107
производства и освоения земель по мере их заселения русским народом. Так или иначе традиции народной жизни воплощались в повседневной жизни общины вне зависимости от социального состояния ее членов - были ли они черносошными или лично зависимыми крестьянами, сторожильцами или новопоселенцами. О повсеместном существовании крестьянской общины на Руси в XIV в., используя немногочисленные источники, можно судить по упоминанию в них соседей, а также волостей, от имени которых выступали перед княжеской администрацией крестьянские представители. Уже в это время, в XIV-XV вв., на Руси наблюдался интенсивный рост частнофеодальной собственности, что противоречило интересам крестьян-общинников. Если на Русском Севере, интенсивно осваивавшемся в то время, столкновения крестьян со светскими и духовными феодалами не приобретали массового характера, то в центральных областях Руси борьба крестьянства с феодалами за сохранение волостных земель приобретала весьма активные формы. Можно не сомневаться, что в это время русское крестьянство объединялось в территориальные общины-волости, представлявшие немалую силу. Если во второй-третьей четверти XV в. особенно наблюдался рост землевладения духовных феодалов, то в последней четверти XV в. росла собственнность феодалов светских, добивавшихся земельных пожалований и действовавших не только "законным" порядком, но и путем прямого захвата волостных земель. В борьбе за сохранение своих земель волостные общины были весьма активны на протяжении длительного времени, не отступаясь, вели свои тяжбы и сплошь и рядом добивались успеха.
Переход черных общин-волостей под частнофеодальную юрисдикцию ставил под угрозу как само существование общин-волостей, так и порядок общинного землепользования. Этот процесс мог быть длительным, но по сути своей он существенно изменял общинное землепользование, так как изменялся сам статус феодального владения. Именно поэтому в связи с изменением социального состояния общин происходила серьезная трансформация порядка их землепользования.
Переход черных волостных земель из-под юрисдикции великих (или удельных) князей в XIV-XV вв. под юрисдикцию того или иного феодала сплошь и рядом разрушал сложившуюся общинную организацию - волость, что влекло за собой утрату тех или иных ее функций. Поэтому вовсе не случайно в 1480-х годах после падения политической независимости Новгорода местные крестьяне-общинники стремились сохранить свои территориальные организации после того, как их земли переходили к московским служилым людям. В иных случаях, когда удельные княжества мирно прекращали свое существование (например, Ярославское княжество при Иване III), земельные владения местных князей автоматически становились землями великого князя и до поры, до времени в их статусе никаких принципиальных изменений не происходило. В этих случаях общины-волости фактически не реагировали на смену верховного владельца. Община-волость по-прежнему избирала свою администрацию (старост, соцких, пятиде-сяцких, десятских); эта администрация следила за состоянием своих земель, прежде всего находившихся в общинном ведении - пустошей, лугов, водных угодий, лесов. За дворами общинников на праве частного владения и наследования, но в пределах общины числились дворовые, пахотные и сенокосные участки земли.
Таким образом, можно считать, что в эти века в черносошной общине-волости повсеместно существовала на праве обычая норма подворно-наследственного землепользования, которая оберегалась общиной. При этом в случае княжеского судебного разбирательства по поводу захвата земли на суде выступал и защищал свои права сам потерпевший - крестьянин-общинник. Если община выделяла новопоселенцу или выделившемуся из семьи общиннику землю, которую нужно было
198
приводить в хозяйственное состояние (например, участок леса), то такие угодья, приведенные в культурное состояние, переходили во владение этого крестьянина.
Отстаивая свои земли от феодальных захватов в судебном порядке, общины-волости не останавливались и перед "несудебным", насильственным возвращением своих земель.
Расхищение черных общинных земель в Центре России прежде всего было связано с возникновением в конце XV-первой половине XVI в. поместной системы - основы обеспечения вооруженных сил великого князя Московского. Создавать поместную систему как форму условного феодального владения, обеспечивавшего несение воинской службы, было возможно только за счет черносошного крестьянства. Именно организация поместной системы определила конец черносошного крестьянства в центральных уездах России в XVI-XVII вв., в связи с чем, собственно, и решалась судьба черносошной общины-волости. По мере растаскивания ее земель община-волость как определенная хозяйственно-административная единица самоуправления крестьянства погибала, но общинная организация, претерпевая серьезные изменения, неизменно сохранялась. Из волостной она стала превращаться в сельскую в границах того или иного феодального владения-поместья, либо вотчины.
Черносошные земли официально считались собственностью князя и управлялись его администрацией, но община-волость сохраняла за собой указанные ранее права и упорно их отстаивала, прежде всего в сфере землепользования. С ростом частнофеодального землевладения в Центре России общины теряли свое значение как государственный институт, все более подчинялись воле своих владельцев-феодалов и в своей управленческой деятельности замыкались в границах их владений, что отражалось на практике сельского землепользования. Если община-волость имела возможность распоряжаться общинными угодьями, в частности, в случае необходимости выделять своим членам необходимые им земли, то сельские общины обладали в этом отношении значительно меньшими возможностями; с ростом феодальных повинностей тем более осложнялись земельно-производственные задачи сельских общин.
Стиснутые границами феодальных владений, сельские общины вынуждены были изменять нормы крестьянского землепользования, тем более при росте помещичьих запашек и уменьшении возможностей собственно крестьянского хозяйства. По обычно-правовым нормам, за каждой деревней традиционно сохранялся определенный земельный фонд пахотных и иных угодий. Если в общину входило несколько деревень, общинное управление могло передать той или иной деревне, нуждавшейся в земле, часть угодий другой деревни, располагавшей земельным резервом. Однако такие передачи имели сугубо условный характер, и в случае необходимости переданная земля подлежала возврату.
Внутри деревни каждый общинник владел определенным комплексом угодий -пашен и сенокосов, но уже не по подворно-наследственному праву; это владение приобретало сугубо условный характер; общиник им владел лишь до тех пор, пока он мог нести тягло. Если крестьянский двор в силу каких-либо хозяйственных или демографических причин не мог обеспечивать объем возложенного на него тягла, то с него снимали часть тягла и соответственно отрезали часть земельных угодий, которые передавались более благополучным дворам, но опять же временно, до тех пор, пока старый владелец не требовал их возвращения. Так на протяжении XVII в. складывалась земельно-передельная община с подворно-условным правом на владение общинными угодьями. В XVIII в. этот тип общины стал господствующим во владельческой деревне России. Некоторые особенности, наблюдавшиеся в отдельных поместьях, объяснялись формой феодальной ренты, устанавливаемой
199
помещиком. В оброчных имениях община сохраняла за собой большие земельные права, в барщинных деревнях земельные распорядки сплошь и рядом определялись помещичьими правлениями, а роль общины в землепользовании сводилась фактически на нет.
Таким образом, с гибелью общины-волости в Центре России изживался основной принцип крестьянского землепользования - подворно-наследственный, вместо которого утверждался принцип условно-подворный при уравнительно-тягловом подходе к распределению земли между дворами.
Эти очень серьезные изменения в крестьянском землепользовании имели региональный характер, так как на Русском Севере, весьма энергично осваивавшемся русскими земледельцами в XIII-XV вв., прочно сохранялась как орган крестьянского самоуправления община-волость с подворно-наследственным принципом землепользования. В XVI-XVII вв. на Севере, где частное феодальное землевладение не получило широкого распространения (кроме монастырского), общины-волости достигли максимального развития (Покровский Н.Н., 1973. С. 93; Александров В.А., 1976. С. 120).
