На "чертежном месте" возвышался царский трон. В государевой казне хранилось немало великолепных тронов. Древнейший среди них, принадлежавший Ивану Грозному, был изготовлен из слоновой кости западноевропейскими мастерами. Его покрывала тончайшая резьба, изображавшая сцены из жизни библейского царя Давида. Другой &;lt;трон подарил Борису Годунову персидский шах Аббас в начале ХVII в. По восточной традиции его покрывали золотые пластины с цветными драгоценными камнями, но высокой спинки и подлокотников не было. Самым, пожалуй, дорогим из всех тронов казны был подарок армянских купцов, искавших выгодные торговые пути через Россию, – алмазный трон Алексея Михайловича. Около 800 алмазов, не считая других многочисленных драгоценных камней, украшали его. Однако в коронации Алексея Михайловича участвовал трон, изготовленный мастерами Оружейной палаты из кресла восточной работы, к которому на западный манер добавили высокую спинку и подлокотники.
Рядом с троном на "чертежное место" установили стул с золотой бархатной подушкой для патриарха.
Напротив царских врат поставили три аналоя – храмовых стола. Покрытые золотым атласом с жемчугом и каменьями, они предназначались для размещения царских регалий.
С утра в день коронации по распоряжению патриарха Иосифа на колокольне Ивана Великого начали звонить благовест – торжественный церковный звон. В восьмом часу Алексей Михайлович, сопровождаемый боярами, думными и приказными чинами, князьями и воеводами, вошел в Золотую палату дворца. На царе было надето белое атласное платно, расшитое золотом, жемчугом и каменьями, становой кафтан, горлатная шапка, нарядные сапоги. В руках он держал жезл. Тут же, в Золотой палате, царь огласил новые придворные назначения: кого-то произвел в бояре, кого-то в кравчие и т. д.
По велению царя монаршие регалии торжественно перенесли в Успенский собор. Их сопровождала процессия: впереди шел царский духовник – благовещенский протопоп Стефан, неся над головой золотое блюдо с крестом и бармами. Протопопа поддерживали под руки два дьякона. Следом за ним бояре несли царский венец – "шапку Мономаха" и скипетр. Царский казначей шел с державой. Подставку для нее и блюдо с драгоценными каменьями несли два думных дьяка. Процессия двигалась медленно и чинно. Множество народа с раннего утра собралось в Кремле на Соборной площади, с любопытством наблюдая за происходящим. Из южных врат Успенского собора навстречу процессии вышел патриарх. Он принял блюдо с крестом и бармами, внес его в храм и поместил на одном из приготовленных аналоев. Другие регалии были разложены на двух соседних столах. Когда приготовления в соборе закончились, дали знать царю. Алексей Михайлович в окружении большой свиты двинулся к храму. Впереди шел боярин Шереметев, сокольничьи, стольники. Благовещенский протопоп кропил весь путь от дворца к храму святой водой. По сторонам стояли стрельцы в разноцветных одеждах, следившие за тем, чтобы никто не перебегал дорогу царю. Войдя в собор, Алексей Михайлович приложился к некоторым иконам, певчие запели многолетие царю, а патриарх благословил его крестом и окропил святой водой. Начался молебен. По его окончании царь и патриарх взошли на "чертежное место" и сели: царь – на трон, а патриарх – в кресло. Духовенство разместилось на приготовленных скамьях. Бояре и придворные чины остались стоять у подножия помоста.
Когда все заняли свои места, царь и патриарх встали. Государь обратился к присутствующим с короткой речью: обосновал свои права на престол в попросил патриарха венчать его на царство. Выслушав царя, патриарх держал ответную речь, давая согласие на просьбу государя. Затем оба сели.
Патриарх дал знак, и два архиерея принесли с аналоя приготовленный крест с частицами Животворящего Древа. Царь и патриарх трижды поклонились кресту, и патриарх возложил его на государя. Два архимандрита поднесли главе церкви бармы, и он возложил их на Алексея Михайловича. Далее со словами "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа" патриарх надел на голову царя "шапку Мономаха", вложил в правую руку скипетр, а в левую – державу. Все действия с регалиями сопровождались благословениями, поклонами и молитвами.
После того как атрибуты власти были вручены царю, на "чертежное место" благословить самодержца поднялись митрополиты и архиереи. Протодьякон под пение хора произнес царю многолетие. Затем к нему обратился с поучением патриарх. Наконец, оба они сошли с помоста. Царь занял свое обычное место в юго-восточной части Успенского собора, а патриарх приступил к совершению литургии.
После херувимской песни Алексея Михайловича подвели к царским вратам и поставили на приготовленный ковер для совершения обряда миропомазания. Патриарх возложил на него последнюю коронационную регалию – золотую цепь и миропомазал чело, уши, бороду, грудь, плечи и кисти рук, сопровождая обряд словами: "Печать и дар Духа Святаго". Помазанные места отирали губкой, которую тут же сжигали в алтаре. Места эти нельзя было омывать водой в течение восьми дней. По окончании обряда царь становился помазанником Божиим. После миропомазания царю положили под ноги еще один ковер, золотой, стоя на котором он причащался. Литургия подходила к концу, а праздник венчания на царство продолжался: Алексей Михайлович пригласил патриарха и духовенство во дворец – "хлеб есть".
