1959–1962
* * * *
Загородил мою дорогу
Грузовика широкий зад, -
И я подумал: “Слава Богу,
Село не то, что год назад”.
Теперь в полях везде машины,
И не видать плохих кобыл,
И только вечный дух крушины
Все так же горек и уныл.
И резко, словно в мегафоны,
О том, что склад забыт и пуст,
Уже не каркают вороны
На председательский картуз.
Идут, идут обозы в город
По всем дорогам без конца, -
Не слышно праздных разговоров,
Не видно праздного лица...
* * * *
Г. Ф.
Ты просил написать о том,
Что здесь было
И что здесь стало.
...Я сейчас лежу под кустом,
Где тропинка берет начало.
Этот сад мне, как раньше, мил,
Но напрасно к одной блондинке
Я три года назад ходил
Вот по этой самой тропинке.
Я по ней не пойду опять,
Лишь злорадствую: “Где уж нам
уж!”
Та блондинка хотела ждать,
Не дождалась...
И вышла замуж.
Все законно: идут года,
Изменяя нас и планету,
Там, где тополь шумел тогда,
Пень стоит...
а тополя нету.
* * * *
Мой чинный двор
зажат в заборы.
Я в свистах ветра-степняка
Не гнал коней, вонзая шпоры.
В их знойно-потные бока.
Вчера за три мешка картошки
Купил гармонь.
Играет - во!
Точь-в-точь такая, как у Лешки,
У брата друга моего.
Творя бессмертное творенье,
Смиряя бойких рифм дожди,
Тружусь.
И
чувствую волненье
В своей прокуренной груди.
Строптивый стих,
как зверь страшенный,
Горбатясь, бьется под рукой.
Мой стиль, увы,
несовершенный,
Но я ж не Пушкин,
я другой...
И все же грустно до обиды
У мух домашних на виду
Послушно, как кариатиды,
Стареть в сложившемся быту.
Ведь я кричал,
врываясь в споры,
Что буду жить наверняка,
Как мчат коней,
вонзая шпоры
В их знойно-потные бока!
* * * *
Я забыл,
Как лошадь запрягают.
Я хочу ее
Позапрягать,
Хоть они неопытных
Лягают
И до смерти могут
Залягать.
Не однажды
Мне уже досталось
От коней,
И рыжих, и гнедых
Знать не знали,
Что такое жалость,
Били в зубы прямо
И под дых.
Эх, запряг бы,
Я сейчас кобылку
И возил бы сено
Сколько мог,
А потом
Втыкал бы важно вилку
Поросенку
Жареному
В бок...
* * * *
Пора любви среди полей,
Среди закатов тающих
И на виду у журавлей,
Над полем пролетающих.
Теперь все это далеко.
Но в грустном сердце жжение
Пройдет ли просто и легко,
Как головокружение?
О том, как близким был тебе,
И о закатах пламенных
Ты с мужем помнишь ли теперь
В тяжелых стенах каменных?
Нет, не затмила ревность мир.
Кипел, но вспомнил сразу я:
Назвал чудовищем Шекспир
Ее, зеленоглазую.
И чтоб трагедией души
Не стала драма юности,
Я говорю себе: “Пиши
О радости, о лунности...”
И ты ходи почаще в луг
К цветам, к закатам пламенным,
Чтоб сердце пламенело вдруг
Не стало сердце каменным.
Да не забудь в конце концов,
Хоть и не ты, не ты моя:
На свете есть матрос Рубцов,
Он друг тебе, любимая.
БЫСТРЕЕ МЕЧТЫ
*
Не знаю, сон или не сон...
К звезде далекой устремлен,
С Земли, быстрей, чем ураган,
Помчал меня ракетоплан.
Как школьный глобус,
надо мной
В кольце туманов и ветров
Вращался древний шар земной,
Светясь огнями городов.
Пропала вдруг
пределов
власть.
Лишь мрак.
