Северная Русь лишилась своего  Всеволода;  умирая,  он  ввергнул  меч
между  сыновьями своими и злая усобица между ними грозила разрушить дело
Андрея и Всеволода,  если только это дело было  произведением  одной  их
личности;  Юго-Западная,  старая, Русь высвобождалась от тяготевшего над
нею влияния Северной,  последняя связь между ними - старшинство  и  сила
Юрьевичей  -  рушилась,  и  надолго  теперь они разрознятся,  будут жить
особою жизнию до тех пор,  пока  на  севере  не  явятся  опять  государи
единовластные,  собиратели Русской земли;  тогда опять послышится слово,
что нельзя Южной Руси  быть  без  Северной,  и  последует  окончательное
соединение их. Но по смерти Всеволода казалось, что Южная Русь не только
освободится от влияния Северной,  но, в свою очередь, подчинит ее своему
влиянию, ибо когда Северная Русь лишилась Всеволода и сыновья его губили
свои силы в усобицах, у Руси Южной оставался Мстислав, которого доблести
начали  с  этих  пор  обнаруживаться  самым блистательным образом:  ни в
русской,  ни в соседних странах не  было  князя  храбрее  его;  куда  ни
явится,  всюду  принесет  с собою победу;  он не будет дожидаться,  пока
северный князь пришлет на юг многочисленные полки,  чтобы  отразить  их,
как  отец  его  отразил  полки  Андреевы,  он  сам  пойдет в глубь этого
страшного  сурового  сжимающего  севера  и  там  поразит   его   князей,
надеющихся  на  свое  громадное ополчение,  и вместе уничтожит завещание
Всеволода;  в Руси Днепровской он не даст  Мономахова  племени  в  обиду
Ольговичам;  наконец,  вырвет Галич из рук иноплеменников.  Казалось бы,
какая блистательная судьба должна была  ожидать  Юго-Западную  Русь  при
Мстиславе,  какие важные, продолжительные следствия должна была оставить
в ней его деятельность,  если  только  судьба  Юго-Западной  Руси  могла
зависеть от одной личности Мстиславовой!
   В 1212 году умер Всеволод Великий,  ив 1213 г. уже встречаем известие
об усобице сыновей  его.  Константин  не  мог  спокойно  сносить  потерю
старшинства, по словам летописи, он разгорелся яростию, воздвигнул брови
свои гневом на брата  Юрия  и  на  всех  думцев,  которые  присоветовали
старому  Всеволоду  отнять  у  него  старшинство,  и тотчас же наступило
сильное волнение в Суздальской земле:  люди толпами стали  перебегать  с
одной  стороны  на  другую.  Между прочими князь Святослав Всеволодович,
рассердившись за что-то на брата Юрия,  бежал от него к большому  брату,
Константину,  в Ростов;  другой Всеволодович, Владимир, князь юрьевский,
также  был  против  владимирского  князя.  Видя  это,  последний  спешил
заключить  крепкий  союз  по  крайней  мере  с Ярославом Всеволодовичем,
князем переяславским;  он сказал ему: "Брат Ярослав! Если пойдет на меня
Константин  или  Владимир,  будь  ты  со мною заодно,  a они против тебя
пойдут,  то я приду к тебе на помощь".  Ярослав согласился,  поцеловал с
Юрием  крест  и отправился в свой Переяславль,  где созвал жителей к св.
