Считалось, что после окончательного сватовства люди и вещи, причастные к нему, приобретали магическую силу. Так, в Тверской губернии девушки растаскивали из саней жениха сено по деревне, "чтобы другим женихам дорогу указать", привязывали под санями веник, "чтобы этот жених другим дорогу разметал".
Через два-три дня после высказанного обеими сторонами согласия породниться, но еще до окончательного решения, родители и родственники невесты осматривали хозяйство жениха. От того, насколько оно понравится, зависело продолжение или прекращение "дела". Если осмотр хозяйства жениха завершался благополучно, то через несколько дней "сторону" жениха приглашали на смотрины невесты. Обычно приезжали жених, его родители, ближайшие родственники, сваха, а иногда весь будущий свадебный "поезд" жениха. Случалось, что именно на смотринах жених впервые видел свою суженую и мог поговорить с ней. Невеста на смотринах показывалась во всех своих платьях. Иногда жениха и невесту просили пройтись парой, а потом спрашивали через сваху - "Любы ли они друг другу?" На что жених отвечал: "Мне не барыня нужна", а невеста: "Мне не барин нужен". После этих слов дело считалось решенным, и жених с невестой выходили в сени или холодную избу пошептаться. Нередко помимо демонстрации внешних данных невесты устраивали испытание ее трудовых навыков - заставляли прясть, шить, исполнять разные работы.
На этом этапе предсвадебных приготовлений невеста также имела право отказаться от жениха. В таких случаях она, уйдя в чулан, начинала сбрасывать с себя наряды, что означало отказ. Чаще всего смотрины заканчивались пиром, на который жених привозил водку и другие хмельные напитки, а родители невесты выставляли угощение. На пиру, да и во время всего просватанья (рукобитья, богомолья, пропоя и т.д.) исполнялось много песен, в поэтических образах отражавших содержание этих обрядовых моментов. После пира подруги невесты провожали жениха до дома. Он приглашал их к себе и щедро угощал.
Заключительным этапом первых переговоров был сговор. Обычно он происходил в доме невесты через 2-3 дня после смотрин. Сговор не был простой обрядовой формальностью, на нем заканчивали обсуждение приданого, уточняли, кому какие дарить подарки, окончательно обговаривали число гостей с обеих сторон, устанавливали, кто и сколько дает средств на застолье, назначали день свадьбы и других предсвадебных церемоний - рукобитья, богомолья и пропоя ("большого пропоя"), если они не происходили одновременно со сговором. Невеста после сговора называлась сговоренка.
Успешные переговоры на сговоре заканчивались, как правило, рукобитьем. Отец жениха и отец невесты, как при торговых сделках в крестьянском быту,
478
подавали друг другу руки, обернутые в платки или в полы кафтана. В Тверской губернии становились друг против друга и с размаху били рука об руку, и обменявшись рукопожатием, каждый из них брал в правую руку конец полы своего кафтана, снова били руками "пола об полу", а затем менялись пирогами. Акт рукобитья подкреплялся и словесно. Обнявшись, отцы жениха и невесты называли друг друга "любезным нарицчельным сватом" или произносили: "Будь ты мне сват, да нова родня", или - "Дай Бог святый час" (Ярославская губерния), или - "Наш сын был бы между нами общим сыном, а ваша дочь была бы общей дочерью и нашей послушною слугою" (Смоленская губерния). После рукобития и пира, который нередко продолжался всю ночь, утром отворяли ворота, чтобы каждый желающий мог зайти посмотреть жениха и невесту.
