Рассмотревши религиозные,   нравственные   и   политические   понятия
летописца,  обратимся к его понятиям  научным.  Вот  его  рассуждение  о
происхождении   половцев  в  образчик  этнографических,  исторических  и
географических понятий:  "Исшьли бо суть си от пустыне Нитривьскые, межю
встоком  и  севером;  исшьли  же  суть  их колен 4 торкъмени и печенези,
торци,  половци.  Мефодий же свидетельствует о них, яко 8 колен пробегли
суть,  егда исече Гедеон,  да 8 их беже в пустыню,  а 4 исече. Друзии же
глаголють:  сыны Амоновы.  Се же несть тако: сынове бо Моавли хвалиси, а
сынове  Аммонови  болгаре,  а  сарацины  от Измаила творяться сарини,  и
прозваша имена себе саракыне,  рекше:  сарини есмы.  Тем  же  хвалиси  и
болгаре  суть  от  дочерю  Лотову,  иже  зачаста от отца своего,  тем же
нечисто есть племя их;  а Измаил роди 12 сына, от них же суть торкъмени,
и печенези,  и торци,  и кумани, рекше половци, иже исходят от пустыне и
по сих 8 колен в кончине век  изыдуть,  заклепении  в  горе  Александром
Македоньскым,   нечистыя   человекы,   якоже   сказаеть  о  них  Мефодий
Патарийскый:  и взиде на восточныя  страны  до  моря,  наричемое  Солнче
место,  и виде ту человекы нечистые, от племене Афетова; их же нечистоту
видех:  ядяху скверную всяку,  комары и мухы,  котки, змие, и мертвец не
погребаху,  но ядаху и женьскыя изворогы и скоты вся нечистыя;  то видев
Александр убояся, едва како умножаться и осквернять землю, и загна их на
полунощныя  страны  в горы высокия;  и богу повелевшю,  сступишася о них
горы полунощныя,  токмо не ступишася о  них  горы  на  12  локоть  и  ту
створишася  врата  медяна,  и  помазашася  сунклитом,  и аще хотять огня
взяти, не възмогут и жещи; вещь бо сунклитова сице есть: ни огонь можеть
вжещи  его,  ни железо его приметь;  в последняя же дни по сих изидуть 8
колен от пустыне Етривьскыя,  изидуть и си скверний языкы,  яже  суть  в
горах   полунощных,   по   повеленью   божию".  О  других  исторических,
географических и этнографических сведениях начального летописца говорено
было выше в своем месте; теперь же взглянем на отзывы летописца о разных
физических явлениях: каждое необыкновенное физическое явление предвещает
что-нибудь  необыкновенное  в мире нравственном,  обыкновенно что-нибудь
недоброе:  в 1063 году шел Волхов в Новгороде назад 5 дней; это знамение
было не к добру, говорит летописец: на четвертый год князь Всеслав пожег
город.  В следующем году "бысть знаменье на  западе,  звезда  превелика,
луче  имущи  акы  кровавы,  выходящи  с  вечера  по заходе солнечнем,  и
пребысть за 7дний,  се же проявляше не на добро;  по сем бо быша усобице
много  и  нашествие  поганых  на  Русьскую  землю,  си  бо звезда бе аки
кровава, проявляющи кровопролитье. В си же времена бысть детищь вверьжен
в  Сетомль,  сего  же  детища  выволокоша  рыболове  в  неводе,  его  же
позоровахом до вечера, и пакы ввергоша и в воду, бяшеть бо сиць: на лици
ему срамнии удове, иного нелзе казати срама ради. Пред сим же временем и
солнце пременися,  и не бысть  светло,  но  акы  месяць  бысть;  его  же
невегласи  глаголют  снедаему  сущю.  Се  же  бывает сица знаменья не на
добро,  мы бо  по  сему  разумеем".  Следует  исчисление  необыкновенных
явлений, виденных в разных странах и предвозвестивших народные бедствия;
это исчисление летописец оканчивает следующими словами:  "Знаменья бо  в
небеси,  или звездах,  ли солнци,  ли птицами,  ли етером чим,  на благо
бывають:  но знаменья сиця на зло бывають, ли проявленье рати, ли гладу,
ли  смерть  проявляють".  Под  1091 годом читаем:  "Бысть Всеволоду ловы
деющю звериные за Вышегородом,  заметавшим тенета и кличаном кликнувшим,
спаде превелик змий от небесе;  ужасошася вси людье. В се же время земля
стукну,  яко мнози слышаша". Под 1102: "Бысть знаменье на небеси, месяца
генваря в 29 день, по 3 дни: аки пожарная заря от востока и уга и запада
и севера,  и бысть тако свет всю нощь,  акы от луны полны светящыя. В то
же лето бысть знаменье в луне, месяца февраля в 5-й день. Того же месяца
в 7-й день бысть знаменье в солнци; огородилося быше солнце в три дугы и
быша  другыя  дугы  хребты  к  собе.  И си видяще знаменья,  благовернии
человеци со въздыханьем моляхуся к богу и со слезами,  дабы бог  обратил
знаменья си на добро:  знаменья бо бывають ова на зло, ова ли на добро".
