Ты постой, постой,
Хохлатый селезень!
Ой, люди, селезень!
Плывет, не ворохнется.
Плывет-то удалой,
Ой, люли, селезень!
Он к молодушке плывет,
Сам весельцем гребет.
Ой, люли, селезень!
Под сердцем зазнобушка:
В дому сударушка одна,
Ой, лгали, селезень!
Ты постой, постой!
Я сударушка не твоя.
Ой, люли, селезень!
Хороводные обращаются к предстоящим и произносят с язвительной насмешкою:
Во тебя ли, во дому,
Сочинилася беда?
Изменила молода!
Ой, люли, селезень!
Язвительный оборот производит иногда неудовольствие, особенно, если обратят глаза на виновниц-молодушек. Мужья, нахмурив брови, как случается везде, уходят с ними домой для расчета* [* Эта песня напечатана с большими изменениями, в сравнении с издан, г. Сахар. «Сказ. русск. нар.», 1841 г., ч. 3, с. 37, № 33 и с. 61; с. 42, № 48 и с. 67, варианты N 48. Из этого можно видеть, что наши хороводные песни подвержены местным приноровлениям, по пословице: «Что город, то норов; что деревня, то обычай».].
Следующая песня выражает любовь девушки к своему милому. Первые три стиха поет играющая селезня, а прочие оканчивают стоящие в хороводе.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Я кафтан ему купила.
Люли, люли, селезень,
Люли, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень,
В кафтане селезень.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Я камзол ему купила.
Люли, люли, селезень,
Люли, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень,
В кафтане селезень,
В камзоле селезень.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Черны бархатны штаны купила.
Люли, люли, селезень,
Люли, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень,
В кафтане селезень,
В камзоле селезень,
В черных бархатных штанах.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Я чулки ему купила.
Люли, люли, селезень,
Люли, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень,
В кафтане селезень,
В камзоле селезень,
В черных бархатных штанах,
В белых шелковых чулках.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Башмачки ему купила.
Люди, люли, селезень,
Люди, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень,
В черных бархатных штанах,
В белых шелковых чулках,
В сафьянных башмачках.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Пряжечки ему купила.
Люли, люли, селезень,
Люли, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень.
В кафтане селезень,
В камзоле селезень,
В черных бархатных штанах,
В белых шелковых чулках,
Б сафьянных башмаках.
И я селезня любила,
Я касатого хвалила,
Ему сердце отдала.
Люли, люли, селезень,
Люли, люли, молодой!
Чернобровый селезень,
Черноглазый селезень,
Ему сердце отдала.
Отдавшая свое сердце подает руку любимому ею парню, который выводит ее из круга. Если желают еще играть селезня, то вновь начинают в прежнем порядке. Часто принимают участие в этой забаве молодые парни. Тогда невольно обнаруживается скрытная любовь парня к своей девице; тогда распространяется повсюду слух: парень полюбил, парень женится, ведь недаром он играл с нею!
ПИВО ВАРИТЬ
Неподдельно русское веселье, когда варят пиво. Тогда бывает радость не только в семейном кругу, но и в целом околотке. Везде говорят: «Там варят пиво, там и веселье». Русское радушье: угощать и веселиться, причиною сочинения этой хороводной игры.
Кому не радостно позабавиться! И кто, как не русский, веселится от полноты души! Разгул сельской жизни открывается любимой забавою – пиво варить, и это бывает не одной осенней порою, но во всякое время, когда вздумается хороводу. В старое время велось обыкновение варить пиво осенью, перед бабьим летом. Молодые, наполнив кувшины брагою, выходили к воротам и потчевали старых, а потом молодых людей, и когда немножко все подгуляют или, как говорят, хмель разум зашибет, тогда принимались за хороводы, и плясал всяк, кто был крепок на ногах. Теперь осталась в воспоминании одна игра с песнею. Девушки и молодцы избирают из своей средины хороводицу, которая и зачинает:
Аи, на горе мы пиво варили,
Ладо, мое ладо, пиво варили!
Мы с этого пива все вокруг соберемся.
Ладо, мое ладо, все соберемся!
Хоровод, повторив пропетое, продолжает:
Мы с этого пива, все разойдемся...
Расходятся в разные стороны.
Ладо, мое ладо, все разойдемся!
Мы с этого пива все присядем,
Приседают:
Ладо, мое ладо, все присядем!
Мы с этого пива спать ляжем (ложатся),
Ладо, мое ладо, спать ляжем!
Мы с этого пива опять встанем (встают).
Ладо, мое ладо, опять встанем!
Мы с этого пива в ладоши ударим (бьют в ладоши),
Мы с этого пива все перепьемся.
Ладо, мое ладо, все перепьемся!
Мы с этого пива все передеремся,
Ладо, мое ладо, все передеремся!
Мы с этого пива домой уберемся
И до завтра не проснемся,
Ладо, мое ладо, не проснемся!
В других местах выносят к хороводу пиво и брагу. Случается, что от нее перепиваются и что назавтра встают с головной болью сами девушки, которые сначала отказывались от пива и браги. Обыкновенно их просят немножко откушать пива: они пьют сначала немножко, будто бы из вежливости, потом прихлебывают. Когда же порасчувствуются, тогда расстраивают свой хоровод и начинают плясать. На другой день собирается уже хоровод из насмешливых молодых людей, которые поют: «У воробушки головушка болела» и проч. Пусть говорят после этого, что у поселян нет своих язвительных выходок.
МАК РАСТИТЬ
Забава детская и взрослых обоего пола. В этой игре не видно ни одной черты семейного быта: одно веселие и удовольствие управляет хороводом. Мак растить играют по всей России и в некоторых славянских землях. О происхождении этого хоровода не известно. Должно думать, что он вошел в игру у греков, с познанием усыпляющего свойства мака, коему еще в древние времена воспевали гимны и изображали его божеством сна под именем Морфея. Ему строили храмы, потому что усыпительное действие считали сверхъестественным, а что почиталось сверхъестественным, то производило всеобщее поклонение.