Богомолью придавалось особое значение - "Богу помолились, значит дело сватовства закончено" ("Как под крестом (благословенным), так и под венцом"). Нередко после благословения жених и невеста трижды целовались и обменивались кольцами - обручались. В некоторых местностях весь обряд богомоления с обручением назывался обрученьем. В народе говорили: "Просватанная, что проданная, обрученая, что подаренная". Достигнутое на сговоре согласие сторон обычно заканчивалось совместным пиршеством - запоем {пропоем и т.д.). Пропоем нередко называли так же последний предсвадебный вечер у невесты накануне свадьбы. Существовало выражение заливать невесту, т.е. окончательно просватать. Говорили - пропитая-залитая. Как правило, невеста не присутствовала за столом, а находилась (иногда вместе с женихом) в чулане или другом помещении. После взаимного угощения сторон невесту вызывали к гостям (как на смотринах), и она вместе с матерью подносила присутствующим дары и угощала их вином. Дарами обычно были собственные изделия - платки, рубахи, перчатки, кисеты и полотенца (по состоянию семьи). Свои подарки невеста подносила на блюде, кланяясь земным поклоном, а получившие подарок отдаривали ее деньгами и целовали. Так же подносил свои подарки и угощал вином жених. Во время раздачи даров невеста причитала: "Не пропивай, кормилец батюшке.." Ей помогали подруги, присутствующие на пропое. После одаривания невеста и жених уходили в отдельную комнату и там ужинали.
Иногда в этот день совершали разнообразные обряды-игры. Так, перед или во время разъезда гостей происходило "прятанье невесты". Девушки прятали невесту в другой комнате, жених должен был ее найти и выкупить. Получив ее, целовал "как после долгой разлуки". Пропои в Курской губернии часто назывались сводами, поскольку здесь до праздничного обеда происходил обряд сводов жениха и невесты. Подруги невесты, выстроившись рядами, прятали между собой невесту. Жених обязан был отыскать ее, а выведя из окружения, поцеловать и встать с ней рядом. Старшие спрашивали жениха и невесту, нравятся ли они друг другу. Те обычно отвечали: "Как батюшке, как матушке, так и мне". Родители благословляли молодых иконой и хлебом на шубе, вывернутой мехом наружу. Иногда пропой устраивали за счет жениха в трактире или харчевне ближайшего торгового села или городка.
После запоя отказ от вступления в брак рассматривался как нарушение сговора, за которое по народному поверью, жениха и невесту всю жизнь будут преследовать несчастья (Ярославская губерния). Отказавшийся должен был возместить свадебные издержки и заплатить некоторую сумму за нанесенное бесчестье. В случае отказа волостные суды на основании обычного права могли взыскать убытки.
После сговора начинался период подготовки к свадьбе. Он мог длиться от одной-трех недель до месяца и более. Бывало, что рукобитье или обручение происходили за год до свадьбы. Это делали для того, чтобы не упустить хорошую
479
невесту. У сговоренки, как правило, резко менялся образ жизни и внешний вид. На Русском Севере она, во избежании порчи, почти не выходила из дома ("сидела в невестах"), передвигалась лишь с помощью и в сопровождении подруг, которые не покидали ее даже ночью. Сговоренка оставляла дом только для того, чтобы навестить родственников и пригласить их на свадьбу, а также, чтобы попрощаться со своим девичьим окружением - белым светом, деревней, односельчанами и т.д. Ее полностью отстраняли от домашних дел, она становилась гостьей в своем доме. Во многих местах сговоренка одевалась в "платье похуже" - печальное (траурное), низко подвязывалась платком, не расчесывала волосы. Она почти переставала говорить и изъяснялась или с помощью причитаний (Русский Север) или жестами и "языком вещей" и поз (южные районы России). За невесту и жениха почти на всем протяжении свадебного обряда, начиная со сватовства, говорили доверенные лица - сваты, родители, дружки и т.д.
Жених, в отличие от невесты в этот период не сидел дома. Он ежедневно (в большинстве районов) проведывал невесту. Просватанная девушка занималась подготовкой приданого и даров. Ей помогали подруги, считалось, "кто на невесту шьет - помолодеет". Часто навеста сама готовила для жениха венчальную одежду. В некоторых селах Калужской губернии в последнюю неделю перед свадьбой невеста кручинилась. Она не носила красное, надевала кручинный наряд (сарафан из кубовой китайки, холщевая белая рубашка, белый фартук, кручинный белый платочек), песни не пела, на улицу не выходила. В воскресенье невеста готовила подругам обед: пекла пироги с горохом, варила молочную кашу. Отобедав девушки опять принимались за шитье и сидели до вечера. Если жених был из одной деревни с невестой, то через брата невесты он просил ее (так требовал этикет), чтобы девушки долго не сидели и много не шили. Это значило, что "жених жалеет невесту, не велит неволиться". Если свадьбу устраивали в воскресенье, то со вторника невеста начинала по вечерам выть, сидя в сенцах на скамейке у "над-ворней" двери, держась за скобу, чтобы подруги не отрывали ее от причета и дали ей вдоволь наплакаться. Невеста-сирота причитала, обращаясь к покойным родителям. Считалось, чем невеста больше плачет, тем легче ей будет жить в семье мужа: "Не навоешься за столом, так наревешься за столбом" или - "День плакать, а век радоваться".
