«Союз считает своими задачами борьбу за коренную реорганизацию дела народного образования в России на началах свободы, демократизации и децентрализации его и борьбу за правовые, культурные и экономические интересы учителей».
Детально эти задачи развиваются таким образом. Начальное обучение должно быть всеобщим, бесплатным и обязательным. Для достижения действительной общедоступности обучения учащихся следует бесплатно снабжать учебными пособиями, одеждой, пищей и т. п. Преподавание во всех типах школ должно вестись на родном языке населения. Преподавание религии признается частным делом и исключается из курса общественных школ. Все типы школ согласуются таким образом, чтобы общеобразовательная школа высшего типа составляла непосредственное продолжение школ низшего типа. Обучение бесплатно на всех его ступенях. При выполнении программ данной школьной ступени устанавливается свобода преподавания с отменой цензуры учебников, пособий и книг для чтения учащихся. Уничтожаются все ограничения и привилегии в области образования, связанные с полом, национальностью, вероисповеданием и сословностью, а также права и преимущества, связанные с окончанием учебных заведений.
Во всех учебных заведениях обучаются совместно лица обоего пола. Профессиональное и специальное образование является продолжением курса общеобразовательных учебных заведений. Устанавливаются свобода частной инициативы в области школьного и внешкольного образования и явочный порядок открытия учебных и образовательных учреждений всех типов. Народное образование находится в ведении органов местного самоуправления и национальных организаций, образованных на началах всеобщего, без различия пола, равного, прямого и тайного голосования. На органы, заведующие народным образованием, возлагается обязанность удовлетворения образовательных потребностей взрослого населения.
Для активного содействия указанным принципам Союз наметил в своем уставе следующие меры: разработку вопросов народного образования в духе устава; широкое распространение среди населения идей и начал, положенных в основу союза, и проведение их в жизнь путем учреждения учебных заведений, издания периодической литературы, учебников и т. д.; критику современного школьного строя и правительственной политики в области народного образования, организацию учительских съездов; организацию коллективных протестов учащих против действий администрации, вредных для образования; содействие удовлетворению материальных потребностей учащих; организацию касс взаимопомощи, бюро для приискания мест, кассы взаимного страхования на случай потери места вследствие политической и общественной деятельности; содействие повышению образовательного уровня учащих организацией библиотек, снабжением учащих произведениями периодической печати, устройством курсов, лекций, кружков для совместной образовательной работы и т. д.; организацию юридической помощи учащимся; защиту учащих и учащихся против произвола учебного начальства и общей администрации.
В дополнение к уставу Союз руководился принятыми резолюциями, напр, о содействии ученическим организациям, об обращении к общественным организациям по вопросам школьного, дела, о введении новых методов преподавания, о поднятии значения педагогических советов и т. д.
Путем страстных прений на съездах и в местных группах, а частью даже с помощью газетной полемики Союз выработал такую форму внутренней организации, которая оказалась приемлемой для всего демократического учительства, независимо от партийных взглядов.
Вместе с тем в лучшую пору своего существования Союз частью вызвал к жизни, частью поддержал и сблизил между собою отдельные национальные учительские организации в России, напр., учителей латышских, украинских, еврейских, бурятских и т. д. Кроме того, Союз вступил в сношения с организованным учительством на Западе и в частности в славянских землях.
Это был именно путь коллективной работы над выработкой педагогического общечеловеческого идеала и той общечеловеческой солидарности, о которой мечтал Амос Коменский, но единение в борьбе и жертвах с революционными рабочими и крестьянскими организациями характеризовало социалистическую идею этой солидарности.
Союз не мог нормально развиваться в условиях самодержавия и, как организация, был разбит, ослаблен, почти сведен на нет.
Та же судьба постигла Союз средней школы и Союз высшей школы, тогда же возникшие и выставившие тот же девиз свободы, демократизации и децентрализации школы на ряду с указанием на неосуществимость этих требований при существующих политических и социальных условиях.
Что побудило учителей соединить педагогические требования с политическими и тем отрезать путь к совершенно легальному и безнаказанному объединению?
В одном из документов этого периода, именно в коллективном заявлении 256 петербургских педагогов средней школы, организовавших Союз средней школы, развита мотивировка этого обстоятельства, вкратце состоящая из следующих соображений.
Волнения учащейся молодежи вскрыли перед глазами общества решительный крах средней школы. Педагоги должны дать отчет в том, властны ли они были предупредить расстройство жизни, и что они могут сделать для ее обновления. Их голос должен быть коллективным: миновало время одиноких усилий, бесплодных, как показал опыт. Нужна коллективная борьба за обновление средней школы, показавшей свою несостоятельность. Воспитанник средней школы – это объект сложный, требующий бережного отношения, постоянного творчества. В остром периоде средне-школьного возраста формируется духовный мир детей; в нем идет борьба стихийных порывов с высшими запросами духа, пробуждающаяся мысль ищет серьезной пищи, доверчивость уживается с крайним скептицизмом, потребность общения с резким индивидуализмом, сознание слабости с энергичным утверждением личного достоинства. В этом возрасте тревожат душу вопросы: религиозный, моральный, философский, общественный.
Нормальный рост подрастающих поколений может совершаться только при полном свете и просторе, в атмосфере умственной, нравственной и общественной правды, взаимного доверия учителей, учеников и семьи; уважения к личности ученика и детскому обществу; свободно признанного авторитета личности педагога и педагогической корпорации. Серьезная научность преподавания, правдивость и убежденность – первые условия авторитетности педагога в глазах ученика.
Автономность педагогической корпорации в свободной от посторонних целей и стоящей под общественным контролем школе – условие для авторитетности педагогов в глазах общества.
Свободная от сословной привилегированности, органически связанная с начальной школой, всеобщей и бесплатной, общедоступная и демократизированная средняя школа могла бы явиться культурным центром всяких просвети тельных начинаний. Ее педагогический персонал почувствовал бы свою национальную ценность и нужность, и это содействовало бы приливу к замирающим очагам просвещения энергичных творческих сил.
Но школа изолируется от жизни, служит поддержке реакционных политических стремлений, она придавлена центральным органом управления и давит на ум, совесть и убеждения учащих и учащихся, не щадит ни религиозного, ни национального чувства. В школе не слышно свободного слова учителя; она наводнена бездарными и тенденциозными учебниками; в ней прочно утвердился донос и произвол, и как следствие их – беспринципность.
Все независимое и сильное чуждается казенной школы, и она разрушается при упорной вражде к ней общества в неподвижной, затхлой политической атмосфере. Но своей пассивностью и общество и педагоги, разрозненные и бессильные, взяли на себя ответственность в соучастии с бюрократией. Теперь этот период пережит. Союз средней школы явится союзом борьбы за народное просвещение, немыслимое вне условий широкой общественной самодеятельности и политической свободы.
В коллективном заявлении учредителей Академического союза («Записка 342 ученых») развиваются аналогичные соображения, в профессиональной части очень близкие и к тому, что по данным вопросам уже было высказано Пироговым или Стоюниным и др.
