ПРЕДИСЛОВИЕ
      Сборник статей по истории народного образования в Череповце подготовлен коллективом преподавателей и студентов Череповецкого государственного педагогического института к 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина.
      В сборнике рассказывается о том, как за годы Советской власти прежде глухой и отсталый северный край на основе претворения заветов В. И. Ленина стал краем сплошной грамотности, краем высокой культуры и образованности.
      Большинство статей сборника посвящено истории основанного в 1875 году педагогического учебного заведения в Череповце, преемником которого в наши дни является Череповецкий педагогический институт. 21 сентября 1875 года здесь была открыта мужская учительская семинария. За 44 года своего существования (1875 – 1919 гг.) она подготовила сотни народных учителей.
      В 1897 году среди семинаристов возник революционный кружок. 15 (28) января 1902 г. в № 15 ленинской «Искры» в разделе «Из нашей общественной жизни» была напечатана статья «Крамола в Череповце», в которой сообщалось о волнениях учащихся в Череповецкой семинарии и арестах ее бывших выпускников. Многие выпускники семинарии в дальнейшем принимали активное участие в революционном движении, явились организаторами Советской власти в Череповце и Череповецкой губернии (Ф. Г. Чучин, Почетный гражданин Череповца И. В. Тимохин и др.).
      10 ноября 1919 года в здании бывшей учительской семинарии открылся Череповецкий институт народного образования, в котором вскоре обучалось уже около 200 студентов. В сентябре 1921 года Череповецкий институт народного образования был преобразован в педагогический техникум. Причем, уже тогда эта мера рассматривалась как сугубо временная, обусловленная тяжелыми экономическими условиями тех лет. Отмечалось, что в дальнейшем при наличии благоприятных условий на базе педтехникума будет создано высшее учебное заведение.
      В 1926 году Череповецкий педтехникум посетил первый нарком просвещения А. В. Луначарский, который высоко отозвался о постановке учебного дела в педтехникуме. За 19 лет педтехникум (затем педучилище) подготовил более двух тысяч квалифицированных учителей. Три его выпускника: генерал-полковник авиации Е. Н. Преображенский, старший сержант П. С. Костромцов и офицер М. И. Сорокин за ратные подвиги на фронтах Великой Отечественной войны удостоены звания Героя Советского Союза.
      1 сентября 1939 года на базе педагогического училища был открыт учительский институт, а 1 сентября 1954 года учительский институт преобразован в педагогический. За 30 лет в стенах института подготовлено около 4 тысяч учителей русского языка и литературы, физики и математики, истории, географии и начальных классов с высшим образованием. От маленькой учительской семинарии до крупного центра подготовки учительских кадров и научных исследований – таков путь педагогического учебного заведения в Череповце за годы Советской власти.
      В одной из статей сборника («Директор Борис Сциборский») делается попытка на новом архивном материале и разнообразных литературных источниках дать монографический очерк основных этапов революционно-демократической и педагогической деятельности директора Череповецкой учительской семинарии Б. И. Сциборского. Такой подход к теме объясняется тем, что в последние годы проявляется большой интерес к личности Б. И. Сциборского, близкого друга Н. А. Добролюбова, корреспондента Н. Г. Чернышевского, соратника И. Н. Ульянова по Нижнему Новгороду. Однако в имевшихся до сих пор работах был освещен лишь Нижегородский период его деятельности.
      Все статьи написаны на основе изучения многочисленных архивных материалов, литературных источников и воспоминаний современников. Авторы использовали фонды Центрального государственного исторического архивам Центрального государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства, Центрально, государственного военно-исторического архива СССР, Центрального государственного архива РСФСР, государственных архивов Ленинградской, Вологодской, Новгородской, Томской, Тамбовской областей, Череповецкого филиала государственного архива Вологодской области, Партийного архива Вологодского обкома КПСС, Череповецкого краеведческого музея и архива Череповецкого педагогического института.
      Ряд статей сборника написан членами студенческой исследовательской группы при кафедре педагогики и психологии (В. В. Лебедева, В. С. Тяпунова, З. Л. Карачева, Н. А. Малышева, Т. И. Прохорова, В. М. Зубарева, Л. Д. Пуль, Т. М. Батракова, Л. А. Калинкина) под руководством заведующего кафедрой, доцента М. Г. Хитаряна. Хочется выразить глубокую признательность работникам центральных и местных архивов, особенно директору Череповецкого краеведческого музея, заслуженному работнику культуры РСФСР К. К. Морозову, за их неоценимое содействие преподавателям и студентам института в сборе необходимых материалов.
      Авторский коллектив вполне отдает себе отчет, что им сделана лишь первая попытка изучения истории народного образования в Череповце. Плохая сохранность архивных материалов, в частности, не позволила дать обстоятельный анализ некоторых важных вопросов. Мы готовы с благодарностью принять все замечания, направленные на улучшение качества данного сборника, и постараемся учесть их в своей дальнейшей работе.
      В. Ф. ГОГУЛИН,
      ректор Череповецкого педагогического института.
     
     
      М. Г. Хитарян
 
      СВЕТ ЗНАНИЙ НАД ШЕКСНОЙ
 
      Незадолго до Великой Октябрьской социалистической революции В. И. Ленин писал, характеризуя состояние народного образования в царской России: «...Детей в школьном возрасте 22 процента, а учащихся 4,7 процента, т. е. почти впятеро меньше!! Это значит, что около четырех пятых детей и подростков в России лишено народного образования!!
      Такой дикой страны, в которой бы массы народа настолько были ограблены в смысле образования, света и знаний, – такой страны в Европе не осталась ни одной, кроме России» [Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 23, стр. 127.].
      Данные о количестве учащихся, однако, еще далеко не полностью показывают всю степень «народного затемнения» в царской России. При этом нельзя забывать, как в стране было организовано образование народа и кто учился в школах разных типов. В истории Череповца и Череповецкого района есть немало ярких фактов, показывающих политику царизма в области просвещения.
      Первая школа в Череповце и в обширном его уезде (малое народное училище с двухгодичным сроком обучения и одним учителем), например, открылась только в 1806 году. Характерен состав ее учащихся по данным 1819 года: из дворян – нет, приказных – 1, из купцов – 6, из офицерских детей – 3, из солдат – 1, из мещан – 41, из крестьян – нет, всего 52 мальчика [Салтыков С. И. Школы Череповца в I половине XIX века (рукопись по материалам Государственного исторического архива Ленинградской области (ГИАЛО), ф. 139, оп. 1, д. 1878).]. Дворяне и чиновники в то время своих сыновей отправляли учиться в Новгороде губернскую гимназию или в столицу, а дети крепостных вообще не имели доступа к знаниям. Совершенно не учились в то время череповецкие девочки, учебные заведения для которых появились только через пятьдесят лет.
      В конце XIX века в Череповце было несколько начальных школ, называемых приходскими училищами, в каждой из которых работал один учитель, обучая одновременно 55 – 60 учащихся. Обучение в приходских училищах было платное, мест в них, чтобы удовлетворить всех желающих, постоянно не хватало. Ежегодно много детей получали отказ в приеме, еще больше детей и их родителей попросту не могли мечтать о школе, так как не имели средств, чтобы приобрести необходимую одежду, обувь, учебники, заплатить за учение. Только в начальной школе при учительской семинарии обучение было бесплатным. Здесь ежегодно при зачислении 10 – 15 новых учеников разыгрывались волнующие сцены. По свидетельству архивного документа, «многие матери, услышав слова: «Поздно, больше нельзя принять!», бросаются в ноги, становятся на колени и ради самого Христа упрашивают принять их мальчиков в школу». Как замечает современник, «особенно прискорбно то, что не попадают в школу почти исключительно дети, оставшиеся сиротами на руках матерей, бедных мещанок, не имеющих трех рублей на взнос платы за приходское училище» [Центральный государственный исторический архив СССР (ЦТИА), ф. 733, оп. 172, д. 643.]