Из Успенского собора царь вышел в полном государевом облачении со скипетром и державой в руках. Боярин Н. И. Романов, родственник царя, трижды осыпал его золотыми монетами. Этот древний русский обычай символизировал пожелание богатства и благополучия. Венценосный самодержец прошел по расстеленному красному сукну в Архангельский собор поклониться могилам отца и других московских царей и великих князей. Затем зашел в домовую церковь русских царей – Благовещенский собор. Всякий раз при выходе из храмов царя осыпали золотыми монетами. Наконец, Алексей Михайлович через Красное крыльцо вернулся во дворец. Народ, ожидавший на Соборной площади окончания церемонии, кинулся в Успенский собор, чтобы, по традиции, оторвать на память кусочек ткани, покрывавшей "чертежное место".
Первый день коронационных торжеств завершался праздничным обедом в Грановитой палате. Царь, сняв с себя парадные одежды, сидел с патриархом за отдельным столом. По левую руку от царя был накрыт стол для духовенства, по правую – для бояр. Местнический обычай (речь о нем пойдет позже) по требованию государя не соблюдался.
На следующий день бояре, дворяне и другие сословия поздравляли царя и подносили ему разнообразные подарки: атласы, бархаты, соболя, серебряную посуду, хлеба.
Празднества по случаю венчания на царство продолжались несколько дней и сопровождались колокольными звонами, обильным угощением, щедрой раздачей милостыни. При коронации Федора Ивановича в 1584 г. торжества длились целую неделю. За городом был устроен военный праздник с пальбой из пушек.
Случались в истории России и необычные венчания на царство. В 1574 г., например, накануне отмены опричнины Иван Грозный мнимо отрекся от престола и венчал на царство Симеона Бекбулатовича – крещеного татарина, касимского хана, перешедшего на русскую службу. Обряд был совершен с возложением царского венца. Симеон Бекбулатович стал величаться "великим князем всея Руси", а Грозный – "князем Иваном Московским". Правда, новый "царь" правил всего около двух лет, а затем был отправлен в почетную ссылку – на княжение в Тверь.
Спустя тридцать лет, в июле 1605 г., в Успенском соборе Кремля короновался Лжедмитрий I – самозванец Григорий Отрепьев. Он выдавал себя за царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного, чудом спасшегося от смерти. Как известно, тот погиб в 1591 г. при загадочных обстоятельствах.
Самозванец не только провозгласил себя русским царем, но в мае 1606 г. венчал на царство свою невесту – польскую дворянку и католичку Марину Мнишек. До этого времени ни одна женщина на Руси не короновалась. Над ней был совершен полный обряд венчания, только без вручения державы и скипетра. Через неделю после этого события в Москве вспыхнуло восстание горожан, самозванец был убит, а его жена – "русская царица" – взята под стражу. Спустя несколько лет она умерла в заточении.
Обряд венчания на царство существовал до XVIII в. В 1721 г. Петр I принял титул императора. В связи с этим был утвержден новый коронационный обряд – императорский.
Быт царского двора
В августе 1649 г. в Кремле на Постельном крыльце царского дворца повздорили два дворянина, два Ивана – Бутурлин и Зайцев. Последний, как показало позже следствие, при ссоре "матерно лаялся". Спустя месяц царь на основании статьи Соборного Уложения "за честь двора своего" велел Ивана Зайцева посадить в тюрьму. Так строго охранялась в XVII в. честь государя и его двора.
Государь "все ведает, все знает"
В XVI-XVII вв. в России окончательно сложилась самодержавная власть со всеми присущими ей атрибутами. Государь считался помазанником Божиим, что закреплялось соответствующим обрядом венчания на царство. Власть монарха простиралась на всех его подданных – от первого боярина до последнего крестьянина. В челобитных к царю даже родовитые бояре и князья называли себя его "холопами" и "рабами" и подписывались уменьшительными именами – "Ивашка", "Петрушка".
Без разрешения царя боярин не решался жениться. Даже выехать из Москвы он не мог без его воли. Царь почитался почти как сверхъестественное существо. По свидетельствам иностранцев, русские с детских лет усваивали, что государь "все ведает, все знает".
День царских именин объявлялся праздничным, нерабочим днем. Если во время беседы кто-нибудь упоминал имя государя, все присутствующие обязаны были снять шапки. Даже нищие на церковной паперти просили милостыню "ради Бога и государя".
В XVI-XVII вв. сложились основные символы царской власти и российской государственности. Гербом страны стал двуглавый орел, заимствованный, по-видимому, из геральдики Византии. На большой царской печати 1672 г. орел изображался под тремя коронами с державой и скипетром в когтистых лапах. На груди у него был щиток с фигурой всадника на коне – старинный герб Московского княжества. В те же годы сформировался полный комплект царских регалий: бармы, венцы, держава, скипетр и т. п.
