ГЛАВА VI
РУССКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ И АМЕРИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ XVIII В.
Война США за независимость, по образному выражению К.Маркса, «прозвучала набатным колоколом для европейской буржуазии...» Именно в Америке, в ходе войны за независимость, возникла «идея единой великой демократической республики... и был дан первый толчок европейской революции XVIII века...»1.
В свое время профессор Роберт Палмер, по существу, исключил Российскую империю из региона «западной цивилизации»2. Конечно, Россия второй половины XVIII в. - это не предреволюционная Франция, не развитая в промышленном отношении Англия и не буржуазная Голландия (Республика Соединенных Провинций). Капиталистический уклад в России только начал развиваться, и «третьего сословия», как такового, в стране еще не существовало. Поэтому говорить о прямом и непосредственном влиянии войны США за независимость на революционное движение в России было бы явным преувеличением. Вместе с тем было бы ошибочным полагать, что развитие России шло каким-то совершенно исключительным, особым путем, вне столбовой дороги мирового прогресса, что Россия вообще не входила в регион «западной цивилизации» и т. д. В силу ряда объективных причин и благоприятных обстоятельств ход американской войны за независимость 1775-1783 гг. мог получить в русской печати если не более полное, то во всяком случае гораздо более правдивое и беспристрастное отражение, чем впоследствии события Великой французской революции 1789-1799 гг.3. Следует учитывать при этом и резкое отличие общей позиции царского правительства в отношении США в 1775-1783 гг. и революционной Франции в 1789- 1799 гг., и особенности внутреннего развития России в соответствующие годы, и, наконец, своеобразие методов управления, применявшихся самой императрицей Екатериной II в различные периоды ее царствования.
В принципе, конечно, война США за независимость и революция во Франции XVIII в., как однотипные явления, должны были вызвать резко отрицательную реакцию правящих классов как России, так и других феодально-абсолютистских государств Европы. На практике же события в Америке затрагивали интересы прежде всего Англии, происходили где-то далеко, за океаном, и, казалось, не представляли сколько-нибудь реальной угрозы существующему строю. Напротив, грозные события 1789-1799 гг. во Франции (не говоря о том, что по своему характеру они были гораздо радикальнее американских) происходили не где-то на краю света, а в центре Европы и создавали в глазах европейских монархов непосредственную угрозу существующему порядку.
Для понимания причин более или менее объективной оценки событий Американской революции в русской печати следует учитывать и сохранение в 70-80-е годы XVIII в. некоторых остатков «либерализма» Екатерины II, «маскировавших» уродливые формы крепостного строя в России. Оказывая покровительство европейским просветителям, Екатерина II надеялась укрепить свое положение внутри страны и повысить свой международный престиж. Переписка с крупнейшими философами использовалась русской императрицей для распространения выгодных для нее сведений и укрепления своего авторитета в европейском общественном мнении. И хотя с «законодательными проказами», как их называла сама Екатерина, после восстания Пугачева было покончено, связи с европейскими просветителями продолжались и далее. «Умов и моды властелин» Вольтер регулярно переписывался с императрицей вплоть до своей смерти в 1778 г. Еще более оживленной и длительной (до 1796 г.) была переписка Екатерины II с французским критиком бароном Мельхиором Гриммом, принадлежавшим к кругу энциклопедистов. Гримм был не только постоянным корреспондентом, но по существу доверенным лицом и агентом Екатерины II за границей, с которым императрица советовалась по самым различным вопросам и которому, кроме того, оказывала материальную поддержку4.
От «просвещенной» императрицы не отставали и представители высшей аристократии. Екатерина II звала в С.-Петербург Дидро и Д'Аламбера; Г. Орлов и К. Разумовский приглашали к себе философа-изгнанника Руссо. Царица зачитывалась «Духом законов» Монтескье, граф И. С. Потемкин переводил Руссо, княгиня Е. Р. Дашкова печатала в журнале «Невинные упражнения» отрывки из книги Гельвеция «Об уме». Находясь в Париже, княгиня не прочь была познакомиться с Б. Франклином, позавтракать у аббата Рейналя, а вечером принять у себя «целое общество», включая Дидро5. Наконец, критически настроенный в отношении двора Екатерины II князь М. М. Щербатов6 (и это особенно важно) прямо заявил французскому поверенному в делах России, что он является республиканцем и решительным сторонником независимости Америки7.
Просветительные «проказы» Екатерины II не следует, разумеется, слишком преувеличивать. Увлечение западным просвещением оказалось в конечном итоге показным и поверхностным: когда дело касалось России, позиция императрицы круто менялась. С горькой иронией Александр Сергеевич Пушкин позднее заметил по этому поводу: «Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространявший первые лучи его, перешел из рук Шешковского в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами, и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если бы не чрезвычайная его известность»8.
Тем не менее в какой-то степени либеральные «проказы» императрицы создавали некоторую возможность легального распространения в России передовой литературы и революционных идей, которую с большим успехом использовали русские просветители. О степени знакомства русского читателя с идеями и литературой западного просвещения XVIII в. можно судить уже по тому, что в годы царствования Екатерины было переведено около 60 отдельных, преимущественно крупных произведений Вольтера, а некоторые из них выдержали несколько изданий9.
Конечно, популярность Вольтера в России нельзя сравнивать с популярностью Франклина, и степень американского влияния по сравнению с французским была в то время невелика. Тем не менее я полагаю что имеются достаточные основания считать, что русское общество (во всяком случае его образованная часть) было вполне удовлетворительно осведомлено о положении в Северной Америке и характере происходивших там в 70-80-х годах событий. В распоряжении читателя находились ряд книг на русском языке (не говоря уже о разнообразных иностранных изданиях), множество журнальных статей и, наконец, обширный и разнообразный материал о событиях в Америке, систематически печатавшийся на страницах «Московских ведомостей» и «С.-Петербургских ведомостей».
К тому же американская тема не была совершенно новой для русского читателя последней четверти XVIII в. Как уже отмечалось, тема Америки; история ее открытия и колонизации привлекали внимание различных слоев русского общества и ранее. Достаточно вспомнить, что этой темы в разной связи касался М. В. Ломоносов. Широко известно также стихотворение А. П. Сумарокова «О Америке» (1759), проникнутое взволнованным сочувствием к индейцам:
«Коснулись европейцы суши,
Куда их наглость привела,
Хотят очистить смертных души
И поражают их тела»10.
Вопросом о появлении в Северной Америке первых жителей интересовался Артемий Воронцов11. Наконец, в 1765 г. была опубликована одна из первых обстоятельных книг о Северной Америке12.