      Помещения начальных школ были тесные, душные, грязные, а зимой холодные. Вот описание одного из них. В классной комнате занимается 72 ученика, «дети сидят вплотную у окон, за круглой печкой и у самого порога так, что места остается ровно столько, чтобы поставить учительский столик и доску, между которыми нельзя пройти иначе, как боком». Все эти печальные картины можно было наблюдать не где-нибудь в лесной деревушке, а в Череповце, который тогдашние отцы города хвастливо называли «Новгородскими Афинами», якобы за высокий уровень развития школьного дела и образованности. Можно себе представить, что же тогда было за пределами «Новгородских Афин»!
      Средняя общеобразовательная школа в Череповце до революции была представлена мужским реальным училищем и женской гимназией, открытыми в 70-х годах XIX века. Для них были специально построены очень хорошие по тем временам здания. Здесь были просторные, светлые классы, хорошо оборудованные кабинеты, богатые библиотеки и... высокая плата за обучение. Кроме того, барьером на пути детей трудящихся в среднюю школу было отсутствие преемственности в программах между начальной и средней школами. Вот почему подавляющая часть учащихся средних учебных заведений была детьми дворян, чиновников, священников и купцов.
      В 1913 году в Череповце имелось 10 общеобразовательных школ: женская гимназия, реальное училище, 2 мужских высших начальных училища, 4 одноклассных училища, начальная школа при учительской семинарии и начальная церковно-приходская школа. Во всех этих школах обучалось 1472 учащихся [Статистический ежегодник Новгородского губернского земства за 1912 год. Новгород, 1912, стр. 113.]. При этом следует учитывать, что из 921 учащегося двух средних и двух повышенных начальных школ значительная часть бала иногородних, приехавших сюда учиться из ряда уездов восточной части Новгородской губернии. В еще большей степени это относится к учащимся трех профессиональных учебных заведений (учительской семинарии, технического училища, профессионального женского училища), в которой обучалось 639 человек [Там же.].
      И еще один примечательный факт: при примерно равном количестве мальчиков и девочек последних в школах училось значительно меньше. Так, например, в начальных школах, где учились дети трудящихся, было 378 мальчиков и лишь 148 девочек. Причем все девочки учились только в начальных школах с трехгодичным сроком обучения, а в повышенных начальных школах с семилетним обучением учились только мальчики.
      В 1914 году в бывшем Череповецком уезде, имевшем население 197 тысяч человек и охватывавшем территорию нынешнего Шекснинского, Череповецкого, Кадуйского и Бабаевского районов, было около 43 тысяч человек детей и молодежи школьного возраста. Из них во всех школах разных ведомств обучалось только 12 039 учащихся, в том числе в земских школах – 8885, в министерских (казенных) – 985, в церковно-приходских – 2171. Причем из общего числа 227 школ – школ повышенного типа (двухклассных училищ с пятилетним сроком обучения) было всего 19 [Череповецкий краеведческий музей (ЧКМ), журналы Череповецкого уездного земского собрания и доклады уездной управы за 1914 год, стр. 215 – 216, 224.]. Таким образом, хотя в Череповецком уезде охват населения школой и был несколько выше, чем в среднем по России, свыше 30 тысяч детей и подростков оставалось за порогом школы!
      Такова была неприглядная картина народного образования в дореволюционном Череповце и его уезде.
      Великая Октябрьская революция положила начало коренной перестройке народного образования. Коммунистическая партия в своей программе по народному образованию поставила историческую задачу – превратить школу из орудия классового господства буржуазии в орудие полного уничтожения деления общества на классы.
      После установления в городе Советской власти при Совете рабочих и крестьянских депутатов организуется отдел народного образования, комиссаром которого назначается Андрей Масалов. В феврале 1918 года III Череповецкий уездный съезд Советов принял ряд важных решений о школе.
      Опубликование в октябре 1918 года «Основных принципов единой трудовой школы» и «Положения о единой трудовой школе» заложило основу идейного и организационного преобразования школьного дела в Советской России. Было провозглашено право всех граждан на образование.
      Осенью 1918 года в Череповце вместо различных типов учебных заведений была создана единая трудовая школа I и II ступени. Двери школы широко распахнулись перед детьми трудящихся. Несмотря на трудности, порожденные гражданской войной и военной интервенцией, уже в первые годы Советской власти число школ и учащихся в Череповце возросло более чем в 2 раза. С величайшим энтузиазмом учительство города, старшеклассники вели большую и очень трудную работу по ликвидации неграмотности среди населения. Следует отметить, что в 20-е годы борьбу с неграмотностью во всероссийском масштабе возглавлял череповчанин, старый член Коммунистической партии Ф. Г. Чучин, являвшийся председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (ВЧКЛб).
      «В трудных условиях культурной отсталости страны, острой нехватки квалифицированных кадров и средств, – говорится в Тезисах ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции», – государство создавало новую систему народного образования, обеспечившую всеобщую грамотность населения, быстрый подъем науки и культуры, воспитание подрастающего поколения в духе социализма» [50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы ЦК КПСС. М., Политиздат, 1967, стр. 16.]. Результаты этой большой созидательной работы партии и народа в области народного образования можно видеть на примерах Череповецкого края.
      Прошло 50 советских лет... Череповец за это время превратился в крупный промышленный и культурный центр Вологодской области, всего Северо-Запада. Современный Череповец – город сплошной грамотности. В городе 35 общеобразовательных школ: 24 средних и восьмилетних, 2 школы-интерната, 7 школ рабочей молодежи, заочная и вспомогательная школа. В них обучается свыше 33 тысяч учащихся. У нас есть такие средние школы, в каждой из которых обучается учащихся больше, чем во всех школах дореволюционного Череповца. Ежегодно юные череповчане получают ключи от новых школ. Теперь все восьмилетние и средние школы имеют типовые здания, светлые, просторные, благоустроенные, хорошо оборудованные. Лет двадцать тому назад школы № 1 и № 9 имели самые лучшие в городе помещения. Ныне они давно уступили другим пальму первенства.
      Череповчане с радостью отмечают, что уже почти две трети всех детей занимаются в первую смену, не так далеко и то время, когда в этой смене будут заниматься все дети. К услугам юных граждан 23 школьных стадиона и площадки, 22 спортивных зала, 160 хорошо оборудованных мастерских, кабинетов по физике, химии, биологии и другим предметам. Школы города имеют 22 радиоузла, 24 кинопроектора, 25 магнитофонов, много диапроекторов, фильмоскопов, эпидиаскопов. К услугам школ межрайонная фильмотека, кинопрокат, школьные фильмотеки и фонотеки. Только последние имеют около 2,5 тысяч кинофрагментов, более 6 тысяч диафильмов и 1 тысячу диапозитивов, много грампластинок и магнитофонных записей и т. д. Большую работу по воспитанию школьников проводят Дом пионеров и Станция юных техников.
      В Череповецком районе, который имеет почти в три раза меньшее население, чем бывший Череповецкий уезд (67 тысяч человек), 137 общеобразовательных школ: 97 начальных, 27 восьмилетних, 9 средних, 2 специальных вспомогательных, 1 школа рабочей молодежи. В них обучается свыше 12 тысяч учащихся. Причем небезынтересно, что только в восьмилетних и средних школах обучается около 10 тысяч школьников. Таким образом, за 50 лет Советской власти в Череповецком районе количество школьников увеличилось более чем в 3 раза.
      Сельские школы имеют 129 пришкольных участков, 17 спортивных залов, хорошие спортивные площадки, большое количество оборудованных кабинетов по физике, химии, биологии и ряду других предметов. Школы района оснащены значительным количеством технических средств обучения. Среди них 7 школьных радиоузлов, 34 звуковых киноаппарата, 22 телевизора, 51 радиоприемник, 34 магнитофона, диапроекторы, эпидиаскопы и фильмоскопы.
      За 50 лет, прошедших после Великой Октябрьской социалистической революции, в городе и районе сформировался большой отряд советского учительства. Так, например, только в городе Череповце 1484 человека учителей, среди которых 958 имеют высшее педагогическое образование.