И звездные костры,
Ошеломленно сторонясь,
Мне уступали путь миры.
Хотелось крикнуть им, что я
Посланец русских нив и рек,
Влюбленный в труд, в свои
края,
Земной, советский человек!
Вот Марс мелькнул,
за ним Уран.
Все мчит меня ракетоплан...
Скажите, если это сон,
Далек от жизни разве он?
ДВОРЕЦ БЫЛ ВЗЯТ
*
Дворец был взят...
Но выдумка досужья
Пусть не смущает
Робкие сердца,
Что будто только
Силою оружия
Повергли силу
Зимнего Дворца.
Он в схватке сам
Держался, не робея,
И взят не только
Силою штыка:
Что значит штык,
Когда сама идея
К победе класс
Вела наверняка!
В ЕДИНОМ СТРОЮ
*
Век атома, косморакета, спутник.
Поэт же все по-старому поет.
Что он открыл,
писатель, литсотрудник?
Да ничего! А физика - растет!
Один вопрос задать хотелось нам
бы...
А отчего же
с “Левым маршем” в лад
Негромкие есенинские ямбы
Так громко в сердце бьются и
звучат?..
Все это так...
Нужны нам
и поэты.
И их,
как жизнь,
земные голоса!
* * * *
Помню, как тропкой,
едва заметной,
В густой осоке, где утки крякали,
Мы с острогой ходили летом
Ловить налимов
под речными корягами.
Поймать налима не просто было.
Мало одного желания.
Мы уставали, и нас знобило
От длительного купания,
Но мы храбрились: - Рыбак не
плачет! -
В воде плескались
до головокружения,
И, наконец, на песок горячий
Дружно падали в изнеможении!
И долго после мечтали лежа
О чем-то очень большом и смелом,
Смотрели в небо, и небо тоже
Глазами звезд
на нас смотрело...
ЛЕВИТАН
*
(По мотивам картины
“Вечерний звон”)
В глаза бревенчатым лачугам
Глядит алеющая мгла,
Над колокольчиковым лугом
Собор звонит в колокола!
Звон заокольный и окольный,
У окон, около колонн, -
Я слышу звон и колокольный,
И колокольчиковый звон.
И колокольцем каждым в душу
До новых радостей и сил
Твои луга звонят не глуше
Колоколов твоей Руси...
В КОЧЕГАРКЕ
*
Вьется в топке пламень белый,
Белый-белый, будто снег,
И стоит тяжелотелый
Возле топки человек.
Вместо “Здравствуйте”:
- В сторонку! -
Крикнул: - Новенький, кажись?
И добавил, как ребенку:
- Тут огонь, не обожгись! -
В топке шлак ломал с размаху
Ломом, красным от жары.
Проступали сквозь рубаху
Потных мускулов бугры.
Бросил лом, платком утерся.
На меня глаза скосил:
- А тельняшка, что, для форсу?
Иронически спросил.
Я смеюсь: - По мне для носки
Лучше вещи нету, факт!
- Флотский, значит?
- Значит флотский.
- Что ж, неплохо, коли так!
Кочегаром думать надо,
Ладным будешь, - произнес.
И лопату, как награду,
Мне вручил: - Бери, матрос! -
...Пахло угольным угаром,
Лезла пыль в глаза и рот,
А у ног горячим паром
Шлак парил, как пароход.
Как хотелось, чтоб подуло
Ветром палубным сюда...
Но не дуло. Я подумал.
“И не надо! Ерунда!”
И с таким работал жаром,
Будто отдан был приказ
Стать хорошим кочегаром
Мне, ушедшему в запас!
ПОВЕСТЬ О ПЕРВОЙ
ЛЮБВИ *
Я тоже служил на флоте!
Я тоже памятью полн
О той бесподобной работе -
На гребнях чудовищных волн.
Тобою - ах, море, море! -
Я взвинчен до самых жил,
Но, видно, себе на горе
Так долго тебе служил...