Не менее естественным путем Союз учителей и деятелей по народному образованию, сорганизовавший по преимуществу учителей начальной школы, должен был упереться в вопросы политического характера. По откровенным признаниям Леонтьева, Победоносцева и других идеологов абсолютизма «с народным образованием государственная мудрость велит не спешить». Таким образом, кто горячо одушевлен желанием просветить народ, тем самым должен был встать в противоречие с существовавшим политическим строем.
Но это еще не все. Русский учитель начальной школы никогда не мог привыкнуть к названию «школьный учитель», он всегда сознавал и называл себя «народным учителем». Близкие всему народному учительству думы выразил Л. Толстой в своем взгляде на истинную народную школу, как школу не навязанную циркулярами, но родственную народному духу, народному пониманию. Народному учителю «особенно тяжело сознавать», что сам народ уже тяготится своим невежеством, стремится к возможно полному просвещению, но под гнетом общих условий не имеет возможности просвещаться. «Свет, хлеб и свобода» должны добываться вместе. Обновление народной школы придет с обновлением народной жизни и благо народного учителя не, раньше блага народа.
Так появились в цитированном выше уставе указания на необходимость широкой популяризации идей Союза и на согласование борьбы за профессиональные учительские интересы с борьбой трудовых слоев народа за лучшую жизнь.
После разгрома Союза, как организации, популяризация в печати и практическое, хотя бы частичное воплощение в жизнь его программы продолжали связывать уцелевших его членов. Их силами развивалась наша педагогическая печать, и в Государственной Думе памятный черносотенец Пуришкевич как-то со скрежетом зубовным восклицал, что от этих врагов правительства никак нельзя избавиться. Зимою 1913 – 1914 г. удалось собрать Съезд имени Ушинского – съезд представителей местных учительских обществ. Здесь под довольно прозрачным прикрытием была организована постоянная «Исполнительная Комиссия», которая, несмотря на репрессии, сумела издать «Труды 2 съезда имени Ушинского» и провести устав «Всероссийского Педагогического Общества», таким образом задуманный, что собрания членов общества фактически были съездами представителей учительских организаций, т. е. съездами союза. Всероссийское Педагогич. Общество выпустило два «Ежегодника Учительских Обществ», создало профессиональный учительский орган «Известия», вызвало к жизни и местную учительскую печать, выступило в печати с пропагандой принципов единой школы, организовало через учителей членов Гос. Думы известное воздействие на это законодательное учреждение, завязало сношения и обмен изданиями с западно-европейскими учительскими организациями, развило широкую помощь учителям – жертвам войны, удачно проведя по России отчисление однодневного учительского заработка, не без успеха защищало материальные и правовые интересы учительства и при первых ударах революции объявило себя Всероссийским Учительским Союзом. На первом своем съезде, весной 1917 года и на заседаниях созданного по его требованию Государственного Комитета по народному образованию Союз выступил с решительной критикой медлительных мер правительства в обновлении школы в смысле ее раскрепощения от бюрократии и проведения «единой школы».
Уступив место «Союзу Работников Просвещения» после Октябрьской революции, Учительский Союз в спокойной исторической оценке и должен быть признан лабораторией педагогической мысли, благодаря чему, по замечанию авторов «Азбуки Коммунизма», «осуществление идеи единой трудовой школы было уже в значительной степени подготовлено» [См. «Трудовая школа», изд, Веер. Учит. Союза.]
Педагогические идеи в коллективизме.
Несколько выше, в начале главы о современной педагогии, указано было на общественный и даже международный характер современной научной работы. По тем же общим условиям текущего периода общечеловеческой культуры, международным характером отличается теперь и социология, с ее практической, прикладной частью в виде отдельных политических течений. Одним из таких течений является международный социализм, идеи которого смутно бродили издавна в сознании европейских мыслителей, но за последнюю половику XIX в., под влиянием международного сближения в области экономической и научной, вылились в определенное принципиально-выдержанное мировоззрение, охватывающее все стороны жизни, в том числе и вопросы школы и образования. «
Из ближайшего сопоставления и изучения культурных явлений прошлого и настоящего в различных странах, социалисты почерпнули смелость утверждать, что высшие заветы человеческой жизни, в разное время прозвучавшие в устах великих религиозных и философских реформаторов и поэтов, не должны остаться навсегда пустой фразой. Они полагают, что человечество идет и придет к такому строю государственной жизни, когда человек, уже лишившийся прав собственности на жизнь другого человека, лишится прав собственности и на труд другого человека; когда общество, сумевшее организовать всеобщую воинскую повинность, сумеет организовать всеобщую трудовую повинность; когда гармоническое развитие личности, теперь удел немногих, будет обеспечиваться для всех.
Жалким было бы государство, говорит Менгер в «Новом учении о государстве», если бы оно имело целью лишь откармливание. Идеалом народного трудового государства может быть только достижение совершенства в мышлении, действиях и чувствованиях широких народных масс, т. е. их умственное, нравственное и эстетическое воспитание.
Школьная программа социалистов в сущности и теперь уже более или менее влияет на школьную политику во всех более демократических государствах, но, разумеется, она выясняется в целом только при свете социалистических принципов.
Требования полной свободы совести, слова, печати, собраний и союзов прежде всего должны быть отмечены в этой программе, как основа культурно-просветительной ее части. Требуемое для всех граждан, независимо от пола, национальности, вероисповедания, полное равноправие выражается в школьной области требованием равного для всех граждан права на образование с отменой всевозможных ограничений и привилегий. Социалисты, вслед за Амосом Коменским провозглашают девиз: всех учить всему.
«Миллионеры образования», по словам Менгера, не менее опасны, чем миллионеры капитализма. Но, разумеется, и будущее государство не обойдется без особых специалистов, которые на основе общего, равного для всех образования будут получать и специальные знания.
Международный социалистический конгресс в 1896 г. признал необходимость полной бесплатности обучения. Отдельные социалистические партии варьируют и дополняют это требование указаниями, напр., на необходимость бесплатного снабжения учащихся книгами, пищей и т. д., «чтобы право на науку, признанное за всеми, не обратилось в какой-нибудь новый обман по отношению к детям рабочего и крестьянина».
Социалистов не удовлетворяет филантропическая система стипендий для отдельных нуждающихся детей, по определению школы или жертвователей.
«Пользование милостями убивает таланты, способствует развитию покорной учености, портит характеры, создает трусливых рабов и рабские умы вместо свободных мыслителей. Стипендии являются прекрасным средством для воспитания послушных духовных щитоносцев буржуазного общества» (Цеткина. «Школьный вопрос и с.-д.»).
Требуя, чтобы общедоступная школа содержалась на общественный или государственный счет, социалисты во всяком случае в этом требовании закладывают весьма важный фактор школьного прогресса: школа становится, таким образом, подотчетной по отношению к отдельному гражданину-плательщику и всем вместе. Не только родитель, но каждый гражданин вправе требовать, чтобы школа не игнорировала его мнений и соображений по педагогическим вопросам. В качестве такого естественного требования социалистические программы предусматривают право отдельных национальностей в государстве иметь школу, «соответствующую их потребностям и развитию», школу «на родном языке».