спасу и сказал им:  "Братья переяславцы!  Отец мой отошел  к  богу,  вас
отдал мне,  а меня дал вам на руки:  скажите же, братцы: хотите ли иметь
меня своим князем и головы свои сложить за меня?" Переяславцы отвечали в
один голос:  "И очень хотим;  ты наш господин,  ты Всеволод!" После чего
все целовали ему крест. В то время, как это происходило в Переяславле, в
Ростове  Константин  все  злобился  на Юрия,  толковал:  "Ну разве можно
сидеть на отцовском столе меньшему, а не мне, большему?" и сбирался идти
на  Владимир  с  братом Святославом.  Юрий боялся войны и послал сказать
ему:  "Брат Константин! Если хочешь Владимира, то ступай садись в нем, а
мне  дай  Ростов".  Но  Константин  не  хотел этого;  он хотел в Ростове
посадить сына своего Василька,  а сам хотел сесть во Владимире и отвечал
Юрию:  "Ты садись в Суздале".  Юрий не согласился и послал сказать брату
Ярославу: "Идет на меня брат Константин; ступай к Ростову, и как там бог
даст: уладимся или станем биться". Ярослав пошел с своими переяславцами,
а Юрий с владимирцами и суздальцами и стали у Ростова за рекою Ишнею,  а
Константин расставил свои полки на бродах подле реки, и начали биться об
нее;  река была очень грязна,  и потому Юрию  с  Ярославом  нельзя  было
подойти к городу,  они пожгли только села вокруг,  скот угнали,  да жито
потравили;  потом,  простоявши друг против друга четыре  недели,  братья
помирились  и  разошлись  по  своим  городам.  Но усобица была далека до
конца;  Юрий знал,  что мир ненадежен,  и принимал свои меры:  ему,  как
видно, трудно было удерживать за собою отцовское приобретение, рязанские
волости, которых князья и дружины их томились в тюрьмах владимирских; он
освободил  их,  одарил  и  князей и дружину золотом,  серебром,  конями,
утвердился крестным, целованием и отпустил в Рязань.
   Скоро началась опять усобица,  начал  ее  Владимир  Всеволодович:  он
выбежал  из  своего  Юрьева  сперва  на Волок,  а оттуда на Москву и сел
здесь,  отнявши этот город у Юрия.  Потом начал наступать и  Константин:
отнял  у  Юрия  Солигалич,  пожег Кострому,  а у Ярослава отнял Нерехту;
обиженные братья собрали полки и пошли опять к Ростову вместе  с  князем
Давыдом муромским,  остановились на старом месте за рекою Ишнею и велели
людям своим жечь села.  Между тем Владимир с москвичами и дружиною своею
пошел к Дмитрову,  городу Ярославову;  дмитровцы сами пожгли все посады,
затворились и отбили все  приступы,  и  Владимир,  испуганный  вестию  о
приближении Ярослава,  бежал от города назад в Москву,  потерявши задний
отряд  своей  дружины,  который  перерезали  дмитровцы,   гнавшиеся   за
беглецами.  Юрий  и Ярослав стояли все у Ростова,  не вступая в битву по
северному обычаю, и опять помирились, выговоривши у Константина, чтоб он
не только не помогал Владимиру, но чтоб еще дал полки свои для отнятия у
последнего Москвы.  Пришедши к Москве,  Юрий послал  сказать  Владимиру:
"Приезжай ко мне,  не бойся, я тебя не съем, ты мне свой брат". Владимир
поехал,  и братья уговорились,  чтоб Владимир отдал Москву назад Юрию, а
сам отправился княжить в Переяславль Южный.