Этот перечень можно было бы, разумеется, продолжить: к середине 70-х годов XVIII в. в России уже накопились первоначальные сведения и существовала некоторая (хотя и весьма ограниченная) литература о Новом Свете. Однако только после начала войны США за независимость и в результате этой войны в русском обществе впервые обнаруживается серьезный и всевозрастающий интерес к Америке и появляется возможность говорить о действительной осведомленности русского читателя о событиях за океаном. При этом возросло не только количество материалов об Америке, но и сами американские сюжеты, затрагивавшиеся ранее более или менее случайно, получают теперь совсем иное звучание, наполняются (косвенно, а иногда и прямо) новым, революционным содержанием. Волнующие вести из-за океана заставляют русского читателя с интересом относиться к самым различным сочинениям об Америке, даже не имевшим на первый взгляд прямого отношения к текущим событиям.
Значительную известность с конца 70-х годов XVIII в. получает «История Америки» видного английского историка В. Робертсона, изданная в Англии в 1777 г. «Перечень истории Америки, сочиненный г. Робертсоном, историографом е. в. короля Великобританского» печатают в 1779-1780 гг. «Академические известия»13. Следует заметить, что Ив. Богаевский скорее излагал, чем переводил основное содержание книги Робертсона, представлявшей для русского читателя особый интерес «посреди внимания Европы, обращенного на дела, происходящие ныне в отложившихся Англии Американских селениях, столь упорно противящихся великобританской силе...»14. Несколько позже, в 1784 г., сочинение В. Робертсона выходит отдельным изданием в переводе А. И.Лужкова.15.
Знаменательно, что в год окончания войны США за независимость, то есть в 1783 г., в С.-Петербурге вышла в свет первая книга русского автора, специально посвященная новому государству - Соединенным Штатам. Это была небольшая работа справочного характера Д. М. Ладыгина, дававшая читателю общее представление об истории колонизации и о современном положении в бывших английских поселениях в Северной Америке, провозгласивших свою независимость16. В том же году американская тематика была особенно богато представлена в изданиях Н. И. Новикова, который опубликовал, в частности, в русском переводе книги Ж. Б. Боссю17 и Ф. В. Таубе18. Следует обратить внимание, что уже в самом названии книги Таубе был выделен 1776 год - год провозглашения независимости США и было указано на справедливые причины, вызвавшие войну в Северной Америке. К сожалению, автор книги не был последовательным и называл в предисловии «распри между Англией и Американскими ее селениями» «противоестественными». Однако в самом тексте читатель находил следующие волнующие строки: «Вольность, благороднейшее сие естественное право разумной твари! Населила великие сие земли (Речь шла об английских селениях в Америке. - Н. Б.) и учинила их могущими, богатыми и храбрыми...»19.
Знакомство русского читателя с иностранной литературой об Америке не ограничивалось, разумеется, только переводами. Следует учитывать, что многие лучшие зарубежные книги на эту тему по цензурным соображениям так и не появились в то время на русском языке. Однако образованные круги русского общества были хорошо осведомлены об их содержании выписывали их из-за границы и читали в оригинале Характерным примером в этом отношении может служить знаменитое сочинение аббата Г. Рейналя «Философская и политическая история поселений и торговли европейцев в обеих Индиях»20, многократно издававшаяся в 70-х годах XVIII в. и дополненная в 1780 г. главами об Американской революции. Необычайное разнообразие затрагиваемых сюжетов, политическая актуальность, критика феодально-абсолютистского строя и разоблачение колониальной политики европейских монархий в сочетании с блестящим литературным мастерством автора поставили «Историю обеих Индий» Рейналя в ряд наиболее популярных произведений европейского Просвещения. В многотомном труде аббата Рейналя читатель наряду с пропагандой Американской революции находил беспощадное разоблачение крепостнического строя в России. И хотя в деталях Рейналь мог, конечно, ошибаться, его страстная критика системы политического и гражданского рабства звучала смелым призывом к свержению старого порядка21.
Неудивительно поэтому, что передовые общественные круги России и царское правительство отнеслись к книге Рейналя совершенно по-разному. Екатерина II получила главы об Американской революции еще в рукописи летом 1780 г. и заметила в письме к своему постоянному корреспонденту барону М. Гримму, что «американская грамота исполнена декларациями, в которых слишком мало разумного и слишком много неуемной дерзости» и что у нее «менее, чем когда-либо, времени на почти бесполезное чтение»22. Время для чтения, очевидно, все же нашлось, поскольку в письме от 1 (12) апреля 1782 г. Екатерина II вновь упоминает о «пустых разглагольствованиях против нас аббата Рейналя», а спустя несколько дней уже с явным раздражением на своем родном языке добавляет, что аббат Рейналь «квакает и лжет» («quackt und lugt»)23.
Совсем по-иному оценила сочинение Рейналя русская общественность. Сошлемся, в частности, на мнение видного литератора, редактора «Академических известий» П. И. Богдановича, упоминавшего о переводе книги Рейналя, сделанном И. П. Хмельницким. Богданович отмечал, что «нигде нельзя почерпнуть столь беспристрастных и столь основательных известий о таковых предметах, как в прекрасной «Философической и политической истории о селениях и торговле европейцев в обеих Индиях», переведенной на российский язык Ив. Парф. Хмельницким», и выражал уверенность, что книга, «без сомнения, будет в непродолжительном времени издана в свет»24. «В непродолжительном времени» издать перевод книги Рейналя по вполне понятным причинам не удалось. Потерпели неудачу и ряд других попыток, предпринятых позднее. Отметим, в частности, что летом 1787 г. неизвестный переводчик сообщал через «Московские ведомости», что «"Философическая и политическая история о заведениях и торговле в обеих Индиях" переводится и оной уже переведено довольно», однако о дальнейшей судьбе этого перевода также ничего не известно25.
Но если можно было запретить опубликование перевода книги Рейналя и даже конфисковать и сжечь уже вышедшие экземпляры, как это сделало во Франции правительство Людовика XVI в 1781 г., то остановить распространение революционных идей было гораздо труднее.