В этом пункте требование политической справедливости и человечности коллективисты согласуют с требованием педагогической психологии.
Затем они требуют обязательности обучения. Этой обязательности, которая простирается и на родителей и на государство, придается характер защиты ребенка от нерадивости семьи и общества. О политическом значении ее было говорено выше. Чтобы устранить всякое опасение относительно того, что обязательное обучение нарушит индивидуальность воспитания, некоторые социалистические программы особо подчеркивают полную свободу частной инициативы школьного и внешкольного преподавания. Затем обязательностью обучения социалисты думают оградить детей школьного возраста от преждевременного фабричного труда, который уносит массу детских жизней или калечит и в лучшем случае задерживает физический и духовный рост пролетарских детей.
Международный социалистический конгресс 1896 года признал необходимым добиваться, чтобы только по достижении 16-летнего возраста дети могли быть освобождаемы от школы и допускаемы к работе в разных видах промышленности.
Место для ребенка – школа и площадка для игр, а не фабрика.
Что касается самого курса школы, то наиболее основными положениями социалистических программ являются указания на устранение из обязательного и бесплатного курса уроков религии и на введение профессионального образования на основе общего.
О значении физического труда в школе педагоги всех эпох говорили очень много. Что же касается вопроса о религии, то мотивы социалистического решения сводятся вкратце к следующему.
«Никому из родителей не должно быть воспрещено воспитывать своих детей в той вере, которую они считают наилучшей. Никто не должен быть принуждаем предоставить своих детей общественной власти для принудительного религиозного воспитания».
По очень понятной причине программы социалистических партий не останавливаются на организации среднего и высшего образования: их ближайшая цель – школа доступная всем детям, по крайней мере, в возрасте до 14 – 16 лет, школа близкая народным местным нуждам, руководимая органами местного самоуправления. Но в дальнейшем всплывут и задачи высшего образования для всех. Социалистическая программа страны, уже и теперь достигшей высокого уровня образования, гласит: «Социалистическое общество будет располагать средствами для решения великой проблемы воспитания. Но, содействуя во всем народе развитию восприимчивости к искусству, науке, ко всему прекрасному, истинному и добром, оно даст в то же время всякого рода художественной и научной деятельности новые, теперь не подозреваемые, стимулы и сферы проявления» (Швейцарская с.-д. партия).
Ограничиваясь указанием на важнейшие программные пункты международного социализма в деле образования, мы переходим к тем типичным для социалиста точкам зрения, с каких освещаются эти пункты. Ознакомимся со взглядами социалистов на детский вопрос, женский вопрос и на общий вопрос о культуре духовной.
Еще Р. Оуэн, один из предшественников современного научного социализма, пробовал и почти безуспешно своими личными усилиями растрогать сердца капиталистов-предпринимателей картинами горькой доли рабочих детей. Полвека спустя, непосредственно после получения первых депутатских мест в германском парламенте, социалисты выступили против эксплоатации детского труда. Но лишь еще четверть века спустя, когда после Преславского съезда в 1898 г. Германский учительский Союз организовал собирание сведений о ремесленном и сельско-хозяйственном труде малолетних, весь ужас «золотого детства» для пролетарских детей выступил в своей наготе. По словам поэтов и лицемеров, говорит Рюле, общество как будто падает ниц перед ребенком, поклоняется ему, в действительности же оно безжалостно топчет ногами человеческое дитя, рожденное и спеленатое в бедных яслях, позорит в его лице честь всего человечества и губит его телесно и духовно. Рай пролетарских детей представляет собою пустынный, лишенный солнца сад, растоптанный и разрушенный вандализмом развивающегося капиталистического строя. Родители-пролетарии, помните о страшной ответственности перед подрастающим поколением. Постарайтесь о том, чтобы в ваших детях жила и приносила плоды мечта о будущем. Думайте ежечасно о словах Ницше: «Заботою о благе своих детей вы должны загладить то, что вы дали им жизнь».
Делая вывод из поражающих и неумолимых цифр, Рюле произносит жестокий приговор над капитализмом, убивающим, увечащим, развращающим десятки тысяч детей, которые или не могут ходить в школу или не могут там успевать вследствие крайней усталости, болезненности и слабоумия. Ни один самый тяжелый и вредный для здоровья вид фабричного труда не минует детей: они работают в шахтах, на табачных и спичечных фабриках, металлических заводах и т. д.
После ночей или бессонных или проведенных в душных и тесных жильях, где нужда сбивает в одну кучу старых и молодых, здоровых и больных, мужчин и женщин, – дети рабочих являются в школы, поражая благонамеренных лицемеров нравственным одичанием.
Еще более страшны цифры, устанавливающие огромное распространение проституции среди девочек школьного возраста и вообще рост преступности среди детей этого возраста.
Беспросветная жизнь, изнурительная работа, отсутствие родительской ласки – все это гибельно отзывается на многих и многих тысячах детей.
Но цифры же доказывают благотворное влияние школы на духовный мир детей: улучшение народной школы ведет за собой понижение преступности среди малолетних.
Однако, очень часто и школа для детей народа поставлена настолько плохо, что сама по себе может являться причиной страданий: учителей мало, они не всегда хорошо подготовлены, педагогические меры не всегда разумны – и в результате организм, надломленный еще вне школы социальными условиями, окончательно доламывается в школе. «Боязнь школы» оказывается в числе самых обычных причин школьных детских самоубийств, из года в год возрастающих. Наша школа, говорит Рюле, есть и учебное и карательное заведение. Учение в ней становится пыткой и для натур, критически рассуждающих, самостоятельных, и для детей, обессиленных хроническим недоеданием, удрученных наследственностью, не имеющих ни родителей, ни родины, ни пристанища, деморализованных пребыванием в приютах и тюрьмах. «Классовое государство и классовая школа носят одно общее имя, и это имя – несправедливость», говорит Рюле.
Средняя и низшая школа существенно различаются даже не по количеству, а по качеству учебного материала.
«Смотря по кошельку, можно приобрести истину или для богатых или для бедных. Трудящееся большинство, которое никогда не может быть сделано достаточно покорным, рабским, зависимым, несамостоятельным, – пичкают Моисеем и пророками; наслаждающееся жизнью меньшинство, которое в деле господства, повелевания, эксплоатации и угнетения должно становиться все сильнее и утонченнее, черпает знание из источника, над которым носится дух нового времени... Безнравственно выдавать за истинные две науки... Не существует двух истин, из которых одна хороша для высшей школы, а другая для народной. Существует только одна истина и она должна быть пригодна для всех».
Кроме добродетелей терпения и покорности, государство желает с помощью народной школы привить народу ложный патриотизм преподаванием «солдатской истории». Оно не думает позаботиться о физическом здоровьи учащихся и о том, чтобы учителя не только дрессировали их ум и забивали память, но сами, пользуясь независимым положением, вели детей к идеалу совершенного, гармонически развитого человека. Ужасная тяжесть вины современного общества и государства в том, что черные призраки страданий носятся там, где должно бы блестеть солнце, где народ мечтает вести все свое лучшее, самое любимое, дорогое в страну светлого будущего, желая снова помолодеть в своем юном поколении. Лишь будущее братское единение всех трудящихся вернет детству яркие цветы, и «дети будут снова смеяться, щебетать и веселиться, озаренные ярким светом свободы и братства!»