      В Череповце трудится немало подлинных мастеров педагогического труда. Среди них одиннадцать заслуженных учителей школы РСФСР: Е. М. Минин, Л. Л. Калинина, В. П. Белизина, А. И. Виноградова, А. В. Ивойлова, П. Ф. Ганичева, В. Н. Балашова, Е. А. Липатова, М. В. Никитина, А. Ф. Голубцова, А. Я. Дегтева, 87 имеют значок «Отличник народного просвещения».
      В Череповецком районе 686 учителей, из которых 281 с высшим образованием. 8 сельских учителей: А. А. Варламов, К. А. Глухова, А. П. Замахова, В. И. Зимин, А. И. Медведев, З. С. Медынская, О. А. Юрова, Е. А. Королева – удостоены звания заслуженного учителя школы РСФСР, 33 – имеют значок «Отличник народного просвещения».
      За 50 лет Советской власти в Череповце много сделано и по развитию высшего и среднего специального, а также профессионального образования. В Череповецком педагогическом институте около 900 студентов дневного и свыше 1500 студентов заочного отделения получают высшее образование, готовясь стать учителями русского языка, литературы, физики, математики, начальных классов. Свыше 1500 будущих инженеров учатся в Череповецком филиале Северо-Западного политехнического института. В средних специальных учебных заведениях – лесомеханическом, металлургическом техникумах и медицинском училище обучается свыше 3 тысяч студентов. 2500 юношей и девушек в пяти городских профессионально-технических училищах овладевают рабочими специальностями высокой квалификации. Только в общеобразовательных, средних и высших специальных и профессиональных учебных заведениях Череповца обучается около 43 тысяч человек. Кроме того, много череповчан являются заочниками других учебных заведений, учатся на различных курсах, в учебных комбинатах. Таким образом, в настоящее время в Череповце учится примерно каждый третий!
      Осуществленное право на образование всего народа – это крупнейшее и неоспоримое завоевание Великой Октябрьской социалистической революции. ЦК КПСС в Тезисах «К 100-летию со дня рождения В. И. Ленина» отмечает: «Ленинская программа культурной революции явилась важным вкладом в революционную теорию и практику... Ныне более трети населения СССР имеет высшее и среднее образование осуществляется переход к всеобщему среднему образованию» [К 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Тезисы ЦК КПСС. «Правда», 1969, 23 декабря.]. Пример Череповца является наглядным свидетельством торжества ленинских идей культурной революции.
      Свет знаний озарил берега Шексны. Прежде глухой и отсталый Северный край стал за годы Советской власти краем сплошной грамотности, краем высокой культуры и образованности.
     
     
      В. В. Лебедева, В. С. Тяпунова, З. Л. Карачева, Н. А. Малышева, Т. И. Прохорова, М. Г. Хитарян
     
      ЧЕРЕПОВЕЦКАЯ УЧИТЕЛЬСКАЯ СЕМИНАРИЯ (1875 – 1919 гг.)
     
      В 60-х подах XIX века царизм вынужден был провести ряд буржуазных реформ и в их числе в 1864 году была осуществлена школьная реформа, позволившая сделать известный шаг по превращению русской школы из сословной в школу классовую. Реформа 1864 года давала возможность частным лицам открывать новые школы. К школьному делу привлекалось и учрежденное в том же году местное буржуазно-помещичье самоуправление (земство). Правда, царизм всячески ограничивал права земства в области развития народного образования, предоставляя ему скромную роль деятельности «преимущественно в хозяйственном отношении», запрещая вмешиваться в учебно-воспитательную работу школы. Однако, несмотря на эти ограничения, земства многих губерний уже в первые годы своего существования создали значительную сеть начальных сельских школ.
      До революции Череповец входил в состав Новгородской губернии. Земство этой губернии находилось «в числе передовых по народному образованию» [Антипов В. Краткая история Уломского земского училища. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 11, стр. 30.]. По свидетельству земского учителя В. Антипова, «начальные земские школы во всех углах стали быстро открываться. Явился большой спрос на учителей, но их не было». Об этом же пишет и анонимный историк Череповецкой семинарии: «Школы начали быстро открываться. Явилась большая потребность в учителях» [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр. 15.].
      Учительские должности занимались лицами без всякой специальной подготовки. Поэтому очень остро встал вопрос о подготовке учителей для земских школ.
      Летом 1869 года Новгородское губернское земство организовало в Новгороде и Череповце при местных уездных училищах шестинедельные педагогические курсы. Курсами руководили инспектора уездных училищ. По замыслу их устроителей курсы должны были дать «возможность учителям сельских школ пополнить свое образование и выдержать установленный экзамен, без чего они не могут быть учителями» [Очерк народного образования в Новгородской губернии за 1884/1885 учебный год. Новгород, 1887, стр. 18.]. По воспоминаниям В. Антипова, слушателями курсов были «люди разных сословий и различной научной подготовки: тут были и окончившие курс в духовных семинариях, и исключенные из семинарий и духовных училищ, и неудачники гимназисты, не осилившие курса древних и иностранных языков, грамотные и полуграмотные деревенские парни...» [Антипов В. Краткая история Уломского земского училища. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 11, стр. 30.].
      На педагогических курсах в Череповце были открыты две временные начальные школы, в одну из которых были набраны дети, а в другую – взрослые, пожелавшие научиться грамоте. Обучение в этих школах вели курсанты. После окончания занятий часть курсантов сдала экзамены на право занимать должность учителя. Так сто лет тому назад в Череповце было положено начало педагогическому образованию – подготовке народных учителей.
      Летние педагогические курсы продолжали работать в Череповце и в 1.870, 1871, 1872 годах. За эти четыре года на Череповецких курсах перебывало свыше 200 учителей [Очерк народного образования в Новгородской губернии за 1884/1885 учебный год. Новгород, 1887, стр. 19 – 20.]. Организация летних педагогических курсов позволила обеспечивать учителями многие из вновь открываемых земских школ. Однако, по словам того же учителя В. Антипова, «такие скороиспеченные учителя не могли удовлетворять самым скромным требованиям, которые предъявлялись к народному учителю и в то нетребовательное время» [Антипов В. Указанная статья, стр. 30.].
      Следует отметить, что еще в 1869 году в Новгороде для более основательной подготовки учителей земских школ губернии была открыта мужская Александровская земская учительская школа с трехлетним сроком обучения. Однако первый выпуск из нее ожидался лишь в 1872 году, поэтому педагогические курсы продолжали свою работу. Но уже в 1871 году в губернии сложилось мнение о нецелесообразности их организации в последующие годы. «Дальнейшее существование курсов, – читаем в одном из документов губернской земской управы, – не может уже подвинуть много школьное дело вперед, так как почти все народные учителя уже прослушали педагогические курсы, а некоторые из них по несколько раз... Педагогические курсы выполнили уже свое назначение в качестве временнной меры в деле народного образования, и все заботы земства должны быть направлены на подготовку учителей и учительниц в специальных учебных заведениях» [Очерк народного образования в Новгородской губернии за 1884/1885 учебный год. Новгород, 1887, стр. 20.].
      Но уже тогда было ясно, что одна учительская школа не сможет обеспечить потребности губернии в учителях для начальных школ. Поэтому губернское земское собрание поручило управе разработать проект организации в губернии еще одной учительской школы на совместные средства казны и земства [Там же, стр. 14.]. Чтобы шире привлечь женщин к учительскому делу, было решено вторую учительскую семинарию в губернии сделать женской. Как раз в это время было объявлено об открытии новой учительской семинарии в одной из губерний Петербургского учебного округа [В Петербургский учебный округ входили губернии: Петербургская, Олонецкая, Архангельская, Вологодская, Новгородская и Псковская.]. Тогда Новгородское земство предложило окружному начальству построить за свой счет здание для семинарии и взять на себя половину расходов по ее содержанию. Министерство народного просвещения приняло такое выгодное для него предложение [ЦГИА, ф. 733, оп. 170, д. 846 («Об учреждении в Череповце учительской семинарии»), л. 1.]