В Переяславском уезде Владимирской губернии устраивали специальные плаканки, на которые за два-три дня до свадьбы вся деревня, кроме мужиков, приходила смотреть, как плачет невеста. Сговоренка садилась на лавку и плакала с причетами, обращаясь к отцу, матери, братьям, сестрам и подругам. Горький плач невесты вызывал похвалу у окружающих. В деревнях близких к городам и в небольших городах предсвадебная неделя напротив проходила в радости и в веселых вечеринках. Невеста встречалась с женихом, устраивали побывашки с гостинцами. Жених приносил ей лакомства, гостинцы и подарки. В Ярославской губернии посещения жениха назывались поездки на поцелуи, а в Обско-Кртышском междуречье - сборная (невестина).
В некоторых местах существовал обычай прикармливать жениха и невесту (возможно имевший в своей основе соединительную магию). Будущая свекровь приходила в гости к невесте и приносила сдобный колобок (лепешку) и два яйца. В Тульской губернии она обязана была несколько раз посещать невесту с блинами и кормить ее, а в г. Липцы (Тульская губерния) и его окрестностях мать жениха или ближайшая родственница в праздники, случившиеся между рукобитьем и днем свадьбы, приносила пирог или что-либо другое. В Шуйском уезде Владимирской губернии, напротив, теща ежедневно кормила завтраком своего будущего зятя. Завтрак состоял из гречневых блинов - пряженцев, пирожков и оладий.
К свадьбе резали баранов, подсвинков, телят, делали брагу, варили пиво,
481
заготавливали водку, пекли пироги. Убирали и приводили в порядок дом, подновляли лошадиную упряжь и повозки. Невеста, получив от жениха выговоренные деньги, отправлялась вместе с родителями в ближайший город за покупками к свадьбе. Отцы жениха и невесты сговаривались со священником о венчании и дне свадьбы. Накануне венчания или за 2-3 дня до него невеста-сирота приезжала в приходскую церковь, чтобы отслужить молебен и панихиду по умершим родителям. После богомолья просила благословения у священника, кланялась ему в ноги причитая. Затем, поддерживаемая крестной матерью, она шла на могилу родителей, где продолжались причеты.
Почти повсеместно последний день перед свадьбой именовался девичником. Однако девичником мог называться и весь период подготовки к свадьбе. Последнему дню перед свадьбой придавалось особое значение, он являлся таким же узловым моментом свадебного обряда как и просватанье (сговор, пропой). Но если на просватанье преобладали главным образом деловые, как бы договорно-юридические вопросы, то канун свадьбы имел психологически иное содержание - невеста порывала со своей девичьей жизнью, свободой и своим родом. Разные этапы последнего дня носили названия совершаемых обрядов и действия: баня, столы, большое вино, сладкий стол и т.д. "Навечерие брака" могло называться: пропоем, пропойным днем (Тульская, Калужская губернии), прощальным ужином, последним столом, последним вечером, сговором, посидой, девичьим пиром (Ярославская губерния), обрученъем (Пермская губерния) и т.д. Но чаще всего события последнего вечера объединялись под одним названием - девичник или вечеруха.
