Из приведенных известий видно,  что одни бояре,  одни  старшие  члены
дружины  были  советниками  князя:  два  последние известия ограничивают
первое,  показывают, с какою дружиною думал Владимир. Как же разделялась
дружина,  как  назывались  младшие  ее  члены,  не бояре?  Для означения
отдельного   члена   дружины,   дружинника,   без   различия   степеней,
употреблялось   слово  муж.  Муж,  мужи  -  значило  человек,  люди,  но
преимущественно с почетным значением: муж с притяжательным местоимением,
относящимся к князю,  означал дружинника:  муж свой,  муж его.  Но,  как
видно,  слово "муж" имело и более тесное значение,  означало дружинников
второго  разряда,  низших,  младших членов дружины,  в противоположность
боярам;  это видно из следующего места  летописи,  хотя  относящегося  к
позднейшему времени. Князь Игорь северский, попавшись в плен к половцам,
так горюет об истреблении своего войска:  "Где бояре думающие,  где мужи
храборствующие,  где  ряд полчный?" Итак,  бояре были лучшие,  старшие в
дружине,  советники,  думцы князя по преимуществу;  мужи были  воины  по
преимуществу;  другое  более  определенное  название  для  этого разряда
дружинников было гриди,  гридь,  гридьба,  что означает  также  сборище,
толпу,  дружину.  Комната  во  дворе княжеском,  где собиралась дружина,
называлась гридницею:  так говорится о Владимире: "Он учредил на дворе в
гриднице  пиры,  куда  приходили  бояре  и гриди,  соцкие и десяцкие,  и
нарочитые мужи,  при князе и без князя". Мужи княжие, жившие по городам,
занимавшие там разные должности,  в отличие от бояр, живших при князе, в
стольном его городе,  назывались уменьшительным  -  болярцы.  В  Русской
Правде  и  в  Новгородской  летописи  мы  встречаем название огнищанина,
подававшее  повод  к  различным   объяснениям.   Единственное   средство
объяснить это название - посмотреть, как оно заменяется в других списках
Правды и в других летописях;  в других  списках  Правды  оно  заменяется
постоянно  выражением:  княж  муж,  и  в этом значении противополагается
смерду;  в летописи Новгородской читаем: "Позвал (Ростислав) новгородцев
на поряд:  огнищан,  гридь".  В другой, не новгородской летописи читаем:
"Князь Мстислав,  собрав ростовцев - боляр, гридьбу". Следовательно, то,
что в Новгороде были огнищане, в других местах были бояре, т. е. старшие
члены дружины,  которых место прежде гридей;  при этом должно  заметить,
что  название огнищанин было обширнее,  чем боярин:  огнищанин некоторых
списков Правды совмещает мужа княжа и  тиуна  княжа  других  списков,  а
потому  и  в  Новгороде  существовало также название боярин.  Объяснение
того,  почему огнищанин соединял и боярина  и  тиуна  княжа,  равно  как
объяснение  корня  слову огнищанин найдем также в Русской Правде,  здесь
читаем: "За убийство тиуна огнищного и конюшего платить 80 гривен". Если
тиун конюший означает смотрителя за конюшнею княжескою, то тиун огнищный
должен означать смотрителя за огнищем или домом княжеским;  огнищанин же
должен означать человека,  который живет при огнище княжеском, домочадца
княжеского,  человека,  близкого к князю, его думца, боярина, в переводе
на  наши  понятия,  придворного  человека.  Объяснением  слова огнищанин
служит также позднейшее - дворянин,  означающее человека, принадлежащего
ко   двору,   дому   княжескому,  а  не  имеющего  свой  двор  или  дом,
следовательно,  и под огнищанином нет нужды разуметь человека,  имеющего
свое   огнище.   Эти-то   домочадцы  или  огнищане  княжеские  имели  то
преимущество пред остальным народонаселением,  что за их  голову  убийца
платил  двойную  пеню,  или  виру,  именно  80  гривен  вместо  40.  Под
огнищанином разумелся только муж княж  высшего  разряда,  боярин,  думец
княжеский,  но не гридь,  не простой член дружины, который собственно не
принадлежал к огнищу или двору княжескому.  К огнищанам,  как  видно  из
Правды,  принадлежал  тиун  княж,  но  не  вообще,  а  только огнищный и
конюший. Тиун в готском переводе Библии Улфилы является в форме dius и в
значении ***oicethz*** - домочадец,  слуга,  раб.  Звание тиуна, как оно
является в наших древних памятниках, можно означить словом "приставник",
с неопределенным значением:  приставник смотреть за домом,  за конюшнею,
за судом,  за сбором доходов княжих, за селом княжим; тиуны могли быть у
князя и у боярина;  они могли быть и свободные,  если примут на себя эту
должность с рядом,  но это было уже исключение. Сельский тиун княжий или
ратайный,  если  был  холоп,  то за него положена была вира в 12 гривен,
если же был свободный человек,  но рядович,  т.  е. такой тиун, который,
вступая в должность,  не вошел в холопство, но порядился, вошел с рядом,
то за такого вира была только в 5 гривен,  потому  что  для  князя  было
гораздо  важнее  потерять  своего холопа,  чем вольного рядовича;  те же
самые виры брались за тиунов холопей и рядовичей боярских.  Вообще князь
увеличивал виру за своего служителя,  смотря по важности последнего. Что
касается до отроков князя, то они составляли его домашнюю прислугу; они,
по  летописям,  служат  за  столом  князю и гостям его;  убирают вещи по
княжому приказу; князь посылает их с поручениями и т. п.
