В Западной Сибири к сходной песенке добавляли просьбу: "Сырчик в рукавичку, шанежку за пазушку!"
Второй день Рождества - праздник повивальных бабок и рожениц - бабины, бабьи каши. В этот день праздновали иконе Божией Матери "Блаженное чрево" (см. также: Чичеров. С. 60-61).
С рождественским колядованием перекликается обычай "кликать Авсень". Приуроченный к кануну Нового года, он широко известен в исконно русских землях средней полосы России. С переселенцами Авсень попал сначала в Симбирскую губернию, а затем в Сибирь - Омскую и Новосибирскую области. Свое название новогоднее величание получило по припеву "Авсень! Авсень! Златоус Авсень!" (варианты: "Овсень!", "Таусень!", "Усень!" и др.) Дети, подростки, холостая молодежь, объединившись в группы по возрасту, а иногда и по полу, например, когда девушки величали парней, ходили от избы к избе и под окошками "кричали" или "кликали Авсеня". Если в доме имелись жених или невеста, то величали не только хозяев, но и будущих молодых, суля им скорую свадьбу.
Со среднерусскими Авсенями схожи новогодние величания Виноградья, сопровождаемые припевом "Виноградье, красное-зеленое мое!" Особенно широко они были распространены на Русском Севере и с переселенцами попали в Сибирь. Новогодние величания выполняли роль ритуального заклятия, призывая благополучие на прославляемый двор.
Обойдя дворы и получив за свои труды козулъки, авсеньки, свиные ножки, шанежки и т.п., колядовщики устраивали гулянье, с играми, плясками, ряжением, гаданиями.
Гадание под Новый год было широко распространенным обычаем. Во все времена оно имело одни и те же цели: узнать, каков будет урожай в наступающем
623
году, и предопределить личную судьбу. Об урожае гадали по зерну, колосу, снопу или караваю хлеба. Если хотели узнать, что лучше уродится, то в ночь под 1 января выставляли на мороз снопы разного хлеба или втыкали в снег стебли с колосьями, а утром смотрели: на котором из них больше инея, тот даст больший урожай. Под Новый год и в крещенский сочельник после ужина искали зерно под столом: если найдут - к урожаю. В канун Нового года пекли каравай, взвешивали его и клали на ночь к иконам. Если утром вес оказывался больше, то год должен быть урожайным, меньше - к бескормице.
Широко было распространено гадание по колоску, выдернутому из "кладушки" на гумне: колос с зерном предвещал урожай, пустой - недород. К схожему гаданию прибегали девушки, чтобы узнать, богатый ли будет жених.
Гадания о суженых-ряженых отличались необыкновенным разнообразием. При этом не было каких-то особых локальных приемов гадания, варьировался лишь "материал", бравшийся для него, что зависело от среды обитания человека. Например, если в южнорусских областях девушки пытались определить имя суженого по скрипу фруктового дерева, то во Владимирской губернии - по скрипу рябины.
В прошлом существовало до нескольких сотен способов гаданий: по звездам, месяцу, воде, снегу; с кольцами, зерном, квашней, блинами, ложками, курицей, петухом, овцами, зеркалом и свечами, повойником, угольками и т.п.; слушали лай собак, фырканье лошадей, разговоры под окнами (по обрывкам фраз надеясь определить судьбу), спрашивали имя у первого встречного (таково будет имя жениха) и т.д. Гадали у овина и внутри него, в бане, на улице, на перекрестках. Наиболее действенными считались гадания за околицей на перекрестках дорог, где всегда стояли часовни и обетные кресты.
Святки - время уличных забав, вечерок, ряжений. Ряженых называли окрут-чиками, кудесниками, на Русском Севере - святошниками (от святки). Рядились в вывороченную шубу, в медведя, козу, быка, а также в журавля и курицу. Из персонажей повседневной жизни наиболее популярными были маски солдата, гадающей цыганки, купца, барина, нищего.
Широко бытовали игры ряженых "в кобылку" ("коня", "лошадь") и "в покойника". От времен Московского государства (XVI-XVII вв.) сохранилось немало указов, запрещавших "бесовскую кобылку водить". Но игра сохранялась и в XX в. Ее истоки - в древних зимних русалиях, посвящавшихся солнцевороту. Поэтому не случайно повторение игры "в кобылку" во время летних русалий, в период солнцестояния.
Во всех описаниях святочных игр поражает обязательное присутствие ряженого покойником. Маска или ряженый покойником, появляются только в святки, в другое время года ряжение "покойником", видимо, не допускалось (чтобы не оказать неблагоприятного воздействия на "живущих" и "плодущих"). Раскованностью отличались сценки, разыгрывавшиеся ряжеными в мужскую и женскую одежды. Мужской и женский травестизм (перемена пола) - отголосок каких-то шаманских реалий, имевших место в Древней Руси, но с течением времени изжитых. Осталась лишь внешняя сторона, принявшая скоморошью форму, что давало возможность участникам игры переступить черту недозволенного (в обычной жизни) и разыгрывать эротические сценки, допуская непристойные шутки и жесты.
Брак, свадьба, плодородие - мотивы святочных игр, гаданий, подблюдных песен (см. о них: Поэзия крестьянских праздников. С. 137-238) были тем естественным фоном, на котором разворачивались хлопоты и ожидания, связанные со сватовством, с выдачей замуж девушек и женитьбой парней. Поэтому в северорусских областях, где население жило в небольших деревеньках, сложился обычай принародных девичьих смотрин. Девушки-невесты, нарядно одетые, выстраивались
624
цепочкой в каком-то месте: на берегу реки, на одной из улиц села, на площади перед храмом. На девичьи смотрины съезжались свахи и матери с сыновьями для выбора невест.
Святки были известны и своими свозками или свозами: всех окрестных невест родители свозили в одно большое село к родным и знакомым специально для участия в новогодних посиделках. Цель их - себя показать и жениха присмотреть. Поэтому, когда наступал последний день святок, - а этим днем был праздник Крещения Господня (6/19 января), - говорили: "Крещенье - всем делам вершенье!" По числу сосватанных пар как бы подводился итог святочным гуляньям.
По традиции на Крещение участники игрищ, особенно те, кто рядился или ходил в личинах, чтобы очиститься от греха, купались в иордани - крещенской проруби, около которой проходило водосвятие с торжественным молебствием. Накануне и в день Крещения совершались ритуальные действия, имевшие охранно-магические цели: дома ограждались от нечистой силы с помощью креста, рисовавшегося на всех дверях и воротах двора, внутренние помещения окроплялись крещенской водой.
По своему характеру святочная обрядность довольно четко делится на ритуальную и игровую. Ритуальная исполнялась в первую неделю святок от Рождества до Нового года. Именно на это время приходится исполнение разнообразных песен-заклинаний, призывавших благополучие на прославляемый двор и суливших скорую свадьбу женихам и невестам. На этой же неделе славили Христа. В это же время исполнялась и большая часть гаданий о будущем урожае.
Вся вторая неделя святок заполнена разнообразными игрищами, ряжением, разыгрыванием на посиделках народных драм, гаданиями о суженых-ряженых, девичьими смотринами.
Время от Рождества Христова до Великого поста называлось Великим Про-межговением: примерно, в течение двух-трех месяцев до Великого поста длился мясоед, во время которого справлялись свадьбы. Поэтому февраль (середина мясоеда) назывался "свадебником". О незадачливых женихах говорили: "Бился, колотился, мясоед прошел, а все не женился". Таких парней на Масленицу могли принародно осрамить.