Подлинным олицетворением царской власти стал государев двор. Он служил официальной резиденцией царя. Здесь заседали Боярская дума и Земские соборы, принимали иностранных послов, вырабатывали важнейшие государственные решения.
На протяжении нескольких веков государев двор размещался в Московском Кремле и занимал большую часть Боровицкого холма. В летнее время царь обычно переезжал в одну из своих многочисленных загородных резиденций, например в Коломенское. Постройки государева двора частично сохранились здесь. Бывали случаи, когда по прихоти монарха двор перебирался в другой город. Так, во время опричнины Иван Грозный перенес свою резиденцию в Александровскую слободу в 100 км к северу от Москвы.
Где бы ни находился государев двор, его обязательно обносили прочной стеной с проездными воротами. С одной стороны, ограду ставили для обеспечения безопасности царя и его семьи. С другой – она обозначала границу особого, замкнутого мира царской резиденции.
Как правило, одни проезжие ворота считались парадными – для царя и знати, другие имели хозяйственное и служебное назначение. Над проездными арками ворот по традиции висели иконы, как бы защищая проход от всякой нечисти и зла. Ни один христианин не входил в такие ворота без молитвы и крестного знамения.
Царский дворец
Государев двор представлял собой довольно сложный архитектурный комплекс. Центральное место занимал царский дворец. В XVI-XVII вв. дворец не был отдельным зданием, а состоял из нескольких хором: царя, царицы, наследника престола, других детей. Дворец постоянно менял свой вид: что-то в нем достраивалось, что-то перестраивалось.
Чаще всего хоромы возводили из дерева. Русские, как известно, не любили каменных построек, сырых и холодных. Снаружи дворец, как деревянный, так и каменный, богато украшали резьбой и росписью. Разнообразными были кровли хором – шатровые, бочкообразные, в форме конуса, нередко увенчанные флюгером в виде двуглавого орла (Кремль, Коломенское, Измайлово).
Сохранившийся до наших дней пятиярусный каменный Теремной дворец, выстроенный в Кремле в XVII в., дает представление о внешнем убранстве хором. Окна снаружи обрамлены резными каменными наличниками. По фасаду тянется красивый изразцовый фриз, а кровля в древности была расписана золотом и серебром.
Большое значение в наружном оформлении дворца придавали крыльцам, которые были на виду во время торжественных выходов царя к народу и приема иностранных послов. Представление о них дает недавно восстановленное в Кремле Красное крыльцо.
Интерьеры жилых и парадных помещений дворца богато украшали. Стены и потолок обшивали струганым тесом, покрывали живописью и резьбой. На пол стелили квадратные дубовые плитки, напоминающие современный паркет, натирали их воском или расписывали "в шахмат". Часто потолки, стены и полы покрывали разноцветным сукном. На пол под сукно укладывали войлок. В XVII в. интерьеры иногда отделывали атласом и кожами. На коже тиснением воспроизводили изображение птиц, зверей, растений. В те времена на Руси появились первые шпалеры – безворсовые ковры-картины, привезенные из-за границы, стоившие баснословно дорого.
Украшали дворцовые залы и живописью. В древности ею были покрыты стены и своды Грановитой палаты, комнат Теремного дворца. Хоромы в Коломенском расписывали лучшие мастера под руководством знаменитого "царского изографа" Симона Ушакова. Росписи дворцовых покоев по характеру напоминали храмовые фрески, так как изображали святых. Использовали в росписи и исторические темы (например, в Грановитой палате), и, конечно, разнообразные орнаменты.
Нарядными были и окна. В XVII в. стекло считалось большой редкостью, поэтому в окна вставляли слюдяные оконницы. Иногда слюду расписывали наподобие витражей. Двери в комнатах отделывали, как и стены, тиснеными кожами. В торжественных случаях окна и двери завешивали шелковыми шторами, расшитыми золотом и серебром.
Особенно украшали помещения огромные изразцовые печи. Мебель в царских хоромах не отличалась разнообразием. Как и в крестьянских домах, вдоль стен стояли широкие лавки. Стулья даже в XVII в. были редкостью, а кресла – тем более. Лишь у членов царской семьи и у патриарха имелись свои кресла. Даже иностранным послам во время приемов подавали скамью, что само по себе считалось большой честью.
Для хранения различной утвари использовали шкафы, сундуки, ларцы, комоды, рундуки (ящики под лавками).
Вечерами дворцовые помещения освещали свечи в подсвечниках и паникадила (подобие люстр со свечами). Приятный запах в комнатах создавали с помощью ароматических курений. Из Западной Европы привозили красивые курительницы, изображающие, например, гору с замком на вершине, внутри которой сжигали ладан или специальные травяные смеси.
