Н. А. Криничная. Предания Русского Севера(8)

      ПРЕДАНИЯ О ПРЕБЫВАНИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ЛИЦА В КОНКРЕТНОЙ МЕСТНОСТИ

      327. Марфа Романова в Карелии

      <.. .> Инокиня Марфа бывала не только в ближайших к Толвуйскому погосту деревнях, но езжала и к Спасу в Кижи, и в Сенную Губу, и за Онего в Чёлмужу, где угощали и дарили ее сигами.
      Эти сиги за свой превосходный вкус доставлялись впоследствии ко двору...
      Зап. Н. С. Шайжин // П. кн. 1912. С. 11.

      328. Лось-камень, или Петр Первый в Тотьме

      Петр Первый проезжал, путешествовал на парусной лодке, ну, там со свитой своей. И они ехали с Архангельска и поднимались всё по этой по Двине. Потом (Сухона в Двину впадает) они по Сухоне поехали <...>.
      Ну вот, они доезжают... Тотьмы не было такого города, как сейчас существует, а была ниже она, Тотьма, километров примерно семь—восемь ниже, на старом месте. Ну вот они ехали, а там дремучий лес кругом этой реки всё (тогда пароходы еще не ходили, эти купеческие небольшие ходили, маленькие).
      Вот ехали. Ну, пообедать надо где. А там на средине реки большущий камень стоит, примерно как порядочный дом. Весной река эта поднимается метров на шесть — на восемь, и этот камень еще видно весной даже, частью видно. Ну, а они ехали летом — река сбыла, дак большущий камень. Там и обедали со своей всей свитой.
      Пообедали, Петр посмотрел:
      — Какая, — говорит, — тут тьма!..
      Ну, после этого и создалось, что Тотьма, присвоили. И перенесли (селение. — Н.К.) вверх на семь километров, разрослась эта Тотьма. Ну, там много монастырей, всего, в этой Тотьме.
      И дальше он поехал путешествовать, всё на своей лодочке, из Архангельска и в Вологоду, от Вологоды поехал дальше, по каналу и туда всё до места, до Ленинграда, всё на лодке на парусной.
      Это я слышал от старых людей и от многих. Только в книгах вот я это не видал нигде.

      Зап. от Бурлова А. М. в дер. Андома Вытегорского р-на Вологодской обл 10 июля 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин // АКФ. 134. № 25; Фонотека, 1621/4

      ПРЕДАНИЯ ОБ ИЗБРАНИИ ЦАРЯ

      329. Борис Годунов

      Собрались все российские бояра в каменной Москве и советуют о том, как, господне, будем царя выбирать. И удумали бояра выбирать его таким положением: есть у Троицы у Сергия над воротами Спаситель и пред ним лампада; будем все проезжать чрез эти ворота, и от кого загорится свеча пред лампадой, тому и быть царем на Москве над всей землей. Так и утвердили это слово. По первый день с самых высоких рук пущать людей в ворота, по другой — середнего сорту людей, а по третий и самого низкого звания. Пред кем загорится лампада против Спасителя, тому и царить на Москве.
      И вот назначен день для вышних людей ехать к Троице: едет один барин с кучером своим Борисом.
      — Если я, — говорит, — буду царем, тебя сделаю правою рукою — первеющим человеком, а ты, Борис, если будешь царем, куда ты меня положишь?
      — Что попусту колякать, — отвечал ему конюх Борис, — буду царем, так и скажу...
      Въехали они в ворота в святую обитель к Троице — и загорелась от них свеча на лампаде — сама, без огня. Увидели вышние люди и закричали: «Господне, бог нам царя дал!» Но раздробили, кому из двух царем быть... И решили, что по единому пущать надо.
      На другой день пускали людей середнего сорта, а по третий и самого низкого сорта. Как зашел конюх Борис в святые ворота, глаза перекрестил по рамам и загорелась свеча на лампаде. Все закричали: «Господне, дал нам бог царя из самого низкого сорта людей!»
      Стали все разъезжаться по своим местам. Приехал Борис-царь ъ каменну Москву и велел срубить голову тому боярину, у которого служил он в конюхах.

      Опубл. Е. В. Барсов // Др. и нов. Россия. 1879. Т. 2. № 9. С. 409; Легенды, предания, бывальщины. С. 101—102.

      ПРЕДАНИЯ О ЦАРСКОЙ НАГРАДЕ

      330. Царица Марфа Ивановна

      Эта царица сослана была на Выг-озеро, в пределы Беломорские, в Чёлмужу, в Георгиевский погост <...>. Для житья ее велено было устроить бочку трех-покойную, чтобы в одном конце держать овес, а в другом — вода, а в середине — покой для самой царицы.
      А в этом Чёлмужском погосте был поп Ермолай — и сделал он турик с двумя днами, поверх наливал в него молоко, а в средине между днами передавал письма и гостинцы, посланные из Москвы.
      Тын и остатки ее жилья видны были до последнего времени. Поп Ермолай с восшествием на престол Михаила Федоровича вызван был в Москву и определен к одному из Московских соборов, а роду его дана обельная грамота, которая и поныне цела и в этой грамоте пишется о радении попа Ермолая.

      Опубл. Е. В. Барсов//Др. и нов. Россия. 1879. Т. 2. № 9. С. 411; Легенды, предания, бывальщины. С. 102.

      331. Обелыщша

      <.. .> Марфа Иоанновна не забыла услуг толвуйских доброхотов и вызвала их в Москву. Там она предложила им выбрать одно из двух: или единовременно получить по сто рублей каждому, или пользоваться вечно льготами и преимуществами, какие им будут даны.
      Толвуяне, посоветовавшись со сведущими людьми, избрали последнее и получили жалованные грамоты на угодья и льготы.

      Опубл. И. Машезерский // ОЕВ. 1899. № 2. С. 28; П. кн. 1912. С. 20-21.

      332. Обельщина

      Императрица Елизавета в нашу сторону спасалась, когда у ней смута была. И в которых деревнях остановилась и в которых чай кушала или там калиточку, про тых вспомнала. А потом, как стала на царстви, так прислала им грамоту:
      — Чего, мужички, хочете, все вам будет, приезжайте в Питер, скажите только.
      Выбрали они это которых поумнее и послали. Идут это они по городу и не знают, чего им просить-то. Вот увидели они человека важного и рассказывают ему. А он говорит:
      — Не просите вы денег — казну стратите; не просите вы чинов — скоро вас оттуда выпрут по темному вашему делу; а просите вы обельная грамоты, чтобы вы и дети и внуки ваши в солдаты во веки веков не шли.
      Так дело и сделали, и стали мы «обельщина», и до сюй поры в солдаты не хаживали. Только при большевике взяли нас.

      Зап. от Митрофанова И. В. в дер. Яндомозере Медвежьегорского р-на Карельской АССР И. В. Карнаухова // Сказки и предания Северн, края. Я» 50 С. 101—102.

      333. Обельные

      Мать Михаила Федоровича жила в Царево (Толвуя) под надзором. Ходила на колодец мыться (в пяти километрах от Толвуи).
      Когда ее сын стал царем, то те, где она жила, податей не платили. Было таких несколько деревень. Их называли обельные. Они и при Николае не платили налогов.

      Зап. от Крохина П. И. в дер. Падмозеро Медвежьегорского р-на Карельской АССР в 1957 г. Н. С. Полищук // АКФ. 80. № 72.