Масленица
Празднование Масленицы совпадает с новолунием, напоминая о том, что в Древней Руси она праздновалась как начало Нового года по лунному календарю. С XVI в. после церковной реформы, упразднившей мартовское новолетье и утвердившей 1 сентября (по ст. ст.) как начало нового года, масляная неделя стала восприниматься как праздник проводов зимы и встречи весны. По времени и характеру празднования Масленица, как и Белая неделя других народов (например: Бела, Сирна недела - у сербов и черногорцев; Бела, Сирната, Сирупосна неделя - у македонцев, saptamana alba, т.е. Белая неделя, - у румын) типологически едина с традиционным праздником бурят-монгольских народов цаган-сар {Белый месяц), посвященный окончанию зимы и началу Нового года по лунному календарю. Как сейчас каждый человек стремится встретить Новый год, так в старину -Масленицу. Бытовало даже присловье: "Хоть себя заложить, а Масляницу проводить!"
Два основных мотива (на фоне многих других) преобладают в праздновании Масленицы: необыкновенное изобилие еды на столах всех домохозяев; особое внимание к молодоженам и молодежи как такой биосоциальной части населения, от которой зависело благоденствие общины в перспективе.
Русские названия Масленицы — Масляная, Сырная неделя, Сырница — говорят о ней как о празднике белой пищи: молока, масла, сметаны, сыра и других молочных продуктов, получаемых от домашних животных. Поэтому в псковско-смоленских
625
говорах эту неделю называют белой мясоедъю. Не случайно, в западных и южнорусских районах (Смоленщина, Псковщина, Калужская, Курская губернии), а также в Западной Сибири, когда встречали Масленицу, то в песнях пели о том, как люди "Масляницу встречали, сыры с маслом починали", пирогами и блинами гору устилали.
Масленица не всегда и не везде была блинница. Можно перечислить сколько угодно мест, где в старину блины не пеклись. "Вологодские губернские ведомости" в 1852 г. (№ 6. С, 52) сообщали, что "лет 30 назад" блины "здесь совсем не употреблялись о Маслянице"; приготовление к празднованию состояло "в пряжении" разного "пирожного": сырников, яичников, ягодников, крестиков, плетушек, розанчиков, хворостов и др. В с. Кстово Нижегородской губернии в Сырную неделю пекли маленькие пряженцы с грушей, луком, маковой дурандой, яйцами, малиной и черникой, а богатые - с изюмом (Зеленин, 1915. С. 825). Даже в наше время сохраняется местная традиция в масленичной выпечке. Например, в д. Вороново Вязниковского района пекут пряженцы с изюмом; в с. Большое Болдино Нижегородской области - малинки (шарики с начинкой); в Чухломском районе всю Масляну пекут в печке на сковородке лепешки из жидкого пшеничного теста величиной с полтинник. Обратим внимание и на сообщение М.Д. Чулкова (1744-1792) о том, что блины, оладьи, пряженцы и др. - все это "вообще называется масляницею" (Чулков. С. 194), т.е, в XVIII в. под Масленицей подразумевался конкретный ассортимент еды в течение Сырной недели. Тем не менее, за прошедшее столетие блины стали повсеместно любимой масленичной едой.
По древней традиции первый блин или отдается нищему, или оставляется в качестве тайной милостыни на слуховом окне на помин души усопших предков, или его съедает набожная хозяйка - также за упокой умерших. Раньше в семьях, где была дочь на выданье, первый блин отдавался ей. В Воскресенском районе Московского округа девушки выбегали с блином на улицу и у первого встречного спрашивали имя - таковым будет и имя жениха. В Калужской губернии с первым блином посылали детей в огород "весну закликать". В Дмитровском уезде Орловской губернии, закликая весну на Масленицу, призывали "галушку-ключницу" отомкнуть лето.
С середины недели начинались первые гостевания. С особым почетом в доме тестя встречался молодой зять. Молодые всюду были желанными гостями, а на сельской или городской улице их поджидала молодежь, чтобы вывалять в сугробе и заставить принародно целоваться. Было принято также чуть ли не всей деревней катать молодоженов с гор.
В северо-восточных областях России (Ярославская, Костромская, Вятская губернии) существовал своеобразный обычаи смотрин новоженов, так называемые столбы: молодые супруги в лучших нарядах выстраивались вдоль улицы и целовались по первому требованию гуляк. Такие смотрины проводились в разные дни недели, вплоть до субботы. Например, в с. Ильинском Ростовского уезда столбы бывали в понедельник на Масляной неделе, так как в этот день в селе собирался масленичный базар, на который съезжались жители со всей округи. В Ростове Великом столбы устраивались в четверг. В Ярославле - с понедельника. В Костроме - в среду. Здесь же бывали и девушки на выданье, парни высматривали себе невест. Ни на одном празднике в году не уделялось столько внимания молодым супругам, как на Масленице. Считалось: "Где было больше молодых -той деревне и чести больше".
На Масленицу не обходилось и без курьезов: в д. Прилуки (Плисецкий район Архангельской области) мужики сажали на зубья бороны парня, который не раз сватался, но получил отказ, и тащили его с песнями, свистом и криком на гору, что считалось большим позором. Озорные шутки над холостой молодежью не случайны: по традиционным канонам, все здоровые молодые люди должны либо
626
состоять в браке, либо посвятить себя служению Богу. Холостяки, а тем более молодые, не реализовывая свои потенциальные возможности к чадородию, как бы оказывали негативное влияние и на плодородие. Из-за них могло случиться гололетье - неурожай, засуха. Поэтому их бесчестили.
В последние дни Масленицы по улицам городов и сел разгуливали ряженые: "медведи", "козы", мужики, переряженные "бабами", верхом на лошадях. Дело доходило до того, что даже лошадей рядили в мужские порты. Их натягивали на передние, иногда на задние ноги. Порой на лошадиный круп натягивали юбку. В дополнение к этому наряду на лошадь навешивали березовые венки, украшали ее лентами.
С четверга, а в иных местах с пятницы, начиналась широкая Масленица. В домах к столу подавалась обильная еда с большим количеством масляных блинов, хвороста, пряженого и рыбных блюд.
Повсюду катались с гор и на лошадях. Для катания с гор приспосабливались разные предметы: лубьё (липовая кора), рогожи, коровьи шкуры, санки. Распространенный способ катаний - на катанках, лодках (или лотках), на козлах. Катанку делали из старой корзины, обмазав ее днище навозом и выставив на мороз. Лодку — из долбленого дерева. Она долго катилась с горы, к тому же с нее не упадешь. Козлы - та же лодка, но внутри нее устроено сиденье вроде маленького стула: один сидит, а другой сзади на козлах стоит, он разгоняет козлы и направляет их движение.
Катались не только ради удовольствия. Катанье имело и ритуальное назначение. Поэтому его нередко начинали девушки и женщины. Когда с горы скатывались девушки, то смотрели; которая из них съехала дальше - та быстрее выйдет замуж (или в дальнюю деревню, в дальнюю сторону). Катанья имели и другое ритуальное назначение: считалось, кто дальше прокатится, у того лен долгим уродится.
Красивое зрелище представляли масленичные катанья на лошадях. Масленичный поезд мог доходить до нескольких сотен саней. Выезд сопровождался несмолкаемым перезвоном поддужных колокольчиков и шаркунцов. Сами лошади были украшены праздничной сбруей с медной фурнитурой, а полости - волчьими и медвежьими шкурами.