Любимая чуть не убилась, -
Ой, мама родная земля! -
Рыдая, о грудь мою билась,
Как море о грудь корабля.
В печали своей бесконечной,
Как будто вослед кораблю,
Шептала: “Я жду вас... вечно”,
Шептала: “Я вас... люблю”.
Люблю вас! Какие звуки!
Но звуки ни то ни се, -
И где-то в конце разлуки
Забыла она про все.
Однажды с какой-то дороги
Отправила пару слов:
“Мой милый! Ведь так у многих
Проходит теперь любовь...”
И все же в холодные ночи
Печальней видений других
Глаза ее, близкие очень,
И море, отнявшее их.
УТРОМ *
Утро с дремотным небом,
С бодрым трамвайным бегом
Крепко, как свежим хлебом,
Пахнет морозным снегом.
О, утренних лиц похожесть!
О, трепетный свет восхода!
Люблю, под бушлатом ежась,
Спешить к проходной завода.
Сливаясь с густым потоком
Едущих и идущих,
Я словно пронзаюсь током,
Стучащим в рабочих душах.
Не выношу я плоских
Лиц с выраженьем покоя.
Сердце гремит, как флотский
Колокол громкого боя.
* * * *
Брал человек
Холодный мертвый камень,
По искре высекал
Из камня пламень.
Твоя судьба
Не менее сурова -
Вот так же высекать
Огонь из слова!
Но труд ума,
Бессонницей больного, -
Всего лишь дань
За радость неземную:
В своей руке
Сверкающее слово
Вдруг ощутить,
Как молнию ручную!
* * * *
П. И.
Ты хорошая очень - знаю.
Я тебе никогда не лгу.
Почему-то только скрываю,
Что любить тебя не могу.
Слишком сильно любил другую,
Слишком верил ей много дней.
И когда я тебя целую,
Вспоминаю всегда о ней...
РАЗЛАД *
Мы встретились
У мельничной запруды,
И я ей сразу
Прямо все сказал!
- Кому, - сказал, -
Нужны твои причуды?
Зачем, - сказал, -
Ходила на вокзал?
Она сказала:
- Я не виновата.
- Ответь, - сказал я, -
Кто же виноват? -
Она сказала:
- Я встречала брата.
- Ха-ха, - сказал я, -
Разве это брат?
В моих мозгах
Чего-то не хватало:
Махнув на все,
Я начал хохотать.
Я хохотал,
И эхо хохотало,
И грохотала
Мельничная гать.
Она сказала:
- Ты чего хохочешь?
- Хочу, - сказал я, -
Вот и хохочу!
Она сказала:
- Мало ли что хочешь!
Я это слушать
Больше не хочу!
Конечно, я ничуть
Не напугался,
Как всякий,
Кто ни в чем не виноват,
И зря в ту ночь
Пылал и трепыхался
В конце безлюдной улицы
Закат...
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
*
Слухи были глупы и резки:
Кто такой, мол, Есенин Серега,
Сам суди: удавился с тоски
Потому, что он пьянствовал много
Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, была... Да не эта!
Версты все потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской
музы!
Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.
* * * *
В твоих глазах -
Любовь кромешная,
Немая, дикая, безгрешная!
И что-то в них
Религиозное...
А я - созданье несерьезное -
Сижу себе
За грешным вермутом,
Молчу, усталость симулирую:
- В каком году
Стрелялся Лермонтов?
Я на вопрос не реагирую!
Пойми, пойми
Мою уклончивость,
Что мне любви твоей
Не хочется,
Хочу, чтоб все
Скорее кончилось!
Хочу! Но разве
Это кончится?
* * * *
Вредная,
неверная,
наверно.
Нервная, наверно... Ну и что ж?
Мне не жаль,
Но жаль неимоверно,
Что меня, наверно, и не ждешь!
За окном,
таинственны, как слухи,
Ходят тени, шорохи весны.
Но грозой и чем-то в этом духе
Все же веют сумерки и сны!