Как правило девичник состоял из целого комплекса обрядовых действий: изготовление крйсоты (воли), расплетание косы, мытье в бане, прощание с красотой и передача ее подругам, жениху или другим лицам, угощение участников обряда женихом. Нередко отдельные обрядовые действия выделялись в самостоятельные и не включались в девичник. Крйсота (воля) была символом девушки, она связывала ее с прежней жизнью. Обычно красота выражалась в каком-то предметном символе. Им могли быть кудель, деревце (елка, сосенка, березка и т.д.), лента-косо-плетка, венок, платок, повязка и т.д. Для центральных и северных областей России более характерны деревца, ленты, кудели, для южных областей (как и для Украины) - венок, гильце (украшенная ветка), повязка. В одних местах крйсоту невеста передавала своей лучшей подруге (подругам) или младшей сестре, в других ее уничтожали, разрывали на части или делили между собой подруги невесты. Как правило, расставание с красотой сопровождалось расплетанием или символическим обрезанием косы и выкупом ее женихом. Косу расплетали или накануне или утром в день свадьбы. Это исполнял кто-либо из родни невесты. Все действия сопровождались причитаниями невесты. Кульминацией обряда было выплетение ленты, которую невеста отдавала подругам. С этого момента невеста ходила с распущенными волосами.
В севернорусских и центральных районах, в Среднем и Верхнем Поволжье расплетение косы совмещалось с обрядовой баней невесты. Обычно баню (парушу, мыльню) готовили подруги или родственники невесты. Это приготовление разворачивалось в целое ритуальное действие, о котором нередко рассказывалось в причитаниях. Перед отправкой в баню невеста просила благословения у родителей, после чего подруги с причетами вели ее в баню. В некоторых местах к ним присоединялся колдун, совершавший над невестой в бане магические действия. Невесту мыли мылом и парили веником, которые прислал жених. Баенные причитания нередко сменялись песнями эротического содержания. Судя по причитаниям, мытье в бане отождествлялось с потерей крйсоты, что давало основание некоторым ученым видеть в баенном обряде символическую потерю невестой целомудрия.
482
В комплекс обрядовых действий девичника входила также "продажа косы". Продавал косу невесты чаще всего ее брат или, если его не было, мальчик - один из родственников. Назывался этот свадебный чин косником. Покупателями были представители партии жениха. Торг носил символический характер. Он начинался с огромных сумм, а заканчивался копейками. В ходе этого обряда жених одаривал подруг невесты гостинцами.
В некоторых местностях в последний предсвадебный день в доме жениха устраивали молодешник, на котором жених прощался со своими товарищами и с холостой жизнью. На молодешник приглашали родных и друзей. Во время застолья женщины пели свадебные песни. В этот же вечер родню жениха (овощниц) отправляли с подарками в дом невесты. Если жених ехал сам, его сборы сопровождались особыми ритуалами и наставлениями. Жениха наряжали, наделяли деньгами, благословляли и с почестями отпускали к невесте (в ряде мест обряд благословения и одевания жениха происходил утром в день свадьбы). Перед тем как отправить жениха, сваха надевала вывернутую шубу, брала смесь хмеля и овса и ходила по двору, бросая хмель и овес на лошадей и людей. За ней шел сват и поливал брагой лошадей, стараясь при этом огреть сваху кнутом. Все это делалось, чтобы отпугнуть враждебные силы от отъезжающих. По окончании этих действий поезжане, стоя, с большой скоростью выезжали со двора. Вслед за женихом уезжали и его гости.
Невесту, как и жениха, часто одевала крестная мать. При одевании присутствовали все подруги и пели ей свадебные песни. Нарядившись, невеста умывалась водкой ("вином") и садилась с подругами ждать жениха. Она угощала подруг орехами, подсолнухами, дешевыми пряниками и леденцами. Вскоре (к часам 9-10 вечера) приезжали сваты. В состав поезжан могли входить: жених со своими родными (кроме отца и матери), дружкой и свахой; жених с отцом, дружкой и сватами; целый поезд жениха (два дружки, крестный отец мать и близкие родственники). Мать жениха обычно не ездила к невесте, она оставалась дома и готовилась к встрече молодых. Характер встречи в доме невесты был разным -мог быть доброжелательным, при котором компания жениха беспрепятственно проходила в дом невесты. У ворот поезд жениха выходил встречать отец невесты с несколькими родственниками, а на пороге избы девушки величали приехавших песней.
