Миллер, об этом сразу стало известно благодаря предусмотри
тельности самого Миллера, оставившего записку, что он идет
на встречу, организованную генералом Скоблиным.
Скоблин был женат на певице Плевицкой. Плевицкую фи
нансировал Марк Эйтингон, который торговал в Берлине и
Лондоне советской пушниной и был братом чекиста Наума Эй-
тингона, организатора убийства Троцкого в 1940 году.
О вербовке Скоблина бывшим его однополчанином, чеки
стом Петром Ковальским, известно, что она произошла уже
после похищения Кутепова. Однако при допросе на судебном
процессе Плевицкой бывшего советника советского посольст
ва Г. Беседовского, ставшего невозвращенцем в 1929 году, вы
яснилось, что деятельность белых организаций освещается из
нутри. Главный осведомитель —близкий Кутепову человек.
Было сказано, что это «генерал, женатый на певице».
Есть все основания считать, что Скоблин стал работать на
советскую разведку еще при жизни Кутепова. Официальная же
вербовка с написанием заявлений произошла позже, когда
Скоблин был уже полностью в руках чекистов.
Вербовка тоже происходила по «патриотической линии» с
призывом служить русскому народу, а не его врагам. Эти сло
ва, или примерно эти, генерал Скоблин уже слышал и ранее от
своих знакомых евразийцев, которые неспроста дали ему про
звище Твердое.
Вернувшись из Берлина, Кутепов не забыл предупреждение
де Роберти, хотя и отнесся к нему фаталистически спокойно.
Вслед за Рождеством отшумели Святки. На крещенский вечер
дома у генерала решили гадать. Один из гостей предложил Ку
тепову задумать, что тот желает. Александр Павлович усмех
нулся и сказал, что задумал.
Гость зажег свечу и поднял над огнем сжатый кулак. Потом
выбросил из кулака кости на разрисованный китайской тушью
лист бумаги. Что он увидел? Гадальщик медленно, словно ему
было трудно говорить, произнес:
—Это будет так неожиданно, так быстро, так ужасно...
Наступило молчание. Никто не знал, что загадал Кутепов, но
все почувствовали, что в предсказании таится что-то страшное.
Накануне исчезновения Кутепов разговаривал с сослужив
цем и предупредил его, что утром пойдет в Галлиполийскую
церковь на панихиду по генералу Каульбарсу. Уже уходя, он
вдруг бросил странную фразу:
—А по мне, надеюсь, вы не будете служить панихиды.
К смерти он относился спокойно, даже равнодушно, ценя в
жизни не существование физическое, а честь и нравственную
силу. Это был один из последних римлян, подобных Столыпи
278
