Иоанн Креститель относится к числу наиболее популярных святых. В Каргополье этот персонаж народной традиции представлен, главным образом, в нарративах, посвященных описаниям определенных календарных обрядов. Попытаемся проследить соотношение сюжетов и тематических блоков, собственно библейских рассказов об Иоанне, и того, как это отразилось в каргопольской народной традиции 1. В народной традиции нет цельной картины жизни святого. При попытке пересказать библейские события, связанные с Иоанном Крестителем, информанты чаще всего останавливаются лишь на некоторых особенно ярких подробностях его жизни, присоединяя к библейскому рассказу новые детали. В качестве примера такой трансформации библейского сюжета можно привести рассказ У. П. Архиповой из села Саунино: "...Забыла... кому дочь была Иродиата? Она плясала. У царя был пир - она плясала на этом пире. И вот... а Иоан-от Креститель был муш ей. Она у царя... Царь ей сказал, што вот "Ты пробудёш у меня на празнике, дак што тебе надо, я то тебе и заплачу", - так царь сказал. А она плясала-плясала - это дочь Иродии плясала - и пошла к матери, говорит: "Чёво мне у царя просить?" А Иван... Иоан Креститель был ей муш-матери-то, - а ей мать сказала:
"Проси у царя, штобы на блюде голова принести ёму на пир, Иоана Крестителя. И вот послали воиноф, воины отсекли ему голову и на блюде эта мать принесла голову Иоана Крестителя. И вот потому в огорот не ходили, што, говорят, в огорот зайдёш - Иоана Крестителя голова прикатица тебе на грядах. Это ему смерть была неповинная. [Кто такой Иоанн Креститель?] пророк. [Что он пророчествовал?] Ца пророки што пророчат: кому што... дано. [Почему он Креститель?] Веть-от Богородица-то всяко названье, а апостолам да... этим тожо всяко названье. Дак вот. [Почему он Креститель? Он крестил?] Не крестил" (запись 1999 г.).
Прежде всего, отметим, что сюжет библейский плотно привязан в народной традиции к календарному празднику Усекновения Главы Иоанна Предтечи и к запрету в этот день ходить в огород, который распространен в данном регионе. Однако сам этот праздник и круг поверий, с ним связанных, мы подробнее рассмотрим чуть позже. Сейчас остановимся на сюжете как таковом. Наиболее яркое отличие данного рассказа от библейского повествования - это представление о том, что Иоанн Креститель был мужем не то дочери Иродиады, не то - самой Иродиады. Характерно при этом, что имени Ирода в данном рассказе нет вовсе. Он назван просто царем, что сближает его с анонимными царями, персонажами народных сказок. Исчезают из повествования исторические (или псевдоисторические) подробности - повод для пиршества - день рожденья Ирода, семейные взаимоотношения Ирода и его жены, имя брата Иродиады. Зато основные детали библейского сюжета, важные для этиологического объяснения происхождения запрета ходить в огород в определенный день года, приведены здесь удивительно близко к тексту. Это и совет с матерью, и упоминание "воиноф" (в евангельском тексте -оруженосец. Мк. 6:27), которые отправились выполнять приказ, и блюдо, на котором была вынесена отрезанная голова Иоанна. Имя святого в данном нарративе представлено в двух вариантах - официальном "Иоан Креститель" и народном "Иван". Причем интересно, что официальное наименование не вызывает в сознании местных жителей воспоминаний о другом комплексе мотивов об этом персонаже, связанным с эпизодом Крещения и, соответственно, с одноименным праздником. Имя Иоанна Крестителя не семантизируется, оно просто выступает в роли маркера сакрального мира. Информантка ставит его в один ряд с апостолами и Богородицей. Народное имя "Иван", которое неосознанно проскальзывает в ее речи, отражает ассоциации не с праздником Крещения, а с оставшимися двумя календарными датами, связанными даже своим названием с этим святым: это Рождество Иоанна Предтечи {Иван Купала или Иван-день) и день усекновения главы Иоанна Предтечи (Иван Постный).
Перейдем теперь от анализа пересказа библейского сюжета непосредственно к рассмотрению отражения образа Иоанна в обрядах и действиях, связанных с тремя основными праздниками, посвященными Иоанну Крестителю в христианском календаре.
