С Устюжны с посаду против прошлого 123-го году на 124-й год всяких оброков в приходе 46 рублев и 20 алтын. Да у кабацких и у таможенных откупщиков у Истомки Козлова с товарищи взято по государевым грамотам на всякие росходы кабатцких и таможенных откупных денег 620 рублев. И обоево кабатцких и таможенных откупных денег и с посаду всяких денежных доходов в 124-м году взято 666 рублм и 20 алтын. Да с судных дел пошлин взято 124-го году 7 рублев 19 алтын з деньгою. Да по государеве Цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоте за приписью государева думного диака Петра Третьякова с судных же дел пошлин прошлых лет прежних воевод князя Ондрея Сицкого да Петра Загрязского, да Ондрея Трусова, да Ивана Урусова, да Василья Тимофеева, с которых оне с невершеных судных дел пошлин не имали, взято 16 рублев 8 алтын 4 деньги. Да с служилых люцких кабал пошлин 20 алтын, да с явок 3 алтына 2 деньги. И всего неокладных доходов с судных дел, пошлин и с кабал, и с явок в приходе 691 рубль 4 алтына 3 деньги. Да что осталось у 123-го году, декабря с 9 числа в 124 году за всякими росходы 6 рублев 10 алтын. И всего нынешняго 124-го году всяких доходов в приходе, что осталось у 123-го году, в нынешнем 124-м году 697 рублев 14 алтын 3 деньги.
И тех денег по государевым царевым и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии прамотам за приписью государева думного диака на всякие росходы вышло. Блаженые памяти государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии царице старице инокине Дарье 30 рублев денег да на покупку на всякие запасы, на ее обиход 203 рубли, и обоего денег и что на покупку на запасы вышло 233 рубли. Воеводе Ивану Борисовичу Голочелову государева жалованья в полу его оклада 30 рублев, диаку Илье Дубровскому в государево жалованье 20 рублев, Николы чудотворца Моденского монастыря игумену Антонью з братьею государева жалованья руги 10 рублев, ружного храму Здвиженье честнаго креста попу Иосифу государева жалованья руги денег рубль да на хлеб на рожь и на овес, и на просфиры на пшеницу 24 рубли, и всего куплено хлеба и что дано деньгами на 25 рублев, сотнику стрелецкому Ивану Трусову государева жалованья в полу его окладу 5 рублев, пушкарям пятьма человеком: Дмитроку Дементьеву, Фетьке Костянтинову, Офонке Обросимову, Куземке Дмитриеву, Петрунке Остафьеву – государева жалованья в полу их окладов 17 рублев с полтиною, по 3 рубли с полтиною человеку, стрельцом 50 человеком государева жалованья на 9 месяцев ноября с 1-го числа до августа по 1-е ж число 124-го году 112 рублев с полтиною денег, по 2 рубли с четью человеку, да за 112 чети с осминою ржи 135 рубли, по 40 алтын четь, да за 112 чети с осминою овса 67 рублев с полтиною, по 20 алтын за четь, по торговой цене, и обоего 315 рублев, да тем же стрельцом в август месяц в государево денежное и хлебное жалованье 6 рублев 23 алтына 2 деньги. Да целовальнику, которые покупали про посла про князь Ивана Ульянова питье и всякий посольский корм, Ивану Белозеру к пятинным деньгам, чево недоставало – 2 рубли с полтиною. Новгороцким выходцом на корм приставом Тихану Мартьянову да Меркурью Обернибесову, да выхотцам Петру Ногину, ясаулу Кузьме Климентьеву, Якову Федорову, Семену Аврамьеву, Ивану Ульянову, Лари-вону Степанову да татарину Ивашко Смирнове, да немчину Матфею рубль 30 алтын. И всего кабацких и таможенных, и откупных, и с посаду оброчных денег по государевы грамотам вышло в росход 666 рублев и 20 алтын. На писчую бумагу 4 рубли 4 алтына 2 деньги, на сальные свечи 11 алтын з деньгою, на дрова 3 рубли 9 алтын, воску на печать на алтын, в съезжую избу к казенке на замок гривна. И всего на бумагу и на свечи, и на дрова, и на все, и что куплен замок к казенке 7 рублев 28 алтын 5 денег. И всего в росходе сентября с 1-го числа 124-го году по сентябрь по 1-е число 125-го году на всякие росходы вышло 674 рубли и 15 алтын 3 деньги.
А осталось за всякими росходы у 124-го году в 125 год с судных дел пошли-ных денег 124-го году 6 рублев и 23 алтына 4 деньги. Да осталось с судных же дел пошлиных денег, что взято в нынешнем в 124-м году прошлых лет прежних воевод 16 рублев 8 алтын 4 деньги. И обоего в остатке пошлиных денег 22 рубли 32 алтына 2 деньги. И всего вышло на всякие росходы в нынешнем в 124-м году, и что осталось у 124-го году в 125-й год – 697 рублев 14 алтын 3 деньги. Илья Дубровской» (РГАДА. Ф. 141.1631 г. № 58. Л. 7 -13).
122 РГАДА. Ф. 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 191. Еще одним значительным источником доходов с конца XVI в. стала передача в распоряжение местных властей сборов с мостов и перевозов. На больших реках с пешего человека брали по полуденьге, с конного – по деньге, с телеги с лошадью – по 2 деньги. Доход со всех перевозов делился на 2 части: половина шла в земские доходы, а половина владельцу земли. Контролировали и собирали пошлины выборные посадские и уездные люди – целовальники и перевозчики (см.: ААЭ. Т. 1. № 367. С. 454-455).
123 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 153-155. Не получив жалованья, «стрельцы розбрелися розно и по воротам, и на карауле нет никого кроме посадских людей». Жалованье служилых людей по прибору в Устюжне постоянно уменьшалось, особенно рядовых стрельцов. Так, в 1613 г. оно состояло из 3 рублей оклада, 5 четвертей ржи и 5 четвертей овса, т. е. при стоимости 1 четверти ржи в 40 алтын, а овса в 20 алтын (цены 1616 г.) в денежном выражении составляло 9 рублей; у пятидесятника оклад был в 3 рубля 50 копеек, хлебного корма он получал 12 четвертей (6 – ржи, 6 – овса) на год. В 1618 г. жалованье рядового стрельца состояло из 2 рублей 25 копеек, 3 четвертей ржи и 3 четвертей овса, а пятидесятника – соответственно из 2 рублей 75 копеек, 3 четей ржи и 3 четей овса (Там же. Л. 144, 229, 269). У пушкарей была аналогичная ситуация. Их денежное жалованье сократилось с 7 рублей в 1618 г. до 2 рублей в 1624 г. (Там же. Л. 299, 395, 395 об., 733). Сокращение таможенных и кабацких доходов влекло за собой сокращение численности местной администрации. В октябре 1625 г. воеводе Лихореву оставили вместо 3 подьячих одного, «потому что-де на Устюжне в съезжей избе 2 или 3 человекам быти не у чево». Оклад оставлен прежний – 5 рублей подьячему на год (Там же. Л. 761-762).
124 Новые акты Смутного времени. Акты подмосковных ополчений и Земского собора. 1611-1613 гг. М., 1911. № 71. С. 84-85. Данная мера носила временный характер. Деньги на жалованье, людской и конский корм собирали с юго-западных волостей Белозерского уезда для того, «чтобы ратные люди без жалованья не розошлись и Устюжны бы литовским людям не выдати». Через 2 месяца, 16 июня 1612 г., белозерцы были освобождены от необходимости собирать деньги и корм ратным людям Устюжны (Там же. № 72. С. 85 – 87).
125 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 156 – 158 об. За 1613 г. подьячим Устюженской съезжей избы выплатили: Сидорку Кузмину – 5 рублей, Филатку Истомину и Ганьке Сидорову – по 3 рубля с полтиной. Воевода И. С. Урусов получил половину оклада – 20 рублей из 40, а воевода И. Б. Голочалов – полный оклад 60 рублей.
126 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 612-612 об. Это было денежное жалованье и деньги за столовые запасы. В 1618 г. из устюженских доходов старице Дарье дали 30 рублей денег, а столовые запасы выплачивались натурой: «5 гривенок перцу, 10 пудов меду красново, 16 осетров длинных, 2 бочки щученины, 1 бочку сельдей немецких, 2 пуда икры, 86 четвертей различной муки, 14 четвертей круп, гороха, пшена и толокна, 15 четвертей солоду и 3 четверти конопли» (Там же. Л. 193-194).
127 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 348-350.