Не только санными бегами, - знаменита была Масленица и своими кулачными боями (вот где оттачивалось мастерство русского рукопашного боя!). По старинной примете, о которой помнят еще в Нижегородской области, чья деревня победит в кулачном бою, там и урожай будет больше. В разгар кулачного боя к бойцам могла ворваться толпа ряженых.
По картине В.И. Сурикова хорошо известна и сибирская игра "Взятие зимнего городка", особенно популярная среди казаков. В Тульской, Симбирской и Пензенской губерниях снежный городок строили обязательно на реке. Крепость была с башнями, двумя воротами и прорубью внутри - в нее-то не должны были влететь ни увлекшиеся боем атакующие (они верхом на лошадях), ни защитники городка.
Нельзя не сказать о городском влиянии на традиционное празднование Масленицы. Вспомним царские карнавалы XVIII в. Грандиознейшее увеселение с невиданным дотоле маскарадом и санным катаньем устроил Петр I в четверг на Масляной 1722 г. в Москве по случаю Нейштадского мира со Швецией. Именно после этого увеселения на городской и сельской Масленицах появляются корабли и лодки, водружавшиеся на санях.
Однако, как ни весела и сытна была Масляная неделя, наступал день ее проводов - воскресенье. Его называют Прощеное (прощальное, прощельное) воскресенье. Приготовления начинались с утра: по деревням возили чучело Масленицы в сопровождении ряженых, катались на лошадях и, конечно, с гор. Гуляки
627
ходили по улицам и распевали во все горло: "Государыня Масляница! Протянись до Петрова поста!"
Кульминация проводов - костры. Их разводили на реке, за селом, на перекрестках ("крестах") дорог, в поле, на возвышенном месте, иногда посреди деревни. В Среднем Поволжье и на Рязанщине жгли сноп соломы, иногда наряженный в женскую старую одежду. В Верхнем Поволжье, Костромской области костры устраивали из старых веников, домашней рухляди, корзин, сломанных дуг и т.д. В местах, где было развито смолокурение, жгли смоляную бочку, колеса, деревянные ведра из-под дегтя, которые водружали на шест и зажженными поднимали повыше.
Костры разводили ближе к сумеркам. И едва раздавались звуки вечернего благовеста, веселье прекращалось, все расходились по домам; ездоки сдерживали лошадей и пускали их шагом. Впереди был особый вечер, который дал название всему этому дню, - Прощеное воскресенье, Прощеный день. В этот вечер все прощались, т.е. просили прощения у родных и знакомых за все свои прегрешения, совершенные в течение года. Люди как бы очищались от обид и скверны. В этот день, даже незнакомые, целуясь, просили друг у друга прощения.
В Прощеное воскресенье крестники посещали крестных отца и мать. Было принято дарить друг другу пироги, муромские кренделя, вяземские коврижки, белевские медовики, тульские узорные пряники с надписями "Кого люблю, тому дарю", "От милого подарок - дороже золота" и др.
Понедельник, первый день Великого поста, представлял собой разительный контраст по сравнению с масленичными днями. Хотя кое-где по городам еще догуливали ямщики, "полоща рот" от скоромной пищи, оправдываясь тем, что всю неделю они развозили гостей, и хотя еще в иных местах катались на донцах, чтобы лен уродился, но уже во всем чувствовалось наступление иного времени, требующего иного поведения. С утра повсюду топились бани, чтобы в чистоте приготовиться к посту. По дорогам к храмам и монастырям пешком и в экипажах направлялись богомольцы и говельщики. На Москве-реке от Устьинского до Каменного моста в первую неделю поста разворачивалось удивительное торжище, на котором можно было купить все необходимое для поста: всех сортов орехи, разнообразные сорта изюма, мак белый, черный и зернистый, разных видов постное масло, горох, фасоль, были ряды с медовым и грибным изобильем, с квашениями и солениями.
Праздники и обряды Великого поста
Наступившее после Масленицы семинедельное говение не меняло содержания крестьянской обрядности. Более того: ожидание весны придавало особое значение всем обрядам, исполнявшимся во время Великого поста. Некоторые из них, например, встреча весны, повторялись по нескольку раз в течение этого срока, как бы торопя ее приход. Идее возрождения и одновременно очищения от скверны и грехов подчинена вся весенняя аграрная обрядность, повседневная семейная и индивидуальная жизнь каждого крестьянина. Поэтому во время говения соблюдался очень строгий пост: люди усердно молились, мало разговаривали друг с другом, стараясь не ссориться и не сердиться. Эта нравственная сторона поста влияла на повседневную жизнь крестьян, в которой не допускались ни игры, ни песни, ни шумные сборища; разрешались лишь песни заклинательного содержания (окликания), и то они не пелись, а скорее кричались.
В то же время имеются свидетельства о бытовании в крестьянской среде в первые недели Великого поста гуляний, продолжающих поздравления молодоженов, начатые на Масляной неделе. Например, в Череповецком уезде первое воскресенье Великого поста называли хоровинным (от хоровина - теща). В этот день зятья ехали за тещами и везли их к себе в гости. Сохранились свидетельства из
628
Пензенской (Городищенский уезд) и Пермской (Шадринский, Камышловский и другие уезды) губерний о том, что здесь на второй и третьей неделях Великого поста женщины собирались на особые беседки в дома, где была молодуха: на этих беседках женщины щеголяли нарядами, а столы ломились от "обилия разнообразных яств". Эти обычаи скорее всего сохранились от того времени, когда Масляная длилась не одну, а несколько недель, и в течение всего времени продолжалось чествование молодоженов, особенно молодухи, поскольку от нее, как и от пробуждающейся земли, ждали новой жизни.
Середина Великого поста - средокрестье (среда на четвертой крестопоклонной неделе) - отмечена подготовкой к весенним работам. В этот день пекли обрядовое печенье хрестец или крестец, напоминавшее о будущем урожае. Оно имело форму круглой лепешки с тринадцатью снопиками (перекладины из теста) на ней. Такое печенье имитировало первую кладку снопов на жниве. Магико-продуцирующая роль этого хлебца как бы усиливалась за счет обрядовых действий с ним: его хранили до весенних работ, потом запахивали или, раскрошив, сеяли по полю, скармливали лошадям, на которых пахали, иногда часть их съедал сам сеятель. Хрестцы пеклись в основном в среднерусском регионе. Зато повсеместно в каждой семье к средокрестному завтраку подавали выпечку в форме крестов.
Другой обычай средокрестного дня "кресты кричать" или "окликать говенье" -известен в Поветлужье, на территории всей Костромской области, в Нижегородском Поволжье. В этот день дети и подростки "кричали" под окнами о том, что "Половина говины переломится; Хрен да редька переводится!.." За это, к радости детишек, им дарили кресты.
Средокрестье приходится на один из дней марта. А в марте, как говорили крестьяне, "грач зиму расклевал". Поэтому на Евдокию-капельницу, весенницу (1/14 марта), а затем на Герасима-грачевника (4/17 марта) пекли грачиков. А уже 9/22 марта, на Сороки, в день весеннего равноденствия, не было такого уголка в России, где бы не пеклись жаворонки, галушки, чувильки и другие печенья в форме птиц. В Каргополье 22 марта называют тетерочным днем и детям пекут тетерок — хрупкое, как кружево, печенье с узорами в форме солнышка-высоколнышка, солнышка с кудерочками, солнышка с бегунками (конями) и др. (Дура-сов, 1981). Одни эти названия говорят о ритуальном значении дня весеннего равноденствия в календаре крестьян.