В каргопольской народной традиции вообще праздник Крещения (Богоявления) редко привязан к интересующему нас святому. Только в обрядах, связанных с освящением воды в церкви, а также в реках и колодцах в ночь перед Крещением, отражается некоторая связь этих представлений с сюжетом о крещении Иисуса Христа водой, но при этом ассоциации с Иоанном почти всегда отсутствуют. На прямой вопрос собирателей: кто крестил Иисуса Христа в этот день, информанты часто отвечают: (пon крестил" (Е. П. Шабунина, Льнозавод). Иногда можно услышать такой ответ на этот же вопрос: "А те же бога 2. [Какие?] А какие, кому мы молимся Богу... Господь есть один, это один Господь, а Ису с Христос уже... Сын или кто уж эти начинаются дети ихний, Пресвятая Богородица Мария, мать как Исуса Христа. От, Она и родила Ево, вот это Крещение крестили. [А кто?] Ну, так Господь, да там ещё есть апостолы-то ведь не один. Единственное, что их ведь много как... Ильин день и Петров день и вот эти вот все, Ивандень, и Олександров день и Олексиев день и вот эти икона-то все, как будто ради святых угодников этих собирается. Их, святых угодников двенадцать штук. И эти вот все, видимо, уже и крестили, ведь уж я и не видела, но предполагаю, что эти уж крестили. Вот и называется Крещенье" (Е. С. Карелина, Шильда). Из этого разговора очевидно, что данный вопрос для информанта абсолютно нерелевантен. Он привнесен извне и никогда не задавался изнутри самой традиции. Но, так же, как и в предыдущем, рассматриваемом нами фрагменте, здесь Иоанн выступает лишь как один из представителей сакрального "божественного" мира. Он находится в одном ряду с Богородицей, апостолами и святыми, которым посвящены такие праздники как Ильин день, Петров день, Алексеев день и Александров день. Ассоциации со словом "крест", которое отчетливо слышится и в названии праздника Крещенье и в имени пророка Иоанна Крестителя, способствуют помещению в сознании информантов всех описываемых объектов в область сакральной сферы, в противовес сфере профанного. Кроме того, слово "крест" само по себе отчетливо воспринимается в народной традиции как оберег. По-видимому, с этим представлением связан широко распространенный в Каргопо-лье обычай закрещивать крест накрест окна и двери в ночь перед праздником Крещения. Однако с самим святым Иоанном данный праздник, как было уже сказано, ассоциируется в народной традиции крайне редко.
Столь же обрывочны и представления об Иоанне Крестителе в поверьях, связанных с днем Рождества Иоанна Предтечи, который в Каргопо-лье называют Иваном Купалой или просто Ивановым днем. От библейского эпизода чудесного рождения пророка, от некоторых отрывочных сведений о его детстве, которые можно найти в Евангелиях, в народной традиции не отразилось ничего. Этот календарный праздник приходится на день летнего солнцестояния, и поэтому основные обрядовые действия, производимые в этот день, восходят еще к языческим солярным культам и культам плодородия. В это время природа достигает своего расцвета, и поэтому принято собирать в полях целебные травы, плести венки, вязать и запасать на весь год березовые веники именно на Иван-день. Семантика солнцестояния, перелома, перехода границы отражается в приурочивании к этому дню многочисленных девичьих гаданий о будущем женихе. Лишь очень опосредованно можно усмотреть отражение библейских мотивов о водном и огненном крещении в акцентировании при праздновании Иванова дня двух основных стихий: воды и огня. С водой связаны многие гадания, а также запреты купаться в этот день. Со стихией огня - обычай жечь костры в поле или в лесу в купальскую ночь, а также - молодежный обычай перепрыгивать через эти костры. Но, поскольку и огонь и вода - это существенные составляющие большей части всех остальных календарных, семейных и окказиональных обрядов, они не специфичны только для данного праздника, скорее всего, параллель с библейскими мотивами в данном случае является неоправданной натяжкой. Несмотря на то, что в обрядах и поверьях, приуроченных к этому дню, в народной традиции Каргополья не сохранилось никаких упоминаний об Иоанне Крестителе, в интерпретациях самого названия праздника (Иван Купала) иногда косвенно всплывают библейские ассоциации. На вопрос - кто такой Иван Купала, можно услышать следующий ответ: "Ивана Купала. Это старинная, старинная фамилия. Его купали дак, Христос его окупал" (А. П. Коржика, Ухта). Евангельский сюжет при попадании в народную традицию переворачивается с ног на голову. Иисус Христос, которого крестил Иоанн Креститель, сам, оказывается, "окупал" Иоанна. Такой поворот библейского сюжета не единичен. Собиратель русского фольклора XIX в. С. В. Максимов записывал в Орловской области такой рассказ: "Иван не ел хлеба, не пил вина и никак не ругался, он был весь в шерсти, как овца, и только после Крещения шерсть с него свалилась"3. Иоанн здесь тоже выступает не как тот, кто крестит, а как тот, кого крестят. Трансформация библейского мотива одежд из шкур животных и аскетизма Иоанна Крестителя в данном рассказе крайне интересна сама по себе, но, к сожалению, в каргопольской традиции она не нашла отражения, поэтому не будем на ней останавливаться подробно в данной работе. Фольклорному мышлению в целом свойственно в сюжетах, заимствованных из книжной культуры, менять действующих лиц местами. Так, например, часто в народных рассказах Каргополья и шире, в рассказах восточных славян о предательстве Иуды, не Иисус Христос, а сам Иуда макает хлеб в солонку и этим действием выдает Христа (А. В. Друганина, Архангеле, Е. П. Шабунина).
