Сергей Михайлович Соловьев
   "История России с древнейших времен" Том 1

   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Правление Ольги.  - Месть древлянам.  -  Значение  предания  об  этой
мести. - Характер Ольги в предании. - Ее уставы. - Принятие христианства
Ольгою.  - Характер сына ее  Святослава.  -  Его  походы  на  вятичей  и
козаров.  -  Святослав  в Дунайской Болгарии.  - Печенеги под Киевом.  -
Смерть  Ольги.  -  Распоряжение  Святослава  относительно   сыновей.   -
Возвращение его в Болгарию.  - Война с греками.  - Смерть Святослава.  -
Характер его  в  предании.  -  Усобица  между  сыновьями  Святослава.  -
Владимир  в Киеве.  - Усиление язычества.  - Буйство варягов,  уход их в
Грецию. (946 - 980)

   Древляне должны  были ожидать мести от родных Игоря от Руси из Киева,
Игорь оставил сына-младенца,  Святослава,  да жену  Ольгу;  воспитателем
(кормильцем) Святослава был Асмуд, воеводою - знаменитый Свенельд. Ольга
не дожидалась совершеннолетия  сына  и  отомстила  сама  древлянам,  как
требовал закон.  Народное предание, занесенное в летопись, так говорит о
мести Ольгиной.  Убив  Игоря,  древляне  стали  думать:  "Бот  мы  убили
русского князя,  возьмем теперь жену его Ольгу за нашего князя Мала, а с
сыном его,  Святославом,  сделаем,  что хотим". Порешивши таким образом,
древляне послали двадцать лучших мужей своих к Ольге в лодье. Узнав, что
пришли древляне,  Ольга позвала их к себе и спросила,  зачем они пришли?
Послы отвечали: "Послала нас Древлянская земля сказать тебе: мужа твоего
мы убили,  потому что он грабил нас,  как волк,  а  наши  князья  добры,
распасли  Древлянскую  землю,  чтобы  тебе  пойти  замуж за нашего князя
Мала?" Ольга сказала им на это: "Люба мне ваша речь; ведь, в самом деле,
мне  мужа  своего не воскресить!  Но мне хочется почтить вас завтра пред
своими людьми;  теперь вы ступайте назад в свою лодью и разлягтесь там с
важностию; а как завтра утром я пришлю за вами, то вы скажете посланным:
не едем на конях,  нейдем пешком,  а несите  нас  в  лодье!  Они  вас  и
понесут".  Когда  древляне  ушли назад в свою лодку,  то Ольга велела на
загородном теремном дворе выкопать большую,  глубокую яму  и  на  другое
утро послала за гостями,  велев сказать им:  "Ольга зовет вас на великую
честь".  Древляне отвечали:  "Не едем ни на конях,  ни на возах и пешком
нейдем,  несите  нас  в  лодье!".  Киевляне  сказали  на  это:  "Мы люди
невольные;  князь наш убит, а княгиня наша хочет замуж за вашего князя",
- и понесли их в лодье,  а древляне сидя важничали. Когда принесли их на
теремный двор,  то бросили в яму как есть в лодье. Ольга нагнулась к ним
и спросила:  "Довольны ли вы честью?".  Древляне отвечали: "Ох, хуже нам
Игоревой смерти!".  Княгиня велела засыпать их живых и  засыпали.  После
этого  Ольга  послала  сказать  древлянам:  "Если  вы  в самом деле меня
просите к себе,  то пришлите мужей нарочитых,  чтоб мне придти к  вам  с
великою  честью,  а то,  пожалуй,  киевляне меня и не пустят".  Древляне
выбрали лучших мужей,  державших их Землю,  и послали в Киев. По приезде
новых  послов Ольга велела вытопить баню,  и когда древляне вошли туда и
начали мыться,  то двери за ними заперли и зажгли избу:  послы  сгорели.
Тогда Ольга послала сказать древлянам:  "Я уже на дороге к вам, наварите
побольше медов в городе, где убили мужа моего, я поплачу над его могилою
и   отпраздную  тризну".  Древляне  послушались,  свезли  много  меду  и
заварили. Ольга с небольшою дружиною, налегке, пришла к Игоревой могиле,
поплакала над нею и велела своим людям насыпать высокий курган,  а когда
насыпали,  то велела праздновать тризну.  Древляне сели  пить,  а  Ольга
велела отрокам своим служить им;  когда древляне спросили Ольгу:  "А где
же наша дружина, что посылали за тобою?", то она отвечала: "Идут за мной
вместе с дружиною мужа моего".  Когда древляне опьянели, то Ольга велела
отрокам своим пить за их здоровье,  а  сама  отошла  прочь  и  приказала
дружине  сечь  древлян.  Перебили  их 5000;  Ольга возвратилась в Киев и
начала пристроивать войско на остальных древлян.