Во второй половине XVII в. в украшении дворцовых залов сказывается западное влияние. Появились картины, гравюры, часы, музыкальные инструменты (органы, клавикорды), большие настенные зеркала.
Сени, Передняя, Престольная
Дворец состоял из трех частей – жилой, парадной и хозяйственной. Жилая часть царской половины была невелика. В Теремном дворце она состояла всего из четырех комнат в три окна. Первая – сени с дверями, выходящими на нарядное крыльцо. Вторая – Передняя, выполнявшая роль гостиной: в углу стояло царское кресло, вдоль стен – лавки. В этой комнате бояре и думные чины ежедневно поутру ожидали выхода царя. Иногда здесь принимали иностранных послов, оказывая им особую честь. К Передней примыкала Престольная, служившая царю кабинетом. Здесь он проводил большую часть своего рабочего времени, принимал бояр с докладами. По сей день в углу этой комнаты стоит государево кресло. Раньше рядом с ним находился стол с письменными принадлежностями: бумагой, серебряной чернильницей, перьями, книгами и необходимыми предметами личной гигиены – зубочисткой, уховерткой и свистком для вызова слуг.
Особое значение Престольной подчеркивало наружное оформление ее среднего окна. Оно обрамлено двумя резными колонками с фигурами львов в качестве пьедесталов и украшено изображением двуглавого орла во фронтоне наличника. Это окно называлось челобитным. По преданию, из него спускали вниз ящик, куда каждый мог положить свое прошение царю – челобитную. В 1660 г. в Престольной заседал церковный собор, лишивший Пикона патриаршества.
К Престольной примыкала царская опочивальня. Главная ее принадлежность – высокая резная кровать под балдахином. Государева постель имела множество пуховых перин, больших и маленьких подушек, одеяла, подбитые соболиным мехом.
Рядом с опочивальней находилась молельня (Крестовая) – небольшая комнатка, где царь совершал утренние и вечерние молитвы. Она вся была уставлена иконами, крестами и прочими христианскими святынями. Опись XVII в. называет среди них "камень от Голгофы", "часть от дуба Маврийского", "печать Гроба Господня", "хлеб Пресвятая Богородицы", "Моисеев жезл" и др.
Русские цари были чрезвычайно набожны, поэтому в комплекс дворца входили одна или несколько домовых церквей: Благовещенский собор и дворцовые храмы в Кремле, церковь Казанской Богоматери в Коломенском, несохранившийся храм Царевича Индийского Иасафа в Измайлове.
Значительную часть дворца занимали большие парадные залы. Они предназначались для заседаний
Земских соборов, приемов иностранных послов, организации различных торжеств. Наиболее известный парадный зал – знаменитая Грановитая палата. Именно здесь Иван IV праздновал завоевание Казани, а Алексей Михайлович с Земским собором решая вопрос о присоединении Украины к России.
Приказ Большого Дворца
Кроме дворца, на государевом дворе размещались многочисленные хозяйственные постройки, находящиеся в ведении Конюшенного, Кормового, Житного, Сытного, Хлебного дворов. Именно они обеспечивали царя, его родственников и гостей всем необходимым. Около тысячи человек прислуги были заняты этим ежедневно.
На Хлебном дворе выпекали хлеб, сухари, баранки, куличи, пряники, печенье – всю мучную продукцию, столь любимую на Руси. Особая, Сахарная, палата делала конфеты и засахаренные фрукты, подававшиеся на десерт.
Кормовой двор служил царской кухней. Здесь готовили кушанья для государева стола. Когда царь устраивал пиры, с Кормового двора во дворец переносили сотню блюд. По обычаю, яства от имени царя и членов его семьи рассылали придворной знати, иностранным послам. В XVII в. ежедневное количество таких "посылок" доходило до трех тысяч. На Кормовом дворе хранились скатерти, столовая золотая и серебряная посуда, а в погребах находились изрядные запасы продовольствия – масла, мяса, птицы, рыбы и т. п.
Сытный двор (сытой на Руси называли сладкое питье) ведал царскими напитками. По описи 1702 г., в 30 погребах и ледниках хранилось 125 бочек вина, 800 ведер водки, 4 тыс. ведер пива, 9 тыс. ведер кваса. Такой большой запас напитков не удивляет, если учесть, что Сытный двор обеспечивал ими еще и всю придворную обслугу да многочисленных царских мастеров. В обычный день с Сытного двора поставлялось до 100 ведер вина и 500 ведер меда и пива. В праздники эти цифры увеличивались в несколько раз.
На Житном дворе хранились большие запасы зерна. Мельницы на прудах и реках близ государева двора по мере надобности превращали зерно в муку. Когда-то такие мельницы стояли на реке Неглинной близ Боровицкой башни Кремля. В самих же прудах разводили рыбу и водоплавающую птицу для царского стола.
Все необходимое для пышных царских выездов обеспечивал Конюшенный двор: здесь содержали сотни дорогих лошадей, хранили царские кареты, сани, седла.
