Тогда же не туры заревут на поле Куликовом на речке Непрядве, оплакивая избиенных погаными князей великих и бояр знатных: князя Федора Романовича Белозерского и сына его, князя Ивана, Микулу Васильевича, Федора Мемко, Ивана Сано, Михаилу Вренкова, Якова Ослебятина, Пересвета-чернеца и многих иных дружинников.
Тогда заплачут горько боярыни по своим мужьям в красном городе Москве. Восплачется жена Микулы Мария, говоря такую речь: «Дон, Дон, быстрый Дон. Ты протек по всей земле Половецкой, пробил берега нерушимые. Принеси на своих волнах моего Микулу Васильевича!» Восплачется жена князя Ивана Феодосия: «Уже наша слава поникла в славном городе Москве».
Не одна мать своего чада лишилась, и жены боярские мужей своих и хозяев потеряли, говоря друг другу: «Уже, сестрицы, мужей наших в живых нет, сложили они головы свои у быстрого Дона за Русскую землю, за святые церкви, за православную веру с дивными удальцами, с отважными сынами».
В 6888 (1380) году была Мамаевщина, Маматяк (?) за Доном в устье Непрядвы. Тогда было благовещение на Пасху, после смерти Алексия-митрополита на третий год битва была. В 6889 (1381) году, в праздник Вознесения Господня, пришел из Царьграда на Русь Киприан-митрополит – год спустя по Задонщине. В 6890 (1382) году была Тохтамышевщина – августа 20 в княжение Дмитрия Ивановича, и взяли татары Москву и много зла сотворили. В 6891 (1383) году великий князь Дмитрий сослал Киприана-митрополита – на третий год после Задонщины. В 6896 (1389) году, 19 мая преставился великий князь Дмитрий Иванович – после Задонщины на восьмой год. В 6897 (1390) году выехал из Царьграда Киприан-митрополит, а с ним два митрополита – послы. В 6900 (1391), 25 сентября преставился старец Сергий – после Задощины 13 лет прошло. Той же осенью, 24 октября выехал из Орды великий князь Василий Дмитриевич. В 6915 (1406) году, 15 сентября преставился Киприан-митрополит, который пас церковь Божию 30 лет. Богу нашему слава ныне.
ПРИМЕЧАНИЯ
«Задонщина» – литературный памятник конца XIV – начала XV в., посвященный победе объединенных русских войск, которыми командовал великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович (1350-1389), надвойсками Золотой Орды под предводительством темника Мамая. Битва эта произошла 8/21 сентября 1380 г. на Куликовом поле между Доном и Непрядвой. Началась она поединком богатырей Пересвета и Темир-мурзы (Челубея). Оба воина погибли. Атаку татарской конницы на центр русского боевого порядка сдержал запасной полк. Удары засадных полков в тыл и по правому флангу татар привели к разгрому Мамая. Дмитрий Иванович после этой победы получил прозвище Донского. Куликовская битва стала важнейшей вехой в освобождении Руси от татаро-монгольского ига. В битве, согласно памятникам древнерусской письменности, участвовали 15 белозерских князей, некоторые из них названы по именам: Федор Семенович (Романович) Белозерский с сыном Иваном (оба погибли), Семен Михайлович, Андрей Кемский и Андомский, Глеб Каргопольский и Ярославский (Цыдонский). «Задонщина» предположительно датируется 80-ми годами XIV в. Памятник сохранился в шести списках, которые восходят к не дошедшему до нас первоисточнику. Публикуется он обычно как реконструкция, осуществленная на основе всех шести вариантов. Публикуемый Кирилло-Белозерский список является самостоятельной редакцией произведения, представляющей собой сокращенную его переработку. Список этот сделан монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином в 70-х гг. XV в. Ему же принадлежит и название, закрепившееся за памятником. Полное название произведения в редакции Ефросина: «Писание Софониа старца рязанца, благослови Отче: Задонщина великого князя господина Димитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича». Авторство неизвестного по другим источникам Софония рязанца многим исследователям представляется сомнительным. Характерной особенностью «Задонщины» является широкое использование цитат, реминисценций, образов из «Слова о полку Игореве». ...удел Афета, сына Ноева, от которого берет начало Русь преславная – считалось, что, в соответствии с Библией, Русь находится в той части земли, которая после потопа была отдана в удел сыну Ноя Иафету (Афету). Боян (Баян) – русский поэт-певец, живший предположительно в XI – XII вв.; впервые упоминается в «Слове о полку Игореве». Рюрик – варяжский князь, призванный в 862 г. ильменскими славянами княжить в Новгород; основатель династии Рюриковичей. Игорь Рюрикович (? – 945) – великий князь Киевский с 912 г. Святослав Ярославич (1027-1076) – великий князь Киевский с 1073 г. Возможно, здесь ошибка и в виду имеется Святослав Игоревич (945 – 972), великий князь Киевский. Ярослав Владимирович (ок. 988 – 1054) – Ярослав Мудрый, великий князь Киевский с 1019г. Владимир Андреевич (1353 – 1410) – двоюродный брат Дмитрия Донского, князь Серпуховский, за свои подвиги получивший прозвище Храбрый. От той битвы на Калке и до Мамаева побоища. – Фраза, вероятно, не завершена; Калка – река, на которой монголо-татары впервые столкнулисьв!223г.с русскими дружинами и разбили их... .помянули прадеда князя Владимира Киевского, царя русского – слово «прадед» здесь употреблено в значении «предок»; «прадедом» назван Владимир I Святославич (7 – 1015), великий князь Киевский с 980 г., креститель Руси; царем он не был, первым в Росии царский титул принял Иван IV Грозный в 1547 г. Поля Половецкие – здесь занимаемые монголотатарами земли. Вечевые колокола – звон которых призывал к народному собранию. Святая София – главный новгородский храм. Чеча – искаженное название реки Красивая Меча, правого притока Дона. Иван Данилович – Иван I Калита (до 1296-1340), в начале XIV в. княжил в Переславле-Залесском, затем в Москве, а впоследствии стал великим князем Владимирским. Ольгерд (1345 – 1377) – в тексте памятника искаж. Вольярд; великий князь Литовский, находившийся на службе у великого князя Московского. Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский – князья, служившие, как и их отец Ольгерд, великому князю Московскому. Гедимин (?-1341) – в тексте памятника искаж. Едимент; великий князь Литовский с 1316 г., основатель династии Гедиминовичей. Сколоменд – так в других списках «Задоншины», в Кирилле-Белозерском тексте – Сколдимер; имеется, вероятно, в виду, литовский князь Едирвил-Скирмунт (XIII в.). Хинове – обощенное название степных кочевых народов. Соломон – царь израильско-иудейского государства (925 – 968 до н.э.), сын царя Давида, мудрец; по преданию, автор некоторых книг Ветхого Завета (Притчи, Песнь Песней и др.). Борис и Глеб (1015) – страстотерпцы, сыновья Владимира I Святославича, канонизированные Русской Православной церковью как невинно убиенные; являлись покровителями русских князей. Железные врата – Дербент, город на западном побережье Каспийского моря, завоеванный в XIII в. монголами; автор мог также иметь в виду теснину в среднем течении Дуная, носившую такое же название. Черемисы – марийцы, народ в Поволжье. Пересвет (Александр) и Ослябя (Роман, в иночестве Родион) – монахи Троицкого монастыря, благословленные преподобным Сергием Радонежским на участие в Куликовской битве; Ослябя был до пострига московским боярином; Пересвет – уроженцем г. Любеча, брянским боярином, «великим ратником», умеющим «уставлять полки»; поединком Пересвета с татарским богатырем Темир-мурзой началась Куликовская битва; оба поединщика погибли. Михаила Вренков (Бренко) – белозерский князь, сподвижник Дмитрия Донского, предполагаемый родоначальник Брянчаниновых. ...моему чаду Якову – Яков «Ослебятин» упомянут также в некоторых вариантах другого памятника Куликовского цикла, «Сказания о Мамаевом побоище»; согласно этому источнику, он был ратником первого сторожевого (разведывательного) отряда. Непрядва (в тексте памятника искаж. Непрядна) – западный приток Дона, одна из естественных границ Куликова поля.
Микула Васильевич – московский воевода, свояк Дмитрия Донского Алексии (1378) – святитель, митрополит Московский, был главой московского правительства при малолетнем Дмитрии Ивановиче, канонизирован Русской Православной церковью Киприан (1406) – святитель, митрополит Московский, канонизирован Русской Православной церковью Царьград – Константинополь Тохтамышевщина – осада и разорение Москвы и других городов Северо-Восточной Руси войсками татаро-монгольского хана Тохтамыша Старец Сергий – преподобный Сергий Радонежский (| 1392), основатель Троице-Сергиева монастыря, поддерживавший объединительную и национально-освободительную политику Дмитрия Донского, канонизирован Русской Православной церковью Василий Дмитириевич (1371 – 1425) – Василий I, сын Дмитрия Донского, великий князь Московский, получивший в Золотой Орде ярлык на Нижний Новгород, Муром, Городец, Тарусу и Мещеру.
ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО КИРИЛЛА БЕЛОЗЕРСКОГО
(Фрагменты)
<...>
О ЯВЛЕНИИ ПРЕЧИСТОЙ БОГОРОДИЦЫ, КОГДА ОНА, ЯВИВШИСЬ СВЯТОМУ КИРИЛЛУ, ПОВЕЛЕЛА УЙТИ ЕМУ НА БЕЛООЗЕРО
Был же у святого обычай глубокой ночью после его большого правила и славословий, сразу же следом, перед тем как чуть-чуть вкусить сна, петь Акафист Пречистой. Так он делал всегда. И в одну из ночей, глубокой ночью, когда он молился и по обыкновению пел Акафист Пречистой перед Ее образом, случилось, что, дойдя до места в икосе: «Чудесное Рождество видя, отстранимся от мира и мысль обратим к небу», он услышал вдруг голос, говорящий: «Кирилл, уходи отсюда и иди на Белоозеро, ибо я приготовила там тебе место, на котором ты сможешь спастись». И тогда же, разом с этим голосом, засиял яркий свет. Отворив оконце кельи, Кирилл увидел свет, указывающий на север, в сторону Белоозера. И тем голосом, словно перстом, ему было показано то место, где ныне стоит монастырь Святой Кирилл исполнился от этого голоса и видения великой радостью. Понял он по этому голосу и видению, что не отвергла Пречистая его прошения, и всю ночь удивлялся бывшему с голосом видению, и была для него эта ночь не ночь, а словно пресветлый день.
А после этого вскоре пришел с Белоозера Ферапонт, постриженник того же монастыря, что и святой. И стал блаженный Кирилл спрашивать его, есть ли там, на Белоозере, места, где можно было бы иноку безмолвствовать. Ферапонт отвечал: «Конечно, есть; очень много там мест для уединения». Блаженный же о видении ему не рассказал, но будто так просто спрашивал его. Но затем, через некоторое время, договорившись, они вдвоем ушли из монастыря, где жил святой.
Итак, с Божьей помощью пустились они в путь и, пропутешествовав много дней, пришли на Белоозеро. Там они много ходили, по нигде святой не мог облюбовать себе место для жития: все искал он то, указанное ему, на которое еще в прежней обители был зван Пречистой.
О ПРИХОДЕ СВЯТОГО НА БЕЛООЗЕРО
Обойдя множество мест, они пришли наконец туда, где ныне стоит монастырь. И тотчас святой узнал прежде указанное ему место и очень его полюбил. И, сотворив молитву, он сказал: «Вот покой мой во веки веков. Здесь поселюсь, ибо выбрала это место Пречистая. Благословен Господь Бог отныне и вовеки за то, что услышал мое моление». И затем он водрузил крест на том месте и спел благодарственный канон в похвалу Пречистой Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии.
Тогда же блаженный Кирилл все открыл своему спутнику Ферапонту, – как Пречистая явилась ему в старой обители и как он услышал обращенный к нему голос, повелевший ему уйти из старой обители и прийти в эти места. «Что я и выполнил, – сказал он, – с помощью наставляющей меня Пречистой Богородицы». Ферапонт выслушал это, и они вдвоем прославили Бога и Пречистую Его Мать.
И начали они затем копать в земле келью и первым делом установили навес. И за этим делом некоторое время провели они вместе. Но не согласовались их обычаи: Кирилл хотел жить тесно и жестко, Ферапонт же пространно и гладко, и потому они расстались друг с другом: блаженный Кирилл остался на том месте, а Ферапонт ушел оттуда – не очень далеко, поприщ за пятнадцать или чуть больше, и, найдя там подходящее место близ озера, называемого Паское, поселился там и возвел церковь во имя Пречистой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, в честь славного Ее Рождества. Собралась к нему и братия. И стоит по сей день на том месте очень красивый монастырь со многими братьями, работающими для Господа. Потому этот монастырь называется и поныне Ферапонтовым.
Место же, где поселился святой Кирилл, находилось в глухом бору, в чаще, и не жил там никто из людей. Это был небольшой, но очень красивый холм, со всех сторон, словно стеною, окруженный водами. Говорят, что близ того места, где ныне находится монастырь Пречистой, жил некий земледелец по имени Исайя. И за много лет до прихода святого Кирилла слышался с того места громкий звон. А перед приходом святого оттуда слышался не только звон, но будто и певчие пели. И не одному Исайе эти звоны и голоса слышались, но многим живущим вокруг того места. И оттого, слыша звон, многие приходили туда, чтобы разузнать в точности, откуда идут эти звоны и пение. Но ушами они это слышали, а глазами ничего не могли увидеть и только удивлялись и понимали, что это неспроста. Святой же, как мы прежде сказали, выкопал в земле келью и в ней боролся против козней невидимого врага. И приходили к нему из окрестных мест два христианина: один по имени Авксентий, а по прозвищу Ворон, а другой Матфей, прозываемый Кукос, который впоследствии стал пономарем той обители. Когда святой ходил по лесу, и эти два человека были с ним, ненавидящий же добро враг, зная, что он будет изгнан оттуда святым, ополчившись на него за это, напустил на него такой сон, что святой от желания спать не мог стоять и захотел ненадолго прилечь. И сказал он бывшим с ним людям:«Подождите здесь, пока я немного посплю». Они же не оставляли его, говоря: «Иди в свою келью и отдохни там». Но он, не будучи в силах бороться, побеждаемый сном, увидев подходящее для отдыха место, лег там немного поспать. И только он уснул, как вдруг услышал голос, настойчиво говоривший: «Беги, Кирилл!» Проснувшись от необычного голоса, он отпрыгнул с этого места прочь. И тут же вражескими происками большое дерево упало и ударило прямо в то место, где только что лежал святой. Понял тогда святой, что это была дьявольская уловка, и потому как добросовестный и совершенный подвижник искренне молил Господа и Пречистую Его Мать отнять у него сон, что и сбылось, ибо день и ночь стал пребывать он без сна, чтобы бодрствованием смочь окончательно победить противников. Дьявол же, видя, что ничего не дали его ухищрения, этим посрамленный, ушел прочь скорее побежденный, нежели победивший. Это – об этом вот так.
После того святой вырубил лес, очистил место и, собрав воедино хворост, решил посеять какие-нибудь травы, ибо было то место скудно и пусто. И вот он зажег хворост, но так как дьявол не перестал воевать со святым, то задул сильный ветер, и дым с пламенем окружил святого со всех сторон, и он от дыма не знал, куда бежать. И вдруг увидел он, как некий человек в облике вышеупомянутого Матфея Кукоса берет его за руку и говорит: «Иди за мной!» И тут же вышел он целым и невредимым, спасенный с помощью Владычицы нашей Богородицы.
Прошло немного времени, и явились к святому два брата из Симонова, любимые им, а главное, единомысленные с ним, – один по имени Зеведей, другой Дионисий. Увидев их, святой очень обрадовался и принял их с великой любовью, и они стали жить вместе. И, живя со святым, Зеведей и Дионисий все, что, видели, делает он, старались и сами исполнять по мере своих сил. Потом, после них, многие начали приходить к святому отовсюду, одни пользы ради, другие желая жить вместе с ним. Просили они его сподобить их иноческого образа, и он после многих просьб принимал их и сподоблял ангельского образа. И пришел к нему некто Нафанаил, ставший впоследствии келарем той обители, и некоторые другие из братии к нему пришли.
О ЧЕЛОВЕКЕ, ХОТЕВШЕМ ОГНЕМ ПРИЧИНИТЬ СВЯТОМУ ЗЛО
Один человек по имени Андрей жил поблизости от обители святого. Начал он ненавидеть святого за то, что тот там поселился. Наученный дьяволом, задумал этот Андрей сжечь святого. Но когда, один раз ночью, он пришел, напал на него большой страх, и от этого страха он убежал. А в другой раз, придя глубокой ночью и приложив к стене огонь, он убежал прочь, дабы не сделалось известным, кто злодей. И, отойдя на какое-то расстояние, он стоял, ожидая, когда келья со святым сгорит. Но нечего было видеть, ибо, как только он отходил, огонь угасал. Так делал он много раз, но уходил, не достигнув цели или, можно сказать, посрамленный с помощью Пресвятой Богородицы. Огонь, устыдившись святого, вместо того, чтобы гореть, быстро гас. Видя это, вышеупомянутый Андрей испугался. То страх на него нападал, то огонь не мог гореть.
