В 1986 году решением правительства СССР был закрыт проект переброски части стока северных и сибирских рек в южные районы страны. Так называемый "проект века" начал разрабатываться в 1980-х годах, а его действие должно было продлиться до 2005 года, распространиться на реки Севера и Сибири. Предполагалось повернуть их воды с севера на юг через систему каналов и насосных станций.
"Проект века" охватывал обширные территории Европы и Западной Сибири. Поворот рек предназначался для пополнения вод реки Волги и поднятия уровня Каспийского моря, а также для орошения земель в Средней Азии. О масштабности этого мероприятия свидетельствует то, что в его разработке участвовали 160 учреждений системы Министерства мелиорации и водного хозяйства, а также 185 организаций-соисполнителей; специально был создан ГИПРОВОДХОЗ со многими отделениями, а общая численность проектировщиков достигала 68 тысяч человек1.
Когда замысел переброса вод был оформлен как государственный проект и стал известен населению, специалистам различных учреждений и ученым соответствующих научных институтов, поднялась волна общественного возмущения. Она обрела голос в 1985 году при обсуждении опубликованной программы "Основные направления экономического и социального развития на 1986-1990 гг.". Против проекта выступили некоторые институты Академии наук, VI съезд писателей РСФСР и VIII съезд писателей СССР, специалисты в области экологии, биологии, геологии, астрономии, медицины, архитектуры, экономики. Протест выражали и жители обоих регионов в своих письмах в газеты и журналы. Следствием этого явилось создание по поручению правительства Временной научно-технической экспертной комиссии на базе научных советов различных институтов Академии наук СССР, которую возглавил вице-президент, академик А. Л. Яншин. Привлекая на общественных началах многих ученых, Комиссия провела детальную экспертизу по различным аспектам проблемы. В частности, от Института этнографии (сейчас Институт этнологии и антропологии РАН) были направлены три отряда на различные участки предполагавшихся работ.
Основой настоящей статьи послужили материалы Вологодского отряда 2, обследовавшего в 1986 году местности по течению реки Сухоны на участке от Вологды до Тотьмы в трех районах. В Сокольском районе отряд работал во всех селениях, входивших в состав Боровецкого сельского Совета, - Шера, Шера-Шлюз, Судоверфь, Казариново, Калиново; сверх плана - в селениях Офимкино, Плишкино, Починок, Обросово, Кромовесово, расположенных на землях совхоза "Новое". В Междуреченском районе отряд работал в районном центре Шуйское и в расположенных рядом деревнях Малая сторона и Шиченьга, а в основном в селениях, входящих в состав совхоза "Дальний", - Кожухово, Подболотная, Селище, Ихалица. По первоначальному варианту все они входили в зону затопления. В Тотемском районе стационарные наблюдения проводились на территории колхоза "Первомайский" Усть-Печеньгского сельского Совета. В соответствии с планом обследовались деревни Усть-Печеньга, Мыс, Ухтанга и сверх плана - Любовчиха, Слободино. Кроме того, были проведены выезды в подлежащие затоплению деревни Черепаниха, Усть-Еденьга, Усть-Царева, Медведеве и сверх плана - в хутор Знаменский.
Публикуется лишь та часть материалов, которая характеризует традиции материальной культуры и быта, их состояние на момент экспедиции.
Основным занятием населения традиционно являлось сельское хозяйство: полеводство, скотоводство, огородничество. Однако в природных условиях северного Нечерноземья оно было малопродуктивно, поэтому дополнялось различными промыслами.
Полеводство и скотоводство были неразрывно взаимосвязаны. Тощие песчано-глинистые почвы нуждались в регулярном удобрении, органические удобрения давало скотоводство. Семья, потерявшая скот, оказывалась перед угрозой полного разорения, так как неудобренная земля могла не дать урожая, не восстановить даже затраченные на посев семена, поэтому обязательными были в крестьянском хозяйстве одна продуктивная корова и одна рабочая лошадь.
В среднезажиточных семьях держали по две-три коровы и три-четыре лошади. Кроме того, выращивали на смену или на мясо молодняк. Разводили понемногу свиней, в некоторых хозяйствах были козы. Этим и ограничивалось скотоводство крестьянина.
Скот пасли за полями в болотах. Выпасы отгораживали от других угодий "осеками", срубленными и поваленными деревьями. Скот на выпасах ходил под присмотром пастуха, которого сельское общество ежегодно нанимало по договору. Помимо денежной оплаты труда, пастуха поочередно кормили в тех домах, где имелся скот. Столовался он столько дней, сколько было в хозяйстве коров.
Поскольку в лесистой и болотистой местности наблюдение за скотом очень затруднено, каждая хозяйка вешала на шею корове небольшой "бубен" (бубенчик) или "ботало" (плоский колокольчик), по звону которых отыскивали заблудившихся животных. Тем не менее случалось, что коровы тонули в болотах, а на отставших от стада нападали волки. Пастух не нес ответственности за погибший скот. В пастухи шли беднейшие крестьяне, обычно потерявшие пашню, утратившие свое хозяйство. В деревнях считали, что "взять с них нечего".
