Слышал я, что писатели Сумароков [49] и Преподобный Макарий Калязинский [50] состояли с г. Линевым в своих предках в каком-то родстве, что ковчег со Святыми, до постройки храма, составлял фамильную родовую и святую принадлежность [51].

      По личному опыту я знаю, что г[оспо]да Линевы прежде обладали богатством и что изящная рака, в которой покоятся Св[ятые] мощи, сделана из серебряного чайного сервиза его покойного отца, полковника Ивана Лонгиновича Линева, прах которого покоится на кладбище Спасскослезкинской церкви.

      Надеюсь, когда будете в Новгороде, в Дворянском собрании. Вы сможете отыскать нужные сведения, да и от рас[с]просов дворян можете что-нибудь почерпнуть и о нем, и о ней, которая была художница и руководила мужем в постройке и отделке храма. Мне жалко этого храма, где много положено денег, труда и искусства, жалко и строителя, который имел такую несчастную судьбу, как vieux [52] , который хотел лечь в этой церкви со своей супругой, для чего в нижней церкви были вырыты глубокие могилы, выложенные кирпичом, но, увы! За смертью на чужой стороне пришлось эти могилы зарыть, а кирпичи выбрать. Такой судьбы Божьей бездна много. Господь богатство и убожество смиряет и возвышает.

      В ожидании от Вас сведений я займусь ответом на письмо местного священника.

      Октябрь в 1901 г., г. Крестцы

      Пожелаю Вам всех благ от Бога. Имею честь просить.

      Свящ[енник] Ф. П. Давидов» [53].


      Священник Федор Петрович Давидов служил в Вознесенском храме с 1867 по 1876 год, а Логин Линев проживал в имении с семьей с 1841 по 1876 год. Следовательно, о. Федор хорошо знал Линева и его родных. В октябре 1901 года, когда было написано приведенное выше письмо, Давидов находился в городе Крестцы Новгородской губернии и обращался к титулярному советнику М. В. Измайлову. Судя по всему, данные на строителя Вознесенского храма понадобились «местному священнику» (т. е. новому священнику построенной Линевым церкви) для какого-то отчета в Устюженское духовное правление. Давидов, получив запрос и не зная, что случилось позднее с Логином Ивановичем и его женой, попытался выяснить нужную информацию в Новгородском губернском Дворянском собрании через М. В. Измайлова. Тот, побывав в Новгороде, выполнил просьбу о. Федора. Ответ из канцелярии Дворянского собрания последовал 15 января 1902 года:

      «Полковника в отставке Ивана Логиновича Линева, помещика Устюженского уезда, сын Ивана Логиновича – Логин родился 31 мая 1811 года, крещен причтом Спасскослезкинского погоста Устюженского уезда. Восприемником его был: весьегонский помещик подпоручик Андрей Евстафъевич Батюшков.

      Логин Иванович Линев служил в военной службе и вышел в отставку штабс-ротмистром. Женат на Марии Александровне, от брака с которой родились дети:

      1. Иван – 3 февраля 1840 г. (крещен во Входо-Иерусалимской церкви, что у Лигова канала) (в Санкт-Петербурге. – Е. В.),

      2. Александр – 24 февраля 1842 г. (крещен в церкви с. Никола Устюженского уезда),

      3. Николай – 21 мая 1843 г. (крещен в Спасскослезкинской церкви) (с. Крестцы Устюженского уезда. – Е. В.),

      4. Никита – 25 мая 1845 г. (крещен там же),

      5. Александра – 18 апреля 1847 г. (крещена там же),

      6. Сергей – 25 января 1851 г. (церковь с. Расторопово) (Вознесения Господня Устюженского уезда. – Е. В.),

      7. Варвара – 9 января 1852 г. (крещена там же),

      8. Анна – 20 мая 1853 г. (крещена там же),

      9. Владимир – 25 ноября 1856 г. (крещен в церкви Всехсвятской г. Костромы)

      Сведений о времени смерти Лог[ина] Ив[ановича] и его жены не имеется.

      Справку выдал столоначальник Дворянского собрания И. Костырев» [54].


      Справка Новгородского губернского Дворянского собрания не дает ответа на вопрос, кто писал иконы для Вознесенского храма. У современных жителей устюженской деревни Дуброво до сих пор существует предание, что Вознесенскую церковь расписывала жена помещика и что одному из святых она придала портретное сходство с мужем [55]. По другим воспоминаниям, «художественные картины божественного содержания в церкви писал сам помещик Линев» [56]. В 1972 году 80 -летняя дубровская пенсионерка М. И. Смирнова вспоминала: «Семью Линевых я уже не застала, но кое-что знаю. Мать и дед служили у них и передавали, что последние Линевы где-то в 1840-х годах построили церковь Вознесения. Руководил строительством помещик Линев. Сам он и его жена были художниками, вели роспись собора» [57].

      Любопытно, что для первых советских краеведов Устюжны – сотрудников секции по охране памятников искусства и старины – отношение Линева к миру искусства сомнения не вызывало. Так, в рукописях заведующего секцией Б. Г. Кириллова за 1921 год в списке предметов искусства, подлежащих учету и регистрации, было указано: «...картины местных живописцев (...Линев [58])» [59]. И далее: «Живопись преимущественно в храмах (Устюженского уезда относится. – Е. В.) к византийскому стилю... за исключением храма Вознесения – работы Тыранова и Линева – итальянского» [60].


      Гибель Линева и Вознесенского храма


      Церковь Вознесения Господня имела все, о чем может мечтать не только усердный в вере, но и знающий толк в искусстве прихожанин, но именно она погубила своего создателя. Средства, потраченные на строительство и украшение храма, оказались непосильными для семьи Линевых. Кроме всего вышеуказанного, Логин Иванович передал церкви 60 десятин усадебной земли [61]. На свои средства выстроил два кирпичных дома для церковного причта, сделал для нужд своего храма «вечный» банковский вклад в Санкт-Петербургскую сохранную казну 4500 рублей серебром [62].

      Между тем имение Линевых и их быстро растущее семейство также требовали определенных материальных затрат. В итоге финансовое благополучие семьи оказалось значительно подорванным. После отмены крепостного права дела пошли еще хуже. И. Т. Смирнов писал: «После царской реформы по раскрепощению крестьян часть земли помещика была передана в личное пользование крестьянам, дешевая рабочая сила уменьшалась, хозяйство становилось нерентабельным. Но натура помещика не изменилась, продолжал расходовать деньги ради своего удовольствия. Разъезжал на тройке с бубенцами по бывшим своим полям, ревниво наблюдал, как обрабатываются крестьянами его бывшие земли. Увидев лошадь, едва тащившую соху или борону, останавливал свою тройку, убивал из револьвера чахлую лошадь и тут же выдавал крестьянину деньги на приобретение добротной помощницы по обработке земли. Затем через небольшой промежуток времени хозяйство помещика полностью разорилось. Большое личное богатство отца и сына полностью было израсходовано на строительство комплекса церкви» [63].

      По воспоминаниям пианистки Сипягиной, уже в начале 1870-х годов дома в столице у Линевых не было, а Л. И. Линев вынужден был зарабатывать на жизнь, давая уроки музыки детям устюженских дворян. К тому времени у него умерла жена, а трое старших сыновей «ушли в революцию». С. М. Куликов, лично знавший второго сына Линева – инженера-электрика Александра Логиновича, вспоминал:

      «А. Л. Линев – революционер с первых своих студенческих лет...

      Братья его – Иван, Николай – революционеры, тоже аресты, ссылки, эмиграция, возвращение, вторичные ссылки» [64].