128 Наиболее ранняя жалованная ружная грамота относится к Крестовоздвиженской (Воздвиженской) церкви. Настоятель храма поп Иосиф получил ее еще в декабре 1521 г., сразу же после ликвидации Угличского удела. Великий князь Василий Иванович «пожаловал ... давати с году на год попу по 2 рубля денег да хлеба по 15 четьи ржи, да по 15 четвертей овса, да на просвиры по 2 четверти пшеницы, а проскурнице за стряпню по 2 чети ржи, а пономарю по 4 четверти ржи, по 4 четверти овса». Ругу давали один раз в год, на Николин день (6 декабря). Деньги настоятелю храма выплачивали из устюженских таможенных доходов, а хлебные запасы и воск – из Москвы (см.: ААЭ. Т. 2. № 63. С. 140-141; АИ. Т. 1. № 128. С. 190-191). Видимо, одновременно церковь получила земли вблизи города – деревню Обухово и пустошь Ивановскую. В феврале 1522 г. храм получил жалованную грамоту. Она давала освобождение церкви, их людям и крестьянам от дани великого князя, таможенных пошлин (мыта и тамги), всякого рода государственных повинностей, широкий административный и судебный иммунитет. В последующем московские государи, начиная с малолетнего Ивана IV и заканчивая Михаилом Федоровичем, подтвердили эти грамоты, переписав их на свое имя (см.: ААЭ. Т. 2. № 62. С. 139; № 63. С. 141; АИ. Т. 1. № 128. С. 191).
129 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 371 – 373. Местная администрация не упускала случая пополнить государственные доходы любыми способами. В 1621 г. один из посадских жителей, Матюшка Микитин, задолжал в кабак 1 рубль 91 копейку, но отдать не успел, умер в кабаке. Ни жены, ни детей, с кого можно было бы взыскать долг, у него не оказалось. Воевода распорядился «те напойные деньги ... доправить на кабацком голове и на целовальниках ... чтоб кабацкого питья без денег не давали, кому верить не мочно» (Там же. Л. 411 об. – 412).
130 Акты, относящиеся к истории Земских соборов. М., 1909. С. 19.
131 1626 г. – Роспись перечневая, что на Устюжне в остроге и за острогом по новому писму Ивана Кутузова да подячево Посника Трофимова в живущем сошного писма, и что посадцких людей, и что с них государевых четвертных всяких денежных доходов / Публикация П. А. Колесникова// Земледельческое производство и сельскохозяйственный опыт на Европейском Севере. Вологда, 1985. С. 104. (Далее – 1626 г. – Роспись перечневая... )
132 Веселовский СБ. Сошное письмо... Т. 1. С. 152.
133 ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 20-21 об.
134 «Дана грамота 7086 году, апреля в 29 день» (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 21 об).
135 Там же. Л. 21 об. Грамота датирована январем 1585 г. «лета 7093 году, ген-варя в 15 день», но является подтверждением более ранней грамоты, которую монастырь получил не позднее 1581 г. В тексте есть ссылка на грамоту «царевича князя Ивана Ивановича» сына Ивана Грозного. Возможно, речь идет о грамоте Ивана IV 1578 г.
136 Все льготы монастырю были даны, видимо, еще Иваном Грозным, а затем подтверждались всеми московскими государями – Федором Ивановичем, Борисом Федоровичем Годуновым и Лжедмитрием I в 1605 г. «Хто у них в монастырской вотчине, в починках и в деревне ... и что у них в слоботке поставятца дворишка и учнут жити слуг монастырских и крестьян, и людей и тем их слугам и крестьяне не надобе ... дани давати ни ямские деньги, ни примет, ни посошная служба, ни иные никоторые пошлины и помер и пятно ни явки, ни наместничьи, ни волостелины кормы, ни тиуны, ни доводчиковы ... ни по что, ни к сотцким ни, к десяцким с черными людми не тянуть, ни которые проторы, ни в розметы, ни города не делать, ни мостов не мостить, ни к ямчужному серу и дров не возить, ни ямчуги не варитьи, ни чем не тянуть, ни на ямах с подводами не стоять и ямских дворов не делать ... царевых и великого князя ... кормов и посолских кормов имати на них не велел, и на яме ямщикам и всяким гонцам ни буди и у их слуг и у попов, и у дьяконов, и у их людей, и у крестьян подвод и проводников не имати ...из домниц горнового не имати и иных никаких дел не розметывати» (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 20 - 21).
137 «А что их попы и дьяконы, и люди, и крестьяне, и старцы монастырские на Москве, и в котором городе ни буди купят в монастырь и себе или что монастырское, или свое продадут, или повоз повезут к Москве ис которого починка и из деревни, и слоботки или в Новгород Великий и в иные городы зиме на санях, а летом на телегах или в судах водою, или к морю для соли, или в который город ни буди, и они с того товару мыта и тамги ни померного ни весчего, ни по рекам перевозов, ни мостов-щины, ни иных никоторых пошлин не дают» (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 21, 21 об).
138 Право суда, кроме душегубства, принадлежало монастырским властям – «судят игумен или строитель з братиею тех своих людей сами или кому прикажут» (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 20).
139 «В их монастыре ... попы и дьяконы архиепископу новгородскому дани иных ни которых пошлин не дают, и десятинники и заезщики к ним не въезжают ни по что» (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 21).
140 ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 5.
141 Там же. Л. 7-7 об.
142 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 100 об.
143 Там же. Л. 101,101 об.
144 РИБ. Т. 35. № 354. С. 688-700.
145 Эта тенденция была, видимо, характерна в целом для взаимоотношений посадского мира и монастырей. В конце 1622 г. монастырские власти Моденского монастыря жаловались государю на таможенного голову города Вологды Захария Иванова. Он подверг сомнению законность жалованной грамоты: «высмотря грамоту, сказал им, что грамоты рудить не будет, но подпись у грамоты не та - Семена Головина, а им надо слушаться грамот Ивана Грамотина», – и взял с них «по их монастырской покупки поруку» до государева указу (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 32-33)
146 ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 8 об.-10.
147 Там же. Л 38.
148 Там же. Л. 37 об.-39.
149 Там же. Л. 33.
150 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 774 об. – 776 об.
151 1626 г. – Роспись перечневая ... С. 104.
152 Там же. С. 104, 105.
153 Продолжали расти и другие подати. С 1622 г. государство ввело налог, который получил название «стрелецкие хлебные запасы». Он взимался как хлебом – 100 четвертей с сохи, так и деньгами – в Поморье по 100 – 200 рублей с сохи. В начале 40-х гг. XVII в. оклад был значительно повышен и доходил до 672 рублей на соху (см.: Веселовский С. Б. Сошное письмо... Т. 1. С. 175 – 185).
154 АПД. Т. 2. Вып. 2. № 85. С. 222-224.
155 Там же. С. 222.
156 Кроме служилых людей, крепость приходилось охранять также посадским и уездным людям. Так, в 1618 г. воевода привлекал «на сторожу к острожным воротам по 10 человек на день да по 2 человека на роскат беспрестанно ... отчего посадские люди и крестьяне бредут рознь» (РГАДА. Ф. 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 307, 308).
157 «А жалование им дать уговорилися на год сотнику – 10 рублей, пятидесятникам – 3 рубля с полтиной, десятником – по 3 рубля с четю, рядовым стрелцом – по 3 рубли. Да хлеба пятидесятникам и десятникам по 6 чети ржи, овса то ж» (РГАДА Ф. 141.1632 г. Д. 73. Л. 28).
158 РГАДА Ф 141.1632 г. Д. 73. Л. 28, 29.
159 Там же. Л. 27, 49
160 Там же. Л. 8-9.
161 Там же. Л. 9.
162 Там же. Л. 31-48.
163 Там же. Л. 38.
164 Там же. Л. 57
165 Там же. Л. 57 об.
166 Там же. Л. 63.
167 Там же. Л. 184,185.
168 Там же. Л. 63, 64.
169 Там же. Л. 147.
170 Там же. Л. 64.
171 Там же. Л. 121, 166.
172 В апреле 1632 г. воевода И. С. Благово жаловался в Москву, что у него в розсылке один пушкарь и «тот у ядерного дела ... и у острожного дела и в розсылку поставить неково», и просил привлечь «не служных» детей боярских, которым довелось уже ставить прежний острог (РГАДА Ф 141.1632 г. Д. 73. Л. 121,122).
173 РГАДА- Ф.141.1632 г. Д. 73. Л. 158-161.
174 Административный центр Пошехонского уезда.