В Присухонской низменности сформировались удобные естественные сенокосы в многочисленных извивах русла реки. Местное население давало им различные названия: лука или прилука, наволок, мыс - в зависимости от крутизны изгиба и высоты положения над уровнем воды. Косили также на крупных островах и по границе болот. Сенокосы ежегодно перераспределяли. Полосы разграничивали колышками, границы участков протаптывались в траве. Изредка случалось, что сосед захватывал косой чужой участок или увозил копну сена, но споры, вспыхивавшие на пограничьях, разрешали по-соседски.
Сенокосы были ближние, у берега реки, и дальние - на пригодных для этого участках среди болот. Так, из деревень Большое и Малое Кожухово на дальние покосы ходили за 10 километров. Там для ночлега ставили небольшие избушки - "истопки" - с открытым очагом в центре, а также сараи для хранения сена.
Уход за сенокосами заключался в уничтожении кустарниковой и древесной поросли, а вблизи болот - также и в спуске воды.
Заболоченность местности и высокий уровень грунтовых вод требовали постоянного ухода за культурными участками. Особенно много труда затрачивали на окультуривание полевой земли, хотя под злаковые поля отводили лучшие, более высокие и сухие участки узкой незаболоченной прибрежной полосы. За уровнем почвенных вод вели постоянный надзор. Пониженные места окапывали канавами, которые окружали всю площадь поля и пересекали ее по линии стока. Основные канавы были до полуметра шириной, для стока - в 2-3 ширины лопаты. Например, в деревне Глухой Между реченско-го района поле занимало большую излучину реки. Основная канава была прокопана поперек - "от берега до берега", а небольшие сточные рассекали излучину в 5-6 местах, спускаясь к берегу. Каждую весну перед началом пахоты канавы подновляли.
Мелиоративные работы регулярно велись до последнего времени, так же, как и расчистка полей от камней. Обследованные районы находятся в зоне ледниковых стоков. Почва на большую глубину засорена наносными камнями, которые необходимо было убирать при окультуривании земли. В последние годы это делали раз в 5 лет, так как сезонные колебания грунта поднимали на поверхность новые глыбы. В прошлом каждый хозяин расчищал свое поле силами семьи.
Поля находились в непосредственной близости от деревни, за усадебными землями. Каждое поле огораживали, опасаясь потравы скотом.
Система земледелия в прошлом, судя по свидетельствам старожилов, на ближних полях была трехпольная. Пары по возможности хорошо унаваживали, вспахивали, двоили и засевали льном или рожью. Этим культурам уделяли первостепенное внимание. На второй год сеяли яровые (пшеницу, рожь, овес, гречиху).
Сев начинали в мае, как только оттает и подсохнет земля. Каких-либо обычаев и обрядов, связанных с выездом в поле, население не помнит. Пахоту первыми начинали более самостоятельные крестьяне, имевшие крупные земельные наделы. Провести сев следовало за короткий срок - пока развертывался лист березы (должен быть с "денежку"). Пашня периодически перераспределялась "по едокам". Сроки переделов не были регулярны. Их устанавливали на сельском сходе по требованию крестьян, в семьях которых увеличилось число едоков. Насильственного захвата общинной земли не наблюдалось. Поля делили общественной мерной веревкой или аршином по качеству земли, и в каждой из этих частей отдельная семья получала свою полосу. Полосы разделялись межой. Каждый хозяин отмечал свои участки какими-либо знаками. Конфликтных ситуаций, как правило, не возникало.
Четких представлений о системе земледелия, практиковавшейся в дореволюционное время, современные сельские жители не сохранили. В их памяти лучше удержались эпизоды работы на отдельных участках, составлявших личную собственность отдельных семей, на так называемых "полянках" - подсеках, использовавшихся длительное время. В тяжелый труд по расчистке леса для подсеки вовлекали всех членов семьи, включая и детей.
По словам информаторов, в прошлом для подсеки вырубали большие участки леса с крупными деревьями. Так поступали, когда выбирали место для поселения или закладывали большое поле. По полевым материалам выяснили три вида подсеки:
колонизационная-расчистка леса под поселение и пашню (хутор Знаменский): крупные деревья брали для строительства, остальное сжигали;
хозяйственно-промысловая расчистка участков под пашню с вывозом крупных деревьев на продажу лесозаготовителям (сочетание земледельческой и промысловой вырубки леса);
подсобная сельскохозяйственная расчистка мелколесья под дополнительные земельные угодья.
Полянки составляли частную собственность семьи, в передел не поступали, передавались по наследству.
Разработку подсеки в начале XX века проводили в течение одного полевого сезона. Ранней весной зачищали деревья, подрубали кустарник и оставляли для просушки. В мае сушняк равномерно распределяли по участку и поджигали - "катали подсеку". Затем "отбирали" подсеку - закрывали непрогоревшие места, собирая в кучи головешки, добиваясь тем самым равномерного опаливания и прогревания почвы. Слегка выравнивали слой золы, прогребая перевернутой бороной. Если слой золы был тонким, землю боронили, чтобы появились борозды для посева. Семена закрывали, разравнивая золу перевернутыми граблями. Подсека первого года была непаханым полем, на таком поле сеяли лен. В первый год подсека давала очень высокий урожай. В последующие 2-3 года сеяли хлеб. Когда урожаи начинали падать, поле засевали клевером на сено или устанавливали там сменный севооборот.
