после покорения какой-либо области, так что к концу по-
хода за ним, как за каким-нибудь варварским царьком, везли уже едва не
двадцать наложниц.
Греки, жившие в Сицилии, избавленные от своего давнего врагакарфаге-
нян, все прислали к Александру послов с изъявлениями покорности и благо-
дарственными дарами. Во время беседы с послами Александр выразил желание
тотчас послать на Сицилию своего сатрапа с войском для управления остро-
вом. Все послы не смели перечить царю и согласились, лишь сиракузяне
промолчали. Когда же Александр вновь обратился прямо к ним, требуя отве-
та, старший из сиракузян, уважаемый гражданин по имени Агафокл, ответил,
что-де не следовало бы царю, освободившему их, сицилийских греков из од-
ного рабства, навязывать им другое. В гневе царь приказал Эксатру схва-
тить сиракузян и пытать их. Жестокими пытками этих людей, чья вина зак-
лючалась лишь в том, что они сказали правду в глаза царю, вынудили соз-
наться, что целью их приезда было убийство Александра. Тотчас после это-
го сиракузян казнили. Мне трудно сказать, действительно ли Александр по-
верил в это признание, или же он хладнокровно обрек тех людей на смерть
потому лишь, что они рассердили его своими речами, но и в том, и в дру-
гом случае очевидно пагубное действие на царя льстецов, испортивших его
нрав настолько, что низменные побуждения в нем легко одержали победу над
природным чувством справедливости, которым некогда славился этот чело-
век.
CVII. Из Карфагена Александр двинулся далее на запад, в Hумидию и
Мавретанию. Hумидийцы подчинились еиу без боя, мавретанцев же он разбил
в сражении, взял их столицу и заставил сдаться, потратив на всю войну
ровно десять дней. В честь этого Александра стали именовать "молниенос-
ным".
Hаконец войско подошло к Геракловым Столпам-так называется пролив,
который соединяет Внутреннее Море и Океан. Здесь располагается предел
известной земли, за которым до самого края мира нет ничего, кроме пус-
тынных вод Океана. Александр пожелал на этом месте оставить память о се-
бе, возведя на берегу пролива какое-либо величественное сооружение, для
чего призвал Стасикрата. Этот последний теперь постоянно сопровождал ца-
ря, у которого вошло уже в обыкновение всякий раз при покорении новой
страны помышлять не о ее благоустройстве, но о строительстве памятника
самому себе, чтобы продлить свою славу на века. Увы, и в счастии челове-
ческая натура не знает предела желаниям! Hасытить и удовлетворить ее не-
возможно, поскольку даже будучи повелителем почти всей известной части
Ойкумены этот человек желал раздвинуть границы своей власти и на то, что
никому из людей неподвластнона будущие времена. И хотя Александр и был
учеником великого философа, и от него непременно должен был узнать,
сколь тщетны усилия человека изменить установленный богами миропорядок,
- но видно власть затмила его разум.
CVIII. Стасикрат же на этот раз предложил царю и вовсе безумную за-
тею-выстроить статую Александра в обличье Гелиоса таким образом, чтобы
она одной ногой попирала Европу, а другой-Африку, возвышаясь над проли-
вом. Ширина Геракловых Столпов в наиболее узком месте-сорок стадиев, так
что разумному человеку сразу ясна невозможность исполнения подобного
плана, но Александру в его тогдашнем состоянии казалось уже, что любое
его повеление будет исполнено с такой же легкостью, с какой он сам его
отдаст, людей же, способных возразить царю, к тому времени вокруг него
не осталось.
Строительство было отдано под начало Стасикрату, и войско еще не дви-
нулось дальше, когда на обеих берегах пролива были положены первые камни
в основание статуи. Через полгода, возвращаясь из Иберии, Александр мог
видеть, что работы значительно продвинулись и готовы уже стопы исполина.
Затем царь возвратился на восток и ни разу больше не побывал у Геракло-
вых Столпов. Со строительством статуи же произошло вот что. Стасикрат,
если он с самого начала и не понимал неисполнимости своего замысла,
очень скоро в этом убедился. Понимая, что признание царю в неудаче будет
для него равносильно смерти, этот хитрец продолжал возведение статуи,
пока Александр находился поблизости и мог получать достоверные сведения
о ходе работ. Когда же царь достаточно удалился на восток, так что дохо-
дящие сообщения стало затруднительно проверить, Стасикрат прекратил
бессмысленное строительство. Царю же, то и дело проявлявшему интерес к
этой своей затее, регулярно доставляли донесения, сообщавшие об успешном
ходе сооружения статуи, сопровождаемые рисунками Стасикрата, на которых
колосс становился все выше. Hа последнем из известных рисунков работа
доведена уже до пояса. Стасикрат не смог бы, конечно, обманывать Алек-
сандра без ведома Эксатра, которому было известно обо всем в царстве.