На Сороки повсюду заклинками и печеными жаворонками призывали приход весны, а с ней прилет птиц и начало лета.
Еще в 1930-е годы дети и девушки, собираясь с утра у овинов, около реки или в лесу и залезая куда-нибудь повыше или раскачиваясь на качелях, подбрасывали своих жаворонков вверх и речитативом исполняли: "Лето! Лето! Лети из-под клети! Нам зима надоела, весь хлеб поела!..."; "Жавората, прилетите! Весну красну принесите!" В южнорусских областях, на Смоленщине и Брянщине веснянки сопровождались неповторимым припевом-гуканьем: "Гу-у-у-у..." - раздавалось от деревни к деревне.
Если в Сороки выпускали на волю печеных жаворонков, то на Благовещение (25 марта/7 апреля) - живых птиц. Этот обычай связан с представлением о птице как Божией вестнице и как посреднице между людьми и душами умерших предков. Согласно народному преданию, в Благовещение, как и на Пасху, души грешников на время освобождаются от мук. Отпустить птицу на волю - значило помянуть умерших. А если птица помянет - это важно и живым, и мертвым. Любители голубей в первый раз на Благовещение "гоняли" этих красивых птиц в весеннем небе.
Считалось, что на Благовещение солнце играет, что весна начинается с 25 марта, поэтому в день Благовещения сам Бог благословляет землю, открывая ее
629
"на сеяние". Готовясь к севу, крестьяне накануне и в день Благовещения освящали семена для посева.
На Благовещение к столу подают благовещенские кулебяки и пироги с начинкой из грибов и рыбы, различные рыбные блюда.
Другой большой праздник - Вербное воскресенье — любимейший праздник русских людей, который в народной жизни приобрел этнически самобытные черты. Это объясняется многими причинами. И прежде всего ландшафтом Европейской России, богатым реками и речушками, озерами и заболоченными местами. Здесь, едва растает снег, среди талых вод первой распускается верба. Обилие красивых пушистых почек породило ассоциации с плодоношением. Не случайно, где-то в глубине веков родилась необычная мифопоэтическая легенда, которая повествует о том, что некогда верба была женщиной, и у нее было столько детей, что женщина поспорила с самой Матерью-Землей о том, что она плодовитее Земли. Рассердилась Мать-Земля и превратила женщину в вербу.
Древние верования о плодоносящих свойствах вербы дожили до наших дней. Считается, что ветки, освященные в церкви, обладают оздоравливающими и оберегающими свойствами. Если в доме хранится освященная верба, то в него не ударит молния, нечистая сила не перейдет порог, не будет сглазу его жителям, хворь обойдет скотину (см. также: Колядина. С. 20-21; Соколова. 1979. С. 97-101). И, как отголосок древнего предания, до сих пор сохраняется представление о том, что освященная верба помогает чадородию женщин (Болонев. С. 126). Считается также, что верба помогает человеку и в его последний смертный час, отгоняя злых духов от изголовья умирающего.
В контексте народных представлений о плодоносящих, целебных и охранно-магических свойствах веток вербы, на которых распушились почки, совершались и обряды Вербного воскресенья. Это широко практикуемый обычай слегка хлестать детей освященной вербой для здоровья и роста, а также домашних животных. До сих пор, чтобы овцы плодились и было больше ягнят, во многих местах утром Вербного воскресенья выпекается обрядовое печенье кытьки, ярушки, катышки с медом или с запечеными вербными почками. Их едят сами и кормят ими овец и ягнят.
Вербная неделя сменяется Страстной. Она наполнена приготовлениями к достойной встрече Пасхи. Среди других дней недели своими хлопотами выделялся страстной четверг. Его называют Великий четверток или Великий четверг, а в народе чаще - чистый. Для Чистого четверга характерны самые разнообразные обычаи, которые можно охарактеризовать как очистительные, обережные и закл инател ьные.
Из них самые распространенные - очистительные. Первое, с чего надо начинать этот заповедный день, - встать как можно раньше, "до ворона", пока еще темно, и искупаться в реке или проруби. Так делали даже в Сибири, несмотря на холод. Умываться следовало ключевой водой "с серебра" или даже "с золота" - для красоты и здоровья. Купанию, умыванию и обливанию водой в Чистый четверг придавалось особое очищающее и оздоровительное значение. Такое же значение имело и окурирование дома можжевельником. За ним специально ходили рано утром в лес, до рассвета, в Чистый четверг.
Под знаком очищения и охраны здоровья совершались все обрядовые действия Чистого четверга: сжигались старые соломенные постели, старая обувь, одежда, мусор; проветривалось и просушивалось содержимое сундуков; делалась тщательная уборка дома и двора; чистились серебряные вещи и оклады икон.
На рассвете Чистого четверга исполнялось и обережное очерчивание круга вокруг дома. Делалось это для того, чтобы в дом не проникла нечистая сила. С этой целью старший в доме обходил его с иконой и молитвой.
В этот же день исполнялись заклинательные обычаи, направленные на охрану
630
домашнего скота от хищных зверей. В Спас-Деменском уезде Калужской области еще в 1930-е годы было принято в Чистый четверг "зверей кликать". Ребята шли в овин, садились на соломе вокруг блюда с овсяным киселем и начинали созывать всех зверей: "Волки, медведи, лисицы, куницы, зайцы, горностайцы, идите к нам кисель есть". Довольно похожий обычай существовал и на Севере России. Им как бы заклинались дикие звери, которые могли причинить вред скотине и человеку. Корни этого обычая восходят к охотничьей магии и промысловому культу, когда исполнялись особые обряды, чтобы обеспечить "всезверие" - размножение зверей.
Киселем "кормили" и мороз. Это была как бы умилостивительная жертва, чтобы предохранить всходы от заморозков. При этом, если, например, в кубанских станицах, "мороз приглашали" чаще всего на Рождество или Крещение, то в среднерусской полосе и севернее (Новгородская, Тверская области) это делали в Великий четверток или на Пасху. Специально для мороза, словно это было одушевленное существо, варили овсяный кисель. Вечером в среду или рано утром в четверг его выносили на улицу и, отведав часть, выливали в огород со словами: "Мороз, мороз! Не бей наш овес!"
Особые хлопоты Великий четверток приносил женщинам, готовившим в русской печи черную или четверговую соль. Считается, что эта соль обладает целебными свойствами.
Главная забота Чистого четверга - приготовление творожной пасхи и куличей, окраска яиц. Яйца красили и в Великую субботу, отчего она иногда называлась Красильной. Было принято красить много яиц - 200-300 штук, чтобы хватило и на разговенье, и для подарков во время христосования, и для праздничного стола, и для игр на улице.
Пасха и Красная Горка
Пасха - самый большой христианский праздник. Ее приход как бы открывал дверь в новую возрожденную жизнь среди людей и в природе. Такое восприятие усиливалось и благодаря тому, что закончился длительный Великий пост и наступала Пасха - праздник всеобщей радости и оживления. Встречая ее, все, кто только мог, отправлялись на полунощницу и Крестный ход. После этого семьями встречали восход солнца, наблюдая, как оно играет.
Поздравляя друг друга с праздником, христосовались (целовались) и дарили крашеные яйца. Проспавших пасхальную заутреню обливали водой.