Такое обширное, богатое хозяйство – государев двор – нуждалось в хорошем управлении. Им и ведал особый Приказ Большого Дворца во главе с дворецким, считавшимся после конюшего вторым боярином государства. При Иване Грозном эту должность исполнял Никита Романович Захарьин-Юрьев – родоначальник будущей царской династии Романовых.
Различные приказы ведали всеми сторонами жизни государева двора: Сокольничий и Ловчий – царской охотой, Постельничий – царской спальней, Золотых и Серебряных дел – изготовлением ювелирных изделий для двора.
Сотни придворных чинов обслуживали государев двор. Казначей отвечал за царскую казну и канцелярию, печатник хранил государственную печать, стольники и кравчие обеспечивали трапезу царя; стряпчие, ловчие, рынды – у каждого были свои обязанности.
При приеме на службу к царю придворные принимали присягу. Кравчий, например, клятвенно обещал "ничем государя в ястве и в питье не испортити, и зелья и коренья лихова ни в чем государю не дати, и со стороны никому дати не велети". Постельничий клялся "в их государском платье, и в постелях, и в изголовьях, и в подушках, и в одеялах... никакова дурна не учинити, и зелья и коренья лихова ни в чем не положити".
Государев двор всякому внушал страх и трепет, ибо служил символом могущества и власти русского царя. Особый этикет поведения на царском дворе диктовал строгие правила: только высшие государственные сановники имели право въезжать сюда верхом или в экипаже, да и то должны были спешиться на некотором расстоянии от дворца. То же самое касалось и иностранных послов. Простой человек не смел без надобности являться на государев двор. Лишь издали завидев царское жилище, он должен был почтительно снять шапку.
Право входа в царские хоромы имели только ближайшие к государю люди – бояре, окольничьи, думные дворяне, да проверенная прислуга и стража. Больным вход во дворец строго запрещался, – ведь здоровье царя было делом государственной важности. Не разрешалось заходить во дворец с каким бы то ни было оружием. Необходимость разоружаться на приемах у царя особенно обижала европейских послов, которые усматривали в этом обычае покушение на их рыцарскую честь.
Порядок государева двора предусматривал и строгие нормы общения между подданными: запрещалось произносить всякое бранное слово. Что грозило нарушителям этого запрета, мы уже знаем на примере случая с Бутурлиным и Зайцевым. Серьезным преступлением считалось также обсуждение с посторонними того, что происходит на государевом дворе. Покой и безопасность царя оберегала огромная армия телохранителей – 2 тыс. стрельцов. Круглосуточно, сменяя друг друга, 250 часовых с заряженными ружьями и зажженными фитилями дежурили во внутренних покоях дворца и на подступах к нему.
Домашняя жизнь царя
Большую часть своего времени царь проводил во дворце. Домашняя его жизнь была скрыта от посторонних глаз, парадная же, официальная, проходила на виду у многочисленных подданных.
Вставал государь рано. Постельничий, ведавший царской постелью, и его подчиненные – спальники – помогали царю одеться. Умывшись, государь входил в молельню. Там его ожидал духовник или придворный священник, благословлял царя крестом и приступал к молитве. На аналой обычно выставляли икону того святого, чья память отмечалась в этот день. Молитва продолжалась недолго, около четверти часа. По ее окончании царь прикладывался к иконе, а духовник окроплял его святой водой, которую ежедневно привозили во дворец из далеких храмов и монастырей. Закончив молитву, царь посылал человека на женскую половину узнать о здоровье царицы. В одну из дворцовых церквей к заутрене супруги отправлялись вместе.
С утра во дворец съезжались бояре и думные люди. Обычно они собирались в Передней царских покоев. Некоторые, наиболее приближенные, входили в Престольную. При появлении царя бояре вставали и кланялись ему до земли. Обычай "земных поклонов", особенно государю, был широко распространен на Руси. За оказанную милость кланялись не один раз. Например, князь Трубецкой, назначенный воеводой в польский поход, прощаясь с Алексеем Михайловичем, поклонился ему до земли тридцать раз.
Прибыв во дворец, бояре обращались к царю с просьбами: кто просил отпустить по делам в деревню, кто – в гости на крестины или именины. Без разрешения царя никуда нельзя было отлучаться, ведь вечером следовало вновь явиться во дворец.
Царь ежедневно требовал от бояр отчета о делах. Если боярин в чем-то провинился или не угодил царю, его выгоняли прочь, а то и отправляли в темницу. Случалось, царь сам жестоко таскал бояр за бороды. Даже "тишайший" Алексей Михайлович не гнушался этим.
Потолковав с боярами о делах, государь отправлялся вместе с ними в храм к поздней обедне. Все русские цари были чрезвычайно набожны. Алексей Михайлович в пост проводил в церкви по пять-шесть часов кряду и клал по три тысячи земных поклонов.