   Кроме дружины войско составлялось также из  жителей  городов  и  сел,
набиравшихся по случаю похода: эти полки явственно отличаются от дружины
под именем воинов (воев) в тесном  смысле;  так,  читаем  в  рассказе  о
убиении  святого  Бориса:  "Сказала  ему отцовская дружина:  "вот у тебя
дружина отцовская и воины (вои)".  Другое место, из которого также виден
двойственный  состав  княжеского  войска,  встречаем в рассказе о походе
Владимира Ярославича на греков: "Прочие воины Владимира были выкинуты на
берег,  числом  6000,  и хотели возвратиться в Русь,  но не пошел с ними
никто из дружины княжеской".  Но  мы  не  должны  ожидать  от  летописца
постоянно резкого различия в названиях - дружина и вои: если он говорит,
что князь взял с собою много воев из разных племен,  то он не  прибавит,
что он взял с собою дружину и воев:  подразумевается, что дружина должна
идти с князем,  и в таких случаях везде дружина включается в число воев;
с другой стороны, от дружины не было производного дружинник, дружинники,
и потому вместо этого производного употреблялось также вои;  вои значило
вообще  все  военные,  вооруженные  люди.  Наоборот,  дружина означала в
обширном смысле совокупность всех военных,  вооруженных людей, войско, и
в тесном смысле - приближенных к князю людей,  которых военное дело было
постоянным  занятием.  Это  двоякое  значение  дружины  всего  виднее  в
рассказе  о  войне  Мстислава  тмутараканского с Ярославом:  "Мстислав с
вечера исполчил дружину и поставил северян в чело против варягов,  а сам
стал  с  дружиною  своею  по  крылам...  Мстислав,  на другое утро увидя
лежащие трупы северян и варягов,  сказал:  "Как не радоваться? Вот лежит
северянин,  вот варяг, а дружина моя цела". Кроме собирательного дружина
в смысле войска,  армии, употреблялось еще слово "полк". Слово "дружина"
имела  еще  не  военное  значение,  в котором может переводиться словом:
свои, наши, например древляне спросили Ольгу: "Где же наша дружина?", т.
е. послы, которых они прежде отправили в Киев. Было сказано, что вои, т.
