В том самом году,  как новгородцы так счастливо отбились  от  шведов,
Андрей  Боголюбский  с  сыном  Изяславом,  братом  Ярославом и муромским
князем Юрием удачно воевал с камскими болгарами,  перебил  у  них  много
народу,  взял  знамена,  едва  с  малою  дружиною  успел  убежать  князь
болгарский в Великий город;  после этой победы Андрей взял славный город
болгарский   Бряхимов   и   пожег  три  другие  города.  На  юго-востоке
по-прежнему  продолжалась  борьба  с  половцами.   В   начале   княжения
Ростислава они понесли поражение от волынских князей и галичан; неудачно
кончилось в 1162 году нападение их под Юрьевым  на  черных  клобуков,  у
которых сначала побрали они много веж, но потом черные клобуки собрались
все и побили их на берегах Роси,  отняли весь полон и самих взяли больше
500  человек с несколькими княжичами.  Несмотря на то,  в следующем году
Ростислав почел за нужное заключить с ними  мир  и  женить  сына  своего
Рюрика на дочери хана Белука. Общего продолжительного мира не могло быть
с  этими  варварами,  разделявшимися  на  многие  орды  под  начальством
независимых ханов: в 1165 году племянник Ростислава Василько Ярополкович
побил половцев на реке Роси,  много взял пленников, которых дал на выкуп
за дорогую цену;  дружина его обогатилась оружием и конями.  В следующем
году половцы  потерпели  поражение  в  черниговских  пределах  от  Олега
Святославича;  но  другим половцам в то же время за Переяславлем удалось
разбить Шварна, перебить его дружину; Шварн должен был заплатить за себя
большой  окуп.  Одни известия говорят,  что этот Шварн был воевода князя
Глеба переяславского,  другие,  - что богатырь. После этого в лютую зиму
Ольговичи  - Олег Святославич и двоюродный брат его Ярослав Всеволодович
ходили удачно на половцев,  взяли их вежи.  Но варвары  были  опасны  не
одними только прямыми опустошениями своими;  они вредили торговле Руси с
греками,  которая была главною причиною благосостояния Киева, обогащения
казны   великокняжеской.   Мы   знаем   из   свидетельства   Константина
Багрянородного,  как опасно было в старину плавание русских  в  низовьях
Днепра,   в  степи,  где  ждали  их  обыкновенно  толпы  печенегов;  эти
затруднения не прекратились и  теперь,  когда  в  степях  приднепровских
господствовали кочевые варвары с новым только именем;  торговые лодки не
могли безопасно плавать вниз и вверх по  Днепру;  в  1166  году  половцы
засели в порогах и начали грабить гречников, т. е. купцов греческих, или
вообще купцов, производящих торговлю с Грециею; Ростислав послал боярина
своего,  Владислава  Ляха,  с войском,  под прикрытием которого гречники
безопасно прошли пороги и поднялись до Киева.  Как важна была  греческая
торговля для русских князей и как важна была опасность для этой торговли
от половцев,  доказывает известие летописца под  1166  годом;  Ростислав
послал  к  братьям  и  сыновьям своим с приказом собираться им у себя со
всеми своими полками,  и  пришли:  Мстислав  Изяславич  из  Владимира  с
братьями - Ярославом из Луцка и Ярополком из Бужска, Владимир Андреевич,
Владимир  Мстиславич,  Глеб  Юрьевич,  Глеб  городенский,  Иван  Юрьевич
туровский,  сыновья  Ростислава  -  Рюрик,  Давыд  и Мстислав,  галицкая
помощь,  и все стояли у Канева долгое время,  дожидаясь до тех пор, пока
поднялись  торговые  суда,  тогда  все  князья  разошлись по домам.  При
наследнике Ростислава,  Мстиславе,  походы на половцев с  тою  же  целию
продолжались:  в  1167 году вложил бог в сердце Мстиславу мысль добрую о
Русской земле,  говорит летописец,  созвал он братью  свою  и  начал  им
говорить:  "Братья!  Пожалейте о Русской земле, о своей отчине и дедине:
ежегодно половцы уводят христиан в свои вежи,  клянутся нам не воевать и