175 РГАДА Ф 141.1632 г. Д. 73. Л. 133-136. Распространенным способом снижения размеров тягла для уездных людей было сокрытие размеров владений. Воевода писал, что ряд дворян «четвертную пашню таят ... чтоб им на Устюжне острожного дела делать меньше».
176 РГАДА Ф 141-1632 г. Д. 73. Л. 162,163.
177 Там же. Л. 172-173.
178 Там же. Л. 168 – 169. Острог располагался только на правом берегу реки Ворожи и был меньше по размерам, чем Заворожская часть «старого острога». Общая длина стен с 2 воротными и 16 глухими башнями составляла 580 сажен (РГАДА. Ф. 141.1632 г. Д. 73. Л. 180).
179 РГАДА Ф 141.1632 г. Д. 73. Л. 212, 214.
180 Там же. Л. 217.
181 Там же. Л. 224, 259. В августе 1632 г. воевода послал в Новгородский уезд детей боярских – Матвея и Постника Карауловых и Федора Похабова, которые были на Устюжне для городового дела, «с розсыльщиками». Им необходимо было взять на поруки «с записьми» «ослушников» и привезти их в Устюжну. Но «дворяне и дети боярские Ноугородского уезду, и их старосты, и крестьяне твоего государеву указу не послушали, в лесу и в городовом деле записей по себе не дали и крестьян имать не дали. А их, Матфея и Постника Карауловых, и Федора Похабова, и розсылщиков били». Аналогичная картина была и в ряде владений Городецкого уезда, где дворяне и дети боярские «на поруки не далися и крестьян имать не дали и детей боярских, и розсыльщиков стали бить». Это продолжалось и в начале 1633 г. Так, 9 февраля 1633 г. в поместье Филата Мордвинова в Городецкий уезд были посланы пушкарь Марк Филипов и 4 «розсыльщика». Крестьяне Мордвинова «заговором били больно и на поруки не далися, города делать не едут, учинилися сильны, государева указа не слушают» (Там же. Л 259, 260, 284, 298, 301 и др.).
182 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 199, 200, 302. Вместе с ужесточением контроля были освобождены от строительства острога крестьяне, проживающие в 50-верстной зоне в Городецком уезде князя А. Н. Трубецкого и Тро-ице-Сергиева монастыря. Они делали острог на Городецке (Там же. Л. 197, 198).
183 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 220, 221.
184 На начало 1633 г. уездными и посадскими людьми было срублено 420 саженей стены, одни проезжие ворота и две башни. Большая часть работы была выполнена уездными людьми. Посад к этому времени полностью сделал только 60 саженей стены острога (РГАДА. Ф. 137. Оп. 1. Разрядный приказ № 1. Л. 199).
185 Милюков П.Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. СПб., 1892. С. 124.
186 Сташевский Е. Д. Смоленская война 1632 – 1634 гг. Организация и состояние московской армии. Киев, 1919. С. 202 – 203, 218, 231 – 232; Веселовский СБ. Посадская соха в первой половине XVII в. // ЖМНП. Ч. XXVII (май). СПб., 1910. С. 15, 29.
187 ААЭ. Т. 3. № 275. С. 419.
188 Чистякова Е. В. Указ. соч. С. 40.
189 Смирнов П. П. Города Московского государства Т. 1. Вып. 2. Киев, 1919. С. 97.
190 ААЭ. Т. 3. № 86. С. 224.
191АПД. Т. 2. Вып. 2. № 84, № 85. С. 221-224.
192 Там же. № 87. С. 226.
193 Веселовский СБ. Сошное письмо... Т. 2. С. 318. Примерно такая же, а временами и более тяжелая, ситуация была у посадских людей Вязьмы. Размер оклада у них составлял 1,5 двора на четверть. Только в 1648 г. они добились его снижения до 4-х дворов на 1 четверть (Там же. С. 328 – 329).
194 Веселовский СБ. Сошное письмо... Т. 1. С. 152. Темпы роста отдельных видов податей были различны. За этот же период размеры пищальных денег в пересчете на 1 соху выросли более чем в 3 раза – с 10 до 32 рублей (8 рублей с четверти сохи). Для сравнения – в Белозерье в 1618 г. они составляли И рублей 60 копеек с сохи, а в Верее в 1614 г. – всего 1 рубль 20 копеек с сохи (см.: В е с е-ловский СБ. Сошное письмо... Т. 1. С. 147).
195 Сташевский Е. Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. Киев, 1913. С. 387.
196 Веселовский СБ. Сошное письмо... Т. 2. С. 284.
197 Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. Т. 1. М.; Л., 1947. С. 85-89, 112-116,125-127; Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1869. С. 169 – 174.
198 Сотная 1567 г. С. 138.
199 В сословном отношении абсолютное большинство населения Устюжны Железопольской составляли посадские люди. В середине XVI в. их было более 84 %. На долю духовенства и жителей белых слобод приходилось соответственно 5,5 % и 9,2 % дворов. Несмотря на столь незначительную долю нетяглого населения, вопрос о белых слободах и закладчиках в Устюжне Железопольской стоял не менее, а в ряде случаев и более остро и жестко, чем в других городах.
200 Сотная 1567 г. С. 139.
201 Там же. С. 139. Кроме того, старица Александра в помин о муже сделала вклад в Рождественский монастырь – приклад к местной святыне, «чудотворной иконе Пречистые Одегидрие» «венец серебрен злачен да гривна серебряна злачена» (см.: Сотная 1567 г. С. 137).
202 Сотная 1567 г. С. 141.
203 Там же. С. 160.
204 В 1606 г. игумен Вассиан представил монастырскую жалованную грамоту, в которой регулировался вопрос передачи посаду монастырской слободы. Грамота датирована январем 1585 г. – «лета 7093 году, генваря в 15 день», но является подтверждением более ранней грамоты, которую монастырь получил, видимо, в апреле 1578 г., но не позднее 1581 г. В тексте есть ссылка на грамоту «царевича князя Ивана Ивановича» сына Ивана Грозного (ГАВО. Ф. 1009. Оп. 1. Д. 48. Л. 21 об.).
205 Сотная 1597 г. С. 141, 142; Чечулин Н. Д. Города Московского государства в XVI веке. СПб., 1889. С. 71.
206 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 242.
207 Российское законодательство X – XX веков. Акты Земских соборов. Т. 3. М., 1985. С. 35, 36; Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М., 1983. С. 144-146; Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. М., 1986. С. 81, 82.
208 ААЭ. Т. 3. №37. С. 77.
209 Там же. № 138. С. 194.
210 Там же. № 138. С. 193-195.
211 РГАДА. Ф. 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 217. На это распоряжение ссылаются П. П. Смирнов и Е. Д. Сташевский (см.: Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 352; Сташевский Е. Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. Ч. 1. Прил. IV. Киев, 1916).
212 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 306.
213 Сташевский Е. Д. Указ. соч. Прил. V, VI. С. XI – XII.
214 Российское законодательство ... Т. 3. С. 67 – 71.
215 В 1619 г. был создан Сыскной приказ, обеспечивавший законодательство о прикреплении посадских людей. Наиболее активно он работал с 1637 по 1642 г. под руководством князя Б. А. Репнина и дьяка Мины Грязева (см.: Смирнов П. П. Указ. соч. Т. 1. С. 369-378, 455-487).
216 Смирнов П. П. Указ. соч. Т. 2. С. 292-294. По мнению П. П. Смирнова, срока давности для сыска и возвращения бежавших посадских людей не существовало, он был бессрочный. Для посадских тяглецов, старых и новых, приказная практика первых лет правления царя Михаила с Земскими соборами признавала бессрочное прикрепление к тяглу и бессрочное же возвращение в случае ухода их из тягла в закладники или на новые места. За период 1614 – 1618 гг. только одна грамота упоминает срок сыска посадских людей в 5 лет (см.: Смирнов П. П. Посадские люди... Т. 1. С. 353, 354).
217 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 317 об.-319 об.
218 Там же. Л. 319 об. – 320; Смирнов П. П. Посадские люди... Т. 1. С. 369. За М. Я. Сулешевым в поместье под Устюжной была деревня Пески.
219 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 320 об.-325.
220 Там же. Л. 295 об. – 296 об. Такого рода действия посадского мира не нашли поддержки у власти. Воеводе Ф. Бутурлину в марте 1619 г. предписывалось вернуть дворы крестьянам М. Я. Сулешева.
221 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 597 об.-598 об.
222 Там же. Л. 487. За месяц до этого посылали для сыска Данила Свечина, но он, видимо, в Устюжну не приезжал, больше упоминаний о нем в источниках нет (Там же. Л. 503 об.).
223 ААЭ. Т. 3. № 138. С. 193-195.
224 Там же. № 141. С. 202.
