Вновь вы посетили Вологду, Воздвиженье, Перхурьево... Какой след оставила эта поездка в вашей душе?
Много света от встреч с земляками, что знали меня ребенком, которых я помню молодыми, много горестных ощущений от заброшенности, запустения. И не материальная сторона угнетает — старые, не ремонтируемые десятилетиями дома, — а ясное ощущение, что брошены люди. Поникшие, растерянные, они не понимают, и никто не может им вразумительно объяснить: ради чего эти мучения?
Вы разделяете это общее для многих сейчас ощущение растерянности?
И я беспомощен, как любой простой смертный россиянин. Я не понимаю этих процессов, я почти не принимаю их, не потому, что я враг нового. Я вижу новое, но не вижу прекрасного. И нет тенденции к прекрасному, все идет к ухудшению. Я не политик, мое дело композиторское, и я понимаю: сейчас особенно нужна музыка, которая подбадривала бы и утешала людей в их боли. Не уезжать, не скрываться, не прятаться, а жить и страдать вместе с народом.
Мы жили в великой стране, при всех ее несовершенствах, в глубине души гордились ее великими достижениями. Сейчас ощущаем себя в положении Мюнхгаузена, тащившего себя из болота за волосы. Неудобная позиция, но все же помогите сориентироваться: что с нами произошло?
Как житель и гражданин я ощущаю, что произошел чудовищный и безграмотный развал не русской империи, а почти всех институтов нашей государственности. Деморализована армия, с которой начинается строительство любого государства, развалена экономика, открыты все наши границы, страна не защищена от чудовищного разграбления.
Деморализованы люди, которым стало как-то неудобно, неуютно на родной земле...
Идет чудовищное оскорбление русских. Они и нецивилизованны, и тупы, и пьяны, и отъявленные бездельники, захребетники. Слушая молодых и преуспевающих тележурналистов, хочется спросить: а была ли у них возможность свободно работать, передвигаться, понимают ли они, как десятилетиями люди жили без паспортов?
Мне кажется, мы никогда не самообольщались относительно наших достоинств, напротив, первыми горько и безжалостно смеялись над собой, но ведь не все же можно осмеивать?
Разумеется. У нас прекрасный и бедный народ. Терпеливый, не завистливый, нестяжатель. Обиженный народ, ведь такие негативные проявления, как пьянство, разгильдяйство, — следствие растерзанного чувства справедливости, совестливости. По врожденному, данному Богом чувству справедливости все время бьют, попирают его и на него плюют. А потом, как можно говорить о нашей темноте, невежестве, когда имеем величайших ученых, за которыми гоняются иностранные разведки и имена которых известны им да узкому кругу специалистов? А какая была у нас литература! Какая музыка была! Это сейчас, в последние пять лет, мы начинаем все предавать, пускаем на панель наши прекрасные, формировавшиеся годами оркестры. Все на продажу, на продажу, на продажу...
Ощущая всю тяжесть положения, думаю, что главная наша проблема — это ненужность, невостребованность человека-творца.
Да, времена не творческие сейчас. Пускается по ветру наработанное предшествующими поколениями, нет спроса на отечественную современную литературу, музыку. В музыке царствует исполнитель: Запад заказывает классику и только классику. Да, туда охотно приглашают наших исполнителей. Но можно ли сказать, что они востребованы там, выступая в кабаках и забегаловках, но за валюту? Я понимаю, жить как-то надо, но и совесть иметь надо. В России художникам никогда не было особенно хорошо. Но, работая под чужим небом, вдали от родных людей, мало кому удавалось оставаться творцами. Чудес нет.
К сожалению, мало кто из ныне работающих художников с легкостью может повторить ахматовские строки: «Я была с моим народом, где мой народ, к несчастью, был...»[1][ 1 Неточная цитата из четверостишия А. А. Ахматовой, которым открывается поэма «Реквием»: «Нет, и не под чуждым небосводом, / И не под защитой чуждых крыл, — /Я была тогда с моим народом, / Там, где мой народ, к несчастью, был»]
Но все же такие люди есть. Таким был недавно умерший в Москве прекрасный скрипач Андрей Корсаков, работавший за малые деньги, создавший свой ансамбль «Концертино» и так рано ушедший. Таков Георгий Васильевич Свиридов. Я нахожусь под мощным впечатлением от его нового сочинения — Литургии, музыки ошеломляющей красоты...
Услышать которую было дано лишь посетителям двух главных залов страны в двух столицах. Как взаимодействовать с подлинным искусством массам людей, испытывающим потребность в таком контакте? Не может же музыка звучать в неком абстрактном мировом пространстве.
Я об этом все время думаю, все последние годы. Судьба отечественной музыки поставлена на острие булавки: устоит или не устоит? Рассыпаются хоровые коллективы и соединяются в кооперативы; плохо поют плохую церковную музыку, что и до революции-то не пели. Симфонические оркестры формируют репертуар по заказу западных предпринимателей за валюту. То же в оперных театрах.
В этой ситуации, я думаю, интерес должен идти от слушателя. Всем, кто любит музыку — а это спасительная сила, — сбиваться вместе, учить детей музицированию на любом инструменте, учить петь, создавать хоры. Объединяться и спасаться. Постепенно появятся артисты, что будут патриотами не только своих нарядов и желудков, но и своего народа, которые захотят петь и играть здесь.
Вот мы разговариваем сейчас в Вологде, до первой революции это был культурнейший город. Сколько было здесь хоров, кружков, ансамблей, библиотечных обществ, оркестров! Какой был театр!
Всё зависит от человека.
Ваш друг, замечательный художник Юрий Селиверстов, как-то сказал мне, что привык вслушиваться в вашу музыку, в которой, как когда-то у Мусоргского, открываются ему страшные провалы времени. Нашу нынешнюю беседу мы невольно посвятили таким провалам, а есть ли какая-то светлая краска в том, что открыто вам?
Свет — это люди, через которых проходит все, что дано испытать. И добрых людей у нас очень много, иначе ничего бы здесь не стояло. Говорят, не стоит деревня без праведника, а город без трех праведников. Раз такие люди есть, все будет, все образуется.
Вы избегаете разговоров о творческих планах, в прессе были сообщения о том, что блистательная певица Галина Вишневская, вернувшись в Россию для съемок фильма, пожелала, чтобы музыку сочинили только вы...[1][1 Речь идет о кинофильме «Провинциальный бенефис». Режиссер А. А. Белинский. Ленфильм. 1993]
Пока рано говорить что-то конкретное. Сейчас я пересматриваю все свои сочинения. Мой замечательный воспитатель Арнольд Наумович Сохор говорил, что хороший композитор не тот, кто не пишет слабых сочинений, а тот, кто напишет хоть одно, но хорошее. И хороший композитор, как хороший мастер любой специальности, отличается от немастера тем, что сумеет сделать свою работу хорошо.