Наконец он пришел в чувство и осознал свое прегрешение. Явившись к блаженному, он открыл ему свой грех и, начав каяться, рассказал святому, как хотел его сжечь, как огонь угасал и как нападал на него страх, когда он хотел причинить ему зло. Святой же, посоветовав тому человеку не слушать советов лукавого, отпустил его. Сам же начал петь канон благодарения Богородице, покрывающей его своим святым Покровом.
По малом же времени тот Андрей вновь пришел к святому, и святой сподобил его иноческого образа. Так в дальнейшем и пребывал он у блаженного Кирилла в послушании – до тех пор, пока не отошел к Господу. Это он сам, каясь, рассказывал всем братьям.
О ПОСТАВЛЕНИИ ЦЕРКВИ ПРЕЧИСТОЙ ВЛАДЫЧИЦЫ НАШЕЙ БОГОРОДИЦЫ, СЛАВНОГО ЕЕ УСПЕНИЯ
Поскольку со святым уже жили тогда братья, возникла нужда воздвигнуть церковь, где бы всем собираться. И они попросили блаженного построить церковь. Но в силу того, что место то находилось далеко от человеческих жилищ, а плотников не было, братии было трудно это осуществить. Святой же Кирилл, по изначальному своему обычаю, во всем, в чем нуждался, полагался на волю Пречистой и никогда, прося, не ошибался. И тут он помолился Пречистой, и, никем не будучи званы, пришли плотники. И таким образом была поставлена церковь во имя Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, славного Ее Успения.
И прошел среди жителей тех земель слух, что в обители поставлена церковь, что означало, что обитель будет расти, и люди удивлялись и все больше считали, что Кирилл принес с собой большое состояние, тем более – услышав, что он был архимандритом Симоновской обители, откуда, думали они, ему досталось большое состояние.
О БОЯРИНЕ ФЕОДОРЕ, ХОТЕВШЕМ ПРИЧИНИТЬ СВЯТОМУ ЗЛО
Так, некий боярин по имени Феодор, наученный дьяволом, думал, что со святым появились здесь большие богатства, и потому послал ночью разбойников, чтобы те, придя к нему, отобрали у него сокровища и сделали ему зло. Но когда разбойники пошли к монастырю святого и были уже поблизости, они увидели множество людей вокруг монастыря блаженного: кто-то стрелял из лука, кто-то делал что-то иное.
И разбойники, глядя на это, остановились поодаль и ожидали, когда те уйдут прочь, чтобы напасть на святого. Но долго стояли разбойники, а те от монастыря уходить не собирались. Так разбойники и ушли ни с чем, не сумев причинить святому никакого зла.
На следующую ночь вновь пришли подосланные разбойники и снова подобным же образом увидели каких-то людей в еще большем, чем в первый раз, количестве. Эти тоже, словно какие-то воины, стреляли. Поэтому разбойники испугались еще больше и возвратились и рассказали своему боярину, как они приходили к святому в первый и во второй раз и как видели множество стреляющих воинов.
Феодор же, услышав это, удивился и подумал, что кто-то из вельмож пришел к святому просить молитвы, и послал в монастырь блаженного Кирилла, желая разузнать наверняка, кто был в монастыре вчера и третьего дня. И посланцы, узнав, что более недели в том монастыре никого не было, сообщили это Феодору. Феодор же, услышав это, пришел в чувство и раскаялся в согрешении. Ибо понял он, что святой – настоящий человек Божий, что Пречистая укрывает его от зол, и потому испугался, как бы не получить от Бога большое возмездие за то, что хотел причинить скорбь такому человеку. Потому быстро побежал он к святому и, каясь со слезами в согрешениях, рассказал ему о происшедшем: как он посылал на него разбойников и какое видение видели они в первый и во второй раз. Блаженный же Кирилл, утешив его, чтобы тот из-за этого не горевал, сказал ему: «Верь мне, чадо Феодор, что ничего другого в этой жизни я не имею, кроме этой ризы, которую ты на мне видишь, и немногих книжек».
Феодор удивился его простоте и нестяжательности, а еще больше помощи ему Божией. Вернулся он к себе домой и сказал: «Благодарю Тебя, Господь Человеколюбец, что не дал врагу уловить меня грешного и не попустил меня причинить скорбь Твоему угоднику!» И с тех пор обрел этот Феодор великую веру в святого и почитал его не как человека, но скорее как ангела Божия.
И потому, когда собирался он идти к святому за благословением, особенно когда наступал праздник, тогда забрасывал он сеть со словами: «Боже, во имя Твоего угодника Кирилла, дай нам улов», – ибо без сомнений верил он в святого. И никогда не оставался без рыбы: то одного осетра, то двух поймав, приносил он их к блаженному. И так бывало много раз, и никогда не приходил он к святому с пустыми руками.
Так шло время, и слава о блаженном Кирилле распространялась повсюду, и имя Кирилла, как нечто освящающее, было у всех на устах, и Добродетель словно перстом указывала на него, причем одни хвалили смирение этого мужа, другие говорили о его воздержании и пользе.
От его слов, третьи рассказывали друг другу о его нищете и простоте. Оттого многие, презрев мирское, становились монахами.
<...>
ЧУДО СВЯТОГО С ЦЕРКОВНЫМ ВИНОМ
Однажды не хватило вина для церковной службы, а надо было служить литургию. Поэтому пришел к преподобному священник и сообщил, что у них нет вина. Святой же позвал екклезиарха Нифонта и спросил его, есть ли у них вино. Тот ответил ему, что вина нет. Святой повелел ему принести сосуд, в котором обычно было вино. И Нифонт пошел за сосудом, как повелел ему святой, и нашел этот сосуд полным вина, да еще и переполненным, так что оно выливалось. Все были этим удивлены, ибо знали, что вина нет: был лишь один сосуд, да и тот сухой. И все прославили за это Бога и Пречистую Его Богоматерь, и долгое время с тех пор в том сосуде вино для церковной службы не убывало, но скорее преумножалось, пока не было принесено другое вино.
<...>
Впоследствии, если и бывала когда нехватка чего-нибудь в обители, ничего не смели братья говорить об этом святому, поскольку все видели, что все, что он просит у Бога, в изобилии получает.
Как-то раз загорелись в том монастыре кельи, а братья не могли их потушить, и пламя, увеличиваясь и возносясь все выше, готово было все вообще охватить. Святой же, взяв честной крест, побежал туда, где горели кельи. А был там некий мирянин, пришедший из города, который, увидев святого, спешащего с честным крестом, вроде как посмеивался над ним. Видел он, что огонь все охватил неутолимо, и погасить его, считал, невозможно. Святой же, прибежав и став с честным крестом против пламени, начал молить Бога, и огонь тут же, будто устыдившись молитвы святого, угас. Насмехавшегося же мирянина постиг Божий гнев: все члены тела его ослабели. Понял тогда мирянин тот свое согрешение, – что пострадал он за то, что поносил святого, и начал он со слезами умолять святого, прося у него прощения. И святой помолился о нем, знаменовал его честным крестом и сделал его вновь здоровым, и тот, ходя повсюду, рассказывал о совершенных святым чудесах.
О преславных чудесах святого стало известно не только в окрестностях его монастыря, но и далеко – в чужих землях. Дошли рассказы о них и до князя Михаила Белевского. А князь Михаил, прожив со своей княгиней по имени Мария восемь лет, не имел детей и по причине своей бездетности пребывал в великой печали. Услышав о святом Кирилле, что тот получает у Бога все, что попросит, послал он некиих двух своих бояр, чтобы те пошли к святому и попросили его помолиться Богу о разрешении их бесплодия. От святого же как прозорливца и это ничуть не утаилось. Только пришли посланцы от князя Михаила, не успели они еще дать ему послание князя, как говорит им блаженный: «Поскольку, чада, вы потрудились пройти большой путь, верую Богу и Пречистой Его Матери, что труд ваш не напрасен будет. Даст Бог вашему князю плод детородия». Те стали удивляться, как узнал он то, зачем они пришли, но поняли, что он – человек Божий, и передали святому послание от князя. Святой повелел дать им с дороги отдохнуть.
В ту же ночь князь Михаил увидел во сне некоего светоносного старца, украшенного сединами, державшего в своей руке три сосуда и сказавшего ему: «Прими то, что ты просил у меня». В ту же ночь старец того же вида явился также княгине Марии и тоже дал ей некие три сосуда. Пробудился князь Михаил от своего сна и размышлял о том, что ему приснилось, особенно же о явившемся ему старце. И начал он рассказывать о своем видении княгине Марии, а та, перехватив из его уст рассказ, сказала: «И мне такой же старец явился и тоже дал три неких сосуда и сказал: «Получи то, что ты просила у меня». Поняв, что видения обоих совпадают, они запомнили день, в который оба это видели.