Язычество усиливало суеверное поклонение маку, а знаменитые афинские мудрецы терпели гонения от черни, когда они силились истолковать мнения ложные. У славян хотя было божество, нечто похожее на Морфея – Кикимора, но она не выражает бога сна, и мы не знаем даже, какие совершали ей жертвоприношения. Из веселых воспеваний в честь мака составилась забава.
Взявшись рука за руку, становятся в кружок, который нередко составляется из двухсот пар обоего пола. Сначала движутся едва заметно, и в то время одна из девушек, называемая зачинщицей, начинает запевать мак. Но прежде всего сажают в середине кого-либо расшить мак, и когда все запоют, тогда начинают ходить кругом и поют громко:
Ой, на горе мак, мак,
Под горою так, так.
Маковки, маковички!
Станем в ряд,
Спросим про мак* [*Поют в разных местах различно, но везде один и тот же смысл:
Ах на горе мак,
Под горою так, так.
Ох, свет, мои маковочки,
Золотые маковочки!
Станемте в ряд,
Будет у нас мак.].
Хоровод останавливается, спрашивает: «Посеян ли мак?» Сидящий в средине отвечает: «Только вспахана земля». Тогда хоровод снова ходит вокруг сидящего и поет первый куплет; потом останавливается и опять спрашивает: «Посеян ли мак?» Сидящий отвечает: «Посеян». Хоровод продолжает ходить и петь прежний куплет, пока не удовлетворит их вопроса, что мак уже поспел. Вопросы делаются иногда произвольные, но обыкновенно после вопроса: «Посеян ли мак?» – повсюду спрашивают: «Всходит ли мак?» Растить мак отвечает: «Всходит». – «Зацвел ли мак?» – «Зацвел». – «Поспевает ли мак?» – «Поспевает». – «Отцвел ли мак?» – «Отцвел». – «Поспел ли мак?» – «Поспел». Тогда кричат: «Собирайтесь срывать!» или: «Собирайтесь отряхать мак!» При последнем слове рас/пить мак спешит убежать из круга; хоровод его удерживает, хватает за голову и начинает трясти и бывает, что трясут так крепко, что у бедного глаза навыкате: отчего не всяк соглашается растить мак. Тогда уговаривают, просят, обещают подарочек или задаривают вперед пряничками, орехами и пр., и потому вошло в обычай называть согласившихся растить мак маковым дурачком, или делают ему насмешливые причитания: «Сиди, сиди, мак расти, на сладенький пирожок, маковый дурачок» и т. п.
Некоторые писатели замечают* [* Сахар. «Сказ. русск. нар.», ч. 2, с. 71, изд. 1837 г.], что часто для этой игры выбирают дурачка или послушного и безответного до последней возможности, чтобы он терпеливо переносил побои: напротив, для этой игры выбирают смелых и ловких, которые бы могли увернуться от трясения мака.
Вот еще небольшие изменения этой игры. Избрав мужчину растить мак, сажают его на землю. Хоровод, взявшись за руки, становится вокруг растить мак и движется, вроде пляски, то в ту, то в другую сторону с припевом:
А на горе мак, мак,
Под горою так, так.
Мак, мак, маковочка,
Золотая головочка,
Серебряный мак!
А на горе мак, мак,
Под горою так, так.
Хоровод спрашивает: «Поспел ли мак?» Ему отвечают, что только вскопаны гряды. Хоровод снова пляшет, поет и, пропев прежнее, спрашивает: «Поспел ли мак?» – «Еще только посеян». Потом растить мак отвечает им: всходит, потом – цветет, а там – созревает. После каждого ответа пляшут и поют; но когда услышат, что мак созрел, тогда поют:
Станемте трясть мак,
Золотой наш мак!
При последнем слове, что мак созрел, хоровод бросается срывать его: поднимает с земли сеявшего мак и трясет его голову.
При местном изменении игры иные ходя поют около сеющего мак:
В полугорье мак,
В косогорье мак,
Маки, маковочки,
Золотые головочки!
Станем мы в ряд,
Спросим про мак:
Созрел ли наш мак?
Потом продолжают спрашивать прежним порядком и оканчивают единообразно. Пение моха изменяется иногда до совершенного переиначивания* [* В Волжском уезде Саратовской губ.]. Представляем здесь образчик:
При горе мак, мак,
Презеленый мак.
Маки, маки, маковочки,
Золотые головочки!
Там был мак,
Всяк был мак.
Красны девушки,
Станьте в ряд,
Спросим все про мак.
У воды стали девушки в хоровод,
А мы, молодые, основушку сновали.
Перемотушки клали.
Тай, тай, да, думаю!
Как вечер-то в торгу кликали, кликали.
Тай, тай, ла, думаю!
Да что у нас в торгу дорого?
У нас дороги во торгу красные девушки.
Тай, тай,. ла, думаю!
Как одна-то девушка – сто рублей,
Как другая-то девушка – тысячу,
А третьей девушке цены нет.
Тай, тай, ла, думаю!
Да что у нас во торгу дешево?
У нас во торгу дешевы добрые молодцы,
Тай, тай, ла, думаю!
По шести молодцев на овсяный блин,
А седьмой-то молодец
На придачу пошел,
Тай, тай, ла, думаю!
А седьмой молодец
На придачу пошел,
Он с конем и седлом,
И с булатным копьем.
Тай, тай, ла, думаю!