Как уже отмечалось, занятия сельским хозяйством сочетались с различными промыслами. В начале XX века мужское население деревень было занято преимущественно заготовкой леса, сплавом его самоходом и на плотах, последующей обработкой на многочисленных мелких частных заводах. В свободное от полевых работ время мужчины работали на баржестроительных и лесопильных предприятиях.
Небольшая часть жителей занималась рыбным промыслом. Места лова рыбы - "пески" (наносные песчаные отмели) - находились в общественном пользовании. Однако потомственные промысловики имели на них свои определенные участки. Иногда возле них ставили избушки. Отметим попутно, что на одном из таких "песков" до 1986 года вели лов потомственные рыболовы братья Карповы из села Шуйского, работавшие по договору с рыбводхозом.
Женщины обрабатывали лен на продажу. Вблизи Вологды издавна сложился промысел кружевоплетения. Сбыт изделий производился через местных перекупщиц, хорошо знавших деревенских мастериц. Кружево распространялось в пределах губернии, где его использовали в оформлении интерьера и для отделки одежды. Шло оно также во многие города страны и на экспорт.
В первые годы советской власти коллективные хозяйства создавались на основе уже сложившегося землепользования. Сохранялись и традиционные приемы ведения хозяйства: сочетание скотоводства и полеводства, трехпольный севооборот с включением подсеки. Сев и уборка определялись традиционно сложившимися сроками, которые за долгое время пользования угодьями были хорошо известны для каждого отдельного участка поля.
Однако уже в 1932-1935 годах начался отток крестьян из деревень. Кадры требовались для создававшихся в то время леспромхозов.
Значительный урон налаженной системе ведения хозяйства нанесли тяжелые годы Великой Отечественной войны.
В силу ряда причин именно в эти годы произошел разрыв в передаче традиционных знаний и приемов ведения сельского хозяйства из поколения в поколение. Мероприятия послевоенного восстановительного периода, направленные на изменение в системе обслуживания техникой, на укрупнение сельскохозяйственных подразделений, последующие объединения хозяйств и рост центральных поселений вызвали значительное перемещение населения. Разработка единых агротехнических приемов и введение общих сроков сельхозработ в еще большей мере нарушили старинные приемы дифференцированной обработки отдельных полей. Однако в низовых звеньях и в 1950- 1960-е годы некоторые работники стремились использовать традиционные знания. Так, в деревне Калиново бригадир Галина Григорьевна Струнина рассказывала, что сроки сева и уборки согласовывала со старушкой, знавшей много местных примет.
Специального изучения современного хозяйства экспедиция не проводила, поскольку в ее задачу входило обследование не колхозов и совхозов, а лишь отдельных селений, оказавшихся в зоне возможного затопления или подтопления. Поэтому мы получили лишь общие сведения о направленности хозяйства и основных показателях.
В сельском хозяйстве обследованных районов четко обозначилась направленность на развитие скотоводства. Так, совхоз "Новое" Сокольского района имел молочно-картофелеводческую направленность, в совхозе "Дальний" преобладало откормочное скотоводство, в колхозе "Майский" Тотемского района - мясо-молочное и льняное производство.
В Сокольском районе жители некоторых обследованных нами селений не были заняты в сельском хозяйстве. Так, в поселках Судоверфь, Шера-Шлюз, деревне Шера основная деятельность заключалась в обслуживании трассы по реке Сухоне, шлюза "Знаменитый" и местных лесопромышленных предприятий. Жители деревень Капустине, Калиново, Починок, Плишкино, Офимкино составляли ранее 10-ю бригаду совхоза "Новое". В 1986 году в этих деревнях жили только пенсионеры. Показательно общее сокращение численности населения в Междуреченском районе: с 15,8 тысячи человек в 1965 году до 9 тысяч человек в 1986 году. Хотя хозяйства были хорошо оснащены сельскохозяйственной техникой (в совхозе "Дальний" на 7 механизаторов насчитывалось 55 единиц машин), недостаток рабочей силы приводил к сокращению угодий, веками отвоевывавшихся у лесов и болот. Например, в Междуреченском районе площадь сельхозугодий за 20 лет (1966-1985 гг.) сократилась почти на четверть (с 55 до 42 тысяч гектаров). Этот процесс шел в основном за счет сокращения естественных сенокосов (соответственно по району с 11 до 7 тысяч гектаров, по совхозу - с 1200 до 450 гектаров).
Следует отметить, что обследованный жилой фонд включал мало старинных зданий. Дом, простоявший 50-60 лет, считается в этой местности уже очень старым. Время самой ранней постройки, выявленной нами, относится к началу XX века. В качестве примера рассмотрим данные по трем деревням совхоза "Дальний" - Уваро-вица, Выставка, Селище, в которых всего насчитывалось 49 дворов. Половина из них была построена до 1920 года, в 1920-е годы - 11 дворов, в 1930-е - 5, в 1940-е - 1, в 1950-е - 4, в 1960-е - 3 двора. На момент экспедиции нового индивидуального строительства в этом совхозе не было зафиксировано. Крайне ограничено оно было и в целом по району. Так, по сведениям Меж-дуреченского районного статистического отдела, в 1960-е годы было отстроено 107 домов, в 1971-1975 - 45, в 1976-1980 - 10, в 1981-1985 - только 5 домов. За все время экспедиционных работ мы видели лишь один строящийся дом.