Единственным днем в народном календаре, обряды которого непосредственно связаны с библейским сюжетом об Иоанне Крестителе, является в каргопольской традиции день Усекновния Главы Иоанна Предтечи, или Иван Постный. Остановимся на поверьях, связанных с этим днем поподробнее. Общее представление, характерное для всего славянского региона, о том, что в этот день нельзя ходить в огород, широко распространено и в Каргополье. Эта традиция получает здесь множество объяснений. Наиболее приближенный к библейскому тексту вариант объяснения уже был приведен в рассказе У. П. Архиповой из села Саунино, где говорилось о том, что голова Иоанна Крестителя в этот день лежит в огороде: {(И вот потому в огорот исходили, што, говорят, в огорот зайдёшь - Иоана Крестителя голова прикатица тебе на грядах. Это ему смерть была неповинная". Далекие события, описанные в Евангелиях, подчиняясь причудливым законам фольклорного повествования, переносятся в данном тексте в актуальную действительность настоящего. День, в который отмечают смерть Иоанна, становится тем самым днем, когда это событие происходит. Процесс актуализации библейского сюжета касается не только времени, но и пространства. Голова пророка, жившего в совершенно другой стране на заре нашей эры, прикатится тебе, если ты в этот день выйдешь в огород. Такая актуализация сакрального текста, приближение пространства и времени библейских событий в реальность носителей народной традиции достаточно часто встречается в фольклоре. В том же самом Каргопольском районе очень широко распространены сюжеты о том, что царь Соломон, Христос и другие библейские персонажи были русскими людьми и жили в нашей стране. Рождество Христово произошло в лесу, на поляне, снег вокруг растаял, появились цветы, а потом Богородица привезла Христа на осле к себе в деревню (А. В. Друганина). В трансформациях этих сюжетов заметно действие одних и тех же механизмов актуализации библейского текста.
В рассказе У. П. Архиповой из Саунино интересна еще одна деталь. Она объясняет тот факт, что в этот день выкатывается на грядки голова Иоанна Крестителя тем, что "это ему смерть была неповинная". Согласно общим фольклорным представлениям, человек, который не дожил положенного срока, человек, которого убили или он сам лишил себя жизни, такой человек становится потенциально опасным для живых, "ходит" к людям, снится во снах. В фольклористике для обозначения подобных мертвецов принят термин, предложенный Д. К. Зелениным: "заложные покойники"4. По моему мнению, утверждение о том, что Иоанн Креститель каждый год появляется в огороде, в ее рассказе ассоциируется именно с этим представлением о "заложных покойниках". Ранняя, неповинная смерть пророка служит причиной того, что он продолжает оставаться в мире живых, продолжает пугать людей.
В основном мотивировки данного запрета ходить в огород в день Усекновения главы Иоанна Предтечи делятся в каргопольской народной традиции на две части. С одной стороны, запрет отсылает к воспоминаниям о библейском сюжете, связанном с убийством Иоанна Крестителя в этот день. С другой стороны - запрет объясняется тем, что сам Иоанн представляет угрозу для людей и рубит головы тем, кто не соблюдает запрета.
