Мышь лесная (Mus sylvaticus) составляет в лесах такой же бич хозяйству, как и полевая мышь на пашнях. Лесная мышь вредит: 1) тем, что гложет кору, корни и древесину, в особенности охотно на буке и грабе, но и не гнушаются всеми прочими древесными породами, даже и сосной, в тех местностях, где нет буковых или грабовых насаждений. Вред, который мыши причиняют насаждениям порчею корней, древесной коры и самой древесины, в иных случаях так значителен, что от повреждения мышами гибнут целые насаждения, так как мыши легко прогрызают деревца, толщиною до одного дюйма у шейки дерева, т. е. на месте соединения корня с древесным надземным стволом. Для бука например от 5 –15-летнего возраста насаждения нет врага, опаснее мышей; 2) мыши таскают семена, в особенности с буковых и дубовых посевов и питаются только что появляющимся молодым и сочным древесным всходом. Бывали случаи, что мыши поедали и стаскивали в свои норы все высеянные дубовые желуди и буковые орешки, так что на месте посева не появлялось ни одного всхода, и наконец 3) мыши на местах посева образуют ходы, отчасти подземные, отчасти в поверхности почвы и чрез это уничтожают молодые растеньица, выбрасывая из земли те из них, корни которых не объедены мышами; древесные растеньица, лишенные связи с питающею их почвою, засыхая, погибают. Этот вид вреда от мышей особенно часто бывает заметен в посевах ели.
Как на общую меру, способствующую в значительной степени уменьшению вреда, наносимого лесам нашим со стороны мышей, можно указать на необходимость охранения тех животных, которые питаются мышами. К числу их принадлежат: еж (Erinaceus europaeus), барсук (Meles taxus), хорек (Mustela putorius), лисица (Canis vulpes), крот (Talpa europaea), многие виды кошек (семейство Felina), лунь (Circus), сарыч мышиный (Buteo vulgaris), и разные виды сов: филин лесной (Bubo maximus), лесная сова (Ulula aluca), сипуха (Strix flammea) и саран лесной (Surnia noctua). Нет ничего возмутительнее, как видеть стремление к истреблению этих полезных в лесоохранительном отношении животных; положим, что некоторые из них, напр., лисица и хорек, вредны в других хозяйственных отношениях, но зато большинство их и в том числе все названные мною птицы: луни, сарычи, совы, сараны и сипухи, безусловно полезны, потому что питаются почти исключительно мышами и уменьшают вред, происходящей от них в лесах. К охранению и защите этих животных от неразумного преследования их, должны быть непременно приняты меры в каждом благоустроенном хозяйстве. Как бы впрочем ни берегли их, нельзя утвердительно сказать, что они во всех случаях будут препятствовать размножению мышей до вредного в лесном отношении количестве их. В периодическом появлении мышей в огромном количестве есть много аналогий с внезапным появлением огромных масс насекомых: по трудно уловимым причинам, они также быстро появляются в огромных количествах, как и быстро исчезают. Если уже мыши раз размножились в огромном количестве, то конечно одни животные, питающиеся ими, не в состоянии предотвратить совершенно все вредные для лесного хозяйства последствия непомерного размножения мышей. Но они в состоянии, истребляя мышей, уменьшить вред в настоящем и предотвратить вред в будущем, противодействуя размножению мышей в будущих поколениях. Каждая лисица, пожирающая в год 500 мышей, предотвращает этим самым появление через год около 5 ? миллионов мышей, если вспомнить, что мышь выводит 5–6 раз в год по 6–12 мышенят и что от одной пары мышей по умеренному расчету через год происходит 23.000 мышей.
Лесная мышь гнездится преимущественно на спокойных местах в лесу, поросших густою травою и на лесосеках, если в них не производится пастьбы скота и если есть на лесосеках густой покров сорных трав. Такие места избираются мышами, с одной стороны, потому что они находят себе здесь больше пищи, с другой же стороны, потому что под защитой густых трав и древесной растительности им удобнее укрываться от преследования сов и других хищных птиц, питающихся мышами. В этом случае лучше всего разрушать убежище мышей, скашивая сорные растения на лесосеках и густой травянистый покров, где он является в лесу. Еще лучше и действительнее оказывается впуск домашней скотины в те лесные участки, где мыши расположились в большом количестве. Скот копытами своими разрушает ходы мышиные вдоль земной поверхности, уплотняя своими копытами почву и стаптывая ходы; в особенности неприятно мышам взрыхление земли свиньей, зарывающей своим рылом мышиные норки; замечено, что мыши избегают выбирать себе гнездилищем такие места, где их часто беспокоят и что пастьба скота в лесу в этом отношении бесспорно полезна для леса, потому что в пастбищных лесных участках мыши всегда появляются реже, чем в заповедных лесных участках. Впрочем нужно заметить, что это благодетельное влияние пастьбы скота в сущности не особенно значительно; оно ограничивается тем, что препятствует мышам собираться в большом количестве в таких местах, где они преимущественно ищут себе защиты. Никогда нельзя ожидать от пастьбы скота такого результата, что вследствие ее можно было бы изгнать из больного лесу мышей, если уж они раз в нем завелись: пастьба скота ведет только к перемещению вреда из одного лесного участка в другой, из лесосеки напр., в средневозрастное насаждение. Истребляют же мышей только свиньи (Sus scrofa), разрывая их норки и даже пожирая иногда мышей.
Не опровергая преждевременно этого последнего мнения, по нашему мнению, однако нельзя доказать, чтобы наша домашняя свинья (S. scrofa domestica) действительно пожирала мышей. Наблюдая за свиньями в лесу по впуске их на буковую лесосеку, величиною в 250 десятин, совершенно истребленную мышами, Пфейль говорит, что свиньи начали жрать желуди, буковые орешки, коренья и грибы, но не трогали ни одной мыши, и что их силой нельзя было загнать в места, где подрост был гуще и где особенно укрываются мыши, так что стадо нужно было выгнать с лесосеки, на которой оно само приносило больше вреда, чем пользы, разрывая землю и выбрасывая наружу молодые всходы, уцелевшие случайно от мышей. Но отвергая пользу домашней свиньи в истреблении мышей, нельзя отвергать, что большую пользу в этом отношении приносит кабан (Sus scrofa ferox). Во внутренностях убитых кабанов часто находят не успевшие еще перевариться остатки мышиных тел. Во всяком случае впуск домашней скотины на лесные участки, в которых завелись мыши, может быть лишь полезен в том отношении, что перемещает вред от мышей из более опасных лесных участков в менее опасные, с лесосек напр., в жердняковый лес. Да и при этом следует всегда соображать, какой вред повлечет за собою впуск домашней скотины в данную лесосеку и не превзойдет ли этот род вреда – вред, происходящий от мышей, особенно если последние еще не успели размножиться до угрожающего количества и их еще можно истребить другими средствами, менее рискованными для целости лесосек, чем пастьба скота?
Замечено, что лесная мышь предпринимает правильные периодические передвижения летом и осенью из лесов к пашням, возвращаясь перед наступлением зимы в леса, где она находит себе больше защиты; вследствие этого лесные участки, прилегающие к полям, всего более подвергаются повреждениям от мышей. Поэтому полезно, в тех местностях, где вред от мышей становится ощутительным для лесов и полей, прорывать вдоль пашен узкие рвы, глубиною в пол-аршина, с совершенно отвесными станками или, по крайней мере, с самым незначительным откосом боков. За такими рвами нужен разумеется постоянный надзор, чтобы тотчас же убивать попавшихся мышей. Советовали тоже вдоль подошвы (дна) рва врывать в землю горшки глиняные, наполовину наполненные водою, так чтобы мыши попадали в эти горшки; эта мера уж чересчур хитра: если установить дно рва сплошным рядом глиняных горшков, то такое лесоохранительное средство обойдется дороже, чем копание рвов до такой глубины, чтобы в них постоянно стояла вода, которая разумеется, предотвратит возможность переправы для мышей. Но копание таких глубоких рвов составляет очень значительную хозяйственную затрату и в большинстве случаев приходится ограничиться рытьем узких и неглубоких ровиков. Где нельзя их применять в большом виде для ограды лесов и пашен от мышей, там их следует по крайней мере применять к лесосекам, культурным пространствам и питомникам, если только в данной лесной даче размножение мышей грозит опасностью для успехов лесовозращения. В лесах часто сберегают в кучах в течение зимы семена, собранные осенью и предназначаемые для весеннего посева. На эти кучи, в особенности если в них хранятся желуди или буковые орешки, мыши нападают с жадностью, растаскивая запас по своим норкам. Вокруг таких куч непременно должен быть обведен ров, дно которого можно пожалуй уставить сплошь горшками, полунаполненными водой, чтоб ловить в них осенью пробирающихся к куче мышей. Горшки эти должны быть часто осматриваемы и очищаемы; это возможно конечно делать, если вблизи дома лесного сторожа или в лесу хранится одна или немного куч семян, но в большом виде в лесном хозяйстве, такое мелочное и дорогостоящее охранительное от мышей средство никогда не будет, само собою разумеется, применяться. –
Подобно рвам, обводимым против мышей вокруг лесосек, культурных пространств и питомников, лишь в малом виде применимы и другие средства, предложенные против мышей. Все эти средства так дороги и требуют при применении своем столько кропотливой и значительной работы, что применение их оказывается невозможным в большем виде в лесном хозяйстве. К числу таких средств принадлежат отравленные фосфором хлебные лепешки, разбрасываемые по лесосекам и молоднякам; зерна, вымоченные в растворе мышьяка и т. п. К числу лучших растворов такого рода принадлежит следующий: четверик пшеничных зерен смачивается и пропитывается раствором ведра горячей воды, в которой на ведро кипящей воды растворены 4 золотника мышьяку. – Такие отравленные пшеничные зерна могут быть разброшены по мышиным норкам: разбрасывать же по лесу отравленные зерна или лепешки хлебные с вложенным внутрь их фосфором рискованно, потому что кроме мышей ими может отравиться пасущаяся домашняя скотина, дичь и другие животные, непосредственно полезные в лесном отношении, питающиеся мышами и сбережение которых во всяком случае составляет меру более полезную и более важную в вопросе о предотвращении в лесах вреда от мышей, чем истребление появившихся мышей разбрасываемою отравою.