е.  недружина, набирались из народонаселения городского и сельского: так
набирали  войско  из  племен Олег,  Игорь,  Владимир;  так Ярослав вывел
против  Святополка  горожан  новгородских  и  сельских  жителей   с   их
старостами.  Видно и в этот период,  как в последующий, князь объявлял о
походе в городе народу,  собравшемуся на вече; здесь решали выступить, и
сельское  народонаселение  выступало  по  решению  городового веча.  Как
видно,  отец выходил в поход со старшими сыновьями,  сколько  бы  их  ни
было,  а  младший  (также  взрослый  уже)  оставался  дома для охранения
семейства.  По  окончании  похода  войско,  набранное  из  городского  и
сельского народонаселения, распускалось оно пользовалось добычею: князья
выговаривали у побежденных дань в его пользу.  Олег требует с греков  по
12 гривен на ключ,  т. е. на каждую лодку, без различия между дружиною и
воями,  набранными из  разных  племен.  Дружина,  разумеется,  имела  ту
выгоду,  что  участвовала  в  ежегодных данях с греков и с своих племен,
вообще во всех доходах княжеских.  Ярослав, победив Святополка, наградил
щедро помогших ему новгородцев,  сельчан,  однако,  меньше, чем горожан:
горожанин  был  сравнен  с  сельским  старостою.  Но  ясно,  что   когда
народонаселение  призывалось  не  к  далекой  наступательной войне,  а к
защите своей земли от нападения врагов,  например печенегов, то не могло
быть  речи  о награждении;  воины могли довольствоваться только добычею,
если,  прогнав врага,  отбили обоз,  брали пленников; дань с побежденных
бралась  и  на  долю убитых ратников и шла к их родственникам.  Сельчане
приходили в поход с своими  старостами;  горожане  относительно  военной
службы   разделялись,   как   видно,  на  десятки,  сотни:  таково  было
обыкновенно военное деление у народов. В летописи упоминаются десятские,
сотские;  без всякого сомнения, был высший начальник над этими отделами,
долженствовавший  носить  соответственное  название  "тысяцкого";  этого
названия  мы  не  встречаем  в  дошедших  до  нас  списках  летописей  в
описываемое время,  встречаем одно неопределенное название "воеводы"; но
в следующем периоде мы встретим, что тысяцкий называется также воеводою,
вследствие чего под воеводою первого периода можно  разуметь  тысяцкого.
Тысяцкий,  по  соображении  всех  известий  об  этом сане,  был воеводою
земских,  гражданских полков,  выбиравшийся князем из дружины.  Если Ян,
сын Вышаты, был тысяцким в Киеве, в 1089 году, то нет сомнения, что отец
его Вышата занимал ту же должность прежде,  при Ярославе;  подтверждение
этому  находим  в  летописи:  в  1037  году  послал  Ярослав сына своего
Владимира на греков и дал ему много войска, а воеводство поручил Вышате,
отцу Янову;  когда поднялась буря и прочие воины,  т.  е. земские полки,
были выброшены на берег,  то никто из дружины княжеской не хотел идти  с
ними; один Вышата вызвался: "Я пойду с ними, - сказал он: останусь жив -
с ними вместе,  погибну - вместе с своими (с дружиною)". Поступок Вышаты
объяснится,  если обратим внимание на то, что этот воевода был тысяцкий,
что ему было поручено от князя воеводство над земскими полками, и он, по
совести,  не  мог  оставить  их  без предводителя.  Из этого же известия
видим, что земское ополчение нуждалось в предводителе из членов дружины.
   При святом Владимире мы видим,  что во  время  тяжкой  оборонительной
войны  против  печенегов  князь  отправился раз на север,  чтобы набрать
полки  из  тамошнего  народонаселения,  ходил  по  верховные  вои,   как
говорится  в летописи.  Кроме дружины и земских полков,  составленных из
городского  и  сельского  народонаселения,  были  еще  наемные   войска,
составлявшиеся  из  варягов,  печенегов  и  торков;  варяги  обыкновенно
составляли пехоту, печенеги и торки - конницу; в борьбах северных князей
с южными варяги нанимались первыми,  печенеги - вторыми,  следовательно,
первым помогала Европа, вторым - Азия. Дружина Мстислава тмутараканского
состояла из козар и касогов.  Надобно заметить,  что печенеги ни разу не
дали победы князьям,  нанимавшим их.  Новгородцы и варяги дали торжество
Владимиру  над  Ярополком,  Ярославу  -  над Святополком;  южно-русское,
киевское,  народонаселение не дало  победы  Святополку  при  Любече;  но
северское   народонаселение   дало   торжество  Мстиславу  над  варягами
Ярослава,  выдержавши натиск последних;  при  этом  не  забудем,  что  в
пограничных   северских  городках  со  времен  Владимира  жили  северные
переселенцы.  Дружина не могла быть многочисленна;  дружина Игоря,  если
была  даже  многочисленна,  то пострадала много от греческого похода,  а
потом,  без сомнения большая часть ее ушла  с  Святославом;  этот  князь
должен был кончить войну с греками по недостатку дружины,  которой очень
немного должно было возвратиться с Свенельдом в  Киев;  что  у  Ярополка
было мало дружины доказывает также торжество Владимира.  Ярослав перебил
свою новгородскую дружину  за  варягов;  киевская  дружина  должна  была
следовать за Святополком;  нельзя предполагать,  чтобы много ее осталось
после поражений последнего;  при  Ярославе,  следовательно,  имел  место
новый набор дружины.  Дружина жила при князе, другого постоянного войска
не было,  а между тем предстояла беспрестанная нужда  в  защите  границ,
угрожаемых врагами;  для этого также нанимались варяги.  Так, новгородцы
со  времен  Олега  держат  "мира  деля"  отряд  варягов,  которым   дают
определенную  сумму  денег;  после,  как видно,  этот отряд уже перестал
набираться из варягов или по крайней мере исключительно из них и  слывет
под именем "гридей"; по скандинавским сагам известно, что изгнанник Олаф
был у киевского князя начальником войска, посылаемого для защиты границ;
такое  значение  имел,  вероятно,  ярл Рагнвальд на севере при Ярославе.