В жилище, возводившемся в начале XX века, до 1980-х годов сохранились основные секции построек, но пристройки и обособленно стоявшие строения в большинстве не уцелели. Так, например, в обследованных деревнях не осталось ни одного амбара. Плохая сохранность объясняется суровостью климата, повышенной влажностью грунта и воздуха, а также изменением за годы советской власти хозяйственного быта населения, сделавшего некоторые постройки (амбары, гумна, овины) ненужными.
Строительство велось из местного строевого леса хвойных пород - сосны и ели. Бревна срубов соединялись в угол с остатком. Для соединения элементов конструкции между собой применялась врубка и закладка в столб и в паз. Таким образом состыковывали жилую часть с сенями и с примыкавшим к ним двором. Застройка повсеместно производилась слитная, однородная. Конструктивные приемы строительства варьировались мало.
Жилую часть дома строили на подклете в 4-6 венцов. Высота жилой части одноэтажного дома составляла 15-18 венцов. Без под-клета были только двухэтажные дома. Их высота достигала 20-24 венцов.
Сруб ставили не прямо на грунт, а создавали опору для углов и центра стен. Чаще всего для этого использовали крупные камни, реже вкапывали сосновые столбы, иногда укладывали "лежни" - горизонтально положенные сосновые чурбаны. В нижней части сруба прокладывали "бересто" - влагостойкую кору березы. Полы были в большинстве двойные ("белый" и "черный"), потолки - одинарные, но с насыпкой на них слоя земли. Высокий цоколь, утепленные пол и потолок создавали хорошую защиту от холодного зимнего воздуха. Сохранять тепло помогали небольшие проемы окон и дверей. В последние десятилетия дома изнутри стали обшивать деревоволок-нистой плитой. Утеплению дома служила также наружная обшивка тесом ("опушка"), которая применяется и теперь.
Срубы ставили преимущественно квадратные с размахом стены в 6-9 метров. Преобладали избы и пятистенки, в деревне Черепани-ха Тотемского района встретился один дом - "двойня" (сдвоенная изба), в деревне Мыс - одна "связь" (изба-сени-изба). Пятистенные дома иногда строили с неполным перерубом: или в нижней, нежилой, части, или в верхней, жилой. В жилой секции переруб делали в 2-3-х нижних и верхних рядах, а среднюю часть "забирали" тесом. По фасаду дома, как правило, прорубали в избах по 4 окна, в пятистенках - по 5. В боковых стенах обычно делали по одному -два окна.
Внутреннее оформление и устройство жилища были весьма однотипны. Печь обычно стояла в центре дома независимо от того, изба это или пятистенок. Устье печи повернуто было к боковой стене. В прошлом печь нередко пристраивали к стене возле входа, а устье обращали к фасаду. Такая планировка была весьма распространена.
В цокольной части дома обычно делали подполье. Вход в него, при относительно высокой подклети, шел из избы через люк в полу (современный вариант), при более высокой - из сеней или со двора через специальную дверь (в домах более ранней постройки). Изредка половину цокольного помещения занимали жилая секция, складское помещение, лавка.
Крыши домов чаще всего - -двухскатные на стропилах. Нам встретился только один дом с кровлей "на самцах". Распространенным кровельным материалом в прошлом был тес. В последние десятилетия поверх него стали укладывать шифер. Встречалась иногда старинная кровля из дранки.
Обширное чердачное помещение использовалось для хранения старых вещей. В некоторых домах делали верхнюю летнюю комнату, иногда с балконом, так называемый "мезинет" (встречалось название "верхняя горенка"). Вход на "мезинет" был со двора, реже - из сеней.
Сени создавались за счет выступания боковых бревен жилого сруба или путем устройства внутреннего переруба в нем. К сеням примыкал скотный двор - четырехстенный, реже - трехстенный. Сени были обширны (в старых домах - до трех метров шириной), обустраивались чуланами. В. жилые комнаты поднимались по лестнице, которая могла находиться в сенях или выносилась в глухое крыльцо.
Крыльцо, чаще всего глухое, пристраивали сбоку сеней. Часть крыльца также занимал чулан. В крупных торгово-промышленных селах в верхней части глухого крыльца делали остекленную веранду. Для этого на уровне жилой части дома в крыльце настилали пол, а боковые стенки оформляли балясинами. Веранды служили для чаепития, приема гостей. В селе Шуйском, как нам рассказывали, местные мещане любили наблюдать с веранд ледоход на Сухоне.
Примерно с 1960-х годов изменилось расположение веранд. Их стали пристраивать вдоль боковой стены дома. Такие веранды впервые появились на центральных усадьбах.
Наружный декор в Присухонье был не очень распространен. Обычно он представлен пропильной резьбой, украшавшей наличники, карнизы, мезонины. В деревне Мыс Тотемского района имелся один дом с росписью фронтона (антропоморфный и растительный орнаменты).
