Экономическая отсталость страны приводила ее к значительной зависимости от иностранного капитала. Монополии в промышленности, на транспорте, в банках создавались с участием иностранного капитала. Многие российские синдикаты по существу являлись «дочерними» организациями иностранных монополистических объединений.

      Русская буржуазия оказалась неспособной пойти на революционную ломку полукрепостнических отношений, на свержение помещичьего класса и укрепление своего политического господства. Напротив, она вступила в союз с царизмом и помещиками против численно выросшего и революционизировавшегося пролетариата.

      Развитие емкости рынка вглубь ограничивалось помещичье-полукрепостнической оболочкой общественного и государственного строя. Рынок расширялся главным образом за счет новых районов. Так, в 1900 г. была закончена строительством и пущена в эксплуатацию Сибирская железнодорожная магистраль протяженностью в 6,9 тыс. км. В районы только этой дороги было переселено к 1913 г. около 5 млн. человек. Общая длина железных до рог в 1913 г. превышала 71,0 тыс. км вместо 56,0 тыс. км в 1901 г.

      Товарооборот всей стационарной торговой сети в 1913 г. (без казенной продажи водки и без ярмарочных оборотов) составил 10 855 млн. руб., или увеличился на 56% против оборота 1900 г.1 [См. С. Г. Струмилин, Очерки советской экономики, 1930. стр. 237–238]. Но следует принять во внимание происшедшее в последние годы значительное повышение цен на товары. По расчетам академика С. Г. Струмилина, рост товарооборота в неизменных ценах (товарных рублях) составлял не 56, а только 27 %2 [Там же, стр. 249–250]. Рост же стационарной торговой сети выразился в 38,3%. Такое соотношение роста товарооборота и торговой сети весьма знаменательно. Оно показывает, что в период империализма увеличение торговой сети в России уже значительно обгоняло рост товарооборота. Следовательно, нагрузка физической массы товаров на стационарные предприятия не только не увеличивалась, но в значительной мере уменьшалась. Производительность труда в торговле в неизменных ценах 1913 г. составляла в 1900 г. 6670, а в 1913 г. только 6400 руб. на одного торгового работника, т. е. понизилась на 5,5%. Сокращение нагрузки и снижение производительности труда говорят о том, что движение товаров к потребителю не удешевлялось, а удорожалось. В этом нельзя не заметить элементов загнивания капитализма в России.

      В городах, местечках, крупных торговых селах, на всех бойких местах создавалось множество мелких лавок, палаток и ларьков, работавших со значительной недогрузкой. В торговле действовало, кроме того, немалое количество мелких перекупщиков и спекулянтов, почти не имевших никакой материально-технической базы. В то же время крупные торговые организации и предприятия держали в своих руках рынки сбыта, расширяли и улучшали материально-техническую базу своих магазинов и складов, диктовали цены и получали огромные прибыли Торговая прибыль крупных акционерных предприятий втрое превышала прибыли производственных предприятий3 [См. П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР. 1948, стр. 291].

      Несмотря на происходивший рост производительности труда в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве, цены на товары систематически повышались главным образом из-за расточительства в сфере обращения. Издержки обращения и прибыль многочисленных мелких торговцев вместе с прибылью промышленных и финансовых заправил ложились тяжелым бременем на плечи потребителей товаров – рабочий класс, трудовое крестьянство и другие слои трудящихся.

      В 1913 г. торговлей занимались 2222 тыс. человек, а все население России (в границах прежней империи) определялось в 147 млн. человек. Это значит, что в среднем на каждое лицо, занимающееся посреднической торговлей, приходилось только 66 человек вместо 78 в 1900 г., а на каждый магазин, лавку, палатку, ларек или киоск (насчитывавших 1141 тыс.1 [См. С. Г. Струмилин, Очерки советской экономики, 1930. стр. 230–231]) приходилось 129 человек вместо 159. Таково было разбухание торгового аппарата в предреволюционной России.

      Структура розничной сети ухудшилась. Разбухание произошло за счет палаточно-ларьковой сети (рост с 240,6 до 349,2 тыс., т. е. на 42%) и мелколавочной (с 430,7 до 608,1 тыс., или на 41%). Сеть же крупных магазинов и оптовых складов выросла со 152,9 тыс. до 183,2 тыс. предприятий, или на 20 %2 [Там же].

      Передвижной торговлей занималось 345,7 тыс. развозчиков и разносчиков вместо 262,9 тыс., или на 31% больше.

      В палаточно-ларьковой и особенно в передвижной торговле почти не требовалось никаких вложений в материально-техническую базу, и можно было обходиться весьма небольшим оборотным капиталом. Поэтому находилось много желающих заняться этим видом торговли и обеспечить себе, по крайней мере, существование. Большая часть новичков разорялась, на их место приходили другие, более изворотливые. Однако вкладывать лишний рубль в улучшение материально-технической базы все они считали для себя прямым убытком. Палатки и ларьки, действовавшие на базарных и рыночных площадях, на прилегающих к рынкам улочках и переулках, у речных переправ и других мест скопления трудовых людей оставались крайне примитивными и совершенно неблагоустроенными.