      Александр Линев был связан с П. Л. Лавровым, проходил по кара-козовскому делу, являлся близким другом П. А. Кропоткина. Известно, например, что в 1871 – 1873 годах Линев был выслан в Крестецкий уезд Новгородской губернии, где состоял под надзором полиции. Долгие годы Александр Логинович вместе со своей женой – известной фольклористкой Е. Э. Линевой [65] – жил в эмиграции в Англии, Швейцарии, Франции и Америке, где со знаменитым изобретателем Эдисоном строил первые трамваи. Имя Александра Линева упоминается в книге И. К. Окунцова «Русская эмиграция в Северной и Южной Америке» (Буэнос-Айрес, 1967).

      Известно также, что в 1870-е годы в городе Джэксонвилле (штат Флорида, США) проживала с семьей родная сестра Александра Линева Александра Логиновна Погосская.

      Оставил свой след в истории и старший сын Логина Линева, названный в честь деда Иваном. Известно, что в 1861 году он был исключен из Петербургского университета за участие в студенческих волнениях. В начале 1870-х годов уехал в Америку, где занимался пропагандой создания коммун в среде русских политических эмигрантов. Позднее под чужим именем Иван Линев вернулся на родину и стал одним из активных сторонников партии «Народная воля». В 1879 году его арестовали и выслали в Восточную Сибирь, а после побега – в Якутию. Здесь он познакомился с опальным писателем В. Г. Короленко, который посвятил жизни и деятельности Линева целую главу в известной книге «История моего современника». Глава так и называлась «Эпопея Ивана Логиновича Линева» [66]. Специалисты также предполагают, что Линев является прототипом образа революционера Нилова в повести Короленко «Без языка». Отдельные эпизоды из бурной жизни Ивана Логиновича стали темой рассказа «Два мира» некогда известного русского писателя Г. А. Мачтета [67].

      Умер Иван Линев в 1885 или в 1886 году, когда был отправлен по этапу в Самарскую губернию.

      Есть некоторые данные еще об одном сыне Логина Линева Никите, который был музыкантом, занимался организацией музыкальной самодеятельности среди рабочих. Хоры под его управлением выступали с концертами в Петербурге и провинциальных городах России.

      Дети «храмосоздателя» Л. И. Линева, видимо, не имели возможности оказать материальную помощь своему отцу. В 1876 году имение Дуброво-Линево было продано за долги. Логин Иванович переехал в Устюжну, где вел самый скромный образ жизни. Его бывшие крестьяне навещали разорившегося барина в городе, сообщая односельчанам о его житье-бытье. От них же Линев узнавал о том, что происходит в его бывшей усадьбе.

      Имение Линевых приобрел в собственность их родственник, весьегонский помещик П. А. Дементьев, ставший позднее американским миллионером, основателем города Сент-Питерсберга (штат Флорида) Питером Деменсом [68]. В Дуброво новый помещик жить не стал. Фактически родовая усадьба Линевых перестала существовать и уже никогда не упоминалась как самостоятельное «частновладельческое» хозяйство. Дементьев даже приказал разобрать колокольню Вознесенского храма, «якобы покупкою перешедшую к нему вместе с другими зданиями» [69]. Помещику срочно понадобился кирпич для строительства скотного двора в соседнем селе Расторопове, где у него также имелись владения. Дубровский священник немедленно написал жалобу церковному начальству. На слом даже совсем обветшавших храмов требовалось специальное разрешение, которое выдавалось лишь после тщательной проверки намеченного на снос здания. Каменная колокольня Вознесенской церкви не простояла и 30 лет! Жалоба священника пошла по инстанциям, и 15 мая 1876 года Новгородская духовная консистория издала указ № 3233, которым... запретила причту Вознесенского храма вмешиваться в действия Дементьева, что позволило последнему разобрать колокольню до основания. После этого колокола (кстати, литые по специальному заказу в Ярославле, на заводе купца Семена Чарышникова) перевесили на одну из четырех башен, расположенных по сторонам храмового купола.

      Между тем Вознесенская церковь, потерявшая главного благотворителя, требовала очередного ремонта. В 1877 году, благодаря «вечному» банковскому вкладу Линева, некоторый ремонт в храме сделали. На верхнем этаже церкви даже освятили новый придел в честь Святителей Чудотворцев Тихона Задонского и Митрофания Воронежского. Однако при этом закрыли ветшающую «пещерную церковь».

      Логин Иванович, конечно, знал о том, что происходит в его бывшем имении. Возможно, что все эти обстоятельства – разорение семьи, смерть жены и, наконец, потеря родового имения и любимого детища – Вознесенского храма – привели к тому, что он тяжело заболел. Некоторое время Линев лечился в Устюжне. И. Т. Смирнов писал: «Летом 1880 года крестьянин Григорий Андрианович Миловидов, часто бывая по торговым делам в Устюжне, сообщил, что Логина Ивановича, сильно болезненного, отправили в Петербург, где он будет обеспечен более квалифицированным лечением» [70]. В конце того же года в Дуброво-Линево узнали, что Л. И. Линева не стало. Священник построенного им храма прочитал заупокойную по бывшему барину.

      В 1881 году П. А. Дементьев продал свои владения в Устюженском уезде, включая Дуброво-Линево, и уехал в Америку.

      ...Прошло почти двадцать лет. В 1900 году тогдашний священник церкви Вознесения Господня А. Астреин обратился через «Новгородские епархиальные ведомости» с воззванием к потенциальным благотворителям спасти «от окончательного разрушения... один из лучших во всей Новгородской епархии, по архитектуре и внутренней художественной отделке, храм Вознесения Господня в селе Расторопове» [71]. В 1904 году такое же обращение напечатал журнал «Русский паломник». Церковь страдала «от недостатка средств и малочисленности бедных малоземельных прихожан» [72]. Уже в начале XX века она значительно обветшала, и местному причту с трудом удавалось поддерживать ее существование. В 1905 – 1907 годах храм обследовали специалисты знаменитой Уваровской археологической комиссии [73]. В 1909 году по предписанию новгородского епархиального начальства церковь осмотрел губернский архитектор, который указал, что «вследствие непрочности бута храму угрожает серьезная опасность, если своевременно не будут приняты меры к укреплению сей» [74].

      В советское время дела пошли еще хуже. К нерешенным старым проблемам прибавились новые. Только с 1918 по 1928 год церковь трижды подвергалась ограблениям. Воров привлекала в основном серебряная и позолоченная утварь. В 1935 году храм был поставлен на учет как имеющий «краевое музейное значение». При этом ученый эксперт Комитета по охране памятников Ленинградского [75] облисполкома Я. П. Гамза указал в акте: «Здание находится в поврежденном состоянии и требует ремонта» [76].

      Никакие акты и обследования не спасли Вознесенский храм от разорения и разрушения. В 1937 году церковь была снята с учета, хотя оставалась действующей еще в течение года. 7 июля 1939 года специальная комиссия подписала документ о ликвидации храма. Для церкви это был смертный приговор. Часть утвари и икон попала в Устюженский краеведческий музей. 2 апреля 1941 года устюженский районный финансовый отдел продал обветшавшее здание колхозу «Прибой» Никольского сельсовета за 11 650 рублей «для слома для строительных целей» [77]. Немедленному уничтожению храма помешала война, но в 1947 году «дело» довели до конца. Так погиб один из самых красивых и загадочных устюженских храмов.


      Кто написал портрет Пушкина?