Так в России появились различные типы крестьянских общин с разными принципами землепользования. Определявшаяся разная типология крестьянской общины объяснялась прежде всего разными формами феодальной зависимости крестьянства и условиями, определявшими использование земель крестьянами, тем более в процессе постоянного заселения и освоения ими новых районов, прежде всего Севера, Урала и Сибири. Можно видеть, что крестьянство севернорусское, уральское, сибирское, а также значительная часть южнорусского (так называемые однодворцы, существовавшие в условиях государственного феодализма, а в XVIII в. официально вошедшие в состав государственного крестьянства) хозяйствовало при подворно-потомственном землепользовании, тогда как крестьянство средней полосы России, попавшее в крепостную зависимость, — при условно-подворном, передельном.
В XVIII в. правительство рядом законодательных актов в целях "уравнения" северного крестьянства попыталось утвердить в северных губерниях, населенных государственными крестьянами, систему общинного передельного землепользования. Однако это стремление не имело особо существенных последствий, и даже во второй половине XIX в. в Олонецкой губернии, например, господствовало захватное и подворно-наследственное землепользование. Массовые статистические материалы конца Х1Х-начала XX в. свидетельствовали о сохранении в севернорусских губерниях, а также в Новгородской и Нижегородской беспередельных общинных форм землепользования. Крупнейшие земельные магнаты России Строгановы, владевшие огромными вотчинами на Северном Урале (Пермский край), в первой половине XIX в. пришли к мысли о широких земельно-распорядительных правах общин и праве крестьян распоряжаться своими участками (продавать, завещать, закладывать) внутри имений.
Генетически с севернорусскими земельными общинными формами было связано сибирское землепользование. В Сибири эти формы складывались в процессе ее стихийного заселения русскими. На первом же этапе освоения Сибири в XVII в. в местной деревне на основе обычая образовывались своеобразные сообщества по расчистке земель с коллективными формами владения ("вповал"). Расчищенные земли крестьяне распределяли между собой в зависимости от вложенного труда, и по праву обычая они становились наследственными. По имеющимся данным, официальное понятие волость (объединяющая местных крестьян) известно с 1780-х годов, но фактически общины-волости сложились в Сибири по праву обычая, перенесенного переселенцами с Русского Севера, много раньше. Они объединяли деревни, территориально прилегавшие к слободам, и владели исторически сложившимся комплексом угодий, распределенных между
200
отдельными селениями. Выборная волостная администрация традиционно следила за сохранностью этого комплекса угодий, рассматривала земельные споры между селениями и отдельными крестьянами, а в случае необходимости - вопросы об отводе земли тем или иным селениям и перераспределении между ними угодий; она же сдавала в аренду свободные волостные угодья. Более мелкие общинные объединения, сельские, в свою очередь занимались разрешением спорной ситуации на своей территории, принимали новопереселенцев, устанавливали сроки сельскохозяйственных работ и т.д.
В целом же наследственно-подворный принцип владения землей в Сибири сохранялся очень стойко; в частности, его упрочению способствовало обилие свободных территорий, которые сплошь и рядом захватывались, осваивались и лишь после этого официально отводились властями селениям или отдельным дворам. С середины XVIII в. известны случаи, когда около отдельных селений возникала относительная теснота и пахотные земли перераспределялись общиной. Однако чаще всего такая "теснота" преодолевалась путем образования заимок на наследственном праве владения. Такие заимки, часто отдаленные от селений, основывались и при выпаханности старых пашен, прилегавших к деревням (Александров В.А., 1979. С. 57; 1984. С. 34-49; Крестьянство Сибири... 1982. С. 56).
Реформы 1860-х годов повсеместно привели к признанию общин субъектами действовавшего права, но региональные принципы землепользования изменялись медленно. Правительство не допустило развития частной крестьянской собственности на землю и усиливало позиции общинного землепользования.
В бывшей крепостной деревне средней полосы России утвердившаяся в XVIII в. система общинно-уравнительного землепользования, основанная на передаче отдельных участков пашни хозяйственно ослабевших дворов более сильным, трансформировалась в систему общих переделов, что усиливало земельные функции общины. Однако в 1880-1890-е годы правительство стало ограничивать сроки общих переделов (до 12 лет). Попытка П.А. Столыпина реформировать передельную общину путем выделения крестьянских дворов из общины с наделом на праве частной собственности (1906 г.) не принесла ожидаемых результатов, так как в массе сами крестьяне-общинники опасались порывать с общиной. В регионах, где преобладал принцип подворно-наследственного владения, право крестьянской собственности также не было распространено на деревню и при-все более усиливавшейся бюрократической "опеке" губернских органов управления крестьянское землепользование развивалось в рамках общин очень по-разному.
На Русском Севере усилился процесс уравнительного передельного землепользования; в Сибири в 1880-1890-х годах по мере уменьшения земельного фонда общины сокращали права заимщиков (прежде всего, в распоряжении землей), усиливали свои распорядительные земельные функции в интересах наиболее зажиточной части деревни, в частности усилился общинный контроль над сенокосными угодьями, которые перераспределялись между селениями даже ежегодно. В те же десятилетия усилился контроль общин над дворовыми землями, которые по обычаю испокон века считались собственностью крестьянского двора; происходило ограничение права крестьян на продажу усадьбы. Тогда же в разных, наиболее заселенных районах Сибири стало проявляться стремление экономически слабо обеспеченных крестьян к уравнительным переделам пашенных земель, что противоречило интересам более обеспеченных слоев деревни, основывавших свое хозяйство на захватно-заимочном праве.
В таких случаях наблюдались явления, свойственные передельной общине Европейской части России, - частные поравнения с передачей отрезков неиспользуемой земли от одного двора к другому, а также общие переделы, при которых
201
каждый общинник претендовал на получение равной части общинной земли; наконец, появились и так называемые коренные переделы, когда уже не учитывались обычно-правовые нормы закрепления за дворами хозяйственно освоенных земель, ранее приобретенных ими путем захвата. Иначе говоря, как и в Европейской части России, роль сельской общины в Сибири усиливалась, но уравнительно-передельные тенденции проявлялись только в заселенной части Тобольской губернии (Западная Сибирь). В иных регионах Сибири сохранилась община с правом захвата свободных пашенных земель при общей собственности на все иные угодья {Кучумова. С. 15; Крестьянство Сибири... 1983. С. 286-297).
После 1917 г. советская власть сохранила сельскую общину и вовсе не собиралась отдавать крестьянам землю в частную собственность. Выбор форм общинного землепользования оставался за самими общинниками, которые придерживались традиционных правил переделов. Община рассматривалась союзом свободных равноправных пользователей национализированной земли. По земельному кодексу 1922 г., община признавалась самоуправляющейся преимущественно в поземельных делах организацией с уравнительным землепользованием и совместным использованием угодий.
Сельская община проявляла удивительную приспособляемость к разным социально-экономическим обстоятельствам на протяжении всей своей истории, но так или иначе она неизменно оставалась органом сельского самоуправления и прежде всего в регулировании системы единоличного земледельческого хозяйства. Государственная ликвидация общин в начале 1930-х годов полностью подрывала сохранившееся сельское самоуправление, а созданный колхозный строй в деревне означал абсолютное огосударствление всех земельных фондов деревни, при котором по существу им распоряжались не крестьяне, а местные государственные учреждения.