В тех местностях, где производятся посевы и где успешности результата посевов препятствуют мыши, следует при посевах избегать посевных полос или борозд, а нужно сеять в разброс или местами. При посеве полосами мыши, если только нападут на полосу, непременно пройдут по направлению всей полосы и уничтожат посевные семена или испортят корни растений, если из посеянных семян успел уже развиться молодой древесный всход. При посеве семян квадратными местами, сплошь усеваемыми на известном расстоянии посевных мест друг от друга, опасность хотя и уменьшается, потому что для мышей затрудняется возможность отыскать посевное место, но все-таки раз попавши на такое место, мыши сплошь истребят посеянные на нем семена. В таких случаях, когда грозит опасность от мышей, лучше производить посев в разброс, т. е. разбросанно по всей площади, единичными семенами, что особенно удобно при крупных семенах, напр., дубовых желудях, буковых орешках и т. п. Посев производится в таком случае следующим образом: в дыру, устроенную в почве простым деревянным заостренным колом, так называемым сеяльным колом, опускают один или два желудя и прикрывают их землею, затем отступают на такое расстояние, какое считают нужным для того, чтобы появившийся древесный подрост сомкнулся в известном возрасте, устраивают вторую дыру и т. д. Такой способ имеет, относительно вреда от мышей, то огромное преимущество перед посевом полосами, что мышам трудно напасть на разбросанные по всей площади посевные точки и если предположить, что они случайно отыщут часть их и даже уничтожат случайно половину высеянных семян, то все-таки есть полное основание рассчитывать, что оставшиеся семена дадут древесный подрост, который образует полное насаждение, хотя и сомкнется позже, чем предполагалось при посеве; впрочем даже и последнего можно избежать, если произвести посев несколько гуще, т. е. укорачивая несколько расстояние между отдельными посевными точками. Такой способ посева в разброс принят с большим успехом в некоторых огромных лесах Германии: в баварском напр. Шпессарте, почти сплошь состоящем из буковых и дубовых насаждений, где следовательно вследствие обилия любимой пищи и мыши водятся в количестве, вредном для успеха лесовозращения, насаждения возобновляются посевом дубовых желудей именно описанным способом, в видах предотвращения вреда от мышей.
Переходя к птицам, мы видим, что хотя вред их в лесном отношении вообще менее заметен, чем вред от всех рассмотренных нами млекопитающих, но он все-таки довольно значителен, при сильном размножении птиц, вредных в лесном отношении. К числу последних принадлежат: глухарь, тетерев, рябчик, дикий голубь, клест, сойка, кедровка, дрозд, снегирь и зяблик.
Глухарь (Tetrao urogallus) тетерев (Tetroo tetrix) и рябчик (Tetrao bonasia) вредят лесам в этом отношении что откусывают на деревьях почки, поедают березовые цветочные сережки, питаются древесной листвой и семенами древесных растений, особенно охотно сосновыми и еловыми. Впрочем выводки их в первой молодости питаются исключительно насекомыми и в этом отношении рассматриваемые нами птицы в младшем возрасте их становятся полезными. Притом же глухарь, тетерев и рябчик у нас в лесах в большинстве случаев встречаются далеко не в таком количестве, чтоб вред от них был особенно заметен, кроме разве лесосек и питомников где они размножились до такого количества, что выклевывание семян и отгрызание цветочных сережек у березы грозит успешности лесовозращения; там их следует выстреливать до безвредного количества.
Гораздо вреднее для лесов дикие голуби (Columba livea, palumbus, oenas и turtur), которые питаются исключительно растительными веществами и выклевывают с лесных посевов засеянные семена. Если дикие голуби появляются в большом количестве и собираются для перелета в большие группы, в таком случае вред от голубей может быть настолько ощутителен для лесов, что после пролета голубей приходится засеянное раз пространство засевать вновь. Поэтому в тех местностях, где бывает заметен перелет большой массы голубей, для предотвращения вреда от них в лесохозяйственном отношении, следует непременно производить посев семян после пролета голубей, а не до пролета их.
В случаях же крайних, когда какая-нибудь экономическая необходимость заставляете приступить к посеву древесных семян до пролета голубей, то полезно посеянные семена прикрывать несколько более толстой земляной покрышкою, чем это делается обыкновенно и закрывать свежезасеянные места, пока голуби не пролетят, сухими сучьями и ветвями, сухой древесной листвой и т. п. Все это конечно относится только к питомникам, местам культурным и лесосекам: в уже существующих насаждениях у нас в Европе перелетные дикие голуби не причиняют того вреда, какой чувствуют напр., леса и поля Северо-американских Соединенных Штатов от американских перелетных голубей (Columba migratoria), совершающих свой перелет, по исчислению Вильсона, часто группами, состоящими из двух тысяч миллионов штук.
Перелетная группа из 20 миллионов голубей для своего недельного пропитания требует, по исчислению Одюбона, около 3 ? миллионов четвериков зерна. Разумеется, что такие громадные перелетные группы уничтожают весь труд земледельца, выклевывая семена из засеянных им полей: у нас в Европе мы не знаем такого страшного размножения голубей, а потому и вред от них не столь чувствителен ни в полевом, ни в лесном хозяйстве, как он бывает опустошителен в Северо-американских Соединенных Штатах.
Клест (Loxia) своим крепким, накрест перегнутым клювом с удивительною ловкостью и быстротою достает семена из-под чешуек хвойных семенных шишек. В лесах, в случае большого распространения клестов, могут оказать заметный вред два вида клеста: так называемый клест еловик (Loxia curvirostra), питающийся еловыми семенами и клест сосновик (Loxia pityo-psitaccus), поедающий сосновые семена.
Кедровка (Nucifraga caryocotactes) приносит одинаковый вред с клестом: она питается хвойными семенами, но охотно пожирает и буковые орешки.
Сойка (Garrulus glandarius) поедает дубовые желуди, буковые орешки и лесные орехи. Вред ее незначителен, пока она не размножилась до чрезвычайных размеров.
Дрозды (Turdus) редко бывают вредны в лесах: они питаются ягодами рябины и разных других лесных кустарных пород.
Что касается наконец до снегирей и зябликов, то они, за отсутствием другой пищи, нападают иногда на лесосеки и выклевывают посеянные семена. Но вообще вред от них гораздо незаметнее в этом отношении, чем напр., вред от диких голубей: снегири и зяблики только тогда могут стать несколько заметно вредными, когда они размножатся необыкновенно сильно, благодаря каким-нибудь временным местным условиям, содействующим их развитию.
Вообще против всех тех птиц, которые при сильном своем размножении оказывают чувствительный вред лесному хозяйству выклевыванием семян на лесосеках, не принося взамен того какой-нибудь прямой пользы напр., истреблением, кроме незначительной части семян, еще и большего количества вредных в лесном отношении насекомых, причем польза таких птиц в лесу превышает причиняемый ими вред, – лучшее средство заключается в стрелянии их; в разорении их гнезд и в уменьшении таким образом их числа до безвредного количества.
