Обратимся к физическим бедствиям. Под 1230 годом летописец говорит о
голоде, свирепствовавшем во всей России, кроме Киева: в половине
сентября мороз побил весь хлеб в Новгородской области, и отсюда началось
горе большое, говорит летописец: начали покупать хлеб по 8 кун, кадь ржи
- по 20 гривен, пшеницы - по 40 гривен, пшена - по 50, овса - по 13;
разошелся весь город наш и вся волость, и наполнились чужие города и
страны братьями нашими и сестрами; оставшиеся начали мереть: трупы
лежали по улицам, младенцев грызли псы; ели мох, сосну, кору липовую,
лист разный; некоторые из черни резали живых людей и ели, другие
обрезывали мясо с трупов, иные ели лошадей, собак, кошек; преступников
казнили, вешали, жгли, но встало другое зло: начали зажигать домы людей
добрых, у которых чуяли рожь, и грабили имение их; между родными не было
жалости, сосед соседу не хотел отломить куска хлеба; отцы и матери
отдавали детей своих из хлеба в рабство купцам иноземным; по улицам
скорбь при виде трупов, лежащих без погребения, дома тоска при виде
детей, плачущих по хлебе или умирающих с голоду; цены возвысились,
наконец, до того, что четвертую часть кади ржи начали покупать по гривне
серебра. Архиепископ Спиридон поставил скудельницу и приставил человека
доброго и смиренного, именем Станил, возить в нее мертвецов на лошади со
всего города; Станил возил целый день беспрестанно и навозил 3030
трупов; скудельница наполнилась, поставили еще другую и наклали 3500
трупов. Псковский летописец рассказывает об этом голоде у себя в тех же
чертах; его особенно поразило то, что в великий пост люди ели конину.
"Написал бы еще кой о чем похуже, да и так уже горько",- оканчивает он
свой рассказ. В Смоленске выстроено было четыре скудельницы, в которых
было положено 32000 трупов. В 1251 году пошли дожди в Новгородской
области, подмочили хлеб и сено, осенью мороз побил хлеб; в 1291 году то
же самое; в 1303 году там же зима была теплая, не было снегу через всю
зиму, и люди хлеба не добыли. В 1309 году был голод сильный и по всей
Русской земле, потому что мышь поела всякий хлеб. В 1331 году была
большая дороговизна в Русской земле: это голодное время слыло под
названием рослой ржи. В 1364 году с половины лета стояла мгла, зной был
страшный, леса, болота и земля горели, реки высохли; в следующем году то
же самое, и отсюда сильный голод. Осенью 1370 года было снегу много, и
хлеб пошел под снег; но зима была теплая, весь снег сошел в самом начале
великого поста, и хлеб был сжат в великий пост; летом в солнце
показались места черные, как гвозди, мгла была такая, что на сажени
нельзя было ничего перед собою видеть, люди сталкивались лбами, птицы
падали с воздуху людям на головы, звери смешивались с людьми, медведи и
волки бродили по селам, реки, болота, озера высохли, леса горели, голод
был сильный по всей земле. В 1373 году при сильном зное не было ни капли
дождя во все лето. Летом 1407 года было сумрачно и дождливо, крылатый
червь летел от востока на запад, поел деревья и засушил их; в 1409 году
множество людей померло от голоду; в 1412 дороговизна в Нижнем
Новгороде; в 1418 году снег выпал 15 сентября, шел трое суток и покрыл
землю на 4 пяди, пошли морозы; но потом стало тепло, снег сошел, но
хлеба сжали мало после снега, и начался голод по всей Русской земле. В
1421 году свирепствовал голод в Новгороде и по всей Русской земле, много
людей померло с голоду, другие ушли в Литву, иные померзли на дороге,
потому что зима была очень холодна; в Москве оков ржи покупали по
полтора рубля, в Костроме - по два рубля, в Нижнем - по шести; во Пскове