А после этого по прошествии трех дней блаженный Кирилл отпустил посланных князем Михаилом бояр. И повелел он келарю дать им в дорогу полтора хлеба. Всего же было пришедших от князя Михаила восемь человек. И сказал им святой: «Идите с миром к пославшему вас князю и передайте благословение и благодарность от нас. И скажите ему вот что: то, о чем вы просили, даст вам Бог. Впредь не печальтесь». Они же попросили: «Отец, повели, чтобы нам дали хлеба и рыбы в дорогу, потому что мы должны пройти большой путь, а места эти пустынны и нам будет негде купить хлеба». Святой ответил им: «Я послал человека дать вам хлеба на дорогу». Те сказали: «Нам дали полтора хлеба и несколько рыбок». А святой сказал: «Идите с миром, и этого вам будет достаточно: до самого дома вашего будет в изобилии». С тем они и отправились в путь, размышляя о хлебе, где бы его купить, ибо путь их был около двадцати дней ходу или больше. Хлеба же, бывшего у них, думали они, хватит им поесть лишь на один день.
Дойдя до первого пристанища, стали они варить небольшое количество рыбы, данной им святым. А когда сварили, тогда увидели, что рыбы много. А когда они сели есть, взяли половину того хлеба и начали есть, ели и насытились и увидели, что полхлеба по-прежнему остались целыми. Также и рыбы варено было мало, а молитвами святого оказывалось ее намного больше. И тогда поняли они смысл того, что сказал им святой, и о пище больше не заботились. И через много дней, пройдя весь путь до своего дома, только одну половину хлеба они съели, а другой хлеб принесли с собой целым.
Придя к князю, они передали ему слова святого, пророчески сказанные им о том, чего ради они пришли. «Мы, – сказали они, – не успели еще передать ему ваше послание, как говорит нам святой: «Поскольку, чада, вы потрудились пройти большой путь, верую Богу и Пречистой Его Матери, что даст Бог вашему князю плод детородия». Рассказали они и о чуде с хлебом: «Полтора хлеба повелел он нам дать в дорогу и сказал: «Хватит вам этого и до самого дома вашего будет в изобилии». И вот, одной половины хлеба хватило нам на весь наш путь, а второй хлеб мы принесли с собой целым. Сказал он нам: «Идите к князю вашему с миром и скажите ему: то, что вы просили у Бога, дарует вам Бог. Впредь не печальтесь».
Возрадовались великой радостью князь с княгиней и почтили дарами пришедших от святого. И повелел им князь принести хлеб, который они принесли от святого. И когда он был принесен, князь Михаил, встав, принял принесенный от святого хлеб с великой верой, как некую святыню. И вкусил он его вместе со своей княгиней и всем в своем доме дал отведать того хлеба. И кто был болен простудой, то есть лихорадкой, или страдал какими-нибудь иными недугами, все исцелились благодатью Христовой и с помощью Владычицы нашей Богородицы, при содействии молитв святого Кирилла и вкушением принесенного от него хлеба.
Спросил князь посланцев: «Какой был день, когда вы пришли к святому?» Они ответили ему, и он понял, что это был тот день, в который они видели сны, и потому все величали и славили Бога, творящего дивные чудеса через своего святого угодника Кирилла. И после того дня родились у князя Михаила два сына и одна дочь, – соответственно тому, как во сне они видели, что получили три сосуда, означавшие рождение трех детей. С тех пор князь Михаил обрел великую веру в святого. И многую милостыню посылали они с его княгиней Марией в монастырь святого, прося молить о них Бога.
Это рассказывала сама та княгиня Мария одному из иноков той обители, заслуживающему доверия, Игнатию именем. А он рассказал это мне, я же, услышав это от него как заслуживающее доверия, записал, – да не будут забыты чудеса святого.
О ПРЕСТАВЛЕНИИ СВЯТОГО КИРИЛЛА
И поскольку <...> блаженный Кирилл увидел, что от старости он ослабел и конец приближается, созывает он всех живших тогда в обители – а было их тогда пятьдесят три брата, вместе с ним Господу работавших у кого сколько было сил – и перед всеми вручает одному из своих учеников, по имени Иннокентий, управление монастырем и называет его игуменом, хотя тот этого и не хотел. И призывает он Бога в свидетели того, что ничего в монастырском чине нарушиться не должно: как – видели – делает он, так он повелел и им все делать. Сам же он решил предаться любимой им мудрости полного безмолвия.
Поскольку же от великого воздержания и стояния ноги его не могли ему служить стоя, то он исполнял свое правило сидя, и никогда молитва не покидала его уст, особенно Иисусова. Хоть и слабел он телесной силой, но ничего из правила своего подвига он не оставлял. Немощь не давала ему ходить в церковь, как прежде, на своих ногах, за исключением только случаев, когда он хотел служить божественную литургию. Ибо никогда не переставал он совершать службы по праздникам, а его ученики поддерживали его немощные члены руками и в церковь его приносили. Пробыл он в такой болезни, стараясь ничего из своего правила не оставить, время немалое, а затем телесные силы его покинули, и он уже готов был отойти к Господу. И когда наступила неделя Пятидесятницы, в которую празднуется сошествие Святого Духа на апостолов, тогда, совершив божественную литургию, он причастился Святых тайн. Наутро же в понедельник той же недели, на память святого Кирилла Александрийского, начал слабеть телом крепкий душой. Приходили к нему все братья той обители и, видя, что он слабеет и собирается отойти к Господу, скорбели, рыдали и, если бы возможно было, от великого усердия и любви, какую имели к нему, умерли бы вместе с ним.
Тогда некоторые из его учеников сказали, плача: «Поскольку ты, отец, оставляешь нас и отходишь к Господу, то, когда тебя не будет, место это оскудеет и многие из нас переселятся из этого монастыря». Святой же сказал им: «Об этом не скорбите; вы больше уразумеете вот по чему: если я получу некоторое дерзновение перед Богом и Пречистой Его Матерью и если дело мое окажется Богу угодным, то не только не оскудеет это святое место, но и больше распространится по моем уходе. Только имейте любовь между собой!» Слыша это, братья не могли сдержать рыданий. Святой же утешал их, говоря: «Не скорбите в день моего упокоения. Уже ведь пришло время опочить мне в Господе. Передаю вас Богу и Его Пречистой Матери. Да сохранит Он вас от всех искушений лукавого. А этот сын мой, Иннокентий, да будет у вас игуменом вместо меня, и относитесь к нему как ко мне, а он недостающее вам наполнит». Это и многое другое, утешая их, говорил он, и так радовался при этом и веселился душой, словно человек, возвращающийся из дальних чужих стран в свое отечество. И никакой печали он не имел, но скорее веселился, надеясь на будущее. Об одном только имел он попечение и молился: да не будет ничто нарушено из правил общежития и да не возникнут среди братии раздоры или свары. О том же заботился он и будучи здоров.
И затем, когда приблизился час отхода его к Господу, все братья приходили к нему и целовали его со слезами, прося последнего благословения. А он, как чадолюбивый отец, всех целовал, ко всем выказывал любовь, всем последнее благословение оставлял и сам у всех прощения просил. А в самый тот час, когда должен был святой от союза с телом освободиться, он причастился пречистых и животворящих тайн Христа, Бога нашего, и мирно и тихо отдал Господу свою пречистую трудолюбивую душу с молитвой на устах. И тут же все ощутили некое благоухание.
Братья чего только не готовы были сделать от горя, с болью видя, что лишились отца. Не могли они претерпеть потерю врача; рыдали об отнятом у них учителе; оставшись без кормчего, пребывали в недоумении; все, причиняющее боль, было с ними. Затем лицо его просветлилось и стало гораздо светлее, чем было при жизни, и не было на лице его никакой черноты или смуглости, что обычно бывает у умерших.
Потом его священные мощи с честью положили на одр и на своих головах с подобающей почестью и псалмопением принесли в церковь, провожая как отца.
<...>
Завершив со многой честью надгробное пение, очень торжественно они покрыли землей многострадальное и трудолюбивое тело, сосуд Пресвятого Духа, в 6935 (1427) году месяца июня в девятый день.
Хорошо пас он врученную ему паству, направив ее на пажити жизни.
Блаженный Кирилл, когда пришел на то место, был шестидесяти лет, прожил на том месте тридцать лет, а всех лет его жизни было девяносто.