На лесосеках и местах посевов, для отваживания таких птиц, подвешивают чучела ястребиные: такие чучела, находясь в висячем положении и раскачиваемые ветром, пугают птиц и они не решаются садиться на лесосеку, охраняемую таким опасным сторожем. Впрочем подвеска чучел оказывается мерою, только на первое время действительною: птицы скоро привыкают к ним и беззаботно опускаются на лесосеки.
ГЛАВА VII.
Вредные лесные насекомые
и меры к ограждению лесов от вреда, сопряженного с их размножением.
Вреднее всех остальных животных, рассмотренных нами в предыдущей главе, оказываются для целости лесов наших лесные насекомые, которые при сильном своем размножении губят десятки тысяч десятин леса безвозвратно. В первобытных лесах насекомые имели огромное и важное назначение: природа, применяя всегда грандиозные средства для достижения своих целей, употребляла насекомых как одно из средств к поддержанию равновесия между количеством производства и количеством разрушения: бури валили первобытные леса, насекомые на них нападали и ускоряли их разложение и на месте разрушенных старых насаждений поднимался густой молодой древесный подрост. В настоящее время цели такой существовать не может, потому что кроме насекомых в лесах с полной силою проявляются и другие разрушительные влияния, к числу которых принадлежит главным образом разрушение леса усилиями самого человека, которые не проявлялись еще в первобытных девственных лесах, где намеченные природою законы жизни леса не подвергались никакому нарушению со стороны человека.
Истребление лесов насекомыми играет и в наше время еще весьма серьезную роль в лесном хозяйстве, нарушая выработанный план его. В виду сопряженного с этим вреда для успехов хозяйства, нам и нужно с большим вниманием отнестись к этому и изучить с практической стороны формы проявления этого вреда и меры к охранению от него лесов наших. Но, становясь именно на практическую точку, мы и станем говорить лишь о тех лесных насекомых, которые действительно уже успели заявить себя бесспорно вредными для успехов лесного хозяйства и знание образа жизни которых, вместе со средствами предотвращения вреда от них, необходимо каждому лесному хозяину!..
Жалобы на вред от насекомых, причиняемый ими в лесах, стали у нас чаще раздаваться в обществе лишь в течение последних десятилетий. На первый взгляд могло бы показаться, что размножение насекомых до степени народного бедствия было совершенно незнакомо в прежнее время, и что насекомые лишь в последнее время стали появляться в таком огромном количестве, что вред от них для лесов стал заметным общественным 6едствием и начал обращать на себя общее внимание? Предполагать это было бы ошибочно: насекомые никогда не переводились в лесах и всегда наносили им свою долю вреда, но в то время, пока лес не имел еще того экономического значения для страны, которое он имеет в настоящее время, никто не обращал внимания на нарушение законов жизни леса, проистекавшее от влияния насекомых: лишь самые крупные факты истребления леса на больших пространствах останавливали на себе внимание; но и они объяснялись всегда влиянием других причин, помимо влияния насекомых. При общем низком уровне понимания природных явлений, трудно было догадаться, чтобы тысячедесятинный строевой сосновый бор пал под разрушительным влиянием такого едва заметного по величине своей жучка, каков короед или чтобы дремучий еловый лес мог бы стать жертвой небольшой красивой бабочки – монашенки?..
Другой вопрос, представляющийся при этом сам собою на разрешение, состоит в том: не увеличилась ли в наше время опасность от насекомых, сравнительно с тою степенью опасности, какой подвергались в прежнее время леса со стороны насекомых?
Многие обстоятельства указывают нам на то, что опасность действительно возрастает и усиление этой опасности объясняется вполне положением нашего лесного хозяйства. Как известное большинство самых вредных лесных насекомых нападает и повреждает хвойные деревья, особенно там, где хвойные деревья образуют большие чистые насаждения, не будучи перемешаны с деревьями лиственными. Между тем такие чистые хвойные насаждения весьма увеличились по площади в последнее время, заменив собою часть лиственных лесов, и будут продолжать усиливаться на счет площади лиственных лесов, потому что, по тесной связи между сельским хозяйством и лесным, и по необходимости удовлетворять одновременно всем народным потребностям, леса, как мы уже имели случай упомянуть, уступают более плодородные почвы под сельскохозяйственную культуру и отодвигаются сами на почвы менее производительные, на так называемые абсолютно лесные почвы, на которых с своей стороны успешнее укрепляются и произрастают породы хвойных деревьев, чем лиственные древесные породы. Что появление и размножение насекомых действительно находится в тесной связи с постепенным уменьшением плодородия в почве, в этом не может быть никакого сомнения и это ясно доказывается условиями размножения насекомых в лесах тех стран, в которых успели ворваться вредные, как мы видели, для лесов обычаи лесной пастьбы скота и сбора лесной подстилки. В Галичине и Чехии напр., в лесах коронных долго были запрещены как лесная пастьба скота, так и сбор лесной подстилки и там не слышно было об особенно опустошительном для лесов появлении насекомых: но когда этим австро-славянским провинциям не удалось сберечь такие свои лесохранительные привилегии и когда издано было постановление австрийского правительства о свободном допущении пастьбы скота в лесах и сбора лесной подстилки в коронных лесах Галичины и Чехии, почва в этих лесах быстро стала уменьшаться в своих питательных достоинствах и наряду с таким ухудшением почвы, параллельно ему пошло возрастание вреда лесам от насекомых, быстро размножавшихся. Этот факт с одной стороны объясняется тем, что дубовые и буковые насаждения стали вытесняться с оскудевающей почвы менее требовательными относительно питательного состава почвы, сосною и елью, а с другой стороны тем, что на почвах, в которых уменьшался запас питательных веществ, древесная растительность должна была в связи с этим развиваться скуднее: насаждения получались худые и более болезненные, чем насаждения, воспитываемые на почвах более плодородных. А между тем почти все насекомые при своем появлении в лесу нападают сначала на болезненные экземпляры лесных деревьев и лишь при недостатке пищи на таких болезненных деревьях, они переходят, гонимые голодом, на совершенно здоровые древесные организмы. Этими двумя причинами и объясняется появление в лесах Галичины и Чехии большого количества вредных лесных насекомых, сравнительно с количеством замечавшихся в прежнее время насекомых, пока лесная пастьба скота и сбор лесной подстилки были, безусловно, запрещаемы и пока, следовательно, почва могла удобнее сохранять свое естественное плодородие.
Другою причиною большого размножения вредных в лесном отношении насекомых в настоящее время сравнительно с прежним временем, служит постепенное осушение лесов, как результат возвышающейся культуры страны. Насекомые, особенно их личинки и гусеницы, избегают сырых, болотистых мест и держатся преимущественно на сухих боровых мхах. По крайней мере в лесах никогда не было замечено, чтоб вред от насекомых стал бы обнаруживаться, начиная с сырых болотистых лесных участков; насекомые всегда нападают на сухие боровые места и с них переходят в низменные участки, разве только понуждаемые голодом и не находя себе больше пищи в местностях сухих и возвышенных. А что леса, вследствие искусственных осушений, прорубаемых в них просек, вырубаемых прогалин, прокладывания дорог и т. п., стали в настоящее время вообще суше, чем они были напр., в прошлом столетии в этом не может быть никакого сомнения. К тому же и число полезных в лесном отношении животных постепенно уменьшается: птицы разные питаются насекомыми, но их по незнанию стреляют, и разоряют их гнезда; а из млекопитающих: лисицы, куницы, ежи, хорьки и в особенности кабаны, преследуются немилосердно, хотя и питаются они многими насекомыми и заметно уменьшают вред от них, предотвращая их быстрое размножение, усиливающееся в наше время, сравнительно с прошлым.
Вред от лесных насекомых, причиняемый ими лесному хозяйству, выражается в различных видах, смотря по повреждающему насекомому и по поврежденной древесной породе в различных фазах ее развития и возраста, и с своей стороны обусловливает собою известное разнообразие в применении хозяйственных мер, предотвращающих вред, наносимый лесными насекомыми.