тогда клети были полны хлеба от прежних лет, и вот пошли ко Пскову
новгородцы, корела, чудь, вожане, тверичи, москвичи, просто сказать,
пошел народ со всей Русской земли, и нашло его множество, стали покупать
рожь во Пскове, по волостям и пригородам и возить за рубеж, цены
поднялись, зобница ржи начала продаваться по 70 ногат, жита - по 50,
овса - по 30, вследствие чего псковичи запретили вывозить хлеб за рубеж,
а нахожих людей стали выгонять изо Пскова и изо всех волостей; иные
разошлись, а которые остались во Пскове, тех множество перемерло, и
наклали их в одном Пскове четыре скудельницы, а сколько погибло по
пригородам и волостям - тем и числа нет. Осенью 1429 года земля и леса
горели, дым стлался по воздуху, с трудом можно было видеть друг друга,
от дыму умирала рыба и птица, рыба после того пахла дымом два года;
следствием такой погоды был голод сильный по всей земле Русской; в 1436
году мороз побил хлеб в жатвенную пору, и была большая дороговизна;
зимою 1442 года лютые морозы много причинили зла людям и животным; в
1444 году опять лютая зима и дороговизна сена; под 1446 годом
новгородский летописец говорит, что в его области хлеб был дорог не
только этого году, но в продолжение 10 лет, две коробьи по полтине,
иногда больше, иногда меньше, а иногда и вовсе негде купить; была скорбь
сильная: только и слышно было, что плач да рыдание по улицам и по торгу,
многие от голоду падали мертвые, дети перед родителями, отцы и матери
перед детьми; многие разошлись в Литву, к немцам, бусурманам и жидам, из
хлеба отдавались в рабство купцам.
О море долго не встречаем известий: под 1284 годом южный летописец
упоминает о сильном море на животных в Руси, Польше и у татар: лошади,
рогатый скот, овцы померли без остатка; северный летописец упоминает о
море на скот под 1298 годом; потом, под 1308 о море на людей; под 1318 -
о море в Твери; под 1341 - о море на рогатый скот в Новгороде; в Пскове
же в этом году был мор сильный на людей: негде стало погребать, где
выкопают могилу мужу или жене, там же положат и детей малых, голов семь
или восемь в одном гробе. Но это бедствие было только предвестником
ужаснейших: наступила страшная вторая половина XIV века. Еще под 1348
годом летописец упоминает о море в Полоцке; в 1350 году заслышали о море
в дальних странах; в 1351 году начался мор во Пскове с таким признаком:
харкнет человек кровью и на четвертый день умирает; предвидя скорую
смерть, мужчины и женщины шли в монастыри и там умирали, постригшись;
другие приготовлялись к смерти в домах заботами о душах своих, отдавая
имение свое церквам и монастырям, духовным отцам и нищим; священники не
успевали ходить за каждым мертвецом на дом, но приказывали свозить всех
на церковный двор, и за ночь к утру набиралось трупов по тридцати и
больше у каждой церкви, и всем было одно отпевание, только молитву
разрешительную читали каждому порознь и клали по три или по пяти голов в
один гроб; так было по всем церквам, и скоро стало негде погребать,
начали погребать подальше от церквей, наконец, отведены были под
кладбище пустые места совершенно вдалеке от церквей. Многие думали, что
никто уже не останется в живых, потому что если мор войдет в какой-либо
род или семью, то редко кто оставался в живых; если умиравшие отдавали
кому детей своих или имение, то и принимавшие скоро заболевали и
умирали, вследствие чего стали бояться принимать что-либо от умирающих и
родные начали бегать родных; зато некоторые великодушные, отбросивши
всякий страх, и чужих мертвецов погребали для спасения душ своих.