   Таким образом два раза младший Всеволодович,  Юрий,  одержал верх над
старшим Константином,  и  казалось,  что  последний,  потерпя  два  раза
неудачу,  должен  был  отказаться от попыток добыть Владимир,  как вдруг
Северная  Русь  пришла  в  столкновение  с  Южной,  последняя   одержала
блистательную  победу  над  первою,  необходимым  следствием  чего  было
восстановление старины,  хотя на время. Местом столкновения был Новгород
Великий.  Три года княжил здесь Мстислав,  ходил на чудь до самого моря,
брал с нее дань,  две части отдавал новгородцам, третью - дружине своей;
новгородцам нравился такой князь,  все было тихо,  как вдруг в 1214 году
пришла к Мстиславу весть из Руси от братьев,  что Ольговичи обижают  там
Мономаховичей.  Рюрик Ростиславич,  как видно, умер почти в одно время с
сватом  своим,   Всеволодом   Великим,   и   Всеволод   Чермный   спешил
воспользоваться  их  смертию,  чтобы  вытеснить  из  Руси Мономаховичей;
предлогом  к  войне  послужили  события   галицкие,   именно   повешение
Игоревичей боярами;  так как место Ольговичей занял в Галиче Мономахович
Даниил,  то Чермный объявил ближайшим к себе Мономаховичам: "Вы повесили
в Галиче двоих братьев моих, князей, как злодеев, и положили укоризну на
всех:  так нет вам части в  Русской  земле!"  Тогда  внуки  Ростиславовы
послали в Новгород сказать Мстиславу:  "Всеволод Святославич не дает нам
части в Русской земле;  приходи,  поищем своей отчины".  Мстислав созвал
вече  на  Ярославовом дворе и стал звать новгородцев в Киев на Всеволода
Чермного;  новгородцы отвечали ему: "куда, князь, ты посмотришь, туда мы
бросимся головами своими".  Мстислав пошел с ними на юг,  но в Смоленске
новгородцы завели ссору с жителями, убили одного смольнянина и не хотели
идти  дальше;  по  некоторым  очень  вероятным известиям,  новгородцы не
хотели уступить первого места полкам смоленским,  которые  вел  Мстислав
Романович,  старший  между  внуками Ростиславовыми.  Мстислав Мстиславич
стал звать новгородцев на вече, но они не пошли, тогда он, перецеловавши
всех,  поклонился  и  пошел  один  с  дружиною  при  смоленских  полках.
Новгородцы начали одумываться, собрались на вече и стали рассуждать, что
делать?  Посадник Твердислав сказал им:  "Как трудились наши деды и отцы
за Русскую землю,  так, братья, и мы пойдем за своим князем". Новгородцы
послушались  посадника,  нагнали  Мстислава  и начали все вместе воевать
черниговские волости по Днепру,  взяли Речицу на  щит  и  многие  другие
города;  под  Вышгородом  встретил  их  Чермный  и дал битву,  в которой
Мстислав с братьями остался  победителем:  двое  Ольговичей  попались  в
плен,   вышгородцы  отворили  ворота,  а  Всеволод  бежал  за  Днепр,  в
Черниговскую область;  посадивши в Киеве Мстислава Романовича,  Мстислав
новгородский осадил Чернигов,  простоял под ним 12 дней и заключил мир с
Чермным, который скоро после того умер.
   Мстислав Мстиславич  возвратился  в  Новгород,   но   недолго   здесь
оставался: при постоянной борьбе сторон, при наследственных ненавистях и
стремлениях ни один князь не мог быть  приятен  всем  одинаково;  каждый
должен был держаться одной какой-нибудь стороны,  которая в свою очередь
поддерживала его самого. Сторона, державшаяся князей суздальских, должна
была   уступить   враждебному  большинству,  образовавшемуся  вследствие
поведения Всеволодова,  но теперь Всеволода не было более,  а между  тем
Мстислав   и  его  сторона  преследовали  сторону  противную,  чт5  ясно
показывает известие об участии владыки Митрофана;  Якунин пришел из Руси
и получил посадничество, а каждый знаменитый дом имел своих приверженцев
и своих врагов;  враги тех бояр, которые держались Мстислава, необходимо
поэтому были и врагами последнего,  искали случая,  как бы избавиться от
него. И вот Мстислав узнал, что враждебная сторона собирает тайные веча,
хочет изгнать его; быть может, она воспользовалась его отсутствием, чтоб
усилиться;  посадником был уже ни Дмитрий Якунич, ни Твердислав, но Юрий
Иванович.