Наносится вред лесным деревьям со стороны насекомых: 1) или повреждением древесных корней, при чем с обгрызанием корневых мочек прекращается и питание древесных растений из почвы. Этот вид вреда наносится растениям личинками хрущей (Melelontha vulgaris, hippocastani u fullo), к рассмотрению которых мы еще вернемся; 2) или повреждением древесного луба, причем повреждается древесный камбий и затрудняется движение соков в дереве, а, следовательно, и правильное отложение древесины в дереве; этот вид вреда наносится лесам преимущественно короедами (Bostrichini по прежнему названию, или Tomicidae по новейшему), лубоедами (Hylesini) и заболонниками (Ecoptogastrini по прежнему названию или Scolytidae verae по новейшему); 3) или, наконец, повреждением древесных листьев, как это делает большая группа ночных бабочек-шелкопрядов (Bombycidae). Вред от поедания древесных листьев бывает особенно чувствителен для насаждений хвойных, которые большую часть необходимых им питательных веществ получают из воздуха посредством своих игол: на лиственных деревьях поеденные насекомыми листья скоро возобновляются вновь; лиственные деревья вновь покрываются густою листвою и весь вред ограничивается часто только замедлением роста дерева, временным уменьшением текущего прироста и редко влечет за собою смерть дерева. Независимо от этого некоторые насекомые: долгоносики, почковъюны или листовертки (Curculionidae, Tortricidae) повреждают древесные почки, замедляя рост дерева в вышину. Повреждение цветков ведет за собою уменьшение количества семян: оно, точно также как и повреждение почек, влечет за собою смерть дерева, лишь в таком случае, когда повреждающее насекомое размножилось непомерно. Наконец последний вид вреда лесу наносится насекомыми повреждением самой древесины дерева: древесину повреждают многочисленные виды усачей (Cerambycini), гусеницы Cossus и личинки Sirex; древесина, принимая вследствие повреждения, серовато-синеватый отлив, теряет часть своей технической годности.
Вредные лесу насекомые никогда не исчезают из лесов, но вред их обнаруживается лишь в незаметной степени, пока они существуют в лесах в небольшом количестве и пока их вред лишь обнаруживается на единичных деревьях, сухоподстойных и болезненных. Вред от них становится чувствительным для лесного хозяйства лишь в таком случае, когда они размножатся и когда они грозят истреблением целой совокупности лесных деревьев, целым лесным участкам. Размножение их до такого, безусловно, вредного для лесного хозяйства количества происходит периодически, от времени до времени, и находится в тесной связи с различными условиями, благоприятствующими их размножению. К числу этих условий принадлежит погода, степень обилия пищи в лесу для насекомых, плодовитость насекомых и отсутствие или незначительное количество естественных, врагов насекомых. Все эти четыре условия существенно влияют на количество появляющихся в лесу вредных лесных насекомых, но не все они находятся в распоряжении лесного хозяина: он не может влиять на состояние погоды или на находящуюся в связи с погодой плодовитость насекомых, но он косвенно может стремиться к уменьшению числа насекомых, наносящих вред его хозяйству, заботясь об устранении пищи для насекомых и оберегая полезных ему животных, питающихся насекомыми в различных видах превращения последних. О первых двух условиях, состоянии погоды и степени плодовитости насекомых, заботится сама природа и нужно сознаться, что она чаще всего является могущественным помощником человеку в его стремлении отвратить от лесов вред, сопряженный с сильным размножением того или другого лесного насекомого.
Теплая и сухая погода вообще благоприятствует размножению насекомых: холодная и сырая, морозы и проливные дожди часто заставляют исчезнуть из лесов массы вредных лесных насекомых. Нам помнится поразительный случай этого рода, очевидцем которого мы были лет 12 тому назад. В то время, в конце пятидесятых годов, перешла в наши западно-русские и прибалтийские леса монашенка (Liparis или Psilura monacha) из лесов восточной Пруссии и уничтожила большие площади наших лесов. В июле, во время лета бабочек и оплодотворения их, нам пришлось жить невдалеке от Риги, на берегу Рижского залива, на даче, расположенной в казенном Шлокском лесу. По вечерам, бабочек видно бывало такое количество в лесу, что на будущий год нужно было ожидать совершенного истребления леса от гусениц, которые появятся из яичек, откладываемых этою массою бабочек. Их появилось такое количество, что нельзя было и думать о предотвращении вреда какими бы то ни было хозяйственными мерами: нужно было ожидать помощи самой природы. И действительно, вслед за появлением громадного количества бабочек монашенки, наступили проливные дожди, продолжавшиеся несколько ночей сряду. Утром, выходя на морской берег купаться, мы были поражены огромным количеством бабочек, покрывающих собою сплошь морской берег. Струями проливного дождя они были прибиты на поверхности к сырому прибрежному песку и умирали, не будучи в состоянии приподнять свои отяжелевшие от сырости крылышки. Массы погибнувших таким образом бабочек глубоко врезались в нашу память и только этим проливным дождем можно было приписать отвращение опасности от леса; в следующем году лета монашенки не было заметно и лес остался невредим, чего бы ни в каком случае, не могло быть, если бы бабочки успели отложить яички. Не следует забывать, что большинство ночных бабочек, вредных для лесов, и в том числи Psilura monacha, откладывает от 100–200 яичек каждая и что, если бы не существовало бы в природе условий, полагающих известный предел излишнему размножению вредных лесных насекомых, то от одной самки монашенки, по исчислению энтомолога Миллера, по истечении десятилетнего периода произошло бы 1953 биллиона неделимых! Плодовитость поражающая, потому что она выражается едва вообразимыми цифрами, если бы на регулирование степени плодовитости не действовало благотворно состояние погоды во время оплодотворения, во время превращения яичек в гусеницы и во время линяния гусениц.
Как на лесохозяйственные меры, имеющие целью предотвратить вред, сопряженный для целости лесов с сильным размножением лесных насекомых, можно указать на три такие меры: на воспитание здоровых полных смешанных насаждений, на очистку лесных дач от засоряющего их валежника и на бережение полезных животных, истребляющих вредных лесных насекомых. На первые две хозяйственные меры мы уже указывали, говоря о мерах предотвращения лесных пожаров; таким образом, мы видим, что многие испытанные лесохранительные меры одновременно клонятся к отвращению от лесов различных видов вреда.
Мы уже упоминали, что почти каждый отдельный вид насекомого ограничивается нанесением вреда известной древесной породе, в известном ее возрасте и что почти все насекомые нападают прежде всего на болезненные древесные экземпляры, находящееся в насаждении и на валежный лес, как уже перешедший в болезненное состояние вследствие начавшегося разложения древесины. Мы отклоним поэтому опасность от чрезмерного размножения насекомых, если будем в лесах наших стремиться к воспитанию не чистых насаждений, состоящих из одной какой-нибудь древесной породы, на больших площадях, а к воспитанию смешанных лесных насаждений из разных древесных пород, уменьшая таким образом хозяйственный риск и уничтожая вероятность совершенного истребления насаждения, если появится в нем насекомое, повреждающее лишь известную древесную породу, находящуюся в насаждении в подмеси к другим, и не составляющую чистых насаждений. Мы уменьшим риск, если будем своевременно и с периодическими повторениями производить в наших лесах проходные рубки, выбирая угнетенные экземпляры древесные, засыхающие на корне и вследствие болезненного своего состояния привлекающие к себе вредных лесных насекомых. Мы в значительной степени отвратим от лесов своих возможность непомерного размножения насекомых, если удалим из лесу валежный материал и своевременно будем очищать места наших рубок от остающегося после эксплуатации лесного хлама, который вместе с валежным лесом служит приманкой и колыбелью для огромного отряда короедов напр., если почему-нибудь нельзя удалить валежник из лесу и в нем начинают появляться короеды, то следует, по крайней мере, немедленно, не теряя времени, содрать с валежника кору и сжечь ее, обнажив голую древесину: вместе с корою мы уничтожим и приют для короедов! Разумное применение всех этих мер в лесу необходимо, иначе мы сами будем способствовать размножению насекомых и сами своим хозяйственным бездействием будем накликать на наши леса бедствия от насекомых. У нас напр., охотно удлиняли срок рубки и вывозки заготовляемого на лесосеках лесного материала крупным покупщикам: хотя это с одной стороны и развязывало руки последним, давая больший простор их коммерческим комбинациям, что конечно не могло не отзываться и на самой успешности хода продажи; но если сообразить, что заготовленный на лесосеке дровяной материал остается в коре, и, высыхая, представляет собою удобный притон для короедов, то часто можно пожертвовать известным процентом выгодности продажи, лишь бы устранить в лесу размножение короедов, которые могут нанести хозяйству гораздо больший ущерб, чем та польза, которая получилась в хозяйстве от продажи эксплуатируемого леса на несколько процентов выше обыкновенного. Такое устранение возможности вреда от размножения насекомых и было одною из руководящих мыслей при составлении в 1869 году нашей новой инструкции об отпуске лесных материалов, из дач ведомства государственных имуществ, инструкции, которая ни в каком случае не дозволяет назначать более двухлетних пор на разработку и вывозку из лесу лесного материала с купленной лесосеки, как бы велика не была сумма купли!..