      Вопрос о том, кто написал известный портрет А. С. Пушкина, автором которого журналист и писатель XIX века С. СР. Либрович назвал И. Л. Линева, до сих пор остается открытым. В 1995 году искусствовед Т. Г. Александрова в письме к сотруднику Устюженского музея Л. В. Конкиной, которая собирала сведения о И. Л. Линеве, писала: «Мы вернулись к первоначальной авторской подписи «И. Л.», для расшифровки которой пока нет достаточных оснований» [78].

      Действительно, согласно данным экспертизы Государственного Русского музея 1986 года, первоначально на портрете стояла надпись «рис. съ натуры И. Л...» Но откуда же возникла фамилия Линева? Почему реставратор, подновлявший портрет перед его поступлением в Александровский лицей в 1887 году, проставил на холсте именно ее? Почему эту же фамилию назвал С. СР. Либрович? Почему, когда в начале 1970-х годов профессор С. М. Куликов разыскал в Москве родственников Е. Э. Линевой (жены второго внука И. Л. Линева Александра), те сообщили ему, что в семье устюжан Линевых бытовало предание о написании кем-то из предков портрета Пушкина? Наконец, любопытным представляется и тот факт, что устюжане Линевы решили построить в своем имении именно Вознесенский храм. Скорее всего, это было связано с древней «явленной» иконой рода. Но существует и одно странное, почти мистическое совпадение. Известный литературный критик, издатель первого собрания сочинений А. С. Пушкина П. В. Анненков вспоминал: «Важнейшие события его жизни, по собственному его (Пушкина. – Е. В.) признанию, все совпадали с днем Вознесения. Незадолго до своей смерти, он задумчиво рассказывал об этом одному из своих друзей и передал ему твердое свое намерение выстроить, со временем, в селе Михайловском церковь во имя Вознесения Господня» [79]. Осуществить эту мечту поэту не удалось, но его идею, возможно, сами того не ведая, претворили в жизнь в своей усадьбе устюженские помещики Линевы.

      В родословной устюжан Линевых в период создания портрета Пушкина встречается только один человек с инициалами «И. Л.», проставленными на известном холсте. Это бывший кавалергард, помещик Иван Логинович Линев [80]. Однако до сих пор ни одному из исследователей за много лет не удалось найти ни одного факта, подтверждающего, что устюжанин И. Л. Линев занимался живописью. Архивы не сохранили об этом никакой информации. Художественных работ Линева не удалось обнаружить ни в одном музейном собрании, ни в одной частной коллекции. Настораживает и еще один момент. По версии профессора С. М. Куликова, И. Л. Линев был знаком с А. С. Пушкиным и этому знакомству способствовал В. А. Жуковский, посещавший семью И. С. Тургенева, которая в 1836 – 1837 годах проживала в петербургском доме бывшего кавалергарда. Основывается эта версия на воспоминаниях воспитанницы матери Тургенева В. Н. Житовой. Житова вспоминала: «Мы жили тогда в Петербурге, в доме Линева» [81].

      Нумерация домов в Петербурге в то время уже существовала, однако петербуржцы привыкли к этому далеко не сразу. Почтовые адреса указывали следующим образом: «в дом Боборыкина», «в дом Лепена» и т. д. Например, сам А. С. Пушкин, когда осенью 1836 года поселился в знаменитом теперь петербургском доме на Мойке, сообщал отцу: «Вот мой адрес: на Мойке близ Конюшенного мосту в доме княжны Волконской» [82]. Другой пример. Организатор некогда известного в столице Панаевского театра В. А. Панаев вспоминал о своем знаменитом родственнике, издателе журнала «Современник»: «В 1842 году И. И. Панаев жил у Аничкина моста в доме Лопатина» [83].

      В обоих случаях речь шла только о местожительстве, а не об отношениях нанимателей жилья с хозяевами. То, что Житова в дальнейшем в своих воспоминаниях больше ни разу не упомянула о Линеве, наводит на мысль о том, что ее запись «в доме Линева» является не чем иным, как привычным для людей того времени написанием почтового адреса. Если это так, то знакомство И. Л. Линева с В. А. Жуковским, а значит и с А. С. Пушкиным, становится сомнительным, так как бывший кавалергард, сдав свой столичный дом дальним родственникам Тургеневым, в это время мог проживать в другом месте, например в своем устюженском имении.

      На протяжении многих лет различными исследователями, в частности такими известными искусствоведами, признанными специалистами пушкинской иконографии, как Э. Ф. Голлербах и И. Э. Грабарь [84], выдвигалась одна и та же версия. Предполагалось, что портрет Пушкина был сделан с какого-то рисунка, а, следовательно, не «с натуры», как это указано в авторской надписи на холсте. Косвенно в пользу этой версии говорят и технические характеристики самой работы. Во-первых, по данным экспертов, портрет написан на старом, ранее использованном под другую живопись холсте, что вряд ли могло быть, если бы художник писал великого поэта «с натуры». Во-вторых, Пушкин изображен с карими глазами, хотя в действительности они у него были голубые. Художник не мог допустить такой ошибки, если бы видел в реальности перед собой изображаемого. Следовательно, он писал не «с натуры», а, скорее всего, с какого-то рисунка.

      Существует и еще один факт в пользу вышеуказанной версии. Т. Г. Александрова писала об авторской надписи на холсте «рис. съ натуры И. Л...»: «Надписи такого рода не встречаются на живописных работах. Слово «рисовал» не характерно для живописи, оно употребляется только в отношении рисунков, выполненных карандашом или акварелью» [85]. Как же такая надпись могла попасть на холст? Вполне возможно, что ее просто скопировали с рисунка.

      Итак, предположим, что бывший кавалергард Иван Линев где-то видел Пушкина и успел сделать его карандашный портрет, то есть «рис. съ натуры». Кстати, для этого не требовалось особого образования, достаточно было иметь некоторый дар к рисованию от природы. В тот период любительский рисунок в России занимал прочное место в быту наравне с музицированием и балами. Считалось, что светский человек просто обязан уметь рисовать. Рисунок, как наиболее доступный вид творчества, «превращается в социально значимое и модное средство общения. Во всех гостиных лежат альбомы, висят на стене акварельные и карандашные пейзажи... В альбомах не только пишут стихи, но и рисуют» [86].

      Но если Иван Линев не был автором портрета, а являлся лишь автором рисунка, с которого воспроизвели портрет, то кто мог видеть этот рисунок и получить его «на руки»?

      Ко времени написания известной работы И. Л. Линеву было немногим более 60 лет. Он владелец родового имения Дуброво-Линево Устюженского уезда и собственного дома в Петербурге, ветеран наполеоновских войн, предводитель уездного дворянства, отец взрослого сына. Известно, что в петербургской светской хронике 1830-х годов его имя не упоминается. Умер бывший кавалергард в 1839 или в начале 1840 года [87] и был похоронен на кладбище Спасскослезкинской церкви села Крестцы Устюженского уезда. Никаких прямых доказательств его связей с литературными или художественными кругами Петербурга нет. Если у И. Л. Линева имелся какой-то рисунок с изображением А. С. Пушкина, сделанный с натуры, то он в первую очередь мог заинтересовать ближайшее семейное окружение бывшего кавалергарда.

      По воспоминаниям, сын И. Л. Линева Логин Иванович имел архитектурное образование, а следовательно, обладал навыками в рисовании [88]. Однако это не означает, что он мог заниматься и масляной живописью. Его жена Мария Александровна, опять-таки по воспоминаниям, «была художница» [89], но нет никаких данных о том, что она имела художественное образование. Между тем, по свидетельству специалистов, известный портрет Пушкина был написан «художником со слабой», но все-таки «профессиональной подготовкой» [90]. Такой художник, а точнее художница, в окружении И. Л. Линева существовал. Это родная сестра его невестки, полная ее тезка – Мария Александровна Кисловская - старшая.

