Ты построй, милый, терем,
Противу терема терем,
Из дверей во двери,
Из окошка в окошко.
Не березонька с березкой свивалася,
Не девушка с молодцом совыкалася;
Совыканьице было с дружком тайное,
Расставанье же с дружком было явное.
Отъезжает мой любезный
Во путь во дороженьку;
Хоть не в дальнюю, любезный!
Жаль мне и тошненько.
Он запел, мой дружочек,
Запел с горя песенку:
– Ты прощай-ка, прощай,
Прощай, моя любушка!
Ты прощай-ка, моя
Сизенька голубушка!
Наживай-ка ты себе дружка иного –
Буде лучше наживешь, меня позабудешь;
Буде хуже наживешь, меня вспомянешь.
Приезжай-ка, мой любезный, жить-то мне тошненько.
Надорвется живот, живот и сердце плачут,
Все тебя, мой друг, дожидают!
Со восточные, мой милой, со сторонушки,
Со любезные пути-дороженьки.
ПРОСТОНАРОДНЫЕ ОБРЯДЫ
ПЕРВОЕ МАРТА
ВСТРЕЧА ВЕСНЫ
КРАСНАЯ ГОРКА
РАДУНИЦА
ЗАПАШКА
КУКУШКА
КУПАЛО
ЯРИЛО
ОБЖИНКИ
БАБЬЕ ЛЕТО
БРАТЧИНЫ
I
ПЕРВОЕ МАРТА
Месяц март был посвящен римлянами Марсу, богу войны, который считался отцом Ромула, основателя Рима (755 л. до Р. X.). Там же в Риме существовало обыкновение в мартовские дни, чтобы отправлять поминовение по усопшим.
У многих немецких и славянских племен остались следы праздников в честь мертвых. В Богемии, Польше, Силезии, Лузации и Саксонии народ ходил с рассветом дня на кладбища с зажженными факелами и приносил жертву усопшим. В России начинают с первого марта посещать могилы родных и продолжают это с обрядным поминовением за упокой до честного семика. Это первые весенние поминки, осенними же заключается народное прощание со всеми умершими, родными и знакомыми. Есть места в России, где самые радостные дни в жизни сопровождаются прощаниями над могилой. В Смоленской, Олонецкой, Вологодской, Тверской, Костромской и в других губерниях невеста и жених за несколько времени до венчания ходят на могилу поклониться праху родителей, испрашивая у них благословения на вступление в брак. Если невеста сирота, то она в сопровождении своих подруг отправляется ночью на могилу за день до венчания, чтобы проститься с родителями. Стоя на коленях, она спрашивает у них благословения на свой брак, говоря: «Родимые батюшка и матушка, не надо мне ни злата, ни серебра, надо мне родительского благословения – благословения, родимые! – и потом, помолившись, лобзает их надгробный крест и отправляется с утешением.
II
ВСТРЕЧА ВЕСНЫ
ВСТРЕЧА ВЕСНЫ
С весною наступает отрадная жизнь, с весною все оживает и радуется, все веселится и услаждает себя: и согбенные старостью лет чувствуют тогда свое перерождение. Они забывают даже, что отжили свой век, умерли для удовольствий. А вечно беспечная и игривая молодость, не размышляя, что ждет ее, предается всем упоениям безотчетной веселости: оживляет летучие свои наслаждения восторженными порывами и уносится в нескончаемую даль цветущей жизни, забывая невольно, что радость иссякнет в свое время; что ее восторги также замрут в свою очередь. Молодость не рассуждает, не верит и забывает даже свое настоящее, а это забвение утешительно для жизни.
Во все века и у всех народов, как древних, так и новых, всегда приветствовали весну особыми обрядами. У греков и римлян учреждены были особые празднества, сопровождавшиеся играми и песнями. Там в честь Флоры, богини весны и цветов, воспевали торжественные гимны и пировали по несколько дней сряду. У них начиналась весна 3 марта, потому игры их назывались цветными* [* Ludi florales (лат.) – игры цветочные.]. Женский пол, увенчанный цветочными и древесными венками, веселился в продолжение пяти дней до исступления: обнимался и целовался с мужчинами при обоюдно сладострастном пении, которое редко оканчивалось одними скрытными поцелуями: игры цветные тревожили строгую нравственность Катона. Он многократно покушался запретить беснование, как он выражался, но все его усилия оказались тщетными. Уже в его время порча нравственности сделалась повсеместною.
По разрушении Римской империи многие забавы и увеселения перемешались с обрядами разнородных племен, и встреча весны отправлялась ими уже по своему обыкновению: пировали и пели радостные песни под пляску. Почти такое же отправление встречаем между некоторыми славянскими племенами.
Словаки и венгры поныне приветствуют весну летней песнею:
Лето, наше лето,
Кдесь так длуго боло?
Сидело си на ловици,
Немогло си к нам прийци* [.* Kollar. «Narodn. Zpiew.», ч. 1, с. 274.]
ВЕСНЯНКИ
Едва начинает смеркаться, девушки оставляют работу и выходят на улицу; каждая садится, подле своей хаты, и кто вышел прежде, тот заводит весеннюю песню. Голос ее далеко разносится. Подруга, услышав знакомый напев, отвечает ей другим куплетом той же самой песни. Наконец все девушки начинают перекликаться, потом собираются и вместе запевают веснянку.
В Малороссии встречают весну особыми играми и песнями, известными под именем веснянок. Они поются во время хороводных игр и при встрече весны и лета** [** Веснянок весьма много, но здесь приводятся только несколько для примера.]:
Розлылися воды
На четыре броды:
У первому броду
Соловейко щебетав.
Зелены сады розвывав.
У другому броду
Зозулька ковала,
Литечко казала.
У третьему броду
Коничек заржав,
Вин дороженьку почув. А в четвертом броду
Та дивчина плаче:
За не любого идучи,
Соби лихо чуючи.
Свити, зорю, на все поле,
Покиль мисяц зыйде;
Покиль до мене милинький
Вечеряты прийде.
Ой, чи прийде, чи ни прийде
На вечерю тую;
А я ему ранесенько
Снидаты зготую.
Цвили лозы при дороэи
Синесиньким цвитом.
Ишов коэак з улицы
Билесиньким свитом:
Не жаль тому козаченьку
Поснидаты даты.
Що вин иде з улицы,
Як стане свитаты.
Нема лёду, нема лёду,
Нема и перейду.
Коли тоби люба мила,
Бреди и чрез воду.
Перебрела дви риченьки
И половину ставу.
Не вводь мене, коэачиньку,
В великую славу.
Ой, самаж ты, дивчиненько,
Себе в славу вводишь,
Що пизненько, не раненько,
3 улицы ходишь.
Ой, як мини, коэаченьку,
Та раньше ходыти?
Як возмеш ты за рученьку,
Немусишь пуститы.
МАРЕНА ИЛИ МАРА
В Польше веснянки почти забыты, а в России мало известны. В малороссийских краях, кроме пения веснянок, носят еще чучело по деревням и полям, одетое в женское платье, которое называется марена или мара (призрак). Эту мару провожает толпа детей, парней, девушек и молодиц при громком пении. В Украине носят сделанную из дерева ласточку и поют песни в честь весны.
В некоторых местах России веснянки известны только в явлениях духов, которых представляют в женском виде и думают, что они появляются весною, как зимнянки зимою, осянки или оснянки осенью.
КЛИЧКА ВЕСНЫ
Весну встречают еще окликанием. В Смоленской губернии дети, девицы и пожилые женщины влезают на крыши домов, скотных сараев или сходят на гору и кличут весну.