Бережение животных, питающихся насекомыми, принадлежит к одной из самых коренных хозяйственных мер, клонящихся к предотвращению от наших лесов разрушительных влияний, вследствие непомерного размножения вредных лесных насекомых. К числу таких животных принадлежат: летучая мышь, хорек, крот, еж, лисица, кабан, все мелкие хищные птицы, – далее вороны, сороки, которые, как дознано в настоящее время, питаются гусеницами соснового большого шелкопряда (Gastropocha pini) и поэтому более полезны, нежели вредны; – затем скворцы, дятлы и большая часть лазящих птиц: кукушки и вертоголовки; почти все пернатое царство певчих птиц: трясогузки, завирушки, синицы, славки, жаворонки, удод, козодой, соловей. Из отдела куриных наши домашние куры напр., с жадностью пожирают личинки хруща или майского жука (Melolontha vulgaris). Кроме того насекомых поедают: дупеля, вальдшнепы, лягушки, жабы, змеи и ящерицы. – Необходимо беречь всех этих названных животных и строго преследовать в хозяйстве покушения на истребление их или на уменьшение их числа в лесах. Ловля названных птиц силками, разорение их гнезд, стреляние их должно быть строго запрещено и пора бы прекратиться у нас вредному народному обычаю ловить к Благовещенью певчих птиц, с тем, чтоб выпускать их из клеток в день Благовещения; в этом временном плену много их гибнет. Точно также вреден и обычай ловить соловьев и держать их в клетках для пенья, разоряя, для корма их так называемыми муравьиными яйцами полезные муравьиные кучи, куда муравьи таскают немало личинок и гусениц: кто хочет слушать пенье соловья, тот пусть идет в лес его слушать, а не ловит его и не сажает в клетку, лишая его возможности принести воспитавшему его лесу свою долю пользы истреблением вредных насекомых. Не ловить и истреблять, а напротив того, заботиться о доставлении в лесах покойного и тихого, безопасного приюта насекомоядным птицам, следует каждому, кому дороги интересы лесного хозяйства и нельзя не назвать совершенно рациональную меру, какую нам приходилось встречать в саксонских лесах: там часто в лесах устраиваются скворечни, с целью привлечь скворцов и этим обеспечить за хозяйством даровые услуги, приносимые ему истребителями насекомых. – Совершенно неосновательны те чувства отвращения, которое масса народа питает к летучим мышам, совам, жабам, лягушкам, змеям, ящерицам: всех этих животных следует безусловно беречь, кроме разве заведомо ядовитых змей и стремиться к рассеянию невежественного мрака, в котором большинство находится относительно истинного значения животного царства в окружающей нас природе!.. Кроме всех поименованных нами животных, большие услуги лесному хозяйству оказывают некоторые полезные в лесном отношении насекомые, которые или питаются вредными насекомыми, как напр., жужелица (Calosoma sycoplianta), хищник (Staphylinus olens), Clerus formicarius, или же откладывают свои яички под кожу гусениц вредных лесных насекомых: из яичек этих, развивающихся внутри вредной в лесном отношении гусеницы, выползают личинки–паразиты на гусенице и умерщвляют ее.
Таким паразитным образом откладывают свои яички на вредных лесных насекомых все виды наездников (Ichneumonidae): и в числе их в особенности наездник мучитель (I. investigator), и разные виды ежемух (Tachinae), напр. (Tachina Piniperdae). Некоторые из самых мелких наездников откладывают свои яички в прокол яичек вредных лесных насекомых. Как замечено, наездники и ежемухи всегда развиваются в большом количестве под влиянием болезненного состояния своих врагов – вредных лесных насекомых, когда напр., такое болезненное состояние является как результат вызванной необходимостью перемены пищи при переходе с больных деревьев на здоровые и т. п. Характерная особенность наездников откладывать свои яички внутри гусениц и личинок вредных лесных насекомых, и тем способствовать к уменьшению числа последних, подала в Германии мысль заняться искусственным выводом наездников и ежемух, перенося их затем по произволу в тот или другой лесной участок, наиболее страдающий от нападения вредных гусениц. Первые опыты были делаемы в комнате, где из отложенных внутри вредных гусениц яичек развивались наездники и ежемухи. Опыты эти были расширены и перемещены в лес и долгое время любимым занятием немецких лесничих было заложение так называемых Raupenzwinger, т. е. мест вывода наездников. С этою целью выбирали известную лесную площадь и на ней сосредоточивали возможно большую массу гусениц монашенки, совиноголовки (Noctua piniperda), соснового большого шелкопряда и т. п., в которых наездником уже были отложены яички. – Но чтобы такие пораженные гусеницы не расползались, а действительно бы оставались на избранном месте и вывели бы из отложенных внутри их яичек возможно большую массу наездников, нужно было окапывать избранное место рвом с отвесными стенками или даже двумя рвами на известном расстоянии друг от друга и приставлять особых сторожей, которые бы следили за рвами и наблюдали за тем, чтобы гусеницы не переползали через рвы, отбрасывая их изо рвов обратно на место выводки. Забава эта обходилась очень дорого, не принося никаких практических результатов, тем более что заметили, что размножение наездников и ежемух является лишь тогда, когда уже вред от насекомых достиг высокой степени и что они никогда не являются в начале повреждения леса, а всегда лишь тогда, когда повреждение уже успело распространиться. Немецкие лесничие поняли вовремя, что полагаться слепо на помощь своих естественных союзников – наездников и ежемух нельзя и что прежде, чем ждать их помощи, т. е. прежде чем вредные лесные насекомые успеют распространиться в огромном количестве, следует принимать другие, более действительные, хозяйственные меры к предотвращению вреда от лесных насекомых.
Не раз наблюдалось, что наездники в разных лесных участках не в одинаковой степени охотно откладывают свои яички внутрь гусениц, что они преимущественно являются в участках, где гусеницы вследствие ли недостатка в пище или по другим каким-нибудь причинам впадают в болезненное состояние. Здесь повторяется следовательно то же самое, что дознано и относительно крупных представителей животного царства, на которых паразиты являются всегда, как следствие предрасположения высшего организма в связи с болезненностью его состояния. Таким образом, и в лесу, в участках, где много пищи для вредных гусениц, где последние здоровы и развиваются успешно, наездники вовсе не нападают на них, откладывая свои яички только на гусеницах болезненных, питающихся впроголодь в других участках. В этом случае действительно бывает полезным переносить из таких участков часть пораженных гусениц в участки со здоровыми гусеницами, с тем, чтоб содействовать размножению наездников, которые потом отложат свои яички и в здоровые пока гусеницы.
Узнать же, в каких участках в гусеницах откладываются яички наездниками, и ежемухами и в каких не откладываются, не трудно: стоит только взять для опыта несколько экземпляров яичек и гусениц вредного лесного насекомого. Яички, в проколы которых отложены яички мелких наездников, отличаются от блестящих здоровых яичек своим мутным, грязным цветом, а гусеницы на первый же взгляд являют признаки болезненности: они становятся неподвижными, едят лениво; когда дотрагиваешься до оконечности их тела, то они не делают быстрого оборонительного движения: но чтобы наверное убедиться, отложены ли в них яички наездника или ежемух, можно на нескольких экземплярах сделать самый простой опыт: надрезав гусеницу вдоль ее тела тонким скальпелем или острой булавкой, положить ее на блюдечко в теплую воду, которая, проникая внутрь тела гусеницы, отделяет от ее внутренностей яички наездников или ежемух.
Из таких участков, где по пробам оказалось, что яички паразитов отложены в гусеницы, полезно переносить часть пораженных гусениц в лесные участки, где гусеницы здоровы.
В числе мер предотвращения вреда, сопряженного с размножением вредных лесных насекомых, мы ставим, следовательно, необходимость воспитания полных и здоровых смешанных насаждений, необходимость правильных и периодически повторяющихся проходных рубок и уборки валежника из лесу и наконец безусловную необходимость бережения всех полезных лесных животных, истребляющих вредных лесных насекомых.
Если, несмотря на неуклонное применение в хозяйстве всех названных паллиативных, предупредительных мер, насекомые все-таки появятся в таком количестве, что станут угрожать целости леса, тогда разумеется, следует приступить тотчас же к истреблению их, не ожидая, пока вред разрастется до таких размеров, что принимаемые хозяйственные меры против него не гарантируют успешности истребления насекомых и что приходится предоставить силам природы восстановить нарушенное в ней равновесие.