<... >
1462
Перевод Е. Г. Водолазкина и Г. М. Прохорова
ПРИМЕЧАНИЯ
Полное название памятника: «Месяца Июня в 9-й день. Житие И подвиги преподобного отца нашего игумена Кирилла, поставившего на Белоозере преславный монастырь Пречистой Владычицы нашей Богородицы, славного Ее Успения, и в нем общежитие составившего, написал же это иеромонах Пахомий со Святой горы». Автор его – Пахомий Серб Логофет (? – 1480-е гг.). Он приехал на Русь с Афона (центр монастырской жизни в Греции), написал и переработал около 10 житий (в их числе – преподобного Никона Радонежского, святителя Алексия, митрополита Московского, преподобного Варлаама Хутынского). Его перу принадлежат также похвальные слова, службы русским святым, каноны. «Житие преподобного Кирилла Белозерского» он писал по заказу великого князя Василия II Васильевича, находившегося в 1440-х гг. в ссылке в Вологде. Работая над этим заказом, Пахомий Серб предпринял поездку в Кирилло-Белозерский монастырь, собирал там необходимые ему материалы, беседовал с людьми, знавшими святого и бывшими «самоочевидцами» его чудес (прежде всего – с учениками преподобного Кирилла: игуменом Кассианом и Мартинианом Белозерским). Публикуемый текст – из Кирилло-Белозерского собрания рукописей (хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге). ...Ферапонт, постриженник того же монастыря, что и святой – преподобный Кирилл принял постриг в Симоновом монастыре, находившемся на окраине Москвы. ...против козней невидимого врага – т. е. дьявола. ...явились к святому два брата из Симонова – т. е. из Симонова монастыря, где до прихода на Белоозеро подвизался святой. Пятидесятница – день Святой Троицы, один из двунадесятых православных церковных праздников, празднуемый на пятидесятый день после Пасхи. ...причастился Святых Тайн – т. е. вкусил освященных в алтаре вина и хлеба, которые символизируют кровь и тело Христовы. Кирилл Александрийский (444) – святитель, богослов, канонизированный Христианской церковью.
ЖИТИЕ СТЕФАНА ПЕРМСКОГО
(Фрагменты)
НАЧАЛО ЕГО ЖИТИЯ
Преподобный отец наш Стефан родом был русский, из славянского народа, с северной стороны, называемой Двинской, из города, зовущегося Устюгом, от почтенных родителей, сын некоего христолюбца, мужа верного, христианина, по имени Симеон, одного из клириков большой соборной церкви Святой Богородицы, что в Устюге, и матери, тоже христианки, по имени Мария. Еще ребенком с малолетства был он отдан учиться грамоте, и быстро всю грамоту изучил так, что уже меньше чем через год читая каноны, затем был и чтецом в соборной церкви. Он превзошел в своем поколении многих сверстников, выделяясь хорошей памятью и успехами в обучении и превосходя остротой ума и быстротой мысли. И был он отроком весьма благоразумным, преуспевал в духовном и телесном развитии, снискав благодать.
К играющим детям не подходил, праздно бегающих и занятых пустыми делами, и добивающихся тщетного не слушал и с ними не общался, а от всех детских обычаев и нравов и игр отказывался и только в славословии подвизался, и прилежно занимался грамотой, и отдавал себя изучению всяческих книг. Вот так с Божьей помощью понемногу постиг он многое природной остротой ума своего, научился в городе Устюге всей грамматической премудрости и книжной силе.
Выросший в девственности, чистоте и целомудрии и прочитавший многие книги Ветхого и Нового Завета, понял он из них, что жизнь на этом свете кратковременна, быстротекуща и преходяща, как речная стремнина или как «цветение травы», как говорит апостол: «Проходит слава мира сего, как цветение травы: завяла трава, и цвет ее опал, а слово Господне пребывает вовеки».
<...>
Проще говоря, был этот отрок украшен всеми добродетелями; входя с возрастом в страх Божий, страхом Божиим и умилился. И еще будучи молодым, по возрасту юным отроком, постригся для Бога в чернецы в городе Ростове в монастыре святого Григория Богослова, называемом Затвор, близ епископского двора, при епископе ростовском Парфении, так как там было много книг, нужных ему для чтения.
<...>
Читаемые книги он имел обычай читать прилежно, но не из-за трудностей науки медля в учении, а чтобы по-настоящему понять до конца, о чем говорят слова каждого стиха, и так истолковывал. Ибо с молитвой и молением сподоблялся он разумения, и если видел он мужа мудрого и книжного, старца разумного и духовного, то спрашивал его, беседовал, поселялся, дневал и ночевал с ним, пытливо расспрашивая о неясном. Мудрая притча не ускользала от него, и труднопостижимое толкование было им находимо и познаваемо, и хотел он слышать всякое божественное повествование. От слов же и изречений, и поучений, и от рассказов старцев не отступал, всегда читал жития святых отцов, подражая им, потому что набирался от этого большего разума.
<...>
Когда он так иночествовал, его доброй во Христе жизни удивлялись многие, не только иноки, но и простые люди, ибо предавался он подвигам изо дня в день, подобно земле плодородной, пролагая борозды разума и принося Богу разнообразные плоды благоизволения. Ибо прежде всех входил в церковь на молитву и после всех уходил, с пониманием слушал честные повествования и учительные слова, и с их помощью просвещался, ведомый к большему любомудрию и большему знанию. Он никогда не бывал праздным, а всегда трудолюбиво делал все своими руками, и святые книги писал искусно, умело и быстро. И по сию пору об этом свидетельствуют многие его книги, которые он, трудолюбиво сочинив, написал своей рукой и которые являются плодами его трудов. Так у него, хорошо направляемого, и дела направлялись благодатью.
И так за многие свои добродетели он был поставлен в дьяконы князем и епископом ростовским Арсением. Впоследствии, по преставлении митрополита Алексия, повелением его наместника Михаила, прозванного Митяем, Стефан был поставлен в пресвитеры епископом коломенским Герасимом. И обучился он сам языку пермскому, и составил новую пермскую грамоту, и сочинил азбуку, ранее неизвестную, для нужд пермского народа, поскольку была в ней необходимость, и книги русские на пермский язык перевел, и переложил, и переписал. Желая больше знать, он посредством своего любомудрия выучил и греческую грамоту, и греческие книги изучил, и свободно их читал, и постоянно имел их у себя.
<...>
Слыхал преподобный сей о Пермской земле, что живут в ней идолослужители, что дьявольское действо царствует в ней, потому что в Перми люди приносили жертвы бездушным кумирам и молились бесам, были одержимы волхвованием, верили в бесовство, и колдовство, и кудесничество. И об этом очень сожалел раб Божий, и весьма печалился об их обольщении, и разгорался духом, ибо люди сотворены Богом, Богом уважены, но порабощены врагом. И о том он скорбел немало, как бы их вырвать из дьявольских рук.
Подобает же разузнавать, расспрашивать и доподлинно узнать о Пермской земле: где она и в каких местах находится, и между какими областями расположена, и какие реки ее омывают и через нее протекают, какие народы окружают ее, живя по соседству с ней.
Вот имена мест и областей, и земель, и иноплеменников, живущих вокруг Перми: двиняне, устюжане, вилежане, вычегжане, пинежане, южане, зыряне, галичане, вятчане, лопари, корелы, югра, печера, вогуличи, самоеды, пертасы, пермь великая, прозванная чусовой. Одна река, название которой Вымь, протекая через всю землю Пермскую, впадает в Вычегду. Река другая, под названием Вычегда, вытекая из земли Пермской и стремясь к северным пределам, впадает в Двину в сорока поприщах ниже города Устюга. Третья же река, называемая Вяткой, течет в другую сторону Перми и впадает в Каму. А река четвертая называется Кама. Река эта обходит вокруг всей земли Пермской и протекает через нее, по ней многие народы расселены. Кама же течет по прямому направлению, на юг, и своим устьем впадает в Волгу близ города под названием Болгар. Неизвестно, как из одной местности вытекают две реки – Вычегда и Кама, ибо воды одной текут на север, а другой – на юг. Всякому, желающему идти в Пермскую землю, удобнее путь от города Устюга рекою Вычегдою вверх, пока не достигнет самой Перми.
<...> Пермская земля осталась в первоначальном идольском обольщении, не просвещенной святым крещением, не наученной вере христианской. Ни от кого не слышали они слова так, чтобы кто-нибудь им проповедовал о Господе нашем Иисусе Христе. Ни апостолы не заходили к ним, ни учителя, ни проповедники, и никто им не благовествовал слова Божьего.
<...>
Но когда соблаговолил Спас наш, <...> к исходу исчисления седьмой тысячи лет, смилостивился над ними Господь наш, не дал им погибнуть в идольском обмане, но воздвиг Бог угодника своего Стефана в те времена и поставил его проповедником и служителем слову истины и воплощающим таинства Его, и учителем Перми. Как прежде в Израиле Веселиила, исполнил его мудрости, разума и умения. Исполнился он этого и возгорелся теплом веры Христовой и сильным желанием, захотел идти в Пермскую землю и учить их православной вере христианской.
И, задумав это, пришел он к <...> владыке Герасиму, епископу коломенскому, бывшему наместником на Москве, древнему и благообразному старцу, который поставил его пресвитером, желая у него благословиться, чтобы благословил его на этот добрый путь и на задуманное праведное путешествие и доброе проповедание».
<...> Преподобный старец епископ Герасим, боголюбивый святитель, видя и слыша это, очень удивился и сильно изумился. Видя его благочестивое предложение и доброе дерзновение, и долго побеседовав с ним о душеполезном, и собираясь его отпустить, взяв его, повел в святую церковь и, сотворив молитву и осенив его честным воздвизапьным крестом, благословил его
<... >.
