Именно потому, что в европейских столицах и на всемирно известных зарубежных курортах (на Ривьере, в Ницце, Баден-Бадене, Висбадене, Сан-Ремо, Лидо и др.) проживало немало состоятельных россиян, сюда же устремились представители первой волны политэмигрантов, прибегнувших к невозвращенчеству как акту протеста против репрессий правительства после 14 декабря 1825 г. (Пугачев. С. 13). Главным центром российской политической эмиграции второй четверти XIX в. был Париж, а после революции 1848 г. им стал Лондон, где А.И. Герценым была основана "первая вольная русская типография". Благодаря ей, русская эмиграция оказалась не просто связанной с политической жизнью самой России, но и стала одним из ее существенных факторов (Горев Б. С. 14; Venturi). Особенностью "дворянской эмиграции" из России во второй четверти XIX в. был сравнительно высокий уровень жизни выехавших за рубеж россиян (например, А.И. Герцен и Н.П. Огарев) (Sliwowska. 1974. Р. 48; Козьмин. С. 488-498). Кроме того, большинство политэмигрантов первой волны выехали за границу вполне легально, по своей воле и желанию, а не по необходимости из-за преследований на родине.
      Другое дело - политэмигранты второй половины XIX в., выехавшие за рубеж
     
     _____________
      *Русская колония в Ницце просуществовала до второй мировой войны, но наибольший ее расцвет относится к концу XIX - началу XX в., когда там проживали члены многих русских аристократических семей (включая царскую) и представители мира искусства и литературы.
     
     
      141
     
     
      после польского восстания 1863-1864 гг. Эта так называемая молодая эмиграция (Sliwowska, 1972. Р. 54) осела в Лондоне, Берне, Гейдельберге, Тульце, Женеве, Берлине, да и во многих других городах. Она состояла иэ тех, кто бежал из России, уже разыскиваемый полицией, кто опасался тюрьмы, самовольно оставил место ссылки и т.п. Уехавшие в первой четверти XIX в. не рассчитывали на скорое возвращение и старались заранее обеспечить свою жизнь за границей. Эмиграция же второго потока была куда более "текучей" (нередко возвращались обратно). Поэтому ни демократы-шестидесятники, ни сменившие их народники не успевали создать за границей "налаженного" быта (Григорьева; Дейч). Кроме того, в 60-80-е годы XIX в. социальный состав российской политэмиграции расширился: к дворянам прибавились мещане, разночинцы, интеллигенция (Яновский С.Я. С. 107).
      Жить за границей сравнительно продолжительное время позволяли себе тогда многие состоятельные люди, в том числе художники, писатели, артисты, ученые. Они не были эмигрантами, но с готовностью шли на контакты с теми русскими, которые оказались за рубежом по политическим причинам. Такими деятелями русской культуры, готовыми встретиться, а иногда и помочь лицам, считавшимися в России "государственными преступниками", были И.С. Тургенев, С.А. Ковалевская, П.И. Чайковский, В.Д. Поленов, А.Н. Иванов (Lo Gatto; Haupt. P. 235-249).
      Русские аристократы, образованные и богатые дворяне, наряду с представителями творческой интеллигенции, составляли в то время значительную часть beau monde на зарубежных курортах и в европейских столицах. Более или менее долго находиться "на водах" считалось "хорошим тоном". Так что не только преследуемые царским правительством "политические", но и "весьма достойная" часть русского общества формировали представление о русских за рубежом.
      Значительную долю русской диаспоры в то время продолжала составлять и выехавшая на учебу в европейские университеты российская молодежь (Осоргин). В Швейцарии возникла своеобразная колония, известная под названием "второй России". Этому способствовало скопление здесь политических беженцев и перемещение герценовской Вольной типографии из Лондона в Женеву (Киперман, 1971. С. 262; Русские эмигранты... С. 73-179). Что касается бытовой стороны жизни небогатых россиян за рубежом, то это наименее исследованная страница истории российской диаспоры. Известно, что многие из русских, живших в то время в Европе, существовали за счет собственного литературного труда и домашних уроков (Киперман, 1980). Некоторые интеллигенты зарабатывали себе на жизнь трудом по найму в качестве чертежников, один из эмигрантов работал даже факельщиком при погребальных процессиях (Семенов Е. С. 8). Найти работу считалось удачей (ГАРФ. Ф. Лаврова. Оп. 4. Д. 102. Л. 56, 63, 79; Brachman. S. 195-196). Дороговизна заграничной жизи буквально убивала прибывших за границу россиян.
      Это вынуждало политэмигрантов к частой перемене места жительства. Квартиры меняли не только в пределах одного города, но и уезжая в другие города, а то и в другие страны. Оттого-то так сложен учет численности русских, оказавшихся по политическим мотивам на чужбине, а выводы о значимости тех или иных центров и регионов их размещения так неопределенны.
      Особый поток российской политической эмиграции, возникший после убийства Александра II и внутриполитического кризиса 80-х годов XIX в., охватил почти четверть века. Вначале репрессивная политика и упадок революционного движения в стране сделали русскую эмиграцию замкнутой, отрезанной от российских реалий. Однако уже спустя десятилетие эта оторванность русских политэмигрантов от родины была преодолена: эмигранты-марксисты создали свой "Союз русских социал-демократов за границей". Хотя В.И. Ленин и считал этот союз "оппортунистическим", призывая создать в противовес ему "настоящую революционную организацию" (Ленин. Т. 41. С. 8; Горев Б. С. 152), стоит учесть, что I съезд РСДРП
     