До-школьное, материнское воспитание еще Амосом Коменским положено в основу всего воспитания. Позднее Руссо, отстаивая права ребенка, обращал свои страстные упреки к матерям, забрасывающим детей для светских удовольствий. Эти старые мысли воскресли в педагогических взглядах социализма, который увеличил их жизненное содержание, рассматривая так называемый женский вопрос, как и детский вопрос, прежде всего в качестве вопроса экономического, социального.
Из обширной литературы, относящейся к этому предмету, выберем прежде всего сочинение немецкой женщины-социалистки Клары Цеткиной, посвященное характеристике экономического положения женщины.
Развитие средств производства разрушило экономическую основу деятельности женщины внутри семьи. В состоя тельных кругах женщина, совершенно эмансипировавшись от печного горшка с помощью наемной прислуги, употребляет свои досуги на удовольствия, на умственные занятия, на филантропию, и вообще культивирует в себе качества, привлекающие к ней мужчин. В менее состоятельных кругах женщина вынуждена нередко браться за оплачиваемый труд, по преимуществу интеллигентный Женщину из народа экономические условия привели к фабричной машине. Во всех случаях женщина перестала быть исключительно хозяйкой и «естественной», как говорили раньше, воспитательницей своих детей.
Женщина из рабочего класса очень часто даже лишена возможности быть матерью или вследствие крайней нужды, затрудняющей вступление в брак, или вследствие физической слабости.
Разно влияя на буржуазную и пролетарскую семью, экономические условия одинаково и там и здесь вырвали воспитание детей из рук женщины матери. Но в первом случае воспитание передается наемным няням, боннам, учителям, специально подготовленным для своего занятия. Во втором воспитателем детей становится случай, а школою – нужда.
Женщине-работнице не приходится и думать о новых современных педагогических взглядах и усовершенствованных способах воспитания. Ей в пору только заштопать чулки и штанишки и заработать кусок хлеба для своего ребенка. Она может свободно вздохнуть, если ребенок попадает в народные ясли, в детский сад. Воспитание, таким образом, переносится из семьи в общество, и пролетариат, да и не один он, только выиграет, если это будет признано совершенно прямо, без лицемерных оговорок, и со всеми вытекающими из факта выводами. Женщина естественная кормилица своего ребенка. Но в дальнейшем «важно не именно материнское, а вообще разумное, любовное воспитание, основанное на знании законов развития ребенка». Женщина всегда воспитывалась хуже мужчины, и при настоящих требованиях, предъявляемых наукой воспитания, она в качестве матери обнаруживает свою несостоятельность.
Женщина не рождается педагогом, как и мужчины не рождаются сапожниками, солдатами, а нынешние условия жизни не позволяют женщине развить даже природных педагогических способностей до уровня современной педагогики. Идеал воспитания – «человек в истинном смысле этого слова» слишком сложен, для достижения его нужно знание физических и психических законов человеческого развития и специальное изучение педагогических методов. Даже ремесленник должен знать глину, из которой лепит, и изучить лучшую методу лепки Буквально преступен взгляд, по которому инстинкт материнской любви заменяет знания. Всякий инстинкт слеп. Даже с помощью каких-нибудь популярных руководств современная женщина в массе не сможет воспитать своего ребенка без особых педагогических знаний. Противники женской эмансипации сами не замечают противоречия, когда говорят о низком уровне развития женщины, и этой неразвитой женщине безраздельно хотят вверять воспитание новых поколений. Женщина остается с «допотопными» представлениями о красоте, добре и истине; как же она воспитает людей будущего? Вековым гнетом в ней принижены общественные интересы; как же она воспитает граждан? Пока женщина всем своим мышлением, всеми чувствами опирается на старину, она не может быть наилучшей воспитательницей, «ибо дети воспитываются для будущего, а не для настоящего».
Обязанность общества обеспечить ребенку уход матери» пока она является его кормилицей; позже общество должно дать детям все те учреждения, которые будут ему домом, окружат его материнскою заботливостью в лучшем и широком смысле слова. Женщина не должна быть устраняема от воспитания, но не в качестве матери, а в качестве специально подготовленной воспитательницы.
Когда, с уничтожением зависимости труда от капитала, женский вопрос в рабочем вопросе разрешится для переустроенного общества, когда женщина разовьется в свободного человека и придет к полному сознанию своих прав и обязанностей, она будет достойной воспитательницей и скажет словами «Прометея» у Гете: «Здесь стою я и формирую людей по своему подобию».
Говоря о том, как рассматривается в социалистической литературе вопрос о воспитании в связи с женским вопросом, нельзя обойти книги Бебеля: «Женщина и социализм», которая пользуется беспримерным успехом. Она переведена множество раз на различные, европейские языки, в том числе на польский, чешский, болгарский и несколько раз на русский. В 1909 г. в Штутгарте вышло юбилейное 50-ое издание этой книги.
Большая часть книги посвящена выяснению различных сторон положения женщины в капиталистическом строе, при чем автором использованы многочисленные статистические и бытовые данные, касающиеся брака, женского фабричного труда и проституции.
Указывая, что ни женский, ни детский вопросы не могут удовлетворительно решиться даже с помощью демократической буржуазии, Бебель только от нового, социалистического общества ожидает осуществления того идеала, чтобы человек стал оцениваться, как человек.
Одной из главных задач нового общества должно быть соответствующее воспитание потомства. Всякое дитя – желанный прирост общества, и потому первым предметом его забот является родильница-мать. Не привилегированное меньшинство, а все матери нового общества будут пользоваться превосходными родильными домами.
После естественного воспитания у материнской груди, ребенок получает возможность товарищеских, детских игр при условиях, способствующих его духовному и физическому развитию.