      Когда встал вопрос о конкретном пункте размещения новой учительской семинарии в Новгородской губернии, то министерство предложило организовать ее близ города Боровичи. Но земство твердо настаивало на том, чтобы местом для организации новой семинарии был избран город Череповец [Там же, лл. 1-а, 5 – 8.]. Такая его настойчивость объяснялась тем, что город Череповец, расположенный на реке Шексне и Мариинской судоходной системе, был оживленным экономическим и культурным центром всей восточной части Новгородской губернии (Череповецкий, Устюженский, Тихвинский, Кирилловский и Белозерский уезды). В городе уже имелось реальное училище, женская гимназия, техническое училище и ряд начальных школ. В Череповце же находился и окружной суд для 5 восточных уездов. Все это делало его в некотором роде и административным центром для этой части губернии.
      Ходатайство Новгородского земства об учреждении женской учительской семинарии в Череповце попало в руки известного реакционера царского министра графа Дмитрия Толстого, который в указанном ходатайстве подчеркивает слово «женскую» семинарию. В своем ответе попечителю Петербургского учебного округа 23 февраля 1874 года за № 2163 Д. Толстой писал: «...Я не встречаю препятствий об учреждении в г. Череповце, Новгородской губернии, мужской, но не женской (курсив авторов. – Ред.) учительской семинарии» [ЦГИА, ф. 733, оп. 170, д. 846, л. 2.]. Так произвол царского сановника закрыл доступ в Череповецкую учительскую семинарию женской молодежи. Только победа Великой Октябрьской социалистической революции открыла женскому населению Новгородчины дорогу к получению педагогического образования,
      В 1874 году, однако, семинарию в Череповце открыть не удалось. Она была открыта лишь 21 сентября (8 сентября по старому стилю) 1875 года [Там же, л. 93.]. Торжественное ее открытие произошло во временном помещении, в доме местной домовладелицы Милютиной [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр. 15.], находившимся рядом со зданием Окружного (ныне городского) суда.
      В 1876 году было выстроено для семинарии специальное двухэтажное деревянное здание на Александровском проспекте (ныне проспекте Луначарского). В этом здании сейчас помещается Череповецкая школа рабочей молодежи № 1.
      На первом этаже здания находилась квартира директора семинарии, комната для гимнастики и пения и квартира учителя начальных классов. На втором этаже располагались мастерская, физический кабинет (с пособиями по истории и естествознанию), библиотека и две классные комнаты. Однако эти помещения не могли обеспечить дальнейшее развитие учительской семинарии, так как она должна была иметь три класса воспитанников и одноклассную начальную школу для проведения педагогической практики. Поэтому решено было построить во дворе особый флигель для начальной школы и квартиры учителя начальных классов. Это строительство было начато в 1877 году. Впоследствии помещения второго этажа основного здания были перепланированы. Из 5 имевшихся здесь комнат три были заняты классами, одна – актовым залом и одновременно физическим кабинетом и одна – библиотекой. От коридора было отделено небольшое помещение, в котором располагалось медовое хозяйство.
      Библиотека семинарии состояла из фундаментальной (преподавательской) и ученической. Обе эти библиотеки в 80-х годах прошлого века насчитывали 1030 названий, 2128 томов, физический кабинет имел 206 названий приборов и пособий на сумму 3759 руб., общая стоимость всех прочих пособий составляла до 3292 рублей [Сведения о состоянии учебных заведений. «Новгородские губернские ведомости». Новгород, 1879, № 27, стр. 9.].
      Столярная мастерская при семинарии использовалась для изготовления физических приборов, наглядных пособий, которыми семинаристы и обеспечивали себя для предстоящей работы в сельской школе.
      В 1879 году город в знак доверия к «экономическому направлению здешней учительской семинарии, которое может положить самую надежную связь между школой и жизнью» [ЦГИА, ф. 733, оп. 170, д. 846, л. 147.] передал в безвозмездное ее пользование 9600 кв. сажен хорошей пахотной земли, прилегающей к зданию учительской семинарии. На этом участке был посажен плодово-ягодный сад, располагались огород и пасека, устроенная в 1885 году преподавателем естествознания Н. Т. Иса-иным. Пасека давала семинарии большой доход и содействовала распространению пчеловодства в Новгородской губернии [Там же, оп. 203, д. 479, л. 12.]. В семинарии был заведен обычай: успешно окончившие семинарию воспитанники получали при выпуске рой пчел и улей, с которым они отправлялись на место работы. Через два года они возвращали улей в семинарию. Благодаря этой деятельности семинарии количество пасек в 5 уездах Новгородской и 3 уездах Олонецкой губернии возросло до 600 [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр. 23.].
      Следует отметить, что здание Череповецкой учительской семинарии в предреволюционные годы было неудобным, а в связи с ростом численности учащихся и очень тесным. Физический кабинет вмещал только приборы, места для проведения опытов по существу не было. Актовый зал был мал и узок, мало пригоден для проведения торжественных актов и вечеров семинаристов. Несмотря на то, что в 1882 году было проведено утепление здания, обшивка его тесом, покрашены крыши и стены, проведена осушка территории вокруг семинарии, к началу XX века семинарское здание сильно обветшало. В 1904 году некоторые стены настолько покривились, что пришлось укреплять их особыми бревнами, подводить под наружные стены кирпичный фундамент. Сделанные к зданию пристройки существенно не расширили помещение. Неоднократно поднимался вопрос о постройке нового здания, но дальше разговоров дело не шло [«Новгородские губернские ведомости». Новгород, 1883, № 8, стр. 6; ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 10705, л. 39; Государственный архив Новгородской области (ГАНО), ф. 98, оп. 3, д. 1346, лл. 23 – 24.]. В 1916 году посетивший учебное заведение инспектор Петроградского учебного округа отмечал: «Учительская семинария производит самое убогое впечатление. Дома поставлены в низине. Непосредственно под полом держится вода. Здание решительно не отвечает своему назначению, а представляет собой какое-то нагромождение построек и перегородок» [ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 15744, лл. 1 – 98.].
      В 1875 – 1908 годах Череповецкая учительская семинария имела трехлетний курс обучения, который затем был увеличен на один год. Учебный план и программы семинарии были рассчитаны, главным образом, на выпускников так называемых двухклассных училищ с пятилетним сроком обучения. Выпускники этих школ обучались в семинарии наиболее успешно.
      Учебный план предусматривал изучение довольно широкого круга общеобразовательных предметов: русский язык и литература, арифметика, география, история, естествознание, старославянский язык. Однако по сравнению с гимназией и реальным училищем учительская семинария давала значительно меньший объем общеобразовательных знаний. Положительной стороной семинарии была хорошая педагогическая подготовка будущих народных учителей, особенно практическая. Однако по сравнению с современными педагогическими училищами дореволюционные учительские семинарии по педагогическим дисциплинам давали меньше теоретических знаний. Преподавалась лишь педагогика (с элементами психологии и истории педагогики), методика преподавания в начальной школе русского языка и арифметики. Учебный год в семинарии продолжался около десяти месяцев, обычно с середины августа до середины июня (по старому стилю).
      В Череповецкой учительской семинарии хорошо было поставлено преподавание столярного и переплетного дела. Специфической особенностью семинарии была основательная подготовка учащихся в теории и на практике по сельскому хозяйству. Обширное семинарское хозяйство полностью обслуживалось силами учащихся.
      Для знакомства семинаристов с работой начальной школы при семинарии имелась так называемая «образцовая школа», работавшая по программам одноклассного училища. Ознакомление семинаристов со школьными порядками начиналось во втором классе со второго полугодия. Учащимся сообщались необходимые сведения по методике предметов, входящих в курс начальной школы. В конце учебного года учитель образцовой школы давал для учащихся второго класса показательные уроки по каждому предмету. Семинаристы III класса в начале года знакомились с учащимися начальной Школы, а затем сами давали уроки. К каждому уроку практикант составлял конспект и представлял его для проверки преподавателю. Каждый урок практиканта обсуждался особой педагогической конференцией, на которой присутствовал директор, учитель начальной школы и все ученики III класса. В обязанность практикантов входило и дежурство по школе. Каждый семинарист выпускного класса в течение года давал в начальной школе 10 – 12 уроков и дежурил в школе не менее 15 раз. Таким образом, за год каждый практикант посещал не менее 200 уроков товарищей и учителей школы [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр. 22 – 23.].