     
      142
     
     
      признал "Союз" официальным представителем партии за рубежом. Ведущую роль в ней в первые же годы XX в. стал играть "большевизм" - левое крыло российской политической эмиграции. Издательства, типографии, библиотеки, склады, касса партии - все это находилось за границей (История КПСС. Т. I. С. 272-290). Меньше сведений о деятельности в это время за рубежом политэмигрантов иной идейной ориентации, хотя их тоже было немало {Гусев К.П., Еритян ХЛ.). Известно, что некоторые активные деятели российских партий оказались вовлеченными в масонские ложи. Весной 1905 г. в них вступили десятки представителей российской интеллигенции, как временно проживавшие за рубежом, так и эмигранты "со стажем", заставив царскую охранку задуматься над тем, как внедрить своих осведомителей и в эти объединения {Тютюкин, Шелохаев, Митяева. С. 48,51).
      Социальный состав политической эмиграции из России между тем тоже сильно изменился, особенно после начала революции 19Ш г.: в ее среде появились рабочие, крестьяне, солдаты; 700 матросов бежало в Румынию только с броненосца "Потемкин" {Киперман, 1971. С. 295). Привыкшие к повседневному труду люди устраивались на работу на промышленные предприятия. Если в начале 80-х годов в вынужденном изгнании за рубежом находилось всего 500 человек {Воблый, 1905; Филиппов Ю.Д.; Тизенко), то в следующую четверть века за счет расширения социального состава политэмиграции это число по меньшей мере утроилось.
      Говоря о русских, находившихся за рубежом в последней четверти XIX - начале XX в., следует отметить (помимо политических эмигрантов и по многу лет живших на заграничных курортах русских аристократов) еще и заметное число трудовых (экономических) "переселенцев". Причиной отъезда некоторой части последних было не столько "относительное перенаселение", сколько различия в заработной плате за одни и те же виды труда в России и за рубежом. Несмотря на слабую заселенность, исключительные природные богатства, огромные площади неосвоенных земель в стране русская эмиграция возрастала. Желая сохранить реноме, царское правительство не публиковало данные о ней. Все подсчеты тогдашних экономистов были основаны на иностранной статистике, прежде всего германской, долгое время не фиксировавшей национальную и конфессиональную принадлежность выехавших. На ее основании можно представить два основных направления отъезда трудовых эмигрантов из России: в европейские страны (Германию, Данию, Англию и т.д.) и в заокеанские (США, Канаду, Австралию). До начала 80-х годов число покинувших Россию по экономическим мотивам не превышало 10 тыс. человек, но с указанного периода оно начало расти. Этот рост продолжался, достигнув "пиковой отметки" - 109 тыс. человек в 1891 г., и резко спал после торгового договора России и Германии 1894 г., облегчившего переход границы с краткосрочными разрешениями, заменявшими паспорта и позволявшими ненадолго выезжать за рубеж и возвращаться. Некоторое представление о волнах российской эмиграции в XIX в. дают табл. 6 и 7.
      Следует, однако, учитывать, что данные этих таблиц дают представление о "подданных Российской империи", а не собственно о "русских". В дореволюционной литературе господствовало мнение, будто в те годы эмигрировали лишь "политические" да "инородцы", а "коренное население" (русские. - Лет.) за границу "не уходило", мигрируя лишь в пределах империи, главным образом в Сибирь (Филиппов Ю.Д. С. 22). О том, что это верно лишь отчасти, говорит тот факт, что русские (по происхождению) все же уезжали на постоянное жительство за рубеж. Однако их эмиграцию (несколько сотен человек) трудно сравнивать и сопоставлять с "исходом" евреев (38% убывших), финнов (13%), прибалтов (эстонцев, литовцев, латышей - 10%), немцев (7%). Выезд, как тогда говорили, "господствующей народности" (русских) составил в 1890-1900 гг. всего 2% уехавших и "важности не представлял" {Тизенко. С. 8; Annual Report of the Commissioner General...).
     
     
      143
     
     
      Таблица б Количество выехавших русских подданных в 1828-1915 гг. (в тыс. человек)
     

     
     
      Таблица 7
      Распределение по странам "осевших" эмнгрантоэдэ России
      (1891-1900 гг.)
     

     
      Более половины выезжавших из России по экономическим мотивам в конце XIX в. оседало в США. С 1820 по 1900 г. сюда прибыло и осталось 424 тыс. подданных Российской империи (Воблый, 1905. С. 48-49). Так, в 1891 г. ("пиковый год" русской эмиграции) примерно 85% переселенцев, т.е. 93 848 человек, переместилось из России в США, и только несколько сотен уехало в Бразилию, Аргентину, Австралию и другие страны разных континентов. Пропорция эта на удивление стойко сохранялась и в другие годы (Филиппов ЮД. С. 25).
      Выезжали российские эмигранты через финские, русские, германские порты, где велся их учет. На основании данных германской статистики известно, что за 1890-1900 гг, уехало всего 1200 православных. Преобладали мужчины трудоспособного возраста. Женщины составляли 15%, дети (до 14 лет) - 9,7%. По роду занятий выезжали в основном ремесленники (Де-Воллан. С. 106), а по профессиям -портные и сапожники, которые регистрировались в США чернорабочими, прислугой, реже - сельхозрабочими, и еще реже - фермерами (Филиппов ЮД. С. 25). 99,9% уехавших в рассматриваемое время были самого трудоспособного возраста -старше 14 и моложе 44 лет, грамотные среди них составляли 61,6%; владели несколькими профессиями (ремесленными, сельскохозяйственными) - 88,1% (Оболенский. С. 58).
      С большими сложностями столкнулись в то время некоторые представители православной конфессии и религиозных сект, пожелавшие законным путем оставить Россию. Число их было значительным, и в историографии даже сложилось мнение, что уехавшие по религиозным мотивам в конце XIX - начале XX в. составили "преобладающую часть русских эмигрантов из России". Согласно сведениям В.Д. Бонч-Бруевича, с 1826 по 1905 г. Российскую империю покинули 26,5 тыс. православных и сектантов, из которых 18 тыс. выехали в последнее
     