«Дети легче всего воспитываются в обществе себе подобных». Последовательно в детские игры и гимнастические упражнения вводится знакомство с практической деятельностью: Садоводством, земледелием и т. д. Масса устарелых, излишних, противоречивых и задерживающих духовное и физическое развитие методов и предметов обучения отпадет. Знание жизненно-нужных вещей будет способствовать стремлению учиться. Общество доставит средства образования, платье и все вообще содержание для всех детей. То, что в искаженном виде применяется буржуазным обществом в его кадетских корпусах, сиротских домах, институтах и т. п., новое общество даст в идеальном виде и для всех детей, так как родители, получив более досуга от физического труда, получат вместе с тем возможность ближе влиять на детей и, участвуя в воспитательных комитетах, определять порядок воспитания и педагогические мероприятия в образовательных учреждениях. Наемные няньки, бонны, гувернантки не будут портить детских характеров богатых семей, воспитывая лень, прививая безнравственные и извращенные взгляды. Исчезнет ранний детский труд на фабриках и голодание, отравляющее теперь школьные годы пролетарских детей. Воспитание должно быть равным, общим для обоих полов и одинаково полным, всесторонним, В современном строе один унтер-офицер дается для обучения 8 или 10 рядовым. Когда в новом обществе такое же небольшое число учеников будет приходиться на одного учителя, то будет достигнуто то, чего следует достигнуть. Развивая лучшие черты современной школы в таких странах, как Соединенные Штаты, социалистическое воспитание будет воспитывать мужчин и женщин до уровня вполне развитых граждан, людей, которым не чуждо ничто человеческое, которым хорошо известна их собственная природа, собственная сущность, как сущность и состояние общества, где они полноправные члены. Тогда исчезнут все возрастающие эксцессы нашей современной молодежи, которые являются естественным следствием общественного состояния с его гниением. Заносчивость, отсутствие дисциплины, безнравственность – все это вызывается разложением нашей домашней жизни и ядовитыми влияниями жизни социальной. Все это зло будет устранено без всяких принудительных мер оздоровлением общественной атмосферы. Сравнение современных аристократических школ с убогими школами для детей трудовых слоев населения доказывает, что причина упадка современной средней и высшей школы – упадок буржуазии, у которой «нет более идеалов». Вследствие недостатка высших идеалов все охвачено жаждой наслаждений, и если в такой атмосфере дети еще не в конец испорчены, то это служит доказательством здоровья человеческой природы и ее стремления к прогрессу. Проповедь покорности и исправительные заведения – вот чем кончается педагогическая мудрость старого общества в борьбе с педагогическими уродствами.
Новое общество оздоровит семью и воспитание. Молодое поколение, пройдя курс общественной школы, получит возможность продолжать образование по своим склонностям или заниматься искусством. Не будет ни цеховых художников, ни цеховых ученых, ни цеховых ремесленников. Не будет музыкантов, артистов, ученых по профессии, но тем более их будет по вдохновению, таланту и гению.
Когда домашняя жизнь освободится от мелкой суетливости, все – отцы, матери, дети – получат возможность и после школы пользоваться всевозможными учреждениями для духовного и физического развития и совершенствования. Постоянное общение с людьми полноправными и свободными совершенно искоренит трусость и бесхарактерность, отличающие современного человека. Этому воспитанию в духе благородства, самостоятельности, неподкупности будут содействовать с одной стороны путешествия, облегченные лучшими путями сообщения, с другой стороны произведения литературы и публицистики, освободившиеся от усмотрения издателей и цензоров, от корыстного приспособления к низменным вкусам читающей буржуазии. Полная свобода мнений сделает возможным беспрерывный прогресс.
С полным сочувствием Бебель цитирует слова Р. Вагнера из его «Искусства и революции».
«Если промышленность не будет более нашей владычицей, но нашей служанкой, то целью жизни мы сделаем жизнерадостность и будем стремиться воспитать наших детей способными и достойными к действительному наслаждению этой радостью.
«Воспитание, исходящее из упражнения силы, из заботы о физической красоте, благодаря уже беспрепятственной любви к ребенку, и из радости видеть расцветающей его красоту, сделается художественным, и каждый человек в каком-нибудь отношении поистине будет художником. Различие естественных склонностей выработает такое богатство разнообразнейших направлений, которое трудно и представить».
Ознакомившись с точкой зрения социалистов на детей, как объект воспитания, и на мать, как воспитательницу, нужно перейти к их взглядам на школу и науку вообще, как на средство воспитания и предмет обучения. Для социалистов это прежде всего «интеллектуальное производство», развивающееся параллельно с общим производством и отражающее на себе влияние установившихся производственных отношений. Для современного культурного человека, говорит Каутский («На другой день...»), безостановочный ход интеллектуального производства сделался не меньшей необходимостью, чем регулярный ход производства хлеба и мяса, каменного угля и железа, Но какова его организация в современном обществе, и чего можно ожидать на другой день после социального переворота?
Во-первых, интеллектуальное производство в виде общественной организации народного образования почти целиком находится в руках общества или государства и ведется ими в целях наживы, не для удовлетворения общественных потребностей. Колоссальное развитие науки с применением совершеннейших, но и очень дорогих технических средств, естественно ведет к тому, что наука все более и более монополизируется государством, располагающим богатыми денежными средствами. Но наука существует собственно «только в головах исследователей», а исследователи не могут выйти из рамок своего общественного и служебного положения. Отсюда деморализующее влияние классового господства на науку, преимущественно в области социальной, юридической, гуманитарной, так как исследователи волей или неволей считаются с мнениями правительства, церкви и господствующих классов.
Социалистический режим прекратит эти стеснения. Он организует дело народного образования таким образом, чтобы каждая способная личность получила возможность приобрести все знания, доступные ее пониманию. Спрос на научные силы возрастет, а давление на пытливый дух исследователей вместе с тем исчезнет. Влияние гармонических общественных отношений создаст благоприятную атмосферу для научной деятельности.
Второй вид современного интеллектуального производства – единоличное, мелкое производство для заработка. Социальный переворот не предполагает непременно обобществления таких орудий производства, как перо, кисть и палитра, но он поведет к исчезновению того типа покупателей, которым ныне служит рынок научного и художественного товара. Увеличится число красивых общественных зданий для работы, собраний, увеселений. Здесь художник, архитектор, скульптор найдет широкое поприще. Но не мода, не прихоть покупателя, а сознательная общественная цель будут руководить искусством, которое освободится от унизительного давления рынка. Общее образование вызовет жажду творчества и наслаждения искусством в широких народных массах. Лучшая организация физического общественно-необходимого труда предоставит больше досуга для занятий трудом умственным. Но не только педагогика, а и просто экономическая необходимость заставит устроить дело образования таким образом, чтобы подрастающее поколение обучалось в школе не одному умственному, а и физическому труду, чтобы вырабатывалась прочная привычка соединять материальное производство с интеллектуальным. Сокращение обязательного общественного физического труда даст возможность вольного приложения сил к личному интеллектуальному труду без мысли о заработке.
Наконец, современное общество знает третью форму интеллектуального производства, форму капиталистической эксплоатации в издании газет и журналов, устройстве частных школ, театров и т. п. В будущем строе, разумеется, эта эксплоатация падет вместе с другими ее формами, но сосредоточивать издательское, театральное и т. п. дело в руках государства не представляется желательным, чтобы не задерживать личной инициативы. Для этой цели будут служить свободные союзы, которые будут развиваться по мере сокращения рабочего времени в области материального производства, по мере увеличения заработной платы. Богатство само по себе еще не создает могучей идейной жизни. Для этого необходимы благоприятные условия не только материального характера. Нужна свобода интимных и индивидуальных отношений. Регулирование общественного хаоса и освобождение этих отношений от всяких пут – вот задача социального переустройства. Нельзя связывать человека в его умственных интересах и художественных вкусах, раз им выполнены его общественные обязанности. Вольные союзы являются поэтому наилучшим средством для проложения новых путей в тех областях интеллектуального производства, где единоличные усилия недостаточны, а государственная поддержка не обоснована необходимостью и вместе с тем налагает известные обязательства. Итак, «коммунизм в материальном производстве, анархизм в интеллектуальном» – такова формула Каутского для разрешения вопроса о положении духовной культуры в социалистическом обществе.
«Век ребенка» Эллен Ней.