      Перехватить покупателя, встать на его пути, т. е. открыть хотя бы самую плохонькую палатку, но на самом бойком месте, являлось одним из важных средств в розничной торговле дореволюционной России. Скученность и крайняя примитивность палаток на рыночных площадях сохранялись почти в первобытном состоянии. Наглядным примером этого может служить Сухаревский рынок в Москве (рис. 12).

      На бойкие места стремились и торговцы вразнос. Разносчик шел на тот же рынок, базар и другие места скопления людей; предлагая товар с рук, лотка, корзины, он часто конкурировал не только с палаточником, но и с лавочником и даже с владельцем магазина. Вразнос продавали всевозможные мелкие товары: карандаши, перья, ручки, бумагу, ленты, иголки, булавки, нитки, платки, фуражки, куклы и другие игрушки, табак, махорку, папиросы, пищевые продукты (особенно горячие пирожки) и т. п. Разносчики многих товаров почти не несли никаких издержек обращения, им удавалось скрыть свои обороты и избежать обложения налогами или уплачивать налог в незначительном размере. Все это немало способствовало живучести и росту передвижной торговли в условиях империализма в России.

      Лавка была предприятием, более благоустроенным по сравнению с палаткой и ларьком. Она имела вход для покупателя и свободную площадь для него перед прилавком. Но у владельцев лавок также не было стимула вкладывать в их материально-техническую базу более существенные средства, поскольку это не обещало дополнительного дохода, а могло повести к лишним расходам на отопление, освещение, ремонт и т. п. Поэтому лавки строились весьма ограниченного размера в расчете на одного продавца и очень небольшой запас товаров; немногие из них отапливались. Торговое оборудование ограничивалось грубыми полками и прилавками. Многие лавки размещались в плохо приспособленных помещениях лабазного типа, а еще чаще в подвалах. Ассортимент товаров в большей части лавок был смешанным» там торговали самыми разнообразными товарами, например, галантерейными, метизными, москательными, бакалейными, кондитерскими, парфюмерными, табачными и др.

      Наибольшая часть всей лавочной сети на 1 января 1913 г. (58,7%) размещалась на селе, остальная часть - в городах и местечках (поселках городского типа).

      Самым совершенным видом торговой сети были магазины. Но их удельный вес в структуре всей торговой сети составлял лишь 13%. Однако и многие магазины размещались в небольших помещениях, располагали весьма ограниченными торговыми залами и не имели надлежащих площадей для хранения товаров.

      Причины небольшого удельного веса магазинов в структуре торговой сети, а также причины низкого уровня технической оснащенности магазинов лежали в имущественных отношениях. Магазин требовал более значительных капиталовложений и более высоких эксплуатационных расходов по сравнению с лавочной и тем более с палаточно-ларьковой сетью. Торговля в магазине требовала большого размера оборотного капитала, обусловливаемого не только соответствующей величиной товарооборота, но и более медленной оборачиваемостью капитала. По исчислениям академика Струмилина, оборачиваемость торговых капиталов была тем быстрее, чем меньше были абсолютные размеры торговли, т. е. чем меньше было торговое предприятие. Так, в наиболее крупных торговых предприятиях с годовым оборотом около 2 млн. руб. капитал совершал всего лишь около 2,8 оборота в год, т. е. обращался в течение 130 дней (360:2,8). а в наиболее мелких магазинах число оборотов доходило до 7, что означало оборачиваемость применяемого в торговле капитала в течение 52 дней, в то время как в лавке с годовым товарооборотом 10 тыс. руб. капитал делал 12 оборотов в год, или обращался в течение только 30 дней. Что касается палаточно-ларьковой торговли, то там капитал успевал делать около 36 оборотов в год, т. е. его цикл обращения заканчивался в течение 10 дней.

      При такой оборачиваемости для одной лавки с оборотом в 10 тыс. руб. требовалось всего лишь 10000?30 : 360 = 840 руб. собственного капитала, а магазину с годовым оборотом 50 тыс. руб. требовалось уже 50000?52 : 360 = 7230 руб., т.е. почти в 9 раз больше (кредит, получаемый под товарные запасы, шел сверх собственного капитала, фактическая оборачиваемость товаров была не более 5–6 раз в год)1 [См. С. Г. Струмилин, Очерки советской экономики, 1930, стр. 243].

      Отсюда следует, что организация магазинной торговли была доступна только владельцам относительно крупных капиталов, в то время как для мелколавочной и палаточно-ларьковой не требовалось больших капиталов. Этим и объясняется в основном ограниченное развитие сети магазинов и чрезмерное развитие мелколавочной и палаточно-ларьковой сети. Фактически палатки, ларьки и мелкие лавки в большом количестве открывались там, где концентрация покупательского спроса вполне позволяла иметь один или два-три магазина. Таким образом, мелкая, в техническом и культурном отношении несовершенная торговая сеть подменяла собой более крупную и более совершенную.

      Мелкий торговец, обходясь собственным трудом и трудом членов своей семьи, не имел почти никаких издержек обращения или сводил их к минимуму, что позволяло ему получать высокую норму прибыли на свой капитал. По данным академика Струмилина, норма прибыли на капитал составляла в 1910 г.: для палаточно-ларьковой торговли 261%, для лавочной – 108%, для магазинной – 45,5%. Такие высокие нормы прибыли способствовали закреплению мелкой торговой сети. Правда, абсолютная сумма (масса) прибыли при этих нормах составляла для лавки с капиталом 840 руб. только 910 руб., а для магазина с капиталом 7230 руб. – 3290 руб. в год, но преимущества крупного капитала оставались недоступными для мелких торговцев.