     
      144
     
     
      десятилетие XIX в. и в пять предреволюционных лет (подавляющая часть выехавших были русские) {Бонч-Бруевич; К Ливанов, 1965. С. 113; Поздняков В. С. 93; Оболенский. С. 59; Подъяпольская).
      На примере эмиграции духоборов (около 8 тыс. человек) можно составить представление об этом первом (за исключением казаков-некрасовцев, переселившихся в пределы Турецкой империи еще в XVIII в.) массовом потоке религиозных эмигрантов из России и о причинах их отъезда {Сулержицкий. С. 7; Скворцов
      B. С. 320; Водянский. С. 64; Woodcock, Avakumovic). Конфликт с властями (отказ от несения воинской повинности) и утопические надежды на свободу и равенство послужили толчком к принятию решения о выезде в 1896 г. Положительное решение вопроса об эмиграции духоборов в Канаду в 1898 г. в немалой степени было результатом активной поддержки сектантов со стороны Л.Н. Толстого и "толстовцев" {Бирюков П. С, 169). Однако принцип неподчинения государственной власти во имя всеобщего равенства оказался несовместимым не только с русским, но и с канадским общественным устройством {Сулержицкий. С. 330; Бонч-Бруевич,
      C. 169-175). В знак протеста против решения духоборов не принимать канадского подданства ("не закрепощать себя никому, кроме Бога!") правительство Канады хотело отобрать у российских эмигрантов землю, выданную им после переселения, однако довольно быстро убедилось, что одним "давлением" не сломить этих людей, давших своим селениям выразительные названия - Терпение и Надежда.
      В первые же годы нашего века из России выехали и другие недовольные отсутствием свободы совести. Это были штундисты (более тысячи человек), отправившиеся в Америку, духовные молокане, группа "Новый Израиль" (представлявшая собою крестьян Юга России, относившаяся к секте субботников и переселившаяся в Палестину) {Прокофьев. С. 21-23).
      Определенным рубежом в истории российской диаспоры явился 1905 г. Манифест 17 октября, провозгласивший амнистию политическим заключенным, способствовал возвращению на родину многих из тех, кто вынужден был жить вдалеке от России. Вернулись почти все представители народнических демократических партий. Из российских марксистов за рубежом остался один Г.В. Плеханов. Однако такое положение сохранялось лишь несколько месяцев. В условиях спада революции 1905-1907 гг. по стране прокатилась лавина арестов, вызвавшая новую волну политической эмиграции. Вначале уезжали в автономную Финляндию, а когда российская полиция добралась и туда — в Западную Европу, начался новый этап в истории российской политэмиграции. Из России ехали в Швейцарию, в Париж, Вену, Лондон, Северную и Южную Америку, в Австралию. Всего за рубежом, по неполным данным, в 10-е годы XX в. проживало несколько десятков тысяч русских политических эмигрантов (ГАРФ. Д.П. 3-е делопроизводство. Д. 295. Л. 23). Особенно много их было в США. В 1893 г. американское правительство даже подписало договор с российским правительством о взаимной выдаче государственных преступников, в том числе и политических (Единая Америка. С. 32). Однако его реализация была сорвана американскими демократами-радикалами при деятельном участии члена палаты представителей Герберта Парсона и журналиста Джорджа Кеннана. Оба они были членами так называемого общества друзей русской свободы, оказывавшего материальную помощь российским политэмигрантам {Тудоряну. С, 273; Дубровский. С. 350).
      После 1905-1907 гг. возросло и число отъезжающих по экономическим мотивам. Большинство сельскохозяйственных рабочих из России принимали Германия и Дания. Лишь 1% крестьян стремился получить иностранное подданство, остальные спустя некоторое время возвращались обратно (Дубровский. С. 350) (см. табл. 8).
     
     
      145
     
     
      Таблица 8
      Динамика эмиграции сельскохозяйственных рабочих из России в Германию и Данию* (тыс. человек)
      

      Лейтес К.С. Русские рабочие в германском сельском хозяйстве. Пг., 1914. С 18.
     
     
      Таблица 9
     
      Сопоставление численности осевших эмигрантов с общей численностью выехавших из России в 1900-1917 гг.*
     

     
      *Международные и межконтинентальные миграции в дореволюционной России и СССР. М., 1928. С 23.
      **Из выехавших в Канаду бывших подданных Российской империи собственно русских было: в 1900-1903 гг. -11 000 человек (46%), в 1904-1908 гг. -17 000 (34%), в 1909-1913 гг. - 64 000 (56%), а всего за 1900-1913 гг. - 92000 человек (49%).
     
     
      Собственно русских среди российских экономических эмигрантов того времени было по-прежнему немного. Например, из прибывших в Германию в 1911-1912 гг. почти 260 000 человек русскими "записались" лишь 1915, а в 1912-1913 гг. примерно из того же числа - 6360 {Воблый, 1924. С. 7).
      Большинство выехавших в Европу по экономическим причинам русских из Тульской, Рязанской, Тамбовской, Орловской, Воронежской и других губерний отправлялись исключительно ради заработка. Часть оставалась там навсегда, но большинство возвращалось, не в последнюю очередь из-за жестокого обращения с ними их работодателей, буквально скотских условий жизни и труда. Все это неоднократно отмечалось в отчетах российских губернаторов {Оболенский. С. 19).
      Совершенно иная картина (см. табл. 9) складывается при анализе иммиграционной статистики заокеанских стран (США, Аргентины, Бразилии, Канады, Австралии, государств Африки).
      В отличие от эмиграции в европейские страны (в значительной степени сезонной) эмиграция за океан состояла из людей, менявших подданство и вместе с ним весь образ жизни, всю структуру ценностей. Эмиграция в Европе была чаще всего "эмиграцией холостых" {Филиппов Ю.Д. Табл. 6). В заокеанские же страны, наоборот, чаще всего ехали целыми семьями, о чем можно судить по половозрастному составу эмигрантов (см. табл. 10).
     
     
      146
     
     
      Таблица 10
      Половозрастной состав российских эмигрантов, прибывших в США в 1905 и 1909 г. (в %)
     

     
      Таблица 11
      Эмиграция в США и возвращение в Россию в 1908-1913 гг.
     

      В Германию и скандинавские страны отправлялись чаще всего по собственному почину безземельные, безлошадные, разоренные крестьяне. В Америку и Австралию попадали иные. Десятки тысяч вербовщиков из многочисленных эмиграционных компаний обещали самым молодым, предприимчивым, физически крепким и здоровым (велся медицинский контроль) мужчинам большие заработки и свободную жизнь. Своими посулами вербовщики отрывали многих россиян от родной почвы. Навсегда в США уезжало абсолютное большинство последних. Только за период 1900-1916 гг. туда отправилось 2651 тыс. человек.
      Как показывает табл. 11, на обещания вербовщиков из США поддавалось и навек уезжало не столь значительное число коренных русских. Они же, как и ранее, составляли наибольшее число возвратившихся на родину (см. табл. 11), в то время как процент реэмигрантов среди немцев и евреев был незначителен. Тем не менее категорическое утверждение о том, что эмиграционное движение из России в целом имело, выражаясь языком официальной статистики, "инородческий характер", едва ли имеет право на существование (Щербатский. С. 118). Русские позже других включились в процесс эмиграции, но их численность, как и вообще численность эмигрантов из России, постоянно возрастала, особенно после революции 1905-1907 гг.: если в 1900-1906 гг. в США выехало не более 20 тыс. человек, то в 1907-1914 гг. уже 144 тыс. Положение несколько изменилось в связи с первой мировой войной, почти прекратившей массовый отъезд из России.
      Вряд ли только экономические соображения послужили одним из мотивов для отъезда из России в начале XX в. известных деятелей культуры. Их первый поток
     