      334. На овес и воду, или дьяк Третьяк

      <.. .> Будто Марфа Федоровна Романова, она была здесь в заключении. Вот на этом острове тут острог есть спрятан (не этот, а тот повыше маленько островок), вот на этом острове она жила. И там значит, ходил, за ней ухаживал, ну, кормил ее (она была сослана сюда на овес и воду) дьякон или поп, бог его знает кто. И вот будто бы он ухаживал за ней.
      Когда, значит, Михаила Федоровича на царство-то поставили, тогда он стал разыскивать семью, матерь. И вот он нашел матерь.
      Ну и будто бы эта мать, значит (туда увезли ее), ну и она наградила этого дьякона. Вот сыну-то стала говорить, что вот наградить надоть этого ключника...
      И вот это переплодье пошло Ключарёвых от этого ключника. Быдто бы... Так отец рассказывал. Но не знаю, так оно было это точно все?
      Значит, вот здесь нас, Ключарёвых, нашу деревню; потом вот там, в Заонежье, тарутинцев, Тарутинску деревню, вот это они будто бы наградили: там — обельные, а здесь исаковские — бояра.
      Так отец рассказывал, а точно это или не точно, откуда я могу знать, поскоку я девятьсот третьего года рождения, а это произошло в шестнадцатом веке, дак разве можно понять это дело — трудно...
      От ключника этого мы и пошли, это переплодье пошло. Первое время нас шесть было домохозяев, ну, а теперича стало уже больше двадцати домохозяев.

      Зап. от Ключарева А. А. в с. Чёлмужи Медвежьегорского р-на Карельской АССР 12 августа 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 135. № 33; Фонотека, 1628/9.

      335. Марфа Романова и Ключаревский род

      <...> Там некто есть Ключаревы, жители, семей восемь тогда было. И вот Михаила Федоровича, первого Романова (Михаил Федорович — первый был избранный из дома Романовых), его мать была Борисом Годуновым сюда сослана. Она сослана была собственно не в Чёлмужи, а здесь, в Толвую. Там Царево-деревня есть. Ц вот она иногда ездила в Чёлмужи, к священнику. А священник ее принимал.
      И вот когда Михаил-то Федорович был избран царем первым из рода Романовых, вот он наградил этого священника, землей наградил, вместе, кажется, и с населением. Большую площадь дал земельную и лесную. При мне разрабатывал некто Беляев, нет, Белов, этот участок. Ну, дак вот поэтому-то Чёлмужи и связаны с домом Романовых.
      (Этих чёлмужских крестьян), кажется, называли «бояре», их семей восемь было.
      Ну, в тысяча девятьсот девятом году они не боярами назывались, а вотчинниками: грамота от царя Михаила Романова у них была (я этой грамоты не читал, но мне говорили, что мера в ней «выть» называлась).

      Зап. от Соколина А. Т. в с. Шуньга Медвежьегорского р-на Карельской АССР 9 августа 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин // АКФ. 135. № 2; Фонотека, 1627/2.

      336. На Москве — царь Михаил

      Мне говорил Царёв с Песчаного: шел к нам старик большой, в руках — крест, что дерево:
      — Хозяин, разрешишь ли бога прославить?
      Он выстал перед богом, занялся.
      — Отныне и до века не будут здесь люди налогов платить — пришел на Москву царь Михаил.
      И земля была своя... Землю считали на бабки (десять снопов — в бабке); намолачивали маленку — пуд десять фунтов. Земли на покос дали сорок заколин (по двадцать кучек заколина, по-нонешнему — полторы тонны).

      Зап. от Буркова Г. И. в дер. Волкостров Медвежьегорского р-на Карельской АССР в сентябре 1968 г. Н. Криничная, В. Пулькин // АКФ. 135. № 61.

      337. Петровская награда

      — Чем вас наградить? — спросил у наших стариков Петр.
      — Нам никакой награды не надо, дай нам на себя работать. (Раньше-то, видишь, три дня на Соловецкий монастырь работали... Руководствовала Марфа-посадница).
      Петр Первый нюхоцких от монастыря освободил. Марфа-посадница все эти угодья и оставила. Старики пахали, сеяли себе! Места здесь хорошие: на Уккозере был скит, так оттуда кошелями рыбу носили, возили лодками!..

      Зап. от Кармановой А. А. в с. Нюхча Беломорского р-на Карельской АССР 14 июля 1969 г. Н. Криничная, В. Пулькин // АКФ. 135. № 109.

      338. Петр Первый на пути к Архангельску

      Путешествуя к Архангельску, Петр посетил Топецкое село Архангельской губернии и <...> выходя из карбаса на илистый берег села, он с трудом мог идти по нем, сказавши при этом: «Какой же здесь ил!» И с той поры место это и поныне не называется иначе, как Ил.
      Придя в село, государь вошел в дом крестьянина Юринского ж у него обедал, хотя обеденный стол был приготовлен для Петра в другом доме. Сей крестьянин, когда Петр выходил из карбаса на берег, случайно рубил на берегу дрова и, таким образом, первый поздравил государя с благополучным прибытием. По сему-то Юринский и был отличен перед прочими односельчанами.
      На память посещения своего государь пожаловал ему две чарки серебряные и таковой же именной перстень да несколько тарелок. Сверх того, Петр дарил Степану Юринскому столько земли, сколько он видит, но благоразумный Юринский довольствовался пятьюдесятью десятинами.

      Опубл. С. Огородников//АГВ. 1872. № 38. С. 2—3; Легенды, предания, бывальщины. С. 110.

      339. Петр Первый и Баженин

      На эту колокольню (на Вавчужской горе. — Н.K.) всходил с Бажениным Петр Великий <...>. На этой колокольне <. ..> он звонил в колокола, тешил свою государеву милость. И с этой-то колокольни раз, указывая Баженину на дальные виды, на все огромное пространство, расстилающееся по соседству и теряющееся в бесконечной дали, Великий Петр говорил:
      — Вот все, что, Осип Баженин, видишь ты здесь: все эти деревни, все эти села, все земли и воды — все это твое, все это я жалую тебе моею царскою милостью!
      — Много мне этого, — отвечал старик Баженин. — Много мне твоего, государь, подарку. Я этого не стою.
      И поклонился царю в ноги.
      — Не много, — отвечал ему Петр, — не много за твою верную службу, за великий твой ум, за твою честную душу.
      Но опять поклонился Баженин царю в ноги и опять благодарил его за милость, примолвив:
      — Подаришь мне все это — всех соседних мужичков обидишь. Я сам мужик и не след мне быть господином себе подобных, таких же, как я, мужичков. А я твоими щедрыми милостями, великий государь, и так до скончания века моего взыскан и доволен.

      Максимов. Т. 2. С. 477—478; неточн. перепечатка: АГВ. 1872. № 38. С. 3i

      340. Петр Первый и горшечник

      Как он (Петр. — Н.К.) однажды находился в Архангельске при реке Двине и увидел довольное число барок и прочих сему подобных простых судов, на месте стоящих, то спросил он, какие бы то были суда и откуда они? На сие было донесено царю, что это мужики и простолюдины из Холмогор, везущие в город разной товар для продажи. Сим не был он доволен, но хотел сам с ними разговаривать.
      И так пошел он к ним и усмотрел, что большая часть помянутых повозок были нагружены горшками и прочею глиняною посудою. Между тем, как он старался все пересмотреть и для того ходил по судам, то нечаянно под сим государем переломилась доска, так что он упал в нагруженное горшками судно; и хотя себе никакого не причинил вреда, но горшечнику довольно сделал убытку.
      Горшечник, которому сие судно с грузом принадлежало, посмотрев на разбитой свой товар, почесал голову, и с простоты сказал царю:
      — Батюшка, теперь я не много денег с рынка домой привезу.
      — Сколько ж думал ты домой привезти? — спросил царь.
      — Да ежели б все было благополучно, — продолжал мужик, — то бы алтын с сорок шесть или бы и больше выручил.
      Потом сей монарх вынял из кармана червонец, подал его мужику и сказал:
      — Вот тебе те деньги, которые ты выручить надеялся. Сколько тебе сие приятно, столько и с моей стороны приятно мне, что ты после не можешь назвать меня причиною твоего несчастия.