Несмотря на доброжелательный прием, нередко старший дружко жениха совершал особые магические действия, чтобы обезопасить своих от порчи. Когда поезд останавливался у ворот невесты, дружко первым выходил из саней и расчищал дорогу, у дверей он останавливался и бил кнутовищем сначала по верхней притолке, потом по нижней, а затем по боковым, изобразив таким образом крест. После этого дружко входил в избу и, помолившись Богу, кланялся всем присутствующим. Нередко он заводил иносказательный разговор: "Здравствуйте, господа сватушки, мы люди приезжие и дальние, ехали ночью, сбились с дороги, долго блудили, да спасибо увидали по снегу след зверушки, по этому следу мы жилье отыскали да к вам невзначай попали; не пустите ли вы переночевать странников?" (Калужская губерния).
Иногда поезд жениха ожидал менее гостеприимный прием. Приехавшие оказывались перед закрытыми воротами. Сваты стучали дубинкой в ворота, но родня невесты их не пускала. Начинались переговоры. Дружко подходил под окно и просился переночевать. Как правило переговоры шли в иносказательной форме. В ответ на требование выкупа дружко давал пирог, вино или деньги. В некоторых местах жениху загадывали загадки. При этом говорили: "На загадки идешь, аль на золоту казну?" (т.е. откупаешься). После того, как сваты входили в дом, а братья невесты выпрягали лошадей, все собирались в доме и молились. Отец невесты приглашал приехавших за стол. Обычно, прежде чем сесть, дружко должен был
483
выкупить место за столом для своей компании. В Ростовском уезде Ярославской губернии на последний стол (девичник) жених привозил невесте подвенечное платье и корзину с туалетными принадлежностями, а ее подругам дарил ленты и большой пряник (пряницу) (Ростовский уезд, Ярославская губерния). По окончании стола, перед уходом жениха, невесту прятали. Жених искал ее среди подруг, ему подсовывали разных старух, пока он не давал подругам выкуп. После этого начинался собственно девичий пир, на котором невеста сидела покрытая платком и
484
причитала о прошлом и будущем житье-бытье. Если сама невеста не умела причитать, ее заменяла подруга, сидящая рядом. После пира невеста раздавала всем подарки и по куску пряника.
Как уже говорилось, в предсвадебный период почти повсеместно пекли специальный обрядовый хлеб - каравай, челпан, банник, курник, рыбный пирог. В русской свадьбе хлеб олицетворял жизнь, достаток, благополучие и счастливую долю. Приготовление свадебного хлеба и его раздача занимали важное место в
485
свадебном обряде. У русских на юге, как и у белорусов и украинцев, приготовление свадебного каравая превращалось в пышный обряд. Обычно каравай пекли за два-три дня до свадьбы или накануне венчания одновременно в доме жениха и невесты, но каравай невесты выпекали с особыми церемониями. Выполняли их так называемые каравайницы - молодые замужние женщины. Продукты для каравая они, как правило, приносили с собой, южнорусский каравай делали большим и сдобным, обычно круглой формы. Его украшали фигурами из теста, изображающими солнце, звезды, месяц, зверей и птиц, скрещенные руки и т.д. В готовый каравай втыкали ветки, украшали его букетами цветов и лентами. Выпечка каравая сопровождалась исполнением специальных ("каравайных") песен.
День свадьбы был кульминацией всего свадебного действа. В этот день в домах жениха и невесты совершались ритуалы, подготавливавшие их к бракосочетанию и выражавшие согласие и благословение семьи и общества на этот брак. После венчания, уже в доме новобрачных, исполнялись обряды, приобщающие молодую к новому хозяйству и к положению замужней женщины. В обрядовом цикле свадебного дня отчетливо проявились специфические черты разных типов свадьбы (см. выше об этом). Так, для южнорусской свадьбы была характерна двух-этапность. В день свадьбы перед венчанием жених и его компания приезжали в дом невесты и вместе с ней (в одних санях или раздельно) ехали в церковь. После венчания каждый возвращался в свой дом. Но вечером того же дня жених снова ехал к невесте. В доме невесты совершался постельный обряд. После сообщения, что молодые стали мужем и женой, родственников молодой приглашали в дом родителей молодого, где происходило общее застолье и веселье, сопровождавшееся песнями и плясками. После этого молодые и их гости посещали дома родственников и друзей. В отличие от южной, северную и среднерусскую свадьбу можно назвать одноэтапной или круговой. Утром до венца жених вместе со своими родственниками приезжал в дом невесты, после короткого застолья {малый стол или выводной стол, за который садилась только партия жениха) жених и невеста (обычно на разных повозках) отправлялись в церковь, а после венчания вместе ехали в дом молодого.