225 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 571 об.-577.
226 Там же. Л. 566-571, 581-587, 618 об.-621 об., 747-748.
227 Там же. Л. 747-748.
228 В челобитной подробно перечисляется все имущество Т. Степанова: «...кобыла ворона – цена 6 руб., корова – 2 руб., 3 овцы старых – 40 алтын, хлеба немолоченного – 100 груд овса, а в груде по 10 снопов, а с овина де того веяно с 30 груд по 3 чети с осминою в устюженскую меру, 80 груд ржи, а с овина той ржи веяно с 10 груд по чети, з огород гороху молоченого да в земле осталось полоса репы, 6 гряд капусты, 30 снопов конопель, 35 копен сена, да к нынешнему 132 году высеяно у него в земле в деревне Острову четверть ржи» (РГАДА. Ф. 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 564, 564 об.).
229 РГАДА. Ф. 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 581-587.
230 Там же. Л. 756 об. – 757 об. Крестьянин перебрался в Устюжну, видимо, издалека, из-за пределов Устюженского уезда. В грамоте указано поселение вотчины дьяка В. Ларионова, из которого он ушел, – деревня Капустиха. По материалам описания Устюженского края 1628 – 1630 гг. В. Ларионов в составе устюженских дворян не значится, так же как и деревня Капустиха – в составе поселений. Имущество, вывезенное крестьянином в Устюжну, было оценено в 20 рублей 50 копеек: «Тот крестьянин Филька свел 2 лошадей, мерин голуб да мерин рыж, цена меринам 12 рублев, да 2 коровы, корову пестру да корову рыжу, да бычок двугодовалый, а другой годовой, цена коровам и быкам 7 рублев, да 5 овец цена 1,5 рубли». Кроме этого, Филька Иванов был должен своему феодалу 20 рублей «подможных денег», которые взял на торговлю, что указывает скорее всего на его основную деятельность.
231 АПД. Т. 1. № 137. С. 283, 284. Аналогичные грамоты были посланы и в ряд других крупных торгово-промышленных центров – города Тотьму, Соль Вычегодскую и др.
232 РГАДА Ф 137. Оп. 1 Разрядный приказ № 1. Л. 758.
233 Там же. Л. 807.
234 Там же. Л. 758 об.
235 Сенигов Г. П. Памятники земской старины. Пг., 1918. С. 259 – 260.
236 Сотная 1626 г. Л. 1-8 об.
237 Сенигов Г. П. Указ. соч. С. 265.
238 Это был один из самых высоких показателей. В первой половине XVII в. в 226 городах России (без Украины и Сибири) 60,1 % дворов принадлежало служилым людям, 8,2 % – вотчинникам. Дворы тяглого посадского населения находились только в 73 городах и составляли всего 29 % от общего числа городских дворов (см.: Чистякова Е. В. Городские восстания в России... С. 36). Авторы «Российского законодательства» называют другую цифру. Всего лишь 10 % дворов составляли «черные», т. е. выполняющие повинности и несущие службы в пользу государства (см.: Российское законодательство ... Т. 3. С. 376-377).
239 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 415.
240 Цит. по: Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 415, 416.
241 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 416.
242 Там же. С. 417.
243 Там же. С. 415-418.
244 «И те посадские люди, Федька Собирай да Ивашка Жолоб ... (всего 12 человек. – И. П.) с Устюжны опять сошли: Федька Собирай сшол с Устюжны, живет в вотчине Симонова монастыря в Веси Егонской, а Савка Болтунов стал в попы и живет в той Симоновской вотчине, да Ларивонка Терстихина дети, Панька з братьею, а отец их Ларька в той же вотчине умер, да Тимошка да Игнашка Белтеневы, да Первушка Карпов, да Мороско Михайлов – те померли на Устюжне». И так все 12 человек: кто умер, кто живет в Москве, кто стал в церковные дьячки, кто постригся в чернецы и т. д. (РГАДА. Ф. 141. 1645 г. Д. 67; Смирнов П. П. Посадские люди ... С. 74).
245 В 1637 г. стольник Алексей Годунов купил у семьи Дубровских в остроге Устюжны Железопольской осадный двор общей площадью в 400 (20 х 20) кв. саж. (См.: Сотная 1626 г. Л. 28 об.). На этом дворе он устроил опорный пункт для своих крестьян и начал активно принимать закладчиков из числа посадских людей. Посадские люди вели борьбу за возвращение посадских тяглецов и самого двора посаду. Во время сыска князей Репниных и дьяка Устюжской четверти Мины Грязева в 1645 г. вдова Алексея Годунова Аксинья называла причину ненависти посадского мира к ее роду и желание отнять двор. Все дело было в том, что «мужа ее вотчины села Федоровского з деревнями подошла вотчинная земля к посаду блиско» (см.: Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 243).
246 Помета думного дьяка Ивана Гавренева на челобитной такая: «Государь указал: буде живут и лавки поставлены на посадцкой тяглой земле, и им тягло платить з дворов и с лавок с посадцкими людьми; а будет тягло платить не похотят, и их с той земли сослать» (Цит. по: Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 2. С. 71).
248 Крестьян, вывезенных в Устюжну из разных монастырских деревень, в челобитной названо 10 человек (см.: Смирнов П. П. Посадские люди... Т. 2. С. 438).
249 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 2. Таб. V, VI. С. 541, 706.
250 Там же. С. 393.
251 Там же. С. 400-402.
252 РГАДА Монастырские дела, 1660-1662 гг. № 2; Смирнов П. П. Посадские люди... Т. 2. С. 401, 555, 556.
253 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 2. С. 721.
254 Сотная 1567 г. С. 168.
255 Липенский ез изначально был «государев царя и великого князя». В 1557 г. его отдали на оброк всем устюженским посадским людям. Сами рыболовные угодья по реке Мологе в середине XVI в. находились на оброке за устюженской рыбной слободкой – Рыболовлей. Только в 1567 г., когда 26 дворов слободки приписали к посаду в тягло, рыбные ловли отдали на оброк «всем посадцким людям по их челобитью» (см.: Сотная 1567 г. С. 175 – 176).
256 АФЗХ. Т. 4. № 121. С. 132-134.
257 Сотная 1567 г. С. 146; Колесников П. А. Указ. соч. С. 151. Таб. 6.
258 Со временем все больше посадских земель, особенно сенокосов, переходило под контроль церкви. Если на первом этапе основным источником роста духовного землевладения были пожалования со стороны государства, то в дальнейшем таким источником стали частные вклады и поземельные сделки – продажа и заклад горожанами своей пашни и особенно сенокосов. Наиболее ярко эта тенденция видна на примере Рождественского монастыря. В 1567 г. за ним числилось 29 четвертей пашни в одном поле и 40 копен сенокосов, а через столетие, в 1678 году, – 33,5 четверти пашни и 342 копны сенокосов (см.: Сотная 1567 г. С. 139; Книга переписная города Устюжны Железопольской 1713 г. / Публикация Баландина Н. И., Червякова В. П. // Аграрная история Европейского Севера. Вологда, 1970. С. 211. – Далее: Переписная книга 1713 г.).
259 Сотная 1567 г. С. 171, 172. Временное владение посадом оброчными землями подчеркивается и через 60 лет, в сотной 1626 г. – «Да всем посадским людям даны на оброк до указу старые их боровые леса, которые им преж сего дал на оброк писец Илья Плещеев. А ныне им те леса даны на оброк же для того, что их на оброк и на льготу никто не взял» (см.: Сотная 1626 г. Л. 202).
260 Сотная 1567 г. С. 164 – 166. По подсчетам П. А. Колесникова, за посадскими людьми числилось 257 четвертей пашни (см.: Колесников П. А. Устюжна Железопольская по материалам описаний 1567 и 1597 гг. // Города феодальной России. М., 1966. С. 151. Таб. 6).
261 Сотная 1567 г. С. 167.
262 Там же. С. 173.
263 Там же. С. 172.
264 Там же. С. 170, 171.
265 Там же. С. 174. Крестьяне М. Перского, Л. Востенского, В. Сивкова, Моденского монастыря, В. Урусова и др. по закладным владели посадскими пожнями.
266 Этими лесами до 1567 г. горожане владели по старине и безоброчно. «В писцовых в прежних книгах и в сотной к посаду и за иными ни за кем те леса не написаны были, а в роздачю не розданы потому, что в поместья и в вотчины, и на оброк, и на льготу не взял их никто, и для того до государева указу приписаны к посаду ж, а даны на оброк всем посадцким людям» (см.: Сотная 1567 г. С. 168-169).