   Мстислав не  стал дожидаться,  чтоб ему показали путь,  но созвал сам
вече на Ярославовом дворе и сказал новгородцам:  "У  меня  есть  дела  в
Руси,  а  вы вольны в князьях".  Проводивши Мстислава,  новгородцы долго
думали;  наконец,  отправили посадника Юрия Ивановича, тысяцкого Якуна и
старших   купцов   10   человек   за  Ярославом  Всеволодовичем,  князем
переяславским  -  ясный  знак,  что  пересилила   сторона,   державшаяся
суздальских  князей;  знаком  ее  торжества  служит  и то,  что Ярослав,
приехавши в Новгород,  схватил двоих бояр и,  сковавши,  заточил в  свой
ближний  город  Тверь;  оклеветан  был  и тысяцкий Якун Намнежич;  князь
Ярослав созвал вече,  народ бросился с него  ко  двору  Якуна,  дом  его
разграбили,  жену схватили:  сам Якун с посадником пришел к князю, и тот
велел схватить сына его Христофора.  Но волнение,  возбужденное  враждою
сторон,  этим не кончилось: жители Прусской улицы убили боярина Овстрата
с сыном и  бросили  тела  их  в  ров.  Такое  своеволие  не  понравилось
Ярославу,  он не захотел оставаться долее в Новгороде,  выехал в Торжок,
сел здесь княжить,  а в Новгород послал наместника,  последовавши в этом
случае примеру деда,  дядей и отца, которые покинули старый город Ростов
и утвердили свое пребывание в новых.
   Скоро предоставился ему  благоприятный  случай  стеснить  Новгород  и
привести  его  окончательно в свою волю:  мороз побил осенью весь хлеб в
Новгородской волости,  только на Торжку все было цело;  Ярослав не велел
пропускать в Новгород ни одного воза с хлебом из Низовой земли;  в такой
нужде новгородцы послали к нему троих бояр с просьбою  переехать  к  ним
опять;  князь задержал посланных. А между тем голод усиливался: кадь ржи
покупали по десяти гривен,  овса - по три гривны,  воз  репы  -  по  две
гривны, бедные люди ели сосновую кору, липовый лист, мох, отдавали детей
своих в вечное холопство;  поставили новую скудельницу,  наклали  полную
трупов  -  недостало  больше места,  по торгу валялись трупы,  по улицам
трупы, по полю трупы, собаки не успевали съедать их; большая часть вожан
померла с голоду,  остальные разбежались по чужим странам; так разошлась
наша волость и наш город,  говорит летописец.  Новгородцы,  оставшиеся в
живых,   послали   к   Ярославу   посадника   Юрия   Ивановича,  Степана
Твердиславича и других знатных людей звать его опять к  себе,  он  велел
задержать  и  этих,  а  вместо  ответа послал в Новгород двух своих бояр
вывести оттуда жену свою,  дочь Мстислава Мстиславича.  Тогда новгородцы
послали  к  нему  Мануила  Яголчевича с последнею речью:  "Ступай в свою
отчину,  к св.  Софии,  а нейдешь,  так скажи прямо".  Ярослав  задержал
Яголчевича,  задержал  и  всех  гостей новгородских,  и были в Новгороде
печаль и вопль,  говорит летописец.  Расчет Ярослава был верен,  старине
новгородской  трудно  было устоять при таких обстоятельствах,  но старая
Русь была еще сильна своим Мстиславом:  узнавши,  какое зло  делается  в
Новгороде,   Мстислав   приехал  туда  (11  февраля  1216  г.),  схватил
Ярославова наместника Хота  Григорьевича,  перековал  всех  его  дворян,
въехал  на двор Ярославов и целовал крест к новгородцам,  а новгородцы к
нему - не расставаться ни в животе,  ни  в  смерти:  "Либо  отыщу  мужей
новгородских  и  волости,  либо  головою  повалю за Новгород",  - сказал
Мстислав.