      Зап. от Ломоносова М. В. Я. Штелин // Подлинные анекдоты..., изданные Я. Штелиным. № 43. С. 177—179; неточн. перепечатка: Деяния Петра Великого. Ч. 2. С. 77—78.

      341. Петр Первый и горшечник

      Петр Великий во время более полуторамесячного пребывания в Архангельске посещал в одежде голландского шкипера иностранные корабли, с любопытством обозревал устройство их и беседовал запросто о мореплавании и торговле не только со шкиперами, но и простыми матросами. Сверх того осматривал достопримечательности Архангельска.
      Монаршее внимание обращено было не только на морские, но и на мелкие речные суда. Переходя однажды по доске чрез какую-то лодку, царь оступился, упал и переломал множество хрупкого товара, за что щедро вознаградил хозяина оного.

      Зап. от многих архангельских старожилов // АГВ. 1846. № 51. С. 772; неточн. перепечатка: АГВ. 1852. № 40. С. 360.


      342. Петр Первый и горшечник

      Рассказывают, что государь целые дни проводил на городской бирже, ходил по городу в платье голландского корабельщика, часто гулял по реке Двине, входил во все подробности жизни приходивших к городу торговцев, расспрашивал их о будущих видах, о планах, все замечал и на все обращал внимание даже в малейших подробностях.
      Раз <...> он осматривал все русские купеческие суда; наконец, по лодкам и баркам взошел на холмогорский карбас, на котором тамошний крестьянин привез для продажи горшки. Долго осматривал он товар и толковал с крестьянином; нечаянно подломилась, доска — Петр упал с кладки и разбил много горшков. Хозяин их всплеснул руками, почесался и вымолвил:
      — Вот-те и выручка! Царь усмехнулся.
      — А много ли было выручки?
      — Да теперь немного, а было бы алтын на сорок. Царь пожаловал ему червонец, примолвив:
      — Торгуй и разживайся, а меня лихом не поминай!

      Максимов. Т. 2. С. 411—412; неточн. перепечатка: ОГВ. 1872. № 13. С. 15^

      343. Петр Первый на Кегострове

      <...> Петр, во время пребывания своего на Кегострове, потешался над деревенскими бабами. Подплывет, бывало, невидимо для них, опрокинет карбас, да и давай вытаскивать их потом из воды. Разумеется, что молока, с которыми бабы ездили в город на торг, пропадали, но царь щедро вознаграждал их за понесенные ими в таких случаях убытки.

      Зап. в дер. Гневашеве Онежского у. Архангельской губ. в 50-е гг. XIX в. А. Михайлов // Михайлов. С. 14; Легенды, предания, бывальщины. С. 113.

      344. Петр Первый в Архангельске

      <...> Соорудив крепость, он (Петр Первый. — Н.K.) приказал выстроить в ней церковь и, желая увековечить хотя чем-нибудь свое пребывание в Архангельске, пожертвовал в ризницу новой церкви свой походный плащ, из которого, по преданию, был сделан впоследствии архиерейский саккос.
      Этот саккос, ценный по воспоминаниям, но с виду совсем неказистый, и до сих пор сохраняется в Архангельском кафедральном соборе.

      Опубл. А. Н. Сергеев//Север. 1894. № 8. Стб. 422.

      345. Петр Первый и нюхчане

      Там за успешную проводку кораблей Петр Первый подарил нюхоцкому капитану Поташову свой кафтан. Он вел корабли чуть ли яе из Архангельска.
      А того, который взялся провести корабли, Петр Первый отстранил от руководства.

      Зап. от Игнатьева К. Я. в г. Беломорске Карельской АССР 7 июля 1969 г. Я. Криничная, В. Пулькин // АКФ. 135. № 96.

      346. Петр Первый и нюхчане

      Да нюхчане у Петра Великого (у царя!) кафтан украли.
      И за это Петр Первый дал старичку пять рублей поощрения. У него душа нараспашку была. Узнал, кто украл, — еще и похвалил за сметку.
      Вот это дело: украсть у царя кафтан, да еще и пять рублей получить.

      Зап. от Никитина А. Ф. в с. Сумпосаде Беломорского р-на Карельской АССР 12 июля 1969 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 135. № 101.

      347. Царский камзол

      Была стоянка в Вытегорском погосте: лошадей меняли. Петр Первый ходил на Вянгинскую пристань; оборотя, пришел в избу, начал собираться в дорогу и хотел надевать свой камзол. Вдруг выступил вперед Гриша-простец, тамошний житель; за святого его почитали; рубил он правду и злых людей краснеть заставлял. Пал этот Гриша в ноги Петру Первому и говорит:
      — Надежа-царь государь! Не прикажи казнить, прикажи слово вымолвить.
      — Говори, что те надо, — изрек царь.
      — Дай-ка ты нам, надежа-государь, этот камзол, что по плечам откидывать, — сказал Гриша.
      — А куда ты кладешь мой камзол? — спросил Петр Первый.
      Тут Гриша-простец возответствовал:
      — Себе, надежа-государь, и тем, кто умнее и добрее, на шапки, а шапки мы не токмо детям, а и правнукам запасем на память твоей к нам, царя-батюшки, милости.
      Прилюбилось Петру Первому это Гришине слово, и он подал ему свой камзол.
      — Добро, — скаже. — Вот тебе, Гриша, камзол; да смотри, не поминай меня лихом.
      Взяли вытегоры этот камзол и пошили себе на шапки. Завидно стало жителям суседным, и стали они говорить, что вы-де камзол украли, и пронеслось это слово в Москву, а из Москвы во все города. И с тых пор стали звать вытегор «камзольниками». — Вытегоры-де воры, у Петра Великого камзол украли.

      Зап. Е. В. Барсов//Беседа. 1872. Кн. 5. С. 303—304; Петр Вел в народных преданиях Северн. края. С. 11—12; О. сб. Вып. III. Отд. 1. С. 193; Базанов. 1947. С. 143—144; Сказки, песни, частушки Вологодск. края. № 11. С. 287-287.

      348. Царский камзол

      По возвращении с Вянгинской пристани государь останавливал на Вытегорском погосте для перемены лошадей и отдохновения. Здесь один юродный — Гриша упал к ногам государя со словами" «Надежа-царь, не прикажи казнить, прикажи слово вымолвить»
      Получив позволение говорить, юродный встал и, к удивлению всех, начал просить у государя подарить ему красный камзол, который денщик приготовлял для подачи.
      Государь спросил, для чего ему надобен камзол. Гриша отвечал:
      — Себе и тем, кто умнее и добрее, на шапки, а шапки мы не только детям, но и правнукам запасем на память твоей, царь-батюшка, милости.
      Государь подарил камзол; но этот подарок прибавил к имени вытегоров присловье — «камзольники».

      Зап. от священнослужителя, 1733 г. р., отец которого встречал Петра Первого. Извлек из рукописи Ф. И. Дьякова, хранившейся в копии в библиотеке Олонецкой гимназии, К. М. Петров // ОГВ. 1880. № 32. С. 424; сокращ. перепечатка: Березин. С. 8.