   На следующий год Ольга собрала большое  и  храброе  войско,  взяла  с
собою  сына  Святослава  и  пошла  на Древлянскую землю.  Древляне вышли
навстречу;  когда оба  войска  сошлись,  то  Святослав  сунул  копьем  в
древлян,  копье  пролетело между ушей коня и ударило ему в ноги,  потому
что князь был еще ребенок.  Свенельд и Асмуд сказали тогда:  "Князь  уже
начал; потянем, дружина, за князем!" Древляне были побеждены, побежали и
затворились по городам. Ольга с сыном пошла на город Искоростень, потому
что  здесь  убили  мужа ее и обступила город.  Коростенцы бились крепко,
зная,  что они убили князя и потому не будет им милости, когда сдадутся.
Целое  лето простояла Ольга под городом и не могла взять его,  тогда она
придумала вот что сделать:  послала сказать в  Коростень:  "Из  чего  вы
сидите?  Все  ваши  города сдались мне,  взялись платить дань и спокойно
теперь обрабатывают свои поля,  а вы одни хотите лучше помереть голодом,
чем  согласиться  на дань".  Древляне отвечали:  "Мы рады были б платить
дань,  но ведь ты хочешь мстить за мужа?".  Ольга велела им  сказать  на
это:  "Я  уже отомстила за мужа не раз:  в Киеве и здесь,  на тризне,  а
теперь уже не хочу  больше  мстить,  а  хочу  дань  брать  понемногу  и,
помирившись с вами,  пойду прочь". Древляне спросили: "Чего же ты хочешь
с нас? Ради давать медом и мехами". Ольга отвечала: "Теперь у вас нет ни
меду, ни мехов и потому требую от вас немного: дайте мне от двора по три
голубя, да по три воробья; я не хочу накладывать на вас тяжкой дани, как
делал  мой  муж,  а прошу с вас мало,  потому что вы изнемогли в осаде".
Древляне обрадовались, собрали от двора по три голубя и по три воробья и
послали  их  к  Ольге  с  поклоном.  Ольга  велела  им сказать:  "Вы уже
покорились мне и моему дитяти,  так ступайте в свой город,  а  я  завтра
отступлю  от  него и пойду назад к себе домой".  Древляне охотно пошли в
город,  и все  жители  его  очень  обрадовались,  когда  узнали  Ольгино
намерение.  Между  тем  Ольга  раздала  каждому из своих ратных людей по
голубю, другим - по воробью и велела, завернув в маленькие тряпочки серу
с огнем, привязать к каждой птице и, как смеркнется, пустить их на волю.
Птицы,  получив свободу,  полетели в свои гнезда,  голуби по голубятням,
воробьи  под стрехи,  и вдруг загорелись где голубятни,  где клети,  где
вежи,  где одрины, и не было ни одного двора, где бы не горело, а гасить
было нельзя,  потому что все дворы загорелись вдруг.  Жители, испуганные
пожаром,  побежали из города и были  перехватаны  воинами  Ольги.  Таким
образом  город был взят и выжжен;  старейшин городских Ольга взяла себе;
из остальных некоторых отдала в рабы дружине,  других оставила на  месте
платить  дань.  Дань  наложена была тяжкая:  две части ее шли в Киев,  а
третья - в Вышгород к Ольге, потому что Вышгород принадлежал ей.