ПРОСО СЕЯТЬ
Славяне узнали употребление проса гораздо прежде ржи, и оно у дунайских славян долгое время заменяло хлебное зерно. Когда же именно просо вошло во всеобщее употребление? Трудно сказать. Вероятно, со времени оседлости славян (в VI в.), когда земледельчество привязало их к земле. Но певали ли просо сеять в глубокой древности? Мы не можем отвечать на это утвердительно, по крайней мере думаем, что песня вошла во всеобщее употребление не прежде распространения проса. Мы не знаем доселе песни, древнее «О полку Игоревом», но судя по слогу песни «Просо сеять», то она должна быть не старее XVII века. Окончания «ой, дид, ладо» составляют произвольный припев, но припев приятный, музыкальный, подобно словам ой, люли или калина, малина моя* [* В Подольской губернии около Межибожья поселяне поют на играх во время Пасхи о царевне Ладе, а под Брест-Литовском – о королевне Ладе. Один из почтенных наших писателей выводит из этого (Снег. «Русск. простонар. празд.», вып. III, с. 27), что Ладе, вероятно, был посвящен весенний праздник Красной горки. Мы уже имели случай говорить, что Лада никогда не существовала между русскими славянами и что это вымышленное божество Стрыйковского, а посему никакого не могло быть праздника в честь мнимой у нас богини Лады.].
Нет места в Росстт, где бы не певали просо сеять, и по большей части поют в теплые весенние дни. Замечательно, что этой игрой встречается самая весна. Едва зазеленеют луга, уже выходят девушки и молодцы повеселиться на просторе. Сначала идут отдельно, потом сходятся на лугу. Кто посмелее, тот собирает хоровод. Но хоровод еще не начался. Пожилая женщина берет на себя хлопоты, чтобы составить дружеский хоровод. В иных местах называют эту женщину кумушкой, в других бабушкой, в иных хороводницею. Как бы ни было, только она зачинает; к ней приступают, и она поет с ними:
Как на улице досчик накрапывает,
Хоровод красных девок прибывает.
Ох, вы, девушки, поиграйте!
Уж как вы, холостые, не глядите,
Вам гляденьицем девушек не взять.
Уж как взять ли, не взять ли по любви,
Что по батюшкиному повеленью.
Что по матушкиному благословенью.
После этого разделяются на две половины и становятся друг против друга. Хороводница остается при одной какой-либо половине и поет:
А мы просо сеяли, сеяли,
Ой, дид-ладо, сеяли, сеяли!
Стоящие напротив отвечают:
А мы просо вытопчем, вытопчем,
Ой, дид-ладо, вытопчем, вытопчем!
И продолжают перепеваться до слова прибыло.
А чем же вам вытоптать, вытоптать?
Ой, дид-ладо, вытоптать, вытоптать!
А мы коней выпустим, выпустим,
Ой, дид-ладо, выпустим, выпустим!
А мы коней переймем, переймем,
Ой, дид-ладо, переймем, переймем!
А чем же вам перенять, перенять?
Ой, дид-ладо, перенять, перенять!
Шелковым поводом, поводом,
Ой, дид-ладо, поводом, поводом!
А мы коней выкупим, выкупим,
Ой, дид-ладо, выкупим, выкупим!
А чем же вам выкупить, выкупить?
Ой, дид-ладо, выкупить, выкупить!
А мы дадим сто рублей, сто рублей,
Ой, дид-ладо, сто рублей, сто рублей!
Не надо нам тысячи, тысячи,
Ой, дид-ладо, тысячи, тысячи!
А нам надо девицу, девицу,
Ой, дид-ладо, девицу, девицу!
Одна из девиц переходит на другую сторону.
А нашего полку убыло, убыло,
Ой, дид-ладо, убыло, убыло!
А нашего полку прибыло, прибыло,
Ой, дид-ладо, прибыло, прибыло!
Продолжают петь, пока не перейдут на одну сторону все девушки. В Малороссии это одна из любимейших забав девушек, которые не всегда допускают в свой круг мужчин.
Просо сеять играется в Смоленской губернии с небольшими изменениями. Там мужчины и девушки, взявшись за руки, становятся в два ряда, образующие две половины. Одна из них, взмахнув руками, будто бросает зерна, начинает петь:
1. А мы просо сеяли, сеяли,
Ой, дид-лада, сеяли, сеяли!
2. А мы просо вытопчем, вытопчем,
Ой, дид-лада, вытопчем, вытопчем!
1. Да чем-то вам вытоптать, вытоптать?
Ой, дид и лада, вытоптать, вытоптать!
2. А мы коней выпустим, выпустим,
Ой, дид и лада, выпустим, выпустим!
1. А мы коней переймем, переймем,
Ой, дид и лада, переймем, переймем!
2. Да чем-то вам перенять, перенять?
Ой, дид и лада, перенять, перенять!
Первая половина, растянувшись цепью, продолжает:
1. А шелковым неводом, неводом,
Ой, дид и лада, неводом, неводом!
2. А мы коней выкупим, выкупим,
Ой, дид и лада, выкупим, выкупим!
1. Да чем-то вам выкупить, выкупить?
Ой, дид и лада, выкупить, выкупить!
2. А мы дадим сто рублей, сто рублей,
Ой, дид и лада, сто рублей, сто рублей!
1. Не надо нам тысячи, тысячи,
Ой, дид и лада, тысячи, тысячи!
2. А мы дадим молодца, молодца,
Ой, дид и лада, молодца, молодца!
1. Не надо нам молодца, молодца,
Ой, дид и лада, молодца, молодца!
2. А мы дадим девицу, девицу,
Ой, дид и лада, девицу, девицу!
1. Вот то-то нам надобно, надобно,
2. Ой, дид и лада, надобно, надобно!
После этого двое мужчин первой половины поднимают руки вверх и образуют из них подобие ворот, а третий, т. е. тот, который отдал девицу, бежит в ворота со всем хороводом; но тут опускают руки, чтобы разлучить его со своим хороводом, и если успеют, тогда поет первая половина:
1. Нашего полку прибыло, прибыло,
Ой, дид и лада, прибыло, прибыло!
2. А нашего убыло, убыло,
Ой, дид и лада, убыло, убыло!
Это продолжает убывать до тех пор, пока останется во второй половине один только человек, и этим оканчивается игра.
Поют еще иначе:
Красны девушки чащу чистили,
Молодушки пашню пахали.
А мы просо сеяли,
А мы коней пущали.
Диди, ла, ой, пущали.
А мы коней ловили,
А мы коней выручали.
Диди, ла, ой, выручали.
За выручку сто рублей!