После предыдущего изложения не покажется удивительным, что педагогическое сочинение норвежской социалистки Эллен Кей носит эпиграф, взятый у сверх-индивидуалиста Ницше: «Любите страну ваших детей: да будет эта любовь вашим новым благородством; любите же эту страну, еще не открытую за дальними морями»...
Тем более естественно, что в дальнейшем развитии своих взглядов Эллен Кей высказывает пожелание, чтобы наступил какой-нибудь педагогический потоп и унес все, кроме Монтэня, Руссо, Спенсера и новейшей педологической литературы.
К Монтэню и представителям экспериментальной психологии она обращается с особым уважением. Но за то вся рутинная педагогика, какие бы слова она ни возвещала, какие бы реформы ни сулила, встречает в Эллен Кей беспощадного врага. Никакие частные поправки в школьном деле не исправят дела, пока школа органически связана с фальшивым общественным строем, где нет равенства и братства, и под лицемерным покровом церковного учения сохраняются смертная казнь, проституция, биржевая игра и рабство детей.
Социальный переворот, в котором охранительное, для женщин и детей, законодательство является одним из моментов, – это единственный путь к решению женского и вместе с тем детского вопроса. В новом обществе, где все будут работать, кроме физически неспособных, функции матери будут считаться настолько важными, что общество обеспечит ей возможность отдаться всецело детям, пока они нуждаются в ее уходе. Становясь матерью, женщина будет приветствовать эту возможность служить обществу в качестве матери и воспитательницы. Мы далеки еще от нового строя, но при каждой социальной мере следует разбирать, приближает ли она нас к идеалу социализма. Современные феминистки глубоко ошибаются, выделяя женский вопрос из общего социального вопроса. «Всякое требование равенства там, где природа создала неравенство, ведет к истязанию стороны слабейшей. Равенство еще не есть справедливость». Для женщины не составляет блага работа при таких условиях, которые вредны мужчинам и детям. В Силезии от работы на стеклянных заводах у девушек происходят такие изменения в организме, что впоследствии, становясь женщинами, они испытывают страшные мучения при родах, и врачи ездят в Силезию учиться акушерству. Вот куда ведет свобода женского труда при современных условиях. Половая распущенность, порча детей, прежде их рождения, затягиванием, объядением, бессонными ночами и пр. – вот свобода женского чувства в современном обществе. «Век ребенка» наступит, и на ребенка будут смотреть, как на святыню, когда общество научится видеть в предотвращении безвинных и бесцельных страданий одну из самых благородных своих задач. Материнство будет считаться священным, если оно явилось последствием чистой и действительной любви и вызвало серьезное сознание материнских обязанностей. Законным будут признавать каждого ребенка, рожденного здоровыми, любящими людьми, разумно и любовно воспитанного. Родителям не нужно будет просить у детей прощения за то, что даровали им жизнь, когда не только чувственная влюбленность, но умственное единение, общность труда, товарищеская дружба будут решающими мотивами брака. При развитии коллективного труда с помощью машин и электричества, женщина освободится от современного варварского домашнего хозяйства с базарной корзиной, плитой и шваброй, но тем напряженнее будет духовная интимная жизнь, и в ней будет условие истинной жизнерадостности и индивидуального развития.
Капиталистический строй разрушил семью и семейное воспитание: «тысячелетняя привычка вытирать носы ребятам, ласкать и бить их – не есть воспитание». Женщины-пролетарки бросают детей для работы, аристократки – для развлечений – и дети выпроваживаются в школу, где на первых порах им сообщаются сведения, которые прекрасно могли бы преподать им матери, и где убивается душа ребенка в чаще нелепостей, предвзятых мнений, и в результате «правильного школьного периода», проведенного в «общей», т. е. плохой школе, дети утрачивают всякую самостоятельность и лучшие качества индивидуального склада. Школа «для всех» при настоящих условиях есть школа для известного класса. В ней разделены мальчики и девочки, дети высшего и низшего класса, в ней нельзя научиться взаимному доверию, пониманию, уважению. В ней процветает зубристика, в ней ослабляют силы ребенка, преподнося ему разнообразную, но разжеванную умственную пищу. В ней тихий и послушный, т. е. безличный и бесцветный ученик, провозглашается примерным. Звонками и переменами здесь размерено все время, цепенеют умы, тупеют и немеют души, как учителей, так и учеников в рамках, безличных предписаний и методических принципов. Нет любви к делу; всюду царит дух карьеризма, подчинения, отвращения к радикальным средствам общественного переустройства.
Правительство и руководящие классы, нуждаясь в покорных слугах, путем школьного обучения и особенно преподаванием религии, поддерживают в подрастающем поколении ложные идеи, суживая и стесняя свободное развитие личности, прививая детям стадные чувства, страх перед малейшим отступлением от того, что принято в товарищеском кружке. Раньше чем ребенок научится честно относиться к требованиям внутреннего чувства права и совести, он «дрессируется под мундир», подготовляется к тому чтобы потом подчиняться общепринятым чиновничьим лояльным требованиям, общепринятому патриотизму и т. д.
Между тем, «цель школы так же, как семьи и общества, должна бы заключаться в том, чтобы постоянным накоплением силы и счастья и непрерывной борьбой со всеми суживающими жизнь влияниями способствовать развитию более усовершенствованных форм».
Воспитание – обуздание, воспитание – прививание к личности ребенка иной сущности, воспитание – преступление. Цель будущего воспитания в том, чтобы создать прекрасный мир, в котором ребенок будет рости, совершенно свободно двигаться, пока он не переступает границы прав других людей. Ошибочно формировать детей по своему образцу, потому что жизнь требует все новых и новых типов, а не повторения старых; ошибочно формировать детей и по своим идеалам, потому что при общих уродливых условиях дети в таких случаях лишь привыкают к своеволию, наскучив гнетом принуждения, в котором нет последовательности. Фребелевский принцип: «Будем жить для детей» нужно заменить другим: «Дадим жить детям».
Прежде всего это значит освободить детей от преждевременной школьной муштровки, даже от детского сада, где они выращиваются, точно семена на тарелке, и привыкают делать то, что совсем бесполезно, считая это настоящей «работой». Нужно учить детей отыскивать действительные ценности в жизни.
Детский сад будущего – место, где дети свободно играют, как щенята или котята, где умная женщина вмешивается в их игры только тогда, когда они готовы причинить вред себе или другим; но это не нижний этаж фабрики, откуда переработанный живой материал передается для дальнейшей обработки в следующий этаж – в школу.
Впрочем, было бы несравненно лучше заменить и детский сад и школу для детей раннего возраста домашним обучением. Только семья может нормально научить ребенка понимать свободу и опасность собственной воли и последствия собственных опытов, развить потребность в общественности, но таким образом, чтобы индивидуум был живой клеточкой, содействующей построению живых форм, а не кирпичей, употребляемым на постройку по воле мастера. В семье концентрируется чувство, которое разбрасывается в школе, поэтому домашнее воспитание в те годы, когда формируется чувство, имеет такое же значение, как хорошее товарищество позже 12-летнего возраста. Ошибкой Руссо, а за ним и Спенсера было то, что они преувеличили значение реальных знаний и мало уделили внимания чувству и воображению. Культура индивидуального глубокого чувства должна лечь в основу интеллектуального развития и всех социальных чувств – и она лучше всего достигается в тесном кругу семьи. Индивидуальное чувство, индивидуальная совесть не заключают в себе опасности для социальных форм, когда воспитание направило их разумно. Самые эксцентричные народы достигают и самой широкой политической и социальной свободы, потому что чувство личной самостоятельности у них всегда далеко превосходит грани установленной законами свободы и заставляет непрерывно думать о расширении их.