      349. Архангелогородцы-шанежники

      В то время, когда уже основан был Петербург и к тамошнему порту начали ходить иностранные корабли, великий государь, встретив раз одного голландского матроса, спросил его:
      Не правда ли, сюда лучше приходить вам, чем в Архангельск?
      — Нет, ваше величество! — отвечал матрос.
      — Как так?
      — Да в Архангельске про нас всегда были готовы оладьи.
      — Если так, — отвечал Петр, — приходи завтра во дворец: попотчую!
      И он исполнил слово, угостивши и одаривши голландских матросов.
      Максимов. Т. 2. С. 557; АГВ. 1868. № 67. С. 1; Легенды, предания, бывальщины. С. 111—112.

      ПРЕДАНИЯ О ПРИЗНАНИИ ЦАРЕМ ПРЕВОСХОДСТВА НАД НИМ ПОДДАННОГО

      350. Петр Первый и Антип Панов

      Когда царь в тысяча шестьсот девяносто четвертом году от пристани Архангельской выехал в океан, то такая страшная поднялась буря, что все с ним бывшие пришли в чрезвычайный ужас и стали молиться приуготовляяся к смерти; один только младый государь казался нечувствительным к ярости свирепствующего моря. Он, равнодушно возложа на себя обещание, ежели благовременный податся случай и не воспрепятствуют государственные нужды, побывать в Риме и отдать поклонение мощам святого апостола Петра, своего патрона, пошел к кормщику и веселым видом ободрял к должности всех унынием и отчаянием пораженные сердца.
      Помянутый кормщик был тамошний нюхонский крестьянин Антип Панов; он только один с монархом в общем том страхе нетеряли резолюции; и как сей крестьянин был презнающий на тамошнем море кормщик, то когда государь, пришед к нему, стал ему деле его указывать и куда должно направлять судно, то сей с грубостию отвечал ему:
      – Поди, пожалуй, прочь; я больше твоего знаю и ведаю, куда правлю.
      Итак, когда управил он в губу, называемую Унские Рога, и между подводных каменьев, коими она была наполнена, счастливо проведя судно, пристал к берегу у монастыря, называемого Перто-минским, тогда монарх, подошед к сему Антипу, сказал:
      — Помнишь ли, брат, какими ты словами на судне меня отпотчивал?
      Крестьянин сей, в страхе падши к ногам монарха, признавался в грубости своей и просил помилования. Великий государь поднял его сам и, три раза поцеловав в голову, сказал:
      — Ты не виноват ни в чем, друг мой; и я обязан еще благодарностию тебе за твой ответ и за искусство твое.
      И тогда же, переодевшись в другое платье, все бывшее на нем измоченное даже до рубашки, пожаловал ему в знак памяти и, сверх того, определил ему же годовую до смерти его пенсию.

      Доп. к «Деяниям Петра Великого». Т. 17. II. С. 8—10; Анекдоты, собранные И. Голиковым. С. 9—10.

      351. (Петр Первый и Антип Панов)

      Походы сии сопровождались иногда и опасностями. Однажды постигла его (Петра Первого. — Н. К.) буря, приведшая в ужас всех его спутников. Все они прибегнули к молитве; каждый из них ждал последней минуты своей в морских пучинах. Один Петр, безбоязненно смотря на штурмана, не только поощрял его исполнять свой долг, но и показывал ему, как править судном. — Прочь от меня! — вскрикнул нетерпеливый моряк. — Я сам знаю, как надо править, и знаю это лучше тебя!
      И подлинно, он с удивительным присутствием духа переправил корабль через все опасные места и провел его к берегу сквозь гряды Именных рифов.
      Тогда бросясь к ногам царя, он умолял простить его грубость. Петр поднял штурмана, поцеловал его в чело и сказал:
      — Прощать тут нечего, а я должен еще тебе благодарностию, не только за спасение наше, но и за самый ответ.
      Он подарил штурману в знак памяти свое насквозь промокшее платье и назначил ему пенсию.

      Из записок голландца Схельтемы, переведенных П. А. Корсаковым//Сын отечества. 1838. Т. 5. Ч. 2. Отд. 6. С. 45.

      352. Петр Первый и Антип Панов

      Петр Великий <...> отправился с архиепископом Афанасием и с большою свитой на архиерейской яхте в Соловецкий монастырь. Жестокая буря застигла плавателей. Все приобщились святых тайн и прощались друг с другом.
      Царь был бодр, утешал всех и, узнав, что на корабле находится опытный лоцман, архиерейский перевозчик Антип Тимофеев, отдал ему команду, приказав вести судно в безопасную пристань.
      Антип направился к губе Унские Рога. Боясь опасного прохода, царь вмешался в его распоряжения.
      — Коли ты отдал команду мне, так поди прочь! Здесь мое место, а не твое, и я знаю, что делаю! — закричал на него сердито Антип.
      Царь смиренно удалился, и только когда Антип счастливо пристал к берегу, проведя яхту среди подводных камней, смеясь, напомнил лоцману:
      — А помнишь, брат, как ты отделал меня.
      Кормщик упал на колени, но царь поднял его, обнял и сказал:
      — Ты был прав, а я виноват; в самом деле вмешался не в свое дело!
      Он подарил Антипу бывшее на нем мокрое платье на память и шапку, выдал пять рублей на одежду, двадцать пять в награду и навсегда освободил его от монастырских работ.
      В память спасения царь срубил собственными руками огромный деревянный крест, снес его, с другими, к берегу и водрузил на месте, где судно причалило. Крест этот с 1806 года находится в Архангельском кафедральном соборе.

      АГВ. 1846. № 51. С. 773; АГВ. 1861. № 6. С. 46; ГААО. Фонд 6. Опись 17. Ед. хр. 47. 2 л.

      353. Петр Первый и Антип Панов

      <...> Миновав Унскую губу, лежащую от Архангельска в ста двадцати верстах, яхте государевой пришлось бороться с бурею, поднявшеюся на море и грозящею погубить смелых пловцов. Волны перекатывались чрез яхту, и страх смерти виден был на всех лицах. Погибель была неизбежна. Буря усиливалась. Паруса на яхте убрали. Опытные мореходцы, управлявшие яхтою, не скрывали более, что спасения нет. Все громко молились и призывали на помощь бога и соловецких угодников. Вопли отчаяния сливались с ревом ветра и с священными песнопениями. Одно лишь лицо Петра, смотревшего молча на яростное море, казалось спокойно. Вручая себя промыслу божию, Петр приобщился святых тайн из рук архиепископа и затем смело приступил к рулю. Такое хладнокровие и пример благочестия Петра ободрили спутников.
      В это время подошел к нему монастырский кормщик Антип Тимофеев, сумский уроженец, взятый в Архангельске лоцманом на яхту, и доложил государю, что одно имеется средство избегнуть погибели — войти в Унскую губу.
      — Только бы, — прибавил Антип, — улучить путь в Унские Рога; иначе суетно будет наше спасение: там о подводные камни разбиваются суда и не при такой буре.
      Петр отдал ему руль и приказал идти в Унскую губу. Но государь, подходя к опасному месту, не выдержал, чтобы не вмешаться в распоряжение Антип'а.
      — Коли ты, государь, отдал мне руль, так не мешай и поди прочь; здесь мое место, а не твое, и я знаю, что делаю! — крикнул Антип, отстраняя государя рукою, и смело направил яхту в узкий, извилистый проход, между двумя рядами подводных камней, где бушевали пеною буруны. Под управлением искусного лоцмана яхта счастливо избегла опасности и второго июня, в полдень, бросила якорь поблизости Пертоминского монастыря.
      Тогда государь, желая наградить Антипа, шутливо заметил ему:
      — А помнишь, брат, как ты отделал меня?
      Лоцман в испуге упал в ноги государю, прося прощения, и государь поднял его, трижды поцеловал в голову и сказал:
      — Ты был прав, а я виноват, и в самом деле вмешивался не в свое дело.
      Обязанный спасением своей жизни лоцману, Петр отдал ему с себя свое измокшее платье и шапку на память, выдал ему пять рублей на одежду, двадцать пять рублей в награду и навсегда освободил его от монастырских работ. Но царская шапка не пошла впрок Антипу. Шапка подарена была ему с приказом: поить его водкой всякому, кому только покажет ее. И поили его все, знакомый и незнакомый, так что он сделался беспросыпным пьяницей и умер от запоя.