За сто рублей славы нет,
Диди, ла, ой, славы нет!
А мы возьмем тысячу.
За тысячу слова нет,
Диди, ла, ой, слова нет!
У нас у полку прибыло.
У нас у полку убыло,
Диди, ла, ой, убыло!
Красных девок прибыло,
Молодушек убыло.
Просо сеять поют в Галиции почти одинаково, как у нас на Руси.
А мы просо сеяли, ой, дид и ладо!
А мы просо вытопчем, ой, дид и ладо!
Да чем же вам вытоптать?
Ой, дид и ладо!
А мы коней выпустим, ой, дид и ладо!
А мы коней переймем, ой, дид и ладо!
Да чем же перенять?
Ой, дид и ладо!
А шелковым неводом, ой, дид и ладо!
А мы коней выкупим, ой, дид и ладо!
Да чем же вам выкупить?
Ой, дид и ладо!
А мы дадим девицу, ой, дид ладо!* [* Kollar. «Narod. Zpiew.», ч. 1, с. 400.]
БРАНЬЕ ЛЬНА
Этот хоровод разыгрывают по большей части после собиранья льна, в конце лета. В некоторых местах играют его в бабье лето, а в других когда зазеленеет лес. Образовав круг, ставят в середине девушку, которая, представляя берущую лен, поет вместе с хороводом:
Я посею белый лен
И тонок и волокнистый.
Уродился белый лен
И тонок и волокнистый.
Стал лен зеленети,
Стал лен созревати.
А я, молодешенька,
Начала горевати:
С кем-то лен мне браги?
А свекор тут отозвался.
Одна из девушек отвечает вместо него:
Берущая лен:
Я с моей снохой,
Я с моей с молодой!
Черт возьми его!
Это не бранье,
Одно гореванье!
Продолжают петь:
Я посею белый лен
И тонок и волокнистый.
Уродился белый лен
И тонок и волокнистый.
А я, молодешенька,
Зачала горевать:
С кем-то мне лен брать?
А свекровь тут сказала:
Другая девушка откликается вместо свекрови:
Я с моей снохой,
Я с моей с молодою!
Берущая лен отвечает:
Черт возьми ее!
Это не бранье,
Одно гореванье!
Продолжают петь:
Я посею белый лен
И тонок и волокнистый.
Уродился белый лен
И тонок и волокнистый.
А я, молодешенька,
Зачала горевать:
С кем-то лен мне брать?
А милый тут.
Выходит третья девушка:
Я с тобою,
С моею дорогою!
Берущая лен отвечает:
Вот-то уж бранье!
Все лишь целованье!
За нею повторяет то же самое весь хоровод. Бранье льна выражает простосердечие девушки, думающей, что вся жизнь ее одно только целование.
ПЛЕТЕНЬ
Веселая, живая и увеселительная девическая забава – это плетень. Какой же она заключает в себе смысл? Посмотрим на само образование. Становятся девушки в один ряд и все переплетаются руками в виде плетня. Не знамение ли это чистой дружбы? Но сама песня выражает совсем другое. Пропев первые три стиха, первая пара поднимает дугообразно вверх руки, через их дугу проходят попарно все прочие в хороводе и потом расплетаются. Не означает ли это расстройство дружбы? Откуда же плетень перешел к нам? – Греки любили эту забаву. Греческие девушки, певшие хором при богослужении, стояли у жертвенника, переплетясь руками, представляя этим дружбу добрых и чувствительных сердец: злые не могут даже стоять вместе. Нет доказательств, чтобы плетень перешел к нам из Греции. В Европе его нет, и там никогда не знали его. Некоторые русские обряды сходны с греческими, из этого можно бы заключить, что мы, русские, позаимствовали от них и плетень – нет, русские сами изобрели плетень: веселый их дух и расположение к удовольствию изобрели эту забаву. В какое время появился у нас плетень? По слогу песни она не ранее середины XVI века, ибо само слово сахарный, встречаемое здесь, показывает, что она не могла быть ранее, потому что сахар вошел у нас во всеобщее употребление около этого времени, хотя он был известен нам в XI веке. Вот сама песня:
Заплетися, плетень, заплетися!
Ты завейся, труба золотая,
Завернися, камка кружчатая.
Из-за гор девица утей выгоняла:
Тиги! Утушка, домой,
Тиги! Серая, домой.
Я сама гуськом,
Я сама сереньким.
Ой, свет, сера утица!
Потопила малых детушек
Во меду, во патоке,
И в ястве сахарном.
Я дам старикам
Киселя с молоком;
Красным молодкам
Шелковую плетку;
А нашим девицам
Белил и румян.
Расплетайся, плетень, расплетайся!
В это время хоровод расплетается. Первая пара делает дугу, через которую все проходят, расплетаясь постепенно, как бы нехотя, и поют все:
Ты развейся, труба золотая,
Ты развернися, камка кружчатая!
Из-за гор девица утек выгоняла:
Тиги! Утушка, домой.
Тиги! Серая, домой!
Я сама гуськом,
Сама сереньким.
Ой, свет, сера утица!
Вынимала малых детушек
Из меду, из патоки,
Из яств сахарных.
По расплетении расходятся в разные стороны и оканчивают припевом:
Тиги! Наша молодость,
Тиги! Девичья краса.
Последний припев есть намек на девическую скоро пролетающую молодость и на ее быстро увядающую прелесть. И что такое краса девушек? Одно мечтательное достоинство* [* В песенник Прача, изд. 1790 года и в песенниках изд. СПб., 1819 г. и изд. Московск., 1822 г. плетень сокращен и переиначен. См. там эти хороводные песни.].
В плетень не везде играют единообразно. В Смоленской губернии мужчины и девушки, взявшись за руки, составляют сначала кружок и поют:
Заплетися, плетень, заплетися,
Ты завейся, труба золотая,
Завернися, камка парчовая.
Как сера утица
Потопила детушек:
Да в меду и в патоке,
Да и в яствах сахарных.