В большинстве местностей утро проходило в хлопотах и приготовлениях к венцу. Приступая к одеванию невесты говорили: "Просим набело умыться, хорошо снарядиться в белые белила, в красные румяна". Невесту сажали на разостланный мех в святой угол, чтобы она была богата и счастлива. Одевали ее возможно наряднее. Нередко утром к невесте отправлялись дружки жениха с подарками и с предупреждением о его приезде. Когда жених приезжал, с него обычно требовали выкуп за право проехать по деревне, войти во двор и в дом невесты, пойти в горницу и сесть за стол (см. об этом выше). Затем выводили наряженную невесту. Передавая жениху дочь, отец говорил: "Не в рабы, а в помощницы", или "Просим поберечь детище наше, а чего не знает, поучить", или "У меня была умна, а ты как хошь для себя учи". Затем родители благословляли дочь и отпускали в церковь, вслед за этим в дом жениха обычно перевозили приданое.
Существовало несколько вариантов ритуала поездки к венцу. По одним - невеста и жених ехали в церковь вместе, по другим - врозь. В большинстве мест, благословив своих детей, родители передавали их в распоряжение дружки и свахи (сами родители в церковь не ездили). Дружко, выйдя на двор с женихом (если жених ехал из своего дома) и поезжанами, ходил по двору с иконой, а сваха, стоя на повозке рассеивала хмель. Обойдя три раза с иконой вокруг, дружко испрашивал у всех присутствующих благословение жениху на брак. После этого отправлялись в церковь. На прощание желали: "Дай Бог под злат венец стать, дом нажить, детей водить". Жених ехал торжественно, с большим поездом, привесив к дуге колокольчики, и "шляпы не ломал" (т.е. не кланялся). В некоторых деревнях лошадей жениха покрывали белыми полотенцами. Невеста же приезжала в церковь без
486
всякого шума, с одним повозником, которого называли плакса. В Смоленской губернии жених и невеста также ехали в церковь отдельно, даже если жених уезжал из дома невесты. Ехал он с "гиканьем и криком". Перед венчанием они сходились в чьей-нибудь избе и здесь жених брал невесту за руку, обводил ее три раза вокруг себя, слегка дергал за косу, как бы показывая, что невеста лишается своей воли и должна подчиниться воле мужа. Обычно свадебный поезд выезжал нечетом (нечетное количество лошадей). Выбирали прямые и ровные дороги ("Под венец по оврагам и рытвинам не ездят"). На Русском Севере было принято, чтобы поезжане отдавали дорогой всякому равный поклон, даже нищему, "чтобы кто не испортил".
В среднерусских губерниях, напротив, дружки с буйством разгоняли всех встречных, нередко дело доходило до драки. Выезжая со двора, поезжане поздравляли друг друга - "с молодецким выездом". В день венчания все имело особое значение, даже погода. Считалось, если "снег и дождь на свадебный поезд - богато жить", "дождь на молодых - счастье", "вихрь с пылью встречу поезду - не к добру, дождик - к богатству", "красный день свадьбы - жить красно, да бедно", "метель на свадебный поезд - все богатство выдует", "коли на улице распута, быть свадьбе беспутной". Обряд венчания состоял из обручения и возложения брачных венцов -собственно венчания, которые совершал священник. Во время обручения священник спрашивал у жениха и невесты об их обоюдном и добровольном согласии вступить в брак и надевал кольца. Церковное венчание по-разному, в одних случаях более органично, в других менее, входило "в структурную ткань" народного обряда. В севернорусском типе свадеб венчание являлось как бы рубежом между обрядами, связанными с пребыванием невесты в доме родителей и ее переездом в дом мужа. В южнорусском обряде с характерным для него возвратом молодых в свои дома после венчания, церковное бракосочетание не было органичной частью бытовой обрядовой структуры и как бы прерывало ее естественный ход.