      Магазины строились главным образом торговыми акционерными обществами и фирмами отдельных крупных промышленников и торговцев. Этой категории капитала принадлежали лучшие магазины в столицах и других крупнейших городах страны. К их числу относятся, например, Универмаг Мюр и Мерилиз (нынешний ЦУМ) в Москве. Акционерному обществу принадлежало и здание Верхних торговых рядов, законченное постройкой в 1893 г. (нынешний ГУМ). Монополистическим объединениям принадлежало несколько крупных продовольственных магазинов в Москве, Петербурге и других городах. В больших универмагах были заняты сотни служащих. Но таких универмагов в стране было всего лишь несколько. Магазинов с числом работников от 10 и более также было немного, они исчислялись десятками и сотнями. подавляющая же часть магазинов, исчислявшаяся десятками тысяч, имела от двух до пяти работников. Это подтверждается тем, что показатель средней численности работников, занятых в одном магазине, 3,7 человека в 1900 г. остался без изменения и в 1912 г. Во всех 183,2 тыс. магазинов и оптовых предприятий было занято 678 тыс. человек.

      Следовательно, наряду с некоторым ростом численности крупных магазинов (с количеством работников от 10 и более), открываемых главным образом монополистическим капиталом (акционерными обществами и прочими многолавочными фирмами), росло количество небольших и мелких магазинов.

      Магазины размещались скученно, все по тому же принципу захвата «бойких» мест. Крупные торговые здания, построенные на площадях и центральных улицах, сдавались в аренду, как правило, частями – небольшими отдельными помещениями многочисленным торговцам.

      Наличие многих мелких магазинов, размещенных часто один возле другого, на одной и той же улице, а иногда в одном и том же торговом здании (рис. 13), объясняется исключительно частнособственническим, анархическим характером организации розничной торговли.

      Существенное значение, при этом имели также ограниченный рост покупательной способности населения и слабая концентрация покупательского спроса, особенно в небольших городах, наличие уже существующей там сети и нежелание ее владельцев уступить свое торговое место другим предпринимателям.

      Развитие сети торговых предприятий в период империализма шло весьма неравномерно. За годы торгово-промышленного кризиса (1900–1903), русско-японской войны и первой революции (1904–1907) произошло заметное сокращение численности магазинов и оптовых предприятий. Эти данные приводятся в таблице, помещенной на стр. 86.

      Из этой таблицы видно, что в течение 7 лет (1900-1906) магазинная сеть сокращалась, а затем в течение 4 лет (1907–1910) восстанавливалась, лишь на 3% превысив численность 1899 г. Итак, почти весь прирост магазинной сети приходится на 1911 г. и особенно на 1912 г.

      Торгово-промышленный кризис в России начался денежными затруднениями еще в 1899 г. Находясь в зависимости от иностранных банков, российский капитализм не мог развиваться вполне самостоятельно. Следуя за европейскими банками, Государственный банк в России уже в декабре 1899 г. повысил проценты за кредит до 7. Частные коммерческие банки стали сокращать кредиты и учет векселей. Промышленные и оптово-торговые предприятия, не получая кредита, стали прекращать кредитование розничных предприятий при продаже им товаров. Стеснение в кредите привело одновременно к невозможности расширять производство товаров и к затруднениям их сбыта. Выявился избыток товарной продукции по ряду отраслей, особенно тяжелой промышленности.

      Вскоре кризис захватил и легкую промышленность. Избыток товарных запасов стал давить на рынок и угрожал падением цен, разорением торговцев. Поэтому владельцы магазинов сокращали покупки товаров, сокращали торговлю и закрывали ряд магазинов. Крах многих промышленных предприятий в тяжелой индустрии, застой и сокращение торговли, а затем начавшаяся русско-японская война привели к ухудшению материального благосостояния рабочего класса и крестьянства, к росту безработицы, к общему снижению покупательной способности населения и сокращению покупательского спроса на широкий круг товаров. Все это вызывало застой торговли, разорение многих торговцев и дальнейшее сокращение общей численности действующих магазинов. Даже лавочная и палаточно-ларьковая сеть, обычно рвавшая хотя бы небольшой прирост, за 1905 г. сократилась более чем на 2%.

      Неравномерный и анархический характер развития торговой сети отрицательно сказался и на ее географическом размещении. Наряду с излишней густотой в одних районах, ощущался недостаток торговых предприятий в других. Наиболее густая сеть была в столицах и столичных губерниях – Московской и Петербургской, где находилось 18,8 тыс., или 10,9% всех магазинов, 41,3 тыс., или 6,8%, всех лавок, 10,0 тыс., или 2,9% всех палаток и ларьков. А пять северных губерний, которые по населению были равны двум столичным (около 5,5 млн. человек), имели только 5,4 тыс., или 3,1 % всех магазинов, 19,0 тыс., и 3,1% всех лавок, и 8,4 тыс., или 2,4% всех палаток и ларьков.

