...Мне посчастливилось находиться рядом с Валерием Александровичем во время многих его авторских вечеров. Кое-что из сказанного им мне удалось записать, и я впервые хочу предложить эти строки вниманию читателей.
— У меня есть не излюбленные какие-то жанры, а есть состояния, которые я выискиваю, перенимаю у жизни. Вспоминаю многое из детства, прошедшего в нищей русской деревне военных и послевоенных лет; вспоминаю состояния, возникавшие от встреч с различными людьми, от разных жизненных переживаний, от знакомства с литературой, знакомства с музыкой других композиторов. Это ведь тоже большая сила для музыканта — музыка других авторов.
— Мысль музыкальная у меня порой начинается с двух-трех нот. Иногда я даже не знаю, что же они означают. Потом, буквально как собака-ищейка, «иду по следу». Начинаю подбирать ноты. Нет, не те!.. Аккорды беру какие-то. Нет, все не то!.. Радости не хватает людям, юмора не хватает, нежности не хватает — я ищу то, чего не хватает! И еще не знаю, какое сочинение получится — маленькое или большое, будет ли оно для голоса или будет для оркестра, для фортепиано... Для меня самое главное — передать правду чувств.
— Всему предпочитаю музыку, связанную с пением, с человеческим голосом. Человеческий голос — это инструмент, дарованный человеку. Им я мерю красоту всех других, созданных человеческими руками. Артиста, которому удается передать на своем рукотворном инструменте (скрипке, трубе, рояле и т. д.) певучесть, присущую человеческому голосу, считаю выдающимся артистом.
— Иной раз бывает музыка незатейливая, простая. Но артист [из себя] какое-то поле излучает. И эта музыка на людей действует. Один излучает, а другой — не излучает... И та же знакомая народная песня один раз подействует, а в другой раз, когда другой артист поет, — нет. Я потому не очень-то люблю радио и телевидение, что, мне кажется, самое главное — это человеческое общение. Когда концерт, спектакль идут через эфир, через экран, все-таки теряется нечто очень важное. Когда мы собираемся в зале все вместе, мы общаемся с артистами, — но и друг с другом. Возникает самое главное, ради чего искусство существует, — эффект братства.
— Придираюсь к себе очень жестоко. Держу иногда сочинения по нескольку лет «взаперти», переделываю их, довожу до хорошего, устраивающего меня состояния. И точно так же я ищу исполнителей. Ищу таких, чтобы могли принести людям радость настоящую и не отпугнуть их. Ведь у нас, композиторов, работающих в области так называемой серьезной музыки, — проблема со слушателями, маловато слушателей. И даже тех, кто есть, очень легко напугать, показав им музыку недостаточно хорошо сделанную, сочиненную, невыношенную, невыстраданную. Или же показав ее в дурном и неточном исполнении.
— Я не сторонник этнографических концертов. Я за живое слушание фольклора — там, где он существует, там, где живет. Срезанный цветок — это хорошо, красиво. Но все-таки это срезанный цветок. А вот надо бы видеть, как он живет, надо бы посмотреть то место, где он вырос. Тогда это все будет живое. Очень важна атмосфера, обстановка. Важно, кто поет, почему поет, отчего поет...
— Очень не люблю изучать фольклор по книжкам. Хотя у меня дома собрана практически вся русская фольклорная библиотека. Но это, так сказать, только для памяти. Если я что-то забываю из стихов или что-то из напевов ускользнет из головы, так я просто подглядываю в сборник, как в шпаргалку. Если бы я учил народную музыку по книжкам, то, думаю, никаких результатов у меня не было бы. Мне обязательно нужно видеть людей.
— У нас считают, что фольклор уже кончился. А я так не считаю. Все, что сейчас народ придумывает, поет, фантазирует — в словесном ли жанре, скажем, анекдоты рассказывает, или в жанре какой-нибудь песенки, — это все равно народное творчество.
— К несчастью, что ли, не знаю точно почему, я почти не нахожу таких аналогов, которые могли бы соответствовать моей музыкальной мысли. Поэтому тексты приходится зачастую сочинять самому. Очень сильно при этом опираюсь на фольклорную поэзию, мне даже неловко то, что получается, называть поэтическими сочинениями.
— Уже много лет читаю Льва Толстого. Каждый год читаю. В особенности увлекаюсь его философией. И, конечно, это как-то сказывается на моих сочинениях, особенно на крупных. Очень люблю Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Глеба Успенского, Лескова, Чехова, Зощенко. Нахожу у них не только сюжет, содержание. Обнаруживаю в каждом из этих авторов их музыку. В том, как они пишут, есть своя музыка отношения к жизни. В хоровой симфонии «Перезвоны» я, в общем-то, ориентировался на Василия Макаровича Шукшина, который для меня является представителем такой вот корневой русской породы.
— Музыка — это необходимый дар, без которого нормальный человек жить не может. Он дан нам так же, как умение мыслить, как потребность работать, творить...