      Опубл. С. Огородников // АГВ. 1872. № 36. С. 2—3.

      354. Петр Первый и Антип Панов

      Один из польских панов, явившись в Нюхчу для грабежа и разорения, остановился у Святой горы с западной стороны для ночлега со своими приверженцами. Но в ту же ночь ему было видение, будто на его людей напал страх, так что они стали бросаться в озеро, находящееся при горе, а сам пан ослеп. Проснувшись, он рассказал об этом видении своим сподвижникам и, заявив, что с этого времени он оставляет свое преступное ремесло, отправился к местному приходскому священнику и принял от него святое крещение с именем Антипы, по фамилии Панова.
      Впоследствии, живя в Нюхче, он вполне усвоил искусство мореплавания и, как опытный моряк, управлял судном Петра Великого я спас царя и всех его спутников от верной смерти в Унских Рогах.
      Получив от царя в подарок фуражку, по предъявлении которой любому виноторговцу он мог пить вина бесплатно сколько угодно, Антипа Панов слишком неумеренно пользовался этим правом и умер от пьянства.

      Краткое ист. опис. приходов и церквей Арх. епархии. Вып. III. С. 149.

      355. Петр Первый и мастер Лайкач

      Здесь фамилия — Лайкачёв. Был мастер. Лайкач. Приходит ж нему Петр.
      — Бог помочь, мастер.
      А мастер не отвечает, тешет одним разом, ничего не сказывает. Потом дотесал брус, оправился:
      — Просим милости, — говорит, — ваше императорское величество!
      — А почему же ты мне сразу не сказал?
      — А посему, что я тесал, — говорит, — если глаз отведу, то не дотесать. Надо окончить дело.
      Царь положил персты:
      — Можешь ли ты мне меж персты попасть и перстов не рассечь? Ну вот, положил руку, а он топором и шмакнул между перста.
      Царь руку оттянул, а мел остался, от перста след остался. А он вокурат посредине и попал меж перста.
      — Ну, — говорит, — молодец, проводником будешь на город Повенец.
      Пошли на Повенец. Лайкач говорит:
      — Три раза торкнет, а пройдет.
      И, как он сказал, корабль дном три раза торкнул камень, но дошел до самого берега.

      Зап. от Федорова К. А. в дер. Пулозеро Беломорского р-на Карельской АССР в июле 1956 г. В. М. Гацак, Л. Гаврилова (экспедиция МГУ) // АКФ. 79. № 1071; Северные предания. № 231. С. 162—163 (перепечатывается ввиду уточнения паспортизации текста).

      356. Лапоть Петра Первого

      А как вот ни хитер был, а лаптя-то все-таки не мог сплести: заплести-то заплел, а свершить-то и не мог. Носка не сумел заворотить. И топерь еще лапоть-от этот где-то там в Питере во дворце али в музее висится.

      Зап. на Кокшеньге в Тотемском у. Вологодской губ. М. Б. Едемский // ЖС. 1908. Вып. 2. С. 217; Сказки, песни, частушки Вологодск. края. № 12. С. 288.

      357. Лапоть Петра Первого

      <...> Хотел, подешевле чтоб обувь была на армию, лаптей наплести. Ну, а нанять там некого было, что народ не плел. А Петр, значит:
      — Давай сам наплету!
      И он попробовал плести, плел-плел, не мог ничего сделать. Как завеял лапоть плести, так и остался недоплетен.

      Зап. от Хлебосолова А. С. в дер. Самина Вытегорского р-на Вологодской обл. 14 июля 1971 г. Н. Кринитаая, В. Пулькин//АКФ. 134. № 51; Фонотека,
      1622/9.

      358. Лапоть Петра Первого

      <...> Только лаптей не мог сплести. Сколько пробовал Петр Первый — не мог сплести:
      — Хитры карелы: лапти плетет да поигрывает.
      В Петрозаводске есть те лапти — Петр Первый их плел.

      Зап. от Егорова Ф. А. в дер. Колежма Беломорского р-на Карельской АССР 11 июля 1969 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 135. № 114

      359. Петр Первый и кузнец

      Петр Первый однажды заехал в кузницу на своей лошади к кузнецу подковать лошадь. Кузнец сковал подкову. Петр Первый взял подкову и сломал ее пополам в руках. И говорит:
      — Что ж ты куешь, когда они ломаются?
      Кузнец сковал вторую подкову. И Петр Первый ее переломить не мог.
      Подковав лошадь, Петр Первый дает кузнецу серебряный рубль. Кузнец взял в руки и сломал его пополам. И говорит:
      — А что же ты мне за рубль даешь?
      Ну, тогда Петр Первый поблагодарил кузнеца и дал ему за это двадцать пять рублей. Вышло то, что сила на силу попала...
      Петр Первый вторую подкову не переломал, а кузнец рублей без счету наломал бы.

      Зап. от Черноголова В. П. в г. Петрозаводске Карельской АССР А. Д. Соймонов // АКФ. 61. № 81; Песни и сказки на Онежск. заводе. С. 288.

      360. Петр Первый и кузнец

      Однажды Петр подъехал в кузницу к кузнецу и говорит:
      — Подкуй-ка мне, кузнец, лошадь. Кузнец сказал:
      — Можно.
      И начинает ковать подкова.
      Сковал подкову и начинает подкуивать ногу коня. А Петр говорит:
      — Покажи-ка подкову твою?
      Кузнец подает подкову Петру. Петр взял подкову, разогнул ее рукам и говорит:
      — Нет, брат, фальшивы твои подковы, не годятся моему коню. Тогда кузнец сковал вторую. Он и вторую разогнул. Потом кузнец сковал третью, стальную, и закалил ее и подает Петру.
      Петр взял подкову, осмотрел ее — эта годится подкова. И таких сковал четыре подковы и подковал лошадь. Тогда Петр Первый спросил:
      — Сколько заработал?
      А кузнец говорит:
      — А ну-ка выкладывайте деньги, я буду проверять.
      Петр достает серебряные рубли. Кузнец берет рубель между пальцы и ломает пальцам рубель. И говорит Петру:
      — Нет, мне таких денег не надо. Ваши рубли фальшивы.
      Тогда Петр достает золотые монеты и сыплет на стол. И говорит кузнецу:
      — Ну как, эти годятся?
      Кузнец отвечает:
      — Вот эти не фальшивы деньги, могу принять.
      Отсчитал, сколько ему нужно за работу, и поблагодарил Петра.

      Зап. от Ефимова Д. М. в дер. Ранина Гора Пудожского р-на Карельской АССР в 1940 г. Ф. С. Титков//АКФ. 4. № 59; Перстенек — двенадцать ставешков. С. 223—224.