В 1966 году жилище Вологодской области обследовала А. В. Сафьянова. По ее мнению, к северу и западу от Присухонья техника строительства аналогична, но господствовали избы-двойни, были также избы и пятистенки. Застройка усадьбы - однорядная и двухрядная с двухъярусным крытым двором, как и в деревнях по берегам Сухоны 3.
Хозяйственный двор в обследованных селениях всегда строили двухъярусным. В нижней части располагался скотный двор с хлевами для разного скота. В эту часть вели ворота, прорубавшиеся с боковой стороны постройки, обычно за крыльцом.
Верхний ярус двора в Сокольском и Междуреченском районах называют "сараем", в Тотемском - "поветью". Вход в него - из сеней. Срубы дворов обширны: 6-9 метров в длину, 20-22 венца в высоту. В Сокольском и Междуреченском районах дворы строят с одной секцией, а в Тотемском и с двумя: дальняя часть, отгороженная срубной стеной, называется "зады". В прошлом эта перегородка разделяла прошлогодний и новый запас сена, которое хранилось в верхней части хозяйственного двора. В межэтажном перекрытии проделывали отверстия, через которые сено сбрасывали на скотный двор. Пока не вошла в быт современная техника, сено завозили в верхнюю часть сруба на телегах по бревенчатому настилу - "взъезду", который пристраивали сбоку (Сокольский, Междуреченский, Тотемский районы) или сзади (Тотемский район). Затем за ненадобностью Взвозы разобрали: сено стали подавать вилами с тракторной тележки.
Дом, кроме основного бревенчатого сруба, мог иметь дополнительные пристройки, по-местному "приделы", которые окружали постройку с боковых, с задней или с трех сторон. Приделы были в половину высоты сруба или же поднимались до самой крыши. Их делали из теса, полубревен или тонких бревен, но всегда под отдельными односкатными крышами. Приделы значительно увеличивали площадь и без того обширных строений. В пристройках размещали дровяники, монтировали крытый взвоз, устраивали каретники или складские помещения.
Особенностью жилища обследованных районов в прошлом являлось широкое распространение "зимовок", или "зимних изб", по-разному соединявшихся с хозяйственным двором. Более распространены были два варианта: зимнюю избу обычно пристраивали сзади, за хозяйственным двором. По устройству она отличалась от летней только утепленными стенками, поставленными на мох, или зимовка являлась отдельным утепленным срубом, который встраивали в боковую сторону хозяйственного двора, занимая часть его площади или часть обширных сеней. Зимние помещения были меньше, чтобы площадь их быстрее прогревалась. Крестьяне считали, что отапливаемая зимовка быстрее разрушается. Наличие двух жилых секций позволяло последовательно заменять обветшавшую часть строения. Летние помещения считались парадными и лучше отделывались. В настоящее время зимние избы почти не сохранились. Живут преимущественно в утепленных летних секциях. Однако в некоторых домах уцелели не летние, а зимние избы, поэтому в одном порядке некоторые дома оказываются повернутыми фасадом в обратную сторону.
Индивидуальная застройка 1970-1980-х годов повторяет основные черты традиционного жилища. Улучшение конструкции (например, устройство кирпичного или бутово-цементного фундамента, применение современных утеплительных материалов), иной состав семьи и сокращение приусадебного скотоводства естественно вызывают уменьшение общих размеров дома. В домах постройки середины 1980-х годов были значительно улучшены внутренняя отделка и меблировка. Прослеживалась тенденция к дифференцированному расчленению жилой площади с выделением зала, кухни и прихожей.
Традиционная одежда в современном быту совершенно не употребляется. Образцы ее собираются местными краеведческими музеями: областным - в Вологде и районным - в Тотьме. У населения обследованных деревень нам не удалось увидеть или выяснить путем опроса полного комплекса костюма, поэтому для восстановления комплекса горничной одежды мы обращались к более полным наборам, хранящимся в музеях.
Жители всех селений единодушно называют 1930-е годы временем отказа от традиционного костюма. Пожилые люди еще донашивали его в предвоенные годы, но после войны перестали употреблять даже отдельные элементы прежней одежды. Использовали только ткань, перешивая вещи по современной моде, что привело к быстрому исчезновению традиционного покроя.
Как удалось установить, женская одежда начала XX века состояла из рубахи и сарафана, а также из юбки и кофты-"казачка". Сарафанный комплекс, по-видимому, более ранний, так как он был свойствен одежде пожилых людей.
Рубахи были составными. Выявлено три варианта покроя.
"Исподка" - рубаха полотняная: верх шили из тонкого холста, низ - из более плотного. В плечевые швы вставляли прямые "поли-ки", под длинным прямым рукавом была "ластовка" из белого холста или кумача. Ворот собирали на сборку и обшивали руликом. Исподка служила повседневной одеждой.
"Воротушка" шилась из белой или красной фабричной ткани с квадратной кокеткой. По кокетке делали вышивку крестом. Воротник - стойка, а разрез прямой, мужского покроя. Ниже пояса пришивали домотканое полотно - "подставу". По ее краю вставляли полоски вышивки или браного тканья. Заканчивалась подстава кружевом, плетенным на коклюшках или вязанным крючком. Одежда была праздничной, надевавшейся по торжественным дням или на уборку сена, почему ее и называли сенокосной.