      Следовательно, в столичных губерниях на каждого жителя приходилось в 3,5 раза больше магазинов, чем в северных губерниях, лавок в 2,2 раза больше, ларьков и палаток на 19% больше. Эти цифры показывают, что в столичных губерниях была наиболее густая и преимущественно магазинная (более лучшая) розничная сеть.

      В центральных промышленных губерниях с населением около 12 млн. человек имелось всего лишь 11,3 тыс. магазинов и 44,1 тыс. лавок. На каждого жителя здесь приходилось столько же магазинов и лавок, сколько в северных губерниях, палаток же и ларьков насчитывалось 122,4 тыс., так что их на каждого жителя приходилось на 22% больше.

      Густая и качественно лучшая сеть после столичных была в южных губерниях (Черноморская, Кубанская, Донская и др.), где на 9,0 млн. человек населения приходилось 20,3 тыс., или 11,7% всех магазинов, 54,6 тыс., или 9% всех лавок, и 33,2 тыс., или 9,5% всех палаток и ларьков.

      Внутри экономических районов страны и внутри губерний торговая сеть размещалась также крайне неравномерно. Наибольшее число магазинов, палаток и ларьков было в крупных городах и в удобных для завоза товаров пунктах, находящихся при железнодорожных станциях и водных пристанях. Чем дальше отстоял район от железнодорожной станции, тем меньше там было торговых предприятий, и тем выше были там цены на товары. Так, в г. Чердынь бывшей Пермской губернии фунт сахара продавался по 36 коп. вместо обычной цены того времени 9 коп., керосин – по 20 коп. вместо 6 коп. за фунт и т. п. На Чусовском заводе мешок крупчатки стоил 11–12 руб. вместо 6–7 руб. и т. п.

      Особенно плохо обстояло дело с размещением торговой сети на селе. Нужно иметь в виду, что в селах и деревнях проживало тогда 85% всего населения страны, а вся сельская торговая сеть составляла лишь 29,3%.

      Приведенные цифры убедительно показывают, что розничная торговля и ее материально-техническая база сосредоточивались в городах. Там совершался товарооборот лавочной торговли на 70% и магазинной – на 84%. На долю села приходилась очень маленькая часть розничного товарооборота стационарной торговой сети страны. Но и эта торговля производилась главным образом в крупных торговых селах, находящихся при железнодорожных станциях, пристанях и на больших гужевых трактах1 [Большая часть этих сел в условиях социалистического строительства давно уже перешла в города].

      В этих крупных селах было по нескольку магазинов и по многу лавок. Глубинные же села и деревни в подавляющей своей части вовсе не имели торговых предприятий или же имели не более одной лавки местного кулака-торговца. Не встречая конкуренции, кулак-торговец в деревне и в отдаленных рабочих поселках вел себя монополистом и назначал цены на товары намного выше тех, по которым торговали в городах и крупных торговых селах. По данным, опубликованным в «Ежегоднике» потребкооперации за 1917 г., монополисты-лавочники применяли такой произвол в установлении розничных цен, что их торговля нередко напоминала «узаконенное» ограбление потребителей.

      В целом страна была перенасыщена розничной торговой сетью; весьма значительная часть самодеятельного населения занималась торговлей, жила на доходы от торговли; розничные предприятия в торговых центрах работали с недогрузкой. Все это вело к увеличению издержек обращения, к общему росту цен, но в то же время огромные массы сельского населения и отдаленных рабочих поселков попадали под иго местных торговцев-монополистов, которым вынуждены были платить за предметы первой необходимости втридорога. Такова одна из важнейших черт капиталистической торговли эпохи империализма в России.

      Оптовая торговля насчитывала в 1912 г. 10 тыс. предприятий, точнее 10 027. Это довольно много. Если взять в среднем, то получится, что каждое оптовое предприятие снабжало товарами 114 стационарных и полустационарных розничных предприятий, а с развозчиками и разносчиками – 148 торговых единиц. Но эти средние показатели не дают нам представления о звенности в торговле и о звенности в товародвижении.

      Оптовая торговля велась представителями двух форм капитала: крупного (в основном монополистического) и мелкого (мелкие оптовики).

      К первой форме относились такие крупнейшие синдикаты, как «Продамета» – по продаже изделий русских металлургических заводов, «Кровля» – по продаже продукции железоделательных заводов Урала, «Продауголь» Донбасса. Раньше других возникли монополии на нефтяном и керосиновом рынке России. В своих руках сосредоточили оптовую торговлю «Русское товарищество по торговле цементом», объединения соляных предприятий, руководимые акционерным обществом «Океан». Сбыт резиновых изделий осуществлял «Треугольник». Оптовый сбыт соответствующих видов продукции осуществляли Табачный, Спичечный синдикаты и Синдикат сахарозаводчиков, наконец, крупнейшие текстильные концерны Второва, Стахеева, Рябушинского и др. Всего накануне первой мировой войны в России насчитывалось более 100 синдикатов, охватывавших сбыт товаров 83 отраслей промышленного производства.

      Кроме того, оптовую торговлю товарами сельскохозяйственного происхождения (хлебом, маслом, хлопком) вели частные (коммерческие) банки, тесно связанные, как и синдикаты, с иностранным капиталом.