     
      147
     
     
      сформировался из "маятниковой миграции", и вначале часть из них оказалась за границей в первые годы XX в. благодаря "Русским сезонам" СП. Дягилева (Дягилев. С. 131). После Октябрьской революции его надежды обратились к Западу (Стернин. С 106-107; Бенуа; Биск). Начинания СП, Дягилева и открытая в Париже выставка русского изобразительного искусства стали первым толчком к российской "культурной" эмиграции и способствовали сохранению интереса и любви к русской культуре среди той части зрителей, которые уехали из России еще в прошлом столетии, но, оставшись в Европе, продолжали ощущать себя русскими, говорили на русском языке и воспитывали детей в "русском духе".
      Между тем пожар первой мировой войны застал многих из них вне России и препятствовал их возвращению. Связь с родиной ослабевала все больше. Даже те, кто еще продолжал в эти годы работать на родине, уже как бы создали для себя "пути к отступлению". Многие воспользовались этой возможностью особенно после Октябрьской революции 1917 г
      Февральская революция 1917 г. означала конец антицаристской политической эмиграции. В марте 1917 г. в Россию вернулись даже такие ее "старожилы", как Г.В. Плеханов и П.А. Кропоткин. Для облегчения репатриации в Париже образовался Комитет по возвращению на родину, во главе которого стали М.Н. Покровский, М. Павлович (М.Л. Вельтман) и др. Аналогичные комитеты возникли в Швейцарии, Англии, США (Любарский; Кузнецова, Кулагина. С. 24).
      В то же время победившая демократическая революция положила начало новому потоку "невозвращенцев". Уже к концу 1917 г. за рубежом оказались выехавшие в течение лета-осени некоторые члены царской фамилии, представители аристократии и высшего чиновничества, лица, выполнявшие дипломатические функции за границей и после сложения полномочий оставшиеся там. Однако их отъезд не был массовым. Напротив, количество возвращавшихся после долгих лет пребывания на чужбине было больше числа выезжавших.
     
     
      РУССКИЕ ЭМИГРАНТЫ ПОСЛЕ 1917 ГОДА
     
      Иная картина начала складываться уже в ноябре 1917 г., когда политическая эмиграция из России приняла характер антисоветской, антибольшевистской, антикоммунистической. Однако вряд ли верным является утверждение, что "белую эмиграцию" (а именно так принято обычно называть этот поток российских беженцев за рубеж в 1917 и в последующие годы) составляли только представители эксплуататорских классов, верхушка армии, именитые купцы, крупные чиновники, обанкротившиеся политические деятели, ненавидевшие революцию, равно как и "участники банд... Булак-Балаховича, Петлюры", "связавшие свою судьбу с отжившими классами и слоями" (Алехин. С. 160-161; Мухачев. С 38). Все было гораздо сложнее - "...представители всех классов, сословий, положений и состояний, даже всех трех (или четырех) поколений русской эмиграции" составили ее (Гиппиус. С 18).
      Людей гнал за границу ужас насилия и гражданской войны. Наряду с многолюдными эвакуациями частей белых армий шла так называемая мирная эмиграция: "буржуазные специалисты", получив под разными предлогами командировки и выездные визы, стремились за пределы своей, по выражению Артема Веселого, "кровью умытой" Родины (Шкаренков, 1986. С 18-47; 1984, С. 534-535; Rimscha). О национальном, половозрастном, социальном составе уехавших может сказать информация, собранная в 1922 г. в Варне (3354 опросных листа). Уезжали русские (95,2%), мужчины (73,3%), среднего возраста от 17 до 55 лет (85,5%), образованные (54,2%) (Комин, 1977. С 17-18). Точную численность этой волны эмиграции установить довольно сложно, так как не велось учета ни во время отъезда людей из
     