И так пошел он, взяв с собой мощи святых, антиминсы и остальное потребное, что надобно для освящения церкви, и святое миро, и освященное масло, и иное подобным же образом употребляемое, с великим дерзновением устремился по пути вышеупомянутому и лицо свое обратил к земле Пермской, ибо было лицо его устремленным к вышеупомянутой земле, «к земле забытой», «непроходимой и безводной, к земле пустой», охваченной голодом. Под голодом разумею не голод хлебный, а голод, когда не слышно слова Божия, о чем и Давид сказал: «Во дни голода насытятся». Он пошел в землю, где не ступала нога святых апостолов, учеников Господа.
< ... >
О ЦЕРКВИ ПЕРМСКОЙ
Помолясь Богу, раб Божий Стефан решил заложить по молитве святую Божию церковь. Таковая церковь была основана и поставлена, та, которую оградил он превеликой верою и теплотой безмерной любви, которую воздвиг чистой совестью, которую создал горячим желанием, которую украсил всяческими украшениями, «как невесту добрую и нарядную», которую наполнил всем, что должно быть в церкви, которую по завершении строительства освятил великим освящением, которую создал высокой и прекрасной, которую обустроил красиво и хорошо, которую украсил вправду чудно и дивно.
<...> Поставил он эту церковь на месте, называемом Усть-Вымь, где река Вымь впадает в реку Вычегду, где впоследствии была создана его большая обитель, которая потом и была названа его епископией. Когда же освящал он эту церковь, назвал ее во имя Пресвятой Пречистой Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, честного Ее Благовещения. Празднование же этого праздника установлено в марте месяце в 25-й день.<...>
Придя по своей воле, он с усердием совершил свой труд и претерпел великое противостояние, и явил большое старание и труд, и великий подвиг, очень печалился о людском прельщении и весьма огорчался, видя их одержимыми волхвованием и помраченными идолослужением, и об этом он очень скорбел, и все дни и ночи молился Богу об обращении людей.
<...> Но люди, прежде пребывавшие во мраке, не понимали, язычники, Божьей благодати, то, что было для них благом, воспринимали как нечто бесполезное, с трудом верили и не только здесь же, сразу, не слушали сказанного, но и гневались на благодетеля и ненавидели творящего им добро, и, неблагодарные, роптали научителя.<...> В один из дней преподобный раб Божий, помолясь Богу, сотворил молитву и после молитвы пришел в некое место, где была их знаменитая кумирница, и задумал разрушить их идолов, и опрокинул их жертвенники, сравнял с землей их богов и Божьей силой знаменитую их кумирницу зажег и пламенем запалил ее. Все это он сделал один, когда идолослужители этого не знали и служителей кумирницы здесь не было, и «не было избавляющих», ни отнимающих их. Одержав эту победу, он не убежал тут же с того места, не устремился куда в другое место и никуда не ушел, но сидел на том месте и оставался, словно ожидая чего-то надвигающегося на него, и укреплялся Божьей благодатью. Когда же внезапно они об этом узнали, то сообщили друг другу, и вот собирается вся их толпа. И когда они сбежались в большой ярости, с великим гневом и воплем, то, как дикие звери, устремились на него – одни с палицами, а многие другие похватали в руки топоры, заточенные с одной стороны. Обступили его со всех сторон и хотели тут же зарубить его остриями топоров своих, крича все разом, бранясь и испуская непристойные вопли. И, окружив его, стали вокруг него и замахивались на него своими секирами. И выглядел он среди них, «как овца среди волков»: не бранился, не сражался с ними, а с кротостью проповедовал им слово Божие и учил их вере Христовой, и наставлял на всяческую добродетель.
<...> И, став на месте ровном и всем известном, начал учить народ о царствии Божьем, и, будто апостольским словом, сказал им: «Олюди, что выделаете? И я такой же, как вы, человек, но благовествую вам слово Божье и повелеваю вам, говоря: отступитесь от этих суетных идольских жертвоприношений, оставьте кумирское заблуждение, избегните страшного суда и огня вечного. Ради чего поклоняетесь вы идолам и почитаете их, и называете богами? Болваны изваянные, вырубленные ваши кумиры – это бездушное дерево, «дело рук человеческих: уста имеют, а не говорят, уши имеют, а не слышат, глаза имеют, а не видят, ноздри имеют, а не обоняют, руки имеют, а не осязают, ноги имеют, а не идут». И не ходят, и не сойдут с места, и «не издадут звука своими гортанями», и не нюхают своими ноздрями, и жертв приносимых не принимают, не пьют и не едят. «Подобными им да будут создавшие их и все, надеющиеся на них».
<...> Отрекитесь от болванов, колдовства и всех исконных пермских обычаев. Познайте истинного Бога и Творца всего, который может спасти ваши души. Ибо я пришел к вам, братья, и являю вам благодать, данную мне, что «если уверуете и креститесь, спасены будете», – и возвещаю вам царство небесное. «А если не уверуете и не креститесь, то осуждены будете» на муку вечную». И долгое время так учил он и многих увещевал оставить суетное пермское идольское заблуждение и веровать в Господа нашего Иисуса Христа, и те дали обет креститься. Хотя прежде они устремлялись на него с яростью и гневом, – благодаря кротости его смирялись. Хоть раньше нападали на него для убийства, с дубинами, – от добрых слов его и священного учения его превращались в кротких, становились тихими и мирно разговаривали, расходясь, не причинили ему никакого зла, а многие из них крестились. И так мало-помалу умножалось стадо Христово и постепенно христиан прибывало. Постепенно, – сказано, – и город строится. Прочие же остались некрещеными. Имели они, однако же, всегдашний обычай собираться вместе и сходиться в одно место – или пермяки приходили к нему в ту новую поставленную церковь, о которой выше сказано, или же он к ним в какое-нибудь условленное место для споров и прений. Однако с тех пор, как была создана церковь, в нее каждый день стали приходить и некрещеные пермяки, не на молитву еще зачастив, не ради жажды спасения или молитвы прибегая, а желая увидеть красоту и величие церковного строения. И стояли, наслаждаясь увиденным, и затем уходили. А расходясь, неверные между собой говорили друг другу: «Велик, должно быть, этот Бог христианский, и видим, и думается нам, что разорит он и древние храмы, и старые жертвенники богов наших, ибо не можем мы словесно противостоять тому игумену, что недавно пришел из Москвы. Если не силой и притеснением, то, покарав побоями и нанеся ему многочисленные раны, прогоним его, и таким образом будет изгнан из земли нашей, чтобы вся наша земля не исполнилась его учения. Однако же у него дурной обычай: не начинать схватки первым, чего мы всегда только и ожидаем от него. Но он не делает этого, а, наоборот, ждет от нас начала боя, и потому мы с ним не скоро сразимся. Если бы первым осмелился поднять руку, то давно бы мы его, растерзав, разорвали, и быстро была бы взята от земли жизнь его и «память его с шумом». Но поскольку он наделен долготерпением, мы не знаем, что с ним делать».
<...> Тогда захотели креститься некрещеные пермяки, и собралось к нему много людей, народ: мужчины, женщины и дети, как бы на поучение.
<...> Он же, знаменовав их, каждого из них своей рукой перекрестив и огласив, и сотворив молитву, и благословив, отпустил каждого из них с миром восвояси, наказав им ежедневно ходить в святую церковь Божию, а оглашенным приходить к оглашению, и каждый день творил о них молитву. И через положенное краткое время, вдоволь помолившись о них, обучив их православной христианской вере, с женами их и детьми крестил их во имя Отца и Сына и Святого Духа и научил их пермской грамоте, которую к тому времени создал. Да всем им, новокрещеным мужам, и юношам, и отрокам, и маленьким детям наказал учить грамоту
<...>. И так с тех пор друг друга учили грамоте и, переписывая с книги книгу, умножали их, пополняя их число. Видя это, преподобный радовался душой и не переставал благодарить Бога день и ночь, моля о спасении и об обращении людей, постоянно людей уча для того, чтобы стадо Христово росло и умножалось день ото дня, а неверных стадо удалялось бы, и убывало, и оскудевало. И так с Божьей помощью, благоволением и содействием, поставил он и другую святую церковь – хорошую и чудесную, ранее упомянутого и указанного вида – и в ней поместил иконы и книги, да и третью церковь на ином месте создал. И так было ему угодно поставить не одну церковь, а много, поскольку новокрещеные пермские люди жили не в одном месте, но здесь и там, одни ближе, другие дальше. Потому ему и понадобилось ставить разные церкви в разных местах, по рекам и селеньям, где каждой и подобало быть, по его разумению.