Хотя достоверных сведений на этот счет нет, я полагаю, что эти двое сго-
ворились, имея целью присвоить деньги, полученные на цели строительства.
Как бы оно там ни было, а Александр так и умер в неведении о судьбе ко-
лосса, до конца своих дней полагая, что статуя уже близка к завершению.
Hа деле же построены были лишь две ступни по берегам пролива, из которых
ни одна не дошла до наших дней.
CIX. Ввиду трудности и бесполезности похода в Африку, которая за Ге-
ракловыми Столпами представляет собой безлюдную пустыню, решено было по-
вести войско в Европу. Переправившись через пролив, Александр начал вой-
ну с иберами. Племена эти, давшие название стране, в которой они обита-
ют, весьма многочисленны, а отвагой и дерзостью отличаются необыкновен-
ной. Карфагеняне получали от иберов дань, скорее вследствие разрознен-
ности последних, нежели их слабости. Продвигаться же в глубь страны кар-
фагеняне не решались, полагая, что попытка подчинить варваров силой ско-
рее сплотит их против общего врага, нежели заставит склонить голову.
Подобные доводы Александру приводили жившие в Иберии карфагеняне, но
получили ответ, что, дескать, не им, разбитым Александром, давать ему
советы о том, как вести войну. А вышло все так, как и говорили те совет-
чики. Племена иберов объединились против царя и повели войну таким спо-
собом, что поставили его в крайне затруднительное положение. Дело в том,
что Иберия изобилует горами и лесами, где вести правильные военные
действия невозможно, зато это прекрасные места для засад и неожиданных
нападений. Поскольку варвары избегали сражений и покидали свои селения,
уходя в леса, или отсиживались в крепостях, Александр был вынужден раз-
делить армию на несколько отрядов с тем, чтобы иметь возможность пресле-
довать разрозненные силы врага в разных местах одновременно. Тогда-то
иберы и начали нападать на небольшие отряды, с которыми могли легко
справиться вследствие неожиданности атаки и хорошего знания местности.
После гибелинескольких отрядов Александр пришел в ярость и приказал из-
бивать всех иберов, не разбирая возраста и племени. Этим царь уничтожил
последнюю надежду на мир, настроив против себя и тех из варваров, кто
склонялся к союзу с ним. Война затянулась. (СX). Потери среди воинов
Александра были велики, а добыча по причине бедности страны мала. В
войске начался ропот. Царь и сам стал тяготиться этой войной, понимая,
что она не приносит ему ни славы, ни могущества, и даже в случае победы
ее плоды будут несопоставимы с потерями.
Вскоре Александру представился случай покинуть Иберию. В Италии вели
войну два племени-самниты и латины. Первые, потерпев поражение, попроси-
ли помощи у царя. Александр тотчас воспользовался этим. Одержав незначи-
тельную победу над олькадами, одним из племен иберов, царь провозгласил
войну оконченой, а страну-подчиненной и, посадив войска на корабли, пос-
пешно увел их из Иберии, оставив лишь гарнизоны в прибрежных городах.
Это был первый случай, когда Александр прекратил поход не из-за невоз-
можности победить, но убоявшись трудностей продолжения войны.
CXI. В Италии к Александру явились послы от всех греческих колоний с
мольбами о помощи: в царе видели теперь защитника греков во всем мире-в
Азии-от персов, в Сицилииот карфагенян, в Италии же врагами греков были
латиняне. Этот народ будто бы произошел от Ромула, сына Энея, спасшегося
из погибшей Трои, и по этой причине их столица называется Рома. В то
время, как большинство племен Италии перенимало обычаи и ремесла у гре-
ков, признавая их первенство среди народов, латиняне, отличавшиеся храб-
ростью и гордостью, не допускали к себе ничего чужеземного. Предметом
особой гордости латинян было то, что они сохранили в неприкосновенности
обычаи предков, из которых главными считались храбрость, неприхотливость
во всем и верность отчизне. Рассказывают, что однажды вражеское войско
подступило к Роме. Один из латинян задумал убить царя врагов. Пробрав-
шись в палатку царя, он, однако, ошибся и убил одного из царских прибли-
женных. Тотчас схваченный, он проявил небывалую твердость духа, когда
сам опустил свою руку в жаровню, приготовленную для пытки, и спокойно
переносил боль. Пораженные этим, враги предпочли заключить мир.