Войска в битвах располагались  обыкновенно  тремя  отделениями;  большой
полк,  или чело,  и два крыла; в челе ставили варягов-наемников; если не
было наемников, то земские полки, а дружину - по крылам, сохраняя ее для
решительного нападения. Когда река разделяла враждебные войска и ни одно
из них не хотело первое переправиться,  то употреблялись поддразнивания:
так,  Святополков воевода поддразнивал новгородцев,  воевода Ярославов -
польского  Болеслава.  Перед  выступлением  в  поход   трубили.   Войска
сходились  (сступались)  и  расходились  по  несколько  раз в битвах,  в
ожесточенных схватках брали друг друга за руки и секлись мечами.  Было в
обычае решать войны единоборством;  боролись в собственном смысле слова,
без оружия, схватывали друг друга руками и старались задушить противника
или  повалить,  ударить  им  о  землю.  Естественно,  что  в  пустынной,
малонаселенной  стране,  наполненной  непроходимыми  лесами,   болотами,
озерами,  реками,  самый удобный путь для войск был водный; водою ходили
на ближайшие племена славянские, на греков, на болгар, на мазовшан. Если
говорится,  что Святослав ходил в поход без возов,  то разумеется, что в
сухопутных походах обыкновенно возили возы с припасами и шатрами, потому
что  один  Святослав  с  своими  богатырями  спал  на  открытом воздухе,
подостлавши под себя конский потник и положивши седло под голову.  Когда
в  поход  шли  на  лодьях  по  рекам,  то  лошадей не брали,  а конница,
обыкновенно наемная,  шла берегом;  в сухопутных  походах  употреблялись
лошади.  Святослав  спал  на  конском  потнике,  клал  седло  в  головы,
следовательно,  он ходил в поход на лошади, равно как и вся дружина его;
иначе трудно объяснить ту быстроту,  с какою он,  по летописцу, ходил на
врагов.  Во время сражения Ярополка с Олегом дрались на лошадях.  В 1042
году  Владимир  Ярославич ходил на ямь на лошадях же.  Но при этом очень
вероятно,  что русские,  привыкши ходить в лодьях и биться пеши, не были
отличными  всадниками,  как  свидетельствуют  византийцы.  О  трудностях
сухопутных походов можно судить по тому,  что нужно было гораздо заранее
исправлять  дороги  и  мостить  мосты.  Города  брали  с большим трудом,
обыкновенно принуждали к сдаче голодом или хитростию:  Ольга  целый  год
стояла  под  Коростеном  и  взяла его только хитростию;  Владимир осадил
Ярополка  в  Родне,  но  не  брал  города,  а  полагался  на   голод   и
предательство Блуда.  Владимир не мог взять Корсуня, грозился стоять три
года и принудил  жителей  к  сдаче,  отнявши  у  них  воду.  Только  раз
Святославу  удалось  взять  копьем  (приступом)  Переяславец  Дунайский.
Оружие состояло из мечей, копий, стрел, ножей, сабель, броней, щитов. Об
камнестрельных   машинах  упоминает  Иоакимова  летопись  в  рассказе  о
сражении новгородцев с  Добрынею  при  Владимире;  но  византийцы  также
упоминают о них. Употреблялись при войске знамена, или стяги.