Возвратившись в Престольную по окончании обедни, царь слушал доклады, челобитные, занимался текущими делами. С докладами выступали начальники приказов. Пикто, кроме царя, не смел садиться в Престольной. Тот, кто нуждался в отдыхе, выходил посидеть в Переднюю или соседние с нею сени.
На почти ежедневных заседаниях Боярской думы думные чины рассаживались по лавкам, соблюдая местнический обычай: ближе к царю– бояре, окольничие – под боярами, думные дворяне – под окольничими, а думные дьяки вообще стояли, если царь не делал им особого приглашения садиться.
Около полудня слушание дел заканчивалось.
Бояре разъезжались по домам, а царь отправлялся обедать на государеву половину. Как правило, он обедал наедине с царицей, но иногда приглашал откушать с ним кого-нибудь из ближайших бояр.
В повседневном меню, в отличие от царских пиров, не было изобилия яств. Например, Алексею Михайловичу подавали на обед самые простые блюда: ржаной хлеб, немного вина, легкое пиво с корицей. Во время постов царская трапеза была еще строже. В Великий пост царь обедал только три раза в неделю: по четвергам, субботам и воскресеньям. В остальные дни съедал, как свидетельствуют современники, немного черного хлеба с солью, соленый гриб или огурец и выпивал стакан пива. Правда, в скоромные дни на стол иногда подавали до семидесяти блюд.
После обеда царь спал часа три. Это была традиция всех русских горожан. На время закрывались лавки, мастерские, и все бояре, купцы, ремесленники предавались сну. Бодрствовать после обеда считалось неприличным. Нелюбовь к дневному сну поставили в вину Лжедмитрию I, как одно из доказательств его нерусского происхождения.
К вечеру отдохнувшие бояре вновь съезжались во дворец и вместе с царем присутствовали на вечерней службе в храме. Государственные дела редко слушались вечером, и остаток дня царь проводил в кругу семьи.
На досуге государи читали церковные книги и летописи. Многие русские цари были очень начитаны, особенно славился этим Иван Грозный, и сам любивший "блеснуть пером". Алексей Михайлович, кроме чтения книг, много времени отдавал беседам, слушал рассказы бывалых людей. Во дворце жили древние старцы, помнившие седую старину и умевшие интересно о ней поведать. Слепые музыканты-сказители под аккомпанемент домры рассказывали былины и пели народные песни. Потехи ради держали при дворе шутов, карликов, скоморохов. Для развлечения Алексей Михайлович даже завел в Кремле придворный театр. Любили русские цари игру в шашки и шахматы, ставшие популярными на Руси еще во времена Древнего Киева.
После ужина царь совершал в молельне вечернюю молитву и ложился спать. Если государь почивал без супруги, то в его спальне дежурил постельничий, а в соседней комнате – несколько спальников.
Уклад жизни государева двора, сложившийся на протяжении столетий, был очень устойчив. Только в XVHI в. петровские реформы, изменив Россию до неузнаваемости, коснулись и царского двора. Он преобразовался в императорский.
Парадные выходы и выезды царя
В Оружейной палате Кремля находится старинная карета, обшитая вишневым бархатом и покрытая затейливой резьбой и живописью. Это самая древняя карета в богатом собрании музея. В 1603 г. ее подарил Борису Годунову английский король Карл I. Во время парадных выездов царь восседал внутри этого экипажа на обитом дорогой тканью кресле.
Явление государя народу
Появление царя на людях – его участие в религиозных праздниках, посещение храмов и монастырей, отъезды в военные походы – напоминало грандиозный спектакль, которому придавали государственное значение.
Выезды эти сопровождали сотни придворных, знать и телохранители – целые процессии, где каждый знал свое место и играл отведенную ему роль. Блеск украшенных золотом, жемчугом и драгоценными камнями костюмов, дорогого оружия и лошадиной упряжи поражал даже видавших виды иностранцев, не говоря уж о простых русских. Многие церемонии с участием царя сопровождались колокольными звонами, а то и артиллерийским салютом, оповещавшими всю Москву о происходящем.
Торжественные выходы и выезды царя демонстрировали его власть, силу, богатство и были частью придворных церемоний во время венчания на царство, встречи Нового года, царской свадьбы, важных православных дат. Даже обычные, почти ежедневные, выходы царя к обедне в кремлевские храмы превращались в торжественные шествия и нередко сопровождались колокольным звоном.
В хорошую погоду царь ходил к обедне пешком, в ненастье – ездил в карете, а зимой – в санях. Одежда также зависела от погоды и характера предстоящего торжества. В дни больших православных праздников – Рождества Христова, Богоявления, Входа в Иерусалим, Воскресенья и некоторых других – государь облачался в "Большой царский наряд": платно, венец, бармы, крест. В руках он держал вместо обычного посоха царский жезл. Весь его наряд блистал золотом и драгоценными камнями.