Потом, при повторении снова этой песни, начинают заплетать плетень: первая пара левой стороны поднимает руки вверх в виде дуги, сквозь которую ведет хоровод избранная мать; потом вторая особа поворачивается спиною к первой, и заплетают плетень: левая рука первой особы идет через левое плечо и грудь второй и соединяется с правой ее рукою, а левую свою руку поднимает вторая особа вместе с третьею в виде дуги, через которую проходит хоровод, и когда он дойдет до пары, поднявшей руки вверх, тогда третья особа поворачивается спиною ко второй, и левая рука второй особы идет через левое плечо и грудь и соединяется с правою рукою третьей и т. д. Таким образом заплетается весь плетень. Песня поется безумолчно. По заплетении плетня мать пробует, крепок ли он, потому шатает его во все стороны и, запев:
Расплетися, плетень, расплетися,
Ты развейся, труба золотая,
Развернися, камка парчовая.
Кабы сера утица
Потопила девушек
Ни в меду, ни в патоке,
Да ни в яствах сахарных,
идет уже в противоположную сторону и расплетает плетень. В Саратовской губернии играют в плетень иногда зимою. В вечерние часы собираются парни, девушки и молодушки и на улице составляют хоровод, переплетясь рука с рукою. После слов:
Заплетися, плетень, заплетися,
Ты завейся, труба золотая,
Ты завейся, камка кружчатая,
хоровод выпрямляется. Первая с конца пара поднимает вверх переплетенные свои руки, под коими проходят все играющие, не расплетаясь, и вторая из первой прошедшей пары, сделав оборот за дугою, становится спиной к первой своей подруге и, положив свою руку на ее плечо, передает другую следующей, за коею все следующие переплетаются в этом порядке и поют в то же самое время. Когда все заплетутся, тогда после слов:
Расплетайся, плетень, расплетайся,
первая пара, проходя под руками последней, начинает расплетаться, и это продолжается дотоле, пока все не расплетутся.
ГАЛКА
Становятся девушки в один ряд, который чем длиннее, тем красивее. Две девушки, стоящие на одном каком-либо конце, водят хоровод: это значит, когда одной из них пропоют
<ее> имя, тогда она со своей подругою переходит со своего конца на другой, поднимает там с нею свои руки вверх дугообразно, и через эту дугу проходят все девушки, одна за другой. Первая, проходящая через дугу, водит танец, т. е. за нею идут все девушки игривой вереницею, вроде танца. Когда все пройдут, тогда державшие руки вверх, не опуская их, делают полуоборот и потом останавливаются уже в последнем ряду. Водившая же танец становится с первой своею соседкою на месте водивших хоровод, и таким образом продолжают играть поочередно, пока всех не переберут.
При пении песни все машут руками единообразно, доколе не наступит очередь водить танец.
Ой, галко, галка,
Золотая клюшница!
Стань же нам на помочи:
3 молодыми молодыцями,
3 красными дивчатами.
Ой, галко чорна,
Чим не моторна,
Чому не ночуешь дома?
Галочка литае,
Парочки шукае.
А ты, Настусю, скочь на кинец,
А ты, Ганусю, веди танец.
Поименованная Настуся (Анастасия) переходит со своей подругою на другой конец и поднимает с нею руки дугообразно, а поименованная Гануся (Аннушка) ведет танец, и когда он идет, тогда все поют, за исключением держащих руки вверх.
Ой, галочка чорна,
Чим не моторна,
Чому не ночуешь дома?
Галочка литае,
Парочки шукае.
Галка одинокая летает невесело, потому что ищет себе дружка, так и каждая девушка, томясь одиночеством, ищет себе друга вековечного.
ЩИТКА
Девушки и мужчины, взявшись за руки, ходят вокруг одной девушки, которая в то время, бегая по кругу, бьет в ладоши и припевает с другими:
Щитка маленька,
Повидай, де твоя ненька?
На маковци сидила,
Дрибен мачок дзюбала:
Дзюб, дзюб, дзюбанец,
Ходит дивка у танец,
А за нею молодец.
Не ходы, дивко, у танец,
Лихо буде пид кинец.
Выходит из круга молодец и, подходя к каждой девушке, говорит:
<Молодец>. Горю, горю, пень!
Девушка. Чего ты горишь?
Молодец. Щитки, гребинки, красной пани.
Девушка. Якой? (какой)
Молодец. Тебе молодой.
При этом слове девушка выбегает из круга, а молодец бросается ловить ее. Если он словит ее, то она становится в круг, а если нет, то он сам вместо бегавшей по кругу. Молодость всегда горит любовью.
ГОРОШЕК
Девушки и парни, взявшись за руки, ходят медленным кругом и поют, притопывая:
Посияв я горошек на зеленый нивцы,
Купив же я черевички своий чернобривци;
Щей горошек не взийшов,
тилько лободочки.
Витоптала ж черевички, тилько за пяточки.
Ой, дивчина, чия ты?
Чи выйдешь ты на улицу гуляты?
Не пытайся, чия я, коли выйдешь, выйду и я;
Коли ходишь, то ходы; колы любишь, то любы.
Не зводь мене з ума, колы думки нема.
Этим пением оканчивается хоровод, который, однако, возобновляется по желанию.
Когда мужчине по сердцу девушка, тогда он не должен коварствовать перед нею, ибо сама песня говорит: «Если любишь меня, то люби; но не своди меня с ума, когда на мысли нет любви»* [* Три эти хоровода суть малороссийские; они пропущены в оглавлении хороводов, равно пропущены в оглавлении игр следующие три малороссийские игры, а именно: /толо, украв рипки и дробушки, которые поэтому помещаются здесь, в примечании.
Толо
Несколько девушек и парней садятся на земле в тесный кружок, а один кто-либо из играющих садится посредине них, нагнувшись головою к самой земле. Все играющие кладут на спину нагнувшегося свои руки, и потом один из парней или одна из девушек, взяв чей-либо перстень, поет:
Ой, толо, голо, золотое перо,
Да було соби толо с квитками,
Ступаючи на перину с дивками,
Да думай же, толо, да гадай, толо:
На чиий руци, на мережанци,
Перстень упав?
