был ранен вживот, а майор Окоши в правую руку и грудь. Полз
ком добрались они до небольшой покинутой деревушки. Здесь
майор, не имея уже сил двигаться дальше, написал левой рукой
следующую записку командиру бригады:
“Если я покинул поле сражения в такой момент, то это про
изошло по категорическому приказанию моего командира, по
ручившего доложить мне о ходе дела. Я знал, с какими опасно
стями связано достижение штаба, но я не смел забыть опасного
положения командира полка, солдат и товарищей и решился,
выполнив поручение и обсудив средства для выручки, вернуть
ся к ним, чтобы разделить их участь. Я глубоко сожалею, что
оказался не в состоянии выполнить поручение, будучи ранен.
Поэтому я решился лишить себя жизни, чтобы присоединить
ся к командиру полка и моим товарищам на том свете. Но я ра
нен в правую руку и не могу держать сабли, а потому лишаю
жизни при помощи револьвера и прошу извинить меня за это.
Позвольте мне поблагодарить вас за вашу дружбу в течение
стольких лет и подумать о вас в это мгновение. Я чувствую
большую слабость и лишь с трудом держу карандаш, поэтому я
ограничиваюсь указанием на отчаянное положение нашего
полка”.
Поручив солдату доставить знамя и письмо, майор Окоши
прострелил себе голову. Час спустя в штаб бригады приполз ра
ненный в живот, почти умирающий солдат, к спине которого
было привязано знамя, а в шапке находилось письмо»5.
Вот и вся история. От нее веет эпическим героизмом.
Втой войне не было ненависти, хотя было много страданий.
Военный контакт порой приводил к совершенно добродуш
ным соседским отношениям, когда русские и японцы вдруг
удивляли самих себя. Так, во время кавалерийского рейда на
порт Инкоу отряд генерала Самсонова (самоотверженного ге
роя Восточно-Прусской операции 1914 года) несколько раз за
нимал деревню в промежуточной полосе боевых действий. На
Новый год казаки нашли там корзину с вином и закуской и за
писку. Японцы приглашали русских офицеров в гости, показав
на карте свою деревню. На это приглашение откликнулся мо
лодой начальник заставы с шестью казаками. Добрались до
японской цепи, их встретили дружелюбно и проводили в фан
зу к офицерам. Там уже было готово застолье, правда, не на сто
ле, а на кане, теплой лежанке. Не понимая друг друга, русские
и японцы, поднимали тосты, перепились, целовались, расста
лись сердечными приятелями. На прощание японцы передали
ведро водки «смирновки», два крестьянина-китайца достави
ли его.
Примеров подобного общения было немало.
25