Красная весна,
Что нам несешь?
Другие им отвечают:
Красное лето,
Теплое лето.
Кличка весны изменяется по местностям. В XVI веке существовал обычай, как видно из «Стоглава»: поутру рано жгли солому и кликали мертвых. Во многих местах Польши окликают весну рано поутру, в Великий Четверг, и в этот день купаются до солнечного восхода, чтобы здоровым быть весь год. Такое поверье существует и в Малороссии: кто успел выкупаться до солнечного восхода, тот оставался в полном убеждении, что к нему не пристанет никакая зловредная болезнь. В деревне Сосновке (Чистопольского уезда Казанской губер.), когда запоют первые петухи, тогда девушки и парни бегут зачерпнуть воды из речки Вахты, пока ворон не обмакнул в нее крыла, и умываются этой водою. В уездах Буйске и Сольгаличе (Костромской губ.) поселяне погружаются три раза в воду и, кувыркнувшись на земле столько же раз, влезают потом на угол избы и поют песни в честь весны или скачут через плетень огорода, лазают на деревья, вертятся около стогов сена, кувыркаются, катаются по зеленой траве и поют:
Весна, весна красная!
Приди, весна, с радостью.
С радостью, радостью,
С великою милостью:
Уроди лен высокий,
Рожь, овес хороший.
В Буйске, когда не вскрылись еще реки, девушки, схватясь за руки, вертятся около проруби и приговаривают: «Весна, красная весна! Приди, весна, с милостью, с милостью, с великой благостью»; или входят в воду по пояс, плещут водою и, взявшись за руки, говорят: «Вода весенняя, здоровая! Дай и нам здоровья». Многих больных нарочно приносят в Великий Четверг к ручью, и их омывают вешней водою, полагая, что она излечит их. В Олонецкой губернии весна начинается довольно поздно, первого мая. В это время там встречают весну с соломенным чучелом, утвержденным на шесте, и ставят его на возвышенном месте. Тут приготовлены пироги, разные кушанья и водка; садятся около чучела и пируют; потом зажигают его и пляшут вокруг, пока он не сгорит. В Калужской губернии зазывают весну, собираясь на холмах или полянах, и в честь ее поют песни. В Тульской губернии закликают весну с фоминой недели. Перед заходом солнца собираются поселяне обоего пола на ближний холм или пригорок, оборачиваются лицом к востоку, читают про себя молитву и потом становятся в хоровод. Избранная запевалыцица, держащая в одной руке хлеб, а в другой красное яйцо, распоряжается хороводом.
Весна-красна!
На чем пришла?
На чем приехала?
На сошечке,
На бороночке.
Потом все .начинают петь хороводную песню:
Как и все девки на улице,
И все красные на широкой;
Одной девки нет:
Сидит она во тереме,
Ширинку шьет золотом,
Узду вяжет тесьменную.
Ах, горе великое!
Кому-то достанется?
Достанется моему суженому,
Моему ряженому.
ВСТРЕЧА ПЕРВОГО ДОЖДЯ
В некоторых местах встречают первый весенний дождик с особою радостью. Многие нарочно выходят из домов, чтобы им ороситься, думая, что в это время сила его так животворна, что мгновенно укрепляет тело и предохраняет его от многих недугов. В Малороссии причитают на этот случай:
Дощику, дощику!
Милый дощику.
Кропи жутко,
Шоб було чутко;
Вовик здорову,
Без позору:
Як та осина,
Що гнется та стоит.
Падай, дощику,
На дидову рижь,
Дивчачий лин,
Батькив овес
И на все добро,
Поливай ведром.
Гони хмару
И всяку мару,
А очи молодицы,
Як чаровницы,
Не хай от тебе
Ще краше буде.
Лице биле, Косу довгу;
Шию и нижку,
Нехай умые.
Подобного почти содержания припев сохранен в Нерехотском уезде Костромской губернии.
Дождь, дождь!
На бабину рожь,
На дедову пшеницу,
На девкин лен
Поливай ведром.
В Шуе (Владимирской губернии) существует причитание к дождю: «Мать Божая! Подавай дождя на наш ячмень, на барской хмель», а когда дождь пойдет большой: «Уж ты, дождь, дождем поливай ковшом на наш ячмень, на барской хмель». Там же к заре, после первого весеннего дождя: «Зоря-зоряница, красная девица! Ты по лесу ходила, ключи потеряла; месяц видел, солнце скрал».
В Сербии и Валахии приносили жертвы богу Папалугу, чтобы он посылал дождь на хлебный посев* [* Gebhard. «Fortfets. der Allgem. Westgeschicht. der neuen Zeit», ч. 33, с. 254, ed. 1789 г.]
Венгерские словаки, обращаясь к солнцу с испрошением у него животворной силы на посев хлеба, говорят причитание:
Дай Боже слнца,
До нового грнца.
Веть ти го ми даше,
Кедь са наиграше....** [** Kollar. «Narodn. Zpiew.», ч. 1, с. 274.]
ПЕРВЫЙ ГРОМ
Существует поверье, что при первом громе надобно выбежать из избы и подпирать спиною плетень, дом, дерево или другое что-либо в том предубеждении, что этот гром дает телу крепость и оживляет растения, до того времени еще безжизненные. В последнем случае предрассудок имеет в своем основании физическую справедливость.
Электрическая сила грома, действуя благотворно на природу, оживляет зелень полей и крепит все растущее; но с тем вместе она и опасна: действуя большею частью сокрушительно, она убивает человека и часто зажигает здания.
Когда падает при громе дождь, тогда спешат умыться им или собирают его в чаши, моют больных и дают его пить.
III
КРАСНАЯ ГОРКА
КРАСНАЯ ГОРКА
Наступила весна, а с нею повсюдная радость. Поселяне собираются на горку и с нее приветствуют наступающие весенние забавы. Юная природа оживляет тогда еще более молодость, и веселые девушки, одушевленные новой жизнью, не довольствуются воспеванием животворной весны: они встречают ее хороводными играми, поздравляют ее непритворной радостью, как дорогую гостью, возвращающуюся к ним с небольшого зеленого холма, который посему называется Красною горкою. Это обыкновение во всеобщем употреблении. Оно начинается с Фомина воскресенья, которое в восточной церкве именовалось Новым, а в западной – Белым воскресеньем.
У славян, литовцев, немцев, одним словом, у всех народов, были священные горы, горки и крутицы. Там стояли истуканы, горели огни для жертвоприношений и совершались разные священные обряды и моления. У киевских славян были Поклонные и Лысые горы, у прочих, как-то: польских, богемских, моравских и силезских – Священные, Красные, Русые, Черные, Червонные и гремучие. На Красные собирались духи мужского, а на Лысые – женского пола.
ОБРЯДНОЕ ПРИВЕТСТВИЕ КРАСНОЙ ГОРКИ
По всей России встречается большое множество названий Красных гор и урочищ, но для игр избираются преимущественно Красные горки по своему приятному местоположению. Толпа поселян обоего пола, сделав приветствие весне, идет с горы с пением и потом начинает хоровод или другого рода забавы и игры, но эти забавы не везде сопровождаются единообразно. В слободах Переславля-Залесского {Владимирской губер.) поселяне собирались в Фомино воскресенье после обеда с поздравлениями к тем, у кого в прошедшем году были совершены свадьбы, и приговаривали им: «Вьюн, вьюница! Отдай наши яйца». Молодые их дарили яйцами, куличами, поили пивом и вином. В Костромской губер. подходят к окну домохозяев и поют: «Вьюн да вьюница, давай яйцо, а не дашь яйца, придет ветрица». Если поздравление происходит под окнами новобрачных, то они угощают их пирогами, яйцами и пивом. Такое поздравление известно там под именем вьюнит-ства.