Символ Пасхи - крашеное яйцо. Им первым разговляются. Часть освященных яиц берегут в течение года. Их использовали, когда хотели уберечь дом от пожара, посевы - от града. По старинному правилу, кто умирает на Пасху, того хоронят с яйцом в правой руке. Эти обычаи отражают верования народов мира, по которым яйцо символизировало новую жизнь, пробуждение природы, земли, солнца. Поэтому все известные игры, связанные с катанием яиц по земле и озимям, суть отражение верований и обрядов, цель которых вызвать плодородие.
Вся Пасхальная неделя посвящалась обходу селений церковным причтом в сопровождении богоносцев. Это был особый обход, так как на Пасху, единственный раз в году, выносятся запрестольные образа. Принимая иконы у себя дома, хозяева на некоторое время помещали запрестольную икону Богоматери в зерно, приготовленное для посева. Встречая иконы, каждый домохозяин выставлял на улицу застланный скатертью стол с угощением.
Обычаи Пасхальной недели настраивали людей на общение: хозяев - на первые весенние хлопоты, связанные с крестным ходом для освещения полей, выбором первого пахаря и первого засевальщика "с легкой рукой"; молодежь повсюду устраивала первые весенние гулянья с качелями, хороводами, играми. Совокупность этих гуляний называлась Красной Горкой. Красной Горкой именовалась и вся следовавшая за Пасхальной Фомина неделя. Иногда, в зависимости от
631
местных традиций, Красной Горкой называли две-три послепасхальные недели. Местами Красная Горка ограничивалась одним днем - им был понедельник или, реже, вторник Фоминой недели.
Название Красная Горка отражает состояние природы этого времени года: снег уже растаял, но сухо не везде, а пригорки и возвышенности обогреты солнышком, - сюда собирались для игр дети и молодежь. В ритуальной жизни людей, близких природе, такие места играли особую роль в течение всего года.
В среднерусской полосе Красная Горка была одним из последних сроков встречи весны, которая проходила на фоне таких красивейших хороводных игр, как горелки, уточка, борис. В старину эти хороводы сопровождались зажиганием огней. Например, игра в горелки, по воспоминаниям, совершалась ранним утром на высоких местах "между кострами из старой соломы". Одновременно наверху холмов при появлении солнца окликали весну. Игра в горелки сопровождалась всем известными выкриками: "Гори, гори ясно, /Чтобы не погасло'/Глянь на небо/Птички летятУКолокольчики звенят!"
Повсеместно на Красную Горку разыгрывались свадебные хороводы "А мы просо сеяли", "Заплетайся, плетень", "Заинька". Особенно популярной была хороводная игра "А мы просо сеяли". Этот хоровод был и земледельческим, и свадебным. В старом быту Красная Горка считалась последним сроком для сватовства и свадеб перед весенне-летними работами. Общественным мнением осуждались парни и девушки, которые не приходили на гулянья Красной Горки. Существовало даже поверье: если парень или девушка не ходят на Красную Горку, то они долго не обзаведутся семьей.
Одновременно на Красную Горку подводился своего рода итог брачному периоду: речь идет о въюнинах или вьюнишнике - поздравлении на Красную Горку молодоженов в первую весну их брака. Этот обычай был распространен по всему Верхнему и Среднему Поволжью. Его южная граница - Самарское и Казанское Поволжье, северная - юг Вологодчины. Песни, сопровождавшие обряд, назывались вьюнцами. Их исполняли окликалы для молодоженов в первую весну их брака. Молодые слушали поздравление у раскрытого окна и обязаны были в окошко же подать окликалам кулич, крашеные яйца, угостить их брагой (если это были парни или мужики) или каким-нибудь лакомством (если это были дети или девушки). Этим обрядом как бы закреплялось за молодой семьей право быть самостоятельной экономической единицей в хозяйственно-бытовой жизни общины, а молодая супруга принималась в сообщество своих сверстниц (Тульцева, 1978. С. 122-137).
Первый выгон скота
Повсюду первый выгон скота совершался в день Георгия Победоносца (23 апреля/6 мая). В народной традиции Георгия Победоносца именуют батюшкой Егорием, Егорием храбрым, Егорием вешним, зеленым Юрием. По тому почитанию, которое оказывали ему в народе, святой уступал лишь Николе-Угоднику. В народных присловьях оба святых стоят в сакральной соотнесенности: "Егорий с теплом, а Никола с кормом", "Егорий с водой, а Никола с травой"; "Егорий с кузовом, а Никола с возом"; "Юрий запасает коров, а Никола - коней".
Исследователи считают, что святой Георгий пришел на смену древне-славянскому Яриле. В народном восприятии святой Георгий со своими ипостасями в образах Егория и Юрия - это земледелец, олицетворение земли, ее вод и росы, трав, солнца. Ярило, судя по корню "яр", также божество солнечное, растительное. Не случайно в южнорусской традиции с представлением о Егорий, во власти которого была земля и весенняя роса, соотносится обычай кататься по нивам на вешний Юрьев день.
632
Общерусским является представление Егория в образе святорусского былинного богатыря - на белом коне, повелителем волчьих стай. На Севере России, чтобы оберечь скот от лютого зверя, лихого человека и других несчастий, практиковались пастушьи обходы стада в день выгона скота.
В Костромской области и в Поветлужье до сих пор помнят о егорьевском окликании: вечером накануне Егорьева дня или рано утром до рассвета Егорьева дня, молодые мужчины обходили каждый дом и у окна исполняли обрядовую песню, в которой обращались к батюшке Егорию и Макарию преподобному (русский святой Макарий Унженский) с просьбой спасти скотинку от волка и медведя. Окликание исполнялось под специальную мелодию, которую играли на барабанке - пастушьем инструменте, сделанном из осиновой или еловой (сосновой) доски и издавна используемом пастухами на северо-востоке России. За егорьевские труды окликалы получали несколько яиц.
В день первого выгона хозяева с иконой Георгия Победоносца и караваем хлеба обходили дом и двор и молились о благополучии выпаса. В Тверской и Нижнегородской областях для семейного обхода скота пекли пирог или ватрушку с целым вареным яйцом внутри. В некоторых деревнях Кимрского района в ватрушку запекали столько яиц, сколько было в доме мужиков. Здесь в Егорьев день для семейного молебна выносили на скотный двор стол, застланный белым самотканым столешником, клали на него коровай с запеченым яйцом. Затем приходил священник, служил молебен, кропил двор святой водой; и вся семья молилась сообща. После моления коровай скармливали скотине.
Повсюду было принято выгонять животных в общее стадо веткой освященной вербы, В Шарангском районе Нижегородской области скот выгоняли вербой и хлебными колосьями. Обычай говорит сам за себя: хозяева как бы желали, чтобы летом от налившихся колосьев "тучнели" нивы, а в лугах паслись "тучные стада". В Каргополье на первый сгон шли всей семьей. В руках у всех было по веточке освященной вербы и по вересинке, на которые для маленьких детей привязывали разноцветные бантики. Самыми же нарядными в этот день были молодухи. Они шли впереди всех домочадцев. Считали, что, чем богаче была одета молодуха, тем больше молока будет давать корова (Дурасов, 1989. С. 269).
В южнорусских районах, где весна на Егория уже в разгаре, в этот день совершался обход озимых полей.
Если Егорьев день был праздником выгона скота, то день Николы Угодника (9/22 мая) был праздником первого весеннего выгона лошадей в ночное. Пастухи и деревенские подростки Николу праздновали ночью, при кострах: в золе пекли картошку, ели пироги, заводили игры до белой зорьки.