     
      148
     
     
      России, ни после. Обычно называют цифру в 1,5-2 млн человек (Ленин. Т. 43. С. 126; Т. 44. С. 5,39; Семанов. С. 123; Барихновский. С. 15).
      Географически эмиграция из России была направлена прежде всего в страны Западной Европы. Первый путь заканчивался поначалу в государствах Прибалтики - в Литве, Латвии, Эстонии, Финляндии. Второй вел в Польшу. Оседание эмигрантов в соседних с Россией странах объяснялось их надеждами на скорое возвращение на родину. Однако позже эти неоправдавшиеся надежды заставили выехавших податься в центр Европы: из Польши и Прибалтики - в Германию, Бельгию, Францию. Третий путь вел русских эмигрантов в Турцию, а оттуда опять же в Европу, - на Балканы, в Чехословакию и Францию. Известно, что через Константинополь только за годы гражданской войны прошло не менее 300 тыс. русских эмигрантов.
      Четвертый путь эмиграции российских политических беженцев связан с Китаем. Еще в начале XX в. в Квантунской области 4озник особый район их расселения. К 1905 г. здесь числилось около 10 тыс. русских (Малый энциклопедический словарь. Т. 8. С. 1086). Кроме того, отдельные группы россиян и их семьи оказались в США и Канаде, в странах Центральной и Южной Америки, в Австралии, Индии, Новой Зеландии, Африке и даже на Гавайских островах.
      Уже в 1920-е годы можно было заметить, что на Балканах сосредоточивались главным образом военные, в Чехословакии - те, кто был связан с Комучем (Комитетом Учредительного собрания), во Франции кроме представителей аристократических семей - интеллигенция, в Соединенных Штатах - дельцы, предприимчивые люди. "Перевалочным пунктом" для одних был Берлин (там ждали "окончательной визы"), для других - Константинополь (Мухачев. С. 120).
      Картину расселения эмигрантов из России по всему миру рисуют данные табл.12.
      Центром политической жизни русской эмиграции в 20-е годы был Париж, где находились многие ее учреждения и проживало несколько десятков тысяч эмигрантов. Менее значительными центрами "расселения" русских были Берлин, Прага, Белград, София, Рига, Гельсингфорс (Johnston, 1988). Возобновление и постепенное угасание деятельности за рубежом различных российских политических партий довольно полно представлено в литературе (Горбунов. С, 112; Милюков, С. 135; Postnikov. P. 356; Документы... Т. 1. С. 43; Т. 2. С. 237). Меньше изучен быт и этнографические характеристики этой волны российской политической эмиграции.
      Лишь немногим из эмигрантов удавалось пробиться в верхи общества в других странах, большинство жило в нужде. Поставленные вне закона, они более или менее мирились с имущественными потерями, но «никак не с тем, что из жизни может быть вышвырнуто их "я"» (Толстой. С. 279). Один из английских исследователей эмиграции назвал это чувство "комплексом выживания" (Williams), имея в виду попытки и страстное стремление "выжатых" с родины русских людей сохранить в обстановке эмиграции не просто свою "русскость", но и свою прежнюю социальную значимость.
      Наметившееся после окончания гражданской войны "возвращенчество" в Россию не приняло всеобщего характера ни в период объявленной в 1921 г. политической амнистии, ни после. Однако в течение нескольких лет оно все же было значительным. Так, в 1921 г. в Россию возвратилось 121 343 уехавших, а всего с 1921 по 1931 г. - 181 432 человек (Владимиров.) Этому немало способствовали "Союзы возвращения на Родину" ("Совнароды"). Самый крупный из них был в Софии. Однако с возвратившимися репатриантами, несмотря на обещания, власти не церемонились. Многие бывшие офицеры и военные чиновники расстреливались сразу же по прибытии в Россию, часть унтер-офицеров и солдат оказывалась в северных лагерях. Возвратившиеся обращались к возможным будущим
     
      149
     
     
      Таблица 12 Расселение российских эмигрантов в 1920-1925 гг. по странам мира* (в тыс. человек)
     

      *Мухачев Ю.В. Идсйно-политнчссхое банкротство планов буржуазного реставраторства в СССР. М., 1982. С. 120.
      **На начало года. В конце 1921 г. число российских эмигрантов в Германии достигло 600 тыс, но уже в 1922 г. их численность стала снижаться.
      ***С учетом поляков, вернувшихся на родину из России, куда они были эвакуированы в годы первой мировой войны.
     
     
      "возвращенцам" с призывами не верить "гарантиям большевиков" и оставаться за границей, обращались к комиссару по делам беженцев при Лиге наций Ф. Нансену (Нансен-Хейер. С 57). Так или иначе, но нансеновская организация и проект паспорта, предложенный им и одобренный 31 государством, способствовали размещению и обретению места в жизни 25 тыс. россиян, оказавшихся в США, Австрии, Бельгии, Болгарии, Югославии и др. странах (The Refugees... P. 13-14).
      Послеоктябрьская волна российской политической эмиграции совпала с новым потоком религиозной эмиграции из России. Теперь покидали страну представители православного духовенства. Это были не только высшие его чины, но и рядовые священники, дьяконы, синодальные и епархиальные чиновники всех рангов, преподаватели и учащиеся духовных семинарий и академий. Общее число лиц духовного звания среди эмигрантов было невелико (0,5%) (Гордиенко. С. 33), но даже малочисленность уехавших не предотвратила церковного раскола.
      20 ноября 1921 г. в г. Сремские Карловицы (Югославия) было созвано так называемое общее собрание представителей русской заграничной церкви, переименованное в ходе его работы в "Русский всезаграничный церковный собор"
     
     
     
      150
     
     
      {Горев М. С. 13). Руководящим центром русской церковной эмиграции собор назначил Высшее русское церковное управление за границей (ВЦУ), состоящее из Синода и церковного совета. Карловацкое ВЦУ возглавил бывший митрополит Киевский и Галицкий Антоний. Официальным органом русской православной церкви за границей был объявлен двухнедельник "Церковные ведомости", который начал выходить с 1922 г.
      Однако патриарх Тихон указом от 22 мая 1922 г. отказался признать заграничное ВЦУ и передал управление западноевропейскими приходами архиепископу Евлогию, возведенному по такому случаю в сан митрополита и обосновавшемуся в Париже. Так русская православная церковь за рубежом раскололась на два течения. Последовали взаимные обвинения в ереси, которые не остыли и спустя десятилетия (Троицкий СВ. С. 101-102).
      Однако рядовые миряне-эмигранты всегда были далеки от этих раздоров. По воскресеньям и праздничным дням они шли в церковь, не только чтобы очистить душу или отдать дань традиции, но и чтобы попытаться отвлечься от постылых реальностей заграничной жизни, послушать хор, почувствовать себя среди своих, узнать последние новости, может быть, подзанять денег, договориться о встрече. В довоенном Париже (по разным данным) было от 10 до 30 православных русских церквей, в том числе и известный по сей день и часто посещаемый и поныне православный собор на улице Дарю. Как вспоминал эмигрант Л. Любимов, так уже повелось, что в церквах у правого клироса собиралась эмигрантская "знать", а во дворе - большая толпа людей попроще (Любимов. С. 126). По проекту А.А. Бенуа в Париже были построены церковь на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, а также собор в Мурмелоне около Реймса. Нравственные традиции исконно русского милосердия к старым и убогим сохранил в Париже "Русский дом" — богадельня при кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
      Оставаться православным для многих эмигрантов того времени означало "чувствовать себя русским". Православие оставалось духовной опорой тех, кто верил в возрождение жизненного уклада прежней дореволюционной Российской державы, в "уничтожение коммунизма и безбожия" (Левицкий С.А. С. 53; Православный русский фашизм...).
      Говоря об эмигрировавших по политическим и религиозным мотивам в 1917 -начале 1930-х годов, нельзя забывать того, что "из России ушла не маленькая кучка людей, группировавшихся вокруг опрокинутого жизнью принципа; ушел весь цвет страны..." (Последние новости...). Октябрь 17-го положил начало огромным потерям в области культуры и образования; уехали деятели науки и искусства, сотни и тысячи творческих, знающих, одаренных людей, возобновивших научную и культурную деятельность за пределами России. Так, с 1921 по 1930 г. за границей было проведено 5 съездов "академических организаций", где тон задавали профессора и доценты бывших российских университетов (Новиков М, С. 13-14). За полтора десятка лет нашими соотечественниками за рубежом было издано 7038 названий заметных в научном отношении исследовательских работ (Ковалевский. С. 133; Beyerly).
      Не прекращалась в эмиграции ни театрально-концертная, ни литературная жизнь. Напротив, достижения русских эмигрантов-литераторов и артистов вошли в золотой фонд отечественной литературы и искусства, не испытав губительных последствий идеологической деформации (Ковалевский. С. 130-163; Варшавский; Яновский B.C.; Гуль; Raeff. P. 251; Boysacc; Bomig).
      Мир российской эмиграции многие десятилетия жил интенсивной литературной жизнью. Большинство литераторов оказались в Париже. От выходцев из иных европейских и азиатских стран их отличала ностальгия, неумение, а зачастую и нежелание приспособиться к местным условиям, "перестать быть русскими". Даже
     