вечно  нарушают  клятву,  а теперь уже у нас все торговые пути отнимают,
хорошо было бы нам,  братья,  возложивши надежду на помощь  божию  и  на
молитву  святой  богородице,  поискать  отцов и дедов своих пути и своей
чести".  Речь Мстислава была угодна богу, всей братьи и мужам их; князья
отвечали:  "Помоги тебе бог,  брат, за такую добрую мысль; а нам дай бог
за христиан и за всю Русскую землю головы свои  сложить  и  к  мученикам
быть  причтенным".  Мстислав послал и за черниговскими князьями,  и всем
была угодна его дума;  собрались в Киев с полками:  два  Ростиславича  -
Рюрик  и  Давыд,  четверо  черниговских  -  Всеволодовичи  - Святослав и
Ярослав,  Святославичи - Олег и Всеволод, Изяславичи волынские - Ярослав
и   Ярополк,   Мстислав  Всеволодкович  городенский,  Святополк  Юрьевич
туровский,  Юрьевичи - Глеб переяславский с братом Михаилом.  Уже девять
дней шли князья из Киева по каневской дороге,  как один из их войска дал
знать  половцам  о  приближении  русских  полков,  и  варвары  побежали,
бросивши  своих  жен и детей;  князья русские погнались за ними налегке,
оставивши за собою у обоза  Ярослава  Всеволодовича;  по  рекам  Углу  и
Снопороду  захвачены были вежи,  у Черного леса настигли самих половцев,
притиснули к лесу,  много перебили, еще больше взяли в плен; все русские
воины обогатились добычею, колодниками, женами и детьми, рабами, скотом,
лошадьми;  отполоненных христиан отпустили всех на  свободу,  причем  из
русских  полков  было  только двое убитых и один взят в плен.  Мстислав,
впрочем, не думал успокаиваться после такой удачи; скоро он созвал опять
князей  и стал говорить им:  "Мы,  братья,  половцам много зла наделали,
вежи их побрали,  детей и стада захватили,  так  они  будут  мстить  над
нашими  гречниками  и  заложниками;  надобно нам будет выйти навстречу к
гречникам".  Братье полюбилась эта речь, они все отвечали: "Пойдем, ведь
это  будет выгодно и нам,  и всей Русской земле".  По-прежнему,  как при
Ростиславе, князья дошли до Канева и здесь дожидались гречников. Не одни
только  половцы  мешали  греческой  торговле:  в  1159  году  берладники
овладели Олешьем;  великий князь Ростислав отправил на них Днепром  двух
воевод, которые настигли разбойников, перебили их и отняли награбленное.
   Из дружины княжеской в описанное время упоминаются следующие имена: в
Киеве при Изяславе Давыдовиче был Глеб Ракошич, которого князь посылал к
двоюродному брату своему Святославу черниговскому;  после, при Изяславе,
во время борьбы его  с  Ростиславом,  видим  Шварна,  быть  может,  того
самого,  который  был  воеводою при Изяславе Мстиславиче,  двоих братьев
Милятичей -  Степана  и  Якуна  и  Нажира  Переяславича;  все  они  были
захвачены  в плен в той битве,  где погиб Изяслав;  потом при Ростиславе
упоминаются Юрий Нестерович и Якун,  ходившие  на  берладников,  которые
взяли  Олешье,  и  Жирослав  Нажирович,  ходивший  с торками из Киева на
помощь Рогволоду полоцкому;  Гюрата Семкович,  посланный  Ростиславом  в
Константинополь  к императору по делам церковным;  Владислав Вратиславич
Лях,  посыланный  Ростиславом  для  охраны  гречников  от  половцев;  по
некоторым  известиям,  тысяцким  в  Киеве  при  Ростиславе  был Жирослав
Андреевич;  близкими людьми к этому  князю  были  также  покладник,  или
спальник,  его  Иванко  Фролович и Борис Захарьич.  Из дружины Мстислава
Изяславича,  когда  еще  он  сидел  на  Волыни,   упоминаются   Жирослав
Васильевич,  которого  он отправлял послом к Изяславу Давыдовичу по делу
Берладника;  потом,  во время войны его с Изяславом,  Кузьма Сновидич  и
Олбырь Шерошевич (происхождение которого явно нерусское); посадником его