267 Сотная 1567 г. С. 177.
268 Там же. С. 175,176.
269 Там же. С. 175.
270 Кроме того, в описании отсутствуют итоговые данные.
271 В сотной редко указывается, на каких основаниях владели крестьяне пожнями посадских людей, видимо по закладным или купчим грамотам. Так, пожня в 40 копен Олешки Собакина была куплена крестьянином деревни Лентьево «у Олешкина внука у Васки Яковлева Собакина» (см.: Сотная 1597 г. С. 153, 154).
272 Сотная 1597 г. С. 150, 151.
273 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 242. По мнению П. П. Смирнова, в дальнейшем, после смерти Б. Ф. Годунова, село Хрипелево с деревнями переходит в 1607 г. от Годуновых к боярину М. Ф. Нагому, а позже, в 1626 г., к Воскресенскому Устюженскому монастырю (см.: Смирнов П. П. Посадские люди... Т. 1. С. 242). На наш взгляд, после избрания на престол М. Ф. Романова село Хрипелево и вся волость стали дворцовыми и были розданы в 1614 – 1621 гг. в поместья и вотчины новгородским дворянам. Само село Хрипелево в 1618 г. было разделено на 3 поместных жеребья. Их получили помещики М. Т. и Ф. Т. Обутковы, И. И. Култашев и П. Муравьев. В 1619 г. последний получил свой жеребей в вотчинное владение (РГАДА Ф 1209. К-901. Л. 272 об.-275, 420-420 об.).
274 Писцовая книга станов и волостей Устюжны Железопольской 1628 – 1630 годов / Публикация Пугача И. В. // Устюжна: Краеведческий альманах. Вып. 3. С. 297-304.
275 Смирнов П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 242. Судя по всему, посаду удалось вернуть ряд утерянных земель обратно. В 1626 г. деревни Порослая и Огибь, поставленные на посадском «на их оброчном на поверстном лесу», описаны в составе посадских владений. Крестьяне этих деревень участвовали в посадском тягле и платили соответственно оброк в «1,5 рубли на год» и «2 рубли 25 алтын на год» (см.: Сотная 1626 г. Л. 164-165).
276 АПД. Т. 2. Вып. 1. № 14. С. 37.
277 РГАДА Ф 141-1669 г. Д. 214. Л. 426-427.
278 Петр Третьяков – один из виднейших чиновников государства. В 1616 г. он был думным дьяком в Посольском приказе (см.: Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 3. М., 1995. С. 65).
279 РГАДА Ф 141.1669 г. Д. 214. Л. 441.
280 «В отказных книгах отказу Михаила Буткова 126 [1617/18] году ... написано: отказано Дмитрию Васильеву сыну Лодыгину в Углицком уезде, что приписано к Устюжне Железопольской, что было за Петром Третьяковым пустошь, что была деревня Нижняя Кротынь ... починок Громошибля ... починок Грива, а Шук-лино то ж» (РГАДА Ф 141. 1669 г. Д. 214. Л. 226-228; Ф. 1209. К-901. Л. 438 об.-458).
281 Сотная 1626 г. Л. 142-166.
282 Там же. Л. 144.
283 Там же. Л. 145 об., 160.
284 Там же. Л. 173 об.
285 Там же. Л. 202-203.
286 Сотная 1567 г. С. 177.
287 С м и р н о в П. П. Посадские люди ... Т. 1. С. 242.
288 Сотная 1626 г. Л. 163 об.-166.
289 РГАДА Ф 141.1669 г. Д. 214. Л. 28.
290 Сотная 1626 г. Л. 169 об.-199; РГАДА Ф 141.1669 г. Д. 214. Л. 28-29.
291 Так, за посадскую пашню, что «пашет Дмитриев крестьянин Лодыгина Илей-ка Оксенов по купчей со 125 [1616/17] году оброк дает 2 алтына». За сенокосные угодья в 585 копен, что «владеют по купчим и по закладным посадцких людей розных лет з 94 [1585/86] году по 134 [1625/26] году Дмитриевы крестьяне Лодыгина», платили оброк в 2 рубля 29 алтын 4 деньги (РГАДА. Ф. 141. 1669 г Д 214 Л. 27, 28).
292 РГАДА Ф 141.1669 г. Д. 214. Л. 228, 229.
293 Цит. по: Смирнов П. П. Посадские люди... Т. 1. С. 243. Деревня Берняково (Борняково Лежнина) находилась в непосредственной близости от посадских выгонов.
294 АПД. Т. 2. Вып. 1. № 14. С. 37.
295 Там же. № 14. С. 38.
296 Там же. № 14. С. 40.
297 РГАДА Ф 141.1669 г. Д. 214. Л. 22-25, 33-37.
298 Там же. Л. 37, 38.
299 Там же. Л. 429-430.
300 Там же. Л. 30, 31.
301 Там же. Д. 214.
302 Там же. Л. 30, 31.
303 Там же. Л. 1. Когда в Москве в октябре 1669 г. проводили очную ставку, представитель М. С. Пушкина отверг данный инцидент. По его словам, в 1668 г. «посадские люди на пожни для покосу не приезживали, и к тем де посадцким людем Матвеев человек со крестьяны не бивали и посадцкого человека в воду не волакивали, и скопу никакого не было» (Там же. Л. 431 – 432).
304 По царскому указу из Устюжской чети 20 сентября 1669 г. была послана грамота «для розводу земли на Устюжне Железопольской велено быти от дворян Миките Акинфеиву сыну Маслову и для того дела наказ, что иму будет на Устюжне делать послан с Москвы в деревню иво, где он живет» (РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 421).
305 РГАДА Ф 141 1669 г. Д. 214. Л. 424.
307 Там же. Л. 1. В свою очередь, крестьяне говорили о том, что покупали и брали в залог у посадских людей пашни и пожни, которые не были тяглыми. Они были расчищены в угодьях и в поверстном лесу Понизовской волости, но «ко всему посаду те пашни и пожни в тягло им не даны». Поэтому посадские люди «за те росчистные земли за свое посилье за розчистку и деньги имали, что им та земля в тягло не дана ... а брали деньги у крестьян толко за свое, по силе, за росчисти, а не за землю».
308 РГАДА Ф 141-1669 г. Д. 214. Л. 432-439.
309 Там же. Л. 425-428.
310 Там же. Л. 441.
311 Российское законодательство X – XX веков. Т. 3. М., 1985. С. 182, 361 – 362.
312 РГАДА Ф 141- 1669 г. Д. 214. Л. 430-431 (см.: Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 3. М., 1985. С. 182).
313 К ним относятся 6 и 10 статьи XIX главы (см.: Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 3. М., 1985. С. 203, 379, 380).
314 РГАДА Ф 141.1669 г. Д. 214. Л. 443.
315 Стороны предъявили друг другу массу различных обвинений. Так, П. Васильев выразил сомнения в законности ряда документов и обвинил истцов в необъективности их свидетелей. Так, пожни и пашни, которые требовал вернуть в тягло посадский мир, были записаны за ним, со слов посадских людей, «их сказке, а не по крепостям»; люди, на которых «слался в послушестве Якимко Чудинов, друзя им и хлебояцы, а хочется быть прав государевым указом» и т. д. (РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 440).
316 РГАДА Ф 141-1669 г. Д. 214. Л. 445-447. 3,7 Там же. Л. 232-234.
318 Там же. Л. 234-241.
319 В конце дела идут списки 56 грамот: «К сем спору списки с купчих и з закладных столника Матвея Стефанова сына Пушкина крестьян ево Понизовские волости села Чирца деревень, что Устюжны Железопольские посацкие люди давали им иво Матвеевым крестьянам купчие и закладные на оброчные свои пожни на сенные покосы в сем сполна» (РГАДА Ф 141-1669 г. Д. 214. Л. 448-519).
320 РГАДА Ф 141-1645 г. Д. 67. Л. 418-419.
321Смирнов П. П. Города Московского государства в первой половине XVII в. Т. 1. Вып. 2. Киев, 1919. С. 97-98.
СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ
ААЭ – Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией императорской Академии наук АИСЗР – Аграрная история Северо-Запада России
АПД – Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском государстве
АФЗХ – Акты феодального землевладения и хозяйства
ГАВО – Государственный архив Вологодской области
ЖМНП – Журнал Министерства народного просвещения
РИБ – Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией
РГАДА – Российский государственный архив древних актов
Е. А. Воротынцева
ДВОРЯНЕ ЛИНЕВЫ, ХРАМ ВОЗНЕСЕНИЯ ГОСПОДНЯ И ПОРТРЕТ ПУШКИНА
Много лет тому назад недалеко от старинного села с красивым названием Дуброво-Линево [1] в Устюженском уезде Новгородской губернии стоял храм. Место для его строительства выбрали чрезвычайно удачно. Церковь находилась на краю рощи, на холме, и видна была издалека. Старые люди вспоминали, что построил ее местный помещик Линев.