Что значит вьюн, вьюница и вьюнитство? Должно думать, что это испорченное в простонародии слово юный, молодой; вьюнство – молодость, вьюнитствовапгь – поздравлять молодость, особенно молодых супругов. Последнее заключение вывожу из того, что в Галиче (Костромской губер.) во время радонац (Фоминой недели) поселяне распевают песни под окнами молодых: «Юница, молодица! Подай яйцо в перепечу». Или поют:
Ой, лелю, молодая, о, лелю!
Ты вьюная, о, лелю!
Ты по горнице пройди, о, лелю!
Покажи свое лице, о, лелю!
Да в окошечко, о, лелю!
Покажи нам молодца, о, лелю!
Своего-то вьюнца, о, лелю!
Да пожалуй-ко яичко, о, лелю!
Еще красненькое, о, лелю!
Что на красном блюде, о, лелю!
И при добрых людях, о, лелю!
Молодые угощают ребят перепечью, калачами, казанками, ладышками, пивом и вином, а девиц красными яйцами и пряниками.
ЗАБАВЫ И ПОМИНОВЕНИЕ РОДНЫХ
В некоторых местах Рязанской губернии девушки и женщины одеваются в черное и белое платье и после обедни идут на кладбище с запасом разного кушанья и питья; плачут над могилами своих родных и близких, сердечно их вспоминая, и поднимают такой страшный вой, что мертвым не дают покою. Понаплакавшись вдоволь, садятся пить и есть на могилах; остатки бросают нечистым духам, чтобы они не тревожили усопших, а оставшееся вино льют на могилы из предубеждения, что оно предохраняет гробы от зловредных духов. По окончании этого обряда возвращаются домой: там переодеваются в праздничные одежды и выходят на Красную горку. Здесь начинают уже разные хороводные забавы. В Смоленской губер. празднество, которое совершается на Красной горке, называется толпищем. &;lt;Оно&;gt; соответствует древнему славянскому обряду стадо, сопровождается пением песен и играми.
РАЗНОЕ ДЕЙСТВИЕ ОБРЯДОВ ВО ВРЕМЯ КРАСНОЙ ГОРКИ
В иных местах Горка составляет гулянье на Св. неделе, в других в Фомин понедельник, а в иных в Юрьев день, в который выгон скота в поле сопровождается служением молебнов для предохранения его от всех недугов, а потом радостными песнями и ночным хождением около стад, &;lt;думая&;gt;, что этим действием прогоняется нечистая сила, которая в то время бывает самая злая и чрезмерно портит скот. В других местах время Красной горки почитается благоприятнейшим для свадеб. Вообще Красная горка есть первый весенний праздник, и она, смотря по местности, начинается то детской игрою, то хороводами* * Есть еще обыкновение, что с окончанием весны один из мужчин наряжается кобылою и пугает ребятишек. Это делается для того, чтобы они боялись своих отцов и матерей, и когда они заплачут или не слушаются их, тогда стращают: «Bom npugrem кобыла, вот идет кобыла»,– и ребенок смиряется. Пугают еще для того, чтобы ребятишки не просили скоромного в постные дни.].
Нельзя определить, даже указать на игры и хороводы, какие именно совершаются в это время. Все зависит от образа жизни и наклонности поселян к забавам.
Вот образец встречи Красной горки в Пензенской губернии. В этой встрече перемешаны игры и забавы, принадлежащие или собственно одной игре, или одному хороводу.
Во восьмой день праздника после Светлого воскресенья, называемого Фоминым воскресеньем, начинается у девушек первое весеннее гулянье, известное под именем Красной горки. Вечером собираются девицы и составляют хоровод; к ним присоединяются молодайки (молодые женщины). Разделяются на две половины и становятся друг против друга в два ряда на несколько саженей в длину. Первая половина, подходя к другой, поет:
А мы сечу чистили,
Чистили;
Ой, диди – ладу, чистили,
Чистили!
и, дошедши до другой, она возвращается назад и становится на свое место. Потом другая половина также, подходя к первой, поет:
А мы просо сеяли,
Сеяли;
Ой, диди – ладу, сеяли,
Сеяли!
И таким образом продолжают петь попеременно и потом отходить на свое место.
Перв. А мы просо пололи,
Пололи;
Ой, диди – ладу, пололи,
Пололи!
Втор. - А мы просо вытопчем,
Вытопчем;
Ой, диди – ладу, вытопчем! 2.
Перв. А мы коней выловим, 2.
Ой, диди – ладу выловим. 2.
Втор. А мы коней выкупим, 2.
Ой, диди – ладу, выкупим. 2.
Перв. А чем же вы выкупите? 2.
Ой, диди – ладу, выкупите? 2. Втор. А мы дадим сто рублей.
Сто рублей.
Ой, диди – ладу, сто рублей! 2-Перв. Не надо нам тысячи,
Тысячи;
Ой, диди – ладу, тысячи! 2.
Втор. А мы дадим девицу, 2.
Он, диди – ладу, девицу! 2.
Перв. За девицу слова нет,
Слова нет,
Ой, диди – ладу, слова нет! 2.
Втор. У нас в полку убыло, 2.
Ой, диди – ладу, убыло! 2.
Перв. У нас в полку прибыло, 2.
Ой, диди – ладу, прибыло! 2.
В продолжение этой песни девицы приближаются радостно друг к другу и потом отступают.
По окончании этой забавы набирают несколько девочек и мальчиков, рассаживают их на небольшое друг от друга расстояние, окружают их, сцепившись рука с рукой, и, идучи вокруг них, поют:
Маки, маки, маковочки,
Золотые головочки!
На горе был мак,
Под горою так,
Так был мак,
Сяк был мак.
Пропевши это, спрашивают у сидящих: «Поспел ли мак?» Те отвечают: «Еще только посеян». Потом опять поют то же и после опять спрашивают: «Поспел ли мак?» Те отвечают: «Цветет». Еще раз спевши то же самое, спрашивают: «Поспел ли?» И когда будет ответ: «Поспел»,– тогда начинают сидящих мять, коверкать и трясти. Если та игра наскучит девицам и им захочется поплясать, то все они становятся в большой круг, а две из них побойчее выходят на середину, начинают первые петь и плясать, а за ними поет и пляшет весь круг:
Во лузях, лузях,
Зеленых лузях!
Вырастала трава шелковая,
Расцветали цветы лазоревые –
Понеслись духи малиновые.
Уж я в той траве выкормлю коня,
Выкормлю, уж я выкормлю и выглажу его.
Поведу я коня к батюшке:
– Батюшка уж ты, батюшка, родимый мой!
Ты прими слово ласковое,
Ты прими слово приветливое.
Не давай меня за старого замуж:
Старый муж не ровня мне,
Со старым гулять я не пойду!
Пляшущие, притопывая ногами, приговаривают еще: «Гоц! Гоц! Гоц!»
Устав от пляски и песен, девицы заводят другую игру – дергать редьку. Она совершается так: здоровая из девушек садится на лугу; на ее коленях садится другая, которую она обхватывает и держит под руки; на коленях другой – третья, и так далее, пока из них образуется довольно длинный ряд. Одна подходит к сидящей в корне и говорит: «Кума! Продай редечку». Та отвечает: «Поди, выдерни на том конце». Покупательница идет на другой конец, берется выдергивать последнюю из сидящих и начинает тащить ее. Если вытащит – хорошо, а нет – так опять идет к первой и жалуется ей, что редька слишком туга: не велит ли она выдернуть из середки ? Та отвечает ей, что она не хочет портить грядки, а хочешь, так дергай с конца. Последняя опять подходит к концу и уже здесь непременно вытаскивает одну, за ней другую и так далее до последней, которая, будучи всех сильнее, тащит всех за собою.