в Торческе был Вышко,  которого  схватил  Давыд  Ростиславич;  Владислав
Вратиславич Лях,  которого Мстислав посылал пред собою в Киев, позванный
туда братьями и гражданами;  но мы видели этого  Владислава  боярином  и
воеводою  Ростислава  в  Киеве;  можно думать,  что немедленно по смерти
Ростислава  Владислав  явился  к  Мстиславу  в  послах  от   киевлян   с
приглашением   на   стол;   наконец,  при  бегстве  Мстислава  из  Киева
упоминаются дружинники, взятые в плен врагами: Димитрий Храбрый, Алексей
Дворский,  Сбыслав  Жирославич,  быть  может,  сын упомянутого Жирослава
Васильевича,  Иванко Творимирич, Род или Родион, Из галицких упоминаются
известный  уже  нам  прежде  Избигнев Ивачевич,  отправленный в послах к
Изяславу Давыдовичу;  в войне  с  последним  воеводою  галицкого  отряда
упоминается Тудор Елцич.  Из бояр других юго-западных князей упоминаются
бояре Владимира Мстиславича трепольского - Рагуйло  Добрынич  и  Михаил,
которые спорили с Василем Настасьичем, обвинявшим их князя во враждебных
замыслах против Мстислава Изяславича;  потом эти Рагуйло и Михаил вместе
с  третьим боярином Завидом отъехали от него,  когда он без них замыслил
опять вражду на киевского князя;  обоих первых - Рагуила и Михаила -  мы
видели  прежде:  они  вместе  с  своим  князем  старались защитить Игоря
Ольговича от убийц;  Рагуил был тогда в сане  тысяцкого  при  Владимире;
упоминаются  луцкий  боярин Онофрий и дорогобужский Гаврило Васильевич в
послах от князей своих  к  Изяславу  Давыдовичу.  Из  черниговских  бояр
Святослава  Ольговича  упоминается  известный  нам  Жирослав  Иванкович,
старый боярин Вячеслава и Юрия;  естественно,  что по смерти  последнего
Жирослав  отъехал  к  Святославу Ольговичу,  постоянному и единственному
приятелю Юриеву;  потом упоминается Георгий  Иванович,  брат  Шакушанов,
которого Святослав отправлял в послах к Давыдовичу в Киев с увещанием не
вступаться за Берладника;  по всем вероятностям,  он же и был тысяцким в
Чернигове  во  время смерти Святославовой;  у сына Святославова,  Олега,
упоминается  боярин  Иван  Радиславич.  Из  северских  бояр   Святослава
Всеволодовича упоминается Киянин,  имя указывает в нем выходца из Киева.
Из  переяславских  бояр  в  битве  с  половцами  упоминается  Шварн,  по
некоторым  известиям  воевода  князя  Глеба,  по  другим - богатырь.  Из
смоленских бояр  Ростислава  Мстиславича  упоминается  Иван  Ручечник  в
послах  от  своего  князя  к  южным князьям,  звавшим Ростислава на стол
киевский;  потом Внезд, как видно, тысяцкий смоленский, занимающий место
после князя и епископа;  его видим также вместе с смоленскими князьями в
походе  на  помощь  полоцкому  князю  Рогволоду   против   родичей.   Из
вышегородских  бояр  Давыда  Ростиславича  упоминаются Василь Настасьич,
тысяцкий вышегородский Радило, быть может, тот самый, которого мы видели
прежде в дружине Изяслава Мстиславича,  и Василий Волкович;  потом,  как
видно, двое братьев Бориславичей отъехали от Мстислава киевского также к
Давыду;  имя одного из них,  Петр, может указывать нам в нем одно лицо с
упомянутым  прежде  боярином   Изяславовым   Петром   Борисовичем,   или
Бориславичем.   Из  суздальских  бояр  Андрея  Боголюбского  упоминается
воевода Борис  Жидиславич,  участвовавший  во  взятии  Киева;  взявши  в
соображение  перемену  его  отчества  Жидиславич  на  Жирославич,  можно
предположить,  что это был сын известного Жирослава Иванковича. Наконец,
упоминаются  имена  лиц,  неизвестно,  к  чьей  дружине  принадлежавших,
например Давыд Борынич,  который подтверждал известие Василя  Настасьича
на  счет замыслов Владимира Мстиславича;  потом в битве с половцами убит
был Константин Васильевич,  Ярунов брат,  и Константин  Хотович  взят  в
плен.