В какой-то степени эти запрещающие меры привлекли к книге Рейналя дополнительное внимание читателей и способствовали ее популярности, а санкции французских властей оказались малоэффективными. «Никто почти не принес на истребление запрещенную сию книгу, и сочинителю даны способы уехать в Англию»,26 - сообщали «С.-Петербургские ведомости» летом 1781 г. Французский оригинал сочинения Рейналя (иногда в нескольких изданиях) был представлен во всех крупных книжных собраниях Москвы и С.-Петербурга, и его Можно было приобрести в свободной продаже. Так, например, 13 (24) ноября 1781 г. в «Московских ведомостях» было помещено объявление, что в С.-Петербурге «у купцов Куртенера и Рейнбера и компании» «на сочинения славного аббата Рейналя» открыта подписка27.
Примерно в это же время в газетах можно было прочитать еще более интересное объявление относительно возможности выписать собрание американских законодательных актов: «Пишут из Филадельфии от 28 июля, что недавно в сем городе, по определению американского конгресса, напечатано собрание разных сего конгресса актов относительно к новому правлению тринадцати Соединенных Американских Провинций, а именно: 1. Конституции разных независимых штатов в Америке. 2. Декларации о независимости помянутых штатов. 3. Статьи Конфедерации между сими штатами. 4. Трактаты, заключенные между его в. королем французским и Соединенными Американскими Штатами. Сие собрание составляет 226 страниц в 8-ю долю листа и охотники могут выписать оное из Голландии»28. Обратим внимание, что в этом объявлении речь шла о Декларации независимости и статьях Конфедерации, т есть о важнейших документах Американской революции!
В целом возможности ознакомления с лучшими зарубежными изданиями у русского читателя в эти год все более расширяются. Резко возрастает число книжных магазинов: если в С.-Петербурге в 1768 г. существовала только одна книжная лавка, то за 30 последующих лет открылось еще 29. В Москве в конце XVIII насчитывалось уже 20 книжных магазинов и в провинции -17 29.
При всем значении книжной литературы в формировании представлений русского читателя об Америке и о происходивших там событиях это был не единственный и даже не главный источник информации. Гораздо более существенным были обширнейшие материалы, публиковавшиеся в русской периодической печати того времени. Именно периодическая печать, отчасти журналы и особенно газеты («Московские ведомости» и «С.-Петербургские ведомости»), наиболее полно и точно рассказывала о событиях в Америке, и именно в них мы находим самые важные материалы о ходе революционной войны США за независимость.
Текущая информация о событиях в Америке, больше всего интересовавшая тогдашнего читателя, естественно, попадала в книжную литературу со значительным опозданием30. Большими возможностями располагала в этом отношении периодическая печать. Американская тематика привлекала внимание самых различных журналов: среди них можно отметить близкий к академическим кругам журнал «Собрание разных сочинений и новостей», издававшийся И. Ф. Богдановичем в 1775-776 гг., умеренно либеральный «С.-Петербургский вестник» Г. Л. Брайко, выходивший в 1778-1781 гг., «Академические известия» (1779-1781), редактировавшиеся П. И. Богдановичем, и, наконец, особенно новиковское «Прибавление к "Московским ведомостям"» (1783-1784)31. Позднее, в 1786-1787 гг., значительный материал о Соединенных Штатах можно было найти в еженедельнике «Зеркало света», а в 90-е годы XVIII в. в «Политическом журнале», издававшемся при Московском университете П. А. Сохацким.
Показательно, что уже в первом же номере «Собрания новостей» Богдановича, вышедшем осенью 1775 г., отмечалось, что «американские колонисты, издавна будучи недовольны учреждениями английского парламента, не хотят быть более в подданстве у англичан. Они сильной вооруженной рукой защищают свои права и вольности, а сие защищение чаятельно истощит много королевство. Англия должно перетерпит много урона в сей междуусобной войне и в таковой, где противная сторона основывает свои силы на справедливости»32.
В дальнейшем «Собрания новостей» систематически помещали обзоры иностранной информации, в которых видное место уделялось известиям о начавшемся восстании в североамериканских колониях Англии. Хотя в целом в журнале преобладали английские сообщения, в некоторых статьях читатель знакомился с отдельными материалами из французских и даже американских источников33.
В 1781 г. «Академические известия» поместили «Описание стран, войною объятых», где основное внимание уделялось войне США и Англии, а также всячески превозносились Екатерина II и система вооруженного нейтралитета34. В том же году И. Ф. Богданович на протяжении шести номеров публиковал пространную статью «О Америке»35, основанную, по-видимому, на ряде французских сочинений, и в частности на книге Рейналя.
«С.-Петербургский вестник» Г. Л. Брайко обычно информировал своих читателей о событиях в Америке в Разделе «Перечень иностранных новостей». В журнале печатались тексты конвенций России с Данией, Пруссией и Швецией о вооруженном нейтралитете, а также многочисленные сообщения о внутреннем положении в Великобритании. Помещался материал и об отдельных военных сражениях36.
Но если в журналах текущие сообщения о войне с США за независимость носили в известной мере случайный характер и публиковались нерегулярно (да и сам срок издания большинства журналов был ограничен часто несколькими годами, а в некоторых случаях даже месяцами), то в обеих столичных газетах - «С.-Петербургских ведомостях» и «Московских ведомостях» - систематически помещался огромный материал, дававший довольно полное представление о ходе военных действий, об общей международной обстановке и о внутреннем положении восставших.
Советские исследователи, сначала А. И. Старцев, а затем М. Н. Шпрыгова37, уже обращали внимание на значение богатых материалов, публиковавшихся в русской периодической печати в связи с войной США за независимость, что существенно облегчает нашу задачу. Их ценные исследования не лишены, правда, некоторых недостатков и пробелов. Так, например, если Старцев, на наш взгляд, ошибочно отрицает наличие существенных различий в позициях «Московских ведомостей» и «С.-Петербургских ведомостей» и не выделяет специально новиковское десятилетие (1779-1789), то М. Н. Шпрыгова начинает исследование лишь с 1779 г., оставляя тем самым вне поля своего внимания предшествующие годы. Между тем очевидно, что использование материала 1775-1779 гг. позволило бы ярче оттенить и проанализировать то новое, что позднее внес Н. И. Новиков, став с 1779 г. редактором «Московских ведомостей», и в то же время не принижать значения предшествовавшего периода.
При общей оценке содержания обеих русских газет (кроме «С.-Петербургских ведомостей» и «Московских ведомостей», других газет в стране не было) следует учитывать, что они, хотя и издавались одна при Академии наук, а другая при Московском университете, были официальными, правительственными органами (а не частными изданиями, как многие иностранные газеты), что неизбежно накладывало определенный отпечаток как на их содержание, так и на оформление. Особенно трудно, естественно, приходилось в этом отношении издателям петербургской газеты. (В 1776-1781 гг. ее редактировал уже упоминавшийся известный литератор екатерининского времени Ипполит Федорович Богданович).