Будь что будет!
Если я узнаю,
Что не нравлюсь, - сунусь ли в
петлю?
Я нередко землю проклинаю,
Проклиная, все-таки люблю!
Я надолго твой,
хоть и недолго
Почему-то так была близка
И нежна к моей руке с наколкой
Та, с кольцом,
прохладная рука.
Вредная,
неверная,
наверно.
Нервная, наверно: Ну и что ж?
Мне не жаль,
Но жаль неимоверно,
Что меня, наверное, не ждешь!
* * * *
За окном в холодном шуме
Свет реклам и листопад...
Что ж так долго из Сухуми
Ты не едешь в Ленинград?
Впрочем, рано или поздно
Все равно житейский быт
В день весенний иль в морозный
Нас совсем разъединит.
Год пройдет, другой... А там уж:
Что тут много говорить?
Ты, конечно, выйдешь замуж,
Будешь мужу суп варить.
Будет муж тобой гордиться
И катать тебя в такси,
И вокруг тебя крутиться,
Как земля вокруг оси!
- Ну и пусть!
Тоской ранимым
Мне не так уж страшно быть.
Мне не надо быть любимым,
Мне достаточно любить!
ПИСЬМО
*
Дорогая! Любимая! Где ты теперь?
Что с тобой? Почему ты не пишешь?
Телеграммы не шлешь... Оттого
лишь - поверь,
Провода приуныли над крышей.
Оттого лишь, поверь, не бывало и
дня
Без тоски, не бывало и ночи!
Неужели - откликнись - забыла
меня?
Я люблю, я люблю тебя очень!
Как мне хочется крикнуть;
“Поверь мне! Поверь!”
Но боюсь: ты меня не услышишь...
Дорогая! Любимая! Где ты теперь?
Что с тобой? Почему ты не пишешь?
* * * *
Эх, коня да удаль азиата
Мне взамен чернильниц и бумаг, -
Как под гибким телом Азамата,
Подо мною взвился б
аргамак!
Как разбойник,
только без кинжала,
Покрестившись лихо на собор,
Мимо волн Обводного канала
Поскакал бы я во весь опор!
Мимо окон Эдика и Глеба.
Мимо криков: “Это же - Рубцов!”
He простой,
возвышенный,
в седле бы
Прискакал к тебе в конце концов!
Но, должно быть, просто и без
смеха
Ты мне скажешь: - Боже упаси!
Почему на лошади приехал?
Разве мало в городе такси? -
И, стыдясь за дикий свой
поступок,
Словно Богом свергнутый с небес,
Я отвечу буднично и глупо:
- Да, конечно, это не прогресс...
НЕНАСТЬЕ
*
Погода какая!
С ума сойдешь;
Снег, ветер и дождь-зараза!
Как буйные слезы, струится
дождь,
по скулам железного Газа.
Как резко звенел
в телефонном мирке
твой голос, опасный
подвохом!
Вот трубка вздохнула в моей руке
осмысленно-тяжким вздохом
и вдруг онемела с раскрытым
ртом...
Конечно, не провод лопнул!
Я дверь автомата открыл пинком
и снова
пинком
захлопнул:
И вот я сижу
и зубрю дарвинизм,
и вот в результате зубрежки...
внимательно ем
молодой организм
какой-то копченой рыбешки...
Что делать? -
ведь ножик в себя не вонжу,
и жизнь продолжается, значит.
На памятник Газа в окно гляжу:
железный!
А все-таки: плачет.
НЕ ПРИШЛА
*
Из окна ресторана -
свет зеленый,
болотный,
От асфальта до звезд
заштрихована ночь
снегопадом,
Снег глухой,
беспристрастный,
бесстрастный,
холодный
Надо мной,
над Невой,
над матросским
суровым отрядом.
Сумасшедший,
ночной,
вдоль железных заборов,
Удивляя людей,
что брожу я?
И мерзну зачем?