У крестьянских молодушек есть положение: проиграть первый вечер до белого света. Надобно или поплясать, или песенки попеть. Одна, поопытнее из них, начинает:
Заинька, где ты был, побывал?
Серенький, где ты был, побывал?
Был я, был я, парень мой,
Был я, был я, сердце мое,
У трех девушек в гостях.
Заинька, ты не знаешь, как зовут?
Серенький, ты не знаешь, как зовут?
Знаю, знаю, парень мой,
Знаю, знаю, сердце мое:
Как Катюха, да Марюха,
И третья, Дуня удала.
Заинька, там встречали ли тебя?
Серенький, там встречали ли тебя?
Встречали, парень мой,
Встречали, сердце мое:
Как Катюха у дверей,
А Марюха у сеней,
И третья, Дуня удала,
Во гореньку провела..
Заинька, там сажали ли тебя?
Серенький, там сажали ли тебя?
Сажали, парень мой,
Сажали, сердце мое:
Как Катюха на лавку,
За стол меня провела.
Заинька, там кормили ли тебя?
Серенький, там кормили ли тебя?
Кормили, парень мой.
Кормили, сердце мое:
Как Катким пирогом,
А Марюха калачом,
И третья, Дуня удала,
Каши с маслицем дала. Заинька, там дарили ли тебя? Серенький, там дарили ли тебя?
Дарили, парень мой,
Дарили, сердце мое:
Как Катюха полотном,
А Марюха платком;
И третья, Дуня удала,
С рук перчаточки дала.
Заинька, провожали ли тебя?
Серенький, провожали ли тебя?
Провожали, парень мой,
Провожали, сердце мое:
Как Катюха из дверей,
А Марюха из сеней;
И третья, Дуня удала,
Вдоль улицы провела.
Вообще думают, что с наступлением Красной горки впервые начинают горелки и запевают хороводную песню просо сеяли.
ВЬЮНИШНИК
Некоторые из наших писателей составили особый праздник под именем вьюнишника потому только, что он совершается в Семеновском уезде (Нижегородской губернии) на Святой неделе в субботу, и там поют песни молодым супругам, бракосочетавшимся в прошедшем году. Я не считаю это за отдельный праздник, ибо вьюнишник поется в одно время с Красною горкою, и песни его одного почти содержания, наприм.:
Ты вставай-ка, молодец,
Ты вставай-ка, наш вьюнец!
Ты расчесывай кудри,
Костяным гребешком.
Уж ты взгляни в окошко косящатое!
Табе песню поем,
Тебе честь воздаем.
Награди-ка нас подарком,
Сладким пряником,
Белым сахарным.
Вьюнишник употребляется еще для молодых, вместо застольной песни.
Как в деревне во Ильинской
У Ефима молодца,
Что стоял тут терем
Со крутым верхом,
Со косячатым окном.
Против красного крыльца
Вырастало деревцо треугодливое.
Что в том ли терему
Дубовы столы стоят,
Дубовы столы стоят,
Бранные скатерти лежат.
На тех ли на столах
Медвяны яства стоят;
За теми ли столами
Князья, бояре сидят,
Сахарные питья пьют.
Катайтеся, бояре,
Со высока терема;
Не сшибите деревца
Треугодливого.
Еще первая угода
Под корень деревца;
А другая угода
Посередь деревца;
А третья-то угода
Под вершину деревца.
Под вершину деревца
Соловей гнездо вьет,
Он и яйца несет,
Молодых деток ведет.
Посередь деревца
Пчелы ярые шумят,
Много меду наносят,
Под корень деревца
Кровать нова тесова,
Перинушка пухова.
На той ли кроватушке
Ефимушка лежит
С молодой своей женой,
С Оксиньюшкой-душой.
А у них в головах
Звончаты гусли лежат.
И кому в гусли играть?
Кому тешиться?
Играть в эти гусли
Ефиму-молодцу:
Ему тешить, утешать
Молоду свою жену,
Оксиньюшку-душу.
Чем вас, молодцев,
Станут жаловати?
Пивом, ендовой или скляницей вина?
Или золотой казной?
Ничего нам не подашь,
Мы со двора пойдем,
Мы осердимся.
Три беды мы сотворим:
Первую беду –
Ворота мы растворим,
Коней пару уведем.
А другую-то беду –
Избы двери растворим.
Мы гостей ознобим.
Третью-то беду –
Во терем зайдем,
Мы заслон унесем,
Печи остудим.
Гостей охолодим,
И вас, молодых,
На стыд наведем.
Молодые потчуют их вином, закусками или дарят чем-нибудь. Они благодарят:
Еще здравствуй, молодой,
С молодой своей женой,
И спасибо тебе, хозяин,
На жалованьи…
Отходя от них:
Вьюнец, молодец, молодая (4 раза).
Потом молодежь обходит прочих новобрачных с вьюнишником или поздравлением. К вечеру собираются в питейный дом, пьют на собранные деньги и закусывают полученным от молодых* [* Снег. «Русск. простои. праздн.», вып. III, с. 211–214; Сах. «Сказ, русск. нар.», т. 1, с. 261. См. «Русск. обрядные песни» под статьею «Песни радуницкие». Он ошибочно причисляет к радуницким следующие три:
1. Ой, лелю, молодая, о, лелю!
2. Ты вставай-ка, молодец.
3. Как у деревни, у Ильинской.
Все они, собственно, поздравительные или, иначе, вьюнишные.].
IV
РАДУНИЦА
ЗНАЧЕНИЕ РАДУНИЦЫ
В разных местах называется радуница различно, как то: Радовницею, Радуницем, Радоницею и Навий день. Все это воспоминание за упокой и во многом сходствует с тризною и стравою. Радуница не везде приходится в одно время: большею частью бывает в фомино воскресенье, Фомин понедельник или в десятый день от Пасхи, во вторник – последнее чаще всего празднуется в северо-восточной России. В Малороссии она называется проводами, гробками и могилками, потому что там в Фомин понедельник совершают поминовение по умершим. Радуница превратилась впоследствии в Родительскую субботу. Радуница происходит от слова радоваться, а навий от древнего славянского слова наве, означающее покойника, мертвеца. Народ, поминая в это время родителей, думает, что они радуются с ними. Не без основания историограф Карамзин заметил, что радуницею назывался какой-нибудь языческий праздник у славян и бывал в начале апреля, потому что Пасха приходилась в то время марта 28* [* Кар. «И. Г. Р.», т. 5, прим. 26.].
Из поминальных дней особенно замечательна Родительская суббота. Поминовение родителей так важно, что считают за грех заниматься работою во время поминок, и тогда не должно поминать их блинами. Поэтому приносят на могилы пироги, калачи, кашу, кутью, яйца и разные жареные и вареные кушанья. Суеверие заставляло часто священника снимать с себя ризы, или епитрахиль, и постилать на могиле при совершении литии; по совершении литии священник с причетом и поминавшие съедали все принесенное. В прежние времена народ поминал умершим с языческими обрядами: совершив над могилами усопших поминовение, оставлял сродников плакать и рыдать. Женщины и мужчины, вспоминая добрые качества покойника, наполняли воздух плачевным воем: потом садились на могилу, угощали друг друга пивом, вином, пирогами, блинами, яйцами и проч.; остатки бросали злым духам. При питии вина отливали часть на могилу, а последнее сами выпивали.