      М. А. Кисловская родилась в 1812 году в Вологде и была крещена в городской Богородской церкви. Ее мать, Варвара Ивановна, происходила из рода вологодских дворян Одинцовых, отец, Александр Федорович Кисловский, отставной поручик, бывший военный картограф, был помещиком Кашинского и Весьегонского уездов Тверской губернии. В семье А. Ф. и В. И. Кисловских было два сына и две дочери. Старший сын Павел Кисловский – кашинский уездный предводитель дворянства – являлся известным в России агрономом и сыроваром, выступал в столичной печати по вопросам сельскохозяйственного производства, занимался общественной деятельностью. Младший сын Кисловских Лука – капитан Кабардинского полка – впоследствии стал почетным мировым судьей Кашинского уезда и председателем мирового съезда в городе Весьегонске.

      В 1830-х – 1840 -х годах Кисловские жили в Петербурге. Здесь в 1836 году на Смоленском кладбище похоронили Варвару Ивановну. А. Ф. Кисловский, по воспоминаниям своей правнучки М. Н. Билибиной [91], овдовев, «жил всегда в Петербурге с незамужней дочерью Марией Александровной, очень способной художницей, очень некрасивой и кроткой девушкой. Жизнь их, говорят, напоминала жизнь князя Н. А. Болконского с княжной Марьей» [92]. По воспоминаниям, А. Ф. Кисловский был большим скопидомом и имел весьма суровый нрав, так что его старшая дочь была лишена «у себя дома всех радостей жизни» [93].

      В 1843 году в Петербург из тверского города Кашина к Кисловским приехала двоюродная сестра Марии Александра Павловна Мезенцова. Послушница кашинского Сретенского монастыря, она с детства обладала способностями к рисованию. В Петербург Мезенцова прибыла по распоряжению монастырской игуменьи «для усовершенствования в живописи» [94], с тем чтобы впоследствии заниматься иконописью. Известно, что Мезенцова «жила целый год у дяди своего Александра Федоровича Кисловского, посещая ежедневно рисовальную школу вместе с его дочерью» [95].

      Санкт-Петербургская рисовальная школа «для вольноприходящих» была основана в 1839 году и первоначально находилась в ведении Министерства финансов. Хотя женское отделение при школе было открыто только в 1842 году, однако известно, что это заведение «с первого года своего существования... постоянно считало не менее 300 учащихся, в числе которых были и женщины» [96].

      Так или иначе, но в начале 1840-х годов (а возможно, и раньше) Мария Александровна Кисловская, обучаясь в Рисовальной школе, должна была достаточно активно заниматься рисованием. В числе преподавателей школы были выпускники Академии художеств Иван Иванович Вистелиус (1802 – 1872) и Иван Александрович Воинов (1796 – 1861). Вистелиус был миниатюристом, писал портреты и занимался литографией. Воинов преподавал в женских классах рисование. Оба впоследствии получили звание адъюнкт-профессоров Академии художеств.

      В тот период и также позднее Академия художеств и Рисовальная школа тесно сотрудничали с Эрмитажем. В частности, известно, что особо отличившиеся ученики получали разрешение копировать полотна старых мастеров эрмитажного собрания. Такое разрешение получила и А. П. Мезенцова. Скромная провинциалка, она вряд ли посещала Эрмитаж одна. Скорее всего, туда Мезенцову сопровождала Мария Кисловская, которая вместе с ней ездила и на занятия в Рисовальную школу. В этот период Эрмитаж уже имел свой штат хранителей, но еще не был публичным музеем. Для его посещения требовалось приобрести специальный билет в придворной конторе. Однако к Мезенцовой весьма благоволила великая княгиня Мария Павловна, по протекции которой Кисловская также могла получить доступ в Эрмитаж [97]. Трудно предположить, что, будучи художницей «со вкусом и по сердцу» [98], она не воспользовалась такой возможностью.

      Известно, что Мезенцова через год вернулась в Кашин [99] «с большим запасом знаний и множеством картин, скопированных с лучших оригиналов» [100], следовательно, она часто посещала Эрмитаж, и ее работы, а возможно, и работы Марии Кисловской были хорошо известны кому-то из музейных хранителей. Это обстоятельство кажется немаловажным, так как, по свидетельству С. Либровича, атрибуцией портрета Пушкина занимались сотрудники Эрмитажа. Однако тогда возникает вопрос: а верно ли трактовал журналист Либрович консультацию сотрудника Эрмитажа о причастности И. Л. Линева к написанию портрета Пушкина? Не произошла ли здесь какая-либо путаница, из-за которой портрет впоследствии так и не смогли атрибутировать, несмотря на наличие инициалов художника на холсте? И, наконец, каким же образом портрет Пушкина оказался в семье балетмейстера Н. О. Гольца?

      Мария Александровна Кисловская трагически погибла 30 октября 1847 года, утонув в каком-то водоеме села Афонино Ярославской губернии [101]. Ее младшая сестра, М. А. Линева, скончалась в 1863 году. А. Ф. Кисловский умер в 1859 году.

      Старший сын А. Ф. Кисловского Павел Александрович Кисловский (1817 – 1875) с 1846 года был женат на Надежде Владимировне Панаевой (1827 – 1909) – дочери известного поэта Владимира Панаева и двоюродной сестре издателя Ивана Панаева [102]. Панаевы находились в родстве с семьей актеров Императорских театров Брянских, а именно: Иван Панаев был женат на дочери известного трагика Якова Брянского Евдокии [103]. Брянские, в свою очередь, были хорошо знакомы с семьей балетмейстера Гольца. Таким образом, в семью Гольцев портрет мог попасть «по цепочке»: Кисловские – Панаевы – Брянские – Гольцы.

      С другой стороны, кажется невозможным, что Панаевых не заинтересовал портрет Пушкина, сделанный с натуры. Однако это лишний раз подтверждает выводы экспертизы о том, что работа была сделана после смерти Пушкина каким-то малоизвестным художником. Возможно, первые владельцы портрета и знали обо всех этих обстоятельствах...

      Другой вариант. Известно, что Надежда Владимировна Кисловская была знакома с художником Николаем Майковым, который в 1850-е годы писал ее портрет [104]. Отец Майкова Аполлон Александрович был директором Императорских театров. То есть портрет Пушкина мог попасть от Кисловских к Майковым, а через них – в любую актерскую семью.

      Так или иначе, но из всего вышеизложенного можно сделать выводы. Во-первых, художница Мария Кисловская существовала в реальности и была современницей А. С. Пушкина. Во-вторых, в конце 1830-х – начале 1840-х годов, когда, по свидетельству экспертов, был написан известный портрет, она, безусловно, занималась живописью, так как в 1843 – 1844 годах обучалась в Рисовальной школе. И, в-третьих, Кисловская находилась в родственных отношениях с И. Л. Линевым, имя которого тесно связано с портретом Пушкина. Таким образом, учитывая все обстоятельства, можно сказать, что художница Мария Александровна Кисловская имеет право находиться среди претендентов на авторство известного портрета А. С. Пушкина «линевской» кисти.


      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Современная деревня Дуброво Устюженского района Вологодской области.