Ты и раньше ко мне
приходила не скоро,
А вот не пришла и совсем...
Странный свет,
ядовитый,
зеленый,
болотный,
Снег и снег
без метельного
свиста и воя.
Снег глухой,
беспристрастный,
бесстрастный,
холодный,
Мертвый снег,
ты зачем
не даешь мне покоя?
* * * *
Дышу натруженно,
как помпа!
Как никому не нужный груз,
Лежу на койке, будто бомба, -
Не подходите! Я взорвусь!
Ах, если б в гости пригласили,
Хотя б на миг, случайно пусть,
В чудесный дом, где кот Василий
Стихи читает наизусть!
Читает Майкова и Фета,
Читает, рифмами звеня,
Любого доброго поэта,
Любого, только не меня...
Пока я звякаю на лире
И дым пускаю в потолок, -
Как соловей, в твоей квартире
Зальется весело звонок.
Ты быстро спросишь из-за двери,
Оставив массу важных дел:
- Кого?
- Марину.
- Кто там?
- Эрик.
- Ой, мама! Эрик прилетел!
Покрытый пылью снеговою,
С большим волнением в крови,
Он у тебя над головою
Произнесет слова любви!
Ура! Он лучший в целом мире!
Сомненья не было и нет...
И будет бал в твоей квартире,
Вино, и музыка, и свет.
Пусть будет так!
Твой дом прекрасен.
Пусть будет в нем привычный
лад...
Поэт нисколько не опасен,
Пока его не разозлят.
СТО “НЕТ”
*
В окнах зеленый свет,
Странный, болотный
свет:
Я не повешусь, нет,
Не помешаюсь, нет,
Буду я жить сто лет,
без тебя - сто лет.
Сердце не стонет, нет.
Нет, сто “нет”!
УТРО УТРАТЫ
*
Человек не рыдал и не метался
В это смутное утро утраты,
Лишь ограду встряхнуть
попытался,
Ухватившись за копья ограды:
Вот прошел он. Вот в черном
затоне
Отразился рубашкою белой,
Вот трамвай, тормозя,
затрезвонил,
Крик водителя: “Жить надоело?!”
Было шумно, а он и не слышал.
Может, слушал, но слышал едва ли,
Как железо гремело на крышах,
Как железки машин грохотали.
Вот пришел он. Вот взял он
гитару.
Вот по струнам ударил устало
Вот запел про царицу Тамару
И про башню в теснине Дарьяла.
Вот и все... А ограда стояла.
Тяжки копья чугунной ограды..
Было утро дождя и металла,
Было смутное утро утраты...
РАСПЛАТА
*
П. И.
Я забыл, что такое любовь,
И под лунным над городом светом
Столько выпалил клятвенных
слов,
Что мрачнею, как вспомню об этом.
И однажды, прижатый к стене
Безобразьем, идущим по следу,
Одиноко я вскрикну во сне
И проснусь, и уйду, и уеду...
Поздно ночью откроется дверь.
Невеселая будет минута.
У порога я встану, как зверь,
Захотевший любви и уюта.
Побледнеет и скажет: - Уйди!
Наша дружба теперь позади!
Ничего для тебя я не значу!
Уходи! Не гляди, что я плачу!..
И опять по дороге лесной
Там, где свадьбы, бывало, летели,
Неприкаянный, мрачный, ночной,
Я тревожно уйду по метели...
ОТТЕПЕЛЬ
*
Нахмуренное,
с прозеленью,
небо,
Во мгле, как декорации, дома,
Асфальт и воздух
Пахнут мокрым снегом,
И веет мокрым холодом зима.
Я чувствую себя больным и
старым,
И что за дело мне до разных там
Гуляющих всю ночь по тротуарам
Мне незнакомых девушек и дам!