Радуницкие поминки всегда сопровождались чрезмерным упоением, от того вошло в поговорку: «Выпили пиво об маслянице, а с похмелья ломало после радуницы».
ОТПРАВЛЕНИЕ РАДУНИЦКИХ ПОМИНОВЕНИЙ
В Фомин вторник толпы народа с узелками идут поутру на могилы своих родителей совершать по них поминовение и там, оплакивая их смерть, пируют целый день. Тогда считается за великий грех, если кто не служит панихиды. Многие думают, что души умерших встают во время поминовений из темниц (из гробов), радуются и слушают поминальную обедню в церкви, за алтарем, Те же родители, коих дети не пришли поминать, плачут тогда весь день. Самая поминальная пища, которая должна состоять преимущественно из кутьи, 'пирогов, сырников и яиц, разделяется будто бы мертвыми, выходящими невидимо из темниц, и присутствующими с живыми до солнечного захода. Такое мнение господствует даже между простолюдинами в Петербурге. Тут одинаково совершают обрядные действия в Фомин вторник, называющийся Радуницею, а само действие поминовения христосованием с родными; потому непременно берут окрашенные яйца и кладут их на могилу. Некоторые зарывают окрашенные яйца в нарочно выкопанные над могилой ямочки. Верят еще, что если в Радуницу случится представление света, то вышедшие из темниц предстанут прямо в рай с поминающими их.
В Пермской губернии, во вторник на Фоминой неделе, ходят поутру на кладбище поминать усопших, запасаясь крашеными яйцами, блинами и разными кушаньями, остатки раздают нищим; весь день проводят в гулянье и прогулках.
В других местах после пиршества оставляют на могилах, подобно грекам и римлянам, крашеные яйца, которые у них изображали умилостивительные жертвы по умершим. Водится исстари обычай, что женихи и невесты ходят на могилы своих родителей просить у них благословения на брачный союз и в знак их согласия оставляют яйца на могилах.
Стоглав осуждал оклички на Радуницы и вьюницы, но обычай удерживает их доныне.
Нигде родительские поминки не производились и не производятся с такою веселостью, как в Малороссии и в Белоруссии. В Киеве сходились и теперь сходится на гору Щековицу не только простой народ, но и почетнейшие граждане. Там сначала отправляют панихиды над умершими, а потом каждое семейство, сев в кружок близ родственной могилы, поминает родителей, родственников, друзей, знакомых и все, что дорого для их сердца. Едят и пьют за упокой, желают усопшим Царствия небесного за их добрые дела; прощают нанесенные им обиды, не желая препятствовать им идти прямо в рай, и просят их не препятствовать им. Когда немножко поразгуляются, тогда заставляют семинаристов или учеников бурсы петь духовного содержания стихи, но печальным и погребальным напевом. Это так трогает настроенную их чувствительность, что они для удержания своих слез запивают горе вином, произнеся: «О, як оце жалостливо! Сховав риднего и ридненьку, хтож мене приголубе? Чи чуете вы, мий батеньку и моя мату-сенька? Чи вам там лучте, чи нам тутечки?» После многих возгласов старший из поминальщиков обращается к плачущим и говорит: «Давайте ж скорий чарку горилки – утолым горе!» Когда и это не помогает, тогда обращаются к скрипачам и говорят: «Музыка! Нутеж заиграйте, да так, щоб плакало усе навзрыд». Скрипачи играют заунывные или похоронные песни, и все плачут. «Годи! Чи перестанете ж играты? Не бачете, як вси взрыдалы, мов с изнова риднего хоронют». Скрипачи начинают играть веселые, и все, забыв горе, бросаются вприсядку. Поминки обращаются в безотчетный разгул, который иногда продолжается всю ночь. На другой день говорят только: «Ой, болит моя головонька». Чтобы прогнать головную боль, похмеляются; похмелье иногда длится несколько дней сряду. Почти то же самое происходит в Полтавской, Черниговской и Харьковской губерниях.
В Белоруссии также собираются на кладбище. Там на могилах родных катают красные яйца, которые отдают нищим. На могиле, политой медом и водою, раскладывают кушанье и приветствуют покойников: «Святые радзицили! Хадзице к нам хлеба и соли кушац». Потом старые и малые рассаживаются по местам. Кушанья должны быть нечетные: пять, семь, девять и т. д. и без подливки (соуса). Необходимо, чтобы тут находились мед, творог, блины, гречаники, колбаса и свинина. Кто бедный, тот просит у зажиточного, который всем наделяет его. Остатки отдают нищим. По окончании угощения обращаются к покойникам: «Мои радзицили! Выбачаице, недзивице; чим хата богата, тим и рада». После отправляются в корчму и там поют и танцуют. Радуницу отправляют здесь еще весною, когда растает земля, и думают, что тогда родителям тепло, потому, разговаривая с ними, желают им: «Дай вам Бог легко в земле лежати и Христа в очи видати»* [* Goleb. «Lud polsk. jego zwycz. i zabob.», ч. 2, с. 269.]. Обычай посещать могилы родительские есть языческий: он был известен всем народам на востоке, оттуда перешел в Европу. Поговорка у римлян: «De mortuis aut bene aut nihil» (об умершем или хорошо, или ничего), конечно, произошла из благоговейного воспоминания об умершем; но места вечного жилища постоянно напоминают живым утрату сердечную и потому служат предметом посещений, слез и священных поминовений.
V
ЗАПАШКА
НАБОЖНОЕ СОДЕЙСТВИЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦА
При посеве хлеба и начале жатвы поселяне соблюдают особые свои обряды. Не начинают ни орать, ни сеять, ни косить, ни жать, не помолившись сначала Богу и не спросив у Него благословения на свой труд. Земледелец обращается в ту сторону, в коей, по его приметам, благоприятны предзнаменования; чистое небо и тихий ветерок. Набожно он кланяется на все четыре стороны. Потом, постояв несколько времени на своей полосе, он осматривается вокруг себя, поднимает глаза на небо и замечает на нем движение облаков; наблюдает полет и крик птиц, следит &;lt;за&;gt; первой поступью лошади и быка, когда впрягает под плуг, и потом, перекрестясь, говорит: «Благослови, Господи Иисусе Христе! И помилуй нас». Сколько предчувствий волнуют в то время его душу! Предзнаменования устрашают его, он не верит и в самые счастливые приметы, которые часто обманывали его. Он берет плуг, закидывает его на свою ниву и со словами: «Помоги, Боже!» – начинает пахать.
ЗАПАШКА
Запашка его пошла удачно и скоро. Во время работы погода стояла хорошая, небо было чистое и светлое, зелень повсюду пробивалась, и из этих примет он выводит предзнаменование о богатом урожае. Его работа приходит к концу, и он радуется вдвойне. Все предвестия благоприятные, ускоряют его труд и, наконец, настает последний день запашки, уборка. Он и ее счастливо окончил – вот его радостный праздник.
ПОМОЧИ
Издавна существует обычай помогать друг другу во вспахивании поля, и это называется помочи – от слова помочь, пособить. Это обыкновение есть общее между крестьянами и помещиками. Каждый житель деревни, имея большие поля и не успевая убрать их, извещает околоток о подании ему помочи. Это делается в праздничный день. Нива покрывается поселянами; труд их облегчается песнями, и в один день оканчивают то, что хозяину пришлось бы сделать в месяц, В продолжение помочей хозяин угощает обедом и несколькими ведрами пива; потом, с наступлением вечера, все тянутся гужом в дом хозяина, который благодарит их ужином. Тут выпивают прощальный ковш пива домашнего и расходятся по избам весело.