      361. Петр Первый и кузнец

      О Петре Первом еще ходит такая легенда, что якобы он проезжал по неизвестно какой дороге и потребовалось ему подковать лошадь. Зашел к кузнецу. Кузнец изготовил подков, а Петр захватил этот подков — разогнул.
      Кузнец был вынужден изготовить второй, которого Петр уже разогнуть не мог.
      Когда подковал лошадь, Петр Первый ему дал рубель. Рубель подал, а кузнец взял захватил его между пальцев, вот между указательным и средним, и большим пальцем нажал — этот рубель выгнулся. Говорит:
      — У вас-то, видишь, качество денег какое!..
      Вот после этого только Петр поверил, что у кузнеца силы еще больше, чем у него.

      Зап. от Прохорова А. Ф. в дер. Анненский Мост Вытегорского р-на Вологодской обл. 22 июля 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 134 № 122^ Фонотека, 1625/8.

      362. Петр и Меншиков

      Вот поехал раз Петр Первый на охоту. Едет на лошади и как-то потерял подковку. А лошадь у него была богатырская. Без подков нельзя ездить.
      Подъезжает он к одной кузнице и видит — там куют отец с сыном. Паренек у кузнеца что надо.
      — Вот что, — говорит, — подкуй мне лошадь. Сковал парень подкову, царь за шипаки и разогнул.
      — Стой, — говорит, — это не подкова. Она мне не годится. Начинает он ковать другую. Взял Петр и вторую разломил.
      — И эта подкова не ладна.
      Сковал он третью. Петр схватил раз, другой — ничего не мог сделать.
      Подковали лошадь. Петр подает ему рубль серебряный за подкову. Берет он рубль, на два пальца нажал, рубль только зазвенел. Подает ему другой, — и другой тем же манером.
      Царь изумился.
      — Вот нашла коса на камень.
      Смекнул, достает ему пять рублей золотом. Поломал, поломал парень — не мог сломать. Царь записал его имя и фамилию. А это был Меншиков. И царь как приехал домой, так сразу его к себе и призвал. И стал он у него главный управитель.

      Зап. от Ширшвева в с. Крохино Кирилловского р-на Вологодской обл. в 1937 г. С. И. Минц, Н. И. Савушкина // Сказки и песни Вологодск. обл. № 19. С. 74; Легенды, предания, бывальщины. С. 135.

      363. Петр Первый на лесопильном заводе при Вавчугской верфи

      Раз Петр, за веселою пирушкою, в доме Баженина, похвалился, что остановит рукою вододействующее колесо на бывшем тогда при верфи лесопильном заводе. Сказал, и тотчас же отправился на лесопильню. Перепуганные приближенные тщетно старались отклонить его от задуманного им намерения.
      Вот наложил он могучую руку свою на спицу колеса, но в то же мгновение был поднят на воздух. Колесо, действительно, остановилось. Сметливый хозяин, зная хорошо характер Петра, успел распорядиться, чтоб оно вовремя было остановлено.
      Петр спустился на землю и, чрезвычайно довольный этим распоряжением, поцеловал Баженина, находчивость которого дала ему возможность сдержать свое слово и вместе с тем избавила его от предстоявшей ему неминуемой гибели.

      Зап. от архангелогородского старожила в 50-е гг. XIX в. А. Михайлов// Михайлов. С. 13; Легенды, предания, бывальщины. С. 112—113.

      364. Старше всех

      Когда он (Петр Первый) поднял суда в районе Нюхчи (в Вардегоре), тянул по направлению к Онежскому озеру, затем, чтобы выйти к шведам в тыл и разбить их, и вот когда он был в селе Нюхча, то попросил, чтобы его привели на такую квартиру, где нет старше его.
      Ну, а кто старше царя? Привели его в такой дом богатый, а в доме-то оказался ребенок. Вот когда он зашел туда, а ребенок-то
      плачет.
      — Ну, что вон! Я говорил, что вы (туда, где есть. — Я. К.) старше меня, не ведите. А вон привели в дом, где старше меня есть.
      Ребенка-то наказать он не может.

      Зап. от Игнатьева К. Я. в г. Беломорске Карельской АССР в декабре 1967 г. А. П. Равумова, А. А. Митрофанова П АКФ. 125. № 104

      365. Старше всех

      Ну вот, когда Петр Первый пришел со своим отрядом, — там сколько у него считалось? около десяти тысяч солдат тянули эти суда по суше, — он пришел в Петровский Ям. А одна хозяйка, значит (ну, ребенок маленький был, и ребенок обмарался — ну, понимаете), она не знает, куда этого ребенка деть, хоть выбрось его.
      А Петр Первый приходит и говорит:
      — Вы не бойтесь этого. Он старше нас. Ему, — говорит, — ни один генерал, даже я, государь, не могу приказать. А он мне прикажет, что сделать...

      Зап. от Бабкина Г. П. в с. Чёлмужи Медвежьегорского р-на Карельской АССР 12 августа 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 135. № 18; Фонотека, 1627/18.

      ПРЕДАНИЯ О КУМОВСТВЕ ЦАРЯ С ПОДДАННЫМИ

      366. Петр Первый — кум

      Дед или прадед этого семейства был крестьянин и содержал лошадей на станции Святозере. Петр в один из проездов своих из Петербурга на тогдашние Петровские заводы, переменяя лошадей в Святозере, вошел в избу крестьянина и, узнав, что жене хозяина дома бог дал дочь, изъявил желание быть крестным отцом. Хотели послать за кумою, но царственный гость выбрал старшую дочь хозяина (лично передавшую этот рассказ даме, от которой его и ныне можно слышать) и с нею окрестил новорожденную. Подали водку; государь вынул чарку, налил себе, выпил и налил куме, заставляя ее выпить. Молодая кума, стыдясь пить, отказывалась, но государь настаивал, и уже после (говоря точными словами кумы) отцовского приказания она выпила. Государь был в веселом расположении духа, продолжая приводить, в застенчивость девушку, снял с себя кожаный галстух и повязал ей на шею, снял также большие по локоть перчатки и надел ей на руки, потом чарку пожаловал куме.
      — А чем же подарю я крестницу? — проговорил он. — Ничего нет у меня. Экая она несчастная! Но когда в другой раз буду сюда, то пришлю ей, если не позабуду.
      После, когда он приезжал с государынею Екатериною Алексеевною, вдруг вспомнил, что крестил у кого-то, сказал Екатерине об этом и об обещании подарить, и просил ее исполнить вместо него это обещание.
      Отыскали, у кого он крестил, и прислали бархату, парчей и материй разных много, — и все опять куме же, а крестнице опять ничего.
      <.. .> Вот не мимо идет царское слово; назвал ее несчастною, так и было: она выросла, жила, а всю жизнь свою была несчастлива.

      Опубл. С. Раевский // ОГВ. 1838. № 24. С. 22—23; П. кн. 1860. С. 147—148;; неточная перепечатка: Дашков. С. 389—391.

      367. Петр Первый — кум

      <.. .> вызвался однажды государь на заводах своих быть восприемником сына у одного чиновника. Трудно было поставить с ним рядом куму из тамошних боярынь: все боялись. Чтобы успокоить, эту госпожу, которая наконец стала с ним кумою, Петр по окончании крещения вынул из кармана серебряную чарочку и, налив ее чем-то, подал куме. Та сперва отказывалась пить, но напоследок должна была исполнить волю августейшего своего кума. А он и самую чарочку подарил ей на память.
      Недавно чарочка сия пожертвована в Петрозаводский собор и употребляется для подавания теплоты архиерею.