   Между тем Ярослав, узнавши о новгородских новостях, стал готовиться к
защите,  велел поделать засеки по новгородской дороге и реке Тверце, а в
Новгород отправил сто человек из его жителей, казавшихся ему преданными,
с  поручением  поднять  противную Мстиславу сторону и выпроводить его из
города,  но эти сто человек как скоро пришли в Новгород,  так единодушно
стали  вместе  со всеми другими за Мстислава,  который отправил в Торжок
священника  сказать  Ярославу:  "Сын!  Кланяюсь  тебе:  мужей  и  гостей
отпусти,  из  Торжка  выйди,  а  со  мною  любовь  возьми".  Ярославу не
полюбилось такое предложение,  он отпустил священника без  мира  и  всех
новгородцев, задержанных в Торжке, числом больше 2000, созвал на поле за
город,  велел схватить их,  перековать и  разослать  по  своим  городам,
имение  их  и  лошадей  роздал  дружине.  Весть об этом сильно опечалила
новгородцев,  их оставалось мало: лучшие люди были схвачены Ярославом, а
из  меньших  одни  разошлись,  другие  померли с голоду,  но Мстислав не
унывал,  он созвал вече на Ярославовом дворе и сказал народу:  "Пойдемте
искать  свою братью и своих волостей,  чтоб не был Торжок Новгородом,  а
Новгород - Торжком,  но где св. София, там и Новгород; и в силе бог, и в
мале бог да правда!" - и новгородцы решились идти за ним.
   1-го марта 1216 года,  в первый день нового года по тогдашнему счету,
выступил Мстислав с новгородцами на зятя своего Ярослава,  и через  день
же обнаружилось, как сильно было разделение и вражда сторон в Новгороде:
несмотря на то,  что в Новгороде все целовали крест стоять единодушно за
Мстислава,  четыре  человека,  собравшись с женами и детьми,  побежали к
Ярославу.  Мстислав  отправился  озером  Селигером  и,  вошедши  в  свою
Торопецкую  волость,  сказал  новгородцам:  "Ступайте  сбирать  припасы,
только людей не берите в плен"; - те пошли, набрали корму для себя и для
лошадей,  и когда достигли верховьев Волги,  то получили весть, что брат
Ярославов,  Святослав  Всеволодович,  с  десятитысячным  войском  осадил
Мстиславов  город  Ржевку,  где посадник Ярун отбивался от него с сотнею
человек.  У Мстислава с  братом  Владимиром  псковским  было  всего  500
человек  войска;  несмотря  на это,  они двинулись на выручку Ржевки,  и
Святослав побежал от нее,  не дождавшись новгородских полков, а Мстислав
пошел дальше и занял Зубцов,  город Ярославов. На реке Вазузе настиг его
двоюродный брат Владимир Рюрикович смоленский с своими полками; несмотря
на  эту  помощь,  Мстислав  не  хотел  идти  дальше  и,  ставши  на реке
Холохольне,  послал в Торжок к Ярославу с мирными предложениями,  но тот
велел отвечать:  "Мира не хочу;  пошли - так ступайте;  на одного вашего
придется по сту наших".  Ростиславичи,  получив этот ответ, сказали друг
другу:  "Ты, Ярослав, с плотию, а мы с крестом честным", и стали думать,
куда бы пойти дальше; новгородцы, которым прежде всего хотелось очистить
свою волость, уговаривали князей идти к Торжку, но те отвечали им: "Если
пойдем к Торжку,  то попустошим Новгородскую  волость;  пойдем  лучше  к
Переяславлю: там у нас есть третий друг". Ростиславичи были уверены, что
Константин ростовский вступит в союз с ними против младших братьев.  Они
двинулись к Твери и стали брать села и жечь их,  а об Ярославе не знали,
где он - в Торжке или Твери.  Услыхав,  что Ростиславичи воюют  тверские
села,  он  выехал  из  Торжка  в  Тверь,  взявши  с собою старших бояр и
новгородцев,  молодых - по выбору, а новоторжцев - всех, и послал из них
сто  человек  с  небольшим отборных людей в сторожу,  но в 15 верстах от
города 25 марта наехал на них воевода Мстислав Ярун с молодою  дружиною,
тридцать три человека взял в плен, семьдесят положил на месте, остальным
удалось убежать в Тверь.