ОПАШКА
Не везде вспахивание полей известно под одним именем запашки. Местами она называется опашкою. Недостаточные хлебопашцы вспахивают поля по очереди: одному мужику помогают другие на одной неделе, а тот им в свое время, так что у трудолюбивых мужиков полевые работы идут рука об руку. В деревне варят тогда брагу и пиво и по окончании работ угощают взаимно. При засевании ярового хлеба женщины готовят яичницу и пирушку; по обычаю они пируют сами* [* Зато с окончанием тканья мужчины обливают женщин водою, а иногда купают их в реке, чтобы согнать с них лень.]. В праздничный день сходятся поселяне в церковь отслушать благодарственный молебен; другие приносят в церковь на освящение часть баранины или что-нибудь из птицы, особенно черного петуха и хлебы. После молебна берут с собою мясное, оставив хлебы священнику; варят и жарят и приглашают на общий пир священника, своих родственников и всех своих соседей, чтобы отпраздновать опашку или запашку. Не повсюду в употреблении эти празднования; часто совершают запашку без угощений.
ПОСЕВ
Засев полей производится более или менее со священными обрядами. В юго-западной части России священники окропляют водою поля и благословляют земледельца на посев. Мужик, повесив на шею котомку или торбу с зерном, берет горстью зерно и сеет в одну сторону, сначала преимущественно тем зерном, которое сохранилось от первого января, когда дети ходили по домам поздравлять хозяев с Новым годом и посыпали зерном. Малороссиянин говорит при посеве: «Роды, Боже, овес, ячмень и гречку, хоть всего по тришечку; роды, Боже, лен и коноплю на весь христианский мир».
В некоторых местах России мужик засевает первоначально ржаной просвирою, той самой, которую он получил в день Благовещения.
Посев называется в Литве, Белоруссии и Малороссии засивками; в северой-западной России – засевками и посевками; в восточной части – засев. Последний день сеяния называется досевки; в Малороссии – досивки. Везде окончание посева есть радостный день для хлебопашца, и потому в иных местах бывают угощения. Нарочно варят пиво и закалывают свинью, если это бывает яровой посев, или пекут калачи и пироги, если озимый.
Во многих местах северо-восточной России существуют посевные предрассудки. По отслужении молебна под открытым небом приходский священник читает заклинательные молитвы, изгоняет нечистых духов и потом благословляет поселян. Между тем одна здоровая и крепкая баба, и непременно должна быть баба, поцеловав крест, хватает священника поперек во всем его облачении и перебрасывает через себя три раза; потом простолюдины принимаются катать его по ниве, несмотря ни на грязь, ни на кочки. Если священник противился такому обряду, то мужики замечают ему с неудовольствием, говоря: «Ты, батюшка, верно не желаешь нам добра; не хочешь, чтобы у нас был хлеб; а ты же, наш отец, кормишься нашим хлебом». Священник невольно должен покориться невежественному предрассудку. Хорошо, если нива сухая. По совершении обряда толпой отправляются домой, угощают священника со всем его причетом и всех своих соседей. Если пир проходит без всяких раздоров, то предзнаменование благоприятное.
В некоторых местах совершают еще так: когда довольно взойдет хлеб, тогда народ просит священника отслужить молебен в поле. Потом угощают его обедом; после обеда женщины катают священника с причетом по зеленому хлебу.
VI
КУКУШКА
ДРЕВНЕЕ ВЕРОВАНИЕ В ГОЛОСА ЖИВОТНЫХ
Верование в таинственные голоса животных, из коих выводили предзнаменования для жизни . настоящей и будущей, существовало на, востоке с незапамятных времен, и нет сомнения, что отсюда оно распространилось по Греции, особенно оно господствовало в высшей степени у римлян среди их жрецов и птицегадателей, которые нередко останавливали важные государственные дела, если священная птица во время гаданий кричала голосом неблагоприятным. В числе таковых известна была римлянам кукушка (cuculus). Ее название сходно со многими иностранными словами: у индейцев она называлась кокила, у греков кукос, у англичан и французов куку, у немцев кукук, у литовцев кукулка и зезула, у поляков кукулка, у чехов кукачка, жежгулька, у малороссиян зозуля, в России кукушка.
В древней части света и во всех странах Европы кукушке приписывалось предвещательное свойство. Если она прокричала куку над домом, то думали и теперь думают, что кукушка предсказывает смерть кому-либо из домашних. Вещий голос ее наводил страшное уныние на весь дом* [* К числу зловещих птиц принадлежат ворон, грач, сыч, сова, филин, пугач и сорока. Название зловещих они получили за дикий и пронзительный их крик, напр., пугач и лесной филин воют среди глухой ночи голосом отчаянного человека, зовущего к себе на помощь, или кричат ребенком, иногда же хохочут, стонут и ржут. Суеверы носят при себе когти филина, чтобы отвратить от себя зло. Если ворон или другая какая-нибудь из зловещих птиц прокричит на кровле, то быть в доме покойнику.
В Москве сохранилось поверье о сороке, будто бы предавшей боярина Кучку. Известно, что Москва основана на месте убиения Кучки, и когда он, желая избегнуть своих убийц, спрятался под одним кустом; тогда сорока своим сокотаньем указала несчастного Кучку, который, умирая, проклял ее. Отсюда родилось верованье, что сороки изгнаны навсегда из Москвы.
Рассказывают еще, что Марина Мнишек, жена самозванца Дмитрия, была ведьма, и когда убили ее мужа, тогда она перекинулась в сороку и вылетела в окно из своего терема. За это были прокляты все сороки. Охотники до верований утверждают еще, что они прокляты одним набожным старцем за то, что одна сорока унесла последний кусок его сыра.].
Если кто услышит ее в первый раз, имея при себе деньги, тому быть богатым. Услышит ли девушка, имея при себе деньги, быть ей замужем за богатым. Поселянин, начинающий в первый раз свою работу при куковании, уверен, что его труд не останется без вознаграждения. Доныне господствует мнение не только в России, но и в Европе, что когда кукует кукушка, надобно предлагать ей вопросы о долголетии своей жизни, и сколько раз она прокричит, столько лет жить на свете. Случалось слышать, что старики, стоящие одной ногою во гробе, спрашивали у кукушки: «Кукушка, кукушка! Скажи: сколько лет мне жить на свете?» Она, бывало, прокричит раз сорок; старики радуются и рассказывают об этом встречному и поперечному. И кто не хочет жить! Но оказывалось, и весьма часто, что пророчество кукушки как ворожеев было недельное: старики не переживали полгода. Молодые девушки, и все неопытные, любят спрашивать у кукушек. Случалось, что на вопрос о их долголетии кукушка прокричит раз пять или два раза. Сколько тогда горестей от ее зловещего голоса! Но молодые, наперекор вещанию, живали до глубокой старости. В Малороссии девушки, услышав кукушку, останавливаются с трепетным волнением и спрашивают: «Зозуля, зозуля! Скажи: чи багацько осталось мени житы?» Зозуля молчит; они вновь повторяют вопрос, зозуля не отвечает; они сердятся, но спрашивают, и вдруг она, как нарочно, прокукует один раз, тогда рассерженные бросают в нее землю, сгоняют с дерева, говоря: «Бреше, зозуля!» Когда льстят нам, тогда мы верим и самой лжи. В народе осталась песня о кукушке:
Прилитила зозуленька
3 темного лисочку:
Сила, пала, заковала
У зеленым садочку.