Псковичи послали в Новгород звать владыку Василия, чтобы приехал
благословить их; владыка приехал, обошел весь город с духовенством со
крестами, мощами святых, весь народ провожал кресты, взывая: "Господи
помилуй!" Пробыв немного дней во Пскове, владыка поехал назад здоровым,
но на дороге, на реке Узе, занемог и умер. Вслед за владыкою мор шел изо
Пскова в Новгород: во Пскове свирепствовал он с весны до зимы, в
Новгороде - от Успеньева дня до весны следующего года; единовременно с
Новгородом мор свирепствовал в Смоленске, Киеве, Чернигове, Суздале; в
Глухове и Белозерске не осталось ни одного человека; мы видели, что в
1353 году мор свирепствовал в Москве. В 1360 году свирепствовал второй
мор во Пскове с новым признаком: у кого выложатся железа, тот скоро
умирал; опять псковичи послали в Новгород звать к себе владыку Алексея;
тот приехал, благословил всех - от великого до убогого, обошел весь
город со крестами, отслужил три литургии, и мор начал переставать. В
1363 году явился мор с низовьев Волги, начал свирепствовать в Нижнем
Новгороде, потом в Рязани, Коломне, Переяславле, Москве, Твери,
Владимире, Суздале, Дмитрове, Можайске, Волоке, Белоозере; пред началом
болезни человека как рогатиною ударит в лопатку, или под груди против
сердца, или между крыльцами, потом больной начинает харкать кровью,
почувствует сильный жар, за жаром следуют обильный пот, за потом дрожь -
и это последнее; болезнь продолжалась день, два, редко три; показывалась
и железа не одинаково: у иного на шее, у другого на стегне, под пазухою,
под скулою, за лопаткою; умирало в день человек по пятидесяти, по сту и
больше; бедствие продолжалось не один год, обходя разные города. Под
1373 годом летописец упоминает о сильном море на людей и скотском падеже
вследствие жаров и бездождия. В 1375 упоминается о море в Киеве; в 1387
был сильный мор в Смоленской области: из самого Смоленска вышли только
пять человек живых и затворили город; под 1389 годом упоминается сильный
мор во Пскове, под следующим годом - в Новгороде. Под 1402 годом
упоминается мор в Смоленске, под 1403 - во Пскове - железою, мор пришел
из Дерпта; в 1406 году это бедствие возобновилось во Пскове; в 1409 году
мор с кровяною харкотою свирепствовал в волостях Ржевских, Можайских,
Дмитровских, Звенигородских, Переяславских, Владимирских, Юрьевских,
Рязанских и Тарусских, показывался и в некоторых Московских волостях:
первый признак - у больного руки и ноги прикорчит, шею скривит, зубы
скрежещут, кости хрустят, все суставы трещат, кричит, вопит; у иных и
мысль изменится, ум отнимется; иные, один день поболевши, умирали,
другие полтора дня, некоторые два дня, а иные, поболевши три или четыре
дня, выздоравливали; в 1414 была болезнь тяжкая по всей Русской земле -
костолом; в 1417 мор с кровохарканием и железою опустошил Новгород,
Ладогу, Русу, Порхов, Псков, Торжок, Дмитров и Тверь; в Новгороде
владыка Симеон с духовенством всех семи соборов и всеми жителями обошел
крестным ходом около всего города, после чего новгородцы, одни на
лошадях, другие пешком, отправились в лес, привезли бревен и поставили
церковь св. Анастасии, которую в тот же день освятили и отслужили в ней
литургию, а из остального лесу поставили церковь св. Илии; в Торжке
также в одно утро построили церковь св. Афанасия; под 1419 годом
упоминается мор в Киеве и других юго-западных странах; в следующем году
мор начал опустошать северо-восточную полосу - Кострому, Ярославль,
Юрьев, Владимир, Суздаль, Переяславль, Галич, Плесо, Ростов; хлеб стоял
на нивах, жать было некому; потом мор вместе с голодом опустошил
Новгород и Псков; в 1423 году - мор с железою и кровохарканием в
Новгороде, Кореле и по всей Русской земле; в 1425 мор был в Галиче, а с
Троицына дня в Москве и по другим областям продолжался в следующих
годах; явился новый признак - прыщ; если будет прыщ синий, то человек на
третий день умирает, если же красный, то выгнивал, и больной
выздоравливал; в декабре 1441 года начался сильный мор железою во Пскове
и продолжался все лето 1442 года, а по пригородам и волостям - до января
1443 г. Последнее известие о море под 1448 годом: был мор на лошадей и
на всякий скот, был и на людей, но не сильный. Таким образом, в