Все, что могло понадобиться царю во время выхода, несли низшие придворные чины – стряпчие: царское кресло с подушкой, подножие (подобие ковра), зонт, защищавший от солнца и дождя, полотенце, носовой платок и другие предметы. Иван Грозный выходил к обедне в сопровождении рынд – личных телохранителей из молодых, рослых, родовитых дворян. Они были одеты в серебристые кафтаны, высокие белые бархатные шапки и сапоги, на плечах держали топоры, украшенные золотом и серебром.
Костюму в придворных церемониях придавали большое значение. Сотни человек царской свиты были одеты в богатые наряды. Чем важнее был повод, тем наряднее одевались участники церемонии. Существовало даже особое распоряжение царя на этот счет. В самые большие праздники верхняя парадная одежда свиты должна была быть золотой, в менее торжественных случаях – бархатной, а в остальных – шелковой. Если какой-нибудь боярин или дворянин не имел подобающей случаю одежды, ему выдавали ее на время из царской казны.
Сопровождавшие царя лица выстраивались в процессию. Менее знатные чины шли впереди по два-три человека в ряд, более знатные – бояре, окольничьи, думные дворяне – шествовали сзади. Сам царь занимал место в середине процессии.
Царский выход в день Богоявления
Ни один царский выход не обставлялся с такой пышностью и великолепием, как в день Богоявления или Крещения Господня. На этот большой христианский праздник в Москву со всей России съезжались люди, чтобы увидеть столь яркое зрелище. По свидетельству поляка Маскевича, побывавшего в Москве в начале XVII в., в этом празднестве участвовало 300-400 тыс. человек.
С утра в Кремле собирался народ. Свободным оставался лишь проход от Успенского собора через Тайницкие ворота к Москве-реке. По сторонам прохода выстраивались стрельцы со знаменами и барабанами. В двенадцатом часу с Ивана Великого раздавался колокольный звон, возвещавший о выходе государя из дворцовых покоев. В сопровождении бояр царь спускался с Красного крыльца Грановитой палаты на Соборную площадь. Завидя государя, народ падал на колени и бил ему челом.
Царь шествовал в Успенский собор, совершал молитву и принимал благословение патриарха. Затем от западных врат собора начинался крестный ход к Москве-реке. Процессию открывали выборные от стрелецкого войска – несколько сот человек, одетые в кафтаны цвета своих полков: зеленый, синий, белый, желтый, красный, фиолетовый. Стрельцы шли по четыре человека в ряд, вооруженные золочеными ружьями и бердышами. Следом двигался крестный ход – многочисленное духовенство: митрополиты, архиепископы и епископы, игумены монастырей, до 500 священников и дьяконов с крестами, хоругвями, иконами.
Вслед за духовенством, но от южных врат собора, начиналось царское шествие. Впереди шли дьяки разных приказов в бархатных кафтанах, за ними – дворяне, стольники в золотых одеждах, далее – думные дьяки, сокольники в дорогих меховых шубах – ведь дело происходило в январе. Около двенадцати стряпчих несли царские вещи: посох, шапку, кафтан, шубу, полотенце и другие предметы.
Сам царь выходил в полном парадном облачении при всех монарших регалиях: на голове – венец, на груди – бармы и крест, в руке – скипетр. Государя вели под руки два стольника. Их окружали бояре, думные люди, стрелецкие полковники. В конце длинной процессии ехали пустые сани, на которых царь возвращался во дворец после окончания праздника.
На Москве-реке, напротив Тайницких ворот, заранее делали во льду большую прорубь. В нее опускали "иордань" – расписной деревянный ящик с сенью над ним. Снаружи, по углам, "иордань" украшали изображения четырех евангелистов, а внутри – сцена Крещения Господня.
Рядом с "иорданью", под шатрами, устраивали места для царя и патриарха. Царское место имело вид храма с пятью главами, увенчанными золотыми крестами. Пространство вокруг устилали красным сукном и огораживали металлической решеткой.
По берегу реки вдоль кремлевской стены выстраивались с оружием, знаменами и барабанами стрелецкие и солдатские полки. Все свободное пространство заполняли толпы народа.
Как только царь и патриарх усаживались на свои места, начинался обряд освящения воды. Патриарх погружал крест в "иордань", а затем святой водой кропили народ, войска, знамена полков. Эту же воду несли во дворец и окропляли ею комнаты и иконы. Патриарх трижды осенял царя крестом и поздравлял с праздником. К его поздравлениям присоединялись бояре, дворяне, духовенство. Когда обряд был закончен, крестный ход в том же порядке возвращался в Успенский собор на молебен.
Шествие на осляти
Каких только праздников не видела средневековая Москва! Но один из них неизменно привлекал внимание ее жителей. На Вербное воскресенье москвичи становились свидетелями необыкновенного "шествия на осляти".
В этот день, после ранней обедни, из Успенского собора начинался крестный ход. В нем участвовали царь и патриарх, бояре, дворяне, приказные дьяки и чуть ли не все духовенство столицы. Процессия выходила через Спасские ворота Кремля на Красную площадь и останавливалась около Покровского собора. Царь и патриарх проходили внутрь храма в придел Входа Господня в Иерусалим. Патриарх облачался в архиерейские одежды и служил молебен. Царь надевал парадные одежды, крест, венец, бармы.