Церковное венчание придавало браку юридическую силу. Однако по народным представлениям одного венчания было недостаточно. Для полного признания брака требовалась более древняя, по происхождению коллективная, семейная и общинная санкция, которая выражалась в бытовом свадебном обряде. Брак с венчанием, но без свадьбы не поощрялся. Нередко само венчание сопровождалось множеством магических обрядов. В большинстве мест было принято перед женихом и невестой разметать дорогу до церкви веником, под ноги врачующихся расстилали платок или полотно и бросали деньги, чтобы избежать "голой" жизни". Жених и невеста стремились наступить друг другу на ногу, и тот, кто успевал это сделать первым, имел "верх" в семейной жизни. Строго следили, чтобы между женихом и невестой никто не прошел. Это делалось, чтобы никто из них не нарушил супружеской верности. Стоя под венцом невеста крестилась "покрытой" (т.е. не голой) рукой (чтобы богато жить). Много поверий было связано с венчальной атрибутикой: кольцом, свечами, венцами. Считали, что уронить во время венчания обручальное кольцо - "не к доброму житью"\ Погасшая свеча означала скорую смерть державшему ее. Считалось, что тот, кто под венцом свечу выше держал, "за тем и большина" (главенство в семье). Венчальные свечи старались задувать разом, чтобы жить вместе и умереть вместе. Подвенечную свечу берегли и зажигали при первых родах, чтобы облегчить их. Примечали: с кого из молодых венец спадет, тому вдовствовать. В некоторых местах, когда молодых обводили вокруг аналоя, сваха разрывала девичью повязку.
Иногда после венчания в церковной сторожке или ближайшем доме, невесте заплетали две косы и укладывали вокруг головы - "окручивали молодую по-бабьи", (обряд "окручивания" могли совершать и в доме молодого сразу после приезда или на другой день после брачной ночи), причем свахи старались плести косы наперегонки, при этом приговаривая: "носи девиц" (говорила невестина сваха),
487
"носи молодцов" (говорила сваха жениха), так как существовала примета: чья сваха первая заплетет косу, такого пола будет первенец молодой. После этого молодой надевали женский головной убор - повойник (Русский Север), очипок (южнорусские), моршень (Пермская губерния), жуток и фалыпонку (Сибирь) или кокошник (среднерусские). Говорили: "стала коса двухвосткой, под повойник ушла, запряталась". Устройство женской прически и надевание головного убора были одним из важнейших обрядовых моментов народной свадьбы ("подруги косу плетут на часок, а свахи на век"). Этот обряд знаменовал переход невесты в группу замужних женщин. Расплетание косы и заплетение волос в две косы в народной свадьбе было настолько важным символическим актом, что у некоторых толков старообрядцев Пермской губернии, не признающих венчания, оно было равноценно обряду бракосочетания.
В доме молодого новобрачных ждали. Женщины-односельчанки выходили встречать свадебный поезд к околице, и, завидев его, начинали петь. Встречающие у дома, родственники и гости, стреляли вверх из ружья, молодых обсыпали хмелем и зерном, у ворот раскладывали огонь и переводили их через него. Перед молодыми разметали дорогу веником (идучи задом), расстилали от ворот до свадебного стола холсты. Нередко мать молодого надевал^ тулуп шерстью наружу и выходила навстречу новобрачным. Из толпы встречающих были пожелания: "Мохнатый зверь на богатый двор: молодым князьям да богато жить!" "Дай Бог вам совет да любовь! Здравствуйте, князь с княгиней, бояре, сваты, дружки и все честные поезжане!" Родители благословляли новобрачных - отец иконой, мать хлебом-солью ("хлеб-соль не попустит врага сотворить зла"). В некоторых местностях хлеб разламывали над головами молодых и каждый из них должен был хранить его до конца жизни. После благословения молодые кланялись в ноги, стараясь это сделать одновременно, чтобы жить дружно. Молодых усаживали за стол на лавки, покрытые шубами или войлоком, приговаривая: "шуба тепла и мохната - жить вам тепло и богато". А дружка продолжал: "Как голубь без голубки гнезда не вьет, так новобрачный князь без княгини на место не садится". Обычно свекровь или кто-то из родни жениха с помощью ухвата, сковородника, пирогов и т.п. раскрывали ("вскрывали") молодую, т.е. снимали с нее завесу, покрывало или в более позднее время - фату. Затем здоровались с ней и подносили подарки. Иногда после раскрытия молодой новобрачных трижды обводили вокруг стола.