И так святые церкви в Перми создавались, а идолы сокрушались. Какое рвение проявил преподобный против болванов, называемых кумирами, как возненавидел он их за великую их мерзость! И лютой ненавистью их возненавидел, и полностью их ниспроверг, и идолов попрал, кумиров сокрушил, с землей сравнял их богов, которые суть болваны высеченные, изваянные, выдолбленные, резьбой вырезанные. Все окончательно низверг и топором их посек, и пламенем их пожег, и огнем их испепелил, и без остатка истребил их. Сам со своими учениками, не ленясь, обходил леса и по селеньям расспрашивал, и в домах разыскивал, и в лесах находил, и в станах обретая, и здесь, и там – всюду находил их, пока все кумирни не уничтожил и до основания не искоренил их, и ни одна из них не уцелела. А что было повешено возле идолов – или как кровля над ними, или как жертвоприношение, или принесенное им как украшение, или шкуры соболей, или куниц, или горностаев, или ласок, или бобров, или лисиц, или медведей, или рысей, или белок – все это, собрав, в один сарай сложил и предал огню. Идолов же сначала ударял обухом в лоб, а потом раскалывал их топором на мелкие поленья и, разведя огонь, и то, и другое сжигал на огне – кучу с куницами и кумира вместе с ними. В свое же владение этих ценностей не брал, а все сжигал огнем, говоря, что это достояние лукавого. И этому очень удивлялись пермяки, говоря. «Почему он не брал все это для своей пользы, почему не искал себе в этом выгоды, почему отверг и пренебрег стольким имуществом, почему бросил и потоптал ногами столько богатства?» И сказали они друг другу: «Поистине, это Божий раб, это Божий угодник, поистине, он послан Богом для нашего спасения, и все это он делает Бога ради и нашего ради спасения, а не для свой выгоды или владения сокровищами, и делает это ради утверждения христианской веры, а не ради своей прибыли, корысти и стяжания, как сказал апостол. «Ища не своей пользы, а пользы многих, чтобы спаслись» – о чем и говорил, что это надо делать и учить этому». Ибо запретил преподобный своим ученикам и прислуживавшим ему отрокам, не велел ничего совершенно брать из кумирен – золотого ли, серебряного, меди, железа, олова или чего иного и прочего из уже названного.
Были в Перми кумиры разнообразные – одни большие и малые, другие средние, а иные знаменитые и прославленные, и многие прочие. И кто может исчислить их? Одним кумирам редко кто молился, им мало воздавали чести, других же почитали многие не только ближние, но и дальние селенья. Были у них некоторые кумиры, к которым приходили издалека и из дальних мест приносили дары – и в трех днях, и в четырех, и в неделе пути живущие – со всяческим усердием присылали подношения и дары. И как могу описать их поступки? Ведь бесы, овладев разумом и волей Перми, наполнили всю страну и землю ту идольским обманом. Это было у них от большого невежества, незнания и темноты. Так и существовали весь свой век изо дня в день, и в таком обмане жили все дни своей жизни, пока не посетил их свыше наш Спаситель милостью Своей и не поставил угодника Своего Стефана, вдохнул в него Свою благодать, которой и просветил их.
<... >
О ПРЕНИИ С ВОЛХВОМ
Пришел однажды некий волхв, старец-чародей, лукавый предсказатель, знаменитый кудесник, глава волхвов, старейшина знахарей, начальник отравителей, всегда занимавшийся искусством волхвования, будучи ревностным служителем колдовского наваждения.
<...> Было его учение исполнено всяческой хулы и ереси, и вреда, и неверия, и кощунства, и смеха, приличествующего детям.
Услышав это, преподобный весьма огорчился и очень опечалился, ибо было ему это не любо, «потому что, – сказал, – все, что я созидаю, он, напротив, разрушал». И многократно спорили они об этом между собой, и не была беседа их ровной. И не было конца речам его, ибо один другому не покорялся, тот же этому не повиновался, и тот того не слушал, и этот этого неразумным называл, и расходились несогласными, поскольку тот хвалил свою веру, а тот – свою, один не принимал преданий этого, а другой отвергал обычаи того.
<...>
И пребывали вдвоем наедине, лишь друг с другом в словах состязаясь, весь день и всю ночь, пребывая без еды и без сна, не имея перерыва, не делая отдыха, не предаваясь сну, но постоянно противостояли в споре, противоборствовали словами.
<...> Кудесник же, хоть и много поучений услышал, но ни одному не верил и не внимал сказанному, и не принимал вышеизложенного, но, выступая против, отвечал, говоря: «Я не верю. Все это мне кажется ложью и вымыслом, и вздором, придуманным вами. И я не уверую, если не испытаю веру».
И после этих слов, когда все эти слова кончились, после многих распрей и споров решили они оба избрать самих себя, желая испытать веру. И сказали друг другу: «Пойдем и разожжем огонь, и войдем в него, да и сквозь огонь пламенный пройдем, посреди горящего пламени вместе, вдвоем пройдем оба – я и ты, и здесь будет нам испытание, и здесь получим доказательство веры: кто выйдет цел и невредим, у того вера правая, и затем все последуем. И еще кроме того иное доказательство получим. Таким же образом пойдем оба, взявши друг друга за руки, и войдем вместе в одну прорубь, и спустимся вниз, в глубину реки Вычегды, и устремимся вниз по течению подо льдом и потом, спустя достаточное время, пониже одного плеса из одной проруби оба вместе вновь появимся. Чья вера будет правой, тот целым выйдет, невредимым, и ему все в дальнейшем подчинятся». И по душе была эта речь всей толпе народа, и сказали все люди: «Поистине, хорошо то слово, что сказали вы сегодня».
Когда сошлось бесчисленное множество людей, сам Стефан, стоя среди них, призывал пришедших: «Мужи и братья, слышали ли вы эти слова из уст наших? Внемлите же сказанному разумно и «не будете взирать на лица человеческие» и стыдиться ни одного из нас, но «праведным судом судите», ибо мне предстоит трудный подвиг, и я с радостью стремлюсь совершить его и пострадать. И не только это, но и умереть я рад за святую веру православную».
< ... >
Таковое он имел усердие, дерзая войти в огонь, и, обратившись к волхву, сказал ему: «Пойдем оба вместе, взявшись за руки, как обещали». Он же не пошел. Испугавшись шума огненного, был он в ужасе, не вошел все-таки – в присутствии народа, перед собравшимися людьми, при том, что люди все хорошо видели своими глазами. Горел огонь, и пламя распалялось; и преподобный еще пуще принялся за него, понуждая – и, взявшись за одежду волхва рукой и крепко ее сжав, схватил его и силой потащил лицом к огню. Колдун же вновь стал пятиться назад. И сколько это происходило, столько же этот, насильно выволакиваемый, вопил, крича: «Не трогайте меня, оставьте в покое!» Понуждая его еще и в третий раз, преподобный призывал его со словами: «Пойдем, войдем оба в огонь палящий по слову твоему и рассуждению твоему, как ты пожелал». Он же не хотел войти. И сказал ему Стефан. «Не твои ли это слова, которые ты прежде говорил? Не сам ли ты это избрал и так захотел «испытать Бога живого»? Так почему же сейчас ты не хочешь этого сделать?» Он же, пав ниц, бил челом и, припадая к ногам его, признал свою вину, объявляя о своем бессилии и обличая суетность и обман свой.
<...>
Преподобный же Стефан, сразившись с волхвом таким образом, еще и по-иному одержал над ним победу. Взял он его с народом и привел его к реке. И сделали две большие проруби – одну выше, а другую – чуть подалее. В ту, что была верхней, следовало нырнуть им обоим вместе, взявшись за руки; а из той, что была нижней, пройдя подо льдом, вновь наверх выйти. Чародей же волхв, будучи побежден, и там был посрамлен. И там он, будучи трижды понуждаем, многократно отказался, говоря: «Не могу я этого сделать, хоть и тысячу раз объявите меня виновным». Мужи же спросили его, говоря: «Старый, недобрыми днями ныне настали для тебя твои несчастья. Скажи, окаянный, почему ты не вошел ни в огонь, ни в воду, а совершенно осрамился?» Отвечая, волхв сказал: «Не научился я побеждать огонь и воду, а дидаскал ваш Стефан в детстве и в юности своей научился от своего отца волшебством и колдовством заговаривать огонь и воду, чтобы ни огонь его не жег, ни вода его не топила, поскольку он этому научен и хорошо умеет. Я же в своей жизни изучил многие злокозненные искусства и умею колдовать, волхвовать и кудесничать, зачаровывать и превращать, и устраивать многие другие наваждения, одного лишь не умею – заговаривать огонь и воду или укрощать их – этому я у батьки своего не научился».
<...>
Люди же сказали ему: «Везде, окаянный, ты сам провозгласил свою погибель.< ...