Ой, як выйшла Дунячка,
В ней запытала:
– Скажи мени, зозуленько,
Чи довго буду в батька?
– Будешь, мила Дунячко,
Весь день до вечера.
– Бодай же ты, зозуленько,
Сим лит не ковала,
Що ты мени, молоденькой.
Правды не сказала* [.* Сахар. «Сказ, русск. нар.», изд. 1841 г., т. 1, см. малороссийские песни под статьею «Троицкие», с. 272, причислил ее к троицким песням. Ее поют во всякое время, и она сочинена насчет гадающих, особенно когда делают загадки кукушке.]
Во многих малороссийских думах и песнях отразился пророческий голос кукушки, например, в думе о гетмане Наливайко о восстании его против Польши (в 1596 г.)** [** Максим. «Украин. нар. песни», с. 24–28, изд. Моск., 1834 г.].
Буде и нашим лихо, як зозуля кувала.
Шо вона кувала, про меж святых чувала,
Що вона кувала, тому и бути статы.
В думе «Поход на поляков за смерть Павлюка», (1639 г.);
Закряче ворон, степом летючи;
Заплаче зозуля, лугом скачучи;
Закуркуют кречеты сизы,
Да вее усе по своих братах;
Загадаются орлики сизы,
Да все усе по своих братах,
По буйных товарищах козаках!
МАНДРИКИ И ЗАВИВАНИЕ ВЕНКОВ
В Малороссии существует поверье, что если кричит кукушка после дней Петра и Павла, то это значит, что не будет изобилия в хлебе. В день св. апост. Петра и Павла пекут из творога на масле и яйцах круглые небольшие сырники, которые называются мандриксши, и едят их, веря, что кукушка не будет кричать более. Если после этого времени кукушка кричит, то она кукует уже так, как будто бы чем-нибудь подавилась, почему и говорят: «Зозуля подавилась мандрикою». У немцев также есть поверье, что если кукушка перестала кричать после Иванова дня (июня 24); то наверно будет голод в том году* [* Об этом я слыхал, когда я был в Вене. Прогуливаясь по саду с одним немцем, я услышал кукушку. Немец немедленно заметил мне, что ее крик в это время предвещает неурожай.].
В Орловской губернии на праздник Петра и Павла девицы и молодые мужчины ходят в лес завивать венки. С собою берут яйца вареные, пироги и караваи, печеные на яйцах, масле и молоке, угощают друг друга. При плетении венков поют хороводные песни. Боятся заходить далеко в лес, веря, что русалки скрытно качаются на зеленых ветвях, нападают на людей и щекотят их до смерти.
КРЕЩЕНИЕ КУКУШЕК И КУМОВАНЬЕ
Во многих местах совершается поселянами крещение кукушек в третье, иногда в пятое, шестое или седьмое воскресенье по Пасхе, а более в день Жен-мироносиц. Женщины идут в лес, выбирают там две молодые кудрявые березки и, нагнув их, переплетают ветвями; потом связывают платками и полотенцами, образуя из них венок, к которому привешивают два креста. Две женщины, желающие жить в дружбе, или, как они говорят, покумиться, ходят вокруг венка в разных направлениях и целуются крестообразно три раза сквозь венок. Прочие женщины поют между тем:
Ты, кукушка ряба,
Ты кому же кума?
Покумимся, кумушка,
Покумимся, голубушка:
Чтоб нам с тобою не бранитися.
Затем они меняются крестами, именуются с того времени кумушками и живут между собою в дружбе. После готовят женщины яишницу, пируют и пляшут под плясовые песни. В Орловской губ. кумятся и мужчины. Кумы, надев крестик на траву кукушку, кладут ее на разостланный платок, садятся вокруг, меняются крестами и вступают в кумовство. Потом едят яишницу* [* Броневск. «Путеш. от Триеста до С.-Петербур.», 1810 г., ч. 1 и 2.].
В Литве на третий день Светлого Воскресения собираются деревенские молодые девушки и мужчины в один дом. Там поют сначала разные песни, а потом пляшут танец гиагузи. Девица особой красоты управляет этим танцем и называется зозулею (giegiely). Она садится на стул с завязанными глазами, прочие делают около нее коло и пляшут. После каждого круга подходят мужчины к сидящей и, взяв за руку, поют:
Она отвечает:
Царица, кукушка, куку, куку!
Я твоя, братец, куку, куку!
Царица, узнав голос, милый для ее сердца, развязывает свои глаза, избирает трех молодцев и танцует с ними, но преимущественно с тем, кто ей ближе к &;lt;душе&;gt;. При расставании с ними она дарит каждому по пестрому кушаку своей работы; молодцы одаривают ее со своей стороны. С этих пор девушка называет их братьями, а они ее сестрой. Эта забава, вероятно, произошла из народного предания о сестре и трех братьях, которые, под начальством неустрашимого литовского князя Кейстута, пали на поле битвы против рыцарей-меченосцев. Сестра не могла перенести горести: она оставила родительский дом, скиталась по лесу и рыдала. Верховный литовский бог, сжалившись над нею, превратил ее в кукушку.
В России вдова и сирота называются простолюдинами горемычной кукушкою, горькою кукушкою. Есть даже трава кукушкины слезы (orchis latifolia)** [** «Сын отеч.», 1836 г., № 16.] .
В народной сказке «Девица-красавица» говорится, что она превращена чародейкою в кукушку по собственному ее желанию, чтобы жить неразлучно с тремя убитыми на войне ее братьями, которые всякую ночь являлись к ней и просили не расставаться с ними*. [* В нашем народе сохранились предания о превращении, происхождении и значении некоторых предметов, о коих он толкует по-своему. Представляем здесь несколько образцов.
Превращение Днепра, Волга и Двины (Западной)
Днепр, Волга и Двина были прежде людьми: Днепр – брат, а Волга и Двина – сестры. Еще в детстве остались они круглыми сиротами и, не имея куска хлеба, должны были сыскивать пропитание дневной работою не по их силам. Когда это было? Очень давно, говорят старые люди, и прадеды наши не помнят. Выросли братья и сестры, а счастья им все нет как нет. Каждый день, с утра до вечера, все работа да работа, и все &;lt;для&;gt; дневного пропитания. Одежда у них была, какую Бог послал! Найдут лоскут в сору и тем прикроют свое тело. Натерпелись, бедные, холоду и голоду; надоело им житье, хуже горькой редьки. Один раз после трудной работы в поле сели они под куст доедать последний хлеба кус; съевши его, поплакали, потужили, думали и придумывали, как бы им прожить свой век и иметь свой хлеб; как бы иметь одежду и, ничего не работая, кормить и поить других. Вот придумали отправиться по белу свету искать талану, а от людей привету; искать и отыскивать лучшие места, где бы им можно течь большими реками, а это была тогда вещь возможная. Ходили они, ходили не год, не два, а без малого три и выбрали они места и сговорились, кому где начать свое течение. Все трое приостановились ночевать в болоте, но сестры были хитрее брата. Едва Днепр уснул, они встали потихоньку, заняли самые лучшие и отлогие места и потекли. Проснулся поутру брат, смотрит – и след простыл сестер! Рассердился он и побежал догонять их; но на дороге одумался, рассудив, что человек не может бежать быстрее реки, ударился об землю и полился догонять рекою по рвам, по буеракам, и чем бежал дальше, тем злился больше. Не добежав за несколько верст до моря, гнев его утих и потом скрылся в море, а две его сестры, бежавшие от него во время его погони, разбежались по разным странам и ушли на дно моря. Когда Днепр бежал сердито, тогда он изрыл крутые берега: оттого он в течении быстрее, чем Волга и Двина; оттого он имеет много рукавов и порогов.