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ПОСЛЕ 1917 ГОДА
Существенные изменения в сельском хозяйстве начались после 1917 г. (Народы Европейской части... С. 192-221). Согласно принятому 26 октября (8 ноября) 1917 г. декрету было уничтожено помещичье и крупнокапиталистическое землевладение, земля национализирована и объявлена "всенародной собственностью", крестьяне стали землепользователями безвозмездно, получив дополнительно 152 млн га, конфискованных советской властью у разных владельцев. Но на деле крестьяне лишились права собственности на землю и, как в дальнейшем оказалось, всякой инициативы в своей хозяйственной деятельности; в результате коллективизации, проведенной в начале 1930-х годов, и широкого распространения колхозного производства крестьянство становилось прослойкой сельских наемных работников, привязанных к приусадебному участку и терявших морально-трудовую связь с землей.
В 1918 г. началось проведение земельной реформы в соответствии с "Положением о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию". Крестьяне могли выбирать любую форму землепользования - общинную, индивидуальную, артельную, хуторскую, кооперативную и т.д.
Начались переразверстки земли и ее перераспределение. При общинной форме хозяйства наделы определяли по едокам и значительно реже по мужским душам, а иногда за единицу разверстки принимали двор, скот или рабочую силу. Продолжалось начатое реформой П.А. Столыпина движение на хутора - выход из общин и создание самостоятельных хозяйств (Северо-Запад, Запад, Центр). Но часто такие хутора не отличались от обыкновенных выселок, так как сохраняли
202
общее с деревнями землепользование; к тому же их удаленность от селений не способствовала нормальному хозяйствованию.
Национализацией земли был перекрыт путь капиталистическому развитию сельского хозяйства, стали возникать его социалистические формы. На базе бывших помещичьих, монастырских, церковных хозяйств и землях императорского Кабинета появлялись первые совхозы, а также коллективные хозяйства в виде коммун, артелей, товариществ по совместной обработке земли (тозы). К 1919 г. землеобеспеченность совхозов европейских губерний увеличилась до 618 десятин на каждое хозяйство. В Сибири к 1921 г. лишь 1% сельского населения и посевных площадей находились у колхозов, возникших на надельных землях крестьян. Но первые 950 коммун в Центре России оказались нежизнеспособными и распались уже в 1918 г., ибо они нуждались в новых экономических условиях, которых еще не имелось, в материальной и организационной помощи. Из всех форм коллективных хозяйств наибольшее распространение получили тозы. Как земледельческая кооперация с общественной формой труда они и являлись истинной формой коллективизации, какой не стала кампания 1930-х годов с ее принудительностью.
Еще перед революцией в России существовала мощная кооперативная система: на 1 января 1917 г. насчитывалось 63 тыс. кооперативов. В 1920-е годы их число резко увеличилось, в различные формы сельскохозяйственной кооперации была вовлечена треть крестьянских хозяйств (Салуцкий. С. 141).
Сельская община оставалась устойчивой и даже расширяла свои земельные резервы, 98-99% крестьянских земель находились в общинном пользовании в районах Европейского Севера, Центра, Приуралья, Нижнего Поволжья, юго-запада и юго-востока, Сибири. В западных и северо-западных районах оно составляло 65-75%, а хутора и отруба - более 10% (Итоги десятилетия... С. 120-124; Данилов. С. 107, 280).
Деревня сильно пострадала за время первой мировой и гражданской войн и революции. Сократилось ее население, от голода и эпидемий гибли люди, происходил падеж скота, уменьшились посевные площади. Но структура сельского населения была уже иной, нежели ранее. В результате уравнительной земельной реформы население "нивелировалось" и состояло теперь из подавляющего числа середняков, но их хозяйства оставались малотоварными. Вызванная войной и разрухой политика государства (военный коммунизм), когда по продразверстке у крестьян отбирались все сельскохозяйственные продукты, не способствовала дальнейшему развитию сельского хозяйства и превращению его в товарное производство. Необходимость перехода на "свободу оборота" привела советскую власть к введению нэпа (новой экономической политики) и замене продразверстки продналогом, при этом путем товарообмена между городом и деревней предполагалось преодолеть катастрофу в сельском хозяйстве. В условиях мелкокрестьянской страны, относительной слабости крупной промышленности и отсутствия крупного земледельческого хозяйства это был единственный выход из кризиса.
Нэп вызвал оживление капиталистических элементов, усиление кулацкой прослойки в деревне, арендовавшей земли у соседей-крестьян и у государства. Кулаки того времени были теми же крестьянами, но они умело вели свое хозяйство, организовав и нацелив его на получение необходимой сельскохозяйственной продукции. Семьи кулаков по своему составу были многочисленными, имели много рабочих рук, а в страдное время некоторые из них прибегали к найму рабочей силы. Но такое положение - аренда и наем были в русской деревне и ранее, и это не мешало развитию аграрной культуры.
Самым ценным в введении хозяйства зажиточных и кулацких элементов было сохранение, а не нарушение исконных хозяйственных традиций, глубокое знание
203
местных природно-климатических условий, природоохранная деятельность, основанная на выработанных веками мерах по поддержанию почвенного плодородия.
Некоторые крестьяне и их объединения, преимущественно тозы, еще основывались на традиционных методах ведения хозяйства. К ним прежде всего относится "ранний" пар (весенний) и обязательное удобрение земли органическими удобрениями и компостами (смесями навоза с другими веществами). Так, возникшие в 1920-е годы в Поволжье (Самарская, Оренбургская, Симбирская, Пензенская губернии) 87 мелиоративных товариществ вели работу по обводнению полей. Сохранялась, правда в незначительных размерах, селекционная работа по отбору сельскохозяйственных культур (Проблемы аграрной истории... С. 27-28, 134, 285).
Первые коллективные хозяйства дали очень важные результаты - был приобретен определенный опыт экономического, а не административного хозяйствования, распространялись прогрессивные методы труда и велась пропаганда коллективных форм хозяйства, оправдавших себя на протяжении всей истории российской деревни. Само общинное землепользование создавало благоприятные условия для коллективных хозяйств, а в ряде районов этому способствовало и наличие земельных просторов, где коллективное хозяйствование и совместная обработка земли могли осуществляться не только на угодьях общины, но и на выселках. Новые коллективные хозяйства взяли на себя функцию, которую раньше выполняла община, - поддержание культуры земледелия: в них шло внедрение новых его систем (многопольных севооборотов), использовались оправдавшие себя традиции. Кооперативы осуществляли и первичную обработку сельскохозяйственных продуктов, для чего заводили специальные предприятия - маслозаводы, мельницы, прососушки, зерноочистительные пункты; кроме того, закладывали опытные поля, рассадники, питомники. Они создавали мелиоративные организации, внедряли лучший опыт в агрономии, животноводстве, народных промыслах.
В этот период, несмотря на все невзгоды, продолжалось освоение новых земель. Посевные площади у крестьян-единоличников к 1929 г. увеличились на 1,5 млн га, у совхозов- на 0,7 млн, у колхозов— на 3,4 млн га. Крестьянские хозяйства еще были способны увеличивать производство. Урожайность их полей за период с 1891 по 1927 г. выросла со 107% до 115-117%, а за 1913-1929 гг. -на 12,5% {Данилов. С. 284).
В целом в 1920-е годы хозяйственное районирование и география сельскохозяйственных культур оставались неизменными: лишь увеличились посадки картофеля в Центре России, масличных культур и сахарной свеклы - на юге, льна - на Севере и Северо-Западе. Агрономической наукой в 1920-е годы разрабатывались новые технологии с соблюдением традиций. Метод почвозащиты при повсеместном тогда использовании тяжелых немецких плугов "Сакка" разработал академик Н.М. Тулайков, предложив минимальную неежегодную и неглубокую обработку земли, а профессор В.В. Костров - "нулевую" систему обработки почв {Новиков Ю. С. 64).