Нельзя не обратить внимание также еще на одну особенность русской печати того времени: при просмотре газет и журналов XVIII в. сразу же бросается в глаза абсолютное преобладание переводного материала38. Для современного исследователя часто бывает сложно определить, где он имеет дело с авторским текстом, а где с переводом, как отделить автора от переводчика, что является оригинальным и что заимствованным. Преобладание переводной литературы не было, конечно, случайным: то, о чем нельзя было писать в крепостнической России от своего имени, можно было в завуалированной форме высказывать от имени иностранного автора. Уже сам выбор темы и особенно отбор материала для перевода позволяют в ряде случаев судить об общем направлении того или иного печатного органа, о взглядах издателя или переводчика.
Обе русские газеты уделяли событиям в Америке значительное внимание еще до начала открытой вооруженной борьбы североамериканских колоний против метрополии. Материалы, помещавшиеся в них, прямо подводили читателя к мысли о серьезности конфликта Англии с ее американскими селениями и неизбежности вооруженного столкновения. Так, в сообщении из Лондона от 20 января 1775 г. после упоминания о непримиримой позиции правительства лорда Норта указывалось: «Из нижеследующего легко заключить можно, что почти неминуемо должно ожидать междуусобной брани: ибо войску, состоящему из 3000 человек в Ирландии, приказано готовиться на кораблях к походу в Америку и сверх того еще один полк легких драгунов получил такое же повеление». И далее: «Все советы, все определения и все распоряжения клонятся к тому, чтобы укротить американцев...»39.
По мере обострения конфликта и особенно после начала военных действий информация о событиях в Америке становится все более регулярной и обширной. Основные сведения продолжают, правда, поступать из английских источников. (Сообщения из Лондона, как правило, посвященные в это время в значительной части, а нередко и целиком событиям в Америке, печатаются почти в каждом номере.) Вместе с тем читатель находил в ряде случаев материалы о военных действиях в информации из Парижа, а также из американских источников (уже в 1775 г. встречались сообщения из Бостона, Филадельфии и т. д.). Как правило, материал в московской и петербургской газетах совпадал (вплоть до конца 70-х годов), причем в Москве те же известия публиковались с некоторым опозданием, а иногда и с сокращением.
Много внимания в обеих русских газетах было уделено уже первым известиям о начале военных действий. С июня 1775 г. на страницах газет появились ранее не известные географические названия - Лексингтон и Конкорд, где прозвучали выстрелы, возвестившие о начале войны английских колоний в Северной Америке за независимость. В сообщении из Лондона от 29 мая 1775 г., опубликованном как в «С.-Петербургских ведомостях», так и в «Московских ведомостях», отмечалось: «С прибывшим вчера сюда из Америки от генерала Гажа нарочным получено известие, что вражда между королевским войском и бостонскими жителями напоследок дошла действительно до неприятельских действий»41. Далее следовало краткое описание сражения 19 апреля при Лексингтоне42. Наконец, подробное описание сражений у Конкорда и Лексингтона, по официальным английским источникам, было помещено «С.-Петербургскими ведомостями» 30 июня (11 июля) 1775 г. Это было сообщение «из Витегаля» (т.е. Уайтхолла) от 10 июля 1775 г., в котором американцы именовались не иначе как «мятежники», и всячески расписывались их «бесчеловечие и варварство». В сообщении отмечалось также, что лондонский двор «намерен нанять 10 000 немецкого войска и послать в Бостон»43.
Позднее появляются некоторые материалы о деятельности Континентального конгресса, и в частности сообщается, что конгресс объявил о независимости колоний от Англии. (Сам текст Декларации независимости, как и другие документы Американской революции, опубликован не был.) Наблюдается и стремление занять при освещении событий в Америке самостоятельную и независимую позицию, о чем свидетельствует следующее сообщение: «Война в Америке разделила не только английскую нацию, но и всю Европу на две стороны: одна судит в пользу лондонского двора, а другая заступает за американцев. Нам не принадлежит установить общее всех мнение в сем великом споре, должность наша требует только представить единые простые бытности, чтоб читатели могли сами, по мере их просвещения, найти лучшую сторону для своих предрассудков и склонностей». Предлагая читателю самому разобраться в том, что происходило в Северной Америке, газета приводила далее сведения об американских событиях начиная с 1763 г. и кончая провозглашением колониями независимости от Англии в 1776 г.44
В целом, однако, в это время в газетах преобладали сообщения из английских источников, что, естественно, накладывало определенный отпечаток на общий тон информации, неблагоприятный для восставших колонистов. Сказывались и классовые симпатии правящих кругов, рассматривавших восставших как «бунтовщиков» против законного монарха. Особое недовольство вызывали также действия, которые патриоты вынуждены были предпринять против внутренних врагов американской независимости, открытых сторонников английского короля, именовавшихся тори и лоялистами. Осенью 1776 г. «С.-Петербургские ведомости» поместили в этой связи сообщение, в котором указывалось: «Провинциалы или тамошняя чернь... все грабят и расхищают, и теперь многие знатные фамилии пришли от того в крайнее разорение»45. Заметим, однако, что даже из этих проникнутых явной неприязнью к восставшим слов вдумчивый читатель мог сделать собственные выводы о характере происходивших в Америке событий, где война велась не только за независимость, не только против внешнего врага - Великобритании, но и против сторонников старого колониального режима внутри страны, против «знатных фамилий», против связанных с английской короной лоялистов.
Вообще сообщения о событиях в Америке давали русскому читателю большой материал для размышлений. Несмотря на ложь официальных английских реляций о ходе военных действий, общее впечатление оказывалось часто отнюдь не в пользу британского правительства. В газетах можно было прочитать, что «вся Америка приняла оружие» и что «королевские войска приведены, по-видимому, до крайности»46. Читатель узнавал о недовольстве народа политикой торийского кабинета Норта, о протестах английского купечества в связи с войной в Америке, о разногласиях внутри самого правительства и т. д. Так, в сообщении из Лондона от 20 июня 1775 г. говорилось: «По причине весьма критических обстоятельств, в каких ныне находится вся Англия, производят беспрестанно при дворе тайные советы; а двор каждый день от часу более видит, что большая часть народа крайне недовольна поступком министерства в рассуждении Америки. Теперь дублинское мещанство между собой советует об отправлении к королю депутатов с представлением, касающимся до американских дел, о чем уже и прежде сего слышно было: ибо оно от совершенного пресечения торгов с Америкой в крайнее приходит разорение. В таком же намерении лондонское мещанство будет иметь 24 сего месяца собрание в ратуше; да то же самое вскоре учинят и торгующие в Америку купцы»47.