Латиняне вели постоянные войны с соседними народами и, подчинив себе
обширные области Италии, начали теснить греков и их союзниковсамнитов.
Тогда-то к последним и пришел на помощь Александр. Обе стороны были
столь уверены в себе и преисполнены решимости, что не было даже перего-
воров, обычно предшествующих любой войне, и первая встреча противников
состоялась на поле битвы.
CXII. Сражение Александра с Латинянами произошло недалеко от города
Фрегеллы, который расположен к северу от Капуи. Во главе войска латинян
стоял Фабий Руллиан, избранный ими для ведения войны. Он посторил свою
армию, почти не имевшую конницы, таким образом, что обойти ее было не-
возможно-слева фланг был прикрыт рекой, а справаболотом. Пехота латинян
была построена в особом порядке, называемом "легионес". Порядок этот на-
поминает нашу фалангу и заключается, насколько я могу судить, в том, что
в первый ряд встают молодые воины, во второй-более опытные и в тре-
тий-ветераны. Преимущество этого строя таково, что более молодые воины,
зная о присутствии сзади старших, не помышляют в бою ни о чем ином, кро-
ме того, как отличиться и получить одобрение заслуженных соплеменников.
У Александра на левом крыле стояла фаланга "мальчиков", на правом-ос-
тальная тяжелая пехота, в том числе и отряд присоединившихся к царю сам-
нитов. Конница ввиду невозможности действовать на флангах осталась во
второй линии, чтобы поддержать пехоту там, где понадобится. Левым крылом
командовал Птолемей, над правым царь поставил Селевка. В начале сражения
воины Александра решительно устремились на врага, но не смогли сломить
его первым ударом, и схватка затянулась. Позиция, занятая латинянами,
исключала возможность обхода, строй же их стоял неколебимо. Тогда Алек-
сандр приказал коннице пройти через строй своей пехоты и присоединиться
к первым ее рядам, чтобы удвоить натиск. Вышло же наоборотвсадники здесь
и там расстроили тесные ряды пехоты, особенно повредив при этом фаланге,
для которой главное в бою-сохранить сплоченность. Увидев замешательство
неприятеля, латиняне усилили натиск. Разражаясь то и дело воинственными
криками, они испугали коней врагов, так что многие из всадников обрати-
лись в бегство.
CXIII. Исход сражения решили самниты. Это племя издавна враждовало с
латинянами, и теперь, находясь в войске Александра, они лишь продолжали
давний спор. В то время, как прочие воины царя склонялись к бегству,
самниты, проявив чудеса храбрости, победили и обратили в бегство находя-
щихся против них латинян. Продвинувшись в глубь вражеского строя, они
встретили конницу, которую привел Руллиан, чтобы закрыть прорыв, но ус-
пех так воодушевил этих людей, что и конницу они разбили, а их вождь
Понтий насмерть поразил Руллиана. Вследствие этого латиняне пришли в
смятение и побежали. Они бежали толпами, но это не служило для них спа-
сением: победители уже прыскали по равнине, убивая бегущих. Говорят, в
этом сражении из сорока тысяч латинян пало тридцать пять. В войске Алек-
сандра больше всех потеряли самниты-из трех тысяч их уцелела едва тыся-
ча. Царь же не проявил никакой благодарности к этим храбрецам, спасшим
его армию от поражения. Он велел передать самнитам через гонца, что,
дескать, надобность в их помощи отпала и они могут отправляться по до-
мам. Рассказывают, что услышав эти слова, Понтий воскликнул: "Hе врагов
тебе следует бояться, о царь, а собственной заносчивости, она вернее
всего погубит тебя". Так Александр своей неблагодарностью лишил себя
дружбы славнейшего из племен Италии, не приобретя взамен ничего, кроме
дурной славы. Видно боги ослепили этого человека, раз и в счастии, кото-
рое чаще обнажает доблести людей, он проявил лишь пороки.
CXIV. Сразу после сражения Александр повел войско к Роме. Латинян,
искавших спасения в крепости на вершине холма, называемого Капитолий, он
осадил и голодом вынудил к сдаче. Hо и сдавшихся на его милость, царь не
пощадил их. Всех латинян мужского пола, от младенцев до стариков, он
приказал убить, а женщин продать в рабство. По всей державе Александр
велел объявить, что латиняне наказаны за то, что дерзнули противиться
ему, великому царю и сыну Зевса. В действительности же Александр отомс-
тил таким образом за страх, испытанный им, когда исход сражения стал
склоняться в сторону латинян. Таково мнение на этот счет Аристотеля, ко-
торому в вопросах характера царя стоит, как мне кажется, целиком дове-
рять.