"Рукава" - короткая рубаха с прямоугольной кокеткой, сшитая из покупных тканей, без подставы из холста. Носилась как праздничная, с сарафаном.
Сарафаны шили из "своедельной" и покупной ткани. В начале XX века бытовали сарафаны, сшитые из прямых полос ткани, но покрой их различался по высоте верхней части и отделке низа.
Сарафаны с узкими лямками выкраивали из 4-5 полос, сосбо-ренных и пришитых к неширокой обшивке. Их называли в зависимости от материала "ситцевик" или "пестряк".
Сарафаны с лифом шили из более плотной покупной или "своедельной" ткани. Их называли "суконниками", "дольниками". Лиф с выкроенными плечиками шили с подкроем, чтобы он плотно облегал торс. Носили эти сарафаны в прохладное время, а суконные для тепла еще подбивали ватой из шерсти овец. К суконному сарафану шили из такого же материала обтягивающую стан кофту покроя "казачок". Ее также ставили на вату. В такой "парочке" лиф сарафана иногда делали из другой, более легкой ткани.
В 1966 году в населенных пунктах бассейна реки Сухоны проводила наблюдения Г. С. Маслова. По ее мнению, сарафан с лифом - поздний, распространившийся в начале XX века4.
Сарафан с оборкой. Нам встретились сарафаны еще более позднего покроя, сшитые в 1920 - начале 1930-х годов. Лиф у них невысокий, типа корсета, лямки пришивные. Полосы (3-4), пришитые по талии, слегка присборены. Такой сарафан, длиною до щиколотки, заканчивался поколенной оборкой. В этом покрое сказалось влияние фасонов юбок, распространившихся в те годы в городах и перекочевавших затем в сельскую местность.
Комплекс с юбкой включал рубаху-исподку или сорочку на лямках, нижнюю юбку из белой ткани и верхнюю юбку из плотной ткани, кофту-"казачок".
Верхние юбки шили из домотканины, из плотного холста в клетку, полусукна или сукна в полоску. Одно горизонтально положенное полотнище сосбаривали и пришивали к пояску. Если ткань была очень плотной, сзади вставляли полоску более тонкой ткани. Сбоку прорезали карман. В свое время Г. С. Масловой удалось четко выяснить ареал распространения на севере суконной полосатой юбки, локализованный в левобережье Сухоны. Как показали наши исследования, носили такие юбки и в правобережье (Между реченский район). В связи с этим Г. С. Маслова высказала предположение, о возможном привнесении этой одежды мигрантами из ближайших юго-западных местностей. Сведения, полученные нами от информаторов, подтвердили предположение Г. С. Масловой.
Нижние юбки были особенно распространены в Сокольском районе. Их шили из белой покупной ткани, сосборенной и пришитой к узкому пояску, иногда к ним пришивали лямки. Нижние юбки богато украшали вставными прошвами из кружева и вышивки, к низу пришивали кружевную оборку.
Сорочки прямого покроя шили также из белой покупной ткани с пришивными или подкройными плечиками, со вставками кружева.
Женскую горничную одежду дополняли пояса, фартуки, различного типа головные уборы. Эти вещи имеются в музеях, но у населения они не сохранились.
Традиционная обувь - лапти - теперь тоже является музейной редкостью. Лапти в прошлом делали из березового или липового лыка (косого плетения с треугольной головкою) в двух вариантах: с высокими бортиками - "лапти", и с низкими бортами - "ступки" (для домашнего обихода).
Известно, что в состав традиционной мужской одежды, носившейся повсеместно, прежде всего включались пестрядинные рубахи и штаны. Единственная такая рубаха, которую мы видели в деревне Кожухово, была сшита с плечевыми швами, рукав - на манжете, воротник - стойка. Штаны, по сведениям информаторов, шили из трех полос. В первые годы советской власти традиционная мужская одежда быстро ушла из быта. Некоторое время ее еще носили старики, а также она использовалась в качестве нижнего белья. Непрестижность старого костюма обусловила почти полное отсутствие старых вещей в настоящее время.
Собранные участниками отряда материалы показывают, что в женском костюме, напротив, в первые годы советской власти развивалась вариативность, направленная на сближение традиционной одежды с городской. Наряду с модернизацией наблюдалось большее насыщение декоративными элементами путем введения кружева. В Сокольском районе, где развито кружевоплетение, этот элемент декора присутствует и в современном костюме.
Судя по сообщениям крестьян, быт сельского общества в прошлом был весьма замкнут. Деревни были небольшими, родственные и соседские связи устойчивыми. Быт общества в прошлом рисуется современными жителями весьма идеализированно: общество всегда помогало в трудных ситуациях. Конечно, в действительности дело обстояло не совсем так. Социальное расслоение в начале XX века имело место и накладывало свой отпечаток на жизнь и быт деревни. Но бесспорно одно: в представлениях крестьян хозяйство семьи, как и сельского общества в целом, существовало благодаря упорному повседневному труду. Зажиточность обеспечивалась напряженной работой. Трудности ухода за землей в суровых климатических условиях ограничивали возможности быстрого прироста угодий, что в известной мере сдерживало расслоение на бедных и богатых. Поэтому к началу революции сельский мир вологодского крестьянства, вероятно, действительно отличался высокой степенью консолидации и стабильности.