Вот так же было холодно и сыро,
Сквозил в проулках ветер и
рассвет,
Когда она задумчиво спросила:
- Наверное, гордишься, что поэт? -
Наивная! Ей было не представить,
Что не себя, ее хотел прославить,
Что мне для счастья
Надо лишь иметь
То, что меня заставило запеть!
И будет вечно веять той зимою,
Как повторяться будет средь
зимы
И эта ночь со слякотью и тьмою,
И горький запах слякоти и тьмы...
КУДА ПОЛЕТИМ?
*
- Мы будем свободны, как птицы,
Ты шепчешь. И смотришь с тоской,
Как тянутся птиц вереницы
Над морем, над бурей морской!
И стало мне жаль отчего-то,
Что сам я люблю и любим...
Ты - птица иного полета, -
Куда ж мы с тобой полетим?
УТРО ПЕРЕД ЭКЗАМЕНОМ
*
Тяжело молчал
Валун-догматик
В сторонке от волн...
А между тем
Я смотрел на мир,
Как математик,
Доказав с десяток
Теорем.
Скалы встали
Перпендикулярно
К плоскости залива,
Круг луны.
Стороны зари
Равны попарно,
Волны меж собою
Не равны!
Вдоль залива,
Словно знак вопроса,
Дергаясь спиной
И головой,
Пьяное подобие
Матроса Двигалось
По ломаной кривой.
Спотыкаясь
Даже на цветочках, -
Боже! Тоже пьяная...
В дугу! -
Чья-то равнобедренная
Дочка
Двигалась,
Как радиус в кругу...
Я подумал:
Это так ничтожно,
Что о них
Нужна, конечно, речь,
Но всегда
Ничтожествамиf
Можно,
Если надо,
Просто пренебречь
И в пространстве
Ветреном и смелом,
Облако -
Из дивной дали гость -
Белым, будто выведенным мелом,
Знаком бесконечности
Неслось...
ДОЛИНА ЮНОСТИ
*
Я родился с сердцем Магеллана
И, от пирса юности отплыв,
После дива сельского барана
Я открыл немало разных див.
Но в каком огне не накалится
Новых дней причудливая вязь,
Память возвращается, как птица
В то гнездо, в котором родилась.
И вокруг долины той родимой,
Полной света вечных звезд Руси,
Жизнь моя вращается незримо,
Как земля вокруг своей оси!
НА ПЕРЕВОЗЕ
*
Паром.
Паромщик.
Перевоз.
И я с тетрадкой и с пером.
Не то, что паром паровоз -
Нас парой весел
вез паром.
Я рос на этих берегах!
И пусть паром - не паровоз,
Как паровоз на всех парах,
Меня он
в детство
перевез.
ДОБРЫЙ ФИЛЯ
*
Я запомнил, как диво,
Тот
лесной хуторок,
Задремавший счастливо
Меж
звериных дорог:
Там в избе деревянной,
Без
претензий и льгот,
Так, без газа, без ванной,
Добрый Филя живет.
Филя любит скотину,
Ест
любую еду,
Филя ходит в долину,
Филя
дует в дуду!
Мир такой справедливый,
Даже
нечего крыть...
- Филя! Что молчаливый? -
А о
чем говорить?
ВОСПОМИНАНИЕ О ВЕСНЕ
1954 ГОДА *
Родимый край мой тих и пуст!
И резко, словно в мегафоны,
На председательский картуз
С амбаров каркают вороны.
Старушек наших гнет в дугу,
А все без жалобы унылой
С какой-то дьявольскою силой
Граблями машут на лугу.
Пока извилины в мозгу
Копил я, странствуя по свету,
Мой дом маячил на лугу
Немного лет: Его уж нету.
В избе, бывало, у подружки
На сковородке, на жару
Пельмени прыгали в жиру,
И подавалась брага в кружке.
Не раз по горлу моему,
Эх, ручейком журчала брага
А что здесь нынче, не пойму, -
Поганки светятся из мрака.
И странной тенью прежних дней
С какой-нибудь бездомной кошкой
По всей деревне без огней
Я, как дурак, хожу с гармошкой.