   Таково предание об  Ольгиной  мести:  оно  драгоценно  для  историка,
потому что отражает в себе господствующие понятия времени,  поставлявшие
месть за убийство близкого человека священною обязанностию; видно, что и
во времена составления летописи эти понятия не потеряли своей силы.  При
тогдашней неразвитости  общественных  отношений  месть  за  родича  была
подвигом  по преимуществу:  вот почему рассказ о таком подвиге возбуждал
всеобщее живое внимание и потому так  свежо  и  украшенно  сохранился  в
памяти  народной.  Общество всегда,  на какой бы ступени развития оно ни
стояло,  питает  глубокое  уважение  к  обычаям,   его   охраняющим,   и
прославляет, как героев, тех людей, которые дают силу этим охранительным
обычаям.  В нашем древнем обществе  в  описываемую  эпоху  его  развития
обычай   мести   был   именно  этим  охранительным  обычаем,  заменявшим
правосудие;  и  тот,  кто  свято  исполнял  обязанность  мести,  являлся
необходимо   героем  правды,  и  чем  жесточе  была  месть,  тем  больше
удовлетворения находило себе тогдашнее общество,  тем больше прославляло
мстителя, как достойного родича, а быть достойным родичем значило тогда,
в переводе на наши понятия,  быть образцовым гражданином.  Вот почему  в
предании  показывается,  что  месть Ольги была достойною местию.  Ольга,
мудрейшая из людей,  прославляется именно за  то,  что  умела  изобрести
достойную  месть:  она,  говорит  предание,  подошла  к яме,  где лежали
древлянские послы,  и спросила их: "Нравится ли вам честь?" Те отвечали:
"Ох, пуще нам Игоревой смерти!". Предание, согласно с понятиями времени,
заставляет древлян оценивать поступок Ольги:  "Ты хорошо умеешь  мстить,
наша смерть лютее Игоревой смерти".  Ольга не первая женщина,  которая в
средневековых преданиях  прославляется  неумолимою  мстительностию;  это
явление объясняется из характера женщины,  равно как из значения мести в
тогдашнем обществе:  женщина отличается  благочестием  в  религиозном  и
семейном  смысле;  обязанность  же  мести за родного человека была тогда
обязанностию религиозною, обязанностию благочестия.
   Характер Ольги,  как он является в предании, важен для нас и в других
отношениях: не в одних только именах находим сходство Ольги с знаменитым
преемником Рюрика, собирателем племен. Как Олег, так и Ольга, отличаются
в предании мудростию, по тогдашним понятиям, т. е. хитростию, ловкостию:
Олег  хитростию  убивает  Аскольда  и  Дира,  хитростию  пугает  греков,
наконец,  перехитряет этот лукавейший из народов;  Ольга хитростию мстит
древлянам,  хитростию берет Коростень; наконец, в Царе-граде перехитряет
императора.  Но  не  за  одну  эту хитрость Олег прослыл вещим,  Ольга -
мудрейшею из  людей:  в  предании  являются  они  также  как  нарядники,
заботящиеся о строе земском;  Олег установил дани,  строил города. Ольга
объехала  всю  землю,  повсюду  оставила   следы   своей   хозяйственной
распорядительности.  Предание  говорит,  что  немедленно после мести над
древлянами Ольга с сыном и дружиною пошла по их земле, установляя уставы
и   уроки:   на  становища  ее  и  ловища,  т.  е.  на  места,  где  она
останавливалась и охотилась,  указывали еще во  времена  летописца.  Под
именем устава должно разуметь всякое определение, как что-нибудь делать;
под именем урока  -  всякую  обязанность,  которую  должно  выполнять  к
определенному   сроку,   будет  ли  то  уплата  известной  суммы  денег,
известного количества каких-нибудь вещей или какая-нибудь работа.  После
распоряжений  в  земле Древлянской Ольга пошла на север к Новгороду,  по
реке Мсте установила погосты и дани,  по реке  Луге  -  оброки  и  дани;
ловища ее, говорит летописец, находятся по всей Земле, везде встречаются
следы ее пребывания,  места,  которые от нее получили свое имя, погосты,
ею учрежденные;  так, во времена летописца показывали ее сани во Пскове,
по  Днепру  и  Десне  -  перевесища,  или  перевозы;  село  ее   Ольжичи
существовало также во времена летописца.  Мы знаем, что русские князья в
ноябре месяце отправлялись с дружиною к подчиненным племенам на  полюдье
и проводили у них зиму:  обязанность племен содержать князя и дружину во
время  этого  полюдья  называлась,  кажется,  оброком.  Обычай   полюдья
сохранился  и после,  при тогдашнем состоянии общества это был для князя
единственный   способ   исполнять    свои    обязанности    относительно
народонаселения,  именно суд и расправу; разумеется, что для этого князь
не  мог  останавливаться  при  каждом   жилье:   он   останавливался   в
каком-нибудь  удобном  для  себя месте,  куда окружное народонаселение и
позывалось к нему для своих надобностей.  Естественно,  что для большего
удобства  эти места княжеской стоянки,  гощения,  эти погосты могли быть
определены навсегда,  могли быть построены небольшие  дворы,  где  могли
быть оставлены княжие приказчики (тиуны),  и, таким образом, эти погосты
могли легко получить  значение  небольших  правительственных  центров  и
передать  свое  имя  округам;  впоследствии  здесь  могли быть построены
церкви,  около церквей собирались торги и т. д. Хотя летописец упоминает
о распоряжениях Ольги только в земле Древлянской и в отдаленных пределах
Новгородской области, однако, как видно, путешествие ее с хозяйственною,
распорядительною целию обнимало все тогдашние русские владения;  по всей
Земле оставила она следы свои, повсюду виднелись учрежденные ею погосты.