Признаками появления в лесах большого количества вредных лесных насекомых служат: 1) заметное размножение в лесах животных, истребляющих насекомых; 2) когда в лесу на деревьях хвойных желтеет и начинает опадать хвоя, когда на деревьях выступают капли смолы, а кора является как бы простреленною мелкою дробью, когда под деревьями находят помет личинок или гусениц; когда на лиственных деревьях замечается, что на известных деревьях мякоть листвы поддается и остается лишь нерватурный остов листвы и т. д. и 3) наконец, когда замечается в лесах необычное количество вредных лесных насекомых в различных формах превращения их, т. е. когда находятся в лесу яички, личинки и гусеницы, коконы и насекомые в совершенном их развитии. Чтобы убедиться, много ли напр., в лесу появилось ночнянок, т. е. вредных ночных бабочек, можно ночью в тихую, теплую погоду раскладывать в разных участках небольшие костры: бабочки летят на свет и по размерам их лета можно безошибочно судить о количестве появившегося врага. Убедившись раз в его появлении, нужно тотчас же принять меры к истреблению насекомых: чем на меньшей площади вредные лесные насекомые будут захвачены, тем легче и дешевле, разумеется, бывает овладеть ими и отклонить от леса готовящийся ему вред. Очень много предлагалось в различное время мер к истреблению насекомых: все они более или менее испытаны, и нужно сознаться, что очень многие из них оказались мало практичными или вовсе не годными. Как на лучшую и самую верную по своим успехам, хотя и далеко не дешевую, меру к истреблению насекомых следует указать на сбор насекомых во всех формах превращения их и на уничтожение собранного количества. Яички, отложенные в одном месте в большом количестве, следует, разумеется при этом давить на месте прикрепления их, точно также и тех молодых гусениц, которые, выползая из яичек, держатся в течение известного времени неподвижно на местах вылупки и находятся как бы в оцепенелом состоянии, прежде, окрепнув, они расползаются с места выводки по участку.
Такая давка гусениц целыми выводками особенно хорошие результаты дает при истреблении монашенки (Liparis monacha). – Выросшие гусеницы, уже начавшие жрать и расползшиеся для этого по дереву, удобно собирать, ударяя по дереву обухом топора или по ветвям шестами: гусеницы держатся очень слабо и падают наземь, где их и собирают. При этом, впрочем, следует всегда иметь в виду необходимую предосторожность при сборе гусениц, снабженных на поверхности своей волосками: при сборе их нужно надевать рукавицы, иначе волоски пристают к голым ладоням руки и производят, проникая в поры руки, сильнейший зуд и воспаление; 3) гусеницы, зарывшиеся осенью во мху на зиму, составляют любимую пищу свиней и впуск свиней в лесные участки, где завелись гусеницы, составляет весьма полезную меру при истреблении вредных лесных насекомых. Но при этом следует заметить, что гусеницы, составляя весьма жирную, трудно переваримую, пищу для свиней, очень скоро приедаются свиньям; поэтому свиней только и можно пускать в лес лишь на несколько часов, а остальное время дня их следует держать на другой пище; 4) зарывшихся во мху гусениц хорошо тоже уничтожать сгребанием такого мха и сожиганием его, для чего разумеется, следует выбрать удачное время, пока еще гусеницы весной не вышли из-подо мха и не стали вновь подниматься на деревья; 5) в следующем случае, для поимки их, многие советовали и до сих пор советуют обмазывать древесные стволы на высоте груди кольцом смолы или дегтя или окручивать стволы жгутом из пакли или пеньки, смоченным наперед в смоле или дегте. Это предлагалось с той целью, чтобы гусеницы, поднимаясь вверх по древесному стволу, прилипали бы к смоляному кольцу и умирали на нем, и чтобы у тех гусениц, которым удавалось переползать, органы едения настолько бы наполнялись смолой, что лишали бы их возможности пожирать хвои и листву. – Сколько нам ни случалось испытывать эту меру истребления гусениц, мы никогда не получали хороших результатов и убеждены, что мера эта принадлежит к наименее полезным. Положим, что первые поднимающиеся по дереву гусеницы действительно прилипают к смоляному кольцу и умирают, но затем идущие за ними свободно переползают через трупы погибших своих собратий и беспрепятственно распространяются по вершине дерева. Гусеницы, покончивши с одним деревом и лишивши его листвы или хвоя, спускаются вниз по дереву на почву и переходят на следующие деревья. Это подало мысль 6) к устройству ловчих канав. Повреждаемый лесной участок обводится узкой канавкой глубиною и шириною около одного фута с совершенно отвесными стенками: к этой обводной ловчей канаве примыкают ловчие канавы, перерезывающие повреждаемый участок в различных направлениях. Гусеницы, при своем передвижении по участку, попадая в ловчие канавы, не в состоянии уже выбраться из них: за ловчими канавами должен быть разумеется учрежден бдительный надзор и попавшиеся в канавы гусеницы должны быть уничтожаемы. Ловчие канавы в известных случаях оказывают весьма существенные услуги при истреблении вредных в лесном отношении гусениц. Против тех насекомых, личинки которых заводятся в коре или под корой в лубе, весьма хорошую и полезную меру истребления представляют собою 7) ловчие деревья: – это лучшее и радикальнейшее средство к истреблению напр., короедов. Ловчие деревья хорошо срубать во время движения соков в дереве и выбирая для этого деревья угнетенные и носящие на себе характер болезненного состояния: такие срубленные ловчие деревья оставляются в коре. В них под корою насекомые откладывают свои яички, пробуравив кору наподобие дроби: через три или четыре недели, когда жуки успеют отложить под кору ловчих деревьев яички и из них вылупятся личинки, кору сдирают и таким образом личинки погибают, потому что прервана связь между корою и древесиною, в которой они развиваются и которою питаются при своем развитии. Сжигать содранную с ловчих дерев кору полезно лишь в таком случае, когда под корой кроме яичек и личинок находятся и совершенно развитые жучки: если при этом оставить кору не сожженною, то они будут продолжать лет свой и станут откладывать яички в стоящие деревья, отдавая при этом в насаждении преимущество деревьям слабым, угнетенным и болезненным, в которых соки подверглись уже известному брожению, предшествующему гниению древесины. Кажется, что запах, развивающийся при брожении соков в болезненном древесном организме, и привлекает к себе массу насекомых.
Кроме всех этих мер истребления насекомых в лесах, были предлагаемы и испытываемы и другие, напр., спрыскивание деревьев раствором едкого кали, крепким табачным настоем, смоляной водой и т. п. Само собою разумеется, что как бы действительны ни были эти меры для истребления вредных насекомых, в чем еще впрочем существует большое сомнение, они все-таки по самому существу своему не могут быть применяемы в лесах, а разве лишь в садах и парках на низкорослых плодовых и других деревьях. Да и в садах гораздо полезнее опрыскивания деревьев раствором едкого кали или табачным настоем оказывается уничтожение яичек и гусениц сбором их.
В садах напр., наносится весьма заметный вред плодовым деревьям гусеницами Gastropacha neustria: бабочка откладывает свои яички широким кольцом и сплошною массою вокруг молодых ветвей: вылупившиеся гусеницы подолгу остаются на месте выводки в виде клубка под общей тонкой тканью, и нет ничего легче, как истреблять их в это время давлением.
Таким образом, мы видим, что в лесах при размножении вредных лесных насекомых, с большею пользою могут быть употреблены лишь ловчие деревья, ловчие канавы, и сбор насекомых во всех видах превращения его. Но не все из рассмотренных нами мер могут быть в одинаковой степени применимы при истреблении всех вредных лесных насекомых; напротив того целесообразность той или другой меры истребления совершенно обусловливается образом жизни данного насекомого в различных формах его превращения. Знать эти частности нам необходимо: только при этом условии мы и бываем в состоянии с успехом бороться против врага, одолевающего наши леса и наносящего ущерб лесному хозяйству. Поэтому-то рассматривая в частности каждое из наиболее вредных лесных насекомых, мы и рассмотрим вместе с тем вид вреда, им наносимого, и укажем на те меры к истреблению данного насекомого, полезность и применимость которых вытекает из образа жизни того или другого насекомого.
Но, прежде всего, следует указать на то обстоятельство, что при размножении того или другого вредного лесного насекомого в данной местности, обыкновенно усилия одного лесовладельца, без дружной общей поддержки со стороны соседей-лесовладельцев, ни к чему не ведут: Вы можете успешно истребить насекомых в своем лесу, но вы этим не принесете ни малейшей пользы своему лесному хозяйству и не обережете свой лес от повреждения насекомыми, если в то же самое время размножение насекомых в соседнем лесу идет беспрепятственно и ваши соседи-лесовладельцы не принимают никаких средств к отклонению грозящего вреда. В этом случае защита общими силами против общего бедствия должна становиться общественною обязанностью каждого: ведь в этом заключается и цель общественного соединения, цель гражданской группировки в обществе.