      Учительские семинарии в царской России по существу были почти единственным типом учебных заведений, в которых дети крестьян могли получить повышенное образование. Как отмечалось в обзоре, посвященном 25-летию Череповецкой учительской семинарии, для крестьянских детей «семинария является высшею школою, где значительно расширяется их умственный кругозор и откуда дается возможность продолжать дальше свое образование... Учительская семинария – заведение преимущественно крестьянское и дает возможность получать крестьянскому населению учителей из своей среды» [Там же, стр. 18 – 20.]. То, что Череповецкая учительская семинария по социальному составу была крестьянским учебным заведением, подтверждают следующие данные.
      В 1875 году в Череповецкую учительскую семинарию был принят 21 человек. По социальному составу учащиеся первого набора представляли следующую картину: из детей духовенства – 10, из крестьян – 9, из чиновников – 2, из мещан – 1 [ЦГИА, ф. 733, оп. 170, д. 846, лл. 93 и 98.].
      В дальнейшем социальный состав учащихся Череповецкой учительской семинарии значительно изменился. Уже в конце XIX века большинство семинаристов были сыновьями крестьян. Так, например, из 321 учителя, подготовленного за 25 первых лет существования семинарии, к крестьянству принадлежало 193 человека, к духовенству – 57, к дворянам и чиновникам – 18 [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр. 16.]. Таким образом, свыше 60 процентов выпускников было из крестьян. В предреволюционные годы процент крестьян среди семинаристов еще более увеличился.
      Наиболее подготовленными воспитанниками семинарии в первые годы ее существования оказывались обычно выпускники двухклассных училищ, затем духовных училищ, самые слабые ученики поступали из сельских одно-классных училищ [ЦГИА, ф. 733, оп. (170, д. 846, лл. 98 об. – 99.]. В связи с тем, что двухклассные училища были главным типом повышенной начальной школы для крестьян, то и большинство семинаристов первоначальное образование получало в них. Так, например, за 25 первых лет существования семинарии 152 ее выпускника окончили двухклассные училища, 71 – городские и уездные училища, 42 – духовные училища, 28 – одноклассные сельские и только один человек получил домашнее образование [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр. 17.].
      Следует сказать, что далеко не все желающие могли поступить учиться в семинарию. Конкурс за 1 место составлял обычно 2 человека. Так, например, за 25 лет было 984 заявления о приеме, а принято 550 человек, отказано в приеме было 434 человекам, хотя «в числе их и были достойные приема в семинарию». Дело в том, что число стипендий было ограничено. Многих крестьянских пареньков по уровню их подготовки можно было бы принять без стипендии, но они «за неимением средств, лишены были возможности поступить в семинарию». Многие из тех, кто и поступал учиться на свой счет без стипендии, впоследствии вынуждены были бросать учебу. Так, за 25 лет из семинарии до окончания курса выбыло 142 человека. Такое «значительное число выбывших до окончания курса... объясняется главным образом недостатком средств для дальнейшего образования» [Там же.]. Действительно, 134 из них начинали учиться без стипендии, а крестьянский «достаток» очень часто не позволял содержать сына три года в семинарии.
      Жизнь воспитанников семинарии, получавших стипендию, была не намного легче. Семинария не имела общежитий, и все семинаристы жили группами («артелями») но 2 – 6 человек на частных квартирах, и хозяйка за их счет готовила пищу, стирала белье [Сведения о состоянии учебных заведений «Новгородские губернские ведомости». Новгород, 1879, N 27, стр. 9.]. На все это с трудом хватало восьмирублевой стипендии. В предреволюционные годы в связи с ростом цен стипендия была увеличена до 15 рублей, но и это нисколько не улучшило материального положения семинаристов. Правда, в отдельные периоды семинария за счет доходов от семинарского хозяйства помогала своим воспитанникам материально, давала им кровати, солому на тюфяки, устраивала во время больших перемен горячие завтраки (кусок хлеба и кружка чая) [Череповецкий филиал Государственного архива Вологодское области (ЧФ, ГАВО), ф. 1105, оп. 1, д. 5, лл. 39 – 40.]. Однако, несмотря на все это, материальное положение семинаристов было довольно тяжелым.
      За 25 лет с 1875 по 1900 годы семинария сделала 23 выпуска, за это время окончили семинарию 321 человек [Двадцатипятилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства». 1901, № 2, стр. 16.]. С 1901 по 1919 год (по неполным данным без учета четырех выпусков) окончило еще 254 человека (см. таблицу 1).
 
      Таблица I [Сводная таблица составлена нами на основании архивных данных: ЦГИА, ф. 733, оп. 203, д. 493, л. 4 – 5; ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, Д. 111932, л. 1; д. 10705, л. 27; ЧФ ГАВО, ф. 105, оп. 1, л. 7; д. 6, л. 9.]
     
      Число учащихся и выпускников Череповецкой учительской семинарии (1900 – 1919 гг.)
     

      * Сведений нет.
 
      Таким образом, за 44 года существования Череповецкая учительская семинария подготовила около 600 учителей начальных школ. Большинство выпускников семинарии учительствовало в Новгородской губернии. Как отмечалось в историческом обзоре, посвященном 25-летию учебного заведения, тем самым семинария «выполнила свою задачу, выпуская людей, преданных трудному делу начального народного образования» [Двадцатилетие Череповской учительской семинарии. «Вестник Новгородского земства», 1901, № 2, стр 22.].
      За первые 25 лет существования семинарии только 2 ее выпускника поступили учиться в Петербургский учительский институт, один – в институт инженеров путей сообщения и еще один – в технологический институт. В предреволюционные годы закончили учительский институт ряд других бывших семинаристов. Однако таких «счастливчиков» до революции было немного. В предреволюционные годы и после Великой Октябрьской социалистической революции из числа выпускников семинарии вышел ряд видных советских и партийных работников (Ф. Г. Чучин, И. В. Ти-мохин, К. Г. Капустин и др.), деятелей науки и культуры (С. М. Шабалов, В. А. Чащин, И. М. Цветков и др.).
      В первые годы существования учительская семинария имела 10 должностных лиц: директора, 6 учителей-наставников, учителя начальной школы, врача и священника. Впоследствии с увеличением числа учащихся количество преподавателей возросло до 13 человек. Первым директором Череповецкой учительской семинарии был Н. Я. Соболев, переведенный из Вологодской гимназии, где он был одним из любимых учителей будущего писателя-народника П. В. Засодимского [Якушин Н. По градам и весям. Очерк жизни и творчества П. В. Засодимского. Сев.-Зап. кн. изд-во, Вологда, 1965, стр. 22 – 23].
      9 лет (1885 – 1894 гг.) директором семинарии был В. И. Сциборский [Деятельности Б. И. Сциборского посвящен специальный очерк сборника.] – близкий друг Н. А. Добролюбова, корреспондент Н. Г. Чернышевского, соратник И. Н. Ульянова по Нижнему Новгороду. В этот период естествознание преподавал опытный и инициативный агроном Н. Т. Исаин, учителем словесности был Н. И. Ахутин, занятия по математике вел Н. М. Ларионов. На должность врача семинарии Б. И. Сциборский пригласил бывшего народовольца Крюковича. Все эти талантливые и прогрессивные преподаватели своей эрудицией и культурой увлекали воспитанников, приучали их к систематическому чтению книг, расширению своего кругозора и тем немало способствовали тому, что многие их воспитанники впоследствии приняли активное участие в революционном движении.
      Великая Октябрьская социалистическая революция, уничтожив старый эксплуататорский строй, положила начало коренной перестройке всей общественной жизни, в том числе и народного образования. Коммунистическая партия в своей программе по народному образованию поставила грандиозную задачу – превратить школу из орудия классового господства буржуазии в орудие полного уничтожения деления общества на классы. Непригодность старой системы подготовки учителей в новых условиях становилась очевидной, она не могла обеспечить подготовку учителей для выполнения новых и грандиозных задач по строительству советской трудовой школы. Одним из существенных недостатков учительских семинарий было то, что «они не обеспечивали достаточного объема общего образования» [Королев Ф. Ф. Очерки по истории советской школы и педагогики. М., Изд-во АПН РСФСР, 1958, стр. 420.].