   Как женщина,   Ольга   была   способнее  ко  внутреннему  распорядку,
хозяйственной деятельности;  как женщина,  она была способнее к принятию
христианства.  В 955 году, по счету летописца, вернее в 957, отправилась
Ольга в Константинополь и крестилась  там  при  императорах  Константине
Багрянородном и Романе и патриархе Полиевкте. При описании этого события
летописец  основывается  на  том  предании,  в  котором  характер  Ольги
остается   до   конца   одинаким:   и   в   Константинополе,  во  дворце
императорском,  как под стенами Коростеня,  Ольга отличается  ловкостию,
находчивостию, хитростию; перехитряет императора, как прежде перехитрила
древлян.  Император,  говорит предание, предложил Ольге свою руку; та не
отреклась,  но прежде требовала, чтоб он был ее восприемником; император
согласился,  но когда после таинства повторил свое предложение, то Ольга
напомнила ему, что по христианскому закону восприемник не может жениться
на  своей  крестнице:  "Ольга!  ты  меня  перехитрила!"   -   воскликнул
изумленный   император  и  отпустил  ее  с  богатыми  дарами.  Император
Константин Багрянородный оставил нам описание приемов, сделанных русской
княгине при византийском дворе; церемонии, соблюденные при этих приемах,
не  могли  польстить  честолюбию  Ольги:  в  них  слишком  резко  давали
чувствовать   то   расстояние,   которое   существовало   между  особами
императорского дома и русскою  княгинею;  так,  например,  Ольге  давали
место наряду с знатными гречанками,  она сама должна была выгораживаться
из их среды,  приветствуя императрицу только легким поклоном,  тогда как
гречанки  падали ниц.  Из этих известий о приеме Ольги мы узнаем,  что с
нею был племянник,  знатные женщины, служанки, послы, гости, переводчики
и  священник;  вычислены  и подарки,  полученные Ольгою и ее спутниками:
один раз подарили ей с  небольшим  сорок,  в  другой  -  около  двадцати
червонцев.  Известия о подарках очень важны; они могут показать нам, как
мы должны понимать летописные известия,  где говорится о многих дарах, о
множестве золота, серебра и проч.