При этом слове кладет кому-либо на руку перстень, а нагнувшаяся, положим девушка, должна отгадать: на чью руку он положен? Если не отгадает, то прежняя девушка поет:
Не вгадала Анна панна,
Пресличная Анна панна,
На чиий руци, на мережанци,
Перстень упав.
Потом снова начинает петь прежнее: «ой, толо, толо» и т. д.; после опять кладет перстень, и это продолжается дотоле, пока нагнувшаяся не отгадает. Когда же отгадает: на чью руку был положен перстень, тогда она встает, а ее место занимает отгадавшая, и таким образом играют, пока не наскучит.
Эта игра составляет просто одну резвую забаву, но в ней часто проглядывается желание девушек, угадает ли ее руку, кто дорог ее сердцу? По отгадыванию судят об исполнении своих желаний.
Украв рипки
Две девушки, подняв свои руки вверх, образуют дугообразные ворота. Прочие девушки, и чем их больше, тем лучше, взявшись за руки и составив круг, идут попарно одна к другой спиною и, не разрывая круга, проходят попарно же через ворота. Пройдя ворота, они растягивают свой круг как можно больше, и, держась крепко за руки, кружатся быстро в какую-либо сторону и поют:
А вкрав рипки,
Полетили к черту дитки.
Кто оторвется,
Тому не минетця.
Кто вырывается из круга и падает, тот уже не принимается в игре, и еще насмехаются над упавшим. Так и в свете.
В других местах эта самая забава носит название игры в дурное колесо. Такое название, конечно, произошло от того, что круг вертится колесом, и так скоро, как можно, а от этого верчения происходят головокружения и ушибы.
Дробушки
В нее играют только вдвоем. Встав друг против друга и взявшись за руки, вытягивают их как можно длиннее, и в то же самое время протягивают свои ноги, коими упираются взаимно, потом начинают кружиться, припевая:
Дробу, дробу, дробушечки,
Наившися петрушечки.
Гиля, гиля, до воды,
Наившися лободы.
При быстром кружении опускает кто-либо руки с намерением или иногда сами опускаются руки от головокружения, тогда один из них летит на землю, а часто падают вместе. Зрители этой забавы издеваются и хохочут над упавшими. Дробушечки доставляют очень хорошее телесное упражнение, но в этой игре выказывается замысел падающих.].
БАРСКОЕ УГОЩЕНИЕ
В день Успения Пресвятой Богородицы разыгрывают поселяне перед барским домом хоровод, называемый барским угощением. Этот хоровод ныне в редком употреблении. Мне случилось однажды видеть, что поселяне разыгрывали его в праздник после первого сенокоса. Придя толпою к дому своего господина и не спросясь его дозволения, они начали петь и танцевать; помещик угощал их потом вином и ужином. Прилагаемая песня списана со слов поселян Смоленского уезда.
Близ города Смоленска
Протекал быстрый Днепр,
По той по реке быстрой
Плыл осетр рыба,
Осетр рыба свежая.
Ой вы, ребята молодые!
Закиньте невода,
Ловите осетра.
Как бы его словить!
Хозяину на стол,
На скатерти тканые,
На блюда серебряные.
Близ города Смоленска
Протекал быстрый Днепр,
По той по реке быстрой
Разыгрались черны соболи.
Завидели молодцы во чистом поле.
– Ой вы, ребята-молодцы,
Раскиньте путы
На черных соболей.
Ах, как бы их изловить!
Хозяюшке на шубку,
А дочкам на белы плечи.
ВЬЮН И КРУГ
Совершение хороводов изменено в некоторых местах, именно в Олонецкой губернии. Там они превращены во вьюн и круг, при коих часто поются плясовые песни; разыгрываются весною и летом, потому помещены здесь между летними хороводами. Вьюн есть пляска; он похож на польскую, с тем различием, что в польском мужчина выбирает даму и проходит с нею все комнаты, а во вьюне выбирает девушка мужчину и ходит с ним по комнате. В круге становятся девушки парами; одна из них запевает песню, другие подхватывают общим хором, ходя вокруг тихой пляскою и продолжая беспрерывное пение, которое часто сопровождается хлопанием в ладоши*[* Должно заметить, что все песни в Олонецкой губерн. называются плачем.] . Иногда круг останавливается, тогда одна какая-нибудь пара выходит на середину и начинает русскую. Танцовщицы помахивают белыми платками и изъясняются движениями. Вот несколько образцов хороводно-плясовых игр.
Все мужья до жен добры,
Покупили женам бобры;
Мой муж не ласков до меня,
Не купил мне черна бобра.
Он корову купил,
Мне заботу снарядил;
Лучше б масла и муки купил,
Я б стряпейку* [* Стряпейка – стряпуха, повариха.] наняла.
Стряпеюшка б постряпивала,
А я, млада, похаживала,
Каблуками приколачивала.
Вы белильца, румянца мои,
Дорогие, новокупленые,
В зелено вино возложение,
На бело лицо положенные!
Скатись с белого лица долой!
Едет добрый муж домой.
Любимые подарочки везет:
Щелкову плеть не свистанную** [** Под этим словом разумеют такую плеть, которою еще никого не били.]
На младу жену избалованную.
Девушка в горенке сидела,
Сквозь оконушко глядела,
Сквозь хрустальное стекло.
Не работушку работала,
Гребенем голову чесала,
Русу косу плела,
В гости милого ждала.
Не дождавши своего милого,
Постелюшку постлала
И заплакала пошла.
Почастехонько в окошко поглядывала.
Что нейдет ли, не летит ли
С поля миленький дружок?
Не ясен сокол летит,
С поля миленький идет,
Своими резвыми ногами
Мил постукивает;
Своими белыми руками
Мил помахивает;
Своими желтыми кудрями
Мил потряхивает.
Прямо, прямо, мой милый,
Ко мне в высокий терем!
Ко мне в высокий терем!