В памяти крестьян более или менее отчетливо сохраняются воспоминания о совместных работах по уходу за землей: окапывание полей, прочистка дренажных канав, восстановление засек и поскотины, "катание" подсек и новин.
Время и организация работ определялись общим сходом. Собирали на сход "десятские", обходившие деревню с колокольчиком. Эти функции выполняли поочередно.
Общий сход определял также сроки передела пашни и сенокосов, выбирал исполнителей. Сход же организовывал работу во время стихийных бедствий. Так, в пожароопасное время при засухах, чтобы обезопасить деревню, устанавливали круглосуточные наблюдения за полями и лесами. Дозор несли поочередно, передавая от одного дома к другому посох - знак дежурного.
Не обходились без участия членов общества и такие трудоемкие работы, как вывоз строевого леса, сборка срубов. Помогали друг другу, рассчитывая на ответную помощь в случае надобности. Собирались лишь для выполнения работы: обычай "помочей" с застольями и увеселениями здесь не сформировался.
Более оживленно проходили совместные работы женщин - посиделки ("беседы", "вечорки"), на которых пряли, вязали, плели кружево. Женщины собирались по возрастным группам: подростки, взрослые девушки, молодые женщины и т. д. Особые посиделки были для девушек на выданье - "славниц". Девушки на них рассаживались по лавкам в определенном порядке: из более зажиточных семей и те, что повиднее, - под иконами или близко к святому углу, остальные - дальше. На посиделки к девушкам приходили парни. Работа перемежалась песнями, плясками.
Из фольклорных жанров сотрудниками отрядов было записано более ста частушек, три "долгие" песни и одна байка о попе. Частушки пели обычно на игрищах или посиделках, исполняя их одновременно с пляской. Существовало несколько форм исполнения. Так, частушки типа "сударушки" пели две девушки, выходя на перепляс. Так называемая "четверочка" исполнялась двумя парнями и двумя девушками. При этом каждый парень становился напротив девушки. Частушки исполняли также "на парочку" - парень и девушка. Так называемые "долгие" песни (здесь это в основном "городской" романс), песни литературного происхождения и песни советского времени пели по праздникам.
В более свободное от полевых работ время устраивали увеселения для молодежи - "игрища", "сборища". Они приурочивались к религиозным праздникам и проводились в тех селениях, где были церкви или часовни. На эти праздники съезжалась молодежь со всей округи. Игрища могли затянуться на неделю, поэтому было принято, чтобы приезжие девушки в это время жили у родных или подруг. Переезжали поочередно из одной деревни в другую, с одного празднества на другое. Парни могли оставаться на ночь или возвращались к ночи домой. Им не составляло труда пройти до своей деревни 30-40 километров.
Помимо "престолов", отмечали крупные церковные праздники: Рождество, Пасху и Троицу. Более пышно празднества проходили в селениях с одноименными храмами, в других они ознаменовывались богомольями и обильными трапезами с включением немногих обрядовых блюд: куличей из пшеничной муки и крашенных луком яиц на Пасху.
Записаны бытовавшие обряды календарного цикла - святочные, масленичные, пасхальные, троицкие, ивановские. При этом память старшего поколения в наибольшей мере сохранила все, что связано с зимними святками и масленицей. Святки памятны играми молодежи, "наряженками" (ряжеными), разнообразными гаданиями. Из местных увеселений молодежи в святки интерес представляют так называемые хороводные "круги". Во время их парни и девушки двигались по кругу, держась за платки. На эти круги девушки одевали самые лучшие праздничные костюмы. Вначале, даже несмотря на мороз, они выходили без пальто, в одних платьях. Потом надевали пальто или шубы. На масленицу устраивали катания на лошадях, выпекали блины и оладьи.
На Иванов день девушки рвали ветки березы, парились в бане вениками, а потом шли с ними к реке и через левое плечо бросали в воду, гадая о суженом (направление комля, как считали, указывало, в какую сторону выходить замуж). В деревне Ихалица бросали венки в реку Ихалицу, замечая, как они поплывут по отношению к церкви - комлем или другой стороной. На Иванов день собирали по 90 цветов, оставляя их до следующего дня. Празднование Иванова дня русскими - явление довольно редкое. Оно более свойственно населению южных и западных местностей страны. В распространении обычая празднования Иванова дня в обследованных районах Вологодской области можно также усмотреть последствия миграционных движений.
Некоторые формы дореволюционного общественного быта удерживались некоторое время и после установления советской власти, но постепенно уходили из жизни; другие, соответствовавшие новым условиям, видоизменялись и развивались.
Так, сохранялись переделы "по едокам" и чересполосица вплоть до утверждения колхозного строя, после чего они были ликвидированы как не соответствующие общественному ведению хозяйства. Напротив, совместная обработка земли, расчистка подсек и сенокосов, уход за мелиоративными устройствами вполне соответствовали интересам колхозного строя. В их проведении молодые коллективные хозяйства первое время придерживались прежних традиций, выполняя эти работы семьями с участием детей.