      2 Николай Осипович Гольц (1800 – 1880) – известный русский балетмейстер, выпускник Петербургского театрального училища. Танцевал на сценах Императорских театров, гастролировал за рубежом. Исполнил первые роли в 73 балетах. Преподавал в Петербургском театральном училище, давал частные уроки.

      3 Либрович С. Пушкин в портретах. СПб., 1890. С. 62.

      4 Куликов С. Материалы о И. Л. Линеве – авторе портрета А. С. Пушкина // Искусство. 1972. № 8. С. 66.

      5 Там же.

      6 Более точный адрес приведен искусствоведом Т. Г. Александровой в статье «Загадочный портрет» (Временник пушкинской комиссии. Вып. 23. Л., 1989. С. 177) – «2-я Итальянская улица Литейной части, дом 17».

      7 Александрова Т. Г. Загадочный портрет / / Временник пушкинской комиссии. Вып. 23. Л., 1989. С. 181.

      8 Устюженский краеведческий музей (далее – УКМ). Ф. 1. Оп. 1. К. 34. Д. 86 (14). Л. 20.

      9 Александрова Т. Г. Загадочный портрет. С. 179.

      10 Там же. С. 181.

      11 Рукописи из архива Линевых / / Каталог выставки XV Всероссийского Археологического съезда в 1911 году. № 125. С. 30.

      12 В XIII в. православие имело в Польше и Литве широкое распространение.

      13 Тысячная книга 1550 года. Дворовая тетрадь 50-х годов XVI века. М.; Л., 1950. С. 337; Разрядная книга 1475 – 1598 гг. М., 1966. С. 147.

      14 Об исследованиях С. Б. Веселовского упоминается в статье вологодского профессора П. А. Колесникова «Дворянство Устюженского уезда XVII – начала XX вв.» (см.: Устюжна: Историко-литературный альманах. Вып. 2. Вологда, 1993. С. 55 или см.: Устюжна: Историко-литературный альманах. Вып. 1 – 2. Изд. 2-е, испр. и доп. Вологда, 2007. С. 296).

      15 Рукописи из архива Линевых... С. 30.

      16 Пугач И. В. Устюжно-Железопольский уезд в XVI – I пол. XVII в. // Устюжна: Краеведческий альманах. Вып. 4. Вологда, 2000. С. 75.

      17 РГАДА. Ф. 350. Д. 437 (Переписная ландратская книга Устюжны Железо-польской 1713 года). Л. ИЗ об.; УКМ. Ф. 1. Оп. 2. К. 38. Д. 34. Книга переписная населения г. Устюжны и уезда за 1713 год (копия). Л. 96; Баландин Н. И., Червяков В. П. Переписная ландратская книга Устюжны Железопольской 1713 г. // Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970. С. 246.

      18 Памятники письменности в музеях Вологодской области: Каталог-путеводитель. Часть 1. Рукописные книги. Вологда, 1982. С. 117.

      19 Сборник биографий кавалергардов (1762 – 1801). Т. 2. СПб., 1904. С. 402. 20Голодолинский П. П. История Сумского полка. Т. 2. М., 1902. С. 19.

      21 Большая энциклопедия под редакцией С. Н. Южакова. Т. 1. СПб., 1903. С. 665.

      22 Тургенев А. М. Воспоминания // Былое. 1918. № 13.

      23 Александр Михайлович Тургенев (1772 – 1863) – военный и государственный деятель, сподвижник М. М. Сперанского. Был губернатором в Тобольске, директором медицинского департамента в Петербурге. Близкий друг В. А. Жуковского и П. А. Вяземского, родственник И. С. Тургенева.

      24 Тургенев А. М. Воспоминания...

      25 Платонов С. Ф. Учебник русской истории. М., 1992. С. 325. (Об истории 1801 г. см. подробнее: Ворот ынцева Е. А. Устюженские дворяне Линевы / / По следам Е. Э. Линевой: Сборник научных статей. Вологда, 2002. С. 43 – 45).

      26 Куликов С. Материалы о И. Л. Линеве... С. 65.

      27 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 49. Д. 85 (2). Л. 191.

      28 Александрова Т. Г. Загадочный портрет... С. 178.

      29 Вера Уаровна Сипягина-Лилиенфельд (1861 – 1923) – известная русская пианистка, владелица усадьбы «Свистуны» Устюженского уезда.

      30 УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 35. Д. 86 (36). Л. 17.

      31 Там же.

      32 РГИА. Ф. 1343. Оп. 24. Д. 2027. Л. 10 об.

      33 УКМ. Ф. 2. Оп. 1. К. 225. Д. 415. Б/л.

      34 Там же.

      35 Церкви, сочиненные архитектором Его Императорского Величества, профессором архитектуры Императорской Академии художеств Константином Тоном. СПб., 1838; Проекты, сочиненные Его Императорского Величества, профессором архитектуры Императорской Академии художеств К. Тоном. Дополнение 1-е. СПб., 1844.

      36 Известно, что планы иконостасов хорошо рисовала двоюродная сестра жены Л. И. Линева монахиня и художница А. П. Мезенцова. Кроме того, в Дуброво бытовала легенда, что Линев строил Вознесенский храм по собственным чертежам.

      37 Логин, Лонгин, Логгин – в различных источниках встречается разное написание этого имени.

      38 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 47. Д. 71/5. Б/л.

      39 Воззвание к благотворителям / / Новгородские епархиальные ведомости (НЕВ). 1900. № 18. С. 1083.

      40 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 47. Д. 71/1. Л. 2 об.

      41 Там же. Д. 71/2. Л. 2.

      42 Речь идет о книге «Слово на дни Господних и Богородичных праздников» известного украинского литератора и политического деятеля XVII в. Лазаря Барановича издания 1674 г.

      43 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 47. Д. 71/3. Б/л.

      44 Там же. Д. 71/2. Л. 3.

      45 Энциклопедический словарь / Изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Т. 67. СПб., 1902. С. 267.

      46 Александра Павловна Мезенцова (1814 – 1875) – известна как игуменья Сретенского монастыря г. Кашина Тверской губернии мать Антония. В 1843 – 1844 гг. обучалась в Санкт-Петербургской рисовальной школе. Занималась масляной живописью, в частности портретной, и иконописью.

      47 Государственная Третьяковская галерея в Москве. Отдел рукописей. Д. 31/2330. Л. 5; Железнова М. М. А. В. Тыранов. Л., 1985. С. 54.

      48 Храм Вознесения Господня был построен в имении Дуброво-Линево, но приписан духовным правлением к волостному центру – соседнему с. Расторопову.

      49 Александр Петрович Сумароков (1718 – 1777) – известный русский писатель. Род Сумароковых был внесен в родословные книги ряда губерний, в т. ч. и Костромской. Костромские Линевы и Сумароковы находились в родстве.

      50 Преподобный Макарий Калязинский – сын боярина, жил в XV в. В юности принял монашество, основал Калязинский монастырь в Тверской губернии. Причислен к лику Святых Московским собором 1547 г. Предки Линевых имели земли в Тверской губернии и, возможно, могли находиться в родстве с родственниками преподобного.

      51 Согласно данным «Описи церкви Вознесения Господня за 1849 – 1852 гг.» в ковчеге находился Крест со святыми мощами, который был вывезен Л. И. Линевым с греческого Афона.

      52 «Как vieux» (франц.) – буквально: «как старец». Следует читать «в старости».

      53 УКМ. Ф. 1. К. 35. Д. 86/37. Л. 1 – 2.

      54 Там же. Л. 3.