Происхождение гор
В начале света благоволил Бог выдвинуть землю. Он позвал черта, велел ему нырнуть в бездну водяную, чтобы достать оттуда горсть земли и принести Ему. Известно, что черт всегда идет против Бога. Ладно, думает себе сатана, я сам сделаю такую же землю! Он нырнул, достал в руку земли и набил ею свой рот. Он принес Богу и отдает, а сам не произносит ни слова, потому что рот его был набит землею. Господь куда ни бросит землю, то она вдруг является – такая ровная-ровная! – что на одном конце станешь, &;lt;а&;gt; на другом все видно, что делается на земле. Сатана все смотрит и смотрит; хотел что-то сказать и поперхнулся. Бог спросил его: чего он хочет? Черт закашлялся и побежал от испуга. Тогда гром и молния поражали бегущего сатану, и он где приляжет, там выдвинутся пригорки и горки; где кашлянет, там вырастет гора, где привскочит, там высунется поднебесная гора. И так, бегая по всей земле, он изрыл ее: наделал пригорков, горок, гор и превысоких гор.
Происхождение рака
Рак – насекомое гадкое и прегадкое, во-первых, потому, что он есть создание черта, а во-вторых, что он есть пагуба для земноводных и водяных существ. По создании животных черту стало завидно, что он ничего не создал. Стал думать. Он долго думал и выдумал прехитрую вещь, преуродливую штуку; правда, он сделал ее, да не знал, &;lt;как&;gt; назвать. Вот пошел он к Богу и говорит: «Сделал я штуку, да не знаю, как назвать».– «Отдай мне,– сказал Господь,– я скажу, как назвать эту штуку». Черт стал думать: «Что ж из того, что я сделал? Я сделал, да не умею назвать, вот штука-то! Так все равно эта штука будет скитаться по всему свету; там люди узнают и скажут: «Эта штука – прехитрая штука, &;lt;не иначе&;gt; как черта!» Подумал сатана и отдал на волю Господа Всемогущего. Бог сказал: «Пусть эта штука будет рак»,– и бросил его в воду в омут. Черт бросился туда и кричал от радости: «Рак! Рак!» Оттого говорять доселе: где раки зимуют, там черти в омуте, означая этим, что такой человек знает все места, что такой человек пройдоха. Хитрец хоть ничком да ползком, но доберется &;lt;до&;gt; своего – раком.
Все старообрядцы ни за что на свете не станут есть раков, почитая их созданием дьявольским.
Черемуха, дятлина и медуница, запрещенные для пчел
Когда Бог создал свет и человек не грешил еще, тогда Господь удостаивал своего лицезрения и разговора каждое творение рук своих. Изо всех созданий он любил пчелу. Испытав ее неутомимое трудолюбие, Он хотел испытать верность ее, поэтому послал ее перечесть все цветы, которые рассыпал Господь по земле, и хотел знать: которые из цветов годны для меда, а которые для воска? Пчела полетела по всей земле и перечла цветы, и очень обрадовалась, когда увидела в первый раз черемуху, дятлину и медуницу. Коварная мысль скрыть их от Бога в ту же минуту бросилась в ее голову. «Про эти три цветка,– думала она,– я не скажу Богу, потому что если Он захочет отнять у меня все другие цветы, то будет довольно с меня и моих товарищей, этих трех; у них больше всех меда и воска». Вздумано и сделано. Она возвратилась, перед Богом стала пересчитывать все цветы, а о черемухе, дятлине и медунице не сказала ни слова. Но Бог спросил: «Все ли ты пересчитала цветы?» – «Все, Господи»,– отвечала она. «Если все, то питайся ими и снабжай людей медом, но до тех, которые ты утаила, не смей дотрагиваться. Если возьмешь мед с черемухи, то просидишь 12 дней слепою; если возьмешь с дятлины, то ни сама не наешься, ни в улей не принесешь ни меда, ни воска; если возьмешь с медуницы, то сей же час умрешь». От этого пчелы не берут меду ни с черемухи, ни с дятлины, ни с медуницы. Смерть пчелы за ее злость
Когда человек потревожил еще в первый раз жилище пчел, отняв у них мед и соты, тогда пчелы так рассердились на человека что полетели к Богу. «Господи! – сказали они, человек обижает нас: он отнимает у нас в один час все то, .что мы собираем целое лето с великим трудом. Ты, Господи, дал нам жало, а мы до сих пор не знаем, на что употребить его! Позволь нам жалить людей». Господь позволил им только защищаться от людей своим жалом. В наступившее лето человек снова обобрал пчел, несмотря на то, что они и кусали, и жалили его. Пчелы опять полетели к Богу с просьбою. «Мы кусали человека, – говорили пчелы, – но он вытащил весь наш мед. Правда, тело его распухло от нашего ужаливания, Поэтому мы думаем, что жало наше, стало быть, ядовитое: позволь нам так жалить, чтобы человек умирал от жала нашего». «Вы очень злые,– сказал им Господь, – ив наказание за нашу злость умирайте сами, когда ужалите человека или другое какое-либо животное». С тех пор пчела, ужалив человека, умирает сама.
Птичка, вечно просящая пить
Есть птичка, которая, летая в сухое время повсюду, жалко чирикает и кричит: «Пипи, пить»,– и вымаливает, чтобы дали ей пить. Люди рассказывают о ней с соболезнованием. Когда Бог создал землю и вздумал наполнить ее морями, озерами и реками, тогда Он повелел идти сильному Дождю; после дождя собрал всех птиц и приказал им помогать Ему в трудах: чтобы они носили воду в назначенные им места. Все птицы Повиновались Богу, а эта несчастная – нет; она сказала Богу: «Мне не нужны ни озера, ни реки; я и на камушке напьюсь». Господь разгневался на нее и запретил ей и ее потомству даже приближаться к озеру, реке и ручейку, а позволил утолять жажду только той водою, которая после дождя остается на неровных местах и между камнями. С тех пор бедная птичка беспрестанно надоедает людям, жалобно просит пить, пить! Колос прежний и тот, что нынешний
В старину, а как давно, никто не помнит, рожь была не такая, как в наши годы: с корня одна солома, а на самой макушке колосок, а тогда от корня до самого верху был колос, да наливной колос, что твое яблочко наливное! Отчего рожь так изменилась? Оттого, что у баб волох: долог, да ум короток; оттого, что народ стал грешить с каждым днем более и более. Один раз бабы, собравшись толпою, пошли жать рожь после дождя, а она еще не просохла после Божьего дождя: она была полна воды и зерен, частых зерен, как часты звезды. Бабам тяжело показалось жать; они, чтобы помочь своему горю, стали бранить рожь наперебой. Одна говорила: «Чтоб ты пропала, окаянная!», другая: «Чтоб тебе ни всходу, ни умолоту!», третья: «Чтоб тебя, проклятую, сдернуло снизу доверху!» Последняя брань понравилась всем бабам, и они в один голос закричали: «Чтоб тебя, проклятую, сдернуло снизу доверху!»- А Господь Бог вездесущий, разгневанный их ропотом, забрал колосья и начал истреблять по одному. Бабы стоят да смотрят. Когда осталось Богу выдернуть последний колос, наш колос – сухощавый и щедушный, тогда собаки стали просить, чтобы Господь оставил на их долю сколько-нибудь колоса. Господь сжалился над ними и оставил им колос, какой видим ныне. Происхождение одежды