К Пушкину через Устюжну
В 1887 году библиотекарь Императорского Александровского лицея Петербурга Я. Г. Северский в случайном разговоре с балетным артистом Т. А. Стуколкиным услышал о том, что у свояченицы последнего хранится неизвестный портрет А. С. Пушкина, ранее находившийся в семье его тестя – известного танцовщика Н. О. Гольца [2]. Муж свояченицы, артист Малого и Александрийского театров Л. Л. Леонидов, узнав об интересе к картине, подарил ее Александровскому лицею. Журналист и писатель-пушкинист С. Ф. Либрович, впервые сообщивший в прессе о существовании портрета, описывал его так: «На загрязненном, запыленном и поблекшем от времени полотне едва можно было различить черты лица, и на первый взгляд можно было подумать, что это какая-нибудь плохая копия с Кипренского» [3].
По поручению директора лицея картину отреставрировали, проконсультировались в Эрмитаже, где, по словам Либровича, кто-то из сотрудников определил, что работа принадлежит кисти И. Л. Линева.
Надпись в правом нижнем углу портрета «рис. съ натуры И. Линевъ» позволила отнести его к числу произведений, созданных при жизни великого поэта. Поновленный, в богатой раме, портрет занял почетное место в Пушкинском зале Александровского лицея. После 1917 года он попал в ИРЛИ (Пушкинский дом), а в настоящее время находится в Музее-квартире А. С. Пушкина на Мойке, 12 (г. Санкт-Петербург).
На первый взгляд история появления портрета «в свете» достаточно простая. С определением автора тоже, казалось бы, не было проблем. Но кто такой И. Л. Линев? Почему его имя не встречается ни в одном из каталогов и списков художников? Почему его полотен нет ни в одном из музейных собраний? В течение десятилетий ответы на эти вопросы пытались найти многие ученые, в том числе признанные специалисты в области пушкинской иконографии, но кто такой Линев – по-прежнему оставалось загадкой.
В начале 1970-х годов разыскать сведения о неизвестном авторе пушкинского портрета взялись московский профессор С. М. Куликов и его дочь, доктор философских наук И. С. Куликова. Им удалось установить, что дворянин офицер Сумского гусарского полка Иван Логинович Линев в 1811 году наследовал от своего отца поместье в Устюженском уезде. И исследователи приехали в Устюжну. Местные краеведы им рассказали, что в бывшем имении Линевых до конца 1940-х годов существовала церковь, построенная одним из владельцев усадьбы. Здание храма разобрали, когда колхозу понадобился кирпич для строительства свинарника. Москвичам также объяснили, что, по воспоминаниям старожилов, «Линев и его жена-художница» сами писали иконы для церкви. В Устюженском краеведческом музее показали иконы на холстах, которые поступили в запасники после закрытия храма в имении Линевых. Московский художник Л. И. Денисов, приехавший в Устюжну вместе с И. С. Куликовой, отметил сходство в манере письма икон и портрета Пушкина, а также сделал предположение о том, что некоторые картины, поступившие в музей из соседних с Устюжной имений, «по-видимому, принадлежат кисти художника И. Л. Линева» [4].
Итак, поездка в Устюжну дала исследователям косвенное подтверждение того, что устюженский помещик Линев был художником. Позднее, уже в Москве, С. М. Куликову удалось разыскать материалы о том, что в 1836 году в петербургском доме Линевых по адресу: «Литейная часть 3 квартала» [5] – жила семья И. С. Тургенева, которую посещал близкий друг А. С. Пушкина поэт В. А. Жуковский [6]. Было сделано предположение, что именно он познакомил И. Л. Линева с поэтом и помог уговорить Пушкина позировать художнику. Так появился пушкинский портрет «линевской» кисти.
В 1979 году в издательстве «Знание» вышла в свет книга московского писателя и журналиста Е. В. Кончина «Загадки старых картин», где были описаны изыскания Куликова. Казалось бы, время все расставило по своим местам, но... В начале 1980-х годов сотрудник Устюженского музея Н. А. Марушкова выяснила, что ряд работ из музейной коллекции, которые, по версии Л. И. Денисова, относили кисти И. Л. Линева, были написаны художником Д. Федоровым.
В 1986 году в Государственном Русском музее (г. Ленинград) было проведено технико-технологическое исследование картины, в результате которого специалисты пришли к заключению, что данное живописное изображение А. С. Пушкина создано в конце 1830-х – начале 1840-х годов, вероятнее всего после смерти поэта, и, следовательно, прижизненным не является. Весомым аргументом в пользу данного вывода является и то, что портрет был написан на «ранее использованном под другую живопись холсте» [7].
Возникли проблемы и с авторской надписью. Эксперты выяснили, что «первоначально портрет был подписан «рис. съ натуры И. Л...». Подпись нанесена красной минеральной киноварью и сомнений в подлинности не вызывает (одновременна живописи)... При реставрации портрета (предположительно, в 1887 году. – Е. В.) потертая подпись была поновлена краской органического происхождения, а вместо точек в фамилии проставлены буквы» [8].
В 1989 году в сборнике «Временник пушкинской комиссии» (Вып. 23. Л.: Изд-во «Наука») появилась статья главного хранителя Всероссийского музея А. С. Пушкина в Петербурге Т. Г. Александровой «Загадочный портрет». Смысл статьи сводился к опровержению доводов С. М. Куликова относительно «отождествления реально существовавшего полковника Ивана Логиновича Линева с автором портрета Пушкина» [9]. «Те факты, которыми мы располагаем сегодня, – писала Александрова, – дают все основания для того, чтобы исключить этот портрет из числа прижизненных и отказаться от авторства Линева» [10].
Дедовские корни
По семейному преданию, Линевы появились на Руси в XIII веке. Родоначальником фамилии являлся «муж честен от рода малдавских владетелев именем Еранц бек» [11]. Последний служил в Польше и Литве. Там он крестился в православную веру [12] под именем Федора, получил прозвище Линев и герб, ставший родовым. На белой «земле» герба были изображены три линя под короной. История умалчивает о том, с чем связано появление в рисунке герба этих рыб, однако «рыбная» тема нашла отражение в именах и прозвищах членов семьи. Так, в XVI веке в Муроме жил «дворовой сын боярский Алексей Ершов сын Линев» [13], а еще раньше, в конце XV века, по данным академика С. Б. Веселовского [14], в Новгородской пятине проживали братья Сом (Андрей Иванович) и Окунь (настоящее имя неизвестно) Линевы. От Сома пошел род Сомовых. Окунь стал родоначальником фамилии Окуневых.
Линевы гордились тем, что их предок Федор Линев был «ближним» человеком у князя Александра Невского и участвовал в его походах. За верную службу он получил «в кормление» город Порхов в псковских землях «с намесничи доходы» [15]. Правнук Федора, Семен Яковлевич Линев, погиб на Куликовом поле, а еще один потомок, Федор Иванович, за верную государеву службу в 1582 году получил во владение земли в Суздальском уезде. Имели Линевы вотчины в Костромской губернии (усадьбы Шевлягино и Скарисово в Нерехтском уезде), а также усадьбу Олехово в Боровичском уезде Новгородской губернии.
В Устюжно-Железопольской уезде фамилия Линевых прослеживается с первой половины XVII века. Согласно данным писцовой книги 1628 – 1630 годов, Никон Васильевич Линев владел землями в поместье Вотцкие пятины. Ему принадлежало 147 четвертей пашни (примерно 80 га) и 7 крестьянских дворов [16]. У Никона Линева было 6 сыновей, 4 внука и 6 правнуков (см. приложение). В 1713 году один из его внуков, Зиновий Артемьевич, имел двор в Устюжне «за рекою Мологою» [17]. В 1767 году на средства господ Линевых при городской Казанской кладбищенской церкви была выстроена каменная колокольня, существующая до сих пор. Известно также, что в 1780 году в устюженскую Успенскую церковь был сделан вклад от местного помещика секунд-майора Василия Семеновича Линева в виде рукописной книги «Симеон Полоцкий. Обет душевный» (602 листа). На одном из листов этой объемной рукописи, которая в настоящее время находится в собрании Устюженского музея, сохранилась запись о том, что книга была «писана» рукой самого помещика и передана в церковь «вкладом... для поминовения души его и всех родственников» [18].