Рассмотрим некоторые примеры текстов, принадлежащих к первой категории. В Кречетове К. Е. Евдокимова так объясняет обычай не ходить в огород в этот день: "Да Ивана Предтечи есть такой праздник. В этот день не ходят в росадник. В огород не ходят. Потому что ему голову отсекли. А вот я забыла, какова числа [праздник] Вот это, это вот соблюдают это. [Детей пугают] Не, детей-то не пугают, но старые-то люди вот это пока ещё соблюдают . [Можно в огороде голову найти?] Не-е. Нет, это просто так, што знают, што этому пророку голову отсекли, Ивану Предтечи. Дак вот што в огород не ходят в этот день. Дак вроде стары люди ещё это, как говорица, празнуют, соблюдают, што в росадник сёдня не пойдём. Нельзя идти" (запись 1996 г.). Сходным образом, даже ближе к библейскому сюжету, объясняет этот обычай Бахметова Александра Алексеевна, 1915 г.р. из Абакумове: [Знаете праздник Ивана Постного?] "Иван Поеной бывает. Только не знаю, которого числа, я ничего, робя-тушка, не помню. [В огород можно ходить?] Не ходят в огород, не дают. Уж до Иванадни там чево тебе нать, так вырвешь в огороди в Ивандень. [Почему?] А, говорят, этому-то Ивану веком голову отсикли, на блюди даже подпели. Вот потом, говорят, и запретили. [Кто отрубил?] Выплясола какая-то томя не знаю, дак вот ему, говорят, голову... она отдала такой приказ, што поднесите голову, говорит, мне на блюди. [И поэтому в огород не ходят?] Вот и поэтому запретили, говорят, с того момента в огород ходить" (запись 2002 г.). Как воспоминание о страшном убийстве, которое произошло в далеком прошлом, воспринимает этот запрет Е. А. Герасимова из Саунино: "В огород исходили, запрещалосе... што там чево-то кто-то кому-то голову... разбил, веком каки-то... эти... всякие вот... старались исходить. [Кому голову разбили?] А кто кому, там какие... чёрт их знат, прости. Господи, не знаю [нрзб.]. Какая там у ково была схватка, кто кому голову отрубил - не знаю. Кто кому?" (запись 1999 г.). Не всегда в качестве страдающего персонажа выступает Иоанн. Так, скажем, в Калитинке информантка Е. В. Попова объясняла этот обычай так: "А стращели, што не ходите в огорот... Кавелъ Авеля, што ли, убил, голову отрубили" (запись 1993 г.). Эпизод убийства Иоанна Крестителя наложился в сознании информантки на другой библейский эпизод, в котором описывается первое убийство на земле - убийство Каином Авеля.
Как некоторое ответвление текстов этой группы, можно выделить такие рассказы, в которых запрет ходить в огород и рвать в этот день круглые овощи, такие как капусту, брюкву, репу и пр. объясняется тем, что именно эти действия сами провоцируют гибель Иоанна Крестителя. Приведу несколько примеров таких текстов. Так, Н. Я. Шолтомских в деревне Озерко рассказывает о том, как ей мама запрещала рвать капусту в день Ивана Постного: "...у нас мама: Сёгодни не рви, сёгодни Ивану Постному, дак нильзя: хто кочин вырвё, дак говорят, што Ивану Постному голову свёрнут. Вот это место говорили)) (запись 2001 г.). Название праздника "Иван Постный" становится сочетанием имени и фамилии нашего героя. И такое словоупотребление - далеко не единичный случай. Кроме того, тот самый процесс фольклорной актуализации, приближения во времени и пространстве событий из сакральной истории, который мы наблюдали раньше, отражается и здесь. Неправильные действия, которые производятся здесь и сейчас, могут повлиять на ход истории. Очень похожий текст был записан в деревне Рягово от А. И. Староверовой: "Иван-Постный, есть тут осенью праздник, в тот день, у нас мама-так знала, он когда, а я так и не знаю [...] а в тот день, говорит, нельзя в огород ходить, я, бывало как пойду, а она - что ты Ваньке-то Постному и голову оторвала, а я, говорю, я и не знала...)) (запись 1998 г.). Здесь имя святого трансформируется уже и вовсе в разговорную форму: Ванька Постный, и древний грозный пророк превращается в некоего простого, знакомого человека, с привычным именем Ванька.