   Обратимся к  остальному народонаселению,  городскому и сельскому.  Мы
видели,  что прежние города славянских племен  были  не  иное  что,  как
огороженные  села,  жители  которых занимались земледелием.  Это занятие
всего более способствует сохранению  родового  быта:  по  смерти  общего
родоначальника сыновьям его и внукам выгодно поддерживать родовую связь,
чтоб  соединенными  силами  обрабатывать  землю.  Как  же  скоро   среди
народонаселения являются другие промыслы,  мена, торговля, как скоро для
членов рода является возможность избирать то или другое занятие по своим
склонностям,     является     возможность    посредством    собственной,
самостоятельной деятельности приобресть больше других членов рода,  то с
тем  вместе необходимо должно являться стремление выделиться из рода для
самостоятельной деятельности;  следовательно,  если в конце описываемого
периода  мы видим различные занятия,  торговлю в городах,  то необходимо
должны предположить ослабление родового быта.  Различие занятий  и  мена
условливались   уже   тем,   что  среди  городов  явился  новый  элемент
народонаселения - воинские отряды,  дружины князей;  в некоторых городах
поселились  князья,  в  других - мужи княжие с воинскими отрядами;  этот
приплыв народонаселения с средствами к жизни,  но не промышленного  само
по  себе,  необходимо должен был породить торговлю и промышленность.  Но
заметим, что мы говорим все это о городах и именно о таких, где наиболее
развивалась промышленность и торговля, в селах же и городах, сохранявших
по-прежнему  характер  огороженных  сел,  без  всякого  сомнения,  формы
прежнего быта удерживались еще очень и очень долго.  Ослаблению родового
быта в новых городах,  построенных князьями,  содействовало то,  что эти
города  обыкновенно  наполнялись  народонаселением,  собранным из разных
мест,  преимущественно с севера;  переселенцы эти были вообще  доступнее
для  принятия  новых  форм быта,  новых условий общественной жизни,  чем
живущее рассеянно, отдельными родами сельское народонаселение; в городах
сталкивались    чужеродцы,    для    которых   необходимы   были   новые
правительственные   отношения,   новая   гражданская   связь.   Наконец,
ослаблению  и  падению  родового быта в городах вообще должно было много
содействовать новое военное деление на десятки  и  сотни,  над  которыми
поставлялись  независимые  от  родовых  старшин  начальники - десятские,
сотские;  что эти начальники сохраняли свое влияние  и  во  время  мира,
доказательством  служит важное влияние,  гражданское значение тысяцкого;
эти новые формы соединения, новые чисто гражданские отношения необходимо
должны   были   наносить  удар  старым  нормам  быта.  Появление  города
пробуждало жизнь и в ближайшем к нему сельском народонаселении: в городе
образовывался  правительственный  центр,  к  которому должно было тянуть
окружное сельское народонаселение;  сельчане,  которые прежде раз в  год
входили в сношения с княжескою властию при платеже дани,  теперь входили
в сношения с нею гораздо чаще,  потому что в ближайшем городе сидел  муж
княж,  посадник;  потом  как  скоро  городское  народонаселение получило
другой  характер,  чем  прежде,  то  между  ним  и   окружным   сельским
народонаселением  необходимо  должна была возникнуть торговля вследствие
различия занятий. С другой стороны, подле городов начали появляться села
с народонаселением иного рода:  князья,  их дружинники и вообще горожане
стали выводить деревни,  населяя их рабами,  купленными  или  взятыми  в
плен,  также  наймитами.  Прибавим,  что  сосредоточению народонаселения
около городов способствовало также церковное  управление,  учреждение  в
городах  епископских  кафедр,  которым были подведомственны все церкви в
окружности.  Так посредством городов,  этих  правительственных  колоний,
наносился удар родовой особности,  в какой прежде жили племена, и вместо
племенных  названий  в  конце  периода  мы  встречаем   уже   областные,
заимствованные   от   главных   городов.  Города  в  описываемый  период
упоминаются следующие:  Новгород,  Ладога,  Белозерск,  Изборск,  Псков,
Юрьев,  Ростов,  Ярославль,  Муром,  Суздаль,  Смоленск,  Полоцк, Любеч,
Чернигов,  Листвен,  Городец,  Переяславль,  Родня,  Вышгород, Белгород,
Василев,  Витичев, Искоростень, Овруч, Туров, Владимир Волынский, Курск,
Тмутаракань,  Перемышль,  Червен и другие безыменные.  Из  этих  городов
Псков,   Юрьев,   Владимир  Волынский,  Ярославль  достоверно  построены
князьями; многие из остальных, по всей вероятности, построены также ими;
нет сомнения,  что и, кроме означенных городов, некоторые, встречающиеся
в позднейших известиях, получили начало в описываемый период.