      55 Логично было бы предположить, что портретное сходство с мужем Линева могла придать одноименному святому. В «Описи церкви Вознесения Господня за 1849 – 1852 гг.» указаны две иконы Лонгина Сотника – в центральном и Христорождест-венском приделах. Одна из них сохранилась в коллекции Устюженского музея.

      56 УКМ. Ф. 2. Оп. 1. К. 225. Д. 415. Б/л.

      57 Бобров А. В. Помогли краеведы // Вперед [газета, Устюжна]. 1972. 4 ноября.

      58 Речь идет об иконах из Вознесенского храма.

      59 УКМ. Ф. 9. Оп. 1. К. 1. Д. 3. Л. 2 об.

      60 Итальянский стиль живописи отличается от византийского большим реализмом в изображении анатомии человеческого тела, одежды, природы, стремлением к исторической достоверности в деталях и проч.

      61 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 49. Д. 85/2. Л. 191.

      62 Там же. К. 47. Д. 71/1. Л. 2 об.

      63 Там же. Ф. 2. Оп. 1. К. 225. Д. 415. Л.24

      64 Там же. Ф. 1. Оп. 1. К. 34. Д. 86/5. Л. 2.

      65 Евгения Эдуардовна Линева (1853 – 1919), урожденная Паприц – известная собирательница народных песен, певица, хоровой дирижер, преподаватель Московской консерватории.

      66 Короленко В. Г. История моего современника. Книги 3 и 4. М., 1948. С. 273 – 277.

      67 Мачтет Г. А. По белу свету: Сборник рассказов. М., 1889.

      68 О П. А. Дементьеве см.: Поведская И. Н. Из Весьегонска... во Флориду // Весьегонск: Краеведческий альманах. Вып. 1. М.; Весьегонск. 2006.

      69 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 47. Д. 71/1. Л. 1 об.

      70 Там же. Ф. 2. Оп. 1. К. 225. Д. 415. Б/л.

      71 Воззвание к благотворителям // НЕВ. 1900. № 18. С. 1083.

      72 Воззвание к благотворителям / / Русский паломник. 1904. 21 февраля. № 8.

      73 Алексей Сергеевич Уваров (1828 – 1884) – граф, известный археолог. Археологическая комиссия, носившая его имя, кроме всего прочего, занималась изучением памятников церковной старины.

      74 УКМ. Ф. 4. Оп. 1. К. 47. Д. 71/1. Л. 17.

      75 В указанный период Устюженский район входил в состав Ленинградской области.

      76 УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 34. Д. 86/23. Л. 25.

      77 Архивный отдел Администрации Устюженского района Вологодской области. Ф. 12. Д. 59 (Договорное соглашение между заведующим устюженским райфо Н. И. Грачевым и председателем колхоза «Прибой» Никольского сельсовета И. М. Ущльцовым о покупке-продаже церкви Вознесение Дубровского сельсовета от 2 апреля 1941 года). Л. 1.

      78 УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 34. Д. 86/14. Л. 2.

      79 Анненков П. В. А. С. Пушкин: Материалы для его биографии и оценки произведений. СПб., 1873. С. 306 – 307.

      80 Некоторые исследователи полагают, что нельзя отождествлять реально существовавшего устюженского помещика И. Л. Линева с автором портрета Пушкина И. Л. Линевым. Однако Линевы – фамилия достаточно редкая. С большой долей уверенности можно сказать, что в первой половине XIX в. ее носили представители дворянского сословия, так же как, например, фамилии Оболенских, Волконских и проч. Родословные обеих ветвей рода Линевых, костромской и новгородской, изучены. Нет основания полагать, что в период написания известного портрета среди дворянского сословия России был другой Линев с инициалами И. Л.

      81 И. С. Тургенев в воспоминаниях современников. Т. 1. М., 1959. С. 39. В «Примечаниях» составители книги указали более точный адрес дома Линева: Литейная часть, дом 17.

      82 Тихонов Л. П. Музеи Ленинграда. Лениздат, 1989. С. 218.

      83 Панаев В. А. Воспоминания // Русская старина. 1901. Сентябрь. С. 483. 84Голлербах Э. Ф. А. С. Пушкин в изобразительном искусстве. Л., 1937;

      84 Грабарь И. Э. Внешний облик Пушкина // А. С. Пушкин. 1799 – 1949: Материалы юбилейных торжеств. М.; Л., 1951.

      85 Александрова Т. Г. Загадочный портрет... С. 180.

      86 Широян Е. Королева фондов. Графические выставки Русского музея // Культура [еженедельная газета интеллигенции]. 2005. 17 – 23 ноября. (№ 45).

      87 Когда И февраля 1840 г. крестили старшего внука И. Л. Линева Ивана, то бывшего кавалергарда уже не было в живых. 26 ноября 1841 г. его устюженское имение перешло по наследству к сыну Логину.

      88 Известно, например, что такие архитекторы, как Н. Л. Бенуа и А. И. Кракау, были одновременно прекрасными художниками-акварелистами.

      89 УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 34. Д. 86/5. Л. 4.

      90 Александрова Т. Г. Загадочный портрет... С. 181.

      91 Мария Николаевна Билибина – внучка младшего сына А. Ф. Кисловского Луки. Известно, что она жила в Ленинграде и умерла в блокадном городе в 1942 г. Ее рукописные воспоминания сохранились в личном архиве семьи 3. М. и В. С. Кисловских в Старом Петергофе. Ксерокопию этих воспоминаний супруги Кисловские любезно предоставили для работы в Устюженский краеведческий музей.

      92 УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 35. Д. 86/55. Л. 4.

      93 Там же. Л. 13а.

      94 Кашинского Сретенского монастыря игумения Антония Мезенцова. Тверь, 1887. С. 14.

      95 Там же. С. 15.

      96 Из воспоминаний Ф. Ф. Львова // Русская старина. 1881. Август. С. 648.

      97 Согласно Формулярному списку А. Ф. Кисловского, хранящемуся в Государственном архиве Тверской области (Ф. 645. Оп. 1. Д. 1806. Л. 2 об. – 3), с 1802 по 1804 г. отец Марии Кисловской служил в свите Александра I «по квартирмейс-терской части». Известно также, что отец А. П. Мезенцовой был близок к цесаревичу Константину Павловичу. Таким образом, семьи Кисловских и Мезенцовых были хорошо известны царской семье, следовательно, особых препятствий для получения билетов в Эрмитаж у Кисловской и Мезенцовой не было.

      98 УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 35. Д. 86/55. Л. 13а.

      99 Работы А. П. Мезенцовой известны специалистам, находятся на хранении в Кашинском краеведческом музее.

      100 Кашинского Сретенского монастыря игумения Антония Мезенцова... С. 14.

      101 В Ярославской губернии у родственников Кисловских – Мезенцовых было имение Высокое.

      102 Владимир Иванович Панаев (1792 – 1859) – поэт. Иван Иванович Панаев (1812 – 1862) – писатель, журналист, издатель журнала «Современник». Оба были знакомы с А. С. Пушкиным.

      103 Яков Григорьевич Брянский (Григорьев) (1790 – 1853) – известный драматический актер. В 1832 г. на его бенефисе в Петербурге впервые были поставлены сцены из пьесы Пушкина «Моцарт и Сальери». Евдокия Яковлевна Брянская (Панаева-Головачева) (1819 – 1892) – балерина, драматическая актриса, писательница. Создавала романы в соавторстве с Н. А. Некрасовым, видела А. С. Пушкина, была знакома со многими известными деятелями литературы и искусства XIX в. В конце 1880-х гг. отошла от дел, умерла в нищете.