> Хочешь ли верить и креститься, ибо ты уже побежден?» Пребывая под чарами, нечестивый волхв не захотел понимать истинной мудрости и без обиняков так сказал: «Не хочу веровать и креститься». Преподобный же, взглянув на народ, сказал: «Вы – свидетели всего этого, скажите мне, что вы думаете?» Они же сказали: «Подлежит казни». Тогда мужи пермские, приступив, взяли его и, взяв, передали его Стефану, говоря: «Возьми его и казни, ибо подлежит он казни и по нашему обычаю должен умереть, поскольку слова Божия не слушает. Евангелие хулит, проповедь евангельскую бранит, благовествование тремя волоками предает поруганию, над верой христианской насмехается,
<...> а сам переспорен был; силился, да не осилил, еще и сам побежден был; и всюду посрамлен, и всячески был опозорен – и после этого еще и не верит, и креститься не хочет. Да как же он не заслуживает казни? И как же не должен умереть? Да если его живым отпустить, и неопозоренным, и не казненным, то и больше еще будет вредить». Отвечая же, Стефан сказал им: «Нет же, да не будет так. Не поднимем руки своей на своего врага. Ни руки моей на него не подниму поспешно, ни покараю его, казнив, и смерти его не предам: ибо послал меня Христос не убивать, а благовествовать, и велел мне не мучить, а учить с кротостью и увещевать со спокойствием, велел не казнить, а наставлять с милостью».
<... > Потом, обратившись к волхву, сказал: «Слышал ли все это, о обманщик?» Он же отвечал: «Ей, честной отец, все, что ты сказал сейчас, я слышал, и крепко вошло это в мои уши». И вновь был спрошен: «В самом ли деле не будешь вредить и разрушать веры?» Он же отвечал: «Нет, честной отец. Если же окажусь вредителем или разрушителем твоей веры, тогда умру пред ногами твоими». И вновь преподобный сказал ему: «Подтверждаю это сегодня перед многими свидетелями и повелением тебе повелеваю нигде не оказаться виновным в чем-либо из сказанного сейчас. Если же через некоторое время после повеления попадешься на нарушении наших слов и пренебрежении ими, то в дальнейшем попадешь под канонические епитимий и будешь подвергнут карам по гражданскому закону. Ныне повелеваю тебя отпустить. Уйди же от лица нашего цел и невредим, потом только, в дальнейшем, берегись, чтобы жестоко не пострадать». И сказал это, и мужи, державшие его, отпустили его. Он же бросился от них, будто олень, и ушел от собрания, радуясь, что неубит.
Когда же волхв ушел, пришли к Стефану некие люди, сообщая о пустом лжеумилении волхва, о том, как удивлялся волхв разуму Стефана и премудрости его слов, и дивным ответам его, и как сам был обличаем своей совестью, зная, что Стефан говорит истину и наставляет на праведное. Но, влекомый ложным своим обычаем через утвердившиеся в нем чары, словно «удерживался удилами и уздой», словно тьмой омраченный своим волхвованием, на «свет истинный» взглянуть не хотел, более того скажу: не мог. И оттого, забыв все Стефановы слова, вновь взялся за свой первоначальный древний нечестивый обычай. Преподобный же сказал: «В споре нашем с волхвом чуть не сбылось о нас одно слово, гласящее: «Прошли мы сквозь огонь и воду, и вывел Он нас на покой». Ибо, когда ушел волхв, обрел я покой после многих распрей: из большой усталости и многословия вывел
<Господь> нас на покой». <...>
Между тем преподобный крестил людей, находящихся здесь и там, приходящих из различных селений, мужчин, женщин и детей, и грудных младенцев. Всех верующих и всех готовящихся к святому просвещению, всех хотящих родиться в «бане возрождения», всех желающих получить Христово знамение, всех приходящих к святому крещению – всех их оглашая, поучая, крестил, как было у него в обычае, чем всегда и занимался.
Было же у него дело: книги писал, переводя с русского на пермский, а также многократно и с греческого на пермский. И, имея немалую об этом заботу, он старался. То читал он святые книги, то переписывал, ибо было это его всегдашним делом. Потому и ночами многократно пребывал без сна и устраивал постоянные бдения. Днем же во много раз более был занят. То трудился руками своими, иногда же распоряжался и устраивал то, что нужно для церкви или для надобностей собственных и тех, кто был с ним.
1396 – 1398гг.
Перевод Е. Г. Водолажина
ПРИМЕЧАНИЯ
Полное название памятника – «Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшего в Перми епископа». Написал его известный русский книжник, инок Троице-Сергиева монастыря Епифаний Премудрый. Автор жития был лично знаком со святителем Стефаном. Во время работы над рукописью собирал по разным источникам сведения о нем. ...сын некоего христолюбца, мужа верного, христианина, по имени Симеон, одного из клириков большой соборной церкви Святой Богородицы, что в Устюге, и матери, тоже христианки, по имени Мария – в житии праведного Прокопия Устюжского повествуется о том, как святой сказал однажды трехлетней девочке Марии, идущей в храм вместе с родителями: «Вот идет мать великого Стефана – епископа и учителя пермского!» «Проходит слава мира сего, как цветение травы: завяла трава, и цвет ее опал, а слово Господне пребывает вовеки» – цитата из Первого соборного послания святого апостола Петра (гл. 1, ст. 24 – 25). Митрополит Алексий – см. примеч. к «Задонщине». Пермский язык – одна из ветвей финно-угорской семьи языков (коми-зырянский, коми-пермяцкий и удмуртский); в данном случае речь идет о коми-зырянском языке. ...составил новую пермскую грамоту, и сочинил азбуку, ранее неизвестную, для нужд пермского народа – событие это датируется 1372 – 1375 гг. Город Болгар – древняя столица государства волжско-камских булгар, народа тюркского происхождения. ...к исходу исчисления седьмой тысячи лет – речь идет о представлении, в соответствии с которым для существования на земле человечеству отведено семь тысяч лет; ожидалось, что последним будет 1492 г. Веселиил – в Ветхом Завете вдохновленный Богом художник, которому было поручено устроить скинию, древнееврейский переносной храм (Исход, гл. 31, ст. 2 – 11). Воздвизальный крест – которым благословляют в праздник Воздвижения Креста Господня, одного из двунадесятых праздников. ...«к земле забытой» – реминисценция из Ветхого Завета: «Разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения – правду Твою?» (Псалтирь, Псалом 87, ст. 13). ...«непроходимой и безводной, к земле пустой» – реминисценция из Ветхого Завета: «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной...» (Псалтирь, Псалом 62, ст. 2). ...«Во дни голода насытятся» – цитата Из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 36, ст. 19). ...много «зла претерпел» – реминисцениция из Второго послания к Тимофею святого апостола Павла (гл. 4, ст. 5). ...«как невесту добрую и нарядную» – реминисценция из Ветхого Завета (Книга пророка Исайи, гл. 61, ст. 10). ...«не было избавляющих» – цитата из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 70, ст. 11). ...«как овца среди волков» – реминисценция из Евангелия от Луки (гл. 10, ст. 3). ...став на месте ровном – реминисценция из Евангелия от Луки (гл. 6, ст. 17). «О люди, что вы делаете? И я такой же, как вы, человек, но благовествую вам» – цитата из Деяний святых апостолов (гл.14, ст. 15 ). ...«дело рук человеческих: уста имеют, а не говорят, уши имеют, а не слышат, глаза имеют, а не видят, ноздри имеют, а не обоняют, руки имеют, а не осязают, ноги имеют, а не идут»; «не издадут звука своими гортанями»; «Подобными им да будут создавшие их и все, надеющиеся на них» – цитаты из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 113, ст. 12 – 16). ...«если уверуете и креститесь, спасены будете»; «А если не уверуете и не креститесь, то осуждены будете» – цитаты из Евангелия от Марка, (гл. 16, ст. 16). ...«память его с шумом» – реминисценция из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 9, ст. 7). Часослов, Осьмогласник – богослужебные книги. Псалмы Давыдовы – Псалтирь, одна из книг Ветхого Завета. «Ища не своей пользы, а пользы многих, чтобы спаслись» – цитата из Первого послания коринфянам святого апостола Павла (гл. 10, ст. 33). ...«потому что, – сказал, – все, что я созидаю, он, напротив, разрушал» – реминисценция из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 10, ст. 3). ... «не будете взирать на лица человеческие»; «праведным судом судите» – реминисценции из Евангелия от Иоанна (гл. 7, ст. 24). ...«испытать Бога живого» – реминисценция из Деяний святых апостолов (гл. 15, ст. 10). ...«удерживался удилами и уздой» – цитата из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 31, ст. 9). ...«свет истинный» – цитата из Евангелия от Иоанна (гл. 1, ст. 9). «Прошли мы сквозь огонь и воду, и вывел Он нас на покой» – цитата из Ветхого Завета (Псалтирь, Псалом 65, ст.12). ...всех хотящих родиться в «бане возрождения» – т. е. совершить таинство Крещения.