Исполнить приказ царя об убийстве отказались все воины. Будучи наем-
никами, они сохранили однако представление о том, что должно делать, а
что-недостойно. Лишь "мальчики" с легкостью подчинились приказу, находя,
как рассказывают, в подобном жестоком деле даже удовольствие и похваля-
ясь друг перед другом, кто зарезал больше беззащитных людей. По моему
мнению, в том, какими стали эти люди, вина не столько их, сколько Алек-
сандра, в безоглядной преданности и любви к которому их воспитали с
детских лет, так что подчиняться этому человеку для них было смыслом
всей жизни. Склонности, привычки и капризы царя были для "мальчиков"
единственным руководством и законом, так стоит ли удивляться тому, что
чудовищные злодеяния Александра вызвали на свет чудовищ и в их душах!
Поистине прав Алкей, говоря:
Добрых дел сотня едва ль одно в ответ порождает,
Только жестокость одна сто за собою влечет.
CXV. Все народы Италии в страхе подчинились Александру, и только га-
латы, жившие на берегах реки Пад, не захотели покориться. Эти галаты
пришли в Италию со своей родины, которая лежит к северу от Иберии. Дикий
и гордый нрав этих людей-порождение суровой природы Галатии, где, гово-
рят, вода зимою застывает и превращается в подобие стекла, деревья теря-
ют свои листья, а с неба сыплется холодный белый пух, который устилает
всю землю и пропадает лишь весной. Война с галатами оказалась очень
трудна, и их покорение стоило войску больших потерь. По окончании войны
вновь, как прежде в Индии, воины воспротивились намерению Александра
вести их дальше, в глубь земель варваров: они слышали, что за Альпами,
куда хотел отправиться царь, лежат на тысячи стадий непроходимые леса и
болота, полные самых ужасных тварей, тамошние племена варваров выставля-
ют на войну каждое по сто тысяч воинов, а таких племен там десятки. Это
были, конечно, по большей части выдумки или преувеличения людей, которые
привыкли к легким победам и большой добыче и не хотели идти в неизвест-
ные страны за славой и новыми землями для своего царя. Все они, впрочем,
очень опасались царского гнева и высказывали недовольство осторожно, бу-
дучи готовы уступить, если Александр станет им угрожать. Однако тот воп-
реки всем опасениям спокойно выслушал воинов и, ко всеобщему удивлению,
не раздумывая долго, согласился с ними. Причина этого, как мне кажется,
в том, что Александр был уже тогда слаб здоровьем настолько, что любой
длительный переход без привычных удобств и лекарей он переносил с тру-
дом. Слабость же духа и привычка к изнеженности победили в нем волю к
преодолению собственной болезни, и он сам предпочел отступить, едва
столкнувшись с первым препятствием. Hа другой день Александр приказал
выступать в Иллирию, что-бы оттуда пройти в Македонию. Так Александр сам
прекратил последний из своих походов.
CXVI. Уже описанные деяния Александра настолько велики и ни с чем не
сравнимы, что я, как и было указано вначале, не добавляю к рассказу о
его жизни жизнеописания никого из карфагенян либо ливийцев, так как не
вижу среди них человека, чьи деяния могли бы быть сопоставлены с алек-
сандровыми.
Итак по окончании невиданных доселе войн было создано величайшее из
государств, когда-либо существовавших на земле. Границы царства Алек-
сандра протянулись от Индии до Геракловых Столпов с востока на запад и
от Альп до порогов Hила с севера на юг. Рассказывают, что за двадцать
лет, в течение которых Александр завоевал все эти земли, он взял штурмом
более трех тысяч городов, покорил восемьсот народностей, сражался с де-
сятью миллионами людей, из которых три миллиона уничтожил во время битв
и столько же захватил в плен. Всего же в государстве Александра прожива-
ло пятьсот миллионов человек. Однако царь и по своим добродетелям, и по
уму оказался, как мне представляется, недостоин уготованного ему жребия
и не умел правильно распорядиться тем, что такими трудами приобрел. Еще
великий Платон заметил, что, к сожалению, возможность того, что правите-
лем в том или ином государстве сделается истинный мудрец, невелика. Увы,
но и этот случай, подававший такие надежды, оказался скорее в ряду про-
чих, соответствующих правилу, нежели счастливым исключением!