Под 1104 г.:  "Стояше солнце в крузе,  а посреди круга крест,  а спереди
креста  солнце,  а  вне  круга оба полы два солнца,  а над солнцем кроме
круга дуга,  рогом на север;  тако же знаменье и в луне тем же  образом,
месяца февраля в 4, 5 и 6 день, в дне по три дни, а в нощь в луне по три
нощи".  Под 1110: "В 11-й день февраля месяца явися столп огнен от земли
до  небеси,  а  молнья осветиша всю землю,  и в небеси погреме в час 1-й
нощи".  Под 1141 годом: "Дивьно знаменье бысть на небеси и страшно: быша
три солнца сиюща межи собою,  а столпи 3 от земли до небесе,  надо всеми
горе бяше акы дуга месяць особе стояче". Под 1203 годом: "Бысть во едину
нощь, в пятый час нощи, потече небо все и бысть чермно, по земли же и по
хоромем снег,  мнети же всем человеком  зряче,  аки  кровь  прольяна  на
снегу;  и видеша же неции течение звездное бысть на небеси, отторгаху бо
ся звезды на землю,  мнети  видящим  я  яко  кончину".  Под  1186  годом
описание  солнечного  затмения:  "Месяца  мая  в  1-й  день,  в среду на
вечерни,  бысть знаменье в солнци,  и морочно бысть велми,  яко и звезды
видети, человеком в очью яко зелено бяше, и в солнци учинися яко месяць,
из рог его яко угль жаров исхожаше: страшно бе видети человеком знаменье
божье".  Описав  солнечное  затмение  в  1113 году,  предвозвестившее по
тогдашнему  мнению   смерть   великого   князя   Святополка,   летописец
прибавляет: "Се же бывают знамения не на добро, бывают знаменья в солнци
и в луне или звездами не по всей земле,  но в  которой  либо  земле  аще
будеть  знаменье,  то та земля и видит".  Под 1143 годом читаем описание
бури:  "Бысть буря велика,  ака же не была николи же, около Котелниче, и
розноси хоромы и товар и клети и жито из гумен,  и просто рещи, яко рать
взяла,  и не остася у клетех ничто же;  и неции налезоша броне у болоте,
занесены бурею". Под следующим годом читаем: "Бысть знамение за Днепром,
в Киевской волости: летящю по небеси до земли яко кругу огнену, и остася
по  следу  его  знамение  в  образе змья великаго,  и стоя по небу с час
дневный и разидося.  В то же лето паде снег велик  в  Киевской  сторони,
коневи до череви, на Велик день". Под 1161 годом: "Бысть знамение в луне
страшно и дивно:  идяше бо луна черезо все небо от  въстока  до  запада,
изменяючи  образы  своя:  бысть  первое  и убывание по малу,  донеже вся
погибе,  и бысть образ ея яко скудна, черна, и пакы бысть яко кровава, и
потом бысть яко две лица имущи,  едино зелено, а другое желто, и посреди
ея яко два ратьная секущеся мечема,  и единому ею  яко  кровь  идяше  из
главы,  а другому бело акы млеко течаше;  сему же рекоша старии люди: не
благо есть сяково знамение,  се прообразует княжю смерть  -  еже  бысть"
(убит был Изяслав Давыдович).  Под 1195 "Toe же зимы, по Федорове недели
во вторник в 9-й час потрясеся земля  по  всей  области  Киевской  и  по
Кыеву:  церькви каменыя и дсревяныя колебахуся,  и вси людие видяще,  от
страху не можаху стояти,  овии падаху ници,  инии же трепетаху. И рекоша
игумени  блажении:  се бог проявил есть показая силу свою за грехи наша,
да быхом остали от злого пути своего;  инии же молвяхуть друг ко  другу:
сии   знамения  не  на  добро  бывають,  но  на  падение  многим,  и  на
кровопролитие,  и на мятежь  мног  в  Русской  земле,  еже  и  сбысться"
(усобица Мономаховичей с Ольговичами).
   Изложив общие черты нашей древней летописи,  скажем несколько слов об
особенностях изложения,  которыми отличаются различные местные летописи.
До   нас   от  описываемого  времени  дошли  две  летописи:  северные  -
Новгородская и Суздальская,  и две южные - Киевская,  с явными вставками
из Черниговской,  Полоцкой и,  вероятно,  других летописей, и Волынская,
Новгородская летопись отличается краткостию,  сухостию  рассказа;  такое
изложение происходит,  во-первых,  от бедности содержания:  Новгородская
летопись есть летопись событий одного города,  одной волости;  с  другой
стороны,  нельзя не заметить и влияния народного характера,  ибо в речах
новгородских людей,  внесенных в летопись, замечаем также необыкновенную
краткость  и силу;  как видно,  новгородцы не любили разглагольствовать,
они не любят даже договаривать своей речи  и,  однако,  хорошо  понимают
друг друга; можно сказать, что дело служит у них окончанием речи; такова
знаменитая речь Твердислава:  "Тому есмь рад,  оже вины моеи нету; а вы,
братье, в посадничьстве и в князех". Рассказ южного летописца, наоборот,
отличается обилием подробностей,  живостию,  образностию, можно сказать,
художественностию;   преимущественно   Волынская   летопись   отличается
особенным поэтическим складом речи:  нельзя не  заметить  здесь  влияния
южной  природы,  характера  южного народонаселения;  можно сказать,  что
Новгородская летопись относится к  южной  -  Киевской  и  Волынской  как
поучение  Луки  Жидяты  относится  к  словам Кирилла Туровского.  Что же
касается до рассказа суздальского летописца,  то он сух,  не  имея  силы
новгородской  речи,  и  вместе  многоглаголив  без художественности речи
южной;  можно сказать,  что  южная  летопись  -  Киевская  и  Волынская,
относятся к северной Суздальской,  как Слово о полку Игореву относится к
сказанию о Мамаевом побоище.