продолжение всего описываемого времени встречаем не менее 23 известий о
море в разных местах; но если мы обратим внимание, что до второй
половины XIV века о море упоминается не более трех или четырех раз и все
остальные известия относятся к этой несчастной половине века, то здесь
придется по известию на каждые пять лет. Нельзя не заметить, что после
успокоения от внешних и внутренних войн, которым наслаждалось княжество
Московское, Владимирское и Нижегородское во времена Калиты и Симеона
Гордого, с первых же годов второй половины XIV века начинает
свирепствовать моровая язва, и скоро потом опять начинаются сильные
внутренние и внешние войны; возобновляется борьба Москвы с Тверью,
Рязанью, Новгородом, видим опустошительные нашествия татарские и
литовские. Несмотря, однако, на это, Димитрий Донской нашел средства
вывести на Куликово поле войско, достаточное для победы над Мамаевыми
толпами; при этом нельзя забывать того явления что после физических
бедствий, пагубных для народонаселения, последнее стремится к увеличению
с большею силою; таким образом, на Куликовскую битву явилось молодое
поколение, которое родилось уже после страшной язвы, опустошившей Русь в
конце княжения Симеона Гордого. Из других разрушительных явлений природы
летописи упоминают о землетрясении под 1230 годом и потом не ранее как
под 1446 годом; о первом упоминают летописцы суздальский и новгородский,
о втором - московский; суздальскому рассказывали самовидцы, как в Киеве
во время землетрясения 1230 года расступилась в Печерском монастыре
Богородичная каменная церковь на четыре части, в трапезнице снесло со
столов все кушанье и питье; в Переяславле Русском церковь св. Михаила
расселась надвое; земля тряслась везде в один день и час, 3 мая, во
время литургии. Того же месяца 10 числа солнце при своем восхождении
было на три угла, как коврига, по выражению летописца, потом сделалось
мало, как звезда, и погибло; 14 числа солнце опять начало погибать и три
дня являлось в виде месяца; того же 14 числа, как солнце стояло месяцем,
по обе его стороны явились столпы красные, зеленые, синие, и сошел огонь
с небеси, как облако большое, над ручьем Лыбедью; всем людям показалось,
что уже пришел последний час, начали целоваться друг с другом,
прощаться, горько плакали, но страшный огонь прошел через весь город без
вреда, пал в Днепр и тут погиб. В Новгородской летописи встречаем
известия о сильных наводнениях: например, в 1421 году, в мае месяце,
вода в Волхове поднялась, снесла великий мост и два других, в одном
месте снесла церковь, во многих церквах могли служить только на хорах
(полатях), потому что внизу была вода. Под 1399 годом летописец
упоминает о необыкновенно ранней весне, о страшных грозах, от которых
погибло много людей; такие же грозы были и в 1406 году, между прочим,
под этим годом встречаем в летописи следующее известие: после Петрова
дня в Нижегородской области была такая буря, что ветер поднял на воздух
человека вместе с телегою и лошадью; на другой день нашли телегу висящею
на верху высокого дерева, и то на другой стороне Волги, лошадь - мертвою
на земле, а человека нигде не нашли; о лютых морозах зимою, о страшных
грозах и бурях летом упоминается еще под 1442 годом; в июне 1460 года в
Москве с запада явилась туча страшная и темная, и поднялась такая буря,
что от пыли никому нельзя было смотреть, люди были в отчаянии; на этот
раз мрак и ветер скоро прекратились, но на другой день к вечеру взошла
туча с юга, поднялась опять страшная гроза и буря, многие и каменные
церкви поколебались, забрала на кремлевских стенах были сорваны и
разнесены, крыши с церквей и верхи сметаны, по селам многие церкви из
основания вырваны и отнесены далеко в сторону, леса старых, боры и дубы
с корнем вырваны.
Из обычаев, вредно действовавших на народное здоровье, видим обычай
хоронить мертвых внутри городов, около церквей; не знаем, какие,
наоборот, принимались меры предосторожности во время моровых язв; что же
касается вообще до врачебных средств, то об них не имеем почти никаких
известий; узнаем только, что великий князь Василий Васильевич как
средство от сухотной болезни приказывал зажигать у себя на теле трут, во
многих местах и часто; раны разгнились, и болезнь кончилась смертию.