На тесовую кровать,
На правую ручку спать.
Начал парень красну девку целовать, миловать;
Целовавши, миловавши приговаривать
Над моей русой косой,
Над девичьей красотой:
– Уж ты, косынька-коса!
Не ты ль меня, косынька, повысушила?
Не ты ль меня с ног сронила?
Уж ты, Ванюша, Иван,
Ваня, братец мой!
Прилюбился разум твой,
Весь обычай дорогой.
Перестань, Ваня, пить,
Будут девушки любить,
Станут молодушки хвалить.
Уж как я, молода,
Одинокая была, в одиночестве жила:
Затопила, млада, печку,
Сама по воду пошла.
На водушке, на воде,
Гуси, лебеди сидят,
Свежу водушку мутят.
Почерпнула я, пошла,
До полугоры дошла,
До царева кабака.
У царева кабака сочинилася беда –
Загорелась слобода.
Как на этот на пожар,
Съезжались господа
Со уездного суда.
Ах, что этот за пожар!
Он не жарко горит,
Он не жарко горит,
Только смахивает.
Ах, что это за муж,
Молоду жену не бьет!
Бей жену к обеду,
К ужину снова, да опять,
Чтобы щи были горячи,
Каша масляная...
Удалая голова!
Удалая голова!
Не ходи мимо сада.
В нем тропинки не топчи
И дорожки не тори.
Ты дорожки не тори,
Худой славы не клади.
Худа славушка пройдет,
Никто замуж не возьмет:
Ни подьячий, ни купец,
Ни удалый молодец.
Отцу, матери бесчестье.
Роду племени укор,
Роду племени укор.
С плеч головушка долой! [* Эта песня поется точно так же и в Смоленской губернии, и она также напечатана в старинном песеннике.]
Мне нельзя идти домой!
Скажу так, скажу сяк,
Скажу изнова опять:
Я во садику была, во зеленом гуляла;
Сладки яблочки щипала, наливчатые,
Я наливчатые, сами рассыпчатые,
Я на блюдечко клала, на серебряный поднос,
В высок терем пошла
И милому поднесла.
Милый яблок не принял,
Ничего не говорит:
Ни отказывает, ни приказывает.
Только и знает мой миленький,
Что сердит на меня.
Рассержусь же я, молодёшенька,
Я сама ль на него,
Еще ль покрепче ль того.
Не огонь горит, не смола кипит,
А кипит, горит ретиво сердце,
Не по батюшке, не по матушке,
А кипит, горит по красной девушке.
Что от девушки пришла весточка,
Пришла весточка, скора грамотка:
Красна девица есть трудна, больна,
Во постелюшке, во могилушке.
Я пойду с горя на почтовый двор,
Я найму пару вороных коней;
Я поеду ли ко могилушке.
Ко могилушке, ко красной девушке:
– Ты встань-ка, красна девица!
Ты отдай-ка, отдай мой тальянский плат,
Ты бери, возьми свой злачен перстень.
Уж мне тем перстнем обручатися.
Тебе тем платком жениха дарить.
Эта старинная песня, сочиненная в Петербурге в начале XVII стол., переиначена олонецкими жителями, и она певалась так:
Как в городе, во Санктпитере,
Что на матушке, на Неве реке,
На Васильевском славном острове;
Как на пристани корабельной
Молодой матрос корабли снастил,
О двенадцати тонких парусах,
Тонких, белых, полотняных.
Что из высока нова терема,
Из косящетова окошечка,
Из хрустальные из оконечки,
Усмотрела тут красна девица,
Красна девица, дочь отецкая,
Усмотрев, выходила на берег,
На Неву реку воды черпати;
Почерпнувши, ведра поставила,
Что поставивши, слово молвила:
– Ах ты, душечка! Молодой матрос!
Ты зачем рано корабли снастишь?
О двенадцати тонких парусах?
Тонких, белыих, полотняныих!
Как ответ держит добрый молодец.
Добрый молодец, молодой матрос:
– Ах ты, гой еси, красна девица,
Красна девица, дочь отецкая!
Не своей волей корабли снащу:
По указу ли Государеву,
По приказу адмиральскому.
Подняла ведра красна девица,
Поднявши, сама ко двору пошла.
Из камня, из-под белого,
Из-под кустика из-под ракитова,
Не огонь горит, не смола кипит,
Что кипит сердце молодецкое,
Не по батюшке, не по матушке,
Не по братце, не по родной сестре,
Но по душечке красной девице.
Перепала ли ему весточка,
Красна девица неможна лежит..
После весточки скоро грамотка:
Красна девица переставилась!
Я пойду теперь на конюшний двор,
Я возьму коня, что не лучшего,
Что не лучшего, самодоброго.
Я поеду ли к Божьей церкви,
Привяжу коня к колоколинке,
Сам ударюсь о сыру землю!
Расступися ты, мать сыра земля!
И раскройся ты, гробова доска,
Развернися ты, золота парча,
Пробудися ты, красна девица.
Ты простись со мной, с добрым молодцем,
С добрым молодцем, другом милыим,
С твоим верным полюбовником* [* «Новое и полн. Собран. песен», ч. 1, № 177, издан. Моск. 1780 года. Эта песнь перепечатана в «Новейшем и полном общенародн. песеннике», № 144, издан. Моск. 1810 г.; в «Новейш. и полн. песен.», ч. 2, издан. СПб. 1819 г., и ч. 2, издан. Моск. 1822 г., № 232, но везде с изменениями.].
Ты отеческая дочь!
Не ходи гулять в полночь,
Не ходи гулять в полночь;
Мимо моего двора
Не прокладывай следа.
У моего ли у двора
Приукатана, углажена гора:
Водою улита,
Водою улита,
Каблуками убита,
Лишь я скок на ледок,
Окаянный башмачок!
Окаянный башмачок!
Поскользнулся каблучок,
Я упала на бочок!
Не слыхала, как упала,
Погляжу, млада, лежу,
Я на правом на боку.
Я туда и сюда глядь,
Меня некому поднять.