      104 Портрет Н. В. Кисловской работы Н. А. Майкова находится в экспозиции Музея Н. А. Некрасова в Петербурге. До 1988 г. хранился в семье В. С. и 3. М. Кисловских в Старом Петергофе.

     

      Приложение
      ПОКОЛЕННАЯ РОСПИСЬ УСТЮЖЕНСКОЙ ВЕТВИ ДВОРЯНСКОГО РОДА ЛИНЕВЫХ

     

      СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ДЛЯ СОСТАВЛЕНИЯ РОДОСЛОВНОЙ

      1. В известных документах по Устюжне XVI в. Линевы не упоминаются (см.: Сотная из книг И. И. Плещеева и Григория Зубатово Никитина сына Беспято-го на посад Устюжны Железопольской 1567 г. / Публ. Ю. С. Васильева, Н. П. Воскобойниковой // Социально-правовое положение северного крестьянства (досоветский период). Вологда, 1981; Сотная из писцовых книг Д. Г. Вельского на посад Устюжны Железопольской 1597 г. / Публ. Н. П. Воскобойниковой, П. А. Ко лесникова // Крестьянство Севера России в XVI в. Вологда, 1984.

      2. РГАДА. Ф. 350. Д. 437 (Переписная ландратская книга Устюжны Железо-польской 1713 г.).

      3. Архив СПб. ФИРИ РАН. Ф. 11. Д. 116 (Сотная Устюжны Железопольской 1626 г.).

      4. УКМ. Ф. 1. Оп. 1. К. 42. Д. 90/2 (Материалы к родословной Линевых и их родственников (Панаевы, Кисловские, Батюшковы, Сомовы, Окуневы, Мезенцовы, Загряжские, Потемкины, Одинцовы, Мельгуновы, Макшеевы); Д.90/4 (Материалы к биографиям Логина и Марии Линевых); Оп. 2. К. 23. Д. 9/11 (Сотная Устюжны Железопольской 1626 г.) (копия); К. 38. Д. 34 (Книга переписная населения г. Устюжны и уезда за 1713 г. (копия); Ф. 5. Оп. 1. К. 2. Д. 39/13 (Геометрические специальные планы земельных владений дворян Линевых в Растороповской волости Устюженского уезда за 1847 г.); К. 19. Д. 44/6 (То же в Мезженской волости за 1779 г.); К. 23. Д. 46/6 (То же в Соболевской волости за 1779 г.); К. 25. Д. 48/4 (То же в Хрипелевской волости за 1778 – 1779 гг.); К. 29. Д. 54/2 (То же в Верховско-Вольской волости за 1779 г.); К. 31. Д. 56/5 (То же в Лентьевской волости за 1778 г.).

      5. Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник. Т. 1. СПб., 1887.

      6. Голицын П. П. Список дворянских родов Новгородской губернии, внесенных в Дворянскую родословную книгу с 1787 по 1 января 1910 года. Новгород, 1910.

      7. Рукописи из архива Линевых // Каталог выставки XV Всероссийского Археологического съезда в Новгороде в 1911 году. № 125.

      8. Шереметьевский В. В. Русский провинциальный некрополь. Т. 1. М., 1914.

      9. Макшеев А. И. Исторические сведения о роде Макшеевых и их поместьях (с упоминанием рода Линевых) / / Сборник Новгородского общества любителей древности. Вып. 8. Новгород, 1916.

      10. Баландин Н. И., Червяков В. П. Переписная ландратская книга Устюжны Железопольской 1713 г. // Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970.

      11. Пугач И. В. Писцовая книга Устюжно-Железопольского уезда 1685 – 1686 гг. // Проблемы историографии и источниковедения истории Европейского Севера. Вологда, 1992.

      12. Пугач И. В. Писцовая книга станов и волостей Устюжны Железопольской 1628 – 1630 годов / / Устюжна: Краеведческий альманах. Вып. 4. Вологда, 2000.

     

     

      Генеалогическое древо устюженской ветви рода Линевых

     

     

В. И. Кузнецова

К ИСТОРИИ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ПОЧИТАНИЯ ПРЕПОДОБНОГО ЕВФРОСИНА СИНОЗЕРСКОГО ЧУДОТВОРЦА (по страницам «Новгородских епархиальных ведомостей»)

      В отделе письменных источников Устюженского краеведческого музея хранятся «Новгородские епархиальные ведомости» за 1875 – 1918 годы. Это издание Новгородской епархии выходило два раза в месяц и имело широкий круг читателей на территории Новгородской губернии. В нем есть интересные материалы, отражающие церковную жизнь всех уездов Новгородской епархии, в том числе и Устюженского.

      В конце XIX века на страницах «Новгородских епархиальных ведомостей» стали появляться статьи, посвященные Синозерской пустыни. Первым к этой теме обратился священник церкви Покрова Богородицы в селе Белые Кресты Устюженского уезда Григорий Дмитриевич Яковцевский. В 1894 году была опубликована его статья «Краткие сведения о Синеезерской [1] пустыни и ее основателе преподобном Евфросине Синеезерском» [2]. В ней кратко излагались история Синозерской пустыни и житие преподобного Евфросина.

      Синозерская пустынь была основана старцем Евфросином. Некоторое время он служил чтецом церкви села Долоцкое, затем принял постриг в Тихвинском монастыре. В 1592 году он ушел оттуда вместе с монахами Гурием и Филаретом, а в 1600 году основал Троицкую Синозерскую пустынь на восточном берегу Синичьего озера. Его сподвижники тоже возвели пустыни: Гурий – в местечке Шалочь, Филарет – на Пустынском озере [3]. 20 марта (ст. ст.) 1612 года преподобный Евфросин был убит польскими интервентами. В середине XVII века он был прославлен в лике Святых новгородских [4].

      В середине – второй половине XVIII века пустынь была упразднена и превращена в приходскую церковь. В официальных документах она стала значиться как «приход погоста Синозерской пустыни» [5]. К концу XIX века приход синозерской церкви состоял из одной небольшой деревни при Синичьем озере. Постепенно забылось и почитание новгородского святого. Вместо молебнов стали совершаться панихиды. Имя Евфросина перестали заносить в новгородские церковные календари.

      Г. Д. Яковцевский мечтал восстановить почитание Евфросина как местночтимого святого и привлечь внимание общественности к этой проблеме через «Новгородские епархиальные ведомости». При подготовке статьи Григорий Дмитриевич пользовался рукописным житием XVII века, хранившимся в церкви Синозерского прихода. Текст жития был написан в середине XVII века иноком пустыни Ионою Филипповым Суровицыным. В приходском храме также находились мощи святого Евфросина, тетрадь с записями конца XVIII – начала XIX века о семи чудесах по молитвам преподобного, рукопись XIX века с описанием более двадцати чудес. Сохранилась икона с изображением святого Евфросина XVII века – вклад царя Алексея Михайловича.

      В том же 1894 году Г. Д. Яковцевский на страницах «Новгородских епархиальных ведомостей» опубликовал «Тропарь и кондак [6] преподобному Евфросину, начальнику Синеезерской пустыни» [7], а в 1895 году – описание икон, хранящихся в «приходе Синеезерской пустыни от прежде бывшаго здесь Троицкаго-Синеезерского монастыря» [8]. Эти публикации, как и последующие, были замечены общественностью и новгородскими духовными властями и послужили толчком к восстановлению древней обители.