Различные новшества можно было применять, изменив всю старую структуру крестьянского землепользования: уничтожив чересполосицу и мелкополосицу, внедрив многополье, уменьшив расстояния от селений до полей, увеличив посевные площади за счет залежей. Широкие полосы и многополье уже применялись в 1920-е годы в коллективных хозяйствах Центра, Сибири, Северного Кавказа, но посевы при многополье с плодосменом и травосеяньем к 1924 г. составили лишь 7,2% всех посевов в России. Легче всего было перейти к многополью совхозам, которые постепенно превращались в крупные товарные хозяйства. Так создавались предпосылки для перехода к массовой коллективизации. Но она была осуществлена
204
государством сверху, а не самим крестьянством, потому и не стала подлинной коллективизацией.
Сплошная коллективизация 1929-1930-х годов была переворотом в сельском хозяйстве, полной ликвидацией традиционных методов хозяйствования и крестьянского земельного владения. Колхозы, куда насильно "загонялось" крестьянство, стали основными производителями сельскохозяйственной продукции под неусыпным контролем местных органов власти. Агрокультурные и демографические последствия этого государственного мероприятия ощутимы до настоящего времени, ибо произошла полная деградация сельского хозяйства.
Колхозный строй окончательно утвердился в годы второй пятилетки. Была осуществлена техническая реконструкция хозяйства, ликвидированы старые системы полеводства (особенно трехполье), уступившие место многополью и травополью, широкому использованию вместо традиционных пахотных орудий сельскохозяйственных машин. Последнее было связано с созданием машинно-тракторных станций (МТС), сосредоточивших всю технику и обслуживавших колхозные поля. Повсюду вводились новые севообороты, стали усиленно применяться минеральные удобрения, что привело к экологическим нарушениям.
Завершилась нивелировка сельских жителей, ставших колхозниками. Изменилось их отношение к земле, так как в корне было подорвано представление о крестьянской земельной собственности; оно было "заменено" принципом работы на ничейной земле, которую было нельзя передать по наследству, а потому и личная ответственность за нее окончательно исчезла. Предпочтение в этом обезличенном пользовании было отдано "социалистической общине, в которой ни земля, ни труд, ни продукты не принадлежали личности" (Шипунов. С. 152), как это было в исконной русской общине. Рушилось крестьянское мировоззрение и представление о земле, труд на которой обеспечивал крестьянскую жизнь и культуру хозяйствования на которой можно было передать по наследству вместе с самой землей.
Негативные стороны хозяйствования в колхозах проявились с самого начала. Произошел полный отказ от народного опыта, который был объявлен вредным и рутинным, хозяйство повсеместно велось по шаблону, без учета местных условий, по указке советских административных и партийных органов, не имевших отношения к практике сельского хозяйства.
Первым нарушением в земледелии стала "система" В.Р. Вильямса, предполагавшая введение плодосмена и травополья с 7-10-польными севооборотами, посевами трав, со специфической глубокой обработкой почвы, с использованием "черных" (осенних) и занятых паров. Расчет по этой системе на двухлетнее выращивание многолетних трав, восстанавливающих нарушенную почву, не оправдался, так как за два года тимофеевка не превращала земную пыль в комки, а на образование ее корневой системы уходил за это время весь азот, вырабатываемый клевером, и следующим культурам удобрений уже не хватало. Обработка почвы, проводившаяся без боронования и прокатывания почвы, не приводила к накоплению влаги. Пахалась земля тяжелыми машинами глубоко, отчего гибли черноземы, ибо происходило уплотнение и нарушение их комковой структуры. Эта система была наступлением на накопленный веками опыт обработки почвы. Она оказалась не везде приемлемой. Научные исследования последующих лет показали невозможность повсеместного применения травосеянья. В частности, А.Г. Дояренко доказал его пригодность в средней полосе при достаточном увлажнении почвы и неприменимость в засушливых районах без орошения (травы иссушали почву); в средней полосе при травополье достаточным, по его мнению, оказывалось пятиполье: рожь—овес-клевер-картофель-занятый пар (с вариантами культур, в числе которых — лен). В большинстве районов травополье оказалось непригодным (Новиков Ю. С. 55-56).
205
Примеры различных нарушений многочисленны. Так, во многих колхозах Сибири "забыли" зябь, скирдование на гумнах и обмолот зерна зимой, объявленные "правым уклоном". Резко сократились площади пара и внесение органических удобрений - основной меры для сохранения плодородия земли. Сама система приготовления и внесения в почву навозного удобрения, а русские крестьяне знали множество ее способов, стала утрачиваться. Забывалось и компостирование - смесь навоза с торфом, соломой и т.д., и, что самое страшное, навоз при гидросливе его на фермах стал применяться в жидком виде, он плохо накапливался и хранился, происходили его утечки, в результате чего отравлялись и окружающая флора, и водоемы.
В период коллективизации повсеместно изменился состав полевых культур в хозяйствах страны. Малоценные для черноземного юга серые хлеба (рожь, овес) заменялись пшеницей, расширялись посевы технических культур, применяемых в промышленности, - сахарной свеклы, подсолнечника и др. Лишь отдельные колхозные агролаборатории и сельхозстанции вели исследовательскую работу по выращиванию новых технических растений (масличных), овощных культур и корнеплодов (культуры крамбе в Воронежской области на ботанической станции имени академика Б.А. Келлера и лаборатории в деревне Устье Гремячинского района). Селекционные станции издавна существовали в некоторых нечерноземных районах. В Великоустюжском районе Вологодской области велась селекция семян местных сортов льна, зерновых культур и многолетних трав.
Предпринимались попытки усовершенствования сельскохозяйственных машин. Была создана специальная комиссия во главе с академиком В.П. Горячкиным по их обследованию, выработавшая, в частности, классификацию плугов по районам. Изучив опыт многих поколений, комиссия предложила для каждой климатической зоны свои корпуса плугов вместо везде применяемых машин "Сакка", но это начинание не получило дальнейшего развития.
В результате хозяйствования в довоенные 1930-е годы произошли утрата связей человека с землей, отторжение от нее хлебороба, нарушение крестьянской психологии (любовь к земле, отношение к ней, как к живой), которая могла бы вызвать инициативу крестьян и привести к правильному хозяйствованию.
В смысле организации труда колхозы не выполняли той роли, которая была у русской общины, а дореволюционная производственная кооперация, основанная на подлинно демократических методах и являвшаяся настоящей коллективизацией, была забыта. В колхозах игнорировались экономические методы регулирования работ, возобладало "командное управление". Не способствовало правильному хозяйствованию и уничтожение при раскулачивании и раскрестьянивании лучшей части сельских тружеников, являвшихся хранителями исконных русских аграрных традиций.
Новые потери крестьянство понесло за годы Великой Отечественной войны, к концу которой Россия вновь стояла перед проблемой восстановления хозяйства. Преодоление этого кризиса началось с массового движения по сбору продовольствия и скота для районов, освобожденных от немецкой оккупации. К 1950 г. уровень сельскохозяйственного производства в основных земледельческих районах достиг довоенного. Правительство предприняло новую попытку реорганизации земледелия. Началось "укрупнение" колхозов. В единые хозяйства объединялись мелкие хозяйства, за ними "закреплялась" техника, перестраивалась организация труда. Если в 1940 г. колхозы, объединявшие до 100 дворов, составляли 80% хозяйств в РСФСР, то к концу 1950-х годов их осталось 8,7%.