Николай Угодник был и остается одним из самых почитаемых святых. По народным представлениям, НиколаУгодник - древний старец в белых одеждах, тихонько шествующий по дорогам святой Руси. Он - скорый помощник трудовому люду, ему подчиняются и силы природы. Прослеживается сакральная соотнесенность между Николиным днем и днями, отмечаемыми накануне и после него. Накануне, т.е. 8/21 мая, в православии отмечается день памяти апостола Иоанна (Ивана) Богослова - покровителя странников и нищих. Этот же день назывался и Арсением-Пшеничником, так как в степных губерниях начинали сеять яровые. Для засева пекли обетные пшеничные пироги, чтобы обеспечить урожай на яровые. С этими пирогами старики выходили за околицу, на перекрестки дорог, и поджидали странников. По народным представлениям, милостыня подается не кому-либо, а самому "Спасу-Христу" да апостолу "Ивану Богослову". Поэтому странников и нищих как посредников между Богом и людьми кормили отдельные хозяева или всем миром каждый раз при начале и после окончания работ по возделыванию хлебного поля.
Обычаи и обряды Егорьева и Николина дней показывают, сколь тесно в
633
крестьянском быту были переплетены земледельческие заботы с хлопотами о домашних животных, какое большое значение придавалось обрядам первого дня -дню выгона скота, первому ночному, засевкам. И каждый раз с молитвой к Богу человек совершал те или иные ритуалы, чтобы не оскудели силы природы. Символом цветущих лугов и всей растительности была нарядная каргопольская молодуха. Чем больше нарядных одежд на молодухе, тем сочнее будут травы, медоноснее цветы, тем вкуснее и больше молока у коровы. И плодоношение, и колошение полей - эти биоприродные процессы воспринимались сквозь призму женского начала. Поэтому так велика была роль девушек и молодых женщин в весенней обрядности.
Весенние девичьи и женские праздники и обряды
У славян больше всего женских и девичьих праздников и обрядов приходилось на время от весеннего равноденствия до Троицы и летнего солнцестояния. И это понятно. Ведь в течение этого периода земля и все растительные силы наполняются соками для цветения и завязи плодов. Уже ранней весной, чтобы пробудить силы земли, для девочек и девушек устраивали качели. Без них не обходился ни один весенний праздник. Их специально устанавливали к празднику, а затем разбирали. Качались каждый праздник до Петрова поста, т.е. до периода колошения озимых. Раскачивание на качелях как бы способствовало плодородию полей - таков традиционный взгляд на девичью забаву. Наряду с веревочными качелями девушки устраивали доски, становясь на их концы, они поочередно подпрыгивали вверх. Эти прыжки символизировали идею роста растений. Н.И. Костомаров упоминает также о том, что женщины "качались как-то на колесе" (Костомаров, 1992. С. 236).
С культом плодородия связана особая роль яйца в весенней обрядности. Яичница как ритуальная еда постоянно присутствует на трапезах всех весенних праздников. Вслед за Пасхой, Красной Горкой, вьюнишниками таким был праздник жен-Мироносиц.
Память святых жен-Мироносиц отмечается в третье воскресенье по Пасхе, т.е. в следующее воскресенье после Красной Горки. Новозаветное предание рассказывает, когда ученики Иисуса хоронили Его в пещере, то за погребением Господа с плачем наблюдали досточтимые женщины. В воскресенье на рассвете эти женщины взяли сосуды с благовонным маслом и пришли к гробу Господню, чтобы умастить тело умершего, как того требовал древний обычай. Однако воскрешение Господа уже свершилось. И мироносицам было дано сообщить сию весть апостолам и ученикам Христа.
В народной среде день жен-Мироносиц отмечался в соответствии с теми этнокультурными традициями, которые делают праздник любого народа самобытным национальным явлением. В то же время при едином ритульном стержне мироносицкий праздник имел множество локальных вариантов. Русские крестьяне этот день почитали за бабий праздник, когда все женщины - именинницы. Поэтому его называли бабьей братчиной (Нижегородская губерния), бабьей неделей (Ко-логривский уезд Костромской губернии). Необычно курское и смоленское название - маргоски, маргошенье, которое, по-видимому, связано с диалектным словом маргосить (псков., твер.) в значении умильничать, кокетничать.
Общая канва праздника такова: накануне одна или несколько женщин отправлялись собирать по домам яйца и другие продукты, чтобы на следующий, мироносицкий день (после обедни, но ближе к вечеру) устроить совместную бабью пирушку. В воскресенье каждая женщина старалась побывать в церкви за обедней. После службы женщины совместно заказывали один общий молебен, причем платили за требу только яйцами, иногда, но очень редко, - льном. Обычай оплачивать яйцами мироносицкий молебен стоит в общем контексте весенних
634
традиций. В некоторых местностях, например, в Дедовичском районе Псковской области, на мироносицкую службу женщины приносили малых детей, чтобы приложить их к плащанице. По воспоминаниям "это был как бы детский праздник". Само празднество начиналось ближе к вечеру. С песнями и плясками женщины гуляли до поздней ночи. Лишь иногда, в порядке исключения, к гулянью могли присоединиться мужья пирующих женщин (Михайлов).
В Чухломском районе разыгрывалось настоящее окликанье жен-мироносиц с обрядовым исполнением песен-окличек, в которых женщин приглашали выйти на крыльцо и вынести яйцо. Здесь же бытовало и окликание "старушек". Причем оно исполнялось в соответствии с древней традицией рано утром, еще до света, до того, "как ворон проснется".
Традиции мироносицкого праздника были разными даже в пределах одной губернии. В Рославльском уезде Смоленской губернии женщины, по случаю праздника, сходились где-нибудь на выгоне, за деревней. Здесь раскладывался огонь и готовилась общая яичница; затем пели весенние песни. В уездах Смоленском, Краснинском, Ельнинском празднование проходило поочередно в каждом доме (и в каждом готовилась яичница), пока женщины не обойдут все дома. В других уездах Смоленщины женщины ходили с яичницей в поле и там ее съедали с приговором: "Дай, Боже, чтоб нам лен уродился куделен!"
Особая страница в мироносицком праздновании - поминальная, когда день или даже вся неделя отмечались как память по умершим. Например, каждый год с понедельника Мироносицкой недели в приходе с, Сергачская Ачка служится мирской сорокоуст по всем умершим прихожанам. Обязательно посещается кладбище в субботу под жен-Мироносиц в рязанском с. Аксеново Рыбновского района. При этом на могилах оставляют крашеные яйца.
Поминовение усопших в день жен-Мироносиц типологически едино с обычаем пиршественного кормления нищих, которое устраивали русские цари в Мироносицкую неделю. Известно, что в 1665 г. в неделю жен-Мироносиц в теремных покоях царя Алексея Михайловича было "кормлено" 60 нищих. После раздачи денег нищая братия из покоев царя "взята была" в царицыны хоромы, где они получили еще по семь рублей (Прыжов, 1913. С. 51).
Поминальные мотивы в празднике жен-Мироносиц не случайны. Вероятнее всего здесь христианское празднование наложилось на более древний весенний женский праздник, который был соотнесен с аграрным культом и как частью его -с культом предков, в том числе и с почитанием птиц.