Тем временем Лобное место на площади устилали дорогими тканями, устанавливали на нем аналой с Евангелием и иконами. Всю площадь заполняли стрелецкие полки и толпы народа. Рядом с Лобным местом стоял один из главных участников праздника – "осляти" – конь, покрытый белой попоной. Тут же, на "санях" – богато убранной телеге, запряженной шестеркой лошадей, стояло цветущее вербное дерево – символ праздника, украшенное цветами и плодами: яблоками, грушами, финиками, изюмом и орехами.
Спустя некоторое время царь и патриарх выходили из Покровского собора и поднимались на Лобное место. Патриарх подносил государю пальмовую ветвь и вербу. Раздавали вербу и духовенству, боярам, народу. Затем архидиакон читал текст из Евангелия, относящийся к происходящему событию. Дойдя до места, где говорилось о том, что Христос посылал двух учеников за ослом, патриарх подавал знак, и двое священнослужителей подводили к нему коня. Патриарх садился на него, а царь брал "осляти" под уздцы. Начиналось шествие.
Впереди процессии шли бояре, дворяне, приказные чины. За ними везли вербное дерево. Под ним на "санях" ехали патриаршие певчие – мальчики лет двенадцати в белых одеждах, похожие на ангелов. Звонкими голосами они исполняли религиозные песнопения. В середине процессии верхом на "осляти", которого царь вел под уздцы, ехал патриарх. Впереди государя стольники несли скипетр, царскую вербу, свечу и полотенце. Патриарх налево и направо осенял народ крестом. Шествие замыкало духовенство.
По ходу движения дети стрельцов, шустрые подростки, расстилали перед "осляти" разноцветные ткани и одежды: согласно Евангелию, так жители Иерусалима встречали Христа, въезжавшего на осле в их город.
Когда процессия вступала в Спасские ворота Кремля, по всем московским церквям звонили колокола. У стен Успенского собора шествие останавливалось. Царь и патриарх обменивались поцелуями. Государь отправлялся во дворец, а патриарх – в храм.
Царские походы к Святой Троице
Еще более пышными и торжественными, чем выходы, были выезды царя. Государь нередко совершал поездки на богомолье в отдаленные монастыри и города. Особым великолепием отличались царские "походы" – так в древности называли путешествия монарха – в Троице-Сергиев монастырь, что в 70 км от Москвы. Эту поездку приурочивали к 25 сентября – дню памяти святого Сергия Радонежского.
За несколько дней до отъезда царь давал указание привести в порядок дороги и мосты. В условиях российского бездорожья эта мера была совсем не лишней. Известен случай, когда осенью 1665 г. Алексей Михайлович не смог из-за распутицы выбраться на богомолье в соседний с Кремлем Китай-город.
Рано поутру в день отъезда в дорогу отправлялся отряд в 1,5 тыс. человек. Его движение напоминало церемониальное шествие. Впереди катили пушку, с обеих ее сторон шли два канонира: один с копьем, другой с саблей. За ними два конюха вели под уздцы великолепного скакуна. На другом коне следом ехал богато наряженный воевода, окруженный секироносцами в красных одеждах. Среди солдат шли знаменосец, барабанщики и трубачи. Процессию замыкали двадцать рот стрельцов с саблями, ружьями и бердышами. В поле за городом в ожидании царя выстраивалось 14-тысячное войско.
В составе передового отряда было и множество дворцовых служителей, необходимых царю в поездке: истопников, сторожей, портных, сапожников, лекарей и др. В их обязанности входила подготовка к приезду государя путевых дворцов, разбросанных по дороге от Москвы до монастыря.
Сам государь выезжал ближе к полудню. Толпы москвичей собирались проводить царя в дорогу. Сначала из ворот дворца появлялся отряд всадников во. главе с важным вельможей. Он собственноручно вел под уздцы двух любимых царских коней. Следом тянулся обоз в несколько десятков повозок с необходимыми в поездке вещами: иконами, одеждой, постелью, оружием и тому подобным. За обозом двигался отряд царской охраны, а перед ним шли 250 скороходов с золочеными бичами в руках.
Конюхи вели множество превосходных царских скакунов, украшенных золотой и серебряной сбруей. Еще дюжина лошадей везла запасную карету государя. Два оруженосца несли мечи царя и его наследника, а несколько слуг – скамейку, которую в нужный момент подставляли царю под ноги.
Наконец, появлялась карета государя, запряженная шестью, а иногда двенадцатью лошадьми. По сторонам от нее шествовали копьеносцы и секироносцы, а у самой кареты ехали знатные бояре. Замыкали процессию еще несколько карет и толпа слуг. Если с царем на богомолье отправлялось его семейство, то кортеж значительно увеличивался. Царица ехала в отдельной карете, которую сопровождала свита не менее значительная, чем царева.