Ведь было время! Не пройти
Воскресной ночью, не волнуясь!
Народу было на пути,
Веселья, музыки. О, юность!
ОДНАЖДЫ
*
Однажды Гоголь вышел из кареты
На свежий воздух. Думать было
лень.
Но он во мгле увидел силуэты
Полузабытых тощих деревень.
Он пожалел безрадостное племя,
Оплакал детства светлые года,
Не смог представить будущее
время -
И произнес: - Как скучно, господа!
* * *
*
А между прочим, осень на дворе.
Ну что ж, я вижу это не впервые.
Скулит собака в мокрой конуре,
Залечивая раны боевые.
Бегут машины, мчатся напрямик
И вдруг с ухаба шлепаются в лужу,
Когда, буксуя, воет грузовик,
Мне этот вой выматывает душу.
Когда шумит холодная вода,
И все вокруг расплывчато и
мглисто.
Незримый ветер, словно в невода,
Со всех сторон затягивает
листья...
Раздался стук. Я выдернул засов.
Я рад обняться с верными
друзьями.
Повеселились несколько часов,
Повеселились с грустными
глазами...
Когда в сенях опять простились
мы,
Я первый раз так явственно
услышал,
Как о суровой близости зимы
Тяжелый ливень жаловался
крышам.
Прошла пора, когда в зеленый луг
Я отворял узорное оконце -
И все лучи, как сотни добрых рук,
Мне по утрам протягивало
солнце...
* * *
*
О чем шумят
Друзья мои, поэты,
В неугомонном доме допоздна?
Я слышу спор.
И вижу силуэты
На смутном фоне позднего окна.
Уже их мысли
Силой налились!
С чего ж начнут?
Какое слово скажут?
Они кричат,
Они руками машут,
Они как будто только родились!
Я сам за все,
Что крепче и полезней!
Но тем богат,
Что с “Левым маршем” в лад
Негромкие есенинские песни
Так громко в сердце
Бьются и звучат!
С веселым пеньем
В небе безмятежном,
Со всей своей любовью и тоской
Орлу не пара
Жаворонок нежный,
Но ведь взлетают оба высоко!
И, славя взлет
Космической ракеты,
Готовясь в ней летать за небеса,
Пусть не шумят,
А пусть поют поэты
Во все свои земные голоса!
ХЛЕБ
*
Положил в котомку
сыр, печенье,
Положил для роскоши миндаль.
Хлеб не взял.
- Ведь это же мученье
Волочиться с ним в такую даль!
Все же бабка
сунула краюху!
Все на свете зная наперед,
Так сказала:
- Слушайся старуху!
Хлеб, родимый, сам себя несет...
ЗИМНИМ ВЕЧЕРКОМ
*
Ветер, не ветер -
Иду из дома!
В хлеву знакомо
Хрустит солома,
И огонек светит...
А больше -
ни звука!
Ни огонечка!
Во мраке вьюга
Летит по кочкам...
Эх, Русь, Россия!
Что звону мало?
Что загрустила?
Что задремала?
Давай пожелаем
Всем доброй ночи!
Давай погуляем!
Давай похохочем!
И праздник устроим,
И карты раскроем...
Эх! Козыри свежи.
А дураки те же.
СТАРЫЙ КОНЬ
*
Я долго ехал волоком.
И долго лес ночной
Все слушал медный колокол,
Звеневший под дугой.
Звени, звени легонечко,
Мой колокол, трезвонь!
Шагай, шагай тихонечко,
Мой бедный старый конь!
Хоть волки есть на волоке
И волок тот полог.
Едва он сани к Вологде
По волоку волок:
Звени, звени легонечко,
Мой колокол, трезвонь!
Шагай, шагай тихонечко,
Мой бедный старый конь!
И вдруг заржал он молодо,
Гордясь без похвалы,
Когда увидел Вологду
Сквозь заволоку мглы...