Однако новшества не принесли желаемого результата, так как практика
206
администрирования сверху осталась и нарушения в аграрной культуре продолжались. Существовавшее планирование хозяйства из центра не учитывало природных условий в каждом районе. Новое реформирование в сельском хозяйстве началось в начале 1960-х годов, но не было доведено до конца. Оно предполагало "восстановление принципа материальной заинтересованности крестьянства в труде" путем повышения заготовительных и закупочных цен на сельскохозяйственные продукты и снижения их поставок колхозами, которым было дано право самим разрабатывать свои хозяйственные планы и решать вопросы структуры посевных площадей и соотношения культур. Но это право "осталось на бумаге", ибо руководство из центра продолжалось, да и многие колхозы за несколько десятилетий существования утратили способность к самостоятельности и инициативе. Даже в совхозах - государственных хозрасчетных предприятиях — так же, как и в колхозах, экономические методы планирования и ведения хозяйства заменялись административными.
Широкое применение в 1960-е, а затем в 70-80-е годы получили "научно обоснованные" системы земледелия, по которым также без учета местных условий внедрялась новая структура посевных площадей. Итогом такого хозяйствования явилось полное изменение состава традиционных посевных культур. Основной среди них стала пшеница, возделывание которой продвинулось на север и восток. Главными районами ее выращивания оставались Сибирь, степи южного Урала, Поволжье, Северный Кавказ, но довольно широко яровую пшеницу стали внедрять на север Нечерноземной полосы (Архангельская, Вологодская, Кировская области). Рожь (вятка, волжанка, казанская и др.) по-прежнему оставалась основной культурой Нечерноземья (35% посевов), в лесостепных районах, а также на Дону и в Поволжье она занимала 25%. Был выведен сорт многолетней ржи, употребляемой на силос и зеленый корм скоту. Посевы ячменя и овса везде сократились (Центр, Поволжье, Северо-Запад). Сильно нарушилось льноводство. Лен - культура, выращиваемая с помощью лишь ручного труда, - даже исчезал с полей, так как в производящих его районах шел сильный отток населения, в основном женщин, занимавшихся льноводством.
Изменения в составе культур повлекли за собой и другие "новшества" — ликвидацию "чистых" (незанятых) паров в увлажненной зоне (до 9 млн га), сокращение малоценных культур и выращивание пропашных и бобовых- кукурузы, сахарной свеклы, моркови, гороха, кормовых бобовых.
Результаты хозяйствования по таким "научным" системам сказываются до сих пор, его последствия невозможно преодолеть еще много десятилетий. Нерегиональный подход к земледелию нарушил плодородие почв в Нечерноземье. Там невелик пахотный слой (12-13 см, а далее - глина), для его вспашки прежде хватало сохи, а плуг применялся осторожно. Повсеместное введение глубокой вспашки привело к выворачиванию глины и обеднению почвы. Во всех зонах России нарушались севообороты и правила агротехники, земледелие подчас сводилось к выращиванию монокультуры (Лемешев. С. 32). "Кукурузным бумом" 1950-1960-х годов, различными насаждениями с Запада ломались традиции ведения хозяйства в каждом районе, тогда как в России "своя стихия (условия. - Авт.) и свой национальный характер" (Белов В.И., 1988. С. 26, 37, 41, 60), свое историческое своеобразие, свои особенности в каждом регионе, поэтому чужие мерки здесь не подходят.
Полное игнорирование народного опыта привело к упадку сельского хозяйства не только в Нечерноземье. Создание каскада равнинных ГЭС погубило миллионы гектар плодородных земель, так как произошло их затопление и загрязнение. Вырубка лесов в лесостепных районах и наступающая гибель тайги приведет к еще более глобальным экологическим нарушениям. Массовое уничтожение на юге страны виноградников в 1980-е годы, этого "векового накопления нации", также
207
скажется на состоянии там почв. Применение сверхмощной техники погубило много ценных лугов и пастбищ. Кроме механической эрозии действует и ветровая, которая в последние 30—40 лет унесла 1/3 запаса плодородия (гумуса) в черноземах. Произошло обезвоживание Русской равнины из-за ликвидации плотин на малых реках и постоянной пахоты полей тяжелыми плугами; распыленная ветром земля (а лес здесь изведен) высыхала. Снижалось плодородие угодий из-за применения минеральных удобрений и химических способов борьбы с сорной растительностью. Не принесла нужных результатов и деятельность мелиоративных организаций, не учитывавших опыт крестьян в этой области, а поэтому не только произошла гибель земель, но и был нанесен нравственный урон, ибо безнаказанно распоряжались земельными богатствами.
Отдельные попытки природоохранной деятельности предпринимались в послевоенное время. Принятый в 1948 г. "План преобразования природы" предусматривал ряд мер по охране почв: предполагалось применение зональных систем земледелия с обоснованными севооборотами, сооружение прудов и водоемов, создание полезащитных лесоразведении. Все это предохранило бы земли от пыльных бурь, суховеев, водной эрозии и было понятно и приемлемо для земледельцев. В 1950-е годы приступили к созданию в черноземной полосе лесозащитных полос. В бывших казачьих селениях Ростовской области в 1951 г. они уже занимали 2600 га: сельскохозяйственные угодья были "окаймлены" насаждениями, а в балках и низинах устроены водоемы для орошения. Толщина снежного покрова в этих полосах увеличивалась в 1,5-2 раза, из-за лесных посадок уменьшалась скорость ветров, вдвое снижалось испарение, зимой почва не промерзала глубоко, уменьшался сток талых вод в овраги. Несмотря на это много черноземов в лесостепной и степной полосах утратилось. Точно так же в зоне сильного увлажнения терялись угодья из-за отсутствия мер по их осушению. Считалось, что потерю затопляемых угодий можно компенсировать освоением водоразделов, где будет происходить их самоочищение. Но эта мера вносила изменения в землепользование, а загрязненные малоплодородные земли выносились в водоемы.
В 1950-е годы, когда началось освоение целинных земель, академик А.И. Бараев ("главный агроном целины") создал почвозащитную систему для засушливых степных районов: предлагались применение новых способов обработки земли, годных для этой зоны севооборотов, внесение удобрений, накопление в почве влаги, специальные нормы и сроки высева семян, т.е. все то, чем богат местный народный опыт. Однако ничего этого на деле не осуществлялось.
Примером почвозащитного земледелия является и "безотвальная пахота", предложенная Т.С. Мальцевым. К 1980-м годам она была внедрена на 20% пахотных площадей. "Мальцевская" пахота дает природоохранный эффект, так как при ней не происходит разрушения плодородного слоя, следовательно, исчезает необходимость в минеральных удобрениях. Но для ее осуществления не было соответствующей техники - плоскорезных орудий, широкозахватных культиваторов, дисковых борон, противоэрозийных сеялок и других машин (Лемешев. С. 29). "Пахота Т.С. Мальцева" применима не во всех регионах и не на всех почвах. В Нечерноземье, где в глинистых почвах влага накапливается под слоем 20 см и не проходит в подзол, а корни зерновых злаков уходят на глубину до 1,5 м, безотвальная пахота не дает "водяного питания" растениям. Не применима эта пахота и в лесных районах, где нет ветровой эрозии.