      Размещение сети оптовых предприятий по стране не учитывало интересов народнохозяйственной рациональной организации оптовой торговли и товародвижения. Крупный капитал игнорировал создание достаточной сети оптовых предприятий в районах потребления, вблизи от розничных предприятий. Ему было выгоднее ограничиться самой необходимой материально-технической базой оптовой торговли в районах производства и портовых городах, чтобы не иметь излишних расходов, связанных с движением товаров на склады и содержанием складов в районах потребления. Это подтверждается тем, что 26% всех оптовых предприятий было расположено в Москве и Петербурге, 7,5% в Польше, 8,4% в Прибалтике, 10% в важных портовых городах. На долю же остальной части страны приходилось менее половины общей численности оптовых предприятий. Они концентрировались, в свою очередь, в крупнейших промышленных центрах и железнодорожных и водных узлах или в местах крупнейших ярмарок. Мелкие оптовики в небольших и средних городах ограничивались весьма примитивной материально-технической базой складского хозяйства. Они арендовали у домовладельцев (если сами не были домовладельцами) надворные постройки – деревянные амбары, сараи, подвалы.

      Особенно малочисленной была сеть оптовых предприятий на селе. Она составляла всего лишь 400 предприятий на всю страну, или 0,09 % к общей сельской стационарной торговой сети. Все предприятия сосредоточивались в наиболее крупных торговых селах при станциях и пристанях.

      Все это свидетельствует о том, что товароснабжение розничной торговой сети с точки зрения национального хозяйства осуществлялось нерационально. Владельцы розничных предприятий принуждены были обращаться за товарами либо в одну из столиц (Москву или Петербург), либо в пограничные (на западе) или портовые города, либо на ярмарки и другие отдаленные от массы потребителей крупные торговые пункты. Благодаря этому многие розничные торговцы старались жить постоянно в этих крупных торговых пунктах. Расходы по транспортировке товаров в розничную сеть оплачивались, конечно, розничными, а не оптовыми предприятиями, что способствовало вздутию розничных цен на промышленные товары, особенно в отдаленных районах.

      Отсутствие надлежащей материально-технической базы оптовой торговли в районах потребления приводило к хранению товарных запасов в лабазах, подвалах и других плохо приспособленных и неблагоустроенных помещениях. Огромные товарные потери, происходившие в таких неблагоприятных условиях хранения, включались в цену товара и перекладывались на потребителя.

Кооперативные формы торговли в капиталистической России

      Рабочий класс России в условиях капитализма подвергался жестокой эксплуатации и как производитель, и как потребитель материальных благ. Для облегчения своего положения рабочие и служащие отдельных коллективов стали организовывать потребительские кооперативы.

      Первые рабочие кооперативы находились в зависимости от тех промышленных предприятий, при которых они создавались. Эта зависимость выражалась в следующем: членами кооператива могли состоять рабочие и служащие только данного предприятия; увольнение их с предприятия автоматически влекло исключение из кооператива. Размер пая был высок и недоступен для массы рядовых рабочих; высшие же служащие, администрация и даже хозяин предприятия приобретали по нескольку паев, что давало им право стоять во главе управления делами кооператива. Прибыль распределялась на паи, а для строительства кооперативной материально-технической базы из прибыли почти ничего не отчислялось. Торговля производилась в плохо приспособленных помещениях, принадлежащих промышленному предприятию.

      Количество таких кооперативов заметно стало возрастать с 1886 г. после отмены закона о выдаче зарплаты Натурой через хозяйские лавки. Хозяева фабрик и заводов старались превратить свои бывшие «харчевые» лавки в зависимые кооперативы, чтобы через них закреплять на своем предприятии рабочих и эксплуатировать их дополнительно.

      Были попытки организации чиновничьих, офицерских и общегородских (всесословных) потребительских кооперативов. Но все эти кооперативы, не имея навыков в торговой работе, терпели поражение от конкуренции частного капитала. Просуществовав год-два, большая часть из них распадалась.

      За 1864–1890 гг. было открыто всего 260 потребительских обществ в стране, а на 1 января 1891 г. действовало лишь 115, подавляющую часть которых составляли зависимые фабрично-заводские кооперативы.

      Началом укрепления торгово-хозяйственной деятельности потребительской кооперации в России нужно считать последнее десятилетие XIX в., т. е. спустя 26–30 лет после появления первых потребительских обществ.

      В 1891–1900 гг. вновь возникло 801 потребительское общество, в том числе 185 сельских. Закрылось за это время 261 потребительское общество. Число действующих кооперативов увеличилось почти в шесть раз, их стало 655. Конечно, это было очень мало по сравнению со многими сотнями тысяч частнокапиталистических торговых организаций и предприятий.

      Общегородские (всесословные) кооперативы организовывались уже на новой основе. В них вступали передовые рабочие, ремесленники, служащие частных предпринимателей, мелкие чиновники, т. е. те слои населения, которые действительно были заинтересованы в кооперативной деятельности, как форме торговли, дающей потребителям некоторую материальную пользу.