      Уже в первый советский учебный год (1917/1918) было проведено ряд мер по демократизации жизни семинарии, а также по расширению общеобразовательной подготовки учащихся.
      Правда, следует отметить, что на этом пути пришлось преодолеть немало трудностей. Первое время после Октябрьской революции преподаватели семинарии разделяли позицию Всероссийского учительского союза о непризнании Советской власти. Так, получив сообщение о назначении правительственного, комиссара Наркомпроса РСФСР по управлению Петроградским учебным округом, педсовет семинарии 2 января 1918 года принял постановление: «...не считаться с распоряжениями ныне существующей власти в Петроградском учебном округе и министерстве народного просвещения» [ЧФ ГАВО, ф. 105, оп. 1, д. 6, л. 91.]. Однако, как свидетельствуют протоколы педсовета семинарии, уже к началу марта 1918 года давались ответы на запросы канцелярии управления Петроградского учебного округа и местного Комиссариата по просвещению. 9 апреля 1918 года преподавателю семинарии Ю. В. Цехановичу, командированному в Новгород, поручалось «выяснить в Комиссариате по просвещению и в отделе народного образования исполнительного комитета Новгородского Совдепа вопрос о постройке нового здания семинарии, об открытии приготовительного класса» [Там же, лл. 94 – 94 об., 100.], а также и ряд других вопросов. Таким образом, устанавливается сотрудничество с советскими органами управления народным образованием.
      Одной из первых мер по демократизации школы было увольнение со службы священнослужителей и удаление из здания учебного заведения икон и других предметов религиозного культа. Во всех документах об образовании было запрещено упоминать о вероисповедании учащихся и о преподавании религиозных вероучений [Там же, лл. 100, 105 об., 126 об.].
      11 апреля 1918 года совет семинарии вместо директора избрал коллегиальный орган управления учебным заведением: председателя совета, товарища председателя и секретаря. Причем председателем совета не был избран бывший директор семинарии [Там же, л. 100 об.]. Эти выборы были проведены на основании инструкции отдела по народному образованию при Новгородском Совете крестьянских, рабочих и солдатских депутатов по реорганизации педагогических советов [«Известия Новгородского губернского Совета депутатов», 1918, № 101.]. В Совет было введено два представителя от учащихся (в их числе и Сергей Шабалов) [С. М. Шабалов (1897 – 19f6i5 гг.), выпускник Череповецкой семинарии 1919 года, впоследствии доктор педагогических наук, профессор кафедры педагогики Московского государственного университета, редактор журнала «Школа и производство».] и три представителя местного Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. В их числе был учитель по профессии И. В. Суслов, представители отдела народного образования М. П. Ягодин и А. Е. Масалов. 13 мая 1918 года на заседании Совета тайным голосованием были проведены перевыборы всех преподавателей семинарии [ЧФ ГАВО, ф. 1105, оп. 1, д. 6, лл. 100 – 105, 103 об., 131 об.]. Другими мерами по демократизации семинарии была отмена оценки баллами успехов и поведения учащихся, отмена возрастных норм при приеме в семинарию, создание облегченных условий для перехода учащихся из одного учебного заведения в другое в целях установления совместного обучения, недопущения ношения формы и отличий [Там же, лл. 116 об. – 123 об.; ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 16.].
      В 1918/1919 учебном году, несмотря на крайнюю тесноту помещений семинарии, проводилось в жизнь распоряжение Государственной комиссии по просвещению (Нарком-проса) от 27 мая 1918 года о введении совместного обучения. 26 мая 1918 года на III курс учительской семинарии приняли Матрену Фомину, переведенную из Кирилловской женской гимназии. Таким образом, она оказалась первой женщиной-учащейся в истории Череповецкой учительской семинарии. В дальнейшем в семинарию был принят еще ряд учащихся женского пола [Там же, ф. 105, оп. 1, д. 6, л. 124; ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 24.].
      В том же учебном году на основании распоряжения Новгородского губернского отдела по народному образованию при семинарии открылся приготовительный класс для подготовки к поступлению в семинарию бывших выпускников сельских двухклассных училищ [«Известия Новгородского губернского Совета депутатов», 1(918» 11 июня; ЧФ ГАВО, ф. 105, оп. 1, д. 6, л. 105.]. Вскоре вновь созданный Череповецкий губернский отдел народного образования одобрил план и смету на постройку нового здания семинарии. Изыскивались возможности для открытия учебной мастерской [ЧФ ГАВО, ф. 105, оп. 1, д. 6, л. 117 об., 122 об.].
      После революции в семинарии обращалось большое внимание на развитие политического сознания учащихся, они были ознакомлены с основами Советской Конституции, новой орфографией, метрической системой. Вводилось обязательное обучение ручному труду, учащиеся привлекались к работам по уборке семинарии и ее территории [Там же, лл. 118 – 123 об.].
      В августе 1918 года в Москве состоялось совещание деятелей по подготовке учителей. От Череповецкой семинарии на это совещание был направлен М. Н. Хильтов. Совещание в Москве приняло проект временного «Положения об учительских семинариях». Согласно «Положению» в учительских семинариях вводился пятилетний курс обучения и новые предметы (история социализма, политэкономия, социология, основы Советской Конституции). Коренную реформу учительских семинарий было намечено провести в 1919 году. В связи с этим на 1918/1919 учебный год совет семинарии разработал и утвердил временный учебный план [Там же, лл. 125, 137 об.].
      За два советских учебных года 1917/1918 и 1918/1919 семинария сделала два выпуска и подготовила 32 учителя для советской школы. В числе выпускников 1919 года был и уже упоминавшийся С. М. Шабалов, который был оставлен при семинарии в качестве учителя образцовой школы. «Хотя он, – указывается в решении совета, – окончил семинарию только в текущем году и не имеет педагогического опыта, но своей работой в образцовой школе в течение года зарекомендовал себя усердным и способным работником [Там же, ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 38 – 38 об.].
      Несмотря на то, что после Великой Октябрьской социалистической революции в жизни Череповецкой учительской семинарии произошли значительные преобразования, •она, как и другие учительские семинарии, не могла полностью решить проблему подготовки нового учительства для советской школы. Все эти обстоятельства вызвали в 1919 году реорганизацию учительских семинарий в другие типы педагогических учебных заведений.
     
     
      М. Г. Хитарян
     
      ДИРЕКТОР БОРИС СЦИБОРСКИЙ
     
      Девять лет с 1885 по 1894 годы жил в Череповце л работал директором учительской семинарии Борис Иванович Сциборский [ЧФ ГАВО, ф. 1111, oп. 1, д. 1, л. 14, об. – 32 об.; ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 7216, л. 2.] – близкий друг и единомышленник великого русского революционера-демократа Н. А. Добролюбова [Рейсер С. А. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова. М., 1953; Неизвестные письма Б. И. Сциборского к И. А. Добролюбову. В кн. «Литературное наследство», 1936, № 25 – 26; Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861 – 1862 годах (Н. Г. Чернышевским), М., Изд. К. Т. Солдатенкова, 1890, т. 1, и др.], корреспондент другого великого революционера-демократа IJ. Г. Чернышевского [Сциборский Б. И. Письмо к Н. Г. Чернышевскому. В сб. «Н. А. Добролюбов в воспоминаниях современников», М., ГИХЛ, 1961, стр. 90 – 116.], соратник отца В. И. Ленина – И. Н. Ульянова по Нижнему Новгороду [Балика Д. А. Педагогические положения и дидактические взгляды И. Н. Ульянова. «Ученые записки Горьковского пединститута», вып. 16, Горький, 1951 год; Илья Николаевич Ульянов в Нижнем Новгороде (1863 – 1869). «Ученые записки Ульяновского пединститута», т. XVII, вып. 4, Ульяновск, 1962; Друг и последователь Добролюбова. Газ. «Горьковский рабочий», 1964, 14 июля; Педагогическая деятельность Б. И. Сциборского, друга Добролюбова, в Нижнем Новгороде. Сб. «Н. А. Добролюбов. Статьи и материалы», изд. Горьковского университета, Горький, 1965, стр. 244 – 267; Педагогическая деятельносгь В. И. Сциборского в Нижнем Новгороде (по архивным материалам). «Ученые записки Горьковского пединститута», вып. 59, Горький, 1966.].