Изменение методов хозяйствования в 1960-1980-е годы происходило и в других отраслях земледелия. В овощеводстве стала применяться механизация. Товарное производство овощей развилось в промышленных областях Центра и Урала. Технология выращивания их в различных природных зонах осталась прежней: на юге они выращивались в открытом грунте, в средней и северной полосах - как в
208
открытом, так и в защищенном (в теплицах, парниках, рассадниках). Отбор лучших овощных растений некоторое время еще продолжался, сохранялись знаменитые ростовский, бессоновский, стригуновский, мстерский лук, муромские огурцы, московская капуста (лучшая для засолки), петровская репа и т.д. Было выведено несколько холодостойких сортов теплолюбивых овощей (в основном помидоров).
Немного расширилось и садоводство - "пошло" на Север, Урал, в Сибирь и на Дальний Восток. Эта отрасль сильно пострадала во время войны, так как сады оказались в оккупированных и разрушенных районах. С 1950-х годов началось восстановление отрасли, создавались садоводческие хозяйства и многоотраслевые колхозы и совхозы, в которых садоводство являлось одним из хозяйственных направлений. Набор садовых культур оставался традиционным, но выводились и новые, устойчивые к различным неблагоприятным условиям сорта фруктов и ягод.
В период колхозного строя нарушения коснулись и овощеводства, и садоводства. Особый вред нанесли химические методы борьбы с вредителями растений, использование тяжелой техники, неправильные мелиоративные работы, а также нововведения последних лет, одним из которых стало уничтожение виноградной лозы при известной "борьбе с алкоголизмом".
Тесно связанное с земледелием животноводство также не оставалось в последние десятилетия без изменений. До коллективизации в России существовали животноводческие кооперации, благодаря чему эта отрасль превращалась в товарное хозяйство. При коллективизации вместо крестьянских кооперативов были созданы животноводческие колхозы и совхозы, безответственно хозяйствовавшие по тем же "законам", что и земледельческие, т.е. без учета природно-климатической специфики районов.
Некоторое развитие, конечно, происходило и в животноводстве. Продолжалось выведение отечественных продуктивных пород мясо-молочного скота (холмогорская, тагильская, ярославская, бестужевская, красная степная), а также новых пород (черно-пестрой молочной в Центре, мясо-молочной костромской, красной тамбовской, курганской, мясной астраханской). Улучшены отечественные породы овец (тонкорунных, грубошерстных, мясо-шерстяных и каракулевых), распространена романовская порода шубных овец. В коневодстве также улучшались старые породы и выводились новые — верховые, рысистые и тяжеловозы.
География животноводства в целом по России не изменилась. Центры животноводческого производства остались прежними. Но наряду с важными селекционными работами в отрасли происходили нарушения в содержании и уходе за скотом и обеспечении его кормами.
Последним ударом по земледелию и животноводству явилась проводимая государством политика ликвидации "неперспективных деревень", которая привела к гибельным последствиям в сельском хозяйстве во многих регионах страны. С лица земли исчезали не только сами деревни, но и угодья, сокращались посевы, меньше заготовлялось кормов для скота. К такому же результату привело бы осуществление предложенного в 1980-е годы проекта "переброски вод северных и сибирских рек", но и без него сельскому хозяйству нанесен урон непоправимый. Особенно пострадало Нечерноземье, где имели место колоссальные потери почвенного плодородия, исчезло земледельческое производство во многих районах, не стало и самих селений. А этот обширный регион имеет огромное "политическое, экономическое и культурное значение в жизни страны", ибо он — "сердце русской земли" и его жители внесли ощутимый вклад в историю, в общее экономическое и культурное строительство {Белов В.М., 1986. С. 60).
Крестьянство "неперспективных деревень" было "подрублено под корень", ибо
209
уничтожен его генофонд, и оно не сможет "возродиться", пока ему не позволят самостоятельно хозяйствовать на только ему принадлежащей земле. Дальнейшее развитие нашего сельского хозяйства требует мер экономического, правового и воспитательного характера, которые восстановили бы нравственную связь человека с землей, что благотворно скажется на духовном состоянии всего общества.
Наряду с законодательными мерами по изменению основ землепользования выступают вопросы духовного воспитания людей, которые должны выработать в нынешнем крестьянине ответственное отношение к земле, к своему труду на ней, что в прошлом составляло неотъемлемую часть жизни русских крестьян. За время колхозного строя умственные и нравственные устои трудовой и общественной деревенской жизни, формируемые воспитательными мерами традиционным путем через семью, через сельский мир, ушли в прошлое. Вот почему сейчас первостепенным делом становится такое воспитание людей, подрастающих поколений, при котором произойдет реставрация народного крестьянского мировоззрения и самосознания. Конечно, необходимо при этом и устранение жестоких социальных экспериментов, и предоставление самостоятельности крестьянину, освобождение его труда на земле от всех пут. Решение земельного вопроса, развитие в деревне исконно русских форм труда (артельных, кооперативных, а не колхозных) несомненно поможет вернуть человека к земле, ибо деревня - это своеобразный организм со своими особенностями и традициями, с присущими ей формами взаимосвязи человека и окружающей среды, сложившимися исторически на основе опыта сотен поколений. Крестьянство - "основной хребет русской нации" (Солоневич, 1992. С. 154—155), давшее выдающихся деятелей во всех областях жизни и деятельности народа, стало объектом всевозможных экспериментов, понесло огромные потери в численном отношении. Оно может раставрировать народное миросознание, если его представители станут свободными землепашцами. Решив насущный крестьянский вопрос, открыв крестьянству дорогу к земле, общество сможет вернуть Россию на национальный путь развития.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
РУССКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ
СЕЛЬСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ В XIII-XVII ВЕКАХ
Основные типы сельских поселений русских, известные в XIX - начале XXв., сложились еще в период феодализма и прошли длительный путь развития. На их образование и развитие оказывали влияние природные факторы, социальный строй общества, состав и численность населения, направленность его хозяйственной деятельности и, в частности, формы землевладения и землепользования.
Наиболее распространенными поселениями русских крестьян в XIII-XVII вв. были села, погосты, деревни, починки, выселки, заимки, слободы.
Одним из самых древних поселений было село. В русской летописи слово село появилось в X в. Первоначально этот термин, по-видимому, имел более широкое значение, им обозначали не только селение, но и принадлежащие ему земли. До XV в. по актовым документам обычной формой сельского поселения было "село земли", им называлось и господское (боярское, княжеское), и крестьянское поселение {Греков, 1944. С. 82-86, 113).
С развитием феодального способа производства в северных и центральных областях России селом стало называться господское поселение. В XIV—XV вв. в северо-восточной Руси села были административно-хозяйственными центрами поместий, где обычно стоял господский двор, при котором были жилища зависимых людей - слуг и холопов. С развитием феодальных отношений в XVI-XVII вв. в селах растет количество тягловых крестьянских дворов и уменьшается число холопских. К селу тяготело несколько деревень, расположенных на земле данного феодала, оно обычно было крупнее деревни и часто являлось волостным центром. Поскольку во многих селах строилась церковь с домами церковного причта, они постепенно становились и религиозными центрами для окружающих деревень. В XVIII-XIX вв. в центральных и северных русских районах наличие церкви стало основным признаком, отличавшим село от деревни.
С X в. известен и другой старинный тип сельского поселения - погост. Первоначально термин погост имел двоякое значение: сельского податного округа или сельской общины и главного селения этого округа с церковью и домами церковного причта. Однако в центральных русских районах такие округа или общины назывались волостями. По мере развития феодальных отношений погосты постепенно утратили свое значение. Позднее они существовали на Русском Севере, но и там к концу XVI в. сохранилось лишь религиозное значение погостов. В течение XVIII в. многие северные погосты развивались как земледельческие поселения, сохраняя роль административных и церковно-приходских центров. Со временем термин погост заменяется термином село, а название погост сохраняется за церковный усадьбой с кладбищем.