Как бы обобщая разнообразный материал о событиях в Америке, обе газеты поместили следующее сообщение: «Из Америки много пришло известий, но которые все почти одного содержания. Оные объявляют о единодушии всех селений, о постановлении американской силы против королевского войска, о жалобах генерала Гажа, что вся страна против него вооружилась, что у него и у королевского войска отнята способность и ничего не дают ему из съестных припасов, хотя вся страна избыточествует оными»48.
Английское правительство и консервативная пресса настойчиво стремились представить восставших колонистов как «бунтовщиков», «мятежников» и «разбойников». Между тем русский читатель узнавал, что представителем этих «бунтовщиков» во Франции являлся «славный доктор Франклин», имя которого было хорошо известно во всем мире уже с середины XVIII в. Но если раньше о нем знали прежде всего как о выдающемся ученом - изобретателе громоотвода, то теперь он олицетворял в передовом общественном мнении борьбу восставших американцев за свободу и независимость.
С конца 1776 - начала 1777 г. имя «славного доктора» не сходит со страниц обеих русских газет. Читатель узнавал интересные подробности о его прибытии сначала в Нант, а затем в Париж, о знакомстве с выдающимися французскими просветителями и посещении им престарелого Вольтера, о тайных переговорах с французским правительством и, наконец, о заключении франко-американского союза 1778 г., о признании Франклина в качестве официального представителя «Американских Соединенных Селений» и торжественном приеме в Версале49.
Знакомясь с этими материалами, наблюдательный современник, естественно, мог составить собственное мнение об американских «мятежниках». В конечном итоге, несмотря на фальшь официальных британских бюллетеней, правда о действительном ходе войны в Америке становилась так или иначе известной русскому обществу, а сообщения о наиболее крупных поражениях королевских войск приобретали в этой связи особо сенсационный характер. Так было, например, когда 29 декабря 1777 г. (9 января 1778 г.) «С.-Петербургские ведомости» опубликовали известие о капитуляции королевских войск под командованием генерала Бургойна при Саратоге осенью 1777 г.
В этой публикации не только подробно излагались военные операции, закончившиеся позорной капитуляцией «генерала Бургоня», но и отмечалось, что члены английского парламента были приведены этим известием «в такое изумление, в каком были римские сенаторы по получении в сенате известия о претерпенном при Канне поражении»50. Упоминание о Каннах давало читателю достаточно яркое и убедительное представление о размерах постигшей англичан катастрофы, а также о силе и об искусстве американских войск.
Освещение заключительного этапа американской войны за независимость в русской печати связано с деятельностью выдающегося русского просветителя XVIII в. Николая Ивановича Новикова51. Весной 1779 г. Н. И. Новиков заключил контракт, по которому к нему в аренду поступила университетская типография сроком на 10 лет (с 1 (12) мая 1779 г. по 1 (12) мая 1789 г.). Вместе с типографией в его ведомство перешло и издание «Московских ведомостей». С приходом Н. И. Новикова начинается новый, блистательный период, подлинный расцвет газеты и всей московской печати в целом. Выходец из небогатой дворянской семьи, Н. И. Новиков много сделал для уничтожения сословно-кастовой замкнутости русской культуры. В то время в России только еще начинал складываться «класс средних между барином и мужиком... людей, которые везде составляют истинную прочную основу государства. Из среды сего класса вышел Новиков... Он первый создал отдельный от светского круга круг образованных молодых людей среднего состояния»52. По отзыву Н. М. Карамзина, Н. И. Новиков «торговал книгами, как богатый голландский или английский купец торгует произведениями всех земель: то есть с умом, с догадкою, с дальновидным соображением»53.
Энергичный и талантливый просветитель коренным образом реорганизовал московскую газету, привлек к ее изданию новых сотрудников, прежде всего из числа питомцев университета (Л. Я. Давыдовский, П. С. Лихонин, А. Ф. Малиновский, А. А. Петров, Н. Е. Попов, Д. Рыкачев, М. Степанов)54, значительно расширил иностранную информацию, а также добавил ряд приложений. С 1780 по 1789 г. выходил «Экономический магазин» под редакцией А. Т. Болотова, в 1781 г. - «Московское издание» и в 1783-1784 гг. - знаменитое «Прибавление к "Московским ведомостям"», где помещались важные политические статьи.
В результате изменений, внесенных Н. И. Новиковым, популярность газеты резко увеличилась, во много раз возросло число читателей и подписчиков, и не случайно уже в конце 1781 г. сам издатель с удовлетворением мог отметить благосклонное принятие и одобрение почтенной публики, каким она «удостаивала представленные ей совсем в новом виде против прежнего "Московские ведомости"»55. Показательно в этой связи свидетельство Н. М. Карамзина, отмечавшего, что до Новикова «расходилось московских газет не более 600 экземпляров»56, а с его приходом газета стала «гораздо богатее содержанием... Число пренумерантов ежегодно умножалось, и лет через 10 дошло до 4000». Особый интерес представляет сделанное здесь же замечание Н. М. Карамзина, что «еще многие дворяне, и даже в хорошем состоянии не берут газет; но зато купцы, мещане любят читать их. Самые бедные люди подписываются и самые безграмотные желают знать, что пишут из чужих земель»57. Н. М. Карамзина трудно заподозрить в неприязни к дворянству, и его свидетельство о социальном составе читателей «Московских ведомостей» приобретает поэтому дополнительную ценность. Газету Новикова читали не только и даже не столько «просвещенные дворяне», ее читали купцы, мещане, представители разных сословий, люди разного материального состояния и культурного уровня.
Среди обширной и разнообразной иностранной информации «Московских ведомостей» едва ли не центральное место занимали сообщения, в той или иной степени связанные с войной, которую вела Англия против своих бывших колоний в Америке, а теперь также против Франции и Испании. С начала 1780 г. в газете печаталась обильная информация о все растущих затруднениях Англии, об открытом недовольстве в стране политикой консервативного кабинета Порта, упрямо настаивавшего на продолжении американской войны, и, в частности, приводились резкие выступления представителей вигской оппозиции в парламенте. В газете часто можно было встретить имена блестящих ораторов-вигов, и прежде всего Фокса. 8 (19) января 1780 г. «Московские ведомости», подробно информируя читателей о выступлениях лидеров оппозиции, приводили заявление Фокса о том, что в английских летописях «не можно отыскать несчастливейшей и постыднейшей войны для Англии, как нынешняя»58. В целом в 1780-1782 гг. московская газета (иногда даже в отличие от «С.-Петербургских ведомостей») много писала об усилении оппозиции в английском парламенте, о тяжелом положении внутри страны, об умножении национальных долгов, займов и податей, о представлении различными группами населения петиций с требованием прекратить войну в Америке и заключить мир59. Видное место уделялось также положению в Ирландии, где жители «раздражены» и где «уважение к британскому парламенту» непрерывно уменьшается60.