Перешедшие в XX век из прошлого традиции проведения праздничных гуляний со времени установления советской власти существенно изменились. В первую очередь отпали посиделки, на которых девушки и женщины обрабатывали заготовленный ими в семейном хозяйстве лен. Игрища же в дни престольных праздников бытовали длительное время, постепенно затухая по мере обезлюдения деревни.
В появлении новых форм проведения праздников значительную роль сыграло развертывание клубной работы с привлечением молодежи. Однако и сейчас в праздничные дни к престарелым родителям приезжают дети, чтобы собраться всей семьей за столом с традиционной выпечкой. Эти дни молодежь использует и для помощи родителям в обслуживании приусадебного хозяйства, что является вынужденным нарушением церковных запретов на труд в праздники.
Праздники, связанные с сельскохозяйственным трудом, в годы советской власти получили развитие. Так, например, "дожинки" в прошлом отмечались в семейном кругу. Они были приурочены к окончанию уборки овса. В этот день "делали кружок" в конце последней полосы: горсти сжатого овса раскладывали по кругу, как лучи солнца. Потом овес собирали и несли в дом, где уже была приготовлена овсяная саламата*, которую и подавали на стол. Дожи-ночный сноп ставили в красный угол под иконы. Его хранили до Покрова, во время которого этот овес скармливали скотине. В колхозах общим празднеством с застольем стали отмечать день окончания уборки. Однако со временем эта традиция угасла.
Другие праздники приобрели более широкий общественный характер. Так, в районных центрах устраивали день проводов русской зимы и праздник русской березки. Мы собрали некоторые сценарии их проведения, разработанные местными работниками отделов культуры. В сценариях празднеств развивается народная идея согласования сельскохозяйственных работ с циклами года, создания соответствующей моменту психологической готовности к труду. Однако празднования эти, проводимые в районных центрах, не были обращены непосредственно к труженикам сельского хозяйства, а потому превратились в формально-развлекательные. В колхозы и совхозы агитбригады выезжали преимущественно в период страды. Между тем жители деревень с огорчением говорят об угасании
* Саламата - овсяная крупа, поджаренная на масле или сале.
праздничности в трудовом быту, которая не только позволяла отдохнуть, но и вносила эмоциональный заряд. "Трудно было, а работали весело", - вспоминала Мария Николаевна Логинова из деревни Кожухово. Эти слова достаточно характерны и для других высказываний.
Также вызывает сожаление сельских жителей возникающая в условиях индустриального общества некоторая разобщенность населения, о которой в основном применительно к урбанизированному обществу сейчас много говорят психологи.
Тесные бытовые контакты в прежней сельской жизни, по сложившемуся у нас мнению, создавали ощущение надежности вследст-вие осознания своего "я" как части устойчивого и жизнеспособного коллектива. Функции общественного контроля за поведением отдельных членов и коллективной помощи понимались весьма широко и охватывали многие стороны как общественно-производственной, так и семейной жизни.
Некоторые из элементов прежних коллективных взаимоотношений сельского мира частично сохраняются и сейчас как народные обычаи.
В заключение отметим, что проведенная в 1986 году отрядом этнографов работа показала сохранность многих народных традиций. Нормы народного быта, сформировавшиеся за несколько веков в природных условиях Присухонья, изменялись под влиянием исторических событий XX века, трансформировались, но не исчезли. Особенно устойчиво сохранялась народная архитектура, которая более всего должна была пострадать в результате реализации проекта переброски части стока северных и сибирских рек в южные районы страны, предполагавшего затопление обширных территорий. Против нарушения экологии Присухонья, выявившегося уже в самом начале работ по осуществлению проекта, выступали администрации хозяйств и районов, местная общественность. Опрос жителей, проведенный сотрудниками отряда в селениях, подлежавших затоплению и подтоп-лению, продемонстрировал горячую привязанность населения к родным местам, природе, отчему дому. Поэтому отмена реализации проекта как нельзя более соответствовала желаниям большей части жителей.
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросу осуществления проектных и других работ, связанных с переброской части стока северных и сибирских рек в южные районы страны, было опубликовано 16 августа 1986 года5. В нем указывалось, что прекращение работ последовало после дополнительного изучения экологических и экономических аспектов этой проблемы, а также с учетом мнения широких слоев общественности. К тщательному анализу возможных последствий, запрограммированных проектом работ, были привлечены исследователи различных специальностей. Так общими усилиями проект был закрыт.
1 3 а л ы г и н С. П. Поворот. Уроки одной дискуссии // Новый мир.
2 В работе. отряда принимали участие сотрудники Института этнографии АН СССР: В. А. Лнпинская (начальник отряда), Т. А. Воронина, Е. И. Филиппова, С. С. Савоскул, Н. В. Кабузан (научные сотрудники), а также иллюстраторы.
3. Сафьянова А. В. Народное крестьянское жилище Вологодской области (по материалам экспедиции 1966 г.) // Фольклор и этнография Русского Севера. Л., 1973. С. 47-85.
4Macлoвa Г. С. Об особенностях народного костюма населения Верхнедвинского бассейна в XIX - начале XX в. // Там же. С. 69-80.
5 Правда. 1986. 16 августа.