Рассказы второй категории, в которых Иоанн Креститель выступает в роли опасного персонажа, способного навредить человеку, нарушившему запрет, очень близки к текстам о различных демонологических персонажах, которыми пугают детей, чтобы они не ходили в лес, на поле, не рвали горох, не ели запрещенную еду. Практически всегда информанты оговаривают, что запрет ходить в огород и рвать овощи в день Ивана Постного относился главным образом к детям. По рассказу Е. В. Поповой из Кали-тинки, детям говорили: "Не ходите в тот день [вогород],-в это, Ивану Посно-му, в канун Олёксандрова дни вот, осенью-то будет, - там вам... о... отрубит этово... голову отрубят")) (запись 1993 г.). Более подробно этот же мотив отражен в рассказе Л. И. Игольциной из той же Калитинки: "Иван Постной - в этом, когда брюква поспевает. Тожо, детей-то не пускают в огород, что говорят: "Иван Постный голову отрежет". Пугали детей-то, чтобы не лезли в огород" (запись 2001 г.). Перед нами тот же процесс актуализации, который мы наблюдали выше: "тебе голова выкатится", "Иван Постный вам голову отрежот". Однако здесь не менее интересен другой аспект. Детей пугают для того, чтобы они вели себя правильно, с точки зрения этой конкретной традиции. Точно так же детей пугали россомахой, чтобы не ходили в определенные дни купаться (Т. И. Черепанова, Ухта), пугали сковородницей, чтобы они не ходили есть в поле горох (О. А. Сергеева, Бор), пугали полудницей, чтобы не ходили в огород (М. И. Швецова, Печниково), и т.п. Таким образом, в данном контексте святой Иоанн Креститель выступает в роли мелкого демонологического персонажа, которым пугают маленьких детей, но в которого не верят взрослые. Память об Иоанне Крестителе как о библейском герое-мученике утрачивается, но общие представления о нем как о человеке, умершем не своей смертью, остается, и, быть может, именно она помогает тому, что он начинает восприниматься как некий демонологический персонаж, вредящий живым людям.
Очень показательна следующая вариация этого представления о том, что Иваном Постным пугали детей: "[в день Ивана Постного говорили:] што вот нельзя репу рвать, да ничего там нельзя вот таки. [А почему?] А, говорили, што там Иван Постный уши отрежет -раньше детей так пугали" (В. Д. Степанова, Троица). Здесь перед нами контаминация двух традиций. С одной стороны, той традиции, о которой мы только что говорили, связанной с днем Ивана Постного. С другой стороны - с традицией, заставляющей детей соблюдать православные посты, под угрозой того, что иначе ".поп уши отрежет" (3. А. Уткина, В. С. Бизюкова, Казаково; А. Ф. Черепанова, Ловзанга). Иоанн Креститель, как представитель сакрального мира, хоть и выступает в роли вредителя -"уши отрежет", тем не менее, он занимает в данном фразеологизме место попа, священника, представителя того же сакрального мира. Прилагательное "постный", как составное имя святого, в данном контексте обретает еще и прямой смысл: в этот день было принято поститься. Поэтому мотивировка "Иван Постный уши отрежет" естественно перекликается с традиционной мотивировкой, призывающей детей соблюдать пост.
В общем и целом, на этом основные сведения об Иоанне Крестителе в Каргопольском районе исчерпываются. Хотелось бы отметить, что часто в сознании информантов происходят смещение и наложение нескольких праздников в один. Скажем, Иваном Постным называют день Ивана Купалы и наоборот (А. В. Зверева, А. В. Сизова, Бор; А. Н. Ступникова, Кречетово и др).
Таким образом, подводя итоги, можно отметить, что библейские сюжеты и мотивы, связанные с жизнью Иоанна Крестителя отражаются в каргопольской народной традиции весьма своеобразно. Можно выделить несколько общих закономерностей трансформации сюжета, которые встречаются и в фольклорных пересказах остальных библейских сюжетов. Таких закономерностей, механизмов трансформации три: 1) актуализация библейского текста, приближение сакрального времени и пространства в современную, для носителя традиции, реальность; 2) замена действующих лиц библейского сюжета: Иоанн Креститель фигурирует не как тот, кто крестит, а как тот, кого крестят; 3) подчинение отдельных фрагментов библейского повествования внутренним законам, характерным для данной традиции: герой, умерший не своей смертью, приобретает черты и функции "заложного покойника" или мелкого демонологического персонажа.
1. Все материалы этнолингвистических экспедиций, проводимых в Каргопольском районе Архангельской области, хранятся в архиве лаборатории фольклора РГГУ. Работа экспедиции поддержана грантами РГНФ (проекты №№ 96-04-08004,97-04-18026,01 -04-18007е).
2 У слова "бог" в данном северорусском диалекте есть распространенное значение "святой". В этом значении его и употребляет информантка.
3 Максимов С. В. Нечистая, невидимая и крестная сила. - Смоленск, 1995. -С. 641. 4. Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: умершие неестественной смертью и русалки. - М., 1995.