В весенних праздниках были широко представлены обрядово-игровые погребения. Одно из них - похороны кукушки. Кукушка у многих европейских народов считалась предсказательницей судьбы и птице й-вестницеЙ между миром живых и мертвых. У русских похороны кукушки бывали или сразу после Пасхальной недели, или в любой из весенних праздников. Причем разыгрывались они в контексте обряда ее крещения. По классическому описанию из Козельского уезда Калужской губернии, в праздник Вознесения (т.е. на сороковой день после Пасхи) девушки и молодые женщины под руководством вдовы отправлялись в лес, где рвали с корнем траву кукушкины слёзки. Из растения делали игрушечное чучело кукушки, которое сажали внутрь венка, сплетенного на березе (или орешнике). Кто из девушек хотел покумиться, подходил к венку и целовал "кукушку", затем кумушки сквозь свитый венок целовались сами. Довольно широко был распространен и такой вариант кумления, по которому "кукушку" увешивали шейными крестами, а девушки целовались сквозь тесьму, менялись крестами и считались кумами на весь год (Кедрина. С. 101-140).
В тех или иных вариантах обряд похорон и крещения "кукушки" сохранялся довольно долго. В с. Воробьевке Воронежской области едва зазеленеет лес, и в наше время поют весновые песни. И это тоже называют похороны кукушки. Еще в
635
1980-е годы в станице Ахметовской Краснодарского края женщины разыгрывали похороны "кукушки" - ветки, украшенной цветами и лентами. На Троицу сначала в реку бросали венки, а потом ветку - "кукушку". Примечательно, что "кукушку", как и венки, бросают в реку. В обрядовой поэтике многих народов река - это дорога на тот свет, где живут вещие пращуры, основатели рода; они-то, получив весть в образе ветки - "кукушки" или венка, дают знать гадающим об их участи.
Как и многие весенние девичьи и женские обряды, крещение и похороны "кукушки" были как бы растянуты во времени: девушки могли покумиться в Фомино воскресенье или на жен-Мироносиц, а раскумливались на Троицу или Духов день. Такая протяженность во времени имела ритуальный смысл: покумившиеся, как считалось, обладали особой, обновленной силой, столь нужной земле и всему, что должно плодоносить. Поэтому в обрядах крещения "кукушки" непременно участвовали молодки - женщины первого года брака, которым предстояло родить. Обряд имел и своего рода социальный аспект. Цель его -принять повзрослевших за зиму девочек-подростков в возрастную группу девушек-невест.
В ходе весенних праздников неоднократно повторялись и обряды, благодаря которым надеялись получить хороший урожай ржи и льна. Для этого после обрядовой трапезы на зазеленевших полях считалось полезным подбросить вверх ложки или окрашенные в желтый цвет яйца. Особенно такие действия были приурочены к дню Вознесения Господня.
Весенние девичьи и женские праздники завершались Семиком и Троицей.
636
Семик – Троица
Праздник во имя Троицы был введен в обрядовую практику Русской Православной Церкви в начале XV в. великим деятелем Русской земли, святым Сергием Радонежским. Воплощенная в празднике идея Троицы для Сергия Радонежского и его сподвижников соотносилась с идеей единения Руси. Но популярным этот праздник стал не только из-за патриотической идеи. Празднование Троицы совпало с древними семицкими празднествами. Сам праздник стал примером редкого единения христианской идеи с обычаями народной жизни.
В годовом круге литургического времени Семицкий четверг стоит в одном ритуальном ряду с четвергом Масляной недели, с которого начинается собственно широкая Масленица, Великим (Чистым) четвергом Страстной недели и Вознесеньевым днем (всегда приходится на четверг). Если вести счет недель от широкого четверга Масляной недели, то и Великий (Чистый) четверг, и Семицкий четверг отмечаются каждый по календарю ровно через семь недель, отчего Семицкий четверг и получил свое название - Семик, а неделя - Семицкой, иногда -Семиковой.
Вероятно, в дохристианские времена в годовом месяцеслове была структурно обозначенная цепочка сакрально значимых четвергов, игравших важную ритуально-функциональную роль в весеннем периоде жизни людей. Скорее всего это было связано с весенним поминовением предков, мотивы которого особенно полно сохранились в поверьях и обычаях Чистого четверга. Семик завершал ритуальную цепочку почитавшихся весенних четвергов и, приходясь по времени на период колошения озимых, играл особенно заметную роль в весенней обрядности. Не случайно, А. Терещенко отмечал: "Семик почитается в России честным семиком (ср.: "честная госпожа Масляница". - Л.Т.), одним из лучших весенних праздников; за ним считается Троицын день и, наконец, купальница" (Терещенко. 4.VI. С. 151. Курсив авт. -Л.7Л).
Благодаря И.П. Сахарову (родом из Тульской губернии, где долгое время был священнослужителем), мы знаем о названиях дней семицкой недели, что дает возможность судить об их ритуальной сути: "Дни семицкой недели наш народ называет особенными именами: вторник - задушными поминками, четверг -Семиком, субботу - клепальным днем" (Сахаров И.П. 1885. С. 192).
Задушные поминки Семиковой недели (вторник) ритуально соотносимы с поминками на Радуницу - также во вторник Фоминой недели. По народным представлениям, в Семицкую неделю покойники бродят по могилам "без пристанища". Поэтому во вторник на могилах справлялись задушные поминки.
Другой день Семицкой недели - четверг, который и есть собственно Семик, структурно состоял из двух функционально различных частей, совпадавших по времени исполнения, так как действующие лица обрядов принадлежали к разным возрастным группам. Первая часть ритуальных действ связана с поминовением умерших не своею, "напрасною" смертью. Этих несчастных, погибших без причастия и поминовения и не разысканных своими родственниками, свозили в специальные убогие дома, называвшиеся также божедомками, скудельницами (известны и другие областные названия: буйвища - в Тверской и Псковской губерниях, жали, жблъники - в Новгородской). При императрице Елизавете в 1753 г. убогие дома было приказано закрыть, но они просуществовали до начала царствования Екатерины И. Имеются сведения, что еще в 1850-е годы в Арзамасе существовал убогий дом, где "усердствующие" служили в Семик панихиды.
И вот, прежде чем отправиться на семицкое гулянье, русские люди с заранее приготовленными саванами, гробами, холстами и полотнами, отправлялись в
637
убогие дома, там извлекали из ямника умерших, одевали их в саваны, рыли могилы, хоронили. Убогие дома посещались даже царями, которые вносили в них большие денежные вклады для нищей братии и для поминовения всех православных христиан.
Лишь свершив это богоугодное дело, справляли Семик. Предварительно для семицкого пиршества красили яйца в желтый цвет, "затирали" хлеб, пахтали масло, варили сладкий мед-липец, брагу и бузу (напиток из гречневой муки), готовили перепечи, караваи, сдобники, драчену и яичницу, жарили сочни и сырники. Все это готовилось в складчину, а пир устраивали в поле или в лесу, "под ракитовыми кустами". Если это был город, то пировали в пригородной роще или на лугу. В Москве в XVIII в. были популярны семицкие гулянья в Марьиной роще. Тогда говорили: "Нынче Марьина роща у нас именинница".
Семик в XIX в. был преимущественно девичьим гуляньем: девушки наряжались и с запасом яиц, лепешек и другой еды отправлялись завивать венки на березах и кумиться. В Нижнем и Среднем Поволжье, включая Владимирскую губернию, к празднику наряжалось также чучело Семичихи, иногда (очень редко) в пару к ней наряжали Семика. Если не было чучела, то празднующие (молодые женщины), завив венки, возвращались в село с плясками вокруг кого-либо из своей компании, обряженного чучелом. При этом пелись песни "скоморошьего свойства" (Нижегородская губерния).