Основным типом поселения крестьян земледельцев в русских центральных, северных и северо-западных районах, а позднее в Сибири была деревня. В период развитого феодализма она представляла собой однодворное или малодворное поселение, в состав которого входили крестьянский двор (или дворы) вместе с комплексом жилых и хозяйственных строений и со всеми земельными угодьями, которые находились во владении крестьянских семей. Термин деревня появляется в
211
письменных источниках лишь с XIV в., но поселения такого типа известны значительно раньше. По мнению исследователей, "на дописьменном этапе истории" деревня существовала "в форме поселения семьи, ее двора и пашни на общинной земле, как хозяйственное целое в системе общины погоста" (Воронин Н.Н., 1935. С. 70-72). Деревня была ячейкой сельской общины - погоста - волости. В XV-XVI вв. вместе с развитием поместного землевладения, обоярением и окняжением волостных земель многие деревни из ячеек волостной общины постепенно становились ячейками поместного или вотчинного хозяйства, поселками феодально-зависимого крепостного крестьянина на владельческой земле.
В процессе исторического развития менялся и общественный строй деревни. Однодворную деревню населяла "семейная община" или "большая семья" с коллективным хозяйством и потреблением. На Севере такие селения называли печища (Ефименко А.Я. Т. 1. С. 219).
Поскольку большая семья могла жить в одном или нескольких домах, в однодворной деревне могло быть больше одного дома. Следующая стадия развития русской деревни возникла в результате деления семейной общины, сопровождавшегося разделом земельных угодий на доли, которыми владела каждая новая семья в общих угодьях, находившихся в нераздельном пользовании. Деление большой семьи обычно сопровождалось строительством новых дворов внутри одной деревни. Укрупнение деревень было связано с дальнейшим развитием феодальных отношений, с повсеместным распространением трехполья, появлением общего севооборота, угодий (Веселовский СБ. С. 32). Разложение долевой деревни, начавшееся в середине XVII в., было связано с ростом товарно-денежных отношений и подселением в когда-то родственную деревню новоселов, не связанных родством с местными жителями. Общественный строй деревни вступал в новую стадию развития, она становилась соседской территориальной общиной (Витое, 1962. С. 12).
В условиях натурального хозяйства, господства отработочной и натуральной ренты, слабых рыночных связей были деревни, включавшие от 1-го до 3-х дворов (Веселовский СБ. С. 78). Лишь с конца XV в. по писцовым книгам известны деревни в 10-15 дворов, но и тогда деревни из 10 дворов были редким явлением. Село первоначально было немного крупнее деревни.
Укрупнение селений происходило в первой половине XVI в. Оно было связано с развитием земледелия, с переходом к более интенсивному и рациональному использованию земли, к правильному трехполью и применению удобрений. С ростом поместного землевладения происходило сселение мелких деревень по воле землевладельцев, заинтересованных в более крупных хозяйствах крестьян. Кроме того, в XVI в. владельческими центрами становятся и многие деревни, где появляются усадьбы феодалов. По данным исторических документов XVI в., исследователи отмечают, что в среднем на одно село в Тульском уезде приходилось 15 дворов, в Орловском уезде - 24,1 двора, на одну деревню - соответственно 6,4 и 8,3 двора, на один починок - 4,2 и 1,9 дворов. В центральных русских землях в XVI в. преобладали села от 20 до 30 и более дворов (Веселовский СБ. С. 106-109).
Крупные села обычно принадлежали влиятельным феодалам. Так, в с. Куша-лино Тверского уезда (собственность великого князя Симеона Бекбулатовича) входили: "большой двор" великого князя, 2 двора представителей его администрации, 10 дворов его псарей, две церкви и монастырь с 10 кельями, 4 двора церковного причта, 29 дворов непашенных и 17 дворов пашенных крестьян. Один день в неделю в селе был базар на торгу, где было 29 лавок (Рабинович, 1977. С. 159—160). Особенно большими были села, принадлежавшие крупным монастырям и царскому дому. Наличие в селах наряду с крестьянскими беспашенных "бобыльских" и "казацких" дворов указывает на далеко зашедшее разделение труда и появление промышленного населения в селах.
212
В конце XVII в. укрупнение сельских поселений в значительной степени было связано с социальным расслоением крестьянства, с изменением формы эксплуатации крестьян, с ростом денежных оброчных повинностей и с последующим ростом промыслов и отходничества, особенно на территории северо-восточной Руси. В условиях денежной ренты заселение маленькими деревнями в 1-3 двора на отшибе было невыгодно. Заселение большими деревнями способствовало освоению лесных, целинных земель, реализации продукции на рынке, получению добавочных прибылей в сфере ремесла, извоза и др.
Наряду с термином "село с деревнями" появляется термин "деревня с деревнями". Деревня, объединявшая вокруг себя другие деревни, насчитывала не один десяток дворов (Сахаров А.Н. С. 207-213). По существу начинается процесс стирания разницы между деревней и селом. Многие села, оказавшиеся либо в невыгодных рыночных условиях, либо связанные с барщиной, отстают в своем развитии и не превышают 10—15 дворов.
Первоначальной формой деревни или другого поселения была заимка или займище. Слово заимка означает занятие и присвоение по праву захвата бесхозяйственной, пустопорожней земли. Заимка могла быть просто занятым участком без постройки, могла быть и однодворным поселком. На окраинах Русского государства, в степях так называемого Дикого поля, на Дону и в Сибири землевладение складывалось первоначально по праву заимки.
Разновидностью деревни в северных и среднерусских областях был починок. Так называли новое поселение, возникшее на вновь освоенных землях или образовавшееся путем выселения из деревни. Вначале починки были однодверными или малодворными, но в результате роста населения обычно превращались в деревни или села. Связь деревень, починков и сел отмечается по духовным грамотам московских князей середины XIV в., в них неоднократно упоминаются села и слободы с деревнями и починками (Рабинович, 1969. С. 233).
В феодальную эпоху значительное развитие получают слободы. В XIV—XV вв. они были как торгово-ремесленные, так и земледельческие. В районах княжеско-боярской, позднее правительственной и монастырской колонизации существовали владельческие слободы, населению которых предоставлялись разные льготы. На севере и в центре России сельские слободы часто были промысловыми поселками, население которых занималось охотой, рыболовством, бортничеством. Слободой часто называлось селение вблизи города, их жители не были земледельцами (ямская, торговая, кузнецкая, гончарная, стрелецкая, солдатская слободы). Слободы ремесленников со временем превращались в промышленные поселения и города. Многие слободы в Сибири первоначально имели характер сторожевых, оборонительных пунктов, но со временем становились административными центрами с сочетанием военно-административных и земледельческих функций.
Сельские усадьбы феодалов нередко располагались отдельно от селения. Обычно это были укрепленные рвами и оборонительными оградами боярские дворы, но к XVII в. они чаще обрастали крестьянскими жилищами и превращались в села и в сельца. Усадьба помещика имела двор с большим домом владельца, служебными постройками для челяди и примыкавшими к нему огородами, садами, огуменниками. В богатой вотчине было несколько главных и второстепенных владельческих усадеб в разных селениях. Богатый феодал мог владеть многими имениями в различных частях России (Шенников, 1979. С. 169).
В погостах и селах выделялись отдельно огороженные церковные усадьбы с сельской приходской церковью с дворами духовенства, трапезной, кельями для нищих и пр.