Шел детина молодой,
Неженатый, холостой.
Я не знала, как назвать,
Поучилася солгать,
Его душенькой назвать.
Душа моя, душенька! –
Уж я рад бы поднять:
Со стороны люди глядят,
Со стороны люди глядят,
Поймать меня хотят:
Руки, ножки связать,
Во солдатушки отдать,
Во солдатушки отдать.
Отцу, матери не ждать.
За морем далече,
Меж гор высоко.
Там моя милая
Под окошечком сидит,
Слезно плачет, говорит:
– Из-за той стороны
Воздух приятный несет,
Где моя любезная
Сашенька живет.
Скажи, скажи, милая!
Любишь ли меня?
Если ты любишь,
Возьму за себя;
Если же не любишь,
Убью сам себя.
Напишу я надпись
Над гробом своим.
Увидишь, узнаешь,
Что верен я был;
На ней прочитаешь:
Одну ее любил.
Старые люди, нерассудливые!
Словно молоды не бывали,
Словно про любовь не слыхали.
Эту песню поют протяжно и заунывным голосом.
Во поле березонька стояла,
Во поле кудрявая стояла,
Люли, люли, стояла!
Некому березы заломати,
Некому березы заломати,
Люли, люли, заломати!
Я пойду, березу заломаю,
Я пойду, березу заломаю,
Люли, люли, заломаю!
Вырежу я три пруточка,
Вырежу я три пруточка,
Люли, люли, три пруточка!
Сделаю я три гудочка,
Сделаю я три гудочка,
Люли, люли, три гудочка!
Четвертую балалайку,
Четвертую балалайку,
Люли, люли, балалайку!
Пойду я на новые на сени,
Пойду я на новые на сени,
Люли, люли, на новые на сени!
Стану в балалаечку играти,
Стану в балалаечку играти,
Люли, люли, играти!
Стану я старого пробуждати,
Стану я старого пробуждати,
Люли, люли, пробуждати!
Встань ты, старый черт, проснися!
Встань ты, старый черт, проснися!
Люли, люли, проснися!
Борода седая, пробудися,
Борода седая, пробудися,
Люли, люли, пробудися!
Вот тебе помои, умойся,
Вот тебе помои, умойся,
Люли, люли, умойся!
Вот тебе рогожа, оботрися,
Вот тебе рогожа, оботрися,
Люли, люли, оботрися!
Вот тебе заслонка, помолися,
Вот тебе заслонка, помолися,
Люли, люли, помолися!
Вот тебе баран, расчешися,
Вот тебе баран, расчешися,
Люли, люли, расчешися!
Вот тебе осметки, обуйся.
Вот тебе осметки, обуйся,
Люли, люли, обуйся!
Вот тебе шубенька, оденься,
Вот тебе шубенька, оденься,
Люли, люли, оденься!
Во поле березонька стояла,
В поле кудрявая стояла,
Люли, люли, стояла!
Некому березы заломати.
Некому кудрявой заломати,
Люли, люли, заломати!
Я пойду, березу заломаю,
Я пойду, березу заломаю,
Люли, люли, заломаю!
Вырежу я три пруточка,
Вырежу я три пруточка,
Люли, люли, три пруточка!
Сделаю я три гудочка,
Сделаю я три гудочка,
Люли, люли, три гудочка!
Четвертую балалайку,
Четвертую балалайку,
Люли, люли, балалайку!
Пойду я на новые на сени,
Пойду я на новые на сени,
Люли, люли, на новые на сени!
Стану в балалаечку играти,
Стану в балалаечку играти,
Люли, люли, играти!
Стану я милого пробуждати,
Стану я милого пробуждати,
Люли, люли, пробуждати!
Встань ты, душа, пробудися!
Встань ты, душа, пробудися!
Люли, люли, пробудися!
Вот тебе водица, умойся,
Вот тебе водица, умойся,
Люли, люли, умойся!
от тебе полотенце, оботрися,
Вот тебе полотенце, оботрися,
Люли, люли, оботрися!
Вот тебе икона, помолися,
Вот тебе икона, помолися,
Люли, люли, помолися!
Вот тебе гребешочек, причешися,
Вот тебе гребешочек, причешися,
Люли, люли, причешися,
Вот тебе башмачки, обуйся,
Вот тебе башмачки, обуйся,
Люли, люли, обуйся!
Вот тебе кафтанчик, нарядися,
Вот тебе кафтанчик, нарядися,
Люли, люли, нарядися!
Эту песню поют еще и так:
Я пойду, рябину заломаю,
Выломаю три пруточка!
Стану я старого будити:
Встань, мой сударь, пробудися!
Вот тебе помои, умойся!
Вот тебе рогожа, оботрися!
Стану я малого будити:
Встань, мой мал, пробудися!
Вот тебе грязна вода, умойся!
Вот тебе тряпица, оботрися!
Стану я ровнюшку будити:
Встань, мой ровнюшка, пробудися!
Вот ключевая вода, умойся,
Вот тебе платочек, оботрися,
Вот тебе икона, помолися!
Старый муж на руку ложится,
Как колода валится;
Ровнюша-муж на руку ложится,
Легче пера лебединого.
Старый муж к устам припадает,
Как смолой поливает;
Ровнюшка муж к устам припадает,
Словно медом поливает.
Как вила серая утка
В шелковой траве гнездо!
Она вила неделю,
Она вила другую;
А на третью неделю поднялась, полетела!
Как навстречу той утке Государевы ловцы.
Эй вы, ловцы, вы, ловцы,
Удалые молодцы!
Не видали ли вы селезёнка?
Уж как твой селезёнок
Во государевом во доме,
На дубовом на столе,
На серебряном блюде
Белым сахаром осыпан
И шафраном посыпан.
За твоим ли селезенкой
Сидел Царь со Царицей,
Молодец со девицей.
Как девица-то скажет:
– Я насмерть ненавижу
Столь богатого скупого;
Я еще ненавижу,
Кто вдову изобидит,
Красну девку осудит,
Молодца обесчестит.