      К этому времени выросли уже опытные кадры кооперативных организаторов. Можно назвать ряд потребительских обществ, успешно конкурировавших с частными торговцами, создававших накопления и выделявших часть средств из прибылей на просветительные цели. К числу таких кооперативов относятся, в частности, Павловское общество потребителей в г. Павлово-на-Оке, возникшее в 1892 г., Нижегородское потребительское общество ремесленников, возникшее в 1894 г., Нижегородское экономическое общество офицеров, возникшее в 1895 г., и многие другие. Такие общества открывали по нескольку лавок, а некоторые из них – даже благоустроенные магазины.

      В 1896 г. из числа съехавшихся на Нижегородскую ярмарку представителей потребительских обществ состоялся первый кооперативный (Нижегородский) съезд, на котором присутствовали делегаты от 23 губерний. Съезд разработал и принял проект примерного типового устава потребительского общества, высказал мнение о создании Постоянной комиссии по делам потребительских обществ при Петербургском отделении Комитета сельских ссудно-сберегательных и промышленных товариществ. Эта комиссия была учреждена в 1897 г. и сыграла значительную роль в развитии потребительской кооперации. Она публиковала обзоры и сообщения о деятельности кооперативов, оказывала организационную и юридическую помощь, выпустила пособие по счетоводству и т. п.

      В 1898 г. был организован Московский союз потребительских обществ, учредителями которого стали 18 потребительских обществ из разных частей России: Москвы и Московской области, Украины, Пермской, Енисейской и некоторых других губерний. По существу это был уже в зародышевом состоянии Всероссийский центр потребительской кооперации. В том же году в Петербурге было организовано Кооперативное общество оптовых операций, просуществовавшее 13 лет.

      Экономический кризис 1900–1903 гг. и наступившая затем русско-японская война вызвали расстройство национального хозяйства и новое повышение розничных цен на предметы первой необходимости, особенно в промышленных и сельских районах, удаленных от торговых центров. Тем самым создалась благоприятная почва для более быстрого роста потребительских кооперативов. За шесть лет (1900–1906) было вновь открыто 1371 потребительское общество, т. е. почти на 30% больше, чем за все 36 лет предыдущего развития. На 1 января 1907 г. в стране действовало уже 1687 потребительских кооперативов.

      Бурный повсеместный рост потребительской кооперации начался с 1907 г. Ежегодно открывалось свыше 1000 кооперативов, а за 1912–1913 гг. открылось 3339; на 1 января 1914 г. в стране действовало 10 080 кооперативов.

      Главными факторами развития потребительской кооперации послужили: 1) продолжающееся вздорожание общего уровня жизни, систематическое повышение розничных цен в частнокапиталистической торговле; 2) положительные примеры многих потребительских обществ, Укрепляющих свою хозяйственную деятельность и обеспечивающих своим членам-пайщикам заметную материальную пользу; 3) рост общественного сознания трудящихся и стремление их к организованному повышению материального и культурного уровня своей жизни; 4) отход от революции и наплыв в кооперацию эсеровской и меньшевистской интеллигенции, стремившейся превратить кооперативы в основную цель своей реформистской деятельности; 5) участие большевиков в кооперативном движении как одной из форм их легальной работы в массах.

      Кроме того, росту потребительской кооперации на селе способствовали: увеличение денежности крестьянского хозяйства, усиление расслоения крестьянства, монополистический характер торговли деревенских кулаков-лавочников, финансовая и организационная помощь потребительским кооперативам со стороны кредитной сельской кооперации и других ее видов.

      После поражения революции 1905–1907 гг. меньшевики и эсеры, устремляясь в кооперацию, противопоставляли ее деятельность революционной борьбе и стремились свернуть рабочий класс и крестьянство на путь соглашательства с буржуазией. Большевики постоянно разоблачали буржуазную сущность кооперации в условиях капитализма.

      Еще в борьбе с народниками, а затем с эсерами В. И. Ленин разъяснял, что народники и эсеры обманывают крестьян, когда пытаются доказать, будто «всевозможные кооперации» играют революционную роль. Ведя борьбу с «легальными марксистами», Ленин указывал, что посредством кооперации можно лишь поднять небольшую кучку ремесленников и крестьян в ряды буржуазии. Выступая против «экономистов», Владимир Ильич Ленин требовал соединения экономической борьбы с политической при руководстве со стороны революционной демократии всеми формами экономической борьбы, в том числе и кооперативной. Меньшевики выдвигали «теорию» перерастания капитализма в социализм посредством кооперации. Разоблачая меньшевиков, В. И. Ленин учил, что пока власть остается в руках буржуазии, до тех пор потребительские общества никаких серьезных перемен не гарантируют, никакого решительного изменения не вносят, а иногда даже отвлекают от серьезной борьбы за революционный переворот. В то же время В. И. Ленин призывал большевиков к умелому сочетанию нелегальной партийной работы с работой в легальных организациях, в том числе и кооперативах. Навыки, приобретенные рабочими в потребительских обществах, он считал Полезными, но указывал, что «поприще для серьезного приложения этих навыков может создать лишь переход власти к пролетариату»1 [В. И. Ленин, Соч., т. 9, стр. 341].