Помещая яркий и разнообразный материал о событиях в Европе и Америке, «Московские ведомости» не только не уступали теперь столичной газете, но и в ряде случаев отличались от нее в лучшую сторону. Так, «С.-Петербургские ведомости» много внимания уделяли известиям о военных неудачах американских войск, о тяжелом внутреннем положении восставших, о недовольстве солдат в армии Вашингтона, якобы заявлявших, что «под одним королем можно лучше достать хлеба, нежели под множеством государей», и т. д.61 Газета писала о выступлениях жителей Филадельфии против власти конгресса и о том, что в городе царит полная анархия - печальный результат «мятежей и беспорядков»62. Тон «Московских ведомостей» с приходом Н. И. Новикова становился все более объективным и даже благоприятным для Америки. По многим сообщениям газеты у читателя складывалось впечатление о близости полной победы восставших. Так, 25 марта (5 апреля) 1780 г. в сообщении из Пенсильвании «Московские ведомости» отмечали, что «взятие у англичан Рода-Исланда, который служил им убежищем в Америке, доказывает их слабость и предвещает совершенное Америки от англичан очищение»63. Немного позже газета писала, что американский народ «никогда не был столь единодушен, как ныне», что армия находится в хорошем состоянии и ее «численность достигает 35 тыс. человек»64. Осенью 1781 г. на страницах «Московских ведомостей» можно было прочитать яркую речь одного из сторонников дела американской независимости, голландского штатгальтера, призывавшего выступить против Англии. «Стремление всей Европы, - отмечал автор этой речи, - обращено к Америке. Пусть политики учатся из сей великой перемены и уверяют себя, что независимость американцев есть камень преткновения, которым рушатся все силы Великобритании»65.
В конце 1782 - начале 1783 г. «Московские ведомости» поместили обширную информацию о фактическом окончании войны в Америке, заключении прелиминарного соглашения и признании независимости нового государства английским королем66. В целом материал «Московских ведомостей» свидетельствовал о сочувствии их издателя борьбе американского народа за независимость. Характерна в этой связи перепечатка Н. И. Новиковым в сентябре 1782 г. басни «Синица на поле» из французского журнала «Курьер де л'Эроп», касавшейся «до Англии и до прежде бывших ее Американских селений». Смысл этой басни заключается в том, что, однажды вырвавшись на свободу, синица уже не вернулась к своей госпоже, хотя последняя обещала отпустить ее на волю. Посланным к ней слугам госпожи синица заявила: «Это ваша участь мучиться под ее властью, а я наслаждаюсь независимостью». Комментируя басню, газета отмечала, что ее содержание «походит на правду»67. Тем самым давалось одобрение пропагандировавшейся в ней вольнолюбивой идее, законности права на свободу и независимость68.
Наконец, особый интерес представляет опубликование на страницах «Московских ведомостей» серии кратких биографий о «славных людях нынешнего столетия» Важно отметить, что наряду с выдающимися французскими просветителями (Монтескье, Вольтер, Руссо и др.) «Московские ведомости» публикуют «примечания о Вашингтоне, Адамсе, Франклине, Рейнале и Лафайете. О Рейнале, например, можно было прочитать, что «он приобучил народы размышлять о своих важнейших интересах». О Лафайете говорилось: «Сей младой герой есть один из тех великих умов, которые открывают для себя новую стезю. Он первый, преодолев все преграды, вступил в пространное поле, куда слава приглашала мужество...». Адамс характеризовался как первый «споспешник» американской вольности, решительный сторонник республики. «Простота наружного его вида сопряжена с остротой его мыслей, кои, устремлены будучи единственно к республике, не теряя нимало своего жару, чтобы могли быть выражаемые с приятностью и точностью, подобно как армия, идущая против неприятеля, наблюдает не менее законы тактики».
Наиболее важными были яркие характеристики Франклина и Вашингтона. В «примечании» о Франклине указывалось, что он «в некоторых веках почитаем будет божеством. Электричество преображает всю физику, селения английские преображают всю политику. Франклин был главою при обеих сих важных переменах и тем заслужил себе у потомства два лучших места». В подробной характеристике Дж. Вашингтона (или Васгинтона, как его именовали тогда в русской печати) по сути дела излагалась стройная концепция революции, необходимым условием которой является единство народа и его предводителей. «Генерал Васгинтон, - указывалось в «примечании», - весьма нужен был для впоследовавшей в Америке перемены». Революция не может быть успешной, «когда народ возмущается», а его предводители «не питают в себе того же духа вольности, каким он оживлен», и равным образом когда «предводители возбуждают народ к бунту», а «он не предвидит для себя от того таких же выгод, каких они ожидают... Но когда народ и его предводители ведомы суть тем же Духом и воспламлены теми же страстями, то первое волнение соделывает совершенную перемену; в таком случае целая нация составляет одну глыбу, которая подавляет все своею тяжестью и величиною, которым ничто супротиву стать не может»69.
Итак, очевидный вывод из этого «примечания» заключается в том, что залог успеха революции - единство народа и его руководителей, перед чем не могут устоять никакие преграды.