     
      151
     
     
     
      молодое поколение русских писателей и поэтов, если не рожденное, то выросшее за рубежом, творило в русле традиций великой русской литературы XIX - начала XX в. {Костиков. С. 259-298; Струве).
      Военная угроза, нависшая над человечеством во второй половине 30-х годов, многое изменила в настроениях мировой общественности, не обойдя и русскую диаспору. Ее левое крыло безоговорочно осуждало Гитлера и фашизм {Johnston, 1976. Р. 303-321). Другую часть эмиграции составили люди с противоречивой позицией. Они возлагали надежды на отвагу русской армии, способной, как они думали, отразить фашистское нашествие, а затем ликвидировать и большевизм. Третью группу эмигрантов составляли будущие коллаборационисты, но это не более чем идеологическая установка прошлых лет {Комин, 1979. С. 17; Ковалевский. С 231; Мейснер. С. 238).
      Ко времени нападения фашистов на СССР численность наших соотечественников во всех странах значительно сократилась. Часть представителей старшего поколения просто умерла. Примерно 10% уехавших за прошедшие два десятилетия (1917-1939) вернулись на родину (Шкаренков, 1986. С. 211). Кто-то принял новое гражданство, перестав быть эмигрантом. Так, во Франции по сравнению с 1920 г. численность русских сократилась в 8 раз (их стало около 50 тыс. человек), в Болгарии - 30 тыс., столько же в Югославии. В Маньчжурии и Китае русских осталось около 1000 человек, хотя в середине 20-х годов насчитывалось до 18 тыс. человек {Ковалевский. С. 31; Аблова. С. 317; Balawyder. P. 15-30).
      22 июня 1941 г. окончательно размежевало соотечественников-россиян. Во всех странах, оккупированных гитлеровцами, начались аресты русских эмигрантов {Рубакин. С. 346-348; Аблова. С. 327). Одновременно фашисты развернули агитацию, призывая "врагов большевизма" из числа эмигрантов вступать в немецкие воинские части. В первые же месяцы войны свои услуги фашистскому командованию предложили генералы П.Н. Краснов, А.Г, Шкуро. И на оккупированных советских территориях нашлись люди, согласившиеся на сотрудничество с захватчиками (Мейснер. С. 243; Herrman P. S. 235-236). Впоследствии они дали начало новому потоку покидающих Россию.
      Хорошо известно массовое вступление российских изгнанников в ряды Сопротивления и в другие антифашистские организации {Любимов. С. 325). Многим из тех эмигрантов, которые проявили себя русскими патриотами и антифашистами, Указами Верховного Совета СССР от 10 ноября 1945 г. и 20 января 1946 г. было предоставлено право получить советское гражданство. В Югославии в 1945 г. таких желающих было более 6 тыс. человек, во Франции - 11 тыс. Сотни людей обратились и в возобновившую свою работу консульскую миссию в Шанхае (Внешняя политика Советского Союза... С. 136; Тарданов). При этом некоторые эмигранты возвращались на родную землю не по своей воле, а в результате экстрадиции (т.е. предусмотренной международными договорами выдачи определенных лиц одним государством другому). Они не один год отбыли в сталинских лагерях, но после освобождения остались жить на родине, отказавшись от иностранных паспортов {Спатарель. С. 252; Афанасьев АЛ. С. 251).
      Завершение разгрома фашизма в 1945 г. означало новую эпоху и в истории российской эмиграции. На родину возвращались те, кто испытал гонения и преследования в годы "коричневой чумы". Но на это решились далеко не все, и даже не большая часть эмигрантов нынешнего столетия. Кто-то был уже стар и боялся начинать новую жизнь, кто-то опасался "не вписаться" в советский строй. Те, кто не вернулись "к большевикам", составили так называемую старую эмиграцию. Вместе с тем возникла и "новая" эмиграция - ее образовали преимущественно "ди-пи", т.е. "перемещенные лица" (displaced persons). Их после окончания второй мировой войны оказалось около 1,5 млн человек. Были среди них и
     
     
      152
     
     
      Таблица 13
      Распределение по странам русских и украинских эмигрантов в 1947-1951 гг.* (в тыс. человек)
      

      *Маршгньский А. Современные миграции населения. М., 1969. С. 66.
      **Общая численность русских в Канаде в 1951 г. достигла 913 тыс человек.
      ***В это понятие включены все страны Латинской Америки (численность русских, проживавших там, достигла в 1951 г. 110 тыс. человек), а также ЮАР
     