Мы видели обстоятельства, долженствовавшие содействовать умножению
народонаселения в некоторых областях преимущественно перед другими,
например в княжестве Московском. Из областей, и прежде имевших
относительно густейшее народонаселение вследствие выгод положения,
благоприятного для торговли, области Новгородская и Псковская сохраняли
эти выгоды. Торговое значение Новгорода для Восточной Европы в
описываемое время не могло нисколько уменьшиться, по-прежнему он был
посредником торговых сношений между Азиею, Восточною и Северною Европою;
отсюда понятно накопление богатств в Новгороде, увеличение его
народонаселения, расширение, украшение самого города, который после
упадка Киева, бесспорно, оставался самым богатым, самым значительным
городом во всей России. Новгородских купцов видим на отдаленном
юго-западе, во Владимире Волынском, везде Великий Новгород выговаривает
путь чистый без рубежа и новых мытов для купцов своих, торжокских и
пригородных, для чего куплена была в Орде и ханская грамота;
выговаривает, чтоб князья не нарушили договоров, заключенных им с
городами немецкими, не затворяли двора немецкого, не приставляли к нему
приставов и торговали на этом дворе только посредством новгородцев. Как
немцы дорожили Новгородом, видно из того, что, когда в 1231 году
свирепствовал здесь голод, немецкие купцы приехали с хлебом из-за моря и
сделали много добра, по словам летописца, значит, продали товар свой
дешевою ценою. С 1383 до 1391 года не было крепкого мира у Новгорода с
немцами, и вот в 1391 году съехались в Изборске новгородские послы с
немецкими; в числе последних были не только послы из Риги, Юрьева и
Ревеля, но также заморские, из Любека и Готского берега. Встречаем в
летописи особый отдел новгородских купцов, производивших торг солью
(прасолов); встречаем упоминовение о торговых дворах - Готском,
Псковском. Наконец, от описываемого времени до нас дошли три договора
новгородцев с Любеком, Готским берегом и Ригою: первый относится к 1270
году и немногим отличается от приведенного прежде договора; второй
относится к концу XIII или началу XIV века, ко времени княжения Андрея
Александровича: в нем новгородцы дают купцам латинского (немецкого)
языка три сухих (горных) пути по своей волости и четвертый водяный (в
речках) с условием, что если путь сделается нечист (опасен), то князь
подаст об этом весть иностранным купцам и велит своим мужам проводить
их. В другой грамоте, относящейся ко второй половине XIV века,
новгородцы обязываются не поминать вперед вреда, причиненного их купцам
немецкими разбойниками перед Невою; из этого договора узнаем, что
новгородцы ездили торговать в Любек, на Готский берег и в Стокгольм.
Любопытны некоторые подробности о немецкой торговле в Новгороде,
заключающиеся в постановлениях, или так называемых скрах: например,
запрещалось брать у русских товар в кредит, вступать с ними в торговую
компанию и перевозить их товары; запрещалось вывозить поддельный воск,
ввозить поддельные сукна; запрещалось продавать товары по мелочам;
розничная продажа с ограничениями дозволялась только так называемым
Kindern. Никому не позволялось ввозить товаров на сумму, превышавшую
1000 марок серебра. Право избирать олдерманов было впоследствии
предоставлено только депутатам Любека и Висби, и притом из их же
граждан; то же самое соблюдалось и при выборе священников. Запрещалось
испрашивать привилегии для личных выгод или делать новые постановления
без согласия Любека и Висби. Запрещалось привозить купцов иностранных,
не принадлежавших к немецкому обществу, преимущественно ломбардских.
Главный путь иностранных купцов шел по-прежнему - Невою, Ладожским
озером, Волховом через Старую Ладогу, к волховским порогам, по которым
за известную плату проводили их суда особенные лоцмана, далее к Taberna
piscatorum (Рыбацкая слобода на 33 версте от Ладож. озера), потом к
Gestevelt (Гостинопольская пристань на 34 версте от Ладож. озера), где
платили пошлину наконец приезжали в Новгородскую пристань.
назад
вперед
первая страничка
домашняя страничка