      Под влиянием практической деятельности большевиков и отчасти под их руководством возникали и развивались многие независимые рабочие кооперативы. На 1 января 1912 г. действовало 86 независимых рабочих кооперативов. Это не так уж мало, если принять во внимание всевозможные осложнения и препятствия, чинимые царским правительством при открытии и практической деятельности независимых рабочих потребительских обществ. Нужно также иметь в виду, что по количеству членов-пайщиков и по объему деятельности (в среднем на один кооператив) независимые рабочие кооперативы значительно превосходили сельские и многие другие кооперативы. Например, петербургский независимый кооператив «Трудовой союз», основанный в 1906 г., к 1 октября 1907 г. имел уже 8414 членов-пайщиков, 75 300 руб. паевого капитала, 19 лавок и магазинов в разных частях города. Но полиция всячески препятствовала его деятельности: был закрыт совет общества из представителей фабрик и заводов, запрещена организация лавочных комиссий при отделениях общества, а в 1910 г. распоряжением министра внутренних дел «Трудовой союз» был закрыт. Этот факт показывает, что царское правительство смертельно боялось объединения рабочего класса даже в потребительские кооперативы. Значительную роль в развитии потребительской кооперации сыграли союзы потребительских обществ. Кроме Московского, были организованы Киевский (в 1909 г.), Варшавский (в 1911 г.), Пермский (в 1912 г.) союзы, Товарищество кооперативов в Екатеринбурге (в 1912 г.), Товарищество потребительских обществ Юга России (в 1912 г.). Всего в 1913 г. действовало 8 крупных союзов потребительских обществ. На местах создавалось еще много мелких районных объединений потребительских обществ в различных формах: паевые товарищества, торговые товарищества на вере, договорные объединения.

      Мелкие объединения давали возможность организовать закупки товаров относительно крупными партиями непосредственно у промышленников или у крупных оптовиков-торговцев по более низким ценам, чем у мелких оптовиков.

      Крупные союзы в первое время не имели средств и вели оптовые торговые операции на комиссионных началах. Они подыскивали торговые фирмы, соглашавшиеся на более выгодных условиях поставлять товары, и от имени потребительских обществ или их районных объединений оформляли сделки на закупки крупных партий товаров. Наряду с закупочными операциями огромное значение имела организационная работа союзов, выражавшаяся в инструктаже потребительских обществ, постановке учета и отчетности, текущем контроле за деятельностью лавок и магазинов, издании специальной литературы и т. п. Московский союз потребительских обществ с 1903 г. начал издавать журнал «Союз потребителей».

      По мере накопления денежных средств союзы потребительских кооперативов стремились переходить к оптовой торговле со своих складов. Наличие складов позволяло увеличивать оптовый товарооборот и улучшать условия закупки товаров для потребительских обществ.

      Однако создать материально-техническую базу собственного складского хозяйства оптовой торговли союзам потребительских обществ в дореволюционной России не удалось. Для этого требовались серьезные капиталовложения, которыми они не располагали.

      Для складов арендовались примитивные помещения у домовладельцев и частных торговцев. Московский союз перешел от комиссионных операций к оптовой торговле со своих складов в 1907 г., но и он смог построить до Великой Октябрьской социалистической революции только один корпус ныне существующих Переведеновских складов в Москве.

      Что касается розничной кооперативной торговли, то она велась в основном из арендованных помещений. Только хорошо окрепшие в финансовом отношении потребительские общества переходили к строительству собственных лавок и магазинов.

      Несколько иначе дело обстояло в сельской местности, где не было подходящих помещений для аренды. Потребительским обществам приходилось нередко начинать свою деятельность со строительства лавок. Конечно, такие лавки не отличались капитальностью и благоустройством. Как правило, они строились небольших размеров, в расчете на одного продавца и для размещения весьма небольших товарных запасов.

      Значительную помощь в строительстве материально-технической базы сельской кооперативной торговли оказала кредитная и сельскохозяйственная кооперация, которая развилась и окрепла на селе значительно раньше потребительской.

      В ряде губерний России была довольно сильно развита молочносбытовая кооперация. К 1912 г. она имела ряд крупных союзов, например, Союз сибирских маслодельных артелей, Приуральский союз, Союз московских молочных товариществ, Прибалтийский союз и др. Эта кооперация содействовала росту потребительской кооперации на селе и созданию материально-технической базы ее торговли.

      Молочносбытовые артели были заинтересованы не только в сбыте продукции своих членов, но и в наиболее дешевом приобретении для них различных товаров. Поэтому они также производили торговые операции, строили специально для этого лавки и магазины, а затем оформляли создание потребительского общества главным образом из членов своей же артели.

      На 1 января 1914 г. вся кооперативная сеть имела около 17 тыс. розничных стационарных предприятий, в том числе примерно половина их была в городах и промышленных пунктах городского типа, а другая половина на селе.

      Экономические условия, наступившие в результате развязанной империалистами первой мировой войны, шились решающим фактором нового, небывалого еще роста потребительской кооперации.

      На 1 января 1917 г. в стране насчитывалось уже 23500 потребительских обществ, а пайщиков в них было 6815 тыс. вместо 1400 тыс. на 1 января 1914 г. Товарооборот кооперативной торговли за 1916 г. составил 1762 млн. руб. вместо 250 млн. руб. в 1913 г.