      советские граждане, в том числе русские, военнопленные, насильно вывезенные в Европу, а также военные преступники и коллаборационисты, стремившиеся избежать заслуженного возмездия {Herrman J,). Все они сравнительно легко получали льготные права на иммиграционные визы в США - в посольствах этой страны не было проверки на бывшую лояльность по отношению к фашистским режимам. Всего же в разных странах мира только при содействии Международной организации по делам беженцев было расселено около 150 тыс. русских и украинцев (раздельной статистики русских и украинских эмигрантов до 1951 г. нет) (табл. 13).
      Из таблицы видно, что более половины беженцев было расселено в США, немало их оказалось в Канаде и Австралии. При этом "беженцами" стали называть и жертв нацистского, либо фашистского режимов и коллаборационистов, а также тех, кто в условиях сталинского тоталитаризма "преследовался вследствие политических убеждений" (Официальные отчеты Генеральной ассамблеи ООН. С. 94). Последним президент США Трумен призвал оказывать "особую помощь и поддержку" (Филиппов СВ. С. 65; Vernant. P. 14).
      В период "холодной войны" правительства многих стран Европы не препятствовали созданию новых антисоветски настроенных эмигрантских организаций, а также обновлению старых (так появился НТС {Рено де Жувениль. С. 78; Герэн. С. 162). Они объединяли так называемую молодую эмиграцию с теми представителями "старой", которые не решились вернуться в СССР. В тех эмигрантских организациях, которые развернули свою деятельность после войны, большинство составляли не вновь прибывшие, а живущие уже долго в данной стране, хорошо знающие иностранные языки люди (зачастую это были уже потомки выходцев из России, и потому русский язык являлся для них как бы "вторым", не основным). Они утратили связь с родными корнями. Одновременно развивалось "возвращен-чество", шла пропаганда, развернутая Советским Союзом с целью побудить эмигрантов вернуться на родину (Klimoff. P. 159; Jeletzky. P. 67-81).
      В послевоенные годы количество эмигрантов - выходцев из России (СССР) стало резко снижаться (Programm Data Directorate...)-
      Что стало причиной сокращения численности политэмигрантов, покидающих Россию? Послевоенная проблема "перемещенных лиц" так или иначе решалась или была уже решена. СССР отделял от других европейских стран и США "железный занавес". Строительство Берлинской стены в начале 60-х годов означало, что последнее "окно в Европу" закрывается. Единственным способом выбраться за рубеж на постоянное жительство в 50-60-е годы оставалось "невозвращенчество", которым могли воспользоваться члены официальных делегаций и редких
     
     
     
      153
     
     
      туристических групп. Однако это были столь единичные случаи, что они не влияли на процесс в целом.
      Новая и последняя (до "перестройки") политическая эмиграция из России возникла в конце 60-х годов вместе с движением инакомыслящих (диссидентов). Считается, что в ее основе лежали (в порядке значимости) национальный, религиозный и социально-политический факторы (Jaroshevsky. Р. 89-90). Первый из перечисленных для русских значения не имел, второй и третий же, действительно, воздействовали на увеличение количества желающих уехать.
      В западной печати фигурируют разноречивые данные о численности покинувших СССР в "годы застоя". Наиболее часто встречаются цифры: 170-180 тыс. человек за 1971-1979 гг. и 300 тыс. человек за 1970-1985 гг. (kueschmeier, Goto-mstok. P. 2). Однако следует учитывать, что абсолютное большинство эмигрантов того времени выезжали по израильским визам (только в 1968-1976 гг. было выдано 132 500 виз для выезда в Израиль). Разумеется, среди^&;тих уехавших находились и русские, главным образом диссиденты, евреями не являвшиеся, имелись также русские - члены еврейских семей.
      Из трех составляющих последней волны политэмигрантов из России - "невозвращенчества", нового (третьего в истории) потока эмиграции деятелей культуры и науки в поисках свободы творчества и лучших условий для него, а также вынужденной эмиграции советских диссидентов - последние две часто сливались {Каменский. С. 14). Мотивы выезда видных деятелей советской культуры были чаще всего экономические, иногда - политические или творческие, а обычно - и те, и другие. Реже люди уезжали по собственному желанию, чаще - по требованию "оставить страну", исходившему от "компетентных органов" (Rueschmeier, Golomstok. P. 60-121). Что же касается "чисто политических" диссидентов, то они по социальному составу были представителями главным образом технических профессий, реже — студентами, лицами со средним образованием, значительно реже — специалистами в области гуманитарных наук (Зубов. С. 144).
      Определенным рубежом в истории эмиграции советских диссидентов стал 1975 г. - год подписания Хельсинкского акта, поскольку с ним связано решение проблемы "прав человека", в том числе "права на эмиграцию". Конгресс США принял поправку Джексона-Ванека о том, что статус наибольшего благоприятствования в торговле с США будет предоставляться лишь тем странам, которые не чинят препятствий для эмиграции {Frederiksen. S. 152).
      Это подтолкнуло часть диссидентов в СССР к оформлению движения за обеспечение "права на выезд", а советским властям позволило представлять каждую насильственную высылку как гуманный акт. Позже открылся и третий путь -высылать за границу лиц, не согласных с политическим режимом в СССР; помимо лишения гражданства и "добровольного отъезда" имел место обмен политзаключенными (Буковский. С. 378). Конечно, в 70-е годы количество уехавших и высланных по политическим мотивам было ничтожно малым, но дело было "не в арифметике, а в качественном факте прорыва психологического барьера молчания" (Сахаров Л Д. С. 32).
      Одновременно с последней волной политической эмиграции из России (1970-е годы) в СССР начал оформляться и новый (третий) поток отъезжающих по религиозным мотивам. Речь идет о пятидесятниках, составлявших в то время несколько сотен тысяч человек (Сб. документов Общественной группы... С. 8). Это религиозное течение в нынешнем его виде существует в России с начала XX в. Однако в Совете по делам религий и культов, созданном в 1945 г., пятидесятники не были зарегистрированы. Возник конфликт с властями, причиной которого стала их "антиобщественная деятельность, под которой понимался их отказ от самой регистрации, а также от несения воинской повинности (Пятидесятники. С. 839-840).
     