Опубликование подобных материалов на страницах «Московских ведомостей», несомненно, было со стороны Н. И. Новикова очень смелым шагом: писать о революции (пусть даже происходящей где-то очень далеко за океаном) и ее предводителях в то время в России было не так-то просто. И можно только восхищаться, с каким умением Н. И. Новиков использовал для этого открывавшиеся перед ним как перед издателем легальные возможности. Умный и осторожный издатель, Н. И. Новиков избегал какого-либо открытого восхваления революции от своего имени. Но уже сам выбор темы, подбор публикуемой информации, а в некоторых случаях и характер собственно редакторских примечаний свидетельствовали о явных проамериканских симпатиях русского просветителя. Н. И. Новиков заставлял читателя мыслить, сравнивать прочитанное об иностранных событиях с русской действительностью и делать собственные выводы. Он не так часто комментировал от своего имени, но публикуемый им материал обычно говорил сам за себя достаточно ярко и убедительно. Кроме того, в некоторых случаях комментарии давались, так сказать, из вторых рук, не прямо, а опосредованно. Таким своеобразным «опосредованным» комментарием к событиям в Америке могла служить, в частности, статья «Рассуждение о войне» в «Московском ежемесячном издании» 1781 г., развивавшая в теоретическом плане мысль о справедливых и несправедливых войнах. При всех «злощастных действиях, производимых войной», автор статьи считал законным «прибегнуть к оружию, когда нужда того требует», когда война - «справедливое защищение утесненных против несправедливого утеснителя». Как отмечал автор, «добро, происходящее от справедливой войны и основанной на истине, покроет зло, происходящее от оной»70. Анализируя события американской войны, описанные в новиковских изданиях, читатель не мог не прийти к мысли о ее законности и справедливости.
Самым значительным и прямым откликом на революцию в Америке стали, однако, не многочисленные публикации Н. И. Новикова, а обнаруженное мною в бумагах Б. Франклина в Историческом обществе Пенсильвании письмо Ф. У. Т. Эпинуса, в котором член Петербургской академии наук приветствовал своего американского коллегу не только как прославленного естествоиспытателя, но и как блестящего политика, обеспечившего своей родине свободу и независимость. «Я имею честь поздравить вас, милостивый г-дарь, - писал петербургский академик 1 (12) февраля 1783 г., - не столько с тем, что потомки не перестанут с уважением восхищением повторять ваше имя: ведь для людей, подобных вам, это не так уж важно, ибо то, что называют славой, не служит для них побудительным мотивом. Чтобы добиться поразительного результата, субстанция, обладающая собственным весом, не нуждается, как ружейная пуля, в дополнительном импульсе от сжатых паров, который придал бы ей некую скорость, способную в известной мере компенсировать ограниченность или, скорее, отсутствие собственной энергии и первоначального веса. Если я считаю уместным поздравить вас, милостивый г-дарь, то делаю это потому, что вы имеете основания испытывать ныне искреннюю радость, будучи вправе сказать себе, что начали предначертанный вам провидением путь, пролив ослепительный и неожиданный свет на область человеческих знаний, занимавшуюся раскрытием сил и законов, с помощью которых всевышний управляет своим вечным и необъятным творением, одухотворяя его, а завершили эту блестящую карьеру, добыв и обеспечив свободу вашей родной стране, - событие, благотворное воздействие которого на весь род человеческий будет сказываться и в грядущих веках»71.
Академик Эпинус был не только выдающимся ученым-физиком, но и одним из высокопоставленных сотрудников царского ведомства иностранных дел (начальником шифровального отдела), что придает его письму дополнительную значимость72. (Напомним, что русским дипломатам было предписано воздерживаться от официальных контактов с представителями молодой республики.)
Передовые представители русского общества не желали считаться с монархическими чувствами петербургского двора и открыто выражали свое сочувствие и симпатии делу Американской революции. Если в царской столице официальные «С.-Петербургские ведомости» опубликовали только краткое изложение «мирных прелиминариев», то «Московские ведомости» напечатали в марте 1783 г. тексты соответствующих документов «во всем их пространстве»73. Осенью 1783 г. появились сообщения о подписании в Париже окончательного Мирного трактата между Англией и «Соединенными Американскими Областями»74.
Сообщения о победоносном завершении войны США за независимость сочувственно воспринимались русскими читателями, возбуждали в них повышенный интерес к международной политике, и в первую очередь к американской тематике. Постоянная забота Н. И. Новикова о расширении информации о событиях в других странах заставила его предпринять в 1783 г. издание специального политического журнала «Прибавление к "Московским ведомостям"», сразу же завоевавшего популярность среди широких слоев русского общества. Сам Новиков, уведомляя читателей о новом издании, подчеркивал его особое значение для российского торгового сословия. «Купечество российское, - писал Новиков, - отменную от сих «Прибавлений» получить может пользу; ибо оно от сего чтения приобретает достаточные сведения о всех продуктах и товарах, в каких местах можно получить их в большом количестве и с большими выгодами перед другими городами»75. С первого же номера «Прибавлений» Новиков начинает публиковать обширнейший трактат «О торговле вообще»76.
Интерес выдающегося русского просветителя XVIII в. к торговле не случаен. Бурное развитие торговых связей было одним из важнейших показателей становления новых капиталистических отношений, вызревавших в недрах старой феодальной формации.
Весьма знаменательно также повышенное внимание автора трактата к Голландии и к республиканской форме правления вообще. «Вольность, приобретенная Голландией через войну против утеснителя своего Филиппа, короля испанского, была главною причиною скорого ее приращения»77. «Сия республика, - подчеркивает автор трактата в другом месте, - имела в себе самой источник богатства; она находила кредит у собственных своих граждан, ибо торговля беспрестанно удерживала ее силы»78. Характерно также, что и в этой статье симпатии Новикова уже в самом начале конфликта явно на стороне восставших североамериканских колоний. «Северная Америка взбунтовалась: налоги сии слишком были отяготительны для нее и несправедливы»79.
Большой, интересный и разнообразный материал был опубликован новым журналом в связи с победоносным завершением американской войны. Была напечатана, в частности, биография Дж. Вашингтона, содержавшая восторженную оценку руководителя восставших колонистов. По мнению автора статьи, выдающиеся герои прошлого не смогут сравниться с Вашингтоном, ибо «он основал Республику, которая, вероятно, будет прибежищем свободы, изгнанной из Европы роскошью и развратом»80.
Издание «Прибавлений к "Московским ведомостям"», характер публикуемых в них материалов не могли не вызвать недовольство царских властей. Узнав, что Н. И. Новиков печатает в «Прибавлениях к "Московским ведомостям"» «Ругательную историю ордена езуитского», Екатерина II повелела «таковые напечатания» запретить, сославшись на свое покровительство этому ордену81. «Прибавления» издавались Новиковым только два года (1783-1784 гг.), однако уже за этот небольшой срок в журнале была опубликована серия статей, специально посвященных Америке82.