      Воспом. Игнатия-архиеп. С. 71—72; ОГВ. 1850. № 8—9. С. 4

      368. Петр Первый — кум

      Привелось осударю и в наших местах побывать... О ту пору он у моего падеда дитя крестил. Был мой падед человек куда бедный: ни мучицы — поесть, ни винца — выпить нету.
      Родился у него сын, и стал падед обивать пороги да кланяться, чтобы кума разыскать — никто к нему в кумовья идти не зарится.
      О ту пору и пришел осударь в наше село.
      — Ты что, старик, бродишь? Или что потерял?
      — Так и так, — говорит дед.
      — Возьми меня, старик, кумом! Люб ли я тебе? — спрашивает. — Только вот что: не бери ты куму богатую, зачем они к тебе добром не шли, а найди ты мне так ледащую бабенку, и я с нею у тебя крестить буду.
      И та и другая богачки просят деда их в кумы взять, а дед разыскал самую что ни есть ледащую бабенку и привел ее к осударю.. Справили крестины истово.
      — Ну, чем же ты, старик, угощать нас будешь? Сунулся было падед — да нет в доме ничего ровно.
      — Видно, — говорит осударь, — моя анисовка ныне отдуваться будет. Взял свою фляжечку, что у него на ремне на боку всегда висела, налил себе, выкушал, а там попотчевал и куму, и падеда, и роженицу, и новокрещеному младенцу в рот капельку влил.
      197
      — Пусть приучается, — молвил, — от людей много горше ему будет.
      Стаканчик отдал падеду — ишь под божницей-то стоит.

      Зап. в дер. Вожмосалме Петровско-Ямской вол. Повенецкого у. Олонецкой губ. В. Майнов // Майнов. С. 237—238; Др. и нов. Россия. 1876. Т. 1. № 2. С. 185; ОГВ. 1878. № 71. С. 849; Мирск. вестник. 1879. Кн. 4. С. 49; О. сб. Вып. И. Отд. 2. С. 31; неточн. перепечатка: ОГВ. 1903. № 23. С. 2; П. кн. 1906. С. 335.

      ПРЕДАНИЯ О ПОХИЩЕНИИ У ЦАРЯ КАФТАНА (КАМЗОЛА, ПЛАЩА)

      369. Петр Первый и вытегоры

      В Петровы великие дни на том месте, где стоит теперь город Вытегра, была небольшая деревушка; имя ей — Вяньги.
      Преобразователь наш, тогда еще только замышлявший системы водных торговых путей, не миновал, конечно, и той местности, где ныне пролегает водный путь так называемой Мариинской системы, в которую входит река Вытегра, придавшая название и местности, и самому городу.
      Случайно посетил Петр деревушку Вяньги, и в одной из ее избенок или клетей расположился после обеда отдохнуть от трудов, продолжавшихся по его обыкновению с раннего летнего утра. Государь почивал. Простая его одежда висела в простенке, на вбитом в стенку колышке.
      Один из игравших близ жилья крестьянских мальчиков снял с колышка государев камзол, надел его на себя и, конечно, не без шлейфа, вышел пощеголять в нем перед товарищами. Между тем государь проснулся. Камзола нет как нет. Кинулись искать. Нашли щеголя, сопровождаемого толпою товарищей, привели в чужом камзоле пред лицо великого, который, усмехаясь наивности предстоявших ребятишек и поласкав их, шутливо сказал: «Ах, вы воры-вытегоры». Предание добавило остальное: «у Петра Великого камзол украли».

      ОГВ. 1864. № 52. С. 611; Базанов. 1947. С. 144—145.

      370. Петр Первый и вытегоры

      Как-то раз приехал в Вытегру царь Петр. Осматривая окрестности городка, он зашел отдохнуть на так называемую Беседную гору (близ города). Так как время было очень жаркое, летнее, то царь скинул свой камзол и положил его тут же, на траве.
      Пришло время снова приниматься за работу и идти в город; смотрит царь, а камзола его нет как нет. Камзол был не плохой, а вытегоры — не промах: пользуясь тем, что царь задремал от устатка, они стянули у него одежду: камзол царский как в воду канул.
      После того все соседние жители прозвали вытегоров ворами: «Вытегоры-воры, камзол Петра украли!»
      Царь, не найдя камзола, усмехнулся и сказал:
      — Сам виноват! Надо было не камзол, а азям надеть.
      Вытегоры уверяли, однако, что никакого камзола у царя Петра не воровали, а достался тот камзол от царя какому-то Гришке, который выпросил его у самого государя себе на шапки.

      Опубл. А. Н. Сергеев // Север. 1894 № 7. Стб. 373.

      371. Петр Первый и вытегоры

      Петр Первый канал строил здесь, дак ... Ну что ж? Петра Первого я видел, короче, медаль, которую отлил он вытегорам за то, что они украли у него камзол. Ну вот. Это с большущей сковороды такая чугунная штука была отлита. Уже надпись вся слиняла, когда я ее видел. А она была на таком на крупном гвозде забита, снять ее было невозможно никак, нет.
      Часовенка здесь была на Петровском. И вот эту я медаль видал. Но говорят, на ней надпись была, что «Вытегоры-воры, камзольники». Вот они камзол украли...
      Вот Петр Первый, значит, отдыхал, уснул на воле, отдыхал и разделся, понимаешь, — у него этот камзол тиснули, украли. Украли, а он не стал ни разыскивать, ни наказывать никого; он вот, значит, дал команду, что отлить чугунную медаль. Медаль отлил и написал на этой медали, что «Вытегоры-воры, камзольники». И медаль эту недалеко от этого происшествия тут повесил, в этой часовенке...

      Зап. от Прохорова А. Ф. в дер. Анненский Мост Вытегорского р-на Вологодской обл. 22 июля 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 134. № 118; Фонотека, 1625/4.

      372. Петр Первый и вытегоры

      Так Петр Первый здеся проходил, сидел на Бесёдной горке (ее теперь залило), посидел; потом, говорили, у него какой-то комбинезон унесли. Он пешой шел на Никольскую гору и прямо в город туда, в Вытегру, и прошел. Пешой надо было этакую дорогу пройти, так через нашу деревню он и проходил.
      Всё говорили мужики, было так: шел Петр один, говорят, один шел, без свиты, дак и украли...

      Зап. от Паршукова И. Г. в дер. Анхимово Вытегорского р-на Вологодской обл. 17 июля 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 134. № 153.

      ПРЕДАНИЯ О МУДРОМ СУДЕ

      373. Олонецкий воевода

      Великий государь посещал часто и нечаянно города, когда граждане отнюдь его и не ожидали; и для сего употреблял на поездки свои самые простые экипажи и малую свиту. В один из таковых приездов прибыв монарх в Олонец, прямо пошел в воеводскую канцелярию и застал в оной воеводу, украшенного сединами, простосердечием и непорочностию, как из следующего то явно.
      Его величество спросил его:
      — Какие есть в канцелярии челобитчичьи дела?
      Воевода в страхе повергается в ноги государю и дрожащим голосом говорит:
      — Виноват, всемилостивейший государь, никаких нет.
      — Как никаких? — вопрошает паки монарх.
      — Никаких, надёжа-государь, — со слезами повторяет воевода, — виноват, государь, я никаких челобитен таких не принимаю и до канцелярии не допускаю, а всех таковых соглашаю на мир и следов ссорных не оставляю в канцелярии.
      Удивился монарх таковой вине; он поднял стоящего воеводу на коленях, поцеловал его в голову и сказал:
      — Я бы желал и всех воевод видеть столь же виноватых, как ты; •продолжай, друг мой, таковое служение; бог и я тебя не оставлю.
      Чрез некое же время приметив в Адмиралтейской коллегии между членами, а паче между господами Чернышевым и Крейцом несогласие, послал указ к воеводе оному, чтоб был к нему в Петербург, и по прибытии определил его прокурором в коллегию, сказав:
      — Старик! Я желаю, чтоб ты и здесь был столь же виноват, как и в Олонце, и, не принимая никаких ссорных объяснений от членов, мирил их. Ты ничем столько не услужишь мне, ежели поселишь между ими мир и согласие.