Особую категорию сельских феодальных поселений составляли монастыри. Уже в XIV-XV вв. растет их роль в экономической, политической и церковной жизни. В это время возникли Троице-Сергиев, Ферапонтов, Кирилл о-Белозерский,
213
Соловецкий и другие монастыри. Во второй половине XVI в. в России было не менее 200 монастырей. Они были крупными землевладельцами, в их вотчинах формировались различные категории феодально-зависимого населения, отдельные селения становились их владельческими поселениями. Усадьбы монастырей строились или в черте города, или располагались отдельно от него, со временем около них возникали дома зависимых монастырских крестьян, образуя село, слободу или посад. Монастырская усадьба обычно окружалась высокой деревянной или каменной оградой, в ней были церкви, часовни, дома с монашескими кельями, трапезные, гостиница для паломников, хозяйственные постройки, избушки для нищих, кладбище, сад, огород и пр.
С 20-х годов XVII в., по мере того как оживлялась экономическая жизнь страны, в условиях складывания всероссийского рынка, возникновения товарно-денежных отношений восстанавливались (после социальных потрясений и общего экономического кризиса в России конца XVI - начала XVII в.) и развивались старые села и деревни. Новые селения появлялись как в местах древнего заселения русских, так и в процессе колонизации новых районов на окраинах государства.
XVI-XVII века были важным этапом в заселении южной окраины русской земли и Поволжья. Именно в этот период наблюдается систематическое поступательное заселение обширных пространств лесостепи южнее Оки. Освоение и заселение этих земель происходило в результате вольной, правительственной, частично монастырской и позднее помещичьей колонизации. Правительство строило одну за другой оборонительные линии - засечные черты. Они представляли собой крупные и мелкие крепости - города, городки, остроги, острожки, которые соединялись между собой полевыми укреплениями. Большая часть крепостей - поселения сельского типа. Лишь немногие из них (Тула, Путивль, Курск, Воронеж и др.) имели в XVII в. значительное число городского ремесленно-торгового населения, они сохраняют статус города до настоящего времени. Поскольку хозяйство "служилых людей" было в то время преимущественно земледельческим с применением залежной системы земледелия, оно требовало создания сезонных поселений. Большая часть служилых людей первоначально имела зимние усадьбы в крепостях или в примыкавших к ним слободах, а в дальних полях создавались летние станы.
После переноса очередной засечной черты к югу большинство служилых людей оставалось на старом месте и фактически превращалось в крестьян. На месте летних станов и около крепостей возникали пригородные слободы, села, деревни. Они заселялись служилыми людьми, беглыми крестьянами, холопами, позднее помещичьими и монастырскими крестьянами. Так, в 1615 г. в Воронежском уезде, занимавшем большое пространство по рекам Дон, Воронеж, Усмань, насчитывалось 53 поселения, в том числе 16 сел, 1 сельцо, 27 деревень, 4 слободы и 5 починков; в 1629 г. здесь было уже 62 поселения, некоторые деревни и починки превратились в более крупные села, насчитывающие от нескольких десятков до сотни дворов: Чертовицкое, Рамонь, Усмань-Собакино, Вербилово и многие другие, существующие и поныне (Миклашевский. С. 111-112, 118-119, 165-166).
Характер расселения донского казачества также был связан с залежной системой земледелия и неспокойной военной обстановкой того времени. В XVII в. и ранее по берегам Дона находились укрепленные городки - общинные центры и убежища для населения во время нападения врагов. В мирное время здесь размещался гарнизон казаков в казармах - крупных примитивных жилищах, часто полуземляночного типа. Усадьбы казачьих семей имелись в зимовниках (базах, расположенных недалеко от городков), многие из которых были временными сезонными поселениями и устраивались казаками в облюбованных ими местах степной охоты и рыбной ловли, куда хозяева их периодически возвращались. С развитием скотоводства эти же зимовники служили местом временного содержания
214
скота, выгоняемого на подножный корм в степи. Вокруг на многие километры простиралась земля - юрт, принадлежавшая определенной казачьей общине. На ней были разбросаны летние полевые станы - летники, или коши. На основе этих поселений позднее, в XVIII-XIX вв., складывались многоусадебные постоянные поселения - станицы и хутора (Шенников, 1979. С. 172).
К концу XVII в. в состав Русского государства вошла основная территория Сибири - от Урала до верховьев Амура, от побережья Северного Ледовитого океана до подножья гор на юге Западно-Сибирской и Восточно-Сибирской низменностей. Русское население размещалось на этих обширных пространствах очень неравномерно, преимущественно в таежной полосе. Наиболее заселенными к началу XVIII в. были Тобольский, Енисейский и Иркутский уезды. В процессе освоения сибирских пространств, так же как и на юге Европейской России, сначала появлялись укрепленные крепости (города) и остроги, а с целью развития земледелия жители городов и крестьяне создавали вокруг них сельские поселения. Первоначально укрепленные города и остроги имели административно-стратегическое назначение, позднее в них стали развиваться ремесла и торговля. Крестьяне и другие жители поселялись за пределами укреплений, образуя посады и слободы, ставшие пригородными поселениями. Вокруг укрепленных городов, острогов и слобод располагалась широкая сеть сельских поселений, они были малодворны и размещались вдоль рек. При господстве залежно-переложной системы землепользования, в условиях неограниченного присвоения и использования земельных участков в начальный период освоения Сибири, в XVII в. широко развивается сельское расселение заимками. Они возникали на свободных участках земли, где крестьяне выжигали лес под пашню и возводили постройки. Это были одно-семейные селения при полях. Со временем однодворные заимки обрастали дворами, становились починками и многодворными деревнями. Но для Сибири особенно характерны были заимки как временные, сезонные селения на период летних сельскохозяйственных работ. Множество их располагалось на десятки верст вокруг постоянно обитаемых населенных пунктов. Как временные сезонные поселения заимки сохраняют свое значение в Сибири вплоть до XX в. В течение XVII в. в Сибири постепенно увеличивается число деревень, растут их размеры (Этнография русского крестьянства Сибири. С. 59-69).
При выборе места положения своих селений крестьяне умело использовали природные условия - рельеф местности, водоемы, леса, овраги, направление господствующих ветров, почвы, пригодные для земледелия. С глубокой древности русские располагали свои селения по берегам рек, ручьев и озер, которые обеспечивали жителей водой, снабжали рыбой и служили основными путями сообщений. С расширением феодальных отношений и ростом населения, с раз-" витием и усовершенствованием сухопутных дорог селения возникают в местах, удаленных от водоемов, но вблизи пригодных для земледелия участков земли. Однако еще и в XX в. для северных лесных районов характерны сравнительно редкие поселения в долинах рек и озерных котловинах, где имелись необходимые условия для развития молочного животноводства, земледелия, рыболовства, охоты и лесного хозяйства.
Сельские поселения обычно возникали без заранее составленного плана. И тем не менее многие из них, основанные несколько столетий назад, поражают удачно организованной системой улиц и переулков, компактной группировкой жилых и хозяйственных построек, архитектурной целостностью.
Первый поселенец ставил двор там, где было удобно вести сельскохозяйственные работы, заниматься скотоводством, рыболовством, охотой. Разнообразный рельеф местности, наличие оврагов, ручьев, болот, стремление строиться у воды, на опушке леса, на высоком сухом месте — все это учитывалось при выборе участка при застройке. Со временем около первопоселенца отводилось место для второй,
215
третьей и т.д. крестьянских усадеб. Возникали сначала малодворные, а со временем и многодворные селения.