В седьмом колене устюженской ветви дворян Линевых (конец XVIII века) остался один представитель рода. Им был бригадир Логин Иванович Линев, который, по данным 1778 – 1779 годов, владел землями в Мезженской, Соболевской, Хрипелевской, Верховско-Воль-ской и Лентьевской волостях. В 1777 году у Л. И. Линева родился сын, названный в честь деда Иваном. Ивану Линеву и суждено было стать весьма загадочной фигурой среди предполагаемых авторов известного портрета в галерее художественной Пушкинианы.
Скандал в царской семье
Сын помещика Устюженского уезда бригадира Л. И. Линева Иван Логинович в десятилетнем возрасте был записан на службу в Измайловский полк, в 17 лет произведен в сержанты, в 1800 году зачислен в Кавалергардский эскадрон – личную гвардию Павла I. «Сборник биографий кавалергардов (1762 – 1801 гг.)» так характеризовал Линева: «22-летний Геркулес, чрезвычайно красивый, но столь же глупый и необразованный, на хорошем по службе счету у начальства» [19].
В полку ходили анекдоты о его «невыносимой» глупости, однако на военной карьере это не отражалось. Позднее, находясь уже в рядах Сумского полка, Иван Логинович Линев отличился в военной кампании 1807 года. О нем, в частности, писали: «Подполковник Линев, командуя первым батальоном полка, отрезал часть наступающего неприятеля, выручил 1-й и 24-й егерские полки, которые были уже отрезаны французами и им грозила неминуемая гибель» [20]. За сражения 1807 года при Лопачине и Галымине Линев был награжден золотой саблей «За храбрость». Однако в русской истории Иван Линев остался известен не как храбрый воин, а как участник одного из самых крупных скандалов в высшем свете Петербурга начала XIX века. Эпицентром этой истории стала царская семья, а точнее великий князь Константин Павлович.
В 1796 году 16-летний цесаревич женился на 14-летней Юлиане-Генриэтте-Ульрике принцессе Саксен-Заальфельд-Кобургской, впоследствии великой княгине Анне Федоровне. Брак, заключенный с благословения Екатерины II, был скорее политическим, нежели любовным союзом. В 1801 году Анна Федоровна неожиданно покинула Россию и жила то во Франции, то в Швейцарии, не общаясь с мужем.
Официальные источники скромно объясняли, что это произошло из-за «несходства характеров» [21] супругов. На самом деле великий князь просто избавился от надоевшей жены. А помог ему в этом не кто иной, как Иван Логинович Линев. «Без сомнения, за деньги и с уверением в безнаказанности» красавец-кавалергард «принял на себя звание любовника великой княгини» [22].
Дело было устроено таким образом, что в великосветских кругах в клевету поверили. Анна Федоровна оказалась беззащитна. Не выдержав сплетен, она покинула Россию. Известный в свое время государственный деятель А. М. Тургенев [23] – дальний родственник (а точнее, свойственник) И. Л. Линева, знавший его лично, – вспоминал: «Презреннейший Линев, получив отставку, поехал в чужие края. Вероятно, по договору с великим князем Линев покинул Россию, чтобы показать, что Анна Федоровна, будучи страстно влюблена в него, требовала, чтобы он находился при ней. Но я имею достовернейшие сведения о том, что Линев никогда не смел появляться перед великой княгинею. В России все были уверены, что Линев – любовник великой княгини Анны Федоровны. Но ничего нет несправедливее в мире этой клеветы» [24].
Известно, что позднее великий князь сумел добиться развода и женился вторично на польской красавице Жанете Грудзинской. Александр I пожаловал новой супруге брата польский город Лович и титул княгини Ловичской. Константин Павлович заплатил за брак с особой некоролевской крови отказом от наследования престола Российской империи в пользу младшего брата Николая (будущего императора Николая I). В 1820 году это было сделано тайно. Известный российский историк академик С. Ф. Платонов писал: «Манифест об отречении Константина, по не известным никому причинам, не был обнародован. Он хранился в тайне... Тайна была так строга, что самому Николаю Павловичу не объявили прямо об ожидавшем его высоком жребии...» [25]. По каким же «не известным никому причинам» императорский дом боялся обнародования? Возможно, что, наряду с прочими аспектами, существовала и моральная сторона вопроса, ведь на поверхность мог всплыть некрасивый скандал 1801 года, связанный с именем Ивана Линева и задевавший честь семьи Романовых.
Музыкант и строитель
Когда журналист С. Ф. Либрович писал статью об И. Л. Линеве, как предполагаемом авторе портрета А. С. Пушкина, история со скандалом 1801 года была уже забыта. Впоследствии новые исследователи создали в лице Ивана Линева образ благородного воина, талантливого художника, которому «удалось воплотить свою мечту – . построить церковь Вознесения и собственноручно участвовать в ее внутренней росписи» [26]. Главным доказательством версии о том, что Линев действительно был художником, являлась легенда о написании им икон на холстах для храма в усадьбе Дуброво-Линево Устюженского уезда.
В 1980-х годах сотрудниками краеведческого музея в Устюжне были выявлены документы, называющие подлинного строителя Вознесенского храма. Церковные ведомости за 1862 год, хранящиеся в архиве Устюженского музея, указывали: «Церковь Вознесения Господня... построена тщанием штабс-ротмистра Логина Линева 1849 года» [27]. Документы за 1919 год, обнаруженные главным хранителем Всероссийского музея А. С. Пушкина Т. Г. Александровой в Государственном архиве Новгородской области (ГАНО), дополняли: «Церковь оштукатурена, выбелена известью, покрыта железом, устроена не по средствам прихода» [28].
Логин Иванович Линев был известен устюженским краеведам как музыкант, первый учитель известной пианистки, местной помещицы
В. У. Сипягиной-Лилиенфельд [29]. По ее воспоминаниям, он в свое время брал уроки фортепианной музыки у знаменитого ирландского пианиста Джона Фильда. В домашних концертах, которые устраивало в своей среде устюженское дворянство, Л. И. Линев был популярен тем, что «вдохновенно исполнял» [30] сонаты Бетховена и фильдовскую вариацию на тему камаринской. В начале 1870-х годов он давал уроки игры на фортепиано местным дворянским детям. В доме Сипягиных Л. И. Линева называли «бывшим богачом-помещиком». Говорили, что у него когда-то были собственный особняк в Петербурге и родовая усадьба Дуброво-Линево в Растороповской волости. К тому времени, когда он стал преподавать музыку юной Сипягиной, от состояния Линевых не осталось и следа. Верочка Сипягина слышала от старших, что Логин Иванович окончательно разорен. Слышала она и о том, что ее любимый учитель не только хороший музыкант, но еще и построил в своем имении «церковь дивной красоты» [31].
Несколько лет назад местные старожилы рассказывали бытовавшую в Устюжне легенду о том, что Вознесенский храм был выстроен Линевым «на спор». Якобы не поладил из-за чего-то барин с попом своей приходской Спасскослезкинской церкви (в устюженской деревне Крестцы), вроде бы что-то не понравилось ему в храме. А поп возьми да и скажи: «Нравится – не нравится, а на исповедь придется в мою церковь ходить. Другой-то поблизости нету». Тут вконец рассерженный помещик поклялся, что хоть лоб расшибет, а у себя в усадьбе свой храм построит и будет тот храм лучше всех в округе.
Логин Линев, как и все представители мужской половины семьи, служил в армии и вышел в отставку в чине штабс-ротмистра. 26 ноября 1841 года Линев вступил во владение устюженским имением Дуброво-Линево, которое осталось ему в наследство от умершего отца. Имение состояло из 8 сел и деревень со 144 крепостными крестьянскими душами [32]. О жизни молодого помещика в его родовом поместье известно немногое. Современные потомки крепостных Линева говорят о нем с уважением, унаследованным от предков. Утверждают, что Л. И. Линев никогда не бросал своих крестьян в беде. В случае нужды помогал и морально,и материально.
Старейший устюженский краевед И. Т. Смирнов, дед которого был у Логина Линева еще в крепостное время «личным его кучером, конюхом и телохранителем» [33], вспоминал: «Помещик имел архитектурное образование, умел и требовал от своего кучера художественного оформления выездного обряда, он любил показать праздничную красоту встречи с крестьянами. Даже своего кучера и телохранителя наряжал в престижную одежду» [34]. Крепостные доверяли барину и гордились тем, что он советуется с ними по вопросам проведения сельхозработ, а также не гнушается крестить их детей. Тем, кто хорошо работал на его полях, Линев на крестьянском сходе лично выдавал денежное вознаграждение и публично благодарил отличившихся. Либеральный помещик не считал для себя зазорным приглашать крестьян в имение, где после окончания полевых работ их ожидало угощение. При этом одна из служанок играла на каком-то клавишном инструменте, а церковный хор исполнял русские народные песни.