      Индекс цен против 1913 г. составлял 1,49 в 1915 г., а в 19! 6 г. он поднялся уже до 2,28. Примерно в середине 1916 г. наступил продовольственный кризис, и правительство вынуждено было ввести карточную систему на сахар мясо, керосин, а в ряде промышленных городов и на хлеб. Меньшевистское и эсеровское руководство кооперации охотно предоставило кооперативный аппарат для распределения монополизированных царским правительством товаров в городах и для ведения заготовок сельскохозяйственных продуктов на селе, с отправкой их для снабжения армии.

      В этих условиях началась массовая запись населения в потребительскую кооперацию. Появились городские кооперативы-гиганты, например, потребительское общество «Кооперация» в Москве, объединившее 90 тыс. пайщиков, общество «Вперед» в Петербурге, имевшее 60 тыс. пайщиков, «Основа» в Екатеринодаре –16 тыс. пайщиков и т. д. Масса мелкобуржуазного городского населения, вступая в кооперацию, искала в ней облегчения борьбы с трудностями продовольственного снабжения, все более усиливавшимися в связи с затянувшейся войной.

      Фабриканты и заводчики в условиях недостатка продуктов питания стремились к созданию своих заводских лавок и организации зависимых потребительских обществ. В Москве, например, им удалось в 1916 г. организовать крупнейшее общество по снабжению рабочих, имевшее 511 лавок при заводах и фабриках.

      В противовес этому очень многие рабочие стали на путь организации крупных независимых кооперативов, например, в Харькове независимый рабочий кооператив «Объединение» имел 12 тыс. членов-пайщиков, в Самаре кооператив «Самопомощь» – более 10 тыс. членов и т.д.

      Городские кооперативы в своей массе теперь стали иметь от 5 до 20 и более лавок и магазинов. Материально-техническая база для них в большинстве случаев арендовалась у домовладельцев и свертывающих свою торговлю частных торговцев, а иногда торговые помещения покупались.

      Резко возросла за эти годы численность союзов потребительских обществ. Если в 1914 г. было 10 губернских союзов, а в 1915 г.–13, то в 1916 г. их насчитывалось уже 52, а районных и межрайонных–155. Этому способствовало разрешение на беспрепятственную организацию союзов, полученное от царского правительства за угодническую позицию кооперативных руководителей Московский союз все более превращался в центральный союз союзов. Он объединял в 1916 г. 154 союза вместо 9 союзов в 1913 г.

      Потребительская кооперация старой России достигла кульминационного пункта развития в 1917 г. Пришедшее к власти в результате февральской революции буржуазное Временное правительство было вынуждено сделать видимость уступок демократическим слоям населения. К числу таких уступок относилось и издание 20 марта 1917 г. кооперативного закона, разрешавшего свободное образование кооперативов и означавшего развязывание инициативы и самодеятельности трудящихся в области снабжения. На потребительскую кооперацию возлагалась продажа населению нормированных продуктов. На 1 октября (старого стиля) 1917 г. было 35 тыс. потребительских обществ, а членов-пайщиков в них – 11550 тыс. человек.

      В этот период происходила организация новых независимых рабочих кооперативов и освобождение зависимых кооперативов от опеки и руководства со стороны администрации промышленных предприятий. Создавались мощные кооперативы, имеющие десятки и сотни лавок и магазинов. В мае 1917 г. был создан, в частности, Московский центральный рабочий кооператив, в который вошел ряд мелких кооперативов и розничная сеть ликвидируемого зависимого крупнейшего общества, насчитывающая свыше 500 лавок и магазинов.

      Рабочая кооперация продолжала оставаться под руководством меньшевиков, но в лей значительно усилилось влияние большевиков. Путем перевыборов органов управления большевикам удалось прийти к руководству кооперативами в Донбассе, Петроградской и Московской губерниях.

      Количество всех союзов потребительских обществ к 1 октября 1917 г. достигло 425. Многие из них, например, Петроградский, Юга России (в Харькове), Средне-волжский и др., стали крупнейшими организациями. Розничная сеть потребительской кооперации к этому времени составляла около 50 тыс. стационарных предприятий и занимала 46% в товарообороте страны за 1917 г. Частнокапиталистическая торговля пришла в упадок и запустение. Многие ее помещения от ветхости разрушались, другие продавались или сдавались в аренду потребительской кооперации.

      Наличие крупных торговых предприятий акционерные обществ и других капиталистических объединений, а также аппарата потребительской кооперации с разветвленной сетью лавок, магазинов и товарных складов сыграло положительную роль в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции.

      В. И. Ленин в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной в сентябре 1917 г., с полным основанием считал, что в качестве главных мер борьбы с хозяйственной разрухой и введения правительственного регулирования экономической жизни страны могут и должны послужить национализация частных банков и крупнейших синдикатов, отмена коммерческой тайны и принудительное синдицирование частных предпринимателей, а также объединение всего населения в потребительские общества.

      Материально-техническая база дореволюционной капиталистической торговли послужила важным средством организации новой социалистической торговли в период перехода от капитализма к социализму.


      Половников А. П. Торговля в старой России. – М. : Госторгиздат, 1958. – 100 с.

К титульной странице
Назад