      Зап. от Барсукова И. Голиков//Доп. к «Деяниям Петра Великого». Т. 17. LXXIX. С. 299—301; Анекдоты, собранные И. Голиковым. № 90. С. 362—364; неточн. перепечатка: ОГВ. 1859. № 18. С. 81; П. кн. 1860. С. 149—150; ОГВ. 1905. № 16. С. 4; в литерат. обработке: На рубеже. 1948. № 5. С. 46—47; сокращ. перепечатка: ОГВ. 1887. № 85. С. 765.

      374. Олонецкий воевода

      Проезжал однажды государь чрез Олонец, остановился тут на короткое время и видит: у соседнего дома стоит много народу.
      — Что это такое, — спросил он, — у соседнего дома много народу толчется?
      — Тут, — сказали ему, — живет воевода Синявин.
      — Пойду и посмотрю, — сказал государь. Приходит и спрашивает:
      — Покажи мне, воевода Синявин, дела твои по судебной части. Воевода Синявин упал к ногам государя:
      — Виноват, — говорит, — надёжа-государь, никаких таких судебных дел не имеется.
      — Как никаких не имеется? — грозно спросил его государь.
      — Никаких, — со слезами повторял воевода. — Я, государь, никаких таких челобитень не принимаю и до разбора в канцелярию не допускаю, а всех соглашаю к миру, и следов ссор в канцелярии никогда не бывает.
      По сердцу пришелся государю этот ответ, он поднял его, поцеловал в голову и сказал:
      — Я беру тебя в Петербург, где ты будешь мирить у меня не простых мужиков, а повыше их, тузов — моих сенаторов и других высоких вельмож.
      Воевода этот сделан был затем прокурором Адмиралтейской коллегии и продолжал водворять мир и согласие между знатью и вельможами, между коими всегда были ссоры и вражда.

      Зап. Е. В. Барсов//ТЭООЛЕАЭ. 1877. Кн. IV. С. 35; сокращ. текст: ОГВ. 1873. № 86. С. 979; Смирнов. С. 43—45.

      ПРЕДАНИЯ О ВЗИМАНИИ ДАНЕЙ, ПОДАТЕЙ, ОБРОКОВ, НАЛОГОВ

      375. Юрик-новосел, или дани и подати

      Был Юрик в давности. С северной стороны пришел он и присвоил себе этот Новгород: владелец он этому граду.
      — Пусть крестьяне-заонежане, — порешил он, — ополномочены мною данью, не тяжелым оброком. Под Новгород подберу их и положу на их — половину беличья хвоста в дар с их брать; потом чрез малое время положу полшкуры беличьей, а тут и шкуру целую, и далее и более.
      И продолжалась эта подать и руб, и два, и три, и в трех рублях она была до Петра Первого. Петр Первый, когда короновался, положил дань на крестьян пять рублей, и в той тяготы много лет жили до Суворова, до главного воина.
      С того часу оброк на крестьян выше и выше, и впредь написано есть двенадцать рублев, а что прибудет дальше, не знаем.

      Зап. от Щеголенка В. П. 12 октября 1868 г. Е. В. Барсов // ОГВ. 1868. № 5L С. 706.

      ПРЕДАНИЯ О ЦАРСКОЙ РАСПРАВЕ

      376. Казнь колокола

      Услышал Грозный царь во своем царении в Москве, что в Великом Новгороде бунт. И поехал он с каменной Москвы великой и ехал путем-дорогой все больше верхом. Говорится скоро, деется тихо. Въехал он на Волховской мост; ударили в колокол у святой Софии — и пал конь его на колени от колокольного звону. И тут Грозный царь воспроговорил коню своему:
      — Аи же ты мой конь пеловой мешок (мякина), волчья ты сыть; не мошь ты царя держать — Грозного царя Ивана Васильевича.
      Доехал он до Софийского храма и в гневе велел он отрубить снасти у этого колокола, и чтобы пал на земь, и казнить его уши.
      — Не могут, — говорит, — скоты звону его слышать.
      И казнили этот колокол в Новгороде — нонь этот колокол перелитой.

      Опубл. Е. В. Барсов//Др. и нов. Россия. 1879. Т. 2. № 9. С. 409; Легенды, предания, бывальщины. С. 100.

      377. Гибель Ивана Болотникова

      <...> Привезли с Москвы этого Болотникова в Каргополь. И он там не так долго сидел.
      Привезли его на конях, железной-то дороги не было.
      Его взяли из тюрьмы ночью.
      Его утопили в Онеге ночью.
      Главный велел прорубь прорубить, да его взяли и толкнули в прорубь ночью. Зимой дело было...
      Я это от горожан слыхал. Утопили его в Онеге...

      Зап. от Соколова В. Т. в дер. Гарь Ошевенского сельсовета Каргополь-ского р-на Архангельской обл. 12 августа 1970 г. Н. Криничная, В. Пулькин// АКФ. 128. № 90.

      378. Сожжение протопопа Аввакума

      — А вон туда, влеве-то! <.. .> За леском площадочка есть такая, крест стоит, народ ходит молиться: Аввакумов-де.
      А самого его сожгли в Городке, на площади. Сделали сруб такой из дров, протопопа поставили в сруб и троих еще с ним товарищей. А протопоп-то предсказал это раньше, что быть-де мне во огни, и распорядок такой сделал: свои книги роздал. Народ собрался, стал молитвы творить, шапки снял... дрова подожгли — замолчали все: протопоп говорить начал, и крест сложил старинный — истинный значит:
      — Вот-де будете этим крестом молиться — вовек не погибнете, а оставите его — городок ваш погибнет, песком занесет, а погибнет городок — настанет и свету кончина.
      Один тут — как огонь хватил уж их — крикнул, так Аввакум-от наклонился да и сказал ему что-то такое, хорошее же, надо быть; старики, вишь, наши не помнят. Так и сгорели.
      Стали пепел собирать, чтоб в реку бросить, так только и нашли от одного кости, и, надо быть, того, который крикнул. Старухи видели, что как-де сруб-от рухнул, три голубя, снега белее, взвились оттуда и улетели в небо... душеньки-то это, стало быть, ихние.
      И на том теперь месте, по летам, песочек такой знать, как стоял сруб, белой-пребелой песочек знать и все год от году больше да больше. Запрежь на этом месте крест стоял, в мезенских скитах делан и решеточкой, сказывают, был огорожен. Так начальство сожгло решетку, а крест велели за город вынести, вон туда, влево-то!..

      Максимов. Т. 2. С. 60—62; Легенды, предания, бывальщины. С. 87. 379.

      379. Щепотева гора

      Прошел Петр Первый от Конопотья два километра просеком, зимником пошел к Оштомозеру. Еще семь километров протянул — ведь с судами шли! А там — Маслицкая гора (теперь — Щепотева). Пал дождик большой, они обсиротали, обмокли, и денщик царский обсиротал. Петр и дал ему свой мундир — согреться. Тут Щепотев и посмеялся:
      — Ты теперь как Петр Первый!
      Царю и не полюбилось — застрелил Щепотева.,.
      Оттого гора Щепотевой прозвана.

      Зап. от Кармановой А. А. в с. Нюхча Беломорского р-на Карельской АССР 14 июля 1969 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 135. № 91.