   Получивши этот первый успех,  который  дал  ратникам  их  возможность
беспрепятственно   собирать   съестные   припасы,  Ростиславичи  послали
смоленского боярина Яволода в Ростов к князю  Константину  Всеволодовичу
приглашать  его  к  союзу  против  братьев;  провожать  посла  до рубежа
отправили Владимира псковского с псковичами  и  смольнянами,  а  сами  с
новгородцами пошли дальше,  пожгли села по рекам Шоше и Дубне, тогда как
Владимир псковский взял город Константинов (Кснятин)  на  устье  большой
Мерли  и пожег все Поволжье.  Константин ростовский не замедлил ответом;
он послал воеводу своего Еремея сказать Ростиславичам: "Князь Константин
кланяется вам; обрадовался он, услыхавши о вашем приходе, и посылает вам
в помощь 500 человек,  а для остальных рядов пошлите к нему  шурина  его
Всеволода (сына Мстислава Романовича киевского)". Ростиславичи отпустили
к нему Всеволода с сильным отрядом,  а сами пошли вниз по Волге;  потом,
чтоб скорее окончить поход,  бросили возы и,  севши на коней,  поехали к
Переяславлю.  9 апреля, в Светлое воскресенье, к Ростиславичам, стоявшим
на  реке  Саре,  пришел  Константин  ростовский с своими полками,  но он
боялся, что оставил свой город без защиты, почему Ростиславичи отправили
в Ростов Владимира псковского с дружиною,  а сами с Константином пошли к
Переяславлю и стали против него на Фоминой неделе.  Здесь под городскими
стенами  они захватили в плен одного человека,  от которого узнали,  что
Ярослава нет в городе - пошел к брату Юрию с полками,  с новгородцами  и
новоторжанами, а князь Юрий с братьями Святославом и Владимиром выступил
также из своего города.  Войско младшие Всеволодовичи  собрали  большое:
муромцев, бродников, городчан и всю силу Суздальской земли, погнали всех
и из сел,  у кого не было лошади,  тот шел пешком.  Страшное было чудо и
дивное, братья, говорит летописец: пошли сыновья на отца, отцы на детей,
брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов.
   Ярослав и Юрий с братьями стали на реке Кзе,  Мстислав и  Владимир  с
новгородцами поставили полки свои близь Юрьева,  а Константин ростовский
стал дальше с своими полками на реке Липице. Когда Ростиславичи завидели
полки  Ярославовы  и  Юрьевы,  то послали сотского Лариона сказать Юрию:
"Кланяемся;  у нас с тобою нет ссоры,  ссора у нас  с  Ярославом";  Юрий
отвечал: "Мы с братом Ярославом один человек". Тогда они послали сказать
Ярославу:  "Отпусти   новгородцев   и   новоторжан,   возврати   волости
новгородские, которые ты захватил. Волок; с нами помирись и крест целуй,
а крови не проливай".  Ярослав отвечал:  "Мира не  хочу,  новгородцев  и
новоторжан  при  себе  держу;  вы далеко шли и вышли,  как рыба насухо".
Когда Ларион пересказал все эти  слова  Ростиславичам,  те  отправили  к
обоим братьям с последнею речью:  "Мы пришли, брат князь Юрий и Ярослав,
не на кровопролитие,  крови не дай  нам  бог  видеть,  лучше  управиться
прежде;  мы все одного племени: так дадим старшинство князю Константину,
и посадите его во Владимире,  а вам Суздальская земля вся". Юрий отвечал
на это послу: "Скажи братье моей, князьям Мстиславу и Владимиру: пришли,
так ступайте куда хотите, а брату князю Константину скажи: перемоги нас,
и тогда тебе вся земля".