Отсюда не следует, что ребенку предоставляется произвол делать все. Нет, семья только должна постараться о том, чтобы в обстановке, окружающей ребенка, менее было для него соблазнов к чему-нибудь недопустимому, но необходимо с последовательностью, без всякого шатания от одной педагогической системы к другой, научить ребенка относиться с уважением к известным нормам, к миру взрослых, в котором он сам должен создать себе место, но место, имеющее свои границы. Конечно, ни награды, ни наказания, и особенно телесные, не должны иметь места в воспитании. Даже метод естественных последствий по Спенсеру не всегда применим, так как эти последствия или могут быть вредны для ребенка или приходят слишком поздно. Нужно иногда действовать авторитетом, но не командовать.
Развивая в ребенке общественную личность, следует позволять ему на каждом шагу переживать действительные жизненные опыты и никогда не обрывать шипов с роз, которые растут по его. пути. Так, напр., за услугу не следует награждать его, подарки, сделанные им, не следует возвращать ему: он не должен даром наслаждаться душевным благородством; пусть у него остается сознание сделанной жертвы, принесенного труда рядом с чувством самоудовлетворения.
Заимствуя у системы детских садов ровно столько, сколько нужно для развития наблюдательности, для соединения деятельности с полезной целью, семья, как естественная ячейка трудового общества, лучше всего научит ребенка серьезно относиться к общественным обязанностям, к исполнению долга, к труду и регулярной деятельности. Никакая школа современного общества не сравнится в социальном воспитании с семьей, где труд отца и матери представляется детям в форме живой деятельности, а не в форме проповеди о прилежании, при чем чадолюбивые родители скрывают от детей собственные заботы, труды и лишения, переносимые ими для того, чтобы лучше принарядить детей, развлечь их и т. д. Дети должны видеть, что их воспитатели исполняют даже такой труд, который откровенно признается ими неприятным. Они сами должны привыкать к тому же. Никоим образом не следует развивать их эгоизм и ослаблять выдержку и самодеятельность, потакая их капризам, позволяя посягать на права и труд других людей, уступая навязчивым просьбам поиграть с ними, оберегая от всяких трудностей и даже легкой физической боли.
Наконец, в семье ребенок должен получить задатки любви и понимания природы, интереса к хорошей книге, уменья найти себе игру и занятие.
На фундаменте, заложенном семьею будущего, будет строить общее образование школа будущего, школа для всех, школа, мыслимая только в мечтах, пока общество не придет к выводу, что самый дорогой школьный план есть, в сущности, самый дешевый, и оградит законодательством детский возраст от промышленного труда. В этой школе нет ни наград, ни отметок, ни экзаменов. Самостоятельность учащихся поставлена на первом плане. Школьная библиотека – самая важная учебная комната. Кругом школы сад. Занятия в саду и ремесла служат физическому воспитанию, при котором не забывается рядом с развитием силы и красота. Цель новой школы – научить наблюдать и любить жизнь и вместе с тем оберегать силы молодого поколения. После того, как дети провели несколько лет в общеобразовательной школе, приблизительно в 15-летнем возрасте они сознательно выбирают специальную школу, где сообразно с своими наклонностями и способностями и завершат образование.
Открывая широкий простор индивидуальности учеников, школа будущего общества откроет неменьший простор индивидуальности учителей.
Учитель должен быть научно-правдивым, но чем он субъективнее, тем лучше. Чем полнее раскроет он перед детьми свою оригинальность, конечно, не навязывая своих мнений, тем более окажет содействия их действительному развитию. Много будет требоваться от учителей и учительниц будущей школы, но зато у них будет хорошее вознаграждение при малом количестве занятых часов, так что они в состоянии будут продолжать самообразование. Самостоятельность в социальных и политических вопросах, свобода слова и действия будут их гражданскими правами, как и всех других граждан. Воспитание и общественная жизнь будут одинаково вызывать и поощрять то мужество, которое двигает культуру и которое принижается теперь всеми средствами, и особенно клерикализмом, не имеющим ничего общего с религиозным воодушевлением, возвышающим душу, заключающимся в стремлении «очеловечить человеческое существо».
Клерикализм и милитаризм, тесно связанные между собой, не то, чем они себя называют – не религия и не патриотизм. «Милитаризм и клерикализм давят и заглушают свободу -принципом власти, самосознание – дисциплиной, гражданский дух – военной славой, чувство права – солдатской честью».
Инстинкт самообороны и сопротивления, этот первый зародыш социального чувства законной справедливости, должен быть очищен от недостойных наростов клерикализма и милитаризма. Тогда молодежь, свободная от пут лицемерия, будет идеалистична, будет находить счастье в сострадании и сорадовании людям. Ценя свою индивидуальность, она сознает, что нельзя топтать и заглушать личность других. Проблемы индивидуализма и социализма должны определять отношение ее ко всем текущим вопросам современности.
Книга Эллен Кей важна особенно в том отношении, что она показывает, до какой степени грубо представление о социалистах, как о каких-то «уравнивателях», малярах, все покрывающих одной краской, глушителях всякой индивидуальности, всякого личного дарования. Ведь несомненно, что в обществе, лучше, прочнее и складнее устроенном, личность как раз и в состоянии будет развернуться многограннее, многоцветнее. Факт только тот, что для новой жизни нужно больше талантливости, больше творчества, больше радости творчества, нужно больше и организационного воображения.
Это и нужно иметь в виду нам, свидетелям и участникам великого опыта создания «нового мира». Мы не найдем ярких красок «Века ребенка» ни в той наскоро выпущенной и скудной литературе, которая вся почти указана в главе «Школа и коммунизм» книги Бухарина и Преображенского
«Азбука коммунизма, ни в той школьной действительности, которая развертывается на наших глазах в современной русской школе, перестраиваемой по программе коммунизма впопыхах, среди грохота оружия, в истощенной стране, при недостатке в пище, свете, топливе, книгах. Но проблески новой жизни все-таки уже есть в школе, и каковы бы ни были у каждого личные переживания и настроения, все-таки вся история общественно-педагогических идей властно ведет к выводу, что возврата назад не может быть и не должно быть. Нам не к чему вернуться, негде отыскать в прошлом какого-то блаженного угла. Движение вперед одно может спасти. Нужно, видя отрицательные стороны современной действительности, выравнивать ее по новым принципам, но не отказываться малодушно от новых принципов для воскрешения старых форм. Они умерли и невозвратно.
«Дело настало живым» и оно должно быть усвоено и выполнено.