      В 1895 году Г. Д. Яковцевский по указу Новгородской духовной консистории обратился в Археографическую комиссию с предложением поместить в одном из изданий комиссии рукописное житие XVII века [9]. В 1896 году документ был отправлен и позднее напечатан в XIII выпуске «Летописи занятий Императорской Археографической комиссии». Выяснилось, что присланная рукопись была копией (списком) с более старого подлинника, который хранился в пустыни и был отправлен в Новгородскую консисторию 6 мая 1799 года, а оттуда вновь возвращен в Синозерский приход. Комиссия обратилась к Г. Д. Яковцевскому с просьбой разыскать подлинник. Он нашел более двадцати документов по истории Устюженского края, которые были переданы в комиссию, однако поиски «Жития» успехом не увенчались. Вероятно, оно сгорело с другими делами Устюженского духовного правления при пожаре 1842 года.

      В 1901 году работы Григория Дмитриевича вновь появились на страницах «Новгородских епархиальных ведомостей». Он опубликовал «житие» Евфросина Синозерского и текст молитвы преподобному под названием «Пресвятой Троице и Угоднику Божию Преподобномученику Евфросину Синозерскому». Молитва была составлена в 1847 году священником села Долоцкое Ефимием, который, по преданию, исцелился от лихорадки после молитвы святому угоднику Евфросину [10]. В № 3 за тот же год Г. Д. Яковцевский поместил описание двадцати семи чудес по молитвам преподобного. Семь из них были заимствованы из старинной рукописной тетради, в которую они записывались со слов очевидцев. Остальные находились в рукописи XIX века, составленной священником Синозерской церкви Алексеем Антоновичем Скородумовым [11]. Записи велись до 1870 года, до перевода Скородумова на другое место службы. В 1901 году Яковцевский в Новгороде издал отдельную книгу «Житие и чудеса пр. Евфросина Синеезерского чудотворца».

      В 1904 году читатели «Новгородских епархиальных ведомостей» познакомились с описанием Большого Синозерского синодика [12] XVII века [13], хранившегося в библиотеке приходской синозерской церкви. Эта книга была написана иноком Синозерской пустыни Ионой в первой половине XVII века. Очевидно, это был тот же автор, перу которого принадлежало житие преподобного. Виньетки и рисунки синодика выполнил другой старец Синозерской обители – Таисий. Г. Д. Яковцевский подробно описал иллюстрации и текст синодика, в котором выделялись следующие главы: воззвание, предисловие, помянник общий и помянник поименный. Первые три части были заимствованы из более древних синодиков. Последнюю часть – помянник поименный – Яковцевский опубликовал почти полностью. В списке имен есть устюжане, занесенные для поминания их за упокой, а также люди, делавшие вклады в обитель. Среди них – царь Алексей Михайлович, подаривший пустыни в 1655 году колокола; духовник Петра I, протопоп московского Благовещенского собора Меркурий Гаврилович, другие царские приближенные, бояре, купцы.

      Деятельность Г. Д. Яковцевского встретила поддержку со стороны новгородских церковных властей. Еще в 1898 году Новгородское епархиальное братство святой Софии издало хромолитографическое изображение Собора всех Святых Угодников. Среди них был и преподобный Евфросин.

      В 1902 году действительный член Новгородского губернского статистического комитета П. М. Силин на страницах «Новгородских епархиальных ведомостей» подробно описал «Троицкую Синозерскую упраздненную мужскую пустынь» [14]: ее историю с момента возникновения до упразднения и современное состояние Синозерского погоста (сохранившиеся храмы, мощи преподобномученика Евфросина, документы). В статье автор поддерживал всех почитателей памяти угодника, возбудивших ходатайство о служении в приходе погоста Синозерской пустыни вместо панихид молебнов.

      В 1904 году Г. Д. Яковцевский от имени устюженского духовенства обратился к новгородскому архиепископу Гурию с просьбой разрешить служение молебнов и литургий [15] в память святого [16]. В докладной записке он изложил свои доводы о прежнем почитании преподобного Евфросина как святого. К записке прилагался «Журнал окружного съезда духовенства» Устюженского уезда от 20 января 1904 года с прошением участников съезда служить молебны в память мученика. По поручению архиепископа Гурия этот вопрос был рассмотрен викарием Новгородской епархии епископом Феодосией.

      В 1904 году Святейший синод опубликовал «Верный месяцеслов всех русских святых». В нем упоминался и Евфросин Синозерский. С этого времени в приходе погоста Синозерской пустыни начали служить молебны с пением тропаря и чтением молитв преподобному Евфросину.

      В 1911 году духовенство и местное население 2-го благочинного округа Устюженского уезда возбудили перед архиепископом Новгородским и Старорусским Арсением (Стадницким) ходатайство об устройстве церковного торжества, посвященного 300-летию со дня мученической кончины преподобного Евфросина Синозерского. В марте 1911 года Г. Д. Яковцевский отправил в Новгород два рапорта, прошение окружного съезда духовенства и примерную программу чествования 300-летия со дня кончины преподобного. Новгородский архиепископ поддержал просьбу устюжан. Специальная докладная записка была направлена в Святейший синод. После получения согласия началась подготовка к торжествам. Обо всех этих длительных хлопотах «Новгородские епархиальные ведомости» поведали читателям в № 18 и 19 за 1912 год [17]. Они также информировали о празднике, посвященном восстановлению церковного почитания преподобного Евфросина. В № 20 за тот же год была опубликована программа торжеств, назначенных на 25 – 30 июня 1912 года [18]. В следующем номере излагался маршрут поездки архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения в бывшую Синозерскую пустынь [19].

      В мае 1912 года был создан Главный распорядительный комитет по устройству торжеств. Председателем избрали духовника Санкт-Петербургской духовной семинарии протоиерея Петра Ивановича Силина, уроженца Синозерского прихода. Казначеем был избран священник Долоцкой церкви Модест Яковцевский. В комитет вошли священники Устюженского уезда, церковные старосты, благотворители. Список членов Главного распорядительного комитета был опубликован в № 22 «Новгородских епархиальных ведомостей» [20]. Первые средства для комитета выделили устюженский купец Я. М. Поздеев (деньгами и мукой), местные дворяне Г. С. Константинов и его сестра С. С. Константинова, С. Н. Полежаев, Большая Ярославская мануфактура (лесом). Комитет обратился с ходатайством к обер-прокурору Святейшего синода о выделении 3000 рублей на нужды синозерских храмов и проведение торжеств [21]. В опубликованных журналах заседаний Главного распорядительного комитета за 22, 28 мая и 7, 19 июня освещалась его работа по устройству праздника: сбор пожертвований, ремонтные работы, обеспечение гостей ночлегом и питанием, организация торговли и др. [22]

      На церковные торжества пригласили много гостей, в том числе уроженцев Устюженского края: председателя Совета министров Владимира Николаевича Коковцова, архиепископа Воронежского и Задонского Анастасия, епископа Тихвинского Андроника, епископа Угличского Иосифа. Не все высокие гости сумели приехать на празднества, однако они присылали свои поздравления и подарки. Известная старица, игуменья Леушинского монастыря матушка Таисия, прислала пелену на раку преподобного Евфросина, комплект облачений священника и диакона, вышитых руками сестер Леушинской обители, и денежный взнос на предполагаемое строительство в пустыни каменного храма [23]. Тихвинский монастырь в память о бывшем иноке прислал копию с чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери для возложения на надгробие преподобномученика Евфросина в день его прославления. По распоряжению председателя Совета министров В. Н. Коковцова из департамента Государственного казначейства на устройство синозерских торжеств дополнительно по смете Синода было отпущено 2000 рублей [24].

К титульной странице
Вперед
Назад