По приказу Линева недалеко от усадьбы соорудили летнюю сцену, на которой устраивали спектакли самодеятельные артисты из крестьянской молодежи. На сороковой день после Пасхи, в Вознесение Господне, в Дуброво-Линево обычно бывал большой праздник с песнями, играми и базарными рядами, куда съезжалось много народа из ближних и дальних деревень.
Храм Вознесения Господня
Логин Иванович Линев был не только строителем храма Вознесения Господня – «храмосоздателем», как его именовали в документах Устюженского духовного правления, но и его первым церковным старостой. Он лично составил «Опись» своей церкви. «Опись» – описание внешнего и внутреннего убранства храма с перечислением икон, утвари, книг и прочего была сделана Линевым в 1849 году и дополнена в 1852 году, после освящения нового придела Рождества Христова.
Согласно данным «Описи», храм Вознесения Господня в усадьбе Дуброво-Линево был построен по проекту архитектора Тона. Константин Андреевич Тон (1794 – 1881) известен как автор ряда знаменитых сооружений, в том числе храма Христа Спасителя в Москве. В 1838 году он издал альбом своих чертежей, в который вошли планы, фасады и разрезы храма Христа Спасителя и ряда других церковных зданий [35]. Это издание широко использовалось в строительстве по всей России. О том, кто «привязывал к местности» проект Тона, делал расчеты и чертежи конкретно для Вознесенской церкви, история умалчивает [36]. Часть чертежей сохранилась в архиве Устюженского музея. На одном есть надпись: «1846 года декабря 9 дня сей рисунок утвержден мною Лонгин [37] Линев».[38]
Для Л. И. Линева храм в Дуброво-Линево явился делом всей жизни. В версте от усадьбы был построен небольшой кирпичный завод. В целом на строительство и украшение церкви помещик потратил более 100 тысяч рублей [39]. Дубровский священник Алексей Брянцев в 1893 году так описывал церковь Вознесения Господня: «Построенный г. Линевым Вознесенский храм прекрасен снаружи, великолепен и изнутри; с иконостасом редкой резной работы (московского мастера Глазухина. – Е. В.), отзолоченный на полементе, с иконами замечательной живописи, с лампадниками и паникадилом известного ваятеля Полтавцева, роскошной работы. Храм сей мог бы служить украшением какого угодно губернского города и даже столиц» [40].
А вот как описывал церковь сам Линев: «Храм Вознесения Господня каменный, пятикупольный... на тесанном из дикого камня фундаменте, со сводами и подвальным этажом; купола, крыши и фронтоны крыты железом, на главах кресты из листовой меди и звезды литыя медныя, вызолочены чрез огонь; снаружи и внутри уборка капителей, колонн и пилястров коринфского ордера украшены лепною работою» [41].
Внутреннее убранство храма поражало своим великолепием. Стены и своды были украшены превосходной живописью и лепниной. Образа, написанные в академической манере маслом на холсте и на голубом и матовом стекле, пленяли яркостью свежих красок. Блеск позолоты резного искусной работы иконостаса и пристенных киотов, мерцание многочисленных свечей в роскошной люстре усиливали общий декоративный эффект. К тому же полы в храме были набраны из дубового паркета, чугунные печи украшало художественное литье. При храме имелась богатая по своему содержанию библиотека с 58 рукописными и старопечатными книгами, включая знаменитое «Слово...» Лазаря Барановича издания 1674 года [42].
Линев передал в храм крест со святыми мощами семи угодников (Арсения Тверского, Макария Калязинского, Исайи – епископа Ростовского, Варсанофия Казанского, мученика Нестора, Никиты – епископа Новгородского и Константина – князя Муромского), привезенный им с греческого Афона, и икону «древней иконописи» [43]. Последняя считалась «явленной» и в свое время кем-то из предков Линева была отдана в часовню с. Дуброво-Линево. В 1852 году Логин Иванович получил «дозволение» духовного правления устроить новый придел в подвальном этаже церкви. Придел носил наименование Христорождественского, а в народе был прозван «пещерной церковью». Сюда по просьбе Линева и была передана из дубровской часовни древняя икона Вознесения Господня.
Главным украшением Вознесенского храма стали иконы, писанные маслом на холстах. Согласно бытовавшей в Устюжне легенде, иконы писали «помещик Линев и его жена-художница». По предположению С. М. Куликова – полковник Иван Логинович Линев. Однако в «Описи» 1849 – 1852 годов, сделанной, как уже говорилось, самим Л. И. Линевым, указан другой художник: «Образа все вообще писаны на холсте масляными красками художником академиком Тырновым [44]». Тырнов – одно из старых написаний фамилии академика живописи Алексея Васильевича Тыранова (1808 – 1859). Сын бежецкого мещанина Тыранов был учеником знаменитых художников А. Г. Венецианова и К. П. Брюллова. В начале 1840-х годов он являлся одним из самых модных художников Петербурга. В 1844 году из-за несчастной любви к итальянской натурщице «впал в ипохондрию, близкую к умопомешательству», и, «утратив способность к труду... очутился в нищете» [45]. Заказ щедрого по натуре Л. И. Линева был ему, по всей видимости, очень кстати.
В 1846 – 1849 годах Тыранов жил в Бежецке, а его родной брат, иконописец Михаил Тыранов, – в городе Кашине Тверской губернии. Возможно, что именно последний познакомил Алексея Васильевича с Линевыми, так как поместье отца жены Линева Марии Александровны находилось недалеко от Кашина. Немаловажным является и тот факт, что двоюродная сестра Линевой Александра Павловна Мезенцова [46] была профессиональной художницей, жила в Кашине и в условиях небольшого уездного города вряд ли могла не знать иконописца Михаила Тыранова. Так или иначе, но Алексей Васильевич Тыранов получил заказ на украшение храма в имении Линевых. В 1849 году в письме к вице-президенту Академии художеств Ф. П. Толстому Тыранов писал: «...третий год тому, как я расстался с Петербургом. В течение года при помощи доктора я совершенно почти выздоровел... исполнены мною следующие работы: для вновь выстроенной церкви помещиком Линевым пять образов и по усиленной его просьбе исправлены несколько других в живописи» [47].
Если судить по данным «Описи», то в Вознесенском храме было не пять, как указал сам Тыранов в письме к Толстому, а более двадцати его работ. В чем же дело? Тыранов писал, что по просьбе Линева, кроме заново написанных пяти икон, им были «исправлены несколько других (образов. – Е. В.) в живописи». Таким образом, большая часть икон для Вознесенского храма была кем-то написана еще до того, как к этой работе привлекли Тыранова. Однако уровень живописи не удовлетворил помещика, и он уговорил Тыранова исправить ошибки предыдущего художника. Академик выполнил просьбу. Линев в «Описи» почему-то не посчитал нужным называть фамилию автора иконописных работ, которые пришлось «исправлять» Тыранову, а приписал все иконы кисти академика.
В 1852 году в Вознесенском храме был освящен новый Христорождественский придел с иконостасом и алтарем. Кто писал для него иконы, остается пока невыявленным. Данных об этом в церковной «Описи» нет. Но откуда же взялась неоднократно повторяемая разными людьми легенда о том, что помещик Линев и его жена сами занимались украшением храма? Об этом, в частности, упоминается в письме священника Ф. П. Давидова, которое приводится ниже полностью:
«Ваше Высокоблагородие,
Милостивый государь Марк Васильевич.
Меня убедительно просят доставить сведения о строителе храма Вознесения Господня в селе Расторопово [48] Устюженского уезда штабс-ротмистре Лонгине Ивановиче Линеве и его супруге.
А именно:
1. в каком году, какого месяца и числа он родился, тезоименитство его я знаю,
2. когда, в котором году и в каком месяце, и которого числа последовала его кончина, и где он погребен.
Слышал я, что г. Линев помре в С. П[етер]бурге в какой-то богадельне, но утвердительно и ясно сказать не могу. О его супруге Марии Александровне, умершей, как я слышал, и погребенной в г. Ревеле, требуются такие же сведения, как и о муже, из какого рода она происходила. Откуда, от какого богатого предка достались им Св[ятые] частицы Древа Креста Господня, часть хитона Божьей Матери и части от Св[ятых] мощей нескольких Угодников Божиих, пред которыми в мою бытность в с. Расторопово служились молебны с общим припевом: Святый Боже...