Оглядываясь на тени наших предшественников, мы можем сказать: история педагогов кончилась, наступила действительно история педагогики, история сложного социально-педагогического процесса, в котором каждый из нас, как музыкант хорошо сыгравшегося оркестра, дает свой звук, сообщает общей мелодии свою окраску и по завету Дистервега «живет в целом».
Дополнительная глава.
(Послесловие).
За время печатания книги мне пришлось заново передумать некоторые ее отделы в связи с авторитетными замечаниями, сделанными мне по поводу ее плана и содержания.
Считаю не лишним для читателей остановиться в этой главе-послесловии на трех наиболее существенных пунктах.
Прежде всего нужно подчеркнуть смысл того неожиданного соседства, в каком «Очерки» ставят великих реформаторов воспитания не только с иезуитами, но даже с Победоносцевым или Шварцем.
У истории есть свои права. Она воздает должное Гракхам и Колумбам, но она не забывает воздать должное Чингисханам и Батыям. И не только во имя исторической полноты и справедливости приходится говорить о таких «вредителях» на ниве просвещения, как наши министры победоносцевского типа.
Нет, это нужно сделать, чтобы всякий педагог и деятель новой школы знал и помнил, какую тяжелую, неблагодарную работу предстоит ему выполнять, очищая эту «ниву» от мусора, чтобы не падал духом, видя медленные успехи своей творческой деятельности. Нелегко исправлять ошибки и преступления прошлого. Наши педагогические лавры достаются только тем, кто умеет сначала побороться с терниями.
Нужно было и, может быть, даже в большей степени» чем это сделано мною, обрисовать те искаженные педагогические цели, во имя которых старое государство, располагая своим сильным налаженным аппаратом, калечило школу и людей. Нужно это было потому, что у нас, как везде и всегда после великих переворотов, находятся певцы прошлого, воздыхающие о невозвратном. Нужно знать Победоносцева, Кассо, Шварца и иных, ведавших дело «просвещения», чтобы в упор спрашивать этих Дон-Кихотов старины: «Если вы недовольны новым путем школы, то на какой чистый и светлый старый путь вы ее хотите вернуть? Что заветного и дорогого забыли и оставили вы в прошлом?»
Вот почему нужно было уделить внимание последышам дореволюционной государственной школы.
Это один пункт. Второй – далеко неосуществленное желание ввести читателя в педагогическую современность.
С тех пор, как написаны последние главы книги, наша педагогическая литература продолжает, хотя и понемногу, обогащаться. В дополнение к той минимально обязательной программе педагогического самообразования, которая дана выше, теперь хотелось бы упомянуть, по крайней мере, об одном выпуске библиотеки «Работников Просвещения», изд. Всеросс. Союза Раб. Проев. – о книжке «Педагогическое творчество в Германии. Отчет о германской конференции педагогов», помимо того, что книга интересна, как показатель профессионально-педагогической деятельности нашего времени, она интересна освещением таких вопросов, как трудовая школа, частная школа, подготовка учителей и т. д., при чем среди известных немецких педагогов, реферированных в книге, фигурируют такие авторитеты, как Зейдель, Наторп, Кершенштейнер.
Наконец, последний пункт – это педагогические идеи в нашей художественной литературе. В виду интереса, вызываемого этим вопросом, я, не углубляясь в комментарии, даю короткий перечень наших классических произведений, представляющих целую художественную библиотеку по вопросам детской психологии, воспитания в обычном смысле слова и собственно социальной педагогики в полком понимании этого термина.
Фонвизин. «Недоросль». Искажение семейных чувств. Заглушение умственных способностей растительной жизнью. «Дворянская наука».
Пушкин. «Евгений Онегин». Воспитание «шутя» и обучение «чему-нибудь и как-нибудь». Результаты.
Его же. «Скупой рыцарь». «Уединение и праздность губят молодых людей».
Лермонтов. «Герой нашего времени». Уродливые впечатления детства. Искажение социальных понятий.
Гоголь. «Мертвые души». Скука бестолкового обучения. Пример и правило. Воспитание «приобретателя». Юность и старость. Гончаров. «Обыкновенная история». Бессилие книжных мечтаний. Вырождение идеалов, не добытых в процессе труда. «Адуевщина».
Его-же. «Обломов». Психология барства. Когда начинается воспитание? Сказка и жизнь. «Нежность и чистота души». Обломов и его жестокость эгоиста-барина.
Островский. «Свои люди – сочтемся». Воспитание в темном царстве – жертвы и палачи.
Его-же. «Доходное место». Воспитание женщины для ,благородной жизни». «Споткнувшийся» либеральный герой.
Помяловский. «Очерки бурсы».
Писарев. «Погибшие и погибающие». Сравнение «Очерков бурсы» с «Записками из мертвого дома» Достоевского.
Достоевский. «Преступление и наказание». Развитие идеологии под влиянием экономических и бытовых условий.
Его-же. «Братья Карамазовы». Наследственность Карамазовщины. Социальный тип героев. Детвора. «Раннее развитие». Героизм юности.
Его-же. «Униженные и оскорбленные». Социально экономическая почва «трудных характеров». «Эгоизм страдания». Драма детской любви.
Его-же. «Дневник писателя». Значение воспитания для нации. Разложение семьи. Отцы и дети.
Тургенев. «Бежин луг». Природа и социальная среда в их влиянии на детей.
Его-же. «Дворянское гнездо». Род Лаврецких. Отражение эпохи в личности. «Вывих» Лаврецкого, характерный для тургеневского героя.
Его-же. «Накануне». Детские впечатления Елены и прояснение, углубление их в любви к Инсарову.
Полонский. «Крутые горки». Гимназия – классическая и классовая школа реакционной полосы русской жизни. Детское самоубийство.
Л. Толстой. «Детство, отрочество и юность». Психология возрастов. Черты личности и общественного класса. Роль ласки и наказания. Ложь. Пробуждение сложных чувств.
Его-же. «Война и мир». Влияние эпохи на детей. Петя Рослов.
Его-же. «Детская мудрость». Понятия права, силы, добра, справедливости и детей и юношей.
Его-же. «Воскресение». Зарождение и сила чувства социальной ответственности.
Некрасов. «Крестьянские дети». Пассивное и активное внимание. Влияние трудовой обстановки.
Короленко. «Слепой музыкант». Психология ощущений. Эгоизм одиночки. Воспитание состраданием.
Его-же. «История моего современника». Национальное чувство. Воспитание чувства общественного долга и права.
Чехов. «Моя жизнь». Вопросы труда физического и интеллигентного. Протест детей.
Его-же. «Человек в футляре». Школа футлярных людей. Культура трусости.
Л. Андреев. «Ангелочек». Озлобленный одиночка.
Его-же. «Жегулев». Дети революции.
Его-же. «К звездам». Психология борьбы. Жертвы личности за общее дело.
М. Горький. «Супруги Орловы». Пробуждение личности. Борьба самоопределения.
Его-же. «Фома Гордеев». Тиски сытости и праздности. Гнет классовой психологии. •
Его-же. «Детство». Воспитание и обучение в пролетарской среде.
Его-же. «Мать». Психология женщины и матери. Воспитание рабочих сил в борьбе за свободный труд.