В тех местах, где семицкий четверг не отмечался, обычаи этого дня в разных вариантах воспроизводились в троицкие субботу и воскресенье.
Поскольку в троицкую субботу церкви и дома украшаются березой, ветками разных деревьев, цветами и травами, то в южнорусских областях (кур-ско-орловско-тульский ареал) эту субботу называли клепальным днем ~ от клепаный, клечанье - как собирательное название троицкой зелени (Даль. Толковый словарь. Т. П. С.118).
Помимо березы были свои локальные предпочтения в выборе троицкого дерева: например, клен (южные районы Рязанской области, Тульская, Брянская области), дуб (терские казаки). В станице Гребенской венки завивать ходили к дубам; дубовыми ветками украшали комнаты, двери, калитки, бросали их в костер, который разводили во дворе.
Суббота накануне Троицы считается большим поминальным днем. В некоторых местах, например, Дулевская и Бутчинская волости Калужской губернии, эту субботу называли главным поминальным днем. В Бутчинской волости в этот день после обеда молодые женщины и девушки собирались на кладбище, чтобы поклониться умершим. В старину богатые крестьяне для бедных и соседей готовили поминальный обед, жертвуя барана или годовалого поросенка. К концу XIX в. такое угощение устраивалось только по обету (РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 495. Л. 7).
Особенный троицкий поминальный обычай сохраняется на Псковщине. Здесь при посещении кладбища в троицкую субботу или на саму Троицу "опахивали", т.е. обметали могилы пучком троицких цветов или зелеными ветвями березы. Верили, что такое "опахивание" приносит радость умершим: "Душеньки их будут радоваться", - говорили крестьяне.
В старину говорили: "Семик на ветвях, а Троица на цветах", подчеркивая тем самым, что в троицкой обрядности наряду с зелеными ветвями березы, рябины, клена и других растений появляются травы и цветы. Букеты троицких цветов в русских диалектных говорах кое-где до сих пор называют зарей (например, на Рязанщине).
К Троицкой службе у русских издавна принято идти с цветами (зарей) и зелеными ветками березы и других деревьев. При этом старые люди и сейчас
638
соблюдают древний обычай, о котором упоминает А.С. Пушкин, описывая сельский быт дворян Лариных:
В день Троицы, когда народ, Зевая, слушает молебен, Умильно на пучок зари Они роняли слезки три...
Троицкий обычай, известный Пушкину по псковской деревне, был запечатлен и Сергеем Есениным в стихотворении "Троицыно утро, утренний канон". Есенинская строка: "Я пойду к обедне плакать на цветы" - живет в рязанском обычае, по которому считается, что трава, с которой верующие ходили к обедне, должна быть оплакана. С этой травой идут к вечерне, становятся на колени и, прижав ее к лицу, плачут. Крестьяне Дмитровского уезда находили нужным, чтобы девушки во время троицкой службы в церкви уронили несколько слезинок на пучок мелких березовых веток, которые затем хранили от засухи. Шуйские жители в Троицын день собирали цветы, шли с ними в церковь, где во время молебна "раскаиваются тайно в своих грехах со слезами", оплакивая при этом каждый листок на принесенных цветах (см. также: Виноградова. С. 239-259).
Обычаем Троицына и Духова дней "развивать" березку и "раскумливаться" завершаются весенние девичьи и женские праздники и обряды. В западнорусских областях (Псковщина и прилегающие к ней районы Тверской области) принято даже "венчать" коров, т.е. восьмеркой сплетать березовые ветки вокруг рогов. Видно это делалось потому, что корова тоже имеет женскую сущность. "Венчал" коров в полдень Троицына дня пастух. Суть обряда предельно ясна: рога животного во всех архаичных обществах были символом изобилия; восьмерка -знак вселенной; восьмерка из березовых веток на рогах коровы - это не только символ изобилия растительного мира, но и пожелание молочного изобилия коровам во время летней пастьбы. Как и в других весенних обрядах, за свои труды пастух получал пару вареных яиц, на этот раз окрашенных в желтый цвет березовыми листьями.
Послетроицкие обряды имеют иной характер: это шумные обрядовые игры, в них принимает участие вся молодежь, парни и девушки, нередко все жители деревни или села.
Праздники и обряды проводов весны. Иван-Травный
Череда весенних праздников завершалась гуляньями и играми на Всесвятской неделе. В Православии в следующее после Троицы воскресенье отмечается память всех святых. В этот день празднуется Всесвятское заговенье, или заговенье на Петров пост. Крестьянские обряды этого дня посвящались проводам весны. Во всех селениях Меленковского уезда Владимирской губернии в сумерки, лишь заалеет закат, и солнце скроется за горизонтом, девушки, молодые женщины и парни, взявшись за руки, с песнями вереницей медленно шли по деревне на восток; за ними следовали все остальные жители; выйдя за околицу, поющие (песенницы) становились лицом к солнечному восходу и, спевши хором прощальную песню весне, "отвешивали" на восток общий поклон. Затем расходились. (Добрынкин. С.91).
По тем играм и гуляньям, которыми сопровождались проводы весны, Всесвятское заговенье называют русальным (или русалкиным), яишным, шаровым, луговым, ярилиным, крапивным, канальным и др.
На северо-востоке России и в Сибири распространено название яишное - по играм с крашеными яйцами. По игре с мячом (шаром из овечьей шерсти) и крашеными яйцами у сольвычегодских крестьян заговенье называлось шаровым.
639
Вождение русалки-коня
Особым весельем отличались проводы весны в форме проводов "русалки", "Ярилы", а также "крапивного заговенья".
Празднование в форме "русального заговенья" известно по всему Нижнему и Среднему Поволжью, Тамбовской, Воронежской, Орловской областям, в разнообразных вариантах оно отмечалось в Рязанской области. Его ключевой момент - обрядовые русальные игры, называвшиеся проводы, похороны, изгнание русалки. Провожали соломенное чучело-русалку, которое женщины с песнями и плясками несли в поле, сжигали, у костра плясали и прыгали через огонь.
Пользовался популярностью и такой архаичный вариант, когда в русалкино заговенье кто-либо рядился лошадью. "Лошадь" под уздцы вели в поле, а вслед за ней "с громкими прощальными песнями" - молодежь водила хоровод. Это называлось "проводить весну".
Популярной была игра изгнание русалки: кто-либо из девушек рядился русалкой и надо было "изгнать" ее из села в озимое поле. Обратим внимание: в русальных играх, кроме ритуальных проводов весны, главными были аграрно-продуцирующие мотивы. Русалок изгоняли в озими не случайно. Ведь по древнейшим верованиям, это - растительные духи, покровительницы цветущих полей, березовых рощ и дубрав.
С русальными схожи игры, известные под названиями проводы Костромы и яриловки. Заповедными уголками для обрядовой игры в "Кострому" оказались Владимирская и Нижегородская губернии. Гораздо шире были известны детские игры в "Кострому": один из играющих изображает мертвеца, неожиданно вскакивает и кого-нибудь ловит. До сих пор "похороны Костромы" разыгрываются жителями с. Шутилово Нижегородской области.
Многочисленны и колоритные сведения о яриловках и Ярилином разгулье. В Воронеже до последней четверти XVIII в. были известны народные игрища, называвшиеся Ярило. Центральная фигура праздника - ряженый мужчина. Задача