Подробно освещая войну США за независимость и ее результаты, Н. И. Новиков не оставил без внимания и некоторые отрицательные черты американской действительности. В этой связи большой интерес представляет опубликование им в 1784 г. в «Прибавлениях к "Московским ведомостям"» статьи «Понятие о торге невольниками», принадлежавшей перу открытого защитника американского рабства83. Восхваляя гнусный институт работорговли, автор статьи лицемерно заявлял, что в результате «торга невольниками» негры «извлекаются из своего невежества и преображаются в лучших человеков» и, кроме того, их еще, оказывается, просвещают «самолучшею религией» (?!). Публикуя эту статью в своем журнале, Новиков одновременно поместил специальное примечание, в котором решительным образом осуждал рабство и отвергал фарисейские аргументы его защитника. «Мы сообщили сие письмо, - писал Новиков, - наипаче для того, что оно писано благомыслящим очевидцем. Хотя и не выпустили мы предварительного защищения торга невольниками, однако не соглашаемся на оное, ибо оно утверждено на многих ложных заключениях... Извинение, что мы в Европе делаем подобные несправедливости, что посредством торга невольников производится много Добра, которое без оного должно бы остановлено быть, - все сии извинения не уважаются перед судилищем рассудка и человечества и не доказывают еще справедливости права, присвояемого белыми человеками над черными их собратьями»84.
Поместив это примечание, Новиков противопоставил взглядам американского работорговца свое собственное Мнение - мнение передового русского просветителя XVIII в. Непримиримая позиция Новикова в отношении американского рабства вполне понятна: слишком уж тяжело было ярмо крепостничества в России и слишком много пришлось от этого выстрадать русскому народу, чтобы можно было равнодушно наблюдать за распространением рабства где бы то ни было, в том числе и в Америке. Отвергая американское рабство, Новиков вместе с тем хотя и косвенно, но совершенно недвусмысленно протестовал и против крепостного права в России, которое также ничем не могло быть оправдано перед «судилищем рассудка и человечества».
Значительное внимание в русской печати, в частности в «Московских ведомостях», уделялось восстанию американских фермеров под руководством Даниеля Шейса (сентябрь 1786 - февраль 1787 г.) и Конституционному конвенту в Филадельфии (май - сентябрь 1787 г.), который принял федеральную Конституцию США. Газеты писали в феврале - марте 1787 г. о том, что в «разных местах Соединенных Провинций господствуют безвластие и замешательство», о неудачной попытке восставших овладеть арсеналом в Спрингфилде, о посылке против «мятежников» правительственных войск и т. д.85
Впрочем, у внимательного читателя складывалось собственное мнение о происходивших событиях, когда он узнавал, например, что руководитель восстания (в газетах его именовали по-разному - Шаир, Шер) «служил в последнюю войну при американских войсках и довольно оказал свою неустрашимость», и «все на тягость податей ропщущие, каковых весьма много, кажутся склонны служить под его начальством»86. 24 апреля (5 мая) 1787 г. «Московские ведомости» сообщили, что «возмущение в Массахузетской провинции благополучно укрощено и теперь стараются только поймать главного зачинщика оного Шаира»87.
Сообщая о том, что «в Филадельфию посланцы из всех Областей, поверенные для рассмотрения всех сделанных доселе государственных постановлений и для уничтожения тех, которые по нынешним обстоятельствам казаться будут ненужными», «Московские ведомости» в первую очередь выделяли хорошо известные читающей публике имена генерала Вашингтона и доктора Франклина88. Воздерживаясь от окончательной оценки «образа правления» в молодой республике, «Московские ведомости» писали в конце 1788 г.: «Американцы думают, что новый их образ правления будет наилучший; но мы представляем времени решить сие с толикими сомнениями сплетенное дело» .
В целом рассмотренный нами документальный материал свидетельствует об ошибочности распространенного в свое время мнения, будто события Американской революции освещались в русской печати исключительно «с английской точки зрения» или отражали лоялистскую позицию90. Нет оснований говорить и об изолированности России от влияния важнейших международных событий, о ее «обособленности» от основного пути развития европейской цивилизации и т. п. Пусть приглушенно, но звуки «набатного колокола» Американской революции XVIII в. были слышны в России достаточно внятно и, что самое главное, воспринимались передовыми кругами русского общества весьма сочувственно.
При этом речь идет не только о двух столицах - С.-Петербурге и Москве, но и о других культурных центрах страны, включая такие отдаленные города, как Барнаул, Иркутск и Якутск, о чем имеется любопытное свидетельство Джона Ледиарда. В письме из Иркутска от 20 августа 1787 г. американский путешественник сообщал секретарю миссии США в Лондоне полковнику У. Смиту: «Как с американцем, в России со мной обходились вежливо и с уважением, и по моему поводу за столами двух губернаторов поднимались тосты в честь д-ра Франклина и генерала Вашингтона, а в Иркутске получило известность и имя Адамса...»91. В этом же письме Ледиард сообщил, что в Иркутске он оказался в «кругу столь же веселом, богатом, вежливом и ученом, как и в Петербурге». Американец был весьма польщен тем, что распивал французские и испанские вина и совершал «научные прогулки» («philosophic walks») в сопровождении учеников знаменитого шведского естествоиспытателя К. Линнея (Ледиард имел в виду, в частности, члена Петербургской академии наук А. М. Карамышева).
Серьезный интерес русского читателя к событиям в Америке не был ни случайностью, ни парадоксом. Острейшие классовые противоречия русской действительности, жесточайший крепостнический гнет, сочетавшийся с новыми буржуазными формами эксплуатации в связи с начавшим возникать в недрах феодального Строя капиталистическим укладом хозяйства, могучая волна стихийного крестьянского движения, не прекращавшегося и после жестокого подавления восстания Пугачева, - все это объективно создавало благоприятную почву для распространения освободительных идей. Следует также иметь в виду, что если в условиях самодержавной России нельзя было говорить о праве русского народа на изменение политического режима в своей стране, то в силу известных благоприятных обстоятельств можно было более или менее объективно писать о праве на свободу и независимость американского народа и об опыте его успешной революционной борьбы против Англии.
Опубликование в русской печати, и прежде всего в изданиях Н. И. Новикова, богатейшего материала о революционной войне в США приобретало в условиях самодержавно-крепостнического строя в России особый смысл и значение. Чтение разнообразных сообщений об успешных военных действиях--восставших колонистов, сам факт победоносного завершения войны за независимость и утверждения республиканского государства в Америке - все это, естественно, наводило русского читателя на мысль о своей родине, заставляло его критически взглянуть на окружающую его действительность, сравнить республиканскую Америку и самодержавно-крепостническую Россию.
Таким образом, обширная информация об американских событиях, публиковавшаяся в России, по своему объективному содержанию приобретала в известной мере революционный политический смысл.
Далее |