      Педагог-демократ, он всю свою жизнь был тесно связан со многими выдающимися деятелями революционно-демократического движения, литературы и просвещения России второй половины XIX века. Вот почему к изучению его жизненного пути привлечено в настоящее время внимание многих исследователей [Нечкина М. В. Возникновение первой «Земли и воли». Сборник «Революционная ситуация в России в 1859 – 1861 гг». М., I960; В. И. Ленин – историк революционного движения в России. «Вопросы истории», 1965, № 10; Рейсер С. А. К вопросу о революционных связях Н. А. Добролюбова. «Известия АН СССР. Отделение истории и философии», 1952, т. IX», № 1; Богданов Г. В., Дьяков В. А. Алфавит участников революционного движения в русской армии за 1861 – 1863 гг., Сб. «Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов». М., 1960; Дьяков В. А., Фильгус В. Е. Революционные кружки в Новгороде в 1859 – 1861 гг. Сб. «Революционная ситуация в России в 1S59 – 1861 гг.». М„ Изд. АН СССР, 1962; Шагинян Мариэтта, «Первая всероссийская». М., Изд. «Молодая гвардия», 1965., стр. 237 – 247.]. В этой связи небезынтересной является и его деятельность в Череповце в качестве директора учительской семинарии и председателя педагогического Совета женской гимназии [См. наши статьи: Единомышленник Н. А. Добролюбова, газ. «Красный Север», 1965, 3 июня; Педагог-демократ, газ. «Новгородская правда», 1965, 21 июля; Неизвестные документы истории, газ. «Коммунист», 1965, 29 августа; Раскрывая малоизвестную страничку истории.., газ. «Голос Риги», 1966, 26 апреля.
      Располагая также новыми архивными материалами по петербургскому, сибирскому и рижскому периодам его жизни, мы попытались дать описание всей его революционно-демократической и педагогической деятельности, не ограничиваясь только череповецким периодом.].
      Б. И. Сциборский родился в 1832 году [ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 2325, л. 154. «Список выпускников, выдержавших приемные испытания в Главный педагогический институт» (1853 г.). В нем значится, что Борису Сциборскому – 21 год, Николаю Добролюбову – 17 лет.
      В своих прежних статьях мы указывали 1834 год, основываясь на некрологе, опубликованном 13 сентября 1890 года в газете «Рижский вестник». Там говорилось, что Б. И. Сциборский скончался 10 сентября 1896 года «62 лет от роду». Очевидно, при составлении некролога, в основу которого положен формулярный список рижского периода, не учли, что 62 года Сциборскому было в 1891 году, когда заполнялся формуляр в Риге.] на Украине, в городе Каменец-Подольском, в семье местного священника Ионы Сциборского. После окончания Подольской духовной семинарии, Сциборский отверг традиционную в семье духовную карьеру и, несмотря на значительные материальные затруднения (обремененный многочисленной семьей и недовольный решением сына отец отказал ему в какой-либо помощи на время учебы), поехал учиться в Петербург.
      Двадцатиоднолетним юношей Борис Сциборский поступил учиться в Петербургский Главный педагогический институт. Здесь он оказался сокурсником столь же юного, семнадцатилетнего Николая Добролюбова. Молодые люди быстро сошлись и стали близкими друзьями, дружба их не прекратилась и после окончания института, став еще более тесной и прочной на основе единства общественно-политических взглядов.
      В Главном педагогическом институте Сциборский вступил в организованный Добролюбовым нелегальный студенческий кружок, члены которого стремились приблизить грядущую революцию в России. Впоследствии в письме, адресованном Н. Г. Чернышевскому, Сциборский сообщал: «...Нас было немного – человек десять, преданных делу будущности... В числе наших товарищей, действовавших в таком духе, Н. Ал. (Н. А. Добролюбов. – М. X.) был самым энергическим и чрезвычайно влиятельным деятелем» [Сциборский Б. И. Письмо к Н. Г. Чернышевскому. Сб. «Н. А. Добролюбов в воспоминаниях современников». М., ГИХЛ, 11961, стр. 95.]. Сциборский указывал, что в то время «вопросы о судьбе нашей родины поглощали все наши мысли и чувства», «мы верили, что наше вступление на поприще общественной деятельности ознаменуется переворотом, который поведет все общество к пути разумному» [Там же, стр. 94.].
      В июне 1857 года Борис Сциборский закончил Главный педагогический институт, получив звание младшего учителя гимназии. В аттестате за № 250 было записано: «...поведения он был (очень хорошего), в науках оказал успехи: в педагогике и всеобщей истории (очень хорошие), в русской истории, политической экономии и статистике, общенародном праве, декламации, польском языке (весьма хорошие)» [ГИАЛО, ф. 1&;lt;3, оп. II, д. 2417, л. 19.].
      После окончания Главного педагогического института Б. И. Сциборский должен был 8 лет прослужить в Польше преподавателем русского языка и истории [ГИАЛО, ф. 13, оп. 1, д. 2416, л. 18.], так как с 1854 года получал стипендию от Варшавского учебного округа [ГИАЛО, ф. 13, оп. 1, д. 3458, л. 1 об.].
      Но он подал прошение о разрешении остаться в Петербурге для получения ученой степени в Петербургском университете. Это прошение было поддержано тогдашним товарищем министра народного просвещения Петром Андреевичем Вяземским [ГИАЛО, ф. 13, оп. 1, д. 2417, л. 7 об.], русским поэтом и критиком, в молодости бывшим близким к декабристам. Варшавский учебный округ дал на это согласие. Тогда при участии опять-таки Петра Андреевича Вяземского и его брата Павла Андреевича Вяземского, помощника попечителя Петербургского учебного округа, ему было разрешено в течение двух лет слушать лекции в Петербургском университете в качестве вольнослушателя историко-филологического факультета с освобождением его от взноса платы за слушание лекций [ГИАЛО. ф. 14, оп. 5, д. 636, л. 1 – 2.].
      О жизни и деятельности Б. И. Сциборского в этот период мало что известно. Ряд отрывочных упоминаний позволяют сделать вывод, что он, очевидно, жил литературными заработками. Так, например, А. Овсянников в своих воспоминаниях указывает, что Сциборский величал себя в Нижнем Новгороде «сотрудником журнала «Современник» по отделу «Внутреннее обозрение» [Овсянников А. Из воспоминаний старого педагога. «Русская старина», 1900, № 1, стр. 200.]. Правда, имени Сциборского среди авторов журнала, приводимых в книге В. Бограда [Боград В. Журнал «Современник» 1847 – 1866. Указатель содержания. М. – Л., ГИХЛ, 1959.] нет. Однако необходимо помнить, что «по ряду причин значительная часть опубликованных в журнале произведений напечатана без подписи или под псевдонимом» [Там же, стр. 4.], а раскрытие псевдонимов по материалам гонорарных ведомостей далеко не всегда бывает достоверным. По свидетельству В. Бограда, «в ряде случаев Добролюбов предпочитал расплачиваться с второстепенными или случайными авторами отдела критики и библиографии сам» [Там же, стр. 36.]. Все это позволяет нам высказать убеждение, что заявление Б. И. Сциборского в 70-х годах о его сотрудничестве в журнале «Современник» не было голословным и что в будущем будет установлено его авторство ряда статей [Уже сейчас можно привести один пример участия Б. И. Сцибор-ского в написании работы, которая раньше обычно считалась статьей Добролюбова. Это рецензия на «Исторический рассказ о литовском дворянстве» («Современник», 1858, № 12, Собр. соч. Добролюбова, т. 3, стр. 537 – 538). См.: Рейсер С. А. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова. М„ 1953; Письмо автору данной статьи от 23 марта 1'965 года]. Кроме того, очевидно, что Б. И. Сциборский исполнял в редакции обязанности литературного сотрудника, занимался переводами, читкой корректур. Как показывают конторские книги журнала «Современник», выплаты денег за такие работы систематически производились.