Одно из главных условий успешности действий против размножения вредных лесных насекомых и соответственности хозяйственных мер, испытанных в приложении их к отвращению вреда от лесных насекомых, наносимого ими лесному хозяйству, заключается в своевременности применения мер истребительных. Можно уберечь свой лес от насекомых, когда они успели появиться лишь на нескольких квадратных саженях или на нескольких десятинах: в этом случае, захвативши насекомых в самом начале их распространения, можно еще овладеть ими, собирая гусениц и совершенных насекомых, устраивая ловчие канавы и срубая ловчие деревья: но если все эти меры будут приняты поздно, когда насекомые успеют уже распространиться на сотнях и тысячах десятин в огромных массах, тогда очевидно меры эти ни к чему не поведут, да и невозможно будет применять их по их относительной дороговизне. В таких случаях, когда насекомые успели уже охватить большие пространства и когда является невозможность применения обыкновенных хозяйственных мер, клонящихся к истреблению насекомых, тогда поневоле приходится лесному хозяину ограничить свою охранительную деятельность ускоренною вырубкою поврежденных дерев и терпеливым ожиданием того момента, пока сама природа не установит нарушенного в ней насекомыми равновесия. Хотя такой момент рано или поздно наступает в действительности, но до наступления его ущерб хозяйству может быть настолько велик, что ни в каком случае не оправдывает существования такой твердой фаталистической надежды на вмешательство природы. Не ожидая появления наездников и ежемух, лесной хозяин должен принять со своей стороны находящиеся в его распоряжении меры против размножения насекомых и так как эти меры оказываются лишь действительными в таком случае, когда появление насекомых захвачено в начале и они сосредоточены на небольших площадях, не успев еще распространиться по всему лесу, то из этого и вытекает строгая необходимость для каждого лесного хозяина, наблюдать неустанно за жизнью насекомых в лесу, следить за всеми условиями их жизни, за их размножением и принимать своевременно выработанные опытом меры к устранению их излишнего и вредного для целости леса размножения. Только таким путем, путем внимательного наблюдения за лесом, мы и будем в состоянии захватить вред в самом начале и простыми, несложными и недорого стоящими средствами отвратим его распространение в большом виде.
В начале 1864-го года, тогдашний председатель энтомологического общества в Петербурге, академик Бэр, в одном из заседаний общества решился высказать странное мнение, доказывающее его малое знакомство с условиями лесоохранения в России и с лесохранительными средствами в русских лесах. Он говорил: «каждый раз, когда я слышу о том, что там-то появилось такое-то насекомое на тысяче десятин, или что там-то другое насекомое истребило столько-то сотен десятин леса, мне всегда является на мысль, что лучшим средством к истреблению насекомых было бы удаление из лесов тех лесничих, которые доносят о больших и значительных повреждениях, замечаемых ими лишь в то время, когда насекомые успели распространиться на сотнях и тысячах десятин».
Этот горький упрек, обращенный к русским лесничим, совершенно не заслужен ими. Энтомолог смотрел в этом случае глазами кабинетного ученого, незнакомого с нашими лесничествами или перед его глазами рисовались лесничества, каковы они в Германии, где в большинстве случаев они занимают несколько сот, а редко две, три тысячи десятин леса. На такой площади действительно возможно следить за размножением насекомых и своевременно принимать всевозможные хозяйственные меры к их истреблению, чуть лишь они размножаются до вредного количества; но как же требовать одинаковой степени бдительности от русского лесничего, который в большинстве случаев заведует лесами и ведет в них хозяйство на десятках тысяч, а часто и на сотнях тысяч десятин? Разумеется, и у нас в России в тех исключительно благоприятных для хозяйства случаях, когда площадь лесничества невелика, как напр., в пятитысячедесятинном Погонно-Лосином острове под Москвой или в восьмистадесятинной Троицкой даче под Скопиным, возможно требовать той же степени бдительности и наблюдения за размножением вредных лесных насекомых, какою отличаются германские лесничие: и у нас в таких случаях, при достаточных познаниях лесного хозяина и при его неусыпной энергии в борьбе с врагом, повреждения леса вредными лесными насекомыми перестают проявляться на сотнях и тысячах десятин, а напротив того, как и в Германии, размножение насекомых захватывается в самом начале и лесное хозяйство несет относительно незначительную потерю. Устранить вполне недостаточность числа лесничих и лесной стражи невозможно, пока лесное хозяйство в стране, вообще взятое, не поднимется на более высокую степень интенсивности, и пока оно, следовательно, не будет более доходным, а вместе с тем и более способным производить лесоохранительные затраты. – При теперешних же лесоохранительных средствах возможно только одно: внимательно наблюдать за лесом, чтоб по возможности ограничить площадь повреждения, захватив размножение насекомых в самом начале, пока еще разные, находящиеся в распоряжении меры истребления их могут принести пользу и предотвратить больший вред, и чтоб на поврежденной раз площади тотчас приступалось к эксплуатации поврежденного лесного материала, во избежание непроизводительной потери его для хозяйства.
Переходим к рассмотрению отдельных лесных насекомых, останавливаясь при этом лишь на тех, которые действительно оказывали заметный вред в лесах. Не касаясь систематического их описания, которое читатель может найти в любом руководстве по энтомологии, мы, придерживаясь Рацебурга, различаем вредных лесных насекомых по виду их вреда и по возрасту древесных пород, хвойных и лиственных, на которые они нападают. Рацебург, профессор Нейштадт-Эберсвальдской прусской лесной академии, один из известнейших энтомологов нашего времени, издавший в свет три замечательные сочинения по лесной энтомологии: «Die Waldverderber und ihre Feinde, губители леса и их враги», «die Forstinsecten», лесные насекомые и «die Waldverderbniss», порча леса, различает вредных лесных насекомых по наносимому ими вреду следующим образом:
I. Насекомые, повреждающие хвойные деревья:
а) в младшем их возрасте;
б) в старшем их возрасте.
II. Насекомые, повреждающие лиственные деревья:
а) в младшем их возрасте;
б) в старшем их возрасте.
К числу насекомых, повреждающих хвойные деревья в младшем их возрасте и особенно на местах искусственного лесоразведения принадлежат: майский жук или хрущ (Melolontha vulgaris, hippocastani u fullo), большой сосновый долгоносик (Hylobius pini по Рацебургу, а по названию Линне, принятому в настоящее время всеми энтомологами, Curculio abietis), белоточечный сосновый долгоносик (Pissodes notatus), черный долгоносик (Othiorhynchus ater), двузубчатый короед (Bostrichus bidens) по Рацебургу Tomicus по новейшим названиям), побеговьюн сосновый или сосновая листовертка (Coccyx buoliana по Рацебургу; по новейшим названиям Retina buoliana); гнездовьюн еловый (Coccyx hercyniana, по Рацебургу; по новейшим названиям Grapholitha tedella) и медведка (Gryllotolpa vulgaris).
Майский жук или хрущ (Melolontha vulgaris, hippocastani u fullo) не представляет в лесоохранительном отношении существенного различия между названными тремя видами рода Melolontha; он летает в мае месяце, совокупляется и самка откладывает от 12–30 яичек в землю, в особые отверстия на глубину 4–8 дюймов, предпочитая при этом рыхлую, сухую, незадернелую почву, избегая почвы твердой и сырой, и откладывает яички в 2, 3 такие дыры, в которые самка уходит для откладки яичек. Тотчас после этого самка умирает. Через недель пять из яичек вылупляются личинки, которые и держатся вместе гнездом у поверхности земли до второго лета. Зимой они уходят глубже в землю, поднимаясь весною опять к поверхности почвы. В конце четвертого лета личинки оканчивают рост свой и уходят в землю на глубину 2–3 футов, где и превращаются в куколки в особой ямке или в ту же осень или на следующую весну, в феврале месяце, смотря по погоде. К маю месяцу жук поднимается к поверхности земли и в мае вылетает из почвы, т. е. потребовавши для полного своего развития ровно четыре года. В особенно благоприятных случаях, когда напр., теплая и сухая погода благоприятствует развитию насекомых, майский жук развивается быстрее, но во всяком случае он требует для полного своего развития, для пройдения всех форм своего превращения не меньше трех лет. Поэтому-то в местности, где появились майские жуки в большом количестве, ожидают вновь обильного лета жуков через 3 или 4 года. Личинки майского жука наносят огромный вред лугам, полям и лесосекам, потому что питаются корнями молодых растений, пока находятся в земле, причем они особенною прожорливостью отличаются на втором и третьем году жизни своей. При откладывании яичек хрущ избегает в лесу густых насаждений: он предпочитает откладывать яички на прогалинах и лесосеках и особенно часто является на последних, если на них произведено искусственное лесоразведение с предшествовавшим ему разрыхлением почвы. В таких местах личинки майского жука губят иногда целые культурные площади. Замечено, что при рубке семенными лесосеками и при естественном лесовозобновлении, причем после срубки лесосеки на ней уже оказывается молодой древесный всход, выросший под защитой старого материнского насаждения, майские жуки на таких семенных лесосеках являются реже, чем на сплошных лесосеках с искусственным лесоразведением. Это особенно бросается в глаза в тех лесах, где производится и тот и другой вид рубок: мы в этом лично не раз убеждались напр., в бывшем французском Агеноском сосновом лесу в Эльзасе. Распространение майского жука в тех местностях, где, как напр., почти повсеместно в центральной Германии и преимущественно в Саксонии, производится сплошная рубка и затем культировка лесосек посевом или посадкой, может повести иногда к необходимости изменения этого способа рубки и к заложению, хотя бы на время, семенных лесосек, как к единственной часто мере, способной отклонить от лесов излишнее размножение в лесу майских жуков, которые вообще не любят откладывать яички под деревья, а предпочитают для этого открытые места. Если же бывает необходимым, почему-либо, продолжать рубку сплошными лесосеками и производить на них искусственное лесоразведение, то следует по крайней мере откладывать посев или посадку до того года, когда будет сильный лет насекомых и когда следовательно не будет в земле большого количества взрослых личинок. При этом следует избегать взрыхления почвы во время лета жуков, чтоб тем не облегчать самкам откладывание яичек в рыхлую почву. Личинки питаются исключительно корнями растений: совершенное же насекомое, во время лета своего большими массами, питается древесной листвой, объедая лиственные деревья наголо и останавливая тем древесный рост, жук пожирает листву всех лиственных пород без разбора, отдавая лишь предпочтение лиственным древесным породам перед хвойными породами.