     
      154
     
     
     
      Постоянная дискриминация в гражданской и частной жизни способствовала тому, что еще в конце 40-х годов вероучение пятидесятников дополнилось идеей "исхода из СССР". Она основывалась на вере, что вот-вот "эту безбожную страну" постигнет "чаша гнева Господня", так что долг истинных христиан - стремиться к исходу. Первый список желавших эмигрировать был составлен в 1965 г., но лишь весной 1973 г. началось последовательное движение за выезд.
      В феврале 1977 г. о желании выехать из СССР по религиозным причинам заявило более 1 тыс. человек, в 1979 г. - около 30 тыс. человек. Начались открытые преследования, а с 80-х годов и аресты, продолжавшиеся вплоть до 1985 г., когда наступили решительные перемены (Хроника текущих событий. Вып. 46. С. 51; Вып. 47. С. 87; Вып. 48. С. 135; Вып. 49. С. 63; Алексеева Л. С. 202; Список политзаключенных... Вып. 4-5). Только в 1989 г. по религиозным мотивам страну покинуло около 10 тыс. человек, среди них и многие пятидесятники (Boer, Driessen, Verhaar).
      Что же касается организации русской православной церкви за рубежом, то следует прежде всего отметить сохраняющиеся противоречия в ее среде, объясняемые неизжитыми последствиями Карловацкого раскола. Несмотря на призыв патриарха Алексия от 10 августа 1945 г. ("Ко всем архиепископам и клиру так называемой Карловацкой ориентации"), объединения церквей за рубежом не произошло. Большинство представителей "карловчан" из лагерей для "ди-пи" перебралось в 1946-1950 гг. в США, так что центр Русской зарубежной церкви (РЗЦ) после войны обосновался в американском городке Джорданвилле (штат Нью-Йорк) (Граббе), а созданное в 1959 г. братство "Православное дело" (в Брюсселе) стало активно содействовать распространению и расширению православия именно с позиций РЗЦ. Филиалы братства возникли в Женеве, Париже, Франк-фурте-на-Майне, Мюнхене. Еженедельник "Православная Русь" - основной орган РЗЦ - обрел постоянных подписчиков.
      Идеи РЗЦ не имели господствующего влияния в среде эмигрантов. Крайний политический консерватизм и монархическая ориентация ее деятелей оказались неприемлемыми для той части эмиграции, которая видела пути к реализации своих целей и надежд в новом христианстве. У некоторых представителей этого направления в зарубежном русском православии религиозное выступает не в чистом виде, а как "национально-религиозное". Преобладающим мотивом была и остается "рус-скость", обязательным и важным элементом которой является православие.
      Рупором "нового христианства" является "Вестник Русского (студенческого) христианского движения", издаваемый в Париже (Ковалевский. С. 134, Ellis. P. 265). Этот журнал, наряду с другими церковными печатными органами русской православной церкви за рубежом, равно как и Западноевропейская Русская Православная Архиепископия, при участии общества "Икона" и Богословского института в Париже, а также других теологических центров вошли в рабочий комитет ознаменования тысячелетия крещения Руси (образован в марте 1985 г.) и активно работали в нем. В июне 1988 г. эта дата, как известно, была торжественно отмечена и за рубежом. Представители РЗЦ провели свои юбилейные мероприятия отдельно.
      Эмиграцию 70-х - начала 80-х годов, состоявшую главным образом из инакомыслящей интеллигенции, сменила "перестроечная" волна покидающих навсегда русскую родину. Ее можно назвать последней в истории России волной экономической эмиграции, поскольку политическая эмиграция сведена "на нет", а эмиграция деятелей науки и культуры чаще всего сводится все же к экономической. Тем не менее мотивы покидающих ныне Россию условно принято делить на производственные ("научные, творческие") и экономические.
      Всего в 1985 г. выехало 6 100 человек; в 19S7 г. - 39 129; в 1988 г. - 108 189;
     
     
      155
     
     
      в 1989 г.- 234 994; а в 1990 г.- 453 600 человек (Большаков В. C.5;Lerner. Р. 23-25). Большинство эмигрантов оказалось за рубежом благодаря израильским визам и поселилось в Израиле, но не все были евреями: 3%, или около 3 тыс. человек, только в 1990 г. Значительная часть уехала в ФРГ- 32%, в Грецию - 5,3%, в США - 2,9%; остальные осели в других странах Европы и на других континентах. По данным Госкомстата, средний возраст отъезжающих - 30 лет, 2/3 из них -мужчины, 34% - служащие, 31% - рабочие, 2% - колхозники, 4% - учащиеся, 25% -незанятое в производстве население и пенсионеры. Показательно, что и среди подавших заявления о выезде 99,3% граждан никакими языками, кроме русского, не владели (Юревич. С. 6).
      Различны причины переезда отправляющихся из России по творческим мотивам. Насчитывается четыре типа отъезжающих. Первый связан с отъездом "элиты"- 1% известных ученых, которым за рубежом предлагают лаборатории и институты. Второй тип- отъезжающие с расчетом на помощь находящихся за границей родственников. Третьи - отъезжающие "по справочнику", т.е. такие, кто сам подыскивает себе место работы, находясь еще на родине. Наконец, четвертые -отъезжающие по принципу "все равно куда, здесь будет еще хуже" {Юревич. С. 5). Из всех решившихся на отъезд примерно половина устраиваются работать за рубежом по специальности. Больше всего уехало физиков, за ними следуют математики, биологи, другие представители точных наук, а также врачи, лингвисты, музыканты, артисты балета. Все они сравнительно легко "вписываются" в зарубежье.
      Выезжают за рубеж не только те, кого там "ждут". По экономическим мотивам Россию покидают лица, которые просто чувствуют свою материальную нестабильность. По мере того, как бывший СССР "открывал шлюзы", правительства зарубежных стран вводили квоты. Все труднее становилось получить статус "беженца" как "жертвы коммунистических преследований" - довод, безотказно работавший в годы застоя (Озеров, С. 14) в Дании, Норвегии, Италии, Швеции. Резко сократили прием Швейцария, Испания, ФРГ, Австралия, Англия, Франция (Косинский).
      В то же время ряд государств даже декларировал готовность принимать все большее число бывших советских граждан ежегодно: Канада увеличила свою квоту до 250 тыс. (Известия. 1990. 25 окт.; Комсомольская правда. 1991. 10 авг.), а США - до 600-700 тыс. человек в год (Аргументы и факты. 1991. № 9; Известия. 1990, 28 окт.; 1991, 28 фев.). Поэтому только в 1991-1992 гг. специалисты прогнозировали до 2,5 млн эмигрантов из Восточной Европы, а "потенциальными эмигрантами" называли до 25 млн человек. До % детей из крупных городов Россия, по данным социологического опроса, готовы в будущем уехать за рубеж (Аргументы и факты. 1991. № 29). Поэтому не исключено, что тенденция к росту эмиграции сохранится и в ближайшие годы.

К титульной странице
Вперед
Назад