      Сотрудничая в «Современнике», он знакомится с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Некрасовым, часто посещает дом по Литейному проспекту № 36, где в 1858 – 1860 гг. одновременно в соседних квартирах жили Н. А. Добролюбов и Н. А. Некрасов. Здесь же он знакомится и с рядом других видных писателей того времени. Крепнет его любовь к литературе, возникшая еще в юношеские годы. Об этом имеется упоминание в посвященном ему некрологе: «В. И. Сциборский, находившийся в молодые годы в тесных товарищеских отношениях с некоторыми выдающимися нашими писателями, ныне уже тоже покоящимися в земле, сам также был причастен к литературе (курсив мой. – М. X.), которую он очень любил и за которой постоянно внимательно следил. Знакомство его с русской литературой поражало необычайной разносторонностью и глубиной. Беседовать с Б. И. на эту тему было истинным удовольствием» [«Рижский вестник», Г896, 13 сентября.]. Однако профессиональным литератором Сциборский все же не стал.
      В августе 1859 года Б. И. Сциборский определяется на службу в Новгородский кадетский корпус, в котором готовились будущие офицеры русской армии, в качестве преподавателя русского языка. Революционеры-демократы 60-х годов большое внимание уделяли революционной пропаганде в армии. Они стремились связаться с солдатами в целях пробуждения в них политической сознательности и вовлечения в освободительное движение. Целью пропаганды среди офицеров и в военно-учебных заведениях было вовлечение в революционное движение офицерских кадров.
      О больших надеждах Добролюбова на деятельность Сциборского в кадетском корпусе свидетельствует одно из его писем, где Добролюбов выражал уверенность, что Сциборский сможет, пускай только «покамест словом», помочь в распространении общих для них революционно-демократических начал «в том круге, где тебе пришлось теперь действовать» [Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861 – 1862 годах (Н. Г. Чернышевским). М., Изд. К. Т. Солдатенкова, т. 1, 1890; стр. 535.]. И этой деятельностью Сциборский, несомненно, занимался.
      В 1859 – 1863 гг. Новгород был одним из центров революционного движения в русской армии [Фильгус В. Е. Карта революционного движения в русской армии в 1861 – 11863 гг. В кн. «Революционная ситуация в России в 1859 – 1861 гг.», М., Изд-во АН СССР, i960, стр. 241.]. К моменту приезда Сциборского в корпус там уже имелась группа революционно настроенных молодых офицеров и преподавателей. Об этом говорит официальный историк корпуса генерал П. П. Карцов, отмечая, что в то время «в число учителей попадали люди новых убеждений и крайних (т. е. революционных. – М. X.) взглядов» [Карцов П. П. Исторический очерк Новгородского кадетского корпуса. Спб., И884, стр. 161.]. Восторженный отзыв о своих коллегах дал сам Сциборский Добролюбову вскоре после своего приезда: «Учителя – народ порядочный – люди все молодые» [Рейсер С. А. Неизданные письма Б. И. Сциборского к II. А. Добролюбову. «Литературное наследство», т. 25 – 26, 1936, стр. 342.] Революционно-демократический кружок в Новгородском кадетском корпусе возник в 1858 году и возглавлялся В. Г. Михалевским [Михалевский В. Г. – ученик Н. Г. Чернышевского по Саратовской гимназии, поддерживал с ним связь во время учебы в Петербургском университете. Тогда же познакомился с II. А. Добролюбовым. После назначения на должность преподавателя законоведения и статистики в Новгородском кадетском корпусе продолжал часто встречаться с ним во время своих поездок в Петербург. (См.: Дьяков В. А,. Фильгус В. Е. Революционные кружки в Новгороде в 1858 – 1863 гг. В кн. «Революционная ситуация в России в 1859 – 1861 гг.», М., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 497). В переписке Добролюбова и Сциборского Михалевский неоднократно упоминается как близкий им человек], активным членом этого кружка был
      В. А. Гагель [Гагель В. А. – выпускник Петербургского университета, преподаватель русского языка и словесности.]. Как указывают архивные источники, после их «прибытия в Новгородский кадетский корпус вокруг них стали группироваться оппозиционно настроенные преподаватели и воспитанники» [Дьяков В. А., Фильгус В. Е., Указ. статья, стр. 495.].
      Известный революционер-народник Л. Ф. Пантелеев, имевший сведения о существовании этого кружка и лично знавший его руководителя, впоследствии писал следующее: «Михалевский был одно время учителем в Аракчеевском кадетском корпусе, где во второй половине 50-х годов сформировался замечательный кружок преподавателей (Гагель и .др.)» – другие. – М. X.) [Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958, стр. 339.].
      Выявленные к настоящему времени исследователями источники позволяют утверждать, что первое место среди других участников этого кружка преподавателей, несомненно, занимал Б. И. Сциборский. Как мы уже указывали, само назначение его на службу в Новгород не обошлось, очевидно, без участия Н. А. Добролюбова. Сохранившиеся источники не оставляют сомнений, что Сциборский был знаком с Михалевским еще в Петербурге. Возможно, что Сциборский уже в студенческие годы знал и Гагеля. По приезде в Новгород Сциборский не только сблизился, но и породнился с Гагелем, женившись на его сестре Н. А. Гагель. Так постепенно «сложилось ядро революционно-демократического кружка в Новгородском кадетском корпусе» [Дьяков В. А., Фильгус В. Е. Указан, статья, стр. 495.]. Характерной особенностью этого кружка являлось то, что все входившие в него лица были тесно связаны с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Добролюбовым. Революционеры-демократы, как о том свидетельствует переписка Б. И. Сциборского и Н. А. Добролюбова, оказывали постоянное внимание новгородскому кружку.
      Деятельность революционно-демократического кружка в Новгородском кадетском корпусе прежде всего была связанна с изучением и распространением редактировавшегося Н. Г. Чернышевским журнала «Современник» и других под-. цензурных изданий революционно-демократического направления. Первое время по настоянию В. Г. Михалевского, В. А. Гагеля, Б. И. Сциборского и других оппозиционно настроенных преподавателей и офицеров они выписывались библиотекой корпуса. Однако в 1861 году воспитательный комитет запретил распространение этих изданий среди воспитанников, что явилось поводом к появлению рукописной листовки, зло высмеивающей это решение [Дьяков В. А., Фильгус В. Е. Указан, статья, стр. 497.]. Вполне обосновано предположение, что к ее появлению имел непосредственное отношение революционно-демократический кружок и бывший сотрудник «Современника» Б. И. Сциборский.
      «Колокол» и другие издания Вольной русской типографии, а также нелегальные прокламации, издававшиеся в России («Великорусе», «Молодая Россия» и др.), попадали к членам кружка, по-видимому, через Михалевского, Гагеля, Сциборского, которые получали их через своих Петербургских знакомых. Это предположение подтверждает следующий факт. В 1862 году был арестован товарищ одного из бывших воспитанников Новгородского кадетского корпуса юнкер Кудрявый, который на следствии показал, что от товарища ему было известно, что Б. И. Сциборский «выписывал кадетам в числе разных книг и журналов запрещенный цензурой журнал «Великорусе» [Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства СССР (ЦГАОР), ф. 95, oп. 1, д. 54, л. 1; ф. 109, 1-я экспедиция, 1862, д. 458, л. 1. Впервые опубликовано в статье: Богданов В. Г., Дьяков В. А. Алфавит участников революционного движения Р. русской армии за 1861 – 1863 год. «Восстание 1863 года и русско-польские революционные связи 60-х годов». Сб. статей и материалов под ред. В. Д. Королюка и И. С. Миллера. М., Изд-во АН СССР, 1960, стр. 519, 550. Нами привлекаются некоторые Дополнительные данные названных архивных документов.].

К титульной странице
Вперед