   О побуждениях, которые заставили Ольгу принять христианство и принять
его именно в Константинополе,  не находим ничего ни в известных  списках
нашей летописи,  ни в известиях иностранных. Очень легко могло быть, что
Ольга отправилась в Царь-город язычницею,  без  твердого  еще  намерения
принять  новую веру,  была поражена в Константинополе величием греческой
религии и возвратилась домой христианкою.  Мы видим, что везде в Европе,
как на западе, так и на востоке, варвары, несмотря на то, что опустошали
области Империи и брали дань с повелителей обоих  Римов,  питали  всегда
благоговейное уважение к Империи,  к блестящим формам ее жизни,  которые
так поражали их воображение;  таковы бывают постоянно отношения  народов
необразованных   к   образованным.   Это  уважение  варваров  к  Империи
способствовало также распространению между ними  христианства.  Не  одна
надежда корысти могла привлекать нашу Русь в Константинополь, но также и
любопытство  посмотреть  чудеса  образованного  мира;   сколько   дивных
рассказов  приносили к своим очагам бывальцы в Византии.  Как вследствие
этого возвышался  тот,  кто  был  в  Константинополе,  и  как  у  других
разгоралось  желание  побывать там!  После этого странно было бы,  чтобы
Ольга,  которая считалась мудрейшею из людей,  не  захотела  побывать  в
Византии.  Она  отправляется  туда.  Что  же  прежде  всего  должно было
обратить ее внимание?  Разумеется то, что всего резче отличало греков от
Руси - религия;  известно,  что греки обыкновенно сами обращали внимание
варварских князей  и  послов  на  свою  религию,  показывали  им  храмы,
священные сокровища;  разумеется,  при этом и основные догматы веры были
объясняемы  искусными  толковниками.  Если  многие  из  мужчин,   воинов
русских,  принимали христианство в Греции,  то нет ничего удивительного,
что обратилась к нему Ольга, во-первых, как женщина, в характере которой
было к тому менее препятствий, чем в характере князей-воинов, во-вторых,
как мудрейшая из  людей,  могшая,  следовательно,  яснее  других  понять
превосходство  греческой  веры перед русскою.  Но,  кроме этого,  трудно
отвергать,  что Ольга  была  уже  в  Киеве  знакома  с  христианством  и
предубеждена в его пользу, это предубеждение в пользу христианства могло
сильно содействовать к принятию его в Царе-граде,  но от предубеждения в
пользу до решительного шага еще далеко.  Есть известие,  что Ольга еще в
Киеве  была  расположена  к  христианству  видя   добродетельную   жизнь
исповедников  этой  религии,  даже  вошла с ними в тесную связь и хотела
креститься в Киеве,  но не исполнила своего намерения,  боясь язычников.
Принимая  первую  половину  известия,  мы  не  можем  допустить  второй:
опасность от язычников не уменьшалась для Ольги и в  том  случае,  когда
она принимала крещение в Константинополе;  утаить обращение по приезде в
Киев было очень трудно,  и при том Ольга,  как видно,  вовсе  не  хотела
таиться  -  это  было  несовместно  ни с ревностию новообращенной,  ни с
характером Ольги;  не. хотела она таиться и равнодушно смотреть, как сын
ее, вся семья и весь народ остаются в язычестве, следовательно, лишаются
вечного спасения.  Так,  по возвращении в Киев Ольга начала  уговаривать
сына  Святослава  к  принятию христианства,  но он и слышать не хотел об
этом;  впрочем,  кто хотел  креститься,  тому  не  запрещали,  а  только
смеялись  над  ним.  В  этом  известии  мы находим прямое указание,  что
христианство распространялось в Киеве,  тогда как прежние  христиане  из
варягов   могли   принимать   греческую   веру  в  Константинополе.  Над
принимавшими  христианство  начали  смеяться  в  Киеве,  но  на  прежних
христиан при Игоре, как видно, не обращали внимания; следовательно, хотя
не  было  явного  преследования,  однако  насмешки  были   уже   началом
преследования и знаком усиления христианства, чего обращение Ольги могло
быть и причиною и следствием;  можно заметить,  что новая религия начала
принимать видное положение, обратила на себя внимание древней религии, и
это  враждебное  внимание  выразилось  насмешками.  Борьба   начиналась:
славянское   язычество,   принятое  и  руссами,  могло  противопоставить
христианству мало положительного и потому должно было скоро преклониться
пред  ним,  но  христианство  само  по  себе без отношения к славянскому
язычеству встретило сильное  сопротивление  в  характере  сына  Ольгина,
который  не  мог  принять  христианства  по своим наклонностям,  а не по
привязанности к древней религии. Ольга, по свидетельству летописи, часто
говорила ему:  "Я узнала бога и радуюсь; если и ты узнаешь его, то также
станешь радоваться",  Святослав не слушался и отвечал на это:  "Как  мне
одному  принять другой закон?  Дружина станет над этим смеяться".  Ольга
возражала:  "Если  ты  крестишься,  то  и  все  станут  то  же  делать".
Святославу  нечего было отвечать на это;  не насмешек дружины боялся он,
но собственный характер его  противился  принятию  христианства.  Он  не
послушался матери, говорит летописец, и жил по обычаю языческому (творил
норовы поганские). Эта самая невозможность отвечать на возражение матери
должна  была  раздражать  Святослава,  о чем свидетельствует и летопись,
говоря,  что он сердился на мать.  Ольга даже ожидала больших опасностей
со стороны язычников, что видно из ее слов патриарху: "Народ и сын мой в
язычестве; дай мне бог уберечься от всякого зла!".