Первый стол в доме молодых обычно назывался свадебным. Молодые, хотя и сидели за ним, но ничего не ели. В честь молодых произносили поздравления, пожелания добра и счастья, не умолкали величания. Вскоре их уводили в другое помещение (в чулан, баню или к соседям) и кормили ужином. Тогда же нередко и "окручивали" ("повивали") молодую по-женски. В южнорусской свадьбе обряд дополнялся "прыганьем молодухи в поневу". В новом обличае молодые возвращались к поезжанам. К этому времени накрывали второй стол, называемым горным. На этот стол приезжали родственники новобрачной. Их торжественно встречали у крыльца, подавая каждому по рюмке водки. Приехавшие рассаживались за столом по старшинству - мужчины с одной стороны, женщины - с другой. За горным столом молодая одаривала родственников мужа, кланялась им, обнимала их и целовала. Тогда же она должна была назвать свекра батюшкой, а свекровь - матушкой. Во время пира девушки пели песни. По окончании стола молодые, выйдя, падали родителям в ноги, чтобы те благословили их на брачное ложе. Его устраивали в каком-нибудь неотапливаемом помещении: в клети, в хлеву или конюшне, в бане, в отдельной избе и т.д. Брачную постель стелили с особым тщанием. Иногда рядом с брачной постелью клали какие-нибудь орудия крестьянского или ремесленного труда с тем, чтобы у новобрачных рождались сыновья и были хорошими работниками. Молодых обычно провожали дружка и сваха.
488
Проводы сопровождались музыкой и шумом, вероятно, такое оформление имело значение оберега. Сваха и дружка внимательно осматривали постель и помещение, чтобы не было каких-нибудь предметов, способных навести "порчу" на молодых, и, дав последние советы и наставления, желали им счастья и благополучия. Молодые угощали их вином.
Спустя час или два, а в некоторых местах и целую ночь, приходили будить или поднимать молодых. Обычно этот обряд совершали те же, кто и провожал их на брачную постель. Вошедшие проверяли постель и вели новобрачных в избу, где продолжался пир. Молодые кланялись присутствующим и принимали их поздравления. Во многих местах принято было демонстрировать рубашку новобрачной. Если молодая оказывалась непорочной, ей и ее родне оказывали большие почести, если же нет, то подвергали всяческому поруганию. При благоприятном исходе пир принимал бурный характер, все шумели, кричали, выражая свою радость. Если же молодая была "испорченной", ее родителям и крестным подавали пиво или вино в дырявом стакане (решете), надевали на них хомут и т.д. Нередко этим унижениям подвергалась и сваха ("свахе первая чарка и первая палка"). Обычай демонстрации рубашки бытовал довольно широко: в одних уездах молодая отдавала рубашку (честь) свекрови, а та расстилала ее у входа в дом или на полу в избе, и на ней плясали присутствующие; в других - ее вывешивали на обозрение всей деревни. Случалось, что окровавленную рубашку новобрачной показывали гостям, а потом отсылали матери невесты как доказательство невинности ее дочери, где-то такую рубашку вывешивали на высоком шесте или привязывали к дуге лошади, во время праздничного катания по деревне. Нередко при благополучном исходе начинали бить посуду, приговаривая: "сколько кусочков, столько сыночков, сколько в лесу кочек, столько дочек" и т.д.
Во многих местностях обряды, связанные с "бужением" молодых, происходили утром второго дня и сопровождались обрядовой баней. Ее топили определенные свадебные чины (поддружье, свахи, дружки, крестные и т.д.). Проводы в баню происходили с шумом, песнями и музыкой. Перед молодыми разметали дорогу
489