Истребляют майских жуков различными способами: собиранием жуков и личинок, впуском свиней в лесные участки, где завелись личинки, употреблением каменноугольной смолы и т. п. Собирание жуков во всяком случае мера чрезвычайно затруднительная, но все-таки ее можно рекомендовать, как меру самую действительную, без которой размножение хрущей было бы непомерным. С таких деревьев нетрудно стряхивать майских жуков наземь; с толстых деревьев их нужно стряхивать ударами обухов топора или шестов по нижним сучьям, причем, конечно, жуки, сидящие выше, останутся на своих местах. Само собою разумеется, что сбор майских жуков должен быть энергично производим в целой местности и не может ограничиваться усилиями одного лесовладельца, так как майские жуки свободно перелетают из лесу в лес. Всего лучше собирать жуков рано утром, пока на них еще не обсохла роса, и они сидят неподвижно. Днем, когда роса обсыхает, хрущи становятся очень подвижными, и улетают с потрясаемых деревьев. Если почва заросла травами, то при сборе хрущей, под сотрясаемые деревья следует раскладывать рогожи, чтобы удобнее собирать жуков. Лучше всего сдавать сбор хрущей за издольную, а не поденную плату, определяя известное вознаграждение за известную меру собранных жуков. Собранных жуков уничтожают обливанием кипятком или толчением их. Зарывать в землю жуков, что иногда делается, конечно, не следует: под землею жуки долго живут и могли бы под нею отложить свои яички и беспрепятственно вывести следующее свое поколение. Умерщвленные жуки считаются хорошим удобрительным средством для полей: иногда их склевывают охотно и домашние куры, можно ими умеренно кормить и домашних свиней: в лесу их охотно истребляют вороны, скворцы, совы, летучие мыши, лисицы, ежи, барсуки и т. п.
Часто обращают, к сожалению, слишком мало внимания на лет хрущей и, не принимая никаких мер к истреблению жуков во время лета собиранием их, усугубляют зло, потому что приходится заняться сбором и уничтожением личинок, которых приходится по 30 на каждого летающего жука, если предположить, что самка проявила возможное maximum своей плодовитости и отложила 60 яичек. Между тем истреблять личинок гораздо труднее уже по тому одному, что они живут под землею. В этом случае хорошо бывает впускать домашних свиней, конечно, если от этого не предвидится повреждения молодых древесных растений свиньями. Сбор же личинок человеческим трудом почти немыслим, потому что слишком кропотлив и поэтому дорог. Еще удобнее всего преследовать личинок, где посев или посадка произведены были рядами, потому что в этих случаях личинки хруща движутся правильно по направлению этих рядов. В таких рядах под корни хиреющих растений опускается палец или тонкий гнуткий прут: потревоженные личинки выходят наружу и их собирают в короб. Само собою разумеется, что при этом следует пропускать те растеньица, которые уже успели пожелтеть вследствие происшедшего уже повреждения корней: под ним личинка больше не находится, она успела уже перейти на другое здоровое древесное растеньице.
В посадках истребление личинок хруща очень затруднительно. Обгрызая быстро тонкие корни 2–3 летних древесных растений, личинки очень скоро переходят от одного растения к другому, так что уследить за ними бывает невозможно; а если они нападают на 4–6 летние растения, снабженные уже более развитою корневою системою, то живут под ними, правда, дольше, но за то такие растения дольше противостоят повреждению, пока еще не истреблены все корни и лишь сравнительно поздно начинают наружным своим видом высказывать характер болезненного своего состояния. Поэтому-то младшие посадки обыкновенно истребляются сплошь личинками хруща; если посадки постарше, то личинки успевают как бы лишь проредить в большей или меньшей степени молодое насаждение.
Вспахивание культурного пространства перед посевом или посадкою часто оказывает очень существенные услуги к истреблению майского жука, если в такой культурной почве находятся в момент вспашки отложенные яички и личинки. Яички, выбрасываемые наружу при пахании, гибнут под влиянием холода и сырости, а личинок удобно собирать и раздавливать. Нельзя умолчать еще об одном средстве, предложенном настолько авторитетным в лесной энтомологии лицом, каков профессор Рацебург. Он советует при посадках, в видах охранения их от истребления личинками майских жуков, бросать в каждую посадную ямочку по древесному листу, смоченному наперед в каменноугольной смоле на том основании, что будто бы личинка хруща не переносит запаха каменноугольной смолы. Насколько это средство может оказаться действительным на практике, мы не можем сказать: нам самим не приходилось его испытывать, да и о применении его мы ничего не слыхали. Впрочем, сомнительно, чтобы оно действительно оказалось очень полезным.
Большой сосновый долгоносик назван Рацебургом Hylobius pini, по названию же еще Линне, принятому, однако всеми новейшими энтомологами, большой сосновый долгоносик известен под названием Curculio abietis, хотя видовое название и не совсем точно, так как насекомое встречается гораздо чаще в молодняках сосны (pinus), чем в молодняках ели (abies). Curculio abietis принадлежит к числу самых опасных врагов для сосновых и еловых молодняков. Долгоносик летает в мае или июне, потому что зимует обыкновенно в виде личинки или куколки, и лишь редко в виде совершенного насекомого. Он откладывает свои яички под корою сосновых и еловых пней на лесосеках: вылупляющиеся личинки образуют под корою извилистые ходы, но вообще они мало вредны, потому что живут лишь на сосновых и еловых старых пнях и в них же окукляются, часто уже осенью того же года, если погода теплая и благоприятствует развитию насекомого. При таких благоприятных условиях жук выползает из куколок еще осенью и зарывается в таком случае на зиму в мох на поверхности земли. Впрочем, при обыкновенных условиях, жук выходит из куколок лишь весной. Как ни безвредны личинки соснового долгоносика, так вреден он сам для сосновых и еловых молодняков в виде совершенного насекомого: оно встречается везде в хвойных лесах, начиная с юга Европы и кончая крайним севером: в северной Швеции его находили в лесах в большом количестве. Жук пробуравливает кору у древесного комля в 3–5 и даже 10 летних сосенках и елках и въедается в сердцевинную мякоть стволика, но впрочем нападает и на остальные части древесного растения и особенно часто встречается в мягких молодых древесных побегах. Повреждением этим жуки очень часто причиняют смерть нежным молодым древесным растениям или во всяком случае повергают их в болезненное состояние, результатом которого чаще всего бывает смерть растения при сухой теплой погоде или гибель их от нападения на поврежденное растение вслед за большим сосновым долгоносиком, белоточечного долгоносика и разных мелких короедов. От повреждения сосновым большим долгоносиком больше страдает ель, сравнительно с сосной; ель скорее сосны умирает, потому что у нее корневая система меньше сосны распространяется вглубь почвы. – При искусственном лесоразведении, размножение большого соснового долгоносика особенно поощряется посадкою ели пучками: в этом случае насекомые находят для себя обильную заготовленную им пищу и сильно размножаются. Поэтому-то, в тех местностях, где уже заметен вред от долгоносиков, следует, во всяком случае, избегать посадку ели пучками, т. е. но нескольку растений в одном месте, в одной общей глыбе, а следует непременно производить посадку единичных еловых растеньиц.